Пейзаж в тонах любви и смерти

Рауль де Полиньяк:

Эпилог

Рауль пошел навстречу желанию Шанталь и, прежде чем уехать, поговорил с отцом. К его удивлению, граф благосклонно принял планы сына, совершенно не возражал против женитьбы и даже всеми силами способствовал такому развитию событий. Юноше не хотелось разбираться в резонах отца, а то, что они были - в этом сомневаться не приходилось. Эрман де Полиньяк никогда не действовал без выгоды для себя или семьи.

Через некоторое время после бала у Фуа Рауль стал замечать изменения в поведении отца. Эрман стал рассеянным, порой даже мечтательным и, кажется даже, помолодел. Секрет Полишинеля недолго оставался тайной, молодой де Полиньяк подумывал подарить отцу лошадь и назвать ее Селин, но Шанталь не одобрила бы подобной шутки и Рауль воздержался. Мадмуазель Бертан своей рассудительностью сглаживала вспыльчивый характер юноши, а с некоторых пор забота о любимой женщине стала одним из главных обязательств в его жизни.

Без какого события история Рауля осталась бы неполной? Может быть, надо вспомнить день венчания, когда молодой человек перед всеми назвал Шанталь своей? Или полную волнения ночь, после которой на рассвете ему вручили их с женой первенца? Или революцию, когда Рауль в полной мере ощутил ответственность за семью и сохранение наследного дела?
Как бы то ни было, де Полиньяк оставался верен себе: жил, любил, заботился, ошибался и исправлял ошибки. И оглядываясь на свою жизнь, он ни о чем не сожалел, разве только об одной вещи: тогда в призрачном монастыре надо было настоять на объяснении с Шанталь и выяснить про пруд с лягушками.

...

Шанталь Бертран:

Эпилог.

Пути господни неисповедимы. От того, что суждено - не убежишь, как ни пытайся. Шанталь четко поняла это, когда весь мир встал на защиту зарождавшейся любви между нею и Раулем. Никаких сословных предрассудков, упреков и сплетен: наоборот, близкие отнеслись с пониманием и благословили их союз.
Мадам дала за ней щедрое приданое, а еще возместила часть расходов на свадьбу и лично распорядилась, чтобы для Шанталь сшили лучшее подвенечное платье! Растроганная такой заботой, Шанталь ежедневно благодарила мадам и молилась за ее счастье.

Время стремительно шагало вперед (а счастливые часов не наблюдают) и семейная жизнь у них с Раулем крепла подобно молодому дереву. Шанталь старалась соблюдать всевозможные приличия на людях, однако чувство юмора супруга не раз ставило ее в неловкое положение, особенное когда посреди важного обеда или приема, он шептал ей на ухо очень пошлые комплименты или ехидные шуточки, от которых щеки моментально покрывались румянцем. В моменты же уединения, Рауль был очень нежен и внимателен, правда чаще поддевал ее, ведь знал что Шанталь может и локтем ткнуть, и укусить, а закончится все страстными объятиями и не менее страстным примирением.
Иногда ей казалось, что они с Раулем так и не повзрослели, их дурачества походили на детские шалости, зато неизменным оставалось чувство всепоглощающей любви. И она уже не представляла себе жизни без любимого мужчины. В трудные моменты она отчаянно поддерживала мужа, в моменты триумфа делила с ним успехи и победы!
Потом пошли дети. Сначала в их семье появился Эмильен с такими же хитрыми глазками как у отца, а потом родились Марианна и Кабриола - очаровательные белокурые близняшки, сводящие папочку с ума своими выходками и упрямством.

Своим внукам Шанталь и Рауль с удовольствием рассказывали сказки о принце-лягушке, о золушке и о том, что чудеса случаются, главное бороться за свое счастье!

...

Стефан Ларивьер:

Два месяца спустя
Окрестности озера Уртен

Стефан с наслаждением вдыхал напоенный пьянящим ароматом прогретого на солнце винограда воздух. Оказывается, за семь лет он успел привыкнуть к этому запаху, означающему приближение осени. В парижском зловонии он почти задыхался как в буквальном смысле, так и в переносном. Ему были противны шепотки за спиной, неприятны оценивающие взгляды, отвратительны заискивающие улыбки – все нелепое, карикатурное, неискреннее.
Он и семь лет назад не принадлежал к числу светских щеголей, предпочитая вольную жизнь в Бизи или Рамбуйе придворным церемониям, а сейчас и вовсе с трудом удерживал на лице маску рассеянного равнодушия, приличествующую персоне его положения. Он терпел весь этот тщательно разыгрываемый отцом спектакль только ради одного человека.
Ради Изабеллы.
Отцу и сестре достаточно было бы просто знать, что он жив, здоров и спокойно живет где-то во владениях герцога Жизорского, но Изабелле… Даже если ей на самом деле было безразлично, кто перед ней – простой секретарь или сын герцога, Стефану не было безразлично, каким окажется ее положение в обществе. Он был уверен, что такая женщина достойна только уважения и восхищения, которых не сможет ей принести союз со скрывающимся от людей беглецом с шатким положением бесправного приживала. Поэтому он терпеливо выносил все кривлянья, ужимки, расспросы, сопровождавшиеся фальшивыми ахами и охами, вовремя улыбался, когда требовалось, загадочно умолкал, но каждую минуту его сердце рвалось сюда – на озеро Уртен, где, как он надеялся, его ждет удивительная женщина с волосами цвета ночной тьмы и глазами, сияющими ярче звезд.
Как только Его Величество Людовик XVI лично вручил Стефану обновленную цепь Ордена Святого Духа в знак признания заслуг наследника герцога Жизорского в деле служения Короне, Стефан счел дальнейшее присутствие в столице бессмысленным.
Отец уговаривал его остаться, увещевал, что письмо к графу де Полиньяк можно отправить и с нарочным, но Стефан не желал ничего слушать. Он просто хотел как можно скорее увидеть Изабеллу и убедиться, что ее намерения не изменились. Герцог согласился на брак сына с графиней де Реоль, хотя кандидатура будущей невестки и не вызвала у него особого восторга. Герцог считал, что сын мог бы составить более удачную партию, но в сравнении с первой женой наследника графиня выглядела не таким уж вопиющим мезальянсом. Стефан был уверен, что после знакомства с Изабеллой отец сможет лично убедиться в выдающихся достоинствах этой женщины и проникнется к ней самой искренней симпатией.
Он не стал брать более комфортный, но громоздкий и тяжелый дормез, опасаясь, что на болотистых почвах тот застрянет даже в сухую погоду, предпочтя обычную карету без гербов. Сопровождающие его слуги также обошлись без облачения в ливреи цветов герцога Жизорского, чтобы не привлекать лишнего внимания.
И вот сейчас Стефан ехал в плавно покачивающемся экипаже по знакомой дороге и размышлял о том, как к его в одночасье изменившемуся положению отнесется граф, когда заметил через щель между занавесками нечто, очень напоминающее медную гриву.
Он порывисто отдернул занавесь и убедился, что это не видение, и они правда обогнали на дороге лошадь графини. Стефан поспешно стукнул в окошко кучеру, требуя остановиться, и сам распахнул дверцу кареты, не дожидаясь, пока слуга спешится и опустит подножку.
Спрыгнув на землю, Стефан в первый момент замер, всматриваясь в лицо женщины, сидящей верхом на медногривой кобылке. Изабелла была еще прекраснее, чем в его воспоминаниях! Гордая осанка, разрумянившиеся щечки, а глаза… Ему показалось, что теплый солнечный свет сплетался с манящей прохладой темной лесной чащи в глазах графини.
- Вы еще не забыли меня, Изабелла? – спросил Стефан и поклонился. – Не желаете ли проделать остаток пути в экипаже?
Графиня кивнула, и один из слуг взял лошадь под уздцы. Стефан помог Изабелле спешиться, и, когда она оказалась рядом с ним, у него на миг перехватило дыхание. Ее близость кружила голову. Он смотрел на ее длинные ресницы, на изящно очерченный носик, на яркие манящие губы и вспоминал их поцелуй на берегу реки, вкус засахаренных фиалок и прикосновение прохладных пальцев к своей щеке. Сейчас пальцы Изабеллы были теплыми, почти горячими. Стефан почувствовал это, когда поцеловал узкую кисть.
- Я счастлив видеть вас в добром здравии! Надеюсь, что вы рады моему приезду. Я привез письмо к графу от моего отца, - сообщил Стефан, помогая женщине подняться в карету.
После того, как он занял место рядом с Изабеллой, и слуга закрыл за ними дверцу, Стефан извлек из дорожного несессера узкий бархатный футляр.
- Это вам взамен оставшейся в подземелье аббатства Мортемер. Жемчужина, конечно, не идентична, но такого же размера. Не уверен, что правильно запомнил узор бриллиантовой оправы, но… надеюсь, что вам придется по душе это украшение, - Стефан улыбнулся и протянул подарок Изабелле, думая, как же ему повезло встретить такую невероятную женщину, в которой отвага сочетается с женственностью, ум с красотой, а сила духа с нежностью.
А потом он уже ни о чем не думал, потому что наконец-то сделал то, что хотел сделать все прошедшие с их прошлой встречи месяцы: обнял Изабеллу и поцеловал ее мягкие сладкие губы.

...

Изабелла де Реоль:

Франция, Аквитания,
дорога, ведущая к озеру Уртен, сентябрь 1775 года

Однажды Изабелла поняла, что счастье не сидит на месте. Оно, как и люди, ходит по дорогам и ищет тех, кому будет принадлежать. И в какой-то момент непременно окажешься на правильной дороге и встретишься со своим счастьем.
Разные пути могут завести в поле, где плачет маленькая девочка, или в лес, где под проливным дождем вдруг сломается карета. Или в старое аббатство, которое то ли привиделось, то ли нет. А может, в череде дней, похожих один на другой, знакомая дорога, по которой езжено сотни раз, приведет к тому, кого уже отчаешься ждать.
...В голове Изабеллы звучали тысячи слов, но она не смогла сказать ни одного. Лишь смотрела на лицо, которое видела в каждом сне, и силилась поверить, что видит его наяву.

«Забыла? Я жила только мыслями о тебе. И весь остаток жизненного пути хотела бы пройти рядом с тобой», - подумала она, не в силах отвести глаз от Стефана. Он ничуть не изменился: все также спокоен, вежлив, благороден и сдержан. Слишком сдержан.
Изабелла сжала руку в кулак и спрятала ее в складках пышной юбки, подавляя порыв коснуться лица и волос стоящего перед ней мужчины. Графиня застыла, ошеломленная, начисто забывшая правила этикета, диктующего приветствовать герцога реверансом. Да, он герцог. А кто она? Что может дать ему?
Мысль отрезвила, вернула из заоблачных высот на землю.
Изабелла присела в легком реверансе, опуская глаза, наполнившиеся слезами.

Изабелла приняла футляр из рук Стефана, открыла его и долго смотрела на шпильку для волос, украшенную крупной, естественной формы жемчужиной и россыпью бриллиантов.
Стефан что-то говорил о не идентичной жемчужине, об оставшемся в аббатстве украшении, но графиня слышала лишь его голос, звучание которого раздавалось не в ее воспоминаниях, а в реальности. Волнующий, бархатный, негромкий голос с легкой хрипотцой, присущей людям, предпочитавшим больше молчать, чем говорить.
- Благодарю вас, герцог, - проговорила, закрывая футляр. - Вы в точности запомнили узор оправы с бриллиантами, можете не сомневаться. И мне по душе ваш дар. Как и вы сами, - добавила вполголоса.
Подалась навстречу, вскинула руки, положила их на плечи Стефана и посмотрела ему в глаза. Всего лишь миг понадобился, чтобы стерлось время, проведенное в томительном ожидании, а все сомнения улетучились прочь.
Замерев в желанных объятиях, Изабелла ощущала, как растворяется под кожей тепло надежных рук, тает на губах сладость долгожданного поцелуя.
- Я скучала по тебе... - прошептала она. И сама поцеловала Стефана, крепко прижимаясь к нему и обвивая руками его шею.

...Последовавшие события имели значение лишь потому, что следовало соблюсти все формальности. За годы вынужденного изгнания Изабелла привыкла к тому, что находится как бы на полулегальном положении, чужая в этой стране и не вполне своя среди приютивших ее людей. Теперь же все изменилось: она обрела себя и того, кто принял ее такой, какой она и была. Прошлое не могло быть забыто, и перед мысленным взором до конца жизни будут возникать лица родителей и оставленной в Испании дочери. Та потерянная жизнь будет болью отзываться в сердце, но нечто новое, нежданное, немыслимое способно залечить кровоточащие раны.
...Стефан подарил ей любовь, не имевшую границ, и настоящую семью, а Изабелла, вопреки своим страхам, подарила мужу наследника. А через пару лет еще чудесных близнецов.

Франция, наши дни,
музей культурно-исторического центра «Аббатство Мортемер»

- Я же говорила тебе, что она точь-в-точь такая, - шепнула Изабо на ухо Стефану. Девушка извлекла из кармана продолговатую потертую коробочку, украдкой приоткрыла ее, повернувшись к остальным туристам спиной. - Смотри же. Ну?
В старинном потертом футляре, на подушечке из пожелтевшего от времени шелка, лежала изящная шпилька для волос, украшенная жемчужиной в оправе из бриллиантов. Со временем жемчуг ничуть не потемнел, а бриллианты сохранили свое ослепительное сияние.
- Вон ту нашли в подземелье аббатства, - девушка указала на украшение, лежавшее под стеклом музейной витрины, - а эту мой предок подарил своей невесте в... - она забавно наморщила нос, припоминая, - где-то в семидесятых годах восемнадцатого века. В нашей семье ходит легенда, что они побывали здесь и помогли Белой даме обрести покой. Веришь? Это же не случайное совпадение.
- Да, да, верю, - будто сдаваясь, поднял руки Стефан. - История развивается по спирали, знаю. Ты носишь имя своей пра-пра-пра... Сколько там еще «пра» бабки? А меня зовут, как твоего много раз пра-пра-прадеда. Ничего не нужно доказывать, милая. Мы встретились, полюбили друг друга. Мне иного не надо. Продолжим то, что начали Стефан и Изабелла из далекого прошлого. Пойдем.
Он взял девушку за руку и повел за собой.

...