"Прежде всего надо сказать, что я не имею к этой истории ни малейшего отношения. Ну разве что самое крохотное, потому что всё-таки мои пальцы стучали по клавишам.
Всё началось с того, что солнечным летним днём я увидела городскую крышу в ярких рисунках, и задумчиво глядящего вдаль крепкого парня. Он обернулся, как будто почувствовав взгляд, и меня накрыло волной образов: лица, пожарная часть, огонь, рука с мелком, светлые пряди, рассветы...
И с тех пор Давид от меня не отставал, постепенно выстраивал историю во что-то более-менее связное, витая где-то на задворках моего сознания. Он, знаете ли, весьма напорист, этот малый, привык добиваться поставленных целей. И я очень ему благодарна, что пожар, в котором он погиб, Давид показал лишь мельком и очень кадрированно. Впрочем, ему и самому не очень хотелось смаковать детали.
Девушка пришла в зыбком предутреннем сне - когда дрёму не отличишь от реальности. С ней было весьма непросто - она отмалчивалась, держала лицо в тени - до сих пор не удалось разглядеть, - но при этом ей так хотелось быть услышанной.
По хорошему, с ними обоими было трудно. У него в голове ничего кроме спорта и желания служить на благо общества никогда не было - там вся семья такая по мужской линии - и, скажем так, смерть ему несколько перевернула мировоззрение и заставила переоценить приоритеты. Задуматься о том, чего не успел, кого любил и кому был дорог. Время появилось, опять же (со временем тоже получалось странно - когда я их впервые увидела, они были Давидом и Теей, которые ещё не встретились, хоть и знают, что их ждёт впереди).
В какой-то степени роковой пожар стал для Давида спасением, чем-то вроде полусамоубийства, хотя он и мысли такой тогда не допускал и сделал всё, чтобы выбраться (не совсем понимаю, моя это мысль или его).
Но девушка - о, это целый букет. ОБВМ в хорошем смысле этого слова, огромное желание "жить просто жить" и огромная боязнь приблизиться хоть к кому нибудь, хоть на пару сантиметров. И при этом такое же огромное желание это сделать, такая жажда отдать всю накопившуюся любовь и нежность. Мы с ней чуть на пару не самоубились, от этой её противоречивости.
Попутно я узнала массу всяких подробностей: что имя Шамана на самом деле Франсуа, он сбежал от родителей-наркоманов (и, похоже, считает свои способности следствием бурного употребления родителями всякой дряни), его лучший друг - летучая мышь Филин. Что Давид очень упрям, пожарный в третьем поколении, совсем не знает английского, хотя его мать и англичанка.
Познакомилась с отцом Давида в самолёте, возвращаясь с отдыха. И любовь родителей всегда была для Бене, позднего ребёнка, образцом и недостижимым идеалом. Что отец Давида умер от сердечного приступа за два-три года до смерти сына. Что польку при рождении назвали Агнешкой (и она не любит это имя и действительно его забыла) и она никогда в жизни не рисовала, до своего полупереезда-полупобега. Что позднее, когда Раймонд уже пошел в школу, она всё-таки написала своей сестре Марте и с тех пор они держат связь по почте - ближе, ей кажется, ни к чему.
Но вот о самом главном (по мнению читателей ) парочка рассказывать не спешила (не хотели? не решались? не могли?). А сроки поджимали. К тому же под руку ненавязчиво начала подворачиваться исключительно "призрачная" литература и, даже если удержаться от соблазна что-нибудь оттуда утянуть, подсознания то не удержишь.
Можно было, конечно, оставить рассказ "в столе" до лучших времён, но они хотели, чтобы о них знали. И поэтому мы остановились на таком варианте - иначе это было бы слишком мучительно для всех, я банально хотела хотя бы выспаться.
А название - да - действительно одолжили у "Арии" (на всякий случай -
)
очень красивая песня, Давиду понравилась (а она в принципе не очень любит музыку).
Чёрт, писательство - это в какой-то степени эксгибиоционизм и в немалой - сумасшествие "