Три дня в Вероне

Она ревнует? Дерэнт ухмыльнулся - ревность рука об руку идут с любовью. Значит, его красавица влюблена в него. Он сделал шаг вперед, когда она отступила:
- Ни одной. Пока. Но буду ленту алую у сердца хранить, коль ты подаришь мне её.

Он хочет засмущать её до смерти? Файорэлба отступила еще на шаг:
- Дерзкий Вы чрезмерно, синьор Грава. Сейчас хотите ленту. А после, что попросите? На редкость дерзкий! Матушка не одобряет дерзости в мужчинах.

Дерэнт снова сделал шаг вперед, как только Файорэлба отступила:
- Дерзость? Нет! Не дерзость это, это пламень сердца обжигает меня и просит ленты, поцелуи, объятия ... Пусть матушка твоя не одобряет дерзость, а ты? Ты думаешь иначе, так ведь? И от меня принять готова даже дерзость?
Дерэнт лукаво прищурился, ожидая ответ.

Файорэлба гордо вскинула голову:
- Нет! Не потерплю я дерзости пустой даже от Вас, синьор. Не нужно говорить о лентах, поцелуях и объятиях, коль на самом деле не хотите этого, а нужно Вам лишь покой смутить мой. Я слышала Вы - гость Вероны. Что же мешает Вам уехать завтра, оставив тут меня мучиться от мук стыда, что приняла я дерзость за иное ... Прошу Вас, уходите. Не ровен час матушка войдет, или служанка. Что я скажу им, как объясню присутствие Ваше?

Она горда. Ответственна. Не роняет честь рода Скварчалупи, значит, честь рода Грава будет с достоинством блюсти.

- За что иное? Скажи, что слышишь ты в словах моих? Что читаешь во взоре пламенном моем?

- Я уйду, как только скажешь, что же иное ты увидела во мне?
Дверь скрипнула. В спальню кто-то вошел. Дерэнт прижался спиной к стене дома и замер.

Уже хотела быть дерзкой и она. Ответит, что ничего не видит, кроме желания смутить её покой. Попросит оставить её в покое и уйти совсем, и больше не являться, ни к ней, ни к матушке, ни к дому их. Немало девушек в Генуе, наверное, ожидает его возвращения. Так пусть им расточает он сладость слов своих. Ей этого не надо!

Вот так она и знала! Добром не кончаются подобные визиты! Файорэлба вздохнула и ... спокойно зашла в комнату. Фелиция! Меняет свечи. Оглянулась, увидела Файорэлбу:
- Голубка моя, что в такой поздний час стоишь ты на балконе? Там свежо, прохладен воздух, ты почти раздета. И волосы не прибраны. Что ленты носишь ты в руках? Давай тебе плету я в косы?
- Да, белую вплети.
- Что на балконе делала, голубка?
- Закат смотрела. А также тучки. Ведь завтра будет у реки прогулка. Скажи, Фелиция, что матушка? Собирается завтра к реке? Ведь ты же знаешь.
- Не знаю. Не говорила мне об этом. Вот, как красива лента в косах твоих, голубка. И косы диво как красивы. В молодости и у меня такие были. Давай я красную ленту приберу в шкатулку?
- Не надо. Я сама попозже приберу. А ты ступай, Фелиция, узнай у матушки пойдем ли мы завтра на прогулку к реке. Мне скажешь, что узнала. Ну, ступай.
- Нетерпеливая какая. - Засмеялась, затем вздохнула. - Эх, молодость! Ну, я ушла.
Проводив Фелицию и плотно прикрыв за нею дверь, Файорэлба поспешила на балкон в тревоге. Вдруг он ушел уже? Но нет, стоит прижавшись к стене. Подбежав к нему, она прошептала:
- Уходи. Служанка вот-вот вернуться должна. Уходи же!

Он слушал разговор Файрэлбы с кем-то. Нет, не с синьорой Скварчалупи. Её голос он знает. Это служанка, наверное. Прогулка у реки? О, да, об этом он тоже знает. В беседке девы утром говорили об этом.

Но Дерэнт не спешил:
- А как же лента? Та самая, которую носить я буду у сердца?

Файорэлба поминутно оглядывалась на дверь:
- Вот лента. Иди же, прошу тебя! Фелиция сейчас должна вернуться. Вдруг и матушка с нею придет. Иди же! Прошу тебя!

Дерэнт перекинул ногу через балконное ограждение:
- А поцелуй? Ведь просил я о поцелуе в самый первый вечер ...

- О Бог мой! - Файорэлба закатила глаза от такого нахальства. - Я что, не прогоню тебя без поцелуя? Ладно! Только быстро!
Еще раз тревожно оглянувшись на дверь, Файорэлба наклонилась к Дерэнту.

- Моя богиня! - прошептал Дерэнт, обхватывая губами губы девушки в нежном поцелуе.
Наконец, он мог обнять её. Она была такой нежной и податливой, что у Дерэнта моментально сбилось дыхание. На краткий миг она замерла в его объятиях, отдаваясь поцелую, а затем вырвалась. Снова нервно оглянувшись на дверь, Файорэлба сделала жест рукой, прогоняя его.
Дерэнт решил больше не испытывать судьбу:
- Скажи же, что завтра придешь на прогулку у реки. Пообещай мне, красавица моя!

Она теряла голову. Так вот каково это, быть в сильных мужских объятиях и чувствовать жар страсти. Так неизведанно, маняще и грешно! На миг ей стало страшно оттого, что хотелось прижаться к Дерэнту сильнее, обвить его руками и не выпускать. На миг ей стало безразлично, войдет ли матушка, или Фелиция. Да хоть сам герцог Веронский! Только быть рядом с Дерэнтом вот так, обнявшись, к губам прижаты губы! Хорошо как!
Но здравый смысл взял верх над чувственностью. Файорэлба вырвалась из объятий и нервно оглянулась на дверь. Она потом еще раз переживет этот момент. Уже одна, в тишине своей комнаты, когда задует свечи, чтобы даже луна не подглядела грешных мыслей. Она услышала шаги и махнула Дерэнту рукой, чтоб уходил. Еще мгновенье и в комнату войдут.

- Откуда же я знаю! - горячо зашептала Файрэлба. - Как матушка решит, сама я не могу из дома выйти.

Дерэнт видя нетерпение девушки, перелез через балконное ограждение и уцепился за плющ:
- Я буду ждать!
И чуть спустившись, он спрыгнул на землю.

Файорэлба перегнулась через ограждение балкона и шепотом позвала:
- Дерэнт! Не забудь, ты обещался завтра к нам на ужин.
И бросилась в комнату. Дверь отворилась и вошла Фелиция. Девушка спросила с нетерпением:
- Ну, как? Что матушка сказала?
- Ничего. Синьора спит. И ты ложись, голубка. Ты будто запыхалась? Бегала куда?
- Нет, я тут была все время. Тебе кажется, Фелиция.
- Ложись, моя голубка. Темно на улице.
Служанка откинула угол одеяла и Файрэлба скинув платье, быстро забралась в кровать. Укрыв её и разгладив на одеяле складки, Фелиция ушла, попутно прикрыв дверь на балкон и задув свечи.
Оставшись в темноте Файорэлба снова не могла уснуть, приложив к губам ладонь, вспоминая губы Дерэнта... Она несколько раз счастливо вздохнула и помолилась, чтобы матушка завтра согласилась пойти к реке.

Дерэнт перелез через ограду и увидел Оттоне, который стоял в тени огромного вяза, держа его плащ.
- Ты тут откуда, бездельник?
- Я яблоки принес, как Вы велели, господин. Потом пошел вокруг ограды, смотрю Ваш плащ лежит, ну я остался дожидаться, когда Вы за плащом вернетесь.
- Зачем пошел вокруг ограды?
- Да я как чувствовал, что Вас найду тут.
Раздался тихий женский смех и удаляющийся шелест юбок. Дерэнт пробурчал:
- Кот блудливый.
Оттоне поднял брови и многозначительно посмотрел на обвивающий стену плющ. Дерэнт рассмеялся:
- Тебе побольше почтения б к господам. Пошли в таверну. Ужин принесешь наверх. Сегодня в мечтательном я настроении, не хочется мне видеть никого.
- Как скажете, синьор. А вечер что же мне провести подле Вас? Иль может будут еще какие порученья?
- Никаких! Ступай куда тебе хотелось. Но чтоб к утру все было сделано, как положено.
- Да, господин!

На ужин не мог Дерэнт не кусочка проглотить. Он лег в кровать и, глядя на красное яблоко в своей руке, вспоминал этот наполненный событиями день. Прекрасная Файорэлба ответила ему взаимностью! Он вынул алую ленту и вздохнул - скорее б уж ночь заканчивалась. Так долго тянется время вдали от Файорэлбы.