Мэри Бэлоу "Рождественская невеста"

Сколько нового!!! Спасибо девочки , пошла читать.
_________________

 » Глава 10

А вот наконец-то и "многострадальная" 10-ая глава.
Отдельное спасибо КаттиК за помощь при переводе и Ане-Гончей за ридинг в условиях экстрима.


Глава 10 (бета-ридинг Адская Гончая)

Бракосочетание леди Стэплтон и Эдгара Доунса состоялось за шесть дней до Рождества в маленькой церкви в деревне Мобли, в двух милях от Аббатства. На свадьбе присутствовало много гостей, в основном из числа приглашенных на праздники, но прибывших заранее, за исключением Грейнджеров и Джека Сперлинга. Несколько наиболее близких коллег Эдгара и пара представителей старшего поколения, из числа друзей отца Эдгара были приглашены на свадьбу из Бристоля.
Первоначальное решение Эдгара быстро и тихо пожениться в Лондоне, было отклонено Элен. В скоропалительной свадьбе не было никакого смысла. Правда, в любом случае, станет известна, попытались бы они её скрыть или нет, поэтому они не стали даже и пытаться. Она рассказала правду своей тете; он признался во всём своей сестре и шурину. Она говорила об этом в весьма свободной и бесстыдной форме, заявляя об их помолвке, как если бы в случившемся не было ничего позорного, и это была обычная тема для светской беседы.
Но леди Стэплтон была известна своими откровенными речами и часто высказывалась на грани респектабельности, умудряясь при этом никогда не переступать её.
Элен и миссис Кросс по дороге в Аббатство делили экипаж с Корой и её маленькой дочкой, Аннабель. Лорд Фрэнсис путешествовал с Эдгаром верхом, время от времени сажая в седло одного из трёх сыновей. Герцог и герцогиня Бриджуотер с новорожденным сыном, граф Торнхилл с супругой, маркиз и маркиза Кэрью и чета Гринвалд со всеми детьми внушительной кавалькадой последовали за ними из Лондона на следующий день.
Ещё до их прибытия в Мобли, свадебные приготовления были в полном разгаре. Кора заранее написала отцу, и мистер Доунс-старший сердечно и радостно приветствовал свою будущую невестку, не обращая внимания на её возраст и положение.
В течение нескольких дней никто даже и не вспоминал о Рождестве, предстоящая свадьба затмила своей важностью грядущий праздник. Эдгар привёз домой Рождественскую невесту.

* * *

Пытаясь скрыть собственную слабость, которая, по её мнению, была причиной её согласия на предстоящий брак, Элен вооружилась презрением против глупого чувства собственного достоинства Эдгара и лицемерно-радостного бракосочетания, к которому, казалось, все готовились.
Она настроилась увидеть в отце Эдгара грубого и вульгарного мужлана, а встретила человека, который хоть и был громким и сердечным и имел почти потрясающее внешнее сходство со своим сыном, но ни в коем случае не был вульгарным. Речь и манеры Доунса-старшего были не такими отшлифованными, как у Эдгара, который обучался в лучших школах страны, но он был не менее благородным, чем многие её знакомые джентльмены. Она рассчитывала увидеть Аббатство Мобли вычурным образцом дурного вкуса и демонстрацией богатства. И действительно, судя по всему, на его восстановление было израсходовано небольшое состояние, но им удалось возродить не только стены, но и духовное происхождение Аббатства, от которого захватывало дух. И в тоже время это был большой и удобный частный дом, каждая деталь убранства которого свидетельствовала о безупречном вкусе.
Элен была несколько разочарована, что настолько ошиблась в своих предположениях и напрасно вызывала в себе презрение, но по крайней мере она никогда не обманывалась в главной причине своей горечи и ненависти. Хоть тут она была права.
Сначала она решила надеть в день свадьбы платье из шёлка цвета бронзы. Но за день до бракосочетания в ней проснулось что-то, напоминающее угрызения совести. Никто из этих людей, даже Эдгар, не заслужил такого пренебрежительного отношения. У Элен был наряд, который она купила во время последней поездки в Вену и надевала лишь однажды, не найдя больше подходящего случая, до сегодняшнего дня. Может одеть его на свадьбу? Простое, но очень умело и тонко изготовленное белое шерстяное платье с круглым вырезом, прямыми, длинными рукавами, и прямой юбкой, немного расклешённой от высокой талии; белое пальто на меху, муфта и шляпа, также украшенная белым мехом. По крайней мере в этом простом, изящном, и очень элегантном одеянии был элемент иронии, подумала Элен, рассматривая себя в зеркале перед отъездом в церковь. Это был чудесно-девственный наряд.
Она не хотела замуж. Не за Эдгара. Но у неё не было выбора. Она почувствовала накатывающий приступ болезненной паники, но не позволила ей вырваться наружу. Женщина насмешливо улыбнулась своему отражению. Она снова была невестой. Невольно возникал вопрос, станет ли этот брак такой же катастрофой, как и первый? Несомненно это могло случиться. Но Эдгар был предупрежден. И не мог отрицать этого.
Элен спросила маркиза Кэрью, будет ли он столь любезен, чтобы сопроводить её к алтарю, хотя и считала это глупой формальностью, без которой, возможно, можно было обойтись, если бы она поговорила со священником. Идея передачи тридцатишестилетней вдовы новому мужу, была довольно абсурдна. Она спросила именно лорда Кэрью, потому что он был кротким и доброжелательным джентльменом. Иногда он даже напоминал ей... О, нет! Этого не может быть. Он страдал хромотой и даже спросил Элен, не смутит ли её такой сопровождающий. Леди Стэплтон уверила его, что нисколько. Её скорее даже очаровывало то, что, не смотря на его недостаток и притом, что маркиза была намного красивее своего супруга, она, казалось, благословляла землю, по которой он ступал. Но ведь Элен никогда и не отрицала существование романтичной любви? А просто не верила в возможность возникновения таковой в её собственной жизни.
Её жених был очень изящен в модном тёмно-синем фраке, панталонах цвета буйволовой кожи, белой сорочке, и сапогах, отполированных до зеркального блеска. Она бесстрастно смотрела на него, когда шла по проходу маленькой старой церкви, не обращая внимания на гостей, которые, повернув головы, наблюдали за её приближением. Элен не замечала ни хромоту маркиза, ни его руку, которую он положил поверх её собственной ладони, покоящейся на его рукаве. Эдгар Доунс выглядел солидным, спокойным и уверенным в себе. Он выглядел великолепно.
Она вновь испытала уже знакомое чувство, когда остановилась возле него, а маркиз передал её руку жениху. Чувство того, что она маленькая, слабая и беспомощная, и в то же время ощущение, что с ним она в полной безопасности. Всё иллюзии. Его глаза были обращены на неё. Она не хотела отвечать таким же пристальным взглядом, но не видела другого выхода. Она не опустит взгляд, беря на себя роль скромной невесты. Элен слегка улыбнулась ему, скрывая свой страх за привычной маской.
Страх? Да, призналась она себе, усмехнувшись. Страх.
Она слушала его, обещающего ей луну и звезды твёрдым, громким голосом, который, должно быть, доносился до последней скамьи в церкви. Она, словно со стороны слышала свой голос, обещающий ему её душу. Элен смотрела на золотое кольцо, сверкающий символ собственности, скользнувший на ее палец, а затем услышала слова священника, объявляющего их мужем и женой. Она подняла лицо к мужу, чувствуя подступающую волну тошноты, которая, казалось, покинула её более недели назад.
Эдгар посмотрел ей в глаза, а затем на губы, на которые она вызвала соблазнительную улыбку. А потом сделал то, что застало её врасплох. Он сжал её руки в своих, и слегка склонившись, поднёс их поочерёдно к губам и поцеловал.
Элен чуть не взвыла от ярости! Слёзы подступили к её глазам, и она до боли закусила верхнюю губу, пытаясь их сдержать. Глаза и губы Элен просили поцелуя, но похоже, Эдгар вспомнил о своём обещании никогда не притрагиваться к ней без её разрешения и не дал её приглашающему взгляду ввести себя в заблуждение. Когда он поцеловал её руки она с потрясающей ясностью поняла, что сама лишила себя его тепла и нежности. Элен пришлось бороться с ощущением боли, возникшем в горле, всё ещё пытаясь сдержать слёзы унижения. Но Эдгар, должно быть, всё же увидел правду в её глазах, так как уж очень пристально вглядывался в них. Как она его ненавидела.
Он стал её мужем. И уже устанавливал над ней свою власть.

* * *

Пока он не заподозрил, что Элен беременна, Эдгар даже и не думал о женитьбе на ней. Он был в ужасе от своих подозрений и ещё больше от того, что они подтвердились. Доунс чувствовал, что его заставляли что-то делать против воли. Он не хотел жениться на ней.
Но как только это стало реальностью, как только он убедил ее согласиться на брак, и получил специальную лицензию - свадебные приготовления начались. Доунс испытал удивительное ликование и странное чувство справедливости присходящего. Ему было сложно поверить, что с самого прибытия в Лондон, он не замечал того, что находилось у него прямо под носом.
Она была самой подходящей женщиной для него.
Опытная женщина с сильным характером, она была для него интересной и захватывающей собеседницей. Эдгар понимал, что у него есть привычка доминировать над другими людьми, брать под свой контроль, настаивать на своей точке зрения по поводу выполнения того или иного дела. В профессиональной жизни это свойство было ему только на пользу. Но в браке оно могло стать причиной краха. Он мог бы превратить в робкую мышку молоденькую, неопытную девушку, - например, мисс Грейнджер, - уже через месяц после свадьбы. А он не хотел робкую мышку. Он желал партнёршу, собеседницу, подругу.
Даже такую, что поклялась не позволять ему больше прикоснуться к себе. Такую, которая пообещала превратить его жизнь в ад. Ту, что почти всегда смотрела на него с насмешкой на губах и в глазах.
Эдгар всегда намеревался почитать брак, на ком бы не женился. Он намеревался уважать и хранить брак с Элен Стэплтон. Настоящий брак. И перспектива преодоления её враждебности была до странности волнующей. Ему, определенно, это удастся.
Сама по себе Элен была, конечно, очень соблазнительной. Женщины такого типа становятся с возрастом лишь красивее. Или, вероятно, он, зрелый мужчина, находил женщину своего возраста более привлекательной, чем девушку, только вышедшую из детского возраста.

* * *
Когда наступил день свадьбы, Эдгар был вынужден признаться себе, что влюблен в свою невесту. Но он ещё не зашел настолько далеко, чтобы признать, что любит ее. Мужчина даже не был полностью уверен, что она ему нравилась. Он не знал Элен настолько хорошо, чтобы решить, была ли неприятная сторона ее натуры, которую она с удовольствием всякий раз ему демонстрировала, просто выражением дурного нрава или следствием измученной, раненой души. Эдгар подозревал, что последнее более верно, хотя она и отрицала, что ее когда-то сильно обидели. Он был готов бороться за возможность узнать её. Хотя правда могла ему и совсем не понравиться. Эдгар понимал, что скрываемая ею тайна, могла убить в нем все чувства к Элен, а он всегда мечтал о том, что будет любить свою жену.
Но он определенно был влюблен в нее. Это была тайна, которую он собирался очень тщательно оберегать, всю жизнь, если понадобится. Не следовало давать этой женщине больше власти, чем у нее уже было.
Эта свадьба была его мечтой, и он запечатлел в памяти каждую деталь, чтб0обы иметь возможность снова переживать эти ощущения в будущем. Тут был его отец, сердечный и гордый, - волнующийся за сына, которого он любил с безоговорочной нежностью. Кора, всегда плачущая на свадьбах, вооружилась полудюжиной больших носовых платков Фрэнсиса, объясняя, что на венчании своего брата она, разумеется, прольет море слез. Фрэнсис был возле неё, и вид его выражал одновременно и веселье, и заботу об обожаемой жене. Были и другие гости, это было пестрое собрание на свадьбе человека, который даже не мог похвастаться тем, что он джентльмен.
А когда появилась его невеста, все потеряло для него значение, пока они не оказались на ступенях церкви спустя некоторое время. Элен обычно носила яркие цвета, весьма вызывающие наряды и выглядела ошеломляюще красивой. Но в этот день, вся в белом, с головы до пят, она выглядела просто божественно. Хотя это слово по отношению к ней было совершенно неуместным. Ее красота лишила его способности дышать и связно мыслить. Когда она подошла к алтарю, он почувствовал, что сейчас заплачет. Но не сделал этого.
Эдгар произнес свою клятву в соответствии с брачной церемонией. Он не обратил внимание на слегка насмешливый тон, с которым Элен произнесла свои клятвы. Со временем она будет жить в соответствии с этими клятвами, и даже по-настоящему верить в них. Элен представляла для него серьезный вызов, но он никогда не проигрывал, задумав что-то. И никогда еще успех не был таким важным для него.
Она была его женой. Эдгар слышал, как викарий произнес эти слова, и почувствовал шок от их реальности. Она была его женой. Наступил момент, когда ему следовало поцеловать ее, хотя викарий не сказал этого вслух. Он почувствовал ожидание собравшихся гостей. Элен подняла к нему лицо, – и он увидел там насмешку и вспомнил обещание, которое дал ей. Поцелуй был традицией, и вряд ли касался того обещания. Но он не даст ей даже эту маленькую возможность восторжествовать.
Эдгар поцеловал тыльную сторону ее рук вместо губ, и в этот момент на публике не скрывал своего отношения к жене. Он на мгновение испытал торжество, когда, подняв голову, увидел блеск слёз в ее глазах. Но мужчина не сомневался, что она заставит его заплатить за эту минутную слабость.
О, он в этом не сомневался. Он рассчитывал на это!
Он вывел свою невесту из темной нереальности церкви в холодную, яркую действительность декабря снаружи.
- Сегодня утром вы просто удивительно красивы, Элен, - сказал он ей в тот краткий момент, когда они остались наедине, прежде, чем их гости вышли вслед за ними.
- О, и вы тоже, Эдгар, - сказала она небрежно, - Удивительно красивы.
Туше!

* * *

К тому времени, когда Элен, наконец-то, осталась одна в тишине своей спальни, она была страшно раздражена. Казалось, комбинация свадьбы и наступающего Рождества приводила всех в состояние безумной радости. И она способствовала всеобщей эйфории, приехав сюда на бракосочетание с Эдгаром в поместье его отца, и оказавшись в центре потрясающей семейной домашней жизни.
Это было последнее, чего ей хотелось.
Домашняя жизнь пугала её больше, чем что–либо другое.
Мистер Доунс-старший, её тесть, фактически предложил ей сегодня называть его папой и был просто бесконечно милым. Шум и суматоха, которыми он был окружен весь день, вернее, которыми были окружены они все, были по меньшей мере ужасными. Взрослые пребывали в приподнятом настроении. И просто не существовало такого слова, которым можно было бы описать состояние детей. А тут были орды детей, и ни один из них не находился в детской. Элен думала, вернее сильно надеялась, что на них влияли особенности ситуации, преддверии Рождества и всё такое.
Она была просто не в состоянии запомнить, какие дети принадлежали к каким взрослым. Одно Элен знала точно - самый маленький младенец был отпрыском Бриджуотеров, и она думала, что может указать четырёх детей Коры и Фрэнсиса. Святые небеса, они были теперь её племянниками! Но остальные были неопознаваемыми и неразличимыми. И всё же её тесть знал их всех по именам, а они все звали его дедушкой, кроме того, который ещё не мог разговаривать, но даже он радостно подпрыгивал на коленях Доунса-старшего, булькая и хихикая.
Она сойдёт с ума, если каждый последующий, из оставшихся до Рождества дней, будет походить на сегодняшний, подумала Элен. Сплошные шум и веселье. Семьи. Счастливые пары... Похоже, в этой семье и среди их друзей не было несчастных в браке. За исключением Эдгара и её, конечно. А дети! Дети её решительно раздражали. Ей не нравилось их постоянное присутствие и то, что они всё время крутились вокруг взрослых. Но скоро и у неё будет собственный ребёнок.
Она шевелила угли в камине, пытаясь уложить их так, чтобы они горели как можно дольше, когда дверь позади неё резко распахнулась, и Эдгар вошел в комнату, облачённый лишь в халат. Женцина встала, всё ещё сжимая в руке кочергу.
- И что, спрашивается, Вы здесь делаете? - спросила Элен, готовясь к сражению и почти радуясь тому, что нашла на ком сорвать своё раздражение. Эта ночь должна была стать их брачной, но она не собиралась делать исключения из установленного ею же правила. Если Доунс хочет узнать, как громко и пронзительно она может кричать, ему нужно сделать лишь пару шагов в комнату.
Он сделал шаг, затем ещё один.
- Я собираюсь лечь здесь спать, - ответил Эдгар. - Это - моя комната, Элен. Наша. Я спал в другой комнате до сегодняшнего вечера, чтобы соблюсти приличия.
- О, нет - это не наша комната! Она - или ваша, или моя. Если она станет вашей спальней, то я найду себе другую, но Вам не удастся, вот так просто, нарушить своё обещание, Эдгар!
- У меня нет ни малейшего намерения отступать от своего обещания. – От его голоса и движений веяло холодом. - Кровать достаточно широка, чтобы мы оба могли спать на ней, не касаясь друг друга. И поверьте, я достаточно контролирую себя, чтобы держать свои руки подальше от Вас. Мы оба будем спать здесь. В моей семье мужья и жены спят в одной кровати. Всегда.
- И у Вас нет храбрости, чтобы бороться с семейной традицией, - прошипела Элен, стараясь, чтобы в её голосе прозвучало как можно больше презрения.
- У меня нет желания делать это, - сказал он, снимая халат и бросая его на спинку стула. Элен увидела что под халатом на нём была ночная рубашка. – От меня Вы в полной безопасности, Элен. И Вам пора спать. Мне кажется, что в последнее время , Вы не достаточного спите.
- Надо полагать я выгляжу измученной, - бросила она раздражённо.
- Бледной и загадочной. - Он улыбнулся. - Ложитесь в кровать. Даже несмотря на огонь, здесь холодно.
Элен решила, что нет никакого смысла спорить, когда Эдгар так спокоен и рассудителен. А он всегда был спокоен и разумен. Но однажды она обязательно втянет его в громкую, недостойную ссору, чтобы он наконец-то понял во что ввязался.
Она легла на спину, подняв взгляд к балдахину, пока её глаза постепенно не привыкли к темноте. Эдгар лежал на своей стороне, отвернувшись от неё. Он так больше ничего и не сказал. И не сделал ни единого движения, в попытке нарушить своё обещание. Элен злилась. Как мог он ожидать, что она будет спать?
Он спал? Она прислушалась к его дыханию. Нет, похоже он ещё не уснул, но судя по всему был на полпути к этому. Похоже Доунса ничто не отвлекало от хорошего сна, как если бы рядом с ним в кровати лежала связка тряпок, а не женщина! Как мог он спать? Как смел так оскорбить её?
- Будьте Вы прокляты, Эдгар! - воскликнула женщина. Это был один из тех моментов, когда ей хотелось сказать что-нибудь оригинальное, но она была просто не в состоянии придумать, что.
Он повернулся к ней лицом и подпёр голову одной рукой. Его щека покоилась на ладони.
- Моя единственная надежда заключается в том, что Вы не будете стоять около святого Петра, когда настанет моё время предстать перед Жемчужными Вратами.
- Я не в настроении для глупых шуток, - сказала Элен. - Это просто смешно. Я – всего лишь марионетка, которой приходится подчиняться всякий раз, когда Вы дёргаете за верёвочки. Мне не нравится это чувство.
- Если Вы чувствуете, что нас соединяют какие-либо «верёвочки», то Вы их сами и придумали, Элен. Я не собираюсь трогать Вас, даже если бы действительно имел их.
- Будь проклят Ваш омерзительный самоконтроль! - ответила она ему. – Но у меня нет даже его. Займитесь со мной любовью. Это - то, чего мы оба хотим. Так давайте сделаем это.
Элен перекатилась на его сторону и прижалась к телу Эдгара. Она мгновенно возбудилась, почувствовав твёрдые мускулы и тепло мужского тела. Женщина потёрлась грудями о его грудь и прижалась губами ко рту мужа.
Он поцеловал её нежно, но без страсти. Элен отстранила своё лицо и тяжело дыша, попыталась заглянуть ему в глаза.
- Любовью занимаются ради обоюдного удовольствия, Элен, - сказал он спокойно, - Для продолжения рода или из любви. А не из гнева или желания наказать. Мы не будем наказывать друг друга страстью с примесью злобы. Будет лучше, если Вы попытаетесь уснуть. - Он подсунул руку ей под шею и привлёк жену поудобнее к себе. - Расслабьтесь и спите.
Элен подумала, что могла бы сейчас умереть от оскорбления, если бы не одна вещь. Он был возбуждён. Она прекрасно чувствовала его восставшую плоть, упирающуюся в её живот. Значит и на сей раз ей удалось заставить его хотеть её. Просто всё дело в том, что он желал покорную жену, которая будет дарить ему любовь, а не только страсть. Никогда! Она могла предложить только страсть.
- Спите, - пробормотал Эдгар.
- Я думаю, что Вы безжалостны, Эдгар, - сказала она в его плечо. - Я ожидала властного тирана, который использует даже самую крохотную возможность, чтобы нарушить данное обещание и овладеть мной. Я должна была догадаться о том, что Вы задумали, когда не стали спорить со мной. Ведь Вы уже тогда решили справиться со мной таким образом, не так ли?
- Спите, Элен, - сказал он, и его голос, показался ей утомлённым. - Мы не ведём против друг друга военные действия, а вступили в брак. Спите же. – Повторил Эдгар, поцеловав её в лоб.
Женщина закрыла глаза и затихла на некоторое время. Он слишком хорошо знал её, понял какова она, поэтому и захотел делить с ней кровать, подумала Элен. Но как только он переспит с ней, то опять оставит в покое. А это было именно то, чего она хотела – остаться одной. И как можно скорее. Но нет, он пытался обольстить её объятиями, рассуждениями о любви и словами, произнесёнными шёпотом. Он пытался создать для неё иллюзию уюта, нежности и комфорта.
- Удовольствие. - сказала она, - Вы говорили, этим занимаются ради удовольствия? Эдгар, Вы не считаете, что должны доставить мне его? И получить его самому? Вы думаете, что я железная?
Он вздохнул и опустив голову, накрыл её губы своими. На сей раз поцелуй был тёплым и возбуждающим. - Нет, я так не думаю.
- Тогда займитесь со мной любовью, - потребовала Элен. - Давайте сделаем это ради удовольствия, Эдгар.
Она презирала себя. Её голос сорвался на крик. Но она подумает об этом позже. Она будет презирать себя и ненавидеть его, но потом. В данный момент она отчаянно нуждалась в наслаждении.
Эдгар стянул с неё ночную рубашку и сбросил свою прежде, чем перевернуть Элен на спину. Он навалился на неё всем телом и широко раздвинул её ноги своими коленями.
Ей очень хотелось, чтобы тяжесть его тела отрезвила её, но вместо этого женщина почувствовала только то, что её возбуждение нарастает. Не было никакой прелюдии. Она думала, что это расстроит и разочарует её, но неожиданно поняла, что ей этого и не нужно. Всё чего хотелось Элен – это чтобы муж вошёл и заполнил её, страстно и глубоко.
Эдгар был человеком жёсткого самоконтроля. Но сейчас он был горячим, влажным и нетерпеливым. Объятый желанием, Эдгар медленно двигался в ней, почти полностью выходя из лона прежде, чем твёрдо и с силой погрузиться снова. Если бы была ещё и прелюдия - она сошла бы с ума от сжигающей страсти, к тому времени, когда он вошёл в неё. Элен сжимала его внутренними мускулами, пытаясь удержать, довести до кульминации и отчаянно желая достигнуть собственного мимолетного момента счастья.
Неподвижно лёжа под мужем, Элен чувствовала как постепенно расслабляется её тело, а наслаждение набирает силу с каждым ритмичным ударом его тела. Она не имела понятия, сколько прошло времени. Несколько минут, дольше? А потом она, словно со стороны, услышала свои стоны и поняла, что удовольствие постепенно перерастает в сладостную боль развязки, без какого-либо участия с её стороны. На мгновение она хотела побороть свою пассивность, но сознание того, что Эдгар, не обращая ни на что внимания, продолжает брать её, была столь обольстительна, что Элен решила ничего не предпринимать.
Она вздыхала и дрожала под ним, когда мир вокруг неё засверкал всеми цветами радуги, а затем с мечтательной усталостью наблюдала, как он получил своё освобождение. Этот момент счастья был блаженно-продолжительным и Элен решила принять его с тихой благодарностью, как подарок. Момент прошёл, но она сохранит воспоминание о нём в своей памяти и душе. Они вернулись в реальный мир, который, как она вспомнила, замер в ожидании Рождества. И в этот момент Элен поняла, что любит его. Даже обожает.
Он лёг рядом с ней и привлёк её к себе. Их тела были и разгорячёнными и потными. Элен с удовольствием вдохнула его запах.
- Успокоилась? - спросил Эдгар мягко.
- Ммм...
- Тогда спи теперь, - сказал он.
- Ммм...
Если бы у неё сейчас было хоть немного больше сил, она бы непременно возмутилась, потому что его слова вновь прозвучали, словно приказ. Но сил у неё не было, поэтому она повиновалась.
_________________

Фройляйн, КаттиК, Адская Гончая, большое спасибо вам за блестящий перевод, особенно в условиях экстрима!!! Мы это очень ценим, низкий вам поклон за это!!
С наступающим Новым 2009 годом!!!

Эрика, рада была помочь. Но ты и Аня проделали основную работу. Так держать
_________________

Спасибо за новую главу! Почитаем, почитаем!

 » Глава 11

И я добавлю свои главы сегодня

Большое спасибо моей замечательной бете - Илоне! И отдельное спасибо за последние изящные штрихи нашей дорогой Фройляйн!

Глава 11 (бета-ридинг Илона)

Поскольку до Рождества оставалась всего одна неделя, нельзя было отрицать, что привычный ход событий был нарушен. Элен смутно подозревала, что и ее собственная жизнь изменилась. Навсегда изменилась.
Больше ей не придется все время путешествовать. Осознание этого факта не слишком ее расстроило. Путешествия могут быть куда более утомительными и тяжелыми, чем это кажется тем, кто только мечтает изведать дух странствий. Ее куда более тревожило понимание причин, по которым она снова и снова отправлялась в путь, и из-за которых она так и не смогла нигде найти себе пристанище. Она не уезжала, она убегала. Да, верно, она получала удовольствие от новых впечатлений, но не в той мере, в какой ей этого хотелось бы. Теперь она знала – и как она догадывалась, знала это всегда, – что ее желанию не суждено сбыться в этой жизни. Возможно, и в другой жизни тоже. Оставить позади то, от чего она так сильно хотела сбежать. Она никогда не сможет убежать от себя самой. Куда бы она ни отправлялась, она всегда брала себя с собой. Да, она знала это и прежде. Она знала, что живет в своем собственном персональном аду.

С этого момента ее жизнь по большей части будет проходить в Аббатстве Мобли. Эдгар объяснил ей, что он всегда был привязан к отцу, и так будет и впредь. Остальное время она будет проводить в Бристоле, в доме, который она еще не видела. Эдгар сказал ей, что это очень большой дом. По отрывочным описаниям, которыми он также снабдил ее, она поняла, что дом элегантно и со вкусом обставлен.
Она стала миссис Доунс. Ее титул не имел для нее никакого значения. Она бы отказалась от него, если бы могла, сразу после смерти своего первого мужа. Титул напоминал ей о той части ее жизни, которую она хотела бы забыть. Но был какой-то вызов в том, чтобы оставаться леди Стэплтон, состоятельной, независимой вдовой. Она тщательно культивировала этот имидж. Миссис Эдгар Доунс – звучало солидно и респектабельно.
Она стала частью семьи. Теперь у нее были не только кузины в Шотландии и тётя, к которым она относилась скорее по-дружески, чем по-родственному, а настоящая семья, которая гордилась своей фамильной близостью.
Кора сжала ее в крепких объятиях сразу же после свадьбы, и со слезами на глазах настояла, что теперь, когда они стали сестрами, им следует обращаться друг к другу по имени. И потребовала, чтобы ее муж и Элен тоже последовали ее примеру. Она просто не оставила им выбора. Лорд Фрэнсис рассмеялся, и Элен подивилась, насколько привлекательными могут быть морщинки от смеха в уголках мужских глаз.
– Мы подчинимся тирании? – спросил он, склоняясь над ее рукой. – Думаю, мы должны. С Вашего позволения, с этого момента для Вас я просто Фрэнсис.
Какой у неё был выбор, кроме как ответить таким же добросердечием?
Ее тесть, этакая слегка постаревшая дружелюбная копия Эдгара, – хотя Элен смутно подозревала, что, несмотря на все его дружелюбие, перечить этому человеку в важных вещах не стоит, – обращался с ней по-отечески. Она могла бы поклясться, что он рад выбору сына. Когда на следующее утро после свадьбы, преступно поздно, Элен вышла в гостиную к завтраку, он поднялся из-за стола, протягивая ей навстречу обе руки. Он оставил свободное место рядом с собой – для нее.
– Доброе утро, дочка, – произнес он, сильно стискивая ее ладони и, притягивая невестку к себе, чтобы сердечно поцеловать в щеку.
И опять, какой у нее был выбор? Она не могла ответить на такое радушие сухим «доброе утро». Она не могла назвать его в ответ «мистер Доунс».
– Доброе утро, папа, – ответила она и присела на стул рядом с ним. Обращаться к нему таким образом и осознавать, что этому утру предшествовала ее первая брачная ночь, и что внимание всех гостей и семьи, включая Эдгара, который тоже сидел за этим столом немного дальше, приковано сейчас к ней, – все это было очень унизительно и заставило ее покраснеть. Все сидящие в этой комнате знали, почему она и Эдгар поженились, и вот на следующее утро после свадьбы она покраснела. Как ужасно неловко!
Она чувствовала себя пойманной в ловушку. Ловушку, из которой она не сможет выбраться так просто, как она обычно это делала, – собирая свои вещи и позволяя воображению проложить новый маршрут. Теперь это ее жизнь, возможно навсегда. И вчера ночью она отказалась от той иллюзии свободы и власти, которой еще обладала. Ей не хватило самоконтроля, и поэтому она отказалась от большего, ради.… Ради чего? Не ради страсти. Этой ночью страсти было на удивление немного. Но и не ради удовольствия. Удовольствие было – и, откровенно говоря, очень сильное удовольствие. Но она просила о другом. Она искала утешения. И он ее утешил.
Это воспоминание напугало ее. Оно означало, что она нуждается в нем. Даже хуже, это означало, что он мог принести ей удовлетворение. Вчера она была удовлетворена до такой степени, что крепко проспала всю ночь и не проснулась даже тогда, когда он встал с постели. Но она ни в ком не нуждалась! Она отказывалась нуждаться в ком-либо. И меньше всего в Эдгаре. Он мог поглотить ее целиком.
А поскольку ее не привлекала перспектива быть поглощенной целиком, она нашла бы способ сразиться с ним, сразиться за свободу. И сломала бы его. Он не заслужил страданий от вздорной жены.
За завтраком она начала оживленно рассказывать своему тестю и тёте, которая сидела по другую руку от него, о том, как она проводила Рождество раньше – в Вене, в Париже, в Риме. Вскоре к ее слушателям присоединились почти все присутствующие за столом.
– А в этом году, дочка, – вмешался мистер Доунс, похлопывая ее по руке, – Вы сможете насладиться старым добрым английским Рождеством. Должен сказать, с ним ничто не может сравниться, хотя я никогда не был в других местах, чтобы судить объективно. Но я никогда и не стремился в чужие края.
– Нас ждет сбор зелёных веток для украшения дома, – добавила Кора, – и, конечно, будут подарки. В рождественский день у нас всегда детский праздник, а вечером – бал для взрослых. Будут корзины для раздачи подарков, и катание на коньках на озере, – если морозы продержатся, то уже через пару дней лед станет достаточно прочным. Будет – о, так много всего! Я так рада, что в этом году мы проведем Рождество здесь. И Элен, Вы должны помочь в организации праздника, ведь теперь Вы главная хозяйка в нашей семье. Вы – жена Эдгара. – Кора выглядела совершенно невозмутимой, передавая свою привычную роль другой женщине.
– Я не удивлюсь, если на Рождество пойдет снег, – сказала миссис Кросс, глядя в окно и привлекая всеобщее внимание к погоде. Мир снаружи действительно казался серым и холодным.
– Конечно, будет снег, мадам, – ответил мистер Доунс. – Я постановил, что это Рождество должно быть прекрасным.
– Дети будут в восторге, – добавил граф Торнхилл.
– Дети всех возрастов, – улыбнулась его жена, – Никто так не любит салазки, как Габриэль.
– И никто не делает таких ангелоподобных снежных ангелов, как Джейн, – присоединился к разговору граф Гринвалд.
– Думаю, мне придется бросить Вам вызов в этом вопросе, – усмехнулся маркиз Кэрью, – и выдвинуть вперед кандидатуру моей жены. Снежные ангелы Саманты получаются всегда с нимбом.
– Мне кажется, – вмешалась Кора, – ты сегодня против обыкновения молчалив, Фрэнсис.
– Это противоречит моим убеждениям, любовь моя, – отозвался он, – бросать вызов в рождественские праздники. Но вот в любое другое время… – Он вздернул брови и подмигнул ей.
– Мне кажется, Кэрью, – произнес Эдгар, – что в иерархии небожителей есть не только херувимы, но и воинственные ангелы.
Фрэнсис засмеялся, а вслед за ним и все остальные, и Кора громче всех.
– Какими противными бывают братья, – воскликнула она. – Прошу вас, Элен! Возможно, Вам удастся привить ему немного хороших манер.
Элен улыбнулась и встретилась взглядом с Эдгаром. Он показался ей ужасно красивым и непринужденным, но она не могла принять участие во всеобщем подшучивании друг над другом. Это было слишком хорошо. Слишком привлекательно. Слишком заманчиво. Пусть это продолжается без ее участия.
Этим утром она решила, что Эдгара следует поставить на место прежде, чем он сочтет прошлую ночь началом новой эры семейного счастья. Поэтому, когда завтрак был завершен и Эдгар остановился у двери, чтобы проводить Элен в ее покои, она проигнорировала протянутую им руку.
– О, тебе не стоит беспокоиться обо мне, Эдгар, – небрежно вымолвила она, – Мне есть чем заняться. Ты можешь развлекаться по своему усмотрению, – присоединиться к другим джентльменами, или заняться тем, что ты обычно делаешь в Мобли.
– Тебе потребуются ботинки, теплый плащ и шляпа, – сказал он. – В последние дни всё было посвящено нашей свадьбе, и теперь мой отец обеспокоен, что не сумел как следует выполнить свой долг гостеприимного хозяина. Он приглашает всех принять участие в экскурсии по парку. Большинство гостей здесь впервые, также как и ты.
– О, – Элен не нашлась, что ответить. И на этот раз у неё не было никакого выбора. Ее не спросили, хочет ли она вместе с остальными парами прогуляться по парку в этот унылый, холодный день. Она – вторая половина, а это значит, она должна делать то, что решит Эдгар. Кроме того, он был наследником всего этого. Конечно, она обязана пойти. Она поступила бы невоспитанно, если бы отказалась. Демонстрировать плохие манеры в Мобли представлялось ей крайне неуместным и затруднительным.
– Возьми меня под руку, – сказал он, – я провожу тебя наверх.
Видимо, надменность – это типичная черта мужской психики, решила она. И возможно, отчасти также физиологии. Сегодня ночью ей следует восстановить правила. Он должен понять, что, несмотря на то, что вчера она позволила дотронуться до нее, это не дает ему абсолютное право на брачные отношения по его желанию.
– Ты чувствуешь себя достаточно хорошо для прогулки? – спросил он, подводя ее к спальне.
Еще внизу она подумала, а не воспользоваться ли этим предлогом, чтобы отказаться от экскурсии. Но Элен решила не прятаться за свое положение от чего бы то ни было. Она не собиралась прикрываться своей женской слабостью.
– Со мной все в порядке, спасибо, – ответила она, высвобождая руку и направляясь в гардеробную. – Почему я должна чувствовать себя плохо? Я жду ребенка, Эдгар. Ежедневно тысячи женщин находятся в том же положении.
– Но только одна из них – моя жена, – возразил он. – И только одна из них ждет моего ребенка.
Элен никогда не пыталась понять этот его тон. Если он хотел утвердить свое право собственности, то мог бы и не тратить лишних слов. Вчера он уже сделал это – и весьма эффектно. Она принадлежала ему душой и телом. Но она не собирается впадать в состоянии безопасности и комфорта, которые ей сулило это обстоятельство.
– Я надеюсь, Эдгар, – обратилась она к нему из комнаты, повышая голос, чтобы у него не осталось сомнений насчет ее тона, – что ты не начнешь трястись надо мной. Это было бы так утомительно.
Когда она вернулась в спальню, та была уже пуста. Он ушел в собственную гардеробную. Она не была уверена, слышал ли он ее или нет.
Элен спустилась вниз и тут же поняла, что экскурсия будет еще более тяжким испытанием, чем она предполагала. Зал заполонили не только взрослые, но и целые орды детей. Все малыши покинули детскую, чтобы принять участие в прогулке. Шум стоял невообразимый. Она скорчила гримаску, желая вернуться в комнату, но, не зная, как сделать это вежливо.
Вскоре стало ясно, что ее будет сопровождать сам мистер Доунс. Он взял Элен под руку и велел Эдгару быть спутником ее тети.
И благодаря такому соседству всю дорогу она была окружена резвящимися шалунами. Четверо детей в группе приходились внуками мистеру Доунсу, и дед явно входил в число их самых любимых родственников. Но кроме этих четверых было еще шестеро детей, – Элен наконец смогла сосчитать их всех, – которые за последние несколько дней пребывания в Мобли очень привязались к нему. Таким образом, каждая находка, будь то треснувший каштан или потрепанное птичье перо, являлась достаточно важной причиной, чтобы мчаться к «дедушке» за более тщательным изучением сокровища и выражением восторга. Конечно, Элен тоже призывали повосторгаться за компанию.
Когда группа уже прошла живописный грот и большую часть зелёного холма, по которому старшие дети пронеслись с криками и раскинутыми в сторону руками, словно стая безумных птиц, мистер Доунс решил, что малыш Бриджуотер слишком тяжёл, и его родители устали нести его. Поэтому он переманил ребенка к себе на руки и начал смешить его, щекоча, подкидывая вверх и болтая чепуху. А затем ему пришло в голову передать это привилегированное удовольствие своей невестке.
И вот на руках у Элен оказался розовощекий карапуз, в чьём взоре читалась надежда, что здесь его ждет не меньшее развлечение, чем с предыдущим партнером по игре. В глазах ребёнка светилась детская невинность, полное доверие человечка, которому еще не приходилось сталкиваться с предательством окружающего мира и близких людей.
Она была испугана. И очарована. И готова расплакаться. Она улыбнулась и поцеловала его, а затем начала игру с его щечками. Он смеялся и подпрыгивал, требуя продолжения. Он был мягким, теплым и неожиданно легким. Его улыбка сияла белыми маленькими зубками.
Элен сделала глубокий вдох. Вдруг ей вспомнилось, как в ранние годы своего первого супружества она мечтала о ребёнке, и какое разочарование испытывала каждый месяц, когда обнаруживала, что ее надеждам не суждено сбыться. Позже она стала свободной и, казалось, что и впредь она будет бездетной, так что она даже забыла, что когда-то давно жаждала познать радость материнства. И вот теперь в ее лоне находился малыш. В это же время на следующий год, если все пойдет хорошо, она сможет нести на руках собственного младенца, немногим младше этого.
Она почувствовала, как на нее нахлынула волна столь сильного желания, что оно скорее походило на боль. И тут же ей панически захотелось оторвать от себя ребёнка Бриджуотеров и убежать так далеко, как только сможет. Ее соблазняло видение счастливой семейной жизни.
– Позвольте, я заберу его, мадам. – Герцог Бриджуотер, красивый невозмутимый мужчина, мог на первый взгляд показаться человеком холодным и суровым, но Элен видела, каким тёплым взглядом он иногда смотрел на свою жену и сына.
– Он питает ошибочную веру в то, что руки взрослых созданы, чтобы на них прыгали. Иди сюда, плут.
Малыш был в полном восторге, вернувшись к своему папе. С гуканьем он продолжил вертеться и подпрыгивать.
– Ах, эти воспоминания, дочка, – вздохнул мистер Доунс. – Я был совершенно счастлив, когда мои дети были маленькими. Я бы не отказался еще от нескольких, если бы миссис Доунс не умерла, рожая Кору. Моё сердце не лежало к повторному браку и потомкам от новой жены.
Если бы Кристиан был жив, подумала Элен, сейчас он был бы старше её тестя. Семьдесят один год – вот сколько ему было бы теперь. Эта мысль поразила ее. – Дети любят Вас, – заметила она.
– Это потому, что я их люблю, – сказал он со смешком. – Нет такого непослушного ребенка, которого бы я не смог полюбить. А теперь у меня есть внуки. Я вижусь с детьми Коры так часто, насколько это возможно. Вашего я буду видеть ещё чаще. Я буду выманивать Вас сюда из Бристоля под любым предлогом. Так что готовьтесь.
– Уверена, для меня всегда будет радостью приезжать в Мобли, сэр, – ответила она.
Он поднял брови, глядя на неё.
– Папа, – поправила себя Элен.
– Верю, – произнес он, сворачивая на другую тропинку и уводя группу вниз, туда, где виднелся лес, – Вы будете хорошей женой моему сыну. Возможно, он слишком долго тянул, выбирая себе невесту. За это время он многого достиг, и вместе с успехом его характер становился твёрже и сильнее. Я был удачлив, дочка, свидетельство тому – Аббатство Мобли, которое я купил, а не унаследовал. Но мой сын куда более успешен, чем я. Только сильная женщина может дать ему то, что нужно – тот брак, который ему требуется.
– Вы думаете, я сильная женщина? – удилась Элен.
– Вы были вдовой много лет, – объяснил он, – хотя с Вашей красотой, титулом и богатством Вы могли бы составить хорошую партию в любое время. Вы путешествовали и оставались независимой. Эдгар рассказал, что он чертовски долго уговаривал Вас принять его предложение, хотя Вы уже знали, что ждёте ребёнка. Да, я считаю Вас сильной женщиной.
Как обманчива бывает внешность, подумала Элен.
Сквозь деревья уже можно было увидеть озеро. Озеро, покрытое льдом.
– Вот она – сцена для некоторых из наших рождественских шалостей, – сказал ее тесть. – Я верю, что здесь можно будет кататься. И деревьев много, так что мы наберём достаточно зелёных веток для украшения дома. Мы сделаем из этого настоящий ритуал, дочка. Рождество очень важный праздник для нашей семьи. Любовь, дар, мир и рождение младенца. Это хорошее время, чтобы собрать полный дом детей и гостей.
– Да, – вымолвила она.
– И хорошее время для нового супружества, – добавил он. – Есть вещи и похуже, чем быть рождественской невестой.
Дети с гиканьем разбежались, – кто направился к озеру, кто к ближайшим деревьям, на которые можно было бы залезть.

***

Кажется, я обречен на брак с очень колючей женой, – так думал Эдгар на следующее утро после свадьбы. После брачной ночи он надеялся, что, даже если впереди их и не ждет «счастье на век» то, по крайней мере, они могли бы обрести радость в новых отношениях, найти надежную основу для чувства взаимопонимания и привязанности. Но как только она спустилась к завтраку, он увидел, что она вновь надела привычную маску. Она выглядела очень красивой, гордой, отчуждённой и немного насмешливой. Он знал, она не собиралась позволить прошедшей ночи смягчить их отношения. Отпор, который она дала ему после завтрака, не был для него чем-то неожиданным.
Во время прогулки он беседовал с миссис Кросс и наблюдал за женой. Он видел и своего отца, и Элен. Его отец, – Эдгар знал это, хотя тот и не сказал ему ни слова, – был сильно обеспокоен браком сына, и тем, каким образом этот брак был заключен. И все же он очень живо беседовал с Элен, и окружил ее вниманием и поддержкой, так же, как и снующую вокруг него малышню.
Элен не любила детей, – это был факт, который приводил Эдгара в ужас. Но за время прогулки он смог убедиться, что еще не все потеряно. Когда его отец передал младшего сына герцога Бриджуотера ей на руки, она выглядела испуганной, словно не знала, что с ним делать. Та игра, которую она затеяла, в итоге позабавила и малыша, и ее саму. Эдгар зачарованно наблюдал, как с ее лица исчезает маска равнодушия, открывая миру обычную красивую женщину, играющую с ребёнком. Маска вернулась, как только Бриджуотер забрал у Элен своего сына.
А потом они очутились у озера, где все разбрелись по разным направлениям: дети – чтобы найти подходящие площадки для игр, взрослые – чтобы присматривать за ребятней и не позволить им сломать себе что-нибудь столь же существенное, как шея. Кора прощупывала лёд толстой палкой, его отец – носком ботинка. Фрэнсис рычал на своего младшего сына, чтобы тот немедленно сошёл с ледяной корки. Несколько ребятишек затеяли игру в прятки, остальные начали лазать по деревьям. Элен стояла в одиночестве, и весь ее вид говорил о том, как ей хочется улизнуть отсюда. Миссис Кросс нагнулась к дочери Торнхилла и внимательно прислушивалась к тому, что девочка говорила ей, а затем позволила себя увести.
Эдгар решил подойти к жене, хоть она и выглядела так неприступно. Ну почему она не может расслабиться как все остальные и просто наслаждаться жизнью? Неужели она так непреклонна в своем стремлении быть несчастной? Он почувствовал, что начинает раздражаться. Но когда младший сын Коры, который уже успел проверить лёд на озере и испытать отцовский гнев, ухватился за его пальто и потребовал, чтобы дядя застегнул ему пуговицу, Эдгар стянул перчатки, опустился на корточки и начал сражаться с непослушной петлей.
Когда, наконец, он снова поднялся на ноги, Элен на месте не оказалось. Он оглянулся и увидел ее, – она помогала одному из малышей графа Гринвалда взобраться на дерево. Эдгар еще раньше обратил внимание на мальчика, который стоял, с тоской глядя на своих старших и более высоких товарищей, но сам не решался вскарабкаться на ветку. И вот Элен пришла ему на помощь. В течение десяти минут она терпеливо подбадривала ребёнка, помогая ему найти опору, убирая мешающие ветки, хваля его, поздравляя и улыбаясь его успехам, поддерживая его, когда он соскальзывал и, вселяя в него уверенность, когда он терял храбрость. Она снова скинула маску, стала женщиной, которая забыла, что ей следует быть достопочтенной, циничной леди Стэплтон. Это была женщина, которая искренне и сердечно любила детей, и в ее любви ясно чувствовались сопереживание и терпение. Эдгар замер, прислонившись плечом к дереву и зачарованно наблюдая за ней.
А потом мальчишка подпрыгнул в отчаянном рывке, не удержался и упал, сбив с ног и Элен. И вот они оба оказались на земле, ребёнок закричал сначала от испуга, а потом, когда понял, что у него ничего не болит, и от удовольствия, а Элен тихо и с искренней радостью рассмеялась. Она повернула голову, и увидела, что за ней наблюдают.
Элен подняла ребенка на ноги, отряхнула на нём одежду, и отправила к родителям. Затем она привела в порядок себя, напустила на себя безразличный вид, и зашагала в ту сторону, где никого не было. Не глядя на Эдгара, или на кого бы то ни было.
Еще мгновение он оставался на своем месте. Должен ли он пойти за ней? Или лучше оставить ее дуться в одиночестве? Но дуться на что? На то, что он просто смотрел на нее? В том, что она делала, не было никакой тайны. Она находилась в окружении людей и играла с ребёнком. Но, увидев, что он наблюдает за ней, Элен, непонятно почему, вдруг то ли засмущалась, то ли рассердилась. Невозможно было догадаться, что привело ее в такое состояние.
Сегодня он так же мало знал свою жену, как и в тот первый вечер, когда, разговаривая с Грейнджером, поднял глаза и увидел ее в проёме двери в алом платье. Она была для него загадкой, тайной, вооруженной шипами. Иногда он задумывался, а стоит ли вообще разгадывать эту тайну.
Но она была его женой.
И он был влюблен в нее, даже если она ему и не нравилась.
Он оттолкнулся плечом от дерева и последовал за ней.
_________________

Spate, СПАСИБО. Какая оперативность и стиль!!!! УМНИЧКА

С НАСТУПАЮЩИМ НОВЫМ ГОДОМ ВСЕХ!!!
СЧАСТЬЯ, ЗДОРОВЬЯ и СИЛ ПЕРЕВОДИТЬ и ЧИТАТЬ
_________________

 » Главы 12, 13

Девочки, спешу поздравить всех с наступающим Новым Годом!
Счастья вам всем, удачи, здоровья, достойных финансов и, конечно, любви!!!


Глава 12 (бета-ридинг - Илона)

Элен отошла не слишком далеко, но дерево, к которому она прислонилась, скрывало ее от посторонних глаз почти наполовину. Она смотрела прямо перед собой и не перевела глаза на Эдгара, когда тот появился в поле ее зрения. Тогда он встал прямо перед ней, положил одну руку на ствол рядом с ее головой, и подождал, когда ее взгляд целиком сосредоточится на нем.
– Устала? – спросил он.
– Нет.
– Это была долгая прогулка для тебя, – сказал он, – к тому же тебе пришлось поддерживать беседу с новым тестем.
– Ты хочешь сделать из меня беззащитную фиалку? – усмехнулась она. – Не получится. Тебе следовало жениться на какой-нибудь юной девственнице.
– Ты хорошо обращаешься с детьми, – заявил он.
– Вздор! – Ее ответ прозвучал неожиданно резко. – Я их терпеть не могу.
– Малыш Гринвалд был один рядом с тем старым деревом, – добавил он. – Он чувствовал себя покинутым, если ты не заметила. Ты сделала его счастливым.
– О, это так легко – сделать ребёнка счастливым, – нетерпеливо воскликнула она, – и как утомительно для взрослого человека.
– Ты выглядела довольной, – возразил он.
– Эдгар. – Она посмотрела ему в глаза. – Ты хотел бы полностью владеть моим телом и душой, не так ли? Это у тебя в крови – желание контролировать все, что находится в твоей власти. Ты владел моим телом, и я собираюсь и дальше позволять тебе это, хотя и решила сегодня утром напомнить о твоем обещании и воззвать к твоей чести, чтобы ты сдержал слово. Но, чёрт побери, у нас общая кровать, и я не в силах отказаться от доступного мужчины. Владеть моей душой ты не будешь. Ты можешь пытаться провоцировать меня столько, сколько хочешь, но ничего не добьешься. Будь благодарен, что я не позволяю тебе влезть в мою душу.
Ее слова причинили ему боль. Частично из-за того, что она пренебрежительно отозвалась о нём, как о доступном мужчине, – впрочем, это было вполне в ее духе. Куда сильнее Эдгара задело то, что Элен твердо решила не впускать его в свою жизнь. Она отдавала только тело, но не душу. Более чем когда-либо она казалась ему незнакомкой, – незнакомкой, которую нелегко было полюбить. Но он страстно желал узнать ее ближе и полюбить.
– Неужели твоя душа столь ужасна? – спросил он.
Она улыбнулась и сняла с рук перчатки, чтобы опереться ладонями о его грудь.
– Ты не представляешь, как привлекательно ты выглядишь в этом пальто с капюшоном, – сказала она, – и с этим суровым выражением лица. Ты выглядишь так, словно можешь удержать весь мир на своих плечах, Эдгар, и решить все земные проблемы.
– Возможно, – отозвался он, – я мог бы помочь решить твои проблемы, если бы ты поделилась ими со мной, Элен.
Она засмеялась. – Ну, хорошо, – воскликнула она, – тогда помоги мне справиться с одной из них. Как мне убедить сильного, властного, нахмуренного мужчину поцеловать меня?
Он пытался поймать ее взгляд, чувствуя одновременно разочарование и раздражение.
Она скорчила гримаску и одарила его одной из своих самых насмешливых улыбок. – Ты предпочитаешь более сложные проблемы, Эдгар? – поинтересовалась она. – Или это значит, что ты не хочешь целовать меня? Как это ужасно унизительно.
Он поцеловал ее – жёстко, открытым ртом. Ее руки обхватили мужские плечи, она прижалась к нему плотнее, и на несколько мгновений страсть поглотила их целиком. Затем он опустил свои ладони на ее талию и отодвинул Элен назад к дереву, увеличивая расстояние между ними. На смену раздражению пришел гнев.
– Мне не нравится, когда мной играют, Элен, – заявил он, – мне не нравится, когда ты используешь меня в свое удовольствие для развлечения. И не надо соблазнять меня, чтобы таким образом сменить тему. Я не люблю, когда надо мной смеются.
– Ты очень глуп, Эдгар, – отозвалась она, – ты только что дал мне в руки превосходное оружие. Тебе не нравятся быть объектом насмешек? Я специалист по высмеиванию. Я не могу противиться вызову, который ты только что бросил мне.
– Ты так сильно меня ненавидишь? – спросил он.
Она улыбнулась. – Я жажду тебя, Эдгар, – промолвила она. – Даже с ребёнком в моем чреве, я все равно жажду тебя. Этого недостаточно?
– Что я сделал, что ты возненавидела меня? – продолжал допытываться он. – Я должен взять всю вину на себя за то, что ты оказалась в таком положении?
– Что ты сделал? – она вскинула брови. – Ты женился на мне, Эдгар. Ты дал мне респектабельность, безопасность, защиту и богатство. Ты очень богат, не так ли? Богаче, чем твой отец, даже если не считать того, что ты он него унаследуешь. Ты сделал меня частью очень уважаемой семьи. Ты привез меня в это Аббатство Мобли на Рождество и окружил меня близкими и детьми. Дети везде, куда бы я ни повернулась. Это то, что твой отец называет старым добрым Рождеством. Я в этом ничуть не сомневаюсь, поскольку уже сейчас вижу множество тому доказательств, хотя Рождество еще даже не наступило. И словно всего этого мало, ты пытаешься присвоить мою душу. Ты душишь меня. Я не могу дышать. Вот что ты со мной сделал.
– Боже мой. – Его рука снова вернулась на ствол дерева рядом с ее головой. Он придвинулся ближе, хотя все еще не касался ее. – Боже мой, Элен, кто это был? Кто сделал с тобой такое? Кто причинил тебе столько зла?
– Ты глупец, Эдгар, – ее голос был холоден. – Никто не обижал меня. Это я всегда причиняла боль. Это в моем характере. Я дьявольское создание. Тебе не нужно понимать меня. Довольствуйся моим телом. Оно твоё. Тебе не нужно понимать меня.
Он не поверил ей. О, да, она обижает людей. Он не сомневался, что он не первый мужчина, которого она использовала и осмеяла. Но он не думал, что ей действительно было свойственно так вести себя. Если бы она и вправду была столь аморальна, в ее улыбке и в глубине ее глаз не было бы горечи. И не было бы чего-то более сильного, чем горечь, – того, что порой мелькало в ее взгляде. Что это было? Отчаяние? Что-то или кто-то вызвал все это. Возможно, кто-то. Какой-то мужчина. Когда-то в прошлом ей причинили сильную боль. Такую сильную, что с тех пор она перестала быть собой.
Но как ему теперь узнать правду, как помочь ей, когда она полностью отгородила себя от помощи?
И все же он видел проблеск надежды. Вещи, которые душили ее, должно быть, также и пугали ее. Ее брак с ним, его семья, гости его отца и их дети, Рождество. Но с чего бы ей бояться таких безопасных вещей? Потому что они грозили лишить ее горечи, ее маски? Сегодня ее маска уже пару раз исчезала – сначала, когда она играла с малышом Бриджуотером, а потом – с ребёнком Гринвалдов. И, возможно, даже прошлой ночью, когда она отдала ему себя, ища успокоения.
– В одном ты был прав, – сказала она. – Я устала. Отведи меня домой, Эдгар. Позаботься о своей беременной жене.
Он взял ее под руку и повёл назад, к остальным, чтобы дать сигнал отцу, что они с Элен возвращаются домой. Его отец улыбнулся и кивнул, а затем склонился к Джонатану, младшему сыну графа Торнхилла, чтобы уделить тому внимание. Малыш Гринвалд вприпрыжку подбежал к Элен и сообщил, что будет кататься на коньках, как только лёд станет достаточно прочным.
– Я буду кататься как ветер, – воскликнул он.
– О, Боже, – сказала она, слегка дотрагиваясь рукой до его шерстяной шапки. – Это очень быстро. Возможно, все, что мы увидим – это лучик света. Это будет Стивен, который катается на коньках.
Он счастливо рассмеялся и убежал обратно.
Ее голос был тёплым и нежным. Она могла верить в то, что не любит детей, но на самом деле, она любила всех малышей без исключения и очень сильно.
В молчании они прошли через лес и поднялись на горку, к широкой дорожке. Она тяжело опиралась на его руку. Он подумал, что ему не следовало позволять ей гулять так долго, ведь всего неделю назад или около того ее все еще мучили тошнота и усталость.
– Расскажи мне о своем первом браке, – попросил он.
Она засмеялась. – Там ты ничего не найдешь, – заявила она. – Он продлился семь лет. Мой муж был старше твоего отца. Он хорошо заботился обо мне. Он обожал меня. Не удивительно, не так ли? Мне и сейчас приписывают немного красоты, но раньше я была прелестной девушкой, Эдгар. Мне оборачивались вслед. Я была его призом, его любимицей.
– У тебя никогда раньше не было детей? – спросил он.
– Нет. – Она снова засмеялась. – Никогда, но не потому, что он не хотел или не пытался. Можешь представить себе мое изумление, когда я узнала, что беременна от тебя, Эдгар. Семь лет супружества и миллион любовников с тех пор, как я убедилась, что совершенно бесплодна.
Он задался вопросом, осознавала ли она то, что так свободно и небрежно упоминая о любовниках, она унижает его? Впрочем, у него нет причин для жалоб. Эдгар никогда не заблуждался насчет ее прошлого, частью которого был он сам. Она никогда не делала из этого тайны.
– Его бедная первая жена много лет подряд страдала от выкидышей и от рождения мертвых детей, – сказал она. – Возможно, к счастью, это не я была бесплодной?
– Был только один ребёнок, который выжил? – спросил он.
– Да, только Джеральд. – ответила она. – Хотя почему выжил именно он, когда все остальные умерли, – загадка. По крайней мере, так всегда говорил Кристиан. Мальчик не был ни высок, ни крепок, ни красив; он был застенчив и робок; он был не слишком умён; он не выделялся ничем, чем стоило бы выделяться молодому человеку. У него был только один талант – девичий талант, по словам его отца. Он играл на фортепьяно. Полагаю, Кристиан был бы только счастлив, если бы никто из его отпрысков не выжил.
Похоже, ее первый муж не был приятным человеком. Эдгар не мог представить себе, чтобы их отец был нетерпим по отношению к нему или к Коре, даже если они и не оправдывали его ожиданий. Его отец – при всем своем твёрдом характере и жесткой деловой хватке, – дарил безоговорочную любовь всем родным и близким, а также и их супругам. Обращался ли сэр Кристиан Стэплтон со своей женой так же, как и с единственным сыном? Видимо, с тем же презрением, с каким она с тех пор относится к себе самой? Может ли это объяснить ее горечь? Ее отчаяние?
– У твоего ребёнка будет отцовская любовь, – сказал он. – Не важно, у него или у нее. Мне не важно, какого он будет пола, как будет выглядеть и какие у него или у нее будут способности и таланты. Даже если у него действительно будут серьёзные дефекты. Это будет мой ребёнок, и я буду глубоко любить его.
Если он хотел смягчить ее, то сильно ошибся.
– Это ты сейчас так думаешь, Эдгар, – презрительно возразила она. - А если это будет сын, и у него не будет таких прекрасных физических данных, как у тебя, или он не сможет сложить два и два, или начнет убегать, чтобы поиграть на фортепьяно, когда ты захочешь обучить его своему делу? Тогда ты начнешь его сравнивать с собой, и со своим отцом, и сочтёшь его неполноценным. И он будет считать себя презираемым, и превратится в слабое, болезненное существо. Но он не сможет прийти ко мне за утешением, я не дам ему этого. Я повернусь к нему спиной. Я не хочу воспринимать эту беременность в романтичном свете. Я не хочу думать в возвышенных выражениях о привлекательном малыше, о безумно любящей его матери и сильном, дающем защиту отце. Вифлиемская пещера (загон для скота, место, где по преданию родился Иисус) должна была быть холодным, вонючим, неудобным и совершенно унизительным местом для младенца и его матери. Как мы посмели превратить это во что-то блаженное?! Это было отвратительно. Именно в этом заключен главный смысл. Смысл в том, что начало жизни того самого младенца, было таким же мучительным, как и его конец. Вот что я собираюсь сделать для тебя, именно об этом предупреждает нас та пещера. Но вместо того, чтобы принять реальность и смириться с ней, мы все смягчаем и превращаем в сентиментальность. Что подвигло тебя на этот страстный и нелепый монолог?
– Я осмелился думать о моем ребёнке с любовью, – сказал он, – хотя она или он еще даже не родился.
– О, Эдгар, – произнесла она устало, – не представляла, что ты настолько благороден. На первый взгляд ты кажешься серьёзным, властным и безжалостным. Наша первая встреча только подтвердила это впечатление. Я бы хотела, чтобы ты не был таким благородным. Благопристойность приводит меня в ужас.
– А я, сударыня, – признался он, – окончательно сбит с толку. Ты хочешь заставить меня поверить в то, что добрые чувства тебе совершенно не свойственны. Но ты помогаешь покинутому ребёнку взобраться на дерево и ласково гладишь его по голове. И ты горячо защищаешь женщину и ребёнка, чьи мужество и страдания были низведены до слащавых сантиментов, которыми окружена рождественская история. И ты держишь меня на расстоянии вытянутой руки, чтобы защитить от себя самой, от собственного несчастья. Ведь в этом все дело, не правда ли?
Она склонила голову ему на плечо и вздохнула. – Эта прогулка была долгой, – произнесла она. – Я очень устала, Эдгар. Устала оттого, что меня все время понукают, провоцируют и мучают вопросами. Давай на этом закончим. Поднимись вместе со мной, когда вернёмся домой. Раздели со мной ложе. Обними меня так же, как ты делал это прошлой ночью. Ты ведь держал меня в объятьях всю ночь, не так ли? Твоя рука, наверное, онемела. Обними меня сегодня снова. И вовлеки меня дальше в этот ужас супружества. Возможно, я засну, а когда проснусь, снова буду полна сил и энергии, чтобы сражаться с тобой. Я буду сражаться с тобой, ты же знаешь. Видишь, я ненавижу тебя.
Он неожиданно улыбнулся, а потом громко рассмеялся. Она произносила слова почти с нежностью. О, да, он завлечёт ее глубже в ужас супружества – их супружества, ее новой семьи, детей, Рождества. В одном она была права. Он мог быть безжалостным, когда ставил перед собой какую-либо цель. Сейчас у него была цель. Цель, которая была важна не только для его разума, но и для сердца. Он хотел супружеских отношений с этой женщиной.
Настоящего брака.
Он нашёл ее слабое место, – она сама вручила ему в руки это оружие. Он был знатоком – безжалостным знатоком – в нахождении и изучении слабостей противника, и не отступал до тех пор, пока не получал то, что хотел. У Элен, миссис Эдгар Доунс, не было ни единого шанса.
За исключением того, что она была чертовски упряма. Она – сильный противник. Он не смог бы противостоять слабому противнику, который сдаётся при одном виде грозного соперника. В такой битве нет вызова. Элен не была таким противником. Она могла бросать ему в лицо слова ненависти, в то время как нуждалась в поддержке его рук.
– Могу я понести тебя на руках остаток пути? – спросил он, видя ее усталость.
– Если ты только попытаешься, Эдгар, – ответила она, – двери моей спальни будут для тебя навеки закрыты, и я буду выкрикивать через них гадкие слова, которые постыдится произнести любая уважающая себя леди, в ответ на все, что ты захочешь мне сказать. Я буду позорить тебя перед твоим отцом и сестрой, и перед всеми этими отвратительно важными людьми. Я не куль с картошкой, чтобы тащить меня только потому, что я имела несчастье оказаться в положении и в твоей власти.
– Простого «нет, спасибо» было бы достаточно, – сказал он.
– Мне хотелось бы, чтобы ты не был таким большим, – заявила она. – Мне хотелось бы, чтобы ты был маленьким и слабым. Я ненавижу твою силу.
– Верю, – откликнулся он на ее слова, когда они вошли в дом, – я понял твою мысль. Пойдем. Я провожу тебя наверх, и буду держать в своих объятиях, пока ты будешь спать.
– Ой, уходи, – воскликнула она, отпуская его руку, – поиграй в бильярд, или выпей портвейна, или сделай то, что ты обычно делаешь, чтобы заработать еще один миллион фунтов перед Рождеством. Я не нуждаюсь в тебе, и во сне тоже. Я напишу несколько писем.
– После того, как отдохнешь, – твёрдо сказал он и снова взял ее за руку. – И если ты действительно ищешь ссоры, Элен, я как раз в настроении обеспечить тебе ее. – Он повел ее вверх по лестнице.
– Ну тебя, – фыркнула она. – Нет, не хочу. Я слишком устала.
Он снова рассмеялся.

* * *

Джек Сперлинг прибыл в Аббатство Мобли ближе к полудню, Грейнджеры – как раз перед ужином.
Джека незамедлительно провели в библиотеку, и Эдгар вместе со своим отцом сразу же присоединился к нему.
– Сперлинг, – Эдгар кивнул головой в ответ на приветствие молодого человека. – Рад, что вы благополучно добрались. Это тот самый молодой джентльмен, о котором я говорил Вам, отец.
– Мистер Сперлинг, – старший Доунс нахмурил брови и окинул гостя взглядом с головы до ног. – Вы очень молоды.
– Мне двадцать два, сэр, – произнес юноша, краснея.
– И осмелюсь сказать, Вы, как и большинство молодых джентльменов, любите тратить деньги при любой возможности, – заявил мистер Доунс, – или даже чаще.
Джек покраснел еще больше. – Последние два года я зарабатывал на жизнь, сэр, – он расправил плечи. – Все, что я заработал, все, что скопил, тратясь только на питание и жилье, я отдавал в счет оплаты долгов, в которые я не влезал.
– Да, да, – хмурый вид мистера Доунса говорил о его недовольстве. – Полагаю, Вы достаточно глупы, чтобы разориться из-за расточительства своего отца. Во имя этого нелепого понятия о чести джентльмена.
– Сэр, – возмущенно воскликнул юноша, раздувая ноздри, – со всем моим уважением, я не желаю слушать, как оскорбляют моего отца. И честь для джентльмена – это наивысшая ценность.
Мистер Доунс махнул рукой. – Работая с моим сыном и со мной, молодой человек, – сказал он, – Вы сможете стать богатым. Но если Вы намереваетесь тратить Ваши с трудом заработанные фунты на выплату отцовских долгов – Вы не наш человек. Вам потребуется более дорогая и стильная одежда, чем та, которую Вы сейчас носите. И также более чем приличная крыша над головой. Вам нужна будет жена, которая будет поддерживать Ваш имидж в деловом мире. Я думаю, у Вас уже есть достойная девушка на примете. Вам следует думать о себе самом, а не о кредиторах, которым Вы ничего не должны, если забыть о чести джентльмена. В этом перспектива. Мой сын уже предлагал Вам работу у нас, и я склонен поддержать его. Но только если Вы готовы стать преданным своему делу бизнесменом. Вы готовы?
Джек побледнел. Он мог бы работать на этих двух могущественных людей, которые знают, как стать успешным и разбогатеть. Как джентльмен, который получил достойное образование и приобрел опыт, управляя имением отца, а также работая клерком в Лондоне, он мог бы учиться у них, пройти хорошую школу, и когда-нибудь открыть свое собственное дело. Это был уникальный шанс, возможность, о которой можно было только мечтать. Он сможет сделать предложение Фанни Грейнджер. Все, что от него требовалось – отказаться от пары принципов и сказать «да».
Эдгар наблюдал за лицом юноши. Сам он не стал бы использовать этот подход, но его отец вырос в более суровом мире.
– Нет, сэр, – лицо Джека Сперлинга стало белым, как бумага. Он почти прошептал эти слова. Но они были совершенно отчетливыми. – Нет, спасибо, сэр. Я вернусь в город на почтовых. Благодарю, что уделили мне время. И Вас тоже, сэр. – Его взгляд обратился к Эдгару.
– Почему нет? – пробурчал мистер Доунс. – Надо думать, потому что Вы джентльмен. Глупый щенок.
– Да, сэр, – с достоинством ответил Джек. – Потому что я джентльмен и горжусь этим. Лучше я умру от голода, оставаясь джентльменом, чем буду жить в богатстве, но как… как… – Он стремительно поклонился. – Всего Вам доброго.
– Присядьте, мистер Сперлинг, – сказал мистер Доунс, указывая на стул рядом с юношей. – Кажется, мой сын верно оценил Вас. Я тоже узнал достаточно. Мы должны поговорить о деле. Люди, которые начинают заниматься торговлей с единственной целью – разбогатеть, даже если ради этого им придется отказаться от своих обязательств, от ответственности, и пройтись по головам, – такие люди часто добиваются успеха. Но это не те люди, с которыми я хотел бы иметь дело или вести совместный бизнес. По-видимому, Вы не такой человек.
Джек перевел взгляд с него на Эдгара.
– Это была проверка, – пояснил Эдгар, пожимая плечами. – Вы прошли ее.
– Я оправдал бы Ваше доверие, сэр, – натянуто произнес юноша, – без всякой проверки. Я джентльмен.
– А я – нет, мистер Сперлинг, – парировал мистер Доунс. – Я бизнесмен. Присядьте. Вы счастливчик. Полагаю, Вы знаете, почему моему сыну пришла в голову идея нанять Вас как перспективного сотрудника для нашей фирмы?
– Мистер Доунс был вынужден жениться на леди Стэплтон, – ответил Джек Сперлинг, – и хотел компенсировать унижение, причиненное мисс Грейнджер, которая ждала от него предложения. Да, я понимаю, сэр.
– Это в наших интересах сделать Вас приемлемым женихом для леди, – продолжил мистер Доунс. – Той леди, которая прибудет сюда вместе со своими родителями ещё до захода солнца, так сказать. – Джек снова покраснел. – И будьте уверены, молодой человек, речь не идет о взятке. Мы требуем работы от своих служащих.
– Я не взял бы и гроша, который не был бы заработан мною, – воскликнул Джек. – И не согласился бы на невесту, которую бы мне купили.
– А что насчет собственности вашего отца, – спросил мистер Доунс. – Вашего покойного отца?
Молодой человек опустил голову. – Он умер более года назад, – ответил он.
– Что стало с имением? – Мистер Доунс барабанил пальцами по подлокотнику кресла. – Оно было продано?
– Еще нет, – сказал Джек. – Оно в состоянии упадка.
– Я готов купить его, – предложил мистер Доунс. – В качестве инвестиции. Деловой риск. Когда придет время, я выгодно продам его, или мой сын сделает это после меня. Вам, мистер Сперлинг. Когда Вы будете в состоянии его выкупить. Оно не достанется Вам дешево.
Эдгар заметил, как побелели костяшки пальцев, которыми молодой человек вцепился в подлокотники кресла. – Я не ожидал этого, сэр, – произнес он. – Спасибо, сэр.
– Мы заботимся о своих служащих, мистер Сперлинг, – заявил мистер Доунс. - Мы также многого ждём от них.
– Да, сэр.
– Мы надеемся, что в течение следующей недели Вы насладитесь Рождеством в Аббатстве Мобли и станете очень осторожно ухаживать за юной леди. Ее отец не в курсе, что Вы тоже будете здесь, если, конечно, Вы не сообщили девушке, а она – матушке. Он не станет благожелательно относиться к поклоннику, который собирается работать клерком у моего сына, еще даже не получив повышения. Не сейчас, когда он питал надежды в отношении моего сына.
– Нет, сэр.
– Возможно, он смирится, когда поймет, что Вы – привилегированный сотрудник, – продолжал мистер Доунс. – Тот, от кого ждут стремительного подъема в деловом мире, и тот, кто в конечном итоге сможет соперничать с нами в богатстве и влиянии. Будучи сам джентльменом, он, без сомнения, оценит и то, что мы планируем вложить средства в покупку и восстановление поместья Вашего отца – как Вашей будущей загородной резиденции, которой Вы сможете владеть, когда достигнете определенных высот в компании.
Молодой человек плотно сжал веки. – Да, сэр.
Мистер Доунс посмотрел на своего сына. – Полагаю, мы обсудили все, что требовалось. – Он поднял брови. – Или мы что-то упустили?
– Не думаю, – улыбнулся Эдгар. – Осталось только поблагодарить мистера Сперлинга за то, что согласился выручить меня в трудной ситуации.
– Вы отправитесь в Бристоль, когда мой сын вернётся туда после Рождества, – сказал мистер Доунс. - Он даст Вам работу. Понятное дело, на испытательный срок. Эдгар, пожалуйста, позвони в колокольчик. Дворецкий покажет Вам Вашу комнату, мистер Сперлинг, и объяснит, как пройти в гостиную. Будем рады, если Вы спуститесь туда к чаю в четыре часа.
– Благодарю Вас, сэр. – Джек поднялся на ноги и поклонился. Он кивнул головой Эдгару и вышел вслед за дворецким.
– Никогда не жалел о своей отставке, – сказал мистер Доунс, когда двери за гостем закрылись. Он с удовольствием рассмеялся. – Но чертовски приятно время от времени возвращаться к старому. Полагаю, ты верно оценил его характер, Эдгар. На какой-то момент мне даже показалось, что он собирается вызвать меня на дуэль.
– Вы были ужасны, – Эдгар тоже усмехнулся. – Бедный молодой человек. Он даже забыл, что это он оказывает мне любезность.
– Мы не можем содержать бесполезных служащих только потому, что они оказывают нам любезность, Эдгар, – возразил его отец. – Насколько я могу судить, из юноши выйдет толк. Ты не жалеешь о девушке?
– Я женат на Элен, – натянуто произнес Эдгар.
– Достойный ответ, конечно, – согласился его отец. – Черт побери, в наши дни не было принято забираться в постель к респектабельным дамам до свадьбы. Ты меня разочаровал. Но ты поступил правильно, и можно только надеяться, что все обернется к лучшему. Она красивая женщина, и у нее есть характер. Хотя многие задаются вопросом, о чем она думала, позволяя уложить себя в постель, ведь она леди.
– Это ее проблема, отец, – отрезал Эдгар, – и моя.
– Еще один достойный ответ. – Мистер Доунс поднялся на ноги. Я обещал показать консерваторию миссис Кросс. Очень приятная дама, Эдгар. Она напоминает мне вашу мать, или какой она была бы сейчас. – Он вздохнул. – Бывает, я не вспоминаю о ней несколько дней подряд. Должно быть, я старею.
– Должно быть, Вы наконец начинаете прощать себя, – тихо отозвался Эдгар.
– Хмм. – Его отец покинул комнату.


Глава 13 (бета-ридинг - Илона)

Грейнджеры прибыли в Аббатство Мобли как раз вовремя для того, чтобы присоединиться к семье и другим гостям для чаепития в гостиной. То, что они все-таки решились приехать сюда на Рождество, даже после того как узнали о помолвке и скоропалительной женитьбе Эдгара, сначала вызвало у Элен удивление. Но, имея достаточно времени на размышления, она в итоге пришла к выводу, что на самом деле ничего поразительного в этом нет.
Грейнджеры не были богаты. На носу было Рождество. Если бы они пошли на поводу у своего разочарования и вернулись к себе, им бы пришлось потратиться на организацию праздника дома, со всеми вытекающими отсюда последствиями. А главная проблема заключалась в том, что сэр Уэбстер не мог позволить себе снова вывезти дочь в город на Сезон. Ей оставалось только примкнуть к сообществу старых дев, а он вынужден был бы содержать ее до конца жизни.
Они потеряли очень богатого Эдгара Доунса в качестве потенциального супруга, но Рождество в Аббатстве Мобли давало им шанс провести время в обществе нескольких представителей светской элиты, насладиться радушием состоятельных хозяев и надеяться на лучшее. В таком завидном окружении, кто знает, что может случиться?
Так что в том, что они все-таки прибыли, нет ничего неожиданного, думала Элен, приветствуя их, когда они вошли в гостиную. Они любезно поздравили ее со свадьбой. Мисс Грейнджер была весьма сердечна.
– Миссис Доунс, – вымолвила она, – я очень рада за Вас. Уверена, Вы будете счастливы. Мне нравится мистер Доунс, – добавила она, краснея.
Элен решила, что девушка была искренна. Она вышла бы за Эдгара без единого слова протеста, но чувствовала бы, что он подавляет ее.
– Спасибо, – ответила Элен и тут заметила, как Фанни внезапно уставилась на кого-то справа, казалось, ее глаза сейчас вылезут из орбит. Девушка заметно побледнела.
– Ох, – прошептала она беззвучно.
Эдгар подошел и поздоровался с Грейнджерами. Элен взяла Фанни под руку. – Пойдемте, поприветствуем моего тестя, – предложила она. Мистер Доунс беседовал с тетей Элен и недавно прибывшим молодым человеком. Элен была представлена юноше, но еще не имела возможности пообщаться с ним.
– Папа, – сказала она, – это мисс Грейнджер, она только что приехала из Лондона вместе с родителями. – Фанни присела в реверансе и сосредоточила все свое внимание на мистере Доунсе. Элен показалось, что девушка близка к обмороку.
– А, – сердечно отозвался мистер Доунс. – Прелестна, как картинка. Добро пожаловать в мой дом, мисс Грейнджер. И, – Эдгар как раз подвел чету к отцу, – Сэр Уэбстер и леди Грейнджер. Добро пожаловать. Полагаю, вы уже встречались с миссис Кросс. Разрешите представить вам мистера Сперлинга, молодого джентльмена, на которого мой сын возлагает большие надежды в бизнесе. Нам нужны образованные, воспитанные и предприимчивые люди, которые смогут сделать карьеру и достичь высот власти и богатства. Должен сказать, что через пять-десять лет я, по сравнению с мистером Сперлингом, буду выглядеть нищим. – Он потер руки и весело засмеялся.
Мистер Сперлинг поклонился. Фанни сделала глубокий реверанс, даже не взглянув на юношу. Сэр Уэбстер откашлялся.
– Мы уже знакомы с мистером Сперлингом – выговорил он. – Мы соседи… были соседями. Как поживаете, мистер Сперлинг? – Он, наконец, смог взять себя в руки.
– Знакомы? Соседи? – Мистер Доунс был само удивление. – Ну что ж. Кто сказал, что в эти дни не бывает совпадений? Это же потрясающе, не так ли, Эдгар?
– Поразительно, – согласился Эдгар. – Надеюсь, Вы, сэр, и леди Грейнджер, – и мисс Грейнджер тоже – помогут нам позаботиться о мистере Сперлинге, так, чтобы на время Рождественских праздников он чувствовал себя здесь, как дома.
– Да, конечно. Моя дорогая миссис Кросс, – попросил мистер Доунс, излучая сердечность и добродушную игривость, – будьте так добры, налейте мне чашечку чая.
Элен перехватила его, когда он отвел ее тетю к подносу с чаем. Кэрью, добрейшие из людей, насколько она их знала, взяли под свое крыло мистера Сперлинга, который все еще чувствовал себя неуютно, и Фанни Грейнджер. Эдгар предложил Грейнджерам присоединиться вместе с ним к Коре и Фрэнсису.
– Садитесь сюда, дочка, – мистер Доунс указал на большое кресло с подлокотниками, расположенное недалеко от камина. – Мы должны хорошо позаботиться о Вас. Было безответственно с моей стороны увести Вас сегодня утром так далеко от дома.
– Чепуха, – живо возразила она. – Что Вы задумали, папа?
– Задумал? – он взглянул на нее в изумлении. – Я забочусь о своей невестке и моем будущем внуке. Вы оба важны для меня.
– Спасибо. – Она улыбнулась. – Кто такой мистер Сперлинг? Нет. – Она подняла руку, прося не перебивать ее. – Только не рассказывайте мне историю о счастливой, но совершенно случайной находке Эдгара. Я хочу услышать правду.
Он проницательно посмотрел на неё. – Эдгар не рассказывал Вам? – спросил он.
– Позвольте угадать. – Она присела на краешек кресла, и подняла на него глаза. – Думаю, от меня не потребуется большой изобретательности. Мистер Сперлинг – молодой и довольно красивый джентльмен. Он сосед Грейнджеров. Фанни Грейнджер, когда увидела его несколько минут назад, была близка к обмороку – излишне острая реакция на просто соседа. Когда мы подошли к нему ближе, его лицо стало белее бумаги. Какова вероятность, что он может быть нежелательным ухажером? Человеком, за которого ей не позволяют выйти замуж?
– Думаю, – признал ее тесть, – что это возможно, дочка, ведь, как мы уже установили, совпадения случаются.
– И Эдгар, чувствуя себя виноватым в том, что был вынужден жениться на мне и тем самым не смог оправдать надежды Грейнджеров, – добавила Элен, – придумал этот план, как сделать мистера Сперлинга более подходящим женихом и соединить два любящих сердца. А Вы, папа, оказываете ему всяческое содействие. Более невероятную пару сводников трудно себе даже представить.
– Но не заблуждайтесь, – поправил ее мистер Доунс. – Деловые интересы для меня и Эдгара всегда стоят на первом месте. Он не пригласил бы этого молодого человека в Мобли и не предложил бы ему работу, если бы не был уверен, что мистер Сперлинг оправдает оказанное ему доверие. Здесь нет никаких сантиментов, дочка, только бизнес.
– Ерунда, – воскликнула она, снова изумляя его. – Возможно, вы двое и верите в тот миф, что окружает вас, будто вы безжалостные, жестокие и бессердечные бизнесмены, для которых делать деньги – это все в жизни. Как и в большинстве мифов, здесь вряд ли имеется хотя бы крупица правды. В глубине ваших глупых сердец вы очень мягки. Вы, сэр, обманщик.
Его глаза заблестели. – Это Рождество, дочка, – сказал он. – Даже такие мужчины, как я и мой сын, мечтают о хэппи-энде на Рождество, особенно, если речь идет о любви и романтике. Позвольте нам помечтать.
Эдгар, как заметила Элен, смеялся вместе со своими собеседниками. Он положил руку на плечо Коры в неосознанном жесте братской привязанности и выглядел расслабленным и беззаботным. Но мечты – это такая вещь, которой она не собиралась поддаваться. Тот, кто мечтает, начинает питать надежды, рисовать картины будущего счастья и гармонии. Надеяться на мир во всем мире и счастье для всего человечества. Как она ненавидела христианство.
Ее тесть ласково похлопывал ее по плечу, когда миссис Кросс принесла им чай. – Позвольте мне помечтать, дочка, – сказал он. И она понимала, что сейчас он говорил не о Фанни Грейнджер и мистере Сперлинге.

* * *

На следующий день из Бристоля прибыло еще несколько гостей, – из тех, что были на свадьбе, а теперь вернулись, чтобы провести Рождество в Аббатстве Мобли. Среди них были близкие друзья Эдгара и его отца. Почти у всех без исключения были сыновья или дочери брачного возраста.
Как объяснил мистер Доунс своему сыну, он пригласил их, когда стало очевидно, что его дом будет полон аристократических гостей. Он приветствовал связи, – разумеется, он был доволен, что его сын и дочь нашли спутников жизни в высшем обществе, – но не собирался при этом отказываться от своего круга. Он был человеком, всегда стремящимся расширить горизонты, но при этом, отнюдь не тем, кто способен зачеркнуть старое, заменив его новым.
– Но и, кроме того, Эдгар, – объяснил он, – я понял, какая большая разница в возрасте будет между пожилыми, женатыми гостями и детьми, с одной только Фанни Грейнджер между ними. Эта мысль пришла мне в голову еще тогда, когда планировалась твоя помолвка с ней на Рождество. Ей наверняка потребовалась бы компания ее возраста. В изменившихся обстоятельствах, мне кажется, это еще более важно. И мне нравится молодежь. Они оживляют стариковскую жизнь.
– Старик – это Вы, я полагаю, – усмехнулся Эдгар. – Да в Вас больше энергии, чем в любых двух юношах вместе взятых, папа.
Его отец рассмеялся.
Но Эдгар был рад прибытию новых молодых людей и своих друзей. Это заметно успокоило его. И он обратил внимание, что Фанни Грейнджер и Джек Сперлинг тоже немного расслабились.
Все гости добрались благополучно и прибыли вовремя. Следующая ночь, – ночь перед запланированным мероприятием по сбору остролиста и омелы для украшения дома, – принесла обильный снегопад, который засыпал все вокруг, и отрезал их от внешнего мира так, что на ближайшие день-два выбраться куда-либо пешком стало невозможно.
– Посмотри, – сказал Эдгар. Он только что встал с постели и теперь стоял, прислонившись к окну спальни. Он повернул голову, чтобы взглянуть на проснувшуюся Элен, которая все еще лежала в кровати. – Подойди и посмотри.
– Слишком холодно, – пожаловалась она.
– Вздор, – возразил он, – огонь уже разожгли. – Тем не менее, он подошёл, чтобы подать ей тёплый халат. Она встала, ворча, и он помог ей одеться. – Иди, посмотри.
Он обнимал ее за плечи, а она смотрела на снег и сгущающиеся мрачные тучи. Крупные снежинки летели вниз в плавном кружащемся танце. Она ничего не сказала, но на мгновение он увидел в ее глазах восхищение, – вечное восхищением первым падающим снегом, которое испытывают дети всех возрастов – от одного года до девяноста лет.
– Снег перед Рождеством, – вымолвила она, наконец, и тон ее голоса был прохладным. – Как вовремя. Все будут в восторге.
– Мой первый снежок я закину тебе за шиворот, – заявил он. – Я дам тебе насладиться этим замечательным ощущением тающего снега, медленной струйкой стекающего по спине.
– Какое ребячество, Эдгар, – протянула она. – Но почему именно за шиворот? Мой первый снежок попадет тебе прямо в лицо.
– Это объявление войны? – поинтересовался он.
– Это естественная реакция на угрозу, – пояснила она. - А сбор зелёных веток придется отложить? Эти сугробы, наверное, несколько дюймов глубиной.
– Отложить? – переспросил он. – Ни в коем случае. Что может лучше выразить дух Рождества, чем сбор остролиста в снегу? Будет такой беспорядок, что процесс займет в два раза больше времени, чем обычно. Но беспорядок может доставить такое невыразимое удовольствие!
– Да, – вздохнула она.
Вдруг его словно что-то толкнуло изнутри, и он понял, что счастлив. Он был в Аббатстве Мобли вместе со своей семьей. Через несколько дней наступит Рождество. За окном было достаточно снега, и вряд ли все эти сугробы растают до Рождества. И он стоит у окна собственной тёплой спальни и обнимает свою беременную жену. Как удивительно, что счастье может незаметно подкрасться к человеку и проявить себя столь волнующим образом.
Он наклонил голову и поцеловал Элен. Она не сопротивлялась. Они любили друг друга каждую ночь своего супружества и, хотя в их близости было немного страсти, они оба испытывали удовольствие и сердечное тепло. Он притянул ее к себе, приоткрыл своим ртом ее губы, и его язык вторгся внутрь. Одна ее рука обвила шею Эдгара, а пальцы зарылись в его волосы.
Как это прекрасно, подумал Эдгар, заниматься с ней любовью по утрам, смотреть, как за окном идёт снег, думать о Рождестве и о том, что еще нужно успеть сделать к празднику. Как это здорово – быть женатым.
Элен подняла голову. – Не надо, Эдгар, – промолвила она.
Он тотчас же отпустил ее. Как глупо, – забыть, что та, на ком он женился, – это Элен, со всей ее колючестью. – Прошу прощения, - сказал он. – Мне казалось, я имею право на супружеские отношения с тобой.
– Не обманывайся из-за этого снега и Рождества, – предупредила она. – Не воображай нежность там, где ее нет, Эдгар. Ее нет ни в тебе, ни во мне. Мы поженились, потому что я соблазнила тебя, мы провели ночь, полную удовольствий, и зачали ребенка. Наш брак может быть реальным. Мне нравятся твой отец, твоя сестра и твои друзья. И я смирилась, что буду жить в одном месте, даже в Бристоле, – помоги мне, Боже, – буду твоей хозяйкой и займусь домом. Я даже готова стать матерью и найду лучшую няньку для малыша. Но нам не следует воображать, что между нами существует нежность. Ее нет.
Если бы он поверил ей до конца, то, наверное, уже заледенел бы от холода. Он чувствовал себя так, словно его окатили целым ведром снега.
– Стоит хотя бы попытаться добиться любви, – возразил он.
– Я не способна испытывать любовь, – заявила она. – Не пытайся вовлечь меня в это, Эдгар. Ты красивый мужчина, и я очарована тобой. Я не собираюсь отрицать, – то, что мы делаем вместе в этой постели, доставляет мне истинное удовольствие. Но все это – только для тела, не для души. Я уважаю тебя как человека. Иногда ты мне даже нравишься. Если сможешь, относись ко мне также. Но не растрачивай свои чувства впустую на меня.
– Ты – моя жена, – сказал он.
– Я причиняю боль тем, кого люблю, – она сделала еще одну попытку убедить его. – Раню больно и навсегда. Я не хочу любить тебя, Эдгар. И я не стараюсь быть жестокой. Ты славный человек. Я хотела бы, чтобы ты им не был, но это не так. Не заставляй меня влюбляться в тебя.
Осознавала ли она, что именно сейчас сказала? Она любила его и отчаянно сопротивлялась этому чувству. Но что она сделала? Он понял, что ранее был глух к ее словам. Каждый раз, когда Эдгар ее спрашивал, она настойчиво повторяла, что никто не обижал ее. Что это она сама причиняла другим боль. Он не слушал. Кто-то обидел ее, думал он, и задавал соответствующие вопросы. Он спрашивал не о том. Кому она причинила боль? Я раню сильно и навсегда. Эти слова звучали бы напыщенно, скажи их кто-нибудь другой. Но Элен имела в виду именно это. И он чувствовал в ней горечь, отчаяние, невозможность снять маску, отречение от любви.
– Ну, хорошо, – ответил он и улыбнулся ей. – Будем наслаждаться уважительными отношениями и, возможно, даже симпатией друг к другу и необузданной страстью. Мне это нравится, особенно последняя часть.
Она одарила его одной из своих редких очаровательных улыбок.
– Черт тебя подери, – беззлобно фыркнула она.
– Нам лучше одеться и спуститься вниз, – предложил он, – до того, как весь снег растает.
– Я не хотела бы, чтобы тот снежок избежал своей судьбы и не встретился с твоим лицом, – сказала она.

* * *

Они разбрелись по берегу озера, собирая веточки остролиста, омелы и других подходящих вечнозеленых растений. Само озеро стало похоже на огромное ровное снежное поле, и часть ребят, а также трое или четверо молодых людей, катались по нему с радостными возгласами. Конечно, для коньков было рановато, – снег еще не растаял, но зато лед стал достаточно прочным, чтобы выдержать вес взрослого человека. Они решили, что катание на коньках лучше перенести на завтра. А сегодняшний день следует целиком посвятить сбору зеленых веток и украшению дома.
Но, конечно же, как и предсказывал Эдгар, полностью сосредоточиться на намеченной цели не удалось. Сразу же, как только они покинули пределы дома, начались шумные игры и развлечения. Они не успели отойти и на двенадцать ярдов от порога, как развязалась жестокая война в снежки. Первый снежок Эдгара благополучно достиг плеча Элен, – она видела, как летел белый шарик. Ее собственный снаряд попал точно в его смеющееся лицо.
– Если ты мечтаешь выиграть какую-либо битву против меня, Эдгар, – заявила она, пока он отряхивался как мокрый пёс и вытирал лицо перчаткой, – пусть это послужит тебе предупреждением.
– Ты победила, – с печальной улыбкой ответил он и засунул руку ей за шиворот. Когда он успел зачерпнуть в ладонь пригоршню снега, Элен так и не узнала. Но зато она прочувствовала спиной каждую растаявшую каплю, которая стекала по ее позвоночнику.
Саманта, маркиза Кэрью и Джейн, графиня Гринвалд показывали девочкам и примкнувшим к ним взрослым участникам, как правильно делать снежных ангелов. Вскоре там, где раньше была лужайка, образовалось целое небесное войско.
Постепенно они добрались до озера и распределились на группы. Ее муж и тесть в один голос уговаривали Элен вернуться домой. Не стоит проделывать весь путь целиком, убеждали они. Она пожалела, что они заговорили об этом. Если бы ее предоставили самой себе, она, скорее всего, вернулась бы. Но раз отказавшись, она не оставила себе другого выбора, кроме как идти вперёд. Не то, чтобы она чувствовала себя слабой или утомлённой. Ей просто не хотелось больше развлечений.
Вскоре ее вовлекли в очередное мероприятие. Это действительно было неизбежно. Там были дети, с которыми нужно было поиграть, и дети, которым требовалась помощь. А также молодежь и люди ее возраста, которые приглашали посмеяться вместе с ними. Она забыла, какой светлой и замечательной может быть семейная жизнь. Она забыла, каким радостным может быть старое доброе Рождество. Она забыла, какое это истинное удовольствие – расслабиться и общаться с другими людьми всех возрастов, болтая, поддразнивая друг друга и смеясь. Было так легко поддаться соблазну Рождества. Элен не впервые ловила себя на этой мысли, но, видимо, была уже не в силах бороться с этим.
Стефан, сынишка Гринвалдов, избрал ее любимой тетей и уговорил своих друзей того же возраста последовать его примеру. И Элен, которая собиралась просто помочь ребятам отнести ветки остролиста к общей куче у озера, вдруг обнаружила себя танцующей в хороводе и поющей вместе с озорниками «Кольцо вокруг розы». И каждый раз, когда звучала любимая всеми строчка «мы все упали», она, так же как и дети, падала в снег. И, поднимаясь на ноги и отряхиваясь, она смеялась так же, как каждый из них.
Она знала, что это случится. Она плохо сопротивлялась и позволила снегу и Рождеству выиграть эту битву. Возможно, даже в загробной жизни, подумала она, бывает кратковременное освобождение от ада. Наверное, для того, чтобы потом стало еще хуже. Она старалась не смотреть на Эдгара, который помогал племянникам, племянницам и другим детям срывать ветки с высокой омелы. Он подсаживал малышей на свои широкие плечи так, чтобы они могли дотянуться до самых хороших веточек. И почему все самое лучшее обычно находится вне пределов досягаемости вытянутой руки? Почему все лучшее в мире обычно нам недоступно?
Когда они закончили и сгрудили собранную зелень в одну кучу, чтобы отнести ее домой, их ждал сюрприз. Несколько тепло одетых слуг и садовников развели большой костер и теперь жарили на нем орехи и варили шоколад.
Все вдруг обнаружили, что замерзли, устали и проголодались. И дружно начали топать ногами и хлопать руками, отряхиваясь от снега, веселясь и болтая. И кто-то, – Элен подумала, что, возможно, это был один из бристольских гостей, – завел песню, что было бы довольно рискованно, если бы ему пришлось заканчивать ее соло. Но, конечно, ему не пришлось. Вскоре уже все присоединились к рождественскому песнопению, и один гимн сменял другой. Это было очень весело, очень сентиментально и лишь отчасти – музыкально.
Элен вздрогнула и, найдя подходящее бревно, присела на него, ее руки в перчатках грелись о чашку с шоколадом.
– Я думаю, – начал Эдгар, усаживаясь рядом с ней, – моей голове грозит опасность быть откушенной, если я спрошу, не устала ли ты.
– Да, согласилась она, – наверняка.
Этим утром он предлагал ей привязанность. Да, он был на это способен. Как человек, стремящийся к совершенству во всем, он не мог чувствовать удовлетворение от брака по необходимости с женщиной, чье поведение в Лондоне должно было в равной степени как возбудить его, так и ужаснуть. То, что у них есть, он обязательно постарается превратить в брак по любви. А она дала ему отпор.
Будет ли это возможно? Ее пугал вопрос, который отчетливо сформировался в ее голове. Ответ был ей совершенно ясен. Конечно, это будет возможно. Нельзя уважать мужчину, восхищаться им, находить его привлекательным, наслаждаться близостью с ним, и при этом не привязаться к нему всем сердцем. Конечно, если бы она ослабила свои защитные барьеры, она могла бы даже признаться себе в.… Нет!
Неужели она позволила чувству привязанности укорениться в их отношениях? Может быть теперь, после всего, что было, пришёл конец наказанию и ненависти к самой себе? Возможно, Эдгар достаточно сильный, чтобы… Конечно, он сильнее, чем.… Нет!
Ее чашка опустела и утратила свое тепло, и Элен поставила ее рядом с собой на землю. Когда Эдгар взял ее за руку, она переплела свои пальцы с его пальцами. Он пел вместе со всеми. У него был приятный тенор. Она никогда раньше не слышала, как он поёт. Он был ее мужем. Их судьбы соединены навеки. В ней рос его ребенок. Они станут родителями, – и, возможно, не единожды. Это была новая, неожиданная мысль. Возможно, у них будет несколько детей. В течение последующих лет у них будут и другие возможности, подобные этой.
Получится ли у нее освободиться и просто наслаждаться жизнью? В то время как кто-то другой будет из-за нее страдать всю оставшуюся жизнь?
Она повернула голову и посмотрела на своего мужа. Благородный, сильный, честный Эдгар. Он заслуживал лучшего, чем она была готова ему дать. А если она осмелится дать больше, то, скорее всего, он будет жалеть об этом впоследствии.
Эдгар оглянулся на нее и прекратил петь. Он улыбнулся и наклонил голову, чтобы быстро поцеловать ее в губы. Маленький жест привязанности. Она задумалась, а собирался ли он вообще внимать ее предупреждениям?
– Какой холодный взгляд, Элен, – сказал он. – И все же ты выглядела очень счастливой.
– Давай не будем начинать сначала, – отозвалась она.
Но следующие его слова заставили ее вскочить на ноги от панического ужаса.
– Расскажи мне о своем пасынке, – попросил он. – Расскажи мне о сэре Джеральде Стэплтоне.
Она повернулась и бросилась прочь, назад к дому. Когда он догнал ее и схватил в объятия, она сделала попытку вырваться.
– Значит, я был прав, – сказал он. – Я угадал правильно. Успокойся, Элен. Ты не сможешь бежать всю дорогу до дома. Мы пойдем медленно. Ты не сможешь больше убегать от себя. Неужели ты так этого и не поняла? И тебе не убежать от меня. Но мы все будем делать медленно, – и гулять, и все остальное. Сбавь темп.
Священник, который молится за осужденного, должно быть, говорит таким же спокойным, успокаивающим голосом, подумала она.
– Черт тебя побери, Эдгар! – закричала она, – Проклятье, проклятье, проклятье!
– Успокойся, – уговаривал он. – Пойдем медленно. Спешить некуда.
– Я ненавижу тебя, – воскликнула она. – О, как я тебя ненавижу. Ты отвратителен, и я ненавижу тебя. Черт бы тебя побрал, – добавила она для ровного счета.

_________________

Вот спасибо! В праздничные дни будет что почитать! Спасибо, девочки!

KattyK - спасибо на добром слове! и за то, что так вовремя помогла разделить главы)) очень надеялась, что не придется выкадывать все в одном посте
_________________

Девочки!Большое спасибо за продолжение!Такой подарок на НОВЫЙ ГОД!!!!!!!!!

Светочка, Катюша, девоньки-читательницы - спасибо Вам всем за то, что вы есть!
С наступающим Новым годом!!!


А завтра будут ещё две главы. Обещаю!
_________________

Дорогая Эрика и вся группа переводчиц!!! Спасибо вам огромное за этот роман!!! Роман просто ЧУДО!!!


_________________

Света, спасибо большое за такие добрые слова в мой адрес, но моя скромная роль была лишь в том, чтобы проверить и немного подкорректировать твой чудесный перевод!!! Так что это тебе огромное спасибо, и Фройляйн, и всем девочкам, которые доставляют нам такое удовольствие- читать этот замечательный роман, прекрасный подарок и к Рождеству, и к Новому Году!!!!

С Новым Годом! С Новым Счастьем!
Пусть будут с Вами навсегда
Любовь родных, друзей участье
И мир на долгие года!
_________________

Ilona, Свету похвалила, а тебя забыла Ты очень помогаешь, так что не прибедняйся.
СПАСИБО!!!!
И С наступающим НОВЫМ ГОДОМ
_________________