Клуб историков-любителей

 » ЛАСКАРИНА БУБУЛИНА: Леди-адмирал Русского флота

Девочки, всех приветствую! Всех-всех поздравляю с 8 марта! Здоровья вам и женского счастья!



Вижу, вы подняли интересную тему о выдающихся женщинах - об этом можно говорить веками))) Я предлагаю вашему вниманию статью о женщине с необычной мужской профессией - адмирал. Итак, ЛАСКАРИНА БУБУЛИНА: Леди-адмирал

Женя, великолепный материал - огромное спасибо! Я и не слышала раньше о такой необыкновенной женщине и очень рада, что узнала о ней! Как мне жаль, что она так трагически погибла!
___________________________________

 » Женщины в жизни вождей

Lapunya, огромное спасибо за материал, очень интересно!


_________________

 » Сабина Николаевна (Шейвэ Нафтульевна) Шпильрейн

Всем привет! Так получилось, что долго не заходила в клуб, теперь наверстываю упущенное.

Оля, обязательно завтра зайду, удачи!

Огромное спасибо за интересную статью, фильм смотрела и он мне очень понравился. Но статья рисует все в другом свете, значит, придется пересмотреть свое отношение к фильму. Хотя, чему удивляться. американцы всегда извращают историю. А леди Каролина Лэм, племянница герцогини, осталась в истории такой же взбалмошной особой, как и тетка! По крайней мере, фильм рисует ее именно так. Но как же этот фильм хорош, и особенно Ричард Чемберлен в роли Байрона! Правда, я плакала над судьбой Каролины...

С удовольствием еще раз прочитала про Амелию, хотя и фильм документальный видела, и слышала, но все равно удивительная женщина была. Спасибо! Мне нарвятся смелые женщины.

Ничего не знала раньше об этой женщине, тем интереснее было читать.

Женя, сейчас выложу свой материал и пойду читать твой

Я посмотрела фильм "Опасный метод" о психоанализе. Главные герои - Карл Юнг, Зигмунд Фрейд и Сабина Шпильрейн. Если о первых двух много читала, то имя дамы было мне незнакомо. В фильме ее играет Кира Найтли ( да-да, и здесь она тоже )

Сабина Николаевна (Шейвэ Нафтульевна) Шпильрейн (в замужестве Шефтель, затем Шпильрейн-Шефтель; 25 октября (7 ноября) 1885, Ростов-на-Дону — 11 или 12 августа 1942, там же) — российский и советский психоаналитик, педагог, ученица К. Г. Юнга.
Русский психоаналитик еврейского происхождения. В 1904 год в возрасте 18 лет поступила в психиатрическую клинику в Цюрихе, где встретила молодого доктора Карла Густава Юнга, который лечил её психоз в течение одного года. В это время, как полагают, началась их любовная связь, которая длилась около 7 лет. В июне 1905 после выписки из клиники она поступает на Медицинский факультет в Университет Цюриха, который оканчивает в 1911 году, с дипломной работой по шизофрении «Uber den psychologischen Inhalt eines Falles von Schizophrenie», которую Юнг использовал для своих собственных исследований в 1912 году. Шпильрейн утверждает, что сумасшедшие избегают заниматься сексом, поскольку в их представлении он связан со страхом распада. В соприкосновении с другим, они боятся утратить самих себя, растворившись в своём партнёре. Поэтому, по её мнению, шизофренический пациент формирует бред в котором отбрасывает факт различия полов и создаёт замену реального взаимодействия между полами фантастическими отношениями. Поднятая Шпильрейн тема утраты собственного я вызвала большой резонанс в аналитическом сообществе и стала центральной для всех её последующих исследований.
Шпильрейн покидает Цюрих в 1911 году, но поддерживает переписку с Юнгом до 1919 года, несмотря на то, что Юнг перестаёт заниматься психоанализом и начинает создавать свою альтернативную психологическую доктрину. Сперва она переезжает в Вену, где сближается с группой Фройда. Здесь же она знакомится с русским психоаналитиком Павлом Шефтелем, который становится её мужем в 1912, а в следующем году у них рождается дочь Рената. В 1923 году они возвращаются в Советский Союз, в котором в то время под патронажем Льва Троцкого активно развивался психоанализ. Сперва семья поселяется в Москве, замет перебирается в Росто-на-Дону, где Сабина Шпильрейн основывает детскую психиатрическую больницу и начинает преподавать в университете.
Несмотря на то, что в 1924 году психоанализ в России попадает под запрет властей, Шпильрейн продолжает нелегальную психоаналитическую практику. В 1935 – 1937 годах во время партийных чисток, трое её братьев бесследно исчезают. В 1938 году умирает муж Павел Шефтель. В 1941 году Ростов-на-Дону оккупируют фашисты. Шпильрейн отказывается бежать из родного города, считая план уничтожения евреев – дезинформацией со стороны советских властей. Но в августе 1942 году как и многие евреи, Сабина Шпильрейн и две её дочери были расстреляны в синагоге. До настоящего времени не сохранилось ни одной личной фотографии Сабины Шпильрейн, поэтому мы можем только представлять «великолепную гордость этой женщины», о которой писал Юнг.
В истории психоанализа она осталась как автор всемирно известной работы «Деструкция как причина становления» (её докторская диссертация 1912 года, защищённая в Вене). Сабина Шпильрейн объясняет истоки мазохизма именно через первичное, лежащее в самом основании человеческого бытия, влечение к смерти. Которое может быть описано как «мы-опыт», противостоящий «я-опыту», а значит нацеленный на разрушение собственного я человека. В то же время, распад личности и регрессия к «мы-опыту» может приносить и позитивные плоды, поскольку является источником социального прогресса и культурного развития. Она заключает, что деструкция собственного я является причиной для развития новых социальных форм. В распаде мы всегда можем найти основания для нового становления.Проблема состоит в том, что на практике почти невозможно разнести сексуальное влечение и влечение к смерти, они всегда являются в сплаве.
Сабина Шпильрейн в силу разных обстоятельств не создала своей школы и не имела последователей. Как и идеи её учителя Карла Густава Юнга, теория Сабины Шпильрейн имеет незначительное влияние в современном психоанализе.
Жизнь и личность Сабины Шпильрейн нашли отражение в мировом кино:
• 2002 — «Возьми мою душу» — Италия (реж. Роберто Фаенца)
• 2002 — «Меня звали Сабина Шпилрейн» — Германия, Дания, Швеция, Финляндия, Франция, Швейцария (реж. Элизабет Мартон)
• 2011 — «Опасный метод» — Германия, Канада, Великобритания (реж. Дэвид Кроненберг)

Материалы взяты с http://www.peoples.ru/science/psihology/sabina_shpilreyn/ и Википедии
_________________

девушки, в свете таки наступающей весны меня тянет на любовные истории. Предлагаю вам одну такую - жизненную и местами счастливую историю любви Федора Шаляпина и балерины Иолы Торнаги

 » Мария Васильевна Трубникова

Эльфи, спасибо!

МАРИЯ ВАСИЛЬЕВНА ТРУБНИКОВА (1835-1897)

Родителями Марии Васильевны Трубниковой были декабрист В.П. Ивашев и поехавшая за ним на каторгу француженка Камилла Ле Дантю – об их романтической истории можно прочитать здесь . Там же, в Сибири, в Петровском заводе, где ее отец отбывал каторгу, она и родилась, став старшей из троих детей. В 1839 г. счастливый отец писал о дочери родным: "С каждым днем становится вес прелестнее, резвее и грациознее и уже теперь обещает много утешений в будущем".
Но счастье оказалось недолговечным: в 1839 году умирает Камилла, а ровно через год – сам Ивашев. Осиротевших детей в 1841 году привезли к тетке, княгине Е.П.Хованской, в ее имение под Симбирском, и записали в купеческое сословие под фамилией Васильевы (по имени отца). Вплоть до амнистии декабристов в 1856 году Маша, ее сестра Вера и брат Петр не могли пользоваться своей настоящей фамилией. Несмотря на это, детство их было счастливым: семья княгини Е.П.Хованской была просвещенной и либеральной, приемных детей там любили как своих и дали прекрасное образование. Маша, ее сестра и кузины воспитывались так же как и мальчики в этом семействе: их приучили к серьезному чтению, обучали не просто «женским» наукам, вроде рукоделия, танцев, иностранных языков, начал грамотности и арифметики, но и философии, и естествознанию. Но главное – она впитала дух этой передовой семьи – идеи либерализма и гуманизма, взаимной помощи и товарищества, а самое главное – культ декабристов, который бережно поддерживался в этой семье. Княгиня Е.П. Хованская во время эпидемии холеры в 1848 году приняла самое деятельное участие в борьбе с ней: посещала больных, снабжала их лекарствами и едой. Ее сопровождали не только старшие дети, но и 13-летняя племянница Маша. Эти жизненные уроки навсегда запомнились ей. Спустя много лет, когда ее младшую сестру Веру Черкасову спросили, остался ли какой-то след в ее душе от крепостного права, она ответила: "По правде сказать, никакого. У моей тетки крепостных не притесняли, и мы с сестрой просто этого не замечали".
В возрасте 19 лет в 1854 году Маша выходит замуж за К.В. Трубникова. Молодой человек был преуспевающим чиновником, казался ей человеком передовым и либерально настроенным. По молодости и неопытности она не поняла, что ее муж всего лишь следует тогдашней моде на либерализм и ей показалось, что она нашла родственную душу. В 1855 году молодые супруги переехали в Петербург.
Дом Трубниковых был богатым, поставленным на широкую ногу и очень скоро стал местом сбора передовой молодежи Санкт-Петербурга. Туда были вхожи видные деятели революционного движения 60-х годов, такие как братья Серно-Соловьевичи, А.А.Черкасов (будущий муж сестры Марии Васильевны Веры); представители передовой интеллигенции профессора Бекетов, Сеченов и многие другие. На вечерах, которые устраивали Трубниковы, шли жаркие споры и обсуждения о будущем России, о перспективах революционного движения, горячо обсуждались книги передовых писателей: Герцена, Чернышевского, Сен-Симона, Прудона и других. Впоследствии дочь Трубниковой Олька вспоминала, что вся атмосфера дома была пропитана "идеями свободы, равенства и братства, и имена тогдашних борцов за них, каковы Чернышевский, Михайлов, были знакомы мне с детства, а братьев Серно-Соловьевичей мы знали как своих". Так же как в доме тетки княгини Хованской, в доме Марии Васильевны Трубниковой благоговейно поддерживался культ декабристов.
Сестры Ивашевы с первых же дней пребывания в Санкт-Петербурге примкнули к числу так называемых «новых» эмансипированных женщин, которые отказывались проводить времена на балах и приемах, а посвящали время самообразованию и труду. Их манеры и поведение были совершенно демократичными и в доме Трубниковых всех принимали одинаково сердечно, несмотря на происхождение и социальное положение. Хотя строгие правила запрещали незамужним девушкам их хороших семей ходить по улицам без сопровождения, сестра Марии Васильевны Вера до замужества игнорировала это правило, ходила одна и вместо богатой кареты ездила просто на извозчике. Обе сестры не нуждались в деньгах, но при этом старались вести трудовой образ жизни. Когда муж Марии Васильевны стал издателем журнала, а потом газеты «Биржевые ведомости», то Мария Васильевна с Верой Ивашевой оказывали ему самую активную помощь в работе: вели бухгалтерию, взяли на себя хозяйственные дела, а также делали переводы для публикаций.
Помимо других общественных вопросов, которые волновали российское общество в 60-х годах 19 века, особо интересовал Марию Васильевну так называемый «женский» вопрос, т.е. проблемы уравнения женщин в правах с мужчинами. В 1859 году она знакомится с Надеждой Васильевной Стасовой, а в 1861 году – с Анной Павловной Философовой (о ней можно прочитать здесь ). Скоро эти три незаурядные женщины организовали что-то вроде женского кружка, целью которого была борьба за эмансипацию российских женщин. Они все стояли во главе этого кружка и их даже шутливо называли «триумвиратом», но Мария Васильевна все же была признанным лидером и играла в «триумвирате» главную роль. Она была прирожденным общественным деятелем; острый ум, широта взглядов, незаурядная образованность сочетались в ней с чисто женским обаянием и теплотой, а также с энергией и инициативой. Все знакомые Марии Васильевны единодушно говорили о том, что «первый импульс во всех начинаниях», посвященных женскому вопросу, исходил именно от нее.
Прежде всего М.В. Трубникову волновали проблемы женского труда – ибо она совершенно справедливо полагала, что источником независимости и свободы женщины является прежде всего экономическая независимость. А это значит, что женщина должна была иметь какую-то профессию и работу, за которую ей бы платили деньги. Она стала инициатором создания так называемой Женской издательской артели, которая не только занималась переводом с иностранного и изданием прогрессивных книг, но и активно привлекала женщин к трудовой деятельности как переводчиц, наборщиц, кассирш, библиотекарей и т.д. Но главным препятствием на пути эмансипации женщины М.В.Трубникова считала недоступность для женщин высшего образования, благодаря чему они могли иметь только неквалифицированную и малооплачиваемую работу. Тогда М.В. Трубникова и женский кружок, руководимый ею, возглавили движение за открытие Высших женских курсов.
Эта борьба была долгой и упорной, так как власти противодействовали любой идее о высшем образовании для женщин. Мария Васильевна приложила немало усилий для борьбы с этим противодействием. Она обладала наилучшими качествами для этой деятельности: организаторскими способностями, твердым характером, умом. С присущим ей тактом она умела обходить в разговорах с властями все острые углы, умела не только донести свои мысли наилучшим образом, но и выслушать и понять собеседника. За это умение ее даже прозвали «Крейцбергом» - по имени известного в те годы укротителя диких зверей.
Немалую роль сыграло также умение М.В. Трубниковой привлекать к себе и своему делу нужных и полезных людей. Так случилось не только с ее ближайшими соратницами А.П.Философовой и Н.В.Стасовой, но и с другими женщинами. Дочь Трубниковой Ольга впоследствии рассказывала: однажды с визитом к Трубниковой явился ее врач Тарновский, у которого была молодая жена, ведущая рассеянный образ жизни богатой светской бездельницы. Трубникова спросила у него: "Доктор, что делает ваша жена?"-"Выезжает, веселится".-"Пришлите ее ко мне". Вскоре Варвара Петровна Тарновская стала известна всей России как активнейшая деятельница женского движения.
Но главным делом жизни М.В.Трубниковой, без сомнения, является борьба ее и ее соратниц за организацию систематического высшего женского образования. Первые попытки добиться от властей разрешения женщинам получать высшее образование начались еще в конце 60-х годов. Женский кружок, возглавляемый Трубниковой, организовал инициативный комитет, где собирали подписи в адрес министра народного образования. Однако власти ответили полным отказом — ни посещать университетские лекции вместе с мужчинами, ни создавать отдельные женские курсы не было разрешено.
Однако эта неудача не обескуражила. Вскоре по частной инициативе были открыты женские курсы в Санкт-Петербурге — Аларчинские (они располагались у так называемого Аларчина моста) и Владимирские, а в Москве — Лубянские курсы. Позднее в Москве были открыты курсы Герье (по имени профессора Московского университета В.И.Герье, который был инициатором их открытия), а также Казанские и Киевские женские курсы. На всех этих курсах преподавали университетские профессора-добровольцы из числа наиболее либеральных и сочувствующих женскому движению. А содержались они в основном на частные пожертвования (курс обучения стоил дешево и не покрывал всех расходов). Денег катастрофически не хватало, несмотря на то, что и преподаватели, и большинство административного и обслуживающего персонала работали совершенно бесплатно, на голом энтузиазме. В результате из-за денежных затруднений все эти курсы были закрыты — дольше продержались только Владимирские в Москве (до 1875 года).
Однако именно Владимирские курсы стали ядром первого женского высшего учебного заведения. Женский кружок, возглавляемый М.В.Трубниковой, стал инициатором создания этого «женского университета». Общественная инициатива была столь мощной, стремление женщин к высшему образованию было настолько сильным, что власти вынуждены были отступить и 20 сентября 1878 года в Санкт-Петербурге были торжественно открыты Высшие женские курсы, вошедшие в историю под именем Бестужевских (по имени их основателя, известного историка профессора К.Н.Бестужева-Рюмина). Это было величайшей победой женского движения в России, но, к сожалению, разделить эту радость со своими соратницами Марии Васильевне Трубниковой было не дано: злая болезнь к этому времени вырвала ее из рядов активнейших борцов за права женщин.
Еще до этих событий в семье М.В.Трубниковой наметился раскол: с годами она все больше и больше замечала, как мало общего между ней и мужем. Она была воплощением бескорыстного общественного деятеля; а он был беспринципным дельцом, не слишком чистым на руку предпринимателем, циником, презрительно относившимся к деятельности жены. Молодое увлечение либерализмом было им давно забыто, да и дома он все больше вел себя как самодур и деспот. Разлад между супругами становился все большим и большим и в 1876 году они разошлись. М.В.Трубникова осталась одна с четырьмя несовершеннолетними дочерьми на руках: все они еще учились в гимназии и не имели возможности работать и помогать матери. А от отца никакой помощи и поддержки не было: он давным-давно растратил на различных нечистоплотных аферах все состояние своей жены. Мария Васильевна кое-как перебивалась, зарабатывая переводами, но денег катастрофически не хватало. Впоследствии беспокойства и забот добавили две дочери, которые подобно многим сверстникам и сверстницам того времени «пошли в революцию» (как тогда говорили).
Несмотря на знакомство со многими революционерами и даже определенное сочувствие к их целям, М.В.Трубникова абсолютно отрицательно относилась к крайностям революционного движения, таким как терроризм. «Великое дело нельзя делать злым путем» - это было ее любимое высказывание, которое она часто повторяла. Она верила в необходимость для России свободы, демократии, равных прав для всех, но была уверена, что добиваться этих целей нужно не разрушением, и не кровью, а убеждением и просвещением. Насилие М.В.Трубникова принципиально не признавала.
Тем не менее, ее демократические и либеральные взгляды оказали влияние на ее дочерей — Ольгу и Марию. Став взрослыми, они читали и хранили нелегальную литературу, имели «неблагонадежные» знакомства с революционерами, даже выполняли некоторые поручения для революционной организации «Земля и Воля». А когда эта организация в 1879 году распалась на «Народную Волю» и «Черный Передел», то обе сестры со своими мужьями (мужем Ольги А.П.Булановым и мужем Марии С.А.Вырубовым) стали членами «Черного Передела», который в отличие от террористической «Народной Воли» продолжал пропагандистскую работу и не занимался терроризмом. Видимо, влияние матери и ее отвращение к «злым путям» оказало все-таки свое воздействие на мышление юных революционерок…
Все эти сложности в личной жизни М.В.Трубниковой привели к тому, что у нее все чаще стали проявляться признаки нервного расстройства, которое тогда толком никто не мог ни диагностировать, ни лечить. Состояние это постоянно усугублялось, становилось хроническим и в конце концов переросло в серьезное психическое заболевание. Беспокойство за судьбу дочерей, ставших на путь революции, обыски в их доме, аресты Ольги и Марии, не способствовали душевному спокойствию, необходимому для излечения.
С 1879 года Мария Васильевна много времени проводит за границей, где она пыталась лечить свою болезнь. Но и там она не забывала главного дела своей жизни — налаживала связи и встречалась со многими видными лидерами женского движения различных европейских стран. Но болезнь прогрессировала, полностью заявляла на нее свои права и с 1881 года М.В.Трубникова была вынуждена отойти от активной деятельности — началось ее медленное угасание. В 1897 году она умерла, будучи пациенткой сумасшедшего дома, в возрасте 62 лет. Ее память почтили ее соратницы: были организованы вечера памяти М.В.Трубниковой в различных женских кружках и обществах, а один из номеров журнала «Женское дело» за декабрь 1899 года был полностью посвящен ей. «Не будем неблагодарны к ее памяти, - писала ее соратница П.С.Стасова, - вспомним ее драгоценную личность, сотканную из любви, энергии и самоотвержения».
___________________________________

 » 31 марта-этот день в истории

miroslava





_________________

 » Тамерлан - "железный хромец",

приветик! Давненько я тут не была, совсем забросила. Учеба.....
Спасибо за статью о Трубниковой. Интересная женщина.

Я тоже вот сидела в универе, препод лекцию рассказывал. Изложение похоже на реферат. Честно времени особого не было, но рассказать как обычно хочется.


_________________

 » 1 апреля - этот день в истории

Привет!

Хоть я давно не писала, но все читаю регулярно. Очень интересно о Трубниковой miroslava, спасибо.
Diamant, тебе за Тамерлана
А сегодня можно не совсем серьезно

1 апреля - день в истории



1 апреля это не только день смеха, но между прочем и день математика. А с чем еще связан этот день?
Именно 1 апреля 33 года, как пишут церковники, воскрес Иисус Христос. Об этом можно почитать в библейских сказаниях (Мф. 28, 11-13), а мы не будем вдаваться в подробности.

А в 1778 году этот день ознаменовал появление, пожалуй самого узнаваемого «торгового» знака - $ (автор нью-орлеанский бизнесмен Оливер Поллок). Сложно представить себе жизнь без этого денежного обозначения, столь простого и необходимого.

В 1808 году, так сказать «огород российско-финских отношений был закидан камнями», ибо Александр I объявил о «навечном» присоединение Финляндии к России. Зачем оно ему надо было непонятно, но проблем стало больше чем обычно.

А вот 1 апреля 1853 года американский город Цинциннати становится первым городом, в котором пожарным начинают выплачивать регулярную зарплату. Ну что тут скажешь – заслужили. Главное чтоб сами не поджигали для насыщения трудового дня.
Английская "Таймс" в 1875 году становится первой в мире газетой, опубликовавшей недельный прогноз погоды.

А 1 апреля 1889 года в магазинах города Чикаго появилась в продаже первая посудомоечная машина (создателем является Джозефина Кокрейн). Говорят полезная вещь, и оказывается довольно старая.

На этот день 1890 года приходится выдача патента на троллейбус (США, Шарль Ван Деполь). Вот оно, первое проявление дня смеха. Шутка работает до сих пор.

А вот в 1918 году юмор окрасился в черный цвет – в провинции Альберта (Канада) принимается «сухой закон». Жизнь помрачнела, но продолжилась

В 1924 году в этот погожий весенний день был оглашен приговор суда по делу «Пивного путча». Адольф Гитлер сел на 5 лет в крепость Ландсберг чтобы вернутся героем и вождем. Судебные нелепости и жалость к отбросам сильно ударили по немецкому народу и по мировому сообществу в целом.

А вот в 1950 году немцы шутили уже иначе. Газета «Висбаден тагеблат» (ФРГ) публикует фотографию пилота НЛО, потерпевшего аварию вблизи немецкого города. Снимок запечатлел пилота идущего в сопровождении офицеров американской армии (с близлежащие военной базы). Фото было растиражировано почти всеми мировыми газетами, а через десяток лет выяснилось, что это была первоапрельская шутка. Ха-ха.

1969 год в этот день собрал IX съезд коммунистической партии Китая, на котором было объявлено об окончании «культурной революции». Ура товарищи! Китайцы стали культурными, мир спасен от варварского нашествия.

В 1976 году в США была основана Apple Computer Company. Компания, сделавшая богатым и известным Стива Джобса и его сооснователя Стива Возняка. Флаг им в руки, пиар им в космос.


А 1 апреля 1997 года Борис Николаевич Ельцин в качестве Президента Российской Федерации подписал указ о том, что все чиновники должны ездить на отечественных автомобилях. Шутка удалась. Но реалии не совпали, жаль.

А 2001 год ознаменовал признание однополых браков в Нидерландах, впервые в мире. Девушки наслаждайтесь, геи радуйтесь, мужики не расслабляйтесь. На этой веселой ноте история и оканчивается.

источник
_________________

 » Палатина Александра. Часть первая

Палатина Александра (часть первая).


Старшая дочь цесаревича Павла Петровича и его второй жены Марии Федоровны, урожденной принцессы Вюртембергской родилась 29 июля 1783 года.
Императрица Екатерина не слишком обрадовалась рождению внучки, написав своему давнему заочному другу барону Гримму 16 августа: «Моя заздравная книжка на днях умножилась барышней, которую в честь ее старшего брата назвали Александрой. По правде сказать, я несравненно больше люблю мальчиков, нежели девочек…»
Тем не менее, в честь этого события, императрица подарила сыну «мызу Гатчино с тамошним домом, со всеми в нем находящимися мебелями, мраморными вещьми, оружейною, оранжерею и материалами и с двадцатью принадлежащими к той мызе деревнями».
Воспитательницей великой княжны стала баронесса Шарлотта Карловна Ливен – мать шестерых детей, женщина умная, волевая, обладавшая педагогическим талантом.
Свои обязанности баронесса Ливен исполнила блестяще: и Александра, и последовавшие за ней сестры – Елена, Мария, Екатерина, Анна (Ольга, родившаяся между Екатериной и Анной, умерла в возрасте двух лет) – были отменно воспитаны и образованы.
В 1787 году Мария Фёдоровна с гордостью писала о четырёхлетней дочери, что она «продолжает быть прилежной, делает заметные успехи и начинает переводить с немецкого».
А три года спустя императрица пишет барону Гримму о старшей внучке: «До шести лет, она ничем не отличалась особенным, но года полтора тому назад вдруг сделала поразительные успехи: похорошела, выросла и приняла такую осанку, что кажется старше своих лет. Говорит на четырех языках, хорошо пишет и рисует, играет на клавесине, поет, танцует, учится без труда и выказывает большую кротость характера…».







В семье монарха дочь или внучка – прежде всего, средство для заключения союза, разменная монета в политической игре. Однако, для Александры бабушка-императрица решила устроить еще и самую выгодную из всех возможных партий – выдать свою любимицу замуж за наследного принца Швеции Густава-Адольфа.
Отношения Швеции и России, еще со времен Петра I трудно было назвать дружественными, но пойти на сближение правителей обоих стран заставила опасность, исходившая из революционной Франции.
Предполагали, что договоренность о браке кронпринца и великой княжны была оформлена как секретная статья Дроттингольмского мирного трактата, который был подписан в октябре 1791 года, завершив тем самым русско-шведскую войну 1788-1790гг.
Намерения эти, если они, разумеется, существовали, были нарушены: 16 марта 1792 года Густав III был убит, и потенциальный жених Александры Павловны стал королем Швеции Густавом IV.
Регентом при несовершеннолетнем короле стал его дядя – гецог Карл Зюдерманландский, который резко поменял политику Швеции, предпочтя держать курс на сближение с Францией.
Тем не менее, прибывший в Петербург в октябре 1793 года с поздравлениями по случаю бракосочетания великого князя Александра Павловича шведский посланник барон Стенбок имел так же поручение начать переговоры о династическом союзе России и Швеции.
Самым главным условием русской стороны было обязательное сохранение Александрой Павловной православия, однако, именно этот вопрос, шведский посланник обошел стороной.
Переговоры, хотя и медленно, продолжались, и в январе 1794 года, императрица написала регенту: «Как с политической, так и с семейной точки зрения я всегда смотрела и теперь смотрю на этот союз как на самый желательный во всех отношениях».
Увы, через два месяца в русско-шведских отношениях возник новый кризис, обостривший их до крайности и переговоры были прерваны на продолжительное время.
И все же, мысли о том, чтобы сделать свою внучку шведской королевой, Екатерина II не оставила.
В апреле 1795 года она пишет барону Гримму: «Покойный король желал женить сына на старшей из моих внучек... Девица моя может терпеливо ждать решения своей участи до совершеннолетия короля, так как ей всего одиннадцать лет. Если же дело не уладится, то она может утешиться, потому что тот будет в убытке, кто женится на другой. Я могу смело сказать, что трудно найти равную ей по красоте, талантам и любезности, не говоря уже о приданом, которое для небогатой Швеции само по себе составляет предмет немаловажный. Кроме того, брак этот мог бы упрочить мир на долгие годы».



Юную великую княжну, разумеется, не спросили, хочет она замуж или нет.
Впрочем, одиннадцатилетнюю Александру уже год обучали шведскому языку и всячески подготавливали к будущему браку.
Несмотря на то, что Густав-Адольф отличался нетерпимостью, высокомерием, был самовлюбленным и заносчивым человеком, все окружающие постарались создать у Александры Павловны хорошее мнение о женихе.
Но существовало два камня преткновения – вероисповедание будущей королевы, а также выдача бывшего главы «русской» партии в Швеции – барона Армфельта, который, после провала заговора по отстранению от власти регента и первого министра барона Рейтергольма, бежал в Россию и жил в Калуге.
С русской стороны на требование выдать барона Армфельта, последовал резкий отказ.
Регент, подстрекаемый Рейтергольмом, пришел в крайнее раздражение. Оставив осторожность, он пошел на открытое столкновение. 1 ноября 1795 года, в день, когда Густаву-Адольфу исполнилось 17 лет, в Стокгольме было официально объявлено об обручении будущего короля с принцессой Луизой-Шарлоттой Мекленбург-Шверинской. Во всех костелах Швеции было приказано молиться за здравие будущей королевы.
Коварство герцога вызвало бурю негодования в Зимнем дворце.
«Пусть регент ненавидит меня, пусть ищет способ отмстить — в добрый час! Но зачем он женит своего племянника на кривобокой дурнушке? Чем король заслужил такое жестокое наказание? Ведь он думал жениться на невесте, о красоте которой вся Европа говорит в один голос», - писала возмущённая императрица.
Отношения между Россией и Швецией к началу 1796 года обострились до крайности.
В январе 1796 года Суворов провел смотр русских войск в Финляндии, на границе со Швецией. Но войны все же удалось избежать. Глубоко уязвленный тем, что переговоры об обручении были затеяны без совета с ним, Густав-Адольф впервые пошел против воли своего опекуна, публично заявив, что вступит в брак только после того, как станет королем.
Тем не менее, отношения двух стран оставались напряженными вплоть до мая 1796 года, когда регент направил императрице письмо, в котором, в выражениях самых категорических, под свое честное слово подтвердил, что брак короля с принцессой Мекленбург-Шверинской не состоится.
Вполне откровенно высказался регент и по предмету, в наибольшей степени интересовавшему Екатерину.
«Что касается до известного дела, - писал он, - я не сомневаюсь, что оно будет окончено к взаимному нашему удовольствию и увенчается полным успехом, если с обеих сторон к этому будут стремиться одинаково и с осмотрительностью, которой, безусловно, требуют обстоятельства. Впрочем, никто не знает лучше Вашего императорского величества, какое достоинство должен придавать государь всем своим действиям. Следовательно, Вы легко поймете, как щекотлив для короля этот шаг. На сцене мира он молодой дебютант, призванный к великому назначению и его слова и счастье для меня дороже моих собственных дней. Вы не можете, конечно, не знать, что первые шаги часто определяют всю карьеру».
А 11 августа король и регент, инкогнито – под именами графов Гага и Ваза – прибыли в Выборг.
Два дня спустя состоялось знакомство высоких шведских гостей с императрицей и её семьей в Петербурге.
О своих впечатлениях императрица не замедлила написать барону Гримму:
«Граф Гага мало того что понравился всем, он сразу заставил всех полюбить себя, а заметьте, что у нас этого никогда не бывает: он исключение. У него замечательная наружность, кроткая и вместе величественная, премилое выражение лица, умное и приятное. Он редкий молодой человек, и, уж конечно, никакое государство в Европе в настоящее время не может похвастаться подобным наследником престола. Он добр и чрезвычайно вежлив, при этом осторожность и чувство меры в нем развиты не по летам. Одним словом, повторяю еще раз, он очень мил».



Невеста ни в чем не уступала жениху: «Будущая королева прелестна. Ей четырнадцать лет; она умна и необыкновенно любезна; с нею обходятся как со взрослой. Императрица обожает ее, и заметно, что она ее любимица».



В столице один за другим следовали роскошнейшие праздники – при дворе и в домах виднейших сановников.
Императрица могла быть довольна – Густав и Александра друг другу понравились. В своих письмах Екатерина не уставала расхваливать юную пару:
«Все замечают, что Его Величество все чаще танцует с Александрой и что разговор у них не прерывается… Кажется, и девица моя не чувствует отвращения к вышеупомянутому молодому человеку: она уже не имеет прежнего смущенного вида и разговаривает очень свободно со своим кавалером. Должна сказать, что это такая парочка, которую редко можно встретить. Их оставляют в покое, никто не мешает, и, повидимому, дело будет слажено или, по крайней мере, условлено до отъезда Его Величества…».
И, наконец, настал решающий день. Вот как описала его сама императрица:
«Двадцать четвертого августа шведский король, сидя со мной на скамейке в Таврическом саду, попросил у меня руки Александры. Я сказала ему, что он не может ни просить у меня этого, ни я его слушать, потому что у него есть обязательства к принцессе Мекленбургской. Он уверял меня, что они порваны. Я сказала ему, что я подумаю. Он попросил меня выведать, не имеет ли моя внучка отвращения к нему, что я и обещалась сделать и сказала, что через три дня дам ему ответ. Действительно, по истечении трех дней, переговорив с отцом, с матерью и с девушкой, я сказала графу Гага на балу у графа Строганова, что я соглашусь на брак при двух условиях: первое, что мекленбургские переговоры будут совершенно закончены; второе, что Александра останется в религии, в которой она рождена и воспитана. На первое он сказал, что это не подвержено никакому сомнению; относительно второго он сделал все, чтобы убедить меня, что это невозможно, и мы разошлись, оставаясь каждый при своем мнении».
Однако, несколько дней спустя, великая княгиня Мария Федоровна подробно описала свекрови-императрице бал у графа Безбородко: «Любезная матушка! Долгом своим ставлю отдать Вашему Императорскому Величеству отчет о вчерашнем вечере, в котором вижу добрые предзнаменования, ибо внимание короля к Александрине было очень заметно. Он танцевал почти только с нею одною, и даже после менуэтов, видя, что дети просили у меня дозволения протанцевать еще один контрданс, подошел к регенту и сказал ему что-то очень тихо. И, действительно, он опять ангажировал Александрину. Они часто и подолгу сидели вместе, во все время разговаривая свободно и весело».
Вопрос о том, что окажется сильнее – фанатичные религиозные взгляды, внушенные королю с детства или обаяние великой княжны оставался открытым до бала у австрийского посланника Кобенцеля, проходившего 2 сентября.
Чрезвычайно довольная императрица писала об этом барону Гримму:
«Бал был очень веселым, прошел слух, что обо всем договорились окончательно на словах. Не знаю уж, как это случилось, из озорства или еще как, но, танцуя, влюбленный решил слегка пожать ручку суженой. Побледнев как полотно, она сказала гувернантке: “Вы только представьте себе, что он сделал! Он пожал мне руку во время танца. Я не знала, как поступить”. А та спрашивает: “И что же Вы сделали?” Девочка отвечает: “Я так испугалась, что чуть не упала!”»;
и русскому послу в Швеции генералу Будбергу: «…граф Гага на балу у имперского посланника сказал мне, что представленные ему объяснения победили его сомнения и что он более ничего не имеет против.
На следующий день король был гостем Павла Петровича и его супруги в Павловске, а затем - в Гатчине.
7 сентября Мария Федоровна писала Екатерине:
«По-видимому, все устраивается по нашим желаниям... Разговор мой с королем я начала с того, что рассказала ему, как грустит малютка, как беспокоится, видя его печальным. Я просила его поговорить со мною как с другом. Король отвечал: «Я уже просил Вашу дочь успокоиться, не следует ничего опасаться». Затем, поблагодарив меня за дружеское участие, он прибавил: «Когда она будет у меня в Стокгольме, настанет конец всем моим печалям». Поймав его на слове, я отвечала: «Но вы еще так долго не увидитесь. Вы любите друг друга (этому предшествовало множество уверений в дружбе с обеих сторон и сожаление о предстоящей разлуке), и я предвижу, что Вы станете тосковать по ней, а она по Вас. Сочтите, на сколько месяцев вы расстаетесь». Насчитали восемь месяцев. При этом на глазах у молодого человека выступили слезы. «Это очень долго», — прибавила я. На это он мне сказал: «Да, это очень долго».
При таком повороте разговора я просто должна была сказать: «Но Вы же сами говорили, что печали Ваши окончатся, когда она будет в Стокгольме, почему же Вам не ускорить эту минуту?» На это он возразил: «Я очень желал бы этого, но для бракосочетания короля существуют только два времени года: осень и весна — зимою то невозможно». «Но, — заметила я, смеясь, — отчего бы Вам не жениться теперь?» Он отвечал: «Двор не составлен, и апартаменты не готовы». «О, - возразила я, - что касается двора, то его составить недолго, а если кто кого любит, тот не обращает внимания на апартаменты». Тогда он отвечал: «Море опасно».
Тут подала голос Александра: «С Вами я всегда буду считать себя в безопасности». Это весьма тронуло короля, у которого во все время разговора были слезы на глазах. «Доверьтесь мне, Густав, Вы говорите, что желали бы поскорее кончить дело?» «Очень бы этого желал, — отвечал он, — но это зависит от герцога».
Тогда я сказала: «Что же, хотите ли, Густав, чтобы я переговорила с императрицей? Принимаю это на себя, и, без всякого сомнения, Ее величество не поставит Вас в ложное положение». Он отвечал: «Да, Ваше Высочество, но нужно чтобы она сделала предложение регенту как бы от себя, а не от меня».
Это он сказал с искренним облегчением, взволнованно благодарил меня».
Как бы там ни было, однако, в понедельник, 8 сентября, на балу, дававшемся в Большой зале Таврического дворца, Екатерина, считавшая дело вполне устроившимся, предложила регенту обручить короля и Александру Павловну не откладывая.
«Регент тотчас же согласился, и отправился сообщить об этом своим министрам и потом королю, который уговорился уже с великой княгиней-матерью просить меня сделать это предложение регенту. Через час герцог пришел сказать мне, что король согласен на это от всего сердца. Я спросила, будет ли обручение с церковным благословением или без него. Он ответил: с благословением, по вашей вере и просил назначить день, тогда, подумав, я сказала ему: в четверг, в моих покоях; так как они желают, чтобы это произошло частным образом, не в церкви, в том соображении, что в Швеции брак этот должен быть объявлен публично лишь по совершеннолетии короля. При этой церемонии со стороны короля должны были быть регент и трое государственных чинов, а с нашей стороны, я, мое семейство и министры, коим назначено подписать договор, граф Николай Салтыков и генеральша Ливен».
На следующее утро шведский посол на торжественной аудиенции просил руки Александры Павловны для короля. Одновременно было официально объявлено о расторжении мекленбургской помолвки.
Екатерина II дала свое согласие. Великой княжне начали готовить приданое, сопровождать ее в Швецию, в качестве статс-дамы, должна была сама Екатерина Дашкова.
В тот же день должны было состояться утверждение союзного трактата и брачного договора, самым важным пунктом которого являлась статья о сохранении будущей шведской королевой православного вероисповедания:
«Ее величество императрица Всероссийская и Его величество король Швеции, воодушевленные равным стремлением обеспечить счастье и спокойствие семейных уз, которые соединят Его величество и Ее императорское высочество великую княжну Александру Павловну, внучку Ее величества императрицы Всероссийской, сочли своим долгом заранее позаботиться об особо важном предмете, состоящем в необходимости обеспечить свободу совести будущей королевы Швеции по отношению к православной апостольской греческой религии. Вследствие этого Их величества согласились между собой о нижеследующем:
1. Ее императорское высочество великая княжна Александра Павловна, став королевой Швеции, не будет стеснена или обеспокоена из-за своих религиозных взглядов. Напротив, ей будет предоставлена полная свобода следовать в этом отношении тому, что продиктует ей ее совесть и убеждения. Таким образом, этот вопрос никогда не станет предметом обсуждений и ни в коей степени не повлияет на мир и союз между двумя августейшими супругами.
2. Ее величество королева будет иметь внутри или вне покоев, которые будут отведены для нее в Стокгольме и других дворцах короля, часовню, где она сможет внимать божественной службе и выполнять другие акты веры и благочестия, которые предписывает ей ее вера, отправляя их, однако, таким образом, чтобы не бросить тень на господствующую в Швеции религию.
3. Духовник и другие служители этой часовни будут находиться под защитой естественного права в силу законов веротерпимости, установленных в Швеции.
В то же время Ее величество в качестве супруги и королевы будет сопровождать короля, своего супруга, при его посещении лютеранских церквей и принимать участие в религиозных службах по торжественным и другим случаям, в которых он сочтет необходимым и приличным ее присутствие».
Шведская сторона согласилась на принятие этой статьи, оговорившись, однако, что окончательное решение по этому вопросу будет принимать король.
11 сентября, в день обручения, король отказался подписать брачный договор с вышеупомянутой статьей, заявив, что его честного слова вполне достаточно.
Весьма возмущенная этим обстоятельством, Екатерина отправила королю на подпись следующую записку: «Я торжественно обещаюсь предоставить Ее Императорскому Высочеству Великой Княгине Александре Павловне, моей будущей супруге и королеве Швеции, полную свободу совести и отправления религии, в которой она рождена и воспитывалась, и я прошу Ваше Императорское Величество смотреть на это обещание как на акт наиболее обязательный, какой я мог дать».
Ответ короля был составлен весьма уклончиво и обтекаемо: «Дав уже свое честное слово Ее Императорскому Величеству, что Великая Княжна Александра никогда не будет стеснена в том, что касается религии, и, так как мне показалось, что Ее Величество осталась довольна, я уверен, что Ее Величество нисколько не сомневается, что я достаточно знаю священные законы, налагаемые на меня этим обязательством, так что всякая другая записка была бы совершенно излишней.
Густав-Адольф. Сего 11 сентября, 1796 г.».
Но это было еще не самое страшное - король попросту не явился на церемонию обручения.
Вечером этого же дня у императрицы произошел легкий апоплексический удар, т.е. инсульт.
На следующий день король и регент были приняты императрицей:
«Регента я нашла в отчаянии, что касается короля, я увидела, что он уперся, как вол. Он положил на стол мое письмо; я предложила сделать в нем изменения, как ему было предложено вчера, но ни доводы регента, ни мои не могли склонить его к этому. Он постоянно повторял слова Пилата: что я написал, то написал; я не изменяю никогда того, что я написал. При этом он был неучтив, упрям, не хотел ни говорить, ни слушать того, что я ему втолковывала. Регент часто обращался к нему по-шведски и предупреждал о последствиях его упрямства, но я слышала, что он отвечал ему с гневом. Наконец, через час они удалились, сильно поссорившись друг с другом, регент плакал навзрыд. Лишь только они вышли, я тотчас приказала прервать переговоры, а так как уполномоченные были в сборе, то это и было им объявлено к крайнему их удивлению».
Поскольку 12 сентября было днем рождения великой княгини Анны Федоровны – жены великого князя Константина Павловича – вечером был назначен большой бал.
Невеста, невинная жертва политических игр, просила избавить ее от необходимости быть на этом балу. Неудавшаяся помолвка отразилась на ее юной, чистой душе: вернувшись из Тронного зала в свою комнату, Александра Павловна, даже не успев отослать приближенных, горько разрыдалась. О том, чтобы танцевать на следующий день на балу, не могло быть и речи. Мария Федоровна сообщала в записочке Екатерине: «Малютка рыдает и именем Бога просит, чтобы ей не быть на балу, говорит, что чувствует себя нездоровой. Я все-таки уговариваю ее одеваться, но она просит меня ее оставить. Она чрезвычайно расстроена». Еще бы! Испытать такое не по своей вине, быть оскорбленной в самых лучших чувствах...
Бал прошел, но хозяином его стал великий князь Павел Петрович. Императрица появилась совсем ненадолго и держалась с Густавом подчеркнуто холодно. Король, между тем, вел себя как ни в чем не бывало.
Хотя помолвка и не состоялась, но переговоры о браке и о шведско-русском союзе продолжались в течение всех девяти дней, пока Густав и его свита оставались в Петербурге. Екатерина II писала в Стокгольм генералу А.Я.Будбергу:
«13 и 14 сентября в шведском дворце происходила великая брань, которую, как говорят, слышали на всех трех этажах дома... Вечером 14 сентября я получила от регента письмо, в котором он просил меня простить глупости его племянника; казалось, он был в отчаянии».
17 сентября в Кавалергардской зале Зимнего дворца состоялось подписание брачного договора, с той, однако, оговоркой, что он останется без исполнения, если через два месяца, когда наступит совершеннолетие короля, он не согласится его утвердить. Статья о вероисповедании великой княжны осталась в нем с небольшими изменениями, на которых настояли шведы. Трактат и все четыре сепаратные статьи были подписаны русскими и шведскими полномочными и скреплены - каждая в отдельности - их личными гербовыми печатями.
Впрочем, императрица уже не питала никаких иллюзий относительно брака короля и великой княжны:
«Сегодня, 17 сентября, договор подписан, но с оговоркой, что он останется без исполнения, если через два месяца, то есть когда наступит совершеннолетие короля, он не согласится его утвердить, что мне кажется сомнительным. Это тем более подозрительно, что через час после подписания, когда король и регент пришли ко мне, то в течение часа не было сказано ни одного слова о договоре... Надо признаться, что странный характер, который король продемонстрировал в этом деле, полностью уничтожил выгодное мнение, которое о нем здесь поначалу создалось... Говорят, что завтра они хотят уехать. Слава Богу!»
Король и регент уехали 20 сентября.
Накануне их отъезда, 19 сентября, Екатерина написала Будбергу в Стокгольм письмо, в котором как бы подвела итог всей этой истории:
«Сообщу Вам некоторые мысли, порожденные в моем уме странными поступками, которые мы видели. Прежде всего, несомненно решено, да и сами шведы в этом сознаются, что герцог и Рейтергольм потеряли доверие короля. Я приписываю это собственному их поведению: они в течение многих лет старались отклонить его от союза с Россией и чтобы достичь того сколь возможно вернее, избрали средство, которое нашли в уме молодого короля. Они выбрали для него ригориста-духовника и постоянно внушали королю, что он потеряет любовь и преданность своих подданных, если женится на женщине не одной с ним веры. Но королю всего семнадцать лет и он, будучи занят только своими богословскими идеями, не предвидит важных последствий, которые повлекли бы за собой и для него, и для великой княжны принятие ею другой религии.
Первым последствием такого легкомысленного поступка была бы утрата ею в России всякого расположения к себе: ни я, ни отец ее, ни мать, ни братья, ни сестры, никогда больше не увидали бы ее; она не осмелилась бы показаться в России, и поэтому лишилась бы значения и в Швеции».
С тем же курьером в Стокгольм отправилось следующее указание императрицы:
«Господин посол генерал-майор Будберг. Предписываю Вам объявить в Швеции, когда представится к тому случай, что с этого времени Швеция должна знать как вопрос государственный и непоколебимый принцип, что великая княжна Александра, если когда-нибудь она сделается королевой Швеции, останется в греческой вере, без чего она будет бесполезна, если не совершенно вредна для Швеции».
30 сентября Будберг сообщил Екатерине, что шведская консистория единогласно решила, что религия будущей шведской королевы не может представлять никакого препятствия к браку.
Но, как только король стал совершеннолетним (1 ноября), он оставил всякую мысль об этом браке, находя, что он не согласуется с его долгом по отношению своей страны ввиду различия религий». А год спустя, женился на принцессе Фредерике Баденской – родной сестре Елизаветы Алексеевны, жены Великого князя Александра Павловича.

(продолжение следует).
___________________________________

 » Женщины. Пророчицы и предсказательницы

_________________

 » Уильям Вордсворт — поэт Природы и Человека.

Lusia,





#####


_________________

 » "Титаник" - корабль-легенда

приветствую, дамы!
Этот предпраздничный день ознаменовался 100-летним юбилеем величайшей морской катастрофы - гибели "Титаника"
Поэтому мне, как ярой поклоннице этой истории, этого фильма, хотелось бы поговорить на эту тему. Не против? Возможно, где-то узнаем что-то новое

 » Титаник. 2

_________________

Всем привет! Возьмите меня пожалуйста к себе!!! В школе историю не очень любила, а сейчас захватывает Особенно люблю про исторические личности читать и узнавать что-то новое
_________________