Мелина Марчетта "В поисках Алибранди"

mada: 01.07.17 20:36

Девочки, спасибо за продолжение!
Да, тяжело нонне пришлось, такую молоденькую, оторвали от семьи и увезли на другой конец света без возможности вернуться.

...

Suoni: 02.07.17 13:50

Бабуле просто хотелось поговорить или ее рассказ как-то связан с планами для Джози...

Спасибо за продолжение!

...

irusha: 08.07.17 12:18

Девочки, большое спасибо за продолжение!

...

Nadin-ka: 08.07.17 17:33

А Катя в юности была огонь! Любила поболтать с мальчиками и о мальчиках, потанцевать любила. Но замуж в семнадцать лет шла с радостью. За абсолютно незнакомого мужчину! Наверно думала, что замужем житье посвободней будет. Конечно жалко ее - оторвали от семьи от друзей. Но муж у нее оборотистый оказался - из жалкой лачуги да в такие хоромы! Может Джози добрее будет к бабушке.
Огромное спасибо за продолжение!

...

Нивера: 09.07.17 08:08

Спасибо за продолжение!
Со временем понимаешь и принимаешь старших родственников, становишься терпимее к ним. Пришло такое время и для Джози.

...

Bad girl: 12.07.17 13:32

 » Арт от Sad Memory

С ужасом осознала, что так и не показала чудесный новогодний подарок — арт от Sad Memory. Исправляюсь )



Как вам такой Джеймс?

Для сравнения — это Джози и Джон Бартон из экранизации:

...

Nadin-ka: 12.07.17 14:55

Да ну, даже сравнить нельзя. Наши в сто раз лучше! Джози такая миленькая юная. Да и Джон хорош Такой парень!
Спасибо за красоту!

...

LuSt: 12.07.17 15:12

Это Джейкоб на мотике, что ли? Прикольный, я бы тоже на такого запала А в фильме мне не понравилась актриса, которая играла Джози, досмотреть не смогла.

...

LuSt: 12.07.17 16:12

Я не слежу за селебрити Погуглила - и фильмы по комиксам тоже не смотрю, так что один фиг. На молодого Брэда Питта похож. Мой типаж as is - большой высокий длинноволосый блондин ))
А девочка кто?

...

Suoni: 12.07.17 17:36

Понравился арт! Симпатичные ребята!

Спасибо!

...

Lorik: 13.07.17 01:22

Девочка - Кэти Холмс, еще одна селебрити, бывшая (вторая) жена Тома Круза.

Она, конечно, не итальянка, и школа по ним не плачет... Но зато какая парочка, я каждый раз любуюсь.

...

Natali-B: 13.07.17 05:55

Интересный арт!
Аня, спасибо!

...

Bad girl: 08.09.17 09:39

 » Глава 8

И мы возвращаемся с новой осенней главой. Спасибо за ожидание.
По всем замеченным опечаткам можно стучаться в личку. 

Перевод: Autumn   
Редактирование: Bad girl, Lorik, Araminta    
Оформление: Архивариус  

    Утро, пока еще не прозвенел звонок — лучшие минуты школьного дня. Еще бы, мы друг друга почти шестнадцать часов не видели, столько новостей накопилось.
     Что показывали по телевизору. Как дела на работе, если кто-то работает. Что случилось по дороге в школу или из школы. Симпатичный парень, который обратил на тебя внимание. Мысли, пришедшие в голову ночью. Из-за чего опять доставали родители. Журнал, купленный по дороге в школу. Самый симпатичный парень в этом журнале. И c чего ты решила, что он самый симпатичный?
     И еще куча всякого. К концу дня мы уже обсудим все подробности, ужасно наскучим друг другу и будем ждать той минуты, когда разойдемся по домам. Но ради десяти минут перед первым уроком стоило прийти в школу. Пропусти их — и отстанешь от жизни.
     Среди всей этой суеты я доставала вещи из сумки и прислушивалась к последним сплетням.
     Карли Бишоп сидела передо мной, и концы ее распущенных волос время от времени мели по моей парте. Карли Бишоп была одной из «красоток», о которых я уже упоминала. Ну, знаете, те, у которых всегда модная прическа. Если в моде длинные волосы – значит, у всех будут длинные волосы. Кто-то пострижется – остальные сделают то же самое. Вдруг одна заявит, что решила отращивать волосы – все последуют ее примеру.
     Нет, «красотки» не тупицы. У них всегда нормальные оценки. Они выполняют все задания. И никогда не жалуются на отметки или стресс. А зачем?
     Карли начинающая модель. Ее однажды даже для рекламы джинсовых шорт фотографировали. У нас в школе несколько моделей, только они этим не кичатся и вообще предпочитают не говорить о работе. Это же просто работа. Конечно, получше, чем у многих из нас, но хвастаться тут особо нечем. Однако Карли считает по-другому.
     Карли постоянно мелькает в субботней светской хронике. Всегда с открытым ртом и фальшивой улыбкой, окруженная людьми с другим цветом волос, глаз и кожи, но похожими на нее как две капли воды.
     Она сидит передо мной на классном часе, ну и еще на английском.
     Немногие способны вынести Карли и ее свиту. Они много о себе мнят и пыжатся изо всех сил, чтобы сойти за умных, но, похоже, как-то умудряются справляться. И хотя мы все их презираем, но затихаем, когда они заговаривают с нами. Если кто-то из них похвалит нашу прическу — это повод для гордости на целый день. Для нас, простых ботаников, они представляют то общество, частью которого мы никогда не станем.
     Карли уже восемнадцать, потому вечера она проводит в ночных клубах.
     — Это не клуб, а свинарник, — услышала я.
     — А чего? — спросила Беттина Сандерс.
     — Прикинь, там одни чурки понаехавшие. Везде лезут.
     — О ком это ты, Карли? – спросила я, потому как ее ежедневные расистские намеки уже достали.
     Она рассеянно оглянулась, поправляя пальцами челку.
     — Ой, Джози, я же не тебя имела в виду. Ты не такая.
     — А кого ты имела в виду?
     — Я же вообще о других людях говорила. Ты совсем не такая.
     — Не такая? А какая? Разве я выгляжу иначе?
     — Нет, но... я знаю, что ты совсем другая.
     Ее друзьям стало не по себе, и выглядели они слегка раздосадованными.
     — Я такая же, как они, и перестань каждый день говорить о понаехавших. Меня это оскорбляет.
     — Ну извини, — выпалила Карли, но прозвучало это фальшиво.
     — Нет, не извиню. Ты извиняешься только потому, что тебя заставили. На самом деле ты не чувствуешь себя виноватой.
     — А зачем ты наш разговор подслушивала? У нас свободная страна. Что хочу, то и говорю.
     — Тогда я тоже. Ты грязная расистка.
     — Да как ты смеешь, чурка! — завопила она, подскочив.
     — Ты же только что сказала, что я не такая.
     — Ты хуже их, поняла?!
     Да, я поняла, что она имеет в виду. Что я незаконнорожденная. Бог знает, что на меня нашло, но учебник химии в руке подсказал мне одну идею. И я со всей силы врезала Карли этим учебником.
     А потом оказалась в кабинете сестры Луизы, и папаша Карли орал на меня диким голосом. Папаша орал, Карли ныла, сестра Луиза пыталась успокоить всех и прежде всего себя, а я сидела на стуле, как натянутая струна. Мне хотелось потерять сознание или еще что, только бы выбраться из этого дурдома. Но вместо этого я просто сидела и разглядывала изображение святой Марты.
     — Рада, что сломала моей дочке нос? — вопил мистер Бишоп.
     Он у нее на телевидении работал, ведущим утреннего ток-шоу — Карли постоянно об этом напоминала — и в жизни выглядел совсем не так, как на экране. Кожа у него оказалась бледной и какой-то бугристой, глаза — совсем не такими теплыми и веселыми, и с утра он явно не успел посетить парикмахера, потому что сверкал залысиной. Сестра Луиза пыталась его успокоить, но с каждой минутой он зверел еще все сильнее.
     — Советую тебе, юная леди, позвонить своему юристу.
     Я чуть не засмеялась. Как ему объяснить, что у некоторых людей не его круга нет юристов, и что юристами адвокатов в этой стране не называют. Но я промолчала, потому как и без того уже начудила достаточно.
     — Джозефина, объясни нам, что случилось?
     — Она меня учебником по химии ударила, — взвыла Карли.
     Рон Бишоп взял книгу из моих рук и сунул мне под нос:
     — Это нам понадобится в суде как доказательство!
     — Мистер Бишоп, может, мы обойдемся без этого? – спросила сестра Луиза. Она взглянула на меня, и ее взгляд умолял сказать что-то в свою защиту.
     Но как объяснить этим людям, что я врезала кому-то, потому что меня назвали «чуркой понаехавшей» и намекнули, что я незаконнорожденная? Сестра, наверное, припомнит какую-нибудь пословицу типа «Хоть горшком назови».
     — Можем обойтись и без суда, если я получу удовлетворительное объяснение. — Бишоп зыркнул на меня. — Если нет…
     — Джозефина, растолкуй же, наконец, что произошло, — приказала сестра, уставшая уже и от меня, и от Бишопов.
     — Она ударила мою дочь учебником истории.
     — Химии, — поправила я.
     — Джозефина, я требую объяснить, что случилось! — рявкнула сестра Луиза.
     — Пусть эта девушка пригласит своего юриста.
     — Нет у нее юриста, — презрительно заявила Карли.
     — У Джозефины нет адвоката, — директриса с трудом сохраняла спокойствие, — и я надеюсь, мы решим этот вопрос без адвокатов.
     — Ни в коем случае, сестра! Значит, пусть найдет себе юриста, — стоял на своем Рон Бишоп.
     — Она не может позволить себе…
     — Мой папа юрист. Я могу ему позвонить, — сказала я спокойно.
     Все трое одновременно повернулись ко мне с потрясенными лицами.
     — У тебя же нет отца! — воскликнула Карли.
     — Ага, как же. Моя мама Дева Мария, а меня зачали непорочно.
     — Она все врет, папа.
     Рон Бишоп взглянул на сестру Луизу:
     — Эта девушка обманывает?
     Вряд ли сестра Луиза хотела обвинить меня во лжи, потому что она взглянула на меня умоляюще:
     — Можешь позвонить ему прямо сейчас, Джози?
     — Мне нужно найти его номер.
     — Ну конечно, она даже номера отца не знает, — фыркнула Карли.
     — Он только что переехал из Аделаиды. Его номер в Аделаиде я помню. 5516992. – соврала я, придумав какой-то номер на ходу.
     — Ну, хорошо, найди номер и позвони ему.
     Я бросила на них нервный взгляд и взяла у сестры Луизы телефонную книгу. Хорошо, что мама сказала мне название его фирмы.
     Майкл Андретти разговаривал с кем-то по телефону, и, собрав всю храбрость в кулак, я объяснила его секретарше, что его вызывают в школу. Вот только я не была уверена, что он знает, в какой школе я учусь, но, чтобы другие этого не поняли, попросила напомнить ему, что это именно школа Святой Марты в Дарлингхерсте, а не Святой Матильды в Дарлинг-Поинт.
     Когда я повесила трубку, меня трясло. Будь у меня пистолет – застрелилась бы. Я же знала, что Майкл Андретти вряд ли кинется мне на помощь, но молилась, чтобы он пришел. Меня могли назвать лгуньей и исключить из школы, и вообще я бы стала посмешищем.
     Я слушала, как Карли хлюпает носом и хнычет, что ее карьера фотомодели разрушена, а папочка ее утешает.
     «Больные люди, — подумала я. — Вряд ли они выживут в реальном мире».
     Следующие полчаса мы со святой Мартой внимательно рассматривали друг друга. Вот интересно, а какие проблемы были у подростков в ее времена? Мне казалось, что тогда все было намного проще. Если хорошенько помолиться, то твой брат Лазарь воскреснет. А на какие чудеса способны подростки в наши дни?
     Наверное, когда Майкл Андретти вошел в кабинет, я удивилась больше всех. Весь такой крутой и очень деловой. Но на меня он взглянул так холодно, что радоваться было нечему.
     — Алибранди, — сказал Рон Бишоп, шагнув ему навстречу.
     — Андретти, — поправил тот, протягивая руку, но его жест проигнорировали.
     — Ваша дочь сломала нос моей дочери учебником химии.
     — Моя дочь…
     Он поймал мой умоляющий взгляд и закатил глаза.
     — Боюсь, она унаследовала мой горячий нрав.
     Сестра Луиза вздохнула с облегчением и предложила ему сесть.
     — Мы собираемся предъявить иск.
     — Интересно. А что случилось, Джозефина?
     Я пробормотала «Джози» и встала.
     — Папа, можно поговорить с тобой наедине?
     Он кивнул, и сестра Луиза отвела нас в кабинет секретаря и прикрыла дверь.
     — Ну и что стряслось? – спросил он сквозь сжатые зубы.
     — Я все объясню.
     — А как же твоя страстная речь, что нам не стоит вмешиваться в жизнь друг друга? –поинтересовался он, стоя передо мной.
     — Я была в отчаянии, — пробормотала я. – Они хотят меня исключить. Я не могу вылететь из школы. Пусть от занятий отстранят – хоть отдохну немного, но только не исключение.
     — Ты кого-то ударила. Кого мать хочет из тебя воспитать – боксера?
     — Карли меня довела.
     — Меня в суде каждый день доводят, но я же не бью людей.
     — Но я же не ты, — огрызнулась я. – Послушай, если ты мне поможешь, обещаю, что никогда больше к тебе близко не подойду. Честное слово.
     Он выглядел таким сердитым, что я почувствовала себя десятилетней девчонкой. Его губы сжались от гнева, но, кажется, он немного смягчился.
     — Что она тебе сказала?
     — Ничего.
     — Отлично. Я должен вытаскивать тебя из этой передряги, а ты бьешь людей просто так, без повода, – прошептал он сердито. — Джозефина, не трать мое время. Ты не из тех, кто решает проблемы кулаками. Что такого она сказала, что ты взбесилась?
     — Просто я ее терпеть не могу. Она тщеславная. И распускает волосы, а они вечно задевают мои книги.
     — Поэтому ты ее ударила?
     — Ну, в общем, да
     — Девушка задела волосами твои книги, и ты сломала ей нос.
     — Лично я думаю, что нет там никакого перелома.
     — Доктор Хаус, оставьте ваше медицинское заключение при себе. Я просто хочу знать, что она сказала.
     — Ну ладно! — раздраженно воскликнула я. — Она наговорила мне гадостей, и я психанула.
     — Ну и что она сказала? Что ты уродина? Или что от тебя воняет?
     Я испуганно взглянула на него:
     — Я не уродина. И от меня не воняет.
     Он вздохнул и снял очки, потом подвинул стул поближе ко мне.
     — Я просто хочу знать причину.
     Я его никогда так близко не видела. Лицо Андретти оживилось, и я вновь видела ямочки у него на щеках. Я смотрела на его гладко выбритые щеки. Ощущала его запах. Никогда прежде я не чувствовала запаха своего отца, только мамин. Мама любила духи с мускусным ароматом. Впервые я осознала, что у моего отца тоже есть свой запах.
     — Да какая разница.
     — Этот паразит за дверью хочет, чтобы ты оплатила пластическую операцию его дочери. С таким носиком она станет знаменитой фотомоделью, а ты всю жизнь проработаешь в какой-то забегаловке, потому что тебя выкинут из школы и ты не получишь диплома. А теперь скажи мне, что она тебе наговорила.
     — А что плохого в забегаловках? – спросила я, вспомнив свою работу в «Макдоналдсе».
     — Джозефина, ты выводишь меня из себя. Ты вызвала меня с работы, а теперь даже не хочешь объяснить, почему.
     — Ну тогда уходи, — заявила я, когда он встал и начал ходить взад-вперед по комнате. — Я сама смогу защитить себя в суде.
     — Боже, — прорычал он, взъерошив волосы, — ну и денек выдался.
     — Так уходи! — завопила я.
     — Ладно, пусть он победит. Такие паразиты всегда побеждают. — Андретти шагнул к двери. — Вот только не думай, что сможешь защитить себя в суде. Если ты сейчас не можешь честно ответить на мой вопрос, то там тоже не сможешь.
     — Она назвала меня понаехавшей чуркой и еще много всего наговорила, — наконец созналась я. – Меня так давно не называли. Обидно. Я себя ничтожеством почувствовала.
     — Но ты же понаехавшая. Что в этом такого?
     — Я итальянка. Я европейка. Когда другие итальянцы меня так называют, это всего лишь шутка. Но вот когда так говорит австралиец — это уже оскорбление, ну, разве что друг тебя так назвал. Я себя чувствую ничтожеством, когда такое слышу. А еще это напоминает мне, что я живу в мире, полном ограниченных людей. Я от этого бешусь.
     — Ты ее чем-то спровоцировала?
     — Да, я обозвала ее грязной расисткой, после того как она всяких гадостей наговорила.
     — А она расистка?
     — Еще какая.
     Андретти вздохнул и поднялся.
     — Ну, раз тебя ее слова оскорбляют, — сказал он, — пошли, посмотрим, что можно сделать.
     Мы вошли в кабинет и остановились напротив Бишопов.
     — Извините, я не расслышал, как вас зовут, — переспросил Андретти у Рона Бишопа.
     — Мой отец Рон Бишоп, — воскликнула Карли, пораженная до глубины души тем, что кто-то может не знать ее отца.
     — А мой папа коммерческое телевидение не жалует, — заявила я, когда папа и Рон Бишоп удалились в кабинет секретаря. – Он интеллектуал, он смотрит СБС и АБС.
     Потом я уселась на стул, стараясь не коситься на Карли и сестру Луизу. Мне не хотелось увидеть на их лицах торжество или жалость.
     В то же время мое сердце бешено билось при мысли о том, что Майкл Андретти примчался меня спасать. Однажды он сказал, что ничего мне не должен. Должен или нет, но все же он пришел.
     Дверь открылась, и Рон Бишоп, растерянный и смущенный, вошел в комнату первым.
     — Думаю, мы все уладили, — заявил Майкл Андретти, надевая очки.
     — Возьми свои вещи, Карли, — приказал отец
     — Так мы подаем в суд, папа?
     — Возьми свои вещи.
     Я посмотрела на них, потом на Андретти.
     — Что-то еще? – спросил он.
     Я кивнула.
     — У него мой учебник
     — Верните моей дочери книгу, — резко напомнил мой отец.
     Когда Бишопы ушли, сестра Луиза придвинула стулья и предложила нам присесть.
     — Рада нашей встрече, мистер Андретти.
     — Взаимно, — ответил он с улыбкой, снова показав ямочки. — Кстати, Джози надеялась, что ее отстранят от уроков. Думала, ей удастся заполучить дополнительные каникулы. Но мы же не доставим ей такого удовольствия?
     Я смутилась и опустила глаза, чтобы не смотреть на них обоих.
     — Джозефина, дорогая, подойди-ка сюда.
     Вот почему у монахинь в слове «дорогая» всегда столько сарказма?
     Сестра Луиза открыла шкаф:
     — Что ты здесь видишь?
     — Заявления.
     — Да, с 1980 года. Каждый день в обеденный перерыв ты будешь приходить сюда и раскладывать их по алфавиту. Это будет полезно для твоей души.
     — Спасибо, сестра.
     — Но до конца дня я отстраняю тебя от занятий.
     Я кивнула и вышла в коридор вместе с Майклом Андретти как раз тогда, когда зазвенел звонок.
     Все, кто проходил мимо, таращились на меня с интересом.
     — А что было сегодня в суде? — громко спросила я.
    Майкл Андретти, смущенный таким вниманием к своей особе, подробно рассказал мне о сегодняшнем судебном разбирательстве.
     Я шла мимо одноклассниц, а рядом со мной шагал Майкл Андретти, и я наконец-то почувствовала, что значит идти рядом с отцом. Удивительное ощущение!

...

Natali-B: 08.09.17 09:46

Девочки, большое спасибо за продолжение!

...

Кьяра: 08.09.17 10:49

О, спасибо за такую долгожданную и интересную главу
Надо же, папочка примчался на помощь. И что же это он Бишопу сказал?
И чем аукнется раскрытие этого секрета?

...