Вейр Тереза "Прохладная тень" (Cool Shade)

Ксень, постараюсь до Нового года. Честно-честно!
_________________

Ой, как здорово!!! Жду не дождусь!
_________________

Девочки, Вы такие молодцы!!!!! что взялись за перевод!

пожалуйста выложите 16 главу!!!! можно на любои языке!, а то на всех сайтах тока 15 глав, ну просто сил уже нету ждать! так нетерпится!

спасибо большое

А на каких еще сайтах только 15 глав?

так... ну читать я начала на http://twilightrussia.ru/publ/11-1-0-77 - ну там все главы в разброс и не попорядку, искать надо постранично, а затем пыталась найти продолжение наткнулась еще на пару сайтов, но перевод там такой же: один из них http://www.liveinternet.ru/users/am_i_dreamer/post74689324, а остальные я сейчас и не вспомню. вот!

Угу, точно такой-же, слово в слово, даже опечатки совпадают.
_________________

Ну, что сказать. Вопросы все к Серпиенте, которая у нас этот перевод начала. Трудно сказать теперь кто у кого что и где. Ну это ладно. Главное в авторстве перевода остальных глав мы уверены. Девочки, постараюсь выложить все до конца на днях.
_________________

Спасибки большое Июль! Будешь нашей спасительницей!

 » Глава 16 - Истощенная, Глава 17 - Влюблена

Та-тааааам!!! Таки я и этот роман закончила. Сорьте за знаки препинания - лень было расставлять, торопилась.

Итак.

Главы 16-17 перевод ТиаП


Глава 16

Истощенная


Мадди проснулась под яркими лучами солнечного света. Ледяной холод дождя прошлой ночи уже сменился душной влажностью. Сон, конечно же, не помог ей восстановиться, но она чувствовала себя хорошо, достаточно хорошо, чтобы вернуться обратно к Энид.
Рядом с узкой кроватью лежала ее одежда. На одежде ключи от машины.
Своего рода извинение? Прошлой ночью она только и делала, что вела себя как можно проще, но не настолько, чтобы отказаться получить немного удовольствия из раскаяния Эдди.
Она встала и выглянула из окна. Перед домом Эдди стояла ее машина, с аризонскими номерами.
Вот это парень.
Она оделась, ее одежда была запятнана кровью, хотя было очевидно, что он сделал попытку почистить ее.
Он набирал очки как сумасшедший.
В ее теле болел каждый мускул. Она запустила руку в волосы. Не высушенные вчера, они сильно спутались. Она должно быть похожа на сумасшедшую.
Тишина. Дом был таким тихим. Ей не надо было осматриваться, чтобы знать, что Эдди здесь не было. Его присутствие ощущалось так сильно, что она могла чувствовать и его отсутствие.
Посреди кухонного стола стояла пустая птичья клетка, металлическая дверка была открыта.
Чувство глубокой меланхолии нахлынуло на нее, пустая клетка, казалось, символизировала жизнь Эдди Берлина.

Хемингуэй даже не скучал по ней, или, по крайней мере, он попытался притвориться, что он не скучал. Но это было до того, как он потерся о ее ноги, мяукая, прося о внимании. Как и большинство мужчин, он мог держаться холодно очень долго.
Опустошенная, Мадди опустилась на пол около него, хорошенько почесала ему голову и потерла животик. Он замурлыкал так громко, что казалось затряслись окна.
Что за жизнь? Ложь кругом. Иметь кого - то ждущего тебя все время, чтобы ты погладил его животик. Чем более упитанным ты станешь, тем более симпатично ты будешь выглядеть.
Она надеялась, что в следующей жизни будет кошкой.
Она все еще была разбита.
Какая из себя на вкус кошачья еда?
В ней, по крайней мере, был белок. Она когда-то знала девочку, которая утверждала, что ела только собачью еду. С другой стороны, если Мадди помнила правильно, девочка не выглядела очень здоровой.
Сумка Хемингуэя с кошачьей едой порвалась в… это было только три дня назад? – и все еще лежала открытой на кухонном полу. На четвереньках Мадди проползла по комнате к сумке.
Сев на корточки, она прочитала содержимое.
Хмм.
Измельченное зерно.
Соевое мясо.
Масло говядины.
Филе лосося.
Дрожжи.
Субпродукты. Ей не понравился звук этого слова.
Но были все витамины. И минералы.
Она откопала самородок на дне сумки, предвкушая, не только один Хемингуэй распустил слюни.
Она принюхалась. Отчасти внушает опасения, но не слишком подозрительно.
Она поместила корм в рот, закрыла глаза, и захрустела.
Почти как крекер. Крекер, и чем дольше она жевала, тем все больше и больше ловила аромат гнилой рыбы.
Она оказывалась перед необходимостью отдать в залог видеомагнитофон Энид.

Служащий ломбарда дал ей двадцать долларов. Двадцать ничтожных долларов. Но он был достаточно хорош чтобы позволить ей в течение двух месяцев выкупить видеомагнитофон прежде, чем он избавится от него.
На двадцать долларов далеко не уедешь. Она купила горючего на восемь долларов, немного бакалеи, и газеты. Возвращаясь к Энид, она проверяла колонку газеты "Требуются работники" . Была работа по заполнению конвертов. Был телемаркетинг.
Ах, новое объявление. "Старший менеджер по управлению отходами."
Она ничего не знала об управлении отходами, но она потратила большую часть своей жизни, избавляясь от хлама.
Ее пристальный взгляд прошелся трекингом вниз.
"Требуется работник радио."
У нее галлюцинации? Неужели в подушечках было что-то кроме кошачьей еды?
Она продолжала читать, ее сердце, забилось быстрее.
"Радиостанция KOWL ищет ночной персонал — кого-то, кто может трепаться, кто может импровизировать, кто не боится за свою шею. Кого-то с отношением..."
Она была в некотором эйфористическом оцепенении? Она слышала, что голодающие люди пребывают в состоянии блаженства.
С газетой, зажатой в руке, Мадди побежала к телефону, молясь, чтобы он не был отключен.
Длинный гудок!
И затем автоответчик.
Автоответчик это хорошо. Если и была одна вещь, которую она усовершенствовала, отбывая свое наказание в KLBJ, это был ее радио-голос. При обычных обстоятельствах ее голос был довольно средним, но она училась делать его более глубоким и более хриплым для трансляции. Она также усовершенствовала репертуар акцентов и лиц. В больше чем одном случае она нашла удобным симулировать невежество английского языка.
Мадди выложила это на запись, оставляя свое имя и номер и предыдущий радио-опыт, опуская часть о том, что следовало опустить. Это не была ложь, только упущение. Девочка должна блюсти свои интересы.
Четыре часа спустя она была приглашена для собеседования с Брайеном, менеджером станции.
Ему было приблизительно тридцать. Один из тех тощих людей, которые вышли из формы, от существования на диет-соде и нездоровой еде. Оказалось, что десять месяцев назад он потратил последний гривенник, который имел, и кое-что еще, чего он не имел чтобы купить испытывающую серьезные трудности, устаревшую станцию.
- Что относительно формата? – спросила она.
Брайен откинулся назад на свой стул, бросая в рот желе-боб . С зачесанными назад волосами, он был чем-то похож на Бадди Холли . Но вместо черных коротких очков, он носил проволочные оправы. - Никакого формата.
Никакого формата?
Он предложил ей полную банку бобов.
Сначала, она почувствовала это лучше всего отказаться, но затем она подумала… еда - еда. Вероятно она может не получить работу, таким образом она может пока с выгодой получить кое-что из этого. Она взяла банку, вытряхнула немного бобов в руку, и возвратила ему.
- И какой тип музыки? - она рисковала, выбирая красный желе-боб.
- Никакого типа.
- Никакого типа? - Это было каким-то видом жульничества, каким-то видом наркотика или чем-то.
- Мы даем полную свободу. Окружение, где творческий потенциал может процветать.
Она выбрала зеленый желе-боб. Да, они все еще на вкус как «туалетный утенок».
- Мы ищем кого-то, кто может работать на центральной станции. Я сыт по горло этим катушечным дерьмом, отправленным из Лос-Анджелеса, Это слишком общее. Никакой индивидуальности. Я хочу что-что местное. - Он наклонился вперед, поставив локти на стол. - Ваш голос, сексуальный как ад. Таинственный. Как раз то, что я искал.
Она спит.
- Но есть загвоздка.
Началось.
Прежде, чем ситуация перешла к сексуальными домогательствам, она вскочила на ноги. – Я не буду с вами спать. Я не собираюсь делать программу голой. Я не…
– Может, вы позволите мне закончить?
В любом случае она должна была отдышаться.
- Я не хочу, чтобы кто-то знал, кто Вы, - сказал он. - Это будет часть таинственности. Образ Оборотня Джека .
Это было всё?
- Если у Вас есть собственное эго, если Вы чувствуете потребность в собственном признании, тогда уходите отсюда.
- Анонимность. Это - мое второе имя. Это может быть даже мое имя, если Вы хотите.
Она получила работу.
Больше никакого quality time , разделяя подушечки с Хемингуэем.
Да!

Коробка кондиционера жужжала в окне, впитывая влажный вечерний воздух.
Эдди откинул спутанные простыни со своих ног, его голое тело было подобно топке.
Типичная июльская жара.
Обычно он не возражал против жаркой погоды, но когда влажность была столь же высока, как и температура, а температура в полночь была в районе 80-90 градусов, он возражал.
Но не только высокая температура, не давала ему уснуть.
Мадди.
Растрепанные волосы, в которые он запустил пальцы. Белая кожа, которую он чувствовал своими губами сейчас.
Глаза, которые изменяли цвет в зависимости от света, менялись от светло-коричневого до серого. Глаза, которые смотрели на него с открытой, откровенной оценкой, прямо в душу. Глаза, которые заставили его сердце биться быстрее, сделали его разгоряченным и сексуально озабоченным.
С ней ему было чертовски хорошо. Так правильно. И ничто не казалось ему настолько правильным очень, очень давно.
Он высвободил глубокий, неохотный вздох.
Сон и не собирался приходить.
Он сел, свесил на пол ноги, поток воздуха из кондиционера сдувает его волосы назад, дуя в экзотическом, таинственном аромате ночи.
Он оставался на месте некоторое время, позволяя воздуху овевать его разгоряченную кожу, испаряя пот с тела. Затем он встал, лакированный деревянный пол, был липким под его босыми ногами. Он отключил кондиционер, лопасти, ритмично замедлились останавливаясь. Он надел пару свободных шорт, затем начал спускаться по темноте вниз по узкому искривленному лестничному пролету.
На кухне он с трудом открыл тяжелую дверь древнего Фриджидеера , вынул кувшин с водой, и поднес к губам, моментально поглощая прохладный, запасенный холодильником воздух.
Сделав еще несколько глотков, он опустил кувшин пониже, вода закапала ему на грудь стекая вниз к животу, впитываясь в пояс его шорт. Он отставил кувшин, раздался металлический грохот полки, хлопок закрываемой двери.
Моторчик сделал толчок; громкий гул заполнил комнату.
Внизу было немного прохладнее, но температура здесь все еще была в пределах восьмидесяти. Даже при том, что окно над сливом было открыто, ни ветерочка.
Он вышел на веранду.
Пятнадцатиградусная камера.
Влажный воздух коснулся его кожи, охлаждая его. Светляки осветили путаницу трав и виноградных лоз.
Запахи.
Зеленые, таинственные ароматы, становящиеся опьяняющими и тяжелыми к ночи.
Обеими руками он откинул назад свои волосы, слегка наклонил голову назад, и взглянул вверх на заполненное звездами небо. Затягиваясь в глубоком вздохе вечернего воздуха, он сошел с веранды, чтобы пробраться через пропитанную росой траву к его разбитой Шеви .
Он наклонился в открытое окно, вставил ключ в зажигание, и щелкнул по радио.
Не было такого случая, чтобы радио в автомобиле хорошо звучало. Фактически, это походило на дерьмо. И было болью в заднице - держать аккумулятор заряженным. Но было что-что в радио в середине ночи, которую любил Эдди, что-то, что заставляло его чувствовать себя лучше.
Он настраивал радио пока не нашел хорошую песню, тогда он взобрался на капот, стеклянный холод у его лопаток, металлический остов у подошв влажных ног.
Песня закончилась. Ди-джей включился.
- Это Полуночная Мэри, голос ночи, пришедший к вам на KOWL. Полуночное радио. Станция с отношением.
Полуночная Мэри? Никогда не слышал ее раньше. Он бы запомнил голос подобный этому. Такой же знойный и горячий как южная ночь.
Он сцепил свои руки за головой и взглянул на звезды.
- У станции будет свободный формат. Все, не противоречащее закону, здесь разрешено. Если Вы испытываете желание поговорить, позвоните мне. Если у Вас заявка, так же звоните. Только помните: никаких рецептов, никакой политики.
Голос Полуночной Мэри был хриплым и глубоким. Как бархат. И секс. Голос заставил его думать о ней. Но сейчас, все заставляет его думать о ней.
- Начинаем, как насчет НЛО? Кто-нибудь из вас когда-либо был похищен?
Эдди посмотрел немного более пристально на многочисленные звезды над ним.
- У кого-нибудь из Вас когда-либо было близкое столкновение первого, второго, или третьего вида? Если так, позвоните мне. - Она дала слушателям свой номер. Даже способ, которым она выделила свой телефонный номер, был сексуален.
- А пока, давайте послушаем кое-какие мелодии. Я знаю, что сейчас - середина ночи. Я знаю, что остальная часть мира спит, но в Ночной Сове, не будет никакого легкого слушания. Вот кое-что из нового CD Сладкое Облегчение. Я не знаю о Вас, но я могу для вас найти прямо сейчас что-то полезное, приносящее небольшое сладкое облегчением.
Я слышу твой монолог.
Она была хороша. Она не заходила на запись. Он ненавидел, когда ди-джеи делали это. Не было ничего более раздражающего, чем кто-то, обсуждающий мелодии.
Мускулы Эдди начали расслабляться. Он закрыл свои глаза и позволил музыке и ночи и жару Полуночной Мэри, сексуальному голосу обнять себя.

_______________________________
1 Типичное объявление о приеме на работу (обычно временную [part-time job]), вывеска на входе в кафе, магазин и т.п.
2 быстрая перемотка
3 KOWL - 1490 AM South Lake Tahoe, CA
4 Жевательные конфеты с твердой оболочкой и мягкой фруктовой начинкой. Популярное детское лакомство.
5 Чарльз Хардинг Холли, так же известный как Бадди Холли (1936 –1959) легендарный американский певец рок-н-ролла
6 Robert Weston Smith - радио ведущий (1938 – 1995) ставший известным в 1960-70-х под именем Вольфман Джэк (Wolfman Jack)
7 свободное время, посвящённое общению с людьми, семьёй или какому-л. полезному занятию
8 Frigidaire – марка американской бытовой техники
9 "Шевроле Шеви" Массовая модель автомобиля 50-х гг, выпускаемая отделением "Шевроле" корпорации "Дженерал моторс"


Глава 17

Влюблена.

Мадди работала на радиостанции четыре дня, и она влюбилась.
В кого-то кого она никогда не видела. В голос, который пришел к ней из темноты, из ночи.
Её полуночный собеседник.
Возможно, она и думала, что была влюблена в Эдди Берлина прежде, но теперь жизненный опыт и время сказали ей, что это было простым безумным увлечением. Это же было реальной вещью. Это было зрелой, взрослой любовью.
В первый раз, когда ее загадочный мужчина позвонил, он настоял на разговоре с ней вне эфира. - Я не хочу говорить с половиной Америки, - сказал он ей. - Я хочу говорить с тобой.
Это было больше чем убеждение, она должна была держать его на отдельной линии.
Сейчас, в свою четвертую ночь перед пультом управления радиостанции, Мадди вставила CD. - Вот что-то своего рода медленное, своего рода грустное.
Она нажала на кнопку воспроизведения.
Быть ночным ди-джеем странно. Большую часть времени, это не казалось чем-то реальным. Это не казалось чем-то отличающемся от ее игр в радио со связкой транзисторов, которые она нашла среди хлама, когда ей было восемь.
Было довольно трудно пытаться визуализировать невидимую аудиторию днем, но когда ты вещаешь в три утра, было почти невозможно предположить, что там был кто-то слушающий. И люди, которые были там, ну, в общем, ты должен был задаться вопросом о них.
Фактически, когда она подумала об этом, она решила - ты не можешь получить большей реальности чем эта. Только кое-как завершив дело, задавалась вопросом, каждый ли получал.
Она стала более самосозерцательной с тех пор как появился ее полуночный собеседник.
Лампочка на телефоне мигнула. Она посмотрела на настенные часы. Полночь.
Ты настраиваешься на большое падение, предупредила она себя. У него, вероятно, было три жены, двадцать детей, социальное пособие, и парик, который не соответствовал оставшимся еще волосам.
Она подскочила к телефону. - Полуночная Мэри, - сказала она хрипло. - Голос ночи. - В конце концов, падение было еще одной из тех вещей, в которых она была хороша. Оно и отъезд.
Это был он. Она поняла это по статическим разрядам на линии. Он пользовался одним из тех старых портативных телефонов, которые искажали голос так, что казалось будто вы говорите через консервную банку. Но тогда, не его голос возбуждал ее, это было тем, что он говорил. Его слова. Возможно, впервые в жизни она нашла кого - то, с кем она могла по-настоящему говорить.
- Ты одинока?
Вопрос поймал ее врасплох. Но что это с ним. Он, казалось, был в состоянии читать ее мысли, понимал ее даже лучше, чем она понимала себя.
- Мэри? Ты там?
- Да. - Она приспособила свои наушники, перепроверяя, чтобы удостовериться, что они были вне эфира. – Ты на улице? - спросила она. - Я слышу что-что, что походит на сверчков. И возможно цикад.
- Мне нравится быть на улице. На открытом воздухе. Я дышу свободнее, когда вижу небо, звезды. Но ты не ответила на мой вопрос.
Одинока. Была ли она одинока? Она думала об этом. Думала о своих днях и ночах. У нее был Хемингуэй, точно, и хотя она любила его, он не был хорошим собеседником. Они не сидели вместе, долго обсуждая свои чувства. – Да -, призналась она тихо, боясь, что будет сожалеть о своем признании. Но я не столь одинока, как раньше. Теперь, когда я знаю, что ты где-то там.
Если бы она подслушала кого-то, говорящего такие вещи, то закрыла бы ему рот. Она не беспокоилась. Она не беспокоилась!– Что насчет тебя? Ты одинок? - Вот сейчас он скажет ей о своих трех женах.
- Все мы одиноки.
Так просто. Так честно. - Сегодня ты кажешься грустным. Ты грустишь? - Она не хотела, чтобы он был грустен.
Он вздохнул, и этот вздох она прочувствовала до кончиков пальцев ног.
- Ты когда-либо просыпалась посреди ночи… - Он остановился, как будто бы смутился, чтобы продолжать. - Забудь это.
- Нет. Расскажи мне.
Она должна была знать. Все. Все его тайны, не важно насколько темные, насколько болезненные. Это – то, чем была любовь. Знание кого-то. От и до.
Колебание. Затем, - Ты когда-либо просыпалась с этим черным чувством в тебе? Этой пустотой, глубоко в твоих внутренностях?
Большая Пустота. Он говорил о Большой Пустоте. - Как будто ты внезапно понимаешь, что ты сделал не тот поворот в жизни, - сказала она. - Главный неправильный поворот, и нет ничего, что ты можешь с этим сделать? Нет пути, чтобы исправить это?
- Точно. У тебя есть чувство, что есть другое измерение, где ты могла бы жить, если бы только ты сделала некоторые вещи по-другому.
- Да. - Как он мог знать так точно, что она чувствовала?
- Ты знаешь, что делает меня грустным? – спросил он.
Она хотела знать о нем все, но могла ли она принять на себя его печаль?
- Музыка.
- Музыка? Но музыка это…жизнь. - Он собирался разорвать ее мыльный пузырь.
- Она не настоящая.
- Как ты можешь говорить такое? Конечно она настоящая. – Они спорили. Расходились во взглядах. Ее сердце было разбито, но она должна была выразить свои мысли. У тебя не будет зрелых отношений, если ты держишь свои истинные чувства при себе.
- Эта песня, которую ты поставила прямо сейчас…она не настоящая.
Богохульство! Она попыталась предупредить себя, говоря, что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, он был слишком хорош, чтобы быть правдой. - Потому что музыка это кое-что, что мы слышим, ты это имеешь в виду? Поскольку ее нельзя увидеть, нельзя потрогать? - Пожалуйста, скажи мне что ты подразумеваешь.
- В песне нигде нет ошибок. Там должны быть ошибки.
Он терял ее. – Мы говорим об одном и том же?
- Ты знаешь, что, когда песня записана и вокалист сделал ошибку, это исправляется компьютером? Проклятый компьютер. Это отвратительно, ты так не думаешь? Если певец берет неправильную ноту, это подправляется.
- Нет, этого не может быть.
- Это правда. Музыка должна быть совершенством и не совершенством. Возьми Гарольда Роллинса, с той песней, 'Назад от Края'. Он берет неправильную ноту не раз. Вот это - то, что делает ее такой замечательной. Через некоторое время, ты ловишь себя на том, что ждешь ту неправильно взятую ноту, ты хочешь услышать эту неправильную ноту, это неуловимое различие в настрое голоса. Люди не машины. Они делают ошибки. Они берут не те ноты.
- Ты в порядке? Что-то случилось?
Он неискренне рассмеялся. – Жизнь. Жизнь случилась.
Ему был нужен кто-то. А она даже не знала как его зовут, не знала где искать его. – Скажи мне, где ты.
Поначалу он не ответил. Она испугалась, что он собрался повесить трубку, но затем он сказал, - Мэри, что бы я без тебя делал?
В телефоне потрескивало. Ей было жаль, что она не могла разобрать тон его голоса, было жаль, что она не могла разгадать его. Что-то было не так.
- Мэри, я люблю тебя.
У нее возникла подозрительная мысль. – Ты пьян?
- Немного. - Он быстро обошел проблему. - Мэри, во что ты одета?
Ей не понравилась его попытка отвлечь ее. - Насколько немного?
- Как насчет секса по телефону?
Секс по телефону?
- Расскажи что на тебе одето.
- Муму.
- Что, черт возьми, это такое?
- Платье. Что-то типа платья свободного покроя.
- Я не верю тебе.
- А ты ожидал чего-то из черной кожи? Или как насчет фастфудовской униформы?
- Зависит от цвета.
- Оранжевый. Оранжевый и коричневый.
- Теперь ты меня возбудила. Очень возбудила.
Он больше походил на самого себя.
- Что на тебе одето?
- Ничего.
Она сглотнула. – Ты на улице без единой нитки на себе?
- Такое бывает.
- Москиты тоже бывают.
Он рассмеялся. - Как насчет секса по телефону?
- Почему бы тебе не пойти в постель? Без меня.
Цикады. Сверчки. Радио помехи.
- Ты когда-нибудь слышала об оргазме после шоплифтинга ?
Она задохнулась от смеха.
- Возможно, люди получают оргазмы от шоплифтинга. Ты этому веришь?
- Я-я уверена всё, что угодно возможно.
- Мэри?
- Ммм?
- У тебя когда-либо был многократный оргазм?
Что бы он подумал, если бы она сказала ему, что у нее никогда не было никакого оргазма.
- Как насчет поговорить по телефону. Хотя бы раз говорил по телефону?
- Не могу сказать, что говорил.
- Хотя бы раз?
Она подумала об Эдди. О своем единственном первом сексуальном опыте. Что же случилось? Почему ее ум и тело вышли из-под контроля?
- Мэри?
- Ммм?
- Песня кончилась.
Клик.
Ей потребовалась секунда, чтобы понять, что компакт-диск закончился. Она позволила ему исчезнуть к лейблу. Застывший воздух. Не было ничего более ужасного для радио чем застывший воздух.
Оргазм от шоплифтинга. Уверена.

___________________

1 Гавайское национальное платье с открытыми плечами
2 мелкое воровство в магазинах
_________________

 » Глава 18 - Мир, который я знаю, Глава 19 - Останься

Главы 18-19 перевод Номиольвидес

Глава 18.

Мир, который я знаю

В последнее время Эдди слишком много думал. Чересчур много.О том, о чем все эти годы пытался забыть.
Музыка.
Его прежняя жизнь.
Было бы нелепо, думать, что причиной, по которой Рик был застрелен, послужили тексты его песен. Из-за слов, написанных в одиночестве, но отправленных по радиоволнам миллионам.
Песня, такая, которая бы говорила, приказывала какому-нибудь психу убить Рика Бэка.
В ночь последнего концерта Рика, музыка была настолько громкой, что никто даже не услышал выстрела. Эдди видел, как Рик покачнулся и затем упал.
Рик все время был под кайфом, и Эдди сначала подумал, что все дело в этом.
Но потом он увидел кровь.
Эдди был единственным, кто оказался в этот момент рядом с Риком, держал его на руках, поддерживал его, пока тот истекал кровью. Позже, кто-то вышел и признался. Кто-то, кто хотел быть звездой, хотел внимания, как Хинкли, убивший Леннона.
«Прохладная Тень».
В тот день Рик исполнял ее впервые.
После похорон, Эдди взял ноутбук, в котором были тексты песен и сжег его. Однако, он забыл о демо-записи, которую они сделали.
Он хотел это услышать.
После всех этих лет, он наконец был к этому готов.
Но когда он открыл кабинет, где он, в другой жизни, спрятал кассету, все что он там нашел это горы пыли и несколько мертвых жуков.
Запись пропала.
Мэдди.
Мэдди Смит, с огромными глазами и белоснежной кожей.
Она обокрала его.

Сжимая в пальцах пинцет, Мэдди вытащила последний стежок из своей руки. Зачем платить кому-то за то, что она может сделать сама?
Она убрала спирт, когда кто-то постучал в дверь.
Мэдди открыла, чтобы обнаружить Эвелин, стоящую на крыльце, с сигаретой в руке, щурясь от дыма.
− Я здесь уже в третий раз, − заявила она тем порицающим тоном домовладелицы, который за эти годы стал Мэдди таким знакомым.
− Извините.
Мэдди потерла виски. Как это все угнетает. Собиралась ли она всю жизнь бегать от этих людей? Когда ей стукнет восемьдесят, она по-прежнему будет играть в прятки с домовладелицами ?
− Вы должны съехать или начать платить арендную плату.
− Я получу зарплату не раньше чем через две недели.
Эвелин это обдумала и сказала: − Мне нужна небольшая помощь на приусадебном участке. Если вы хотите работать, я бы могла принять это в качестве арендной платы.
Не то чтобы Мэдди действительно этого хотела. Она не спала всю ночь и с нетерпением ждала, что проведет этот долгий день в постели. Однако она предположила, что сможет выспаться ночью. На свою первую ночь здесь ничего другого она не планировала.
Она помогла Эвелин. И в процессе, изучила новую профессию. Настилание ковровых дорожек. Есть, сэр! Оказалось, что Эвелин хотела, чтобы все дорожки внутри и снаружи дома были покрыты красными ковровыми дорожками. Мэдди признала, что это послужит красивым дополнением к ее ланшафтному декору .
Очаровательно. Просто очаровательно.
И так Мэдди провела день, склеивая и вырезая, вырезая и склеивая, просто прикрепляя внахлест один конец к другим. И когда она закончила, у нее заболела спина, в легких саднило от попавших туда ядовитых паров, она встала и посмотрела на свою работу.
Несомненно, это было самое жуткое, чертовски безвкусное нагромождение вещей, которое она когда либо видела.
Вернувшись в дом, она насыпала Хемингуэю немного сухого кошачьего корма, и, подкрепившись бутербродом с арахисовым маслом, приняла душ и упала в постель.

Эдди пристально смотрел на мопед - внедорожник.
Он был в довольно приличном состоянии, учитывая, что уже несколько лет не видел дневного света, да что там дневного, он даже лунного света не видел.
Это был не шоссейный мопед. В нем не было ничего из того, что бы давало право ездить на нем по улице. Ни задней фары. Ни защитных щитков на колесах. Ни пластин приводной цепи .
Какое это имело значение? У него даже больше не было прав.
В дни, когда он учился в старших классах, он ездил по проселочным дорогам, объездив вдоль и поперек земляную дамбу возле города.
Сейчас он рассматривал мопед со странной смесью удовлетворения и страха, страха перевешивающего удовлетворение.
Бак был абсолютно пустой, поэтому он перекачал бензин из своей заброшенной Шеви. Давным давно у него был довольно большой опыт в бензина.
Еще один потерянный навык. Он все еще мог определить качество бензина по запаху.
Под отблеском света из сарая, он сжал руль и, сев на мопед, сделал пару испытательных прыжков.
Затем он нажал на стартер, прижимая его пяткой.
350-й двигатель сделал пару сильных громких выхлопов и заглох. Он снова попробовал. На четвертый раз он завелся.
Он прибавил газу, ожидая когда выровняется звук и вспоминая как он раньше любил рев мотора мопеда, любил запах сгорающего топлива и выхлопных газов.
Эдди проехал вдоль залива, затем срезал напрямик примерно две мили, через кукурузное поле, ограничивающее его землю. Когда он достиг конца дамбы, которая шла вокруг поля, он повернул ручку и дал полный газ.
Мопед рванул вперед, взбираясь на земляную стену. На долю секунды он оторвался от земли. Он перенес свой вес, одновременно выключая сцепление и выжимая тормоз. Приземлился на дамбе , оба колеса жестко опустились на землю. Пыль клубилась в воздухе от его приземления, а он стоял, поставив ноги на землю по обеим сторонам горячего ревущего мопеда.
Цикады пели. Его предплечья промокли от обильной росы. Он слышал, как что-то плескалось в водоеме по близости, ондатра или рыба. В свете единственной фары мотылек походил на космонавта. Вдали он видел поля
э простирающиеся на много миль кругом.
Затем он осознал, как быстро бьется его сердце. Его ладони, в противоположность рассохшимся резиновым ручкам , вспотели.
Он не был к этому готов. Он никогда не был к этому готов. Поля с обеих сторон. Посередине вода. Узкая земляная насыпь , что на всем протяжении пути в город. Повернуть назад. Вернуться.
Нажав ногой на педаль, он включил первую передачу, снял тормоз и отпустил сцепление. Заднее колесо забуксовало, затем резко сорвалось с места.

Сон.
Мадди не могла сбежать даже в своем сне.
Разрезая ковер на полоски при помощи X-Acto ножа (инструментальный нож со съемными лезвиями – прим. Перев.), затем склеивая.
Запах. Насквозь пропитал в ее легкие. Хотя сейчас запах стал больше походить на бензин, чем на клей. Скорее это похоже на разогретый двигатель, чем на заплесневелый ковер.
Однако с другой стороны, все это сон. Предметы могут поменяться.
Минуту Эвелин что-то болтала о другом украшении, которое она хотела купить для своего двора, затем ее голос стал более низким, таким низким как мужской.
Какой у тебя низкий голос, Эвелин.
− Мадди.
Эдди. Что в ее снах делает Эдди Бёрлин? Он заблудился?
А разве не все мы заблудились?
Может быть, он мог бы помочь ей закончить ковер. Ей еще столько всего надо сделать. Эвелин решила, что хочет покрыть им каждую улицу в городе. Такая дорога, на которой машины могут ехать как по мягкой подушке.
Почему никто не подумал об этом раньше? Какая прекрасная идея. Эвелин гений. Гений в полиэстровых брюках.
− Мадди.
Снова здесь это запах. Бензина, горячего двигателя и воздуха с улицы.
− Мадди, просыпайся.
Возможно это не сон.
Она открыла глаза. Уставилась в темноту. В нескольких дюймах от ее лица, она увидела чьи-то очертания...
Она открыла рот.
Чья-то ладонь зажала ей рот.
−Не кричи, −прошептал он, угрожающе нависая над ней. −Ты ведь не собираешься кричать?
Она отрицательно покачала головой. Эдди убрал руку.
− Что-то мне подсказывает, что ты здесь не для того чтобы помогаь мне настилать ковры, − сказала Мадди.
− Какого черта, о чем ты говоришь?
Она подумала о том, каким логичным ей казалось застилать улицы коврами пару секунд назад.
− Неважно. − И затем она представила себе, каким нелогичным выглядело пребывание Эдди в ее доме.
− Что ты здесь делаешь? Как ты узнал, где я живу?
− Общие знакомые.
У нее было не очень много знакомых в Честере.
− Эл?
− Ага.
Он все еще не сказал ей, что он тут делает. Секс? Он пришел за сексом? Он постоянно думал о ней? Мечтал о ней, не мог выкинуть ее из своих мыслей?
− У тебя есть кое-что, что принадлежит мне.
Ну хватит о ее несбыточных мечтах. Не то чтобы она на самом деле хотела с ним переспать. Она больше никогда, никогда этого не сделает. Она уже выучила этот урок. Она знала, как легко она попадает под его обаяние. Этого знания было достаточно, чтобы подготовить ее, в случае если он снова попытается испытать на ней свое колдовство .
− Я хочу получить это обратно.
− Что вернула? − Она пыталась вспомнить одевала ли она что-нибудь из его домашней одежды после фиаско на прошлой неделе.
− Пленка , Мэдди. Мне нужна пленка.
− Пленка? − О чем он говорит?
− Я пошел взять кассету и она исчезла. И, конечно, ты знаешь, как это произошло.
− Ты обвиняешь меня в воровстве? − Она наконец окончательно проснулась.
− Она мне нужна, Мэдди. Где она?
Еще никто не обвинял Мэдди Смит в воровстве. В отличие от ее сестры Энид, Мэдди никогда в жизни не украла и пенни.
Обеими руками она толкнула его в грудь и закричала:
− Пошел вон! Убирайся отсюда!
Он не пошевелился .
− Я не уйду пока ты не вернешь мне пленку.
− Нет у меня никакой пленки.
− Ты ее уже продала?
Он пришел в ярость. Не было ничего необычного в том, откуда появился запах бензина.
− Ты пил неэтилированный бензин? − спросила она, пытаясь его отвлечь.(пить неэтилированный бензин, да, оказывается такое действительно бывает. Употребляют как наркотическое средство. - прим. перевод.)
Он приглушенно выругался.
− Скажи мне, что ты не продала пленку. − Он отодвинулся. − Где, черт побери, здесь включается свет? Он натолкнулся на прикроватную лампу, нащупал ее, а затем включил. Они оба сощурились от яркого света. Темные волосы упали на бледный лоб. Глаза его горели, а контур его губ грубо очерчивала отросшая за день щетина.
Неделю назад, она бы растеклась лужицей перед ним. Но сейчас, из-за ее полуночного собеседника, у нее появилось решение .
Его глаза сверлили ее, темные, не оставляющие в покое, желающие узнать правду. Она медленно покачала головой.
− У меня нет твоей пленки. − сказала она ясно, искренно, надеясь что он увидит что она имеет ввиду. − Я ее не брала.
На одно долго мгновение он пристально на нее посмотрел, затем отпустил ее и поднялся на ноги.
Она потерла свои руки, там, где он к ней прикасался.
− Мне не нравится, когда меня обвиняют в воровстве.
Он стоял там, смотрел вдаль, потерявшийся в своих мыслях.
−Ты меня слышал? Мне не нравится, когда меня обвиняют в воровстве.
Ее слова заставили его вернуться в настоящее, в спальню, безвкусно украшенную черным и розовым сатином.
−Да, хорошо. Мы все носим свое дерьмо с собой.
Чтобы могли значить эти мудрые слова.
Он ушел.
Вот так.
Она смотрела, как он уходит, наблюдала как он выходит из комнаты, слушала звук его шагов. Услышала, как открылась входная дверь. Ждала пока она закроется.
Этого не произошло.
Часы у кровати показывали почти два.
Позвонит ли ее полуночный собеседник на радиостанцию? Будет ли он расстроен, если узнает, что ее там больше нет?
Она выбралась из кровати и спустилась вниз, чтобы найти Эдди стоящим перед открытой дверью, спиной к ней.
− Я думала ты уходишь.
− Ты знаешь, я бы хотел это сделать. Я всегда придавал большое значение тому, чтобы красиво уйти.
− Ну, так сделай это.
− Не могу.
Она не могла видеть его лица, но его голос звучал неровно и натянуто.
− Просто уходи. У вас, парней, это отлично получается.
Он нервно засмеялся, как если бы смутился, как если бы не мог сосредоточиться на том, что она сказала. И теперь она заметила его руки, сжимающие в смертельной схватке дверную косяк, костяшки пальцев побелели, его руки дрожали.
− Эдди?
− Не смотри на меня.
Но она не могла отвернуться .
Она смотрела как он пытается сделать шаг, как он пытается заставить себя пошевелиться. Это выглядело так, как будто некая незримая сила заморозила его на месте. Подобно человеку, стоящему в открытом люке самолета, пытающемуся набраться смелости и выпрыгнуть, он наконец признал поражение и рухнул на пол, привалившись спиной к стене, закрыв руками лицо.
− Дерьмо, − бормотал он, − дерьмо, дерьмо, дерьмо…
Он задыхался , его белая футболка пропиталась потом. Она положила руку на его дрожащее плечо. Его мускулы были твердыми как скала.
−Теперь ты знаешь, − пробормотал он сквозь закрывающие лицо руки.
− Знаю что?
− Я боюсь.
− Боишься? Чего?
− Этого.
Она медленно закрыла дверь.
− Чего этого?
− Того, что там, снаружи.
Не удивительно, что он четыре года не выходил из дома. Он не мог.
− Ты… − Как же это называется? − страдаешь агарофобией?
Она пыталась связать все воедино, зная, что это поможет ей разобраться, все же она поняла, что пока не в состоянии воспринять это все целиком. Это было слишком непривычно. Слишком неожиданно.
Он выпрямился, облокотился головой о стену, глаза закрыты. Свет с лестницы отбрасывал тень на его лицо и мускулистую грудь.
− Это началось как боязнь толпы, − сказал он, не открывая глаз. − Но затем это выросло в нечто большее. Я никогда не понимал, что послужило причиной.
− Здесь нечего стыдиться, − сказала она, пытаясь заставить свой голос звучать ровно.
− Нечего стыдиться? − он издал резкий смешок, открывая глаза.
Отчаянье. Ненависть к самому себе.
Он подтянул ноги к груди и зарылся лицом в колени. − Я думал, что смогу сделать это, − сказал он, его дыхание становилось быстрым и поверхностным.
− Темнота. Рядом никого. Я думал что могу держать себя в руках. Дерьмо. Вот дерьмо.
На него было больно смотреть. Это был мужчина, который так впечатлял ее своей внутренней силой. Он казался таким спокойным, таким близким.
Она положила руку на его плечо, почти ожидая, что он дернет плечами, чтобы ее сбросить. Вместо этого, он, казалось, находил успокоение в ее прикосновении.
Она опустилась на колени рядом с ним.
Он повернулся. Его глаза, его прекрасные глаза поэта, смотрели на нее с болью.
Он притянул ее к себе , его губы искали, находили ее.
− Мадди, − простонал он возле ее губ, - Чувствуешь как хорошо. Проклятие, как же хорошо.
Он нуждался в ней. Уже довольно давно Мэдди не чувствовала, чтобы в ней кто-то нуждался.
− Заставь меня забыть, − сказал он осипшим голосом, полным обещания. − Заставь меня забыть.


Глава 19

Останься.

Он так долго хотел ее. Слишком долго. Возможно, именно поэтому он на самом деле отправился на своем мопеде в город. Обнять
Вероятно не столько для того, чтобы отыскать пропавшую пленку, сколько для того, чтобы увидеть Мадди, обнять ее, почувствовать ее запах, прикоснуться к ней, узнать ее, познать ее.
Ее пальцы, запутавшиеся в его волосах, говорили ему, что она тоже хотела его.
− Мадди. Милая, милая Мадди.
Он прижался губами к ее горлу, чтобы ощутить ими ее бешено бьющийся пульс, услышать ее учащенное, дыханье, почувствовать ее трепет.
− Ты нужна мне, − сказал он. − Я хочу тебя.
− Эдди, я не знаю, я не думаю…
Он накрыл ее губы своими, заглушая ее протест.
Он ощутил ее руки, маленькие и горячие, скользнувшие под его футболку, почувствовал как они поднимаются вверх по его груди.
− Не думай, − прошептал он. − Ни о чем не думай. Забудь обо всем, кроме того, что здесь и сейчас. Только ты. И я.
Мадди слышала его слова, но ее разум больше склонялся к тому, чтобы не забывать. Ее воспоминания о том, что случилось в прошлый раз, были такими туманными, что иногда она задавалась вопрос, а было ли это вообще на самом деле.
И теперь это могло случиться снова. Она хотела, чтобы это случилось снова . Ей было необходимо, чтобы это случилось снова.
На этот раз, она не забудет.
− Наверх, − с трудом справившись с дыханием,сказала она. − Давай поднимемся наверх.
Они сделали это в три шага.
А затем он поцеловал ее снова.
От его поцелуев и прикосновений у нее подкашивались колени. Она не могла стоять, поэтому она опустилась на ковер, лежащий на ступеньках лестницы, Эдди споткнулся вместе с ней.
Каким-то образом ему удалось избавиться от своей влажной футболки. Затем пришел черед его ботинок и джинсов.
Нижнего белья на нем не было.
Он не носил нижнее белье.
Ее ночнушка была следующей. Она последовала за ее трусиками.
− Здесь. − Он положил ее руку на перила над ее головой. − Держись.
Она не поняла. Эдди навис над ней, опускаясь на колени между ее бедер, на мягкий ковер на котором она сидела .
− Мы собираемся сделать что-нибудь грязное?
Она даже не представляла себе, что это могло бы быть, ей очень хотелось это узнать.
Искренне удивленный, он рассмеялся.
− Подожди и увидишь.
Не время удивляться.
Одну руку он положил на ступеньку рядом с ее головой, другой он прижал ее к себе, пристально смотря в ее глаза, он вошел в нее.
Без малейшего труда.
Она знала, что ей следовало бы закрыть глаза, но она не смогла. Была какая-то телесно-духовная связь между ними, что-то соединявшее их тела и души, она не понимала, это одновременно пугало и удивляло ее.
Словно под гипнозом она смотрела как он вышел из нее и снова вошел, затем, когда снова наполнил ее собой, она наблюдала как участилось его дыхание и потемнели глаза.
−Т-ты напугана, − сказал он, удивляя ее своей интуицией. − Что тебя напугало? − Его голос был одновременно нежным и горячим − страсть, удерживаемая под контролем.
− Т-ты как будто что-то у меня забираешь.
Она пыталась вспомнить своего полуночного собеседника, пыталась подумать о любви, которую она чувствовала к нему, но он казался ей таким далеким. Она ничего не знала о сексе. Это оказалось выше ее понимания. Или знания как этим управлять.
Его глаза, его темные страстные глаза глубоко заглядывали в ее, словно пытаясь что-то вытащить из нее, признание, правду.
− Что я забираю у тебя, Мадди?
В этом было так много нежности. Слишком много. Больше, чем она могла выдержать.
− Я… я не знаю.
Его жесткий живот прижимался к ее. Она могла чувствовать его в себе, большого и горячего.
Она ощутила как слезы подступили к ее глазам. Она моргнула. Еще раз моргнула.
− Мою душу, − стыдливо и искренне прошептала она. − Ты отнимаешь мою душу.
Медленна мука отразилась на его лице .
− Ах, Мадди.
Она испытывала странное ощущение того, что он видит ее, впервые он действительно ее видит. И это было больше, чем он мог выдержать. Она не знала как, но она понимала, что ему нужно было держать людей на расстоянии, что он не хотел знать их, или видеть их, видеть их на самом деле. Когда-то ему уже причинили боль. Сильную боль. И он сделал все, чтобы этого больше не случилось.
− Боже, Мэдди. Прости. Я думал, ты хочешь…
Он начал выходить из нее.
− Нет! − Она испуганно вцепилась в него, опасаясь, что он оставит ее. − Не отпускай меня! Ты не можешь меня отпустить!
− Ну, ну, тише. Шшш.
Уже лучше.
Глядя на него, она ногами крепко обхватила его бедра, прижимая его к себе, повторяя его недавние телодвижения.
И затем это произошло, почти так же, как это бывало раньше. Что-то вроде дурацкого удивления.
Соединяться.
Задыхаться.
Ласки, которые закончились так быстро, которые оставили ее измученной и слабой, пытающейся вспомнить, что же только что произошло.
− Когда это заканчивается, я с трудом могу это вспомнить. Она говорила это, уткнувшись в его плечо, пробуя на вкус его соленую кожу.
− Ты действительно знаешь, как сделать парню комплимент.
− Нет, я имею ввиду… Я не могу это объяснить. Это так, не знаю... Мимолетно. Эфемерно.
− Ты анализируешь секс?
Он говорил это не раздраженно, а скорее удивленно.
− А почему нет?
− Вы, женщины, до смерти любите все анализировать. Иногда о некоторых вещах лучше слишком сильно не задумываться.
Она подумала о своем полуночном собеседнике и почувствовала острую боль сожаления, небольшую боль глубоко в своем сердце из-за того, чего уже никогда не будет.
Он подумал о некоторых вещах. Очень хорошо подумал.
− Вы именно так и живете? Не думая?
− Для меня это работает.
Она не могла себе представить, как можно так жить. Просто жить. Для нее жизнь была анализом всего. Жизнь была ответами. И чувствами. Она задрожала.
Он неправильно прочел язык ее тела и решил, что ей холодно.
− Пойдем. Ляжем в постель.
Вскоре они вместе укутались одеялом в постели, как два человека которые хорошо друг друга знают, Мадди лежа с натянутым до самого подбородка одеялом, думала каким же странным все это было. В то же время, она не могла не грустить из-за его признания в том, что он предпочитал глубоко не задумываться , о его склонности к одномерности.
Это заставило ее еще больше затосковать по ее полуночному мужчине.
Эдди потянулся через нее, чтобы выключить свет, затем прижал ее к себе поближе, обняв ее рукой за талию. Она не могла улечься поудобнее. Все было не так, все было неловко.
Она не знала куда куда ей деть ее руки, ноги, голову.
− Сюда. Положи голову сюда . Вот так. − Он перевернул ее, так что ее голова оказалась у него на плече, почти под подбородком, одна из ее ног лежала между его ногами.
− Лучше? − спросил он.
Она кивнула, чувствуя себя наивной, тем не менее, , испытывая удовольствие, лежать, обернувшись вокруг него.
− Так ты поэтому ушел из шоу бизнеса?− спросила она, упрямо стремясь заставить его признаться хоть в чем-нибудь. − Боязнь толпы.
Он попался прямо в ее ловушку.
− Это было его частью. Для меня же, это всегда была музыка. Я никогда даже не был уверен, что хотел быть менеджером. Слово «менеджер» это своего рода клеймо, и я не хотел его носить.
Ну вот, наконец-то они хоть в чем-то продвинулись.
− Или, по крайней мере, я не думал, что хотел быть частью этого, − Пока он говорил, его рука начала перемещаться. − Пока группа не сыграла живьем в шоу на распродаже и одна из девчонок в первом ряду не сняла блузку. В тот момент, я подумал, что может быть все не так плохо.
Каким мелким это было?
Ее влекло к двум мужчинам, которые были абсолютными противоположностями. Один был умным, мыслящим, интеллектуальным. Он сделал ее счастливой. Он возбуждал ее разум. Другой возбуждал ее тело.
Она не хотела быть одной из тех женщин, которые предпочитают мускулы вместо мозгов.
− Я не выношу толпы или шума. Люди продолжали говорить мне, что я к этому привыкну. Что довольно скоро это перестанет меня беспокоить. Что довольно скоро, я привыкну к этому цирку
Его пальцы ласкали ее сосок, делая его твердым. Затем он обхватил своими жаркими ладонями ее грудь, его прикосновения казались ей почти рассеянными казалось он делал не отдавая себе отчета, а с ее они были совершенно эротичными, чувственными.
− Этого никогда не случится, - сказал он ей. − Я никогда не привыкну к постоянной сенсорной перегрузке. Это разрушает меня. Я дошел до точки, когда я с трудом мог работать. Люди говорили, что это из-за наркотиков, но я никогда не употреблял что-то подобное. Эту часть музыкальной индустрии я взял себе за правило избегать.
− А почему ты… − ее слова оборвались от резкого вздоха, когда его рука переместилась с ее груди на бедро. Он ласкал ее кожу, гладя своей жесткой ладонью ее бедра.
Она изо всех сил пыталась сосредоточиться. − Что для тебя важнее всего?
− Музыка. Это всегда была музыка. - Он глубоко вздохнул. − Но сейчас даже это ушло.
− Она все еще здесь, когда ты будешь к ней готов.
− Может быть она все еще здесь, но я нет.
Его рука двигалась, лаская ее.
− Ты можешь снова найти ее там, где оставил.
Он поцеловал ее в шею, жадным, влажным поцелуем. Горячо, горячо, горячо. Она пылала.
− Пламя погасло, − прошептал он.
Неправда. Оно все еще тлело в нем, только глубоко внутри.
− Я больше не люблю музыку. Это тяжело когда что-то что ты любишь, становится тем, что ты ненавидишь.
− Ты ее ненавидишь?
− Не то чтобы ненавижу, просто вижу, что она собой представляет. Огромную машину для зарабатывания денег, - Его рука гладила ее живот. − Мадди, прекратим говорить об этом.
Ей нужно подольше остаться сосредоточенной, прежде чем ее разум унесется далеко.
Они уже кое-чего добились. Она не могла это бросить.
− Рик Бэк был способен делать деньги, потому что его слова задели за живое стольких людей. Разве это было плохо?
− Может быть нет. Я не знаю. Я больше ни в чем не уверен. Все что я знаю, это то, что эта часть моей жизни закончилась.
− Ты всегда можешь стать менеджером другой группы.
− Я слишком устал.
− Что было на той пленке, которую ты ищешь? Что-то над чем работал Рик?
Его руки перестали исследовать ее тело. Мадди тут же пожалела о своем вопросе, раскаиваясь, что расстроила его.
− Это неважно.
Другими словами, это не ее дело.
− Знаешь, что я думаю? Я думаю, что если там есть неизвестные песни, которые записал Рик Бек, публика имеет право их услышать.
− К черту публику.
− Публика сделала его звездой.
− Публика сделала его наркоманом. Публика убила его.
Она могла бы с этим поспорить, но ей не захотелось, ей это не нравилось.
− Мы спорим? Я не хочу спорить
− Я только говорю, что вещи производящие впечатление адских ,снаружи выглядят по другому. Они выглядят как витрина кондитерской, украшенная к Рождеству. Огни сверкают, все …Но внизу, под полом в темноте повсюду шныряют крысы и гадят на всем.
− Спасибо за эту маленькую экскурсию в мир Дэвида Линча. Я уверена, что вспомню об этом, когда в следующий раз соберусь купить упаковку шоколада.
− Вспомни, кто тебе это сказал. – Его голос стал веселым, дразнящим. − И чем мы в этот момент занимались.
Он перевернул ее так, что она оказалась лежащей на спине, под ним. Он плавно провел костяшками пальцев по ее телу, от груди до пупка. Он целовал ее, трогал ее, гладил ее. − Ты ведь не забудешь, что мы делали, не так ли? − прошептал он, отодвигая ее ногу, пристраиваясь между ее бедрами.
Скользнув вниз по ее телу, так что его голова оказалась лежащей на ее животе, его руки обхватили ее ягодицы. И сердце словно ушло в пятки. Его пятки. Трудно было поверить, что это был тот же самый мужчина, который, скорчившись, сидел на полу, пряча лицо в ладонях.
− Мадди?
Он хотел узнать, согласится ли она на то, что он собрался сделать? Или он хотел узнать запомнит ли она что-нибудь на этот раз? Она согнула колено, словно приглашая его.
− Ммм? − Слово, прозвучавшее как вздох.
− Я не забуду тебя, − соблазняюще сказал он. − Я не забуду, как ты обманула меня и заперла в ванной.
Она согнула другую ногу, поставив ступни ног на прохладные простыни. Она тоже не забудет. Обнимая его, почти теряя волю, почти забывая, что она собиралась от всего этого сбежать. Его губы целовали ее живот. − Я не забуду, как ты прикасался ко мне.
Он спустился ниже. Мозолистыми пальцами он раздвинул ее разгоряченную плоть и прижался к ней.
Она порывисто вздохнула и откинула голову назад, вцепившись руками в простыни.
− Я не забуду твой вкус.
Его язык скользил внутри нее, влажный, горячий и знающий свое дело. Он нашел ее клитор, кончиком языка обводя вокруг него круги, возбуждая, терзая, облизывая, пока она не выгнулась под ним.
Она чувствовала себя такой слабой. Такой изумительно, потрясающе слабой.
Он приостановился. − Этого ты не забудешь?
Его горячее дыхание обжигало ее влажную, пылающую плоть.
Она скрутила простыни, сжимая их в кулаках. Что он делал? Пытал ее? − Да! Да!
Он снова прижался к ней губами. Она почувствовала его волосы на внутренней стороне бедер, ощутила, как колется его щетина, царапая ее плоть.
Она выгнулась под ним и закричала, оргазм сотрясал ее насквозь, пока она лежала там, слабая, такая неправдоподобно, потрясающе слабая и обессиленная.
Слишком устав, чтобы пошевелиться.
Постепенно она осознала, что Эдди изменил их положение, так чтобы она прижималась спиной к его груди. В расщелине ее ягодиц укрылось что-то твердое, горячее и настойчивое
Ее руки дрожали, ей удалось просунуть руку между своими ногами, прикасаясь к нему. Другой рукой она скользнула ниже. Он был огромный. Горячий. Пульсирующий.
Он подвинул свои бедра, скользя в ее ладони, между ее бедрами.
Ее сердце начало глухо стучать.
Он входил в снова и снова, его рука на ее животе, его прерывистое дыхание в ее ушах, как если бы он, потерял контроль.
−Ты хочешь вот так? − выдохнул он, вонзаясь в неё, почти находя путь в нее, теряя, встречая ее руки. Он издал разочарованный звук, толкнулся снова, и нашел ее.
Что значит так?
Она хотела быть лицом к нему, хотела, чтобы он сжимал ее в своих руках, если он это имел в виду. Она повернулась, чтобы затем снова соединиться с ним. Она задавалась вопросом, не была ли она слишком агрессивна, когда он крепко обхватил ее бедра и погрузился в нее. На этот раз он входил в нее как поршень, быстрыми ударами.
Неуправляемый.
В ее голове мелькнула мысль попросить его остановиться, сказать ему, что они не могут продолжать так, но затем ее тело взяло верх и она подняла бедра ему навстречу, он глубоко входил в нее, чтобы быть еще ближе, они задыхались, с трудом глотали воздух, чтобы задлхнуться еще сильнее. До тех пор, пока последний, лихорадочный выпад, не взорвал одновременно их переплетенные тела. Обессиленные.
Она начала сознавать, что он нежно целовал ее вспотевший лоб, что-то говоря ей, спрашивая ее о чем-то снова и снова.
− Ммм?
Она пыталась сосредоточить свое внимание.
− Мадди?
− Ммм?
− Я не сделал тебе больно?
Его задыхающийся голос звучал обеспокоено.
Она слишком устала, чтобы отвечать.
В течение ночи она проснулась лишь однажды, чтобы немного подумать о том, что она приготовит Эдди на завтрак. Пирожки Pop-Tarts было бы хорошо. Пирожки Pop-Tarts с Tang. (сладкий пирожок "Поп-тарт" производятся компанией "Келлогг"; продаются в виде полуфабрикатов; перед употреблением разогреваются в тостере - прим. перев.)
_________________

 » Глава 20 Уставший от расставаний, Глава 21 - Спираль

Главы 20-21 перевод Зода

Глава 20

Уставший от расставаний

Эдди не позволил себе заснуть. Он лежал в темноте, слушая ровное дыхание Мадди.
Что-то необыкновенное.
Все, что произошло между ними, было непохоже ни на одну из его прошлых мимолетных встреч. Он не знал почему. Возможно, потому что он был трезвый. Возможно, потому что ему казалось, будто бы он знал Мадди. Даже возможно, потому что она ему нравилась. Очень нравилась. Возможно, больше чем очень нравилась.
Ты даже не знаешь ее, говорил он себе. Она достанет тебя, точно так же как и все другие.
Ему это было безразлично.
Что только доказывало, насколько он был сбит с толку.
Ему было все равно.
У нее могла быть запись. Она могла продать ее. Она могла заработать миллион долларов на этом.
Ему было наплевать на это.
Самым неотложным в его плане было убраться отсюда к чертовой матери. Оказаться дома прежде, чем еще раз впасть в панику.
Проклятие.
Занятие любовью было отдушиной, избавлением. Но теперь, когда дикая страсть улеглась, когда его мозг снова функционировал, он стыдился.
Он и не предполагал, что выставит напоказ все свои чувства тут же перед ней.
У него и прежде случались панические приступы, но в те старые времена люди приписывали его странные поступки наркотикам, и он позволял им так думать, и не делал ничего, чтобы они знали правду.
Теперь знала Мадди.
Он не сможет посмотреть ей в лицо, когда она проснется. Возможно, никогда не сможет.
Ему хотелось поцеловать ее.
Черт, он хотел обнять ее, снова заняться с ней любовью, но он итак уже задержался дольше чем нужно.
Он осторожно выскользнул из ее объятий.
Стоя у постели, задержал дыхание и прислушался в темноте.
Она глубоко вдохнула, затем выдохнула. Сменила положение, и возобновилось ее ровное дыхание.
Разочарованный, что она не проснулась, он ушел, ощупью вдоль стены, скользя голыми ногами по ковру.
Он нашел свою разбросанную одежду на ступенях и быстро оделся.
В их поспешном желании подняться наверх, дверь в передней они оставили незапертой. Исправив это, он прошел в заднюю часть дома, откуда и проник сюда. Замки на обеих дверях были жалкими. Ей нужно бы сделать что-нибудь с этим, ведь любой мог войти.
Открыл дверь.
Что-то коснулось его ноги.
Кот Мадди.
"О, нет, не получится, Эрнест". Он схватил кота прежде, чем тот смог совершить свой побег, и держал его словно футбольный мяч. Он был тяжелый и пушистый как черт.
Кот выл, вертелся в его руках.
Его когти не были острижены.
Эдди с протестующим криком отпустил его. Кот ударился об пол с глухим стуком, и выбежал из кухни.
Было легче уйти с черного хода. Ему казалось, что парадная дверь открыта всему миру, в то время как черный ход был более изолированным, закулисным.
Прежде, чем приступ снова овладел им, он выкатил свой грязный мопед, который оставил, прислонив к гаражу. Он покатил его вниз по переулку, и завел мотор только когда был достаточно далеко от дома Мадди, так что шум не смог бы разбудить ее.
Мопед зачихал и зафыркал. Он увеличил мощность, синий дым заклубился под тусклым освещением переулка.
Мотор успокоился. Синий дым исчез.
Эдди сорвался с места и понесся по испрещенному выбоинами переулку.
Тревожный толчок в груди. Он уповал на Бога, чтобы это не был приступ, и пытался убедить себя, что это реакция любого ускользающего тайком, убегающего человека.
Когда он достиг дамбы, его сердце начало биться в более ровном ритме, вспотевшие ладони начали сохнуть.
Почти дома.
Почти в безопасности.
К тому моменту, когда он остановился напротив дома, огромное красное солнце уже поднималось из-за кукурузных полей. Заглушив двигатель все еще что-то годного мопеда, он бросил его на землю.
Как раз вовремя.
Он свалился, сначала упав на колени, потом, распрямившись полностью, пока не растянулся на животе. Роса поцеловала его лицо, промочив насквозь его рубашку и штаны. Его пальцы зарылись в землю. Эдди ждал, его охватывали знакомые чувства отчаяния и облегчения.

Мадди пробуждалась от подозрительных звуков, издаваемых котом.
"Эдди?"
Не то, чтобы этот звук заставил ее подумать об Эдди. Но, просыпаясь, она точно знала о пустом месте около нее. Она положила ладонь на простыню.
Холодно.
Еще один урчащий звук, затем тишина.
Ответом на ее вопрос была продолжительная тишина. Не нужно быть гением, чтобы понять - Эдди ушел. И от этого она чувствовала себя дешевой и использованной.
Если она когда-нибудь выйдет замуж, то не сможет позволить себе надеть светлое свадебное платье.
Может быть, что-нибудь в красных тонах. Или в черных.
Зазвонил телефон.
Она ответила, чисто машинально, поразившись тому, что он все еще работал.
"Вы опаздываете".
"Эвелин. Привет".
Разговаривая с Эвелин, Мадди помнила о своей наготе под простыней, и поправила спутанные волосы. Не самое приятное чувство. Но с другой стороны, мы ведь все под нашей одеждой голые, не так ли?
"О-о, мне только нужно сделать кое-что". Например, причесаться. Или достать себе майку с надписью "ИДИОТКА" спереди. "Я буду у Вас, как только смогу".
"Я хотела, чтобы ты начала пораньше," - пожаловалась Эвелин.- "Я говорила вчера об этом".
"Увидимся через пару минут".
Мадди повесила трубку. Может быть, ей стоит просто отсоединить телефон. Но тогда Эвелин колотила в дверь.
Снова зазвонил телефон. "Я буду у Вас, как только я смогу".
"Несомненно, детка".
Невозможно спутать этот глубокий голос. "Эл? "
"У меня клиент для тебя".
"Я сказала тебе, что ухожу. У меня другая работа".
"А там тебе платят сто долларов в час? "
"А ты как думаешь? "
"Думаю, ты могла бы передумать".
"Пока нет".
"Ты должна мне тридцать долларов".
"Я заплачу".
"Только не хотелось бы, чтобы ты смылась как твоя сестра".
"Я не смоюсь".
"У меня тут парень-угонщик ищет ее машину. Когда он найдет, она моя. Слышала, дорогуша? "
"Я знаю, Эл. Ты ведь дашь мне знать, если вы найдете ее? "
"Разумеется, дорогая".
Она обнаружила Хэмингуэя лежащим на ступеньках, на ее ночной сорочке. Так вот откуда было урчание. Может, он пытался сказать ей что-то?
Она сдернула сорочку из-под него, и с облегчением обнаружила, что кот не испортил ее. Видимо, это был всего лишь шум. Когда она получила свой первый чек, то сводила его к кошачьему парикмахеру для стрижки. В прошлый раз, когда она сделала это, Хэмингуэй дулся всю неделю. Она никогда не могла понять, что так раздражает его: мучение в руках совершенно незнакомого человека или унижение от сходства с голой крысой.
Мадди приняла душ, съела "Поп-тарт" (сладкий пирожок "Поп-тарт" производятся компанией "Келлогг"; продаются в виде полуфабрикатов; перед употреблением разогреваются в тостере - прим. пер.), затем направилась к Эвелин, благодарная, что есть чем заполнить день, и не надо думать об Эдди Берлине.
И, тем не менее, она думала о нем. Пока разрезала ковровое покрытие. Пока поливала оборотную сторону клеем. Пока прижимала материал к дорожке.
Это всего лишь секс, вот и все.
Она не могла поверить, что была такой безвольной. Такой слабой. Но как говорится, секс имел место быть.
Это не подействовало.
Попытка игнорировать все это не принесла никакой пользы. Возможно, она была старомодна, но относилась к сексу серьезно. Свято. А ей следовало относиться к этому как еще одному дню в парке с аттракционами. Точно так же, как Энид.
Хуже всего прочего было то, что она не могла прекратить думать об Эдди, о том, как он обнимал ее, как обладал ею так неистово и волнующе.
Она хотела вновь почувствовать Эдди Берлина.
Той ночью, точно в полночь позвонил ее полуночный собеседник.
Для Мадди, он олицетворял совершенного, чуткого мужчину, мужчину, которого у нее никогда не будет.
Она поняла, что хочет рассказать о своих проблемах, довериться ему. Но он был частью ее проблемы, наряду с Эдди Берлином.
"Как ваше имя? " спросила она, боясь, что может спугнуть. Но должна же она знать, как его называть.
"Имя? " Мгновение тишины. "Джонатан".
Джонатан. Прекрасно.
"Мне не хватало Вас прошлым вечером, Мэри".
Внезапно она почувствовала себя виноватой, что провела его с Эдди. "Это был мой свободный вечер, " глупо сказала она.
"Есть какие-нибудь мелочи для меня? "
Это игра, в которую они начали играть с самого первого вечера. Она изо всех сил пыталась собраться с мыслями, вспомнить что-нибудь, что он не мог бы знать. "Кто такой Юсаф Ислам?" Это должно озадачить его.
"Слишком просто, Мэри. Кэт Стивенс. Изменил свое имя после того, как принял Ислам".
Она вздохнула. "Грустно, когда хорошие музыканты пропадают подобным путем. Интересно, понимает ли он, как по нему скучают".
Джонатан ничего не ответил. Она подумала, что линия оборвалась.
"Джонатан? Вы все еще там? "
"Прямо здесь".
Его голос звучал расстроено.
"Ваша очередь".
Ему не потребовалось много времени, чтобы придумать кое-что. "Вы знали, что дамбы заставляют землю вращаться быстрее? "
"Нет".
"Да. Так много воды было отклонено от экваториальной области и подвинулось поближе к оси земли, что это заставляет землю вращаться быстрее. Подумайте об этом".
"Вы прочитали об этом в Еженедельных Мировых Новостях? "
"Это - правда. Я клянусь".
"Ваша очередь".
"Я без мелочей".
"У меня есть одна. Вы знали, что есть четыре самолета Судного Дня, хранящиеся в Омахе? "
"Наши налоговые поступления работают".
"Без шуток".
"Но, эй, если земля будет разрушена, по крайней мере, президент будет в безопасности".
"Куда он отправится? "
"В открытый космос"
"Держите курс, пока не достигните Марса, затем поверните направо"
Следующим днем, снова позвонил Эл. Был найден автомобиль Энид.
"На стоянке в аэропорту в Южной Дакоте".
"Отлично!" сказала Мадди. "Разве это не здорово? "
"У меня плохое предчувствие по этому поводу. Помнишь тот самолет местной авиалинии, который разбился не так давно? Дата на парковочном талоне - двадцать пятое июня. Та же самая дата".
Мадди пыталась поставить на стол стакан с водой, который она держала, и промахнулась. Стакан ударился об пол, разбился вдребезги.
Она помнила. Никто не выжил. Вот, что она запомнила.
Она не знала, попрощалась ли, поблагодарила ли, сказали ли хоть что-нибудь. Не знала даже, повесила ли она трубку.
Позже, она наклонилась и собрала кусочки разбившегося стакана, кладя осколки на свою ладонь. По одному острому кусочку.
Энид.
Мертва.
Возможно.
Вероятно.
Все это время, Мадди думала, что она вернется. Все это время, она думала, что Энид нашла какого-нибудь парня и когда все закончится, она вернется. Так было всегда с Энид. Она исчезала, но всегда возвращалась.
Позже Мадди поняла, что ей необходимо что-то предпринять. Она позвонила в местный аэропорт, узнала название авиалинии и номер рейса самолета, который потерпел крушение. Затем она звонила узнать, летела ли ее сестра тем рейсом.
Она ждала, с телефонной трубкой в руке, с сухостью во рту, слушая щелчки компьютерных клавиш.
"Никого под этим именем на борту".
"Вы уверены? "
"Абсолютно".
С облегчением, обессиленная Мадди повесила трубку. Но потом начала задаваться вопросом, не использовала ли Энид другое имя.
Незнание сводило ее с ума. Она должна снова идти в полицию, но до сих пор от них не было никакой помощи.
Той ночью на работе она была поглощена своими мыслями, и не уделяла работе должного внимания.
"Вы ставите весьма паршивую музыку, " сказал ей Джонатан.
"Я нахожусь в паршивом расположении духа".
"Плохо спали?"
"Я сегодня получила плохие новости". На этот раз, она не была в настроении для общения с Джонатаном.
"Хотите поговорить об этом? "
Разговор с ним о ее сестре затронул бы что-то очень личное. В свете того, что, возможно, случилось с Энид, беседы с Джонатаном, внезапно показались Мадди поверхностными. Как она могла подумать, что они были глубоки? Она даже не знала его.
"Вы считаете, что наши отношения недостаточно близки? " спросил он, как будто прочитал ее мысли.
Она была подавлена как раз настолько, чтобы завести разговор, который она обдумала несколько раз. "Для Вас наше общение всего лишь игра" Но тогда, говоря по справедливости, это была игра также и для нее, приятное времяпрепровождение, отвлекающее ее от еще большей проблемы: Эдди Берлина.
"Чего Вы боитесь? " спросил он.
Я боюсь пустоты в моей жизни. Боюсь, что я сделала Вас частью чего-то, чему Вы не принадлежите. Она знала, что он спрашивал об их беседах, но внезапно ей стало необходимо выразить более глубокую правду, внутренний страх, еще раз почувствовать потребность немного наладить отношения. "Время. Я боюсь времени". Она никогда не заботилась о ностальгии. Печально было оглядываться назад, это напоминало о потраченном впустую времени. "События случаются слишком быстро, недостаточно времени, чтобы насладиться ими или лелеять их, или полностью получать удовольствие от них, как мы и должны делать".
"Вы в порядке? " спросил Джонатан.
Она сглотнула, внезапно чувствуя опасно близкие слезы.
"Возможно, мне не следует больше звонить Вам",- сказал он.
Как беседа получила такой мрачный поворот? Она не хотела такого развития, но теперь, когда это случилось, она не знала, как остановить это. Она пересекла черту. Для него это уже не было забавным.
"Возможно, не следует". Оборвать все связи. Так будет к лучшему.
"Я буду здесь. Если Вы нуждаетесь во мне, я буду слушать".
"Где Вы живете? "спросила она, внезапно испугавшись, что он повесит трубку в последний раз. « Я даже не знаю, где Вы живете».
"За Марсом поверните направо".
Мадди объявила об окончании передачи в шесть тридцать, затем заставила себя пойти домой. Или вернее к Энид. Но был ли этот дом все еще Энид?
Энид ушла, возможно, умерла.
Эдди любил ее и оставил, любовь была мимолетной.
А теперь и Джонатан покинул ее.
С учетом всех обстоятельств, прошедшие двадцать четыре часа действительно были дерьмовыми.
Она отперла дверь передней и протиснулась внутрь.
Все было разгромлено.
Ее первая мысль была о коте.
"Хэмингуэй! "
Она бросила свою сумочку и пробежалась по дому, переступая через диванные подушки, по документам, которые были вынуты из ящиков и свалены на полу. "Хэмингуэй! "
Она услышала слабое мяуканье, доносящееся сверху, со стороны спальни.
"Слава Богу".
Она не знала, где он спрятался, но внезапно оказалась на коленях, заглянула под кровать.
Она видела его глаза, сияющие в темноте.
Он снова мяукнул, так осторожно, что казалось, спрашивал: «Теперь уже можно выйти?»
"Бедный малыш".
Она видела, что он не собирался сдвинуться с места. Втиснула себя под кровать настолько, чтобы достать его. Вытащила его и прижала к себе. "Бедный, бедный Хэмингуэй", - разговаривала она с ним так, как разговаривают с детьми.
С котом в руках она рассмотрела комнату. Встроенный шкаф был опустошен, каждый предмет одежды теперь лежал на полу.
У нее не возникло сомнений по поводу того, кто был злоумышленником.
Эдди Берлин.
Все еще ищет что-то, что он думает она у него забрала, что бы это ни было.
Это был ужасный день, начиная с ее пробуждения и обнаружения того, что Эдди ушел, даже не попрощавшись. А теперь он вернулся и разгромил ее дом.
С нее хватит. Он мог обращаться с ней как с дрянью, но когда он ввалился и напугал бедного Хэмингуэя до смерти … ну, это уже лишком. Чересчур.

Глава 21

Нисходящая Спираль

Чувствуя себя использованной и обиженной, разъяренная Мадди запрыгнула в свою машину и направилась к дому Эдди.
Его не было дома.
Либо так, либо он просто не открывал дверь.
Ее гнев, тем не менее, достиг температуры кипения, тихо ругаясь, она перерыла машину в поисках бумаги. Оторвала клочок от коричневого пакета из бакалеи, и, используя капот автомобиля как стол, она нацарапала гневное послание:

ОТЛИЧНО, МЕРЗАВЕЦ. ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, ТЫ МОГ БЫ ВЕСТИ СЕБЯ БОЛЕЕ ПРИЛИЧНО, КОГДА ГРОМИЛ МОЙ ДОМ.
Мадди, известная также как Я НЕ ПОЛОВАЯ ТРЯПКА

Она выхватила упаковку жевательной резинка из сумочки, развернула одну, запихнула в рот, и начала жевать так быстро и энергично, как смогла.
Промаршировала через двор, поднялась по ступеням. Она взяла комок резинки изо рта и прилепила его рядом с дверью. Ладонью она прикрепила свое послание к резинке, потом отошла назад и подбоченясь рассмотрела свою работу.
Это в достаточной мере передавало всю глубину ее гнева.
Она промаршировала назад к автомобилю и пустилась наутёк.
Она была бы рада разогнаться, но считала, что ей и так везет каждый раз, когда ее машина вообще заводилась.
Обычно по переулку она передвигалась медленно, почти ползком, тщательно избегая как можно больше выбоин, насколько это было возможно. На сей раз, она летела, подпрыгивая как сумасшедшая, ее голова ударялась о крышу, а плечо врезалось в дверь.
Она снизила скорость, но не раньше, чем услышала оглушительный грохот, и почувствовала вибрацию под ногами.
Она посмотрела в зеркале заднего обзора.
Ее глушитель лежал по середине переулка.
Она затормозила. Дала задний ход. Остановилась. Выбралась наружу
Схватила глушитель.
Закричала и бросила его.
Горячо.
Она открыла багажник, вытащила старое несвежее полотенце. Используя его в качестве гигантской прихватки, она подобрала глушитель, бросила его в багажник, захлопнула крышку, и продолжила свой путь.
Той ночью, она позвонила на работу и предупредила, что чувствует себя плохо и не придет. У нее были более важные дела. Ну, например, вылакать бутылку вина, которую она нашла в шкафу.
Она думала об Энид.
Решила, что отсутствие новостей уже хорошие новости.
Она думала об Эдди, об этом сукином сыне. В своем воображении, она представила его находящим ее послание. Возможно, слово мерзавец было слишком мягким. Может быть, ей надо было применить что-нибудь более жесткое.

***

Эдди и Джейсон шли рядом по дамбе, с удочками за плечами, оба насвистывали позывные Шоу Энди Гриффита. Они поймали, несколько сомов, довольно приличных размеров, плюс пару маленьких окуней, которых они выпустили обратно. Джейсон наслаждался жизнью.
Люди всегда говорят, что они не хотели бы взрослеть. На самом деле они не хотят этого. Не могут хотеть это. Джейсон никогда не повзрослеет.
Они почистили рыбу. Потом Эдди вручил ведро Джейсону. "Не забудь, либо сразу же положить их в холодильник, либо попросить, чтобы Адэль приготовила их".
"Хорошо". Джейсон крепко взял ведро обеими руками, пошаркал ногами. "Почему бы Вам не пойти и не пообедать с нами? "
Эдди вспомнил те времена, годы назад, когда он сидел за их кухонным столом. Он встряхнул головой. "Нет, не сегодня".
"Когда-нибудь?"
"Да. Когда-нибудь".
"Обещаете?"
"Обещаю".
Эдди наблюдал, как Джейсон ехал на своем велосипеде вниз по узкой дороге, затем повернулся, чтобы войти в дом.
Записка. На двери.
Он попытался схватить ее. Что-то розовое и липкое протянулось от двери до бумаги.
Жвачка.
Сначала, он засмеялся.
Черт, вечно она недовольна.
Потом, он начал думать о плохих замках на ее дверях. Если он не вламывался, то это мог сделать кто-то еще.

***

Мадди осторожно засовывала мышеловку в пластмассовый футляр для магнитофонных кассет. На внешней стороне футляра, волшебным маркером, она написала слово мерзавец.
Это должно привлечь его внимание, думала она, оставляя футляр на середине кухонного стола Эдди. Он не сможет сопротивляться подобному искушению.
Ее голова. Эта головная боль убивала ее.
Мадди застонала и перевернулась, крепко сжимая подушку, она пыталась вернуться в сон, и не могла сделать этого из-за пульсирующей головной боли.
И зачем только она выпила целую бутылку вина?
"Мадди. Просыпайся"
Энид. В ее сне.
"Я искала тебя", - сказала ей Мадди. "Хотела знать, куда ты ушла".
"Мадди."
Мадди вздрогнула и проснулась, или, по крайней мере, думала, что проснулась.
"Энид? "
"Привет, Мадисон. "
Мадди села, с удивлением щурясь на темную фигуру у края постели.
Она включила прикроватную лампу.
Энид стояла там во всем своем великолепии, напоминая вульгарную проститутку с ее чересчур обесцвеченными волосами, макияжем в полкило и километровыми ногтями. От нее пахло смесью дорогих духов и пепельницы, полной окурков.
Какое облегчение.
"Энид. Боже мой".
Мадди охватило острое чувство родства, сестринской привязанности, которое застало ее врасплох. Она с трудом слезла с кровати, сделал три шага навстречу сестре, затем остановилась.
Энид не казалась сильно взволнованной воссоединением.
"Я думала, что ты мертва!" - сказал Мадди, пытаясь заставить Энид понять, через что она прошла. "Я думала, что тебя убили. Я думала, что ты погибла в авиакатастрофе".
Ее голова выбрала именно этот момент, чтобы напомнить ей о недавнем чрезмерном возлиянии. Казалось, ее мозг распух, мысли запутались.
Энид.
Жива.
"Мне нужна кассета с записью".
Никакого "Рада видеть тебя, сестренка. Как ты?"
"О чем ты?" Что такого было в этой записи? Из-за всего этого голова Мадди начала болеть еще больше.
"Демо-запись. Где - она? "
Голос Энид был более резким, чем помнила Мадди, более скрипучим. Тяжелая жизнь. Вот что она делает с человеком.
"Я перевернула здесь все верх дном и не нашла ее. Что ты сделала с ней?"
"Ты обшарила свой собственный дом? "
"Это ведь так похоже на меня. Что ты сделала с моим видиком?"
"Я заложила его".
"Я хочу его назад".
Итак, настоящая Энид и ее реакция. "Давай-ка посмотрим. Ты украла мою машину и обчистила мой банковский счет, если я правильно помню".
"Ты была честной. Ты всегда вела игру по правилам".
"Почему ты просто не попросила, если у меня была твоя драгоценная запись?"
"Я не хотела, чтобы кто-нибудь знал о моем пребывании в городе. Я задолжала денег очень многим людям. Хотела, чтобы они считали меня мертвой".
"Я ведь тоже считала, что ты мертва".
Энид пожала плечами. "Ну и что? Не похоже, что мы когда-либо были близки".
Мысли Мадди переключились. Она представила записку, которую оставила для Эдди. Упс.
Энид издала недовольный звук. "Ты все испортила".
"Я приехала сюда, потому что ты потерялась".
"Я должна была потеряться. В этом была вся суть. Теперь отдай мне запись, и я пойду "теряться" дальше".
"Я не знаю, о чем ты говоришь".
"Я отправляла ее тебе. Когда ты были в Аризоне".
Мадди встряхнула головой. Она ничего не понимала.
Энид начала расхаживать по комнате взад и вперед. "Я использовала поддельное имя, и отправила запись тебе в Аризону. Но когда я полностью прошла весь этот непростой путь, чтобы получить ее, ты уехала".
"Тебе потребовалось два месяца, чтобы добраться до Аризоны?"
"Я была занята, пытаясь найти покупателя для кассеты. Так много сложностей возникает, когда ты делаешь что-то такого уровня. Я даже купила себе новое имя, но тебе его говорить я не собираюсь. Я хотела, чтобы Энид исчезла. Я хотела стать "предположительно мертвой". В этом был весь план. Я не хотела, чтобы кто-нибудь искал меня. Запись, Мадди. У меня есть кое-кто, желающий заплатить четверть миллиона за нее".
"Что может стоить таких денег?" - спросила Мадди, скорее себя, чем Энид.
"Прохладная тень". Энид улыбнулась, довольная собой.
Это заставило Мадди вспомнить времена, когда они были маленькими, и Энид делала что-то плохое. Она, казалось, никогда не чувствовала раскаяние или вину, только самодовольство. Тогда Энид беспокоила ее, но Мадди надеялась, что со временем, ее сестра постепенно приобретет совесть.
Судя по всему, этого так и не произошло. Интересный результат психологического исследования. Возможный ответ на старый вопрос, действительно ли человек рождается с чувством правильного и неправильного.
"Ты присвоила кассету с записью Эдди", - сказала Мадди.
"Он потерял сознание. Я не ожидала найти что-то подобное. Я искала немного травки или кокаина или что-нибудь еще. Все, что угодно. И я нашла кассету".
Она плюхнулась на стул, скрестив свои голые ноги, качая ступней с красными ногтями на пальцах в сандалиях на ремешках. "Эдди Берлин". Она сделала возмущенный кивок головой. Взгляд ожесточился.
Отвергнутая женщина.
"Этот придурок. Он не захотел меня. Он позвонил Элу, чтобы тот прислал проститутку. Когда я приехала, он посмотрел на меня, и приказал уйти! Уйти! А потом он упал в обморок".
"И тогда ты нашла кассету".
"Мне нужна была некоторая компенсации, что-нибудь повеселиться. Мне следовало оставить запись у себя, но я запаниковала. Я подумал, что он обнаружит пропажу, и соберет все воедино. Так что я отправил ее тебе. Я не беспокоилась о том, что ты поставишь ее. В своем письме, ты говорила, что ты не можешь ставить музыку со словами на этой жалкой маленькой станции". Она издала горький смешок. "Мне следовало спрятать ее. Он никогда даже не обнаружил бы пропажу".
До вчерашнего дня.
"Где запись, сестренка? "
Мадди потирала голову, пытаясь тянуть с ответом, пытаясь думать.
"Четверть миллиона долларов", - сказала Энид, как будто ее слова могли помочь Мадди вспомнить.
"Запись не твоя, ты не можешь продать ее". Почему она беспокоится, пытаясь обратиться к отсутствующей совести Энид?
"Я дам тебе четверть всей суммы".
Энид думала, что все такие же, как она, только они еще не знали об этом. И что когда-нибудь они придут в себя, и поймут, какими дураками всегда были, цепляясь за идеалы, которые привели их в никуда.
Энид вскочила на ноги.
Чем больше Мадди тянула с ответом, тем злее становилась Энид. "Ты всегда была такой сверхдобродетельной, такой Мисс Совершенство".
Она подошла ближе, свет падал на ее лицо, лицо, которое выглядело старше своих лет. На внутренних сторонах ее рук были кровоподтеки.
"Какой красивый оттенок фиолетового," - мягко сказала Мадди, в то время как безысходное отчаяние заполняло ее сердце. Как мог человек дойти до такого?
"Заткнись и принеси мне запись".
Мадди схватила свои джинсы и надела их под слишком большую футболку. "Я не могу поверить, что потратила впустую свое время, приехав сюда", - сказала она, застегивая джинсы, засовывая ноги в сабо.
"Жизнь каждого из нас - это бесполезная трата, неважно, где мы, неважно, что мы делаем", - сказала Энид. "Разве ты еще не поняла это, Мадди? Чего ты достигла за годы праведности? Открыла средство исцеления от рака? Может быть СПИДа? Или даже триппера?"
"Мы не все должны стать звездами", - тихо сказала Мадди, скорее себе, чем Энид. Она должна была верить, что каждая жизнь была важна. В противном случае она не смогла бы существовать. Не смогла бы жить. "Мы можем просто лелеять каждое мгновение. Мы можем жить изо дня в день".
Энид издала фыркающий звук и встряхнула головой. "Ты не изменилась. Ты такая же дура, какой всегда и была. Это точно. Вот и все. Люди карабкаются, с трудом достигают своей цели, получают то, что могут пока они могут".
"Я предпочитаю быть дурой, чем стервятником, питающимся другими людьми". Мадди направилась к двери.
Энид вскочила на ноги, загородив рукой проход. "Куда это ты направилась? "
"Взять запись. Она снаружи. В моей машине. В бардачке".
Энид засмеялась, порыв сигаретного дыхания ударил Мадди в лицо. "Ты всегда считала меня пустоголовой, не так ли? Жди здесь". Она ушла, бегом вниз по ступеням.
К тому времени как Мадди добралась вниз, Энид с кассетой в руках врывалась в переднюю дверь.
"Я возьму свои вещи и пойду", - сказала Мадди, стремясь выбраться отсюда прежде, чем Энид попытается проиграть запись.
"Разве ты не хочешь послушать это? "
"Нет"
Но Энид уже была у стерео. Она нажала на кнопку "питания" и вставила кассету.
Сначала было только шипение.
Потом голоса.
Невнятный разговор людей, подобный отдаленному шуму толпы.
Энид нахмурилась и усилила звук.
Это только усилило шипение. Она перемотала вперед, остановила, затем снова послушала. Более отдаленные голоса, как плохо улавливаемый звук, как будто запись была стерта, но не полностью.
Обезумевшая Энид перемотала до конца, перевернула кассету, и проверила другую сторону.
Пустая.
Энид готова была сорваться. "Песня. Песня исчезла!"
Мадди пожала плечами. "Кассеты с магнитной лентой не сохраняются вечно. Возможно, жара в машине вывела ее из строя".
Энид издала разгневанный вопль. Она всегда была крикуном, всегда имел взрывной характер, но, тем не менее, Мадди не была готова для следующего ее поступка.
Энид ударила ее.
Не слабый, девчачий толчок, а тяжелая пощечина открытой ладонью по лицу, которая отбросила Мадди к стене. Больно до слез.
Энид была права, они никогда не были близки, никогда не ладили, но даже во времена, когда они не имели никакой связи, Мадди всегда цеплялась за воображаемое мнение, что Энид была все еще Энид.
Это не была Энид. Это был кто-то другой. Кто-то, кого Мадди совсем не знала.
"Убирайся!" - закричала Энид, лицо красное, изо рта летят брызги слюны. "Убирайся из моего дома"
Мадди была только рада подчиниться. Тот кто сказал, что кровь не вода, не имел такую родственницу как Энид.
_________________

 » Глава 22 - Господин-самоликвидатор

Глава 22 перевод КаттиК


Господин-самоликвидатор

Мадди была уверена, что получила не все свои вещи, но ее это не волновало. Она просто хотела уйти. И у нее был Хемингуэй. Это было самым важным.
Три ходки, и Мадди загрузила свою машину, а клетка с воющим Хемингуэем оказалась на пассажирском сиденье.
На ней все еще была надета пижамная рубашка и пара линялых джинсов, в таком виде Мадди скользнула на водительское сиденье и потянулась к ключу зажигания.
Как только включился двигатель, у неё мелькнуло неприятное напоминание. Не было глушителя. Ее машина урчала как дрегстер [1]. Мышь, которая рычит.
Мадди завела машину. Машина рванула от обочины, фары освещали только дорогу прямо перед ней.
Очень похоже на ее жизнь.
В ее случае, она надеялась, что пункт назначения будет важнее способа передвижения.
Что-то промелькнуло в зеркале заднего вида.
Сирена?
Она глянула в зеркало и заметила мигающий красный свет.
Замечательно. Коп.
Она съехала на обочину и заглушила мотор.
Благословенная тишина.
– Вы понимаете, который сейчас час?
Какое совпадение. Коп выделывался. Самые странные мысли приходили к ней в голову в необычные времена.
– По моим часам, – подняла она руку, – сейчас почти два.
– Мы получили ранее сегодня несколько жалоб на шум, который производит Ваша машина.
Мадди посмотрела мимо него на ряд жилых домов. – Простите.
– У нас в Честере существует постановление против шума.
Она точно знала, что он хотел, чтобы она умоляла, объясняла, унижалась, и все равно он выпишет ей штраф. Она не станет играть в эту игру. Она вытащила свои водительские права, выданные в Аризоне, и протянула их ему, чтобы он мог выписать этот штраф.
Он что-то нацарапал в своем блокноте. – Вы здесь живете или приехали в гости?
– Временно живу здесь. – Она не могла достать деньги и на номера и на водительские права.
Он вернул ей права обратно. – Если Вы собираетесь здесь жить, то Вам необходимы новые номера и водительские права, или получите вид на жительство.
Она положила свои права назад в сумочку. – Да, я, конечно, так и сделаю. – Как только выиграю в лотерею.
– Мне придется конфисковать транспортное средство.
Ее ангел-хранитель взял выходной, что ли? Или насовсем бросил это гиблое дело? И не сидит ли он сейчас, рассказывая другому ангелу, насколько невозможным был его последний случай?
– Вы шутите, – заявила Мадди, хотя знала, что это не так.
– Чтобы получить ее назад, Вам необходимо прежде всего починить глушитель, и заплатить налоги на буксирование и арестованное имущество. Налог на арестованное имущество составляет пятьдесят долларов в день, так что чем быстрее Вы решите этот вопрос, тем лучше для Вас.
Что за парень.
Даже не предложил ей помочь ей с вещами. Вместо этого, он стоял и смотрел, как она вытащила клетку с Хемингуэем и один из своих чемоданов. Ей придется попозже забрать остальное. Когда, нет, если она вернет себе машину.
Он неохотно предложил отвезти ее куда-либо, что только напомнило ей о том, что она абсолютно не знала, куда ехала. – Нет, спасибо. Вы мне уже очень помогли.
Никакой реакции. Разве этот робокоп не понял, что она сказала это саркастически?
Приехал эвакуатор.
Мадди села на свой чемодан и смотрела, как одну сторону ее машины подняли, и всю ее повезли вдоль по улице, обсаженной деревьями.
Коп уехал вслед за эвакуатором, и она осталась одна в темноте смотреть на дома, полные людей, живущих нормальной жизнью.
Хемингуэй издал тоненькое, испуганное «мяу», что напомнило ей о своей несостоятельности, в качестве матери.
– Прости меня, Хемингуэй. Тебе бы жить с какой-нибудь миленькой старушкой, есть дорогой кошачий корм и спать на матрасе с комками.
Он снова мяукнул в знак согласия.
Мадди поднялась, повесила через голову на плечо сумочку, в одну руку взяла клетку с Хемингуэем, а в другую – чемодан и пошла по направлению к радиостанции.
Пройдя один квартал, она остановилась, поменяла руки, и продолжила свой путь.
Через два квартала, она ощутила легкое потрескивание над головой. Сначала медленно, потом оно стало быстрее. Она остановилась и посмотрела вверх на ветви деревьев. Что-то упало ей на лицо, что-то мокрое и холодное.
Дождь.

Энид сидела на краю постели и обгрызала кожицу вокруг ногтей. Что, черт возьми, ей делать теперь? Позвонить Элу, вот что. Жизнь неплоха, когда за секс платят сто баксов.
Иногда, если клиент вырубался, она получала много больше. А если клиент был широко известен, особенно в политике, то можно было его шантажировать.
Нет, это было совсем неплохо.
Бум, бум.
Кто-то забарабанил в дверь.
Ее младшая сестричка вернулась домой? Она надеялась, что это не так.
Мадди. Она всегда ожидала слишком многого от Энид, больше, чем Энид могла бы ей дать. Было недолгое время, когда Энид хотела порадовать сестренку, пыталась жить по ее смехотворным, идеализированным законам.
Но это было не для Энид. Она там просто задыхалась.
Бум. бум.
– Мадди!
Мужской голос
Энид спрыгнула с кровати, спустилась по лестнице, попутно наступив на то, что устроила раньше, и отперла дверь.
Эдди Берлин.
Ну и ну.
Стоял и моргал под светом фонаря.
Такой же красавчик, как всегда. Она бы его обслужила бесплатно в любое время.
– Где Мадди?
– Эдди, верно?
Она приняла сексуальную позу, одна рука на двери, одна голая нога поднята и пальчики вытянуты.
Одного взгляда на него хватило ей, чтобы возбудиться. Она бы занялась им прямо тут на крыльце. Тогда эта старая идиотка Эвелин будет иметь повод пошипеть.
Берлин не был ее обычным типом. Она любила парней, которые занимались спортом, которые были больше развиты физически, нежели умственно. Она предпочитала горячих и глупых мужчин.
Эдди не принадлежал к этому виду. Он был больше интроспективным. Более умным. Но что бы это ни было, она жаждала скинуть трусики и задрать подол.
Эти глаза. Господи, эти глаза. Она уж и забыла, какой сексуальные зов исходит от него.
На мгновение он хмуро посмотрел на нее. – Иден? Или Вы Энид?
Ублюдок. Вонючий ублюдок. – Ты что, не помнишь имен тех женщин, с которыми трахался?
Он отступил, помотал головой, как если бы чего-то не расслышал. – Да, я помню тебя.
Но он не помнил, что спал с ней, поняла Энид. Вероятно потому, что он никогда с ней не спал.
Он искал Мадди. Зачем он искал Мадди? Чего он хотел от нее?
С ее обыкновенным лицом, простым телом и незамысловатым образом жизни? Насколько она знала, сестренка была девственницей, которая берегла себя неизвестно для кого.
Разве ее сестренка переспала с Эдди Берлином? Эта мысль привела ее в ярость.
Сука. Подлая, мелкая сучка.
– Моей сестры здесь нет, но есть я.
Он даже не моргнул, даже не показал, что заметил ее. Он был слишком занят, пытаясь осознать собранную информацию, слишком занят, разглядывая захламленную комнату за ее спиной.
– Ты с Мадди тоже переспал? – спросила она.
Он потянулся к ней. Но вместо того, чтобы схватить ее так, как она того хотела, он взял ее за руку и протянул ее на три шага, входя за ней внутрь.
– Мадди! – Он прошел прямо к лестнице.
Было очевидно, что он бывал здесь раньше, знал планировку дома.
Энид рывком закрыла дверь позади него. – Ее здесь нет. Я ее вышвырнула.
Он резко повернулся. – Ты вышвырнула свою собственную сестру?
– Прекрати говорить о Мадди. Меня уже тошнит при упоминании ее имени. – Она была так зла, так возмущена этим отсутствием внимания с его стороны.
Он не хотел ее.
Но он захочет.
Она кинулась к нему, обхватила его руками, прижимаясь грудями к мягкой ткани его футболки, твердости его груди, обхватывая ногой его бедро. Она терлась об него. – Забудь о ней.
Она трогала его рукой через джинсы, ласкала его, пытаясь вызвать эрекцию. Она не собиралась позволить ему еще раз оттолкнуть ее.
Он издал горловой звук, выражая свое отвращение. И тут же оттолкнул ее, почти сбив с ног.
Она зашаталась, но удержала равновесие и стала ровно. – Тебя что, кастрировали или?
– Где Мадди?
– Убирайся отсюда!
– Говори мне, где Мадди.
– А мне-то откуда знать, черт возьми?
– Ты, что говоришь, что выкинула сестру и даже не знаешь, куда она могла пойти? И есть ли у нее, куда идти?
Она стояла и смотрела на него, ненавидя почти также, как ненавидела Мадди. – У нее не было ничего, в чем бы я нуждалась.
У него был вид, как будто он неправильно расслышал, и он помотал головой. – Где они производят таких бездушных роботов, как ты? Это место следовало бы взорвать. Я очень сочувствую Мадди, которая вынуждена терпеть такую сестру.
Энид закричала. Этот вопль ярости родился глее-то в глубине ее легких. Она кинулась к нему, нацелив на него свои ногти.
Прежде, чем он смог остановить ее, она расцарапала ему пол лица.
Он схватил ее за руки и держал подальше от себя. Она пиналась, испытывая огромное удовольствие, когда ее ступни касались его кожи, хотя от этого она испытала боль в пальцах ног.
– Мадди ничем не лучше меня. – прошипела она сквозь зубы. – Она такая же потаскушка, как и я. Ты хочешь знать, где она? Она поехала в Аризону. Мадди поехала в Аризону. Назад к своему дружку.
– Если это правда, почему ты этого раньше не сказала?
– Если бы я тебе сказала, ты бы тут же ушел, верно?
Он ничего не сказал. Но он размышлял. И почти поверил.
– Верно? – повторила она.
Он отпустил ее.
Повернулся и ушел.

Сукин сын.
Эдди стоял на крыльце, пытаясь сориентироваться.
Сукин сын.
То, чего он так боялся, произошло.
Правда ли это?
Мадди в самом деле уехала?
Она приехала в Небраску чтобы найти свою пропавшую сестру, назначила награду за женщину, которая совсем не потерялась. Так что для Мадди имело смысл вернуться назад.
Он был слишком медлительным.
Слишком поздно.
Слишком поздно он осознал, что испытывал к ней не только раздражение, недовольство и желание.
Теперь, оглядываясь назад, он увидел, что испытывал к ней влечение уже давно. Возможно, в тот первый момент, когда Мерфи поранил ее. Тот страх, который он испытал, увидев кровь на ее блузке. Это был страх утраты. Страх потерять не просто человеческое существо, а человеческое существо, которое особенно много для него значило.
Любовь.
Он не знал, любовь ли это. Он не был уверен в том, что значит это слово. Он только знал, что хотел бы прожить жизнь с ней. Он обнаружил, что начал думать о завтрашнем дне, и о следующем. Пустота уже долгое время не посещала его.
Но теперь он ее ощущал. Как она крадется в закоулках его разума, наполняя его душу тем самым ощущением горя, которое приходит от болезненной утраты.
Он уже скучал по ней.
Дважды он покидал свой безопасный дом ради нее. Дважды она была для него сокровищем, наградой, которая стоила такого тяжкого путешествия.
А теперь она ушла.
И он снова оказался в этом одиноком месте.
Он попытался двинуться, но его ноги весили, казалось, фунтов сто каждая. И они держали его на этом крыльце.
Иди.
Двигайся.
Чувствуя себя как чудовище Франкенштейна, он поднял сначала одну ногу, потом вторую, и заставил себя спуститься по ступенькам.
Он знал, что идет дождь. Он чувствовал как капли падали на его лицо, но в то же время его кожа онемела. Он чувствовал прикосновения, но не ощущал ни влаги, ни холода.
Он дошел до боковой дорожки, но не стал заниматься своим грязным мопедом. Вместо этого он пошел пешком. Все быстрее и быстрее, пока, внезапно, не побежал.
Он перешел с боковой дорожки на улицу пошире. Он бежал пока его легкие не вскипели. Он бежал, пока его бок не заболел, и мышцы ног не заныли. Он бежал до тех пор, пока не задрожал и не смог двигаться дальше.
Когда это произошло, он заполз под куст и подтянул колени к подбородку.

В пять утра Джоан больше не могла спать, поэтому она поднялась и поставила кофейник.
За годы, проведенные в качестве жены доктора, она привыкла спать всего несколько часов кряду, даже в спокойные ночи. Она любила своего мужа, но все больше, с течением времени, начала размышлять, не совершила ли она ошибку, выйдя замуж за доктора. Она была рада, что Макс был тем редким психиатром, кто приходил на помощь больным день и ночью. Было так много людей, у которых была целая уйма проблем.
Она почти выпила вторую чашку кофе, когда колокольчик на двери кухни зазвонил.
Она привыкла, что приходили люди, которые искали Макса, нуждались в его помощи.
Так хорошо, когда кто-то в тебе нуждается.
Она включила наружный свет и отперла дверь, но оставила цепочку на месте. Человек пришел совсем не к Максу, а какой-то бродяга, человек с улицы с кровью на лице и вымокший до нитки. Как он сюда добрался? Почему был так далеко от города, от укрытия?
– Погоди минутку. Не уходи. Я сейчас вернусь.
Она закрыла дверь, потом быстро собрала еды, упаковав ее в пластиковый пакет из бакалейного лавки. Она налила остаток кофе в термос и пошла к двери.
– Держи, – она попыталась дать ему все это, но он просто стоял, замерзший и дрожащий.
В городе есть убежище, сказала она ему, указывая направление. – Если ты пойдешь туда, они дадут тебя горячую еду и сухую одежду.
– М-м-макс. Мне не-необходим-мо поговорить с Максом.
Этот голос. Такой знакомый. Она присмотрелась. – Эдди? Боже мой, Эдди! Это ты?
Он кивнул, обняв себя руками.
Она сняла цепочку и пустила его в дом.
– Макс!
Пытаясь поддержать Эдди, она закричала по направлению спальни наверху.
– Макс, вставай! Скорее!
Эдди сделал пару шагов и свалился на пол кухни, а вода образовала лужи вокруг него.
Джоан услышала шаги Макса, а потом увидела его самого, с широко раскрытыми, мутными глазами в боксерских трусах и белой майке.
– Что здесь происходит? – спросил он, переводя взгляд с нее на своего друга.
– Эдди! О, Иисусе!
Он склонился над ним и положил руку на плечо Эдди.
– Я принесу одеяло, – предложила Джоан.
Медленно Эдди поднял голову и Макс увидел пустоту в его глазах.
Его сердце вновь замерло. Нет. Только не снова.
– Макс.
– Привет, Эдди.
– Я знаю, что ты сказал, что больше не имеешь со мной дел.
Макс посмотрел на свою жену, которая стояла и сжимала в руках одеяло. Она закусила губу, в глазах стояли слезы, и она покачала головой.
– Это была просто болтовня, – ответил Макс глухим голосом. – Наша дружба значит для меня намного больше этого.
Эдди протянул ему дрожащую руку.
Макс принял ее.
– Это хорошо.
А потом он сказал то, что Макс годами от него ждал, те слова, которые, он уже отчаялся услышать от Эдди.
– Помоги мне. Ты должен мне помочь.
________________________
1. дрегстер (гоночный автомобиль для дрег-рейсинга)
_________________

 » Глава 23 - На улице

Глава 23 перевод Клик

На улице.

"Ты не можешь уехать, Мадди. Пожалуйста, не уезжай."

Мадди уставилась на своего босса, удивленная его реакцией.

"Твое шоу начинает раскручиваться, собирает все больше слушателей каждый раз. Ты не можешь уйти сейчас"

Он будет вынужден найти ей замену. Как только она появилась на радиостанции, скучной и безнадежной, он перешел на 8-часовые бобины.

Сейчас они сидели в комнате для отдыха на радиостанции, Мадди притулилась в углу клетчатой кушетки, просушивая полотенцем волосы, Хэмингуэй дулся в своей клетке, Брайен сидел на оранжевом стуле и щелкал конфетками.

"У меня нет причин оставаться здесь, в Честере"

"Нет причин! Как ты можешь говорить это?"

Он был одет в серую футболку с огромной надписью XXL спереди. Над кем он пытался посмеяться? "У тебя есть я", сказал он, хлопнув себя по груди. "У тебя есть радиостанция".

Она думала, что ей необходимо быть подальше от Эдди Берлина, подальше от Энид. Жить с ними в одном городе – не очень хорошая идея.

"Я думаю, будет лучше, если я уеду". Это будет самое короткое время, какое она провела в одном месте. Её новый рекорд.

"Диалог. Секрет хороших отношений. Я недостаточно плачу тебе? Так?"

"Это не из-за денег". Она подумала, что не стоит упоминать тот факт, что она еще не видела чека до сих пор, или, что она вынуждена есть еду для кошек.

"Все из-за денег"

Он встал, залез в задний карман джинсов и достал бумажник. Открыл его, вынул несколько купюр и бросил их на светлый кофейный столик, который приобрел почти за бесценок, когда сомнительный отель, расположенный чуть ниже по улице, был вынужден закрыться. "Вытащи свою машину из пруда"

Она уставилась на деньги. Триста долларов.

"Ты устала. Я вижу, что ты устала. Позволь мне позаботится обо всем". Он исчез, затем появился через несколько секунд с газетой. "Мы найдем тебе квартиру. Или дом. Маленький, уютный домик". Он открыл газету, сражаясь с ее страницами, пока не сложил ее до удобного размера. Бросил газету рядом с ней на кушетку, вынул ручку из-за уха и начал обводить объявления.

"Без животных", бормотал он, спускаясь по колонке. "Без животных, без животных.."

Она склонила голову и закрыла глаза.

Это было приятно, даже необычно, что есть кто-то, желающий видеть ее рядом, кто действительно беспокоится, о том, что она может уехать.

Раньше она уходила, и никто не замечал этого. Она не оставляла ни единого следа, ни единого воспоминания о себе.

Она пыталась убедить себя, что ей нет необходимости производить впечатление, даже самое маленькое.

Слова Энид вернулись, не давая ей покоя. Нет, она никогда не сделала ничего значимого в своей жизни, большого или маленького.

"Что ты сказала, Мадди?"

Возможно, было бы неплохо иметь немного стабильности хоть на время. Всего лишь на небольшое время.


На деньги, которые Брайен бросил на кофейный столик Мадди вернула машину и заплатила за квартиру вперед.

"Это аванс" сказала она Брайену, когда он пытался убедить ее, что эти деньги были бонусом. Она бы чувствовала себя виноватой, если бы оставила все как есть.

Ведя машину из полицейского участка, где ее глушитель заново прикрепили, Мадди потянулась под сиденье, чувствуя рукой кусок оберточной упаковки, пару грохочущих банок содовой, пока ее пальцы не наткнулись на прохладный твердый пластик.

Коробка от кассеты.

Мадди упаковала демо-касеты в кейс, когда приехала в Небраску. Перед отъездом она достала демо-версию Рика Бека и демо группы "Jive Banannas" и бросила кассеты и коробки на сиденье рядом, чтобы можно было дотянуться рукой, пока ведешь машину.

Что-то было не в порядке с кассетой Jive Banannas. Прежде чем она смогла послушать демо-кассету Бека, ее машину повело . В спешке она схватила непрослушанную кассету и, не проверив, положила ли ее в нужную коробку, затолкала весь хлам под сиденье.

После того как машина выровнялась и вернулась на дорогу, она потянулась к радио. Испорченная пленка все еще была в плеере. Она вынула кассету, нашла пустую коробку под сиденьем, которая случайно оказалась коробкой от демо-кассеты Рика Бека и засунула испорченную пленку в бардачок. Мадди так и не прослушала другую кассету. На самом деле она вообще забыла об этом, до вечера, когда появилась Энид. Поскольку большая часть демо-пленок ничего не говорила о том, что на них, Энид не забрала их.

Мадди открыла коробку Jive Bananas и вынула демо Рика Бека.

У нее было намерение отослать пленку Эдди, даже не слушая ее. Но искушение было слишком большим.

Она вставила пленку в плеер.
_________________

 » Глава 24, 25, 26

Главы 24-29 перевод Капелюша

Глава 24

Прохладная тень

Рик Бек.
Это был действительно Рик Бек.
Она не могла поверить в это.
От его голоса у нее побежали мурашки по телу.
Акустический концерт Рика Бека. Версия, не предназначенная для трансляции.
Простая. Один человек с акустической гитарой. И больше ничего. Без спецэффектов. Ничего электронного. Ничего компьютеризированного.
Только человек, открывающий свою душу.
Она остановилась посреди дороги. Она прибавила громкость.
Один голос.
Один инструмент.
Тревожащий.
Эмоциональный.
«Прохладная тень».

Положи меня в прохладной тени,
Под небом кобальтово-синим,
Положи меня в прохладной тени,
Пока я умираю, меня ты сохрани.

Она слушала запись снова и снова, пытаясь насытиться ею, зная, что этого никогда не случится. Песня была классической, такая будет конкурировать с любыми песнями Битлз, когда-либо написанными.
Песня, которую никогда не слышали.
Она положила запись в конверт, подписала его и опустила в почтовый ящик.

Глава 25

Давно ли мы виделись?

Затаив дыхание, Джейсон съезжал на велосипеде по изрытой колеями дороге, которая вела к Эдди. Между рулем, находился громко играющий магнитофон, прикрепленный несколькими тросами. Это был магнитофон, который дал ему Эдди. Джейсон никогда не мог запомнить имена исполнителей музыки, но эта запись была громкой и веселой. Ему это нравилось.
Амортизатор.
Какое таинственное слово. Он должен спросить Эдди, думает ли он тоже, что это фантастическое слово. Джейсон проговорил его вслух – так он не забудет. Он забывал многие вещи. "Амортизатор. Амортизатор." Чем больше он повторял, тем таинственней оно звучало.
Он спешил добраться до Эдди. Он любил Эдди. Он любил Мерфи. Они не высмеивали его как некоторые. Эдди никогда не смеялся над ним. Иногда Мерфи смотрел на него с открытым ртом, но не смеялся. Он был только счастлив.
Джейсон поехал быстрее. Он всегда прибавлял скорость в переулке. Там было темно. А он не любил темноту.
Он выехал на поляну, и жаркое солнце осветило его лицо.
Лучше. На солнце было лучше, даже если оно слепило глаза.
Щурясь, он остановил велосипед, выключил магнитофон, качнул ногой и опустил откидную подножку.
Когда он ставил велосипед, подножка увязла в грязи. Джейсон подхватил руль, чтобы велосипед не упал. Он откатил его вперед на несколько дюймов, пробуя другое место. И другое. Пока, наконец, не нашел подходящее.
Он посмотрел на серый покрашенный дом. Дом с привидениями. Вот на что он был похож. Дом и переулок были двумя вещами, которые Джейсон не любил, идя к Эдди. Эдди должен покрасить дом в ярко-оранжевый.
Джейсон пошел к дому, остановился и вернулся, чтобы забрать почту для Эдди – один небольшой конверт. Он достал его из корзины, прикрепленной к багажнику велосипеда, и пошел к двери, разглядывая конверт.

Эдди Берлин
RR1
Честер, Небраска.

Он был таким легким, казалось, что он совсем пустой.
Джейсон хотел открыть его, но Адель говорила, что это нехорошо – открывать чужую почту.
Он постучал, но Эдди не открыл дверь, как обычно.
“Эдди?”
Он постучал снова, затем осмотрелся вокруг.
Эдди никогда не уходил. Это была одна из тех вещей, который Джейсон любил в нем. Он всегда был там, где должен быть.
“Эдди?”
Он звал не слишком громко, на случай, если рядом был призрак или кто-то еще.
Он испугался. Совершенно один около большого, похожего на привидение, дома, смотрящего на него. Но для того, чтобы вернуться домой, он должен был ехать через темный переулок. Иногда деревья дотягивались и задевали его. Однажды они порвали его рубашку и оцарапали лицо.
Он услышал мягкий глухой стук.
Он посмотрел вниз.
Конверт. Он лежал рядом с ногами. Что он делал на земле?
Он наклонился и поднял его. Когда он это делал, один край конверта открылся, и что-то выскользнуло.
Пластмассовая коробка. Внутри была кассета.
Он отбросил конверт и поднял кассету.
Уставившись на нее, держа ее обеими руками, он вернулся к велосипеду. Он вставил кассету в магнитофон и начал слушать.
Музыка.
Он любил музыку.
Улыбаясь и больше не боясь, он поднял подножку велосипеда и поехал в сторону дома.


"Это не сумасшедший дом," - повторила психотерапевт Эдди в десятый раз. "Это – центр реабилитации."
Он знал это. Он просто любил подшучивать над ней. Эйприл – ее звали Эйприл – всегда выходила из себя, когда он называл это место сумасшедшим домом.
Центр реабилитации был идеей Макса. Он был с ограниченным доступом - здесь лечились только люди с фобиями.
"Это только на шесть недель," объяснял Макс, пробуя убедить Эдди, что это хорошая идея. И затем он сказал Эдди "Он находится в Колорадо."
"Это недопустимо"
"Я жду тебя там. Ты не пожалеешь – это стоящее дело. Я обещаю."
Он не солгал.
Эдди смутно помнил полет на самолете. Он не понимал ничего, пока не прибыл в Колорадскую клинику.
В комнате, кружащейся вокруг него, он пытался все осмыслить. "Чертова сделка" – проговорил он, едва ворочая языком. "Накачали меня наркотиками, чтобы доставить в реабилитационный центр". В этом не было смысла. Но ему это понравилось.
Все смеялись.
Прежде, чем пойти спать, возможно, смеялся и он.
Когда он, наконец, пришел в себя, то спросил психотерапевта: "Так каковы правила игры?"
"Вы не должны мешать мне, чтобы я могла помочь вам научиться помогать себе. Я хочу, чтобы вы были в состоянии пойти куда-нибудь и сделать что-нибудь".
Но было ли это то, чего хотел он? Он сомневался.


"Энид уходит," сказала Эвелин Мадди, пока они заканчивали оклеивать последнюю, цементную ступеньку. Теперь шаги Эвелин во внутреннем дворике и на тротуаре были приглушены ковром.
"Какой-то парень приехал на большой машине и предложил подвезти ее"
Исчезла снова, думала Мадди, вытирая засохший клей на пальцах.
"Так если тебе нужно место, чтобы остаться…"
Возможно ли, чтобы она начала нравиться Эвелин?
"Мне нужно сразу сдать комнаты в аренду, чтобы я не потеряла много денег."
"Спасибо, но я уже нашла маленькую квартиру на Восьмой улице."- Она была хороша спальней без окон, так как Мадди спала днем и мечтала о темноте.
Темнота в квартире подходила к темноте в ее сердце.
Она чувствовала себя такой опустошенной. Такой преданной.
Энид. Ушла. Все, что осталось от ее семьи.
Эдди. Он даже не попытался связаться с нею. Но чего она ожидала? Она назвала его подонком. Она обвинила его в разгроме дома Энид. Он, наверно, ненавидел ее.
Джонатан. От него она тоже не получала известий. Ни разу, с той ночи. Возможно, это было к лучшему, но она скучала по нему. Она пропустила их встречу. И ее время было упущено. Она боялась, что могла забеременеть.
Ее плохое настроение, должно быть, было очевидно даже для Эвелин, которая не была очень проницательной.
Она неуклюже похлопала Маги по плечу.
"Ничего такого ты не сделала", сказала она грубовато. "Просто у тебя плохая сестра"
Мадди должна была поговорить с кем-нибудь. Она больше не могла держать это в себе.
"Эвелин, мне кажется, я беременна"
"Беременна? О боже."
На этот раз ей больше нечего было сказать.
"Я не знала, что ты с кем-то встречаешься, а я ведь не так долго отсутствую"
"Я ни с кем не встречаюсь."
"Но кто же тогда отец ребенка? Он должен быть здесь, поддерживать тебя"
Мадди глубоко вздохнула. "Отец ребенка – Эдди Берлин"
Все краски схлынули с лица Эвелин. "Эдди Берлин?"
Ох… Во всей этой суматохе Мадди забыла, что Эвелин думала, что Эдди убил ее племянника.
"Ты вгонишь меня в гроб, девочка"
"Извините. Мне не следовало ничего говорить. Я даже не уверена, что беременна. Забудьте обо всем, что я сказала, хорошо? "
Эвелин смотрела вдаль. Ее лицу вернулся нормальный цвет. "Ребенок. Рядом со мной не было детей долгие годы. Ты позволишь мне подержать его? Твоего ребенка? Совсем немножко. Ребенок. Подумать только."

"Почему вы не сделаете мне лоботомию? Так бы мы быстрее покончили со всем этим дерьмом."- Ноги Эдди лежали на журнальном столике. - "Это было бы куда менее болезненным"
Они продвигались не так быстро, как он хотел. Чертовски медленно.
"Вы все сделали замечательно", ответила Эйприл.
"Я был напуган. Напуган, как в аду"
"Но вы сделали это", настаивала Эйприл. "Вы пошли в банк и оформили депозит. Вы постирали одежду в прачечной. Вы делаете успехи"
"Вы, должно быть, забыли про продовольственный магазин." - Он уже почти закончил с покупками, когда его затрясло от страха. Он бросил тележку в середине овощного ряда, вылетел на улицу и нырнул в машину Эйприл, умоляя отвезти его назад, в центр.
Он не мог назвать это прогрессом.
"Так мы должны были уехать. Это было ожидаемо. Мы будем продолжать попытки, пока вы не сделаете это. "
Этого он и боялся.

Мадди ударила по тормозам и остановилась посреди дороги.
Это было невероятно.
По тротуару шла женщина, очень красивая женщина, с собакой. Ни с какой-нибудь собакой. Эта собака выглядела так же, как Мерфи.
Неудивительно, что Эдди не пытался связаться с ней. Он был занят более интересными вещами. Она была великолепна. Уверенная. Элегантная.
Другими словами, полной противоположностью Мадди.

Мадди изо всех сил пыталась говорить уверено, несмотря на капельки пота на лице и головокружение.
"Ну, а сейчас, юная Натали Мерхант унесет вас в полночь", - произнесла Мадди в микрофон.
Она нажала на плей, сняла наушники и откинулась на спинку стула.
Это не принесло ей облегчения.
Она наклонилась вперед.
Стало еще хуже.
Секунду спустя она задохнулась от боли.
Спазм.
У нее еще никогда не было таких ужасных спазмов.
Трясущейся рукой ей удалось загрузить восемь компакт-дисков. Не обращая внимание на названия песен, она нажала на случайные цифры – ее целью было избежать пауз. И побежала в ванну.
Месячные.
У нее начались месячные.
Задержка была только две недели. Можно ли это считать случайностью?
Она сдержала рыдание и прижала пальцы к дрожащему рту. Это к лучшему, - утешала она себя. Всё это к лучшему. Она не была бы хорошей матерью. Она не могла даже заботиться о Хемингуэе.
О чем это она говорит? Она была бы отличной матерью. Лучшей.



«Вам доставляется еженедельный журнал?»,- спросила Эйприл, скрестив ноги.
Эдди показалось, или Эйприл и в самом деле накрасилась ярче и что-то сделала с волосами?
"Я пишу для него" Они сидели в мягких удобных креслах в ее кабинете, освещаемые солнцем.
"И в каком жанре? "
"Поэзия"
"Я не знала, что вы пишите стихи"
"Я только пытаюсь"
"Это замечательно."
"В сумасшедшем доме хороший материал. Вы знали, что Джеймс Тэйлор написал одну из своих лучших песен о девочке, которую он встретил в сумасшедшем доме?"
"Эдди, это не сумасшедший дом."
"'Огонь и Дождь.” Она написана, чтобы показать, что ты никогда не знаешь, что повлияет на твою жизнь. Он не думал, когда писал эту песню, что люди, собравшиеся здесь двадцать пять лет спустя, будут слушать ее."
Лечение Эдди почти закончилось. Он не мог поверить, что провел здесь почти пять недель.
"Вы уезжаете через два дня. Как вы себя чувствуете? "
Испуганным. Очень испуганным.
Но он наконец покорил продовольственный магазин. Он посетил почтовое отделение. Он даже катался по городу, хоть и не имел водительских прав.
Эйприл была чертовски хорошим специалистом, и он признавал это.
"Я не знаю" сказал он наконец, отвечая на ее вопрос.
Она наклонилась, смотря ему в глаза. " Я буду скучать по вам"
Не делай этого, хотел он сказать. Не приближайся ко мне. Ты хороша, но это не сработает.
Он мог понять ее состояние. Он не был желанной добычей, но в старом hеабилитационном центре не так много мужчин, чтобы выбирать.
"У вас есть мой номер," сказала она ему. "И здесь —" Она вытащила визитную карточку, набросала что-то на обратной стороне, и вручила ее ему. У нее были длинные ногти. Розовые. Разве они не были короткими и обгрызенными, когда он регистрировался? Да. Это было так, он еще подумал, что за психотерапевт грызет ногти.
Он посмотрел на визитку.
Ее домашний номер телефона.
"Это будет нелегко. У вас будет несколько тяжелых дней, но не позволяйте им задерживаться. Если вам что-нибудь понадобится или захотите поговорить,"- сказала она, - "звоните".
Какая женщина захотела бы мужчину, которого она лечила? Такое страшно представить.
И все же он не знал, сможет ли обойтись без нее. У нее была необъяснимая способность прогонять его страхи. И он находил это чрезвычайно привлекательным. Не то, чтобы она не нравилась ему внешне. Нравилась. Но она не волновала его. Не бросала ему вызов. Не заставляла его чувствовать себя живым.
Появилось искушение показать ей, что она его заинтересовала. Но это было бы не справедливо по отношению к ней, и не честно по отношению к нему. Даже если бы он смог влюбиться в нее, она всегда была бы напоминанием его слабостей.
Он не хотел опираться на женщину, которую любил. Он не хотел быть бременем для женщины, которую он любил. Он хотел равные отношения, в которых он тоже мог бы отдавать. Это был единственный способ не чувствовать себя ущербным.
"Спасибо." Он протянул ей руку.
Она задумалась, затем сжала ее в сильном дружеском пожатии.
До этого, он никогда не заглядывал вперед. Сейчас он представил завтрашний день, и это испугало его.
Действительно ли он готов был пойти вперед? Эта мысль пугала его.
Но там была Мадди. Если бы он вернулся домой, в свой безопасный мирок, у него не было бы шанса вновь увидеть ее.
А он хотел бы увидеть ее снова.

Глава 26

Абсолютная паника

"В эфире голос ночи," - проговорила Мадди в микрофон. Она скучала. И грустила. И устала.
"Мэри."
"Джонатан." Она прижала руку ко рту. Было так хорошо услышать его голос.
"Мы в эфире?"
Она проверила свет монитора, чтобы убедиться.
Она так много хотела рассказать ему, так нуждалась в разговоре с ним. "Нет, не в эфире."
"Хорошо."
"Я боялась, что никогда не получу известие от тебя."
"Я был далеко."
"В отпуске?"
"Я так и думал, что ты скажешь это. Я был в своего рода … больнице."
"Больнице?" Ее сердце почти остановилось. "Ты был болен?"
"Я думаю, что это можно назвать центром реабилитации."
"Центром реабилитации?" Нет, Джонатан. Она всегда ощущала трагедию в нем. "Ты был в центре реабилитации?"
"Сумасшедший дом. Я предпочитаю называть его сумасшедшим домом. Не так политкорректно, как ты понимаешь."
Нет, о нет. Только не Джонатан. Их последняя беседа подтолкнула его к краю? "Я так сожалею. Мне жаль, что я не знала."
"Все хорошо. Я в порядке. Есть только одна проблема. Причина, по которой я туда пошел, была из-за того человека, которого я встретил. Из-за нее, я хотел пробовать изменить мою жизнь."
"И это - проблема?"
"Да, потому что она уехала. Я не могу понять, почему люди, которых я люблю, всегда уходят."
Он разбивал ей сердце. "Я сожалею." Ее слова казались такими неправильными. "Я должна поставить другую песню. Не вешай трубку, хорошо?" Теперь, когда он был на линии, она не хотела, чтобы он повесил трубку. "Ты все еще будешь здесь, когда я вернусь, не так ли?"
"Будь уверена. И, Мэри… Я скучал по тебе."
Он скучал по ней, понял Эдди, сидя на передней площадке. Мерфи, которого он забрал от Джоан, лежал в его ногах, и они оба ждали, пока Мэри вернется на линию.
Он начал звонить ей, потому что ему нравился ее голос, и потому что он любил ее стиль, но потом он быстро понял, что любит ее. Ее индивидуальность. Ее чувство юмора. Манеру, которой она выражала свои мысли.
Она говорила о вещах, которые имели значение. Не о погоде. Не о последним телешоу.
Они думали одинаково.
Он не мог сказать такое ни о ком другом. Всю свою жизнь он смотрел на мир под искаженным углом. И теперь он наконец встретил кого - то, кто видел тот же самый мир, который видел он.
Это было прекрасное чувство.
Разговоры с Мэри заставил его понять только, насколько одинокой была его жизнь. Разговоры с Мэри заставил его чувствовать себя менее одиноким.
Мадди.
Что насчет Мадди?
Он тосковал без нее. Особенно теперь, когда он вернулся. В то время как он был далеко, он продолжал думать о ней, представляя их вместе. Представлял ее переживания. Он всегда имел бурное воображение.
Она была так холодна. Так невыносима. Так горяча, так сладка, она была таким искушением.
Мадди была вызовом.
Мадди была наказанием.
Мадди уехала.
Назад в Аризону. Назад другу. Назад к кому-то, кто не нападал на нее и не держал ее в заключении. Кто-то, кто не был подонком.
"Ты все еще здесь?" спросила Мэри, возвращаясь на линию.
"Конечно, здесь."
Они разговаривали как раньше, как будто не прошло столько времени, как будто они говорили только вчера. Это была непринужденность, связанная с хорошей дружбой.
"Ты думаешь, что важно сохранять семейные связи, даже если единственное чувство между родственниками - враждебность?" спросила она его.
"Иногда," - начал он, ", если отношения являются разрушительными, ты должна идти дальше ради собственного благополучия."
Она молчала. "Плохо, когда кто-то попадает в подобную ситуацию."
"Мэри, кто-то делает тебе больно?"
"Нет, все хорошо."
По ее голосу это нельзя было сказать. Боль была все еще там.
"Я пошла дальше," сказала она.
"Хорошо. Я рад." Возможно, пришло время поговорить на другую тему, не такую болезненную. "Так, что еще случилось, пока я был далеко? Появился все же бойфренд?"
Она ответила не сразу. "Нет".
То, как она это сказала, своим колебанием, он понял, что она что-то скрывает. "Давай. Что случилось?"
"Не бойфренд. Друг - не то слово для него."
"Тогда кто-то, кого ты любишь."
"Я даже не уверена насчет этого."
"Мы говорим о физической привлекательности?"
"Точно."
"Мы говорим о сексе?"
Пауза. "Да".
"Мы говорим о хорошем сексе?"
"Умопомрачительном."
"И у тебя большой опыт, чтобы сравнивать?" рискнул он.
"Фактически, нет."
Она притихла на мгновение, как будто удивилась, как много она рассказала. "Он был моим первым. Моим единственным."
"Ты была девственницей, пока не переспала с ним?" Он не знал еще кого-нибудь, кто был бы девственницей.
"Да." Казалось, что она защищается. "В этом что-то не так?"
"Нет, конечно."
"Я должна сделать объявление, а затем поставить новую песню."
"Эй, Мэри."
"Да?"
"Поставь песню П. Дж. Харви. 'Отдать тебе мою любовь.' Она чертовски сексуальная."
"Поставлю."
Стремясь скорее вернуться к Джонатану, Мадди быстро нашла компакт-диск и вставила его в магнитофон. "Вот, П. Дж. Харви для вас. Действительно ли я - единственный человек, который задается вопросом, как кто-то столь крошечного роста может иметь такой глубокий голос?"
Затем она вернулась к телефону и Джонатану. "Я должна еще кое-что рассказать тебе."
"Давай."
"Я" она сглотнула, "я была беременна."
"Боже." Была тишина, наверно, он переваривал ее новость.
"Была?"
"Я ошиблась."
"Здорово, Мэри."
"Это было…" Ее голос дрожал. "Ужасно".
"Отец был этим парнем, о котором ты говорила?"
"Да."
"Он живет с тобой?"
Она глубоко вздохнула пару раз, чтобы собраться.
"Нет. Мы живем вдвоем – я и мой кот."
"Твой кот? У тебя есть кот? Как его зовут?"
"Хемингуэй. Я знаю, что это - странное имя для кота, но оно мне всегда нравилось." С другой стороны линии стояла мертвая тишина. "Алло? Ты здесь? Алло?" Их наверно разъединили. "Джонатан? Ты все еще здесь?"
"Да." Его голос, казалось, постарел на много лет. "Я должен увидеть тебя."
"Когда-нибудь, возможно."
"Сегодня вечером. Сразу же."
"Я не могу."
"Ты можешь."
"Я не могу уехать."
"Сядь на восьмичасовой поезд. Вокруг тебя кто-то должен быть."
"У тебя какая-то проблема?"
"Большая проблема. Ты приедешь?"
Он только что вышел из сумасшедшего дома. Девушка, которую он любил, бросила его и уехала. "Ты пугаешь меня," сказала она.
"Мэри, ты приедешь? Пожалуйста, скажи мне, что ты приедешь."
"Я приеду."
"Ты знаешь, где национальный парк?"
"По Шоссе Тридцать один?"
"Верно. Повернешь направо по дорожному знаку и проедешь еще приблизительно пол мили. Там башня. Башня наблюдения. Встретимся там."
Он повесил трубку.
Башня.
Боже мой. Джонатан собирался покончить жизнь самоубийством.
_________________

 » Глава 27 - В огне, Глава 28 - Чудо

Глава 27

В огне

Держа обеими руками руль, Мадди наклонилась вперед на сиденьи и искоса посмотрела через лобовое стекло и скрипучие дворники, которые пытались справиться с каплями росы. Фары автомобиля освещали только несколько футов впереди.
Сосновый аромат проникал через опущенное стекло. Мадди почувствовала приступ боли, похожей на ностальгию, запах напоминал то короткое время, когда она жила на северо-западе, где горы с неровными пиками внушали страх.
Она убрала ногу с педали газа, приблизила лицо еще к лобовому стеклу и напрягла глаза, чтобы не пропустить знак, о котором говорил Джонатан.
Вот он.
Деревянный, с вырезанной надписью:

БАШНЯ НАБЛЮДЕНИЯ
½ МИЛИ

Она повернула направо, дальний свет фар освещал стволы высоких сосен, стоящих вдоль дороги. Затем она выехала на узкую грунтовую дорогу.
Переулок закончился в тупике непосредственно ниже башни. Рядом не было никакого другого автомобиля.
Он приехал?
Она остановилась около основания деревянной башни наблюдения, выключила двигатель и фары, и вышла из машины.
"Джонатан!"
"Поднимайся сюда!"
Голос, приглушенный расстоянием и ветром, раздался с вершины башни.
О Боже.
Она побежала к основанию башни, ее ноги увязали в песке.
"Я иду! Не делай ничего! Я сейчас буду!"
Держась рукой за перила, она бежала по ступенькам, иногда переступая через две.
К тому времени, когда она достигла третьего уровня, у нее кололо в боку. Она запыхалась.
Она посмотрела наверх. Замечательно.
Она смотрела вниз.
Она едва различала впадину на расстоянии.
Она продолжила подъем, стараясь подобрать подходящий темп.
"Я иду!"
Скоро она была выше, чем верхушки деревьев, достаточно высоко, чтобы чувствовать мягкий бриз, достаточно высоко, чтобы видеть звезды от горизонта до горизонта, достаточно высоко, чтобы видеть мерцающие огни и незнакомый вид Честера, Штата Небраска.
Наконец, когда ее легкие горели, бок и ноги болели, она достигла последнего уровня – маленькую площадку с открытыми окнами на всех четырех сторонах. Деревья были меньше ее ладони, а редкие прохожие превратились в точки.
Она посмотрела в темноту. "Джонатан?"
"Привет, Мадди."
Голос был знаком. Очень знаком. "Эдди?"
"Единственный и неповторимый."
"Где Джонатан?"
"Джонатан?" Последовала длинная пауза. "Верно. Джонатан."
Она напрягала глаза, но смогла разобрать только одну тень. Эдди. "Джонатан здесь?"
"Он не смог приехать."
"Ты знаешь его?"
"Да."
"Почему он не приехал?"
"Я не хочу говорить о нем."
"Ясно. Он испугал меня до смерти. Я думала, что он собирался что-то сделать с собой."
"Послушай, Мадди. Джонатан не из тех парней, с которыми тебе стоит быть, хорошо?"
"Ч-что?" Она не могла понять, почему Эдди внезапно интересовался ею. "Как ты смеешь! Мы переспали с тобой. Это не означает, что я твоя собственность. Это не означает, что ты можешь выбирать мне друзей. Или любовников, если захочу, чтобы он им стал."
"Будет лучше, если ты забудешь о нем."
Она думала о том, что Эдди не сделал никакой попытки связаться с нею. Она думала о великолепной женщине, выгуливающую его собаку. "Это может быть трудно." Она глубоко вздохнула. "Видишь ли, я влюблена в него." Это могло случиться, подумала она.
"В Джонатана?" В голосе Эдди звучало недоверие.
"Да."
И тут он засмеялся. Прямо ей в лицо, смехом, в котором звучало восхищение.
Ее страданием? Ее глупости? "Что в этом смешного?"
Он сумел собраться и справиться со своим смехом. "Ты даже не знаешь его, Мадди."
"Я знаю его намного лучше, чем тебя."
"Правда?"
"Да."
"А что насчет нас?"
"Я не знаю, были ли мы." Она уточнила. "Нет никаких нас."
Он взял ее за руку. "Мадди, мы есть. Ты не можешь стоять здесь и говорить, что нас нет."
Она вырвалась. "Секс. Это - все, что было. Физическое. Что-то физическое. Я хочу большее, чем это. Я хочу, чтобы была душа, объединенная с разумом."
"А ты не думаешь, что я тоже этого хочу, больше, чем хорошего секса?"
Теперь пришла ее очередь смеяться.
"Ты думаешь, это так забавно?"
"Да, я так думаю."
Он рассердился, но в то же самое время она почувствовала, что он играет с ней, что он наносит ей этим запрещенный удар.
"Что, если Джонатан – какой-нибудь старпер, больной сифилисом?"
"Он не стар. Я могу сказать это по его голосу."
"Его голос." Его собственный голос выражал высокомерное недоверие. "Ты точно могла услышать это? Если ты услышишь его снова, то сразу узнаешь его?"
"Конечно," соврала она.
"Мадди. Иди сюда. Забудьте об этом парне, Джонатане. Он - проигравший."
"Ты не прав."
"Что в нем такого, чего нет во мне?"
Она даже не знала, с чего начать. Все. "В нем есть все, чего нет в тебе."
Он тяжело вздохнул.
Мог ли он поверить ей?
Он сжал ее обеими руками.
"Не трогай меня! Когда ты трогаешь меня, я не могу думать." Она не могла разглядеть его в темноте.
Он не отпустил ее. "Что, если я скажу тебе, что я и есть Джонатан?"
"Это смешно."
"Да?" Он слегка встряхнул ее, чтобы она перестала смеяться. "Я - Джонатан. Я – тот, кто звонил на радио."
"Прекрати." Он сумасшедший, любой это скажет. "Позволь мне уйти." Она пробовала освободиться, но он держал сильно.
"Мадди, это правда."
"Лгун!"
Он начал говорить ей вещи, которые мог знать только Джонатан.
О ней. Что она любит и не любит. Ее чувства. Ее тайны. Ее опасения.
Она закрыла уши руками, не желая больше слушать. Это было похоже на то, что кто - то прочитал ее дневник, только хуже, потому в этом было больше предательства.
"Джонатан рассказал всем об этом? Обо мне?"
"Это ты рассказала мне. По телефону."
Она цеплялась за то, что, как она уже понимала, было неправдой. "Это он сказал тебе. Джонатан."
"Это я" сказал Эдди мягким, глубоким, уверенным голосом.
"Нет."
"Да."
Она не знала, когда все изменилось, когда она внезапно поняла что все, что он говорил ей, было правдой. Но внезапно она поняла это.
"Ты сукин сын," произнесла она медленно, пытаясь собраться с мыслями, и терпя неудачу.
"Ты сукин сын." Она начала бить его кулаками по груди. Он попробовал прижать ее к себе. Она ударила его снова. Она оттолкнула его. Он позволил ей вырваться.
"Это была какая-то шутка, какая-то больная игра? Даже встреча здесь. Это была проверка, чтобы узнать, как далеко я могу зайти? "
"Нет."
Бежать.
Бежать отсюда.
"Я все рассказала тебе" Она прижала руку к груди, ее голос был напряжен. "Все глубоко личные вещи. Они шли от меня. От меня! И все время ты смеялся. Точно так же, как ты смеялся, когда я сказал, что я любила Джонатана."
"Боже."
На соседнем дереве послышался звук крыльев испуганной птицы, бьющихся в темноте.
Она сдержала рыдание. Какое имело значение то, что он узнал бы, что она плачет? Он знал все остальное о ней.
Она никогда не должна была приезжать в Штат Небраска.
Какой дьявол жил в Штате Небраска?
Сукин сын перед нею, вот он.
Она снова ударила его, жалея, что не достаточно сильная, чтобы причинить ему сильную боль.
Она развернулась.
И побежала.
Побежала прочь.
Она ничего не видела.
Это не имело значения. Ничто не имело значение.
На автопилоте она летела вниз по лестнице. Все было хорошо до последнего пролета. Она споткнулась и упала в песок и грязь у основания башни.
Эдди, должно быть, бежал за ней, потому что внезапно он появился, и его руки скользили по ней, нащупывая повреждения.
Она оттолкнула его руки. "Не трогай меня!"
Она теряла его. Она знала, что она теряла его, но ей было все равно.
"Никогда больше не трогай меня!"
Она вскочила на ноги и начала взбираться по песку. Она резко распахнула автомобильную дверь и села в машину. Она завела машину и вдавила в пол педаль газа.
Автомобиль летел вперед с большей скоростью, чем мог для своих лет, Мадди сжала руль, плохо видя дорогу через покрытое росой ветровое стекло, в ее глазах стояли слезы.
В один момент она пролетела вслепую по переулку, следующее, что она запомнила – удар и хруст металла.

Глава 28

Чудо

Эдди бежал.
Спотыкаясь, не понимая, куда бежит, он только знал, нужно добраться до Мадди.
Пусть с ней все будет хорошо, молился он. Даже если она никогда не заговорит с ним снова, пусть с ней все будет хорошо.
Он резко распахнул автомобильную дверь.
Он склонился над ней, ее лоб лежал на руле.
"Мадди! Мадди, все хорошо? Боже, Мадди"
Она подняла голову.
Медленно, очень, очень медленно, она повернула лицо к нему. Он увидел, что она плакала. Она плакала. Слезы катились по ее щекам, ее нос был красным, ее губы распухли. Но она не выглядела раненной. Не с физической точки зрения.
"Я не могу поверить" Она сдержала дрожащее дыхание. "Я не могу поверить, что нет никакого Джонатана." Она положила голову на руль.
Это выглядело так, как будто она только что узнала, что кто-то, кем она дорожила, внезапно умер.
Боже, Мадди.
Как все могло стать настолько запутанным?
Сначала он надеялся, что она будет рада видеть его, видеть Эдди. А затем, когда она начала говорить о Джонатане, Эдди просто возненавидел его. Потом он вспомнил, что он и был Джонатаном.
Он не хотел причинить ей боль. Никогда.
Он потянулся и повернул ключ зажигания, выключая двигатель. Ее автомобиль был разбит. Он удивился бы, если бы он подлежал ремонту. "Нужен эвакуатор."
Он присел около нее, в открытой двери. "Мадди, я - Джонатан."
Она покачала головой "Нет, это не ты. Он был кем-то, кем ты притворялся. Это была игра."
"Те вещи, о которых мы говорили, шли от меня. Они шли от моего сердца. Это не была никакая игра."
"Почему ты изменял имя?"
"Когда ты спросила, как меня зовут, я запаниковал. Я не знал, что ответить. Так получилось. А затем, было слишком поздно говорить правду. И когда я говорил с тобой, я был Джонатаном. В течение долгого времени, я попробовал не думать об этом, попробовал отключиться. Внезапно эта часть меня, которую я отрицал, вернулась."
Она выпрямилась, чтобы посмотреть через ветровое стекло на ствол дерева прямо перед ней. "Ты смеялся. Ты смеялся, когда я сказала, что я люблю его. Как ты мог сделать это?"
"Я сожалею. Я смеялся, потому что я не мог поверить своей удаче. Я не смеялся над тобой. Мадди. Милая, милая Мадди. Я никогда бы не посмеялся над тобой. Ты сказала, что ты любила Джонатана. Я понял, что это означает, что ты любишь меня, любишь Эдди."
Он наблюдал за ее лицом, чтобы увидеть, что она думает о его словах.
Он не хотел потерять ее. Не сейчас. Не после расстояния, которое он проехал, чтобы найти ее. "Возможно, я никогда не смогу быть таким, каким ты хочешь меня видеть, но не отталкивай меня. Дайте нам шанс. Мы заслуживаем этого."
Солнце поднималось над горизонтом, бросая на мир мягкий свет.
Любовь.
Вот на что похожа любовь.
На восход солнца.
"Ты хочешь, чтобы я любила тебя?" спросила она спокойно, слезы дрожали на ее ресницах.
Это был большой риск, так открываться перед ней, но он должен был сказать ей правду. Он был должен ей правду. "Да. Черт побери, да." В его голосе звучал пыл его признания.
"А что насчет женщины, в которую ты был влюблен, та, которая уехала?"
"Это была ты. Энид сказала мне, что ты вернулась в Аризону."
Она медленно покачала головой, все еще не веря. "Нет".
"Что ты хочешь, чтобы я сделал, чтобы ты поверила? Сделать татуировку с твоим именем?"
Она задумалась над этим. "Возможно".
Затем, все еще не до конца убежденная, она сказала, "Я видела, что одна очаровательная женщина шла с твоей собакой."
"Жена Макса. Она заботилась о Мерфи, когда я был в центре реабилитации."
"Да?"
"Я люблю тебя, Мадди. Сегодня вечером, когда я выяснил, что ты и Мэри – это один и тот же человек, ну, в общем, я понял это. Разве ты не видишь, насколько это прекрасно? Как это чертовски прекрасно?"
Она сглотнула.
Он ждал, он не мог дышать.
И затем она кивнула.
Да!
"Пойдем." Он слегка тронул ее руку, боясь ее отказа. "Пойдем обратно в башню и посмотрим на восход солнца. Именно поэтому я хотел, чтобы ты приехала сюда. Я хотел, чтобы мы разделили что-то захватывающее."
"Мы уже разделили довольно много захватывающих моментов."
Он засмеялся, его сердце наполнилось надеждой. "Да, но это будет захватывающим немного по-другому"
Руки Эдди обнимали ее, спиной Мадди прижималась к его груди, и они наблюдали, как солнце поднялось над Честером.
Она повернула голову, чтобы посмотреть на него. У нее перехватило дыхание. Иногда она забывала, насколько он красив. Эти глаза. Эти глубокие, темные, проникновенные глаза.
Он любит меня.
"Я не знала, что Штат Небраска может быть настолько красив," - сказала Мадди.
Он поцеловал ее. "Сегодня он выглядит намного лучше, чем когда-либо в моей жизни."
Она неохотно повернулась к восходу солнца, чувствуя себя чрезвычайно довольной.
"Мадди?"
"Mммм?" В это время она обычно ложилась спать. Она стала сонной.
"Я сожалею. О том первом разе, когда мы занимались любовью. Если бы я знал, что ты была девственницей …"
"Все в порядке."
"Я был бы более нежным. Я был бы…"
Она повернулась в его руках, провела ладонью по его щетине на подбородке. "Тшш. Все в порядке."
Он поцеловал ее, сладко, мягко, так, как если бы он целовал ее в первый раз.
"И я сожалею… " Его голос сорвался. Он сглотнул, провел рукой по ее животу. "О ребенке."
Она моргнула. "Я тоже."
Он обнял ее.
"Я сделал бы из тебя хорошую маму."
"Лучшую."
Они оба замолчали и стояли обнявшись, просто обнявшись.
"Как ты узнал, что это была я?" спросила она, откидываясь назад, чтобы посмотреть на него. "На радио?"
"Я знаю только одного человека, чьего кота зовут Хемингуэй."
Она улыбнулась и положила голову ему на грудь, ее ухо было чуть выше его сердца. Она слушала удары его сердца, в то время как пыталась свыкнуться с мыслью, что Эдди был больше чем Эдди. "Ты действительно был в сумасшедшем доме?"
"В реабилитационном центре. У меня все еще бывают приступы паники, но я научился управлять ими вместо того, чтобы позволить им управлять мной." Она почувствовала мягкое прикосновение к волосам, это были его губы.
"Страх может быть таким разрушающим."
Он укачивал ее. "Я не был уверен, что я хотел поправиться," сказал он мягко, ", Но в действительности я боялся поправиться."
Она зевнула.
Какой ужасный выбор времени. Она прикрыла рот ладонью. "Извини." Но он, казалось, не возражал.
"Давай доставим тебя в кровать." Он улыбался ей мечтательной улыбкой. "Ты почти спишь стоя"
"В чью кровать?"
"Я думаю - в мою. Но если это не хорошо…"
"Это лучше, чем хорошо."
Они вместе спустились по лестнице. У основания башни Эдди вытащил свой мопед из-за деревьев, сел на него, затем протянул руку Мадди.
"Поставь свою ногу сюда, так ты не обожжешь ее на выхлопной трубе."
Она села позади него, обняла его за талию и прижалась лицом к спине.
Он погладил ее руки. "Не засни," крикнул он через плечо. "Ты не заснешь, не так ли?"
Она покачала головой и сонно улыбнулась.
Когда она проводила без сна слишком долгое время, и у нее возникали мысли, которые были иногда глубоки, иногда идиотичны.
Поскольку они летели по шоссе, в лучах поднимающего солнце, она подумала, как странно, как замечательно, что его тело защищает ее от солнца, порывов ветра, от всего мира.

Глава 29

Теперь я знаю

Джейсон ехал на велосипеде по переулку к дому Эдди. Батарейки в его магнитофоне сели, так что, он пел сам себе. Адэль всегда говорил ему, что у него глаза как у ястреба. Это означало, что он мог видеть хорошо, потому что прямо сейчас он увидил Эдди, сидящего на крыльце. Мерфи был там же. И там же был новый автомобиль Мадди. Не новый. Действительно, он был старым, как и многие другие автомобили, но она только что получила его.
Джейсон любил Эдди.
Он любил Мерфи.
И Мадди была приятна ему.
Недавно, Эдди покрасил дом в белый цвет. Оранжевый был бы лучше, но и белый был не плох.
Джейсон притормозил, пока его велосипед не начал вилять. Когда это случилось, он опустил ногу, чтобы не упасть. Он слез с велосипеда и поставил его на откидную подножку.
"Привет, Эдди."
Он поднял голову.
Эдди смотрел на него странным взглядом.
"Эдди?"
Эдди моргнул. Его взгляд прояснился, но он все еще выглядел смущенным. Взволнованным. "Где ты услышал эту песню?" спросил Эдди.
Джейсон не мог впомнить то, что он пел. "Какую песню?"
Эдди напевал несколько фраз. Ничего себе. То, что напел Эдди, было очень хорошо. Почти как игра фортепьяно или что-то похожее.
Песня была знакома. "Я не могу вспомнить."
Эдди все еще смотрел этим странным взглядом. Джейсон испугался.
Голос Эдди также казался другим. "Она звучала по радио?" Отчасти напряженным, как будто ему трудно говорить.
Мадди появилась в кухонной двери, так как странный голос Эдди привлек ее внимание.
Она была с Эдди все время. Она жила здесь. Она и ее кот Хемингуэй.
Джейсон любил Хемингуэя, но Хемингуэй не любил Джейсона. Хемингуэй не любил никого, кроме Мадди.
Однажды, когда Джейсон спросил Мадди и Эдди, поженятся ли они, они оба выглядели забавно. Позже, когда они поженились, Эдди объяснил Джейсону, что он не мог жениться на Мадди, пока он не решил все свои проблемы. Джейсон не был уверен, что именно это означало. Он не спрашивал. Он не хотел знать.
Мадди вышла и хлопнула дверью. "Привет, Джейсон."
Было удивительно видеть, что она носит свитер, но это было из-за прихода осени. Она простудилась.
"Пробуй вспомнить, где ты услышал песню," сказал Эдди спокойно тоном, который показал Джейсону, что это было серьезно.
Джейсон задумался. Иногда, если он думал кое о чем достаточно долго, он вспоминал.
Он щелкнул пальцами. "Кассета." Затем он вспомнил обо всем.
"Кассета? Где ты взял ее?" Эдди вскочил на ноги. "Я не рассержен на тебя," сказал он. "Я только должен знать."
"Я нашел ее." Джейсон переминался с ноги на ногу. Он начал сдирать кожицу со своей ладони.
"Где?"
Джейсон указал на место недалеко от которого он стоял. "Там".
"Перед моим домом?"
"Она выпала из пакета."
Джейсон начал говорить быстро, желая поскорей закончить это. "Я сожалею, Эдди. Я собирался отдать ее тебе. Но я слушал ее много раз, и она сломалась." Он засопел. "Я сожалею, Эдди!"
"Эй." Эдди обнял его за плечи. "Все хорошо."
Он не выглядел сердитым.
Джейсон вытер нос тыльной стороной руки, затем посмотрел на своего друга. "Я помню всю песню. Всю."
Глаза у Эдди были печальными, грустными.
"Почему песня делает каждого грустным?" Джейсон хотел знать.
"Что ты имеешь в виду?"
"Она сделала тебя грустным, и Адэль. Я пел ее, и Адэль начала плакать. Почему она плакала, Эдди?"
Глаза Эдди увлажнились.
Он тоже плакал.
"Я не буду больше петь ее, если она делает людей грустными."
"Ты можешь ее петь столько, сколько захочешь," сказал Эдди ему спокойно. "Это - твоя песня."
"Моя песня?"
"Я отдал ее тебе."
"Я не помню."
"Это было давным-давно. Не волнуйся об этом. Это - твоя песня. Это - все, что ты должен знать."
"Спасибо, Эдди. Большое спасибо. Никто никогда не отдавал мне песню раньше. Я должен пойти рассказать Адэль."
Он побежал к велосипеду, поднял откидную подножку, и поехал вдоль домов, напевая свою песню, в то время как Эдди сидел ошеломленный, его мысли вернулись назад, в другое время, в другую жизнь …
_________________