Неделя в городке на Диком Западе

Юджин опустился на колени рядом с Келли, взял ее за абсолютно безжизненную руку, и посмотрев в глаза, поймал ее абсолютно потухший взгляд. Она сама вся как-то сжалась и потухла, будто из нее вынули жизненный стержень Юджину стало страшно от того, что он мог стать причиной такого превращения Келли. Медленно подбирая слова, он заговорил.
- Келли, душа моя, ты не дослушала, когда утром выскочила из моей комнаты. Я не успел сказать, понятие нравится не может полностью показать мое отношение к тебе, то, что я испытываю, это иное чувство, я .... люблю тебя. - С трудом выговорив эти слова, Юджин опустил голову, ему больно было смотреть в безжизненные глаза Келли и одновременно страшно было увидеть в них свой приговор. Помолчав минуту, он заговорил вновь, - я понял это еще на плато, когда мы встретили рассвет. И испугался. Прости меня. Я просил тебя довериться мне, а сам лишил тебя своего доверия, не поверил, что ты можешь быть ко мне неравнодушна. Еще я страшно стеснялся своих татуировок, твой отец сказал вчера, что это ерунда, это добавит мне в твоих глазах оригинальности, но когда ты сегодня сказала, что ожидала татуировок от кого угодно, но не от меня, я решил, что тебе будет противно их видеть, - Юджин еще ниже наклонил голову и продолжил, - а сегодня, читая газету, я увидел объявление о поклонниках, и в моей душе шевельнулась робкая надежда на то, что я тебе не совсем безразличен. Келли, душа моя, ответь мне, это... так?

Келли долго молчала, переваривая услышанное. От признания в любви её сердце встрепенулось, но разум отказывался вот так просто, после всех мучений в это поверить. К тому же дальнейшие слова учёного добавляли масла в огонь, и девушка вновь начала понемногу закипать, не вскакивая и не крича от возмущения лишь благодаря недавнему опустошению чувств, до сих пор не полностью вернувшихся обратно.

- Значит, всё это, эти безумные день и ночь просто потому, что вы чего-то испугались? И считали, что меня отпугнут какие-то татуировки? - Она повернула к нему голову, зло щуря глаза. - И вы не верили мне, что я могу к вам кое-что испытывать, когда я была рядом с вами почти всё время? И за это время вы о мне ничего не поняли? Зато поверили какой-то газетёнке, которая всегда врёт и сама же сочиняет сплетни! - Последний факт её особенно взбесил. Газета, надо же. Её чувств он не понял, а на газету сразу повёлся.
- Ну, знаете ли, Юджин, - она намеренно не использовала дотоле предпочитаемое ею имя Калеб, - я сильно сомневаюсь, что вот это - любовь!

Где-то глубоко, очень глубоко шевелилась мысль, что зря всё это она сейчас говорит, что нужно остановится и подумать, и попытаться понять его объяснения и чувства, но прошедшие сутки волнений, тревог и отчаянья не позволяли этого сделать. Неосознанно, но ей хотелось отомстить, заставить и его помучиться, хоть вполовину так, как она. Ну или на треть...

Келли упрямо поджала губы, и попросила:
- Возвращайтесь в город. Мне нужно ещё побыть одной.

- Келли, душа моя, не злись, послушай. Я не чего-то испугался. Я видел, как люди цивилизованные реагируют на мои татуировки, и мужчины, и женщины. И мужчины и женщины. Последним они просто противны, и я не мог, да, можете обвинить меня в трусости и малодушии, но я не решился, просто не решился. И Вам я верю - Юджин переходил то на ты, то на Вы, - я не верю себе, я смотрел на Вас, и надежда зажигалась в моем сердце, смотрела на окружающих Вас мужчин и на себя, и она гасла.

- Да я и сам не знаю, я еще никого никогда не любил до этого, но мне хочется постоянно видеть Вас, говорить с Вами и молчать, Вы удивительно молчите, так выразительно, - Юджин невольно улыбнулся, вспомнив все их совместные поездки, - встречать с Вами рассветы и провожать закаты, целовать и обнимать Вас всегда и везде - Ваши губы пахнут мятой, а волосы - солнцем, они и похожи на него цветом, и Вы сами - маленькое яркое солнышко в моей жизни.

- Хорошо, как скажете, я не буду докучать Вам, но здесь не оставлю. Нехорошо девушке одной оставаться в горах, тем более, уже вечереет. Давайте вернемся в город, и там вы сможете побыть в одиночестве в своей комнате. Я Вас не потревожу.

Холли проснулась от непонятного чувства. Что-то было не так, но она не могла понять что...
Девушка пошевелилась... и обнаружила, что рука ее обнимает полуобнаженного мужчину. "Гейб! - вспомнила она. - Я в доме у Гейба!" И тут воспоминания о вчерашнем вечере захлестнули ее - она вспомнила, как пошла его искать, нашла, как он от нее отвернулся, а потом целовал у стен салуна... а потом отвез в свой дом, а потом... *От дальнейших воспоминаний она покраснела*
Неужели все это было взаправду? И поцелуи, и признания... Он что-то говорил про то, что хотел бы на ней жениться... неужели это тоже правда?

Она с интересом стала рассматривать спящего рядом с ней мужчину. Господи! Как давно уже она его любила, сколько мечтала о подобном моменте - чтобы они просыпались в одной постели...

Ей захотелось убедиться, что все это не сон, что он правда лежит рядом, и она осторожно протянула руку, чтобы коснуться его лица... но на полпути остановилась, не смея тревожить его сон. "Ему надо отдохнуть, он ранен!" - говорила она себе, изнемогая от желания прижаться к его обнаженному телу, почувствовать его тепло, его руки, обнимающие ее, его губы, в нежности которых ей удалось вчера не раз убедиться...

Опасаясь, что не сможет пролежать с ним рядом еще хоть минуту и не коснуться его, она тихонечко выбралась из-под одеяла и, натянув на себя вчерашнюю одежду, отправилась погулять по дому...

Выйдя из спальни, Холли оказалась в довольно просторном коридоре. Не зная куда идти, она решила заглянуть в первую попавшуюся дверь - это оказался рабочий кабинет. В углу у окна стоял массивный стол, а рядом, на стеллажах, лежали вперемешку книги и папки. На левой стене висела огромная голова медведя - очевидно, какой-то охотничий трофей. "Как много мне предстоит еще о нем узнать..." - подумала она, осторожно дотрагиваясь до жесткой шерсти чучела.

Рассматривая обстановку, Холли подошла к столу. На нем лежали какие-то бумаги, моток веревки, ковбойская шляпа... Она осторожно подняла ее, чтобы рассмотреть поближе и обнаружила лежащие под ней наручники...

Слова Юджина бальзамом капали на раненое сердце девушки, хотя ей и было трудно поверить, что всё это произошло из-за такой ерунды, как те татуировки и банальной мужской неуверенности учёного в себе. А ведь она уже и не помнила, что там у него было нарисовано на груди. Позже, к этому я вернусь позже, напомнила она сама себе. Упрямство и остатки злости мешали ей смягчиться и упасть в его объятья с ответным признанием.


Келли обречённо вздохнула, понимая, что он ведь действительно сейчас без неё не уедет. Джентльмен и защитник, чтоб его...

Она встала и направилась к своей лошади.

Гейб проспал практически весь день. Видимо, ранение было более серьёзным, чем он предполагал, а может дело было в снах, которые ему снились...
Главной героиней этих снов была одна очаровательная гордая мисс, которая, как оказалось, давно была в него влюблена. Ему надо было быть более внимательным к окружающим, может, тогда, он не потерял бы столько времени. И сейчас, вместо того, чтобы валяться раненым в постели, они с мисс Руперт (будущей миссис Джонс!) занимались всеми теми вещами, которыми были наполнены его сны.
Джонс сам не ожидал, что е него могут быть такие вкусы. Однако же... Ему хотелось, нет, ему было просто необходимо, попробовать на вкус каждый дюйм её кожи, везде. Ему хотелось оставить следы на нежной гладкой коже, чтобы каждый видящий её мужчина, понимал, что она безраздельно принадлежит ему, и только ему! Чёрт побери! Ему хотелось сорвать с неё одежду, запереть в своё доме и заниматься с ней любовью везде, где только они смогут.
Да уж... Похоже, он становится одержимым этой девушкой.

Проснулся Джонс от того, что ощущение тепла, которое он испытывал всю ночь, вдруг исчезло. Он был в постели абсолютно один. Подушка ещё сохранила отпечаток головы Холли, толику её тепла и даже её нежный, невероятно соблазнительный запах. Однако, её самой нигде не было.
В голову тут же закрались подозрения. А что если она передумала? Сбежала, рассмотрев все его жуткие шрамы. Может, ей нужен галантный красивый муж, который бы, просыпаясь, целовал ей ручку, а не представлял, как будет медленно погружаться в её нежное тело, слушая её страстные стоны.

Гейб соскочил с кровати, лишь досадливо поморщившись на мгновенно отозвавшиеся болью раны. Не потрудившись надеть рубашку, как был, в одних брюках, он выбежал из комнаты. Если она встала недавно, то не могла уйти далеко. Он успеет её догнать. Он приложит все усилия, чтобы убедить девушку в том, что постарается быть для неё хорошим мужем.
Уже прокручивая в голове всё, что скажет ей при встрече, Гейб вдруг заметил, что дверь в его кабинет слегка приоткрыта.
Быстрым шагом он направился туда. Тихо войдя внутрь, шериф застыл от изумления. Прямо под чучелом жуткой медвежьей головы (которую ему в шутку подарили школьные приятели, и с которой он так и не смог расстаться) в пол-оборота к нему стояла Холли. Вытянув вперёд руку она удерживала навесу наручники, которые пристально рассматривала.
Всё, что он планировал ей сказать мигом вылетело из головы при виде этой картины. правда, освободившееся место тут же заняли картины всего того, что они могли бы проделать с помощью этих наручников.
Господи Боже, ему срочно нужно отпущение грехов! И раскаяние в своих нечестивых мыслях. Потому что, если он и дальше будет представлять Холли, прикованную наручниками к кровати, извивающуюся под ним, выкрикивающую её имя, со стекающими по телу капельками пота, то... ад ему обеспечен.
Хм, видимо, ад ему обеспечен в любом случае. Вся кровь, какая только была в его теле, устремилась к животу, а затем ещё ниже...
Охрипшим голосом, изо всех сил пытаясь отогнать от себя видение Холли прямо на этом столе с чёртовыми наручниками, Гейб тихо проговорил.
-Как спалось, дорогая?-В конце концов, он имеет полное право её так называть! Ведь имеет? Конечно, имеет! Он шериф или кто? Шериф! И наручники его! И он может их использовать по назначению! И по своему усмотрению! И стол тоже. И...

Так, старина... А не нужен ли тебе снова доктор? Видимо, лихорадка опять началась.

До города доехали в полном молчании. Келли пошла в салун, а Юджин остался на улице. Он долго ходил, думая, вспоминая, споря с самим собой и с Келли, при этом жестикулировал и размахивал руками. Потом решил все-таки подняться к себе, чтобы не выставлять свои чувства напоказ всему городу.

Холли едва не подскочила от неожиданности, услышав его хриплый голос. Наручники выпали у нее из рук и она поспешила нагнуться за ними, чтобы скрыть ту волну чувств, которую вызывал в ней его вид и голос.

Поднимаясь и стараясь не смотреть на него, она ответила:
- Хорошо... а тебе?

Келли сидела у себя, понемногу восстанавливая душевное равновесие, и вспоминая, что ей говорил Юджин. В какой-то момент она подошла к окну и заметила его внизу, на улице. Он метался то в одну, то в другую сторону и о чём-то разговаривал сам с собой. Слегка усмехнувшись его растрёпанному виду, она остановилась, пристально наблюдая за ним и вспоминая своё недолго общение с ним с того момента, как он оказался в их городе. Задумавшись, она не заметила, как он куда-то исчез. Этот факт её почему-то встревожил, и мысли вновь понеслись вскачь.

Что я делаю? - Задалась Келли вопросом. Он признался, что любит её. Любит, чёрт возьми! И говорил что-то такое красивое о ней. Ну, подумаешь, стеснялся этой своей татуировки, и не был уверен, что с ним ей будет лучше, чем с кем-то ещё. Ну и что? Она вон тоже всю прошлую ночь металась из крайности в крайность.
А если из-за её молчания он совсем в ней разуверится и уедет, так и не успев узнать правду?
Страх, что Юджина действительно может угораздить уехать, ради того, чтобы не мучить её, окончательно сломал все барьеры и Келли ринулась в его комнату, надеясь обнаружить его именно там, а не внизу, в салуне.

Так же, как и утром, опять решительно (решительно внешне, но с тайной неуверенностью внутри), она ворвалась в его комнату, закрыла за собой дверь и остановилась, прижавшись к ней спиной.

Юджин обернулся и вопросительно посмотрел на неё.

- Калеб, я не могу больше, - жалобно произнесла она, делая шаг вперёд. - Я люблю тебя.

За последние два дня город словно опустел, что Джека почти устраивало. Никто не мешал предаваться размышлениям и созерцанию, рассеянно наигрывая на пианино нехитрые баллады.
Вот и сейчас Джек задумчиво касался клавиш, а с крышки инструмента ему игриво подмигивал знакомый стаканчик с янтарной жидкостью.

_________________

Холли старалась не встречаться с ним взглядом. Гейб снова заподозрил неладное. Может, всё-таки, он ей неприятен. Но с другой стороны, она ведь всё ещё здесь. Никуда не убежала, пока он спал. А таких возможностей у неё была уйма.
Возможно, ему следует вести себя чуть более... В голове тут же возник образ обнажённой Холли на его рабочем столе. Ладно, пора с этим завязывать. Ситуация уже начинает выходить из-под его контроля. Всё это больше напоминало одержимость. Одержимость этой женщиной. Её голосом, её движениями, её запахом, каждым её действием...
Джонс понимал, что это не просто любовь. Это стремление сделать для неё всё. Всё, чтобы она была счастлива. Всё, чтобы принадлежала только ему одному.

Ну что же, они уже достаточно "намолчались", пора, наконец, сделать хоть что-то. И если, у мисс Руперт (почти-что-миссис-Джонс) остались ещё хоть какие-то сомнения по поводу их замужества, то он их постарается развеять. Ну, или сделает так, чтобы она будет просто вынуждена выйти за него замуж.

Сдвинувшись с места, Гейб не торопясь подошёл к Холли и заправил за ушко прядь её светлых волос. Почти касаясь своей грудью её груди, он наклонился к этому самому ушку и прошептал:
-Я хочу тебя...

Быть может, это слишком грубо? Не следует её так шокировать? Но, по крайней мере, это честно. Честно по отношению к ним обоим. Он уже не может выдерживать этот зуд в руках, от желания прикоснуться к ней, своей кожей ощутить её кожу, он не может больше выдерживать давление в паху, от желания быть в ней, как можно глубже...

Джонс провёл руками по её плечам и оттеснил к столу. его бёдра прижались к её животу. Плотно. Сильно. Он возбуждался лишь от одного прикосновения к ней. Лишь от одной мысли о ней... вместе с ним.

-Я хочу тебя...-Он снова повторил, но на этот раз решил высказаться до конца. - Хочу быть в тебе. Хочу пробовать на вкус твою кожу. Знаешь, мне хочется просто рассматривать тебя. - Что ты говоришь? Она же девственница! Приличная девушка! Но Джонс уже не мог остановиться. Он должен ей сказать всё. Почему-то он думал, что если скажет, то это непременно сбудет. Глупо и по-детски, но необходимо. - Мне очень хочется провести губами по твоим соскам, а затем языком... Медленно-медленно... И мне хочется смотреть, как ты на всё это реагируешь... Не молчи, Холли. Скажи же хоть что-нибудь...

- Келли, родная, - выдохнул Юджин, подхватывая девушку, - ты пришла. Господи.- Он схватил ее на руки и закружил по комнате, а потом вместе с ней сел в кресло у окна, не разжимая объятий, словно боялся, что Келли вскочит и убежит, или что это только его воображение.
- Душа моя, радость, солнышко, - он прижимал девушку к себе, целуя глаза, волосы, дорожки от слез на щеках. - Я никогда не обижу тебя, не дам пролиться не одной слезинке. Я меня сердце переворачивается, когда я вижу, как ты плачешь. - Юджин прижался к губам девушки, водя руками по ее спине бедрам. Потом осторожно начал целовать шею, спускаясь ниже к ее нежной груди. Рука осторожно обнажила плечо Келли, которое Юджин тут же поцеловал. Его очки запутались в ее волосах, и он отбросил их с нервным смешком. - Келли, Господи, Келли, душа моя, как я счастлив, скоро приедет сэр Томас, и наш корабль сможет отправиться в Англию. Капитан Дукс обвенчает нас прямо на борту. У него есть такое право. Я вчера просил у твоего отца разрешения жениться на тебе.

Пока он медленно подходил к ней, сердце ее начинало биться все сильнее, и в момент, когда он наконец ее коснулся, ей показалось, что оно просто выскочит у нее из груди.


Она понимала, что означают эти слова... точнее, примерно понимала. Но такую реакцию в ее теле они вызывали впервые... Ей безумно хотелось, чтобы он сделал то, что хотел... сделал, что бы это ни значило...


Она застонала и обхватила его за плечи, чтобы не упасть, и закрыла глаза, чтобы лучше чувствовать... чувствовать его прикосновения, его силу... Ей хотелось, чтобы он, как вчера целовал ее, хотелось чувствовать его руки на своем теле, хотелось... Ооо! Она не знала, чего именно ей хотелось, но хотелось так сильно, что она от этого едва не теряла сознание...


Как завороженная, она слушала все то, что он говорил, и чувствовала, что если он вот прям сейчас с ней все это не сделает, то, кажется, она может даже умереть...
- Я... я люблю тебя, Гейб... - срывающимся от волнения голосом прошептала она, надеясь, что все остальное он увидит в ее глазах, и желание, и страсть, и огонь, который казалось, охватил всю ее без остатка...

Ну наконец-то. Наконец-то у них что-то налаживается, мелькнуло в мыслях у Келли, когда, покружив по комнате, Юджин уселся с ней в кресло и приник к губам. Она с восторгом окунулась в его поцелуи, обхватив его за шею одной рукой, и блуждая второй в волосах. Его губы поползли ниже, и Келли выгнулась, откидывая назад голову и подставляя поцелуям шею. И куда подевалась его обычная нерешительность? Действовал он вполне решительно и смело.

- Да, да, - шептала она, отвечая не то на его слова, не то на его действия.
Фраза про Англию, корабль, и женитьбу попыталась встревожить её сознание, но, в лучших традициях, Келли решила подумать об этом завтра. Сейчас у неё было гораздо более приятное занятие.

Боже, она так смотрела на него... Если бы только понимала, что с ним делает её взгляд. Какие мысли рождаются в голове, какие чувства от испытывает. Желание обладать ею немедленно пересилило всё остальное. Прижав девушку к столу, Джонс приник губами к её рту.
И вновь ощутил этот потрясающий вкус свободы, свежести. Оказывается, он уже спел соскучиться по нему.
Его язык пробежал по нижней губке Холли, умоляя её шире приоткрыть рот. Кажется, девушка поняла его молчаливую мольбу, потому что в следующее же мгновение, её губы раздвинулись, пропуская язык шерифа глубже. Одновременно с этим, Джонс сильнее прижался бёдрами к её животу. Затем его язык начал медленно выходить из горячего влажного рта Холли. Бёдра подались назад.
Руки Джонса жили сами по себе. Хаотичными резкими движениями он расстёгивал блузку девушки, фактически разрывая её на части. под блузкой ничего не оказалось. Только её нежная грудь с напряжёнными твёрдыми сосками.
Джонс застонал. Этот звук эхом прокатился по комнате. С тихим вздохом Гейб начал спускаться поцелуями по шее девушки, слегка царапая её зубами. Его руки сомкнулись на талии Холли и приподняв девушку, он усадил её на стол. Теперь её грудь была возле его рта. Противиться искушению попробовать её уже не было сил, да и смысла тоже.
Джонс наклонил голову и осторожно прихватил зубами вершинку соска, затем прошёлся по нему языком. Он чуть отстранился, чтобы удобнее было стащить с Холли юбку. В следующее мгновение, когда она была уже полностью обнажена, Гейб снова наклонил голову. Пальцем он обвёл ореол на другой груди и с силой всосал сосок.
Она была невероятна. Опьяняла его. Доводила до безумия.
Джонс развёл в сторону её стройные ножки и провел пальцем по животу. Ему необходимо было прикоснуться к ней везде... Его пальцы опустились ещё ниже. Едва дотрагиваясь до нежной кожи, он осмелился спуститься ещё.
Лишь бы не напугать её... Если он испугает её, то будет проклинать себя за это. Его собственная боль сделалась уже непереносимой. Давление возрастало с каждой секундой.
И тут, как гром среди ясного неба, пришла мысль: ведь это её первый раз! Не на столе же, в самом деле, он должен лишать её невинности.
Джонс так резко отстранился от Холли, что едва не застонал. Едва сдерживаясь, он подхватил девушку на руки и пошёл в свою спальню.