Anonymous Writers' Club

В русском языке смысловое ударение чаще всего падает на последнее слово, у вас это "быстро", но ведь здесь, наверное, главное, что не быстро, а что трансформировался, да? Тогда лучше переставить

а дальше
тут, может, как-то так


ВыкАтился


запятая не нужна в обеих цитатах

чой-то бабушка уж больно по-научному говорит К тому же, колобок-то лису не словил, а убил

не стоит писать лишнего "чувство страха" (тем более, что дальше опять "чувство превосходства"), вполне хватит и просто страха. У крота вряд ли "ручки", скорее, лапы (по сравнению с телом передние лапы у него весьма крупные).

"Поднять руки в жесте" - как-то не слишком хорошо звучит. Может - беспомощно махнуть рукой?

- Остановиться. Руки на стену.

Я молча выполнил, что сказано, пока офицер набирал код доступа на двери.

- Вперёд.

За дверью оказалась огромная военная лаборатория. Персонал в основном составляли солдаты и офицеры, ученых было немного – редкие белые пятна среди тёмных мундиров. На нижней площадке, на грубом металлическом стуле, безвольно откинулся молодой мужчина в таких же, как у меня, наручниках. За ним угадывались знакомые очертания экзоскелета; я подался вперёд, не веря глазам. В металлических зажимах, опутанный датчиками и кабелями, висел комплект моей силовой брони. Арлингтон, самый совершенный искусственный интеллект на Пустошах! Блестящие стальные пластины, черный внутренний слой и хищно поднятые части костюма я узнал сразу. На душе стало теплее: в логове врага я встретил старого друга, частичку свободной жизни.

Внизу, рядом с группой военных, стоял высокий черноволосый офицер. Подтянутая фигура, выправка и почтение, с каким обращались к нему другие, показывало, что тот занимает высокую должность в Анклаве. Кто-то из военных заметил меня, глазеющего сверху на лабораторию, и высокий офицер неторопливо обернулся, смерив нас с провожатым спокойным взглядом. Я не слишком хорошо умею определять возраст. Мужчина показался мне ровесником моего старика или чуть младше, но выглядел куда лучше: ещё молодое, не загрубевшее под палящим солнцем Пустошей лицо, гладко выбритые щёки, плотно поджатые губы.

- Начинаем, - проговорил один из военных, щёлкая кнопками на пульте.

Один из солдатов вздёрнул безвольного пленника со стула. Тот закатил глаза и едва удержался на ногах, когда солдат, расстегнув наручники, подтолкнул бедолагу винтовкой. Мужчина обречённо поплёлся к краю платформы. Плечи его поникли, двигался он медленно, как человек, начисто лишенный воли. Я только крепче вцепился в поручень. Что надо было сделать с несчастным, чтобы превратить его в послушную, сломленную марионетку?

Кто-то из лаборантов знаками показал, что он должен сделать.

Мужчина хихикнул, повернулся спиной к Арлингтону и поднял тонкие, безвольные руки. Пластины брони едва заметно дрогнули.

- Есть активность, - следя за самописцами, доложил учёный. – Ну же, идиот, встань в него ровно!

Арлингтон с лязгом сомкнул грудные пластины, и мужчина страшно закричал. Самописцы взорвались волной хаотичных кривых, но безумный вопль несчастного быстро оборвался булькающим хрипом. Пластины поднялись; подопытный вывалился из Арлингтона, распластавшись на помосте. Солдат, освободивший пленника, подскочил к краю, схватил бедолагу за руки и рывком сдёрнул вниз. Учёный, следивший за датчиками, нагнулся над телом, проверяя пульс.

- Он спит, - удивился ученый. – Это транквилизаторы.

Черноволосый офицер вперил в учёного немигающий взгляд. Тот нервно поправил воротничок и хрипло откашлялся.

- Ничего не понимаю, - пробормотал он; взгляд его то и дело возвращался к броне на платформе. – Это довоенная технология… костюм-компаньон… Совершенный симбиоз брони и человека… Может быть, ему не понравился биологический материал?

Офицер повернулся к свите. Приглушенный гул голосов немедленно стих; в тишине стало слышно, как шелестят головки самописцев.

- Доброволец.

Солдат, освобождавший пленника, вытянулся в струнку. Он казался чуть старше меня самого, рослый, с широким, простым лицом и упрямым взглядом.

- На платформу.

Солдат ловко вскочил на край. На миг мне почудилось сомнение, мелькнувшее в его глазах, но всё же он с готовностью повернулся к броне спиной.

- Говорите! - потребовал учёный за пультом.

- Он тяжелее, чем наши образцы, - быстро сориентировался солдат. – Внутри мягкая прокладка, все части плотно прилегают к телу. - Солдат поднёс руку к глазам, несколько раз сжал кулак. - Немного неудобно двигаться, приходится прилагать усилия для выполнения простейших действий…

- НАКОНЕЦ СВОБОДЕН!

От сильного рывка металлические зажимы, удерживавшие броню на стенде, оторвались от скоб. Солдат спрыгнул с подставки; тяжёлая бронированная подошва высекла из платформы сноп искр.

- Безмозглые идиоты! – гаркнул костюм. - Тыловые крысы!

У меня внутри всё перевернулось от знакомого рёва. Солдат выглядел скверно. Он едва держался на ногах, вены на лбу набухли, рот кривился, словно ему не хватало воздуха. Бронированный кулак Арлингтона отшвырнул ближайшего охранника, врезал следующему. Парень боролся с бронёй, использовавшей его тело, но живая плоть быстро проигрывала механической мощи искусственного интеллекта.

Арлингтон замер напротив офицера. Плазменная винтовка в руках добровольца медленно поползла вверх.

- Я не могу его удержать, - простонал солдат.

По его лицу градом катил пот, зрачки расширились, отчего глаза казались тёмными провалами на мертвенно бледном лице. Винтовка замерла на уровне головы офицера. Чёрный глазок смотрел ему в лицо.

- Жри свинец!!! – гаркнул металлический голос Арлингтона.

Я задержал дыхание, ожидая, что вот-вот грянет выстрел.

Ничего не произошло.

Темноволосый мужчина не шелохнулся, даже с места не сдвинулся. Стоял и смотрел на перепуганного солдата. У того дёргалась щека, из прокушенной губы сочилась кровь. Руки тряслись, так что винтовка начала дрожать. Остальные офицеры и охранники застыли на своих местах: в напряженной тишине любой звук мог спровоцировать выстрел.

Арлингтон грязно выругался.

- Я так и думал, - спокойно проговорил офицер, не делая попыток отодвинуться. – Ты можешь убить или накачать наркотиками солдата, но не причинишь вреда офицеру. Ты, экспериментальный образец медицинской силовой брони, обязан подчиняться правительству Соединенных Штатов Америки, официальной власти. Я – командор нового Правительства Свободной Америки, Джон Престон. Просканируй мои нашивки.

Я с трудом перевёл дыхание. Так вот кто отдал приказ о моём захвате! Арлингтон действовал правильно – убери лидера, обезглавь военную машину. Солдат, захваченный бронёй, едва стоял на ногах, и я понял, что не его отчаянно сопротивляющаяся рука, а заложенный в программу приказ до сих пор не позволили Арлингтону убить Престона. Броню создали в правительственных лабораториях, Анклав же являлся прямым наследником старой власти. У Арлингтона не было ни единого шанса.

Красный луч сканера ощупал рукав с нашивками, и винтовка со звоном покатилась по полу.

- Грёбаный ублюдок, - ни к кому не обращаясь, процедил Арлингтон.

Престон спокойно подошел ближе.

- Вольно, солдат, - сказал он. Парнишка в костюме немного расслабился. – Мои люди изучали старые архивы. Таких, как ты, было ещё девять. Большинство не сохранилось, но ты в отличном состоянии. Кто твой хозяин?

Арлингтон должен был отвечать без запинки, но я всё же уловил паузу, прежде чем броня ответила. Для бедняги-костюма это, наверное, оказалось самым горьким поражением в его жизни.

- Генерал Боссет, - гулким металлическим голосом буркнул Арлингтон, - я служил под его руководством с 2049-го по 2071-й год.

Престон помолчал с десяток секунд.

- Для образца довоенной техники у тебя слишком много свободы. Шагом марш, - неожиданно скомандовал он. Арлингтон развернулся, лихо промаршировал от стенки к стенке.

- Кто твой хозяин?

- Генерал Боссет, - отозвался Арлингтон. – С 2049-го по…

- Сломай ему хребет.

Я вздрогнул. Запакованный в броню доброволец дёрнулся как от удара.

- Нет!..

Раздался громкий хруст, и голова солдата свесилась набок. Не упал он лишь потому, что мёртвое тело теперь поддерживал экзоскелет Арлингтона.

- Ещё раз, - бесстрастно проговорил Престон. – Кто твой хозяин? Человек, восстановивший тебя.

Арлингтон гулко переступил по металлическому полу. В недрах брони что-то заурчало. Престон, казалось, не заметил заминки.

- Это не мальчишка с пустошей, - услышал я его спокойный голос, – с которого тебя сняли. И не покойный генерал, от него даже праха не осталось. Кто твой хозяин, броня? Или мне приказать мальчишке надеть тебя, чтобы ты сломал хребет и ему?

Не знаю, что велел броне мой старик, только Арлингтон выложил всё, что знал.

- Джанфранко Медичи, Ривет-Сити. Примерная точка нахождения экспериментального образца: Капитолийские Холмы, Вашингтон. Время нахождения: неизвестно. Первая идентификация объекта: двадцать три года назад. Желаете узнать что-то ещё, сэр?

- Достаточно.

Престон выпрямился, встряхивая рукой. Блеснул металлический обод наручных часов; командор бегло глянул на циферблат.

- Как вышестоящий офицер, я отменяю все предыдущие приказы. С настоящего момента экспериментальный образец медицинской силовой брони является собственностью Анклава, и подчиняется офицерам военной лаборатории. Убрать.

Всё шло по намеченному плану. Я следил за домом, притаившись за толстой старой ивой, что росла в заброшенном саду. Мне легко было пробраться туда, так как изгородь рассыпалась еще лет десять назад. Ее заменяли хаотично сложенные сухие ветки фруктовых деревьев. Дворовой пес околел еще прошлой осенью, а нового щенка соседка брать не стала. Поэтому мое пребывание в чужом дворе никто выдать не мог.
Я дождался, когда баба Марфа, накинув на плечи тяжелую черную шаль, с ветхой корзинкой отправится в лес по грибы и ягоды. До полудня она точно не вернется домой.
Быстрыми широкими шагами добрался до входной двери. К моему удивлению навесного замка на ней не было, только слегка накинутая щеколда. Заготовленная отмычка оказалась без надобности. Чтобы не оставлять следы, локтем нажал на клямку. ( ПР. кля́м-ка. 1. рег. (север Украины, юг России) дверная щеколда, устройство для поднятия дверной защелки ). Дверь со скрипом приоткрылась, впуская в дом.
Полоска дневного света вырисовала убогую картину тамбура: земляной пол, покрытый толью (ПР. Толь*— просмоленный картон, служащий для покрытия кровель взамен железа, теса, черепицы и пр.), потресканные , местами с обвалившейся штукатуркой давно не беленные стены. В уголку стоял покосившийся, на трех ножках, табурет. Вместо четвертой виднелся подставленный толстый деревянный чурбан. В нем торчал глубоко вогнанный топор. На отполированной до блеска рукоятке скалился выгравированный череп. На лезвии местами бурели пятна. Рассматривать, что это: ржавчина, или засохшая кровь, не хотелось.
Я засомневался: уйти, или продолжить поиск? Прослыть трусом - было не по мне, поэтому решительно дернул на себя дверь слева. Это оказалась кладовка. Маленькое, грязное окно с разбитыми стеклами едва освещало помещение. Всюду, на небольших деревянных колышках, вбитых в стену, висели пучки трав. Толстый слой пыли и клочья паутины на них говорили о том, что травы собраны давно, явно не прошлым летом. Мне было любопытно, что находится в темных, обвязанных чем-то непонятным банках, коробах, свертках, некоторые из них своим видом и идущим запахом напоминали гниющие шкуры животных. Я мог поклясться, что на столешнице, под слоем пыли, рассмотрел растянутые лягушачьи кожи.
Страха, как такового, не было. Наоборот, меня обуревали страсти и жажда новых открытий. Я уже занес ногу, чтобы переступить порог, как меня словно кто дернул за руку. Снова внимательно осмотрел помещение. Что-то было не так. Понемногу дошло что: сюда не входили много лет. Сделай я шаг, на полу в вековой пыли остался бы четкий след. Ничего не оставалось, как оставить эту затею и исследовать еще одну комнату: ту, что была по правую сторону от входной двери.
Мне пришлось пригнуться, чтобы войти, такими низкими были двери. На деревянном, некрашеном полу лежала одна единственная домотканая дорожка. Огромная печь занимала почти всё пространство комнаты. Рядом прислонилась лавка, поставленная, чтобы легче было забираться на печь, где лежали подушка в грязно-серой наволочке и косятчатое одеяло, сшитое из лоскутков. В комнате кровати не было. У окна стоял старый, изъеденный шашелем сундук. По-видимому он служил и шкафом и столом одновременно. На нем стояла керосиновая лампа, две глубоких черепичных миски, деревянная ложка. Краюшек хлеба прикрывала непонятного цвета тряпица. В углу на тумбочке, со многими шухлядками,(ПР. - выдвижные ящички стола) красовалось цинковое ведро, наполненное, по вкусу, дождевой водой. Во рту сильно пересохло, и я зачерпнул рукой сероватой жидкости, рискуя подхватить кишечную инфекцию. Но к грязной металлической кружке, что валялась на полу, притронуться побрезговал.
В комнате пахло сосновой стружкой. Запах источали дрова, сложенные в подпечьи. У стены стояли не виданные доселе странные приборы: ухват, кочерга, и связанная с прутьев метла.
Я заглянул в печь. В темном жерле насчитал три чугунка разных размеров.
Всё, увиденное мною, ни подтвердить, ни опровергнуть, что баба Марфа занимается колдовством или людоедством, не могло. Нужно было искать еще доказательства. Да их и искать особо было не где!
Я вылез на лавку, рукой пошарил под подушкой. По моей руке поползли клопы, что прятались в темноте. Маленькие лапки омерзительно защекотали руку. Брезгливо дернул рукой, стряхивая насекомых. Подушка немножко сползла в сторону, и за ней я заметил небольшой ларец.
Дрожащими руками, в предвкушении раскрытия тайны, я достал ларец и поднес к окну, чтобы лучше рассмотреть. На крышке неизвестный художник искусно вырезал родовой герб. Я припомнил, что именно таким гербом были украшены ворота нашей школы, бывшей усадьбы князей Вронских.
Пальцем поводил по крышке, отмечая плавность всех линий и красоту узора. Ларец не закрывался. Я осторожно поднял крышку. Диковинкой среди старых бумаг и писем лежал современный паспорт. Первые фотографии в нем отсутствовали. С третьей на меня смотрела баба Марфа, только значительно моложе, чем была сейчас. Прочитал кому принадлежит этот документ: Вронская Мария Павловна, тысяча восемьсот восемьдесят девятого года рождения. Это ж сколько ей лет?!! Не бессмертная же она в самом деле! Сзади паспорта, под обложкой, была спрятана черно-белая картонная фотография. От ветхости картон пожелтел, а черная краска приобрела зеленоватый оттенок. На фотке я угадал семейный склеп князей Вронских, что стоял посреди старого заброшенного кладбища.
Зачем старухе хранить его изображение, да еще на ветхом картоне? Я перевернул фотографию. Сзади красивым крупным почерком с завитушками была нанесена странная надпись: «Второй к. по горизонтали слева, пятый ряд по вертикали. Три п. налево, два п. направо, пять п. налево, три полных оборота от себя» Полная чушь!
Письма и бумаги несколько раз перевивала красная нить. Не порвав ее, рассмотреть, что в них написано, не удастся. На самом дне лежал маленький, по виду золотой медальон, на тыльной стороне снова виднелось клеймо родового герба. Разочарованно сложил все в ларец и поставил на место, прикрывая старой подушкой. Едва я спрыгнул на пол, оконное стекло вдребезги разбилось, и в комнату с громким карканьем влетел большой иссиня- черный ворон.
В страхе я выскочил на улицу и со всех ног помчался домой.
**
Старуха не выходила у меня из головы. Сколько помню себя, она нигде не работала. Я не мог ответить на вопрос: получала ли Вронская хоть какую-то пенсию или помощь от государства. Родственников у нее не было. Или были, но никогда не навещали одинокую женщину.
Не смотря на свои годы баба Марфа была еще довольно бойкой старушкой. Худощавая, раньше высокая, а теперь слегка согнутая, она ходила быстро, чуть шаркающей походкой. Седые волосы тщательно прятала под двумя платками, надетыми один поверх другого. В холодных тускло-черных глазах застыло полное безразличие, или презрение к людям. Несколько раз я слышал, как она шлет проклены резвящимся на ее пути детворе или неудачно встретившимся соседкам. Голос звучал зычный, чистый, без единой хрипотцы или фальши. Это свидетельствовало, что зубы у нее до сих пор сохранились свои. Темная шерстяная юбка, такая же кофта и вязанная шаль – всё ее неизменное одеяние круглый год.
Бабу Марфу в округе никто не любил. За злой язык и нелюдимость о ней слыла дурная слава: ведьма и питается исключительно младенцами, которых ворует у зазевавшихся мамаш. Хотя никто не смог бы припомнить случай с пропажей ребенка.
Поэтому и полез наспор в ее дом, чтобы принести доказательства причастности старухи к шабашу.
Но то, что она может быть княгиней, о красоте которой ходили легенды, я не мог поверить до сих пор…

Вопрос: Почему меня зацепила книга "Без места" Лихачевой Юлии?
Ответ: В ней описаны чувства и поведение героев откровенно и без прикрас - так, что этому веришь.

Вопрос: Почему мне кажется, что описанные чувства героев искренни?
Ответ: К этому располагает сама обстановка - ад. Никто не знает, как поведет себя Дьявол или же его Жертва на самом деле.

Вопрос: Почему ад, как место действия книги, вызывает такой интерес?
Ответ: Людям свойственно читать о том, что они не понимают или боятся.

Вопрос: Почему люди любят читать о том, что они не понимают или боятся?
Ответ: Читая о том, как герои книги могут побороть, пережить или избежать чего-то опасного, людям кажется, что опасность на самом деле не настолько высока. Таким образом они борются со своими страхами, а точнее просто их немного заглушают.

Скарлетт с тоской смотрела в спину удаляющегося Ретта. Совсем недавно ей было все-равно и она не замечала его внимания, заботы, любви. Всего того, что, как оказалось, было всегда ей жизненно необходимо. Без чего уже совсем не хотелось жить. Всего несколько ступенек разделяло их, но бездонную пропасть в их отношениях так же легко, как эти метры, не преодолеть.

Ретт пересек холл и потянул на себя ручку входной двери. "Сейчас он обернется", - шептала Скарлетт, следя за каждым его движением. Но Ретт, ни разу не обернувшись, исчез за плавно закрывающейся дверью.

Он не вернется. Уже не вернется. Никогда.

Сбежав в несколько мгновений со ступенек Скарлетт вылетела вслед за мужем из дома. И пускай люди думают, что угодно, она не может его отпустить. Она готова просить, умолять на коленях не оставлять ее одну. Он ей нужен. Нужен, как воздух.

Легко сжав колени Ретт направил лошадь к воротам, лишь мазнув взглядом по женщине, принесшей ему там много душевной боли.

"Не уходи", - кричала ее душа. "Прости", - отвечал его взгляд.

Не осознавая происходящего вокруг Скарлетт пошла за ним. Чтобы рассказать о своей любви, о существовании которой поняла лишь сейчас, и просить вернуться.

Громкий крик кучера заставил Ретта обернуться и увиденное его ужаснуло. Неуправляемая четверка неслась по улице, которую пересекала расстроенная Скарлетт. Пары мгновений хватило Ретту, чтобы развернуть лошадь и двинуться навстречу, но он опоздал.

Не оживленная зачастую улица гудела, как растревоженный улей. Выбежавшие со своих домов люди и просто прохожие столпились вокруг мужчины, склонившейся над умирающей женщиной.

"Не уходи", - кричала его душа. "Прости", - ответил ее взгляд.