Лоретта Чейз "Виконт-бродяга"

Я заходила в каталог на страничку Лоретты Чейз. Просмотрела все аннотации, в том числе и неизданных романов. Просто думала а может новое что-то появилось, а в каталог еще не включили .

Karmenn, спасибо! Буду читать, узнаю про Луизу и Эдгара.
.

Evelina, kerryvaya, спасибо за перевод новой главы!!!

_________________

Спасибо огромное за продолжение. Еще та семейка, сами себе с усами, так и норовят интригу слепить из ничего. Попал Макс, так попал. Жалко, если она обрежет свои волосы, чтоб удрать еще куда-нибудь.
_________________

Evelina, kerryvaya, спасибо за продолжение!!!
_________________

За прекрасный перевод!
___________________________________

 » Глава 6

Перевод: Evelina
Редактура и ссылки: kerryvaya

Глава 6

Лорд Рэнд с отвращением взирал на темную, мутную жидкость в стакане, протянутом камердинером.
– Что за помои? Ты же не думаешь, что я стану это пить?
– Настоятельно рекомендую, милорд. Гарантированно устранит последствия.
Виконт был уверен, что не последствия – так лечение точно прикончит его. Нащупав стакан, он поднёс его к губам и, зажав нос, опрокинул в себя содержимое.
– Тьфу, – прохрипел страдалец. – Ничего омерзительнее не приходилось глотать за всю мою жизнь.
– Да, милорд, боюсь, что так. Однако я подумал, что вам потребуется быстродействующее укрепляющее средство, потому как графиня Эндовер просила как можно скорее явиться к ней.
– Она может отправляться к чертям, – простонал его милость, падая обратно на подушку.
– Она прислала это, – проговорил камердинер, протягивая записку.
Лорд Рэнд закрыл глаза.
– Что там написано?
Блэквуд развернул листок бумаги и громко прочитал:
– «Кэт сбежала. Немедленно приезжай».
Виконт выдавал поток красочных ругательств, пока камердинер был занят тем, что готовил принадлежности для бритья.
– Да, совершенно верно, сэр, - согласился Блэквуд, когда хозяин остановился, дабы перевести дух. – Ваша ванна готова, и я достал коричневый сюртук с бежевыми панталонами.

Чуть позднее лорд Рэнд ворвался без доклада в комнату для завтраков в Эндовер-Хаусе, где граф с графиней, сидя рядышком, склонились голова к голове, внимательно читая нечто, на поверку оказавшееся весьма длинным посланием.
– А, вот и ты, Макс, – произнёс лорд Эндовер, подняв на виконта слегка нахмуренный взгляд. – Похоже, наша гостья сбежала. Очевидно, – спокойно продолжил он, не обращая внимания на грозовые тучи, омрачившие чело его шурина, – она ускользнула сразу, как только Джефферс отпёр двери – прежде чем остальные в доме поднялись.
– Дьявол, так почему вы ещё здесь вместо того, чтобы искать её?
– Потому что ждали тебя, – пояснила леди Эндовер. – Эдгар уже отрядил почти всю мужскую прислугу прочёсывать улицы, так что не нужно бросать такие сердитые взгляды. Да сядь ты уже, Макс. Ты, вероятно, сможешь помочь. Мы как раз перечитываем её записку в надежде обнаружить хоть какой-то намек на то, куда она отправилась.
Лорд Рэнд выхватил письмо и начал читать.
– Ох, чёртова маленькая дурочка, – покончив с чтением, пробормотал он.
– Мне бы хотелось, чтобы ты более уважительно отзывался о моей родственнице, – проговорил граф. – Полагаю, ты хотел сказать «бедное заблудившееся создание».
– Родственнице? Проклятье, о чём ты толкуешь?
– Она моя кузина... по крайней мере, если память меня не подводит, её матушка приходилась двоюродной или троюродной кузиной моей матери... но лучше тебе уточнить у мамы. Когда дело доходит до двоюродных кузин и прочей седьмой воды на киселе, я совершенно не могу сосредоточиться.
Лорд Рэнд резко сел.
– Её зовут, – вмешалась Луиза, – Кэтрин Пеллистон... не Петтигрю. Эдгар говорит, что её отец – барон Пеллистон из Уилберстоуна.
– Так зачем эта маленькая лживая с...
– Если упорно станешь продолжать оскорблять мою кузину, Макс, я буду вынужден вызвать тебя на дуэль, что было бы весьма прискорбно, потому как ты гораздо лучший стрелок, а Луиза, думаю, уже успела ко мне привыкнуть.
– Твоя кузина может отправляться ко всем чертям, – отрезал лорд Рэнд. – Да как посмела она притворяться бедной маленькой учительницей, делая из меня дурака...
– Полагаю, так же, как ты – притворяться неким неотёсанным деревенщиной, – перебила его сестра.
– Вероятно, – предположил граф, – мисс Пеллистон боялась, что ты станешь удерживать её ради выкупа, если узнаешь, кто она на самом деле. Ведь ты, я так понимаю, тоже не назвал себя, а Пеллистон богат, как Крез[1]. В любом случае я намерен расспросить Молли, как только она оправится от истерики. Составишь мне компанию, Макс?
Лорд Рэнд продолжал сварливо утверждать, будто ему плевать на какую-то избалованную дебютантку, притом весьма неблагодарную, не говоря уж о том, что она просто маленькая невоспитанная зануда. Зять его не обращал никакого внимания на сию противоречивую критику характера юной леди и её мотивов, равно как и на пространные рассуждения о возможных несчастьях и заслуженном конце. Дождавшись, пока виконт закончит нести бред, лорд Эндовер лишь вежливо кивнул, затем встал и вышел из комнаты. Шурин с ворчанием последовал за ним.
Виконт Рэнд, будучи слишком беспокойной особой, не имел чрезмерной склонности к самоанализу. Но и глупцом его тоже нельзя было назвать, что мог бы подтвердить его учитель в Итоне и оксфордские преподаватели – хотя некоторые и весьма неохотно. Потому он смутно догадывался, что его обличительная речь против мисс Пеллистон могла показаться не вполне ею заслуженной.
Хотя, как справедливо заметил Эдгар, у Кэтрин и не имелось причин доверять ему настолько, чтобы назвать своё настоящее имя, лорд Рэнд всё равно чувствовал себя преданным, что само по себе было странно. Избранное им отношение к жизни делало Макса, по его собственным словам, «толстокожим». Даже дезертирство Дженни не смогло проникнуть сквозь непробиваемую броню его цинизма – он слишком привык к тому, что его карьера и друзья куплены настырным отцом. Разумеется, он тогда чудно повздорил со стариком, но в душе не почувствовал ничего, кроме приступа глубокого разочарования в своих американских друзьях.
И хоть виконт убеждал себя, что причин тревожиться из-за мисс Пеллистон у него гораздо меньше, но всё равно тревожился. Он волновался за неё... она ведь такая невозможно наивная... а он ненавидел волноваться и потому был просто в ярости.
К несчастью, Молли оказалась совершенно бесполезной, что отнюдь не улучшило его настроения. Когда её спросили, о чём они беседовали с гостьей, болтливая горничная вдруг словно язык проглотила. Ведь не могла же она признаться, что в ярких подробностях обсуждала личную жизнь лорда Рэнда. Молли так переживала из-за своей неосмотрительности, что весь остальной разговор просто вылетел у неё из головы.
– Неужели она ничем не выдала своих намерений? – терпеливо расспрашивал граф. – Может, казалась расстроенной или испуганной?
– О нет, – ответила Молли. – Да и не особо она была разговорчива. Очень скромная, милорд. Даже когда я восхитилась её волосами, она будто бы не поверила мне, бедняжка, – добавила горничная, в то время как глаза её наполнились слезами. – А ведь это никакая не лесть. Такие они были мягкие и кудрявые и расчёсывались легко, словно шёлк.
– Хватит вести себя так, будто она умерла, – рявкнул Макс, вновь выходя из себя при виде слёз, струящихся по круглому розовощёкому лицу горничной.
Но тут поспешно вмешался граф.
– Хорошо, Молли. Спасибо тебе, – произнёс он, похлопав девушку по плечу. – А теперь иди умойся и возьми себя в руки. Ты же не хочешь огорчить её сиятельство.
Молли послушно вытерла глаза передником и, не осмеливаясь даже мельком взглянуть на своё божество, присела в реверансе и поспешила из кабинета.
– Итак, – подытожил лорд Рэнд, – мы только потеряли время. Я собираюсь проверить постоялые дворы.
– Но без денег она не сможет сесть в дилижанс, Макс.
– Это знаем мы с тобой, но она достаточно наивна, чтобы сдаться на милость возницы. Маленькая идиотка готова поверить каждому.
С этими словами он гневно затопал прочь.

В это самое время «маленькая идиотка» как раз пыталась понять, как же она ухитрилась заблудиться в двадцатый раз за одно и то же утро. Модистка понятно разъяснила ей, где находится заведение месье Франсуа. Во всяком случае, тогда ей всё казалось понятным. Беда в том, что из-за стольких поворотов, стольких переулков и дорог, улиц и мостовых и стольких людей, каждый из которых советовал обратное тому, что говорил предыдущий, Кэтрин уже не была уверена, приблизилась ли она к цели своего путешествия хоть на шаг.
Кэтрин устала, проголодалась, чувствовала себя несчастной и желала лишь одного – присесть. Но ведь не может леди вот так запросто плюхнуться на пороге сапожной мастерской! Благодаря краже персикового муслина да ещё нескольких вещиц, Кэтрин смогла уложить весь багаж в одну единственную коробку, которую и перекладывала теперь из одной руки в другую, попутно пытаясь расправить онемевшие плечи.
– Есть пенни, мисс? – осведомился детский голос у неё за спиной.
Кэтрин оглянулась. С серьёзным видом на неё уставился какой-то грязный мальчуган.
– Нет, – ответила она. – Ни фартинга.
Мальчишка пожал плечами и, повернувшись к ближайшему фонарному столбу, в сердцах пнул его ногой.
– Не думаю, – проговорила Кэтрин, – что ты знаешь, где найти месье Франсуа?
– Ничё я не знаю. – Нахмурившись, он вновь пнул фонарный столб.
– Ничего не знаю, – машинально поправила Кэтрин себе под нос. – Неужели никто в этом городе не может разговаривать, не коверкая при этом язык?
Она подавленно осмотрелась вокруг.
Ну где же эта мерзкая парикмахерская?
Сорванец проследил за её взглядом:
– Вы ж не чокнутая, правда?
Кэтрин встретила его испытующий взгляд и вздохнула.
– Пока нет, но, вероятно, скоро стану. Никто, – устало продолжила она, – ничего не знает. А если и знают, и соизволяют поделиться сведениями, то облачают их лишь в самые что ни на есть таинственные формулировки. С тем же успехом они могут говорить по-турецки – всё равно не понять их диалект и жаргон.
Мальчик понимающе кивнул, хотя Кэтрин не сомневалась, что это её слова для него прозвучали по-турецки.
– Я посудил, что вы чокнутая, потому как трепались сами с собой. ОНА всегда болтает сама с собой. Правда ОНА говорит, это из-за разраженья.
– Надеюсь, ты не о своей матери отзываешься так неуважительно, – пожурила ребёнка Кэтрин.
– Моя мамка померла.
– О господи, мне так жаль.
– А мне не жаль, – последовал ужасающий ответ. – Лупила чем ни попадя... ну, когда у ней выходило меня сцапать
– Боже милосердный!
– Ну, теперь-то она не могёт, раз это скверное пойло её доконало.
– О боже! И отца у тебя нет?
– Неа. Только ОНА.
Но сия странная беседа не приближала мисс Пеллистон к цели путешествия. Делать нечего – пришлось идти дальше. Кэтрин завернула за угол. К её удивлению, мальчонка побрёл следом. Очевидно, раз начав говорить, он не имел привычки прерываться и потому дружелюбно болтал, шагая рядом по улице.
Выяснилось, что ОНА – это миссиз, державшая ателье, где шили одежду для джентри[2]. Если верить мальчику, этим утром миссиз разражалась из-за какой-то девушки по имени Энни.
Раз миссиз не парикмахер, то, определённо, ничем не могла помочь беглянке. Горло Кэтрин словно обожгло огнём. Ей хотелось сесть на обочину и горько зарыдать. Должно быть, уже миновал полдень. Если она не осуществит как можно скорее задуманную сделку, то рискует опоздать на дилижанс, который мог бы доставить её домой ещё до наступления ночи.
– Ты точно не знаешь, где найти месье Франсуа? – в отчаянии переспросила Кэтрин. – Парикмахера? Мне сказали, что он купит мои волосы... а я очень нуждаюсь в деньгах.
Сдвинув брови, мальчик внимательно изучал её блёклую шляпку.
– А-а, так вы о том мужике в парике. Зазря стараетесь. Он ушёл делать свадьбу. А у меня есть, – наклонившись, он засунул чумазый пальчик в ботинок, бывший на целый размер больше его ноги, – двупенсовик. Вот! ОНА дала мне его, чтобы я шёл и не разражал её. Можем добыть мясной пирог.
Кэтрин потребовалась секунда, чтобы понять: маленький грязнуля предлагает разделить с ней своё неземное богатство. И когда до неё дошёл смысл этих слов, девушка растрогалась почти до слёз:
– Ох, дорогой, как щедро с твоей стороны, но вряд ли одного пирога довольно, чтобы накормить такого сильного, растущего мальчика, как ты.
– О, да ОНА даст мне чё-нить, как бросит разражаться. Я знаю место, – добавил он и заговорщицки подмигнул, действуя при этом всеми мышцами лица, что делало его похожим на гномика, – там пироги большущие, как моя голова. Да пошли уже! – нетерпеливо воскликнул сорванец, видя, что его званая гостья колеблется. – Вы, чё ль, не голодная?
Кэтрин была ужасно голодна и не могла припомнить, когда ещё чувствовала себя столь одиноко. Взглянув на круглолицего мальчишку, она печально улыбнулась.
– Да, – призналась она, – очень голодная.
Мальчик удовлетворённо кивнул и, взяв Кэтрин за руку, повёл к заведению, где можно было найти мясной пирог, «большущий, как его голова».
За едой он ещё больше разоткровенничался. Представился как Джемми и объяснил, что миссиз взяла его к себе, когда умерла мать. Эта modiste[3], поняла Кэтрин, была доброй душой, дававшей ребёнку хоть какую-то работу, лишь бы удержать его от трущоб и притонов, с которыми, как оказалось, тот был до ужаса хорошо знаком.
Джемми бегал по разным поручениям хозяйки и подметал полы, но учиться и развлекаться, главным образом, должен был самостоятельно, что и делал, бродя по городским улицами.
Не переставая изумляться столь неподходящему для ребёнка образу жизни, Кэтрин поймала себя на том, что успела поверить мальчугану собственную историю, правда, лишь самое основное, вроде похищенного ридикюля и сбежавшей подруги.
Джемми при этом кивал и выглядел настолько понимающим, насколько вообще возможно для мальчика восьми-девяти лет.
Он заключил, что новая знакомица, должно быть, настоящая простачка, раз не смогла лучше приглядывать за вещами.
– Да, – уныло согласилась Кэтрин, – я и в самом деле очень наивна.
– Ага, все эти грабёжники и щипачи могут сбыть носовой платок быстрей, чем вы вытрете нос. Странно ищо, что эта коробка до сих пор при вас.
Кэтрин посмотрела на шляпную картонку и задумалась. Раз для людей, о которых говорил Джемми, носовой платок обладал такой ценностью, то у неё непременно найдётся что-нибудь, что можно заложить, дабы оплатить проезд в дилижансе. Размышляя таким образом, мисс Пеллитон не могла не заметить тоски, с которой её юный кавалер взирал на огромное фруктовое пирожное, поданное толстому джентльмену за соседним столиком.
Открыв шляпную картонку, Кэтрин принялась рыться в содержимом.
– Как думаешь, Джемми, – наконец произнесла она, извлекая на свет божий персикового цвета ленту, – нельзя обменять её на одно из тех пирожных?
Глаза паренька округлились.
– О, ищо бы, мисс... – Но тут он взял себя в руки: – Но вы не должны.
– Ох, ну конечно, должна. Отнеси ленту своей подруге-пекарке и спроси, не согласится ли она взять её вместо денег.
С нежданным сокровищем в руках мальчик стрелой помчался к хозяйке магазина, и между ними произошёл разговор, из которого Кэтрин не удалось разобрать ни слова из-за громких голосов и грохота вокруг. Увидев, что стряпуха вопросительно взглянула на неё, мисс Пеллистон слегка улыбнулась и кивнула в ответ. Пожав плечами, повариха на мгновенье отвернулась, а затем вручила Джемми тарелку, где красовались два пышных фруктовых пирожных, при одном виде которых просто слюнки текли.
– Она сказала, – пояснил Джемми, ставя лакомство на грубо сколоченный стол, – что только попридержит её у себя, покуда вы не сможете заплатить.
Спутница его откусила лишь кусочек десерта, прежде чем заявить, что слишком сыта, чтобы как следует им насладиться. Кэтрин настояла, чтобы Джемми не позволил добру пропадать. Когда она отказалась от своей порции, на круглой мордашке мальчика появилось задумчивое выражение.
Кэтрин подождала, пока он расправится с десертом, прежде чем попросить проводить её до ближайшего ломбарда.
– Зачем? – удивился тот.
– Мне нужны деньги, – покраснев, объяснила она. – Похоже, остался единственный способ для меня раздобыть хоть немного.
К несчастью, Джемми «ничо» не знал о ломбардах, за исключением лишь, может, тех, что располагались поблизости от Петтикоут-лейн[4] – в районе, где, как быстро пояснил он, наивным девушкам вовсе не место. Вместо этого Джемми вызвался проводить новую знакомую к миссиз, которая могла ответить на её вопросы лучше, чем он сам.
Миссиз, судя по всему, уже прекратила разражаться, потому как, стоило Джемми переступить порог ателье, заключила его в добродушные объятия. А затем пухлая modiste схватила мальчика за плечи и принялась слегка встряхивать, допытываясь, где носило этого бедокура, пока она места себе не находила от беспокойства. И только закончив бранить паренька и повторять, что он за маленький паршивец, она обратила внимание на молодую женщину в безвкусном сером платье, терпеливо стоящую в дверях.
И только Кэтрин шагнула внутрь, чтобы представиться и осведомиться относительно ломбардов, как тут же изумлённо вздрогнула, услышав, как Джемми объявил:
– Я рассказал ей, что Энни заболела и что вам нужна девушка. А миз нужна работа – ну, вот я и привёл её.

Примечания:

[1] Крез (др.-греч. Κροίσος, Крес; 595—546 до н. э.) — последний царь Лидии в 560—546 до н. э. из рода Мермнадов.

У Креза было столько золота, что его богатство вошло в поговорку. Еще и сейчас говорят: «Богат, как Крез».
Крез гордился богатством и считал себя самым счастливым человеком в мире. Он часто показывал свои сокровища гостям и путешественникам, проезжавшим через его столицу — город Сарды.

[2] Джентри (англ. gentry) – низшее мелкопоместное дворянство в Англии, а также класс чиновников.

[3] Modiste (фр.) – модистка.

[4] Петтикоут-лейн (англ. Petticoat Lane) – дословно «переулок нижних юбок» – улица в Ист-Энде, издавна известная своими воскресными базарами, там в числе прочего можно приобрести дешёвую, бывшую в употреблении одежду. В XIX в. улица была переименована в Мидлсекс-стрит, но и по сей день её обиходным названием является «Петтикоут-лейн».
_________________

Ух ты! Спасибо огромное за перевод новой главы. Какая она чудесная. Боже, как чудесно прочитать, что среди детворы встречаются и такие оригиналы, как Кэт. Хотя его наивность еще сочетается и с практичностью. Надеюсь, что теперь-то ее шикарным волосам ничего не угрожает.
_________________

А вот и прода.
Не зря я сегодня с утра в этой темке кручусь. Нутром чуяла, что прода будет
Девочки, огромное спасибо за продолжение!
Вечером почитаю

Evelina, kerryvaya, спасибо за новую главу.
Эта невероятная наивность настолько зашкаливает, что уже умиляет, а не раздражает.

Evelina, kerryvaya, спасибо за перевод новой главы.

мягко сказано, я бы назвала это не наивностью, а глупостью
_________________

Evelina, kerryvaya, спасибо за перевод новой главы!!!
_________________

Да уж, идеальная жена из неё получится...
Очень напоминает положительных героинь из романов Диккенса.

Оооо, а вот и он))) Мальчик, собственной персоной)))) Жив-здоров)))))

Evelina, kerryvaya, чудесный перевод, спасибо)))) Читала с улыбкой))))

Даа, любимец публики... Я знала, что вы его ждете.
_________________

Хочу похвалить еще раз))) Его речь просто замечательная. Ты сумела сохранить изюминку...