За гранью снов (ФЛР, жесткий, 18+)

DeadAmadare:

Хахах, поддерживаю

...

arethel:

да, папаша из Штефана будет жесть! )))

...

astre:

Катюшь в ожидании<3,сам виноват,доверия нет у него,совсем просто,жду этой любви,уже мыслей нет как он доказывать будетВ предвкушениии:-*

...

DeadAmadare:

Все в предвкушении😄

...

Кейти:

 » Глава 33. Пленница

Девушки, мои милые, вот я и пришла с продолжением! Правда, сразу предупрежу , что, скорее всего, в будущем эта глава будет еще подкорректирована, уточнена, дополнена, так что можно считать ее черновиком
Первые шаги к примирению - вот девиз этой главы Или их полное отсутствие , вот как! В общем, вы сами для себя это решите Скажу лишь, что в этой главе произойдет по меньшей мере один важный разговор-откровение Ну, и немного о том, как жили Каролла и Штефан под одной крышей и о чем думали
Выловите "тапки", жду замечаний!
И, как всегда, очень жду мнений!
_______________________________

33 глава
Пленница

Это был странный сон. Штефан в моей комнате. Я вижу его отражение в зеркале, он смотрит на меня как-то странно и ничего не говорит. Зато я хочу закричать. От испуга или от восторга, не могу разобрать. Знаю, что удивлена его присутствию в моем комнате, а сердце так сильно начинает колотиться в груди, что его глухие удары слышатся в моих висках. Что он здесь делает? И как он прошел через охрану? Зачем он?.. Не успеваю закончить мысль. Стремительный шаг ко мне, что-то касается моего лица, и я вдыхаю ядовито-сладкий аромат, которым пропитан его шелковый платок. Сознание погружается в темноту быстротечно и неуклонно. Еще пытаюсь защититься, взмахивая руками и царапаясь, но пустота накрывает меня. Но мне не позволяют упасть его крепкие руки. Он подхватывает меня, сжимая в объятьях, и я слышу его шепот. Не могу разобрать ни слова, а Штефан растворяется в поглотившей меня темноте.
Заметавшись в постели, чувствую, как начинаю просыпаться, воспринимая окружающий мир. Звуки за окном, запах лаванды, мягкость под ладонями. И я вдруг понимаю, что это вовсе не сон. Слабость рук и ног отступает, сознание медленно возвращается ко мне, и я вспоминаю. Благотворительный вечер, на котором меня представили обществу. Штефан. Мы разговариваем с ним, и он говорит, что не отступится от меня. Я помню, что боюсь. Не его, а того, что чувствует мое тело и сердце, находясь рядом с ним! Невыносимое желание ему поверить! Тело начинает дрожать... от его чувственного, горячего взгляда, уверенности глаз и плотно сжатых губ. От его голоса, глухого, с хрипотцой, будто ласкавшего меня кончиком кнута, а не избивавшего и так раненное тело. Он говорит так уверенно, отточенно, лаконично, решительно. Да, именно так. Будто он что-то уже решил для себя, меня в свои планы не посвятив. Или он посвятив? Не считать ли его уверения в том, что он меня не отпустит, решением?
Только вот о его планах я догадаться не могла. Да и как такое может прийти в голову?! Мне... А ему!? Князю, властителю, аристократу, черт побери! Неужели он не понимает, что это… преступление!?
Мысли путались. Вновь заметавшись в постели, мысленно возвращаюсь в большой зал дворца приемов.
Он провожал меня глазами, и я чувствовала спиной его взгляд, когда подходила к отцу. Но сдержалась и не обернулась, для того чтобы взглянуть на Князя в ответ, хотя желание сделать это почти разрывало грудь.
Слишком противоречивые эмоции вызвало во мне его появление на вечере. Я и хотела, отчаянно желая, чтобы он прибыл, но и боялась его появления. Я боялась тех чувств, что во мне будил этот дьявол. А ведь он был, действительно, дьяволом! Иначе как объяснить, что спустя время, помня о зле, что он причинил мне, я продолжала его... Нет, нет, нет! Нельзя произносить этих слов даже мысленно! Это чувство вскоре забудется. И я забуду его. Не может быть иначе! Если только он позволит мне забыть себя. Но его упорство явно говорило, что он меня не отпустит. Не потому ли я так быстро ушла? Испугалась, что и я не смогу его отпустить, если он попросит об этом?
Какая глупая, бесполезная мысль! Я заставила сердце замолчать, и весь остаток вечера так и не подошла к тому месту, где встретилась со своим дьяволом. Потому что его власть надо мной, вопреки всему, была слишком сильна. Я невольно искала его глазами, лишь пробегая взглядом по заполненному гостями залу и не найдя того, кого именно искало мое подсознание, понимала, что творю. Мысленно корила себя, выдавая тем самым свои чувства с головой, но пыталась еще прятать их за сдержанной маской приличий.
Мы с отцом уехали из дворца приемов спустя час после моей встречи со Штефаном. Вся дорога домой вызвала болезненное жжение в груди, а бешеный стук сердца унять так и не удалось.
- С тобой всё в порядке? - беспокоился отец, глядя на меня с волнением.
Я улыбалась ему и кивала. А что мне еще оставалось делать? Хотя я знала, что он видит меня насквозь.
- Да, всё хорошо. Устала немного, - а потом решила признаться: - А еще… я его видела.
- Штефана? - сразу понял он.
Я кивнула, опустив взгляд. Дрожь рук пришлось унять, сильно сжав пальцы.
- Он… он что-то сделал тебе? – кинулся ко мне отец. - Сказал? О чем вы разговаривали?
- Ни о чем, - пожала я плечами. Ласково улыбнувшись родителю. - Какой-то странный разговор, - поджав губы, посмотрела в окно на весеннюю ночь. – Он... ничего не сказал из того, чего я не знала бы о нем.
И всё-таки... кое-что я, видимо, не поняла. Если он сказал, что не отпустит, значит, так и будет.
Попрощавшись с отцом, я направилась в свою комнату. Рослин еще не легла, встретив меня в коридоре, она поинтересовалась, как прошел вечер, и уточнила, не нужна ли мне помощь. Я отказалась, пожелав ей спокойной ночи. Входя в комнату, не ощутила подвоха, не почувствовала его присутствия в комнате! Мои мысли были заняты им настолько, будто он стоял рядом со мной не только в тот момент, но и весь путь из дворца приемов проделал вместе со мной, сидя бок о бок со мной. Чувственная дрожь от его незримого присутствия до сих пор горела на моей коже, а потому участившееся сердцебиение не вызвало подозрений.
Мой взгляд невольно метнулся к шкатулке, в которой я, как идиотка, хранила его визитки, присылаемые с цветами. Подошла к шкатулке и, раскрыв ту, стала читать визитки одну за другой.
«Леди К. Мартэ. Да или нет? Князь Ш. Кэйвано» - было написано на каждой из них. На всех, кроме последней. Крючковатый почерк Князя вывел на последней карточке «Леди К. сказала да?».
Улыбка расплылась по моему лицу, озаряя его и вынуждая глаза светиться. Боже! В этом весь Штефан! Абсолютно весь. Романтик? Как смешно! Да и не нужна мне была романтика! То, что было внутри этих карточек - сильнее, яростнее, безумнее... Это - всё. Для меня. Как и для него тоже. Леди К. Мартэ! Не это ли доказательство его признания меня, как равной ему? Не это ли заверения, не это ли его решение? Какая к черту романтика, это – и есть чувство. Выраженное в двух словах.
Бережно положив визитки в шкатулку, я подошла к зеркалу, начиная расстегивать платье.
А потом я вдруг поняла... Он был в комнате, стоял позади, разглядывая меня, всё то время, пока я…
Резко распахнула глаза и поднялась на кровати. Острая боль ударила в виски, вызывая позывы к рвоте. В глазах потемнело, а в ушах зазвенели тревожные колокольчики, превращающиеся в надрывный гонг.
- Тебе нельзя так резко вставать, - слышится рядом его голос, я различаю его даже сквозь шум в ушах. - Ложись.
Я поворачиваюсь на голос и замираю. Штефан!
- Значит, это мне не приснилось? - выдыхаю я, чувствуя, как к горлу подступает тошнота, а перед глазами пляшут мушки.
- Ты бы хотела, чтоб я тебе приснился? - вскинув брови, он подходит ко мне, вынуждая меня откинуться на подушки. Мне настолько плохо, что я подчиняюсь.
- Где я? – смогла я выдавить из себя, повернув голову набок.
- Ты со мной, - ответил он, касаясь пальцами моего лица и с наслаждением, как мне показалось, проводя ими по скулам и подбородку. - А значит, в безопасности, - выдохнул он и, наклонившись, поцеловал меня в кончик носа.
Немного опешив, я уставилась на него. А Штефан отошел к окну.
- Где я? - повторила я свой вопрос.
- В моем загородном доме, - был мне ответ. - В Норвегии.
- Что-о?! - ужаснулась я, вновь поднявшись на локтях. Боль в висках мгновенно напомнила о себе.
- Успокойся, Кара... Каролла, - повернувшись ко мне, заявил Штефан. - У тебя, наверно, кружится голова, это действие снотворного...
- Как ты посмел?! – перебив его, выкрикнула я, но откинулась на подушку, потому что он оказался прав, голова у меня, действительно, кружилась.
- Снотворное совершенно безвредно, - спокойно сказал Штефан, подойдя ко мне. - Просто некоторое время будет болеть и кружиться голова, в остальном...
- Ты прекрасно понимаешь, о чем я, Штефан! – вновь перебила я его. – Как ты посмел... похитить меня?!
Его лицо не выражало никаких эмоций, взгляд впился в меня, скупой, но одновременно горячий, будто меня раздевающий. Мне стало не по себе, сердце забилось где-то в горле, а жар пронзил до основания.
- Я не похищал, - вскинув брови, заявил он, а я едва не задохнулась от возмущения. – Ты у меня в гостях, - мягко улыбнувшись мне, он добавил: - По крайней мере, так ты сообщила отцу в записке.
- Какой записке? – мой голос дрогнул, а в горле вдруг вырос огромный ком. Что сделал этот человек!?
- Той, что ты оставила отцу, - покорно ответил Штефан, - перед тем, как решила... навестить меня.
Я долго смотрела на него, не в силах поверить, что он действительно пошел на это. Обман! А потом, увидев решительный блеск глаз, всё поняла. Этот человек пошел бы на всё, чтобы заполучить, что хочет.
Но зачем ему это надо!? Зачем, Боже? Чего он хочет от меня? Его уязвило, что я... что я...
- Он не поверит этому! – вскричала я, вновь поднимаясь с кровати и желая заехать ему в лицо.
- Может быть, - равнодушно пожал он плечами. - Пожалуйста, ложись в кровать, Кара, у тебя всё еще кружится голова, - добавил он с нажимом в голосе.
В моих глазах он прочитал всё, что я хотела ему высказать в лицо, но промолчала.
- Он не поверит твоей записке! – выкрикнула я.
- Почему же моей? – губы его скривились. – Твоей. Это ты ее написала, своим почерком. Ты не помнишь?
- Думаешь, я совсем спятила? – сквозь зубы прошипела я. – Не помню уже, что писала, а что нет?!
- Вовсе я так не думаю, - покачал он головой и медленно подошел ко мне. Решительно наклонил меня, вынуждая откинуться на подушку, нахмурился и заявил: - Тебе нужно поесть.
- Я не желаю есть! – заявила я, ощутив дрожь от его прикосновения. - Вдруг еда отравлена? - съязвила я, ядовито глядя на него.
Он остановился в дверях, обернулся ко мне. Мои слова его задели, в глазах мелькнул стальной блеск.
- Мы будем есть из одной тарелки, - сказал он твердо, а потом улыбнулся: - Если ты настаиваешь, - и скрылся за дверью, не успела я ему и слова сказать.
Едва он скрылся, я выругалась вслух. Негодяй! Да как он только мог?! Похитил меня из дома, обманул отца, увез в Скандинавию!.. Но отец не поверил ему, я уверена, что он будет меня искать. Он не смирится, он ведь знает, что я чувствую к Штефану на самом деле. Я вздрогнула. И что я чувствую к нему... на самом деле? Дрожь прокралась к сердцу, вынудив то отчаянно забиться в груди. Всё еще чувствую...
Я попыталась встать с кровати и даже свесила ноги, но не успела этого сделать, как дверь приоткрылась, и вошел Штефан, вперед закатывая тележку с едой. Увидев меня, он пронзил меня острым взглядом, явно, недовольным, и поцокал языком. Но не остановился и продолжил катить тележку к моей кровати.
- Какая непослушная девочка, - проговорил он, остановившись около меня. – Я, кажется, говорил, чтобы ты не вставала...
- А я просила тебя оставить меня в покое, - в тон ему ответила я, пытаясь воспротивиться, когда его руки настойчиво укладывали меня назад в постель. – Ты разве послушал меня?
Губы его дрогнули в легкой усмешке, но глаза оставались задумчиво невеселыми.
- У тебя есть особенность говорить то, что ты не думаешь на самом деле, - ответил он, присев на кровать.
Я возмущенно уставилась на него, не зная, как отреагировать на подобное заявление, а он тем временем приподнял меня, подоткнув под спину подушку, и поставил на кровать поднос на ножках. Я уставилась на него, желая возмутиться еще раз от подобной бесцеремонности и даже наглости, но вновь не успела.
- Оставь свои возмущения и проклятья, - усмехнулся Штефан, расставляя на подносе еду с тележки, - конечно же, в мою сторону на потом. Сейчас, - он сделал акцент на этом слове, - мы будем есть, – бросил на меня быстрый искрящийся взгляд. - Как ты и хотела, из одной тарелки.
И, не дав мне ничего сказать, быстро поднес ложку с супом к моему рту. Я долго смотрела то на него, то на ложку, которая сейчас казалась мне змеей, прожигая взглядом и его, и ее, а потом прошипела:
- Я и сама могу поесть, - надеюсь, тон моего голоса передал все мои чувства.
- Ничуть в тебе не сомневался, - скривился Штефан, передавая мне ложку и не отводя от меня глаз.
- Еще скажи, что будешь смотреть! – язвительно выдала я, прожигая его взглядом.
Штефан хмыкнул, но ничего не сказал. Молча встал и, подойдя к окну, повернулся ко мне спиной. Через несколько томительных мгновений я, сначала морщась, а потом смирившись, начала есть. Суп оказался вкусным, отдать бы должное кухарке, но передавать благодарность через Штефана!.. Ни за что.
- Верю в твою честность, - выговорила я, налегая на второе блюдо, - и твое слово.
Он повернулся ко мне полубоком. Его заинтересованность выдавали только приподнятые брови.
- Ты обещал не травить меня, - сказала я, скривившись. - Или передумал? - подозрительно сощурилась.
- Какой толк тебя травить, если я тебя... пригласил погостить? – усмехнулся Штефан, отворачиваясь.
Толка никакого. Если закрыть глаза на то, что он меня не приглашал... гостить. А принудил сделать это. Есть разница? Да она фатальная! Только почему-то я уверена, что плевал Штефан Кэйвано на фатальность.
Глядя на его выпрямленную спину и скрещенные на груди руки, я продолжала есть, а когда закончила, отодвинув тарелку, коротко сообщила:
- На этом всё?
Штефан, молчавший до этого момента, обернулся ко мне.
- А ты умеешь быть послушной, - довольно протянул он и двинулся ко мне.
- Не питай иллюзий, - сквозь зубы выговорила я, вызвав на его лице новую ухмылку. Что-то часто он стал ухмыляться! – Почему Норвегия? – спросила я, когда он наклонился, чтобы забрать поднос. – У тебя нет владений в более теплом месте земного шара? – конечно, я хотела его уколоть, и он это прекрасно понимал.
- Этот коттедж я приобрел совсем недавно, - игнорируя мою колкость, ответил Кэйвано. – У него своя миссия, - заглянув мне в глаза, добавил он. – Хочешь чаю?
- Нет, - выдохнула я, насупившись. - А мне разрешается выходить отсюда? Или, как и в Багровом мысе, мне придется спросить разрешения?
- Разрешения тебе придется спросить в любом случае, - отрезал Штефан будничным тоном, чем меня просто взбесил. – И да, выходить ты можешь. Но только со мной.
- И ты еще говоришь, что я здесь гостья? – фыркнула я, откинувшись на подушки. – Сказал бы, что вновь захотел превратить меня в рабыню, я бы сразу поверила!
- Нет, делать тебя рабыней в мои планы не входит, - покачал головой мужчина.
Что именно входит в его планы, я спрашивать не стала. Наверное, боясь получить ответ на свой вопрос.
- А в чем разница? – вспылила я. – Зачем ты вообще всё это устроил?! Почему ты не можешь забыть, что я когда-то была твоей...
- Потому что ты всегда будешь моей, - сурово перебил меня Штефан, наклонившись надо мной так низко, что мне пришлось с силой вжаться спиной в подушки. – Всегда, Кара. И ты это знаешь, - твердый голос с хрипотцой вызвал дрожь в теле. - Я лишь хочу дать тебе еще одну возможность осознать это. Ты моя!
- А если я... не хочу этого? – с придыханием спросила я, ощущая, что он наклоняется всё ниже.
- Это не так, - прошелестел он самоуверенно, коснувшись губами моей щеки и скользнув к уху. – Хочешь. Меня ты не обманешь. И себя тоже, - добавил он, поцеловав мочку уха, и я почувствовала его улыбку.
- Зато ты себя очень хорошо обманываешь! – стараясь, чтобы голос был тверд, выговорила я.
- Серьезно? – его брови вздернулись, он отстранился от меня. – Ты моя, Кара, - сказал он дерзко. – Как скоро ты это признаешь, решать тебе, но ты признаешь. А я подожду, - он поднялся. - Я умею ждать.
- А если я не признаю? – вскинула я подбородок.
Он пронзил меня холодным взглядом, брови сдвинулись к переносице, губы вытянулись в узкую линию.
- Посмотрим, - коротко бросил он и отвернулся, намереваясь выйти из комнаты.
- Ты считаешь, что можешь... имеешь право удерживать меня здесь? - спросила я, пытаясь его задержать. – Теперь, когда выяснилось, кто я? Я – не твоя рабыня, Штефан! – заявила я. - Отец будет бороться за меня, а ты отправишься в колонию! Ты потеряешь всё, что у тебя есть!..
- Тогда не будь здесь рабыней или пленницей, - сказал он. – Будь моей гостьей, как и предполагалось.
Я усмехнулась, пораженная.
- Гостьей? – фыркнула я. – Ты меня похитил, не помнишь?
- Это не имеет значения.
- Имеет. Для Совета имеет. Для моего отца имеет...
- А для тебя?
Я сглотнула острый комок. Он умеет задавать правильные вопросы!..
- И для меня имеет значение, - выговорила я. – Я лишь не понимаю, зачем ты это сделал.
- Действительно, не понимаешь? – не глядя на меня, спросил он. – Почему? Зачем? Не понимаешь?
- Нет, - приоткрыв рот, выговорила я.
- Тогда... подумай, - и, повернувшись, поспешил прочь. – Потом расскажешь, что надумала, - и скрылся.
Я еще с минуту сидела, уставившись в дверь, за которой он скрылся, а потом тяжело вздохнула, набирая в грудь воздух, но не ощущая насыщения. Почему именно на него у меня такая реакция? Бешеное биение сердца каждый приходится останавливать, а пульс зашкаливает за допустимой отметкой. Даже если он выводит меня из себя, даже если говорит то, что ставит меня в тупик, даже если просто смотрит на меня!
Может, я просто схожу с ума? А он – мой персональный демон сумасшествия. И я теперь в его власти. Я опять в его полной власти. И, как бы не дичилась, не была уверена, согласно ли мое сердце с физическими проявлениями этой непокорности?..
Откинувшись на подушку, я осмотрелась. Странно, но сделала это только сейчас. Широкая кровать, рядом столик и ночник, зеркало-трельяж, шкаф, окно... Не очень большое, завешанное персикового цвета шторами, с низким подоконником. Ни телефона, ни – естественно! – компьютера или телевизора. Штефану можно поставить пять с плюсом за организацию, на первый взгляд, о побеге можно и не мечтать.
Итак, меня похитили. Какие плюсы? Это сделал Штефан, который уверяет, что не причинит мне боли, и что я с ним в безопасности. Черт возьми, и как ни мерзко признавать это, но я ему верю! Этот негодяй, этот черт или даже дьявол, мой личный, персональный демон, не лжет. Почему я ему верю, ведь однажды он меня уже обманул!? И ответ приходит неожиданно, просто врывается в мой мозг. Потому что я видела, как больно ему было, когда он видел, что больно мне. Замкнутый круг какой-то. Мой... наш замкнутый круг.
Интересно, как долго я здесь нахожусь? День, два, три. Черт, почему я не удосужилась спросить!? Хотя ответ очевиден, когда Штефан Кэйвано находится рядом, я перестаю связно мыслить, все мысли вмиг обращаются в бег, или того хуже делают стойку, чтобы защититься от его нападок. Вполне справедливых, надо заметить. Но как он догадался? Как я выдала себя и чем?! Я старалась, я была сдержана и холодна, я была чопорна и глуха к его княжеской дерзости! Так как же он понял, что я... всё еще... предаю саму себя, чувствуя это к нему! А ведь я, действительно, чувствовала! Но как он догадался? Чем я себя выдала? Даже отец не был уверен наверняка, что я...
И тут меня тряхнуло, будто в воздух подбросило, я стремительно вскочила на кровати. Нужно позвонить отцу! Он же будет волноваться, Боже, как же он будет волноваться! Второй раз в жизни пережить подобное и справиться с этим?! Как?.. Немедленно, сейчас же найти Штефана и...
Я встала с постели и, осмотрев себя, осознала, что на мне лишь тонкая сорочка, в которую, сомневаться не стоило, меня переодел Кэйвано! Я заскрежетала зубами и направилась к шкафу. Надеюсь, похититель прихватил с собой мои вещи. О да, он предусмотрителен, разочарованно выдохнула я. Прихватил. А мне так хотелось хоть в чем-то еще его упрекнуть! Видимо, придется искать иной путь.
Переодевшись в джинсы и теплую кофту, я вышла из комнаты, чувствуя себя намного лучше. За окном уже вечерело, покрыв комнату в мрачный ореол темноты и неизвестности. А на землю, медленно кружась, падал снег. Мартовский снег, что может быть прекраснее и... неожиданнее? А вот коридор, хоть и был освещен многочисленными бра, висевшими по стенам, все равно казался мрачным и нелюдимым. Тут есть кто-нибудь, кроме меня и Штефана?
Выскользнув в коридор, я удивилась тому, что дверь не была заперта, значит, Штефан не боялся, что я могу сбежать? Ага, как же, мгновенно одернула я себя. Если дверь оказывается открытой, это вовсе не означает, что ее забыли закрыть, - тем более Штефан Кэйвано! - это означает лишь, что тебе предоставили право выбора. Когда на самом деле, выбора у тебя не было. У меня его не было, например. Смириться с тем, что я пленница в этом доме. Или же гостья. Хотя, в принципе, различий никаких не было. Я всё равно находилась здесь с ним. Против воли.
Миновав длинный коридор, устланный бордовым ковром, я подошла к лестнице, ведущей вниз, но не успела и подумать о том, следит ли за мной Штефан, контролируя каждый шаг, как застыла на месте.
- Ты не сможешь сбежать отсюда, даже если захочешь, - услышала я за спиной мужской голос. Кому он принадлежал, думаю, нетрудно догадаться. Я резко обернулась, наткнувшись на хмурый стальной взгляд.
- Хорошая идея, - сухо выдавила я, окинув его острым взглядом.
А он переоделся, отметила я про себя. Сейчас на нем черные брюки вместо джинсов и белая рубашка с закатанными рукавами вместо теплой кофты. Куда-то собрался? Я попыталась подавить неизвестно откуда вспыхнувшую ревность, но не смогла.
- Мы находимся в отдаленном фьорде, Кара, - жестко сказал Штефан, прервав мои предательские мысли, - и ты не сможешь сбежать отсюда. Без моей помощи, - добавил он колко. – А я тебе помогать не буду, как ты можешь догадаться.
Я оценила его юмор скривившейся ухмылкой, и тут же взяла себя в руки.
- Я вышла из комнаты, потому что искала тебя, - сквозь зубы выговорила я. Брови его подскочили, будто бы спрашивая. Ну, надо же, одолжение делает! Но чертыхнулась я про себя, а не в голос, и выговорила: - Я должна позвонить отцу. Он волнуется за меня, наверно, уже весь город на уши поставил!
- Не поставил, - коротко заявил Штефан, засунув руки в карманы брюк, - у меня всё под контролем.
- Всё под контролем? - взвилась я, решительно направившись к нему. - Под контролем? О каком контроле ты говоришь?! Я не желаю здесь находиться, и папа знает об этом!..
- Ошибаешься, - перебил меня Князь, следя за моим к нему приближением хищническим взглядом тигра. - Ему известно, что ты решила расставить все точки над «и», и поэтому согласилась погостить у меня, - увидев мое явное возмущение, он добавил: - И, зная, что он будет волноваться, не стала лично с ним разговаривать на эту тему. Тебе нужно всё решить самой, без чье-либо помощи, - договорил он, а я, сама того не заметив, вплотную приблизилась к нему, уставившись на него снизу вверх.
Он смотрел на меня и молчал. Глаза в глаза, прямой и не моргающий взгляд. Мои ладони сжались.
- Что ты сказал? – сквозь зубы выговорила я, дрожа от негодования.
- Димитрий не будет волноваться, - ответил Штефан, - потому что уверен, что ты в безопасности. Как, собственно говоря, и есть на самом деле.
- Как ты посмел?! – перебила его я и ударила его в грудь кулачком. – Как ты посмел, черт возьми?!
- О, ты умеешь ругаться, дорогая?..
- Ты не имеешь права!..
- Лучше осмотри здесь всё, - посоветовал Штефан. – Коттедж небольшой, но все-таки...
- Как ты можешь говорить об этом так спокойно?! Ты хоть понимаешь, что совершил преступление?
- Понимаю, - поджал он губы и выпытывающе заглянул мне в глаза, будто желая о чем-то спросить. Но не спросил. – Можешь найти меня в кабинете, когда осмотришься, - сказал он. - Он на первом этаже, вторая дверь слева. И кстати, как тебе понравилась твоя комната? Не слишком мала? - я удержалась от того, чтобы съязвить, а он хитро прищурился: - А то всегда можешь перебраться в мою, она намного больше. Особенно кровать, - и, сверкнув глазами, двинулся вдоль по коридору, оставив меня одну.
Я чертыхнулась сквозь зубы, едва сдержавшись от того, чтобы топнуть ножкой от негодования. А потом поплелась вниз. Вдруг там есть телефон или хоть какое-то средство связи?

Он никогда еще не чувствовал себя таким мерзавцем. Хотя нет, чувствовал. И опять, в отношении Кары. Кароллы. Кароллы Мартэ, мысленно поправил он себя. Хотя, что это, по сути, для него меняло? Да ничего, ровным счетом ничего не меняло! Она по-прежнему оставалась для него всё той же Карой, к которой он чувствовал слишком много. Которую он любил. С каждым днем в течение прошедших трех месяцев признаваться себе в этом становилось всё проще, легче. Но сказать вслух... он так и не решился, ни разу. Даже находясь один на один с собой. Слишком могущественна сила слов, чтобы бросаться ими просто так. И к тому же... Вдруг она не чувствует к нему того же? Что если она унизит его... его же чувствами к ней? Что если... не примет и посмеется? И что, черт возьми, он будет делать, если она говорила правду, а он, как последний идиот, ошибался, обманывая самого себя?! Если она не чувствует к нему ничего?.. Испарилось, исчезло, растворилось в боли и унижении чувство, которое когда-то вопреки всему в ней зародилось?!
Но разве можно так притворяться? Огонь глаз, дрожь каждой клеточки, жар тела. Неужели и в этом он обманулся? Он видел в ней это. Ему казалось, что он видит, как дрожит ее сердце, слышит, как она дышит, очень часто и нервно, будто сдерживая себя. И она так смотрела на него!.. Не было ярости, о которой она говорила, злости не было, наверное, была еще обида, жгучая и едкая обида на него за то, что он сделал. А, может, из-за того, чего он не сделал... Обманул ее доверие. И свое доверие тоже. И все же, все же... что-то еще было в ней, внутри нее. То, что и в нем таилось годами, пока она это не воскресила.
Два безумца, потерявших в этом мире слишком многое, чтобы, обретя друг друга, найти потерянное. Разве не заслужили они еще один шанс? Штефан был уверен, что заслужили. И поэтому давал им этот шанс. Не только себе, хотя, эгоист до мозга костей, он жаждал получить то, что хотел, но и для нее тоже. Он знал, он нутром, сердцем, душой, если она еще не погрязла в черной пламенной адской воронке, что для Кары это важно. Кто-то должен был сделать этот шаг вперед. Чтобы начать вернуть всё на круги своя, чтобы возродить любовь... или добить ее.
И сейчас, сидя в кабинете недавно купленного коттеджа, Штефан едва сдерживал себя от того, чтобы кинуться к Каре, чтобы просто смотреть на нее, спорить с ней. А ему, оказывается, нравится, когда они спорят. Она такая... воинственная, такая очаровательная. Его маленькая амазонка. Его женщина. Она скоро признает это, не сможет не признать. Он знал, что она чувствует что-то к нему. Иначе, он бы не находился здесь!
Этот дом Штефан купил три недели назад, когда план похищения полностью созрел и оформился в его сознании. Небольшой двухэтажный коттедж, находящийся в отдаленном фьорде, попасть в который можно было лишь по реке или на воздушном транспорте. Но, учитывая погодные условия, дом оставался почти вне досягаемости. Им нужно было всё решить, а посторонние лишь мешали бы им сделать это. Штефан не мог этого допустить, а потому даже слуг отпустил, оставив лишь кухарку, двух служанок и слугу. Ничто не должно было мешать им. Только они сами.
Наверное, кто-то сказал бы ему, что он сошел с ума. Разве не это кричала ему в лицо леди София, когда он приехал в ее дом для откровенного разговора. Что ж, откровенный разговор быстро перешел в скандал, а тот едва не закончился встряской. Штефан был взбешен, когда София поняла, зачем приехал к ней Князь, и она тоже взбесилась. По всей видимости, она полагала, что лорд Кэйвано пожаловал к ней для того, чтобы, как она и предсказывала когда-то, упасть ей в ноги и просить ее вернуться? Какая наивность! Штефан быстро и резко разбил ее иллюзии о свои жесткие обвинительные слова. И тогда леди Бодлер разъярилась.
Они едва не поубивали друг друга. Штефана так и подмывало свернуть ей шею, а Софии вцепиться ему в лицо. Два стойких противника, смотрящих друг другу в глаза, прожигающих друг друга взглядами.
- Ты думала, что можешь скрыть это от меня? - шипящий свист вырвался из его рта. - Думала, что это просто так сойдет тебе с рук? - ладони сжилась в кулаки, а глаза темнели, превращаясь в черные точки.
- А что не так, милый? - горько улыбнулась София, дерзко вскинув подбородок. - Я сделала то, что должна была сделать. Эта девка… не достойна тебя, она…
- Ты говоришь о дочери аристократа, - сквозь зубы перебил ее Штефан.
- Она рабыня! - выкрикнула София с такой яростью, что лицо ее покраснело. - Рабыня, ясно?! Девка для утех и не более! Ты думаешь, какое-то имя, пусть даже она была бы дочерью Князя, сделало бы ее равной по положению мне?! - она расхохоталась. - Ты что, считаешь, что она стала такой же, как мы? Равной мне и тебе?! - сделала она акцент на последнем слове. - Она невольница! Рабыня! И золотая цена ей одна медная монета!
В один миг Штефан преодолел расстояние, что разделяло их, и, схватив Софию, резко прижал ее к стене.
- Не смей говорить так, поняла? Никогда! - зашипел он ей в лицо. - Она лучше тебя и меня! В сто раз лучше! Она не такая сука, как ты, и не такая мерзавка, как я! И ты не имеешь права обвинять ее в чем-то!
- Да если бы я не подтолкнула ее в постель к Кариму, она бы и сама рано или поздно раздвинула перед ним ноги! - взбесилась леди Бодлер, пытаясь оттолкнуть мужчину от себя.
- Она бы никогда не легла под него! – заорал ей в лицо Штефан, сорвавшись. – Никогда, тебе ясно?! Чем вы ее опоили, прежде чем она легла с Вийаром? Я знаю, что она по своей воле никогда не сделала бы этого!
- Ой ли, - отмахнулась София, резко выдергивая свои руки из его захвата, но так и не освободившись. – А не думаешь ли ты, что твоя девка тебя обманывала? Спала с тобой, а мечтала о Кариме! - ее слова пропитал яд, который медленно убивал Штефана. – Он мне признавался, что она смотрит, будто пожирает взглядом!
- Ты лжешь, София! – вскричал Штефан, сильнее налегая на девушку и причиняя ей боль. – Лжешь! И я знаю это. Думаешь, стала бы Княгиней, дорогая моя? – едко выплюнул он, чем вынудил красивое женское лицо побледнеть. - Взошла бы на трон Кэйвано и стала править? - продолжал полосовать ее словами Князь. – Никогда. Слышишь меня, никогда! Ты не достойна того, чтобы носить титул Княгини! Мелочная, подлая и лживая тварь, а не аристократка! – прошипел мужчина ей в лицо, пронзая девушку молниями глаз, и резко отпустил ее, выпуская из своих рук и отходя на расстояние нескольких шагов. – Лживая сука! – будто выплюнул он и отвернулся.
- Ненавижу тебя, - услышал он ее сиплый, еще немного ошарашенный голос. А потом ему в спину метнулся ее взбешенный яростный выкрик: - Ненавижу тебя, Штефан Кэйвано, и вечно буду ненавидеть! Ты и твоя девка еще ответят мне за всё!
- Только попробуй к ней хоть на шаг подойти! – рыкнул он, стремительно повернувшись к мстительнице лицом. – Только попробуй, София! Я отправлю тебя туда, где ты ничего и никому сделать не сможешь!
- Ты ничего мне не сделаешь, Князь! – ядовито расхохоталась девушка, зло глядя на него. – Ни-че-го! Я, как ты успел отметить, аристократка. В чем ты меня хочешь упрекнуть? Я разве пошла против правил? – ее глаза блеснули. – Если уж говорить о нарушении законов, то это ты переступил черту! Ты, а не я!
Штефан уставился на нее, сжимая руки в кулаки.
- Я тебя предупредил, София, - выговорил он сквозь зубы. – Только приблизишься к ней, я не отвечаю за последствия. Я предупредил, - холодно выдавил он и покинул дышащую ненавистью дворянку.
Они расстались лютыми врагами. Примирить их не смог и Натан Бодлер, который приезжал в Багровый мыс, якобы, для важного разговора, а на самом деле, ходатайствуя за дочь. Штефан не принял мирного соглашения, как, он был уверен, не приняла его и сама София. С того дня они не виделись, но Штефан знал, что эта обида в ней не заживет еще очень долго. Если вообще когда-нибудь заживет.
Через несколько дней он встретился с Каримом Вийаром, разговора с которым не вышло совершенно. Штефан просто вытолкнул пришедшего к нему «с миром» Карима взашей, приказав слугам не впускать его в дом ни под каким предлогом. Вийар что-то пытался сказать, кажется, обвинял его в сумасшествии или в чем-то подобном, но Штефан остался глух к его словам. Вне круга Совета он не обязан общаться с ним. И не будет этого делать. Вийар выкрикивал какие-то глупости, а Штефан уже входил в дом, игнорируя крики.
Поглощенный мыслями о Каролле, он не думал о леди Бодлер и Кариме Вийаре долго. Именно Кару он желал вернуть, а она отказывала ему в этом. Наверное, она была права. И он знал, что ее прощение не заслужить так просто, но в конечном итоге, она не оставила ему выбора. Он уже не мог без нее, а она его игнорировала. Отсылала его цветы в больницы, а подарки - в детские дома и на благотворительность. А он никогда и никому цветы и подарки не дарил, даже предположить не мог, что пойдет на такое когда-нибудь. А Кара... она даже визитки его не читала! Подумаешь, всего пара слов, но она не ответила ни одно из них. И тем самым развязала ему руки. Как так говорят, «молчание знак согласия»? Что ж, Кара сама подписала себе вольную. Но вольная эта подразумевала ее постоянное нахождение на воле рядом с ним. Только так.
И он решился на непредвиденное раньше, на преступное и карательное. Он отважился пойти против всех, даже против Совета Князей. Он похитил дочь аристократа. Действие, достойное сумасшедшего. И за такое ему, очевидно, могут назначать самое высокое наказание, - отправить в колонию на определенный срок. Лишить его трона не смогут, а вот лишить возможности управлять самостоятельно, - в их власти. Но он плевал на последствия. Он точно знал, что если дело будет сделано, он получит гораздо больше, чем то, о чем смел даже мечтать. И ради одной вероятности удачного исхода он готов был рискнуть. Если не всем, то очень многим.
А теперь… чувствовал себя последним мерзавцем. Нет, он не оправдывался перед собой, он поступил так, как считал нужным и правильным, пусть и рубил с плеча, действуя не совсем законно. Хотя, что уж греха таить, совсем незаконно. Но она не оставила ему иного выхода! И она же одновременно толкнула его к черте, за которой стояла. Он знал, что она ждет. И он шел к ней навстречу.
Он выкрал ее из дома Димитрия, предварительно написав тому соответствующую записку, а затем тайно вывез Кару из страны в недавно купленный коттедж в Норвегии. Истинное сумасшествие, но Штефан был уверен, что именно здесь они могли начать всё сначала, попробовать жить заново, с чистого листа. Ведь это возможно. Для него. А для нее? И для нее – тоже, если бы он не знал этого наверняка, то не стал бы рисковать. Хотя... стал бы. Да, стал бы! Потому что он чертов мазохист, и ему нужно услышать всё от нее.
Но неужели не было надежды? Не сверкали ли ее глаза, когда она смотрела на него? Не дрожали ли руки, когда он стоял рядом? И он мог бы поклясться, что сердце ее стучало так же бешено и безумно, как и его собственное. Значит, ей не было все равно? Что-то она... чувствовала к нему? Хоть что-то... крупицу чувств, малую долю того, что испытывала ранее. Но ему этого хватило, чтобы отважиться на решительный шаг. Чувство с ее стороны. Маленькое, еще не угасшее, раненое, но не погибшее. Ему хватило этого толчка. Решение было принято давно, но неизвестно, отважился бы он осуществить свой план, если бы не увидел в ней… ответа на свой главный вопрос. Хотя, кого он пытается обмануть? Себя? Не стоит. Он бы отважился. Он бы решился. Он бы похитил дочку аристократа. Потому что для него она была его женщиной. А его всегда должно быть рядом с ним. И Кара… точнее, Каролла вскоре осознает это.
Не сделала ли она первый шаг к прощению, когда прочитала его визитки, которые заботливо хранила в шкатулке рядом со своей кроватью? Интересно, смотрела ли она на шкатулку, засыпая? Не терзалась ли любопытством, желанием проверить и прочитать его послания? А, просыпаясь, не одолевало ли ее это желание с новой силой? Но она прочитала визитки сразу после встречи с ним. Ему бы хотелось верить, что это еще одно доказательство чувства. Того, что не было грязно растоптано им.
А теперь она находится в его доме. Только он и она. Маленький коттедж, затерявшийся в одном из норвежских фьордов. Одинокий и старинный, но, как ни парадоксально, послуживших пристанищем двум сердцам, согревший их под мартовской вьюгой и внезапным снегопадом.
Именно здесь должно было свершиться примирение. Не только их друг с другом, но и примирение с самими собой. Только так можно было прийти к прощению. А от него - падать в любовь.

Еще четыре дня моего заключения остались позади. И за всё это время - куча эмоций, импульсивности, чувств, даже попытки побега, к слову, совершенно безрезультатной, и, конечно же, противостояний... не столько со Штефаном, сколько с самой собой. За право называть себя свободной от его власти не только над моим телом, которое меня предавало с каждым днем, стремясь к демону в объятья, но и над душой.
Я успела осмотреть дом, наверно, даже изучить его сверху донизу и обратно. Познакомилась с кухаркой Эдной. Толку от нее было мало, так как она была норвежкой, и по-чешски не знала ни слова. Две служанки тоже были норвежками, довольно хорошо говорили по-английски, потому с ними я порой перебрасывалась парой-тройкой слов. Но надолго они не задерживались со мной, так как «господин Князь», говорили они, не позволяет им «бездельничать». Я догадывалась об истинном значении этого слова, но молчала.
На второй день моего пребывания в коттедже я попыталась бежать. Не удалось. Штефан не врал, когда говорил, что этот фьорд почти оторван от всего остального мира. Красота меня окружала неописуемая. Снег не выпал больше, он перешел в моросящий дождь, а сильный ветер был пронизывающим до костей. Выбраться отсюда без помощи катера не представлялось возможным, а значит, вообще не выбраться.
- Проверила обстановку? – встретил меня в гостиной Штефан, когда я вернулась с залива.
- Проверила, - отрезала я, поднимаясь к себе. – Ты очень удачно всё устроил, не подкопаться.
- Рад, что ты оценила. Надеюсь, тебе понравилось?
- Если закрыть глаза на то, что я здесь гостья, - выделила я последнее слово, чем вызвала неудовольствие Штефана, - то всё замечательно.
- Я это учту, - коротко бросил он мне в спину, но я уже скрылась на втором этаже.
Дни мои перетекали из одного в другой. Почти никакого разнообразия. Только Штефан рядом, колкий, язвительный, упертый, но одновременно... заботливый, черт меня побери! Именно так. Я видела, что он старается наладить наше общее времяпровождение здесь, и у него порой это получалось, но не до конца. Я смотрела на него и не верила тому, что вижу, а он... Он был всё тем же Штефаном, что и прежде. Тем Князем, в которого я влюбилась когда-то. Моим дьяволом.
Но вынужденное заточение выводило меня из себя. И даже, наверное, не сам факт того, что я была в этом доме пленницей, а то, что... ничего не менялось. Мы так и не придвинулись друг к другу ни на шаг. Мы так и не поговорили. Мы просто сосуществовали в одном месте, но между нами не было главного, - понимания. И это меня бесило. А еще то, что за всё это время я не сделала ни одного звонка отцу! Накатив, одно давило на другое, и в итоге вылилось в откровенный разговор. Первый на пути к откровению.
На четвертый день я не сдержалась. Обернулось всё не совсем так, как я рассчитывала. Хуже, намного хуже. Но это тоже был толчок к чему-то. К моему дьяволу в объятья, может быть?..
Меня бесило, что между нами стояла эмоциональная стена, раздражало его... почтительное, да, наверно, так, отношение ко мне, его внешнее упорство, но внутреннее молчание. То, что нам было, что друг другу сказать, но мы молчали! И волнение за отца давало о себе знать.
Я просто сорвалась. Видимо, он находился в похожем состоянии, потому и сорвался тоже.
Я нашла Князя в его личном кабинете, он был не таким просторным, как в Багровом мысе, но довольно уютным и вполне в стиле Штефана. Письменный стол из красного дерева, старинный и мощный, кресло с высокой спинкой, стеллажи с книгами (библиотеки, как я успела выяснить, в доме не было), окно высокое, узкое, с высоким подоконником, увешанное тяжелыми темно-зелеными шторами.
Едва сюда войдя, я тут же ощутила его неповторимый запах. Наверное, он уже впитался в мою кровь.
Он стоял у окна и курил, но, услышав, как распахнулась дверь, обернулся ко мне.
- Штефан, ты не можешь просто так игнорировать меня! – с ходу начала я и кинулась к нему.
Он вскинул брови, уголки губ дернулись, затянулся в последний раз и затушил сигарету.
- Я тебя игнорирую? - кажется, он действительно, удивлен, даже в глазах блестит голубой огонек. - Каким образом? Объяснись.
- Ты запрещаешь мне позвонить отцу, - выдохнула я, медленно приближаясь к нему. Думала, что могу его напугать? Наивная! – Чего ты добиваешься этим? Думаешь, за это я тебя по головке поглажу?!
- Я мог бы и сострить, - иронично отозвался он, а я вспыхнула от хода его мыслей. Извращенец чертов!
- Считаешь, что твое нежелание дать мне возможность поговорить с отцом улучшит наши... отношения?
- О, - его брови взметнулись ко лбу, - так ты уже признаешь, что у нас отношения?
- Ты ловишь меня на словах, Штефан, - прошипела я, сверкнув глазами. – Никаких отношений у нас нет.
- Но ты не исключаешь вероятность их зарождения, так? - сощурившись, спросил он. - Твое подсознание уже выдало тебя с головой, моя милая, - рассмеялся он, но не злым, а радушным смехом, - поэтому сейчас можешь даже солгать мне, а всё равно уже услышал правду.
- Ненавижу тебя!
- О, еще одно откровение, - отметил он. - Только вот для меня оно уже не откровение. Еще что-нибудь?
- Я не понимаю, чего ты добиваешься? – вскинулась я на него, заводясь. – Ты держишь меня тут уже почти неделю, всё высиживаешь что-то, пытаешься вызвать меня на откровенность, сказать тебе ту правду, которую сам желаешь услышать. Но я не стану тебе ее говорить, потому что для меня это - ложь! - в потоке яростных слов и выплеснувшихся из меня эмоций, я даже не заметила, как помрачнело его лицо. - А что, если я и так пытаюсь донести до тебя истину, Штефан? – продолжала я кричать, яростно сверкая глазами. – Ты обманываешь самого себя! Я больше не твоя, понимаешь ты это или нет! Не твоя! Я дочка аристократа, а ты... Князь, - отчаянно выдохнула я, - но ты не имеешь права меня удерживать здесь против воли! Кому и что ты пытаешься доказать? И что значат эти доказательства для кого-то из нас?!
Штефан был мрачен, мрачнел он с каждым мгновением, с каждым сказанным мною словом.
- Ты сказала всё, что хотела? – сдержанно поинтересовался он, глядя на меня из-под сведенных бровей.
- А ты меня хоть услышал? – фыркнула я. – Очень сомневаюсь, что ты слышишь кого-то, кроме себя!
- Тебя я готов слушать.
- Спасибо за одолжение, - прошипела я, разъярившись окончательно. - Только мне они не нужны! Эти твои подачки! - презрительно выплюнула я. - Я не девочка на побегушках, Штефан, не твоя рабыня и не твоя игрушка, ясно?! Я понимаю, что ты не можешь отпустить меня, наверное, потому что... не привык проигрывать, но я... не вернусь к тебе. Не обманывайся! Я не твоя, не принадлежу тебе больше!
Как легко в гневе ложь может сорваться с нашего языка. И какой отравляющей она может быть, гораздо опаснее, чем она была бы, произнеси мы ее в здравой памяти.
- Ты говоришь много лишнего, Кара, - пытаясь сдержаться, выговорил Штефан.
- Хочешь сказать, много того, что ты слушать не желаешь? – горько усмехнулась я.
- Я хочу сказать, много из того, что не является истиной, - сквозь зубы выдавил он. – И ты моя. Точка!
- Я не твоя девка на одну ночь! – взорвалась я.
- А кто тебя принуждает быть ею?! – рыкнул он мне в ответ.
- Я была когда-то твоей рабыней, но теперь я – дочь Димитрия Мартэ, и ты обязан обращаться со мной, как положено обращаться с аристократкой!..
- Тебе не нравится мое обращение? - зашипел он. - Было бы лучше, если бы я запер тебя в подвал, а сам приходил, чтобы удовлетворить свою похоть!?
Я чуть не задохнулась от ярости и обиды. Так вот что это такое... всего лишь похоть!
- Я никогда не позволю тебе коснуться меня и пальцем, понял?!
- Если бы я обращался с тобой как с рабыней, мне бы не потребовалось твое дозволение! – рявкнул он. – Неужели неясно, что я бы уже давно получил то, что хотел?! Если бы мне только это было от тебя надо! - яростно выкрикнул он, метнувшись в угол, как раненный зверь. – Но вместо этого тебе предоставлены все условия. Всё, что ты хочешь!..
- Кроме свободы, - горько напомнила я, сверля его взглядом. – Ты забыл, что она у меня тоже есть!?
- Она у тебя есть. Но только рядом со мной! – рыкнул он, метнувшись ко мне.
- Что равносильно тому, что у меня ее нет! – вскинула я подбородок, встретив его мечущий молнии взор.
Он продолжал приближаться ко мне.
- Когда ты признаешь, что находишься здесь лишь потому, что сама этого хочешь? – спросил он тихо и жарко. – Когда сознаешься, что всё, что тебе нужно, вновь оказаться в моей власти? Как сейчас!
- Ты сошел с ума!
- Разве? – сощурившись, он продолжал надвигаться на меня, а я стала отступать к стене. – И тебе было уютно на благотворительном вечере, без меня? Комфортно? Улыбаться всем этим хлыщам, позволять им целовать тебя в ручку, безнаказанно? Нравилось? Не хотелось ли тебе знать, что я рядом, и смогу в любой момент защитить тебя от них? Не хотела ли ты присутствовать там со мной? В ином качестве? Неужели и сейчас ты солжешь, сказав, что совсем обо мне не думала тогда? И все те три месяца, что мы не виделись? Ты сможешь солгать мне сейчас, Кара?
Он решительно подступил ко мне, а я отчаянно мотала головой в разные стороны, желая скрыться от его слов, защититься от них. Потому что они... вынуждали меня признавать не пригодную мне истину. Он прав.
- Я бы не пошел на этот шаг, - продолжал атаковать меня Штефан, - если бы ты не дала мне повода. Если бы в твоих глазах не было того жара, что обжигает изнутри. Ты его чувствуешь, не смей лгать мне снова! Если бы ты не просила меня... сделать это. Мысленно, конечно, милая моя, не пугайся, но, видит Бог, я услышал твой немой зов. И пришел на него.
- Ты сам себя обманул, Штефан, - выговорила я, тяжело дыша, и понимаю, что сама сейчас лгу себе.
Штефан покачал головой.
- Я терпелив, Кара, - сказал он, - но не стоит испытывать мое терпение, оно далеко не ангельское и вовсе не безгранично. Я буду ждать столько, сколько сочту нужным, а потом, - его хриплый голос обжег меня, - я начну действовать иначе.
Я поняла, что разозлила его, я видела это по сдержанно поджатым губам и стальному блеску глаз, но и сама я была разозлена. Той правдой, что он кричал мне в лицо.
- Да ты ублюдок, Штефан! – воскликнула я, взорвавшись, не думая ни о чем плохом, а лишь выплескивая эмоции из себя, и не заметила, как Штефан дернулся. И продолжала, не замечая этой в нем перемены, даже того, что он остановился, не замечая: – Ты думаешь, мой отец позволит тебе уйти безнаказанным?..
Он застыл, глядя на меня совершенно пустым, вмиг ставшим таким, взглядом. А потом нахмурился.
- Ты совершенно права, милая, - безэмоционально заявил он, повернувшись ко мне спиной. - Я ублюдок, самый что ни на есть настоящий, - я застыла, глядя на него во все глаза. – Бернард Кэйвано не мой отец, - заявил Штефан, гордо вскинув подбородок. – Не мой настоящий отец.
- Что?.. – проронила я, сощурившись.
- Я не его законнорожденный сын, - сказал Штефан, опустив взгляд и не решаясь смотреть мне в глаза. – Точнее, я вообще не его сын. Меня выкрали из дома и вывезли за грань, когда мне было восемь по людским меркам. Я раб, Кара, - выговорил гордый Князь, поднимая на меня твердый взгляд. По-прежнему жесткий и решительный, что не поверишь тому, что он говорит.
- Я тебе не верю, - прошептала я заплетающимся языком.
Он меня обманывает. Причины мне не известны, но обманывает. Преследует свои цели, хочет сыграть на моих чувствах, заставить меня ему сочувствовать!.. Ведь не может он говорить правду? Это невозможно в принципе, чтобы Штефан Кэйвано был когда-то рабом!..
А он меж тем совершенно спокойно, почти равнодушно продолжал, вынуждая меня тяжело дышать.
- Мой первый хозяин был жесток. Он любил устраивать жестокие расправы над своими рабами каждый день. Он выставлял нас на улицу, привязывал к столбу и бил. Сначала плетью или кнутом, а потом выбирая что-то покрепче. Каждого бил по очереди, выбивая спесь и характер, - он улыбнулся, в глазах блеснула горечь. – Меня – особенно часто и сильно, потому что, как ты заметила, я довольно упертый малый.
- Не нужно... – попросила я, закрыв глаза.
- Когда мне исполнилось пятнадцать, меня выкупил Бернард Кэйвано, - игнорируя мою просьбу, сказал Штефан. Горько усмехнувшись, он добавил: - Думаешь, побои прекратились? Ошибаешься! – жестко заявил он, поразив меня грубой безэмоциональностью к событиям своего прошлого. - О, он был поистине индивидуален в своей жестокости. Он был еще более жесток и безжалостен, чем мой первый хозяин. Он выбивал из меня не характер и силу воли, а, казалось, саму жизнь. Снова и снова, каждый день, удар за ударом. Я думаю, что ему, наверное, нравилось слышать крики своих рабов, - он смотрел в пространство, хотя взгляд был направлен на меня. Но меня он не видел, глаза были пусты. - А потом он, наверное, сошел с ума. Наследственное, да? – горько усмехнулся он, намекая на мое похищение. – Он сделал меня своим сыном. И я больше не был рабом, я стал господином. Бесчувственный и безжалостный убийца. Как и его папаша, так говорили о нас вокруг. И в миг, когда стал Королем, - глаза его сощурились, - я поклялся, что никто и никогда больше не причинит мне подобной боли... не принесет подобного унижения. Я не сдамся просто так, я всё сделаю для того, чтобы избежать этого. Меня ломали почти всю мою жизнь, но сам себя я не сломлю никогда. И плеть, будь это даже хлыст из слов или поступков, никогда не занесется над моей спиной, - он резко повернулся ко мне спиной, гордый и стойкий солдат.
Он замолчал, а мне казалось, я слышу бешеные свистящие удары кнута, ударяющегося о его спину.
- Я... я никому ничего не скажу, - могла лишь сипло проронить я, глядя на его напряженную спину.
- Тебе никто не поверит, - оскалился Штефан. – А если и поверит, то просто закроет на это «открытие» глаза. Никому не нужен другой правитель Четвертого клана, - сказал мужчина, горько усмехнувшись. - Какая ирония во всем этом, да? Леди Мартэ? - выдавил он через силу мое истинное имя. - Вы - знатная дама, аристократка, единственная дочь и наследница одного из влиятельнейших людей во Второй параллели! А я, - он вновь горько хмыкнул. – Кто я? Ублюдок, чужой отпрыск, бывший невольник, раб! – его слова в моих ушах звучат, как приговор, который он сам себе вынес.
Я силюсь воспротивиться, заявить, что он помешался, его рассудок просто помутился, он не понимает, что говорит, он... лжет. Но я не могу произнести ни слова. Стою и смотрю на него, как завороженная.
- Тебе разве не смешно? – повернулся он ко мне с мрачным выражением на лице. – Бывшая рабыня оказалась дочкой дворянина, а дворянин... оказался лишь рабом.
- Штефан, пожалуйста!.. – воскликнула я, метнувшись к нему. Зачем он говорит эти злые слова?!
- Только не вздумай меня жалеть! - сквозь зубы выдавил Штефан, отворачиваясь от меня. - Мне не нужна твоя жалость! – рыкнул он и стремительно направился к двери. – К черту всё! И не нужно говорить сейчас, как ты сожалеешь, что тебе, черт возьми, жаль! - он резко обернулся на пороге, пронзив меня отчаянным взглядом, в котором смешались все чувства мира, и, выделяя каждое слово, выговорил: - Не вздумай. Меня. Жалеть!
Я не успела и слова сказать, только вздрогнула как от удара, а он стремительно вышел, хлопнув дверью.
А моя любовь? хотелось прошептать мне. Моя любовь – нужна тебе?
Не в силах стоять, я медленно осела на пол, закрыв лицо руками. Слез не было, а вот боль - была. Сердце тоже болело. Но только не за себя. А за него.
Через несколько минут я смогла подняться на ноги и подойти к креслу. Села в него, поджав под себя ноги, укрылась его кофтой, оставленной здесь, втянула в себя дурманящий запах его тела. Штефан. Штефан! Взмолилась моя душа. Но о чем она молила, я так и не поняла.
А через несколько минут дверь кабинета резко распахнулась. На пороге стоял Штефан, грозный, мрачный, с телефоном в руках. Я вскочила с кресла, как ошпаренная, орлиный взгляд тут же отметил, что я укрывалась его кофтой. Но Князь промолчал. Глядя на меня очень пристально, захлопнул дверь и подошел ко мне. Мое сердце дрожало, бешено ударяясь о грудную клетку, дыхание сорвалось. Я ждала... чего-то.
- Можешь поговорить с отцом, - сказал Штефан, передавая мне телефон. - Но только не долго. И без глупостей, - и, отойдя к камину, повернулся ко мне спиной. Я с удивлением уставилась на него.
- Ты не выйдешь?
- Нет.
- Будешь слушать?!
- Буду.
Что ж, правдиво. Я набрала нужный номер и бросила быстрый взгляд на Штефана. Он закурил.
- Да? – услышала я мужской голос на том конце провода и даже вздрогнула от неожиданности.
- Пап, привет, - выговорила я. - Это я…
- Каролла, девочка моя! – тут же вскричал Димитрий. - Где ты? Что с тобой? Ты в порядке?
Его дрожавший взволнованный голос бил меня по нервам, вынуждая сдерживать стон.
- Всё в порядке, пап, - выговорила я, чувствуя, как горло режет от застрявших в нем слез. - Со мной всё хорошо, - о ком я плакала сейчас? Об отце и его волнении? Или о его боли? Наверное, всё смешалось.
- Где ты? - спросил Димитрий. - Это он? Штефан, да?! Он?! Я убью его!
Я приоткрыла рот, чтобы солгать, но Штефан резко повернулся ко мне.
- Говори по делу, - коротко посоветовал он. - Я слышу его крики и отсюда.
- Пап, со мной все в порядке, - тут же успокоила я отца, стараясь, чтобы голос звучал твердо. - Он мне ничего не сделал, - я посмотрела на Кэйвано, тот повернулся ко мне лицом с вздернутыми бровями. - И не сделает, - уверенно добавила я. - Пожалуйста, не волнуйся! Я сама так решила!
- Где ты, Каролла, девочка моя? Где ты? Я найду этого ублюдка!..
Я чуть не поперхнулась, с ужасом уставившись на Штефана, лицо которого лишь немного исказилось.
- Я здесь… в гостях, - выдавила я из себя. - Правда. Я сама так хочу! Я же написала тебе всё в записке, - прикрыв глаза, солгала я. – Прости, что не поговорила с тобой лично, просто... Мне нужно подумать. Всё самой решить, понимаешь? – горло сдавил острый спазм.
- Каролла…
- Я люблю тебя, - выговорила я, едва сдерживаясь, чтобы не заплакать. – Очень люблю, пап. Но я...
- Всё, - отбросив сигарету, заявил Штефан и подошел ко мне. - Пора заканчивать.
- Мне пора, пап, - быстро проговорила я, следя за тем, как Штефан приближается. - Я еще позвоню, - посмотрела на Кэйвано, но по его застывшему лицу ничего не поняла. - Завтра, наверное. Люблю тебя…
- Постой! Каролла!..
Но Штефан уже отобрал у меня телефон, вырывая тот из рук.
- Разговор закончен, - заявил он, сверкнув глазами. - Позвонишь ему завтра, как и обещала, - и с этими словами вышел из комнаты. А я стояла и смотрела ему вслед не в силах произнести ни слова.
В сердце шла борьба за чувство, которое я действительно испытывала к этому демону. Борьба между ненавистью и любовью. И любовь побеждала.

...

Mora:

Кейти ОГРОМНОЕ спасибо за продолженее , оно бесподобно такой накал страстей оооооо жду продолжения

...

astre:

Ох как много всего!эмоциональная получилась глава однако.С этой злюкой разобралсяМне в какой то мере очень нравятся их ссоры,ей явно не хватает его!;-)Жаль мне его честно уж скажу,жалею безумно,надо его тоже понять столько прошел!Сила воли у него сильная:-)сдерживается,что на него не похоже;-)Даже отцу разрешил позвонить меняется на глазахСпасибо за главу !Жду что будет дальше<3:-*

...

Miss:

Наконец я добралась и сюда..
Ну что я могу сказать.. Меня эта глава умилила.. Смешно да? Но именно так и есть. Штефан начал действовать. Молодец. В любви, как и на войне все средства хороши. Главное, чтобы он не обижал нашу девочку. А он не обидит, я знаю. Он довольно терпелив. Ему сейчас очень сложно. Успокоивает только то, что теперь она хотя бы в его доме. У него. Пока что ещё не с ним. Но так близко к нему.

Жаль Дмитирия, он наверное безумно переживает за дочь. Обрести и потерять... Очень сложная тема. Пока Кара не позвонила, он не был уверен, что она у Штефана. Но думаю после звонка он немного успокоился. Хоть самую малость. Но я понимаю, что это малое утешение. Он только обрел дочь и он наверное хочет постоянно с ней проводить время. Но в общем-то думаю в глубине души он наверное понимает, что Штефан уже не совершит тех ошибок, что уже совершил. Хотя...

Так горько становится, когда читаю о чувствах Штефана и Кары.. Ну, главное, что оба признали свою любовь. Штефан так, точно. Кара тоже признает, только боится об этом в слух говорить. Надеюсь скоро они и друг перед другом их признают. Сказав Каре о том, что он был рабом он сделал огромный шаг к доверию. Чтобы он не говорил, если бы он не доверял ей, он бы не сказал об этом. Но он доверяет, он уверен в ней, в её человеческих качествах. Не знаю насколько это так. Но это мое мнение. Кара до сих пор не осознала этот факт. Она в замешательстве. Она настолько была уверена в том, что Штефан аристократ, что теперь ей сложно поверить в обратное.
Думаю в этом доме. Подальше от всех они смогут понять друг друга и признаться в том, что они принадлежат друг другу. Не только Кара принадлежит Штефану, но и Штефан принадлежит Каре..

София в конец сума сошла. Истеричкой стала. Её уже ничего не изменит. Как была стервой, так и останется. Думаю расплата за грехи не за горами. Даже не хочется её обсуждать.

Спасибо за главу Катюша

...

Тантьема:

Какое же продолжение. Просто класс. Штефан молодец, что признался Каре о своем происхождении. Может сделал он это и не специально, а на эмоциях, но это ему поможет вернуть Кару, так как женщины жалостливые существа, а если они еще и любят объект жалости, это все...

...

alen:

СПАСИБО!!!

...

jullietta:

спасибо за продолжение!!!!Штефан, когда хочет, становится такой лапой)))и теперь Каролла знает его тайну, это их сблизило еще больше)))

...

Баунти:

замечательная прода получилась)))

...

-Лина-:

Да.... Штефан меня удивил , я понимаю что он любит Кароллу, но вот сейчас на данном этапе не зная о ее чувствах признаться ей во всем..... Сильно. Я думаю что из него бы, если бы это был кто - то другой, не выбили кем он является на самом деле, не для этого он столько перенес и пережил, что бы отдать власть которую он выстрадал и заслужил. А тут просто сказал. Вот что делает любовь. Надеюсь они не будут мучать долго друг друга. Я думала что Штефан просто убьет Софию, но буду ждать с нетерпением вторую книгу что бы прочитать что же с ней будет Кать а вот твои намеки на дядюшку Штефана меня заинтриговали, надеюсь он не осуществит задуманное. В общем глава получилась шикарная, вот только не хватила одного люблю под конец, но надеюсь это не за горами. И я рада что ты не забыла про Ищейку. Будет интересно прочитать про него. С нетерпением жду проду P. S Совсем забыла что на ты, даже стыдно как - то. Вот что значит долго отсутствовать! Будем исправляться

...

NORA:

Замечательно! Спасибо!

...

касс:

Продолжение просто супер! наконец-то штефан хоть что то рассказал о себе Каре

...