Христианка: 09.12.14 10:05
Кьяра: 09.12.14 10:19
LuSt: 09.12.14 10:37
lanes: 09.12.14 16:33
Natala: 11.12.14 21:16
amelidasha: 12.12.14 13:53
LuSt: 13.12.14 12:37
Zabara: 13.12.14 17:41
LuSt: 13.12.14 17:57
-Алиса-: 14.12.14 10:17
Zabara: 14.12.14 12:06
alenatara: 14.12.14 13:02
LuSt: 15.12.14 10:58
Перед отъездом в Хайфу мистер Кесслер попросил меня провести экскурсией по Одессе его самого и троих его коллег. Через почему ему такое понадобилось? Сдается мне, он таки меня пожалел. Мистер Хэрмон теперь вовсю наслаждался обществом Ольги, если судить по его сюсюканью и ее хихиканью. Но атмосфера в офисе оставалась напряженной. Шеф вразрядку цедил в мою сторону слова, я мандражировала, Вита и Вера маячили в холле, поджидая развития событий.
И вот, чувствуя себя арестанткой, которую вдруг выпустили на поруки, я стояла посреди гомонливой улицы Советской Армии и подставляла лицо солнцу. Закрыв глаза, освободила уши к городской суматохе. Бабульки, сидевшие на перевернутых ведрах, зазывали прохожих купить семечек: «Давайте, берите, лузгайте солнушки!» Цыгане клянчили подаяние на паперти небесно-голубого православного храма. Публика шепталась в парке напротив, наблюдая за игрой в шахматы.
– Не подозревал, что шахматы – это зрелищный спорт, – заметил мистер Кесслер.
Его комментарий вывел меня из задумчивости. Я провела четырех иностранцев вдоль кирпичного здания филармонии (бывшей биржи, основанной в октябре аж 1796 года – раньше, чем нью-йоркская), по тенистой каштановой аллее и мимо дома белой ведьмы, вылечивавшей любой недуг от насморка до сглаза. Чтоб вы знали, я завсегда рада поделиться с гостями из-за бугра своей любовью к родной Одессе – самому прекрасному и космополитичному городу во всем мире.
– Одесса в Советском Союзе считалась столицей юмора. День города в Одессе празднуют первого апреля, то есть в День смеха, и это отнюдь не случайное совпадение. Одесситы любят играть словами и шутить. Например, знаете, как по-здешнему будет множественное число от слова человек? – Фирмачи выжидающе посмотрели на меня. – Очередь.
Они рассмеялись и дальше поглядывали на меня с благожелательным интересом, пока я неспешно вела их по бульвару с неоклассическими зданиями в пастельных тонах и рассказывала:
– Одесса была основана Екатериной Второй в 1794 году. Если верить легенде, императрица велела назвать город в честь гомеровского Одиссея. А еще говорят, что когда-то здесь располагалась древнегреческая колония. На этом месте жило много разных национальностей. Многие туристы удивляются, когда слышат, как мы здесь смешиваем слова из русского, еврейского, украинского и немного из немецкого и французского языков. Вначале Одесса относилась к области, называемой Новороссия. Но это совсем не Россия. Россия – холодная и жестокая страна царей, безумцев и тиранов. Одесса же – теплая и радушная гавань, процветающая благодаря Черному морю и черному рынку. – Вспомнив о другой темной стороне нашей истории, я добавила: – При самодержавии Одесса находилась за чертой оседлости.
– Что это значит? – спросил самый молодой из иностранцев.
– Ты что, ни одной книги по истории не прочитал? – возмутился мистер Кесслер. – Евреи не имели права проживать в Москве, Санкт-Петербурге или Киеве, и поэтому селились в Одессе.
Фирмачи посмотрели на меня сострадательно. Я выпрямила спину и с достоинством вынесла их взгляды. Ну, только ихней жалости мне не хватало до полного счастья.
К нам подошли четверо солдатиков – не старше девятнадцати лет, изможденные, в серой форме не по размеру:
– Пожалуйста, хлебушка подайте, – попросил один из них.
Я достала из карманов запасенные конфеты и яблоки – в Одессе важно иметь при себе небольшие презенты на всякий случай, чтобы сглаживать бюрократические трудности. По мне, так это просто благодарность, дяка, а для Джейн – вульгарная взятка. Она, кстати, мигом усвоила, что коробка конфет открывает любые двери быстрее препирательств.
– Спасибо, девушка.
Мои туристы впали в ступор. Я им объяснила, что в армию призывают всех молодых парней, кроме тех, у кого имеются деньги, чтобы сойти за «непригодных к военной службе по состоянию здоровью». К сожалению, армия не могла прокормить всех призывников. Да, у нас были проблемы с бедностью. Но в каком городе их нет?
– При виде этой изысканной ковки на балконах сразу вспоминается Новый Орлеан, – сменил тему мистер Кесслер. Его приятели согласно закивали. Мне польстило, что они сравнили Одессу с американским городом.
А потом я отвела свою комиссию по условно-досрочному освобождению в приморское кафе. Пока коллеги на ломаном русском делали заказ официантке, мистер Кесслер вручил мне запечатанный конверт:
– Спасибо за столь познавательную экскурсию.
Сдается мне, на самом деле он так заминал памятный инцидент в офисе.
Минул месяц, и второй, но атмосфера на работе не улучшилась. Вита с Верой оборзели и распустили мульку, будто я завернула мистера Хэрмона, потому что он нестояк. Шеф пытался укрепить свою репутацию, приглашая в офис Ольгу и постоянно ко мне придираясь, чтобы показать, кто здесь кого топчет:
– Дарья, ты опоздала на пять минут! Принеси кофе! Быстрее! Черт, он же еле теплый! Дарья, сготовь другой!
Я чуяла, что если мутные сплетни не утихнут в ближайшее время, он уволит меня, дабы сохранить лицо. Мистер Кесслер теперь в далекой Хайфе думать за меня забыл, и никто не помешает мистеру Хэрмону меня щемить. Я старалась не повышать голос, не пререкаться и держать на губах улыбку. Порой задерживала дыхание и считала до десяти, а то и дальше.
А Оля… Она больше не навещала нас с бабулей, хотя повадилась являться в офис. Вот и сейчас в облаке духов нарисовалась в дверях.
Я улыбнулась и даже встала:
– Привет, Оля, ты сегодня прекрасно выглядишь.
Таки да. Центровой макияж. Блестящее платье. Белые лаковые сапожки. Платиновый боб, построенный в дорогом салоне. Никаких непрокрашенных корней.
Она проплыла в кабинет Хэрмона, даже не глянув в мою сторону и не проронив ни словечка. Не хотелось давить на подругу, но и терять ее не хотелось. Ее новая манера меня смуряла. Что же ж у нее внутри делается? Может, ей неловко? В офисе про нее знали все – от охранников и уборщиц до начальников. Неужели Оля возненавидела меня за то, что я ею прикрылась?
Кстати, в этот напряженный период рак на горе таки свистнул: мистер Хэрмон перестал ревновать к компьютерщикам, и у меня наконец-то появился Интернет!
Иногда мечтаешь, мечтаешь о чем-то, а получив, разочаровываешься, но вот Интернет оказался даже намного лучше, чем я себе навоображала. Мастер показал мне, как находить и открывать нужные страницы и посещать различные сайты. И я быстро поняла, почему Интернет пишется с большой буквы, как город или страна. Да это целая безграничная галактика, вроде Млечного пути. Теперь я могла при желании глянуть новости Би-би-си, полюбоваться на последние парижские моды или почитать до мурашек стихи Эдгара По. А еще я теперь могла поискать новую работу на западных сайтах по трудоустройству – спланировать побег в прекрасное далеко.
В голове подобно белым пушистым облакам пролетали рассказы Джейн об Америке. Широкие просторы. Вежливые люди. Доброта. Учтивость. У каждого автомобиль. Равноправные отношения в браке и в обществе. Законы, одинаково защищающие интересы всех и каждого. Я хотела стать частью этого центрового мира. Джейн видела мою окраину. Теперь мне хотелось посмотреть на ее поднебесье.
Я написала несколько рабочих писем и разослала пару десятков своих резюме. Мистер Хэрмон недовольно проворчал мне в затылок:
– Почему ты так много печатаешь? Я тебе сегодня ничего такого не поручал.
Дико извиняюсь, но я здесь чувствовала себя так, словно присоседилась к великим прозаикам: сочинять сопроводиловки было так же интересно, как, к примеру, роман. Но тот же граф Толстой мог исписывать страницы пачками, а мне следовало каждый раз укладываться в четыре абзаца. Конечно, до Пушкина я не доросла, но мистер Хэрмон, вымарывая мои слова, одергивая меня и приструнивая, даже превзошел цензуру царя Николая Палкина.
Прошло несколько недель, а я так и не получила ни ответа ни привета и решила посоветоваться с Джейн, что делаю неправильно. Она прислала мне обратно на электронную почту мое переработанное резюме, в котором я показалась себе чуть ли ни президентом Украины, единогласно избранным за искоренение мировой бедности голыми руками. Как только мистер Хэрмон ушел с работы, я позвонила Джейн:
– Это же хвастовство! Мне неловко такое про себя писать.
– Людей, которые не стесняются показать свои достоинства, охотнее нанимают.
– А скромники, значит, побоку.
– Такова жизнь.
Может, такова жизнь в других странах, но у нас в Одессе все наоборот.
Когда я отправляла письма Джейн, то указывала на конверте сначала ее имя, потом улицу, потом город. А Джейн, адресуясь мне, сначала писала город, потом улицу и только самой нижней строкой мое имя. Американцы, задавая вопрос, формируют его из утверждения: «Вы знаете?», «Вы мне поможете?». В русском же языке вопросы производятся из отрицаний: «Вы не знаете?», «Вы мне не поможете?». Если бы я показала свое исправленное Джейн резюме любому отечественному работодателю – даже будь оно на сто процентов правдивым, – его бы сочли предельно некультурным, безумно хвастливым и даже издевательским. Да, только так его бы и оценили по всему бывшему Советскому Союзу (а это, на минуточку, почти двадцать два с половиной миллиона квадратных километров). Правда, в Одессе рассылка резюме пока не практиковалась. Тот же мистер Хэрмон нанял меня, не имея никаких сведений о моем образовании. Сдается мне, он просто пустил слух, что ищет в секретарши интересную чудачку. А его сосед – бабулин друг, кстати – тут же нашелся и расписал меня как сообразительную девушку, умеющую держать язык за зубами и способную ориентироваться в черном море одесской коррупции.
И еще целый месяц я усидчиво изучала забугорные вакансии и рассылала письма. Оно того стоило – на Западе за месяц я заработала бы столько же валюты, как здесь за год. К слову сказать, хотя новые банки пёрли из-под земли как грибы после дождя, мы с бабулей им ни в какую не верили и хранили сбережения в морозилке. Я попыталась прикинуть габариты морозилки, в которой уместилось бы мое гипотетическое жалование американских размеров, – ха, да не меньше нашей кухни! – и рассмеялась.
– Эй, ненормальная девчонка! – крикнул мистер Хэрмон из своего кабинета. – По какому поводу ты там веселишься?
Эх.
Наконец я получила один ответ. По большей части я им подходила, но за неимением у меня рабочей визы, они не могли меня принять, и просто желали успехов. Похоже, моя подруга Флорина была права, когда подбивала слинять в Германию. По ее информации, для евреев получить тамошнее гражданство довольно просто.
Просматривая инженерные вакансии, я частенько натыкалась на рекламки сайтов знакомств. Фотографии улыбающихся счастливых пар вызывали зависть и интерес. Сама я несколько раз отметилась в одесском клубе знакомств, обшарпанном и неприглядном, и в итоге решила, что лучше попытать удачу с каким-нибудь иностранцем – с украинцами мне всю дорогу не везло. Так в прошлом году ко мне подваливали алкоголик, маменькин сынок и колобок (русский народный эвфемизм для подходящего слова «жиртрест» – сплошной ком сала). Конечно, я общалась еще и с Владленом Станиславским, но при всей его приглядности, назвать его приличным парнем было бы роковой ошибкой. Каждую неделю он в дизайнерских темных очках и черном кашемировом пальто – типичной одежде одесских доморощенных мафиози – фланировал мимо наших охранников, чтобы забрать деньги за «крышу». Обычно при виде меня он снимал очки. И я смотрела на его терновые глаза и чувственный рот. А он приглашал меня на свидание. Как обычно, я закатывала глаза и притворялась раздраженной. Разве можно было воспринимать его всерьез? Одесские мужчины клеются к каждой юбке. Как обычно, он улыбался хищной, уверенной улыбкой, которая скрашивала мою рабочую неделю.
И вот когда я в очередной раз передавала Владу обычный конверт, за дверью мистера Хэрмона раздались смешки и взвизги.
– Это что за базар? – нахмурился Станиславский.
А это моя подруга Оля общалась с моим начальником. Ойц, до чего же я ее довела. Из художницы с хорошим вкусом и задушевной товарки она превратилась незнакомую хабалку. Дверь открылась, и мистер Хэрмон с Олей вышли в мой предбанник. Она в открытую на нем висела. А когда заметила Влада, выпучила глаза. Продолжая поглаживать лацкан пиджака мистера Хэрмона, Оля водила горячим взглядом по Станиславскому, но тот не поддался ее чарам. Да, большой плюс к его карме.
Как-то Джейн подтрунивала надо мной, будто я влюбилась в ее Коула, который работал волонтером от Корпуса Мира в Хмельницком. Я вас умоляю, конечно же, любовью там и не пахло. Это бы ни в какие ворота не лезло. Но мне действительно хотелось подцепить парня, похожего на Коула – тоже умного, красивого, трудолюбивого, вежливого, искреннего и смешняка. И теперь я могла поискать такого кадра через Интернет.
Поскольку мистер Хэрмон по полдня запирался с Олей в своем кабинете, у меня было время зависать на сайтах знакомств. Dates.com предложил бесплатную регистрацию. Я заполнила анкету и посмотрела, что пишут люди. Некоторые сообщения остались для меня загадкой (например, пользователь TurboGuy признался, что любит NASCAR). Но в основном я повеселилась. Когда на вопрос «Что вам больше всего нравится?» некий Pirate37 ответил «Подарки». Или когда какой-то автолюбитель не показал свою фотографию, зато выложил аж три снимка красного пикапа. А еще один чудик про свою работу написал так: «Я вожу школьный автобус, потому что люблю обниматься с маленькими детьми». Я вступила в переписку с семью мужчинами – нечетные числа приносят удачу.
Джефф, строительный рабочий из Бенда, штат Орегон, любил Иисуса и хотел знать, спасена ли моя душа. Эл из Олбани писал, сокращая слова: «Надеюсь на встрч, птч я одинок». Дэвис, поклонник творчества Льва Толстого, казался больше заинтересованным войной, нежели миром. А Шакир непонятно откуда сходу заявил: «Я хачу преехать в тваю строну». И какими бы разными они ни были, их объединяло одно: всем нетерпелось увидеть мои «фотки».
Как же загрузить свою фотографию в компьютер? Я отыскала объявление о вечерних компьютерных курсах и туда записалась. Через потому, что надоело по каждому вопросу просить помощи со стороны.
А потом мистер Хэрмон согласился купить в офис сканер. И я сама его подключила в рабочее состояние. Шеф так удивился, что даже похвалил мои новые навыки. И ушел на встречу с Ольгой. Таки да, жизнь обратно налаживалась.
Получив мой портрет, все семеро избранников сделали мне предложение. Бабуля оказалась права: мужчины – очень несерьезные существа.
Когда Оля приходила в офис, я не оставляла попыток с ней поговорить. И спустя три месяца она все же стала принимать во внимание меня и мои вещи. Все прибамбасики, которые мистер Хэрмон раньше дарил мне – видеокассеты и шмутки с прибывающих кораблей, духи и сувениры от клиентов, – теперь доставались Ольге. Снаружи она заметно похорошела, прикоцывалась богато, но безвкусно. Даже не надевала бюстгальтер под блестящий золотой топ. И то и дело подозрительно на меня поглядывала, словно я не бегала месяцами от мистера Хэрмона, словно сплю и вижу его у нее отбить. Естественно, я старалась поддерживать с начальником нормальные отношения. А чего она ждала? Что я стану его игнорировать?
Теперь Оля постоянно сворачивала на деньги. Небось это было первое английское слово, которое она переняла от репетитора, нанятого для нее мистером Хэрмоном.
– Ух ты! Сколько же такой стоит? – поинтересовалась она про радиотелефон на моем столе.
Мистер Хэрмон оплатил еще и няню, чтобы у Ольги появилось свободное время для рисования, но вместо этого она ходила по магазинам.
Она похвасталась мне новой сумочкой и перчатками. Я одобрила выбор. Потом, как всегда, спросила о детях:
– У Светы в школе все хорошо?
– Нормально, – ответила Ольга, продолжая жадно шарить взглядом по моему столу.
– У Вани зубки уже прорезались?
– Думаю, да.
Ее глаза цепко метались от одной вещи к другой. Ха, если бы мой компьютер влез в ее новую сумочку из-под Эскада, она бы его утащила.
– Мистер наверняка уже заждался тебя в кабинете, – намекнула я, кисло думая: «Уж его-то она точно заграбастала, и со всеми причиндалами».
– А, вот что мне нужно! – воскликнула она, схватила степлер и сунула его в сумку.
– Это мое! Верни, – яростно зашипела я. – Зачем тебе вообще степлер?
– Жадина! – бросила она и цапнула мой скотч. – Тебе-то какое дело? Ты всегда можешь получить еще.
– Как и ты. Он же твой богатенький папик. – Я тут же пожалела о своих словах.
– Нищебродка, замолчи свой рот, ты просто мне завидуешь!
Она посмотрела на мой будильник, и я срочно убрала его на колени.
Оля сводила меня с ума: безо всяких «здрассте-пожалуйста-спасибо-до свидания» прямо при мне, как при мебели, воровала мои вещи. Самое обидное, что я сама себе такое устроила – сама ее такую выбрала, – вот и приходилось иметь терпение. С одной стороны, новая жизнь для моей подруги стала легче, но с другой-то куда как тяжелее.
Но когда мистер Хэрмон вышел из кабинета, я все же решилась. И не успел он с ней поздороваться, как я выпалила по-английски:
– Сейчас ваша посетительница украла мои скотч и степлер. Вчера забрала букет и коробку инжира, которую прислали мне из «Плейтек». А позавчера – мой любимый диск.
Когда-то мистер Хэрмон относился ко мне серьезно, но сейчас лишь усмехнулся.
Оля насупила брови: она всегда так делала, когда не понимала, о чем речь, и ему это, похоже, казалось симпатичным. Она пыталась изучать язык, чтобы с ним общаться, но пока что ее словарный запас ограничивался считанными фразами. Однажды я спросила мистера Хэрмона, не трудно ли ему иметь с ней дело, а он сказал, что любые трудности между ними легко утрясаются, потому что она отлично делает массаж.
– Пожалуйста, велите ей вернуть мои вещи, – сухо настаивала я. – И не кажется ли вам, что сегодня ее стоит отправить домой? Помните, нам еще нужно проверить отчет по логистике? Срок его сдачи уже завтра. И мне нужны вы… ваша помощь.
Ольга стрельнула в меня недовольным взглядом и прижалась к Хэрмону.
– Х-х-хеллоу! – Она потерлась об него, как кошка, и бросила мне по-русски: – Дарья, не сиди сиднем, принеси нам кофе. И сбегай мне за сигаретами.
Потом залезла к нему в карман, попутно погладив по бедру, и, не глядя, кинула в мою сторону три долларовых купюры.
Я позволила бумажкам упасть на пол у моих ног, посмотрела на мистера Хэрмона, но тот промолчал. Возможно, ему было впервой и в кайф, что женщины борются за его внимание. Хотя, не сказать, чтобы мы боролись конкретно за него.
Для Ольги в мистере Хэрмоне заключались достаток и стабильность.
И я с него получала то же самое.
И ни одна из нас не хотела упускать своей удачи без боя.
– Ну, так каково ваше решение насчет отчета? – поинтересовалась я. – Нам нужно поработать вместе, чтобы в срок его подготовить.
Он посмотрел на стопку счетов на моем столе:
– Ты права. Сегодня надо с ним закончить.
Отлично. Очко в мою пользу. Мистер Хэрмон повернулся и обратился к Ольге:
– У меня сегодня много дел. Пока-пока.
Но только он закрыл рот, она присосалась к его губам и прижалась к нему всем телом.
Я в качестве оружия употребляла английский, а Ольга – секс.
Глаза мистера Хэрмона помасленели, Ольга затянула его в кабинет, наградила меня с порога насмешливым взглядом и ухмыльнулась. Таки да, победа за ней. Она продолжала скалиться, а я стояла и сжимала свой будильник.
Свезло, что кухня пустовала и можно было посидеть и остыть. Спрашивается вопрос: а что меня, собственно, так разозлило? Неужели кража канцелярской мелочевки? А может, что мне вдруг крышу сорвало? Я долго смотрела, как текут минуты. А вернувшись на рабочее место, услышала из-за закрытой двери Ольгин ломаный английский:
– Дарья ленивая. Она ничего не делает. Пусть она уходит. Я буду лучше нее.
Что это было с ее стороны? Наезд? Попытка переворота?
Я смотрела на свою пальму, на решетки на окнах и ждала, когда на часах натикает пять. С правдой не поспоришь: я потеряла подругу, потеряла несколько месяцев на поиски заграничной работы, которую мне без рабочей визы никогда не получить. Как никогда не получить и любви – ни в Одессе, ни где-нибудь еще. И до кучи я, похоже, потеряла тот ажур, в котором мы с бабулей процветали в последние месяцы.
Мел Эванс: 15.12.14 12:59
Nafisa: 15.12.14 13:16