Последнее что она помнила, это разрывающий перепонки скрип тормозов, скрежет рвущегося метала, дым, запах гари и боль.., боль во всем теле… Что-то горячее стекало ей на лицо, она попыталась открыть глаза и не смогла, и рот, и нос тоже были полны этой солоноватой жидкостью.. «Кровь»,- подумала она.. «Это можно везти в морг..» - проскрипел откуда то голос.., истошно закричала женщина. И она начала падать..
Она падала все дальше, все глубже… Ей не за что было зацепиться, и она неуклонно погружалась во тьму. Все её попытки вынырнуть из этого удушающего кошмара, не увенчались успехом. Она падала. Её сознание, пыталось удержаться за какие - то воспоминания, за обрывки эмоций, за лица любимых и родных ей людей, но как только она всплывала на поверхность, адская физическая боль топила её снова.
Она пыталась вздохнуть, снова и снова, но легкие сводило, она захлебывалась собственной кровью.. И вдруг боль внезапно отступила. Она попыталась и… вдохнула, и ощутила внутри себя этот запах, запах его присутствия.. Ликующая радость молодым вином разлилась по её венам, опьяняя её. Его губы касались её, нежно, благодарно, напоминая ей о ночи любви. Её утомленное тело уютно уместилось в его объятиях. Она наслаждалась прикосновениями к нему, вдыхая его аромат, согреваясь его теплом, купаясь в его нежности. Ей хотелось раствориться в нем, проникнуть в его кровь, в его сердце и навсегда остаться в этом раю. Она хотела быть его частью , или не быть, вообще. « Я люблю тебя …» - прошептали её губы, а в сознании всплыло: «Я даже не знаю его имени, я даже не знаю, как он выглядит. И я никогда не спала с мужчинами.. Меня зовут..?» Она в ужасе распахнула ресницы взглянув в его глаза и утонула. И опять полетела в полной невесомости – не зная точно, падает или парит, потому что все земные измерения перестали существовать для неё. Бред..
«Я хочу родить ему сына, великий Катбат»..- она стояла в темной пещере, синий шерстяной плащ не спасал её от промозглой сырости..
«Зачем это тебе, юная Айфе?» - друид с удивлением поднял голову, отрываясь от своего котла в котором варил очередное зелье.. Зачем. Если бы она знала – зачем.
- Айфе, связь между вами также невозможна, как невозможно жить человеку на дне океана и не захлебнуться.. Ты из племени фоморов, он получеловек, полусидхе.. Ты не сможешь родить его ребенка, ты не сможешь понести от него..
- Но если Дехтире смогла понести от Луга, почему я не смогу?
- Дехтире понесла от Луга потому, что она просто земная женщина. Иногда это случается, и человеческая женщина может родить от фейри.
- Но Луг не просто фейри, он полуфомор, внук Балора. И если в Кухулине есть кровь фоморов, разве невозможно мне родить ему сына?
Друид задумался.
- Если в Самайн ты принесешь клятвы отречения, то может быть сможешь.. Я не могу сделать тебя смертной, легкомысленная Айфе, но могу лишить силы фоморов. Ты останешься бессмертной, но уязвимой..
-Объясни, старик.
- Ты сможешь выйти на поверхность, не преображаясь. Когда фоморы выходят в смертный мир, то завеса, отделяющая ваш мир от мира смертных как бы выворачивает вас наизнанку. И то, что внутри вас ставится явным, вся ваша сущность. Но тебе Айфе зачем терять силу твоего племени.. Ведь даже проходя через призму океана, ты остаешься прекрасной.
- Да, но ты забыл сказать – прекрасной великаншей. Я не могу жить среди людей, которые мне по колено. Я хочу общей судьбы с Сентантой.
-Ты не ведаешь, чего просишь, девушка. Принеся обеты отречения, ты загоняешь себя в угол. Вы не сможете воссоединиться семь лет после этих клятв. И если ты хоть раз пожалеешь о содеянном или проклянешь Кухулина, ты умрешь. И сто жизней подряд ты будешь рождаться, и умирать в муках. И каждая твоя смерть будет насильственной. Ты даже не будешь помнить кто ты такая.. Единственный выбор есть у тебя в этой ситуации – это выбор проклятия. Готова ли ты, девушка провести в муках три тысячи лет?
- Готова ли я? Готова ли я! Я готова за одну маленькую смертную жизнь с Сентантой провести в муках всю вечность отмерянную мне.
- Ты так говоришь, Айфе, только потому, что не можешь его достать по-другому. Потому, что ты раба своих желаний, легкомысленная юная фоморка. Я видел ваш гороскоп, вы не совместимы. Нет совместимости у мужчины, рожденного в главную ночь Самайна и у женщины, рожденной в первый понедельник июня. Ты Близнецы, Айфе, а вас Близнецов всегда влечет все недостижимое, невозможное. Ты готова рисковать всем лишь бы достать этот приз. Но когда он будет у тебя в руках, ты легко его выбросишь и даже не оглянешься, чтобы извиниться. Начнем с того, что «вечный» — слово, которое пугает женщину-Близнецов, так же сильно, как слово «временный» пугает мужчину-Скорпиона. Даже если ты станешь почти человеком, все равно союз между вами не возможен. Вы слишком разные. Разные, как день и ночь.. Даже если ты станешь почти человеком, потому что полностью человеком ты не будешь никогда, прекрасная Айфе.
- Что ты знаешь о моём сердце, глупый старик? Что ты можешь знать о любви?
Что-то было смутно знакомое и в этой женщине, и в этом старике, и в этом диалоге.. Она силилась вспомнить и никак не могла.. Она почувствовала всю её боль, весь её гнев и разочарование.. У неё потемнело в глазах, и она опять сорвалась в пропасть..
-Мама, мама, смотри какой у меня меч! Кузнец мне выковал настоящую кольчугу.. Мама, ты отдашь меня друидам? – Кудрявый мальчик вбежал в комнату и усевшись на колени женщине, обнял её за шею. Притянув к себе её лицо начал, целовать. – Мамочка, почему ты плачешь?
- Это от гордости сынок – женщина утирала выступившие слезы, прижимая малыша к себе, как бы она хотела никогда не размыкать объятий, оградить своего сына от всех опасностей этого не предсказуемого, жестокого мира..- Конлах, волчонок мой.
Да, в этот Самайн она поедет к нему и познакомит его с сыном. Она дала гейс, отдать сына отцу, как только он примет оружие. И сын примет оружие на Лугнасад. А через два месяца они отправятся в Ульстер.. И на Самайн маленький Конлах вместе с Кухулином зажжет священный огонь. Как она будет ими гордиться, любоваться двумя самыми красивыми мужчинами на земле. На празднике урожая она отдаст маленькому Конлаху перстень отца и откроет ему его имя, а также гейсы наложенные на него Кухулином.
Айфе, улыбалась своему отражению в зеркале. Ни на секунду она не усомнилась в правильности своего решения. Да, теперь она будет стареть как все земные женщины, но она будет с Сентантой. И когда старость подкрадется к ним она встретит её в окружении внуков и детей, они будут держаться за руки и умрут в один день.. Да, это великая, но не бессмысленная жертва. Она приветствовала все изменения. Несмотря на то, что ей скоро двадцать три года, она даст фору любой молоденькой красотке. После рождения сына она стала мягче, красота её стала более выразительной, менее яркой, но более чувственной. Золотистые глаза лишились всех оттенков желтого и стали прозрачно зеленными, . Из волос исчезли все золотистые пряди, но сами волосы потемнев отсвечивали теперь темными оттенками эля. Черты лица стали строже, взгляд и осанка приобрели царственность.. Да, она красавица.
Айфе верила, что Кухулин не забыл её, как она никогда не забывала его. Конечно, он с нетерпением ждет встречи с женщиной подарившей ему сына.
- Великая королева, Брикрен просит Вас принять его. У него есть новости..- О. этот Брикрен, грязный сплетник, подлый интриган. Сначала, она хотела сказать, чтобы его накормили, одарили и выпроводили вон.. Но любопытство взяло вверх.
-Я сейчас выйду..
-Приветствую тебя прекрасная Айфе! – склонился в поклоне злоязычный старик, - Здорова ли ты, здоров ли твой сын, королева?
-Спасибо, Брикрен – величаво кивнула Айфе, - Садись, угощайся, рассказывай! И если твои новости будут также сладки как твои улыбки, я одарю тебя так, что дары туатов покажутся тебе разменной мелочью..
- О.о! Великая Айфе, что нужно старику? Я пришел насладиться твоим величием, прикоснуться глазами к твоей красоте, освежиться мудростью твоих суждений. Говорят, твой сын получил оружие?
- Теперь Конлах не Мак Айфе. Теперь он Конлах Мак Ройх сын Кухулина о чем свидетельствует перстень его отца на руке Конлаха. Был ли ты на пиру? Угощался ли, Брикрен?
- Да, прекрасная, лилейнорукая Айфе! Я видел твою щедрость! Твой сын прекрасен, и из него получится прекрасный воин, он отважен и благороден. Любой отец почтет за честь для себя иметь такого сына! Я сейчас направляюсь в Ульстер и спою там о тебе хвалебную песню перед королем Конхобаром и героями Улада. Смертность тебе к лицу, великолепная Айфе! Твоя красота, как полуденное солнце, ослепительна. Знаешь ли ты, прекрасная, что в Ульстере готовятся к большому пиру? И твой сын приглашен.
Сердце Айфе вздрогнуло. Неужели Кухулин помнит, что его сын получает оружие. Неужели он ждет её. О, да, он помнит её и ждет её прибытия вместе с сыном.
- Я рада, что в Ульстере есть повод для большого пира – учтиво сказала Айфе – И что это за повод?
Брикрен всматривался в лицо Айфе:
-Великий воин Кухулин, Сентанта Мак Ройх хочет обрести счастье с женщиной, и получить наследника!
Счастье наполнило Айфе. Кухулин хочет жениться на ней. Хочет показать всем, что она и есть та самая, избранная, жена, мать его сына! Ей хотелось соскочить с трона, петь танцевать, обнять этого старого интригана и поцеловать.. Но она прикрыла ресницы, чтобы скрыть рвущуюся наружу радость. О, Сентанта руки твои, губы твои..
-Ты не мог принести мне более приятное известие. Я обещала тебе награду, и я тебе её дам, выбери наилучшего скакуна из моих конюшен.
Ей не надо ждать Самайна, она соберется прямо сейчас. Кухулин зовет её. Он ничего не забыл за все эти семь лет. Не забыл, как она ничего не забывала. Любимый, глаза твои – дикий мед, уста твои пьянят как старое вино…
-Я сейчас же распоряжусь собираться. Возьму дары и сына и явлюсь на зов Кухулина. Если хочешь Брикрен, ты можешь сопровождать меня в Ульстер.
Но что-то во взгляде Брикрена насторожило Айфе. Что-то, чего она не могла никак понять. Где-то здесь есть подвох, но где? Какое это имеет значение? Сентанта, её Сентанта ждет её, призывает её.. Ах!
-Ты не правильно поняла меня, царственная Айфе. Кухулин призывает своего сына разделить с ним радость. Он женится на дочери Форгала – Эммер. Он предупреждает тебя воздержаться от поездки в Ульстер и просит напомнить принесенные тобою гейсы.
Эммер? Дочь Форгала? О. Боже, ей только-только исполнилось шестнадцать.. Вероломный Кухулин.. Как он мог, это не возможно! Она закрыла рот руками.. Нет, она не будет жаловаться, и не проклянет Кухулина. О, Сентанта! Айфе слишком хорошо помнит слова Катбада: «..если ты пожалеешь о содеянном, или проклянешь Кухулина, ты навлечешь несчастья не только на себя, но и на Кухулина и на своего сына..». Плевать ей на Кухулина, но её мальчик.. Она не может, она должна защитить его.. Сынок! Как он похож на отца, те же глаза, те же брови, та же улыбка. Сентанта, о-о! Глаза Брикрена впились в её лицо, взгляд уговаривал «Заплачь, закричи, прокляни!». Старый сплетник..
-Ну что ж, в таком случае, иди сейчас на конюшни и выбери себе скакуна. Передай Кухулину Сентанте Мак Ройху и его невесте, наши самые сердечные поздравления, скажи, что его сын желает ему счастливого брака и многочисленного потомства… Захвати наши дары королю Конхобару и Кухулину. – она высокомерно подняла брови и уже приготовилась кивнуть на прощание, показывая всем видом, что аудиенция закончена. Однако Брикрен, видя, что она держится из последних сил, продолжал её провоцировать:
-О, великодушная Айфе! Твое благородство и щедрость соперничают с твоей красотой! Мудрая, только ты сможешь так одарить невесту, только ты знаешь, что хочет юная девушка, с высоты своего возраста, ты взрастившая в себе семена великого ума и снисходительности. Великодушию твоему нет предела! Чистая Айфе, прекрасная Айфе, взошедшая на ложе Кухулина не тронутой. Чистая, как воды Бойна. Святая, как земля Эрин. Ты не стала смеяться над Кухулином, плодовитая и щедрая, даже зная, что Эммер была любовницей своего отчима. Ты не злословила, прекрасная и смиренная.. Мать сына Сентанты Мак Ройха! Я напишу хвалебную песню и прославлю твое великодушие, Айфе!
Старик склонился в глубоком поклоне, жадно всматриваясь в лицо Айфе, стараясь вызвать в ней гнев, обиду или жалость к себе. Он уже получил своё золото от Морригу и не хотел его терять. «Ну, давай же, девочка, прокляни этого подонка» - просили его глаза. Ни слез, ни жалоб, её лицо стало каменным, даже брови не вздрогнули. Кожа ее приобрела голубой оттенок, и вокруг трона вспыхнуло голубое сияние, истинная дочь фоморов.
- Что же, иди в Ульстер, и спой на пиру свою песню, старик. – сказала она поднимаясь – Сегодня был тяжелый день. Отправляйся в Ульстер, Брикрен. – Айфе медленно и величаво прошествовала к дверям своих покоев.
- Что мне передать Кухулину по поводу его сына?
Айфе оглянулась:
-Передай, я не нарушу гейсов..
Брикрен восхищенно смотрел ей вслед: «Королева, с макушки до пят, королева!». Он потерял золото Морригу, Айфе не прокляла Кухулина, ну что ж он не жалеет об этом золоте… «Королева!»
Айфе как подкошенная упала на ковры, как только закрылась дверь, отделявшая её покои от тронного зала. Это не возможно, этого не может быть! Как он мог? Нет, нет! Сентанта, поцелуи твои, чресла твои.. Её поймали в ловушку, она не может пожаловаться, поплакать, она боится издать даже писк, чтобы эта плотина не прорвалась, и чтобы ей не жалеть об этой минуте всю жизнь. О-о! Она лежала на полу, без крика, без плача, до крови прикусив нижнюю губу. Нет, она будет держать себя в руках, она не позволит ни одному звуку вырваться наружу… она не может рисковать судьбой сына! О-о!
Боль, боль, ужас, одиночество, отчаяние… Она опять провалилась в бессознательное состояние затянутая воронкой одиночества и тьмы…
Она знала об этом. Она узнала это в тот же миг, как двурогое копье Кухулина пронзило её мальчика под водой! Конлах, прекрасный мой мальчик! Свет очей моих, сынок! Скорбь затопила весь мир… плачьте со мной! Плачьте фоморы, плачьте туаты, плачьте сыновья Миля, ибо самый великий из вас нынче мертв! Скорби Мэн, скорби Ирландия, ибо вы потеряли лучшего своего сына! Мой сын, мой Конлах! Где ты? Изнывают мои груди, вскормившие тебя, стонет мое чрево, выносившее тебя, где ты сын мой! О-о-о! Плачь со мной Луг, великий мастер! Плачь Луг, ибо потерян единственный росток древа твоего! Плачь со мной Кухулин, Пес Кулана! Плачь! Гейсы, проклятые гейсы… Морригу, проклятая Морригу! Что тебе сделал мой сын? Мстительная Морригу, вот твоя месть, за то, что отверг тебя Кухулин, ради моего ложа, ради моего лона, вложив в меня жизнь! И эта жизнь, она теперь иссякла! О-о-о!
- Королева Айфе, к вам бард из Ульстера.. С ним весь клан Мак Ройха во главе с благородным, неукротимым в кровавой битве и на женском ложе, героем Фергусом, дядей Сентанты Мак Ройха, а также великие мужи Улада страшный в гневе Лоэгайре Буадах, и победоносный Коналл Кернах.
Бард из Ульстера? Что мне этот бард? Герои Улада.. Что мне все слова утешения? Не будет больше мира душе моей! О Конлах, мальчик мой! Как он похож на отца! Те же глаза, те же губы, та же улыбка… О, Сентанта!
-Пусть войдет. Негоже отпускать с тризны голодным, даже врага. Королеве не престало размазывать кровавые слезы…
-Приветствуем тебя, Белая Айфе! – начал Фергус, встав на одно колено, - Ибо есть девять белых священных непорочных понятий, девять белых неоспоримых чистых понятий, а ты великая Айфе – десятая. Я их перечислю: белая пелена в которую заворачивают нас, когда мы приходим в этот мир, белое молоко матери, белые одежды невинности, белые одежды друида, белый плат вдовы, белые седины родителей, белое животное, которое приносят в жертву перед битвой, белые цветы Бэльтайна, и белый саван, в который заворачивают нас, когда мы покидаем этот мир- вот, эти девять вещей, а ты скорбная Айфе – десятая неоспоримая, чистая, не порочная, священная. Позволь нашему барду спеть песню скорби и славы! Позволь ему рассказать, сколь славен был твой сын!
Мой сын! О-о мой сын! Белая Айфе! Черная боль в моем сердце, черная боль! Тьма в душе моей, ночь в моем сердце, красный Фергус! Теперь я знаю откуда у моего сына были ( о-о-о, были) эти пряди в его кудрях, пряди цвета червонного золота. Теперь я знаю, глядя на тебя огненный Фергус, откуда у моего сына золотые веснушки. Скатах всегда смеялась над ними, говорила, что это поцелуи Луга, подаренные своему внуку. О-о-о!
- Так исполни за чем пришел..
-Смерть единственного сына Айфе - прокашлявшись бард начал читать сагу -
Из-за чего Кухулин убил своего сына? Нетрудно сказать. Кухулин отправился к Скатах Белопенной, дочери Ардгема, в Шотландию, чтобы изучить искусство боя и овладеть боевыми приемами. Айфе, дочь Ардгема, пришла там к нему не тронутой, а ушла беременной, и он сказал ей, что она понесла сына. "Храни этот золотой перстень, - сказал он, - пока он не подойдет мальчику. Когда же это время наступит, пусть отправляется искать меня в Ирландию; и пусть ни перед кем он не сворачивает с пути, никому не называется и ни с кем не избегает схватки."
-Истинно так – сказала Скатах
- Истинно! - Вторили ей сидящие за тризной.
Прошло семь лет, и мальчик пошел искать отца. Улады в это время собрались на пир на Побережье Следов, и увидели мальчика, что плыл к ним по морю в бронзовой ладье, с прекрасными золотыми веслами в руках. В лодке у него была куча камней, и он вкладывал камни в пращу и меткими ударами сбивал птиц, и те падали без сознания; потом же он их приводил в чувство и отпускал обратно в воздух. Руками он выполнил, что его верхняя челюсть достигла глаз. После показал он свой голос таким образом, что птицы снова попадали, а он их снова оживил.
"Так, - сказал Конхобар, - горе той стране, куда направляется этот мальчик. Если бы сюда приехали взрослые мужчины с того же острова, что и он, они стерли бы нас в порошок, судя по тому, каким искусством владеет и маленький мальчик. Пусть кто-нибудь пойдет ему навстречу, чтобы он не вошел в наши земли." "Кому же пойти к нему?" "Кому, как не Кондере сыну Эху," - отвечал Конхобар. "А почему должен идти Кондере?" - спросили все. "Нетрудно сказать, - отвечал Конхобар. - Какие бы разум и красноречие не требовались здесь, они есть у Кондере." "Я пойду к нему навстречу," - сказал Кондере.
И Кондере пошел туда, где в это время высадился мальчик. "Ты довольно прошел, мальчик, и не пойдешь далее, - сказал Кондере, - пока мы не узнаем, откуда ты явился и какого ты рода." "Я никому не назовусь, - сказал мальчик, - и ни перед кем не сойду с дороги." "Ты не войдешь в страну, - сказал Кондере, - если не назовешься." "Я пойду тем путем, каким иду," - ответил мальчик.
Мальчик отвернулся от него, но Кондере сказал: "Повернись ко мне, мальчик мой. Ты способен на великие дела. В тебе благородная кровь. Тебе - гордость уладских воителей. Конхобар приветствует тебя. Убери свои челюсти и дротики от левого борта колесницы, чтобы не напали на тебя уладские воины. Конхобар приглашает тебя к нам. Услышишь, если обернешься ко мне: приди к Конхобару, воинственному сыну Несс, к Сенхе, победоносному сыну Айлиля, к Кетерну, багрянолезвийному сыну Финтана, с огнем, что поражает войска, к Аморгену поэту, к Кускрайду многоплеменному. Добро пожаловать, Коналл Победоносный приглашает тебя к рассказам, песням и смеху воинов, свирепых в битвах. Очень опечалился бы Блаи Хозяин, если бы ты прошел мимо него, а ведь он герой. Да и нехорошо стольких обижать. Я, Кондере, пришел, чтобы встретить мальчика, противостоящего героям. И я поклялся, что встречу этого мальчика, безбородого и безволосого, если только он будет послушен уладам."
"Славно, что ты пришел, - сказал мальчик, - и сейчас будет тебе твоя же речь. Я показал свой голос. Я без промаха стрелял с колесниц. Я собрал прекрасные птичьи полеты метанием далеко летящих дротиков, к тому же без геройского прыжка лосося. Я доказал своими приемами, что никто возьмет меня осадой. Иди и спроси уладов, как мне принять их: поодиночке или целым войском? Поворачивай назад, - сказал мальчик, - потому что даже имей ты силу сотни воинов, все равно ты не смог бы препятствовать мне."
"Так, - сказал Кондере, - пусть с тобой говорит кто-нибудь другой."
После Кондере пошел к уладам и рассказал им все.
"Не будет, - сказал Коналл Победоносный, - посрамлена честь уладов, пока я жив." И он пошел искать мальчика.
"Хороши твои игры, мальчик," - сказал он ему.
"И для тебя они хуже не будут," - ответил мальчик.
Он вложил камень в пращу, выпустил его в воздух, и гром и грохот от этого меткого удара сбили Коналла с ног. Прежде чем он поднялся, мальчик снял ремень со щита на его руке.
"Пусть кто-нибудь другой идет к нему!" - сказал Коналл.
Но все войско только засмеялось.
Кухулин же шел к мальчику, играючи, и рука Эмер, дочери Форгалла, обвивалась вокруг его шеи. "Не ходи туда! - сказала она. - Это ведь твой сын там. Не убивай собственного сына, о неистовый, благородный муж. Нехорошо и неправильно сражаться со своим сыном, способным на великие дела. Избеги мучений побега твоего дерева, помни, о чем говорила Скатах. Если Конлах выдержит прием левого борта, то битва будет жестокой. Обернись ко мне! Послушай меня! Мой совет хорош! Пусть слушает Кухулин! Я знаю, как его имя, если там внизу - Конлах, единственный сын Айфе."
На это Кухулин сказал: "Молчи, женщина! В великих делах и блистательных победах я не прошу женского совета. Это делается без помощи женщин. Мы будем победоносны. Благосклонен взор короля. Кровавый туман на моей коже - это кровь тела Конлаха. Славно будут копья сосать прекрасный дротик. Что бы там ни было, женщина, - сказал он, - я пойду ради чести уладов."
И он сам отправился туда.
"Хороша, сынок, твоя игра," - сказал он.
"А ваша-то игра дурна, - отвечал мальчик, - не приходят от вас по двое, чтобы я им назвался."
"Почему я должен терпеть присутствие этого щенка? - сказал Кухулин. - Ты умрешь, если не назовешься."
"Да будет так," - сказал мальчик.
Он бросился на Кухулина. Они схватились. Мальчик точно рассчитанным ударом обрил ему голову мечом и оставил лысым.
"Шутки кончились! - воскликнул Кухулин. - Давай бороться!"
"Я тебе до поясницы не достаю!" - сказал мальчик. Но он встал на два камня и три раза бросил Кухулин между них; ни разу он не двинул ногой, так что они вошли в камень по щиколотки. Следы его ног и сейчас там, и отсюда Побережье Следов у уладов. Потом принялись они бороться в воде, и мальчик дважды притопил Кухулина. После же тот выскочил из воды перед мальчиком и обманно поразил его рогатым копьем, потому что никого, кроме Кухулина, Скатах не учила владеть этим оружием. Он бросил в мальчика копье под водой, и его внутренности вывалились ему на ноги.
- Увы мне - заходилась в крике Скатах.
- Увы! - стонали плакальщицы.
- Увы - вздыхали мужчины.
"Этому, - воскликнул мальчик, - Скатах меня не учила! Как жаль, что ты меня ранил!" - сказал он.
"Правда, жаль," - сказал Кухулин. Он взял мальчика на руки, отнес его вверх на берег показал уладам.
"Вот вам мой сын, улады," - говорил он.
"Увы," - говорили улады.
"Да, верно, - сказал мальчик. - Если бы я остался с вами на пять лет, я погубил бы всех вокруг вас, и вы владели бы землями вплоть до Рима. А теперь покажите мне великих мужей, что здесь живут, чтобы я мог попрощаться с ними."
Он поочередно обнял их всех, простился с отцом и тут же умер. Его оплакали, возвели могилу и надгробие, и в три дня ни одного теленка ни было оставлено уладами в живых в память о нем.
Когда он закончил, все плакали. Все помнили мальчика, смешливого, веселого, ласкового мальчика.
-Вот тебе женщина, слова утешения – сказал бард, низко склонившись – Кухулин верит, что не погрешишь ты в гневе и не ляжет на него проклятие твое.. Вот перстень твоего сына, вот его плащ.
«О, Конлах! Черная скорбь заполнила мое сердце,» - она плакала и не могла остановиться.. О, золотой Конлах! Сыночка, родной, мальчик мой!
Она опять упала во мрак…
Он, стоял привязанный к каменному столбу своим ремнем. Он хотел умереть стоя.. Великий воин, герой Улада, Кухулин Сентанта Мак Ройх, единственная и вечная её любовь и мука. Кормак Мак Курои бесился от того что не может приблизиться к Кухулину. Друиды чертили, какие - то руны на песке, но они, загораясь, исчезали, Морригу пыталась пролететь к нему в виде ворона, но каждый раз наталкивалась на невидимую преграду. Все войско объединенное ненавистью и злобой стояло у этой черты. Айфе приподняла свой лук, вставив туда стрелу, и прицелилась Кухулину в лоб, между глаз. И увидела его глаза, он смотрел на неё, и горькое понимание было в его взгляде. Обреченность и смирение.. Нет, только не это! Она не хотела этого! Пусть ненависть, пусть гнев, пусть ярость, но только не обреченность, но только не смирение! Айфе опустила лук, ей до боли в кончиках пальцев захотелось притронуться к его измазанной в крови щеке. Она протянула руку и сделала шаг и не почувствовала никакой преграды. О, чудо, она смогла пройти за круг, очерченный Серым из Маха, прежде чем конь навсегда удалился в царство Лира. Оставшиеся за её спиной воины взревели, Морригу издала торжествующий крик, мерзкая старуха Маха приготовилась принять голову великого героя.
Айфе не оглянулась, она шла притягиваемая его взглядом. О, Сентанта!
- Здравствуй, прекрасноокая Айфе!- прохрипел герой и кровь запузырилась на его прекрасных губах.
Айфе не могла себя сдержать, она поцеловала этот кровоточащий рот, и он ответил ей, вложив в поцелуй все сожаление, всю нежность… «Я люблю тебя, Сентанта»…
-Почему? –Спросила она - Почему я смогла пройти за круг очерченный твоим конем?
-Потому что ты в своем праве, женщина. Жена моя, мать моего сына.
-Я любила тебя Сентанта! Я любила тебя!- Айфе заплакала.
Лицо Кухулина стало белым, зубы выбивали дробь. Это от потери крови подумала Айфе. Она сняла свою шаль и стала закутывать Кухулина.
- Да, я хочу умереть в твоих цветах, милая. В черно-багрянно-золотом. А теперь сделай то зачем пришла. Давай прощаться, любимая.
О-о-о! Любимая! О!
-Ты не умрешь Сентанта! Не сегодня любимый!
- У нас нет выбора! Кормак сын трех псов пришел за моей жизнью. Я ранен и истекаю кровью, если ты не убьешь меня, то я умру бесславно, просто от потери сил.
Он смотрит на неё и глаза его сияют любовью. Он не может сказать ей о любви. Проклятая Морригу связала его этим гейсом. Но он может смотреть и глаза его говорят больше чем его слова. Айфе купается в его взгляде, в его любви и нежности. Но что-то горькое появляется у неё во рту, она хотела что-то спросить.. Ах, да. Она вспомнила:
- Почему ты убил нашего сына, Сентанта?
- Не было дня, Айфе, чтобы я не сожалел об этом… никто не может казнить меня больнее, чем я сам себя казню. Но я воин, и в тот день я принес присягу верности Конхобару. Он приказал, и я не мог уклониться. И даже если бы я сделал это, поправ честь мужчины, наш сын не дал бы этого сделать. Он был настоящим героем. Теперь моё сожаление достигло апогея, я умираю, и не останется после меня памяти. Сын не оплачет меня и не принесет клятв мести на моей могиле. Увы, мне!
- Проклятые гейсы! Проклятая честь! – она опять заплакала.
- Не плачь, милая!
- Я не хочу терять тебя опять!
- Ты никогда не теряла меня, Айфе! Никогда! Я всегда помнил тебя и всегда был благодарен тебе за твой более чем щедрый подарок. За нашего сына. С того самого Самайна, когда ты доверилась мне, моя нежная, чистая Айфе! Помнишь, как тогда пахли цветы? С тех пор цветы осени я предпочитаю всем цветам. Они пахнут нежностью и горечью. Они пахнут..
-Невозможной любовью, несбыточными мечтами, пахнут они, - Айфе заворожено глядела на Кухулина. Она ненавидела его все эти долгие пять лет. Она желала ему смерти. Она пришла сюда, чтобы насладиться его позором и унижением. Где-то как сквозь сон Морригу кричала: «Отрежь ему голову!». Да, она поклялась принести голову Кухулина Кормаку сыну Курои. Она принесла гейсы, проклятая ворона Морригу, вынудила дать ей эти клятвы. Ненавижу, ненавижу туатов! Я убью его, но не сейчас. Еще немного. Еще немного, только один поцелуй, только одно объятие, только еще раз, (ведь один раз не считается) вдохнуть его запах, услышать звук его голоса.
-Люби меня Кухулин, люби меня- взмолилась Айфе, припадая к нему в поцелуе- Еще немного, еще одну секунду, люби меня Кухулин! Потому, что у тебя будет вечность в запасе, чтобы ненавидеть меня! Потому что ты не умрешь, герой.. Я не могу дать тебе умереть. Люби меня Сентанта, люби клятвопреступную жену! – к черту туатов, к черту все клятвы и гейсы, к черту ворону Морригу! Пусть он её возненавидит. Пусть! Но пусть он останется в живых! «Мне не нужна вечность без него, Катбат!» вспомнила Айфе свои слова. И она решилась:
– Я проклинаю тебя Кухулин Сентанта Мак Ройх сын Суалтама Мак Ройха! Я проклинаю тебя проклятьем попранной невинности, проклятием матери потерявшей сына, я проклинаю тебя сыноубийца Кухулин, на вечную жизнь! Отныне имя твое Зигор – проклятый!
-Не-е-т! – кричал Кухулин
-Не-е-т!- взревел Мак Курои
-Не-е-т!- взвыла Морригу
-Да, - ликовал Луг
-Да, - воскликнул Коналл Победоносный, готовясь покарать своим гневом врагов.
-Нет, - прошептали губы Айфе, она с удивлением посмотрела вниз. Из груди у нее торчала ручка кинжала Кормака. Стены, очерченные Серым из Маха пали от силы её проклятия. Теряя сознание, Айфе отчетливо услышала волчий вой, исполненный отчаяния и боли, «Пес» - улыбнулась она. Голова кружилась, она вдыхала аромат осенних цветов и была далеко в том Самайне, где Сентанта, семнадцатилетний Сентанта нежно целовал её губы после ночи любви.
- Я люблю тебя Айфе!
-О-о-о!
Прохладная ладонь легла на её лоб. Нежно-горький запах осенних цветов дразнил её обоняние.
-Сентанта – пропело её сердце, и она открыла глаза. Первое что она увидела – букет пурпурных хризантем. Оглянулась:
-Мама…
Мама заплакала.
-Вернулась, солнышко мое! Доченька, Сонюшка! – мама плакала – Мы думали, что потеряли тебя. Эта ужасная авария, столько жертв, столько жертв!
К кровати подошел папа:
-Здравствуй, котенок! Как себя чувствуешь? Врач нам сказал, что ты родилась в рубашке. Железо все покорежено, чтобы тебя достать пришлось резать машину. А на тебе ни царапины, только ушибы и те быстро проходят.
Что значит не царапины? Она тупо уставилась на отца. Она помнит кровь, свою кровь стекающую липкой кашей по лицу. Она видела свои ноги, превратившиеся в месиво из поломанных костей, мяса, крови и остатков джинсов. Бред.. Может ей это привиделось? Может это стресса? Она сглотнула:
- А когда случилась авария? Сколько я здесь нахожусь?
- Вчера, солнышко – проворковала мама – Хочешь кушать? Может что-то еще? Как себя чувствуешь?
Родители как всегда в своем репертуаре: задают вопросы и не слушают ответы.
- Да, я бы съела чего-нибудь, у тебя есть хорошо прожаренный слон?
Мама нежно заквохтала, папа улыбнулся.
-Что это за молодой человек, который закидал палату хризантемами? – деловито спросила мама, распаковывая пакетики, и контейнеры с едой.
-Мама, я была бессознания – пожала она плечами - Откуда мне знать, кто это?
В комнате вкусно запахло маминой стряпней. М-м-м слюнки текут..
-Мамулечка, ты просто сокровище – сказала Соня, набивая рот слоеными пирожками с курицей, - Спасибо, родненький! Спасибо мамчик! Пап, а ты не присоединишься?
Отец нервно поглядывал на часы.
-Нет, детка. Если с тобой все в порядке, то мне нужно бежать. Увидимся в четверг. – он поцеловал маму – Пока родная. – подошел к Соне, взял её лицо в свои ладони, пристально посмотрел, вздохнул – Детка моя, котенок Соня.
Развернулся и вышел из палаты, чуть не столкнувшись с медсестрой, которая несла корзину роскошных хризантем.
-Это Вам, просили передать..
- Кто? – в один голос спросили мать с дочерью.
-Очень приятный молодой человек - жеманно промурлыкала медсестра, мечтательно закатывая глаза – Там записка для Вас.
Соня вскочила с кровати и схватила записку: « С возвращением королева» и подпись «Z»
Она выскочила в коридор, у лифта стоял потрясающий мужчина лет тридцати, что-то в его облике ей показалось знакомым, сердце ее подпрыгнуло и оказалось в горле:
-Сентанта – задохнулась она.
-Зигор – было ей ответом.
Мужчина кивнул и вошел в лифт…
16.10.10 00:21 
