Кей Хупер "Затруднение Джареда"

Девочки, может уберете "вы" с большой буквы в диалогах и поставите с маленькой?

Пожалуйста
_________________

))))))))))))) Кармен)))))))))))))))))))))ты очаровательна))))
_________________

 » Глава 5

Глава пятая
(бета-ридинг - Люська)

На следующей неделе у Даники появился повод поблагодарить отца за один из его уроков. Годы, прошедшие после развода с Джаредом, Даниель вдалбливал ей, что чем лучше скрывать свои чувства, тем менее вероятно то, что они ее выдадут. Этот урок, наряду, с тем, что в своем присутствии отец не терпел суетливых движений, научили девушку держать лицо и не волноваться.
Кокон спокойствия, все плотнее оборачивался вокруг нее день за днем. Даника полностью сконцентрировалась на своей работе, очищая и оценивая сказочные экспонаты из коллекции Баннистера один за другим, - и, с течением времени, которое она проводила рядом с Джаредом, держалась обеими руками за спокойную, отстраненную безмятежность.
Сначала, его поведение помогало. Джаред был совершенно свободным и дружелюбным, без намека на близость. На следующее утро после похода по музею принес китайской еды в ее квартиру, и поддерживал легкий разговор, ни разу не упоминая предыдущий день. Джаред ушел сразу после трапезы, задержавшись только для того, чтобы передать приглашение Макса, и договориться о том, в котором часу можно заехать за ней вечером.
Ужин был прекрасным, и Даника определенно получила удовольствие от знакомства с изящной женой Макса, обнаружив, что рыжеволосая Дайна была так же дружелюбна и умна, как и красива. Макс, явно глубоко любящий жену, был великолепным хозяином, как обычно, спокойным и любезным, если он и увидел, или почувствовал напряжение в своих гостях, то не подал вида.
Что же до Джареда, он был спокойным и милым, а напряженность, которую Даника ожидала заметить, была совершенно скрыта. Он почти не касался ее, только взял под руку, когда они гуляли, и оставил у двери, любезно пожелав доброй ночи.
Поначалу, Даника была благодарна за то, что он совсем на нее не давит. Это дало ей время, чтобы попытаться осознать ее собственные чувства и мотивы. Беззаботные разговоры касались только того, что им нравится и не нравится, с тщательностью, которой так не доставало ранее.
Он могла сконцентрироваться и работать днем, и, обычно, уходила на обед из дому, в основном с Джаредом, хотя дважды в компании Морган. В первую неделю четыре раза встречалась с ним по вечерам, за ужином следовало кино или концерт, в присутствии большого количества людей, и было маловероятно, что ее узнают те, кто интересуется бесценными сокровищами.
Каждый раз, когда после дружеского ухаживания Даника, оказывалась у своей входной двери, она импульсивно приглашала его выпить кофе и даже, однажды, поздно ночью, чего-нибудь покрепче, но все ее приглашения вежливо отклонялись. Джаред казался озабоченным и отстраненным, его отказ был практически бездумным, и кажущееся безразличие совсем не помогало девушке понять не только свои собственные, но, и тем более, его чувства.
Ночи стали долгими. И если раньше Даника не страдала бессонницей, теперь у нее появились трудности со сном, она часто просыпалась, мечась и ворочаясь, чувствуя жар и беспокойство, не в состоянии снова заснуть, хотя обычно ей это легко удавалось. Те сны, которые она припоминала, были настолько эротическими, что шокировали, и девушке не раз приходилось посреди ночи выбираться из кровати, чтобы принять холодный душ и успокоить разгоряченное тело.
Вскоре ее кокон спокойствия стал очень изношенным.
Даника обнаружила, что находится в несколько неловком положении, ей было дано то, чего она хотела, - время подумать без давления с его стороны, - а оказалось - это скорее отвлекало, чем шло на пользу. Она также пришла к выводу, что отсутствие опыта в области романтики было для нее определенной помехой; девушка не знала, Джаред следует ее пожеланиям, или просто потерял интерес.
Вот этот последний вариант и заставил ее принять решение. Неизвестность измучила. Данике необходимо было знать, хочет ли он ее. Девушка понимала, что рискует: каким бы ни оказался ответ Джареда, важность вопроса покажет уязвимость Даники. Но у нее не было выбора.
Так что, в середине второй недели пребывания в Сан-Франциско, когда Джаред, как обычно, пригласил ее на ужин, Даника просто заметила, что если он не прочь поесть дома, ей хотелось бы приготовить спагетти. В случае отказа, Даника не очень бы удивилась, но ее совершенно смутила физическая слабость облегчения от его согласия.
Господи, неужели это было так важно для нее?
Даника раздумывала над этим вопросом весь вечер, помешивая острый соус и подбирая ингредиенты для салата. Джаред, оставаясь эмоционально отстраненным, сказал ей, что никто не контролирует любовь, поэтому она сама оказалась в состоянии замешательства. Благоразумие? Тактика? Или простое безразличие? Какие бы мотивы он не преследовал, результатом стало то, что ей пришлось перед самой собой признать правду.
Это была пугающая правда. Даже в отсутствии малейшего давления с его стороны, она не могла и надеяться что-то проконтролировать, - или справиться со своими чувствами к нему. Отдав ему сердце однажды, она старалась не называть это любовью; заплатив цену, став уязвимой, теперь она была более осторожной. Даника не могла отрицать, что это были сильные чувства, но страсть и желание казались не такими всеобъемлющими. Менее угрожающими ее спокойствию. Но, как, ни назови ее чувства, они были слишком глубокими, чтобы их игнорировать.
День за днем чувства становились все сильнее, поднимаясь в ней, словно прилив, наполняя ее, пока не осталось для нее больше ничего имеющего значения. Несмотря на кажущуюся незаинтересованность, она часто ловила себя, когда глядела на Джареда и боролась с постоянной потребностью прикоснуться к нему, когда они бывали вместе, и ее пульс ускорялся при первом же звуке его голоса.
Даника все еще была слишком осторожна, чтобы кинуться сломя голову во что-либо, и в этом заключалась основная причина, почему она решила противостоять Джареду и узнать правду о его чувствах, несмотря на риск; знание дало бы ей ощущения какого-то контроля над своей собственной судьбой.
Именно это она говорила себе, готовя на кухне. Уговаривала себя, заворачиваясь в потрепанное спокойствие, ради защиты, которую оно еще могло ей предложить. И, именно это девушка говорила себе, когда в скорости пошла впускать Джареда.
Даника оделась умышленно неброско. В длинный, красный свитер под горло с капюшоном поверх удобных черных брюк – наряд, в котором, она чувствовала себя удобно, и о котором Джаред ничего не сказал. Не то что бы она чего-то ожидала, разумеется, хотя всегда говорили, что красный определенно ее цвет.
Мужчина принес вино, не тратя зря время, бросил пиджак на спинку дивана и ослабил галстук. Даника заметила пистолет, который он носил также непринужденно, как большинство мужчин носили часы.
Девушка тихо заметила,
- Так любопытно принимать вооруженных гостей к ужину. Ничего, если я поинтересуюсь, - ты же, говоря технически, вне своей юрисдикции, не следовало ли оставить пистолет в Париже?
Джаред посмотрел на кобуру, слегка поморщился и стал ее снимать.
– Прости. Я настолько привык к ней, что иногда забываю. – Он сдернул кобуру движением плеча и положил ее на пиджак.
- Ты не ответил на мой вопрос.
-Ты права. Технически говоря, я не должен носить здесь оружие, особенно тогда, когда полиция Сан-Франциско официально не в курсе того, что я делаю в их прекрасном городе.
- А неофициально? – спросила Даника, идя на кухню.
Джаред пошел следом, закатывая рукава своей белой рубашки.
– Боюсь, об этом, тоже мало кто знает. Макс попросил комиссара полиции об услуге, а так как никто не отказывает Максу Баннистеру, у меня есть специальное разрешение носить и использовать пистолет. Но кроме комиссара, только еще один коп в этом городе знает, чем я здесь занимаюсь. Инспектор Кейн Тейлер. Напомни мне оставить тебе его номер, просто на всякий случай. Я должен был сделать это уже давно.
Даника помешала кипящий соус и начала греть воду для спагетти, чтобы дать себе минуту перед ответом. Несмотря на то, что она знала о его работе, Даника никогда не думала о потенциальной опасности, - не тогда, когда они были женаты, ни теперь. Но его слова о том, что инспектор Тейлер знает о его делах, были отрезвляющими, даже устрашающими.
Джаред готовил ловушку для преступника, который, сам по себе, был достаточно опасен. Но, также, он действовал в одиночку, работая «неофициально» и без поддержки парижского офиса или местной полиции, - и это во много раз увеличивало опасность. Даника подумала, что он рисковал своей жизнью. И мог проиграть.
- Разумеется, если что-то пойдет не так, и ты не сможешь найти меня, тебе следует позвонить Максу, - продолжал Джаред тем же спокойным голосом. – Считай, что Тейлер – это запасной вариант. Надеюсь, что тут найдется штопор.
- Вон тот ящик, - ответила она автоматически, указав рукой. – А бокалы в шкафчике над посудомоечной машиной.
Джаред нашел все и проворно открыл вино.
– Чем я могу помочь? – спросил он у нее.
Удивившись, девушка сказала,
- Я не считала тебя помощником на кухне. Ты раньше таким не был.
- Раньше я был надменной скотиной, - наливая вино в два изящных бокала, ответил Джаред. И когда Даника промолчала, он посмотрел на нее с легкой улыбкой и весельем в глазах. – Ты могла бы хотя бы притвориться, что не согласна.
Девушка вдруг улыбнулась ему, чувствуя удовольствие и замешательство от поддразниваний. Это было совсем иное настроение, отличное от привычного безразличия, и Даника не была уверена, как следует на это реагировать.
- Хорошая хозяйка никогда не спорит с гостем, - пробормотала она. – Однако, если ты, в самом деле, хочешь помочь, можешь сделать салат. Все находится возле раковины.
Джаред, слегка поклонившись, протянул ей кубок с вином. – С удовольствием, мэм. И просто, чтобы ты знала, так вышло, что я теперь замечательный повар. Это делает одинокую жизнь несколько более терпимой.
- А как насчет мытья посуды после?
- Не испытываю особого энтузиазма, но не против. Если я чему-то и научился, так это тому, что не стоит заставлять справляться с беспорядком кого-то другого.
Даника понимала, что он говорил не просто о грязной кухне, но не стала на этом зацикливаться. Она уже и так была на взводе от осознания потенциальной опасности для него, и не желала начинать еще одну безрадостную тему. Вместо этого девушка занялась готовкой у плиты, а Джаред принялся резать салат, и они стали работать по-дружески вместе.
Разговор во время еды касался рутины, и только когда кухня была убрана, посудомоечная машина загружена, и они перешли с кофе в гостиную, вот тогда Даника напряглась сильнее. Занавески были опущены, снаружи уже начало темнеть, и они были, как бы, огорожены от всего остального мира, были совершенно одни. Только теперь девушка осознала, насколько для нее будет тяжело сделать то, что она намеревалась совершить. Как она могла спросить Джареда о его чувствах, о его намерениях? Что она могла ему сказать?
Ты все еще хочешь меня? Пожалуйста, если нет, пожалуйста, скажи мне об этом сейчас, пока у меня еще есть шанс пережить это…
- Дани?
Сидя на диване всего в футе от него, Даника наклонилась вперед, чтобы поставить свою чашку возле его чашки на столик. Что она могла сказать? Устроившись в уголке дивана, со сложенными на коленях руками девушка смотрела на него, надеясь, что ее чувства не заметны. Казалось, что она не могла думать ясно, и когда она все-таки решилась, то скорее выпалила эти слова.
- Я уже почти закончила работу здесь. Через несколько дней коллекцию можно будет переправлять в музей.
Джаред слегка кивнул, его лицо было серьезным, а выражение голубых глаз непонятным.
– Макс просто впечатлен. Если тебе когда-нибудь понадобиться рекомендация, он даст тебе просто блестящую.
Она хотела рявкнуть, к чертям Макса! Но, разумеется, не сказала ничего подобного. Даника была слишком спокойной и сдержанной женщиной, чтобы выйти из себя, по крайней мере, так говорили люди.
Девушка ровно сказала,
- Потом я должна установить подлинность и оценить еще одну частную коллекцию в Филадельфии, но это планируется через несколько недель. Вероятно, я немного отдохну. Возможно, вернусь в Нью-Йорк.
- Неужели? – в его голосе не было эмоций и ничего явного не просматривалось в выражении лица. С таким интересом, он мог бы спрашивать, который час.
Ее необычный и незнакомый гнев утих так же быстро, как и появился, оставив совсем несчастной и холодной от боли. Джареду было наплевать на нее, подумала Даника, если упоминание о ее отъезде так мало его волновало. Девушка отвела взгляд от его спокойных глаз, пытаясь вернуть скрывшуюся гордость.
Потом она заметила нечто, вызвавшее в ней прилив надежды. Даника посмотрела на его руку, лежащую на бедре. Сильная и красивая рука навевала жаркие воспоминания о его прикосновениях и ее отзывчивости на них. Также она поведала ей еще кое о чем. Несмотря на его неэмоциональное лицо и спокойные глаза, рука напряглась так крепко, что костяшки пальцев сияли белизной сквозь загорелую плоть.
Медленно, глядя на эту руку из-под ресниц, она промурлыкала,
- Ты не собираешься просить меня остаться?
- Нет, - спокойно ответил Джаред, но его кости, казалось, скрутились под кожей, когда рука сжалась еще крепче.
Даника посмотрела ему в лицо, и наконец, поняла. Если она позволит этому разговору закончиться, Джаред ни слова не скажет, чтобы его возобновить. Его дружеское отношение продолжится, пока она не помашет ему на прощанье с самолета, следующего на восток. Он отпустит ее, не протестуя, - не потому, что ему наплевать, а потому, что он слишком заботиться о ней. Потому что он собрал все крупинки своей невероятной силы воли, решив не совершать, ни единой ошибки из тех, что совершил в первый раз.
Джаред хотел быть уверен, что Даника останется стоять крепко на своих ногах, не испытывая давления с его стороны и не будучи ошеломленной его эмоциями. Что бы между ними не произошло, это должно было стать ее идеей, ее выбором. Выбор девушка уже сделала, но не могла не думать о цене уязвимости, сможет ли она себе такое позволить.
После долгого молчания, она Даника сказала.
– Даже, если я этого хочу?
Мышцы на его челюсти дернулись, когда он сжал зубы, а глаза стали любопытно непроницаемыми.
- А ты этого хочешь? – отрывисто спросил мужчина.
- Это зависит от тебя, Джаред. Если ты решил, что больше меня не хочешь, тогда я уеду. Но если ты все еще желаешь меня… я бы хотела остаться.
- Почему? Просто потому, что я тебя хочу?
- Нет. Потому что я тоже тебя желаю.
Он тяжело вздохнул, словно задерживая дыхание, но оставался неподвижным.
– Ты уверена, Дани?
- Что хочу тебя? Да, уверена.
Мужская рука поднялась с бедра, и сжатые пальцы вытянулись, Джаред коснулся ее щеки. Даника поворачивала голову, пока ее губы не коснулись шершавой теплоты ладони.
С хриплым стоном, Джаред притянул ее в свои объятия и накрыл ее рот. Даника растаяла, прижавшись к нему, ее руки скользнули вокруг его шеи, а губы жадно раскрылись под нажимом рта. Желание прошло по ней с настоящим жаром чистой энергии, эта сила была изумительной.
Она удивленно поняла, что это был не просто поцелуй. Это было сродни взрыву. Прямо как тогда в музее, несколько дней назад, когда он занимался с ней любовью, доведя ее желание до лихорадочного пика. Теперь он не был отстраненным или безразличным, не просил ее ответа, и в нем не было ничего, похожего на спокойствие.
- Боже. Дани, - прошептал он ей в губы. Лицо мужчины было настолько напряжено, что казалось маской, и эта маска пылала таким голодом, словно в гримасе боли.
Даника дотронулась до его лица дрожащими пальцами, когда их дыхание смешалось, внутри нее все встрепенулось в почти болезненном ожидании. Вот это Джаред и подразумевал, когда заявил, что она была слишком молода, чтобы полностью ответить ему, пока они были женаты, потому что Даника не припоминала подобной настойчивой потребности.
Ее сердце быстро и сильно билось, как будто девушка была почти на финише ужасного марафона, или гонки, в которой ей следовало победить, чтобы жить. Она не могла сказать ни слова, но чувствовала, что сойдет с ума, если он сейчас же не займется с ней любовью.
Джаред резко вздохнул, и снова поцеловал ее, медленное проникновение его языка было настолько эротичным, что Даника всхлипнула и снова закрыла глаза, испытывая голод. Ее груди были болезненными, горячими и налившимися. А она хотела умолять его коснуться их руками, избавиться от ее свитера и лифчика, и от всего остального из-за того, что одежда была невыносимой, Даника желала быть обнаженной в его объятиях.
Девушка почувствовала, как рука скользнула под край свитера, прошла по позвоночнику, что заставило двинуться навстречу его прикосновению также эротично, как двигается кошка, когда ее гладят - чувственно и бездумно. Она еще сильнее прижались к его твердой груди, и захныкала, словно моля о чем-то.
Джаред что-то пробормотал, но Дани не смогла этого понять, он на мгновение крепко прижал ее к себе, как будто хотел, чтобы их тела стали единым целым. И снова двинулся, все еще целуя. Крепко держась за него, губы к губам в дикой ласке, девушка почувствовала, как ее поднимают с дивана. Потом, почти сразу же, ощутила толстую поверхность ковра под собой, когда ее опустили на пол.
Если ей нужно было доказательство того, что Джаред ее хочет, это крайнее нетерпение явно доказывало. Он не собирался, да и не мог ждать, чтобы добраться до спальни. Данике больше не нужны были доказательства, и так как ее потребность была такой же, стало все равно, где они находятся.
Джаред наклонился к ней, когда она открыла глаза, его голос был дрожащим шепотом. – Мне необходимо тебя увидеть…
Он схватил край ее свитера и потянул, стягивая, она подняла руки вверх, чтобы помочь ему.
Руки девушки оказались свободными, она потянулась к нему, нащупывая пуговки рубашки. Мужчина почти сорвал ее, горящие глаза смотрели на Данику, и как только рубашка была отброшена, он наклонил свою голову к ней.
Дани почувствовала, как его рот двигается между грудями, как руки скользнули в поисках застежки лифчика, и ее ногти впились ему в плечи, когда Джаред снял и отбросил шелк, чтобы оставить ее обнаженной до талии. Девушка смотрела на него, когда он поднял голову, и выражение его лица, то, как он смотрел, вызвало в ней новое, острое желание.
Желание. Потребность. Настолько сильный голод, будто голодная смерть, впивалась когтями, требуя пищи.
Джаред дрожал, Даника это чувствовала. Дрожал так же, как и она. Также потерял контроль, как и она. Его рука трепетала, когда накрыла ее грудь, массируя и лаская, заставляя стонать и выгибаться навстречу прикосновению. Волны обжигающего удовольствия прокатились по Данике, став даже более напряженными, пока он ласкал и мучил ее, и когда его рот жарко накрыл ноющий сосок, это ощущение было настолько острым, что девушка могла только корчиться в молчаливом удовольствии, и цепляться за него с мольбой.
Мужчина тяжело дышал, его тело было жестким от напряжения, но Джаред был слишком покорен ею и ее отзывчивостью, чтобы спешить с занятием любовью, несмотря на дикие требования его собственного желания. Ее груди, округлые и налившиеся от страсти, идеально подходили его рукам, бархатные, розовые соски были настолько чувствительны, что пульсировали у него во рту. Ее золотая кожа была нагретым шелком, а горловые стоны желания стали самым сильным афродизиаком, который он когда-либо знал или представлял.
Ему нужно было видеть ее всю, касаться ее. Резко снимая ее удобные брючки, Джаред одновременно освободил ее и от туфель. На Данике остались только изящные, бежевого цвета трусики, тонкий материал которых порвался под его нетерпеливыми пальцами, когда он от них избавлялся.
Дани смотрела на него. Огромные, темные глаза были влажными и бездонными. Ее губы, опухшие и покрасневшие от силы его страсти, раскрылись и трепетали, а дышала она также быстро, как и он. Милостивый Бог, она была прекрасна.
Он снова накрыл ее рот, глубоко лаская и призывая её язык к немедленному ответу. Джаред целовал ее груди, пока она не застонала в его рот, потом скользнул рукой по ее дрожащему животу. Рука накрыла мягкие, темные кудряшки, а пальцы нырнули между бедер. Издав дикий, гортанный стон, Даника выгнулась, а ее ноги резко раскрылись для него.
Джаред подумал, что его сердце может вырваться из груди, так стремительно оно билось, и это было больше, чем он мог вынести, чтобы продолжать касаться ее медленно и нежно, но сильное удовольствие от ее возбуждения совершенно и полностью компенсировало растущую боль от сдержанности. Он касался мягких, женственных складок, погружал пальцы в ее влажное тепло, найдя и лаская крохотный, чувствительный комочек плоти.
Бедра Даники поднимались навстречу его прикосновениям, инстинктивно и волнообразно. А ее рот под его губами раскрылся еще шире. Джаред поднял голову, принеся в жертву удовольствие от ее губ такому же полному удовольствию от наблюдений за ее лицом, навязчиво красивым в своем поглощении и потребности в страсти. Он ритмично ласкал ее, на минуту остановившись, чтобы скользнуть пальцем глубоко в нее, и громко простонал от невероятно тепла и плотности, потом медленно отступил, и продолжил свои ритмичные движения.
Джаред почти довел ее до оргазма, и пока тело Даники, в лихорадке, требовало освобождения, убрал руки на время, чтобы избавиться от одежды. Ему необходимо было находиться внутри нее, почувствовать ее удовольствие так интимно, как только это было возможно
Даника едва сознавала, что он делает в данный момент, Джаред оставил ее дрожащей, на грани, и ее ощущения были слишком острыми от ужасного напряжения. Прежде, чем девушка смогла отступить подальше от края, он быстро вернулся. Нависнув над ней, гладкие бедра оказались между ее бедер. Даника почувствовала, как твердое и теплое тело ищет вход, и резко втянула воздух от ошеломляющего ощущения того, как ее тело принимает его.
Дани забыла ощущение, забыла то, каким шокирующее интимным был физический акт. Глядя в напряженное лицо Джареда, потерявшись в его горящих глазах, девушка почувствовала, как он глубоко вошел в нее с такой настолько эротичной, исключительной медлительностью, что снова оказалась трепещущей на самом краю чувственного взрыва. Находясь совершенно неподвижной в бездыханном ожидании, Даника чувствовала, как сворачивается напряжение, и знала, что не выдержит больше не секунды.
Почти в то же мгновение, когда он полностью устроился в колыбели ее бедер, Дани слетела с края, крича от удивления и триумфа, и пульсирующий экстаз волнами омывал ее тело. Джаред издал низкий, гортанный звук, его лицо напряглось в гримасе мучительного наслаждения. Внутренние конвульсии ее оргазма держали, ласкали его пульсирующим прикосновениями, настолько невероятными, и он подумал, что сошел с ума.
Издав еще один вскрик, Джаред начал двигаться, ловя ее удовольствие прежде, чем оно бы отступило, возбуждая ее еще больше. Она захныкала и подняла бедра, чтобы встретить его сильные толчки, ее ноги обхватили его, ногти впились в его спину, а широкие, темные глаза были туманны и бессмысленны.
Каждый раз, погружаясь в ее влажное тепло, Джаред думал, что не сможет продержаться дольше, что его бьющееся сердце выскочит из груди, но тело, казалось, не могло насытиться Даникой. Он желал поглотить ее, слиться с ней, чтобы ничто снова их не разделило. Это была дикая, примитивная эмоция, но она контролировала разум также уверенно, как физическая потребность контролировала тело.
Ему удалось продержаться достаточно, чтобы увидеть и почувствовать ее второй, сильный оргазм, поймать своим ртом резкий стон удовольствия, а затем его собственное тело вышло за пределы, и мучительная волна удовлетворения, сильнее, чем он когда-либо раньше испытывал, поглотила его, и мужчина хрипло закричал, задрожав от оргазма ошеломительной силы.

- Теперь я знаю, что ты имел в виду.
Ее мягкий голос пробудил его, и Джаред поднялся на локтях. Лицо Даники покрылось румянцем и смягчилось от чувственного изнеможения, глаза стали мечтательными. Он поцеловал ее потому, что ему нужно было это, и, осознав то, о чем она говорит, промурлыкал.
– Если бы у меня хватило здравого смысла проявить терпение столько лет назад, ты бы узнала это еще тогда.
Она робко поинтересовалась.
– А ты чувствовал – это – даже тогда?
Он засомневался, потом покачал головой.
– Нет, я никогда не испытывал того, что только что произошло между нами. Всегда подозревал, что в тебе есть огонь, но не знал, могу ли я его коснуться.
Ее дыхание вырвалось дрожащим вздохом.
– Я чувствовала… словно не контролирую себя… и мне это понравилось.
Джаред улыбнулся ей.
– Если у тебя есть вопрос, у меня тоже есть один. И не одна ты потеряла контроль. Заметила, что мы так и не добрались до кровати?
Когда девушка оглядела большую, освещенную лампами гостиную, то почувствовала, как другой жар поднимается по ее щекам. Слава Богу, она закрыла шторы, даже 29 этаж можно разглядывать из окон близлежащих домов.
Прочистив горло, она промурлыкала.
– Нет, мы так и не добрались, верно?
- После стольких дней терпения, - ответил Джаред более низким голосом, - Я удивлен, что у меня вообще остался хоть какой-то самоконтроль. Боже Дани, ты была мне так необходима…
Ее руки вокруг его шеи напряглись, Даника подняла голову достаточно, чтобы провести губами по его челюсти. Затем хрипло прошептала.
– И ты бы позволил мне уехать из Сан-Франциско?
- Да. Но я бы последовал за тобой, - он почти вслепую нашел ее рот и крепко поцеловал. Последовал за ней? Вероятно, Джаред был бы всего на полшага позади нее, отвернувшись от всех обязанностей здесь просто потому, что без нее он бы не стоил и пули, чтобы застрелиться.
То, что он ушел десять лет назад, стоило ему вырванного сердца, но теперь, - позволить уйти ей или уйти самому, - стоило бы ему собственной души.
Даника улыбалась ему, прежняя настороженность исчезла из ее глаз, как только они затуманились желанием. Все еще находясь внутри нее, Джаред знал, что Дани ощущает его вновь проснувшуюся страсть. Она напряглась вокруг него, и мужчина затаил дыхание, когда в нем взорвалось острое наслаждение.
- Ты полагаешь, что в этот раз мы доберемся до кровати? – прошептала девушка, снова напрягая внутренние мышцы.
Они не добрались, но Даника была совсем не против. В действительности, она даже сонно запротестовала, когда чуть позже Джаред отодвинулся, решив, что его потребность в ней была на данный момент удовлетворена, по крайней мере, на то время, что им понадобиться, чтобы добраться до постели. Однако он передумал, посмотрев на ее тело, сверкающее мягким золотом на фоне бледного ковра, но все-таки сумел сдержать себя, взять ее на руки и отнести в спальню.
- Я впечатлена, - торжественно заметила Даника по пути туда.
- Ой? Чем же?
- Ну, это выглядит так просто в фильмах, но, оказывается, нужно иметь силы, чтобы поднять кого-то с пола, кто весит вполовину меньше тебя, а я, вероятно, вешу даже больше.
- Нет, это не так, - ответил он, легко держа на руках ее стройное тело. – Я вешу свыше двухсот фунтов, а ты - не больше половины этого веса. Ты слишком изящна.
- Я все еще под впечатлением.
Он рассмеялся,
- Мое эго благодарит тебя.
Вместо того чтобы отнести ее прямо в спальню, где на ночном столике горела лампа, мужчина повернул с просторную ванную, и включил свет.
- Мы будем принимать душ? – вежливо поинтересовалась Даника.
Джаред ухмыльнулся, и открыв стеклянную дверцу вместительной душевой кабинки, поставил девушку внутрь, потом присоединился к ней и закрыл дверь.
– Угу, я так думаю.
- А можно мне проголосовать?
- Конечно, можно. Чтобы ощутить мои руки, покрытые мылом на своем теле, скажи «да».
– Да, - тихонько сказала она.
Душевая кабина нагрелась достаточно быстро, и вовсе не от горячей воды. Именно мыльное изучение было на уме у Джареда, а он, в свою очередь, был основательным мужчиной.
Намыливая изящную ключицу, а потом грудь, он хрипло заметил.
– Я уже говорил, как замечательно ты округлилась за последние десять лет?
Загоревшись от самого первого касания, Даника схватилась за его плечи, чтобы устоять. Теплые и скользкие руки, двигались по ней, поднимая и массируя полные груди, и Дани была почти не в состоянии соображать.
- Тогда я была просто подростком, - сумела она пролепетать, и задохнулась, когда его большие пальцы коснулись колющих сосков.
Джаред наклонил голову, и слизал капли воды, сияющие на ее нижней губе.
– Теперь ты совсем взрослая, - сказал мужчина, потянувшись намыленной рукой к низу ее живота.
Она не могла поверить, что он снова возбудил ее, так скоро после того, как полностью удовлетворил, но когда его пальцы нежно коснулись между бедер, то вызвали взрыв жара глубоко внутри, и этот жар стремился наружу, как пламенеющий огонь. Даника не понимала, как она еще может стоять, когда его руки изучают тело с той обещанной полнотой, но, все же, держалась на ногах. И даже нашла в себе силы совершить свое мыльное исследование, ее руки скользили по мускулистому телу. Девушка затаила дыхание от осознания его настоящей силы.
Они оба дрожали к тому времени, когда Джаред выключил воду, и вытащил ее из кабинки. Он завернулся в полотенце, а потом очень заботливо вытер Данику, пока она, наконец, не отбросила полотенце, обняла его руками за шею, и подняла лицо для поцелуя.
Может, постель и промокла, но, ни один из них об этом не пожалел.

Джаред вздрогнул, когда Даника отодвинулась от него, и почувствовал еще один приступ желания, что одолел усталость, пока он наблюдал, как ее золотистое тело сияет в свете лампы.
- Куда ты? – промурлыкал он.
Совершенно не испытывая смущения, Даника достала из гардероба и надела шелковый халат, завязала поясок, прежде, чем ответить ему.
– На кухню. Не знаю, как ты, а я умираю с голоду; полночь уже давно наступила.
Джареду пришлось признать, что он и сам испытывает голод, это было неудивительно, принимая во внимание то, чем они занимались последние несколько часов.
- Я тоже мог бы перекусить.
- Ты останешься здесь, а я скоро вернусь с едой.
Улыбнувшись, Джаред ответил.
– Я же могу привыкнуть к такой услуге.
- Не привыкай, - улыбаясь, предупредила его Даника.
Оставив его смеющимся, она направилась в кухню. Ненадолго остановившись в гостиной, покачала головой в каком-то ошеломлении, наблюдая то, как беспорядочно разбросана их одежда. Ее лифчик свисал с кофейного столика, а ботинки оказались в разных концах комнаты. О Боже!
Девушка собрала одежду, аккуратно сложила и положила его вещи на спинку стула, а свои – на подушку. При виде разорванных трусиков, она снова покачала головой, чувствуя жар на щеках. Джаред был очень настойчив, в своем желании, да и она не была пассивной. И хотя Даника еще не смотрела, но имелось у нее неловкое подозрение, что оставила пару царапин на его спине.
Все еще в сильном удивлении от своего поведения, она прошла на кухню, и совершила нападение на холодильник.
В спальне, Джаред расслабился на несколько минут, прежде чем резко сел в постели от внезапно пришедшей мысли.
После полуночи.
Вообще-то ближе к часу ночи, обнаружил он, проверяя свои часы, а заодно и посмотрев на будильник на ночном столике Даники. Он тихонько выругался, и потянулся к телефону возле часов. Сначала позвонил на автоответчик одного из своих телефонов в отеле. Там сообщений не было.
Он позвонил на другой номер, и ждал несколько гудков, пока, наконец, не положил трубку. Не было причин волноваться, говорил он себе, устраиваясь на подушках. Совсем не было. Его нетрудно найти тут; Макс не должен думать слишком долго, прежде чем попытаться набрать номер Даники.
Она вернулась в комнату несколько минут спустя, неся заполненный поднос. И когда Джаред посмотрел на нее, все остальное исчезло из его мыслей. Ее сияющие темные волосы прямыми прядями просто обрамляли лицо, придавая коже, тот тонкий, соблазнительный оттенок, который люди обычно называют фарфоровым.
Огонь в ее натуре теперь не был скрыт; он горел в жидкой темноте ее глаз, в том, как чувственно она двигалась, в особенной женской улыбке, мягко тронувшей губы. Она была страстной женщиной. Его женщиной.
- Боже, ты прекрасна, - хрипло заметил Джаред.
Немного удивленная, но довольная Даника сказала.
– Мужчины всегда говорят это женщинам с подносами.
Он забрал у Дани поднос, чтобы она могла лечь к нему в постель.
- Я бы все равно сказал это тебе, даже, если бы ты принесла пустой поднос.
- Мы это скоро узнаем, - промурлыкала она.
Даника приготовила еды достаточно для того, чтобы насытить небольшую армию; но вдвоем они быстро справились с большей частью. В спокойной, залитой светом лампы тишине комнаты, они разговаривали о пустяках, решив принять эту ночь без вопросов, и ждать до утра, чтобы подумать о том, что последует дальше.
А на сегодня, им достаточно было того, что они вместе. Когда еды не стало, а поднос вернулся на кухню, Джаред снова испытал знакомый голод, и он без промедления открыл шелковые отвороты ее халата, чтобы найти под ним атласную плоть.
- Кажется, я не могу насытиться тобой, - сказал он, напряженно глядя, как его теплое дыхание заставляет сосок напрячься в предвкушении.
– Хорошо, - промурлыкала Даника, ее тело уже горело и пульсировало в ожидании его прикосновения, его обладания. Снова. Она не знала, откуда они получают энергию, и ей было все равно; когда её касались руки и рот Джареда, ничего не имело значения, кроме него. Абсолютно ничего.
Было почти три часа, когда мужчина потянулся, чтобы выключить лампу на столике, а Даника крепко прижалась к его боку в сонном, удовлетворенном довольстве. Она никогда не была настолько удивительно усталой, и собиралась спать, по крайней мере, до полудня.
Телефон зазвонил два часа спустя.
Вынырнув из глубин сна, девушка почувствовала, как Джаред напрягся, пока она повернулась в его некрепких объятиях, чтобы взять трубку. Было все еще темно, и Дани смотрела на светящиеся цифры часов с возмущенным удивлением, когда, наконец, поднесла трубку к уху.
- Алло?
- Дани, прости, что разбудил, - голос Макса был как всегда тихим и спокойным. – Но если Джаред здесь, мне нужно с ним поговорить.
- Минутку, - она потянулась и включила лампу, поморгав немного от яркого света, потом села. Ее казалось, что глаза полны песка, а голова набита ватой.
Джаред приподнялся, полностью проснувшись быстрее Даники, потому что его работа заставила привыкнуть к предрассветным звонкам.
– Какого черта? – пробормотал он.
- Это тебя, - она протянула ему трубку и бессознательно опустилась на живот. – Это Макс.
Джаред нахмурился, его взгляд стал острым, и странным образом тревожным, а голос резким, когда он заговорил.
– Макс, что такое?
Даника не услышала ответа, но полностью проснулась, когда увидела, как лицо Джареда побелело.
- Насколько плохо? – резко спросил он, и каков бы ни был ответ, он только превратил его посеревшее лицо в камень. – Где? Какого черта… ладно. Да, я знаю адрес. Я буду там через полчаса. Верно.
Выпрямившись, Джаред наклонился над Даникой, чтобы положить телефон, потом немедленно отбросил покрывало, и встал с постели.
- Джаред…?
- Мне нужно уйти, - сказал он, все еще резким голосом, и, выходя из комнаты даже не глядя на нее.
Даника оставалась в постели в шоке минуты две, потом быстро выскользнула из кровати, и натянула шелковый халат. Она прошла в гостиную, где обнаружила Джареда почти одетым, заправляющим рубашку в штаны, и берущим пистолет.
- Джаред, прошу, поговори со мной, - трепеща, выговорила она. – Скажи, что не так.
Он надел заплечную кобуру, и поднял свой пиджак, и посмотрел на нее только после того, как оделся.
– Есть… проблема, - ответил Джаред, уже не так резко. – Мне нужно ее решить.
- Но что…
- Не спрашивай меня, Дани, прошу. Я уже сказал тебе больше, чем должен был, и… - он тяжело вздохнул. – Боже, все это просто безумие!
Испугавшись, она подошла к нему, ее руки поднялись к его груди потому, что Данике нужно было коснуться его. Джаред тут же притянул ее ближе, обнял с такой силой, что почти причинил боль.
И пробормотал в ее волосы,
- Прости, детка, мне нужно уйти. Я вернусь, как только смогу, хорошо?
- Будь осторожен, - прошептала девушка, когда он поднял голову.
Мужчина натянуто улыбнулся.
– Не волнуйся, - его губы скривились, - по крайней мере, не за меня.
Джаред легко поцеловал ее, потом отпустил.
– Почему бы тебе снова не лечь в постель?
Даника кивнула, но когда дверь за ним закрылась, и она осталась в квартире одна, то сон был последним, о чем можно было думать. И, хотя, мозг получил только два часа отдыха после изнурительной ночи, то, как побелело лицо Джареда, сразу прояснило ей голову.
Разумеется, ловушка. Что-то пошло не так с ловушкой, что-то настолько плохое, что глубоко потрясло Джареда. Но что именно?
Коллекция все еще здесь, надежно укрыта в тайной комнате квартиры. Так что это не она. Музей? Нет, он сказал, что знает адрес, а Макс не стал бы его об этом спрашивать, если бы речь шла о музее.
- Но что тогда? Что?
Через минуту, Даника шла ставить кофе и принять душ. Скоро станет светло. Она сможет открыть шторы и посмотреть на город. Включить телевизор. Может, даже поработать. Но спать она не станет.
Пока он не вернется к ней.
_________________

KattyK, Люська большое спасибо!
_________________

Спасибо!!!!

Тока тут небольшая очепятка:


Наверное чтоб, или чтобы

Большое спасибо за перевод !!!!!!!!!

Супер!!!

Жутко интересно, а Морган и Куинн встретятся в этой книжке? Так хочется узнать..

polа, спасибо, исправила.
Благодарные читательницы, мы рады. что роман и наш перевод нравится. А Karmenn столько внимания уделяет этой теме
Мы очень ценим вас.
_________________

Конечно встретятся! Не хочется забегать вперед, но все же приоткрою тайну: Морган опять придется спасать Куина.
___________________________________

Эх, девочки , когда же мы доберемся до 4-й части......
_________________

KattyK, Люська, большое спасибо за новую главу!
Очень интересно!

Большое. Все просто отлично.

Спасибо!! Девочки, молодцы!!
_________________

Спасибо,

но после 30-й лишней запятой уже перестала их считать.
_________________

 » Глава 6

Глава шестая (бета - ридинг - Люська, за что ей огромное спасибо )

Морган начала чувствовать напряжение от ситуации в целом. Коллекцию на днях перевезут в музей, и это означало, что приманка будет в ловушке. Ни Макс, ни кто – либо еще не соизволили, сообщить ей, что была ловушка, и она не видела Куинна больше двух недель. Это было невыносимо.
Морган не обманывала себя, что это не Куинн заботит ее в первую очередь. Как только она преодолела ярость от подарка ей кольца любовницы – хотя и собиралась, конечно, основательно высказать ему при новой встрече своё мнение об этом – то вернулась к тому, чтобы проводить пару часов по вечерам, припарковавшись вблизи какого-нибудь подходящего музея или ювелирного магазина, надеясь, что удача снова ей улыбнется. Даже после неприятностей, в которые она втянула себя в прошлый раз, абсолютно сознавая, насколько это безрассудно и глупо, Морган продолжала еженощные поиски.
Но самый неуловимый вор в мире, казалось, без труда ускользал и от нее.
Девушка читала газеты от корки до корки, держала ушки на макушке в музее, и если Куинн кого-то и ограбил, очевидно, что об этом никто не знал. Не было никаких кричащих заголовков о всемирно известном воре, никаких сенсационных новостей по телевизору, и никто не сообщал о краже драгоценных камней или иных предметов искусства с тех пор как Макс, Вульф и Джаред захватили вора – психа, помешанного на желании убить Шторм.
На самом деле, не считая определенной затаенной напряженности между Вульфом и Джаредом, все было совершенно спокойно.
Морган говорила себе: что должна быть счастлива, раз дела обстоят именно так. Это было лучше для всех заинтересованных лиц. Куинн, скорее всего, вернулся в Европу, особенно после того, как получил предупреждение о ловушке.
Небольшой факт, о котором она не упомянула Максу.
Однако, несмотря на здравый смысл и логику, у Морган было чувство, что Куинн не уехал из Сан-Франциско. Он был где–то здесь, и если до сих пор не совершил кражу, то, скорее всего, потому, что ждал удобного случая, не смотря ни на что, захапать коллекцию Макса. Она говорила себе, что именно поэтому продолжает искать его. Так как, если первое предупреждение не сработало, возможно, она могла бы придумать то, на что он обратил бы внимание. В конце концов, ее обязанности заключались именно в охране предстоящей выставки от любых угроз, а Куинн, несомненно, представлял собой угрозу, против которой она должна принять меры.
Да, точно! Насмехалась над собой Морган.
Простая правда заключалась в том, что она не могла выбросить его из головы. Морган сказала Дани, что живет, для того чтобы увидеть его в дневном свете, и в какой–то мере это было правдой. Она видела его только ночью, окруженного темнотой, которую Куинн использовал с таким потрясающим расчетом. И, хотя, Морган смотрела на его лицо без маски лишь несколько минут в слабом свете, оно отпечаталось в ее памяти с фотографической четкостью.
Девушка могла бы обеспечить полицию очень точным описанием знаменитого вора. Он знал об этом? Конечно, знал. Волновался ли он об этом? Нет, потому, что очень хорошо понимал, что она не сообщит полиции ни слова.
Черт возьми.
Несмотря на особую красоту, Морган отказалась носить кольцо любовницы, но и не выбросила его в мусор. На самом деле, у нее появилась привычка каждую ночь перед сном доставать украшение из шкатулки и долго смотреть на него. Да, Фрейд был бы счастлив рассмотреть ее случай.
В этот четверг ночью, Морган с трудом, отговорила себя от обычного поиска Куинна. Она занялась документами и посмотрела позднее кино, затем приняла душ и переоделась в обыкновенную и удобную ночную рубашку. Девушка потратила немного времени, проверяя свою шкатулку с драгоценностями и изучая пылающий, квадратный камень кольца. Сказала вслух несколько сердечных слов о вероятной родословной Куинна, и, слегка выпустив пар, легла спать.
Когда она проснулась, светящийся дисплей ее будильника показывал 2:20 ночи. Было очень тихо, но Морган настороженно застыла под одеялом и напряженно прислушивалась. Что-то разбудило ее, она знала это. Что-то...
Вот. Слабый шум из прихожей. Царапающий звук, затем очень мягкий скрип, похожий на скрип половицы под чьим-то весом.
Девушка придерживалась радикальных взглядов на оружие, хотя и считала, что огромному большинству людей, владеющих оружием, вероятно, нельзя доверять и рогатку, полагая, что всякий, кто держал оружие и ребенка любого возраста под одной крышей - виновен в преступной небрежности.
Но Морган была самостоятельной слишком долго, чтобы глупо рисковать, и поэтому научилась у специалистов обращаться с оружием, а потом купила автоматический пистолет, чтобы хранить в квартире. Два раза в месяц она ходила в тир и старательно практиковалась в меткости. Фактически, девушка была первоклассным стрелком.
Так что, почти рефлекторно, она тихо соскользнула с кровати, бесшумно открыла ящик тумбочки, и достала оружие. Потом также рефлекторно сняла предохранитель большим пальцем и опытно крепко сжала пистолет двумя руками.
Конечно, было бы более умно прокрасться в ванную с пистолетом и мобильным телефоном, который также лежал на тумбочке около кровати, запереть дверь, и вызвать полицию. Но Морган даже не подумала об этом. Вместо этого она пошла на цыпочках к двери спальни, напряженно прислушиваясь и пытаясь действовать бесшумно.
Коридор был коротким, и она прижалась к стене как раз у гостиной, обшаривая взглядом, погруженную во тьму комнату, в поисках любого признака движения. Там... у окна. Это была только неясная тень, но раньше ее не было.
Прижимаясь к стене для укрытия, Морган зафиксировала взгляд на тени и жестким голосом предупредила:
– У меня оружие. И, поверьте мне, я его использую.
– Я верю тебе.– Голос был глубоким, мужским, и немного сухим. – И так как американские власти еще не назначили цену за мою голову... Я бы, предпочел, чтобы ты не делала этого. Стрельба в меня за награду имеет прекрасный смысл, но я не вполне готов к убийству из милосердия.
Она резко обмякла.
– Куинн.
– Не надо говорить с таким отвратительным облегчением, Моргана – укорил он её еще более сухим голосом. – Я, возможно, и не кровожадный злодей, но ты должна, по крайней мере, считать меня умеренной угрозой. Я – известный преступник, в конце концов.
 Ты – сумасшедший.
От облегчения она непроизвольно, опустила пистолет к полу дулом вниз щелкнув предохранителем. Морган вошла в гостиную и положила оружие на столик у стены, затем включила, стоявшую на нем лампу.
Минуту ее глаза приспосабливались к внезапному свету, но когда привыкли, девушка обнаружила Куинна около окна, его руки в перчатках, отдыхали на высокой спинке ее кресла для чтения. Более разочарованная, чем хотела признаться себе, Морган отметила, что его обычный абсолютно черный костюм взломщика включал лыжную маску, скрывающую лицо. Зачем он закрыл от нее свое лицо, она ведь уже видела его?
– Что ты здесь делаешь? – требовательно спросила Морган.
– Случилось так, что я был по соседству – пробормотал Куинн.
Морган сделала шаг к нему, затем другой, нахмурилась. Мужчина оставался на месте, и ей показалось, что Куинн был слишком напряжен. Было что-то неправильное в том, как он говорил.
– О, неужели? Случилось так.... И ты только поднялся по моей пожарной лестнице и выбил замок на окне?
– Паршивый замок – сказал он, тихим, почти нечленораздельным голосом. – Ты должна поставить другой.
Позднее, Морган не была уверена, в какой момент поняла, что же случилось. Она поспешно двинулась, быстрыми шагами покрывая расстояние между ними. Возможно, это был чистый инстинкт, сказавший ей, что не так – примитивное ощущение крови и слабости – но девушка знала с абсолютной уверенностью, ему ужасно больно, и как только подошла ближе, это стало очевидным.
– Никакой полиции, Моргана – пробормотал Куинн тихим, невнятным голосом. – Доктора должны сообщать о таких ранах.
Он пошатнулся, и Морган едва успела вовремя добежать, чтобы помешать его голове удариться о пол, когда мужчина упал.
– Куинн? Куинн?– На его черном свитере, высоко на груди слева, показалось маленькое влажное пятно. Расползавшееся пятно. И когда Морган стянула лыжную маску, то увидела худое, красивое лицо, ставшее бледным, как смерть, покрытое капельками пота. Его тело было ледяным. Глаза закрылись.
Девушка никогда не чувствовала такого ледяного страха, но обучение первой помощи вступало в права, первым делом, она нащупала пульс на его шее. Его сердце билось, но слабо, и ритм был рваным; он входил в шоковое состояние.
Мужчина был слишком тяжел, чтобы она могла перенести его. Держи тело в тепле и подними ноги, сказал ей хладнокровный внутренний голос, который Бог знает, откуда взялся. Девушка стянула тяжелое одеяло со своей кровати и накрыла Куинна, затем осторожно подняла ему ноги, пока они не оказались перекинуты через низкую подушечку. Морган не хотела смотреть на рану, но знала, что это необходимо, и последние слова, которые пробормотал Куинн, звенели в ушах. Нельзя вызывать доктора, потому что врачи должны сообщать о насильственных ранах в полицию – а полиция давно разыскивает Куинна.
Даже в таком случае, с абсолютной уверенностью Морган знала, что всегда предпочтет живого Куинна в тюрьме, мертвому Куинну, остающемуся загадкой для полиции; и если возникнет необходимость принять подобное решение - она уже приняла его.
Аккуратно разрезав свитер ножницами для шитья, Морган обнажила рану. Девушка не очень– то в них разбиралась, но была уверенна, что видит перед собой пулевое ранение. Одного взгляда было достаточно. Сделав толстую прокладку из нескольких чистых лоскутов ткани, борясь с тошнотой, мягко прижала ее к тихо кровоточащей ране. Прохладный внутренний голос в ее голове остался спокойным.
Все не так плохо. Кровотечение почти остановилось. Если нет выходной раны... Подсунув руку под его плечо, Морган не знала, должна ли чувствовать облегчение от того, что пуля все еще оставалась в его теле. Пуля не возле сердца или легкого. Так кажется.
– Будь ты проклят, – пробормотала она, едва ли сознавая, что говорит вслух. – Не смей умирать у меня на руках, Куинн. Чтоб тебя черти взяли, не умирай.
Его нелепо длинные ресницы приподнялись, и даже теперь, в затемненных от боли зеленых глазах прятался лучик озорства.
– Если ты собираешься ругать меня, – сказал он чуть громче шепота, – тогда, по крайней мере, называй меня по имени.
– Я его не знаю, – рявкнула Морган, держась за злость, потому что это было единственное, что мешало ей не развалиться на куски.
– Алекс – пробормотал он.
Девушка очень хорошо знала, что он ей не лгал. Алекс – это его имя, настоящее имя, и знание этого ставило ее на несколько шагов вперед среди всех, кто преследовал Куинна. Но она не чувствовала восторга, от того, что он доверился ей. Очень боясь, что это могло быть на грани предсмертной исповеди. Морган старалась держать свой голос ровным и непреклонным.
– Если ты умрешь тут у меня, Алекс, я буду преследовать твою душу до края земли.
Его глаза закрылись, но послышался слабый смешок.
– Я могу спасти тебя от преследования. Ты, скорее всего, найдешь меня вблизи от геенны огненной, Моргана.
Она ощутила привкус крови во рту и поняла, что прокусила нижнюю губу.
– Я должна вызвать доктора для тебя...
– Нет. Полиция. Я не могу позволить им забрать меня... не сейчас. Я слишком близко.
Девушка не понимала, о чем он говорил.
 В тебе застряла пуля, и ее нужно вытащить.
Когда его глаза снова открылись, она была еще более встревожена, появившимся лихорадочным блеском и быстро сказала
– Макс. Я позвоню Максу. Он сможет спокойно привезти сюда доктора, без извещения полиции.
Только намного позже ее поразило – сколько иронии заключалось в таком решении: раненный грабитель, истекающий кровью в ее гостиной, и единственный кто мог помочь – это человек, владеющий бесценной коллекцией, которая скоро станет приманкой в ловушке, предназначенной, чтобы поймать этого грабителя.
Ирония? Это было чистое безумие.
Куинн смотрел на нее в течение долгой минуты, и затем вздохнул. Его вздох выражал облегчение, одобрение, сожаление, или что – то еще – Морган не была уверена, что именно. Но улыбка, слегка изогнувшая его губы, была странной, смешанной не с болью, а с чем-то другим.
– Ладно. Позвони ему.
Несмотря на то, что это была середина ночи, Макс ответил по своей частной телефонной линии ясным, спокойным голосом и выслушал поспешное объяснение Морган, не прерывая. Когда она закончила, просто сказал,
– Уже еду – и девушка услышала длинный гудок.
Куинн, казалось, был без сознания, но он все еще дышал. Она более надежно подоткнула одеяло и вернулась в спальню, чтобы быстро снять ночную рубашку и залезть в джинсы со свитером. Потом девушка вернулась и опустилась на колени около Куинна. Ее пальцы задрожали, когда она погладила густые золотые волосы и прохладную, влажную щеку.
– Если ты умрешь, я никогда не прощу тебя – прошептала Морган. Слышал он ее, или нет, но голова его немного подвинулась, как будто он хотел сильнее прижаться к ее руке.
Прошло десять бесконечных минут, когда, наконец, послышался быстрый, мягкий стук в дверь, и Морган пошла, чтобы впустить Макса. Она зажгла больше ламп, и как только он в квартиру, сразу увидел Куинна.
– Доктор будет здесь с минуты на минуту – сказал Макс, бросая пиджак на кушетку, прежде чем быстро подойти к Куинну.
– Как он?
 Так же.
Морган встала на колени с одной стороны от Куинна, в то время как Макс опустился с другой. Его длинные, сильные пальцы проверили пульс, и Макс немного расслабился, откинув одеяло, заглянул под повязку, которой Морган накрыла рану. Независимо от того, что он, возможно, чувствовал, на его строгом лице редко проявлялись какие–либо эмоции, и голос остался спокойным.
– Противная рана. Но, я думаю, не смертельна.
Если бы тоже самое сказал доктор, Морган, возможно, не поверила бы ему, но она никогда не сомневалась в Максе. Ледяной узел страха, ослаб, и девушка почувствовала легкое головокружение от облегчения
– Он, он выглядит таким бледным.
– Потеря крови.– Макс заменил повязку и подтянул одеяло к горлу Куинна любопытно мягким прикосновением. – И шок. Человеческое тело имеет тенденцию негодовать на пулю.
– Она все еще внутри.
– Я знаю.- Макс мгновение смотрел на Морган, а затем сказал, – думаю, что ему будет удобнее не на полу.
– Если мы сможем положить его на мою кровать...
 Ты иди, приготовь, а я принесу его.
Куинн был далеко не маленьким мужчиной, но и Макс был необычайно большим и сильным, и, казалось, он прилагал совсем немного усилий, когда нес бессознательного вора в спальню Морган и опускал его на кровать. Морган помогла стащить кроссовки с Куинна, затем нерешительно посмотрела на стройную фигуру, покрытую черной одеждой.
– Может, дальше я сам – сказал Макс. Она кивнула и отступила к двери.
– Пожалуй, так будет лучше. Я пойду, сделаю немного кофе.
Когда прибыл доктор она только наполнила и включила кофеварку. Это был мужчина средних лет со спокойными глазами и мягким голосом, он казался довольно равнодушным к тому, что его среди ночи вытащили из постели, чтобы тайно осмотреть огнестрельное ранение. Макс сказал, что это необходимо сделать, и это все, что ему следует знать, успокоил Морган врач,
Девушка показала, как пройти к спальне, но сама ушла на кухню. Она не знала, сколько еще сможет выдержать, но была совершенно уверена, что ее стойкость развалится, если нужно будет смотреть, как из Куинна извлекают пулю.
До нее доносились тихие голоса доктора и Макса, и один раз Морган услышала слабый стон, заставивший ее сильно прикусить кулак. Она включила ночной канал новостей на телевизоре, и, оставаясь на кухне, готовила себе вторую чашку кофе, когда Макс вышел из спальни.
– Пулю вытащили – спокойно сообщил он.
Морган налила ему кофе и жестом указала на сливки и сахар на кухонной стойке, затем отрывисто сказала – Я слышала его. Он...?
– Он очнулся в середине операции,– объяснил Макс. – Я боюсь, для него это было не слишком приятно. Но он не хотел принимать ничего обезболивающего, и все еще в сознании.
– С ним все будет в порядке?
– Похоже на то. Макс потягивал свой кофе, затем немного сухо добавил, – Итак, раненный грабитель проведет несколько дней в твоей постели.
Морган пришло в голову, что Макс был удивительно безразличен ко всей этой истории, и почувствовала, что краснеет. Откашлявшись, пробормотала – Я, ммм, как бы сталкивалась с ним несколько недель назад, и он..., вроде как, – спас мне жизнь.
–Да?
Она кивнула.
– Я перед ним в долгу. Уступить ему кровать на несколько дней не такая уж большая цена.
Макс пристально наблюдал.
– Нет, если он спас твою жизнь, то я сказал бы, что это выгодная сделка.
– Ты не станешь...– она снова откашлялась и сказала, запинаясь – Однажды вечером, я подслушала в музее кое-что, что, вероятно, не должна была слышать, Макс.
– Я так и думал.– Он слегка улыбнулся. – Я видел твое имя в журнале регистрации охраны музея, когда отмечался, Морган. У меня была догадка, что ты подслушала наш с Джаредом разговор, и выяснила, что мы планировали.
– Да, хорошо.... после того, как Куинн спас мне жизнь, я... предупредила его. О том, что «Тайны Прошлого» будут приманкой в ловушке.
– Понимаю.
– Мне очень жаль, Макс, но...
– Все в порядке – успокоил он, но прежде, чем сказать что-то еще, из спальни с хорошими новостями появился доктор.
–Здоровье, как у быка – сказал он, с благодарностью принимая предложенный кофе. – И быстро заживает, если я не ошибаюсь. Скорее всего, через день или два больной уже встанет на ноги. - Доктор посмотрел на Макса и добавил – Он хочет тебя видеть, и я сомневаюсь, что станет отдыхать, пока ты к нему не зайдешь.
Макс поставил свою чашку на стойку, послал Морган легкую, ободряющую улыбку, и вышел из кухни, а доктор начал давать ей оживленные инструкции о том, как заботиться о пациенте в ближайшие дни.
Войдя в освещенную спальню, Макс тихо стал, изучая Куинна. Вор полулежал на подушках, простыня, покрывала его только немногим выше талии, так, что была видна большая часть широкой груди и туго перевязанного плеча. Глаза Куинна были закрыты, но открылись, когда Макс посмотрел на него, ясные и настороженные несмотря на боль, которую он, несомненно, испытывал.
Любопытно, но Куинн не выглядел неуместно в кровати Морган. Она не злоупотребляла оборками в интерьере спальни, не имела склонности к подобным вещам, но это была определенно женская комната; но, несмотря на это, Куинн, казалось, отлично вписался среди простыней в цветочек и множества маленьких подушечек, не жертвуя, ни одним из своих мужских качеств. Это был любопытный штрих.
Постояв минуту или около того, Макс развернулся, чтобы закрыть дверь. Куинн молча наблюдал как высокий, смуглый мужчина, с кошачьей грацией двинулся к окну, и встал, наблюдая за плохо освещенной улицей внизу.
– Значит, Морган ничего не знает – сказал он спокойно.
– Нет – ответил Куинн, его голос, заметно отличался от того небрежного тона, который Морган привыкла слышать.
– В какую игру ты играешь с ней? – ровно спросил Макс, не оборачиваясь.
Куинн немного гримасничая, беспокойно задвигался на кровати, его рана протестующее запульсировала.
– Ты ведь знаешь, что это не игра. – В голосе появилась странная интонация: оборонительная, возможно даже вызывающая. – У меня нет ни времени, ни нервов для игр.
 Тогда не впутывай ее в это.
Когда Макс говорил с такой властностью, ему редко бросали вызов, и еще реже побеждали. Но с кровати донесся спокойный вызов.
– Я не могу – ответил Куинн.
Макс едва заметно напрягся.
– В какой–то мере Морган слабая. И она всегда поддерживает проигравшего. Ты можешь разбить ей сердце.
Куинн сказал еще более спокойно – Я думаю, что она могла бы разбить мое.
– Прекрати это. Сейчас, прежде чем... кто-то из вас заплатит слишком высокую цену.
 Ты думаешь, я не пробовал?– Куинн рассмеялся, низким, резким смехом. – Я пробовал. Но... даже во тьме, она сияет. Пылает внутренним огнем. Как красивый драгоценный камень, переливающийся на свету. Он откашлялся и продолжал с холодным самообладанием, которое ни капли не уменьшило значение его слов.
 Я пытался держаться от нее подальше. Ты никогда не узнаешь, как упорно я пробовал. Я даже не помню, когда решил придти сюда. Я просто... пришел. К ней.
После этих слов Макс повернулся, прислоняясь к оконной раме, и в его голос зазвучал расстроено.
– Это – чертовски все испортит, Алекс.
Длинные пальцы Куинна сжались на простыне, прикрывающей его до талии, и его рот изогнулся, когда он встретил твердый, необычайно сочувствующий взгляд Макса.
– Я знаю – сказал он.
Морган начала волноваться, когда прошло больше полчаса, а Макс все еще оставался в спальне. Доктор ушел, оставив инструкции, антибиотики, обезболивающие таблетки, и перечень вещей, о которых она должна будет заботиться для пациента, и все, что оставалось – это мерить шагами гостиную и нервно смотреть на закрытую дверь спальни, каждый раз, проходя по коридору. Девушка не могла ничего услышать. Что же там происходит?
Уже почти рассвело, и было около пяти утра, когда Макс, наконец, вышел. Как обычно, он не показывал своих чувств, но Морган заметила небольшую усталость.
– Как он?– спросила девушка немного осторожно.
– Я думаю, теперь он заснет.
Морган умирала от любопытства, но прежде, чем могла спросить, почему Куинн хотел видеть Макса, резкий стук в дверь отвлек ее.
– Кто бы это мог быть? Неужели доктор вернулся?
 Нет, я так не думаю.
Макс прошел мимо нее, чтобы открыть дверь, и Джаред Шевалье шагнул в квартиру.
Морган почти инстинктивно бросилась между Джаредом и дверью спальни, а ее глаза метнулись к Максу, это ему был адресован ее тихий вопрос.
– Как ты мог...?
– Все в порядке, Морган – сказал Макс спокойно, с ободряющей улыбкой. – Доверься мне.
Прежде, чем она могла ответить, привлек внимание низкий, сердитый голос Джареда, который выглядел немного бледным, скорее всего, от гнева, она подумала Морган, так как его глаза горели яростью.
– Что-нибудь изменилось с тех пор, как мы разговаривали по телефону?– спросил Джаред Макса.
Изумленная Морган поняла, что Макс, должно быть, звонил из спальни, пока был наедине с Куинном.
– Нет – ответил Макс. – Серьезно, но не фатально. Через несколько дней он будет в порядке.
Джаред коротко рассмеялся. – Я мог бы догадаться. У него больше жизней, чем у десяти кошек.
Сохраняя спокойствие, Макс ответил.
– Ты захочешь поговорить с ним. На сей раз, он был рядом. Слишком близко. Именно поэтому в него стреляли.
Морган отошла далеко от коридора в гостиную комнату, потому, что поняла, Куинну ничего не угрожает со стороны агента Интерпола.
– Я не понимаю – сказала она Максу, с растущим замешательством. – Что происходит?
– «Тайны Прошлого» – приманка для вора, Морган, но это не Куинн. Он работает с Интерполом, чтобы помочь поймать другого вора.
Медленно она начала улыбаться.
– Кто бы мог подумать.
Джаред посмотрел на нее и резко сказал:
– Выкинь из головы эти дурацкие романтические идеи о благородстве. Куинн помогает нам исключительно потому, что хочет спасти от тюрьмы свою собственную задницу – и это как раз то, что нам нужно. Если бы мы не поймали его, он продолжал бы грабить Европу.
Морган в течение долгого мгновения смотрела в его горящие гневом глаза, и ее улыбка исчезла. А потом, подчеркнуто обращаясь к Максу, девушка сказала – Пойду, сделаю немного свежего кофе.
 Спасибо – поблагодарил Макс.
Когда она вышла из комнаты, он посмотрел на другого мужчину.
– Это было необходимо?
Джаред, нахмурившись, пожал плечами. Он держал свой голос тихим, но гнев оставался.
– Не говори мне, что ты хочешь, чтобы она влюбилась в вора. Он прекрасно для нее подходит, за исключением того, что он столь же постоянен, как нитроглицерин и чертовски возможно закончит в тюрьме, или будет убит – не говоря уж о том, что в него с удовольствием стреляют. Черт, Макс, ты знаешь, он ускользнет из ее жизни в ту самую минуту, как все это закончится, если не раньше.
– Может быть и нет – спокойно ответил Макс. – Вчера ночью он получил очень скверную рану. Он истекал кровью, был в шоке. Но не пришел за помощью ко мне, и не пришел к тебе. Он пришел сюда. К Морган. Он сделал выбор.
– В таком случае – сказал Джаред грубо – все его мозги находятся ниже пояса.
– Я надеюсь, что ты знаешь его лучше.
Джаред прикрыл глаза.
– Хорошо, может быть так и есть. Но я думал, что знаю его, десять лет назад, и тогда чертовски ошибся.
Макс сел на подлокотник кресла, рядом с Джаредом, и пристально посмотрел.
– Что злит тебя больше: то, что он стал вором, или, что он не признался тебе в этом?
– Это имеет значение?
– Конечно, да. Если ты сердит на то, что он выбрал делом своей жизни, это – беспокойство о нем. Если ты зол, потому что он не сказал тебе об этом, это – твое оскорбленное эго.
– К черту эго! Я – полицейский, Макс, офицер в международной полицейской организации. Как ты думаешь, что я чувствовал, когда узнал, что мой брат и есть хитрый вор, возглавлявший наш список особо–разыскиваемых преступников больше десяти лет?
Морган вернулась в комнату как раз вовремя, чтобы услышать это, и была так поражена, что без размышлений сказала.
– Брат? Ты хочешь сказать, что ты и Куинн...?
Он посмотрел на нее в бессильном гневе, и впервые она заметила неуловимое сходство между его красивыми чертами и Куинном.
– Да, мы – братья – подтвердил он решительно. – Сделай нам всем одолжение и забудь об этом.
Она не рассердилась на него в ответ, потому что была достаточно проницательна, чтобы увидеть беспокойство под кипящей яростью, и достаточно восприимчива, чтобы понимать в каком тяжелом положении, должно быть, оказался Джаред, когда выяснилось, что скандально известный Куинн его собственная плоть и кровь. Совершенно очевидно, что у Джареда было достаточно причин, чтобы срываться из-за пустяков.
– Считай, что я все забыла – пробормотала она.
Казалось, Джаред ей не поверил, но спросил Макса – Он в сознании?
– Несколько минут назад был.
– Тогда я должен поговорить с ним.
– Макс, ты сказал, что он устал! Разве это не может подождать?– возразила Морган.
– Нет – отрезал Джаред, и двинулся к спальне решительным шагом.
Морган секунду смотрела ему вслед, а потом перевела взгляд на Макса, – Разве тебе не кажется, что ты должен пойти с ним? Джаред жаждет крови, а Куинн и так потерял ее слишком много, и не в состоянии защититься.
– Возможно, ты права.– Макс немного нахмурился, и, не теряя времени впустую последовал за Джаредом.
Было уже восемь часов утра, когда Морган осталась в квартире с Куинном одна. Макс и Джаред ушли вместе, оба были чем–то озабоченны, и Макс сказал Морган, что привезет все что её потребуется, а так же одежду Куинна, немного позже, и что он скажет всем, кого это касается, что директора выставки несколько дней не будет в музее.
– У Вульфа случится сердечный приступ, когда он узнает о происшедшем, – мрачно пробормотал Джаред, очевидно, его гнев остыл, но настроение не улучшилось.
– С Вульфом я все улажу – ответил ему Макс.
– Хорошо. Он все еще зол на меня.
– Почему у него должен быть приступ?– с любопытством спросила Морган. – О Господи, он тоже знает Куинна?
– Спроси Куинна,– прорычал Джаред, и из квартиры широким шагом.
К этому времени Морган чувствовала эффект от своей фактически бессонной и очень богатой событиями ночи, и находясь в состоянии, которому уже не помогают многочисленные чашки кофе, почти заорала на Макса
– И все это время, меня мучило чувство вины, потому что я знакома с ним!
Одна из редких улыбок промелькнула на строгом лице Макса.
– Морган, так как Алекс спит, почему бы тебе не прилечь на кушетку и немного вздремнуть. Я думаю, ты в этом нуждаешься.
Этот совет был слишком притягательным, чтобы спорить, но только когда закрылась дверь за Максом, и кратко проверилось состояние спящего пациента, Морган позволила себе свернуться на кушетке с подушкой и одеялом, но внезапно нее дошло.
Макс назвал вора – Куинн только один раз, а затем употреблял его настоящее имя – Алекс. Она попыталась обдумать это, но так устала, что заснула почти сразу.

– Доктор сказал, что ты должен принять таблетки. Они помогут предотвратить инфекцию.
– Не с молоком – упорствовал Куинн, насупившись. – Я ненавижу молоко, Моргана.
Она вздохнула, сталкиваясь после почти двадцати четырех часов спокойствия с первым реальным мятежом ее пациента. Большую часть этого времени он спал, просыпаясь на короткие промежутки каждые несколько часов, и без протеста глотал бульон, которым она кормила его. Куинн неотрывно наблюдал за ней, спокойные зеленые глаза серьезно благодарили за любую услугу, оказанную ему, другими словами, Куинн был образцовым пациентом. По крайней мере, до сих пор.
Несколько зная его характер, Морган, конечно, не ожидала, что продлится долго, но надеялась, что пройдет, по крайней мере, несколько дней прежде, чем Куинн начнет становиться беспокойным.
– Хорошо, никакого молока – послушно согласилась она. – Но ты должен принять таблетки. Как насчет сока?
– Как насчет кофе?
– Последнее, в чем ты нуждаешься – это кофеин.
– Кофе – повторил он мягко, но упрямо.
Морган, молча, обдумала его требование, затем решила, что из-за этого не стоит воевать. Важно было, чтобы Куинн принял таблетки и не все ли равно, чем он будет их запивать. Кроме того, девушка была почти уверена, что где–то у нее была банка кофе без кофеина.
– Ладно, пусть будет кофе. Мне понадобится несколько минут, чтобы его приготовить.
Он кивнул, невероятно длинные ресницы, скрыли его глаза, и Морган не смогла понять, торжествовал ли он от ее капитуляции. Девушка вышла из спальни с нежеланным молоком, чувствуя смутные подозрения.
Десять минут спустя она вернулась, и, увидев, пустую кровать со смятыми простынями, поняла, что, должно быть, если не сознательно, то подсознательно прочла его намерения. Маленькое восстание росло. Дверь ванной была закрыта, и оттуда доносился звук спускаемой воды.
Морган поставила чашку кофе на тумбочку, подошла к двери, и вежливо постучала.
– Алекс, что ты там делаешь?
– Не очень–то вежливо спрашивать об этом, Моргана – упрекнул он приглушенным, смеющимся голосом.
Она уперлась лбом в дверь и вздохнула.
– Ты, как предполагается, должен быть в кровати. Доктор сказал...
– Я знаю, что сказал доктор, но будь я проклят, если позволю когда-нибудь помогать мне с этим. Есть некоторые вещи, которые мужчина предпочитает делать сам. У тебя есть бритва?
– Ты не будешь бриться!
– Буду.
Морган отошла назад и впилась взглядом в дверь.
– Ладно. Я просто подожду здесь, пока у тебя не закружится голова и ты не упадешь прямо на свое эго. Когда я услышу глухой стук, я позвоню Максу и попрошу, чтобы он приехал сюда и перетащил твою тушу назад в кровать.
Минуту из ванны не доносилось ни звука, а затем вода прекратила бежать в раковину, и дверь открылась. Куинн стоял в двери, немного пошатываясь, с обернутым вокруг стройной талии полотенцем, зеленые глаза сверкали, а его губы кривила ухмылка. Он скользнул левой рукой к повязке, чтобы ослабить нагрузку на раненое плечо, а здоровым облокотился на дверной косяк.
Судя по влажности его взъерошенных волос, прилагая все усилия, он немного помылся, когда едва мог стоять и, как предполагалось, не должен был мочить перевязанное плечо. Что касается полотенца – наверное он не чувствовал себя способным надеть одежду, присланную Максом, даже учитывая, что вещи были аккуратно сложены на комоде в шаге от кровати Морган.
Когда Макс раздевал его, он снял все; Морган знала это, потому что она выстирала брюки и трусы, и выбросила в мусор испорченный свитер.
– Ты – суровая женщина, Моргана – пробормотал он.
Ей было жаль, что это не так. Девушка отчаянно пыталась видеть в нем только раненого, который нуждается в помощи, и пока Куинн оставался в кровати, ей более или менее это удавалось. Но теперь, хоть и нетвердо, но он был на ногах – и невозможно было смотреть на него, одетого только в полотенце и бандаж, и не видеть очень сексуального мужчину.
Она слишком хорошо помнила, как это твердое тело прижималось к ней, и как его соблазнительный рот обольщал, пока ей не стало все равно, кем он был и что делал. Морган помнила его тихие слова, о том, что она разобьет ему сердце.
А еще она помнила, что он в насмешку подарил ей кольцо любовницы.
Именно это воспоминание вернуло ей равновесие. Морган спокойно произнесла.
– Слушай, если тебе, действительно, так необходимо побриться, у меня где–то была электрическая бритва. Я найду ее. Но ты должен вернуться в постель.
Немного помедлив, Куинн слегка кивнул и шагнул к ней. И упал бы, если бы Морган быстро не обвила рукой его талию и не подставила свое плечо.
– Черт возьми, ты попытался сделать слишком много – пробормотала она, когда Куинн тяжело оперся.
– Думаю, ты права.- Он, определенно, казался уставшим. – Если бы ты помогла мне добраться до кровати...?
На полпути через комнату, у Морган появилось отчетливое чувство, что мужчина был не таким слабым, каким хотел казаться, но она не пыталась заставить Куинна раскрыть карты. В конце концов, чего еще от него ожидать? спросила себя Морган немного обиженно, помогая преодолевать последние несколько шагов. Его веселый, озорной, и легкомысленный характер был очевиден с первой их встречи, и она очень сомневалась, что в теле Куинна найдется хотя бы одна искренняя косточка; он был вполне способен притвориться ослабевшим просто потому, что ему нравилось опираться на нее.
Девушка стряхнула удивительно слабую, но чудесно «точную» руку со своей правой груди и более или менее бросила его на кровать.
Куинн скривился, когда Морган задела раненное плечо, но при этом мягко рассмеялся.
– Ладно, но ты не можешь винить меня за то, что я попробовал – сказал он простодушно.
Уперев руки в бедра, Морган свирепо посмотрела на своего пациента. Проклятье на этого мужчину, было так трудно злиться на него!
– В следующий раз, когда ты вылезешь из этой кровати, тебе лучше убедиться, что ты можешь вернуться своим ходом. Я хочу сказать следующее: я была очень серьезна, когда говорила, что позвоню Максу.
Куинн растянулся на постели, а потом посмотрел вниз на полотенце, все еще обернутое вокруг него.
– Я полагаю, что ты не захочешь помочь мне...
 Нет. Как ты сказал, некоторые вещи мужчина должен делать сам. Я пойду, найду бритву.
Когда она выходила из комнаты он снова над ней смеялся, но Морган не стала возмущаться. Она даже не обернулась, чтобы не выдать, как улыбается против воли.
Даже если на сей раз, Куинн был на стороне ангелов, сказала себе девушка, он все еще остается вором и негодяем. Очаровательный, но все же мерзавец. И она должна помнить об этом.
Несколько минут спустя, вернувшись, Морган застала Куинна опирающимся спиной на подушки, прикрытым его до талии простыней, и потягивающим принесенный ранее кофе. Смятое полотенце валялось на полу у кровати.
Она подняла полотенце и вернула его в ванную. Молча. Раскрутила шнур от электробритвы, включила ее в розетку над тумбочкой, и положила бритву так, чтобы Куинн мог легко ее достать. Молча. Потом подала ему таблетки и ждала, пока он не проглотил их.
Куинн немного настороженно посмотрел на Морган, затем сказал:
– Ты же не злишься на меня, Моргана?
С трудом, но, все же, ей удалось остаться внешне невозмутимой.
– Нет, но ты ходишь по лезвию бритвы – мягко предупредила она его.
Мужчина помолчал мгновение, затем поставил чашку с кофе на тумбочку, кивнул. На этот раз, его зеленые глаза были совершенно серьезны.
– Я знаю. Я не могу отдать инициативу. И... Я ненавижу зависеть от кого бы то ни было. Ни в чем.
Морган чувствовала, как ее решимость слабела. И если его игривое, забавное поведение было опасно для самообладания, то эта очевидная болезненная честность стала просто разрушительна. Внезапно Морган поняла, что, если не будет очень, очень осторожна, Куинн украдет у нее гораздо больше, чем она могла позволить себе потерять.
Морган собрала все свое хладнокровие и разумно произнесла.
 Почему бы нам не заключить соглашение. Я приложу все усилия, чтобы в любом виде не угрожать твоей независимости, а ты на время отложишь свои замашки Дон Жуана. Договорились?
Он кивнул, улыбаясь.
– Договорились.
– Отлично. Я приготовлю обед, пока ты будешь бриться. А потом, если не захочешь отдохнуть, есть множество альтернатив, начиная с чтения или просмотра телевизора и заканчивая игрой в карты.
– Ты играешь в карты? - Его глаза блеснули. – Покер?
– Любой, кроме покера на раздевание – ответила спокойно Морган.
– О, вот это да! – пробормотал он, мгновенно перевоплотившись из Дон Жуана, в почти такого же соблазнительного, озорного мальчишку.
Девушка покачала головой и повернулась к двери, но остановилась, когда Куинн мягко сказал.
– Моргана? Спасибо.
Ее решимость снова поколебалась, но устояла.
– О, ты легко можешь отплатить мне, Алекс. Просто верни ожерелье, которое ты украл у меня.
Когда Морган уходила из комнаты, он смеялся ей вслед, совершенно не раскаиваясь и абсолютно не стыдясь.

В воскресенье утром Куинн чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы одеться и самостоятельно передвигаться по квартире. В субботу приходили Макс и доктор, чтобы проверить, как продвигается выздоровление, но кроме них, у Морган и Куинна посетителей больше не было. Верный своему слову, Куинн снял маску Дон Жуана, и Морган не очень удивилась, обнаружив, что он замечательный сосед.
Куинн был самым живым и забавным собеседником, которого она знала, казалось, никогда, не терял чувство юмора, мог говорить на огромное количество тем, повидал довольно большой кусок мира, и потрясающе играл в покер. Он даже помогал ей на кухне.
Морган не поднимала вопрос о том, почему он приехал в Сан–Франциско, не спрашивала, что он на самом деле сделал, чтобы получить пулю, и не упрекала его за то, что не сказал ей правду о причастности к ловушке. Куинн тоже не упоминал ничего из этого. Девушка думала, что они оба избегали опасных тем, и хотя она не знала его причин, свои Морган знала очень хорошо.
Просто, она не хотела, чтобы он лгал ей – и очень боялась, что это случится.
Они были небрежны друг с другом, и кроме одного горячего спора, выигранного Морган, когда Куинн хотел оставить ее кровать и спать на кушетке - прекрасно уживались. Но между ними росло определенное напряжение, возможно – неизбежный результат проводимого вместе времени или возможно, это было что-то намного более сложное, но к ночи понедельника Морган обеими руками цеплялась за свои устои.
Девушка боялась, что вот–вот сделает что-то глупое, у нее было печальное предчувствие, что Алекс тоже это знал.
После того, как они съели обед и помыли посуду, Морган оставила его смотреть по телевизору старое кино, а сама пошла в душ. Девушка отбросила консервативный стиль в одежде, в основном надевая широкие свитера, рубашки с джинсами, а ночью, черную пижаму в восточном стиле, которая скромно прикрывала ее по любым стандартам.
Однако этой ночью Морган необъяснимо забыла, что пижама была в сушилке с другой стороны квартиры, и это означало - ей придется надеть что-то другое. Выбор состоял из очень короткой сорочки, в которой она спала, когда не выхаживала раненного вора и довольно прилегающей золотистой ночной рубашки, доходящей до пола, с золотисто – зеленым пеньюаром в цветочек. Морган раздумывала минуту прежде, чем выбрать длинную ночную рубашку.
Когда девушка вернулась в гостиную, там негромко бормотал телевизор, горела только одна лампа, а Куинн стоял у окна, в которое влез несколько ночей назад, пристально вглядываясь в холодную, туманную ночь Сан-Франциско. Он был одет в джинсы и белую рубашку с открытым воротом, и рукавами, свободно закатанными на мускулистых предплечьях. Повязка на плече была не видна, мужчина совсем не выглядел раненным.
– Что – то не так? – немедленно спросила Морган, задаваясь вопросом, услышал ли он или увидел что-то за окном.
– Нет, я только думал..., это – хорошая ночь, чтобы незаметно подкрасться. Он, было, повернулся, но застыл в тот момент, когда увидел ее.
Морган чувствовала себя странно затаившей дыхание.
– О. Ты любишь такие ночи? Я имею в виду, чтобы подкрасться.
Куинн ответил не сразу, но когда ответил, его голос был немного хриплым.
– Я привык к таким ночам. Я много раз видел их. В такую ночь грань между черным и белым растворяется во тьме.
Морган медленно подошла к нему, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки. Его рост всегда удивлял, когда она подходила близко; потому что было что-то столь гибкое и изящное в том, как он двигался, что заставляло забывать о явной физической силе широких плеч и великолепно обозначенных мускулов. Морган пришлось откинуть голову назад, чтобы посмотреть ему в глаза.
– Ты находишь, что это все для чего годятся такие ночи? – тихо спросила девушка. Она могла чувствовать жар его тела, а ее собственное лихорадочно горело.
– А что делать, когда ты внутри, как сейчас?
Он коротко вдохнул и резко выдохнул.
– Что-то более невинное, я полагаю. Почитать хорошую книгу, посмотреть телевизор. Поиграть в карты.
– Покер на раздевание?
– Игра, в которую ты не играешь – напомнил он.
– Может быть, я передумала.
Куинн протянул руку, чтобы легко убрать от ее лица прядь длинных темных волос, пальцы на мгновение задержались, чтобы нежно погладить щеку. Веки мужчины отяжелели, рот чувственно изогнулся, и Морган ощущала легкую дрожь в длинных пальцах, когда они касались её.
А потом, Куинн резко отвернулся и вышел из комнаты в коридор, ведущий к спальне.
– Спокойной ночи, Моргана – отрывисто бросил он через плечо. Несколько секунд спустя дверь спальни мягко закрылась.
Что еще могла сделать отвергнутая женщина, кроме как завернуться в свою гордость и попытаться пережить отказ. Именно так Морган и поступила. Ей даже удалось уснуть... примерно на рассвете.
Когда во вторник утром она проснулась, Куинн уже ушел.
___________________________________