Чужие тайны. Александринка

Ольга Ивановна Самойлова:

К всеобщему удовлетворению, компания едва знакомая меж собой, пришла к определенным решениям. Выстроив план действий, которой хоть и был небезупречен, все же был лучше отсутствия плана. И теперь все оставалось в руках Господа. Потому, как приняв решение, каждый из сидящих за столом, сделал свой ход в этой странное и пугающей игре. На кону которой стояла человеческая жизнь. Ольга с холодом в сердце осознавала, насколько она сама беспомощна и как сильно увязла в этой истории. Ее прошлое, которое она стремилась забыть, суровыми нитями, переплетала все происходящие. Она так стремилась к тихой и едва заметной жизни вдовы, желая получать удовольствие от нехитрых вещей, наслаждаясь покоем, которые считала заслуженным. Но прошлое покойного мужа, разрушило ее настоящие, столкнув ее с чужими проблемами и старой, казалось уже забытой болью, от предательства человека, которому по настоянию отца, вверила свою честь и жизнь. Еще вчера она простила все, и решительно задвинула воспоминания о покойном супруге в самые дальние уголки сознания. А сегодня, череда случайностей, вновь заставляет переживать прошлое, поднимая волной ил воспоминаний со дна. Вдове, казалось, она даже ощущает привкус горечи на корне языка, словно только что глотала порошок хинина.

Голос Ярцева, спокойный и тихий, пугал сильнее, любого крика. Вежливые холодные замечания, ранили в самое сердце. И хотелось вскочить, да убежать прочь от всего и всех. Впрочем, Ольга несмотря на вспыльчивый характер, была довольно разумной девушкой.
- Я не подглядываю и не подслушиваю Игнат Наумович. Да и Сергей не назначал встреч в доме.
Она говорила тихо, как бы эхом откликаясь на его слова. Не желая обсуждать и говорить о прошлом, вдова находилась в странном расположение духа, когда отвращение к прошлой боли, смешивалась с желанием помочь банкиру. Потеряв собственного родителя, Ольга не желала, чтобы Игнат прошел через эту боль. Поднявшись из-за стола, девушка присела в книксен.
- Господа, дамы до встречи. Надеюсь всем нам повезет и это дело в скорости разрешится.
Простившись со всеми, таким образом, Ольга сопровождаемая Игнатом покинула кофейный домик. Всю дорогу до дома Самойловых, вдова молчала. Желания обсуждать происходящие и свое прошлое, не возникало.
В доме, когда она оставила молодого банкира в кабинете разбирать письма, Ольга решительно принялась за домашние дела. Отдав указание приготовить чай и хоть что-то съестное, она разобрала почту, хмурясь и все время отвлекаясь на мысли о молодом человека, что сидел в кабинете. Не в силах сосредоточится хоть на чем-то, Ольга сама взяла поднос с чаем и каким-то пирожками, отнесла его в кабинет. Тихо поставив его на стол, она посмотрела на измученное лицо мужчины и ей стало стыдно. Как она может гневаться на него и придаваться прошлым обидам, когда Игнат переживает такие страшные события.
- Выпейте чаю Игнат Наумович, вам нужно немного передохнуть.
Ее голос был мягок и в нем действительно скользило участие. Она замерла подле стола, ожидая его реакции. Сама не понимая, почему не уходит.

...

Игнат Наумович Ярцев:

Решивши так, компания разошлась в разные стороны.

Ярцев понимал, что обижает Ольгу Ивановну своими необдуманными словами. Ничего не зная об её жизни и отношениях к мужу, примеряет свои собственные принципы и судит по ним. Чего решительно нельзя делать, тем более, что Ольга Ивановна выразила великодушие, разрешая читать переписку, пользоваться её личным временем, да и просто облегчая тяжёлую ношу, которая на него свалилась. Игнат не мог быть неблагодарным.

- Прошу покорно меня извинить, - проговорил он тихо ей на ушко, совсем не ко времени вдыхая волнительный аромат духов.

В экипаже они молчали, каждый погружённый в свои души. К своему стыду, Игнат даже немного задремал, утомлённый всеми этими событиями. В животе позорно заурчало. Как странно, что несчастья не отнимают у человека простых человеческих потребностей.
В доме было сумрачно и очень тихо. Пообещав сохранить бумаги в порядке, Игнат прошёл в кабинет, снял верхнюю одежду, оставшись в рубашке, рукава которой закатал, а ворот расстегнул. Разложив на столе письма, он читал их одно за одним. Складывалась определённая картина… Как вошла Ольга, он даже не заметил, но аромат духов, а также запах свежей выпечки отвлекли его от дела, маня. Ярцев поднял глаза и окинул Ольгу цепким взглядом.

- Вы тоже устали, а ещё и обо мне заботитесь. – Голос прозвучал грубовато, и он смягчил тон. – Благодарю за заботу. За всеми хлопотами не заметил, как проголодался. Съел бы быка. Составите компанию? Здесь кое-что интересное в письмах. Если я не ошибаюсь, удалось найти связующее звено.

...

Анна Павловна Ковалёва:

Аннушка даже и помыслить не могла о том, что сестре её выпадает на долю приключение не в пример более яркое и насыщенное, чем ей. Ещё утром, когда они с Агатою были заперты по разным комнатам, она даже вообразить себе не могла, что через несколько часов будет сопровождаема домой незнакомым в ту пору мужчиной, при этом мужчина этот будет рождать внутри неё волнения такие необъяснимые, что о них даже думать будет неспокойно.
И вот, стоило ей досказать своё признание, как она внутренне вся подобралась и приготовилась к тому, что Пётр Тимофеевич тотчас сочтёт её полнейшею дурой и будет прав. Однако он, очевидно ввиду воспитания, коего, на взгляд Аннушки у ней самой не было ни на грош, проговорил спокойно:

Ехать домой, при всём нежелании Аннушки, было необходимо. Тем самым она внесла бы свою лепту в общий вклад спасения отца Ярцева, а это дело было не в пример важнее её желаний или нежеланий что-либо делать. Поднявшись из-за стола, Аннушка попрощалась со всеми, тем паче, что и Ольга Ивановна тоже, пожелав им удачи, поднялась со своего места.
Анна находилась в состоянии возбуждения. Подумать только! Сейчас они все отправятся на то дело, которое невесть как может закончиться, но в котором так славно было принимать участие.
- Агатушка, душа моя, будь осторожна. Глеб Иванович, вы уж не обессудьте, но за сестру мою головою отвечаете.
Высказавшись таким образом, Аннушка направилась прочь из Чайного домика, чтобы только прилюдно не произнести то, что имело касательство к Уварову и что она произносить не имела никакого права.

Добраться до дома Ковалёвых удалось быстро. По дороге Аннушка и Пётр Тимофеевич лишь обменивались ничего не значащими фразами и высказываниями надежд на то, что они смогут стать помощниками в том деле, которое обрушилось на них словно гром среди ясного неба. И вот уже они осторожно идут по саду в сторону окна на первом этаже, ведущее в комнату, что принадлежит Агате. Дойдя до нужного места, Аннушка вдруг обернулась к следующему за ней Уварову и проговорила быстро, чтобы не передумать и старательно скрывая нервические жесты, коими сопровождала свой монолог:
- Пётр Тимофеевич, я говорить того совсем вам не собиралась, но всё же скажу: я совершенно против того, чтобы вы... Я хотела сказать вы все, шли нынче вечером на те склады. Я не хочу, чтобы с вами что-то стряслось. И в то же время разумею, что иного пути помочь несчастному банкиру нет. Вот, я всё сказала, - она повернулась обратно к окну и вновь обернулась к Уварову. - Да. И ещё. Ежели есть у вас желание немного побыть со мною, прежде, чем вы отправитесь на это дело, то вы можете нанести мне визит через несколько минут с парадного входа. Матушка вас примет, вот увидите. Это Курагину отказала, потому что он актёр. - Аннушка поморщилась, понимая, что всё это звучит как сумятица, и опять повернулась спиною к Петру Тимофеевичу, потянув на себя раму окна.
- Не будете ли вы так любезны подсадить меня, Пётр Тимофеевич? Разумеется, исключительно в целях исполнения нашего общего задания.

...

Ольга Ивановна Самойлова:

- Я совершенно не устала - мягко солгала Ольга, не решаясь признаться, что с трудом держится на ногах. - И рада, что хоть немного могу помочь вам Игнат Наумович.
Теплая улыбка озарила ее лицо, сейчас перед ней сидел совершенно неизведанный Ярцев. Уставший, но притягательный в своем спокойствие. От молодого мужчины буквально веяло силой и чем-то пугающе волнительным, и это находило в ней отклик, вызывая желание стать мягче. За эти два дня, Ольга впервые посмотрела на Ярцева как на интересного мужчину полного сил и внешне интересного мужчину, если говорить на чистоту. Но какие бы мысли не возникали у нее в голове, она не позволит себе никаких лишних знаков внимания. Проворно, она собрала бумаги, сложив их на краю стола, невольно задевая Игната, то рукой, то боком. При этом старательно делал вид, что ее не волнует такая, почти интимная близость молодого человека. хотя ее взгляд то и дело цеплялась за его внешность, скользя по расстегнутому вороту рубашки. Аккуратно разлив чай по чашкам, она поставила одну около Ярцева, подвинув к мужчине выпечку.
- Пейте чай. надеюсь вам помогут эти сведения. Расскажите, что вы узнали из писем?
Ольга так и не присела, понимая, что стоит телу оказаться в мягких объятиях кресла, она уже не сможет отказаться от этой неги. И врядли встанет так вот просто. Поэтому она стояла около Ярцева с чашкой в руках, делая маленькие глотки чая.

...

Петр Тимофеевич Уваров:

Когда обязанности меж участниками дела по похищению банкира были распределены и каждый поспешил выполнять свою часть задания, Уваров проводил Анну Павловну к экипажу и назвал Михаилу адрес Ковалевых.
Во время непродолжительной поездки Петр то и дело ловил себя на мысли, что непозволительно долго задерживает взгляд на красивом профиле своей собеседницы и с преувеличенным вниманием ловит каждое ее слово, будто беседуют они не о будничных вещах, а о деле высокой государственной важности и от ответов Анны Павловны зависит дальнейшая судьба Великой Империи. И казалось это настолько чудным, что Уваров едва сдерживал улыбку.
Когда на место приехали, даже помрачнел немного, от того , что вскоре им расстаться предстоит. В саду Ковалевых было тихо. Удачно проскочив незамеченными мимо дворника, набивавшего люльку ароматным табаком и до того увлеченного своим делом, что и толпу грабителей не заметил бы, они остановились подле одного из окон первого этажа.

- Анна Павловна, Наум Михайлович отчаянно нуждается в нашей помощи и я не могу остаться в стороне от чужой беды. - Отозвался Петр, несколько удивленный словами девушки, и тут же мягко добавил. - Я тронут вашей заботой и постараюсь соблюсти все меры осторожности, дабы вас не расстраивать. Премного благодарен за приглашение. Признаю, я и не собирался покидать вас так скоро в надежде услышать ваше прекрасное пение и выведать еще одну тайну, - Хитро усмехнувшись, Уваров приблизился к девушке и бросил быстрый взгляд на подоконник, куда Аннушке уж никак не дотянуться без его помощи.
- Всегда рад помочь, душенька. Вы позволите? - Ладони Петра скользнули по обтянутых слоями материи приятным округлостям, не позволяя себе надолго на них задерживаться и чуть сжали талию, чтобы приподнять практически ничего не весившую девушку и позволить ей перекинуть ногу через преграду подоконника. Истязать себя запретом откровенно наблюдать за девушкой, пока та не спрыгнула в комнату, он естественно не стал. Да и разве возможно оторвать взгляд от такого зрелища. Помахав рукой на прощание, Петр дождался пока закроется окно и двинулся к парадному входу, чтобы засвидетельствовать свое почтение семье Ковалевых.

Как и предполагала Аннушка, Петра приняли со всевозможным почтением. Госпожа Ковалева оказалась радушной хозяйкой и ни чем не выказала своего удивления, если таковое было, его утренним визитом. Проводив посетителя в гостиную, женщина отправила девушку сообщить младшей дочери о визитере, а сама принялась развлекать Уварова беседой, пока принесут чай.

...

Глеб Иванович Курагин:

- Определённо. Это даже не обсуждается, - решительно отозвался Курагин, предвкушающий сначала чудесное путешествие в театр с Агатой Павловной, а после - не менее интересное приключение исключительно в мужской компании.

- Разумеется, можно! - нисколько не сомневаясь в своих словах, хоть они и могли показаться Агате Павловне абсурдными, решил Курагин. - Когда вы попадаете под своды театра, возможным становится всё.
И в этот момент Глеб Иванович почувствовал себя взаправду всемогущим. Приятное чувство, что уж и говорить?
Выслушавши признание Анны в побеге, Курагин было уже решил, что в случае чего вступится за честь девиц и возьмёт всю вину на себя. Тем паче, что он и вправду был виновен в выкрадывании Ковалёвых из дому. Но Уваров нисколько не заострил на этом внимание и ответил на то, в чём созналась Аннушка, так, будто она говорила им о погодах, что нынче стоят в Петербурге.

- Решено! - Курагин ударил ладонью по столу и поднялся со своего места, чтобы ехать в театр в компании исключительно приятственной. Сговорившись со всеми отправляться, чтобы впоследствии вновь сойтись в оговорённом месте, Курагин повёл Агату Павловну к своему кабриолету.

И вот они мчатся в сторону здания Императорского театра, и Глеб Иванович ловит себя на мысли, как славно ощущать себя рядом со своим предметом. Так они будут разъезжать по Петербургу, он будет сопровождать свою молодую супругу к модисткам, в лавки, на прогулки... И дни их будут наполнены счастием и спокойствием семейной жизни. Вечерами они будут пить чай в их доме, а ночи их... Впрочем, о ночах Курагин старался не думать, ибо картины, рисующиеся в воображении, тут же становились совершенно неприличными, а меж тем было необходимо задуматься о деле великой важности.
Домчавшись до театра, Глеб Иванович помог Агате Павловне выйти из экипажа, и совсем скоро они уже направлялись в здание театра, куда уже спешили самые нетерпеливые зрители.
- Душа моя, извольте положиться во всём на вашего покорного слугу, - чуть подавшись к Агате Павловне, тихо проговорил Курагин, ведя девушку к Александринке. - Сейчас перво-наперво раздобудем вам шляпку с вуалью, а уж после, когда вы будете скрыты от любопытных глаз, можно подумать и обо всём остальном.

...

Игнат Наумович Ярцев:

- Вы сильная женщина, Ольга Ивановна, - признал Ярцев, меж тем подмечая признаки усталости на женском лице, но не будешь же насильно отправлять отдыхать постороннего человека. Но разве же женщина, стоявшая сейчас рядом, может считаться посторонней? После всего, что случилось? Игнат признавался себе, что ему нравится уютная атмосфера в кабинете, которая создавалась и этими такими домашними булочками, и самой Ольгой Ивановной, её заботами, её вниманием к событиям его жизни. Неужто наконец стойкий холостяк оценил прелести присутствия в жизни супруги? Пути твои, Господи, неисповедимы.

Наблюдая за деликатными движениями вдовы, когда она разливала чай, Игнат позволил себе расслабиться и потёр переносицу. Глаза устали, шея затекла. Но несмотря на всю усталость, Ярцев то и дело подмечал, что откликается на присутствие этой такой спокойной снаружи, но горячей внутри женщины. И что с этим делать, он решительно не понимал.

- Как вкусно. Что вы в него добавили? Никогда не пробовал такого вкусного чая, - заметил Ярцев, потягивая бодрящий напиток, тёплой волной согревающий сверху донизу. – Ситуация такова, что мы имеем дело с неким обществом, куда входили ваш муж, Амалия Монд и множество других лиц, но лидером общества является господин, чьего имени я пока не обнаружил, но борются они все за какое-то великое дело. Глеб Иванович говорил, что над актрисой-де довлеет страшное проклятие, но выходит так, что все мистические вещи объясняются простыми фактами: попросту неугодных устраняли. Страшно звучит, но это так. Вам не дурно, Ольга Ивановна?

...

Анна Павловна Ковалёва:

Так уверенно заявляя о том, что матушка будет благосклонна к визиту Петра Тимофеевича, внутри себя Аннушка сомневалась в том, что из её придумки выйдет толк. С гораздо большим воодушевлением Ефросинья Фёдоровна приняла бы визитёра Агаты. И, конечно, не из актёрских, к коим в последнее время матушка стала относиться со странною, ничем не объяснимою ненавистью. Но надежда на то, что никаких отрицательных последствий её порыв-приглашение иметь не будет, жила внутри Анны, и девушка предпочла положиться на неё. Тем паче, что с Петром Тимофеевичем очень не хотелось расставаться так скоро...

- Я всё понимаю, - поспешила заверить Уварова Аннушка. - Правда-правда. Но будьте осторожны, прошу вас. Что же касается тайны, то их у меня нет более, - Аннушка немного помолчала, перебирая в уме все секреты, какие могли быть у ней с Агатой, и пытаясь понять, какие из глупых женских штучек могут быть интересны Петру Тимофеевичу. - Но ежели это поможет задержать ваш интерес рядом со мною чуть долее, то я обещаю придумать какой-нибудь секрет.
Ещё одно смелое замечание и вновь вспыхнувшие румянцем щёки, которые Анна постаралась скрыть, отвернувшись к окну. Зря.
От того, как касался её Пётр Тимофеевич, от ощущения жара его больших крепких ладоней, которые она чувствовала несмотря на ворох платьев-корсетов и прочих одежд, Аннушка чувствовала, что сгорает в самом настоящем пожаре. Никогда и никто так не касался её. Разве что танцуя какой-нибудь кавалер чуть плотнее прижимал её к себе, но разве это могло сравниться с тем, что она ощущала от прикосновений Уварова?
Быстро, чтобы не сгореть в этом пожаре окончательно, оказавшись в комнате Агаты, Аннушка помахала Петру Тимофеевичу рукою, всё слыша эхом прозвучавшее из его уст слово "душенька", и приложила ладони к пылающим щекам, когда Уваров скрылся из поля зрения. Постояв так немного, Анна вдруг поняла, что именно мог иметь ввиду Пётр Тимофеевич. Медальон. Быть может, речь шла о нём? Нет, вот уж глупости! О медальоне Пётр Тимофеевич вовсе не мог знать ничего.
Скользнув рукою в потайной кармашек, Аннушка улыбнулась, предвкушая то, как раскроет свою драгоценность и расскажет той женщине на портретике всё то, что владело нынче её душою. Именно этой незнакомке хотелось рассказать всё. И похолодела.
Медальона не было. Сердце Аннушки замерло на несколько бесконечно долгих секунд, чтобы позже начать биться с утроенной силой. Неужто она обронила медальон, когда гуляла в Летнем? Господи, что же делать? А может быть, в саду? Когда лезла со второго этажа? Необходимо было немедля найти драгоценность, - думала Аннушка, едва не плача от чувства ужасающей потери, что сковало душу морозом.
- Барышня, слава Богу, вы дома! - воскликнула Дуня, отпирая дверь Агатиной комнаты. - А к вам посетитель. А я наверх. А там пусто. А Агата Павловна где?
- Дуня! Что ты такое говоришь? Я тут заперта и была, - не думая, что говорит, соврала Аннушка, быстро устремляясь мимо девушки из комнаты. - А Агата в моей спальне заперта. Да, Дуня?
Вопрос вышел каким-то нервным, и даже истерическим. Анна помчалась на второй этаж, где принялась одновременно переобуваться, чтобы сменить промокшие башмачки и искать медальон в комнате. Его нигде не было. Ни на полу, ни возле окна, ни на кровати... Но ведь она сама, не далее как несколько часов назад, положила его в кармашек...
Сделав глубокий вдох, Аннушка спустилась вниз, чтобы вновь встретиться с Петром Тимофеевичем и отвести подозрения маменьки от Агаты.

Едва Анна вошла в гостиную, где расположились Ефросинья Фёдоровна и Уваров, в голову её стрелою влетела мысль о том, что она ровным счётом ничего не знает о Петре Тимофеевиче. Быть может, он обручён, или, того хуже, женат. Что уж говорить о таком, ежели Аннушка даже обстоятельств знакомства, о которых можно было бы рассказать матушке, не опасаясь её прогневать, не знала и придумать совместно с Уваровым не успела.
- Маменька, Пётр Тимофеевич, добрый день, - войдя в гостиную, Анна изобразила книксен, едва покачнувшись от новой мысли о горе, что её постигло с потерею медальона. - Вы меня звали, матушка?
- А! Анна, - отставив чашку чаю, мать искривила губы в ледяной улыбке, и температура кругом тут же понизилась на несколько градусов. - А к тебе вот Пётр Тимофеевич. Что Агата? У себя? Славно-славно. А знаете, Пётр Тимофеевич, нынче в Александрийском дают "Притворную неверность", и я собираюсь как раз отправиться на сей спектакль. Говорят, актриса, что в главной роли, просто блистает на сцене.
Брови Аннушки удивлённо взлетели вверх, когда она услышала слова матери. С каких пор Ефросинья Фёдоровна интересуется театрами и перестала испытывать к ним презрение? Но углубиться в эти мысли ей не дали.
- Анна, что же ты там стала истуканом? Подойди ближе!
И Аннушка направилась в сторону диванов, надеясь, что мать не станет интересоваться тем, как свели знакомство они с Уваровым. А ещё более надеялась Анна на то, что им удастся вдвоём отправиться к отцу, чтобы Пётр Тимофеевич мог засвидетельствовать Ковалёву своё почтение, а Аннушка могла поделиться с Уваровым постигшей её бедою.

...

Ольга Ивановна Самойлова:

Привыкшая чувствовать себя в обществе мужчин, скованно и не у дел. Ольга с удивлением отмечала, что совершенно не ощущает этого рядом с Ярцевым. Мужчина устало тер переносицу, а ей хотелось просто прикоснуться к нему, нежным касанием ладони, постараться стереть усталость, подарить хотя бы капельку тепла. Это пугало. Неподобающе и глупо, испытывать такие чувства и желание к мужчине, с которым она знакома так недолго. К тому же вдова прекрасно понимала, что не может рассчитывать на какие либо отношения меж ними. Серьезных предложений от банкира не поступит, а стать содержанкой и любовницей, Ольге не позволит чувство собственного достоинства. Поэтому она слушала его спокойный голос, просто наслаждаясь этим моментом покоя, первым за долгие два дня.

Ольга улыбнулась, пряча губы за своей чашкой. Теплый тон слов, и доброта банкира, согревала лучше чая.
- Это просто черный чай с капелькой бальзама. Ничего особого Игнат Наумович.
А тем временем мужчина начал свой рассказ, не забывая про выпечку. И если аппетит молодого мужчины, радовал Ольгу, то слова, которые он говорил, пугали.

Еще в середине этого рассказа, девушка поставила свою чашку на стол. И не веря вслушивалась в откровенно пугающие слова. Ее рука впилась в изголовье кресла, которое занимал Ярцев, и пальцы держались за обивку с такой силой, что костяшки побелели. Пугающая догадка, молнией пронзила сознание. Сергей не просто погиб на дуэли, его убили. Никаких горячих чувств к покойному супругу, вдова не испытывала, но все равно эта догадка пугала ее, причиняя почти физическую боль. И почему-то в голове крутилось, что такие люди могут убрать с дороги и других неугодных.Ярцева и ее саму. Да всякого кто по неосторожности узнает лишнее.

Ольга кивнула головой с трудом найдя в себе силы ответить. Она так и не смогла отпустить спинку кресла, держась за него как за якорь, чтобы не осесть на пол от переполняющего ее ужаса.
- Я в порядке. Просто мне страшно – в этот раз совершенно честно призналась дама – Я боюсь за вас Игнат Наумович. Вдруг они нападут на вас?
Спросила она, смотря на мужчину, расширившимися от страха глазами. Страх делал ее глаза черными, горящими на бледном лице.

...

Агата Павловна Ковалёва:

Агате так нравилось, что всё по словам Глеба Ивановича легко и просто, что она стала верить в возможность всего на свете. Ей стало интересно, все ли актёры таковы? Ведь и папенька частенько говаривал, что для человека, чувствующего так широко и всеобъемлюще, как артист, того, кто постоянно примеряет на себя чужие личины, никаких горизонтов не существует. И для Агаты сейчас перестали существовать все горизонты. Вот только следует знать, когда же нужно остановиться. Почему-то ей казалось, что она может это момент не заметить и переступить ту грань, после которой наступит что-то такое, к чему она не будет готова…

- И ты, сестрица, будь осторожна, - напутствовала Агата сестру.

После того, как господин Ярцев всем раздал указания, сдобренные его горячими благодарностями, Агата встала с места и прошла к кабриолету вместе с Глебом Ивановичем. Провожая взглядом сестру, Агата переживала за то, что случится дома, но всем существом рвалась в театр. Ей хотелось не только посмотреть представление, но и оказаться в том месте, где Глеб Иванович проводит больше всего времени, посмотреть на него в привычной среде, на то, как он общается с коллегами, с женщинами. Агата призналась себе, что нет того, что не интересовало её в жизни этого мужчины. Кабриолет привёз их слишком быстро к зданию театра. Каждый раз оно поражало своим величием, и этот стал не исключением.

- Передаю себя полностью в ваши надёжные руки, Глеб Иванович, - заговорщическим голосом проговорила Агата, глядя в глаза с лукавым блеском. Ей не терпелось попасть в театр и начать их приключение.

...

Игнат Наумович Ярцев:

- Может, и ничего, но чай хорош. – Допив весь чай, Ярцев поставил чашку на стол. Можно было ни на что не отвлекаться и перейти непосредственно к беседе.

- Так, - твёрдо произнёс Ярцев, вставая с кресла и обхватывая Ольгу Ивановну за спину, подталкивая к креслу. – Садитесь. На вас лица нет. Прошу прощения. Я не должен был вываливать на вас непроверенные факты о муже – это же просто мои догадки! – продолжал клясть себя Игнат, поглаживая руку сидящей в кресле вдовы. После подтащил тяжёлый стул и сел напротив. И тут до него дошли её слова. Пытливо изучая Ольгу Ивановну, Игнат спросил:

– За меня? Почему вы боитесь за меня?

...

Петр Тимофеевич Уваров:

- Ваша правда, Ефросинья Фёдоровна, ни в какой карете за прошлым не угнаться, - Почтительно склонил голову Уваров, соглашаясь с замечанием госпожи Ковалевой и в очередной раз взглянул на дверь, за которой скрылась прислуга, с несвойственным ему нетерпением. Не прошло и получаса, как они с Анной Павловной расстались, а он уже ощущал странную пустоту внутри, вызванную ее отсутствием. – Как самочувствие Павла Афанасьевича? Не знаю насколько это удобно, но если ваш супруг принимает посетителей, хотел бы лично засвидетельствовать ему свое почтение. – Вежливо осведомился Петр, тут же отмечая интерес на лице собеседницы.
- Спасибо , Петр Тимофеевич, нынче Павлуша весьма неплох для своего положения, но вы же понимаете как это тяжело, - все еще красивое лицо Ефросиньи Федоровны омрачилось, у рта и на лбу четче обозначились нити морщин и кружевной платочек в тонкой руке взлетел к глазам, чтобы промокнуть невидимые слезы. – Ох, простите, Петр Тимофеевич, непозволительно с моей стороны утомлять вас нашими семейными проблемами. Павлуша с удовольствием вас примет, он всегда посетителям рад.

Вместе с легким сквозняком в комнату влетел легкий запах розовой воды и еще чего-то неуловимого и чарующего, прежде чем раздался звонкий голос и Уваров задержался с ответом хозяйке, неотрывно следя за тем, как в комнату входит Анна, заполняя ее особым светом. Прикрыв на мгновение глаза, словно прогоняя наваждение, Уваров поднялся с кресла поприветствовать барышню с таким видом, будто они, по меньшей мере, неделю не виделись.
Охватив восхищенным взглядом хрупкую фигурку Анны, приседающую в книксене со склоненной головою, Уваров не мог не отметить, что девушка чем-то расстроена, хоть и старается изо всех сил не выдавать своего состояния.
- Анна Павловна, здравствуйте. С нашей последней встречи вы стали еще прекраснее. Надеюсь, мой визит не стал для вас неприятным сюрпризом? – Ровным голосом поинтересовался Уваров, хотя взгляд его выдавал беспокойство.


- Спектакль хорош, Ефросиния Федоровна, рекомендую. По мне, так все актеры, занятые в спектакле, даже исполняющие второстепенные роли, просто отменно со своей задачей справляются. А приме , той по статусу положено блистать. – Уварову показалось, что между матерью и младшей дочерью присутствует некое необъяснимое напряжение, не свойственное родным людям. Естественно, то не его ума дело. Может, Аннушка накануне прогневила строгую маман, а посему решил не заострять на этом свое внимание.
Ничем не подав виду, что все же удивлен таким тоном, Уваров дождался, пока Анна послушно присядет на краешек кресла и вновь занял свое место, исподволь наблюдая за девушкой. Спина неестественно выпрямлена, сложенные на коленях ладони даже с виду кажутся ледяными, и так хочется взять их в свои, чтобы отогреть и больше не выпускать никогда.
- Как ваши дела, Анна Павловна? Вы тоже планируете нынче посетить театр или заняты вечером?

...

Ольга Ивановна Самойлова:

Сильные мужские руки уверенно обхватили Ольгу, и не давая никаких попыток к сопротивлению попросту усадили ее в кресло. Рассеянно девушка отметила, что находить прикосновения господина Ярцева в высшей степени приятными и уместными. Минутная слабость от пугающих мыслей, почти отступила, и вдова уже могла мыслить связно. Устало откидываясь в кресле, она выдохнула, и прикрыла глаза. Ее холодную руку, успокаивающе поглаживала, жаркая твердая ладонь Игната. И у нее не было сил отказаться от этого внимания.

Глаза распахнулись, и она с недоумением смотрела в лицо банкиру. Решительно не понимая, при чем тут ее покойный супруг, когда опасность грозит самому Ярцеву. И почему она должна переживать, за человека к которому всегда относилась холодно, к тому же человек этот давно отправился на Суд божий, и решительно не может занимать ее мысли и вызывать переживания. Пока молодой человек занимался собственными удобствами, и перетаскивал для себя старый стул. Тяжелый предмет мебели сопротивлялся как мог, цепляясь дубовыми ножками за ворс ковра. Самойлова хмуро смотрела на отметины, что остаются на пути движения стула от угла до кресла, и как-то не к месту подумала, что мебель в кабинете надо бы сменить. Да и обстановку в доме, следовала переделать, слишком мрачно в доме Самойловых и нет должного уюта. Впрочем для кого поддерживать уют, если она живет одна и никак не может привыкнуть, что решает теперь все сама не оглядываясь на строго и холодного мужа.

Хриплый, бархатистый голос Ярцева вклинился в ненужные мысли, заставляя внутренне сжаться. Вдова совершенно не понимала, как следует ответить на этот, в сущности, простой вопрос. Не говорить же едва знакомому мужчине, что она относиться к нему с интересом и теплом. Не поверит, а если поверит, то куда это заведет, она боится даже предполагать. Чуть нервно она провела кончиком языка по губам, и все же ответила, тихо и не очень уверенно.
- Ну как же? Как не переживать? Вы же туда отправитесь, а там эти бандиты. Сам Господь не знает, что они могут замышлять и сделать.
Она вздохнула. Ольга всматривалась в лицо Игната, силясь что-то там разглядеть, или же наоборот показать свое волнение за него. Она и правда переживала всей своей душой. Не понимала истинной причины такого волнения, но была не в силах с ним справиться. Сейчас сидя в кресле, женщина ощутила насколько она вымоталась и устала в этом хороводе из странных и трагичных событий. Возможно не окажись она такой трусихой, и согласись на общение с жандармерией, она бы дала больше шансов для спасения отца Игната. Кто знает как бы все сложилось не испугайся она в тот момент.

...

Глеб Иванович Курагин:

И Курагин, просияв от того, что именно ему сказала Агата Павловна, распахнул пред нею двери театра. Всё случившееся воспринималось им с той лёгкостию и настроением к приключениям, с которым люди его характера и склада воспринимают вещи даже самые будничные и тривиальные. Что уж говорить о том, какое дело им предстояло нынче? Но так или иначе Курагин понимал, что серьёзность в том, что их ожидало ввечеру, будет не лишней, а пока он мог позволить себе не думать ни о чём и просто провести с Агатой те часы, что впоследствии покажутся ему слишком недолговечными.
Первая ниточка, которая далее свяжет их с несчастным банкиром, нарисовалась аккурат в коридоре театра, где Глеб Иванович и Агата Павловна столкнулись лицом к лицу с самой госпожой Монд, которую сопровождал субъект весьма сурового вида, сразу же показавшийся Курагину пренеприятнейшим и подозрительным типом.
- Амалия Казимировна! Очень рад, очень рад, - воскликнул Глеб Иванович, привлекая внимание актрисы. И тут же оценил её натянутую улыбку и дрожание рук, которые отчего-то взлетели вверх и стянули тонкую ткань шали у горла.
- Глеб Иванович, вы на спектакль? - в голосе Монд слышалась тревога.
- Да-да, я не мог пропустить "Притворную неверность", - стараясь ничем себя не выдать, заявил Курагин. - Сразу же после спектакля приду к вам с поздравлениями, голубушка. Непременно!
- Ах, Глеб Иванович, право слово, не стоит, - Амалия бросила быстрый взгляд на попутчика. - Сразу же после спектакля я буду вынуждена отбыть домой.
И быстрым шагом удалилась.
Выразительно посмотрев на Агату Павловну и не торопясь делиться с нею теми выводами, что были сделаны им, Курагин, во избежание чужих ушей, способных подслушать их с девушкой, быстро повёл Агату в сторону гримёрных. Найдя свободную, он велел ей подождать немного, и совсем скоро вернулся с шляпкою с густой вуалью, которую удалось раздобыть у Лулу.
- Вот, голубушка. Теперь вы будете замаскированы, а коли мы с вами соберёмся в зал идти, так я вам и платье добуду, - заверил Агату Курагин, опираясь бедром о столик и складывая руки на груди. - Знаете, что я вам скажу? Чувствую я какие-то в воздухе колебания странные, словно всё то, что происходит, имеет масштабы куда более внушительные, нежели те, что нам представляются сразу. И вот чем ещё дополню свои мысленные изыскания.
Не дожидаясь того, когда Агата примерит шляпку, вуаль которой скроет от Курагина милые черты, он шагнул к ней, нежно, но в то же время настойчиво обхватывая её лицо ладонью, чтобы не напугать девушку своим пылом.
- Я хочу перед тем, что мне предстоит, сделать единственно верное, что вообще имеет сейчас смысл.
С этими словами он склонился к губам Агаты Павловны, прикасаясь к ним в лёгком невесомом поцелуе, что почти сразу же стал жадным и требовательным. Одной рукою он так и продолжал удерживать лицо девушки, словно боялся, что она отстранится, другою - прижимал к себе её стройный стан. С удовольствием выпивая вкус её губ и сладость её рта. Чувствуя, как неумело она отвечает, сводя его с ума и слыша шорох её платья, ткань которого была сминаема в его пальцах. Отстранившись от её губ, но так и не отпуская от себя Агату, Курагин вынес случившемуся вердикт:
- Ну, вот... Теперь и помирать не страшно...

...

Игнат Наумович Ярцев:

Игнат вздохнул, признавая в мыслях правоту Ольги Ивановны, но вслух говорить этого он не мог. Не имел права вмешивать её, досаждать своими опасениями. Вымогатели поставили твёрдое условие, которое он обязан был выполнить. Мягкий тембр голоса Ольги Ивановны успокаивал Ярцева, вселяя уверенность. Она стала его путеводной звездой в этом нелёгком испытании. Его обязанностью был оградить невольно втянутую вдову ото всех опасностей.

- Со мной всё будет в порядке, - сказал он твёрдо. – Если вы обещаете за меня молиться, то Господь не оставит семью Ярцевых без своей милости. Скажите, Ольга Ивановна, если… когда всё закончится, смогу ли я нанести вам визит? - в этом коротком предложении выражалось столько надежды на будущее, что голос Ярцева дрогнул. Он мог не вернуться, мог быть сегодня убит, но хотел знать, что значит то волнение, что легко читалось на лице Ольги Самойловой. Она закусила губу, и он проследил за этим жестом, понимая, что может забыться, если немедленно не покинет кабинет. Часы пробили семь раз. Пора.

...