Пейзаж в тонах любви и смерти

После событий вечера, утро удивило чудесной погодой и нормальной дорогой. Так что в путь отправились совместно оба семейства, что для меня, признаться, было странно. Но страннее этого было наблюдать за пока еще робкими отношениями трех парочек. Ах, молодость-молодость! Возможно, тут все сложится лучше, чем у предшественников.

Летний дворец герцога де Фуа. Сад. Уединенная беседка.
Собиралась я на разговор с графом немного нервно, все же Полиньяки и Грамоны столько лет ненавидели друг друга, что за несколько часов дел не поправить. За сына я была готова биться до последнего - если он захочет жениться на Жюли - вперед! Денег у нас и своих хватит, да и положение в обществе не из последних. А будет граф вредничать, не увидит внуков! Полная решимости, я пришла в беседку, но последующие слова графа сильно меня удивили:

- Шанталь?

- То есть вы вполне допускаете брак графского сына и девицы не из родовитого семейства? Хм, знаете, удивили. Нет, за ней я, конечно, дам хорошее приданое... Но все же вас не смущает отсутствие титула? - я пристально посмотрела на месье Эрмана. - Ваш сын, впрочем как и мой, довольно выгодная партия, с помощью него можно еще сильнее упрочить свое положение, и вы отказываетесь от этого? Удивлена. Тогда у меня встречное предложение, - я решила идти ва-банк. - Если мой сын Реми решит жениться на Жюльетт, то вы дадите свое благословение! И никак иначе! - иначе я вообще могу не дождаться, пока хоть кто-то из детей соберется связать себя узами брака.

Но последующие слова графа огорошили меня и буквально вышибли землю из-под ног.

Сказать, что я сильно удивилась, значит преуменьшить. Помахав рукой в сторону месье Эрмана, чтобы замолчал, присела на скамейку. Ситуация была абсурдна. И удивительна...
Граф Эрман де Полиньяк видный и представительный мужчина, вполне мог жениться во второй раз - выбор у него достаточно большой, и у него могут быть еще дети. Чего не скажешь обо мне, хотя повторное замужество и для меня не исключалось, вероятнее всего был вариант завести любовника, чтобы не возникало имущественных споров по поводу наследства. И за время вдовства только один человек привлекал меня в таком качестве - Филипп де Сент-Эрмин, но препятствием было его семейное положение. Становиться любовницей женатого мужчины мне не хотелось. Возможно, сказывалась жизнь в деревне, где нравы строже и мое счастливое замужество? Но желать смерти бедной женщине, чтобы получить ее мужа? Нет, это ужасно и немыслимо! Хотя среди аристократии встречаются и куда худшие мысли и поступки. Кажется, мое молчание затянулось, потому что граф продолжил:

- Знаете, быть заменой другой женщины для меня не предел мечтаний. Но я успела познакомиться с мадам Изабель, и скажу что она прелестна и вполне бы подошла на роль вашей жены. Но вам перешел дорогу мой помощник, - я подошла к Эрману, - и если я в нем не ошиблась, то скоро всех ждет шокирующая новость. Знаете, на такую должность я не могла нанять непроверенного человека... Так что, если Стефан выберется из пучины своего горя и сделает предложение Изабель, то об этом событии будут говорить целый год. Если не больше. Знаете, - взяв перстень, примерила его на палец, он сел идеально, - я бы вышла за вас с условием подписания брачного контракта. Вы очень привлекательный мужчина, а сильное плечо рядом хочется любой женщине, но наши шустрые отпрыски нас опередили. И наш брак поставит крест на их возможном счастье. Я как и вы, хочу счастья своим детям. И если Надин несколько ветрена и самонадеянна, и вполне может влюбиться несколько раз, то с Реми история противоположная. Мы с вами не безрассудные влюбленные, а главы семейств... Стоит ли наш брак будущего наших детей? Нет, - я вернула кольцо графу.


- Лучшим выходом было бы быть добрыми соседями и родственниками. Но это только в двадцать лет кажется, что такие старые развалины как вы и я не нуждаются в чем то большем, чем душевное тепло. Впрочем, наше положение вдовцов и возраст все же дают некоторую свободу от условностей... Поэтому я просто буду вашей любовницей, вашим другом. И это избавит нас от проблем с наследованием отпрысками имущества. Думаю, общество простит нам такую вольность, - я положила голову на плечо Эрмана. - В конце концов, я хочу побыть просто женщиной. И если уж совсем мечтать, то женщиной желанной. Надеюсь, дети оценят нашу жертву хотя бы со временем.

Дворец герцога Фуа

Наутро Рауль страдал похмельем. Окружающие были необычайно деятельными, собираясь добраться до замка герцога. Родитель, решая очередной неотложный вопрос, вопросительно поглядывал на хмурого сына, но до разговора у них дело не дошло, так как постоянно появлялся конюх или лакей и графу приходилось переключать внимание на хозяйственные ситуации, требующие неусыпного контроля.
В конце концов, все собрались, разместились и оба семейства в согласии отправились к Фуа. Скажи кто-нибудь, что Рауль будет мирно ехать бок о бок с отпрысками Грамонов, то он рассмеялся бы и покрутил пальцем у виска.

Герцог радушно встретил гостей и словом не обмолвился о внезапном примирении, только недоуменно вздёрнутая бровь и насмешливый взгляд выдавали любопытство. Рауль сбежал после официального приветствия, предоставляя папаше возможность отвечать на вопросы, не сомневаясь, что Полиньяки и Грамоны в очередной раз дали пищу для неутихающих сплетен.

К вечеру Рауль спустился в бальную залу, где развлекались приглашённые гости и, побродив там немного, вышел. Той, что занимала его мысли весь день, там не было. Внезапно она стала человеком, о котором он беспокоился, кого хотел видеть рядом с собой. Она убежала от него разобиженная, а Рауль был человеком дела и искал ее сегодня, чтобы объясниться. Шанталь была неуловима, не оказалось ее ни в бальной зале, ни за столом, ни на террасе. Веселящаяся толпа его раздражала, и он укрылся в месте, которое по его представлениям должно было быть свободным в такой час, в библиотеке. Но оказалось там уже кто-то был. Рауль попятился, не желая прерывать уединения, но что-то в фигуре показалось знакомым: то, как поправила прядь волос, как склонилась над книгой.

- Вот вы где! Право, заставили вы за собой побегать, – обратился к ней юноша. – Пускай это покажется неуместным и преждевременным, но вы мне понравились. Я знаю, что вы не любите нашу семью и лично я вам чем-то досаждаю. Я собираюсь за вами ухаживать, и у вас будет время ко мне привыкнуть.

Рауль торопился все это сказать, по его не покинула решимость. Он формулировал речь весь день, но произнесенная, она казалось неубедительной и косноязычной. Но надо было с чего-то начинать, ведь любовь – это сражение. Ошеломи противника, навяжи свою тактику, увлеки за собой, обезоружь и ты – победитель!

Летний дворец герцога де Фуа. Сад. Уединенная беседка.



Вопрос Селин о мезальянсе вызвал у графа улыбку. Да, Рауль может составить прекрасную партию любой невесте. Но, граф знал влюбчивый нрав своего сына, да и возраст предполагает некоторые легковесное отношение к представительницам прекрасного пола. Вот только весьма щедрое предложение герцога де Фуа относительно Рауля предполагало его непременный и весьма продолжительный отъезд во Францию. Отпускать неженатого отпрыска в столицу было весьма рискованным мероприятием. И граф это прекрасно осознавал. И опасности, которые поджидали младшего Полиньяка в столице тоже были ведомы графу. Нет, он не был против бастардов, но ведь какая-нибудь ушлая девица без роду и племени могла окрутить неискушенного столичными нравами юнца. И граф принял решение поддержать нынешнее увлечение сына и благословить сей союз. Так сказать, выбирая меньшее из зол.

Мысли маркизы о приоритетах относительно будущего детей импонировали графу. И он лишний раз убедился в уме этой женщины.

-Что ж, Селин, мне приятно сознавать, что я был прав относительно вас, - граф спокойно спрятал перстень в алый бархатный мешочек. - Вы правы, и все это безрассудство более подобает молодым. Вы же достойны куда большего. И в знак так, сказать наших будущих непременно взаимоприятных отношений, позвольте вам сделать небольшой, но надеюсь приятный, подарок.
Из внутреннего кармана сюртука граф извлек плоскую коробочку, и сняв с нее крышку, явил маркизе содержимое. На бархатной подушке переливался искусно сделанный гарнитур. Серьги и брошь в виде банта.

Приобняв маркизу одной рукой, и наслаждаясь близостью ее тела, граф склонился к ее ушку.
-Это наша фамильная драгоценность. Еще моя прабабка, царство ей небесное, получила сей комплект вместе с приданным. Мне думается, что такому чуду не стоит пылится в сундуках. Оно достойно того, чтобы его носила достойная женщина, дабы подчеркнуть ее уникальность и красоту. Прошу, Селин, сделайте мне приятное и примите сей подарок. Этим вы доставите мне неимоверное удовольствие. Я так же скромно надеюсь, что вы наденете его на сегодняшний музыкальный вечер и не откажите мне в одном танце.

Поместье герцога де Фуа.

Итак, я постепенно подхожу к развязке одного эпизода из своей жизни. Путь от “Золотого петуха” до поместья герцога де Фуа обошёлся без приключений. Честно, я был не готов со встречей с очередным мистическим сюрпризом. Я предпочитал не вспоминать об этих событиях и изображал из себя привычного светского щеголя. Но это не означало, что то необъяснимое происшествие не оставило неизгладимый след в моей душе.
Герцог де Фуа принял меня радушно, как королевского посланника и мужа его дальней родственницы. Как я и рассчитывал, на балу у герцога оказались все потенциальные поставщики для двора Его Величества. Это упрощало выполнение моей миссии. Довольно быстро я решил задачу Его Величества и выбрал несколько поставщиков, в число которых вошли маркиза Селин де Грамон и граф де Полиньяк. С ними я имел возможность пересекаться и общаться во время бала. Мне как невольному участнику вышеописанного события было отрадно видеть, что оба семейства позабыли полутора вековую вражду и налаживают добрососедские отношения. Замечу, что за время своего общения с графом де Полиньяком, я воочию смог убедиться в том, что он был прочным и монолитным столпом для своего семейства. Он обладал редким даром нашего времени. Граф Эрман де Полиньяк был безукоризненным и порядочным семьянином. По крайней мере, мне так не довелось услышать, что он был замечен в любовных отношениях на стороне. Пока мужская половина, в число которой попал и я, нашего светского общества прожигала жизнь и кутила во всю, граф де Полиньяк воспитал своих детей и приумножил достояние своего семейства. Конечно, бароны де Сент-Эрмины никогда не могли потягаться богатством с Грамонами и Полиньяками, но занимали свою прочную нишу в нашем обществе. Я же ухитрился за свою молодость растратить большую часть своего семейного состояния. Но наличие кредиторов и долгов перед ними открыли мне глаза на мое бедственное положение, что заставило меня, наконец, взяться за ум.
Я не ищу себе сочувствий, чтобы оправдать свою порочность. Я интриговал, обзавелся полезными связями, чтобы вырваться из нужды и иметь возможность по-прежнему предаваться усладу жизни. И мой брак с Клод Дюбуа позволил достичь этих вершин. Сохраняя рамки внешнего приличия, я исхитрился пару раз изменить баронессе, когда она ждала Луизу. К чему эти мои душевные изливания? Да к тому, что я продолжал жить в подобном духе, если бы не моя та роковая поездка, что изменила меня.
Если бы не то приключения, то я не отказал себе завести кратковременную интрижку с маркизой де Грамон, графиней де Реоль или какой-нибудь другой очаровательной вдовушкой. На мой взгляд, хорошенькая вдовушка нуждается в том, чтобы её скомпрометировали. Я очаровывался многими женщинами, но поистине восхищался только одной. Маркизой Селин де Грамон. Она очаровала меня с первых минут нашего знакомства и окончательно покорила на том острове, охваченного чумой, пожаром и смертью. Не перестаю восхищаться тем, как она вела себя в тех обстоятельствах. Не каждая женщина позволила хоть временно попрать свою честь и предать на миг забвению свои принципы. Признаться, по возвращению в “Золотой петух” я был заставлен врасплох этим незваным чувством по отношению к Селин де Грамон. Впервые в жизни я не знал, как себя вести. Мои жизненные приоритеты были сбиты с толку. Все мои коварные мысли и планы отступали на второй план, когда я пересекался с вдовствующей маркизой на балу. Тогда я позволял себе наслаждаться её обществом. Под предлогом того, что сельский воздух должен быть полезен для здоровья баронессы Клод де Сент-Эрмин, я приобрел небольшое поместье подле шато де Грамон. На самом деле мне хотелось иметь возможность видеть маркизу, как можно чаще, общаться с ней и продолжить наше знакомство. В те дни я чувствовал себя заложником своих собственных матримониальных планов. Привыкнув получать удовольствие от жизни, я не был готов одномоментно разорвать свое общение с маркизой. Так же я понимал, что наше милое соседское общение при таком положении дел не могло длиться так вечно. По крайней мере, с моей стороны. Тогда я поймал себя на мысли, что не хочу марать и запятнать репутацию женщины, перед которой преклонялся. Не думаю, что дама такого склада, как маркиза де Грамон, согласилась бы вступить со мной в порочную связь. И то дружеское участие, что проявляла ко мне несравненная маркиза, я не хотел терять.
Развязка моего безвыходного положения наступила неожиданно. Я вернулся с конной прогулки вместе с герцогом де Фуа. Когда я спешился с коня, то ко мне подошёл нарочный, которого я послал домой, прибывая в шато де Грамон. Он протянул мне письмо и откланялся. Извинившись перед герцогом, я поднялся в свои покои. Сломав печать, я начал читать письмо от мадам Дюбуа, моей тещи. С прискорбием она сообщала мне, что находясь в горячке, Клод скончалась, не приходя в себя. С Луизой всё было хорошо. У девочки здоровой аппетит, и она с жадностью есть молоко кормилицы.
Я нахмурился и подошёл к окну, перечитав несколько раз письмо моей тещи. Поле чего несколько минут невидимым взором смотрел на сад. Смерть всегда приходит неожиданно. К ней никогда не будешь готов. Что я испытал, когда осознал сложившуюся ситуацию? Жалость к Клод. Я никогда не желал ей смерти, и мне искренне было жаль, что её земной путь оказался столь краток. И спустя годы к этому чувству прибавилась благодарность за нашу Луизу.
Придаваться жалости у меня не было времени. Ситуация требовала действий. Стук в дверь напомнил о реальности.
- Жан-Батист, - произнёс я, когда мой камердинер вошёл в комнату. – Баронесса де Сент-Эрмин умерла. Я срочно возвращаюсь домой. Верхом. Так будет быстрее. Ты же поезжай в тот купленный дом и подготовь всё моему и мадемуазель Луизы де Сент-Эрмин приезду. Моей дочери полезнее сельский воздух, чем дом убитый горем.
Мой камердинер всегда с должным почтением относился к баронессе де Сент-Эрмин. Он высказал мне слова соболезнования и приступил к обязанностям. Сборы были недолгими. Жан-Батист собрал всё необходимое и пошёл на конюшню распорядиться относительно коня. Через секретаря герцога де Фуа я поручил передать прискорбную весть хлебосольному хозяину, так как он где-то развлекал своих гостей. Перед отъездом я постучал в дверь покоев маркизы де Грамон, намереваясь лично попрощаться с ней. Открыла камеристка маркизы и доложила, что её госпожи сейчас нет.
- Передайте её сиятельству мое почтение и скажите, что барон де Сент-Эрмин срочно возвращается в Париж в связи со смертью его супруги, - произнёс я. – Я буду рекомендовать виноделие семейства де Грамон королю. Также я надеюсь на возможную встречу с маркизой в скором будущем.
Камеристка маркизы высказала мне слова соболезнования и клятвенно пообещала передать мои слова очаровательной дамам де Грамон. Сев на коня, я простился с Жан-Батистом и поскакал в сторону “Золотого петуха”. Оказавшись сам с собой наедине, я почувствовал, как меня охватило чувство облегчения. Наверное, мне стоило себя осудить за это и предаться более глубокому чувство жалости к почившей в бозе супруге. Но я не был моралистом, и всю напускную печаль оставил для приезда в Париж, где мне предстояло изображать безутешного вдовца. Тем не менее, смерть Клод можно назвать своеобразным подарком судьбы. Я получил свободу и облегчение. Меня больше не связывали супружеские узы. Живи Клод дальше, я не уверен, что смог бы сохранять видимость благополучного брака. Скорее бы я продолжил вести привычный порочный образ жизни, чтобы как-то заглушить свои чувства к недосягаемой для меня женщине. Или же поставив на кон всё, рискнул бы начать затяжной и непростой процесс развода. Но думаю, что это принесло бы множество проблем. А так у меня появилась возможность вырваться из привычного круга жизни, уединившись с дочерью в приобретенном поместье, где я намеревался прибывать весь срок официального траура. Я мог пересмотреть свои жизненные приоритеты и подумать о своей жизни, прибывая в кругу друзей, с которыми мог позволить себе быть настоящим. Я мог быть рядом с маркизой де Грамон, которую почитал, как ни одну до этого женщину в своей жизни.

Окрестности замка герцога де Фуа

После неожиданной встречи Стефана с отцом прошло уже три дня. За это время герцог успел придумать план возвращения давно почившего наследника в отчий дом. Герцог собирался аккуратно распустить слухи о том, что все это время Стефан выполнял тайную и опасную миссию в интересах Короны по личному приказу Его Величества Людовика XV. Мнимая смерть Стефана якобы была разыграна с позволения покойного монарха, дабы облегчить молодому человеку выполнение возложенной на него задачи.
Людовик XV не любил дофина и держал внука как можно дальше от государственных дел, поэтому при вступлении на престол молодой король не был осведомлен о доброй половине планов своего венценосного деда. Последовавшая за коронацией отставка прежних министров навела еще больший беспорядок в делах государства.
При необходимости герцог мог подтвердить свою версию семилетнего отсутствия сына кое-какими донесениями собственных прознатчиков, но почву для возвращения Стефана необходимо было тщательно подготовить. Пока же сын герцога Жизорского продолжал играть роль секретаря маркизы де Грамон.

Отец предпочел бы, чтобы Стефан покинул замок герцога де Фуа как можно скорее и спокойно отправился в Бизи, но Стефан не желал уезжать, не переговорив предварительно с графиней де Реоль. Обговорить необходимость своего отъезда в связи с какими-то семейными неурядицами с маркизой де Грамон Стефан мог в любой момент, а вот поговорить с графиней было значительно сложнее. Разумеется, Стефан мог подойти к Изабелле под видом выполнения какого-то поручения маркизы, но тогда разговаривать пришлось бы публично, а это его не устраивало. Можно было передать записку, якобы написанную маркизой, с просьбой о встрече наедине где-нибудь в укромном месте, но сохранялась вероятность, что графиня будет читать послание прилюдно, а следовательно, кто-то еще может увидеть написанное. Кроме того, простой секретарь был отнюдь не той фигурой, ради встречи с которой дама станет рисковать своей репутацией. Доведись досужим сплетницам узнать о подобном тайном свидании, и от доброго имени неосторожной женщины не останется и следа. Стефан криво усмехнулся, подумав о том, что на тайное свидание с наследником герцога Жизорского любая придворная сплетница сама кинулась бы, сломя голову, и теряя по дороге предметы туалета.

Стараясь держаться как можно дальше от праздных гостей замка, Стефан уходил подальше от любопытных глаз с рассветом, а возвращался уже под покровом темноты.
Вот и сегодня он вышел за ворота еще затемно. Петляя какими-то еле заметными тропинками, он шел уже довольно долго, когда в просвете между деревьями заметил блеснувшую ленту реки. Около реки, изящно выгибая шею, неспешно пощипывала траву знакомая медногривая кобылка, а чуть дальше, уже у самой воды, виднелась стройная женская фигурка. Облитая золотистыми лучами утреннего солнца, подернутая розоватой рассветной дымкой, она казалась нарисованной на холсте неведомым живописцем. Стефан залюбовался гордой осанкой графини и игрой света на ее темных волосах, в рассветном зареве казавшихся почти пурпурными. У Стефана даже мелькнула мысль, что его воображение подсунуло ему желанный образ, настолько нереальной и невозможной казалась эта случайная встреча.
Но он быстро взял себя в руки, поняв, что второго настолько удобного случая поговорить с Изабеллой точно не представится. Оглядевшись, он не заметил никаких признаков присутствия кого-либо из обитателей замка.
- Мадам, надеюсь, я вас не напугал, - сказал Стефан, подойдя ближе к графине, после чего поклонился. Ему так много надо было сказать, что он не знал, с чего следует начать. – Надеюсь, вы простите мою дерзость, но мне необходимо рассказать вам одну историю. Она звучит невероятно и почти безумно, но ведь и рассказ о том, что мы все пережили недавно в аббатстве Мортемер, тоже может показаться стороннему слушателю невероятным. Дело в том, что среди гостей герцога я встретил своего отца. Он влиятельный и известный человек, но мы с ним не общались семь лет. Более того, все это время он считал меня мертвым.
Далее Стефан постарался кратко, но не упуская важных деталей, рассказать о разговоре с отцом и о событиях, которые столь внезапно перевернули семь лет назад жизни нескольких человек. Такой длинной речи он не произносил уже много лет, поэтому звучал рассказ несколько сбивчиво и путано, но необходимость заставляла Стефана продолжать, вопреки всем привычкам.
- Отец хочет, чтобы я вернулся к семье и занял предназначенное мне по праву рождения положение. Наверное, вы удивлены, зачем я вам все это рассказываю? – Стефан с тревогой всмотрелся в темные глаза графини, страшась того, что она может не поверить его словам. - Дело в том, что вы – невероятная женщина: в вас сочетаются ум, красота, такт, находчивость, щедрость, присутствие духа, сила характера и, я уверен, еще множество достоинств. Вы поразили меня. Впервые за последние три года мне захотелось не просто размеренно существовать, спрятавшись от всех и вся, мне захотелось жить… И кого-то радовать… О ком-то заботиться… О вас. Заботиться о вас. И вас радовать. В качестве секретаря маркизы де Грамон мне было бы недоступно подобное, но… в качестве наследника герцога Жизорского… Я был бы счастлив назвать вас своей женой. Если вы этого пожелаете, сразу же после того, как я восстану из мертвых в глазах общества, мой отец напишет графу де Полиньяк, как главе вашей семьи, и официально попросит у него вашей руки. Не думаю, что у графа могут быть возражения против возможности породниться с герцогом Жизорским.
«А если таковые вдруг и найдутся, мне это не важно. Количество священников, готовых обвенчать пару тайно, напрямую зависит от количества золотых монет, которые им могут за это предложить. А уж в монетах недостатка не будет. Главное, чтобы возражений не нашлось у самой Изабеллы. Все остальное – преодолимо», - подумал Стефан, стараясь по лицу женщины понять, как она относится ко всему сказанному.
Он был уверен, что отец не станет возражать против его брака с Изабеллой: герцог уже потерял сына один раз, насмотрелся на несчастья дочери, а ведь он искренне любил своих детей и желал им блага. Лишь бы это поспешное предложение и его собственная кандидатура не оттолкнули графиню.

Дворец герцога Фуа




Сначала Шанталь чуть не выронила книгу от испуга, и лишь хорошие манеры удержали ее от порыва, швырнуть роман в Рауля.
- Что-то не замечала за собой погони, - съязвила Шанталь, нервно поправляя юбку. Она отложила книгу на столик и встала, чтобы иметь возможность рвануть к выходу.



Уже на слове "понравились", Шанталь обдало жаром. Частичка души возликовала, однако недоверия было в ней больше, чем мечтательности. Она усмехнулась и покачала головой.

- Такая как я не может нравиться такому как вы. - спокойной подытожила она, медленно двинувшись в сторону входной двери и стараясь не смотреть на него. - А если вы говорите правду, то я не из тех девушек, кто падает ниц перед титулом и богатством. - Шанталь заставила себя усилием воли поднять голову и с вызовом взглянуть в глаза юноши. - Пусть я сирота из незнатной семьи, но никогда не опущусь до любовницы или содержанки. А ничего более вы мне предложить не можете. Поэтому, Рауль де Полиньяк, оставьте свои ухаживания для наивных дурочек или выгодных партий. А я обойдусь. - она демонстративно поклонилась и собралась уходить, но проходя мимо Рауля, остановилась. Уж очень хотелось послушать, что он ей ответит. Или, просто всему виной жгучее желание быть "удержанной от рокового шага"?

- Вы оглядывались с надеждой, мадемуазель? - мурлыкнул Рауль.

- Какая вы, позвольте спросить? Вздорная, упрямая, очаровательная и неприступная? Может быть я что-то упустил? - продолжил он. - Уверен, у вас есть много сюрпризов.

- Не буду от вас скрывать, отец вряд ли одобрит брак с вами и вычеркнет меня из завещания. Готовы ли вы стать моей женой без титула и богатства? У меня есть способности к военной карьере и достойную жизнь я вам сумею обеспечить, - Рауль напряженно смотрел ей в глаза. - Или может быть вы обещаись другому? Скажите кто он, и я решу эту проблему.

- Вы, должно быть, спятили?! - у Шанталь, вероятнее всего, округлились глаза. Она смотрела на Рауля, беспокойно теребя пальцами. Не ослышалась ли? Душевное волнение грозило перерасти в истерику.
- Я право, вас совсем не понимаю. Вы предлагаете мне замужество ценной собственного положения в обществе? И полагаете, что я способна принять подобную "жертву", а потом всю жизнь выслушивать упреки в свой адрес? - она решительно покачала головой. - Нет, нет и еще раз нет, господин де Полиньяк! Пусть и вы мне тоже очень симпатичны, - в сердцах вырвалось у Шанталь, ведь она вовсе не собиралась признаваться в своих чувствах, но сказанного уже не воротишь, - Давно нравитесь, и будь я ровней вам, то ни одна сила в мире не отвратила бы меня от брачных обетов. Но я из другого мира. Я всегда буду тенью, и не хочу чтоб вы по моей вине тоже стали тенью прежнего себя. - она едва не плача, склонила голову. - Даже если мы поженимся, вы слишком молоды, красивы и слишком беспечны, избалованы комфортом, чтобы суметь отказаться от прежней жизни. А если я вам надоем через пару недель? Вы осознаете, всю ответственность вашего предложения? Я не хочу портить вам жизнь, Рауль. Поэтому мой ответ - нет. Я не стану вашей женой, ради вашего же блага. И еще кое-что: кроме вас, в моем сердце никого нет и не было.

Шанталь следовало бы убежать, но ноги упрямо приросли к полу. Она смотрела на юношу, проклиная себя за трусость. Тешила себя тем, что поступает по совести, а не следует сердечному велению.

Где-то в окрестностях Мон-де-Марсан

Изабелла стояла, запрокинув голову и подставив лицо первым солнечным лучам. Теплым и нежным, словно чьи-то мягкие руки. Или губы. Графиня не боялась, что солнце еще больше позолотит ее и без того слегка смуглую кожу. Она испанка, никогда не скрывала своего происхождения, не пользовалась белилами и не злоупотребляла пудрой.
Жизнь учила, что порой надо уметь притворяться и скрывать истину. Изабелла усвоила этот урок и следовала ему в те моменты, когда иначе нельзя, но перед самой собой всегда была предельно честна.
...Услышав за спиной тихие шаги, графиня замерла. По спине пробежала дрожь, словно нервные окончания обнажились и затрепетали. Каким-то непостижимым чутьем Изабелла узнала, кто нарушил ее уединение. Она не повернулась, так и осталась стоять, ожидая, когда раздастся голос, который постоянно звучал в голове.

Изабелла слушала, не перебивая, не двигаясь с места, лишь изредка бросала на Стефана беглые взгляды. Он был сдержан, говорил, как всегда, негромко, но Изабо ощущала его внутреннее волнение как свое собственное.
Все же она была права, подспудно чувствуя, что этот мужчина чем-то обременен, что у него есть тайна, которую он, по вполне понятным причинам, предпочитал скрывать.
Семь лет. Почти столько же, сколько прошло с тех пор, как Изабелла оказалась невинно обвиненной в убийстве первого мужа и была вынуждена оставить все, что делало ее живой и счастливой.
Сквозь все усиливающееся волнение, суматоху мыслей, вызванную рассказом Стефана и своими собственными воспоминаниями, Изабелла услышала... Он просит ее руки?
Она повернулась к Стефану лицом, только сейчас поняв, что все еще стоит в воде. Ноги замерзли, и она намочила подол юбки, а туфли валяются где-то в траве...
- Стефан...
Он замолчал, а Изабелла взгляда не могла отвести от его глаз.
- Я не знаю, что вы нашли во мне... - покачала она головой. - Вы знаете меня совсем недолго. Я уже не юная девочка, мне двадцать восемь. И я дважды вдова. Вам это известно? Не представляю, как ваш батюшка отнесется ко всему этому... Вы рассказали мне трагичную историю своего прошлого, и у меня тоже имеется определенный багаж. Есть кое-что, что я не могу забыть, как ни стараюсь. И не забуду никогда. Но если вы были сейчас искренни со мной сейчас, то я должна ответить вам тем же.
Она протянула руку и прикоснулась к его щеке.
- Стефан, мне все равно, кто вы - секретарь маркизы или герцог. Вы поселились здесь, - Изабелла дотронулась рукой до своего сердца, - с того самого момента, когда я увидела вас в саду шато де Грамон. Я даже представить не могла, что смогу почувствовать к мужчине то, что я ощущаю к вам. Самые тайные мои помыслы касаются вас. А самое большое мое желание заключается в том, чтобы понять как и...суметь сделать вас счастливым.
Изабелла замолчала, пытаясь справиться с начавшим дрожать голосом.
- Делайте все, что должны сделать. Впереди у вас нелегкий путь к возвращению. Но, если хотите, я буду рядом и поддержу вас во всем.
Она все еще не могла поверить в то, что происходило, словно опять, совершенно внезапно, оказалась в каком-то таинственном месте. Только теперь она хотела того, что предлагала ей судьба и мужчина, стоявший рядом.

Замок герцога де Фуа


- Безусловно! Я с ума от вас схожу! - воскликнул Рауль.

- Неужели я произвожу впечатление подобного остолопа? Я не перекладываю ответственность на другого человека за свое решение, - ответил Полиньяк, в волнении подходя к окну.
Время шуток прошло. Шанталь была настроена решительно, это было видно по отчаянному взгляду, и настоена ему отказать.

Рауль возликовал: у него не было соперников ... кроме самой девушки. А убедить ее будет посложнее, чем победить в дуэли отъявленного бретера.

Он слушал ее внимательно, давая высказаться, а затем подошел к ней вплотную.
- Вы не верите ни в меня, ни в мою искренность, ни в мои чувства. Но, моя милая, не думайте, что я сдамся из-за этого, - он наклонился к ней. - Я уеду отсюда на год, откажусь от привелегий, даваемых титулом, займусь карьерой, а когда вернусь, то вы примете мое предложение? Убедитесь в твердости моих намерений, что мне нужны именно вы, а не выгодный брак. Буду ли я тогда достоин вас?
Рауль коснулся ее ладони, сжал ледяные пальцы.
- Вы замерзли, - он наклонил голову, дыханием отгревая ее руки. - Но прежде чем я уеду, подарите мне ваш поцелуй.

Где-то в окрестностях Мон-де-Марсан

Когда тонкие пальчики графини коснулись его щеки, Стефан невольно прикрыл глаза. Ему показалось, что он ощутил эту легкую мимолетную ласку не только кожей, словно рука Изабеллы дотронулась до его души. Это было настолько приятно, что хотелось остановить мгновение навсегда. Тем более что ответ Изабеллы звучал музыкой для его ушей. Не сразу до его растворившегося в грезах сознания добралось ощущение, что нечто странное есть в этом прикосновении.
Пальцы женщины были необычно холодны и, кажется, слегка подрагивали.
Стефану пришлось сморгнуть, чтобы окончательно перенестись из мира мечтаний в рассветное утро на грешной земле.
Он опустил глаза и заметил, что юбка графини промокла. Сам он ушел на прогулку в ботфортах, и просто не почувствовал в пылу объяснения, как вода лижет ноги.
- Вы замерзли! – произнес он и подхватил Изабеллу на руки.
Конечно, он помнил, как она даже в непогоду отважно скакала верхом, не замечая льющихся с неба холодных струй дождя, но это не значило, что ей полезно мерзнуть. Женщины – хрупкие создания. Стефан уже потерял одну возлюбленную и совершенно не желал, чтобы Изабелла слегла с лихорадкой.
Женское тело в его руках оказалось поразительно легким, настолько, что в голове Стефана мелькнула мысль, а не растает ли эта женщина, если снять с нее корсет и платье из плотной материи. Вдруг она и вправду окажется лишь видением, призрачной фигурой, вышедшей из-под кисти странного живописца, создавшего весь этот утренний пейзаж? Однако воображение почти сразу подсунуло ему гораздо более яркий образ: Изабелла, без платья, в одной тончайшей, почти прозрачной сорочке, с разметавшимися по измятым подушкам темными, как сама ночь, волосами, с пышущими жаром щеками и влажными губами. Такими манящими. Зовущими. Так близко…
Он не смог удержаться и поддался искушению узнать вкус этих губ, оказавшихся непозволительно близко от его лица. Стефан вновь ощутил аромат духов Изабеллы, на этот раз чистый и яркий, не приглушенный смрадом затхлых подземелий, и от того кружащий голову не хуже хорошего шампанского. Ее нежные и мягкие губы податливо раскрылись, позволяя ему почувствовать опаляющий жар ее трепещущего языка, насладиться одурманивающе-тягучим, до звона в ушах, до трепета в горле поцелуем, в котором нежность смешивалась со страстью и отдавалась судорогой болезненного напряжения во всех мышцах его тела. Волнующие изгибы женской фигуры под его руками распаляли кровь и лишали остатков здравого смысла. Он желал сделать ее своей немедленно, прямо сейчас. Хотел поймать губами приглушенные стоны и вскрики. Хотел почувствовать бархатистость и упругость ее кожи, ощутить горячую влагу ее лона, сжимающего его плоть.
Холодные пальцы графини скользнули по его щеке, и это прикосновение неожиданно отрезвило.
Вот так, неподалеку от наполненного досужими сплетниками замка, на берегу реки, где любой праздношатающийся бездельник мог их увидеть – это безумие! На связь графини с наследником второго после короля землевладельца Франции посмотрели бы сквозь пальцы. Завидовали бы, конечно, перешептывались за спиной, но никто не посмел бы открыто высказаться. Отец был прав – деньги затыкают рты надежнее кляпов. А вот за связь с простым секретарем любая вертихвостка будет считать себя вправе облить Изабеллу презрением и отпустить шпильку в ее адрес. Стефан совершенно не хотел, чтобы графине довелось испытать, как умеют жалить злые языки.
- Вы замерзли, - хрипло повторил он, оторвавшись от сладких, словно засахаренные фиалки, губ, и стараясь обуздать бешено бьющееся в груди сердце и восстановить сбившееся дыхание. – Вам нужно скорее вернуться в замок и согреться.
Руки стали непослушными, будто одеревенели, но Стефан посадил Изабеллу в седло как можно бережнее. Он вытащил из-за обшлага свежий носовой платок из простого полотна, большой и практичный, как раз подходящий человеку его нынешнего положения, и тщательно растер узкие ступни Изабеллы, осушив капли воды и постаравшись чуть разогреть ноги. Оглядевшись, он заметил туфельки графини, принес их и аккуратно надел на женские ножки. Когда его пальцы скользнули вдоль тонкой щиколотки, ему показалось, что руку опалило пламенем. Он поспешно убрал ладонь и даже сделал шаг назад, чтобы хотя бы расстояние не позволило ему послать к дьяволу все свои благие намерения.
- Возвращайтесь в замок, Изабелла, - негромко произнес он. – Обещаю, что еще до исхода лета вы получите известие от меня.

*Пост написан от имени Шанталь. С игроком согласован.

Шанталь старалась дышать тише, унять волнение и примкнувшее к нему чувств горечи. И когда она успела проникнуться к Раулю симпатией?! Когда впервые увидела его мальчишкой, раз за разом сталкиваясь с соседями при различных обстоятельствах? Отмечала как он красив, и тут же стыдливо отводила взгляд. Злилась, наблюдая за его выходками, с удовольствием осуждала их и семью де Полиньяк в целом. В глубине души понимала, что поступает так из уважения к Грамонам, а не из искренних побуждений. На самом деле, Шанталь грезила о Рауле довольно давно, просто не привыкла жить иллюзиями. И сейчас, когда самые смелые мечты сбываются, когда Рауль так близко, что ощущается биение его сердца, она готова от всего отказаться лишь бы поступить по совести.


Его слова подняли бурю в ее душе, она задыхалась, ей почти физически не хватало воздуха. Она собрала последние силы, пытаясь ответить достойно.
- Месье, признаюсь честно, вы меня обескуражили. Вы и я - такой союз кажется немыслимым и я боюсь поверить в его возможность. Но я вас умоляю, если вы меня, - она запнулась, - любите, то обсудите ваше решение с графом, вашим отцом. Я не хочу становиться причиной семейной ссоры.

Ощутив теплое прикосновение, она почти непроизвольно схватилась за теплую руку Рауля. Последние минуты разговора она держалась из последних сил, чтобы не расплакаться, закричать или устроить еще что-то, мало подобающее воспитанной даме. После прикосновения юноши Шанталь поняла, что они, выражаясь фигурально, находятся не друг напротив друга, а стоят вместе против мира. Это было страшно и одновременно упоительно.
"Что?! Он хочет, чтобы я его поцеловала? Но как я могу? ... А! Хочу и буду!"
Все треволнения последних дней, шквал эмоций от объяснений в чувствах, метания между долгом и любовью - все это она вложила в поцелуй, когда обхватив его за шею, прижалась губами к его губам.

19хх год
- Селин, ты опять копаешься в старье?
- Не мешай, болван, ты все равно ничего не понимаешь. И это не старье, это мемуары прабабки.

Из мемуаров маркизы Селин де Грамон.

...никогда не думала, что в довольно не юном возрасте мне выпадут такие испытания... Впрочем, приведшие к объединению двух враждующих семейств. И моей личной маленькой трагедии.
В моем возрасте куда более приличествовало няньчить внуков, собственно, из-за этого и случилось так как случилось. Я поставила счастье детей, и своих, и их, выше собственного. Была ли я несчастна? Нет. Была ли я полностью счастлива? Тоже нет.
Рубиновый гарнитур я надела на музыкальный вечер у де Фуа. Немногие вспомнили, что это за вещь, но шепотки поползли. Впрочем, длилось это недолго - вскоре герцог Жизорский подкинул такую новость, занявшую умы всего общества на целый год. Я не сомневалась в Стефане - он достойный молодой человек, а время лечит. И любимая женщина рядом, конечно же.
Так что вскоре аристократам наскучило перемывать косточки двум вдовцам, право, что тут может быть скандального? Тем более что в свете мы бывали редко, предпочитая вести дела своих поместий в Аквитании.
Но тот бал принес еще одно огорчение - у моего нового знакомого, барона Ф., скончалась жена, и осталась малютка дочь. Я отправила ему длинное письмо с выражением соболезнований и заверений в том, что если понадобится помощь - наша семья всегда к его услугам. Ф. был очень симпатичным и галантным молодым человеком. Не без авантюрной жилки, но при дворе Его Величества только такие и добивались высокого положения. К тому же, он весьма способствовал поставкам нашего вина ко двору. Ах, очаровательный Ф., но, увы, нас связывала только дружба. Как я уже писала, при нашем знакомстве он был молод и женат, не в моих правилах заводить женатого любовника, мне и самой бы было очень больно. Мой муж, пока не сломал себе шею, был верным и любящим, о таком в нашем обществе не каждая и мечтала. Когда же Ф. овдовел, я уже не имела морального права заводить интрижку, ему нужна была жена, способная полюбить и воспитать Л., как свою. И мой возраст был тому препятствием, хотя барон и намекал на возможность такого исхода, к тому же, в моей жизни уже был другой мужчина, бросить которого я бы уже не смогла. Ф. купил имение невдалеке от шато, и я всеми силами помогала ему, стараясь не нарушать рамок приличия. Мы стали добрыми соседями, и смею надеяться, что он не держит на меня зла. Для малышки Л. я стараюсь быть родной бабушкой.
Более тесная дружба связывала нас с графом Э. Забота о собственных детях заставила нас отказаться от законного брака. К счастью, дети делали вид, что не видят наших отношений и не выказывали протеста. Женщине в любом возрасте хочется иметь сильно плечо рядом, на которое можно опереться при буре, или же просто прислониться, чтобы отдохнуть. Э. стал для меня заботливым другом и нежным любовником. Я вручила ему ключ не только от собственной спальни, но и от своего сердца. И пусть мы не были женаты, его поддержку как своего мужа я ощущаю и по сей день. Тот музыкальный вечер у де Фуа закончился поцелуем у дверей моей спальни. А потом дети не давали нам заскучать. Молодость частенько идет рука об руку с безрассудством и горячностью. Какое счастье, что все удалось разрешить благополучно. Или это Антаун с Элен нам помогли? После происшествия на постоялом дворе, я и в такое поверю.
Возвращение же домой было приятным и долгожданным. А первое посещение моей спальни Э. стало незабываемым. Но мы не могли проводить вместе столько времени сколько нам хотелось, дела не позволяли. Но каждую свободную минуту мы старались проводить друг с другом. Со временем страсть уступила место нежности. И я очень сожалею, что наш брак был невозможен. Но доведись вернуться в прошлое, я поступила бы также. Хотя, до сих про для меня загадка, почему Э. не женился второй раз. Он достаточно привлекательный мужчина, полный сил. Несколько грубоват в высказываниях и ему не хватает галантности в сравнении с Ф., но все же выбор жены у него был довольно большой. Но хочу признаться, что я эгоистично рада такому его поступку. Нет, я бы разорвала нашу любовную связь, надумай он жениться, но мне этого очень не хотелось. Оказывается, я довольно ревнива, хотя никаких прав на Э. у меня нет. Только взаимное желание и честность по отношению друг к другу.
Любила ли я Ф. или Э.? Да. Я любила обоих, но разной любовью. Ф. оказался достаточно благороден, и принял мой выбор. Жалею ли я о таком выборе? Нет, я все еще считаю, что поступила правильно, и ему нужна была жена моложе, способная родить наследников.
Вышло так как вышло, я всеми силами старалась не создать любовного треугольника. Никогда бы не подумала, что смогу пережить такое любовное приключение.
Любовь бывает разная, а порой и не очевидная. Нужно беречь ее в своем сердце.
Пора заканчивать, дела винодельни все еще требуют моего присутствия, хотя Реми уже вполне сносно справляется сам. И вскоре я совсем смогу отойти от дел. В моем возрасте уже довольно трудно передвигаться по виноградникам. А вот Э. все никак не хочет признать свой возраст и старается угнаться за сыном...

Эпилог.

Финал мемуаров барона Филиппа де Сент-Эрмина.


Много было передумано мной по дороге домой. Порой я думаю, что было бы, если очаровательная маркиза де Грамон оказалась в ту минуту в своей комнате. Думаю, в горячности от неожиданности вести я бы признался несравненной маркизе в своих чувствах, не успев похоронить Клод, и поправ элементарные нормы морали. Думаю, подобное поведение несказанно изумило дорогую для моего сердца даму и подорвало дружеское доверие между нами. Но судьбе было угодно, чтобы мы остались связанны добрососедскими узами дружбы на долгие годы.
Вернувшись в Париж, я отдал дань уважения умершей баронессе де Сент-Эрмин. Никто не может упрекнуть меня в том, что Клод не были отданы все необходимые почести в соответствии с её статусом. Её королевское величество почтила своим присутствием похороны моей жены, на которых горячо простилась с любимой фрейлиной. Не буду останавливаться и подробно описывать тот лицемерный фарс похорон. В отличие от меня родители Клод искренне горевали над гробом своей дочери. Мне же во время отпевания жаждалось быстрее очутиться подле ног маркизы де Грамон. Безапелляционным тоном я уведомил тестя и тещу о том, что уезжаю вместе с Луизой в новый дом. Для них это стало новых потрясением, ибо они рассчитывали, что Луиза будет подле них, став для них отрадой на склоне их лет. Только спустя годы я понял, что довольно жестко поступил с мадам Дюбуа, когда уезжал вместе с Луизой в новое поместье. Но тогда мною двигала страсть к маркизе и стремление начать новую главу своей жизни. Прошу только, ни в чём не упрекать вдовствующую маркизу. Она прислала мне письмо, полное искренне сочувствия. Пожалуй, мне тогда в первый раз стоило задуматься над тем, какие чувства питает ко мне маркиза и есть ли у меня надежда на взаимность. Однако, я был слеп в стремлении добиться своего и рисовал радужную семейную картину счастья с ней.
Я поселился в новом доме с моей крошкой Луизой, полный намеренья начать новую жизнь. Как добрая соседка маркиза де Грамон оказывала мне необходимую помощь. Она всегда была добра и ласкова с Луизой, за что моя девочка искренне привязалась к ней и полюбила. За месяцы официального траура я предпринял несколько попыток добиться большего расположения ко мне маркизы. Но она твердо и ясно дала понять, что мы можем быть только славными соседями и хорошими друзьями. Признаться, для меня было ново, что кто-то посмел отказать мне. И это в какой-то миг раззадорило мою страсть к маркизе. Я даже думал публично скомпрометировать её сиятельство, чтобы добиться желанного объекта моего вожделения. Но маркиза всегда умела правильно вести себя. К тому же часть меня восставала против подобного исхода. Селин де Грамон отличалась тем, что интересы и благополучие именно этой женщины я почитал. Кто знает, остыл ли мой интерес к вдовствующей маркизе, если бы я добился своего. Может быть, страсть ушла, но остались бы прочные дружеские узы и воспоминания. Для любви нужен прочный фундамент. А я признаться не уверен, что со своим характером мог дать нечто подобное маркизе. Увлекаться женщинами свойственно любому мужчине. А я к тому же предпочитал получать удовольствие от жизни. Не думаю, что тот образ жизни, которая вела Селин де Грамон, прельщал меня. Стань она моей супругой, я непременно увёз её в Париж, подальше от этих виноградных полей и винных бочек. Но в те месяцы своего вдовства в кругу хороших друзей я на некоторое время увлекся виноделием и намеревался в серьёз и надолго заняться винокурением. Проблема заключалась в том, что это было всё мило и степенно. Мой дух жаждал действий и желания находиться в эпицентре политических событий. Поэтому едва закончился официальный траур, я, оставив Луизу здесь, вернулся в Париж ко двору Его Величества.
Думаю, что не стоит описывать последующие годы моей жизни, ибо она протекала у всех на виду. Полагаю, немало моих современников оставили свои мемуары, в которых я представлен в разных тонах. Не мне их судить, а уж себя тем более. У меня были взлёты и падения, радости и горечи. В целом я получил богатую жизнь, полную ярких моментов. Однако, годы благоденствия не могут длиться вечно, и химера революции смела и растерзала всё то, что я с таким упорным трудом, не без интриг добился в жизни. Но кое-что у меня осталось. Семья.
Как известно я женился во второй раз на мадмуазель Маргарите де Монбретон. Новая баронесса де Сент-Эрмин родила мне несколько детей, из которых выжил мой наследник Анри. Признаться, я никогда не любил Маргариту, но старался, чтобы она и наши дети ни в чём не нуждались. Насколько это было возможно, я старался быть верен ей. Ведь она стала доброй мачехой для Луизы и вместе со мной любила отдыхать в нашем имении вдали от шумного Парижа. Вместе со мной она поддерживала дружеские отношения с маркизой Селин де Грамон и графом Эрманом де Полиньяком. Думаю, то странное происшествие, которое случилось со мной по дороге к герцогу де Фуа, заставило в час беды проявить свои лучшие качества. Да, в целом я остался самим собой: интриганом и авантюристом, но мог порой с некоторыми людьми быть самим собой. Однако, не буду продолжать столь жалостливую нотку, которая недостойна именитого сановника Его Величества. Не буду лить слёзы и сетовать на то, что отняли у меня эти революционеры. Сейчас я намерен отправить свою семью в безопасную Англию, а сам присоединюсь к контрреволюционным силам, которые задушат эту гидру революции. Но прежде позволю себе небольшую слабость: съезжу на озеро Уртен, по берегу которого я любил гулять вместе с Луизой и Анри, рассказывая им как сказку про несчастную любовь Элен и Антуана и своё приключение…

Франция. Наши дни. Историческая конференция.

- На этом обрываются воспоминания барона Филиппа де Сент-Эрмина, - произнёс докладчик, заканчивая своё сообщение. Но зал, полный участников конференции, посвященной историческим и видным деятелям эпохи правления короля Людовика XVI, молчал. Тогда докладчик продолжил свою речь. – Со слов потомков барона, он просил перед прощаньем со своей дочерью сжечь эти мемуары после того, как Луиза ознакомиться с ними. Он написал их по просьбе своей дочери, чтобы у неё было нечто дорогое на руках от отца, что она могла держать при себе. Но она не выполнила просьбу своего отца, особенно когда узнала, что он был схвачен в том своём поместье. Как известно, барон Филипп де Сент-Эрмин не оказал сопротивления и ввёл как всегда себя высокомерно и нагло. Мы знаем, как многие дворяне, барон Филипп де Сент-Эрмин закончил свой жизненный путь на плахе гильотины. Его вдова с детьми вернулась во Францию при Наполеоне, и сын Анри согласно амнистии 1802 года смог вернуть себе некоторое имущество отца в Париже и то аквитанское поместье. Барон Анри де Сент-Эрмин стал яростным сторонником французского императора и умер в битве при Бородино. Таким образом, в живых осталась только Луиза, которая стала единственной наследницей. Она в свою очередь вышла удачно замуж и …
- Нам это всё прекрасно известно, - заметил один из участников конференции. – Все мы прекрасно знаем, что барон Филипп де Сент-Эрмин был достаточно одиозной фигурой и политиком своего времени, есть косвенные факты, указывающие на то, что он был порой даже казнокрадом и по мемуарам некоторых дам высшего света не так уж был верен своей второй супруге…
- Полностью согласен, - пафосно заметил другой участник конференции. – Все мы знаем, что барон де Сент-Эрмин любил приукрашать действительность и сочинять сказки для своей пользы. Но позвольте узнать, где вы нашли эти мемуары барона сомнительного содержания? Это нелепица чистой воды…
- Один из сыновей Луизы унаследовал поместье барона на Мартинике, которое, не смотря на годы кровавой революции, всегда оставалось во владении де Сент-Эрминов. Он уехал туда и забрал с собой воспоминания деда. Внук барона наладил производно рома, в том числе знаменитую ромовую продукцию “Селин”. Внук барона де Сент – Эрмина назвал эту продукцию в честь женщины, которую глубоко почитали его дед и мать, - продолжил докладчик. – Недавно мне довелось встретиться с потомками барона, живущими на Мартинике. Один из них, сеньор Филипп, предоставил мне возможность ознакомиться с этими мемуарами. По словам сеньора Филиппа, они верят в то, что в этих воспоминаниях барон не врал. Сеньор Филипп с трудом дал согласие на то, чтобы ввести в научный оборот эти мемуары. Уж слишком личные, по его мнению, они вышли. Он заметил, что даже у его далекого прадеда-тезки, не смотря, на всю спорную и неоднозначную политическую деятельность могло быть в жизни что-то хорошее, имя которому Селин де Грамон…

Время шло, то замирая, то несясь безоглядно вперед, и каждый новый день ничем не отличался от предыдущего. Для Изабеллы несколько летних недель, минувших со встречи на берегу реки, слились в одну сплошную бесконечность. День ли, ночь - какая разница? Это всего лишь размытые грани реальности, в которой не было Стефана.
Графиня сама не заметила, как погрузилась в состояние отрешенности от происходивших вокруг событий. Она ходила, говорила, ела, пила, ложилась спать и просыпалась, как и всегда, рано утром, совершала ежедневные верховые прогулки, но пребывала не здесь. Изабелла опрометчиво позволяла своим мыслям надолго уноситься в мир, где хотя бы в воображении могла быть рядом с тем, кого...
Да, полюбила. Впервые в жизни она любила мужчину так, что, казалось, дышала только этим чувством.
Вспоминала его прикосновения, поцелуй, проникший в самое сердце, согревший его, как руки Стефана согревали ее озябшие ноги.
И надо же было такому случиться именно тогда, когда она уже смирилась со своим одиночеством. Ничего не ждала, ни на что не надеялась. Просто жила, и, стараясь быть хоть чем-то полезной, давала уроки испанского языка. Родная речь звучала словно чуждая, ведь главные слова, не выходившие из головы, были произнесены по-французски.
Стефан обещал, что даст знать о себе еще до исхода лета. Изабелла не хотела обещаний, но ждала и ругала себя за это ожидание. Храня внешнее спокойствие, ничем не выдавая себя, она со стороны наблюдала за историей возвращения из небытия молодого герцога Жизорского. Внутри же графиню терзала невыносимая тревога - а если он забыл о ней? Вернулся к привычной жизни и... забыл.
В самом деле, зачем она ему? Отнюдь не юная дважды вдова, вокруг которой, то затихая, то вновь оживая, вереницей ходили слухи. А он может... Нет, должен начать жизнь заново. Жениться на достойной девушке из хорошей семьи, завести детей.
Изабеллу охватывала невыносимая тоска каждый раз, когда она думала о том, что неспособна больше родить дитя. И, словно глумясь над ней, воображение, вместе с полузабытым обликом дочери, рисовало иллюзорный образ чудесного темноволосого мальчика, похожего на Стефана. Изабелла закрывала глаза и изо всех сил старалась сохранить это видение, проникнуться им, согреться, как чем-то подлинным и способным воплотиться в реальность.
...А тем временем происходило так много всего: Полиньяки и Грамоны перестали враждовать, более того, семьи породнились, а между маркизой и графом Эрманом возникло... особенное взаимопонимание. У семейств появился новый сосед - месье де Сент-Эрмин. Урожай винограда удался, дела на винокурнях шли отлично. И даже воды озера Уртен будто стали светлее и прозрачней.
Новые надежды, волнующие предчувствия витали в воздухе и смешивались со зрелыми, слегка тревожными ароматами надвигавшейся осени.