Дорога менестреля (фэнтези, любовный роман)

Ингеборг:

 » Глава 13 (часть вторая)

Глава XIII (часть вторая)


- Папа, ну давай останемся, хоть как зрители, пожалуйста.
Перед умильным голоском и нежной улыбкой дочки хозяин устоять не смог.
- Ладно. Вечером можете пойти посмотреть.
Фелла и Рон вернулись к репетиции, а бедолага Авет некстати попался на глаза рассерженной матери, получил полотенцем по шее и был отправлен за водой - почтенная Верета считала уборку лучшим средством от житейских неприятностей.
Карис, избавившись от назойливого ученика, убрал ножи в короб, а потом, прихватив обожаемую лютню, сел рядом, но играть не стал, а занялся настройкой.
Я, свернув штопку, сразу скрылась в фургоне. Братец, очевидно, забыл, что слух есть не только у него, а мне не хотелось мучить свои нежные ушки. Через пару минут, я поймала себя на том, что вместо зашивания дырки, сижу, рассеянно уставившись в угол.
Одно короткое слово что-то сдвинуло в моей памяти, и я пыталась понять, что именно. Что-то давнее, ещё из детства. Эти воспоминания о счастливых временах, когда всё было хорошо и все были живы, я тревожила не часто, слишком болезненным было возвращение в настоящее.
Но сейчас я извлекала их из глубин памяти, словно забытые наряды из пыльного сундука…

День. Солнце уже давно перешло полуденную черту, и обжигающий зной сменился бархатно-мягким теплом. Небольшой домик с черепичной крышей и стенами, увитыми диким виноградом…
Доносящиеся с заднего двора странные, незнакомые аккорды лютни и зажигательный треск соллен… (1)
Посередине вымощенной каменной плиткой площадки начинают танец мужчина и женщина…
Кэренна – «душа огня», её не танцуют, её творят. И каждый раз заново. Даже у самых лучших танцоров ни одна кэренна не походит на другую. Кэренна – вершина, на которую поднимаются всю жизнь.

Словно во сне, я подошла к коробу с одеждой у правой стенки фургона. Там, на самом дне, лежало огненно-алое платье с оборками – наряд для кэренны. Зачем я купила его в Светлене – не знаю сама, наверное, как воспоминание, о том, что мечталось, но не сбылось.
Найти его было совсем нетрудно – вещей я здесь оставила не так уж и много (почти всё забрала на постоялый двор). Я заперла дверь на крючок и окунулась в шелковистую прохладу, потом туфельки, тоже красные, точно в цвет платья.
В каком-то странном приступе веселья, я крутнулась посередине фургона и замерла, поймав себя на мысли: «Для чего всё это?» Всё равно я ничего не смогу исправить, даже если захочу, да и вообще, надо ли что-то исправлять…
Я сняла платье, аккуратно свернула и убрала на прежнее место. Когда почтенная Верета позвала к обеду, я вышла в своём обычном, синем.
Остаток дня все были словно на иголках: хозяева почти не разговаривали друг с другом. Видно, почтенная Верета ещё раз хорошенько пропесочила мужа. Айрена, судя по её виду, неимоверно страдала, что отнюдь не мешало ей бросать томные взгляды на Кариса. Брат, как всегда, не обращал на неё никакого внимания. Рон и Фелла в который раз поссорились, и Фелла надулась, как мышь на крупу. Только Севет, никого не замечая, вдохновенно кропал очередную балладу, упорно не желая смиряться с тем, что актёр он – хороший, а поэт – никудышный. (Честно говоря, от его виршей на лету мухи дохли).
Оживление началось только ближе к вечеру, когда мы, наконец, собрались на праздник.
Хоть мы и не выступали, но всё-таки разрядились в пух и прах, по крайней мере, женская половина: Айрена в этот раз предпочла тёмно-красное платье и благоухала жасмином, Фелла выбрала нежно-голубое и аромат ландыша.
Почтенная Верета, как подобает замужней даме, остановилась на строгом тёмно-коричневом.
Но надо было видеть их глаза, когда я вышла из фургона, с головы до пят закутавшись в длинный чёрный плащ.
- Дара, в такой день и в плаще, ты, часом, не больна? – почтенная Верета прежде всего подумала о самой простой причине.
- Не знаю, что-то знобит немного. Ничего страшного.
- Смотри, может, останешься?
- Нет, я пойду.
Фелла и Айрена переглянулись и дружно решили держаться от меня подальше, на всякий случай.
Я огляделась по сторонам, но брата нигде не было видно.
- Дара, - вкрадчиво пропела Айри. - Карис велел передать, что у него дела в городе, он придёт прямо на площадь.

Народу, конечно, было битком: яблоку негде упасть, но нам повезло. Хоть и слегка помятые, мы сумели пробраться поближе. Всё-таки, иногда и от мужчин бывает польза. Без них нас бы точно затолкали. Я почти пожалела о том, что пришла, тем более, что Ари всё не появлялся, но тут начались выступления.
И посмотреть здесь было на что. Но вот, почти в самом конце, распорядитель объявил «Труппу гоcподина Шалиса Раина» и кэренну. Я украдкой глянула на хозяина, он выглядел так, словно только что съел корзину лимонов и запил уксусом.
И тут я сошла с ума.
Я понимала, то, что я делаю – безрассудство чистой воды, но меня уже подхватила и понесла какая-то шальная, неистовая волна. Я поднялась по боковым ступенькам, дёрнула ленту, распуская волосы по плечам, и скинула плащ. Музыка умолкла, словно отчаявшись, и в пронзительной тишине я вышла на середину помоста, отбивая каблуками чёткий, будоражащий ритм – вызов партнёра.
Если он не выйдет, то кэренна будет только моей, одиночной, и главную награду уже не взять, но что-то, всё же лучше, чем ничего.
И он пришёл. Строгую черноту одежды подчёркивал алый шарф на талии. Я вскинула голову, ловя ответный взгляд зелёных глаз. И именно в это мгновение окончательно поняла то, в чём боялась себе признаться…
Теперь я знала, чем станет наша кэренна.
Вновь зазвучала музыка, и я забыла обо всём. В мире существовала только страсть – жгучая, беспощадная, неумолимая. Вечный огонь души и тела, в котором сгорают двое.
В себя я пришла только с последним аккордом: мы стояли напротив друг друга на коленях, держась за руки.
В следующие несколько мгновений на площади царила мёртвая тишина, а потом на помост градом посыпались монеты.
Карис поднялся первым и помог встать мне. По ступенькам мы спустились молча. Всё было сказано в танце.
Труппа, слегка очумевшая от неожиданности и потрясённая не меньше зрителей, тут же кинулась нас поздравлять. Я с трудом вырвалась из шквала объятий и поцелуев, и, оставив им на растерзание Кариса, поплелась на постоялый двор, едва не падая от усталости.
Сейчас они, наверняка, ринутся отмечать победу в каком-нибудь трактире или кабачке.
А я предпочту ванну погорячее и мягкую кровать.
К счастью, идти было недалеко, а наша любезная хозяйка, расплываясь в улыбке, предоставила ванну незамедлительно. Только сидя в горячей воде, я почувствовала, как ноет всё тело вплоть до тех мышц, о существовании которых я за годы бездействия забыла.
До кровати я доползла лишь на упрямстве, надеясь, что засну, едва коснувшись головой подушки. Но не получилось – мысли о Карисе не давали покоя и сон, скромно походив вокруг кровати, предпочел удалиться. В конце концов, я встала и, закутавшись в мамину шаль, уселась ждать брата. Cвечу зажигать не стала - в окно, таинственно улыбаясь, заглядывала полная луна и, похоже, она-то меня и убаюкала.
Только когда в замке осторожно повернулся ключ, я, разлепив глаза, поняла, что уснула прямо за столом. Всё ясно – пирушка закончилась, но дверь я сегодня заперла ещё и на засов, так что пришлось подниматься с лавки и идти открывать.
- Как ты? – едва войдя, спросил Карис.
Я чуть вымученно улыбнулась:
- Ничего, главное, что мы всё-таки победили. Вы хорошо погуляли?
- Они хорошо погуляли, - усмехнувшись, обронил Ари. – И до сих пор гуляют.
- А ты почему не остался? – я тут же подумала о самой неприятной причине и уже потянулась потрогать лоб, но Карис перехватил руку.
- Не волнуйся, голова у меня не болела.
Я облегчённо вздохнула, и попробовала высвободить запястье, но Ари переспросил, по-прежнему держа меня за руку:
- С тобой, вправду, всё в порядке? Что-то не похоже.
- Просто очень устала, - я, шагнув вперёд, ткнулась лбом в его плечо. Чёрный шёлк рубашки мягко мазнул по щеке.
Карис, чуть помедлив, опустил ладони мне на плечи.
Вот сейчас у меня на душе стало совсем легко – все опасения исчезли без следа, я понимала, что слишком о нём беспокоюсь, но иначе уже не могла.
Я прижалась к нему чуть теснее и вдруг ощутила себя стоящей посреди березовой рощи под летним дождём. Прозрачные теплые струи ласково, словно руки любимого, гладили тело…
- Дара… - почти беззвучный выдох где-то рядом.
Я блаженно улыбнулась, растворяясь в обволакивающей нежности.
- Дара, очнись.
Я не смогла противиться этим умоляющим ноткам, и очень неохотно, но все же вернулась в привычный мир.
- Что случилось? – голос Кариса явственно дрогнул.
- Ничего, - я всё-таки заставила себя оторваться от него и самым обычным тоном спросила:
- Есть будешь?
- Нет, только умоюсь и переоденусь, - отойдя к окну, Карис вернулся с тазом и кувшином.
- Давай полью, - я вытащила из сундука чистое полотенце и, подойдя к столу, перехватила кувшин, - рубашку сними.
- Лей так, - Карис расшнуровал ворот и подставил сложенные ковшиком ладони.
- Как скажешь.
Я всё ещё пыталась понять, что же такое случилось несколько минут назад, и очнулась только, когда Карис выплеснул прямо на меня последнюю пригоршню.
- Ах, ты, бессовестный! – я сдёрнула полотенце с плеча и попыталась хлестнуть им Кариса, но не тут-то было – полотенце почему-то оказалось у него в руках. Больше того, не успела я опомниться, как Карис в мгновение ока обвил им мою талию и потянул на себя. От неожиданности я потеряла равновесие, просто впечатавшись в него, и внезапно очень остро ощутила, какая ненадёжная преграда – два тонких слоя ткани – отделяет нас друг от друга.
А я… я хочу, чтобы её не было, чтобы, как вчера – губы к губам, тело к телу, чувствовать его каждой клеточкой.
В комнате воцарилось натянутое, как струна, молчание: мне казалось, что мы висим над бездной – ещё чуть, и сорвёмся.
Да что ж такое со мной творится?! Почему я с ума схожу?!! И, похоже, не только я – в глазах Кариса полыхало изумрудное пламя желания.
Разум ещё пытался слабо протестовать, я хотела сказать «Отпусти!», но с губ само собой слетело:
- Ты дождём пахнешь…
Хриплый шёпот в ответ:
- А ты – розой… - и уже знакомый опьяняющий вкус полыни и мёда на губах.
Руки в неодолимом порыве оплели шею Кариса - страсть вырвалась наружу, сметая все преграды, и мы рухнули в бездну…

…Я села, придерживая покрывало на груди. Да что здесь вообще произошло, где моя рубашка? Оглядевшись, я обнаружила рубашку где-то в ногах, и кажется… снимала её не сама.
Что-о?!! Я рухнула обратно на тюфяк, а в голове сумасшедшим хороводом замелькали воспоминания… Нет, не может быть! Откинув край покрывала, я взглянула на простыню…
Последний раз я по-настоящему плакала на похоронах мамы, но сейчас слезы лились неудержимым потоком, и трясло меня так, что зубы стучали.
Нарыдавшись до полного изнеможения, я уставилась в потолок. В голове билась только одна мысль: «Что дальше?», но ответа я не знала.
Я медленно поднялась и, сдёрнув простыню, запихнула её в корзину с грязным бельем, прикрыв сверху подобранной с пола рубашкой Кариса.
Взгляд упал на стоящий около кровати таз с водой и аккуратно сложенное полотенце, пристроенное на краю:
«Позаботился».
И позаботился не только об этом. В кувшине на столе оказалась вода для умывания.
Плеснув пару пригоршней в лицо, я залезла в сундук: на самом верху, аккуратно свёрнутая, лежала моя дорожная одежда – рубашка и штаны, быстренько оделась и выпрыгнула через подоконник.
Во дворе не было ни души, оно и понятно – все наши, небось, дрыхнут без задних ног, но куда же подевался Карис с утра пораньше? Надеюсь, он не…
Додумывать я не стала, потому что испугалась, и с перепугу почти мгновенно взяла след.
Шла я как в тумане, даже не замечая куда, очнулась, только выйдя на поляну, где мы жили до того, как перебрались на постоялый двор, но след вёл дальше.
Отойдя на приличное расстояние, я продралась сквозь заросли и вздохнула с облегчением.
Он просто-напросто решил искупаться в водопаде. В водопаде?!!
Я уже собралась завопить, чтобы он больше так меня не пугал и немедленно вылез, но передумала и уселась рядом со сброшенной одеждой, спиной к нему. Почти как тогда, у озера. Почти, но всё же не так: теперь отворачиваться было уже бессмысленно.
Через пару минут сзади послышались шаги, зашелестела ткань, щёлкнула пряжка ремня.
- Я думал, ты ещё спишь, - голос чуть хриплый, словно он не совсем проснулся.
Я уронила, не оборачиваясь:
- Нет, - и замолчала, не зная, о чём говорить. Но перед глазами почти сразу всплыло ещё одно воспоминание, и я спросила, отчаянно, глупо надеясь, что это всё-таки был сон:
- Ари, а шрам откуда?
Он, чуть помедлив, ответил:
- Память о знакомстве с Леном. Когда тащил его домой - бедром на сук напоролся.
«Значит, не сон. Значит, мы…»
Как же я сейчас себя ненавидела!
«Карис… а что Карис? Могла оттолкнуть, могла, но не оттолкнула. Не обманывай себя, дорогая, ничего уже не исправить!»
- Дара, я…
Я резко развернулась, прижав ладонь к его губам.
- Забудем. Всё забудем. Бред, сон, морок...
Я говорила и говорила какие-то ненужные, бессмысленные слова, а сама тонула в его глазах. Карис молчал. Потом встал и, набрасывая рубашку, ушёл. И правильно сделал - я могла говорить что угодно, обещать всё, что только сумела бы представить, но в глубине души понимала: на одно умопомрачение списать то, что между нами произошло, невозможно. Мы... хотели этого. Хотели быть вместе, наслаждаться друг другом... И я откуда-то знала, что, если мы вновь окажемся наедине, всё повторится. И сжигающая душу страсть, и бархатистые прикосновения, и горечь от того, что это не может длиться вечно... Внезапно я ощутила, что по щекам снова текут слёзы.
Уж лучше бы я вышла замуж за Тара!

Сколько я там просидела, не помню, но когда вернулась, в комнате остались только мои вещи, а на подушке лежала записка: «Так будет лучше».
Когда я спустилась в общий зал к обеду, ни один, даже самый придирчивый глаз не смог бы ничего заметить: спокойное лицо, улыбка на губах – надёжная маска для истекающей кровью души.
Впрочем, всем сегодня было слегка не до нас: мужчины обменивались вялыми репликами, время от времени прикладываясь к лекарству из кувшина и рассолу. Хозяйка с головой ушла в подсчёты, как делить главный приз – мы всё-таки его взяли, не говоря уже о монетах, набросанных на помост восхищёнными зрителями. Фелла, прихватив Авета в качестве сопровождающего и носильщика, отправилась в город за покупками.
Только Айри, ехидно улыбаясь, спросила:
- Дара, а куда это Карис сегодня свои вещи переносил? Вы что, поссорились?
Я уже собралась сказать что-нибудь резкое, но Карис меня опередил:
- Конечно, нет. Просто я храпеть начал и теперь мешаю Даре спать. Вот мы и решили устроиться порознь.
- Как мило с твоей стороны, Карис, - промурлыкала Айри. - Даре повезло, что у неё такой заботливый брат. А помощь тебе не нужна?
Я поперхнулась гречневой кашей и уставилась в миску, скручивая в себе накатившую ревность.
Впервые я ощущала подобное – меня бросало то в жар, то в холод, казалось, что сейчас я не выдержу и сотворю что-нибудь ужасное… к примеру, переверну свою миску на голову этой… или… Я с трудом сдерживалась, призвав на помощь все запасы хладнокровия.
Почти оттолкнув миску, я выскочила из-за стола, не дождавшись жаркого.
Ари ушёл ещё раньше.
Что бы ни случилось, а работать надо, и я отправилась на задний двор, откуда уже доносился стук кинжалов. Мне оставалось только надеяться, что Карис не представляет на месте мишени меня, тем более, что все десять кинжалов сидели точно в яблочке.
Увидев меня, Карис вытащил кинжалы и быстро заменил мишень на тренировочный щит.
На этот раз наша разминка проходила в полной тишине. Ари был неестественно спокоен и молчалив.
Через три часа я осторожно спросила:
- Может, хватит на сегодня?
Карис глянул на солнце:
- Пожалуй. Дара, кинжалы достанешь?
- Конечно. Ты уходишь? – я затаила дыхание, дожидаясь ответа.
- Да, - куда и зачем Карис сообщать не стал. Но этого и не требовалось: моё треклятое воображение выдало тридцать три возможных варианта, преимущественно, с женским участием.
Я потянула руки из петель и с удивлением обнаружила, что не могу освободиться.
- Ари, помоги…
- Что случилось? – Карис, уже открывавший калитку, развернулся и подошёл вплотную. - И зачем ты эти узлы вяжешь, сколько раз тебе говорил, что не надо так делать!
- А ты сам попробуй в простых петлях руки удержать, ремешки соскальзывают.
- Стой спокойно, а то ещё сильней затянешь, - Карис выдернул кинжалы, окружавшие меня, несколькими бросками отправил девять в прислоненную к ограде мишень, а десятым полоснул по правому ремню.
Я прикусила губу, пытаясь не смотреть на него. Совершенно не к месту вспомнилась минувшая ночь, и я с трудом удерживалась от необдуманных шагов. Таких томительных и желанных шагов… Я выругалась про себя, кляня свою слабость.
Наконец, ослабла вторая петля на левой руке, и я, неожиданно потеряв равновесие, уткнулась лицом в распахнутый ворот рубашки Кариса.
Я отстранилась почти сразу и с тревогой подняла глаза на его хмурое лицо. На какую-то долю мгновения я не узнала Ари – таким холодным и отстранённым он мне показался.
Его выдавали глаза. Глаза, в которых я видела собственные чувства. И ещё сжатые до боли, до побелевших костяшек кулаки, в одном из которых была стиснута рукоять кинжала.
- Я… пойду, - выговорил он низким, хрипловатым голосом и, прокашлявшись, повторил: - Да. Пойду.
Зябко передёрнув плечами, словно сбрасывая с себя наваждение, Карис повернулся и быстрым шагом пересёк двор, чтобы вскоре исчезнуть за домом, видно, решил выйти через главные ворота. А я ещё несколько минут не могла даже пошевелиться. Просто стояла – не думая, не пытаясь отыскать выход. Просто стояла, чувствуя обострившимся нюхом его запах, его родной, любимый запах. На себе. А затем медленно сползла по гладкой древесине щита. Хотелось плакать, но слёзы не шли. Я обхватила колени руками и опустила на них голову.
Из-за ворота платья выпал амулет. Я бездумно протянула руку, собираясь вернуть его на место, но неожиданно потянула вверх, снимая цепочку.
Взмах руки, бросок, и амулет покачивается на рукояти одного из кинжалов. Я поднялась, ощущая, как внутри меня, зевая и потягиваясь, расправляет лапы волчица.
Краешком уже засыпающего человеческого сознания я помнила, что оборачиваться здесь опасно, что меня могут увидеть, и в приступе безрассудства шагнула за Грань, опять не изменив облика.
И всё-таки мне непредставимо повезло. Волчица так сильно соскучилась по свободе, что я обернулась, едва ступив на Тропу.
Все человеческие переживания и страхи исчезли. Конечно, будь я поопытней, можно было бы запросто вернуться в Рутению, к семье, но пока пришлось довольствоваться охотничьими владениями Лена. Благородным оборотням жить всё-таки легче, чем простолюдинам.
Нет, охотилась я очень редко, и не потому, что не умела. Семья научила меня всему, но даже в волчьей шкуре, моя человеческая половина слишком сильно давала о себе знать.
Главным моим удовольствием был бег, почти полёт. Наслаждение миром запахов и звуков, недоступных человеку.
На этот раз я превзошла саму себя, явившись домой едва ли не с рассветом. Тело ныло от усталости, глаза слипались, и я почти сразу уснула.

Утром, нацепив на лицо самую приятную улыбку, я выловила в коридоре направлявшуюся на завтрак Айрену.
- Доброе утро, Айри.
- Доброе утро, Дара, - красотка окинула меня пристальным взглядом. - Ты какая-то бледная? Заболела, что ли?
- У меня к тебе просьба…
- Да? Очень любопытно… и какая?
- Ты не могла бы дня на два заменить меня у щита? – слова застревали в горле и хотелось рычать.
Айри с жадным любопытством уставилась на меня:
- Так я совсем недавно тебя заменяла. Что случилось?
- Плохо себя чувствую после вчерашнего, - почти не соврала я. – Очень давно не танцевала.
- Конечно, конечно, - очнувшись, Айри согласилась на замену с величайшей готовностью.
В зал мы спустились, мило беседуя.
Я шепнула пару слов почтенной Верете, отведя её в сторону, и после завтрака хозяин сообщил, что на пару дней меня заменит Айрена.
Карис, услышав новость, не произнёс ни слова, только в его глазах, всего на миг промелькнуло что-то ледяное.
Айри, наоборот, откровенно сияла, бросая на Кариса такие взгляды, что мне, тут же, не сходя с места, захотелось её загрызть. Вместо этого, я вернулась к себе, выпила одну из настоек Веданы и залезла в кровать, свернувшись калачиком. Сейчас мне хотелось только покоя, и ничего больше.
К началу выступления я всё-таки пришла в себя, и решила оценить замену. Да-а, на это стоило посмотреть! Похоже, Айри от неожиданно свалившегося счастья окончательно сошла с ума: наша красотка не придумала ничего лучше, как одеться халинской (2) танцовщицей. Где она раздобыла этот наряд, сказать трудно, но полупрозрачные, расшитые бисером шароварчики и три полоски ткани - две на плечах и одна на груди, незаслуженно именующиеся укороченной туникой (я сейчас упаду!), нанесли мужской части публики сокрушительный удар ниже пояса.
С одной стороны, это было просто чудно – сколько же мы сегодня заработаем, но с другой – я отлично понимала, для кого именно, Айрена так вырядилась, и сходила с ума от одной мысли, что Карис всё-таки соблазнится её прелестями.
А уж, когда в конце номера, эта зараза в порыве восторга повисла у Кариса на шее, как ведро на коромысле, я еле сдержалась, чтобы не выдрать ей все волосы. Как получилось, сама не знаю, но я просто ушла. В комнату возвращаться не хотелось, и, прихватив несколько морковок, я отправилась на конюшню к Бурану. Жеребчик встретил меня радостным ржанием, сразу сунулся носом в руки и довольно захрустел.
Я тихонько перебирала его гриву и чувствовала, как постепенно куда-то исчезают злость и ревность, в конце концов, Карис сам решает с кем быть, и его право – выбрать Айрену. Мне, наоборот, радоваться надо, и постараться всё забыть.
Немного успокоившись, я вышла из стойла и, уже у выхода, чуть не столкнулась с Карисом. Я попыталась проскользнуть мимо, но он удержал меня за руку.
- Дара, почему опять Айрена? Я её и так три дня каждый месяц терплю.
- Я неважно себя чувствовала, поэтому и попросила её побыть на замене.
Карис поморщился:
- Фелла подошла бы лучше.
- Она кинжалов боится, - нехотя пояснила я. - И чем Айри так плоха? От монет сегодня, небось, подносы трещали?
- Вообще-то да, - бесцветным голосом сообщил Карис.
Я взглянула на него повнимательней, и всё стало ясно. Мать Милосердная, чем я раньше думала?!! Тени под глазами, понятно, у меня такие же, а остальные признаки: глаза усталые, даже искорки куда-то исчезли, сам заметно осунулся. Ещё бы, почти месяц ни поспать, ни поесть толком – с этим турниром все из сил выбились! Я была готова биться головой о стену, нет, ну, большей дуры свет не видывал!
Ладно, не время себя казнить, нужно действовать.
- Ты, что верхом решил прокатиться?
- Хочешь присоединиться?
- Пожалуй, нет, - отрезала я, - а вот ты ко мне присоединишься обязательно. – И, не дав ни секунды на размышления, решительно потащила Кариса обратно в гостиницу. Ари уже понял, что в некоторых случаях спорить со мной себе дороже, и возражать не стал.
План спасения состоял из двух частей: первая – хорошо накормить, вторая – уложить спать на неопределённое время, чем дольше, тем лучше. Но у меня была и третья часть, дополнительная – загрызть любого, кто попытается помешать. И, честно говоря, мне очень хотелось, чтобы этим любым оказалась некая брюнетка.
Первая часть прошла на «ура», со второй оказалось посложнее. Карис принялся сопротивляться и сдался только после угрозы привязать его к кровати и напоить маковой настойкой двойной крепости. Впрочем, все трепыхания оказались совершенно напрасным делом, Ари заснул ровно через минуту после того, как я загнала его в кровать.
Я, для надёжности, заперла его комнату на ключ и сладко улыбаясь, сообщила всей труппе, что если кто-нибудь подойдет к двери Кариса ближе, чем на десять шагов, пожалеет, что родился на свет – придушу собственными руками. Возражать, к моему удовольствию, никто не стал. Хозяин прекрасно понимал, что нынешний успех был, в основном, нашей заслугой, и совсем не хотел лишаться таких ценных работников. Я полюбовалась на мгновенно вытянувшееся от разочарования лицо Айрены, интересно, на что она надеялась, и, прихватив вышивание, с чувством исполненного долга устроилась на лавочке под окном брата. Сторожить – так сторожить!

1. Соллен – аналог кастаньет.
2. Халин – страна, расположенная за Лазурным проливом, южный сосед Вельты.

Песня к этой главе: А. Маршал и А. Стоцкая "Дай мне".

http://prostopleer.com/tracks/4767826izi1

...

Fleur Nocturne:

Натали, привет.
Я прочитала. Спасибо.
Песня чудесная : слова пронзительные...и замечательное исполнение.
" И слепые сердца
Прозревали в тот час,
Как шла Любовь..."
Вот и Дара с Карисом прозревают и понимают, что они становятся одним целым. Это видят и окружающие их незнакомые люди, принимающие девушку и парня за прекрасную пару.
Натали, Лен на данном этапе мне тоже нравится : его поступок заслуживает уважение : " Лен склонил голову, медленно опустился на одно колено и тихо, но отчётливо, произнес:
- Признаю вину, отдаю – жизнь...."
Кэренна... прекрасный чарующий танец : " Кэренна – вершина, на которую поднимаются всю жизнь..."
Дара начала танцевать и забыла обо всём. Такое ощущение, что её увлекла неведомая сила.
Честно скажу, Натали, я хотела бы прочитать подробное описание их танца. Есть ощущение обрыва повествования...
А затем произошло то, что и должно было произойти.
Понимаю состояние этой пары утром. Инцест не приветствовался никогда. Отсюда попытка отчуждения. Но, увы, ненадолго. Отношения Кариса и Дары проникнуты любовью, заботой, нежностью.
Песня прекрасно подходит к главе.

...

Ингеборг:

Таня, тебе спасибо за то, что читаешь и комментируешь.



Они и до этого были одним целым - душевно.



Это естественно, конкуренцию Карису должен составлять достойный соперник.



Если писать подробно, то нужен взгляд со стороны - Дара и Карис не могут себя видеть, они полностью в танце. Но идея интересная, я подумаю.

...

Марина Снежная:

К 5 главе
Карис молодец, парень не промах. Решил взять принадлежащее по праву. Только как бы их с Дарой не объявили ворами.
Интересный поворот. Они - это оборотни.
История с похищением Дары человеком, которому она доверяла, здоровская. Воспоминания Дары о первой встрече с волками вообще отличные.


Вот тут только почему-то царапает глаза слово "охранительный". Может, "защитный". Но это так. Может, я и не права.


Понравилось, как ты иносказательно про посещение туалета выразилась. Сразу ощущение реальности появилось. А то герои романов обычно такое ощущение, лишены естественных надобностей. Твои сразу живее стали.


А вот тут ты немного непродумала. От самой воды вряд ли могли поползти запахи, тем более, что она только отошла ее набрать, а не поставила на огонь. Так что кажется, что запахи от того, что она в кустиках делала. Чтобы убрать эту двусмысленность, добавь лучше, что начала делать похлебку или еще как-то.


Не совсем поняла слово "остро" по отношению к сверкали.


А вот тут опять двусмысленность получилась. ты не поясняешь, почему повезет, поэтому судя по тому, что они вплотную лежат рядышком, в голову лезут всякие пошлые мысли. Если что, забей. Но я бы пояснила все-таки, что ты имеешь в виду.

В целом, главка отличная. Особенно момент с воспоминаниями.
_________________

...

Ингеборг:

Спасибо за подсказку - исправлю.



Здесь Дара имеет в виду исключительно отношение Кариса к ней: любой другой, сам умотавшись до потери пульса, упал бы бревном и дрых, и на ее вопли не отреагировал бы. Но я подредактирую.

...

Марина Снежная:

К 6 главе


Не знаю, сочетанием слов "моих глупостей" ты настраиваешь читателя на кучу покупок. А оказалось, всего один наряд. Отсюда - разочарование от такого преувеличения.


Как-то такие слова сестры в отношении брата навевают определенные размышления. Скорее всего, окажется, что Карис ей никакой не брат. И у них начнется любовь-морковь.


Немножко запуталась. Ты писала, что они скупились и вернулись в гостиницу. Теперь оказывается, что они то ходили покупали наряд Карису, вернулись, примерили. Купили наряд Даре, опять вернулись, примерили. По-моему, лучше бы перечислить сразу список покупок, чтобы они теперь не выскакивали одна за другой. Но это мое мнение. Можешь забить.


Смущает сравнение. Может, просто "как мышь", а сыр уберешь.

В целом, главка очень хорошая. Песня вообще здоровская. Тебе отлично удалось передать атмосферу.

...

Ингеборг:

Очень рада, что удалось. Глупости переделала. Сыр убрала.

...

Ингеборг:

 » Глава 14 (часть первая)

Глава XIV (часть первая)


- Карис… - прерывистый, задыхающийся шепот… черный шелк разбросанных по подушке кудрей… сияющее золото глаз… губы, припухшие от его поцелуев…

- Дара… - Карис открыл глаза, непонимающе глядя в темный потолок. Потом, резко вскочив, рванулся к окну, распахивая ставни. Ночная прохлада хлынула в комнату, овевая разгорячённое тело. Постояв так несколько минут, Карис с коротким стоном облокотился на подоконник, спрятав лицо в ладонях.
Если днём он ещё держался, то ночи стали сплошной мукой, напоминая о том, что надо было забыть – но забыть было невозможно.
Карис, не удержавшись, сполз на пол, прислонившись к стене под окном.
Под руку, словно сама собой, очень кстати подвернулась бутылка, стоявшая за ножкой кровати. Сорвав печать, Карис припал к горлышку – похоже, одной маловато: надо было ещё пару купить!
Впрочем, бутыль попалась вместительная, да и закусить было нечем, так что «Виданское крепкое» подействовало быстро, но легче не стало – наоборот, память изводила еще сильней, с каждым глотком воскрешая всё мельчайшие подробности той безумной ночи.
Уже в хмельном тумане, Карис перебрался за стол, едва не сев на лютню, лежавшую на лавке. Струны недовольно звякнули, возмущенные подобной выходкой до глубины души.

«- Ну, Тень, довольна?»
«Да, - умиротворенно сообщила Волчица. – Мы хорошо погуляли».
В последнее время, только эти ночные прогулки спасали меня от полного сумасшествия. Цепочка амулета привычно скользнула по шее и я переместилась к кровати. Платье полетело на сундук, а я нырнула в прохладные складки спальной рубашки - надо хотя бы немного поспать - и замерла.
От тяжелых мрачных переборов, доносившихся из окна Ари, веяло настолько нестерпимой болью, что меня затрясло, как от озноба, а на глаза навернулись слезы.
Так играют только для себя, разрывая сердце на кровавые клочья, когда больше нет сил терпеть.
Я словно примерзла к полу, а он все играл, выворачивая наизнанку душу – и свою, и мою.
Музыка резко оборвалась и, не помня себя, я бросилась к окну. Перемахнула через подоконник – ещё один прыжок, и я уже в его комнате.
Ни свечи, ни светильника не было, но я обошлась «вторым видением». Осторожно подойдя к темной, устало ссутулившейся у стола фигуре, я опустила ладонь ему на плечо:
- Карис…
- Уйди, - глухо обронил он.
- Нет, - я села рядом, отодвинув лютню. – Не взваливай всю вину на себя, слышишь? Я тоже виновата.
Карис резко обернулся, и я еле сдержалась, чтобы не отшатнуться: странный стеклянный блеск в глазах, румянец на скулах и этот запах… Мать Милосердная, да он пьян! Ну что он творит, ему же нельзя!!
- Дурочка, - он криво усмехнулся, - ты ни в чём не виновата. Своей Волчице спасибо скажи – с Леном не вышло, так я, сволочь последняя, очень кстати подвернулся.
Нет, мне не надо было даже вспоминать – я абсолютно точно знала, что быть с ним хотела я – именно я, а не Тень. Теперь я оказалась между двух огней – если соглашусь, он себя возненавидит; если скажу, что сама хотела – возненавидит меня. Что выбрать?
Впрочем, что тут выбирать… но сказать я ничего не успела.
- Что ты так смотришь, не веришь? Как же, любимый братик таким быть не может… - усмешка превратилась в хищный оскал. - Сейчас докажу!
Карис придвинулся ближе, и неожиданно припал к моим губам – властно, почти жестко, подчиняя себе.
Я едва не упала со скамьи, мысли путались и мешались – то ли обнять и ответить, то ли оттолкнуть и бежать.
Но он отодвинулся сам, и хрипло бросил, снова потянувшись к бутылке:
- Дара, уйди, пока я ещё хоть что-то соображаю. Потом будет поздно.
Я кое-как поднялась и молча направилась к окну – губы всё ещё саднило от его поцелуя. Еле добралась до своей комнаты, а вот заснуть удалось только с помощью сонной настойки.
...- Ари, что с тобой?!
Но ответа не было.
Я тряхнула головой и поняла, что сижу на краю пустой кровати. Нет, померещиться мне не могло – стон я слышала очень отчетливо. Или все-таки могло?
Медленно поднявшись, я всем телом прижалась к стене, напряженно вслушиваясь. Разум вкрадчиво нашептывал, что это был только обрывок сна, а сердце кричало: «Нет!», твердо зная, что Ари на самом деле плохо. Как я ни пыталась пробиться к нему – ничего не получалось, разделившую нас стену невозможно было пробить и от осознания своей беспомощности было хуже всего…
…В виски раскаленными иглами впивалась боль. Пронзительная, сводящая с ума – почему-то сегодня не помогали даже браслеты. Сцепив зубы, Карис поднялся с кровати и, пробредя через комнату, привалился к разделяющей их стене.
- Дара…, - словно молитву, шепчут пересохшие губы, и кажется, что она здесь, рядом, совсем близко.
…нежные прохладные ладони на висках… родное уютное тепло, уносящее боль…
«Дара, вставай же! Ты меня слышишь?! Вставай, наконец!!»
«Встаю, встаю, - прошелестела я. – И чего ты так разоралась?»
Я с трудом села, все тело нещадно ломило – дрова, что ли, на мне возили? И почему это я лежу на полу, да еще рядом с кроватью Кариса?
Поднялась я только со второй попытки, уцепившись за изголовье кровати.
Добравшись до таза с водой, вяло плеснула в лицо пару пригоршней и, натянув платье, подошла к зеркалу. Волосы заплетала почти не глядя, было бы на что смотреть: кому приснюсь, тот с перепугу не проснется. Перед тем как выйти из комнаты, уже привычно помедлила, принюхиваясь – Карис еще у себя.
Впрочем, я теперь даже жила по привычке, не зная сама – зачем и для кого. То, что было раньше, сгорело в огне кэренны, а после вчерашней выходки Кариса, я окончательно поняла - от прежней жизни и пепла не осталось.
В голове сами собой всплыли строчки старой песни:
Если ты уйдешь, (1)
Станет мне темно…
Словно ночь пришла под мое окно,
Не горящая ни одной звездой.
Словно птицы все улетели прочь,
И осталась мне только ночь да ночь…
Напророчила - он ушёл, а мне осталась даже не ночь, а тьма. Рядом, но не вместе – и кто я теперь для него? Любовница, сестра, или уже никто?
Что толку гадать, и спросить не могу – не услышит или не ответит. Да и надо ли спрашивать? Самое страшное – совсем не ненависть, а равнодушие, и этого я просто не смогу перенести, а пока Карис молчит, у меня остается надежда.
Заперев дверь, я бесшумно проскользнула по коридору, потом в общий зал. Народу было немного – ночная стража и подметальщики улиц уже ушли, а до полудня, когда в зале становилось тесно, было еще далеко.
Поздоровавшись с хозяйским семейством, и с Севетом – ни Рона, ни Айри не было – я устроилась в своем уголке у самой стены и потянула к себе первую попавшуюся миску с ближнего подноса. Но не успела съесть и пары ложек похлёбки, как услышала знакомые шаги.
- Доброго всем утра, - Карис опустился на лавку напротив.
- Доброе утро, - негромко обронила я в ответ, пристально изучая добела выскобленную столешницу и, не поднимая глаз, взялась за ложку. Есть не хотелось, но пришлось: на нас и без того уже косятся. Кое-как ополовинив миску, я отодвинулась в угол, прихватив со стола кружку отвара. Сделала несколько глотков, стараясь даже не смотреть в сторону брата и невольно поймала пристальный взгляд хозяйки. По спине пробежал холодок – неужели почтенная Верета догадалась?
Я поперхнулась и, поставив кружку на стол, сорвалась с места.

Госпожа Верета невольно покачала головой, глядя вслед стремительно исчезнувшей Даре. Плоха та актриса, что не умеет разбираться в людях, но Карис и Дара поставили бы в тупик кого угодно. Иногда, глядя на их репетиции, можно было подумать, что они друг у друга мысли читают. Но сейчас женщина могла бы поклясться, что с этими двумя что-то очень не так. Слишком уж они изменились после того выступления, до сих пор оживленно обсуждавшегося всей Вельтой.
Дару и раньше пышечкой было не назвать, а теперь от неё, и вовсе, одна тень осталась – похудела, осунулась, одни глаза на пол-лица и почти все время молчит.
Да и Карис не лучше – белый, как мука и круги под глазами, будто месяц пил без перерыва.
Неужели поссорились? Но из-за чего и как такое вообще могло произойти? Они же друг с друга чуть ли не пылинки сдували.
Но, что бы там ни было - это совсем некстати. Их выступления – главный номер труппы, жаль только, что еще раз сыграть вместе «Сказание о Лерне и Эвельде» и Дара, и Карис отказались наотрез. Фелла, конечно, неплоха – материнская любовь не мешала видеть очевидное – но до Дары ей еще далеко.
Позволить в труппе такую роскошь, как ссоры, хозяйка просто не могла и, решив выяснить всё, приступила к делу немедленно.
- Карис, можно тебя на пару слов?
- Да, конечно, - отозвался он без малейшего удивления.
- Скажи, что у вас случилось? – негромко, но настойчиво спросила почтенная Верета, отойдя к стойке, подальше от лишних ушей.
- Ничего, - обронил Карис.
- Конечно, - согласилась женщина. – А то, что вы с Дарой теперь на привидения похожи и друг от друга шарахаетесь, как нечисть от серебра - чистая случайность.
- Не волнуйтесь, - криво усмехнулся Карис. – Со своими делами мы как-нибудь разберемся.
- Может быть и так, - не стала спорить хозяйка, - только не руби сплеча. Что бы там между вами ни было, а роднее, чем Дара, у тебя никого нет.
- Я знаю, - твердо, явно ставя точку в разговоре, произнес Карис, и странная смесь боли и нежности промелькнула в глубине зеленых глаз. Но, прежде чем хозяйка успела еще что-то сказать, он направился к двери.

Месяц назад я просто не смогла бы поверить в то, что совместные репетиции станут для меня самым тяжким испытанием. Напряженное, пропитанное горечью, молчание, изредка прерываемое двумя-тремя словами и обжигающий холодом лед в его глазах.
Продев руки в петли, я прислонилась к щиту, уходя в свои мысли.
К счастью, хозяин купил у какого-то сочинителя сразу целых три истории с ведьмами, и теперь я была очень занята. На представлениях я выкладывалась подчистую, так что зрители надрывали животы от смеха или поёживались от страха, а почтенный Шалис довольно потирал руки, подсчитывая ежедневную выручку…
- Дара, на сегодня довольно.
- Как скажешь, - высвободив запястья, я начала привычно выдёргивать кинжалы из щита.
- Оставь, я ещё потренируюсь.
- Держи, - подойдя к Карису, я подала кинжалы, стараясь не коснуться его руки.
- Дара, всё хорошо?
Я мельком глянула на него:
- Да, - потом присмотрелась внимательнее, и то, что я увидела, мне очень не понравилось.
Если тени под глазами ещё можно объяснить затяжной бессонницей, то такая бледность слишком хорошо мне знакома. Я на мгновение прикрыла глаза, пытаясь «причувствоваться» к нему, и ощутила уже привычную стену. И всё же, всё же… где-то близко, на самой грани восприятия плавали отголоски боли. Значит, мне вчера не почудилось!
Я быстро, чтобы брат не успел отстраниться, уронила руки ему на плечи, прижав ладони к скрытым под тканью рубашки браслетам. За Грань ушла почти без усилий, и Силу отдавала уже не по капле, а полной чашей, стирая даже память о боли.
«Хватит!» - проснулось чутьё. Я осторожно, медленно отделила себя от Кариса и вернулась.
Но, кажется, всё-таки перестаралась: в глазах потемнело и голова закружилась - чтобы не упасть, я уцепилась за Ари.
- Дара, что с тобой?! - в его голосе звучал неприкрытый страх.
- Ничего, - глухо отозвалась я, убирая руки.
«Ты не…?» - он не смог спросить вслух.
«Нет», - тоже безмолвно ответила я, отступая на шаг. Но движение вышло слишком резким и я, не удержавшись на ногах, почти упала Карису на грудь. Он уронил кинжалы и… обнял меня.
- Извини, я нечаянно, - голос предательски дрогнул. Я попыталась высвободиться, но кольцо его рук неожиданно сжалось теснее.
- Пожалуйста, - еле слышно выдохнул Карис, и я не выдержала – прижалась к нему, обняла за шею и замерла, желая только одного – чтобы время остановилось.
Слишком страшно и больно жить с половинкой души, а без Ари у меня не будет ничего – и жизни тоже.
Его тепло, родной любимый запах – как летний дождь… от почти забытых, но нахлынувших с новой силой ощущений, закружилась голова…
Карис что-то прошептал мне в волосы, кажется, «не пущу» или «не отдам».
- Ари? - чуть отстранилась я, подняв на него взгляд, и поняла, что пропала, что должна немедленно бежать, иначе…
Друг от друга мы отшатнулись одновременно – Карис застыл мертвенно-белой статуей, а я, не оглядываясь, бросилась за угол.

1. Ю. Визбор «Если ты уйдёшь, станет мне темно…»

Песня к этой части: С. Брычкина "Без тебя"

http://www.youtube.com/watch?v=3poxVcU2qns&feature=youtu.be

...

Heartless:

Привет! блудный читатель вернулся)
мысли упорядочить так и не получилось.
На самом деле, всё такое вкусное и восхитительное) Спасибо, автор. Мельчайшие детали, чувства, то, как в это вплетается музыка, то, как Дара и Ари чувствуют друг друга.
и всё же..так всё не просто. так больно. когда же хоть что-то прояснится?
не могут они бороться с влечением. и кажется, что это не просто прихоть. они должны быть вместе!!
жду продолжение. и спасибо!

...

Ингеборг:

Привет, я очень рада.



Спасибо. Мы с Музом старались.



Конечно, больно. Они же сейчас оба с ума сходят - вместе быть нельзя, и врозь - невозможно. А прежних отношений уже не вернуть.
И, то что не прихоть - абсолютно точно. Будь это обычное желание - можно было бы найти кого-нибудь другого: Карису моргнуть достаточно, и Айрена сама из платья вылезет.
Я уже не говорю про Дару...

...

Heartless:

да, наверно. это главный вопрос..) и в ответе весь смысл..)
но тем не менее, увлекательно следить за тем, как всё это разворачивается..очень красиво) Как сказка в детстве.Спасибо!

...

Аpple:

Привет! Натали, примите в читатели?
с легкой руки Марины,
с удовольствием прочитала все имеющиеся главы!
Удивительно, что глава уже 14 и ни намека на главную интригу:
брат с сестрой или нет...
Любовь наваждение - получилось очень красиво!
хотя сначала я "болела" за Лена, теперь конечно только Ари!!

...

Ингеборг:

С большим удовольствием. Аpple, спасибо, что зашли и решили остаться!

...

Miss Galadriel:

Здравствуйте, Натали!) Принимайте нового читателя
Читала роман, не отрываясь от экрана. Увлекательное произведение!
Легкость восприятия, однако, трудная судьба у героев.
Болезнь Кариса связана с Дарой?
Они искренне любят друг друга, а их отношения в последних главах...
Показана беспомощность ГГ в такой сложной ситуации. Да, это тяжело.
Тешу себя надеждой, что они не родственники.
Стихи в главах особенно ценны, с удовольствием слушаю песни.
Огромное Вам спасибо! Буду ждать продолжения)

...

Ингеборг:

Ляля, добро пожаловать!



Большое спасибо.



Нет. Она здесь не при чем.

...