Клуб историков-любителей

Ксюш, Стелла, Елена Павловна вроде как для Михаила была шибко умной. Николай 1 ее так и называл "ум нашей семьи". Да и с художественным вкусом у Елены все было в порядке. В Русском музее от хозяев мало что осталось. Но я тут сама впервые съездила в Ораниенбаум, который принадлежал им. Большой и Китайский дворцы - это невероятная красота, шедевр и торжество вкуса.
_________________

 » Надежда Михайловна Половцова

Да, я тоже поняла, что она для него была слишком умной и образованной. Она тоже была интересной личностью. Завтра, но если не получится, то в воскресенье, напишу про нее и их с Михаилом Павловичем дочерей.



Я об этом слышала. Но мне кажется, что все это только его подозрительность. Он никому не верил, особенно после случая с его первой женой.

А вот, что написано в Википедии про внебрачную дочь Михаила Павловича :

Надежда Михайловна Половцова (урожд. Июнева,Ю́нина; 1843—1908)— внебрачная дочь великого князя Михаила Павловича, воспитанница барона A. Л. Штиглица, супруга действительного тайного советника государственного секретаря Александра Александровича Половцова.
В 1844 году бездетная чета Штиглицев удочерила внебрачную дочь великого князя Михаила Павловича от фрейлины К. Согласно легенде, дитя было найдено в кустах сирени на даче Штиглицев в Петровском. Девочка лежала в корзине в роскошных пелёнках, в которых была приколота записка о том, что она родилась 10 декабря 1843 года и крещена по православному обряду Надеждой, отчество её Михайловна, а на шее имелся дорогой золотой крестик с крупной жемчужиной. Произошло это событие в конце июня, в связи с чем ребёнку была дана фамилия Июнева (Июнина, Юнина, Юньева). Император принял участие в судьбе своей племянницы, сказав Штиглицу, что его интересует участь подкинутого ребенка, и тем самым побудив бездетного банкира удочерить незаконнорожденную. Несмотря на то, что Штиглиц, как и его жена Каролина Карловна, был лютеранином, их воспитанница сохранила православную веру.
Удочеренная и воспитанная бароном Штиглицем, крупнейшим российским финансистом, управляющим Государственного банка, Надежда стала богатейшей невестой России середины века.
В 1861 году 17-летняя Надежда Михайловна вышла замуж за секретаря Государственного совета Александра Александровича Половцова (1832—1909). После смерти приёмного отца она стала собственницей громадного состояния 16-17 млн рублей. Она и её дети наследовали все недвижимое имущество, в том числе фабрики, заводы, имения, два особняка в Петербурге и дачу на Каменном острове, а также все процентные бумаги.
Летом 1884 года приобрела в собственность Богословский горный округ в Верхотурском уезде Пермской губернии.
В честь Надежды Половцовой 29 мая (11 июня) 1894 года назван Надеждинский завод (ныне — город Серов Свердловской области)[1][2].

Дети :

Анна (1862—1917), жена князя Александра Дмитриевича Оболенского (1847—1917), бабка сэра Дмитрия Оболенского;
Надежда (1865—1920), жена графа Алексея Александровича Бобринского;
Александр (1867—1944), муж графини Софьи Владимировны Паниной (1871—1957) и Софьи Александровны Куницкой (1884—1970);
Пётр (1874—1964), генерал-лейтенант.

Ксюша, спасибо ! У меня совершенно из головы вылетело (причем, лет эдак на десять ), что приемная дочь Штиглица и жена Половцова - дочь Михаила! Вот тоже интересная судьба...
_________________

И все-таки, кто эта таинственная фрейлина К.?

Обычно всё пишу сама, но это стащила из Контакта))))
Так что умные не только китайцы))))

В книге Инны Соболевой "Великие князья дома Романовых" упоминается, что Михаил Павлович был влюблен в княжну Прасковью Александровну Хилкову. Так что может, фрейлина не К., а Х.? ))
___________________________________

 » А.Л. Штиглиц. Банкир, меценат, патриот

Хм... Кто знает. Немного, сейчас посмотрела по Интернету, самой интересно. Но везде Фрейлина К.

Вот на этом сайте рассказано про приемного отца Надежды Михайловны и что некоторые считали ее внебрачной дочерью самого А.Л. Штиглица. На случай чего статью скопировала.

Vlada,Стелла,Риточка,Татьяна Ясина,Настёна,Ксюша и всем, всем, большущий, пламенный, привет!

Риточка спасибо тебе огромное за фильмы! Я один их пока не стал смотреть, мы вместе с женой посмотрим. Она тоже очень любит истории про великих князей, о Марии Федоровне и её детях. У нас с дворцами и окрестностями Петербурга связанны романтические воспоминания. Ксения, спасибо Вам большое за Вашу подборку, очень приятное и интересное чтение.

Татьяна Ясина, спасибо за красивую казахскую легенду и арабские изобретения.


Vlada, тут ведь единого мужского взгляда на историю и нет пожалуй. Вот скажем, по поводу китайской техники и причин отставания Китая от Европы мнения мужей расходятся. В той теме на форуме, где мы этот вопрос "перетираем" можно наверно выделить три основных направления. Есть ястребы, они говорят, что вот мол Китай ни с кем особо не воевал, поэтому и отстал. А вот армия - это самая здоровая часть общества, а война двигатель науки и прогресса. Голуби говорят, что не все так просто. Вот арабы родились в войне, жили на войне, однако звезда арабской цивилизации давно закатилась. А от монголов, так вообще, только ветер в степи остался. Так что, не только в войне дело. Третьи говорят: религия. Потому китайцы, индусы и арабы отстали, хотя были намного умнее европейцев, потому что у европейцев Христианство, а у них другие веры. Ну а кто-то ничего толком сказать не может, разводит руками и говорит: тут видимо, тысяча причин и факторов и вообще, планида такая. К последней категории спорщиков я как раз и отношусь (Есть у меня одна крамольная мысль, которую я в сугубо мужском обществе не рискую озвучивать. А что если по сравнению с арабами, индусами и китайцами у европейцев жены имели большее влияние на мужей? Ведь говорили же про римлян: "Римляне правят всем миром, а римлянами правят их жены". Вдруг это одна из причин, того что Европа обогнала и Китай и другие цивилизации? )

Еще раз всем огромное спасибо за интересные статьи! Вступаю в Ваш замечательный клуб!

Эй, эй!))) Поаккуратнее там))) Тут одна восточная точно затесалась)))) А куда Шехерезаду дели? Да, это фольклор. Но в нём как раз отображается отношение к женщине, её влияние на мужскую половину. Если женщина дура, то она дура будет везде. Если она умна и образованна (а на Востоке во все времена образованные женщины были - моя прапрабабка преподавала математику в медресе; и преподавала наверняка не мужчинам), то она и на Востоке будет влиять на своего мужа. Пока писала, вспомнила про конно-спортивную игру, во время которой женщина бьёт камчой мужчину, если тот её не догонит и на скаку не поцелует. Она есть не только у казахов, но и у более консервативных узбеков. У узбеков отличие только в том, что достаточно дотронутся до головного убора женщины. Промахнулся - получишь по спине. А персидская миниатюра, где только и делали, что женщин изображали? Миниатюрам этим уже не одна сотня лет. Было бы всё это возможно, если бы женщину задвигали на второй план? Фильмы об Иране, которые я вчера прикрепила посмотрите. Там отношение к "забитой" женской половине общества чётко видно.

 » Право в средневековой Скандинавии

Ой, простите Татьяна, глупость сморозил Немного не в тему:


Право в средневековой Скандинавии
Филолог Фёдор Успенский об устных традициях права эпохи викингов, наивности скандинавских судебников и запрете скальдической поэзии


Какое значение для скандинавского права имела устная традиция? Что для викингов являлось высшей мерой наказания? Чем исландское средневековое право отличалось от норвежского? На эти и другие вопросы отвечает доктор филологических наук Фёдор Успенский.
Среди доминирующих параметров, доминирующих категорий скандинавской культуры Средневековья — конечно, таких категорий несколько — нельзя не назвать право и правовую культуру, которая была очень древней. До нас право дошло в письменном виде, есть норвежские судебники, есть исландские судебники — это тот свод законов, которыми пользовались на общих тингах (вече) и на областных тингах — собраниях более мелкого уровня. Но из этих судебников, записанных уже в христианскую эпоху, ясно, что это право уходит своими корнями в устную традицию и, более того, люди, фиксировавшие это право на пергаменте, в каком-то смысле были озабочены тем, чтобы сохранить рудименты этой устной традиции.
Это связано с тем, что еще долгое время после крещения Скандинавии, после того, как письменная культура с приходом христианства потихоньку начала укореняться в Скандинавии, устное слово, устная культура на самом деле преобладала над письменной, была куда более авторитетной. Гораздо важнее, как твой сосед обвинит тебя в краже коровы на общем тинге, на общем вече, сделает ли он это со всеми должными отсылками к старому праву, к тому, что этой коровой владел еще его отец, к тому, как он это выразит, — это тоже очень существенный параметр устного права. Ты мог быть абсолютно, например, прав в своем иске, в своем деле, но, если ты запинаешься, заикаешься, если ты бэкаешь и мэкаешь по ходу изложения своего дела, твое дело может легко развалиться на глазах у всех. Напротив, если твой оппонент, который не прав, и всем очевидно, что он не прав, но он излагает дело ясно, чисто, красивым языком, с созвучиями, аллитерациями, применяет какие-то древние формулы, где еще сохраняется эта аллитерация, то у него хорошие шансы выиграть дело, несмотря на всю свою неправоту.
7 столпов средневековой скандинавской культуры7 столпов средневековой скандинавской культурыФёдор Успенский о том, почему поэты называли женщин «липа запястий», как погиб знаменитый автор «Младшей Эдды» и что еще необходимо знать о культуре древних скандинавовДаже из тех записанных судебников, будь то норвежские, особенно исландские судебники, например знаменитый исландский судебник «Серый гусь» (Gragas), мы видим, что те, кто фиксировал правила и основные судебные нормы на пергаменте, стремились сохранить рудименты устного, какие-то признаки устного произнесения того или иного закона. Именно поэтому, например, в том же «Сером гусе» довольно много аллитерирующих форм и созвучий. То есть это не проза в привычном нам смысле, где слова в свободном порядке текут друг за другом. Нет, это, безусловно, были некие оформленные нормы — оформленные в том числе с точки зрения плана выражений: там были созвучия, были аллитерации, были даже рифмы. И все это сохраняется в записанном языке судебников.
При этом скандинавское право замечательно своей разработанностью, разветвленностью, тем, что на каждый чих находится по несколько возможных решений. И при всей своей громоздкости и усложненности оно невероятно наивно, как могут быть наивны люди древности. Но это наивность мудрых людей, а не простофиль.
Пожалуй, говоря о скандинавском праве эпохи викингов, стоит выделить какие-то основные точки. Оно огромное, и там действительно есть разделы, касающиеся уголовных преступлений, есть разделы, касающиеся куда более мелких предметов, тем не менее довольно важных. Что, например, делать, если скотина соседа зашла на твои пастбища и съела твою траву? Это важный вопрос для людей того времени, особенно для исландцев, которые жили в этом смысле непросто. Поэтому обо всех, наверное, законах сказать просто невозможно.
Вообще древнеисландские и древненорвежские судебники в чем-то больше всего похожи на инструкцию для детей. Представьте себе тщательно разработанную инструкцию по игре в классики. Потому что как надо играть в классики? Надо нарисовать классики, надо подойти и встать на левую ногу, надо шагнуть, надо обернуться и сказать своему партнеру: «Я начинаю прыгать» и так далее и так далее. Точно так же и в древнескандинавском праве: каждый шаг судебного действия, когда люди попадают в пространство права, они перестают быть обычными людьми, они становятся агенсами, субъектами и объектами права, то есть каждое их действие, буквально до того, что поднял руку или не поднял руку, снял плащ или не снял плащ, — все это обладает неким правовым значением и правовым смыслом. И все это, конечно, учесть в одном коротком рассказе о скандинавском праве, наверное, невозможно. Имеет смысл выделить какие-то основные точки.
Я бы для порядка начал с такой простой вещи, что в нашем обывательском сознании викинги отчасти справедливо ассоциируются с кровавыми преступлениями, с тем, что они налетают на какой-нибудь несчастный монастырь в Англии или Ирландии, выжигают все дотла, убивают женщин и детей, я уже не говорю про беззащитных монахов и мужчин, берут все драгоценности и исчезают. Отчасти так и было, я не хочу сказать, что это неверное представление. Как сказано в одной древней формуле: «И от ярости норманнов спаси нас, Господи», так оно и было. Но вместе с тем у этих людей, у которых руки по локоть в крови и на совести масса преступлений, были, например, совершенно особые представления, во-первых, о смертной казни и, например, физическом насилии. Известно впечатление варяга, послужившего в Византии, повидавшего нравы, которые были приняты при византийском дворе. Их поражало, что в результате заговора человека могут арестовать, кастрировать, выколоть глаз, отрубить руку, — все это им казалось диким, несусветным варварством, потому что так нельзя поступать с людьми.
Человека можно зарубить топором, когда он завязывает шнурки, сзади — это нехорошо, но можно.

Его можно убить в честном поединке, можно совершить налет на усадьбу и даже можно сжечь эту усадьбу, предварительно попросив выйти женщин и детей. Но это все еще в рамках некого правового поля. Но так поступать с человеком: оскоплять его, выкалывать глаза и увечить — это этим рыжебородым викингам с их варварскими представлениями казалось делом немыслимым до поры до времени. Потом, к сожалению, это и в Скандинавии началось.
При таком отношении к чужой жизни, как ни странно, у викингов в тех сводах законов, с которыми мы имеем дело, не было смертной казни, не было высшей меры наказания, она не предусматривалась. Конечно, в сагах, а еще один источник наших правовых сведений о той эпохе — это не только сами судебники, где содержатся законы, но и родовые саги, королевские саги, где очень внимательно, очень тщательно и очень много рассказывается о разного рода правовых казусах, правовых прецедентах. Ясно, что любую аудиторию, будь то аудитория саги или будь то аудитория тинга, всегда интересовали какие-то правовые хитросплетения и то, как из них люди выбираются, — это и есть предмет самого завлекательного и интересного. Так вот, даже из некоторых саг мы узнаем о том, что будто бы в древности какие-то формы казни были, человека могли повесить и таким образом принести в жертву, может быть. Но в том, что доходит до нас, на что мы можем опереться, нет смертной казни.
Есть две высшие меры наказания, а на самом деле одна, потому что одно наказание — это изгнание человека из социума, другое наказание — это изгнание человека из социума на всю жизнь. В одном случае человек, например, совершал преступление и устроил своему врагу засаду на пути между каким-нибудь пригорком и небольшим лесом, напал на него, зарубил и не сделал того, что надо сделать, — он не объявил об убийстве, он попытался скрыть это убийство. Это все очень существенные параметры, потому что одно дело — убить человека и сделать вид, что ничего не было, а другое дело — убить человека и тут же пойти в соседний хутор, заявить об этом убийстве — это совершенно два разных правовых казуса.
Артефакт: Кольцо из ПьетроассыАртефакт: Кольцо из ПьетроассыФёдор Успенский о значении рунической надписи и детективной истории исчезновения важнейшего артефакта культурной традиции варваровТак вот, в результате какого-то неправомочного и плохого деяния на тинге такой человек мог быть объявлен вне закона, и он изгонялся — это называется utlagi по-древнеисландски. То есть он именно буквально оказывался вне закона, он изгонялся из социума. И неслучайно такие люди, например, могли называться vargar, то есть волк — это слово этимологически родственно русскому «враг». Они вообще ассоциировались даже с волками, их могли называть «людьми, бродящими по лесу». Они как бы изгонялись за пределы социума, и сами маршруты этого изгнания, как это ни смешно, были очень четко прописаны в законах. Известно, что такому человеку, объявленному вне закона, давалось право дойти до пристани, сесть на корабль и уплыть в Византию — это пожалуйста. Пока он шел, его никто не мог тронуть: он находился еще под некоторым таким колпаком закона, который его защищал от всего. Но только если он сходил с этой тропы, ведущей к пристани, то тут же к нему могли подлететь родственники убитого и зарезать его на глазах у всех, и им бы ничего не было по правовому решению.
Другое дело, что это изгнание вне закона, то, что называется высшей мерой наказания, как ни странно, имело свои градации. Можно было быть изгнанным вне закона на всю жизнь, и это было равносильно нашей смертной казни. А другое дело, что можно было купить за некоторую небольшую сумму, выплачиваемую родственникам погибшего, право быть вне закона только на три года. То есть через три года ты как бы полностью очищался, мог возвращаться. Это не значит, конечно, что родственники убитого тебе не мстили. Дело в том, что, особенно если говорить об Исландии, в таком совершенно специфическом мире, где не было никаких институтов власти, не было короля, не было армии, а был только суд, то есть тинг, и были люди, то есть субъекты и объекты права, как ни странно, в Исландии кровная месть, вендетта, при всей ее ужасности выполняла очень четкие регулирующие механизмы — это было такое дополнение к праву, регулировавшее жизнь социума. Поэтому человек, например, купивший себе право быть изгнанным только на три года, возвращался, и это не значило, что никто из родственников жертвы не мог его убить, такое могло произойти. Но это был бы уже другой судебный казус, родственников этой жертвы уже судили бы на иных основаниях. Одно дело — убить, когда он вне закона, а другое дело — убить полноценного члена социума, который сам искупил свою вину, очистился в каком-то смысле, и он такой же субъект права, как и другие члены социума. То есть он обладает, как это сказано в древних текстах, святостью. Как ни странно, там употреблен именно термин «святость» — святость в смысле некой неприкосновенности, он находится под защитой закона.
Правовые основания не распространялись на одну категорию лиц, которых было много и в Норвегии, и в Исландии, — на рабов, тех, кто вообще не был частью социума, не был субъектом права.

О рабах даже кое-что говорится в судебниках. Рабский статус человека не означал, что с ним можно было сделать вообще все что угодно, кое-что нельзя было делать. И просто убить раба, особенно чужого, — это тоже преступление, правда, не такое серьезное, как другие, но тем не менее преступление.
Интересно, что в том праве, которое мы находим в записанном виде, уже в христианскую эпоху есть элементы, связанные с поэзией и, в частности, скальдической поэзией. Есть статьи, регулирующие и запрещающие произнесение хулительных стихов, хулительных скальдических стихов особого типа, которые даже в ту пору, в скандинавскую эпоху уже крещенных скандинавов, воспринимались как магия прямого действия. Речь идет именно о хулительных стихах, насылающих проклятия, и о любовных стихах, привораживающих, например, чужую жену. Такие вещи нельзя было сочинять ни в коем случае, об этом специально есть определенный раздел в скандинавском праве.
Интересно, что в исландском праве, которое, конечно, во многом выросло из норвежского права, и даже это название, «Серый гусь», — по-видимому, точно такой же судебник «Серый гусь» был и в Норвегии, — но исландское право в чем-то, безусловно, отличается от норвежского и подкорректировано под местные особенности. Но в исландское право многое попало из норвежского права. Например, там фигурируют медведи, олени, всякая живность, которой и в помине уже не было в Исландии в ту эпоху. И интересным образом против медведей и разного рода живности тоже можно было вчинять иск. В этом смысле если рабы не были членами социума, то как раз в каком-то смысле зверь, ворвавшийся к тебе в курятник, придушивший всех твоих кур, был членом социума, и его можно было судить. Но это хорошо известный феномен и в Западной Европе.

P.S.
Взято с сайта http://postnauka.ru/

 » Романовы. Князь Владимир Павлович Палей

Всем доброго дня. Сегодня я с Володей Палеем. Источник: Алина Чадаева "Князь Владимир Палей из рода Романовых. Поэт. Мученик. Святой. Жизнь и житие". И немного от меня.

КНЯЗЬ ВЛАДИМИР ПАВЛОВИЧ ПАЛЕЙ
(28.12.1896-17/18.07.1918)

Стремись душой к тому, кто верит и прощает,
Кто юн, но полон дум, кто стар, но не рыдает,
Кто молится без слов, тревогою объят,
Кто мудр советами и простотою свят.
Сын великого князя Павла Александровича и Ольги Пистолькорс Володя родился в Санкт-Петербурге и первые годы жизни носил фамилию мужа своей матери. Павел и Ольга обвенчались только в 1902. Но неравнородный брак карался сурово: чету отослали за границу, великого князя лишили всех постов и доходов, а детей от первой жены Марию и Дмитрия передали опекуну.
Вместе с младшими сестрами Володя жил "в царстве голубом, царстве розовом", "вдали от улиц бурных, где реют шум и страх". Булонский дом, всеобъятные узы любви среди живущих в нем родителей и детей - это ли не эдем... "Володя был более чем талантлив, - вспоминала его сводная сестра Мария Павловна. - Глядя на него, возникло чувство, что в его душе действуют некие таинственные силы, рождающие вдохновение, недоступное простым смертным и далекое от всего земного". В 1908 Владимир возвращается на родину, его определяют в Пажеский корпус. Военная учеба ему тяжела и не интересна, но ничего не поделаешь... Он еще совсем домашний, не искушенный в житейских отношениях с чужими людьми, открыт и доверчив; еще плачет над письмами из дома... Через пару лет судьба сведет Владимира в корпусе с князем Игорем Константиновичем, от которого "все в восторге". Встретится также с Константином и Иоанном. С 1918 имена всех четверых князей будут поминаться рядом, как на перекличке в строю... Даже в корпусе Володя выкраивал часы для любимых занятий: брал уроки живописи и музыки, много читал.
Мне чужды людские стремленья:
Недаром во сне я живу.
Все то, что для вас наяву,
Мне чуждо, как ваши стремленья:
Я создан для слов умиленья,
Пускай я поэтом слыву,
Но чужды мне ваши стремленья,
Я в сказке весенней живу!
Пажеский Володя окончил ускоренно - началась война, в марте 1915 он присягал и вскоре отправился на фронт. С началом же войны великому князю Павлу Александровичу с семьей разрешили вернуться в Россию. Павел был назначен шефом лейб-гвардии Гродненского гусарского полка, а позже - командиром одного из гвардейских корпусов. Ольга Валериановна всеми силами старалась пристроить сына в штаб, чем вызывала возмущение императрицы. Все же Владимир стал адъютантом отца.
Ты войною окровавлена,
Не рыдать тебе нельзя:
Посмотри - кругом отравлена
Кровью черною земля!
А потом - 1917. В "окаянные дни" Володя подавлен и угнетен. Но продолжает творить... 30 октября арестовали Павла Александровича. Ольга Валериановна начинает бегать по инстанциям. Володю пока не трогают.
В марте 1918 Владимир был вызван в ЧК, где ему предложили отказаться от отца: "Если вы подпишете этот лист, вы будете немедленно свободны. Иначе вы подпишете другой, и это - ссылка!" Володя выбрал - и отправился в Вятку вместе с братьями Константиновичами. Но вскоре их перевели в Екатеринбург. "Кончилась Вятка, кончились золотые деньки, - говорил Палей, - чем дальше, тем хуже." Игорь считал, что в Екатеринбурге им жить тоже не позволят, т.к. "население к нам хорошо относится. Переведут." А Владимир в это время вынашивал замысел драмы о Лермонтове...
Им просто не позволят жить. "...тихо, беззвучно, безропотно..." прощался с весной, облаками - жизнью.
В шахту их сбросили еще живыми...
Бывает страшно иногда,
Тая в груди глухие стоны,
Понять, что лучшие виденья
Ушли... навеки... навсегда.
Бывает страшно иногда...
_________________

Евгений, Читаю об изгнании человека из социума у викингов и вспомнила, что наткнулась на подобное наказание, занимаясь индейской тематикой. У индейцев подобный изгой вообще ничего не мог с собой взять: ни лошадь, ни оружие, ни пищу хоть на первое время. Сумел чудом выжить - хорошо. Если встретил смерть, то никого это не волновало.

Настёна, Не возможно остаться безразличным к подобной судьбе. Моим предкам по материнской линии тоже досталось(((( Только за то, что духовенство и купцы.

 » СЕМЬЯ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ КОНСТАНТИНА КОНСТАНТИНОВИЧА

Немного фотографий. СЕМЬЯ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ КОНСТАНТИНА КОНСТАНТИНОВИЧА, ПОЭТА К.Р. Да-да, мои любимые Константиновичи.

Разве погибнуть ты нам завещала,
Родина?
Жизнь обещала, любовь обещала...
... Просто был выбор у каждого:
Я или Родина.
(Р.Рождественский)





Татьяна, у меня за них так сердце болит, словно они мои родственники. Про мою ж родню сказал Троцкий: "Обыватель спал пока власть менялась". Правда, уже позже, раскулачивали.
_________________

Карта мира, созданная итальянским монахом Фра Маурой в 1459 году. Здесь изображена Евразия, Африка, есть Япония. Все части суши составляют одно целое, находятся в одном полушарии. Обрамляет эту сушу единый Море-Океан.

 » Романовы. Великая княгиня Елена Павловна

Великая княгиня Елена Павловна

Родилась 28 декабря 1806 (9 января 1807) года в Штутгарте. Она была первенцем в семье принца Павла Карла Фридриха Августа, младшего сына короля Фридриха I,(брата императрицы Марии Федоровны) и принцессы Шарлотты Саксен-Альтенбургской. При рождении получила титул принцессы Вюртембергского дома.
Отец Шарлотты не мог ужиться со своим старшим братом, ставшим в 1816 году королём, и в 1818 году переселился из своего дома в Штутгарте в Париж, где отдал дочерей, Шарлотту и Паулину, в пансион госпожи Геруль. И хотя время проведённое в этом пансионе было непродолжительным, оно оставило на принцессе Шарлотте неизгладимый отпечаток: она научилась справляться с трудностями и утверждать себя среди достаточно «пестрых» воспитанниц пансиона, дочек зажиточных буржуа, всем сердцем ненавидевших вюртембергских принцесс. В парижский период жизни большое влияние на девочку оказало знакомство с известным французским учёным-естествоиспытателем Кювье (в пансионе обучались его родственницы), с которым вела оживлённую переписку и после отъезда из Парижа. Принц Павел частенько посещал с детьми парижский салон Кювье, в котором встречались интереснейшие люди того времени. В нём бывали физик Андре-Мари Ампер, учёный и путешественник Алехандр фон Гумбольд, писатели Проспер Мериме и Фредерик Стендаль, художник Эжен Делакруа и др. Вращение в кругу знаменитых учёных, дипломатов и людей искусства оказало решающее влияние на формирование личности молодой принцессы.

Будучи пятнадцатилетней девушкой, она была выбрана российской императрицей в жёны своему младшему сыну, великому князю Михаилу Павловичу – брату императоров Александра I и Николая I. До переезда на новую родину принцесса самостоятельно, без учителя, при помощи лишь словаря и грамматики изучила русский язык. В 1823 году она приехала в Россию. В первый же день по приезде



5 (17) декабря 1823 года, в Петербурге в большой церкви Зимнего дворца был совершен обряд миропомазания её королевского высочества Вюртембергской принцессы — Шарлотта приняла православие с именем Елены Павловны. На следующий день, 6 (18) декабря 1823, был совершен обряд обручения. При этом ей были пожалованы титулы Великой княжны и Императорского высочества.
8 (20) февраля 1824 года в Петербурге совершилось бракосочетание по греко-восточному православному обряду. В этот день же Михаил Павлович был назначен шефом лейб-гвардии Московского полка, который тогда входил в число полков первой гвардейской дивизии.
К 1825 году было завершено строительство дворца великому князю Михаилу Павловичу, начатое ещё в 1819 году. Освящение Михайловского дворца состоялось 30 августа 1825 года. Сразу же после освящения дворца Михаил Павлович с Еленой Павловной переехали в него из Зимнего дворца.
Отношения между супругами изначально не были тёплыми. Это был «неравный» брак, ибо жених уступал невесте в образовании и культуре, и его больше тянуло не к наукам и искусствам, а к военным занятиям. О нём говорили, что «кроме армейского устава он ни одной книги не открыл». В то время как Елена Павловна была:



В 1825 году у молодой великокняжеской пары родился первенец. Великий князь очень хотел сына, из которого мог бы воспитать солдата, но Елена Павловна подарила ему 9 марта девочку. Её нарекли Марией. Через год, 26 мая 1826, родилась ещё одна девочка — Елизавета. На следующий год, 16 (28) августа 1827 года, снова девочка — Екатерина.
В 1831 году Елена Павловна родила четвёртого ребёнка. Это была опять девочка — Александра. Однако на следующий год малышка умерла.
Через два года родился пятый ребёнок. Девочку назвали Анной. Она дожила лишь до двухлетнего возраста, умерев в 1836 году.



В Михайловском дворце Елена Павловна организовывает вечера- "четверги " на которых обсуждаются вопросы политики и культуры, литературные новинки. Собиравшийся на «четвергах» кружок Великой княгини Елены Павловны стал центром общения ведущих государственных деятелей — разработчиков и проводников Великих Реформ середины XIX века, особое место среди которых занимал близкий друг Великой княгини Н. А. Милютин.
Наряду с устройством блестящих празднеств, отличавшихся особым вкусом и оригинальностью, она создала нейтральную почву, на которой могла встречаться с интересовавшими её людьми, не ставя их в зависимость от обычных условий придворной жизни и приглашая во дворец от имени княжны Львовой или княгини Одоевской.
На собраниях присутствовал Император Александр II, Императрица Мария Александровна, другие члены Императорской фамилии.


Среди выдающихся деятелей искусства и науки, в разное время общавшихся с великой княгиней и нередко получавших от неё поддержку своим начинаниям, можно назвать художника Карла Брюллова, написавшего портрет молодой Елены Павловны, композитора Антона Рубинштейна, основателя Пулковской обсерватории астронома Василия Струве, биолога и географа Карла Бэра, врача и учёного Николая Пирогова.
Живо интересовалась первыми шагами новых учреждений и очень горячо принимала к сердцу слухи о том, что после падения министра юстиции Замятнина, Судебным Уставам может грозить серьёзная опасность. Просила Самарина написал «Исторический очерк крепостного состояния в его возникновении и влиянии на народный быт», а также историю освобождения крестьян и значения его в народной жизни, находя, что для этого автору достаточно лишь «заставить себя мысленно пережить эпоху славной борьбы». Через Ю. Ф. Самарина заказала профессору Беляеву исследование о началах представительных учреждений в России.
По оценке А. Ф. Кони, собрания у Великой княгини Елены Павловны были основной дискуссионной площадкой, где вырабатывались планы Великих реформ второй половины XIX века. Сторонники реформ называли её между собой «матерью-благодетельницей».

Казалось бы, что Бог дал этой женщине всё необходимое для счастья: красоту, ум, дом – прекрасный дворец, восторг и почитание выдающихся людей своего времени, наконец, большую семью. Но в 1845 году умирает девятнадцатилетняя Елизавета, а ещё через год – старшая дочь Мария, которой было лишь 21 год. В 1849 году умер Михаил Павлович, и великая княгиня овдовела в возрасте 43 лет.

После этого Елена Павловна полностью посвятила себя общественной и благотворительной деятельности.
Ещё в 1828 году императрица Мария Фёдоровна завещала ей заведование Мариинским и Повивальным институтами, и с тех пор проблемы медицины были постоянно в поле её зрения. Елену Павловну, правда, обвиняли в протекции и покровительстве в основном врачам-немцам, но вряд ли подобные упрёки были справедливы, если вспомнить её участие в судьбе выдающегося русского врача Николая Ивановича Пирогова.
В 1847 году Пирогов едет на Кавказ в действующую армию. Главной целью его поездки было опробовать применение анестезии (использование эфира и хлороформа для обезболивания операций) в непосредственной близости от поля боя. Вскоре после возвращения в Петербург он был приглашён к великой княгине, интересовавшейся результатами его поездки на Кавказ.
Некоторые подробности этой встречи и предшествовавших ей событий можно узнать из фрагмента письма самого Николая Ивановича к баронессе Раден, приведенного в биографии Н.И.Пирогова, написанной его современником Ю.Г.Малисом и впервые опубликованной в «Биографической библиотеке Ф.Павленкова».
Дело в том, что по возвращении с Кавказа Пирогов практически сразу с дороги отправился на доклад к военному министру и оказался одетым не по форме, за что получил резкий выговор от попечителя Медико-хирургической академии генерал-адъютанта Н.И.Анненкова. Это привело учёного в страшное расстройство, и вот что он рассказал о дальнейших событиях:

"Я был так рассержен, что со мной приключился истерический припадок со слезами и рыданием… После этой выходки я решил подать в отставку и проститься с академией. Но аудиенция у Великой княгини возвратила мне бодрость духа и так меня успокоила, что я не обратил внимания на это отсутствие такта в моём начальстве. Великая княгиня выразила мне своею любознательностью и уважением к знанию то, что выразить следовало бы главе научного заведения. Она входила во все подробности моих занятий на Кавказе, интересовалась различными результатами анестезии на поле сражения; словом, обращение Великой княгини со мной было таково, что я устыдился своей минутной слабости. Убеждённый, что около трона я найду лучших судей, одарённых большим пониманием, я рассудил, что мне следует смотреть на бестактность моего начальства, как на своевольную грубость лакеев."

А Елена Павловна одновременно достигла две цели: сохранила Пирогова для науки и спасла престиж верховной власти в глазах великого учёного. Не зря Николай I говорил о своей невестке: «Это ум нашей семьи!».

Спустя всего несколько лет началась Крымская или, как её раньше называли, Восточная война. Огромная объединённая армия из войск Англии, Франции, Турции и Сардинского королевства высадилась в Крыму, осадив главную российскую крепость и базу флота на Чёрном море – Севастополь. Началась его героическая и трагическая оборона.
В это трудное для России время великая княгиня делает одно очень важное и благое дело: она организует в России движение сестёр милосердия для оказания помощи раненым воинам- Крестовоздвиженскую общину сестёр милосердия. В распоряжение общины, под склад вещей и медикаментов, были предоставлены помещения Михайловского замка. Великая княгиня финансировала её деятельность. В борьбе со взглядами общества, не одобрявшим такого рода деятельность женщин, Великая княгиня ежедневно ездила в больницы и своими руками перевязывала кровоточащие раны.

Вот, как рассказывается об этом в уже упомянутой биографии Н.И.Пирогова:

" Женский уход в больницах тогда уже существовал и в Европе и у нас. Но о том, чтобы женщины заботились о раненых и больных на самом театре военных действий, на перевязочных пунктах и в полевых лазаретах, ближайших к полю сражения, никто не помышлял. Эта смелая и совершенно новая мысль впервые возникла во время Крымской кампании у Великой княгини и великой женщины Елены Павловны. Просьбами Елене Павловне удалось склонить императора Николая Павловича к допущению такого неслыханного эксперимента. Великая княгиня обратилась с воззванием к патриотизму русских женщин и собственной рукой в госпитальной клинике Пирогова наложила повязку на оперированного, чтобы доказать, что подобная помощь ближнему не может иметь ничего предосудительного. На призыв Великой княгини откликнулись русские женщины, и из всех слоёв общества явились желавшие самоотверженно принять на себя высокие и трудные обязанности сестёр милосердия. Великою княгиней была основана «Крестовоздвиженская община сестёр попечения о раненых и больных. «Первым крестовоздвиженским сёстрам, – говорит Пирогов, – пришлось прямо идти в огонь страшной Крымской войны». Вести их в этот огонь и руководить их деятельностью Великая княгиня и предложила Пирогову."

В октябре 1854 года Крестовоздвиженская община получила высочайшее разрешение на своё существование, а в ноябре того же года она уже действовала в Крыму. Для креста, который предстояло носить сёстрам, Елена Павловна выбрала Андреевскую ленту. На кресте были надписи: «Возьмите иго Мое на себя» и «Ты, Боже, крепость моя».5 ноября 1854 года после обедни Великая княгиня сама надела крест каждой из тридцати пяти сестёр, а на следующий день они уехали в Севастополь, где их ожидал Пирогов. На Н. И. Пирогова, великого русского учёного, хирурга, было возложено обучение, а затем руководство их работой в Крыму. С декабря 1854 по январь 1856 года в Крыму трудилось более 200 сестёр милосердия.
Крестовоздвиженская община стала предшественницей Российского красного креста. К сожалению, даже у знакомого с историей большинства наших соотечественников название «Красный крест» ассоциируется с именем английской медсестры Флоренс Найтингейл, участвовавшей в той же Крымской войне, но в рядах английской армии, штурмовавшей Севастополь. В честь неё Лига Международного Красного Креста учредила в 1912 году медаль – высшую награду для медсестёр, которой были удостоены и несколько десятков российских и советских сестёр милосердия и медицинских сестёр. Впрочем, нельзя говорить, что специальных наград для медсестёр в России вообще никогда не было. В 1856 году по просьбе всё той же Елены Павловны была отчеканена медаль для награждения особо отличившихся сестёр Крестовоздвиженской общины. Тогда же подобную медаль учредила и императрица Александра Фёдоровна – вдова Николая I.
После окончания войны при общине были дополнительно открыты амбулаторная лечебница и бесплатная школа для 30 девочек.



Елена Павловна была известной сторонницей отмены крепостного права.Стремясь вызвать позитивный сдвиг в настроениях дворянства, в 1856 году выступила с инициативой освобождения крестьян в своём имении Карловка Полтавской губернии, включавшего 12 селений и деревень, 9090 десятин земли, с населением в 7392 мужчин и 7625 женщин. С управляющим, бароном Энгельгартом, был выработан план, — предусматривалось личное освобождение крестьян и наделение их землёй за выкуп.
В марте 1856 года совместно с Н. А. Милютиным был выработан план действий для освобождения крестьян в Полтавской и смежных губерниях, получивший предварительное одобрение Государя. Согласно этому плану, Великая княгиня обратилась к помещикам Полтавской губернии В. В. Тарновскому, князю А. В. Кочубею и другим, с призывом содействовать своими сведениями и соображениями выработке общих оснований освобождения крестьян в Полтавской, Харьковской, Черниговской и Курской губерниях. Учитывающая замечания и отредактированная профессором Кавелиным записка была передана Великому князю Константину Николаевичу, который, совместно с Н. А. Милютиным в полной мере использовал позитивный пример Карловской инициативы.
Великая княгиня Елена Павловна выступила покровительницей Н. А. Милютина, предоставляя ему доступ к высшим должностным лицам Империи и Государю. У себя на вечере она представила Милютина Императрице и дала ему возможность провести с ней длительный разговор об освобождении крестьян; познакомила его с князем Горчаковым; подготовила в феврале 1860 года у себя в Михайловском дворце встречу и длинный разговор Милютина с Императором о трудах Редакционной комиссии; постаралась установить доверительные и сочувственные личные отношения между Милютиным и Великим князем Константином Николаевичем; сообщала ему о своих контактах с Государем, имеющих отношение к делу освобождения крестьян, постоянно, письменно и словесно, старалась поддержать в нём бодрость и веру в успех, говоря ему словами Писания: «Сеющие в слезах пожнут с радостью». Главные сотрудники Милютина — князь В. А. Черкасский и Юрий Самарин — были постоянными её посетителями, и в разгар работ Редакционной комиссии, летом 1859 и 1860 годов, жили в её дворце на Каменном острове.
А. Ф. Кони отводил ей роль «главной и, во всяком случае, первой пружины освобождения крестьян».
За свою деятельность по освобождению крестьян Великая княгиня получила почётное прозвание в обществе «Princesse La Liberte». Была награждена Императором золотой медалью «Деятелю реформ».

По поручению Елены Павловны были переведены и изданы на французском языке литургия Святого Иоанна Златоуста, краткий молитвослов и покаянный канон Андрея Критского, «чтобы познакомить иностранцев с красотою и глубиною нашего богослужения и облегчить принявшим православие понимание наших молитв». В 1862 году в Карлсбаде А. И. Кошелев с одобрения Великой княгини инициировал подписку на строительство там православного храма, законченную уже через два года.

Граф П. Д. Киселёв так охарактеризовал Елену Павловну :

"Это женщина с обширным умом и превосходным сердцем. На её дружбу вполне можно положиться, если она раз удостоит ею. Воспитанная под надзором Кювье, друга её отца, принца Вюртембергского, она сохранила воспоминания о всём, что видела и слышала в молодости. Выданная молодой замуж, она не переставала изучать науки и быть в сношениях со знаменитостями, которые приезжали в Петербург или которых встречала во время своих путешествий за границей. Разговор её с людьми сколько-нибудь замечательными никогда не был пустым или вздорным: она обращалась к ним с вопросами, полными ума и приличия, вопросами, которые просвещали её… Император Николай Павлович говорил мне однажды: «Елена — это учёный нашего семейства; я к ней отсылаю европейских путешественников. В последний раз это был Кюстин, который завёл со мной разговор об истории Православной Церкви; я тотчас отправил его к Елене, которая расскажет ему более, чем он сам знает…»

Конечно, у великой княгини Елены Павловны, как у любой яркой личности, были не только почитатели. Но даже в словах придворных недоброжелателей проскальзывает восхищение ею:

"Всеми она признана мастерицей устраивать праздники и пленять своим умом; если бы эта умная женщина не мешалась в государственные дела, она, конечно, была бы украшением нашего двора."

Умерла Елена Павловна 3 (15) января 1873 года. В том же году было принято решение реализовать один из её последних замыслов – построить в Петербурге институт усовершенствования врачей. Через двенадцать лет, в день тезоименитства великой княгини состоялось торжественное открытие и освещение Клинического института великой княгини Елены Павловны, попечительницей которого стала её дочь – великая княгиня Екатерина Михайловна. Ныне этот институт называется Санкт-Петербургской медицинской академией последипломного образования.
Похоронена в Императорской усыпальнице в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга, рядом со своим супругом и дочерьми Александрой и Анной.


Источники: Википедия
http://pereformat.ru/