Дивали

Что? Что он только-что сказал?

После ощеломляюще чувственного поцелуя Джека Шерил с трудом приходила в себя. Она наблюдала за тем, как Джек демонстративно одевается, собираясь "проветрится", и почувствовала, как в ней поднимается волна протеста - он опять сбегает от нее!

- Хорошо, Джек, - подавив в себе чувство оскорбленной гордости, спокойно сказала Шерил. - Иди проветрись. А я тем временем...

Она медленно - словно всегда это делала при нем - растегнула молнию платья и, опустив бретельки, дала ему скользнуть к своим ногам. Потом с вызовом глядя прямо в глаза Джеку сняла нижнее белье и, бросив его на платье, переступила через свою одежду.
- ... приму душ, если ты позволишь - закончила она и, уже не глядя на Джека, направилась в ванную комнату.

Лилла немного покраснела, когда он снова обнял ее на людях, но она вполне могла его понять - ее и саму переполняли чувства, многие из которых она не могла бы объяснить даже самой себе. Например, почему мне так хочется, чтобы он ко мне прикасался...

Мне нравится это слово, - хотела сказать ему она. - Жена... И навсегда - тоже!

И еще она хотела назвать его мужем, и еще раз, уже лично ему, пообещать, что будет с ним в горе и радости, и что будет стараться быть лучшей женой на свете, чтобы он никогда не пожалел, что вернулся однажды за ней... И еще... и еще...
Сказать ему хотелось так много, но она никак не могла подобрать слова, и мысли путались, набегая одна на другую... и Лилла решила, что скажет ему все это потом, ведь у них еще будет для этого время... Навсегда - это ведь долго... Поэтому она просто молчала, молчала и смотрела на него, улыбаясь и не замечая никого вокруг, и крепко держала его за руку, ведь теперь у нее было на это законное право.

И почему он не умер до этого? Одним грехом на душе было бы меньше. Он хотел куда-то пойти? Да неужели?!
Джек рванул с места, настигнув Шерил у двери в ванную. С силой он захлопнул дверь, облокотившись о неё рукой, как раз рядом с лицом женщины. Сразу стало как-то не до благородных поступков. Всем телом он прижался к ней, губы приблизились к уху. Почти нежно он поцеловал Шерил в щёку, лизнул мочку уха. Снова вжался бёдрами в её живот, бессознательно начиная движение. Медленно. Пока может себя контролировать, медленно...
Тяжело дыша, он прошептал:
-Когда ты пришла на собеседование, я понял, что свихнусь, если не возьму тебя прямо на том столе. Ну, помнишь, длинный такой... - Джек мрачно усмехнулся, гладя рукой её живот, то чертя узоры возле груди, то опускаясь ниже...
-С тех пор, не могу спокойно смотреть на все эти переговорные...
Джек вдруг резко наклонился и вобрал в рот её твёрдый сосок. Обвёл языком и надавил. Грубо и быстро. Никакой нежности. Она вся пропала за столько лет ожидания Шерил.
Он приподнял её выше, заставляя ногами обвить его талию. Ладони блуждали по её спине. Хотелось прикоснуться к ней везде. Заклеймить собой каждый сантиметр её тела.
Лоу отвернулся, обводя бессмысленным взглядом комнату. Вот он!
-Ничего, и этот подойдёт...
Он развернулся и смёл рукой всё, что было на столе в центре комнаты, а затем посадил туда Шерил. Он знал, что пропадёт рядом с ней. Просто невозможно любить её и оставаться при этом в здравом уме.
Джек дёрнул в стороны полы рубашки, безжалостно отрывая пуговицы. Кожей ощутить её кожу. Он прижался к её груди. Губы снова встретились с её губами. Язык ворвался в горячий рот, сталкиваясь с её языком.
Придвинул её к краю стола. Чёртова пуговица на джинсах никак не поддавалась, но рука снова прочертила узор на её бархатистом животе и спустилась ниже. Губы замерли, касаясь её губ, только язык в каком-то бешеном темпе то пробегал по её губам, то снова вторгался в глубину рта... Пальцы резко проникли вглубь её тела, кожа загорелась от ощущения влажного лона. Он был готов кончить, даже не погрузившись в неё...
Джек закрыл глаза и начал двигать рукой. Он дышал глубоко и часто, вдыхая её запах, стараясь запомнить каждую секунду этого момента. Он был уверен, перед смертью, он вспомнит именно Шерил. Сидящую перед ним. Горячую. И она обязательно ещё раз скажет, что любит его...

Джек что-то говорил, но Шерил не понимала слов - полностью отдавшись ощущениям, вызванными прикосновением его пальцев,... и словно завроженная, глядя в его серо-голубые глаза.
Куда подевался обычный - насмешливый, чуть ленивый, - взгляд Лоу?
Куда смотрела все эти годы сама Шерил? - стоявший перед ней мужчина сгорал от страсти. К ней.
Ко мне! - не смогла сдержать стон наслаждения Шерил, едва почувствовав губы Джека на своей груди.
Ко мне... - с восторгом подумала, она, смыкая за его спиной ноги.



Мир словно перестал существовать для Шерил - вернее, он поразительным образом сконцентрировался для нее в одном человеке. Джеке.
В его, скорее требовательных, чем ласкающих, поцелуях,... в его жадных, откровенных прикосновениях рук, ... в его властном, - не оставляющем ей ни одного шанса отступить, сделать шаг в сторону, закрыться от него - взгляде.

Шерил чувствовала, как в ней нарастает горячая волна,... как она теряется, отчаянно балансируя на краешке еще подвластного ей сознания,.. как, не удержавшись летит, подхваченная гловокружительной страстью и чувствуя при этом, что непремнно умрет, если не скажет...

- Джек, - воскликнула Шерил. - Джек... я люблю тебя...

Кожа горела. Внутри всё пылало. Теперь он знал, что чувствуют больные в лихорадке. Этот жар, который просто убивает. Сжигает всё. Джек прижал Шерил к себе, чувствуя её всем телом. Он застыл неподвижно. Тяжёлое дыхание и поцелуй в основание шеи.
-Да... Ты любишь меня... Только меня.
Пальцы пробежали по её позвоночнику, нежное касание шеи, оттянул её голову чуть назад. Не удержался и медленно лизнул её припухшие губы. Он мягко надавил на её плечо, заставляя лечь на гладкую поверхность стола, наклоняясь над ней. Снова губы сомкнулись вокруг твёрдого соска. От вкуса её кожи можно обезуметь... Джек начал целовать её грудь, живот, оставляя влажную дорожку. Язык пробегал по коже, и тут же на этом месте оказывались его губы. Пока он не спускался ещё ниже. Развёл её ноги шире и прижался губами к влажным складкам плоти. В мозгу что-то взорвалось от её вкуса и жара. Его женщина. А он просто идиот, что ждал так долго, стоя где-то в стороне. Языком проник глубже, туда, где были его пальцы. Движения медленные и настойчивые. Пока он не сойдёт с ума, всё будет медленно. Очень-очень медленно. Губами потёрся о набухшие складки. И как он жил без неё столько времени?..
Джек резко отстранился и поднял Шерил со стола. В конце концов, он тянул десять лет. Стол, кровать, пол, стена... К концу ночи он покажет ей всё, о чём не может сказать. Что любит её. Давно. Навсегда.

Всю церемонию Майя наслаждалась. Она радовалась за Раджа. Он был так красив, просто Бог. Майя видела его любовь к Шанти. Она сквозила в каждом взгляде, в каждом касании и движении. Таким Майя брата еще не видела. Казалось, он надышатся не мог на Шанти. Радовалась за Прию и Лиллу, которые так неожиданно вышли замуж, но видно было по их лица, что они слишком счастливы, чтобы задумываться об этом. И славу богу. Митхун скорее всего и подумать не мог, что Праздник огней принесет ему избавление от двух женщин в его доме. Интересно, он рад или огорчен? Судя по его довольной улыбке, первое.
Сама же Майя была поглощена своими внутренними ощущениями. Они были новыми и многого Майя не понимала. В частности, почему когда губы Виджа касаются её макушки, внутри живота что-то переворачивается и становится волнительно, или почему, когда его рука крепко обнимает Майю за талию, крупная дрожь проходит по всему телу и ей так комфортно в его руках. А еще её волновал один вопрос: Почему ей так жизненно необходимо самой касаться его, хотя бы кончиком пальчика, или прядью волос, или носком туфельки? Почему она ловила каждый его взгляд и думала, что если она хотя бы на секундочку отвлечется, то настанет конец света. Она даже специально поворачивала голову, чтобы окунуться в его глубину карих, почти черных глаз. Они встречались взглядом и у обоих от счастья светились глаза, а улыбка не сходила с губ. В каждом взгляде, прикосновении читались настоящие нежность и любовь. Им предстояло раставание и Майя не знала как она сможет перенести его. Но Майя старалась не думать о плохом. Она жила здесь и сейчас. А сейчас он рядом и ей больше ничего не надо. Только с ним она могла быть сама собой, он понимал её, как никто другой. Любовь для нее приобрела глубинный смысл, а не просто красивое слово.
_________________

После скрепления брачных уз клятвами молодожены довершили обряд, совершив положенные семь кругов, выловив из воды кольца и надев их. Теперь Прия была женой Рохана, его второй половинкой, отражением его души, хранительницей домашнего очага. Она была преисполнена ощущение великой духовности совершенного обряда. Как же красива была традиционная индийская свадьба! Когда брачный ритуал был завершен, Прия и Рохан стали принимать многочисленные поздравления. Улыбка не сходила с лица девушки, но мыслями она была далеко от поздравляющих. Вся она устремилась к мужу, чувствуя всем телом его присутствие. Ведь совсем скоро случится то, что является началом их супружеской жизни. Прия должна была бы чувствовать смущение и робость, но ее охватило какое-то лихорадочное нетерпение. Если уж поцелуи Рохана приносили такое безмерное удовольствие, то все остальное, пока сокрытое от нее манящей дымкой таинственности, обещало вознести ее в рай. С таинством интимных отношений между мужчиной и женщиной она была знакома из разговоров с матерью. Ее напутствия пугали и не сулили ничего хорошего, кроме итога единения – рождение детей, но от Шанти Прия узнала и другой взгляд на сокровенную связь мужчины и женщины. Они с Раджем начали познание друг друга еще до свадьбы, и Прия доверяла подруге, буквально светящейся от счастья. Как бы она хотела поскорее окунуться в мир безраздельной страсти, где бы они с Роханом слились в единое цело и познали друг друга. Словно угадав ее мысли, муж подхватил ее на руки и унес от всей толпы в комнату, где усадил на колени и, не переставая нежно ласкать, подарил первый подарок.

Лучшего подарка он и не мог преподнести. Прия воскликнула от восторга и обняла Рохана, счастливо смеясь. Он угадал ее тайное желание. А муж тем временем продолжал погружать ее в омут любовной страсти.Его губы и руки дарили неизведанное ранее блаженство, обжигающие касания лишали дыхания и кружили голову.

Гости хотели чевствовать новобрачных, но, по всей видимости, не смогли найти ни одну из трех пар. Счастливо смеясь, девушка устроилась в объятиях мужа, и через несколько минут он внес ее в богато украшенную спальню. Горели свечи, в воздухе разливался аромат благовоний, легкий ветерок развевал газовый полог балдахина над кроватью. Дальше она уже не могла думать, потому что вся ее сущность устремилась к Рохану, его сначала бережным, а потом страстным поцелуям и прикосновениям. Он постепенно освобождал ее от одежды, целую каждый сантиметр обнажавшейся кожи. Прия испытывала непреодолимое желание дотронуться до его кожи и ощутить его стальные мускулы, а губы покалывало от предвкушения его жадных поцелуев. Ее дыхание участилось, когда его руки стали скользить по всему ее телу, исследуя его. Все происходящее завораживало Прию, и она не могла сдержать довольных стонов.

Боги постарались, создавая этого мужчину. Он был воплощением мужественности и греховного соблазна, и она была готова сгореть в огне их общей страсти...

За следующей церемонией Амирхан наблюдал более чем довольный, обнимая мягкое, податливое тело своей жены. Лилла, хоть и смущалась, ни капли не возражала. Боги наградили его хорошей женой. А его сердце десять лет назад сделало правильный выбор и выдержало испытание временем.

Всё время, пока шёл праздничный ужин, он старался не думать о грядущей ночи. И стоически ждал... уж ещё на этот вечер его терпения хватит. Тем более, они оказались на ужине единственными представителями только что вступивших в брак пар. И ему оставалось улыбаться, принимать поздравления, приносить свои поздравления Масуду, Канти, родителям Прии, вбирать в себя атмосферу этого дня. И не отказывать себе в удовольствии при любой возможности (впрочем, и при её отсутствии - тоже) прикасаться к Лилле.
Одно из угощений на столе в виде сладких шариков напомнило ему о моменте на ярмарке, и он просто не мог не накормить им Лиллу из своих рук.

А потом они наконец остались наедине. И здесь ему тоже нельзя было спешить.
Амирхан прикоснулся ладонью к лицу жены, обводя его контур, взял её руки в свои и нежно поцеловал пальчики, затем заключил в объятья, поглаживая её по спине, перемежая слова лёгкими поцелуями.
- Лилла, моя Лилла... Моя девочка. Моя долгожданная. Моя любимая. Моя жена. Моя.
С последними словами он мягко захватил её губы своими, вовлекая в их первый настоящий поцелуй. Медленно, неспешно, настойчиво. И с ликованием ощутил, как она начинает отвечать, так робко и неумело, выдавая свою неопытность, что его сердце разрывалось от нежности, любви и восторга, что отныне она - его.

Он принялся медленно разворачивать её сари, лаская каждый участок обнажающейся кожи, бархатным голосом рассказывая Лилле, какой он увидел её десять лет назад - такой прелестной, юной, очаровательной, что влюбился с первого взгляда, и как прекрасна она сейчас. О том, как шелковисты её волосы, как нежна её кожа, как она чарующе пахнет, как мягки и сладки её губы, как изящна шея, как мило выглядит эта родинка вот здесь... и вот эта...

И, видя с каким удовольствием Лилла принимает его ласки, как меняется её дыхание от зарождающейся страсти, потихоньку увлёк девушку к брачному ложу, по пути избавляясь и от своей одежды. И продолжил изучать и поклоняться божественному телу своей жены, добиваясь того, что бы она начала нетерпеливо ёрзать и выгибаться всем телом, желая большего. И их тела наконец соединились, утоляя страсть друг друга и воспаряя куда-то высоко и далеко, в иной мир, где существует только наслаждение.

Позже Амирхан удобно устроил Лиллу в своих объятьях, и делился с ней ближайшими планами:
- Поживём неделю-две в Дели, я решу вопросы о переводе компании в Джайпур, и поедем в свадебное путешествие. Я подарю тебе весь мир: Лондон, Париж, Венеция, Мадрид, любая страна мира - всё, что ты захочешь увидеть. А пока мы путешествуем, нам постоят дом, его проект давно готов. Я думал о тебе, когда проектировал его, - признался он, - Наш дом будет здесь, на земле моих родителей. Рядом с.., - мужчина усмехнулся, - с нашей огромной семьёй. Нашей огромной счастливой семьёй , - он умиротворённо вздохнул, довольный предстоящим будущим, и в очередной раз поцеловал свою супругу.

...Всё именно так и будет.

- Мамы...


Секунды перешли в минуты...
Мне показалось, что я стою не дыша, ожидая его ответа. Ну скажи же что-нибудь. Скажи "Ты мне не нужна и все твои старания напрасны" или "Ты очень хорошая, но не для меня". Нервы были натянуты до предела. Минуты перешли в часы... или мне показалось ? Сжимаю руки в кулачки, ногти больно впиваются в ладонь. Чувствую как к глазам поступают слезы и подбородок начинает дрожать.
Эмилия не смей плакать перед ним!

Он подходит. Моргнула несколько раз, отгоняя слезы, которые вот-вот должны были побежать по щекам. Щас он скажет, что ему понравился танец, и по отечески поцелует в лоб. Я не готова к этому.

Всхлипнула и грустно улыбнулась. Как красиво звучит в его устах мое имя. Я смогу жить без него. Ну потом конечно сердце перестанет тосковать, но сейчас оно кровоточит.. Если начала, то нужно идти до конца. Сделала шаг, разделявший нас и коснулась его груди ладонью.
- Любовь не выбирает время. Бьет неожиданно, когда к этому ты не готова. С начала ты теряешься, затем совершаешь глупости, но лишь потом приходит озарение.Слышали как говорил Коэльо -[b] Если даже любить тебя, даже если ты не ответишь взаимностью. Если в твоей жизни будет другая, все равно. Ведь это любовь...
Приподнимаюсь и касаюсь его губ. Возможно в первый и последний раз...

- О, Господи, - в голове не укладывается, надо переварить. Сразу вспоминается фильм "Кабаре" и этот парень, который перестал быть евреем, а потом влюбился в еврейку - дочку Ландау - и эта их свадьба по иудейскому обряду. Боже, нужно было проехать полмира, попасть в Индию, чтобы... вернуться домой... Стою как вкопанный
Подхожу к ней, беру холодные руки в свои - почему она так дрожит - прижимаюсь губами ко лбу - слепец, идиот, куда я смотрел

Любовь? Да, наверное, так она и приходит. Гулко стучит сердце, рядом - трепещущее девичье тело. Любовь. Надо что-то сказать, а я не могу выдавить из себя ни слова - они переполняют меня и кажется - начну говорить - захлебнусь. Что сказать? Что важнее? Что я нашел ее? Что я вернулся домой или все-таки любовь?
Пока молчу, Эмили делает шаг, который перевернет все, после которого обратного пути уже не будет

Видит Бог, я давал ей возможность уйти, но она не ушла, слава Богу. Ее губы на моих губах, робкий поцелуй, я боюсь спугнуть мгновение чуда, но все-таки целую ее - сначала нежно и бережно, потом жадно и неистово, словно боюсь не успеть, словно она сейчас убежит, и ничего этого больше не будет. Потом слегка отстраняюсь, и глядя в ее слегка испуганные глаза, говорю
- Ты понимаешь, что сейчас произошло? Что ты сказала? Ты... вернула меня. Это чудо. Понимаешь?
_________________

Я простояла бы так долго. Ну вот Эми, это совсем не больно, зря боялась, трусиха маленькая. Вечно тебя нужно уговаривать.. Мне было так тепло и уютно в объятиях Алана, как будто так должно было быть. Ну правильно, если так посмотреть, любовь витала в воздухе, что было не возможно не влюбится. Обнимаю его за шею и прижимаюсь крепче, всей силой страсти отвечая на поцелуй.

- Если честно нет, о чем ты ?

Обнимаю девушку крепче - вечер становится слегка прохладным - она доверчиво прижимается ко мне, и меня переполняет чувство абсолютного покоя, покоя и радости.
- Понимаешь, Эмили, еще в юности я уехал из дома. Не просто уехал, сбежал. Когда умерла мама, казалось, я потерял все. Я перестал ходить в синагогу, молиться, сменил имя. С рождения меня звали не Ален - Аарон - первосвященник, то есть на меня возлагали большие надежды, а я уехал, потерял веру, и себя. Понимаешь? Я не знал - для чего живу, кто я, что я оставлю после себя. Приехал сюда в поисках смысла жизни. И после праздника Дивали я понял - вот когда огонек в руках держал - понял, что главное - обрести веру. Понимаешь? Тогда только я не знал, как именно и какую - видел два пути - остаться здесь и принять индуизм или крестится в Православие и уйти в монастырь. Но это все сложно. А о само простом и не подумал. И тут приходишь ты, и не знаю. это странно, но у меня появляется ощущение, что мы как-то связаны, что это - не просто встреча. Я вот ходил днем по магазинам и купил тебе подарок - браслет - он такой необычный, - я взял тонкую руку девушки и надел на нее украшение - змея, она мудрая, и ты тоже -как все женщины, - я рассмеялся и поцеловал Эмили в волосы. а потом договорил. - Когда ты сказала про бабушку и маму, я понял, что это - самое настоящее чудо, то чудо, которого я ждал. У евреев родство идет по матери, то есть ты тоже - еврейка, через тебя, через наш союз я вернусь к вере предков, вернусь к истокам. И мне кажется, это именно то, что я и искал. Не зря отец написал мне - возвращайся, я жду тебя. И я вернусь, я уже вернулся. Домой. Мой дом это ты. Если ты согласна.
_________________

Смысл его слов доходил до меня туговато. Его близость все таки путала ясность. Эми соберись, ты находишься среди толпы
Голова постепенно стала ясной, и вот тогда меня ждал шок. Значит сама судьба приложила руку нашей встрече руку. И я очень благодарна
ей. Если б не она ,не встретила б Аарона. Он мое все. Я не верю в случайности. И вот сейчас, в его объятиях я плакала, слушая его монолог, а после его подарка вообще не смогла сдерживать эмоций и не стыдясь разрыдалась.

- О чем ты говоришь, - я поцеловала его губы, - конечно ДА! Навсегда вместе...

Четыре года спустя

За окном проплывал такой знакомый, виденный им множество раз, пейзаж. Но с последнего визита прошел почти год... Его последний разговор с Канти был сложным для обоих, но в одном она была права – дальше так продолжаться не могло. Масуд и сам это понимал. Если поначалу его достаточно частые визиты в Джайпур ни у кого не вызывали подозрений, то спустя время, когда жизни молодых пар вошли в повседневную колею, они стали привлекать к себе внимание своей частотой и продолжительностью. Но главное, Масуд и сам больше не находил оправданий тому, чтобы каждые два месяца проводить неделю в Джайпуре. Кроме одного. Кроме той единственной причины, признать которую он не хотел. И он уехал, как делал это много раз до этого. Дни складывались в месяцы, а он по-прежнему не мог забыть. Да, он скучал по ней. По чувству полноты своего мира, которое ощущал рядом с Канти, по ее теплу, заботе, любви, которыми она окружала его, по её ласковым глазам и улыбке. По всему тому, чего он не знал в браке. И ведь казалось бы, ничто не мешало их счастью, но Масуд упрямо гнал от себя этими мысли, не желая вновь доверять свое сердце той, кто более тридцати лет назад оставила его, обрекла на несчастливый брак, столько времени скрывала от него сына... а потом, как ни в чем не бывало, опять утверждала что любит... Месяцы и времена года сменяли друг друга... И вот, три дня назад, Шанти попала в больницу. Ребёнок был крупный, а роды очень тяжелыми. После двух суток тревожных и бессонных ожиданий, на свет появился второй сын Раджа и его, Масуда, пятый внук. Ещё сутки невестка балансировала на грани жизни и смерти, но наконец, измученный и опустошенный Радж вернулся домой и заверил что жена вне опасности. Шанти хотела видеть мать... и вот Масуд снова едет в Джайпур. За ней. «Только ради Шанти, - уверял он себя, - Только ради нее»...
Машина остановилась перед крыльцом дома Сингхов, но Масуд не стал выходить, ожидая когда его вновь накроет волна вины... Перед Ракешем, Роханом, Раджем и их женами... На крыльцо выбежала двухгодовалая девочка – дочка Рохана и Прии и бросилась к автомобилю деда. Радостно улыбаясь, Масуд вышел из машины и подхватил на руки маленькую егозу:
- Как же ты подросла, Пуджа! – Дед пощекотал девчушку под подбородком и она радостно засмеявшись, обхватила ручонками его шею. – Соскучилась по мне, да?
- Да.
Ответ раздался с крыльца дома и, подняв взгляд, Масуд встретился глазами с Канти.
- Я скучала по тебе...
Масуд медленно улыбнулся, и увидел как на лице Канти расцветает ответная, немного грустная улыбка. Привычного чувства вины больше не было, только покой и тихая радость.
- Я тоже, Канти.
Он поднялся с внучкой на крыльцо, а когда Канти хотела наклониться к его ногам, остановил ее и, коротко прижавшись губами к ее виску, сказал:
- Я приехал за тобой... Мне кажется что вдовий цвет тебе совсем не к лицу, Канти.
В глазах женщины блеснули слезы и, обняв ее за талию, Масуд повел Канти в дом.
А завтра они отправятся домой, в Дели, и вместе попробуют обрести то, чего ждали всю свою жизнь...

Шанти и Радж 7 лет спустя.



Радж вернулся с работы. Он сильно устал. Борьба со смертью – вот какую профессию он себе выбрал. И это порой угнетало его, страшило, заставляло опускать бессильно руки …
Но была она – Шанти … Его поддержка и опора … Самая большая его любовь, и самое большое его счастье … Его махарани …
Если бы Раджа спросили, что значит для него Шанти, он бы не задумываясь ответил «Все! Весь мир»

Он открыл двери и на него тут же налетел его старший сын – шестилетний Масуд. Кто сказала, что вечных двигателей не бывает, тот не видел Масуда –младшего. Этот парень ел и спал на бегу.
Радж подхватил Масуда на руки и потерся носом о его щеку. Но Масуд принимал нежности только от своей мамочки. Другим это было категорически запрещено. Поэтому Масуд с очень серьезным видом двумя ручками пожал отцу руку и задергался, чтобы его поставили на пол. Радж отпустил сына и тот моментально скрылся с глаз в глубине дома.

Покачав головой, Радж пошел искать свою жену. Он не видел её бесконечно долго. Эти ночные дежурства тяготили его – он был уверен, что все его ночи принадлежат только его жене …
Как только сочетание слов «ночь и Шанти» возникло в его голове, Радж лихорадочно дернул узел галстука и расстегнул пуговицы на пиджаке.

На полу в большой комнате разбирал очередную игрушечную машинку четырехлетний Ракеш, складывая все гаечки и болтики в отдельную коробочку. Гаечный ключ казался просто огромным в руке ребенка. Радж наклонился над сыном и поцеловал его в голову. Ракеш ткнул ключом в ботинок Раджа и вернулся к своему занятию. Этот парень разбирает все, что имеет отношение к технике и нажимает на все кнопки, которые видит …

Радж с ужасом вспоминал о том, как Ракеш появился на свет. Трудные роды … Шанти, борющаяся за обе их жизни: свою и Ракеша … Та страшная минута, когда она обессиленная прошептала «сохраните ребенка» и бесконечное черное отчаяние Ражда. Полтора дня он не отходил от нее ни на минуту. Самых долгих полтора дня в его жизни. Он разговаривал с ней, уговаривал её, просил, умолял, угрожал, льстил, подкупал … И когда ему сказали, что жизни его жены и ребенка вне опасности, он поверил в чудо.
Взглянув на себя в зеркало в тот самый день, он увидел седые волосы в своей шевелюре. День рождения Ракеша до сих пор будило в нем страшные воспоминания.

Но Шанти смеялась над его страхами и они по утрам вдвоем ходили в детскую говорить своим детям «доброе утро». Его сыновья лежали в своих кроватках, задрав рубашонки, и ждали пока мама пощекочет и поцелует их пузики, каждого обнимет и скажет, что-то такое, что говорилось только на ушко каждому из них. Его сыновья встречали свой день счастливыми. Радж говорил им «доброе утро» и они своими маленькими руками жали его большую руку «доброе утро, отец» и няня уводила их одеваться, мыться и готовиться к завтраку …
По вечерам Шанти пододвигала кресло к их кроватям и читала им сказку, а Радж, когда был дома, стоял в дверях и слушал. Когда малыши засыпали, Шанти накрывала их одеялом. В это время Радж ставил на место кресло и включал ночник на стене. Затем он брал за руку Шанти и вел её в спальню. Теперь она принадлежала только ему. Он рассказывал ей другие сказки: нежные, горячие …

Полные томной неги и горячего шепота их ночи …

Но два года назад Шанти, обнимая его, сказала, что снова беременна. Радж был категорически против. Он ничего не хотел слушать! Никакие слова увещевания не доходили до него.
Нет! Нет! Нет!
Он выкрикивал это «Нет!» все девять месяцев, но Шанти стояла на своем. Она хотела этого ребенка! Целая армия гинекологов следила за здоровьем Шанти. Все они говорили, что его жена нормально переносит беременность, но Радж ни на миг не верил им. Огромный едкий черный страх снова поселился в его душе. Он возил её в Англию, но и заморские врачи сказали, что с ней все нормально. Радж не верил и им. Он готовился к худшему.

В тот день он оперировал больного с ножевым ранением. Операция была сложная. Десять часов он провел в операционной. Он вышел из нее уставший и медсестра сказала, что его жена три часа назад поступила в родильное отделение больницы. Не дослушав её, Радж сорвался с места и помчался по коридорам больницы. Одна мысль билась в нем, останавливая сердце, «Я опоздал!»
Он ворвался в родильное отделение, удивленная медсестра показала ему рукой туда, где была сейчас Шанти. Помедлив перед дверью, готовый к самому ужасному, Радж вошел в палату.
Шанти полусидела, откинувшись на подушки, и что-то тихо ворковала младенцу, обернутому розовой пеленкой. Увидев Раджа, она радостно улыбнулась, и сказала:

- Заходи, Радж, и познакомься со своей дочерью, - погладив головку ребенка проворковала, - А вот и наш папочка. Он сейчас скажет, какое же имя будет носить эта прекрасная девочка.

Но Радж молчал, он не мог сказать ни слова. Он подошел к Шанти и стал пристально смотреть на нее, пытаясь найти отголоски боли, страдания … Но Шанти была счастлива:

- Радж, не молчи, твоя дочь до сих пор без имени, а ведь ей уже почти час … Хотя бы намекни, какое имя ты хочешь дать ей …

Радж, наконец-то, посмотрел на свою дочь. Трогательное, хрупкое, беззащитное, сморщенное существо, смотрящее на мир мутными глазами. Прекраснее этой девочки не было во всем мире. Она была подобна новорожденным богиням. Радж разлепил губы:

- Она маленькая богиня … Она - Девика …

Шанти снова заворковала над малышкой:

- Ты вырастешь красавицей, наша Девика …



Радж нашел Шанти в комнате, где она баюкала годовалую Девику. Малышка ни в какую не хотела засыпать, а увидев вошедшего отца, заулыбалась. Шанти тоже улыбнулась Ражду, но голос её звучал укоризненно:

- Ты совершенно избаловал Девику, Радж.

Радж поцеловал Шанти и забрал у нее дочь. Он подкинул её в воздух и прислонил её к своему плечу. Девика опустила головку на плечо отца и затолкала большой палец в рот. Радж ходил по комнате, легко похлопывая Девику по спинке и глазами пытаясь донести до Шанти свое желание. Он улыбнулся, когда Шанти, поняв его, засмущалась и опустила глаза. Его умиляло, что после семи лет их брака, Шанти все еще смущалась, когда он говорил о своем желании и замирала в его руках, когда он говорил о своей любви.
Уложив, в кроватку уснувшую Девику, Радж, закрыл её одеялом и подошел к Шанти, обняв её он прошептал:

- Перед тем, как ты пойдешь укладывать в постель мальчиков, я должен сказать, что безумно скучал. И еще, что я люблю тебя, моя махарани …