Архитектура Страха

Цирк

Страх за свою жизнь. Он всегда сидит в каждом из нас, побуждая осторожничать, избегать любых ситуаций, которые могут привести к гибели. "Не стой близко к огню". "Не подходи к обрыву - упадешь". "Не трогай острое лезвие - порежешься".
Однако точно так же в каждом из нас сидит и любопытство. Что случится, если я зайду немного дальше? Что произойдет, если я сделаю нечто такое, что раньше не пробовал делать? Что тогда?..
Марк спокойно ждал смельчака. Он был уверен - кто-то непременно найдется, не пройдет и нескольких минут. Его взгляд, лениво бродя по толпе, вдруг натолкнулся на знакомую фигуру женщины. Блондинка на пустоши. Напуганная леди, принявшая его дар. Белые дрожащие пальчики с дорогими украшениями. Она все же пришла сюда. Пришла по его приглашению. И смотрела сейчас именно на него.
Сердце рвануло вон из грудной клетки, он кратко выдохнул. Нет, это уже точно не мандраж, не удовлетворение от внимания публики. Это - другое.
Марку стало не по себе. Снова это глубинное чувство узнавания, как утром на пустоши и в парке. Словно он заглянул в живое зеркало и увидел там... Себя? Прежнего? Мальчика, дрожавшего в углу от страха перед побоями? Глупость, у него нет и никогда не будет ничего общего с ухоженной мадам, решившей развеять скуку.
Он стиснул зубы и расставил ноги на ширину плеч, поигрывая мускулами. Демонстрируя себя откровенно, так, как нравилось всем женщинам, будь они простолюдинки или знатные леди. На твердых губах под маской снова заиграла усмешка. Ножи продолжали мелькать: круг опасности, блистающая пляска смерти.

Эта усмешка пропала через мгновение. Потому что Неукротимый Брэди услышал невероятные слова. Они исходили из уст человека, знавшего, что такое страх за собственную жизнь. Из уст прекрасной незнакомки.



Впервые в жизни Марк Брэдиган онемел. В буквальном смысле. Он просто не мог разомкнуть губы и произнести хотя бы приветствие.

Леди смотрела в упор, она волновалась, но прежнего страха он в ней не почувствовал. Напротив - от нее исходила некая уверенность. Откуда такая перемена в хрупкой женщине, несколько часов назад бежавшей в панике прямо к нему в руки?

Наконец он откашлялся и громко ответил:
- Мадам, был бы счастлив иметь такую родственницу, как вы. Что же касается Телля, то этот неумеха мне и в подметки не годится, поверьте. Счастлив приветствовать вас - теперь вы, хоть и на короткое время, моя помощница и партнер по номеру. Дамы и господа, аплодируем этой удивительной женщине! Браво!

Ножи взлетели в последний раз, и, перехватив их все из воздуха, Марк несколькими машинальными движениями отправил их обратно в ножны на поясе. Глубокий поклон публике, аплодировавшей без остановки, и еще более глубокий - незнакомке. Он приблизился к ней и взял за руку, подвел к щиту.

- Встаньте к нему так близко, чтобы ваш затылок, а также плечи и пятки касались поверхности. Руки немного разведите в стороны и положите на боковые штырьки - так они не устанут и не дрогнут. Смотрите прямо перед собой, дышите глубоко и размеренно, длинный вдох через нос, выдох через рот. Помните - я полностью владею ситуацией и при малейшем признаке опасности немедленно прекращу представление.
Это было сказано громко и отчетливо. А вот следующие слова Марк произнес уже шепотом:
- Я восхищаюсь вами.
Ее губы, такие пухлые и манящие, были сейчас близко. Ее глаза потемнели и стали похожи на морскую воду в заливе глубокой осенью. Она доверяла ему, и это было ценнейшим даром, который Марк Брэдиган когда-либо получал от женщины.

Он положил яблоко на ее макушку, повернулся, отошел и встал против щита. Повязку вызвалась проверить какая-то девушка из толпы. Обернувшись к зрителям, она со смехом крикнула:
- Порядок, слепой как крот!

Расстояние между ним и щитом было солидным - сорок футов. Намного больше, чем норма для высококлассного мастера. Но Брэди теперь был совершенно спокоен, он бы мог поспорить с холодностью айсберга в северных морях.
Первый нож не дрогнул в его руке. Перенос тяжести на другую ногу. Бросок. Клинок вонзился в дерево, он не мог этого видеть, но услышал и почувствовал всем телом. Еще одна особенность его нового таланта.
Второй. В щит. Третий. В щит.
Зрители уже не подавали звуков, он ощущал, как они, затаив дыхание, глядели на феерическое действо на площадке.
Четвертый. Пятый. Шестой. Седьмой.
Брэди клал ножи строго по порядку, чтобы они вонзались рядом с плечами, бедрами, головой леди.
Остался последний, восьмой нож. Он повертел его между пальцев, привлекая внимание зрителей к руке и лезвию.
Кто-то там, не выдержав напряжения, ахнул:
- Не надо!
И в следующий миг нож полетел в цель. Удар, глухой стук, вопль ужаса той же зрительницы в толпе. Тишина.

Брэди дрожащими пальцами сорвал с глаз повязку и увидел, как она, гордо выпрямившись, стоит перед щитом. У ног леди валялись половинки злополучного яблока. Из его груди лавиной вырвалось задержанное дыхание. Все. Финал трюка. Победа.

Зрители уже вскакивали на ноги, орали "браво" и "бис", отбивали себе ладони. Привычная картина.
Марк стянул с себя маску, ветер снова резанул глаза, прошелся по мокрому лбу и взъерошил волосы. Они сделали это вместе.
Он снова взял леди за руку и вывел на поклон к этим людям, которые в жизни не испытывали ничего подобного. А значит, и не жили вовсе, только притворялись.

- Вы сама храбрость, о золотоволосая тайна, - низким шепотом произнес Марк, склоняясь к ее руке в почтительном поцелуе. - Я хочу знать ваше имя. И я хочу, чтобы вы оказали мне честь. Позвольте сопровождать вас на последний номер нашего иллюзиониста, он пройдет в замке. А потом я буду любоваться тем, как вы танцуете со знатными господами, думать о том, как им повезло. Не лишайте меня этого удовольствия, прошу вас. Память о нем я сохраню на все годы моего одинокого путешествия по странам.

Верно, кто-то другой говорил все эти речи, а не сам Марк. Ему не хватило бы умения так складно трепать языком с дамой. А может, все дело было в звуках и запахах пустоши темным вечером возле старого замка...



_________________

Ожидая слез, упреков, справедливого негодования, я закрыл глаза.
Я сам себе не смог бы ответить на вопрос, что за дьявол вселился в меня?
Поделом мне, если Донна позовет своих собратьев по цирку, и они отметелят меня, если вовсе не убьют...
Я готов. За свои поступки мужчина должен отвечать.

Донна зашевелилась. Я думал, она встает, и напрягся, ожидая возмездия. А она вдруг прижалась к моему плечу.
Я удивленно посмотрел на Донну.
Она плакала, уткнувшись в мой рукав. Тихо, как мышка.
Ее обнаженные плечи вздрагивали, руки цеплялись за ткань сюртука, голые коленки легли на бедро, обтянутое тканью брюк.
Я почувствовал себя еще большей сволочью.

- Не плач, не надо. - Я протянул руку и погладил ее по голове. Она всхлипнула и затихла.
Я высвободил руку, намоченную ее слезами, и обнял Донну за плечи.
- Моему поступку нет оправдания. Я не хочу всё сваливать на сверхъестественные силы, но что-то воздействует на меня, заставляя терять голову. Рядом с тобой я желаю одного - обладать тобой. До дрожи, до сердечного колочения, до темноты в глазах. Все мои думы только о тебе, Донна.

Она подняла заплаканное лицо. Мерцающий взгляд, припухшие губы.
Опять эта влекущая магия. Черт.
Я снова не удержался и накрыл ее губы своими. Только теперь это был не яростный поцелуй, а самый нежный, какой я только мог подарить Донне.
- Ты точно ведьма, - успел прошептать я, когда меня опять накрыло с головой.
Донна сидела на моих коленях, а я прокладывал путь из поцелуев, который начался за ее ухом, а запнулся на соске.
Донна выгнулась и застонала.
Она медленно поднялась и протянула мне руку.
Как сомнамбула, не думая ни о чем, кроме белеющего в темноте женского тела, желая его, изнемогая, я последовал за Донной.
Кровать без спинки скрипнула, когда приняла наши тела.
Никакой спешки. Я целовал каждую ниточку вен, каждую складочку на роскошном теле Донны, а она стонала и направляла мои движения. Когда она забилась подо мной, я позволил себе завершить любовный акт.

Мы лежали обнявшись, и я рассказывал Донне о себе. С того момента, как ветер принес ее имя, а я откликнулся на зов. Закончил рассказом о рисунке на спине.
- Это ты сделала, Донна? - спросил я, когда она убедилась, что на моей коже нарисована змея, умеющая менять положение. Еще в замке треугольная голова находилась между лопатками, а сейчас она перебралась на плечо.

В дверь постучали.
- Донна, пора идти на главное представление в замке! - крикнул мужчина и быстро удалился. Такой же стук повторился в соседнем фургоне, и опять мужчина прокричал, что пришло время идти в замок.

Я ждал Донну у лестницы, она попросила выйти, чтобы спокойно переодеться.
Иначе у нас началось бы все заново. Увидев, как она наклоняется, надевая чулки, у меня появилось стойкое желание поймать сосок губами, сжать руками крепкую ягодицу и опять войти в ее жаркое лоно. Донна догадалась о моих стремлениях, поэтому я оказался на свежем воздухе.

Прав доктор, замок и его окрестности напоены магией, и эта магия управляет людьми.
_________________

- Что это значит, Изабелла? - Себастьян нахмурился, но потом желание зацеловать её взяло вверх над вопросами и догадками.


То что она не оттолкнула его, не ударила, и даже спокойно приняла его грубость, только сильнее разозлило Себастьяна. Она даже ведёт себя, как куртизанка. Дорогая и холеная, но всё равно продавшая своё тело тому, кто больше даст.
Он хотел сделать ей больно, но Белла словно наслаждалась его грубостью, злыми словами, и покорно принимала его. Всё это заставило Себа отпустить её, когда Белла толкнула его в плечо.



- Нет, не стало, -Себ глубоко вздохнул, возвращая контроль над телом и разумом. И тут, когда шум в ушах немного поутих, до мужчины дошло, что она сказала. - О чём ты толкуешь, Изабелла? Мне не нужна твоя смерть. - Тут какой-то черт подбил его добавить. - Разве что это будет... - он снова придвинулся к ней, так, что задевал губами изящное ушко с рубиновой серьгой и закончил: - La petite mort*, - Себастьян обхватил губами сережку и втянул крупный камень в рот, пока губы не сжались на мочке уха.

Он больше нигде не прикасался к женщине, боясь, что ещё немного и он трахнет её прямо здесь. И тогда проиграет, показав свою зависимость и, как теперь Себастьяну стало ясно, не угасшая дикая и всепоглощающая любовь.


Белла Дарем была его слабостью. Даже Индира так не влияла на него, хотя Себ считал что любит жену. Но это было слабое подобие того чувства, которое будила в нём эта блондинка.

Чуть чуть повернув голову, мужчина увидел, что Изабелла закрыла глаза, а губы.. эти сладкие губы, слегка приоткрылись. так что между ровных рядов белоснежных зубов мелькнул розовый язычок. Мужчина почувствовал, что его член стал ещё больше, так и норовя оторвать пуговицы с брюк.

Чёрт, он хотел её так сильно, что становилось физически больно терпеть, но гордость.. именно гордость не позволила снова поцеловать её.

К тому же, - Себастьян погонял во рту драгоценный камень, - теперь у меня будет возможность ещё увидеть Беллу на своих условиях.

Он окончательно отодвинулся, прикусив щеку изнутри, только бы не сказать ничего лишнего.
- Рад был увидеться, любовь моя, - улыбка вышла такой, как надо. Ничего не значащей и холодной. Так Себастьян приветсвовал малознакомых людей. - Приятного тебе отдыха и передавай мужу привет от твоего бывшего любовника.

Себастьян Гранье открыл дверь библиотеки и отступилв сторону, давая женщине возможность уйти отсюда. И как только Белла выскочила за дверь, тихо прикрыв её за собой. из месье Гранье словно выпустили весь воздух.

Он никогда не мог одержать вверх над ней, за исключением постели, но это уже другое.

Опустившись в глубокое кожаное кресло, Себ вернулся мыслями в прошлое.
"- Да как ты посмел, безродный щенок, подойти ко мне с таким предложением?! - лицо Фредерика Дарема покрылось багровыми пятнами. - Чтобы сегодня же ты исчез из моего дома, и больше никогда! Слышишь? Никогда не появлялся возле моей дочери.
Себастьян тогда упрямо молчал, глядя перед собой, но ничего не ответил, уже мысленно подсчитывая. сколько денег ему удалось скопить, и как далеко они с Беллой смогут уехать. Старый барон ещё минут тридцать ходил кругами перед Себом, но молодой человек так и не проявил должного смирения, не извинился за свою дерзость, да вообще не проронил ни слова.
Просто неслыханная наглость.
Лицо Себастьяна ничего не выражало, но мысленно он посмеивался над попытками барона задеть честь молодого человека.
Сегодня ночью, Белла станет моей, - от этого события Себастьян становился нетерпеливым. - А после мы сбежим в Гретна -Грин.
Но всё пошло не так. Той же ночью, когда Себастьян предложил её бежать, Белла отказалась.Объяснять почему она не стала, и только уже приплыв в Индию, Себастьян узнал из письма матери о скоропостижной свадьбе Изабеллы Дарем и Джеймса Лайонсвуда. И тут до него наконец дошол, что же двигало на самом деле Изабеллой и почему она отказалась бежать с ним."
Вернувшись в настоящее, Себастьян тряхнул головой, поднялся с кресла и направился в свою комнату. Пока поднимался по лестнице, часы в холле пробили шесть вечера. А это значит пришла пора готовиться к балу.
___
*(фр.) Маленькая смерть - оргазм
_________________

Замок - Представление

Когда мы распрощались в коридоре с мисс Кессиди, я ещё некоторое время молча стоял и смотрел ошеломлённо вслед уходящей девушке. Абсолютно новые ощущения, полученные лишь от простого созерцания красоты. Странно. Хотелось ещё смотреть. И касаться. Очень странно. Нет, девственником я не был. Ещё в пятнадцать меня совратила подруга матушки, вдовствующая графиня Макмиллан. Она меня многому научила, и мне нравилось всё то, что она вытворяла. Потом я поддавался соблазнениям прачки. До тех пор, пока не занялся оккультизмом и не вселил страх всей прислуге в замке.
Но я никогда не горел таким сильным желанием просто любоваться девушкой или прикоснуться к её лицу.
Немного отойдя от пережитого потрясения, я направился в свои покои, где меня ждал Калем. И петух со связанными лапами и возмущающийся на весь замок.
- Нельзя ему на голову что-нибудь набросить, чтобы он заткнулся?
- Прошу прощения, милорд. Не подумал.
- Ничего без меня не можешь!
- Да, милорд.
- Что там дядюшка на сегодня приготовил для гостей?
- Представление циркачей на пустоши.
- Хм. Циркачей? Не ожидал.
Я уже было раскрыл рот, чтобы сказать, что не пойду, но подумал, а вдруг я найду там мисс Кессиди.
- Хорошо, Калем. Приготовь мне одежду, а я тем временем проведу ритуал. Не буду ждать полночи, ибо духи ждать не могут. Я чувствую их присутствии.
- Да, милорд, - как всегда, меланхолично ответил Калем.
Я кивнул в подтверждение своих слов.
Ритуалы с жертвоприношениями я ещё не проводил, поэтому немного волновался. Калем быстро достал из дорожной сумки чашу, застелил прикроватный столик красной материей, расставил свечи. Он уже знал, что нужно делать. Я всегда поражался его спокойствию. Или он был безразличен к тому, что делает его господин, и готов был пойти на всё в услужении, или же он не считал мои увлечения серьёзными.
Сняв с головы петуха тряпицу, я посмотрел ему в глаза. Птица ответила мне подозрительным взглядом и возмущённым кудахтаньем.
- Это точно петух?
- Да, милорд.
Откуда ж я знаю, чем отличается петух от курицы? Вроде тем, что кукарекают, а куры несут яйца. Не буду же я ждать, пока случится одно или другое. Я взял ритуальный нож и подошёл к петуху. Как же его взять? За ноги, что ли? Или за шею? Сверну раньше времени и всё будет зря. Я вздохнул и взял петуха за ноги. И тут началось...
Петух захлопал крыльями, заорал на всю округу, клюнул меня в руку, от неожиданности я его выпустил. Так как ноги были связаны, он барахтался по полу. Мы с Калемом, расставив руки, пытались его поймать. Каким-то чудом верёвка развязалась, болтаясь лишь на одной ноге, и петух начал носиться по комнате, как ошалелый. Мы за ним. Кто-то постучал, но мы были слишком заняты. Постучали снова и я крикнул:
- Кто бы это ни был, уходите!
То ли лакей был глуховат, то ли туповат, но он не ушёл, а вошёл.
- Милорд, вам велено передать... - начал было он. Но тут петух заметил открытую дверь и бросился на лакея, стоящего на пути к свободе. Тот закричал в унисон с петухом, замахал руками, отбиваясь и крича "Спасите! Убивают!"
Птица, вырвавшись, наконец, понеслась по коридору, лакей, на грани истерики, еле выговорил, что нас ждут на Пустоши хозяева замка и кузины.
Впоследствии между слугами ходили слухи о том, что на лакея напал дьявол, вырвавшись из моих покоев, где я его держал в клетке. Ну, к такому мне не привыкать.
Теперь уже и в Фалам Кнок при виде меня слуги крестились.

Я шёл между столиками в поисках. Официально, если бы кто спросил, то в поисках дядюшки или кузин, а на самом деле я искал мисс Кессиди, всматриваясь в лица девушек. Было это неприлично, но мне было всё равно.

Я резко остановился. Послышалось? Обернулся. И снова потерял способность двигаться и мыслить.

Она шумно дышала, грудь в разрезе платья поднималась и опускалась. Поднималась-опускалась. Я снова выглядел невоспитанным болваном, который пялится на грудь девушки и не отвечает на её приветствие. Но я не мог пошевелиться. Похоже на чары. Надо будет посмотреть в гриммуаре, может там есть что-то сказано о таких симптомах как у меня - учащённое дыхание, калатание сердца, помутнение рассудка и полная обездвиженность, вплоть до утраты дара речи. Что бы это могло быть? Ко всему прочему я чувствовал, как во мне просыпается плотское желание. И всё это при виде мисс Кессиди. Хотя, если рассудить, было бы странно, если бы это происходило при виде Калема или кого-то другого. Хорошо хоть так.

А я всё стоял, как кол для жертвоприношений. В голове крутилось много мыслей, но все до того путанные, что я не решался произнести это вслух.

Я понимал, что сейчас она уйдёт. И будто очнулся.
- Мисс Кессиди! Постойте! - догнал, взял руку, положил на свой согнутый локоть и повёл... куда-то, - Приятно вас встретить здесь! А я искал дядюшку. Или кузин, с которыми давно не виделся. Вам нравится представление? Кстати, а где ваш столик? Я с удовольствием составлю вам компанию.
Мисс Кессиди от обилия вопросов немного растерялась, но улыбалась так мило, что я всё же заткнулся и, не глядя, чуть не сбил с ног лакея, разносившего еду гостям. Тот отпрянул от меня в ужасе и чуть не опрокинул поднос.

Как ей хотелось бы научиться его понимать! Как ей хотелось бы, чтобы он хоть иногда озвучивал свои мысли. Ей хотелось проникнуть в его голову и подслушать то, о чем он думает... Хотя наверняка все его думы, как правило, были исключительно об экспериментах. Вряд ли она нашла бы там то, что искала. Что так хотела найти. Но вот сейчас, в этот самый миг, даже сидя спиной к нему, она ощущала возникшее между ними напряжение. Ей мучительно хотелось взглянуть на него, но она рисковала бы выдать себя с головой. А ведь ее роль еще не отыграна.
Постепенно вокруг них скапливалась толпа и Харли принялся активно представлять свои творения. Скоро очередь должна была дойти и до нее, и Дестини встала на ноги, снова изобразив на лице детскую наивность. Но он не сказал о ней ни слова.
Сначала она почувствовала облегчение, а затем - горечь. По всей видимости, Харли недвусмысленно давал ей понять, что уже в ней не нуждается. По сердцу пробежал холодок - она была не готова к тому, что у нее не будет в запасе даже одного дня рядом с ним. Всего лишь еще одного дня в роли его жены... Может быть, она сделала что-то не так за столом, сказала что-то не то или держала вилку не в той руке, поэтому он решил избавиться от нее раньше? Дестини обхватила себя руками и приготовилась к тому, что сейчас он скажет ей, что она свободна и, наверняка щедро наградив - несмотря на его стремление к богатству, Харли никогда не был скуп - отправит ее на все четыре стороны... Но этого не произошло. Он просто проводил ее до их покоев и ушел. Практически сбежал, сказав, что зайдет за ней позже и отведет на ужин. Видимо, он решил ее накормить, прежде чем прогнать, как какую-нибудь дворняжку.
У Дестини возникло желание уйти сейчас же. Уйти, не дожидаясь его подачек и холодного официального прощания. Уйти молча, по-английски, с гордо поднятой головой и с тем единственным, с чем она к нему пришла - со своим внутренним достоинством. Но она не нашла в себе сил сделать это. Не нашла в себе сил отказаться от последних мгновений рядом с ним...
В дверь постучали и вошла Матильда со своей горничной, предложившая ей помощь в выборе наряда для ужина. Дестини не привыкла, чтобы кто-то помогал ей одеваться, но знала, что у знатных дам так заведено, поэтому, несмотря на неловкость, позволила горничной помочь ей облачиться в выбранный Матильдой наряд - красное платье с обтягивающим лифом, выставлявшим грудь практически напоказ... Как актрисе ей довелось надевать и более откровенные наряды, но сейчас она смутилась. Тем не менее, платье удивительно шло ей и Дестини решила, что Харли должен запомнить ее именно такой - красивой и утонченной. Когда он вошел в ее комнату, его взгляд, брошенный на нее, сказал ей, что ему нравится то, что он видит, и Дестини испытала горькое удовлетворение. Ей не хотелось возвращаться к роли ребенка, но она все же спряталась в эту скорлупу, прихватив с собой куклу. Они вышли в коридор и дождались Матильду, ушедшую к себе переодеваться. Харли галантно произнес пару дежурных комплиментов и перевел тему:

Впервые ей в голову пришла мысль, что он, возможно, говорит о Лейтис только тогда, когда не знает, что еще сказать. А она-то умилялась его вниманием к старой тряпичной кукле... Дестини все же заставила себя улыбнуться с детской непосредственностью:
- Лейтис очень проголодалась, Харли, потому что утром была наказана и у нее за весь день не было и маковой росинки во рту. - Она погладила куклу по голове, словно желая утешить страдалицу. - Поэтому сейчас Лейтис желает хлеба и зрелищ! - ввернула Дестини цитату Ювенала.
_________________

Бальная зала Фалам Кнок.

Синий атлас, белоснежная пена кружев, фамильные сапфиры баронов Дарем. Светская полуулыбка, почтительное внимание словам престарелой графини, оказавшейся лучшей подругой покойной бабушки – «всё же кровь сказывается! Вы так похожи на Оливию, дорогая: те же волосы, те же глаза, ну вылитый портрет!» - и буря чувств в душе.
«Почему Себастьян здесь один? Жена заболела?», - Изабелла, чуть крепче чем нужно, сжала тёмно-синий с бирюзовой искрой веер, и обвела глазами зал, ища его. О том, что Себастьян женился, барон Дарем сообщил дочери с неприкрытым удовольствием, сразу же, как только получил новости из Индии, от давнего друга. И увидев, как она побледнела, зло рыкнул, сметя со стола чернильницу: «Надо было от него избавиться раз и навсегда!»
Наверное, стоило бы после встречи в библиотеке собрать вещи и под каким-нибудь благовидным предлогом покинуть замок, но вместо этого она здесь – ждёт того, кому больше не нужна.
_________________

И снова этот взгляд, снова одарила малейшей крупицей своего внимания. Харли понял, что будет теперь постоянно отгадывать значение этих взглядов, потому что спросить в лоб не может, а отсутствие богатого опыта не позволяет разгадать самому тайны женского существа. Улыбка Дестини была детской, невинной, но почему-то уголки губ слегка, едва заметно подрагивали. Или ему показалось? Как и то, что она сжимает куклу с непонятной для этого жеста силой. Нет! Он себе явно всё придумывает и вкладывает в обычные слова, жесты, движения особое значение. Как же сложно любить! И какой коварный человек придумал такие тесные корсеты, что заставляют женскую грудь чуть ли не вывалиться наружу? Харли хотелось заслонить собой Дестини от голодных взглядов других мужчин, а самому... о, нет... он даже в мыслях не будет озвучивать все свои смелые желания...
- Не кажется ли тебе, Дестини, что мы слишком строги к нашей Лейтис? - спросил он, протягивая руку к голове кукле и тут же отдёргивая, чтобы ненароком не коснуться вздымающегося от дыхания полушария груди Дестини. Какая мука! Надо срочно отвлечься. - И как по заказу, сегодня наша Лейтис получит и то, и другое. Пройдёмте ближе, леди? Здесь плохо видно представление, а там, посмотрите, угощение.
_________________

Но я не успела далеко уйти, он догнал меня и положил мою руку себе на локоть. Он повел меня в том направлении куда я шла и начал весело расспрашивать меня.

Я улыбнулась, значит он рад меня видеть. Надеюсь это действительно так. Я смущенно опустила глаза
- Представление очень интересное. А мой столик вон там - указала я в нужную сторону
Он замолчал но продолжил идти вперед смотря на меня и в порыве нам пришлось столкнутся с лакеем. Который с ужасом взирал на мистера Макгиллиса и быстро удалился. Я не придала этому особого значения. Слуги, от них можно ожидать чего угодно. Но мой взгляд скользнул по его руке, и что-то привлекло мое внимание. Рука была перевязана. И я осторожно коснулась его руки, нежно проводя по повязки.
- Кажется днем у Вас этого не было? - поинтересовалась я и с волнением добавила - Мистер Макгиллис, что с Вами произошло? Может Вам нужна помощь?
_________________

- Прежде всего, это волнующе и неожиданно для самой меня. А я люблю, когда со мной происходят волнующие вещи. И неожиданные - в том числе. Вы, должно быть, тоже? - Она лукаво взглянула на Ремо, почувствовала сжатие её ладони, словно обещание никогда и никуда её не отпускать. И Девона готова была дать Архитектору точно такое же обещание.

- Поэтому плакать будем не мы, а те, кому это уготовано судьбой. Или Игрой. Разница не велика. Здесь всё будет окрашено прикосновениями багряного Фатума. Например, те Избранные, кому уготована роль принять участие в партии. С того момента, как они стали участниками игры - а они ведь уже ими стали, не так ли? - они во власти судьбы. Конечно, и от них будет многое зависеть. Но не всё. - Она вздохнула, словно это её ужасно огорчало, и проговорила: - Простите мне мою излишнюю болтливость, Ремо. Вы, по правде, на меня действуете странным образом. Остаётся лишь надеяться, что и я на вас тоже имею воздействие.

- Разумеется, я покажу вам всё, - пообещала Девона, глядя на то, как Архитектор касается губами её пальцев. - А вы, в свою очередь, возможно, покажете мне, что возбуждает вас. Не верю, что вы занимаетесь всем этим, - она неопределённо помахала в воздухе рукой, - только потому, что это ваша работа.

- О, ваше представление, синьор, я жду с гораздо большим интересом, чем представление моих циркачей. Они, несмотря на то, что очень, ну просто невозможно хороши, стали для меня привычны. И слишком близки. - В любой другой ситуации Девона бы просто не призналась в этом Ремо, но сейчас ей захотелось испытать ещё один оттенок эмоций, а именно - риск. - Но что мы всё о них? - Она широко улыбнулась. - Я обещаю, что рядом со мною скучать - последнее, что вам придётся делать, Ремо.

- Не стоит задавать таких вопросов, синьор! - воскликнула Девона, увлекаемая Архитектором к ожидающей их лошади. - Если бы меня захотели отпустить вы - вас бы я никогда не пожелала отпустить от себя даже на шаг. Теперь мы спутники друг друга. На ужине, балу, представлениях и прочих увеселениях.

Фалам Кнок. Бальная зала

Они с Ремо прибыли в замок, когда бальная зала уже начала наполняться людьми, прибывшими посмотреть на выступление, которое должно было стать финальным. Сразу следом за ним начинался бал, и как раз он должен был стать началом чего-то, что преддверием витало в воздухе, и вызывало у Девоны предвкушение.

- Мадам Дюпре уже довольна, милая! - заверила девчонку Девона, идя под руку с Ремо и бросая быстрый взгляд на последние приготовления. - А будет ещё более довольна, если ты не сорвёшься вниз и не разобьёшься. Зверь же постарался сделать всё как надо?
Она повернулась к Архитектору и проговорила:
- Это мои циркачи, синьор. Шиан и Зверь. Совершенно особенные. Как и остальные артисты цирка Дюпре.
После чего выпростала руку, подошла к Зверю, провела рукой по его маске, чувствуя, как закололо кончики пальцев. Нахмурилась, и проговорила в особенности ни к кому не обращаясь:
- Думаю, пора начинать.

Дорогие участники. У нас впереди финальный номер и начало бала. Просьба всем быть к этому времени в замке. Если физически вы не с нами)) то можете просто указывать в начале поста "До бала". Перемещение в локации произойдёт сразу после следующего поста Ремо Ди Кьезо.

Что-то неведомое тянуло его наружу. Зверь стоял у высокого окна, и крепил две тонких шелковых нити, но понимал, что находится не в том месте, где должен сейчас быть. 
Это ощущение зудом засело под кожей. Зверь оставил зал и вышел из замка. Он обогнул величественное строение и оказался перед пустошью.

Рыжие всполохи огня загорелись и потухли, опадая на землю. Шиан... Её номер. И он его пропустил. Как она? Всё ли прошло хорошо? В прошлый раз она сильно обожглась и даже попыталась отказаться от его помощи. Он силой намазал розовые ожоги мазью. 
-Скоро начинаем. - Это один из рабочих последовал за Зверем.
Зверь, молча, кивнул, и вернулся в зал.

Внутри всё было практически готово. Каждый аппарат стоял на своём, точно выверенном месте. Зеркала и стёкла - в определённом порядке. Канаты, верёвки и нити прочно закреплены. Свечи заменены на специальные. Дымная машина замаскирована и установлена. Эфирные масла прикреплены к специальным вертушкам-мельницам, которые создадут необходимый порыв сквозняка и помогут чудесному запаху разлиться по воздуху. Кольцо висит под потолком. 
Всё готово. 


Зверь дёрнулся от неожиданности. Шиан вся сияла едва здерживаемым возбуждением. Она была прекрасна, как никогда. Он запомнит этот момент навсегда. Её - такую юную, пылающую, как огромный костёр. На котором он однажды сгорит.

Зверь нахмурился. 
-Что с рукой?
Он искал любую причину отменить номер. Ещё не поздно. Почему-то Зверю казалось, что покажи они номер, и всё изменится. Впрочем, из-за его поступка всё и так изменилось.

Да, он знал, что цирк Дюпре особенный, что циркачи творят настоящие чудеса. И что сегодня они явно покажут лучшие свои номера.
Но Зверя кольнула ревность. Шиан с таким восторгом говорила о ком-то другом. И никогда - о нём. 

-Не переживай. Внакладе не останемся. А Девона в любом случае будет довольна. - Он слишком поздно понял, что назвал мадам по имени. 
Оставалось лишь надеяться, что Шиан не обратит на это внимание. 
-Нам пора готовиться. Иди, Фрэн тебе поможет с платьем и гримом. 
Зверь едва не выругался сквозь зубы. Если Шиан узнает, на что он пошёл... Он запутался. Запутался а своих собственных поступках и целях. Ради чего всё это?..

...выступление...
...мелодия...

Наконец, зрители перебрались в зал. Они расселись на стульях, специально расставленных так, чтобы видеть лишь то, что должны увидеть. Зверь облачился в свой костюм и вышел к публике. Его тихий хриплый голос вознёсся к сводам зала и был хорошо слышен:
-Приветствую вас, миледи и милорды, - он учтиво поклонился зрителям. 
Подол плаща зашелестел, словно гипнотизируя собравшихся. 
-Сегодня я гулял по чудесному саду лэрда Камерона и заметил, что все розы замёрзли. Теперь каждая выглядит, как эта...
Из складок плаща Зверь достал увядшую замёрзшую розу. Её лепестки утратили свою яркость, а края начали желтеть. 
-Такой чудесный сад не должен пропадать. Давайте согреем их теплом... Дыхания...
Он поднёс розу к одной из дам, сидевших впереди. Она немного покраснела, но наклонилась и выдохнула тёплый воздух на розу. И вдруг, серая гниль начала осыпаться, и бутон стремительно окрасился в алый цвет. Лепестки приоткрылись. Кто-то нехотя захлопал. Зверь вручил розу смущённой девушке.
-Я приглашаю вас, господа, посетить царство тех несчастных роз, что томятся от холода в прекрасном саду лэрда Камерона. 
Зверь взмахнул рукой и свечи моментально погасли. Ещё один взмах, и они вновь зажглись, ярким голубым пламенем, холодным и таинственным. Отовсюду полилась тихая мелодия из музыкальной шкатулки, простая, незамысловатая, понятная каждому. И вместе с тем, странно пугающая. Медленно-медленно, из-под потолка, из темноты, опустилось кольцо, на котором сидела, раскачиваясь в такт музыке, Шиан. Она была похожа на красивую детсткую куклу. Лицо украшено сверкающими звёздочками, кукольный рот ярко выделяется на белом форфоровом лице. Шиан встаёт на кольцо и начинает свой завораживающий танец. Она, словно прекрасная марионетка, её движения простые и чёткие, но не подвласные обычному человеку. Кольцо летает из стороны в сторону, со свистом разрезая воздух. 
Сейчас, в этот самый момент, Зверь должен отвлечь внимание на себя, а иначе, иллюзии не будет. Он словно из-под земли вырастает перед зрителями. Его маска пугает впечатлительных дам и смешит мужчин. Но они всё равно смотрят на него. 
-Что мы с вами делаем для того, чтобы согреться? 
Наконец, внимание снова сосредоточено на нём. Зрители ищут ответ. Кто-то осмеливается на скабрезную шуточку. Дамы обмахиваются веерами. Где-то наверху раскачивается Шиан. И вдруг, кто-то тихо произносит:
-Греемся у камина..?
-Верно... 
Зверь отходит. Плащ словно гигантские крылья, парит за ним в воздухе. 
-Давайте разожжём огонь!
И внезапно, кольцо, на котором повисла Шиан, загорается. Она становится ногами на его горящий ободок и, держась одной рукой, другой зачерпывает в ладошку огонь. В её руке слабо трепыхается пламя. Но Шиан сжимает тонкие пальцы в кулак, и пламя потухает, оставляя после себя лишь белый дым. И вдруг, Шиан загорается. Вся. Деревянная, объятая огнём марионетка продолжает танцевать в воздухе. Кто-то вскрикивает. Но все остаются на местах. Дым, сизые клубы дыма обволакивают живую куклу, и только пепел осыпается вниз. Все молчат. Холодное дуновение сквозняка, ледяной порыв, который несёт с собой аромат роз и огня. Пепел летит прямо на зрителей. И в темноте они не сразу понимают, что это бархатистые лепестки роз. Нежные и мягкие. Они касаются щёк прекрасных дам и ласкают ладони мужчин. Кто-то начинает хлопать, кто-то восторженно кричит. В почти интимной темноте комната наполняется дымом. Его клубы стелятся по паркету, взвиваются вверх и опускаются на колени дам. Густой серый дым с ярким, дурманящим запахом роз. 
И вновь он должен отвлечь внимание на себя. 
-Стремясь согреться, мы зачастую так близко подходим к огню, что иногда сгораем... - Зверь прошёл в одну сторону, затем в другую. Блики свечей прыгали на его маске, заставляя неотрывно следить за каждой капелькой света. - Но разве не сладко нам сгорать в этом огне? 
Дамы смущённо замахали веерами, а на лицах мужчин Зверь раглядел усмешку. Он слился с дымом, прячась от глаз людей. И в этот момент, в центре зала, стало светлее, дым немного рассеялся. И все увидели хрупкую фигуру в ослепительно алом платье. Как роза. Как огонь. Она лежала на полу, в объятиях дыма. Каждый изгиб приковывал взгляд. Кукла-девочка превратилась в куклу женщину. Зверь вынырнул из тумана и помог Шиан подняться. Она была прекрасна, как никогда. Платье ласкало кожу, струясь, как вода. Волосы горели пламенем, и таинственно мерцали звёздочки на щеке. 
Зрители начали аплодировать. Зверь сжимал в руке ладонь Шиан. Они медленно шли вперёд и, кажется, уже собирались поклониться, как вдруг Шиан начала взлетать вверх. Зверь отпустил её руку, и зрители вновь ахнули. Он оставался внизу, пока Шиан взмывала в воздух. Платье облепило её стройные ноги, и все смотрели только на неё, совершенно забыв о Звере. А он в этот самый миг и вершил иллюзию. Шиан была подобна зависшей в воздухе марионетке. Весь зал - огромная сцена кукольного театра. Нити невидимы и дёргают её, подчиняя своей воле. Все смотрят лишь на Шиан. Как она изгибается в воздухе, как проступают в воздухе контуры её груди, плоского живота, очертания бёдер. И в этот момент она вновь загорается. Быстро и неумолимо. Словно костёр в воздухе. Треск пламени, и больше ничего. Шиан пытается стянуть платье. Оно уже обнажило её бледные плечи, ключицы. Она почти спустила его до груди. И жадные взгляды скользят по фарфоровому телу. Жёлтые языки поглощают её всю, скрывая от глаз людей. А те даже не подозревают, что настоящая иллюзия уже свершилась. Пламя вдруг превращается в дым, который развеивается ледяным ветром с запахом роз и чего-то ещё неуловимого. Потрясённый выдох десятка зрителей. В воздухе нет никого, и лишь платье странно медленно падает вниз. 
Зверь медленно скользит в дыму. Плащ - два крыла - шелестит в тишине. Он наклоняется и поднимает платье. Прохладная ткань поблескивает в сумраке.
-Они оставляют нам лишь свои лепестки....
Он уходит в темноту, туда, где ни один не разглядит его, слившегося с тенью. Тишина оглушает. А потом взрывается аплодисментами. 

Представления завершились. ДА НАЧНЁТСЯ БАЛ!

_________________

Замок - Представление

Как бы ни хотелось Фрейзеру хорошенько надраться и завалиться спать - он не мог себе этого позволить. Работа, увы, прежде всего. И прихватив с собой недавно приобретенное новомодное изобретение - камеру обскура, которая отлично поместилась в ридикюль, освобожденный от печатной машинки, а также перо и бумагу, Фрейзер отправился на представление.

Циркачи, надо признать, постарались на славу. С буквально отвисшей челюстью Фрейзер наблюдал за танцевальными па на канате, что выдавал Натан Фокс. Парень просто поражал своим мастерством и бесстрашием...

Затем подошла очередь Марка Брэдигана. Имена циркачей услужливо шептала на ухо Фрейзеру крестьянка, с которой тот по-быстрому познакомился еще по приезду. Отлично так познакомился, на славу помял ее прекрасные грудки на сеновале...
Фрейзер понял, что отвлекся, тряхнул головой, и снова сосредоточился на Брэдигане.



Интригующе, ничего не скажешь. В толпе там и сям раздавались женские ахи-охи. Умеет бродяга завести публику, ничего не скажешь .



Перо Фрейзера летало по бумаге, едва ли кто-то, кроме самого журналиста смог бы разобраться в скопище закорючек, но Кохран отлично владел приемом скорописи. Ведь надо еще и запечатлеть изображение отважного безумца... Такую вещицу он сможет продать лондонской газете за целую гору деньжищ...

Метатель взял в каждую руку по четыре ножа и распустил их веером. Загрохотали барабаны. В толпе повисло немыслимое возбуждение... и вот уже клинки как вспышки молнии мелькают в воздухе. Но потом метатель удивил еще сильнее.



В какой-то момент Фрейзеру захотелось выйти вперед, принять участие в этом жутком безумии, вкусить дурманящее ощущение риска, почувствовать себя на грани...
Но пока Фрейзер размышлял и взвешивал свои шансы, вперед шагнула прекрасная леди. Метатель ножей, как и все зрители, онемели от подобного бесстрашия. И вот он уже делает шаг вперед, берет прекрасную леди за руку, подводит к щиту. И вот уже нож летит в цель... Восхищенная публика аплодирует стоя, а Фрейзер, бледный, чувствуя дрожь в коленях, будто и сам побывал возле щита, обессилевший, дописывает свою статью...

Филлис вновь приняла предложенную руку, с улыбкой покосилась на карман и на торчащий из него клочок бумаги, на который виконт старательно записывал то, что ранее говорила девушка. В её жизни это был первый случай, когда за ней что-то записывали, и конечно ничего важного и существенного она не сказала, но сама ситуация была более чем забавна.
- Вы к нам надолго? – Филлис решила побыть благовоспитанной дамой и начала спрашивать обычные банальности. – Не знала, что отец разослал приглашения даже в Лондон, думала, что только местные приедут. Вы знакомы с моим отцом или может вы с ним деловые партнёры? Я не помню, чтобы он ранее упоминал вас в разговорах.
Девушка засыпала виконта вопросами, боясь, что если молодого человека не занять разговором, то он вновь начнёт фамильярничать, а если случайно рядом окажется кто-то из родственников, то свадьбы будет не избежать. Филлис не была против замужества, но она мечтала выйти замуж по любви, а не по прихоти обстоятельств, а в случае с виконтом, девушка совершенно не верила в серьёзность его намерений.
- Виконт, а любители вы верховые прогулки? Я очень люблю, особенно по утрам. И Рассвет мой тоже очень любит. Знаете, отец подарил мне Рассвет на четырнадцатилетие, я была так счастлива. С тех пор только на нем и езжу.
Так за разговорами они пришли к накрытым всевозможными блюдами столам. Повар, специально приглашённый лэрдом из Франции, расстарался на славу. Изысканных блюд, название многих Филлис даже не знала, было очень много, и всё это изящно и красиво подали вместе с национальными шотландскими кушаньями. Вряд ли остался хоть один человек, кому не нашлось бы чего-то по душе.
Стараниями виконта в руках Филлис оказался бокал с пуншем, она немного пригубила, наслаждаясь вкусом напитка и взяв небольшое канапе, задумчиво его рассматривала, пока не заметила отца.
- Как вам еда, виконт? – Филлис сделала пару шагов, так чтобы Кристофер Марсден, повернувшийся за ней, оказался спиной к лэрду. Шутки шутками, но неизвестно что на уме у виконта. – Если не боитесь, то я могла бы предложить отведать хаггис. Вы пробовали когда-нибудь хаггис, виконт? Если будете пробовать виски, то выбирайте вот этот графин, - девушка показала рукой на один из графинов с квадратной пробкой, в то время как остальные были с округлой, - это виски с завода Бойдов, в других графинах менее знаменитые напитки, хоть и не менее вкусные. – Филлис наморщила лоб и снова сделала пару шагов, ненавязчиво заставляя мужчину, поворачиваться за ней. – Хотя, если честно, я вообще не понимаю, как можно виски называть вкусным напитком. – Девушка чуть наклонило головку к мужчине и, понизив голос до шёпота, призналась. – Однажды мы с подругой моей, Беа, решили попробовать что же это за нектар богов такой. Забравшись к отцу в кабинет, мы налили себе в бокалы напиток и, чинно рассевшись в кресла, сделав при этом очень серьёзный вид, одновременно отпили по глотку. - Филлис не смогла скрыть смешок, едва успела прикрыть губы кончиками пальцев. – Нам обожгло все внутренности. Мы тогда выпили всю воду, которая была в кабинете у отца, а за наши проказы досталось служанке, которая должна была следить за состоянием отцовского бара.
Время пролетело не заметно.
На улицу опустились серые сумерки и хотя по всей территории, отведённой под празднество, зажгли фонари, стало не намного светлее.
От долгого пребывания на свежем воздухе, Филлис начала замерзать, её не спасал даже тёплый плащ, подбитый пушистым мехом.
- Дорогой виконт, - пунш был прекрасным, но алкоголя в него добавили чуть больше и грани приличий немного раздвинулись, - если вы насытились, то я хотела бы, чтобы вы проводили меня до замка, пора уже готовиться к балу, а если вы хотите ещё провести время около напитков и еды, то я хочу сейчас с вами попрощаться на некоторое время.
_________________

Пока я искал мисс Кессиди, то успел заметить краем глаза метателя кинжалов, девушку на канате, которая в последствии исчезла, другую в ёмкости с водой и змеями. Это было действительно очень интересно даже для меня, не любящего цирк.

Она была такой милой. И смотрела с таким участием, будто у меня большая рваная рана, а не царапина от когтя петуха. Я не любил врать. В принципе, никогда этого не делал, если не считать некоторых мелких случаев. Я любил говорить правду и этим шокировать всех вокруг. Но я не хотел, чтобы мисс Кессиди смотрела на меня в ужасе. Я хотел, чтобы её взгляд оставался таким, как сейчас. Но врать мне тоже не хотелось. Поэтому я просто не сказал всего.
- Пустяки. Царапина, не стоящая внимания. Калем, мой слуга, сильно беспокоился, пришлось дать себя перевязать.
Мы сидели за столиком, ужинали и мило беседовали. Я рассказывал ей, чем интересуюсь, но очень осторожно, мне не хотелось, чтобы она сбежала или упала без чувств.
- Мне нравится астрономия. Звёзды, знаете ли, так далеки, и так прекрасны. Существует много созвездий, образующих прекрасные картинки, если присмотреться.
Она слушала внимательно, а я всё больше распалялся. Мы прерывались лишь на то, чтобы посмотреть очередное представление циркачей. Номера были просто завораживающие, и мы щедро награждали каждый из них аплодисментами. Мисс Кессиди нравилось всё, а мне нравилась мисс Кессиди. Поэтому я тоже хлопал и выкрикивал:
- Браво!
Последний номер с мужчиной в маске и девушкой в огне, а потом дыме оставил нас под впечатлением и мы пошли переодеваться для бала, делясь предположениями, как этот номер мог быть поставлен.

Безо всяких приключений, я переоделся и, уже весь в предвкушении встречи, поспешил на бал.

Бывает же такое в жизни, что встречаешь человека, которого кажется знаешь сто лет, с которым легко разговаривать или даже просто молчать. Мужчина поклонился в ответ на мой реверанс и представился.

Я ждала продолжения, но его не последовало. Он образован, говорит на правильном английском, и пусть одет просто, но манеры джентльмена я уже научилась определять. Хотя Дерека я тоже считала джентльменом, но этот негодяй хорошо прикидывался. Но не сказал и не сказал, пытать Тасгалла я не собиралась.

А вот и разгадка. Я испытала легкий укол разочарования. Слуга...
Но тут же отругала себя за снобистские мысли. Какая разница, чем человек зарабатывает себе на жизнь?
Вон "жених" мой не работал, зато тратил с огромным удовольствием и свои и мои деньги. А с этим мужчиной...
Я вновь взглянула на него, высокий, сильный, одна его рука наверное, как моя нога, и достаточно привлекательный.
Нет, определенно не просто слуга.
Я чувствовала подвох, но не могла, а может не хотела выяснять правду. Если человек не желает, она никогда не полезет в душу с вопросами.

Это ещё больше укрепило мою уверенность, что здесь кроется подвох, но вместо вопросов, я взяла его под руку, пальцами чувствуя силу мышц.
- Вы очень любезны, Тасгалл, - я улыбнулась, глядя в эти искрящиеся голубые глаза.

Мы двинулись в путь, когда я почувствовала, что мою ладонь накрыли его пальцы. Стыдно признаваться самой себе, но мне было на удивление приятно это прикосновение. Я почувствовала, что мои щеки загорелись и жар постепенно спустился на шею.

Столько вопросов, что я даже растерялась. Но ответить решила на каждый, тем более, что мне было легко с этим мужчиной, который несмотря на свои размеры совершенно не подавлял меня.
- Наверное может, но вряд ли ему это удастся, если Дерек разнесёт по всему высшему обществу, что я приходила к нему в Зимний сад. Одна, - я вздохнула, и вновь почувствовала на своих пальцах легкое пожатие мужской ладони. - Мне казалось, что я влюблена, но всё это оказалось самообманом. Знаете, Тасгалл, как бывает, когда рисуешь себе образ и наделяешь его несуществующими достоинствами, влюбляешься в этот выдуманный образ, только чтобы потом, столкнувшись с уродливой реальностью понять, какая ты дура, что летала в облаках. Так и у меня было, отец сказал, что он договорился о свадьбе, после моего восемнадцатилетия, и перед отъездом в Лондон к тётке, отдал мне портрет Дерека Монтгомери. Но правда оказалась уродливой. Я не виделась с отцом больше полугода, и оказалось, что он разорвал помолвку, заподозрив Дерека в пристрастии к игре, а этот негодяй, - я даже не заметила, что мои ногти впились в руку Тасгалла. - Он решил самым проверенным способом добиться женитьбы.
Мне стало не по себе, при воспоминании о том, что случилось в Зимнем саду, но спасло то, что мы дошагали до пустоши, где на открытом воздухе были накрыты столы.
Осмотрев всех гостей, я так и не заметила голубого страусиного пера.
- Тасгалл, извините меня, - я снизу вверх заглянула в его глаза, - но кажется тётушки здесь уже нет. Это будет нагло с моей стороны, ноне могли бы вы проводить меня к замку. По правде говоря, я не очень хорошо ориентируюсь в темноте.
И когда мы уже подходили к дому, по каменным ступенькам к своей карете спускался Дерек.
Я даже не поняла, что на меня нашло. Приподнявшись на ципочки, я обняла его за шею, наклоняя к себе. Его губы оказались удивительно нежными и теплыми, а поцелуй в отличии от предыдущего опыта, показался лакомством для голодающего.
Впервые в жизни разум и тело жили разными жизнями, совершенно не совпадая друг с другом. Разум пытался кричать, что это не верно, что пусть он хоть и образованный и вежливый, но остается мужчиной, а чувства бурлили в крови, пока тело наслаждалось теплом тела, к которому я прижималась.
Отступила только тогда, когда мимо нас с грохотом проскакали четверка гнедых Монтгомери. После этого я отодвинулась от мужчины, чувствуя, как горит не только лицо и уши, но и всё тело, словно ему не дали желаемого.
- Простите, - пробормотала я, не смея больше поднять глаза на мужчину.
Ты пала ниже некуда, Эйлис Флетт.
И я развернулась, подхватив подол и собралась подниматься по лестнице прямо в замок, но на первой ступеньке остановилась и всё таки обернулась к мужчине.
- Тасгалл, вы говорили, что работаете здесь? - мужчина кивнул. - Нет ли тут входа, менее людного? Мне не очень хочеться встречать гостей и не дай Бог знакомых отца.
_________________

"Мы слишком строги к нашей Лейтис"? Дестини посмотрела на Харли с удивлением, а он, произнеся эти слова, потянулся к кукле и тогда она испытала какое-то непонятное чувство смятения. Хотя Харли всегда ей подыгрывал, делая вид, что Лейтис их ребеночек, именно сейчас это его "мы" отозвалось в ее сердце тянущей болью. Не было никакого "мы", никогда не было. А она позволила себе увлечься этой игрой, играя так, будто конца этой пьесе не будет. Но конец настал... И в этот момент Дестини поняла, что, наверно, просто-напросто сойдет с ума, когда они расстанутся. Она не сможет не думать о том, где Харли и с кем, не сможет не терзаться ревностью и неизвестностью... Боже мой, лучше бы он и правда пересадил ей мозг, чтобы стереть оттуда все воспоминания о себе. Только можно ли обмануть сердце?..
Она с трудом совладала с собой, когда его рука оказалась неожиданно близко к ее груди. Искушение самой преодолеть разделявшее их мизерное расстояние было невыносимо сильным, но она должна была играть свою роль. Дестини попыталась успокоиться и, подтянув Лейтис повыше, тем самым прикрывая ею вырез, заставила себя мыслить, как ребенок.

Дестини тайком сглотнула, когда перед ними предстали столы, ломившиеся от самых разнообразных блюд. Никогда еще в своей жизни она не видела столько еды одновременно... Их с Харли доходов всегда хватало на то, чтобы не быть голодными, но в жизни Дестини бывали моменты, когда ей не на что было купить себе поесть. Это было самое тяжелое время - после смерти родителей, чьи жизни неожиданно и быстро забрала холера. Возможно, она бы умерла от голода, если бы ее не подкармливали соседи. Но постепенно их деревушка опустела и в поисках новой жизни Дестини оказалась на улицах Глазго. Она обивала пороги в поисках работы и однажды ей повезло - полная отчаяния, она постучалась в дверь местного театра, где ее в итоге и приютили. Сначала Дестини делала самую разнообразную черновую работу, но когда внезапно заболела одна из актрис, ее неожиданно привлекли к постановке, и так, шаг за шагом, она попала в число основных исполнителей. В тот вечер, когда она блистала на сцене в одной из лучших своих ролей - леди Офелии в "Гамлете", ее и заметил Харли. Она и по сей день помнила, как он смотрел на нее тогда - этим своим загадочным, непостижимым взглядом, и когда он предложил ей стать частью его необычного плана, она неожиданно согласилась. В конце концов ей нечего было терять, а этот мужчина с первой же встречи притягивал ее к себе, как магнит. И она ушла с ним, оставив свое невеселое прошлое позади. А теперь должна была оставить в прошлом его самого...
Дестини заставила себя переключить внимание на представление. Номер метателя ножей заворожил ее своей ювелирной точностью исполнения, а вот женщина со змеями заставила поежиться. Прикрываясь своим детским альтер-эго, Дестини попросила:
- Пойдем кушать, Харли, пожалуйста. У Лейтис от голода болит животик!
_________________