Калейдоскоп историй

Маркиза София Арранз:

- Взаимно, сударыня, - улыбнулась леди София. - И вряд ли эта беседа будет единственной. Полагаю, у нас найдётся немало общих интересных тем для разговора. Например, очень любопытно узнать, чем закончился спиритический сеанс в кают-компании. Возможно, злодей уже триумфально разоблачён.

...

Доктор Контарини:

Выросший там, где все друг другу лгали, доктор успел перехватить взгляд, который Маркиза обратила к вчерашней собеседнице Винченцо.
[quote="Фредерик Н. Фишер]Вы вправе поступать так, как сочтете нужным. Но угрожать дамам? Вы все больше меня разочаровываете. [/quote]
-Милая леди, я разочаровал три поколения моего семейства. И я с этим живу. 
Он притворно вздохнул. 

-Вот и отлично. А чтобы вам было не скучно в одиночестве в ваших каютах, я попрошу двух матросов убедиться в вашей... безопасности. На грядущее утро и день. 
После этих слов, Винченцо развернулся и отправился в амбулаторию, кивнув двум матросам, занятых устранением повреждений. 

...

Доктор Контарини:

Выросший там, где все друг другу лгали, доктор успел перехватить взгляд, который Маркиза обратила к вчерашней собеседнице Винченцо.

-Милая леди, я разочаровал три поколения моего семейства. И я с этим живу. 
Он притворно вздохнул. 

-Вот и отлично. А чтобы вам было не скучно в одиночестве в ваших каютах, я попрошу двух матросов убедиться в вашей... безопасности. На грядущее утро и день. 
После этих слов, Винченцо развернулся и отправился в амбулаторию, кивнув двум матросам, занятых устранением повреждений. 

...

Фредерик Н. Фишер:

- Я в этом не сомневаюсь, - я благодарна кивнула маркизе.

- В таком случае предлагаю поспешить туда и поинтересоваться.

и, одарив застывшего возле нас мужчину лучезарной улыбкой, уточнила у него:
- Доктор, вы с нами?

...

Маркиза София Арранз:

- Прекрасная идея. Идёмте.

...

Князь Николай Раду:

Князю даже стало немного жаль леди Иствуд, которая истово старалась доказать всем присутствующим то, что никак не могло быть правдой. На её лице отразился праведный гнев, и Николай принял невинный вид, надев маску безразличия к происходящему. Горация даже прибегла к нюхательным солям, невольно заинтересовав князя, который пригляделся к флакону. Будто Раду хотел удостовериться в том, что хотя бы соли у леди Иствуд настоящие.

- А я-то устал биться над ответом на вопрос, почему молчат духи? - покачал головой Николай, но стоило Горации покинуть кают-компанию, притворно виновато посмотрел на оставшихся за столом. Впрочем, его мнение о спиритических сеансах разделила и мадам де Фронсак.

- Полностью с вами согласен, миледи. - Поднявшись из-за стола, Николай отодвинул стул герцогини и подал ей руку, помогая подняться. Немного замешкавшись возле стола, склонился над ним, разглядывая блюдце и спиритический круг. Хмыкнув, всё же оставил своё занятие и повёл мадам к выходу из кают-компании.
- Возвращаясь к нашей беседе, миледи, - начал он, внимательно оглядывая пустые коридоры, в которых в этот рассветный час не было ни души. - Я не о размышлениях о свободе, хотя, признаться честно, вернулся бы и к этому разговору. Так вот, возвращаясь к нашей беседе о нашем общем знакомом... Быть может, не стоит заставлять его ждать и отправиться навестить его прямо сейчас?
Рука идущей рядом с ним женщины покоилась на сгибе его локтя, и Николай чувствовал исходящее от неё тепло даже сквозь ткань сюртука. Ещё одно желание самообмана, ещё одна ложь самому себе, что он всего лишь придерживается правил приличия и провожает даму.
- Хотя, признаться честно, меня не очень радует возможность завершить нашу сделку и больше ни чем не быть обязанными друг другу, - невольно признался он, прежде всего самому себе, даже не подозревая, что эти неожиданно слетевшие с губ слова могут быть настолько настоящими и искренними.

...

Фредерик Н. Фишер:

Я прошла в кают-компанию, где большая часть пассажиров уже разошлась. Разумеется, рассчитывать на разоблачение преступника посредством спектакля, который разыграла леди Горация, не приходилось. Неужели на эту сказку на самом деле кто-то повелся?
Последовавшие было за мной матросы вынуждены были отступить, удостоившись моего сурового взгляда:
- Вы ведь не собираетесь следовать дальше? Не забывайтесь, господа.
Вот и все. Теперь можно отправляться в собственную каюту. И продолжить начатое.

...

Доктор Контарини:

-Чтобы ещё больше разочаровать вас? - Винченцо наклонил голову в сторону. - Пожалуй, отправлюсь в амбулаторию и изготовлю парочку клизм. Моё почтение. - Он поклонился леди и зашагал в протиповоложную сторону. 

...

Леди Чарити Клиффорд:

А я рада, что вы не плод моего воображения, - хотелось ответить мне тотчас, но я предусмотрительно промолчала. Совсем не таких бесед ждут от юных девушек, с рождения обучаемых игре на клавесине, вышиванию и прочему музицированию. Любой другой мужчина уже счёл бы меня невоспитанной и переходящей все грани приличия. Но граф не был "любым", и рядом с ним я чувствовала то, чем так привыкла дорожить с колыбели - свободу. Чем это могло впоследствии для меня обернуться, пока даже предполагать я не могла. Да и не хотела.

Мне пришлось закусить губу, чтобы не позволить новым глупостям сорваться с моих уст. Лорд Эксвуд был сдержан, а я - непомерно импульсивна. Чего только стоило дурацкая просьба позвать его к себе посреди ночи. Сделав глубокий вдох, я промолчала и на это, но при этом испытала странно болезненное ощущение в сердце, оттого, как учтиво и сухо прозвучали слова лорда Эксвуда.

В этом я была уже не так уверена, как тогда, когда лихорадочно попросила матушку позвать милорда ко мне. Но времени на то, чтобы подумать над этим, у меня не было. Мне хотелось только одного - спать.

Пробуждение принесло ощущение, что слабость отступила, и понимание, что в каюте я до сих пор не одна. И совсем не маменька была причиной этого.

Некоторое время я пользовалась тем, что меня никто не видит, рассматривая графа Эксвуда. Я не знала, спит ли он, скорее, предполагала, что всё же бодрствует. Мало того, у меня закралось подозрение, что милорд знает, что я подсматриваю за ним. После мне пришёл на память тот тон, с которым он обращался ко мне перед тем, как я заснула. Нахмурившись, я приподнялась на подушках и села на постели, намереваясь подняться и покинуть гостеприимную каюту, вернувшись к себе. Мне хотелось немедля увидеть Имоджин и тётю, чтобы убедиться, что с ними всё в порядке. Но ещё сильнее хотелось пить. Размышляя о том, стоит ли будить матушку, которая мирно спала, я вновь внимательно посмотрела на графа и всё же решилась:
- Милорд! - шёпотом позвала я лорда Эксвуда. - Не будете ли вы так добры, чтобы подать мне стакан воды?
Тихий голос прозвучал в безмолвии каюты как гром среди ясного неба. Испуганно взглянув на спящую матушку, я попыталась встать с постели, чтобы самостоятельно добраться до стакана воды, стоящего чуть поодаль на столике.

...

Сестра Кэтрин:

- Думайте, как вам угодно, - безразлично вымолвила Кэтрин.
Доказывать что-либо или опровергать она не собиралась.

- Нет, не думаю. Как и не думаю о том, за какой срок и что было создано. Разве это столь важно? Разве это важнее самой веры? Или вы хотите сказать, что проявление Божественного Разума – всего лишь плод чьей-то больной фантазии? О, простите, я ведь забыла о том, что наука оперирует фактами, которыми Священное Писание, увы, не располагает. Но поверьте, нет смысла противопоставлять науку религии, возвышая ее над последней.
Кэтрин не знала, зачем вообще сейчас говорила все это, ведь, по идее, ей должно было быть все равно. Но, ведомая какой-то неясной силой, все же упрямо продолжала этот бессмысленный спор с человеком, который стоял напротив нее.
Столкновение взглядов, конфликт суждений или что-то другое?


Он запомнил ее имя, что Кэтрин восприняла с опаской. А вот о том, кто был перед ней, не имела не малейшего понятия. Но до чего же этот человек был упрям.
Кэтрин следовало бы обидеться на столь явную колкость в ее адрес, но она решила промолчать. Мужчина волен считать так, как ему угодно. Или удобно.
Да и был бы ли смысл в ее противостоянию его убеждениям? Никакого. К тому же она просто играет роль смиренно монахини.

Захват его ладони был неболезненным, но достаточно сильным, чтобы заставить Кэтрин семенить за мужчиной, который широкими шагами продвигался вперед. И мало заботился о том, как в этот момент чувствовала себя Кэтрин. А она вся сжалась, словно замерзая. Ей были неприятны эти прикосновения. Потому что напомнили другие. Болезненные, которые впивались в тонкие руки стальной хваткой, так что на утро на коже проступали яркие следы.
Кровь отхлынула от щек.
- Ваша забота оценена мною, но отпустите мою руку, - с паникой в голосе, которую, она надеялась, ее спутник все же не заметит, Кэтрин старалась сохранить хладнокровие.
Дернула рукой, вырывая ее из цепкой хватки мужских пальцев и отступая на шаг назад.
– Мне нужно идти. Молиться. Да! Мне нужно помолиться. О здоровье несчастной девочки… О всех нас.
И Кэтрин развернулась, направляясь… она и сама не знала, куда направляется. Пальцы дрожали, отчего четки то и дело норовили выскользнуть из них. Ей нужно уединение, чтобы успокоиться.
На этом галеоне несомненно должна быть часовня! Там она и сможет собраться с мыслями.
Что странного в том, что монахиня решила помолиться в часовне? Обычное дело, ведь монахиням всегда положено молиться и нести богоугодные речи о святости и благих помыслах.
Страшные мысли о том, что, возможно, по кораблю бродит зло, Кэтрин старалась тут же отметать от себя.
Не без помощи, но часовня все же отыскалась. И Кэтрин, не желая богохульствовать, стоя перед алтарем, устало опустилась на одну из скамей, что стояли перед ней.
Может быть, молитва и правда в состоянии принести успокоение? Смиренно опустив голову, Кэтрин беззвучно зашептала, уносясь мыслями далеко от этого места, совершенно потеряв счет времени.

...

Мадам де Фронсак:

Уголок губ Беатрис дернулся. Ночь медленно, но неумолимо перетекала в раннее утро и за окном иллюминатора густая темнота рассеивалась до консистенции плотного жемчужно-серого тумана. Еще немного, и предрассветная дымка уступит перед натиском первых солнечных лучей, а горизонт окрасится всеми оттенками алого. Что может быть прекрасней восхода солнца в в открытом море.
Пожелав леди Иствуд доброй ночи, она не смогла удержаться от еще одного короткого взгляда, обращенного на князя, в котором плясали веселые искры. Как бы там ни было, а спиритуалистический сеанс развлек высокую публику, что в некой мере позволило избежать паники на галеоне.
Распрощавшись с пассажирами Герцогини, мадам покинула кают-компанию в сопровождении князя. Практически повиснув на руке Раду, Беатрис неспешно шла рядом с ним по пустому полутемному коридору, сохраняя молчание. Было в этом нечто интимное, чего не хотелось разрушать. Как будто она крала у жизни эти короткие минуты относительного уединения, не собираясь их возвращать. Они оба принадлежат прошлому в большей степени, чем настоящему. Души обоих все еще кровоточат от перенесенных ударов судьбы. Они настолько разные. И вместе с тем очень похожи.

В глазах мадам де Фронсак на миг отразилось удивление. Волнение, привычно пленяющее ее всякий раз, стоило Беатрис оказаться рядом с князем, охватило с новой силой, и губы тронула смущенная улыбка, когда Беатрис остановилась и запрокинула голову, чтобы видеть глаза собеседника.
- Знаете, милорд, и мне кажется, что после того, как мы решим наши общие проблемы, мы могли бы… - Беатрис замялась, подбирая слова, чувствуя себя дебютанткой на первом балу. – Милорд, не буду скрывать, мне приятно ваше общество. Кроме того, мы не закончили наш разговор о свободе, потому, я не готова избавить вас от себя так быстро. – На губах заиграла лукавая улыбка и Беатрис поспешно потупила взгляд, чтобы Раду не заметил полыхнувшего в нем огня.

Пришлось вновь замолчать, поскольку они подошли к каюте , которую занимал граф. Из-за двери ни звука, но из небольшой щели под ней пробивалась тонкая полоска света и мадам вопросительно посмотрела на князя.

...

Леди Имоджин Клиффорд:

Я повернулась и увидела его глаза. До сих пор не знаю точно, какого они цвета, но сейчас в них отражался свет луны и звезд, а сами глаза казались бездонными, словно темный океан.
Стояла, и не могла отвести взгляда от этой полночной бездны. Не замечала больше ничего, и не помнила ни о чем. Просто смотрела, тая надежду навсегда запомнить его ответный взгляд, завороживший меня и будто увлекающий в бесконечность.
А потом он наклонился, и я увидела его напряженное лицо совсем близко, и ощутила на своих губах жадное прикосновение горячего рта.
Тихо охнула и шире распахнула глаза, замерла, ошеломленная столь непривычными ощущениями, но веки вдруг отяжелели, опускаясь, и, казалось, я погрузилась в ту самую бездну, которую увидела во взгляде Блейка.
В голове полыхнуло: «Боже, что скажет матушка, если узнает!» - и тут же, - «Ничего не скажет, потому что никогда не узнает. Это - только мое, только для меня. Мне не страшно и не стыдно узнать, каково это - поцелуй мужчины, который...»
Мои руки поднялись и легли на плечи Блейка, а губы поддались под натиском его губ, приоткрылись, и ни на что непохожая, невероятная, запретная сладость будто наполнила меня изнутри.
У этого чувства цвета солнца и пламени, густые и сочные тона какого-то таинства, и все это сплеталось в бесконечный затейливый узор, вообразить который до сих пор мое воображение никак не могло. Но мне совсем не страшно было все это почувствовать. И желать еще чего-то, чего я не могла понять, но...
Дрожа от доселе неизвестного мне волнения, я уперлась руками в грудь капитана и слегка отстранилась, нехотя вырываясь из плена его губ.
Но из кольца рук Блейк меня не выпустил, продолжая смотреть горящими глазами. Во взгляде его было то, что должно было вызвать у меня негодование, напугать, заставить бежать без оглядки, но ничего подобного я не ощутила и не сделала. И не придумала ничего лучше, как приподняться на цыпочки, оставить на его щеке легкий поцелуй и провести дрожащей рукой по растрепанным ветром волосам.
- Не заставили ли мы своим отсутствием волноваться, мистер Блейк, - проговорила я, слегка задыхаясь. - Давайте не будем вынуждать отправлять отряд на наши поиски.

...

Доктор Контарини:

...двадцать лет назад...
-Конечно, он старый, но должен тебе понравиться... Да и Флоренция рядом. Чудесный город.
Энцо с удивлением взглянул на деда. Тот искренне полагал, что внуку понравится соседство с городом, в котором некогда господствовали чума и "Чёрная смерть". Он решила не огорчать старика и попытался улыбнуться. Общение с людьми всегда давалось Энцо не просто. Он тяготился их обществом, пусть это были даже родственники. Он ощущал себя среди них чужим. Привыкнув, что все его сторонятся незаконнорожденного, пусть и признанного, Винченцо и сам начал сторониться других. 
Энцо не мог проигнорировать искренние попытки старого маркиза пробить его равнодушие и подружиться. Он даже был благодарен ему за это. Однако, будучи честным с самим собой, Винченцо не испытывал никаких эмоций. Он преувеличенно внимательно смотрел в окно экипажа, пытаясь показать, что его интересует всё, что он видит снаружи. Маркиз, довольный тем, что смог увлечь внука, даже не подозревал, что тот думал совершенно о другом.

Доктор открыл дверь амбулатории. Он думал о многом, но все мысли стягивались к одному. Одержимый одной-единственной загадкой, Контарини понимал, что ему теперь не будет покоя, пока он её не разгадает. К его собственному сожалению, это была загадка не мнимого вампира. 

...

Томас Кейси граф Эксвуд:

Эксвуд впал в то самое состояние, в котором провел много часов у постели умирающей жены.
Не сон, не бодрствование. Ожидание, схожее с оцепенением, когда слышишь каждый вздох, каждый шорох и при этом умеешь различать, что каждый этот звук означает.
Граф понял, что Чарити проснулась, когда она сама еще этого не осознала. Изменился ритм ее дыхания, она чуть пошевелилась. Эксвуд остался недвижим. Ему не было нужды даже приоткрывать глаза и наблюдать за девушкой сквозь густоту черных ресниц. Он и так знал, что она смотрит на него.
Под ее взглядом лорд Томас застыл, изо всех сил пытаясь сдерживать то, что рвалось наружу. Сердце в груди будто увеличилось, забилось о ребра, словно птица в клетке...

- Не вставайте, миледи, - глухо произнес Эксвуд, открывая глаза. - Вам вообще не следует двигаться, пока доктор снова не осмотрит вас. Я подам воды.
Граф, покосившись на спящую в кресле леди Дафну, встал, шагнул к кровати. Подавая Чарити стакан с водой , заметил, что рука девушки дрожит от усилия. Он наклонился и, придерживая стакан своей рукой, аккуратно приблизил его к губам леди Чарити. Смотрел, как она пьет - нежные губы, легкие глотки, от которых по ее горлу проходила едва заметная волна.
Эксвуд стиснул зубы и отвел глаза, молясь, чтобы Чарити ничего не заметила.
- Благодарю вас, милорд, - сказала леди Клиффорд и откинулась на подушки.
- Как вы себя чувствуете? - Он позволил себе один долгий пристальный взгляд на нее, убеждая себя, что смотрит так только чтобы не пропустить тревожные признаки недуга.
- Гораздо лучше, спасибо. - В ее тоне явственно прозвучала наигранная чопорность и едва уловимая ирония.
- Не желаете ли еще чего-нибудь? - спросил лорд Томас.
- Желаю, - с прежним узнаваемым блеском в глазах заявила Чарити. - Мне бы хотелось перебраться в свою каюту.
- Чарити, дорогая! - внезапно раздавшийся голос виконтессы показался Эксвуду пронзительным. - Ты проснулась. Как ты себя чувствуешь?
Эксвуд отошел подальше, давая возможность матери хлопотать над своим чадом. Минутой позже было решено переместить девушку в их с сестрой каюту.
Леди Чарити начала подниматься, и было видно, что дается ей это совсем непросто. Только приняв сидячее положение, девушка уже обессилено уперлась руками в кровать и тяжело дышала.
- Вам не следует вставать, - еще боле убежденно повторил Эксвуд то, что уже говорил раньше. - Позвольте, я отнесу вас, миледи.
Не дожидаясь реакции дам, он шагнул к Чарити и подхватил ее на руки.
Бережно нес ее, легкую, как перышко, старясь не прижимать к себе слишком крепко и не заострять все свое внимание на тепле ее тела, проникающем сквозь одежду, на легкий аромат нежной кожи. И на руки Чарити, обвивавшие его шею. Чувствовал, что она бросает на него короткие изучающие взгляды, но лишь один раз позволил себе встретиться с ней глазами.
Эксвуд широкими шагами добрался до каюты сестер, внес внутрь Чарити и осторожно опустил ее на одну из двух кроватей.
- Дорогая, я сейчас же вернусь, только загляну к Горации и поставлю ее в известность, что мы перебрались в свои каюты, - сообщила леди Дафна и выплыла за дверь.
Через пару мгновений раздался долгий пронзительный вопль, разнесшийся по всему галеону.
- Не двигайтесь с места! - велел Эксвуд Чарити. - Я взгляну, что там такое.
И выбежал, оставив дверь открытой.
В соседней каюте прямо у порога стояла оцепеневшая миледи Клиффорд и расширенными от ужаса глазами смотрела на неподвижно лежащую на полу леди Иствуд.

...

Князь Николай Раду:

Для князя мысли о любви были под запретом долгих несколько лет. Так давно, что он и забыл, каково это, просто мысленно произносить слово "любовь". Тоска по погибшей жене, которую он продолжал любить, - любить ли? - вот то, что осталось для него от того чувства, которое когда-то занимало всю его душу. Хотя, нет. Николай всегда знал, что любовь - это не чувство. Любовь - это разум. Для него она рождалась в душе, в ней же и жила. А душа, по разумению Раду, была в голове. Там же, где и разум. Разве может сердце, которое перестаёт биться после смерти человека, вместить в себя это огромное и светлое чудо - любовь? Нет. У него нет такой возможности. А вот бессмертные души, стремящиеся куда-то в небеса, где больше нет ни слёз, ни боли, ни всего, что держало цепями, приковав к земной тверди, уносят с собой и любовь.
Со временем он самовольно лишил себя этой излишней романтичности, которая к лицу скорее девицам на первых балах, чем взрослым мужчинам, но верить в то, что любовь бессмертна, не перестал. Отчего он думал об этом сейчас, позволив давно забытому возродиться? Не оттого ли, что всего лишь снова почувствовал то призрачное, что не могло быть явью? Вместе с болезненно-уродливой жизнью, проснувшейся в его душе, мысли Николая обратились к любви.

Он задержал дыхание, всматриваясь в черты лица герцогини. Одновременно желая услышать продолжение того, о чём она начала ему говорить и в то же время испытывая потребность, чтобы эти слова, так и не слетевшие с её губ, остались для него тайной. Всегда есть шанс, что фантазии о том, как всё могло бы быть, окажутся более приятными, чем реальность. С каких пор он начал вновь предпочитать самообманываться?

- Теперь мне стало интересно, насколько быстро в таком случае вы всё же готовы меня от вас избавить? - он вскинул бровь, с удовольствием отмечая то, как лукаво улыбается герцогиня. На душе его стало легко от этой улыбки, и он не смог удержаться от того, чтобы не улыбнуться в ответ. - Тогда наша беседа о свободе сведётся к тому, что мы прикованы друг к другу взаимным нежеланием избавляться от общества друг друга. Что лично мне кажется весьма интересной темой, вы не находите?

К сожалению, разговор пришлось завершить, когда они оказались у двери, ведущей в каюту Дарема. Поймав вопросительный взгляд герцогини, Раду покачал головой, давая понять ей, что уходить отсюда не закончив дела, ради которого они здесь и очутились, он не собирается. Подняв руку, князь возвестил о своём прибытии коротким стуком, зная, что это может напугать миледи. Тем не менее, привычка всё решать самостоятельно, а также внутреннее чутьё, говорящее ему о том, что каюта Дарема пуста, сделали своё дело. Тишина, звук открывающейся двери, которую Николай толкнул перед собой, и вот уже они с герцогиней заходят в каюту графа. То, что дверь была не заперта, говорило о том, что либо Дарем слишком беспечен, что никак не вязалось у Раду с образом графа, либо хозяин покинул свои покои, намереваясь вернуться очень скоро.
- Ищите то, что вам нужно, миледи, - проговорил князь, осматриваясь. - В случае чего, у вас есть моя защита и уверенность в том, что при мне вас Дарем не тронет. А это значит, что мы возвращаемся к необходимости вам быть подле меня как можно дольше, - не смог удержаться он от шутки, в которой, впрочем, расслышать смех мог разве что глухой.
Дав возможность миледи заниматься поисками, князь на всякий случай внимательнее оглядел каюту, что впоследствии помогло ему сориентироваться.
- Миледи, вы знаете, я никогда не был излишне любопытен, но ваша история вызывает у меня настойчивую потребность узнать...
Не договорив, Николай замер, когда за дверью послышались шаги. Не желая испытывать судьбу и ждать опровержения своему опасению через несколько мгновений увидеть на пороге Дарема, Раду довольно бесцеремонно обхватил герцогиню за руку повыше локтя и потащил в сторону платяного шкафа, надеясь на то, что в нём найдётся место для них обоих. Впихнув не произнесшую ни звука герцогиню в шкаф, Николай вошёл следом, закрыв за собой дверцы ровно в том момент, когда дверь каюты распахнулась. Казалось, князь занял собою всё пространство, и герцогине лишь чудом нашлось место. Он вжимал её собой в заднюю стенку треклятого шкафа, расставив руки по обеим сторонам от головы мадам. Она была так близко, что князь чувствовал горячее дыхание, проникающее даже через ткань его сюртука. Нагнувшись к ушку миледи, Николай вдохнул аромат её духов полной грудью и прошептал едва слышно, так, что слова были тише дыхания герцогини:
- Постарайтесь осторожно и тихо расстегнуть пуговицы моего сюртука, моя леди, а после обнимите меня, чтобы нащупать ножны. В них небольшой стилет. Игрушка довольно безобидная, но в случае чего, может спасти вам жизнь.
Он перестал дышать, прислушиваясь к звукам, доносящимся снаружи. Но не слышал ничего, кроме биения собственного сердца, разгоняющего кровь по венам и разжигающего такое неистовое желание, которого он не испытывал, пожалуй, ещё ни разу в жизни.

...