Сьюзен Робинсон Лорд Очарование

Афина: 29.11.08 17:59

Продолжение!!! Катти, Июля вы МОЛОДЦЫ!!! Чудесный роман, чудесный перевод!!! СПАСИБО!!!

...

Беата: 29.11.08 18:01

Новые Главы, как хорошо! Каттик, Июльчик, спасибо!

...

Тигрёнок: 30.11.08 12:29

Оооо, новые главы. Каттик, Июль - спасибо вам. Перевод просто прекрасный, складываю в папочку и жду продолжения.

...

Светланка: 30.11.08 15:55

Каттик,Июля,Тиа и Калле спасибо!!!!!!!!!

...

Линачка: 02.12.08 07:03

Спасибо! Обожаю Сью

...

TiaP: 02.12.08 13:43

 » Глава 12

Глава XII (бета-ридер Kalle)

Они забыли закрыть заслонку решетки в двери его камеры. Тристан прислушался к серенаде храпа, исполняемой Сниггсом, и попытался определить, сколько часов прошло с тех пор, как ушла Пэн. Все это время он заставлял себя обдумывать свое затруднительное положение со спокойствием и логикой.
Преследовавший его незнакомец, Сент-Джон, угрожал ему и намекнул, что ему известно, кто такой Тристан, но пока отказывался говорить. Затем Сент-Джон под давлением Пэн рассказал, что является королевским эмиссаром, посланным задержать Тристана, который на самом деле был шпионом-священником по имени Жан-Поль.
В этом месте своих раздумий Тристан почувствовал, что что-то не так. Такая версия никуда не годилась. Все прошедшие часы он терзался сомнениями, почти съеживался от страха, что он был именно тем, кем Сент-Джон называл его—убийцей-священником. Он чуть не на стену лез в попытке избавиться от мук сомнений - действительно ли он был жестоким мерзавцем, как говорилось в приказе о его аресте.
Характер Сент-Джона и егодействия - вот, что спасло его от безнадежности. Если Сент-Джон и впрямь был королевским агентом, то зачем ему играть в подобные игры с человеком, которого ему приказано задержать? Зачем Сент-Джону надо было знать, сказал ли Тристан кому-либо о нем или об Острове Покаяния? Человек королевы боялся, что Тристан обнаружил свое присутствие на острове, это казалось удивительно странным поведением для королевского слуги.
Затем он вспомнил кое-что еще более необычное, кое-что, чего он не заметил во время их приватного разговора. Сент-Джон сказал, что Тристан следовал за ним от Шотландии до Англии и дальше по морю. И все же, предполагалось, что именно Сент-Джон устроил эту охоту. Если он - Жан-Поль, то зачем ему разыскивать Сент-Джона?
Тристан проклинал себя за то, что так нескоро обнаружил все эти несоответствия. Но тогда, он был так поражен сказанным Сент-Джоном, до такой степени доведен до отчаяния, узнав свое имя и свое прошлое.
Была и другая причина, намного более серьезная, чем эти подозрения. Этот человек, который, в конце концов, должен был быть беспристрастным чиновником правительства королевы, ненавидел его. Находясь с Сент-Джоном в той комнате, он видел раскаленные добела тлеющие угольки жестокости в тех черных глазах.
Тристан во многом не был уверен, но он поставил бы последнее су[1] на то, что этот человек сжигал бы заживо котят, если бы у человеческие жертвы не удовлетворяли его аппетит гораздо больше. И значит, какой бы ни была правда о его прошлом, он должен был узнать, каковы подлинные цели Сент-Джона. Какое дьявольское везение, что человек, у которого он должен был искать правду, был для него опаснее бешеного волка.
Да, Сент-Джон был опасен. Нутром Тристан понимал, что мужчина лгал о своей личности, что документы, которыми он обладал, были поддельными. Характер Сент-Джона гораздо больше подходил священнику — священнику, который был шпионом.
Кровь Господня, он должен узнать правду, и никто не поможет ему в этом. В темноте Тристан пытался справиться с яростью, завладевшей им при мысли, что Пэн предпочла поверить Сент-Джону, а не ему. Она потеряла веру в него, предала его.
Он должен бежать. Пэн не поверит ему, а значит, ему придется рискнуть причинить кому-нибудь вред. Но он не мог больше ждать. Пэн попытается отправить его в Англию, оставив за спиной единственного человека, который как было известно Тристану, знал о его прошлом.
Чего он не мог допустить. Не только ради самого себя, но и потому что, если Сент-Джон - самозванец, значит, затевается какой-то предательский заговор, представляющий угрозу для трех королевств - Англии, Шотландии и Франции. Тристан собирался раскрыть этот заговор, и если для этого ему придется разделать Сент-Джона под орех, то он сделает это.
Но он не мог добиваться правды, когда так тревожился из-за Пэн. Ему нужна свобода. После того, как он задаст свои вопросы Сент-Джону, он оставит Покаяние. Куда он направится, будет зависеть от того, что он узнает. Поскольку он слышал, как Эрбут сказал Сниггсу, что судно с припасами прибыло на закате, он должен действовать немедленно. Судно стояло на якоре в бухте возле замка. Он надеялся позаимствовать немного из казны Пэн и подкупить владельца судна, чтобы тот взял его на борт при отплытии.
Он почувствовал себя лучше теперь, когда выработал план действий. Тем не менее, его снова одолевала тревога, его не покидало чувство, что Сент-Джон хотел причинить ему боль, рассказывая о смерти человека по имени Дерри. После того как память возвратится к нему, его могло ожидать горе. Однако он не мог позволить подобным вопросам помешать его планам.
Тристан подкрался к окошку в двери камеры и выглянул наружу. Сниггс мешком лежал на полу рядом с камерой, спиной опираясь на стену. В руках он сжимал пику. Тристан рассмотрел вероятность того, что его уловка не обманет мужчину, но отбросил эту мысль. Сниггс верил в фей и чертей; он поверит представлению Тристана. Если проснется.
Тристан поднял пустой деревянный тренчер[2] с подноса, который принесла Пэн, повертел им, и просунул его сквозь отверстие в решетке. Он толкнул его, и тарелка обрушилась на непокрытую голову Сниггса. Тренчер с глухим стуком попал в цель, заставляя Сниггса вскочить на ноги и завизжать. Тристан быстро перевернул поднос, разбрасывая его содержимое по камере, громко застонал и опустился на пол. Прижав ноги к животу и обхватив себя руками, он застонал громче, как только запачканное лицо Сниггса появилось у двери.
- Что случилось?
-Я-яд. Оххххх.
- Клянусь распятьем! - сальная голова Сниггса то неожиданно появлялась, то исчезала, пока он попытался разглядеть Тристана в темной камере.
- Помоги мне, оххххх…
Тристан завершил свой стон булькающим приступом удушья и обмяк. Из-под ресниц он наблюдал за Сниггсом.
- Эй, мошенник, что Вас беспокоит? Священник? Будьте вы прокляты. Если Вы умрете, госпожа обвинит в этом меня.
Он услышал, как Сниггс отпер дверной засов и вошел. Его схватили за руку, и перевернули на спину. Он ждал до тех пор, пока не почувствовал руку Сниггса на своей груди. Тогда он схватил руку, со всей силы потянул за нее, и приподнял ноги. Ударив ими Сниггса прямо в грудь, Тристан перебросил его через голову. Тот врезался головой в противоположную стену и отлетел от нее. Он приземлился на пол лицом вниз и больше не вставал. Тристан осмотрел его, но он, казалось, был цел, за исключением шишки на голове.
Он закрыл и запер на засов дверь камеры. Обнаружив свою шпагу в углу, через несколько секунд он прокрался наверх и оказался в бювете. Впервые он был благодарен за беспорядочную охрану замка и решил в будущем больше ценить Дибблера.
Подобно тени, он незаметно скользнул через бювет в зал. Его приветствовал храп слуг, спящих на соломенных тюфяках. Он обошел их на цыпочках, через альков позади лавки. Вскоре он уже поднимался по лестнице к нежилой башне. Пэн упоминала, что она превратила главную комнату в свое казначейство.
Дверь в так называемую сокровищницу не была заперта, а вот шкатулка с монетами Пэн - была. Он быстро сломал замок при помощи кинжала со змеей, который остался в его сапоге, забытый его неопытными тюремщиками. Взяв один из маленьких кошельков с монетами, лежащих в шкатулке, он засунул его в свой дублет и покинул цитадель.
Халатность Дибблера бытовала снаружи так же, как и внутри. Из немногих часовых, выставленных в караул, бодрствовал на посту только Эрбут. Тристан засунул кошелек с монетами под булыжник в основании стены замка, где кошелек будет в сохранности, пока не понадобится ему.
Когда он крался в тени мимо конюшен, над ним промаршировал мальчик, внимание его было обращено совсем не туда, куда следовало — на звезды. Тристан проследил за удалявшейся спиной Эрбута, а затем проскользнул в конюшню.
Оседлав кобылу Пэн, он повел животное из конюшни через двор замка к сторожке. Он оставил кобылу привязанной позади телеги с сеном. В сторожке он натолкнулся на бывшего капитана охраны. Дибблер валялся на столе, у его ног валялась пустая бутылка эля. Тристан удостоверился, что мужчина не в себе, скользнул мимо него и опустил разводной мост.
Он вздрогнул от шума, но Дибблер не обратил на него никакого внимания. Все же Тристан поторопился поднять опускную решетку. Выйдя из сторожки, он увидел смутную фигуру Эрбута вдалеке на стене замка. Мальчишка стоял спиной к разводному мосту и смотрел на луну.
Качая головой, Тристан вскочил на лошадь, беспрепятственно проехал через сторожку, по разводному мосту и выехал за пределы Хайклиффа. Уже оказавшись на свободе, он осадил лошадь и оглянулся на замок. Его без предупреждения охватило чувство потери . Было неправильно - вот так сбегать под покровом ночи, и ему это не нравилось.
Он хотел вернуть свою новую жизнь назад. Он хотел Пэн. Он хотел, чтобы она дерзко улыбнулась ему, описывая какую-нибудь новую проказу против Кутвелла. Он хотел сидеть в зале и слушать мелодии Дибблера даже несмотря на то, что они вызывали у него головную боль. Он хотел Пэн, Пэн, которая доверяла ему.
Повернувшись спиной к Хайклиффу, Тристан толчком ноги послал кобылу рысцой. До этого момента он не понимал, какими важными были для него Пэн и ее заговорщики. Но теперь, зная это, он решил, что единственным разумным шагом будет его возвращение. И когда он вернется, Госпоже Фэйрфакс придется молить его о прощении за то, что она сомневалась в нем. Какое это будет удовольствие - заставить ее платить за свои ошибки, несомненное удовольствие.

Чуть более часа спустя Тристан спускался по веревке в первый внутренний двор Мач Кутвелла. Он заметил только троих вооруженных мужчин. Очевидно, все они придерживались Дибблеровской школы караульной службы. Они спали.
Сотни окон из свинцового стекла[3] Мач Кутвелла были темны. Он оглядел весь замок и заметил только одну освещенную комнату на самом верху центральной башни первого внутреннего двора. Он припал к земле и пристально посмотрел на широкую лужайку, которая, должно быть, занимала несколько акров. Впереди и позади него рядами возвышались дымоходы из красного и серого кирпича, а он стоял лицом к кремовому фасаду западного входа c его симметричными пилонами[4] и тремя ярусами окон.
Он посмотрел вверх на освещенную комнату в башне над куполообразной передней[5] . Словно маяк в темноте, она звала его. Он узнает, кто бодрствует, а затем отыщет Сент-Джона. Он хотел застать его спящим, вынудить покинуть дом и увести в лес, где его можно было бы без риска расспросить.
Держась северной стены, он подбирался все ближе и ближе к свету. Достигнув западного входа, он услышал храп. Часовой спал, стоя у входа в переднюю.
Тристан тихо прошел мимо него, нашел лестницу и поднялся на три этажа, не встретив охраны. Когда он добрался до лестничной площадки четвертого этажа, он открыл окно и выбрался наружу. Вскоре он уже был на крыше.
Бесшумно пробираясь по плоской крыше, он застыл рядом с освещенным окном. Оно было приоткрыто. Он опустился на колени и медленно дюйм за дюймом приподнимал голову пока, не смог заглянуть внутрь. Никого.
Комната была похожа на лабораторию алхимика. Она была заставлена рядами полок, заваленными свитками, книгами, баночками с чернилами и перьями. Три рабочих стола скрипели под тяжестью ступок, пестиков, весов, шкатулок и бутылок. На центральном столе горела жаровня, над которой подвесили стеклянную бутылку с круглым дном. В сосуде булькала золотистая жидкость.
Тристан почувствовал сладкий аромат и понял что в канделябры, в беспорядке расставленные по комнате, вставлены свечи из пчелиного воска. Он рассматривал стол, заставленный надтреснутыми банками, полными трав, когда на них упала тень. Он быстро пригнулся.
Что-то напевая, в комнату вошел Сент-Джон. На нем был длинный халат из алой парчовой ткани и тяжелая золотая цепь на плечах. На ней висел крест с необычным узором. Глаза Тристана расширились от удивления, когда он узнал узор из золотых змей на алом фоне эмали. Его рука потянулась к сапогу, где все еще лежал похожий на крест кинжал. Он не пользовался им в Хайклиффе из страха поранить какого-нибудь неумеху.
В комнате Сент-Джон подошел к стеклянной колбе с булькающей жидкостью. Он сжал крест на своей груди, перевернул его, отодвинул заднюю панельку и поднес крест к бутылке. Измельченный белый порошок высыпался в золотистую жидкость. Смесь вспенилась, а затем начала извергать облака белого пара. Сент-Джон рассматривал булькающую жидкость, в то время как Тристан рассматривал его. Внезапно Сент-Джон поднял глаза, и сквозь белый туман просмотрел прямо на Тристана.
- Входите. Я ждал Вас.
- И не подумаю, - сказал Тристан. - Особенно, если Вы ждали меня.
- Я настаиваю.
Пристальный взгляд Сент-Джона переместился на что-то позади него, и Тристан развернулся, ругая себя. Как только его рука рванулась к сапогу, мужчина сделал выпад и приставил кончик своей шпаги чуть ниже его подбородка. Тристан замер, поднял руки и медленно выпрямился. Второй вооруженный мужчина удерживал клинок у его сердца, в то время как третий обыскал его и нашел змеиный кинжал. Затем Тристана впихнули в окно.
Уже внутри его поставили на колени перед Сент-Джоном, который оставался стоять у бутылки, полной золотистой жидкости. Охранник вручил Сент-Джону змеиный кинжал.
Тристан мельком взглянул на него, затем поднял бровь.
Сент-Джон улыбнулся ему. - Да, я настаиваю, чтобы Вы присоединились ко мне. Очевидно люди, которых я послал в Хайклифф наблюдать за Вами, не выполнили своего поручения схватить Вас, когда Вы покинете замок. Если бы Генри не облегчался у северной стены и не увидел Вас, кто знает, что было бы тогда.
- Вы бы целовали лезвие моей шпаги и желали бы никогда не ступать на Остров Покаяния.
Сент-Джон, не отвечая, внимательно осмотрел Тристана, его рука поглаживала кинжал. С улыбкой он засунул оружие за пояс и повернулся к бутылке.
При помощи пары щипцов он зажал горлышко бутылки и убрал сосуд от огня. Налив золотистую жидкость в серебряный кубок, он отставил сосуд в сторону и снова повернулся к своему пленнику. Тристан неподвижно стоял на коленях, кончик шпаги упирался ему в горло.
- Я собираюсь насладиться, растоптав вашу гордость.
- Вы собираетесь рассказать мне кто я?
- Ах, Вы все еще настаиваете на этой игре. – Сент-Джон ходил взад и вперед перед Тристаном, морща свой лоб. Он потер свой подбородок и задумчиво сказал. - Я много думал над этой головоломкой. Очень много думал. Видите ли, у нас мало времени, и чрезвычайно важно выяснить, что же на самом деле произошло. Вы были больны, как утверждаете, или притворялись?
Сент-Джон остановился перед Тристаном. Он сжал в руке крест с изображением змеи и погладил его. Свет отразился от переплетенных скрученных змеиных тел и заставил Тристана вздрогнуть.
- Я не думаю, что Вы хотели бы довериться мне, Anglais[6]? Но прежде чем Вы умрете, сделайте это. Последняя исповедь вас устроит? Вы действительно были больны, или Вы собираетесь натравить на меня флот английских каперов?
Тень улыбки промелькнула на губах Тристана, и он прошептал, - Иисусе, Мария, Вы - священник.
Жан-Поль забарабанил пальцами по столу и сказал нетерпеливо, - Dominus vobiscum[7] .
- Тогда я, должно быть, Морган Сент-Джон.
Взгляд священника уклонился в сторону и впился в него. В этом взгляде Тристан увидел целую жизнь, прожитую в пороке и беззаконии. Взгляд этот был столь пресыщен, что он засомневался, мог ли священник хотя бы вообразить, на что похожи невинность и справедливость.
В этот момент Тристан понял, наконец, кем он был, даже без своих воспоминаний. Он был Морганом Сент-Джоном. Теперь у него было имя. Морган. И теперь он понял, какие планы строил для него этот человек. Единственное, чего он не знал наверняка - как долго Жан-Поль будет мучить его, прежде чем убьет.
Морган покачал головой. - Вы слишком молоды, чтобы управляться с таким количеством пороков, священник.
- Я на пять лет старше Вас, так что давайте не будем говорить о молодости. - Жан-Поль бросил взгляд поверх плеча Моргана и кивнул охранникам.
Морган тотчас чувствовал, как его схватили, и начали медленно подталкивать назад, пока он не наткнулся на что-то твердое. Он приземлился на стул, такой тяжелый, что даже всем своим весом он не смог его сдвинуть. Он стремительно поднялся, но кто-то ударил его кулаком в живот. Содержимое желудка подступило к горлу, не давая ему дышать.
К тому времени, как он снова обрел дыхание, его руки и ноги были привязаны к стулу. Руки его вцепились в подлокотники стула, пока стражник обматывал веревку вокруг его груди. Священник повернулся к нему спиной и стал производить какие-то манипуляции на рабочем столе. Потом он вдруг оказался перед Морганом, держа в руке кубок с золотистой жидкостью.
- Может быть, Вы не помните мои исследования алхимии и трав… - Он держал кубок так, чтобы Тристан мог видеть его содержимое. Жидкость искрилась, когда он покачивал колбу. - Одним из моих поручений при кардинале была учеба в Италии. Яды … И зелья, чтобы вводить ум в заблуждение.
- Ублюдок.
Жан-Поль коротко улыбнулся, поднял глаза, и руки его обхватили голову Моргана. Слишком поздно тот попытался увернуться. Кто-то зажал ему нос. Морган извивался и дергался, но веревки прижимали его к тяжелому стулу.
Легкие горели, и он открыл рот, сжав зубы. Он услышал смешок Жан-Поля. Священник склонился над ним и прижал руки к горлу Моргана. Его пальцы, плавно двинулись вверх и нажали с обеих сторон на его челюсть. К своему ужасу, Морган почувствовал, как его рот приоткрылся.
Жан-Поль поднес край кубка к его губам и влил жидкость ему в горло. Пальцы священника массировали его горло. Затем его ладонь накрыла рот Моргана. Его пальцы впились в шею Моргана, и тот поперхнулся и попытался выплюнуть жидкость сквозь сжатые губы. Золотистое варево, обожгло его горло. Вскоре он почувствовал, как оно пузырится, обжигая его грудь и заполняя желудок.
Его освободили, но он не долго испытывал благодарность, поскольку ему не хватало воздуха. Рот его пощипывало, в голове гудело. Он закрыл глаза, потому что края предметов начали расплываться.
Внезапно Жан-Поль опустился на колени и коснулся его щеки.
Морган открыл глаза и встретил пристальный взгляд темных глаз, полный радости и спокойствия. Он снова был там, этот яркий блеск, возвещавший о желании увидеть, как мучается его жертва. Он быстро заморгал. Затем его вдруг переполнило желание улыбнуться. Он боролся с ним, но проиграл. Священник ответил на его улыбку, и Морган засмеялся.
- Освободите его.
Морган чувствовал, как его узы постепенно слабеют. Свобода казалась самым чудесным, что только могло быть в жизни. Его переполнял смех, он повернулся на стуле, и закинул ноги на подлокотник. Носок одного сапога отвлек его, и он стал изучать его. Он не слушал Жан-Поля, пока священник не коснулся его руки.
- Тристан.
Повернувшись, он обнаружил рядом со своим лицом лицо священника и усмехнулся.
- Я - Тристан? Я думал, что мы решили, что я - Морган. Так который из них?
- Merde[8] . Я надеялся, что Вы притворяетесь, mon amour[9] . Иначе какая от Вас польза?
- Мне нравится твой крест, - сказал Морган, качая ногой, свисавшей с подлокотника стула. Он кончиком пальца коснулся креста. - У меня есть кинжал похожий на него.
Жан-Поль помедлил, затем оттолкнул руку Тристана. - Non[10] , мой одурманенный друг, кинжал мой. Dieu[11] , я хотел убить Вас в течение многих месяцев, и я с радостью сделаю это.
- Кинжал был в моем сапоге. Пэн сказала мне.
- Вы забрали его, когда я напал на Вас в той гостинице на шотландской границе. Будьте вы прокляты, не говорите мне, что Вы этого не помните. Я почти перерезал Вам горло, пока Вы спали. Как Вы думаете, откуда я узнал о вашем шраме? Я видел его в лунном свете перед тем, как выпрыгнул из окна.
- Какой шрам?
Караульный приблизился. - Мне дать ему еще зелья, monseigneur?
- Non, Генри. Нет необходимости. Он потерял память. Какое-то проклятие висит над моими отношениями с молодыми шпионами Секретаря Сесила. Кардинал желает сделать одного из них своим человеком, но я боюсь, что ими не так легко управлять. А этот чуть не стоил мне жизни. Не так ли, Anglais? Non, этот должен умереть, но я не могу удержаться от желания поиграть с ним и насладиться вкусом мести.
- Я хочу есть.
Голос Жан-Поля внезапно стал выше, когда он выругался. - Le bon Dieu[12] , какое удовольствие в вашем убийстве, если Вы ничего не знаете о нашем прошлом? В течение многих месяцев я ждал шанса понаблюдать за Вашими мучениями. Я должен был использовать микстуру на Вас, чтобы узнать правду, но теперь Вы веселитесь как ребенок с конфетами, и без Ваших воспоминаний…
- Хммм? Мои воспоминания? Тогда расскажите мне часть правды.
- Божья задница, Вы не можете, по крайней мере, хоть что-то вспомнить? Вы преследовали меня от Англии до Шотландии и обратно. И Вы нашли меня в Холирудском дворце[13] , поговорив с этим бедствием - шотландским министром.
Тристан начал завязывать шнуровку на своей рубашке. – С кем?
Стиснув челюсти от расстройства, Жан-Поль, казалось, не слушал.
- Я никогда не узнал бы, что Вы были там, если бы его любовница не увидела Вас, - пробормотал он. - Но Вы слышали, не так ли? Вы слышали об убийце, прибывшем из Франции, чтобы убить Сесила, и именно поэтому Вы попытались выбросить меня из окна и забрызгать моими кишками твердые шотландские камни мостовой.
- Божье дыхание, - сказал Тристан, тихо посмеиваясь. – Мне не нравятся воспоминания, что ты даешь мне. А ты лепечешь и чуть пищишь, в то время как я умираю от голода. Я хочу жареного гуся и каплуна, и пять или шесть вишневых пирогов.
Жан-Поль вышагивал перед ним вперед-назад, его смятение отражалось в резкости его движений и в пальцах, запущенных в волосы.
- Как глупо. Мы, два заклятых врага, на этом захолустном островке ждем прихода ассассина[14] , , а Вас это ничуть не заботит. Если бы ваши мозги были при Вас, Вы попытались бы убить беднягу. - Священник сделал паузу, чтобы взглянуть на Моргана. - Вы прежний нравились мне больше.
- Прости, что заставил тебя так страдать, - сказал Морган.
Он усмехнулся Жан-Полю, а затем зевнул. Священник вскинул руки - Я допустил ошибку, напоив Вас зельем, но я был так уверен, что Вы лжете. - Жан-Поль подошел ближе, чтобы посмотреть Моргану в глаза. - Dieu, как же я хотел видеть Ваше лицо, когда сказал бы Вам, что я здесь для того, чтобы передать моему соотечественнику информацию о местонахождении госсекретаря Сесила, любимого и самого ценного министра Королевы Елизаветы.
- А я бы хотел какого-нибудь вина. Иисусе, с меня хватит эля Пэн. Она не говорила, но я полагаю, что она не может позволить себе вино. Боже, мой желудок столь же пуст как голова Дибблера. Я до смерти хочу что-нибудь съесть. Жан-Поль выпрямился и ударил Моргана наотмашь по щеке. Голова Моргана резко откинулась назад, но он быстро вернул ее в прежнее положение. Рукой он коснулся крови в уголке рта.
- Mon amour, Вы весьма скучны в таком состоянии. Я предпочитаю видеть Вас в своем уме, плюющим на меня и жалеющим для меня глотка воздуха.
- У меня замечательная идея, - сказал Тристан, слегка промакивая кровь на своем лице. Он начал хихикать. - Давай съедим Марджери.
Жан-Поль закатил глаза, наклонился и резко поставил Моргана на ноги. Морган пошатнулся и качнулся назад, но священник поймал его руку и помог ему удержать равновесие.
Рассматривая своего пленника, Жан-Поль пробормотал, - Слушай меня, будь ты проклят. Я действительно собираюсь убить тебя.
- Но я голоден!
-Sacré Dieu[15] .
Морган посмотрел сверху вниз на Жан-Поля. – Не стоит богохульствовать, священник. - Его подогнулись, и он ухватился за Жан-Поля.
Охранник Генри схватил другую руку Тристана. – Мне заколоть его, man seigneur?
Жан-Поль покачал головой и вытащил змеиный кинжал. Голова Тристана дернулась из стороны в сторону, , и он показал на оружие.
- Вот он. - Он обхватил рукой клинок, когда Жан-Поль прижал его к сердцу Тристана. Он посмотрел на священника. - Я говорил тебе, что у меня был кинжал похожий на твой крест.
- Отпусти его, - сказал Жан-Поль. - Будет легче.
Морган рассмеялся и выпустил лезвие. Он перевел взгляд с кинжала на неулыбчивое лицо священника. Задумчивая улыбка кривила его губы.
- Ты собираешься убить меня, Жан-Поль? - прошептал он.
Наступила полная тишина, в то время как Морган продолжал улыбаться священнику склонив голову набок, как будто прислушиваясь к едва слышной музыке. Кинжал змеи, прижатый к его дублету, отвлек его. Он перевел взгляд с него на Жан-Поля и снова улыбнулся. Лезвие исчезло.
- Не думаю, Anglais.
- Тогда накорми меня.
- Дьявол тебя забери, - сказал Жан-Поль, подводя Тристана к двери. – Будь мы на английской земле, я не стал бы рисковать, оставляя тебе жизнь, но так как мы находимся на этой изолированном островке посреди моря, я могу подождать, чтобы увидеть, как ты умираешь в менее веселом расположении духа.
- Еды, а затем распутную девку.
- Ты ложишься спать. - Жан-Поль выпроводил Моргана из палаты. - А затем, когда убийца приплывет в Англию, я собственноручно придумаю для тебя самую страшную смерть.
- Я не хочу ложиться спать. Я возвращаюсь к Пэн. Она обошлась со мной не очень хорошо, и я собираюсь сказать ей, что это ты - священник, и ей придется просить у меня прощения. У меня есть целый список вещей, которые она может сделать, чтобы принести извинения, очень приятных вещей.
- Ложись спать, а позже ты умрешь, mon amour. Только помни. Dulce et decorum est pro patria mori[16] .
Морган рассмеялся снова. - Что?
- Сладостно и почетно, Морган Сент-Джон, умереть за свою родину.
------------------------------------------------------------------------------------

[1] мелкая французская монета, изъята из обращения в 1947 году
[2] Тренчер(от Старо-французского tranchier; "резать"), часть сервировки стола, обычно используемой в средневековой кухне. Первоначально делалась из черствого хлеба, которому придавали квадратную форму и использовали как тарелку. После тренчер можно было съесть с соусом, но чаще всего его отдавали бедным. Позже тренчер изготавливался из металла или древесины в виде тонкой прямоугольной тарелки с углублением в середине.
[3]Свинцовое стекло (или хрусталь), получается заменой окиси кальция окисью свинца. Оно довольно мягкое и плавкое, но весьма тяжёлое, отличается сильным блеском и высоким коэффициентом светопреломления, разлагая световые лучи на все цвета радуги и вызывая игру света.
[4]Пилон (от греч. πυλών, буквально — ворота, вход): Массивные невысокие столбы, стоящие по сторонам въезда, входа на территорию дворцов, парков и пр. (наиболее распространены в архитектуре классицизма).
[5]Передняя - помещение в доме, расположенное либо непосредственно у главного входа, либо соединенное коридором с жилыми комнатами.
[6] (фр.) англичанин
[7] "Господь с вами". Формула благословения в католическом обряде; в более общем употреблении - формула прощания.
[8] (фр.) проклятье
[9] (фр) любовь моя
[10] (фр.) нет
[11] (фр.)Боже
[12] (фр.) Добрый Бог
[13] Дворец Холирудхаус (Холирудский дворец) — одна из резиденций королей Шотландии, расположен в Эдинбурге. Наименование происходит от искаженного англо-шотландского Haly Ruid («Святой крест»). На месте комплекса зданий дворца первоначально находилось Холирудское аббатство, основанное в 1128 г. королем Шотландии. К концу XV века гостиница при аббатстве была преобразована в неофициальную резиденцию королей Шотландии. В 1498—1501 гг. Яков IV выстроил на месте гостиницы ренессансный дворец, который, по мере роста значения Эдинбурга как столицы Шотландии, стал главным королевским дворцом. В XVI веке Холирудский дворец был резиденцией Марии Стюарт, и до настоящего время сохранились интерьеры её покоев.
[14] убийца по политическим мотивам или по найму
[15] (фр.) Черт возьми!
[16](лат.) Сладостно и почетно умереть за родину. Гораций, "Оды", III, 2, 13-16

...

KattyK: 02.12.08 13:58

Тия, спасибо. Очень интересно

...

TiaP: 02.12.08 14:07

Дальше еще интереснее будет
Пэн конечно "бой-баба", и конечно же жаль Тристана из-за ее недоверия .... но потом уже становится ее жалко....

...

Афина: 02.12.08 16:26

Тиа, Kalle, какие вы умнички, огромное вам СПАСИБО за перевод очередной главы.
Да кстати, поздравляю всех: Тиа и Катти, как переводчиков, Июль и Kalle как бета-ридеров, а также нас- безязычных, но верных читателей, с переведенной половиной великолепного романа. Даже больше уже!!!!!!!

...

Тигрёнок: 03.12.08 10:29

Тиа, Сашуль, какие все таки вы молодцы. Таким прекрасным переводом занимаетесь. Спасибо вам за это.

...

TiaP: 09.12.08 13:01

 » Глава 13

Глава XIII (бета-ридер Kalle)

На следующую ночь после побега Тристана, Пэн пряталась позади стога сена во дворе за кухней дома Пондера Кутвелла. Прокрасться сюда не составило труда, потому как ни Кутвелл, ни его гость не подготовились к вторжению. Они не боялись ее.
До тех пор пока ей не встретился королевский посланник, Пэн и не вспоминала, сколь высокомерны могут быть с женщинами некоторые мужчины. Тристан никогда не давал ей повода думать, что считает ее глупой, даже после того как она узнала о его предательстве. Безумной - вполне возможно, но не глупой. Но человек по имени Морган Сент-Джон своим пристальнейшим взглядом источал презрение. Очевидно, у него даже мысли не возникало о том, что она может что-нибудь предпринять для спасения своего пленника.
Его презрение было одной из причин ее короткого визита в Мач Кутвелл. Другой было то, что она не могла вынести даже мысли о том, что может случиться с Тристаном в руках этого человека. Если он должен быть чьим-то пленником, он будет ее.
Около нее Видл поигрывала кончиком ржавой шпаги и вела наблюдение. Быстро перемещаясь из тени в тень, от стога сена к телеге, появился Дибблер в сопровождении Торнипа и Сниггса. С другой стороны плавно подкрался Эрбут. Один за другим они находили убежище за стогом сена.
- Мы готовы, госпожа, - сказал Дибблер.
- Вы уверены, что нашли гостевую комнату? - спросила она Сниггса.
- О, да, - хихикая, сказал Сниггс, вынув кое-что из-за пазухи. Он выставил на обозрение знакомый змеиный кинжал.
Пэн отпрянула от оружия и еле-еле выдавила из себя. - Превосходно. А теперь убери его.
- Он украл его, - пробормотал Дибблер. - Вот, что он сделал.
Глаза Сниггса расширились от негодования . - Я ничего не крал! И если мы говорим о воровстве, как насчет того пистолета?
Повернувшись к Дибблеру, Пэн спросила, - Какого пистолета?
Дибблер с неохотой залез в свой дублет и вынул пистолет, затем поспешил объяснить. - Это колесцовый замок[1] , госпожа. Посмотрите, какая работа. Ложа эбенового дерева, рукоятка из слоновой кости. А это! - Дибблер ткнул пальцем, похожим на сосиску, в маленький зажимный патрон на верхней части пистолета. – Здесь – внутри курка кремень. Вы сжимаете этот небольшой язычок …
- Дибблер, нет!
Пэн пихнула дуло пистолета вниз так, чтобы оно больше не было направлено ей в грудь.
- О, прошу прощения, госпожа. - Дибблер покраснел и засунул пистолет назад в свой дублет.
Сниггс плюнул и резко повернул голову к Дибблеру. – Просто пьяный идиот. Дурацкая старая подделка.
- Успокойтесь, вы оба, - сказала Пэн, пытаясь подавить испуг. – Довольно воровства. Дибблер, этот пистолет - смертоносная роскошь, которой его светлость без сомнения немедленно хватится. Слишком поздно возвращать его, а значит, надо его спрятать. Ты и Сниггс должны поджечь постройки у конюшен и у загона Марджери . Где факелы?
Дибблер зарылся в стог сена и достал их. – Не бойтесь, госпожа. Я сам подожгу их, так что они будут только дымить. Животные не пострадают.
- Я тоже буду поджигать их, - сказал Сниггс.
- Вероятнее всего, ты столкнешься с феей и заснешь в загоне Марджери, - сказал Дибблер.
Сниггс попытался выхватить один из факелов и промахнулся. – Как ты мне надоел, Дибблер.
- Я - капитан стражи.
- Хочешь сказать, капитан бездельников.
- Прекратите препираться, сейчас же! - Пэн выхватила у Дибблера факел и сунула его Сниггсу. – Вон отсюда. И больше никаких драк. Если Вы подведете меня, то я отправлю Вас назад на материк.
Пэн и остальной отряд удобно устроились и стали ждать. Она посмотрела на Эрбута, которому даже в этот критический момент удавалось выглядеть удивленным. Она услышала храп. Торнип заснул у стога сена, и Видл разбудила его ударом шпаги. Вскоре, она услышала крики и звон сигнального колокола. Низко пригнувшись, она наблюдала за слугами и вооруженными людьми, бегущими во всех направлениях. Внезапно свет озарил ночь - у стен внутреннего двора появились огонь и дым .
- Сейчас! - Пэн вскочила и побежала к двери в стене.
Видл держалась прямо позади нее вместе с Эрбутом и Торнипом. Они понеслись через еще один внутренний двор в дом к вооруженному человеку, бегущему к конюшням. Испугавшись, Пэн налетела на мужчину, затем пригнулась и отпрыгнула назад. Видл плашмя ударила его по голове своим клинком. Его колени подогнулись, и он упал.
Пэн перепрыгнула через него, но резко остановилась, когда они приблизились к двери. Она осторожно приоткрыла ее, но отпрянула назад, поскольку вниз по лестнице в галерею своего большого зала, визжа как свинья, несся Пондер Кутвелл ,.
- Огонь, огонь!
Из дверного проема появился его темноволосый гость. - Кровь Господня, Кутвелл, прекратите вопить.
На мгновение из закрытого рта Кутвелла доносилось лишь шипение, затем он положил толстые кулаки на свои бедра и сердито заворчал на мужчину. - Чума на Вашу голову! Вы и пальцем не пошевелите ради моего дома или моих животных. Может быть, проявите сообразительность теперь, когда Ваша собственная комната охвачена огнем.
Гость не говоря ни слова бегом понесся наверх. Пондер снова начал визжать и выскочил из зала. Пэн через плечо бросила взгляд на Видл.
- Какой коридор?
- Тот, что налево, госпожа.
Они побежали через зал к стрельчатой арке около возвышения для лорда. Остановившись на мгновение, чтобы набраться смелости, Пэн ступила под арку, в то время как другие ждали. Она оказалась в обшитом панелями алькове, охраняемом вооруженным мужчиной. Увидев ее, он уставился на нее в изумлении и вытащил шпагу.
- Что Вы здесь делаете?
Пэн развернулась и помчалась назад по коридору. Человек бросился в погоню, но как только он пересек порог, Торнип ударил его по голове сломанным концом рукоятки плуга. Мужчина пошатнулся и рухнул, когда Эрбут ударил его по шее древком своей пики. Под руководством Пэн они затащили мужчину в альков.
Был еще только один выход из алькова - встроенная в стенные панели дверь. На ней был замок, но в нем был ключ. Еще один знак презрения ее врага к ее способностям. Пэн почувствовала укол раздражения из-за того, что, если у человека веселый нрав, другие начинают принимать его за дурака. Она повернула ключ и открыла дверь, а ее компаньоны прижались к стене по обе стороны от нее.
Распахнув дверь, она быстро отпрыгнула назад. Никто не появился. Она приблизилась к порогу и просунула голову в темноту. Она скользнула внутрь, ища ногой первую ступеньку вниз. Сделав несколько шагов, она увидела слабый свет. Она подозвала Видл, и они стали медленно спускаться вниз, пока не достигли последней ступеньки. Впереди она разглядела подвал, заполненный бочонками пива, винными бочками, головками сыра и другим продовольствием.
К ее удивлению одна из самых больших головок сыра, казалось, пела непристойную песню.

Пойдем моя милая пастушка,
Я буду твоим единственным тараном …

Пэн последовала за голосом, казавшимся замогильным в огромном подвале, обошла груду сыра и нашла Тристана. Он сидел на полу, оперевшись спиной о круг сыра. Его одежда и волосы были в беспорядке. В руке он держал серебряный кубок и размахивал им в такт веселой песенке. Увидев Пэн, он закончил куплет и радостно ей улыбнулся.
- Пэн, моя истинная любовь, я скучал по тебе.
К ней присоединились Эрбут и другие, и все они уставились на Тристана. Он попытался встать на ноги, но резко повалился на груду сыра и откинул прядь волос, упавшую ему на глаза.
- Тристан, ты пьян.
Услышав хихиканье Тристана, она почувствовала, что у нее, прямо как у Эрбута, отвисает челюсть. Она повернулась и обменялась испуганными взглядами с Видл.
- Он хихикает, - сказала Пэн.
Видл сглотнула и в изумлении посмотрела на Тристана. – Просто удивительно.
Пэн ломала руки. - Что это значит?
Тристан снова начал петь. Пэн потеряла терпение, бросилась к нему и выхватила кубок. Понюхав его содержимое, она наморщила нос.
- Какое-то мерзкое зелье. Тристан, успокойся и пойдем со мной.
Тристан погрозил ей пальцем. - Меня зовут Морган.
Схватив его запястье, Пэн с усилием потянула его за руку. Он был слишком тяжел для нее и упирался.
- Меня зовут Морган. Священник признал это. - Он сделал паузу и фыркнул. - Я слишком умен для него. Он признался в своей лжи. И ты, Госпожа Фэйрфакс, должна попросить у меня прощения за то, что была столь глупа, чтобы сомневаться в моей чести и моей привязанности. Я хочу сейчас же услышать твои извинения.
Он вырвал свое запястье и сложил руки на груди, будто располагаясь поудобнее, чтобы услышать ее монолог.
Пэн расстроенно ахнула. - Не сейчас, Трист…
- Морган! Морган, Морган, Морган, Морган, Морган.
Видл караулила на лестнице.
- Госпожа, я слышу крики. Нужно уходить.
Словно упрямый осел, Морган подбежал к своему сыру и повернулся к ней спиной.
- Очень хорошо. Морган. Слышишь меня? Морган. Теперь ты пойдешь?
- Может, ударить его по голове? - спросил Торнип.
- Мы не можем нести его, - сказала Пэн. - Он слишком тяжелый.
- Я жду, - сказал Тристан, обернувшись, - когда ты попросишь у меня прощения.
Пэн закрыла глаза и попросила у Господа терпения. – Трис… Морган. Морган, мой дорогой милый лорд, я могу попросить его после того, как мы придем домой?
- Домой! - Тристан отскочил от сыра, покачнулся и сжал пальцами ее плечо. - Ты накормишь меня?
- Дюжиной жареных гусей и двумя дюжинами яблочных пирогов.
- Тогда пойду.
Верный своему слову, Тристан больше не доставлял им неприятностей. Пэн схватила его за руку и повела в зал, вниз по галерее и наружу. Они спрятались в тени, когда мимо пробегали слуги с ведрами воды. Перебежав от дерева к теням, а затем к саду, они пробрались на задний двор Мач Кутвелла. Дибблер подал им сигнал из своего укрытия в телеге с сеном у подпорной стены. Пэн услышала крики в соседнем внутреннем дворе. Их обнаружили!
Таща за собой Тристана, она помчалась через внутренний двор, ее помощники следовали за ней по пятам. Она подтолкнула Тристана к телеге. Тот взобрался на нее, а после тычка Пэн и на тюк сена.
Веревка была привязана к телеге и спускалась со стены. Сниггс ждал с лошадьми на другой стороне. Тристан вскарабкался на стену и пошатнулся. Пэн схватила его прежде, чем он упал, и он снова хихикнул.
Подгоняемый Пэн, он спустился вниз по веревке, и вскоре все они сидели верхом. Пэн крикнула Тристану держаться за седло. Она взяла поводья его лошади, пришпорила свою, и они поскакали прочь. Она оглянулась на Мач Кутвелл, но стены и внутренний двор казались пустыми.
Усмехнувшись про себя, она пожалела, что не смогла увидеть реакцию своих врагов, когда они обнаружили истинную причину ночных беспорядков. Она посмотрела на Тристана, который казался очень довольным. Его ноги крепко сжимали седло, и он держался за гриву своей лошади. Он пригнулся к спине животного, которое несло его легким галопом.
Может быть, эффект зелья, которым его опоили, исчезал. Однако он был не в том состоянии, чтобы совершить поездку в Англию. Без сомнения, поездку придется ненадолго отложить.
Она изучала ошеломленное выражение на его лице. Наполовину исполненный веселья, наполовину - злобного ликования, он, казалось, воплотился из рассказов Нэни о черных волшебниках. Она надеялась, что его разум вернется к нему не слишком скоро… не раньше, чем когда она запрет его в башне. Несмотря на его вероломство и на то зло, что он ей причинил, она действительно не хотела бить его по голове только для того, чтобы упрятать под замок.

Пэн заперла Тристана в самой высокой башне Хайклиффа, Смотровой Башне. Расположенная в задней части цитадели, это была самая отдаленная от разводного моста башня. В ней была еще одна из тех красивейших комнат, созданных предками ее матери и брошенных, когда семья переселилась на материк.
Названная Покоями Живописи, комната располагалась на самом верху башни. Её сСтены ее были обшиты дубовыми панелями. Более пятидесяти лет назад сюда пригласили живописцев из Италии, чтобы те изобразили четыре стихии - землю, воздух, огонь и воду, а также времена года, законы природы и тайны алхимии. Даже на потолке были изображения фантастических животных - грифонов, драконов и леопардов. В этой комнате Тристан казался на своем месте, поскольку был столь же волшебным и загадочным, как и сама спальня. Кроме того, он не мог выйти из нее.
На следующий день, когда Видл сообщила ей, что он проснулся и пришел в себя после снадобья, Пэн пошла навестить Тристана. Она взяла с собой Дибблера.
А Дибблер взял свою пику. Она отперла дверь, отдала Дибблеру свое кольцо с ключами, а затем скользнула внутрь. Тристан сидел в нише окна, пристально вглядываясь в море.
- Мои приготовления к нашей поездке быстро продвигаются теперь, когда я не должна гоняться за тобой по острову. Надо раздать очень много указаний прежде, чем я уеду, очень много проблем предугадать. Доброго утра тебе, Тристан.
Он резко повернул голову и впился в нее взглядом. - Морган. Ты можешь с таким же успехом привыкнуть к моему настоящему имени.
У нее на мгновение перехватило дыхание. - Ты вспомнил?
- Нет, но священник сознался и рассказал, кем я был. Я говорил тебе об этом.
- Вчера ночью ты говорил много вещей. Бессмысленных вещей.
- Так, - сказал он. - Ты все еще не веришь мне.
- Я устала от этой игры.
- А я устал быть запертым в комнатах, подвалах и темницах. Предупреждаю тебя, Пенелопа Фэйрфакс. Ты … увидишь, что я не столь терпим или сдержан, если не образумишься. Я беспокоился о твоей безопасности и берег твою гордость, но с меня хватит. Находиться здесь очень опасно, и не только для меня. Этот человек планирует заговор против Англии, и я должен узнать какой.
- Ты же говорил, что ничего не вспомнил.
- Я помню кое-что из прошлого вечера … не все. Но я только что провел ночь и день, разговаривая с французским священником, который замышляет зло против главы правительства королевы. Я надеюсь, что мне это привиделось, но по-моему, он говорил, что послал во Францию за ассассином, чтобы убить Сесила.
Пэн опустила голову и какое-то время изучала узор на деревянном полу, а затем пристально посмотрела на него.
- Матерь Божья, любезный, ты действительно считаешь меня такой наивной. Ты плетешь небылицы и ожидаешь, что я поверю в них, потому что подпала под твои чары и полюбила тебя когда-то. Вопреки тому, что ты и большинство мужчин думаете, любовь не лишает женщину рассудка. Я все еще могу думать, и мой здравый смысл подсказывает мне, что ты изобретешь любую нелепую выдумку, чтобы заставить меня освободить тебя.
Тристан выругался и одним быстрым движением выбрался из амбразуры окна. Он медленно двинулся к ней, но остановился, когда она подняла руку.
- Моя охрана за дверью. Если ты тронешь меня, у них есть приказ тебя заколоть.
- Думаешь, я обижу тебя?
- Я не знаю.
Он вздохнул и поднял руки. – Я только хотел предложить проверку.
- Проверку какого рода?
- Послушай, Пэн, я знаю, насколько ты боишься моего змеиного кинжала, но если бы ты подержала его, то могла бы найти правду.
- Нет.
Он шагнул к ней, но она отступила к двери, и он остановился.
- Пэн, у нас мало времени.
- Нет, - сказала она, кусая губы. - Я не могу.
- Но он принадлежит мне. Ты могла бы почувствовать правду обо мне с его помощью.
Пэн прижалась спиной к двери и покачала головой. – То, о чем ты просишь меня - рискованно.
- Я знаю, - сказал он мягко, - и я не стал бы настаивать, но я очень хочу доказать свою невиновность и помешать планам священника против Сесила.
Пэн пожевала губу. - Судно с припасами причалило. Владелец судна принес письмо от моего кузена. Он пишет, что сводный брат Королевы Шотландии, Морей[2] , поднял восстание, когда она вышла замуж за Дарнли[3] , чья мать была кузиной Елизаветы. Мария пришла в ярость и преследовала брата со своей армией до границы с Англией. Она обвиняет нашу королеву в помощи своему брату и его союзникам и угрожает преследовать его и в Англии. Тристан, может начаться война.
- Пресвятая дева, - сказал Тристан.
Он сжал пальцами переносицу и умолк. Затем заговорил так, будто разговаривал сам с собой. - Ее величество, королева Англии, оказалась меж двух огней. Если она поддержит Морея, то будет помогать человеку, восставшему против своего законного суверена, опасный прецедент, учитывая число англокатоликов. Если она ничего не сделает, то может потерять своего самого ценного союзника в Шотландии.
- Откуда ты знаешь это? - спросила Пэн.
- Я не знаю. Похоже, у меня в голове масса запутанной и важной информации, но я не знаю, откуда. Подозреваю, что это потому что я, а не Жан-Поль, являюсь агентом королевы.
Пэн покачала головой. - Я не знаю.
- Гратиана, у Марии Шотландской есть благословение Филиппа Спама на борьбу за английский трон и восстановление английской Католической церкви. Если Елизавета окажется слаба, так или иначе, это будет сигналом Испании или Франции, чтобы бросить силы на поддержку Марии и свергнуть нашу Королеву Бесс. Ты хочешь, английскую королеву или иностранную?
- Святые, я не могу думать.
Тристан протянул к ней руку, но она испугалась его прикосновения и бросилась в сторону. Он убрал руку и подождал. Пэн потерла лоб, во рту ее пересохло от волнения.
- Хорошо, - сказала она наконец.
Она постучала в дверь и приказала Дибблеру принести змеиный кинжал. Они ожидали его в тишине. Когда Дибблер вернулся, он привел с собой Сниггса, Эрбута и Торнипа с Видл. Сниггс принес кинжал в ножнах. Мужчины вошли в спальню, в то время как Видл осталась снаружи и заперла дверь. Тристан держался на расстоянии от наконечников их пик.
Пока они стояли между ней и Тристаном, Пэн приблизилась к Сниггсу, который протянул ей кинжал. Она пыталась сдержать свой страх к клинкам и старым воспоминаниям о пролитой крови. Но с каждым шагом, который приближал ее к кинжалу, ее ноги слабели, пока она не подумала, что сейчас они подогнутся. Борясь с тошнотой, она сделала последний шаг и оказалась на расстоянии руки от кинжала.
Пэн протянула дрожащую руку и коснулась ножен кончиками пальцев. Она уставилась на рукоятку. Она видела переплетение змеиных колец. Маленький рубиновый глаз вспыхнул. Дыхание ее перехватило и, застыв на месте, она боролась с видением, пока змеи не прекратили извиваться. Тогда она взяла себя в руки и схватила ножны.
Внезапно она увидела, как плывет по воздуху над синей сверкающей рекой. Замок дрейфовал посреди вод, и, как птица, она полетела к нему, пронеслась в открытое окно и дальше вверх по алебастровой винтовой лестнице. Наверху сквозь открытую дверь полированного красного дерева она залетела в комнату, украшенную фламандскими гобеленами. На полу лежали персидские ковры всевозможных расцветок. Над ковром она остановилась. В соседней комнате, перед арочным окном, стоял резной стол, на котором лежали серебряная подставка под перья, чернильница и золотая чаша, инкрустированная аметистами и жемчугом.
Последовали вспышка желтого света и жар. Она зажмурилась от боли, вызванной ярким светом. Открыв их, она поняла, что смотрит на пламя свечи в позолоченном стенном подсвечнике и перевела взгляд дальше.
Из темноты вышел человек в алых одеждах. Худой мужчина с золотистыми волосами, священник. Человек остановился в круге света, отбрасываемого факелом. Он улыбнулся, и эта улыбка, так походившая на улыбки людей, которых можно встретить в темных переулках после полуночи, заставила ее похолодеть. К ее удивлению, он высвободил руки, спрятанные в свободных рукавах его сутаны, и дотронулся до ее лица.
- Acheté, cher, Жан-Поль, mais très beau. - Человек в алом извлек золотой с рубином кинжал из своего рукава. " Un cadeau.[4]
Факел вспыхнул, и Пэн мигнула. Когда зрение ее восстановилось, она была посреди руин, залитых лунным светом. Ее окружали воины, и она оказалась перед человеком с золотистыми волосами и обжигающей яростью в его пристальном взгляде. Они стояли друг против друга на расстоянии длины их клинков, И она поигрывала рукояткой змеиного кинжала.
- Иисусе, Anglais, ты дорого стоил мне этой ночью.
- И кардиналу Лотарингскому тоже, надеюсь, — сказал другой.
- Infortuné, mon fils[5] . Твой расторопный ум вынес тебе смертный приговор.
Она почувствовала головокружение, и в глазах ее почернело. Когда к ней вернулось зрение, она оказалась за окном спальни. Она осмотрелась вокруг и поняла, что висит надо рвом, цепляясь за стену из белого камня. Над ней высились башни замка с его коническими шиферными крышами, фронтонами и башенками. Она забралась на подоконник, распахнула окно и тихо соскочила в комнату.
На возвышении стояла кровать, украшенная синим с золотом шелком. В камине потрескивал затухающий огонь. Она пронеслась к кровати, погладила кинжал и кончиком лезвия разрезала балдахин. На кровати безмятежно спал хозяин спальни. Она раздвинула складки балдахина и хладнокровно стянула покрывало со спящего.
Это оказался старик с тонзурой священника[6] . Он всхрапнул и перевернулся на спину. Кинжал, казалось, прыгнул ей в руку. И с силой опустился. Она почувствовала, как он попал в цель и пронзил тело. Он скользнул между ребрами и вошел в тело по рукоятку. Старик захрипел. Его глаза распахнулись в тот самый момент, когда он умер. Его последний взгляд был направлен на нее.
Она улыбнулась, высвободила кинжал и вытерла лезвие о грудь мужчины и о покрывала. Потом вытерла кровавые пятна со своей собственной черной одежды. И двинулась назад. Не торопясь, поправила балдахин и бросила последний взгляд на тело. Кровь казалась черной и влажно блестела. Пэн покачала головой. Отвращение скрутило ее, и она снова почувствовала головокружение. Тошнота подступила к горлу, и она согнулась пополам.
- Пэн!
Она слышала Тристана, но ее слишком мучили головокружение и тошнота, чтобы ответить. Она услышала стук своих зубов и рыдания. От этих звуков она открыла глаза. Она была на полу в объятиях Тристана окруженная своими людьми. Сниггс забрал кинжал и запихнул его в свой джеркин. Собрав всю свою волю в кулак, она вырвалась из рук Тристана, тотчас вскочила на ноги и повернулась к нему лицом, дрожащая и разбитая.
- Пэн, что случилось?
- Убийца.
Услышав эти слова, Дибблер и остальные окружили Тристана и навели на него свое оружие. Он едва взглянул на них и снова пристально поглядел на нее.
- Пэн, я не убийца. Почему ты говоришь такие вещи?
Пэн ткнула в него дрожащим пальцем. - Ты рискнул и проиграл. Ты должен был понимать это, но, без сомнения, думал, что мой дар покажет мне только то, что я хочу видеть. Ты уничтожил себя, священник, теперь я знаю истинную глубину твоего зла.
Тристан попытался приблизиться к ней, но был остановлен наконечником пики.
- Я должен остановить этого убийцу прежде, чем он отправится в Англию. Он может быть уже сейчас на Покаянии.
Пэн почти не слушала его. Позвав Видл, Пэн задержалась на пороге, пока девушка открывала дверь. – Пусть это убьет меня, но я выполню свой долг. Ты поплывешь со мной в Англию, где министры королевы, без сомнения, заключат тебя в Тауэр и вытрясут из тебя правду.
- Кровь Господня, женщина! - Тристан отбросил пику в сторону, но другая заняла ее место. – Пенелопа Грейс Фэйрфакс, ты позволяешь французскому шпиону бродить на свободе и помогаешь ему убить Сесила.
- Тебе больше не удастся сбить меня с толку своими распрекрасными сказками, любезный. – Пэн чувствовала себя беспомощной, беспомощнее больного чумой, но держала спину прямо, а голову высоко. – Тебе больше не очаровать меня. Твое волшебство умерло, так же как и моя любовь.

----------------------------------------------


[1] Колесцовый замок был первым спусковым механизмом, позволявшим отказаться от необходимости иметь всегда под рукой живой огонь в виде тлеющего фитиля. Принцип его действия схож с действием обычной зажигалки для прикуривания сигарет. Основной его деталью являлось колесико, ось которого соединена короткой цепной передачей с заводной пружиной. Система заводилась специальным ключом, который вставлялся в выступающий конец оси колесика. Во взведенном положении пружину удерживало шептало, западавшее своим концом в отверстие колесика. После взвода пружины взводился курок с зажатым в нем кусочком кремня или пирита. При нажатии на спуск шептало освобождало колесико, которое под воздействием мощной пружины начинало быстро вращаться. В это время кулачок на оси колесика откидывал крышку с огнивной полки, и опустившийся курок прикасался кремнем к насеченному краю колесика. Высекаемые искры попадали на пороховую затравку и поджигали ее. Колесцовый замок имел очевидные преимущества перед фитильным. Он обеспечивал большую надежность, не боялся дождя и ветра и повышал скорострельность.
[2]Джеймс Стюарт (1531—1570 г.) граф Морей (с 1562 г.) — крупный шотландский государственный деятель середины XVI века, регент Шотландии в 1567—1570 гг. Джеймс Стюарт был незаконнорожденным сыном шотландского короля Якова V и Маргариты Эрскин. Во второй половине 1550-ых годов под влиянием проповедей Джона Нокса лорд Джеймс перешел в протестантство. Развитие Реформации в Шотландии открывало для него широкие возможности, поскольку его сестра, королева Мария Стюарт, была католичкой и находилась в то время во Франции. Поэтому практически с самого начала протестантской революции в 1559 г. лорд Джеймс присоединился к восставшим. При поддержке английских войск революция завершилась в 1560 г. победой протестантов. Джеймс Стюарт вошел в новое правительство, его влияние усилилось.
[3]Генрих Стюарт (1545—1567), лорд Дарнли, герцог Олбани и Росс — король-консорт королевы Шотландии Марии Стюарт. Генрих был сыном Мэтью Стюарта, 4-го графа Леннокса и Маргариты Дуглас. По отцу Генрих вел свое происхождение от королей Шотландии из династии Стюартов, а по матери был правнуком английского короля Генриха VII Тюдора.
[4](фр) Заходи, дорогой, Жан-Поль, а ты весьма красив…Подарок
[5](фр) Какая жалость, сын мой.
[6]выбритое место на макушке, знак принадлежности к католическому духовенству

...

KattyK: 09.12.08 13:09

Вот и прода. Спасибо, Тия, Kalle

...

TiaP: 09.12.08 13:22

Всегда пожалуйста!

Июльчик, плз распределение глав поменяй.
А то который день захожу....

15,16 главы за Катюшкой
17-21 главы за мной

P.S Я тут комп обновляю и систему хочу другую попробовать поставить, но не знаю как долго это будет продолжаться.
Вполне может оказаться, что с новым оборудованием инета какое-то время у меня не будет - так что не теряйте.

...

Тигрёнок: 10.12.08 10:17

Тиа, Сашулечка, перевод просто чудесный. У вас все отлично получается.

...

TiaP: 22.12.08 09:22

 » Глава 14

Глава XIV (бета-ридер Kalle)

Кристиан де Риверс смотрел в окно большой с высокими потолками комнаты в Фале, его пристальный взгляд застыл на краю леса за пределами поместья. Морган отсутствовал почти три недели, и он ожидал известий от Иниго о том, как продвигаются поиски на море. Он услышал топанье каблучков по полированному деревянному полу. Повернувшись, он увидел, как его жена Нора вошла в комнату со шпагой в руке.
Улыбнувшись, она подошла к нему и выписала лезвием восьмерку. Шпага свистнула в воздухе, когда она отдавала ему салют.
- Уроки закончены? - спросил он.
- Для меня, - сказала Нора. - Но близнецы умоляли дать им шанс.
Кристиан нахмурился. - Они слишком молоды.
Нора прижала палец к губам, затем рассмеялась.
- Учитель фехтования дал им деревянные шпаги, и я приказала, чтобы он приглядывал за ними ежеминутно. Элизабет и Джехан обещали повиноваться. Никаких известий?
Он повернулся к окну. – Никаких… жду.
Он высунулся из окна и, прищурившись, посмотрел в сторону полуденного солнца. Наездник появился из-за линии деревьев и скакал к поместью. Как только он приблизился, Кристиан узнал худую фигуру Иниго Ловкача. Вор скакал во весь опор вдоль рва, покачиваясь, и размахивая черным платком.
Сердце Кристиана упало. Он закрыл на мгновение глаза, затем снова посмотрел на машущего Иниго. Вор пришпорил свою лошадь и поскакал назад той же дорогой. Кристиан оставался у окна, не видя ничего вокруг. Морган пропал. Морган, который был доверен его заботе с тех пор, как отец мальчика, Виконт Морефилд, попросил его поспособствовать в получении образования своему самому младшему сыну.
Он почувствовал рядом Нору. - Это была моя ошибка.
- Нет.
- Да, - сказал он. - Я послал Моргана помочь брату, надеясь, что они помирятся. Что они и сделали, но потом он встретил этого ублюдка священника и погнался за ним.
Нора мягко вложила свою руку в его. - Морган хотел служить королеве, как и ты. Ты знаешь, как виконт пытался разрушить и его и Дерри. И ты лучше всех знаешь, как отчаянно Морган бежал от своего прошлого.
- Я должен был заставить его остаться при дворе.
- Королева пришла в бешенство, узнав, что он позволил ее любимой фрейлине обольстить себя.
Кристиан махнул рукой. - Она бы простила его. Ему лишь надо было попытаться соблазнить ее со всей своей утонченной обходительностью, и она бы успокоилась. Я не должен был позволять ему ехать.
- Ты не мог заставить его остаться с тобой навсегда, любовь моя.
- Что мне сказать Дерри? Он в Морефилд-Гард вступает в наследство. - Кристиан повернулся к Норе, поймал ее руку, и поднес к своему лицу, поглаживая ею свою щеку. - Что мне сказать Дерри?
Нора поцеловала его. - Ничего, пока ты не встретишься с Сесилом. Если Иниго не вернется к тому времени, мы будем знать, что Морган погиб.

Морган кричал Пэн через запертую дверь Покоев Живописи: – Пенелопа Грэйс Фэйрфакс, вернись сейчас же!
- Я собираюсь принести твой ужин.
Морган пнул дверь и сердито уставился на нее.
- Я знал, что ты не сможешь не прийти. - Он повысил голос так, чтобы она могла услышать его, хотя уже уходила. – Потому что ты любишь меня, будь ты проклята.
- Не люблю, - донесся слабый ответ.
Морган выругался, сжал кулак и ударил им в дверь. Боль пронзила его руку. Вскрикнув, он обхватил кулак другой рукой, чертыхнулся и задохнулся от боли.
- Тупой болван. Ты - глупец, Морган, или кто ты там. Ненормальный…
Морган остановился на середине тирады. Он стоял у двери, не дыша, его охватила дрожь, и все вдруг встало на свои места. Без фанфар, без знаков или знамений, его память вернулась к нему. Он даже не заметил, как его дыхание остановилось, участилось, а затем снова пришло в норму.
- Муки Господни, - прошептал он.
Рассеянно тряхнув ноющей рукой, он начал мерить шагами спальню, в то время как воспоминания потоком обрушивались на него. Бессвязные мысли сбивали его с толку. Он преследовал Жан-Поля. Жан-Поль, ублюдок, сказал, что его брат Дерри был мертв. Милость Божья, он сказал, что Дерри был… нет, он не будет верить этому. Он не мог и не хотел об этом думать.
Он мог только надеяться, что священник лгал. Это было похоже на Жан-Поля, сотворить такую ложь, чтобы помучить его. Так или иначе, он должен был заставить себя перестать беспокоиться о Дерри. Боже, он дважды был близок к убийству священника. И каждый раз Жан-Поль спасался, а теперь он был рад этому, поскольку ему удалось раскрыть заговор против Сесила.
Столько убийств. Морган споткнулся, как только вспомнил свою роль в смерти самого старшего брата, Джона. В течение очень многих лет он обвинял в этом Дерри и ненавидел его за это, пытался заставить его страдать, тогда как все это время это именно он был повинен в смерти Джона.
Морган спрятал лицо в ладонях, почти неспособный вынести груза раскаяния и вины. После смерти Джона отец обвинил Дерри в его смерти и использовал против него Моргана. Он подстрекал Моргана к обвинению Дерри, что он и делал, к ненависти, и даже пытался добиться от него признания в убийстве брата.
В начале Моргану льстило внимание отца. Он был самым младшим, тем, кого всегда оставляли позади, забытый в тени старших братьев. Внезапное внимание виконта было как вода для истощенного и вянущего молодого ростка.
Но годы шли, и Морган постепенно понимал, что отцу он не интересен, кроме случаев, когда его можно было использовать как инструмент против Дерри. Как только он понял истинную причину привязанности своего отца, он бросил попытки добиться его любви. Мудрый поступок.
Почувствовав, что Морган отдаляется от него, виконт выслал его из Морефилд-Гард учиться к Кристиану де Риверсу. Именно Кристиан сказал ему, насколько несправедлив был Отец к Дерри. Кристиан показал, как Дерри, более интересующийся книгами, чем сражениями, вынужден был оставить любимое увлечение ради кровожадных занятий, которые уважал его отец. И все это ради любви человека, чье сердце было таким же убогим, как и его ум.
Сначала Морган не верил ему, но теперь он знал правду. Он был в долгу перед Кристианом де Риверсом, в неоплатном долгу. Под строгой опекой Кристиана и под влиянием его остроумия он возмужал. Он изучал придворные танцы, убийство человека шпилькой, как целовать руку леди… многое другое… и как пересечь Лондон по крышам. Этот последний навык мог бы оказаться полезным, поскольку он сейчас же покинет Хайклиф.
Его злополучное первое знакомство с Мач Кутвеллом позволило ему узнать ценную информацию. Жан-Поль ждал убийцу, зная место встречи Кристиана де Риверса и Уильяма Сесила. Убийца мог прибыть в любой момент. Он должен был вернуться в Мач Кутвелл и найти его.
Он хотел убить наемника здесь, а не рисковать, преследуя его по морю и по всей Англии. И он все еще должен был избавиться от Жан-Поля. Священник был слишком опасен, чтобы оставлять его в живых. Он несколько раз почти преуспел в своих интригах против королевы. Рано или поздно это могло у него получиться.
Достаточно бесполезные размышления. Ему надо убедить Пэн позволить ему уйти… Пэн.
- О, нет.
Морган вздрогнул, поскольку вспомнил последние три недели с ней. Тристан влюбился в Пэн, женщину, у которой, в конечном счете, не было никакого доверия к нему. Морган ухватился за одну из панелей, которыми были обшиты стены комнаты у амбразуры окна, поскольку мысли о Пэн вернули воспоминания о том, каким он стал на этом острове. Потерянным, уязвимым, беззащитным.
Он ощущал себя раздетым донага и брошенным перед глумящейся толпой. Во имя кровавого креста, он никогда не хотел бы испытать это снова, никогда не хотел бы быть таким беспомощным. Потеря памяти сорвала все его защитные покровы, чтобы оставить его ранимым и обессиленным. Морган почувствовал досаду, поняв, как близок он был к безумию и смерти. Только Пэн стояла между ним и гибелью.
Но это был Тристан, не Морган. Тристан любил Пэн, а он не был Тристаном. Тристан был потерян и одинок. Он не был ни тем, ни другим.
Морган бродил по покоям Живописи, мимо шедевров, уверяясь в своей силе и в том, как непохож он был на Тристана. Ему не нужна была не верящая в него женщина, чтобы защищать его. Боже, он пережил пять дуэлей и гораздо больше стычек на службе под началом Кристиана де Риверса… Нет, он был неуязвимым. Ему не нужна Пенелопа Фэйрфакс.
Обнаружив правду о себе, он поклялся искупить свои великие грехи, служа своей королеве и стране. Рискуя жизнью, чтобы защищать других, он мог бы спасти свою душу. Но ему не сделать этого на Острове Покаяния.
Он не мог оставаться в этом болоте, даже если бы и не нуждался в искуплении. Ведь он жаждал активной и блестящей жизни при дворе не из-за власти или богатства, а ради неизменного внимания женщин. При дворе он грелся в лучах женского восхищения, которые успокаивали старые раны.
Эти раны поселились в его душе в виде воспоминаний об очень красивой леди, с водопадом черных как смоль волос и быстрыми, порывистыми движениями, которая слишком рано ушла из жизни, прежде, чем он смог завоевать ее внимание. А он тогда был так молод, так страшно в нем нуждался.
Но она была слишком занята, чтобы сделать что-то, кроме как погладить его по голове и пробормотать, "Иди, сынок."
Сейчас ни одна женщина не просит его уйти. Женское внимание насытило ту его часть, которая голодала, когда он был ребенком. Если он должен был воздерживаться от них, он чувствовал, как его жизнь постепенно пустела, и ему приходилось возвращаться и заполнять себя близостью женщин. Может быть, пустота, оставленная его отцом и матерью, была безгранична, поскольку ни одной из его женщин никогда не удавалось ее заполнить.
Если он свяжется с Пэн, то рискует оказаться в положении кота, умирающего от голода в клетке, рядом с горкой рыбы, до которой он не может дотянуться. Что же такому мужчине делать с Пэн? Да, так или иначе, если она когда-либо узнает о том, что он сделал со своим братом, она возненавидит его.
Нет, ему не нужна Пэн. Ничуть. Ему не нужна женщина, у которой не было никакой веры в него, которая поверила в то, что он мог быть этим монстром Жан-Полем. Она отказалась от него, и он ничего ей не должен.
В ней нуждался ранимый и отчаявшийся Тристан, а не Морган. Со вздохом пытаясь игнорировать ощущение, что его сердце превращается в зубчатую булаву, бьющуюся о стенки его груди, Морган плюхнулся на походную кровать, служившую ему ложем, и стал ждать возвращения своей тюремщицы.

Жан-Поль сидел за маленьким столом напротив своего долгожданного гостя. Пока они обедали, между ними стоял лишь канделябр. Пламя свечи мерцало в узорах гобеленов за их спинами. Он поднял свой кубок и поприветствовал того, чье имя было Danseur, танцор. Немногие знали, как выглядел Дансер. Из тех, кто это знал, остались в живых только двое или трое.
- Bien, - сказал Жан-Поль. – Значит, Вы понимаете. У Вас есть карта загородного поместья, где будет гостить Сесил. Вы - кузен повара из Лондона, приехали, чтобы помочь приготовиться к приезду важного гостя, который должен прибыть не позднее чем через неделю.
- Oui.
- И Вы понимаете, что Кристиан де Риверс должен умереть первым. Его смерть столь же важна, как и смерть Сесила.
На сей раз он не получил никакого ответа кроме раздраженного взгляда.
Жан-Поль тревожно заерзал на стуле. - Maintenant[1], у меня для Вас есть маленькое задание, которое надо выполнить перед тем, как Вы уедете.
Золотистые брови поднялись. Розовый ноготь вырисовывал узоры на серебряном блюде, в то время как вокруг них сгущалась тишина.
- Это неожиданно. Я не люблю неожиданности.
- Anglais, Морган Сент-Джон, гостит в Замке Хайклиф. Он должен быть убит, поскольку знает о Вас.
- Откуда?
Жан-Поль откинулся на спинку своего стула, чтобы скрыть волнение. Несмотря на ослепительную внешность в Дансер была некая змеиная черта, в этом пристальном взгляде, который причинял беспокойство, который заставлял его чувства обостряться от тревоги.
- Морган - шпион, - сказал Жан-Поль. - Его обязанностью является выведывание тайн. Вы должны убить его, чтобы защитить себя.
- Почему не Вы?
- Неудачи в лице Лорда Моргана преследуют меня. Naturellement[2], я внесу обычную плату.
Он встретил задумчивый пристальный взгляд, который пытался проникнуть в его мысли и отыскать правду.
- Ошибка, monseigneur. Ошибки я не люблю еще больше, чем неожиданности. Вам не мешало бы помнить об этом.
- Не угрожайте мне, - бросил Жан-Поль. - Я вытащу через горло Ваш хребет, а затем сделаю из Вас пирог с мясом.
- Тогда, может быть, мы более похожи, чем можно было бы предположить, monseigneur.

Пэн вошла в Покои Живописи, неся поднос с едой и питьем. Эрбут закрыл за ней дверь, но она почти не слышала щелчок задвижки. Тристан, или Морган, зажег все свечи в стенных подсвечниках так, что комната сияла. Картины, на которых было изображено небо, отражали все оттенки синего, от голубого до сапфирового.
Напротив нее, на подоконнике, лежал на спине ее пленник, подложив руки под голову. Он снова переоделся в черное. Одну ногу он вытянул так, что сапог опирался о стену ниши.
Он не двинулся, когда она вошла, однако Пэн все больше смущалась, потому что время шло, а она все еще разглядывала его. Она слышала только его ровное дыхание. Он не произнес ни слова, но она почувствовала в нем перемену. Молчание затянулось.
Тут он пошевелился. Но глаз не открыл, вместо этого он потянулся. Медленно, как будто его мускулы были сделаны из прохладного меда, он распрямил руки, выгнул спину и оттолкнулся сапогом от стены. Она наблюдала, как бугрятся мускулы выше его колен. Затем мышцы его бедра напряглись, и ее пристальный взгляд последовал за этими движениями вверх по его ноге к паху. Затем ее взгляд переметнулся на его лицо, и она поняла, что он насмешливо ее рассматривает.
Дрожь пробежала по ее спине. Он как-то странно смотрел на нее, как будто знал, что ее груди заныли. Прежде он никогда не заставлял ее чувствовать себя неуклюжей девственницей. Пэн выставила вперед подбородок. А он тихонько рассмеялся над ней, как будто знал, что она поведет себя именно так.
Без предупреждения он поднялся с подоконника, надвигаясь, как морская пена на берег, и возбуждение Пэн перешло в тревогу. Почему-то он казался другим. Он даже двигался по-другому.
Она никогда не думала, что в Тристане таилось столько чувственности. Этот мужчина намеренно соблазнял. Или это ее фантазии? Он не произнес ни слова, и, тем не менее, приближаясь, он источал сексуальную угрозу. Идя к ней, он, казалось, разжигал пламя возбуждения, делая очередной шаг.
К ее облегчению он взял у нее поднос и поставил его на кровать. Но затем возвратился к ней, взял ее руку, и склонился над нею. Она не почувствовала поцелуя, только его горячее дыхание. Он выпрямился, склонил голову набок и тихо и хрипло рассмеялся.
- Alas, how oft in dreams I see
Those eyes that were my food… Не бойтесь, Госпожа Фэйрфакс.[3]
Пэн открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Даже его голос изменился. Если прежде он напоминал ей о летнем морском бризе, то теперь был похож на отзвук далекого неутихающего шторма. И он цитировал ей стихи, как будто они были в каком-нибудь дворцовом саду. Кроме того, он прогуливался по покоям Живописи, как будто привык к тому, чтобы его окружали прекрасные произведения искусства и изящная дубовая мебель, достойные самого короля.
- Мы ведь формально не представлены, не так ли? - спросил он. - Неважно. Я - Морган Сент-Джон, брат Виконта Морефилда.
Она не ответила, но его это не обеспокоило. Он с интересом посмотрел в ее лицо и залился тихим смехом, заставив ее вздрогнуть.
- Проклятье, - произнес он, - однако Тристан улучшил мой непритязательный вкус. Он нашел себе девицу, у которой добродетелей больше, чем красоты, и все же Вы – лакомый кусочек, Госпожа Фэйрфакс. Вы не Прекрасная Елена, чтобы спускать на воду суда, как некоторые, с которыми я танцевал, но тем лучше для Вас.
Он коснулся кончиками пальцев ее подбородка. Пэн ахнула и отбросила его руку.
- Какую грязную комедию ты теперь разыгрываешь?
Она сердито уставилась на него, но он только улыбнулся ей и схватил маленькую булочку мичетте[4] с подноса. Разломив ее, он откусил кусочек.
- Вы оскорблены? - спросил он между укусами. – Матерь Божья, если бы Вы знали меня, Вы были бы рады не быть в числе тех, кого я одарил своей милостью и лишил девственности. Я помню одну, думаю, она была из Дугласов. У нее были такие спелые губы и такие мягкие бедра … но она хотела испробовать на мне кнут. Я пытался угодить ей, но нашел в этом мало забавного.
Пэн уже дрожала от негодования. – Хватит притворяться! Это внушает мне отвращение.
- Ах, дорогая Пэн, такая же наивная и глупенькая, как Персефона[5].
Он улыбнулся ей, опустил хлеб на поднос и поднял кубок с элем. Если прежде его движения были изящны, теперь к ним добавились уверенность и стремительность человека, привыкшего приказывать. Отвернувшись от нее, он отошел и прислонился спиной к стене у окна. Он внимательно изучал ее, и ей постепенно становилось неуютно под его взглядом.
- Я надеюсь, вы сказали правду, когда говорили, что не любите меня.
- Это так.
Он покачал головой и уставился на нее с состраданием, потягивая свой эль. - Я боюсь за Вас, госпожа. Не думайте, что я не благодарен Вам. Вы спасли мне жизнь и оказали поддержку, когда я был немного не в себе. Правда, я благодарю Бога и Вас за мое выздоровление, и мне жаль, что я не могу остаться дольше, чтобы показать Вам насколько я сожалею, что заставил Вас думать, что в моем сердце было нечто большее, чем просто благодарность. Но Вы должны понять, что я был ранен.
Слезы жгли ее глаза. - Это еще одна уловка, и будь ты проклят, что воспользовался ею.
Она следила, как его пристальный взгляд блуждал от подноса и назад к ней. Он вздохнул, затем вскочил на подоконник и согнул одну ногу в колене, обхватив ее рукой.
- Это ужасное недоразумение, красавица, и я всем сердцем сожалею, что был его причиной.
- Прекрати.
- Дела огромной важности требуют моего внимания. Я не могу рисковать из-за Вас жизнями людей. - Он торжественно посмотрел на нее. - Я прошу Вас помнить об этом, когда придет время… Я очень привязан к Вам. Во имя Вашей любви ко мне, помните это.
- Ты ничего не понял. Люблю я тебя или нет - а я не люблю - я не позволю тебе осуществить свои грязные планы против спокойствия Англии.
Не ответив, он опустил глаза, как будто глубоко задумался, затем поднял голову и улыбнулся ей. Это была улыбка смятых простыней и вина со специями, смеха позади стога сена, тайных свиданий в пустынных альковах. И это было настолько непохоже на Тристана, что Пэн сделала шаг назад, подальше от чувственной интимности, которую он обещал. Ее смятение было столь велико, что она не отреагировала, когда он внезапно оказался рядом с ней.
- Ну, подружка. Нет никакой надобности в этих отговорках.
Морща лоб, она попыталась взять себя в руки, но он был слишком близко и говорил таким мягким голосом, похожим на львиное мурлыканье.
- В искренней страсти нет ничего постыдного.
Он накрыл ее руку, жест, который никак не должен был пробудить жар в ее самом сокровенном месте. Он наклонился, поднял ее длинный вьющийся локон и поцеловал его. Изумление заставило ее застыть и не двигаться, когда он начал нашептывать ей.
- Вы - единственная кто притворяется. Я, милая хозяйка, говорю Вам правду.
Голова твоя на тебе как Кармил, и волосы на голове твоей как пурпур;
царь увлечен твоими кудрями. Как ты прекрасна, как привлекательна, возлюбленная, твоею миловидностью![6]
Пэн отвернулась от него, как только до нее дошел смысл его слов. Он последовал за нею, и она отступила.
- Чума на твои цветастые похотливые речи, любезный. Я не желаю иметь ничего общего ни с этим, ни с тобой. - Ну, подружка, - сказал он, преследуя ее, - не так много времени прошло с тех пор, как Вы заставили меня чувствовать себя преследуемым оленем.
- Без сомнения не без ваших собственных ухищрений. Наши столкновения случаются только из-за вашего непристойного очарования.
Он замер на месте и впился в нее взглядом. Пэн осмотрела спальню и нашла взглядом дверь. Она кинулась к ней, постучала и повернулась, чтобы противостать оскорбленной мужской гордости.
Он положил руки на бедра. - Признайте правду. Вы хотели меня.
Дверь открылась, и Эрбут заглянул внутрь, затем отступил и наставил свою пику на пленника.
- Это твоих рук дело, - сказала Пэн, протискиваясь в дверь. - Ты - грязный притворщик, и это самая подлая твоя выдумка. Ей Богу, я удивляюсь, что у тебя не выросли рога и хвост от всего того зла, что ты причинил. Вы ночью восседаете по правую руку от князя преисподней?
Прежде чем она смогла закрыть дверь, он оказался рядом, хмурый и напряженный от ярости, хотя тон его оставался безмятежным.
- Божье дыхание, подружка. Какие чудовищные небылицы Вы плетете. Если бы Вы не хотели меня, Вы бы не вспыхнули от страстного томления, когда только что натолкнулись на меня. Я просто лежал и почти дремал, и все же вид моего тела воспламенил Вас. Поистине, удивительно, что Вы не прыгнули на меня, как имели обыкновение делать еще несколько дней назад.
- Чума на тебя! - Она захлопнула дверь перед его лицом.
Она услышала, как он кричит через дубовую дверь, которая разделила их.
- Вернитесь. Я готов подчиниться вашему страстному желанию.
Пэн убежала прежде, чем смогла услышать что-либо еще. Спускаясь вниз, она попыталась придумать достаточно грязное для него оскорбление.
- Злобное дьявольское отродье. Ведьмино семя. Даже дыба - слишком великодушная судьба для такого как ты.


----------------------------------------
[1](фр.) Теперь
[2](фр.) Естественно
[3]Henry Howard, Earl of Surrey. Complaint of the Absence of Her Lover being upon the Sea
[4]Маленькая булочка хлеба размером с кулак из самых лучших сортов пшеницы с добавлением душистых компонентов. Позволить себе такой хлеб в Елизаветинское время могли только богачи.
[5]Персефона (Кора) - в греческой мифологии богиня плодородия и царства мертвых. Дочь Деметры и Зевса, супруга Аида.
[6]Песня Песней 7:6-7

...