Линси Сэндс "Дьявол Нагорья"

Спасибо за главу!!!!
_________________

О, да тут поработала мама-филолог - интригующее заявление. Неужели придется не дожидаться, когда закончится перевод? Любопытство, оно знаете ли... и не на такое сподвигнет

Изабелла-Катя, Аня и многострадальная мама-филолог))), с почином!
Лиха беда начало!
Так держать!
Спасибо
_________________

Спасибо Москвичке за ценные замечания к первой главе! Они внесены в окончательный файл; пост отредактировать уже не могу. Кажется
Надеюсь, что на этой неделе мы вас порадуем следующей главкой. Т-Т-Т

Спасибо за главку!
_________________

Ах, таки придется ждать файл

 » Глава 2

Глава 2 (перевод - Изабелла, бета-ридинг - Нюрочек, вычитка - Москвичка)
Всем веселого чтения
---------------

— О! — Выдохнула Эвелинд, когда поняла, что снова стукнула мужчину раненой головой о землю.

Она и не помышляла ни о чем таком, но внезапно осознала, к какой части своего тела прижала его голову, пока искала рану. Сначала она просто замерла, ужаснувшись тому, что сделала, а когда он попытался заговорить, от места, где его рот соприкасался с ее грудью, начало распространяться странное покалывающее ощущение. Ощущение, которое вызывало ошеломляющее удовольствие. Так что, разумеется, она отпустила его голову. Всё, что настолько прекрасно, должно быть, жутко нехорошо.

Мужчина перекатился на бок, из-за чего его килт задрался, открывая великолепный вид на ноги от ступней почти до самых потаённых мест. Эвелинд заставила себя отвернуться от увлекательного зрелища и наклонилась вперед, чтобы осмотреть рану на его затылке. Он был шотландцем, но её это не волновало. Её отец дружил с несколькими шотландцами, в основном горцами, которых он повстречал при дворе или во время своих путешестий. На протяжении многих лет к ним часто приезжали гости из Шотландии, и, предположив, что этот мужчина один из них, Эвелинд ожидала, что он будет относиться к ней с тем же уважением и добротой, что и другие. Она давно поняла, что шотландцы совсем не те первобытные язычники, коими их считали.

Услышав, как мужчина ругается от боли, Эвелинд вновь сосредоточилась на его ране. На платье было много крови, но ещё больше её было на его волосах. И из-за крови и грязи, покрывающих рану, она не могла сказать, насколько та серьезна.

— С вами всё в порядке? — переведя взгляд на видимую сторону лица, озабоченно спросила она.
Лицо скривилось от боли, а доступный ее взору глаз крепко зажмурился. Стоя на коленях, Эвелинд слегка передвинулась и оглядела поляну, пытаясь придумать, что же делать дальше. Затем она спросила:
— Как думаете, вы сможете встать?
Ответом ей было ворчание. Неуверенная, означает сей звук «да» или «нет», она поднялась сама, затем наклонилась, чтобы взять его за руку и помочь встать.
— Давайте же, нужно позаботиться о вашей голове.
— Моя голова в порядке, — прорычал он, что прозвучало бы убедительнее, если бы он до сих пор не кривился от боли.

Слова с грассирующим «р» (1) напомнили, что перед ней – шотландец. Наклонившись к нему снова, Эвелинд с волнением спросила:
— Вы знаете Дьявола из Доннаки?

По тому, как он внезапно замер, можно было догадаться, что он, по крайней мере, узнал имя, хотя оно было известно многим. Этим именем родители по всей Англии и Шотландии пугали своих детей, чтобы те хорошо себя вели. «Будешь плохо себя вести, за тобой придёт Дьявол из Доннаки», – часто повторяли матери и няньки, предостерегая своих отпрысков и подопечных.

Когда мужчина попытался сесть, Эвелинд подвинулась, освобождая ему место. Однако, к её большому неудовольствию, он не ответил на её вопрос, а только уставился на нее с непроницаемым выражением лица.
— Так вы знаете его? — раздраженно повторила она.
— Ага. Я — Дункан, — наконец ответил он.

Эвелинд нахмурилась, неуверенная, что бы это могло означать. Дункан — это его имя или титул? Она подозревала, что всё-таки титул. Интересно, были ли эти Дунканы соседями клана Доннаки? Она открыла рот, чтобы задать вопрос, но затем решила, что это неважно. Что было важно, так это то, что мужчина знал дьявола, за которого ей суждено выйти замуж.

— Он так жесток, как о нем говорят? Это же неправда, верно? — с надеждой спросила она. — Просто слухи, так ведь? Сказки, которые рассказываются у очага, а потом они разрастаются до невероятных размеров. Уверена, он будет хорошим мужем. Ну правда, он не может быть более жесток, чем Эдда. Не может ведь, да?

Мужчина не отвечал ни на один из её вопросов, что Эвелинд посчитала страшно невежливым. Затем она увидела красный ручеек, сбегающий по его шее, и вспомнила о ране. Действительно, не очень-то хорошо с её стороны сидеть здесь и докучать человеку вопросами, когда он ранен.
— Вы истекаете кровью, — с беспокойством сказала она. Потянувшись, он пощупал затылок, и Эвелинд увидела, как в его глазах отразилась боль, которую вызвало даже такое осторожное прикосновение.
Схватив безнадежно испорченное платье, она встала и осмотрелась. К её большому облегчению, он свалился с лошади на той стороне луга, которая ближе всего подходила к реке. В тот момент, когда их лошади встали на дыбы, она не заметила, где именно они находились — слишком была поглощена попыткой удержаться в седле, а затем, больше волнуясь о его состоянии, чем о чем-либо ещё, она поторопилась спешиться и кинуться к нему и опять же не осмотрелась. К счастью, чтобы выйти к воде, им просто придется пройти через небольшую группку деревьев.
Повернувшись к лежащему на земле мужчине, она протянула руку:
— Пойдемте. Надо позаботиться о вашей ране.
Он заметил её протянутую руку, но поднялся сам.
«Мужчины такие гордые», — раздраженно покачав головой, подумала Эвелинд.
— Подождите здесь, я отыщу наших коней, — велела она.

Обе лошади отошли на добрых двести футов (около 61 м - прим.пер.). Её кобылка спокойно стояла и старательно не обращала внимания на другую лошадь, которая толкалась носом ей в бок.
Эвелинд сделала лишь шаг в направлении к ним, когда пронзительный свист заставил её остановиться. С широко раскрытыми глазами она обернулась к Дункану и задохнулась от удивления, когда он схватил её за руку, так как его конь неожиданно подлетел к ним и, гордо тряхнув головой, остановился рядом.
Эвелинд смотрела, как Дункан бормочет четвероногому другу нежные слова похвалы и проводит рукой по его шее. Затем она отвернулась и направилась за своей кобылкой.
— Сразу за деревьями течет река, — объявила она, вернувшись с Леди. — Мы промоем вашу рану, и тогда я смогу определить, насколько она серьезна.
— Я в порядке, — пробормотал Дункан, но последовал за ней, когда она прошла вместе с лошадью мимо него к деревьям.
— Раны на голове коварны, сэр, — твёрдо произнесла Эвелинд, ведя его на поляну у кромки реки. — Её надо промыть и обработать. И какое-то время вам придется быть осторожным — во время сна и всякое такое. После падения вы потеряли сознание.
— Я в порядке, — снова зарычал он.
— Это уж мне судить, — отпустив поводья Леди и шагнув к краю воды, заявила она.

Оказавшись на месте, Эвелинд опустилась на колени, нашла чистый участок на подоле платья и опустила его в воду. Она надеялась, что ветер высушит платье, поэтому-то и ездила взад и вперед, держа его над головой. Возможно, из этого что-нибудь и вышло бы, если бы они устроили с Леди ещё один захватывающий дух заезд, но Эвелинд не хотела, чтобы её видели разъезжающей по лесам д’Омсбери в одной сорочке. Луг был окружен деревьями, и она надеялась высушить платье, не попавшись никому на глаза. Очевидно, её план сработал не так уж хорошо. Её заметили, напугали так, что она свалилась с лошади, а платье так и не высохло.

Поморщившись, Эвелинд встала с мокрым по подолу платьем в руках. Обернувшись в поисках Дункана, она застыла и в изумлении увидела, что он, сняв сапоги, стоит по колено в воде, наклонившись вперед и подставив голову под струи водопада.

— Вот неугомонный! — пробормотала Эвелинд, сожалея, что сама не додумалась до этого, а теперь юбка ее платья снова промокла. Со вздохом она разложила платье сушиться на валуне, на котором сидела ранее, пересекла полянку и встала на берегу рядом с тем местом, где он стоял под водопадом, смывая кровь.
— Давайте-ка покажите мне, — приказала она, когда он выпрямился, откинул волосы с лица и начал выходить из воды.
Услышав ее требовательный голос, мужчина поднял бровь, но остановился около неё и повернулся спиной. Эвелинд уставилась на его широкую спину и закатила глаза. Он был почти на фут выше неё. Она не могла ничего рассмотреть.
— Так, вам нужно сесть.
Взяв Дункана за руку, она потянула его к поваленному стволу дерева, лежащему на краю полянки. Эвелинд заставила его сесть, затем встала между его колен и, обхватив его голову руками, наклонила вперед так, чтобы открылся затылок. После смерти матери Эвелинд взяла на себя заботу о раненых и больных, Милдред помогала ей в этом. Став новой леди д’Омсбери, Эдда не стала утруждать себя этой работой, так что Эвелинд продолжила лечить людей и вскоре привыкла командовать взрослыми воинами как малыми детьми. И если говорить честно, то, судя по её опыту, именно так мужчины себя и вели, когда бывали ранены или больны. Захворав, они становились хуже любого ребенка.

— Хм, — рассматривая ссадину, пробормотала она. Та всё ещё кровоточила, но раны на голове обычно сильно кровоточили, а эта в действительности была скорее небольшой царапиной, чем глубоким порезом. — Выглядит не так уж плохо.
— Я же сказал, что в порядке, — поднимая голову, громко заявил Дункан.
— Вы потеряли сознание, сэр, — раздраженно ответила она. — Дайте посмотреть на ваши глаза.

Он поднял лицо, и Эвелинд сжала руками его щеки, медленно переводя взгляд с одного глаза на другой. С ее точки зрения они были совершенно нормальны. И даже более того. Они были прекрасны: большие и такого насыщенного карего цвета, что казались почти черными. Обрамляли их длинные черные ресницы. Лицо же было как будто изрезано острыми линиями, нос, прямой, как стрела, а его губы...

Глаза Эвелинд задержались на них, отмечая, что его верхняя губа была тонкой, нижняя — полной и выглядела такой невероятно мягкой на ощупь. Не успев понять, что именно она делает, она из любопытства провела большим пальцем по пухлой нижней губе, обнаружив, что та и правда была мягкой. А затем Эвелинд осознала, что только что натворила. Она почувствовала, как внезапный румянец заливает лицо, и резко отпустила его голову.

— Там была грязь, — солгала она, пытаясь в то же время отойти. Но его ноги немедленно сомкнулись с обеих сторон Эвелинд. Поняв, что оказалась поймана между его коленями, она впервые за всё это время забеспокоилась. Но не испугалась, определенно нет. По какой-то причине она была уверена, что ей нечего бояться этого мужчину. Но всё-таки его действия заставили её занервничать.
Она открыла было рот, чтобы попросить освободить её, но тут его руки поднялись, обхватили её бедра, и от боли она втянула воздух сквозь зубы. Его хватка тут же ослабла, но он не отпустил её. Вместо этого, продолжая удерживать Эвелинд на месте, он опустил взгляд на то место, которого коснулся, и нахмурился.

— Ты тоже пострадала при падении, — издал он рассерженный рык. — У тебя синяк на бедре.
Когда его взгляд прошелся по ее боку снизу вверх, а рука, скользнув следом, остановилась чуть ниже левой груди, Эвелинд закусила губу и попыталась притвориться, что находится где-нибудь ещё, но только не здесь. От этого его движения ее кожу начало удивительным образом покалывать.
— И здесь.
Она посмотрела в смятении вниз. Синяки на ней появились от падения в воду, но он никак не мог увидеть их сквозь сорочку...

Все мысли вылетели у нее из головы, когда Эвелинд поняла, что её всё ещё влажная сорочка была почти прозрачной. Сквозь прилипшую ткань она могла ясно различить несколько темных пятен. Один большой неровный по цвету синяк на бедре, ещё даже больший синяк на ребрах, но остальные… остальные никак не были синяками. Её темнеющие соски отчетливо виднелись сквозь сорочку, и темно-золотой кустик, венчавший соединение бедер, выделялся на бледной коже.
Эвелинд задохнулась от ужаса, но прежде чем она смогла отпрянуть и прикрыться, он схватил её за руку.
— И здесь.

Она растерянно опустила взгляд на руку, которую он немного передвинул. Эвелинд видела все эти синяки, которые возникли вследствие падения в реку, а не с лошади, как он полагал. И в данный момент её больше волновали другие проблемы. Например, то, что она стояла перед ним почти обнаженная. Когда он придвинулся чуть ближе, стремясь получше осмотреть её плечо, Эвелинд задохнулась от испуга. Сквозь мокрую сорочку его дыхание на её холодном соске казалось таким горячим и сладким! И действие этого было просто ошеломляющим.

Задержав дыхание, Эвелинд стояла совершенно неподвижно, пока Дункан осматривал её раны. Для этого ему потребовалось исключительно много времени, гораздо больше, чем для осмотра других ушибов. И в течение всего осмотра он делал вдохи и выдохи, овевая своим теплым дыханием дрожащий сосок. Каждый раз, когда он так делал, легкая странная дрожь пробегала по ее телу. Затем он неожиданно поднял руку, чтобы провести пальцем по цветному пятну на руке девушки, и его запястье задело её сосок сквозь мокрую одежду.

Эвелинд была уверена, что это случайность, и он даже не заметил, но это прикосновение сказалось на ней поразительным образом. Когда неведанное ранее удовольствие охватило ее, она закрыла глаза, раздираемая с одной стороны желанием отодвинуться, а с другой — остаться на месте и продолжить наслаждаться удивительными ощущениями, которые он в ней вызывал. Когда он наконец-то освободил её руку и разжал ноги, она открыла глаза и обнаружила, что он встал. Прежде чем Эвелинд успела прийти в себя и пойти за платьем, чтобы надеть его и прикрыться, он одной рукой взял её голову и, приподняв лицо, легко покружил пальцем по левой стороне её челюсти.

— И ещё один тут, — недовольно проворчал он.
— О! — выдохнула Эвелинд, когда его палец проследовал по краю кровоподтека мимо уголка губ. Этот синяк тоже появился после падения в реку, но, пока его палец кружил по её коже, она, казалось, даже не могла пошевелить языком, чтобы сказать это.
— У тебя красивые глаза, девонька, — пробормотал он, теперь уже больше глядя в ее глаза, чем на ушиб, который очерчивал пальцем.
— Как и у тебя, — не успев подумать, прошептала Эвелинд.

Улыбка изогнула уголок его губ прямо перед тем, как его рот накрыл её.

Эвелинд застыла от неожиданной ласки. Его мягкие и в то же время твердые губы целовали её, но целовать её было совершенно неподобающе. Она уже собиралась это сказать, как что-то толкнулось ей в губы. Эвелинд попыталась отодвинуться, но его рука на её затылке не дала ей этого сделать. И вдруг она почувствовала, как в её рот вторгся его язык.

Первым ее побуждением было оттолкнуть мужчину, но затем его язык потерся о её, и Эвелинд вновь затихла. Ласка оказалась удивительно приятной. Она обнаружила, что скорее держится за его руку, чем отталкивает её, и когда легкий вздох скользнул с её губ в его рот, глаза Эвелинд закрылись,

Никто никогда не целовал Эвелинд. Никто бы и не осмелился. Она никогда не покидала д’Омсбери и, как дочери лорда, ей не позволялось кокетничать с рыцарями и слугами замка. Для неё такое было внове, и она не могла понять, нравится ей всё это дело с поцелуями или нет. Опыт ей показался интересным, к тому же прикосновения вызывали лёгкое возбуждение, но слабое и значительно омрачаемое её смущением. И Эвелинд не была ужасно разочарована, когда Дункан прервал поцелуй. Но, вопреки ожиданиям он не отпустил её. Вместо этого его рот переместился на её непострадавшую щёку.

— Сэр, — пролепетала Эвелинд, подумав, что сейчас самое время представиться и сказать ему, чтобы он остановился. Она не боялась, что он не послушается её. Стоит ей только сказать, что она обручена с Дьяволом из Доннаки, как он, вероятно, сам оттолкнет её. Все боялись Дьявола, подумала Эвелинд, затем снова затихла, когда он начал целовать её шею.

Она затаила дыхание от охватившего её сильнейшего волнения. Эвелинд поняла, что её глаза вновь сомкнулись, и удивлённый шёпот удовольствия сорвался с губ. Она склонила голову, чтобы ему было удобнее, и даже пододвинулась к мужчине чуть ближе, её ладони теперь обхватывали его руки, притягивая его к себе вместо того, чтобы оттолкнуть. Губы Дункана двинулись к её ушку, и девичье тело затрепетало от неведомых ранее ощущений. Задержавшись на этом местечке, он ласкал его до тех пор, пока Эвелинд не обнаружила, что стоит на цыпочках в кольце его рук, задыхаясь и постанывая.

Рот мужчины наконец-то вернулся к её губам, и на этот раз она не осталась безучастной. Эвелинд поцеловала его в ответ, и теперь ее язычок состязался с его. Отпустив её голову, руки Дункана начали движение, скользнув вниз по спине, пока не достигли ягодиц. Обхватив ее за попку, он приподнял Эвелинд и прижал к себе.

Когда его твердая плоть прижалась к ее бедрам сквозь одежду, у Эвелинд вырвался стон, поглощенный его ртом. От этого прикосновения новое, острое возбуждение охватило всё её тело, и она поняла, что непроизвольно двигает бедрами и крепче обнимает его за шею, в попытке прижаться ещё теснее.

Когда он неожиданно прервал поцелуй, Эвелинд застонала от разочарования, но затем Дункан, вновь усевшись на поваленное дерево, потянул её к себе на колени, и часть её здравого смысла вернулась.
— О, нет, сэр! Нам не следует этого делать. Я обручена с Дьяволом из Доннаки.
Эвелинд ожидала, что её слова тотчас же остановят мужчину, но он лишь пробормотал:
— Я — Дункан, и я получу поцелуй.

Его губы вновь прижались к её рту, и Эвелинд оставила свои вялые попытки сопротивляться. «Из-за одного поцелуя ничего не будет», — думала она, когда его язык опять скользнул в её ротик, возрождая в ней возбуждение. По крайней мере, у неё останутся эти воспоминания, которые будут согревать её на холодном супружеском ложе, думала она, а затем у неё спутались мысли — и Эвелинд перестала думать и целиком отдалась поцелую.

Сидеть у него на коленях было гораздо лучше. Он окружал ее со всех сторон, укутывал как в кокон своими твердыми коленями, теплой грудью и обнимающими руками. Откинувшись на его руку, она осторожно, пытаясь не задеть рану на затылке, обняла его за шею и принялась увлеченно целовать в ответ. Когда его руки скользнули ей на спину, Эвелинд, задрожав, прижалась к нему, а затем тяжело задышала и выгнулась, когда рука Дункана обхватила одну грудь сквозь мокрую сорочку. Он начал ласкать округлую сферу, и Эвелинд, сжав в одной руке ткань его пледа, застонала в его рот и вцепилась в него изо всех сил другой рукой. Её захлестнули новые ощущения.

Палец Дункана коснулся возбужденного соска сквозь мокрую сорочку, и по телу Эвелинд прокатились волны удовольствия. Она не смогла удержаться и начала извиваться на его коленях. Её бедра двигались по собственному желанию, ягодицы прижимались к его твердой плоти.

Казалось, Дункана её движения привели в неистовство, его поцелуй тотчас же стал более требовательным. Рука на её спине поднялась к голове, чтобы наклонить её сначала в одну сторону, потом в другую, а пальцы на груди сжались и начали пощипывать сосок сквозь быстро высыхающую ткань.

В этот раз, когда его рот снова переместился к её ушку, Эвелинд повернула голову, облегчая ему продвижение. От его ласк в этом местечке девушка вскоре стала задыхаться и стонать. Осознавая только, что её ногти всё сильнее впиваются в мужские плечи, она едва заметила, как он слегка откинул её на свою руку так, чтобы его рот мог спуститься вниз по шее. Его рука до сих пор творила волшебство, поглаживая то одну грудь, то другую, и всё это, вместе с губами, ласкающими кожу горла, вызвало у нее один долгий, казавшимся нескончаемым стон. К тому времени, как он достиг весьма чувствительной кожи ключицы, она превратилась в средоточение возбуждения и жидкий огонь, разлившийся внизу живота, заставлял её беспрестанно ёрзать на его коленях.

Всецело поглощенная происходящим, Эвелинд заметила, что Дункан, спустив сорочку, обнажил одну грудь, только тогда, когда его губы вдруг покинули её ключицу и сомкнулись на соске.

От удивления и возбуждения она вскрикнула и принялась лихорадочно дергать его плед, пока он сосал и тянул сосок, снова и снова лаская его языком.

Эвелинд знала, что ей не следовало позволять ему такие вольности. Она обручена с другим. Но даже если бы это было не так, она ведь незамужняя девица, она не должна разрешать такое... но это было так прекрасно. И ведь правда, уж если её выдадут замуж за Дьявола из Доннаки и оставят увядать в страданиях — а, может быть, даже погибнуть от его побоев — то позволить себе минутное удовольствие от одного-двух поцелуев, это не такой уж и грех, верно?

Кроме того, это было самое изумительное, что ей довелось испытать за всю свою жизнь. Эвелинд никогда не чувствовала себя такой... живой. Она была охвачена огнем страсти, о существовании которой никогда даже не подозревала; её тело, неосознанно отвечая на его ласки, само прижималось к нему, терлось о него, стремясь к чему-то, чего она не понимала.

Возбуждение, что он в ней вызывал, казалось, жило своей жизнью, оно всё росло и росло, пока Эвелинд уже не могла вынести этого. И только тогда Дункан, лизнув сосок в последний раз, позволил ему выскользнуть изо рта, и, подняв голову, вновь прижался к ее губам. Их предыдущий страстный и требовательный поцелуй не шел ни в какое сравнение с этим. Дункан действовал языком как оружием, пронзая её рот, как пронзают мечом соперника. Эвелинд приветствовала и парировала его удары.

Вновь обхватив рукой её грудь, он сжал её, а его большой палец заскользил по чувствительной вершинке. Эвелинд застонала и сжала бедра, ощутив полыхавший внутри огонь.

Когда он отпустил её грудь, девушку охватило острое чувство разочарования. Которое, однако, превратилось в страх, когда она почувствовала, что его рука двинулась по ее ноге вверх, приподнимая подол сорочки. Эвелинд вскрикнула в его рот и тут же начала сопротивляться. Она даже в мыслях не допускала, что всё может зайти настолько далеко.

Она, должно быть, захватила его врасплох, потому как он мог бы удержать её, если бы захотел — Эвелинд была уверена в этом — но не стал. Он тотчас убрал обе руки, и она быстро соскочила с мужских коленей, умудрившись упасть на землю у его ног.

Дункан немедленно потянулся к ней, но Эвелинд отползла назад, стремясь не дать ему себя коснуться, затем поднялась на ноги и бросилась за своим мокрым платьем. Она знала, что он следит за ней, и опасалась, как бы он не попытался вновь схватить ее. Поэтому, не останавливаясь, двигалась кругами по поляне, боролась с платьем, пытаясь натянуть его через голову, и одновременно беспокойно лепетала, пользуясь тем, что он не мог дотянуться до неё.

— Умоляю, сэр, вы должны остановиться. Мне не следовало разрешать даже один поцелуй. Я обещана Дьяволу из Доннаки. Говорят, у него мерзкий характер и...

Задохнувшись от неожиданности, она замолчала, когда он поймал её сзади и повернул лицом к себе. Дункан, однако, не мог поцеловать её: непокорное мокрое платье застряло на голове. Эвелинд ожидала, что он сорвет его и продолжит осыпать её поцелуями. Вместо этого он дернул платье вниз, помогая надеть. Кажется, упоминание о её суженом всё-таки остановило его.
Успокоившись, что он не будет искушать её и ввергать в ещё больший грех, Эвелинд, как только появилось её лицо, радостно ему улыбнулась и сказала:
— Спасибо.

Дункан закончил расправлять её платье, затем выпрямился и пристально посмотрел на нее.

Эвелинд ответила ему таким же пристальным взглядом, пытаясь запомнить черты его лица, чтобы в течение грядущих долгих несчатных лет супружества вспоминать их и наслаждаться ими. Она не сомневалась, что, как только выйдет замуж за Дьявола из Доннаки, лицо Дункана будет единственным светлым пятном в её жизни. Она была уверена, что лучше всего запомнит его глаза. Они говорили о его чувствах. И сейчас они полыхали точно таким же голодным огнем, какой, как она подозревала, отражался в её собственных глазах. Это просто сумасшествие, она же не знает этого мужчину! Но, по правде говоря, сейчас ей хотелось только одного — забыть обо всём, сорвать платье и сорочку и позволить ему вновь целовал её. Она хотела, чтобы его руки скользили по её телу, разжигая внутри яростный огонь, как он делал это чуть раньше. До сегодняшнего дня Эвелинд не испытывала подобных чувств и полагала, что, став женой Дьвола из Доннаки, никогда больше и не испытает.

Очевидно, Дункана обуревали те же желания, потому что его голова начала наклоняться, а губы устремились к её рту. Но Эвелинд поспешно отступила.
— Нет. Умоляю вас, сэр Дункан. Больше не надо.
Нахмурившись, он заколебался, словно был смущен её отказом.
— Тебе по нраву мои поцелуи. Не отрицай. Я знаю, это так.
— Ну да, — печально признала она. — И я бы многим пожертвовала ради них, но не твоей жизнью. Если Дьявол из Доннаки такой, как о нем говорят, то, узнав о нашем поцелуе, он наверняка убьет тебя. Я не допущу, чтобы ты погиб из-за того, что станет прекрасным воспоминанием и, без сомнения, поможет мне пережить бесчисленное множество ужасных ночей на супружеском ложе.

При этих словах он моргнул, а затем покачал головой:
— Девушка, я — Дункан.
— Дункан, — мягко повторила она. — Я никогда не забуду твое имя.
Закатив от раздражения глаза, он объяснил:
— Дункан — это имя моего клана, а я — Каллен... Дункан, — сказал он многозначительно.
— Каллен, — прошептала Эвелинд, думая, что это имя намного красивее Дункана.
Хмурясь, он сказал:
— Дункан по-гэльски Доннаки.

Эвелинд широко раскрыла глаза от охватившего её ужаса. Это просто кошмар, самое худшее, что только можно представить. Если он принадлежит к клану её будущего мужа, значит, она, несомненно, будет часто его видеть. Он будет там изо дня в день — соблазн, которому ей предстоит сопротивляться ради них обоих. От этого будут зависеть сами их жизни.

— О, это ужасно, — представляя предстоящие ей годы мучений, выдохнула она. — Ты — родственник моего суженого.
— Нет, — сказал он недовольно. — Я — твой суженый.

---------------
Примечания:
1. Шотландцы не глотают r в конце или середине слова (bar, car, letter, hard, smart), а наоборот отчетливо произносят его.

Спасибо огромное за продолжение
_________________

Изабелла, Нюрочек, Москвичка, спасибо за продолжение!!!!

И за пожелания спасибо))))

Спасибо большое!!! Очень захватывающее начало.

Изабелла, Нюрочек, Москвичка, спасибо за новую главу.
Перевод замечательно передает смешные моменты. Прям луч света.
Хороший, однако, способ познакомиться -- взаимно претерпеть и поиграть в докторов. А уж до чего действенные лечебные процедуры... Где болит? Давай поцелую. Вот рецепт из глубины веков.

Спасибо!!!

Большое спасибо за чудесную главу!
_________________

Изабелла, Нюрочек, Москвичка, огромное спасибо за продолжение.
_________________

Изабелла, Нюрочек, Москвичка-БОЛЬШОЕ СПАСИБО,прочитала с наслаждением!!
_________________