С тобой и без тебя. И снова с тобой (Современный ЛР)

Sekarashka:

Чо-то мне неочевидно )) Что ж там делать с ним будешь? У меня только плохие мысли

...

Rai:

ну, ты издеваешься? Я только любитель.



что есть, то есть.





а, если так, то конечно, лучше сразу к делу. Интересно, как он будет Веру стимулировать. Я так понимаю, там серьезное портфолио будут снимать. Литературный критик, как никак!



Ну, что поделаешь. Я девушка эмоциональная, что в голове, то и на языке!



Вот точно, избаловала!

...

Маккена:

Велкам!

Угум-с , записала!

Ой...ща спошлю...ща спошлю! Держите меня!!! НИМАГУУУУУ!!!! ЗАРЖАВЕЛО - НАДО СМАЗАТЬ! Млин...спошлила....

Упс , а болша нету Дозированно Стасика в инете

...

Rai:

извините. что вмешиваюсь. Но мне понравилась такая интерпретация. Посмеялась. Вот, Даша, нас сейчас отругает.
Доктор, только не в карцер!

...

Lady in White:

PoDarena, спасибо за продолжение!


всегда ржу над этой фразой


охох... профессионал, ё-моё))


и я бы ушла че за дела то...






у меня б дар речи пропал после такого))


довели беднягу


интересненько, что дальше


детей нет, ржать можно
а я, в принципе, и таким Стаса могу представить))

...

PoDarena:

Свет, привет

Слушай, вот какая ты молодец! Вообще. И в данном конкретном случае. А ведь я для себя именно Веру позиционировала здесь как опорный персонаж. В посланнике - Тихомиров, А здесь - она. Но, блин, С "унылой гетеросексуальной ориентацией" не поспоришь, и Соловьев таки тянет одеяло на себя! Спасибо ,что обратила внимание, надо будет в следующей части перерасставить акценты как-то что-ли...
2Настя

Ну лично у меня плохие - и есть очевидные...
Лен,

От фсе как ты сказала... И стимуляция, и серьезное портфолио... Только слово там я другое нашла...
Лаки, так держать!!!

*голосом Боярского*
"Как следует смажь оба кольта.
Винчстер как следует смажь."
Какая ж это пошлость... правда жизни... Не подмажешь - не поедешь!
Все ж мы взрослые женщины/девушки, понимаем, чо к чему...
Рина, привет!
Спасибо за комменты, что читаешь!

ОН особо не заморачивается.... Да, фраза дурацкая, но если она работает... Как говорится, пипл хавает.


*Гордо* А то!

Я б тоже
повторюсь , сие говорит о том, что он ее вообще пока не читает. фигле, двойная сплошная.. Хотел, как лучше, получилось, как всегда

Фантазерка...

...

Sekarashka:

Аффтор давай проду! Хватит дразниться! )

упала!

...

PoDarena:

Вставай давай!

Завтра.
во-первых, у меня контузия, мед.отвод и справка от врача...
во-вторых (и если по чесноку) буду, как и писала ранее, согласно замечаниям Светы, перерасставлять акценты. Опять же, есть пара гнилых моментов, которые мне не нра, как написаны...Сплошное "А он..А она..а он.." тухло..нудно.. попробую ченть перепаять..
Не получится - так выложу.
Завтра.Точно. Когда я слово не держала?

...

Sekarashka:

Отряхиваюсь и встаю, я ж простуды боюсь.

Неужели с попцом всё так серьезно?

Чет память короткая Да не, мы подождем, ради такого то!

...

PoDarena:

Вот и умница!


Контузия - это когда по голове Когда по попе - это другое..
Суровые снежные духи гор дозированно зарядили мне по чакре и со мной приключилось сатори...
Результат оцените завтра

...

Sekarashka:

ничего я хорошо читаю! через слово наверно
Вот это ты мощно загнула!

...

Darisha:

Если доживем, а то все так вкусно описано...я ж слюнями все закапаю!!!!

...

Miss Galadriel:

Я уж говорила - читатель из меня хреновый!!!
А писатель из тебя отменный спасибо, Даш
Даже не к чему придраться, ИМХО
А на счет того, что он говорил модели, то это ещё ничего... Фотографы могут так налапшать
Хах, Вера приняла близко к сердцу...

Упертости ему не занимать

...

nursvet:

Привет, Даша !
хоть на что-то сгодилась, хоть кто-то похвалит !!!
А то народ кругом собрался такой талантливый : кто пишет, кто переводит, кто редактирует, а кто-то Авки замечательные ваяет !!!
А я только прыгаю с темки на темку .....НО ЗАТО Я МОГУ ГРОМКО АПЛОДИРОВАТЬ И ИСКРЕННИ ВОСХИЩАТЬСЯ !!!

дык...это..., ты сама потребовала от меня ответа "Как тебе Верунька ?" Пока жду...думаю она этому красавчику себя еще покажет !!!

...

PoDarena:

 » Глава 5. Многоликие

Доброго времени суток всем заинтересовавшимся!
Как говаривал Димон Тихомиров, "Карточный долг - долг чести!"
Декларированная прода, собственно.
Раз вам преимущественно понравилась сцена в фотостудии, у нас есть еще
Будете знать, как меня хвалить....

Глава 5 Многоликие

История Красавицы и Чудовища появляется во многих
культурах в разных формах. Красавица разлучена с Чудовищем,
и в этот момент оно умирает, не в силах перенести разлуку.
В горе девушка оплакивает Чудовище, чары рассеиваются
и оно превращается в прекрасного юношу.
Иногда Красавица должна отправиться на край света,
чтобы его расколдовать, иногда достаточно одной ее слезы.

Анна Маслова «Красавица и чудовище»

Раньше фраза «Фотосессия – это тяжкий труд» Веру бы в лучшем случае насмешила. В худшем – вызвала бы глухое раздражение. Сейчас она готова подписаться под каждым словом. Кровью.
В кровь были стерты пальцы от тетивы на луке. Несмотря на то, что он бутафорский. Вера не знала, куда девать руки, куда смотреть. У нее был загнанный и полный паники взгляд. Стас психовал и орал, потом выгнал всех, кроме Веры, из павильона. Спустя два часа выгнал и ее, домой, сказав, что ему нужно просмотреть отснятый материал и понять, где же он косячит.
В следующий раз было еще хуже. Потому что с киностудии привезли чертовы доспехи. Одевали Веру в них вдвоем знакомая Вере стилист Света и костюмер. Вера нервничала, ибо не привыкла стоять полуголой перед незнакомыми людьми. Пусть и женщинами. У Светы тоже было маловато опыта в прилаживании рыцарских доспехов к женскому телу. Короче, заглянувшему с невинным вопросом «Сколько можно копаться?» Соловьеву в голову полетела латная рукавица.
Все это было неимоверно сложно. Тело ныло от непривычных нагрузок. Особенно руки и плечи. Меч, хоть и ненастоящий, весил, казалось Вере, тонны. Стас опять выгнал всех из павильона. Вера внутренне сжалась, готовая к тому, что сейчас он опять начнет требовать от нее чего-то невозможного. А вместо этого…
- Тебе не кажется, что Джойс был психом? - Стас опять крутит что-то на фотоаппарате.
- А? – Вере кажется, что она ослышалась. Опускает поднятый меч, утыкая его в пол перед собой.
- Я, когда читал «Улисса», на раз думал о том, что ему надо не книжки писать, а у хорошего врача лечиться.
- Ты хоть представляешь, в какое время и в какой стране он жил? И что ему пришлось пережить?
- Я же не историк, чтобы это знать. Я простой читатель, мне не понятно…
- Чтобы понятно было, надо мозги включать…
Потом, спустя несколько часов съемки, Вера поняла, ЧТО он сделал. Он ее тоже завел. Только по-другому. Его меткие, язвительные, иногда откровенно провокационные реплики заставили ее забыть обо всем – о неудобных доспехах, о тяжелом мече, о ярком свете, о направленном на нее фотоаппарате. Короткие команды Стаса, выдаваемые им между злющими комментариями, Вера выполняла на полном автопилоте. Потому что голова была занята совсем другим. Вера была в своей стихии, они спорили, ругались, дело дошло даже до личных оскорблений, но все это было великолепно, интересно, заставляло сердце биться быстрее, а глаза – гореть огнем.
Едва Вера перевела дух, чтобы окончательно расправиться с иллюзиями Стаса относительно Сэлинджера…
- Стоп машина. – Стас подает ей руку, чтобы помочь спуститься. – Ты просто ураган, детка.
Вера спускается с подиума и получает братский поцелуй во влажный лоб
- Все супер, Вер. – Стас широко улыбается. – Ну, ты меня просто вымотала. Я весь как выжатый лимон. Не знаю, как буду работать дальше. А у тебя на сегодня все.
У него получалось это каждый раз. Заставить ее забыть обо всем, что было вокруг, кроме его голоса и иногда мягких, иногда злых вопросов. Учитывая их плотные графики работы, весь процесс растянулся на месяц. Вера не знала, что из этого получится, но ей это нравилось. Определенно. Да. Вера выучила массу новых слов. И самое главное из них – TFP. Творческая фотосессия. Вот как все это безобразие называлось.
____________________

Звонок. На это раз телефонный. Не открывая глаза, Вера шарит на тумбочке в поисках источника назойливого звука.
- Але?
- Вера, это просто бомба! Ты почему мне ничего не сказала? Вся литературная общественность прямо на ушах стоит. Какие же вы молодцы! Соловьев просто гений!
Фамилия Стаса заставляет Веру окончательно проснуться. Она прокашливается.
- Матвей, а теперь с самого начала и членораздельно…
Глядя в монитор, Вера четко осознает, насколько противоречивые эмоции ее раздирают. Стас выложил всего одну фотографию. Ту самую, в доспехах. Но она наделала такого…
На ней Вера себя не узнает. Фото нереально красивое. Девушка на фото – КРАСИВАЯ. И настоящая. Как и горящий на заднем фоне замок. Как помятые, в пятнах крови доспехи. Вера-то помнит, что они не настоящие, но здесь, на фото – иллюзия полнейшая.
И лицо. Ее лицо. И не ее. Оно прекрасно. Гнев. Ярость. Огонь возмездия. И легкая горечь разочарования в глазах. Отблеск предательства. Вера понимает, что она совершенно необъективна. Но она готова полностью согласиться с Матвеем. Соловьев – гений. Только почему же он, мерзавец этакий, ей ничего не показал заранее. Вешал лапшу на уши, что не готово.
Дома мерзавца не оказывается. Вера решает привести себя в порядок и позавтракать, прежде чем идти убивать Стаса.
До Соловьева удается дозвониться далеко не сразу. Верины возмущенные вопли отметает сразу. Делал урывками, проект некоммерческий, вчера поздно вечером закончил одну, выложил. Над остальными пахал всю ночь.
- Ты больше ничего не выложишь, пока я не посмотрю – Вера не понимает, какого фига она злится. Красивее фото у нее не было.
- О’кей. Вечером привезу ноутбук – посмотришь.
- Я хочу сейчас
- Приезжай, смотри, - Голос у Стаса глухой и раздраженный, он диктует адрес.
У него опять съемки в павильоне. На этот раз в каком-то другом. Видимо, он предупреждает охрану, потому что Веру беспрепятственно пропускают. Она теперь тертая и опытная. Тихонько незаметной тенью проскальзывает в павильон, находит себе место, где она не видна и никому не мешает. И наблюдает.
Стас снимает какую-то нереально знойную красотку. На девушке одето только красивое розовое с черным белье и босоножки. Понаблюдав за процессом съемки, Вера интуитивно ощущает разницу. Понимает, что сейчас на подиуме как раз профессиональная модель. Стас говорит короткими отрывистыми командами. Но она физически чувствует напряжение между фотографом и моделью. Даже при том, что Стас не говорит никакой непотребщины. Но она на него ТАК смотрит. Или это признак мегапрофессионализма, или у Веры паранойя…
Наступает перерыв, девушку уводят переодеваться. Стас закрывает лицо руками. Трет его ладонями. Вера вспоминает его слова о том, что он работал над фотографиями всю ночь. Ей становится стыдно. Ну, ладно, все равно уже приперлась...
- Стас?..
- О, привет! Когда ты…
- Я тебе не сильно помешала?
- Да нет.
Вера замечает красные воспаленные глаза.
- Ты сегодня ночью вообще спал?
- Пару часов. Пойдем, я тебе дам ноут, посмотришь пока.
Вера садится тихонько в уголке с ноутбуком. И медленно офигевает. Выбрать какую-то одну невозможно. Веру распирает от гордости. Она всегда ровно относилась к своей внешности. Далеко не уродина. Если приложить определенные усилия, так и вовсе красавица. Но это неинтересно. Потому что скучно. А Вера не любит всего, что скучно.
Как-то раз, в ответ на очередной комплимент ее выдающимся интеллектуальным способностям, она выдала фразу: «Меня Бог умом обидел». Потому что искренне считала, что излишек ума счастья не приносит. Скорее, наоборот. Вот она, например. Вместо того, чтобы выжать из своих и так весьма нескудных внешних данных максимум, а при разговоре строить глазки и приторно восхищаться всем, что ей говорят, Вера поступала с точностью до наоборот. На собственную внешность плевать хотела, а в разговоре больше всего ценила умного и равного себе собеседника. Ну, а если что не так, пеняйте на себя.
А вот теперь, глядя в монитор ноутбука, Вера узнавала и не узнавала себя. Стас как-то умудрился разглядеть и вытащить наружу ее красоту. И при этом она оставалась собой. И кем-то другим. Одновременно. Все это было путано, непонятно. Но одно Вера знала совершенно точно. Это было великолепно. Никто не делал ей более роскошного подарка. И у нее нет никаких причин злиться на наиталантливейшую очаровашку Стаса Соловьева.
________________

По окончании фотосета они пили кофе в находящемся в этом же здании кафе.
- Я с трудом удерживаюсь от желания пасть ниц, - Вера не может не ехидничать, но искренне надеется, что Стас поймет всю глубину ее восхищения.
- Да ладно, это лишнее. – Стас слабо улыбается. Вид у него довольно потрепанный.
- Слушай, ты еще сегодня работаешь?
- Ага, мы в два на набережной снимаем какой-то рекламный отстой. У меня есть час с небольшим, приткнусь где-нибудь, подремлю.
- Кстати, - продолжает Стас, - чтобы отбить желание падать ниц. Ты читала, какое название нашему творческому дуэту дали?
- Какое?
- Красавецо и чудовищо. Причем твои литературные собратья полагают, что чудовищо – ты. Ну, а мои фотодрузья – что я.
Вера хохочет.
- Мне нравится. А почему ты-то чудовище?
Соловьев потягивается до сладкого хруста в плечах. Эти его чертовы плечи!
- Потому что я аморальный сексуально озабоченный тип. И очень востребованный фотограф. Завидуют, мля.
- Ну ладно, не буду тебя отвлекать, - Вера поднимается со стула как раз в тот момент, когда к столику подходит она. Та самая знойная брюнетка, которую Стас недавно снимал в павильоне. Правда, уже одетая.
- Стас, ну ты куда пропал? Я тебя потеряла. Мы же окончательно не договорились.
Соловьев поднимается со стула, дает себя обнять, подставляет для поцелуя щеку. Девушка игнорирует ее, и откровенно целует его в губы.
- Ну что, на вечер у нас все в силе?
- Конечно, малыш.
Дуэт «Красавецо и чудовищо» распадается сразу после создания. А Вера опять идет домой пешком. Оттирая со щек злые непрошенные слезы.
________________

Вечер проходит в полнейшей тоске. Вера в совершенно несвойственной ей манере не признается даже самой себе в причинах этой чернейшей меланхолии. Это все жара виновата, совершенно неожиданная для мая, просто африканская жара. А отопление еще не отключено. Балконная дверь открыта настежь, а Вера сидит за компьютером и в приступе мазохизма читает отзывы на свои фото в Интернете. Термоядерный Соловьев успевает выложить их еще несколько. Они имеют шумный успех. На Стаса со всех сторон сыплются хвалебные отзывы, всех восхищает оригинальность задумки и блестящее качество исполнения.
Почитав фотофорум и убедившись, что Соловьева все как один превозносят до небес, Вера идет к своим. А там все такие лапочки… Конечно, ее смешали с грязью, обвинили во всех смертных грехах, в звездной болезни, в «гламурализации» и еще черт знает чем. Есть, правда пара здравых положительных отзывов, призывающих оценить красоту исполнения и юмор ситуации в целом. Причем, авторы этих отзывов относятся к числу людей, мнение которых для Веры значимо. Что отрадно. Впрочем, их голоса тонут в море бушующего дерьма.
А Вере плевать. Во-первых, не привыкать. Вера точно знает, кто смеется последним. А, во-вторых, у нее есть более важный повод для депрессии. Только она даже себе не сознается, какой.
Накатывает тошнота, и Вера вспоминает, что не ела ничего с самого утра. Идти и готовить что-то катастрофически лень. На ужин в компании Соловьева сегодня рассчитывать не приходится. У него планы на вечер. Офигенно красивые длинноногие планы. Вера становится противна самой себе. Тошнота не отступает. Надо выйти на балкон, подышать свежим воздухом.
На балконе хорошо. В темноте город особенно красив, своими переливающимися неоновыми вывесками и горящими окнами домов. Вера вдыхает полной грудью и облокачивается на перила….
Нет, у нее дежа вю. Или галлюцинации. Или и то, и другое одновременно. Вот эти звуки Она слышит вздохи. Стоны, которые ни с чем не перепутаешь. Влажные ритмичные звуки, которые не могут быть ни чем иным. Хриплый шепот. «Да, детка, да».
Вера взрывается. Горячей бешенной ненавистью к нему. Холодным обжигающим презрением к себе. И дальше действует кто-то другой. А она – она смотрит на все происходящее со стороны.
Как она подвигается ближе к перегородке, отделяющей соседний балкон. Делает глубокий вдох.
- Стас?
Возня на соседнем балконе мгновенно стихает. Наступает полнейшая тишина. Вера слышит его тяжелое дыхание. Молчание. И когда она думает, что он ей уже не ответит…
Прокашливается.
- Да, Вера.
- У тебя сахар есть? А то у меня закончился.
Пауза.
- Да
- Через сколько к тебе можно зайти?
Какие-то звуки. Еле слышные слова. Снова тишина.
- Я сам тебе занесу.
- Хорошо. Спасибо.
Вера уходит с балкона. В комнате ее начинает бить противная мелкая дрожь. Не может быть, чтобы ОНА это сделала! Зачем?
________________

Звонок она отключила. Но стук в дверь отключить невозможно. Вере реально страшно и противно. Но трусить она себе не позволяет и идет открывать дверь.
Соловьев стоит на пороге с совершенно непроницаемым выражением лица. В руке у него банка с сахаром.
- Можно?
Вере хочется стонать. Ну, прости меня, прости. Что же я наделала, ну зачем, все стало еще в миллион раз хуже.
Они проходят на кухню. Банку с сахаром Стас ставит на стол, и звук соприкосновения банки с поверхностью стола кажется Вере невозможно громким в той вязкой тишине, которая повисает между ними.
«Надо извиниться. Надо извиниться. Надо извиниться» - бьется в голове мысль, но впервые в своей жизни Вера не может себя заставить сказать хоть что-то.
- Зачем ты это сделала? – его голос звучит неестественно ровно.
- Извини меня, - Вера все-таки произносит это.
- Мне не нужны твои извинения. Я хочу знать, почему ты это сделала, – все тем же лишенным эмоций голосом спрашивает Стас.
И Вера понимает, как сильно она его зацепила. Видимо, испортила какие-то грандиозные планы. Вторглась на запретную территорию. А нефиг было…
И командование опять принимает бешенная презрительная сука.
- Извини, дорогой, - Вера подходит к окну, опирается на подоконник и скрещивает руки на груди, - мне надо срочно статью закончить, завтра сдавать. А вы так расшумелись! И чего вам в квартире не сиделось?
Господи, да неужели ОНА это говорит!
- Значит, вот как? - у Веры просто ноет все внутри от этого равнодушного пустого голоса. А вот злобной суке, которая сейчас разговаривает со Стасом – ей все по барабану!
- Ну, пойми меня, очень надо сосредоточиться и поработать. А вы такое выдаете! Я же не эротические рассказы пишу. Мне такой саундтрек на фиг не нужен. И балкон не закроешь – дышать нечем.
Стас молча смотрит на нее. А Веру уже несет.
- Ну что ты так взъелся! Как будто у тебя это в последний раз. Завтра будет другая.
И тут Стас позволяет отразиться на своем лице всем тем эмоциям, которые он испытывает.
- Да, Вера, это последний раз, - тихим напряженным голосом говорит он. И уходит.


Декларированные картинки.
Это не Соловьев, конечно. Но чем-то он меня зацепил. То ли выражением глаз, то ли высунутым язычком. Или фотоаппаратом.

...