Тэми Хоуг "Алиби-клуб"

Ого Думаешь, он тоже с алиби-клубом гулял?

Скоро узнаете, что ей автор приготовила

Ага, помню этот сериал. Как героине потом крокодила в бассейн подбросили
У нас, конечно, тут аллигаторы, крокодилы в десять раз хуже: сильнее, больше, агрессивнее. Но в нашем случае тоже мало приятного, мелкие обглодают только так, а если покрупнее чего подгребет, то труба сразу. Они когда на жертву нападают, вцепляются в нее и начинают топить, вертеть ее, душить, шею сломать, жуттть
_________________

Да, очень хочется, чтобы все получили по заслугам после такого кошмара.
А как насчет того бельгийца, которого Ирина колошматила? Не может он мстить?
У меня впечатление, что это физически сильный человек, типа спортсмена, после сцены с Лизбет. И тогда живот Броуди не вписывается.
Сцена жуткая просто.
_________________

Так его же еще в первой книге Кулак за сестренку свою порешил. Он ему вроде сначала ноги руки сломал, а потом или в болото сплавил или под пресс на своей автосвалке отправил. Я уже и забыла, но Ван Зандту точно конец.
Причем, выманила к русским его именно Ирина. Вот такая месть за Сашу Кулак. Только после близкого знакомства с Ириной впечатления о Саше несколько меняются. Как говорится, скажи мне кто твой друг. Но об этом лучше в конце книги поговорить, когда все встанет на свои места.

Только если убийца и нападавший на Лизбет один и тот же человек. Мало ли у кого какие резоны заткнуть болтушке рот. Там вон весь клуб друг за друга горой, любой мог взять на себя труд с ней разобраться. Они ведь все в ту ночь с погибшей веселились, любого могут копы потом к делу пришить, а оно им надо в скандале участвовать.
Личность убийцы пока все также темна, и автор прямых наводок еще не давала, только мелкие подсказки, вернее даже информация к размышлению "а вдруг так и так". Но скоро все помаленьку узнаем. До конца немного осталось
_________________

Подсадили. Открываешь с утра и ждешь.
_________________

 » Главы 38, 39, 40

Глава 38

– У меня для вас новости, детектив Лэндри, – сообщила Мерседес Житан, высунув голову за дверь кабинета аутопсии.
– Хорошие?
– Зависит от вашей точки зрения, – ответила Житан. – Входите. Мы только что закончили с утопленницей.
– Тот еще способ начать утро, – посочувствовал Лэндри.

Житан сдернула шапочку, распустив гриву темных кудрявых волос, и бросила головной убор и перчатки в корзину.
– Печальный. Молодая женщина, которую впереди ждала целая жизнь.
– Такой была Ирина Маркова. Что расскажешь?
– Пришли результаты токсикологической экспертизы.
– Наркотики?
– Экстази. В большом количестве.
– Неудивительно, учитывая формат вечеринки, которую она посетила. Много экстази, много секса.
– Девушка принимала активное участие. Никаких следов наркотиков для насильственного одурманивания.
– Под ногтями что-нибудь нашли?
– Вообще-то, да. Частицы ее собственной кожи, – ответила Житан. – Она определенно пыталась зацепить пальцами то, чем ее душили. –
Мерседес изобразила действия жертвы.

– Что-то еще?
– Крошечные фрагменты волокон выделанной кожи. Думаю, ее удавили тонким кожаным ремешком или шнуром. Очевидно, чешуйки, извлеченные из раны на шее, из того же шнурка.
– Но нет ничего, что дало бы ключ к убийце.
– Извини, нет. Ты в тупике?
– Нет, у меня есть парочка перспективных потенциальных клиентов, но моя жизнь была бы намного легче, если бы я мог сказать: «Ты убийца, и вот доказательства».
– Моя жизнь стала бы намного легче, если бы Джордж Клуни увез меня на свою виллу в Италии, – размечталась Житан.
– Ха-ха. Пойду я лучше со львами встречусь, – сказал Лэндри. – День обещает быть долгим и паршивым.

– За сегодняшнее утро в мой офис поступило уже полдесятка звонков от репортеров и столько же от властей, все твердят, что мне не следует общаться с прессой. Подозреваю, твои перспективные потенциальные клиенты не совсем обычные подозреваемые.
– Это еще мягко сказано. Большие бабки, высокое положение, занозы в заднице.
– О-о-о… Всамделишный сочный скандал в Палм-Бич, – притворно разволновалась Житан.
– Бери выше, Уильям Кеннеди Смит. Ты еще ничего не видела.
– Ну, тогда вот тебе бонус в виде скандальной грязи и мотива: наша жертва была беременна.
– Дерьмо, – прошептал Лэндри. Теперь не нужно разбираться со счетом из «Клиники «Ландин».
– Выявили по анализам крови, – добавила Житан. – Нижняя часть туловища настолько повреждена аллигатором, что оттуда нечего взять для изучения.
– Давай пока оставим эту информацию при себе, – предложил Лэндри. – Так я все еще смогу при случае припугнуть анализами ДНК.
– Мой рот на замке.

Лэндри поблагодарил Житан и вышел на солнечный свет. Стояла жара. Он расстегнул рукава рубашки и подкатал их, пока шел через стоянку Центра правосудия. Джеймс издалека разглядел фургоны новостных служб и репортеров, в поисках выгодного фона разбежавшихся подальше друг от друга. Дерьмо официально попало в вентилятор. Кто-то разнюхал или передал информацию о возможных подозреваемых в убийстве Ирины Марковой. Никакое другое крупное событие не могло вызвать такой ажиотаж.

Джеймс сделал крюк и направился к своей машине, по-прежнему находясь достаточно далеко, чтобы привлечь чье-либо внимание. Он выехал с парковки и медленно повел машину вдоль рядов, двигаясь в сторону здания, чтобы рассмотреть происходящее поближе. В это время мимо проехал черный седан с водителем за рулем и мужчиной на заднем сиденье. Регистрационный номер гласил: ЭСТЭС ЭСК.
Эдвард Эстэс. Отец Елены.

Великий человек приехал. Сейчас начнется шоу.
Зазвонил мобильник.
– Лэндри.
– Вайс. Мы нашли машину Ирины Марковой.
«Одним зрителем на предстоящем шоу будет меньше», – подумал Лэндри, поворачивая налево и выезжая со стоянки. У него есть более важные дела, чем наблюдение за Эдвардом Эстэсом, отстреливающимся от репортеров. Такие дела, как доказательство, что клиент Эстеса – убийца.

– Этот парень – помощник шерифа, – сообщил Вайс, стоило Лэндри выйти из машины. – Охранником тут подрабатывает. Узнал, что автомобиль в розыске, и вот он здесь.
– Оперативно-следственную группу вызвал?
– Уже едут.

Ирина Маркова водила маленький спортивный «фольксваген «Джетта». Стекла подняты. Машина припаркована на стоянке перед торговым центром «Веллингтон Грин Молл» среди сотен других автомобилей.
– Здесь есть камеры? – спросил Лэндри, оглядывая фонарные столбы.
– Нет.
– Ладно. Внутрь машины заглядывал?
– Через окна, – ответил Вайс. – Ничего не трогал. Видимых следов крови или еще чего нет. На ковриках песок и грязь. И частичный след ноги. Еле заметный, но есть.
– Ага, вижу, – согласился Лэндри. – Давай убедимся, что группа сфотографирует его прежде, чем прикоснется к коврику.
– Как думаешь, есть шанс, что парень оставил нам какие-нибудь отпечатки?
– Небольшой или нулевой, если он один из шайки Броуди. Эти ребята слишком умны, чтобы оставить «пальчики». Может, найдем пару волосков с головы. Лучше чем вообще ничего. Проклятье, пусть у них здесь будут камеры.

Глава 39

Копыта двух бегущих лошадей выбивали дерн. Держась на расстоянии нескольких метров, то одна, то другая вырывалась вперед, в то время как всадники ударяли по мячу, снова его нагоняли, ударяли и нагоняли.

Барбаро взмахнул клюшкой с небрежной видимой легкостью, противоречившей дальности полета мяча. Пас перешел Беннету Уокеру, просчитавшему угол броска и его длину. Он рванул лошадь назад и, извернувшись в седле, неуклюже послал мяч в положение «вне игры». Вполовину убавив скорость, Барбаро пришлось медленным галопом сделать круг и подобрать его. Ради тренировки испанец вытянул клюшку слева от себя и, наклонившись вперед ниже шеи лошади, повел мяч по своей линии и перебросил другу.

Расчет Уокера вновь оказался неверным. Мяч пересек линию в пяти шагах впереди всадника. Беннет громко выругался, излишне сильно пришпорил лошадь и натянул поводья с такой силой, что передние ноги животного оторвались от земли, глаза закатились, а рот раскрылся.
Барбаро подъехал к Уокеру и крепко ткнул того клюшкой. Беннет свирепо посмотрел в ответ:
– Что еще за тычок?!
– Кобыла не виновата в твоей дерьмовой игре! – выкрикнул Барбаро. – Нечего наказывать ее за собственные ошибки!

Он обозвал Уокера несколькими испанскими словами и снова ткнул клюшкой. Разозленный Беннет замахнулся на Барбаро, но тот заблокировал выпад предплечьем, упершись в запястье Беннета и отводя его руку назад.
– Хочешь со мной подраться? – выкрикнул Барбаро. – Да я тебе задницу надеру! Я не маленькая девочка, которую ты может поколотить.

Они стояли лошадь к лошади. Прижавшие уши поло-пони толкались, наколенники мужчин постукивали друг о друга.
Им необходимо покончить с этим на поле. Утреннее солнце было ярким и горячим, лошади и мужчины обливались пóтом и тяжело дышали. Встреча планировалсь как тренировка: урок для Уокера, а для Барбаро шанс забить пару голов перед послеобеденным матчем – первым раундом в турнире с большими ставками, который в воскресенье завершится дружеской игрой перед трибуной на тысячу или более зрителей.

Уокер бросил клюшку, глядя на своего друга и учителя. Он оглянулся назад на поле. В его дальнем конце группа топчущихся верхом на своих пони детишек собиралась к уроку. В пределах слышимости никого не было. Не повышая голоса, Беннет произнес:
– Почему ты просто не подошел и не высказал это, Хуан? Несмотря на мои слова, ты думаешь, что ее убил я. Считаешь, что я слоняюсь по ночам и убиваю девушек.
Барбаро выпрямился. Его лошадь немного успокоилась, но все еще нервничала, чувствуя исходящее напряжение.
– Утром Броуди сказал, что мне нужен адвокат, и он нанял для меня одного – отца Елены.
– Что ж, это уменьшит твои шансы ее трахнуть, – заметил Уокер. – Какая жалость.
– Я отказался.
– Тогда тебе нужно нанять кого-то другого.
– Нет, я не буду никого нанимать, – ответил Барбаро.

Уокер переварил услышанное, поглядел в конец поля на детей, повернулся обратно к Барбаро.
– Если у всех нас будут адвокаты, а у тебя нет, сложится впечатление, что мы, в отличие от тебя, в чем-то замешаны. Копы решат, что смогут использовать тебя против нас.
Барбаро промолчал.
– Смогут? – переспросил Уокер.
– Я не хочу в этом участвовать. Мне это отвратительно.
– Ха! Отвратительно? Можно подумать, ты никогда не участвовал в подобном веселье. Иисусе, да ты поимел больше женщин, чем многие когда-либо видели в своей жизни. И кокаином ты баловался. И мне ни разу не казалось, что кто-то выкручивает тебе руки.
– Никто и никогда из-за этого не умирал, – возразил Барбаро.
– Смотри, – не сдавался Уокер, – ты часть этого. Думаешь, копы поверят в твою невинность? Найми чертового адвоката. Мы все вляпались, и все выкарабкаемся.

Барбаро положил руки на луку седла и вздохнул, глядя на детей по другую сторону поля в шлемах больше их самих. Жизнь все еще казалась им солнечной и неизведанной, наполненной простотой и возможностями.
– Когда я ее нашел, она была мертва, – продолжил Уокер. – Понятия не имею, что произошло. Я грохнулся в обморок, помнишь?
– Ты последний из мужчин, кто с ней был, – ответил Барбаро. – Я помню это, как и то, что тебя это злило. Помню, как она высмеивала твой надутый вид, что только усугубило твое недовольство.
– И следовательно ее убил я? – обидевшись, спросил Беннет, однако посмотреть в глаза Барбаро не решался. – Она была дрянью. Ну и что? Девка могла отсосать хром с бампера. Вот все, что меня волновало. Как и тебя.
– Я с ней не спал, – возразил Барбаро. – Привез ее и ушел. Помнишь?
Уокер сузил глаза:
– Нет, не помню. Ты там был. Я тебя видел. Все видели. Можешь найти кого-нибудь, кто подтвердит обратное?

Барбаро оставил его реплику без ответа.
– Тогда кто ее убил? Все остальные к тому времени ушли.
– Черт меня побери, если знаю.
– Тогда почему не можешь смотреть мне в глаза, когда я говорю на эту тему, дружище?
Беннет не ответил.
– Если не знаешь, кто ее убил, – продолжил Барбаро, – возможно это оттого, что не помнишь, что сделал это сам? Ты последний с ней остался, а потом она оказалась мертва. Может, не знаешь, не твоих ли это рук дело? Возможно, думаешь, что твоих. Возможно, твоих.

Беннет Уокер по-прежнему отказывался на него смотреть.
– Ты задушил ее во время секса? – не отставал Барбаро. – Я знаю, ты любишь играть в эту опасную игру. Ты злился. Ты всегда зол с женщинами. Тебе нравится грубость…
– Как и ей…
– Откуда тебе знать, что ты ее не убил?
Казалось, секунды тикали как в замедленной съемке.

Наконец Уокер посмотрел в глаза Барбаро. Его собственные были плоскими и холодными, как у акулы.
– Что это меняет? – спросил Беннет. – Девчонка мертва. Я не могу этого изменить. И в тюрьму из-за этого не собираюсь.
Он развернул лошадь и покинул поле, оставив Барбаро в одиночестве.

Глава 40

Я проскользнула в квартиру Лизбет и тихонько прикрыла за собой дверь.
– Лизбет?

Тишина. Значит, я могла свободно нарушить неприкосновенность ее частной жизни. Я не искала ничего конкретного. Мне, как бывшему копу, известно, что невнимательность может привести к тому, что очень многие вещи, которые в будущем, вероятно, пригодятся, могут остаться незамеченными. Для наркополицейского особенно важно уметь впитывать каждую деталь, быть в курсе всего происходящего, каким бы незначительным оно не показалось на первый взгляд. Этот навык не раз спасал мою жизнь и неоднократно спасал расследование.
У Лизбет обнаружились обычные модные тряпки, пара поло-журналов с Барбаро на обложке и подборка таблоидов. Она пила много диетической колы, держала полную миску сваренных вкрутую яиц и ела много тунца – один только длинноперый тунец в родниковой воде. В морозильнике лежала бутылка «Столичной». Я не могла представить Лизбет любительницей водки. Скорее видела ее попивающей пинаколаду, маргариту, какой-нибудь напиток с кокетливым названием, сладкий и красочный.

С другой стороны, девушка водила дружбу с Ириной, а та могла глушить водку как русский портовый грузчик. Возможно, бутылка припасена для нее. Как и большинство людей, Лизбет прицепила на дверь холодильника целую коллекцию фотографий. Многие снимки совпадали с теми, что нашлись в компьютере Ирины и в ее цифровой камере. Фотографии с вечеринок, поло-матчей, из ночных клубов. Подружки, поло-игроки (несколько снимков Барбаро и непрофессиональных игроков), компания Броуди.

Всего несколько фотографий самой Лизбет. На одной она непринужденная, в шортах и футболке, держит поло-пони под уздцы. На другом очень гламурная, в маленьком черном платье и очках «Диор». Там же было фото с ней и Ириной, сидящими рядышком на шезлонгах у бассейна. То же самое, что я видела в цифровой камере Марковой. И еще один снимок их двоих, веселящихся у кромки игрового поля.
На нескольких снимках была только Ирина. В профиль, разговаривает с кем-то за кадром. Сидит за столиком в бистро с бокалом вина в руке. На коленях какого-то мужчины, чье лицо скрывала прикрепленная сверху фотография. Я приподняла ее за уголок. Беннет Уокер. Опустила уголок обратно.

Минуту я простояла в раздумьях. Так же, как у Ирины имелось слишком много фотографий Беннета, так Лизбет хранила слишком много изображений Ирины.
– Девчоночья привязанность, – сказал Кени Джексон.
Преклонение перед кумиром. У Ирины было все, чего была лишена Лизбет: искушенность, экзотичность, практичность, самонадеянность, авантюризм. Я прошлась взглядом от снимков Ирины до совместной фотографии Лизбет с Полом Кеннером и Себастьяном Фостером, фото с Барбаро и парой других игроков, и вернулась к изображению Ирины.

Из кухни я двинулась в короткий коридор. Пол маленькой ванной комнаты был завален влажными полотенцами. Свернутые в клубок мокрая футболка и мешковатые шорты засунуты в мусорную корзину. От них несло болотом и рвотными массами.

Спальня оказалась достаточно просторной, стены выкрашены в бледно-лиловый цвет. Кровать представляла собой клубок простыней. Корзина для бумаг переполнена скомканными салфетками. «Плакала», – подумала я. Лизбет потеряла лучшую подругу, потеряла себя. В лучшем случае, она напугана. Потому что знала больше, чем кому-либо говорила. Для девочки из Ниоткуда, штат Мичиган, это тяжелая ноша. У дальней стены стояла передвижная вешалка с краткой версией дизайнерского гардероба Ирины. На комоде лежала ее сумочка. Из содержимого только бумажник и мобильник.

Куда она могла отправиться без бумажника? Разве девушки ее возраста не приматывают сотовый телефон липкой лентой к своей голове? Чувство тревоги охватило меня и потекло по спине как вода. Я повернулась лицом к двери. Дверца стенного шкафа была приоткрыта. Я отодвинула ее еще больше и обнаружила другие вещи, висевшие на плечиках и сваленные в кучу на полу. И глядевшую на меня из угла, полускрытую длинными одеждами и одеялом, пару кроваво-красных глаз.

Я отскочила назад и выругалась, потом осознала свою реакцию и постаралась не растеряться.
– Лизбет? Господи, что с тобой случилось?
Я отодвинула одежду в сторону и присела на корточки, чтобы наши глаза находились на одном уровне. Она выглядела как персонаж из фильма ужасов. Белки глаз налились кровью, васильковый цвет радужки словно светился. Волосы спутаны в безумный клубок, из которого торчат сухие травинки и листья. Лицо опухло практически до неузнаваемости.
– Лизбет? – снова спросила я. – Ты меня слышишь?
Подумав, не мертва ли она, я потянулась к девушке. Она вздрогнула, как только я взялась за одеяло.
– Давай, вылезай отсюда.

Я предложила свою руку и Лизбет ее приняла. Пальцы девушки напоминали ледышки. Она начала плакать, как только я вывела ее из кладовки. Закутанная в длинный махровый халат Лизбет дрожала так сильно, что едва могла держаться на ногах. Она фактически рухнула на пол, свернулась в клубок и закашлялась – зашлась сильным, глубоким, хриплым кашлем.
Я опустилась возле нее на колени.
– Лизбет, тебя изнасиловали? – тупо спросила я.
Она потрясла головой, но стала плакать еще сильней; из ее горла вырывались саднящие сиплые звуки.
– Скажи мне правду.
Лизбет снова потрясла головой и губами произнесла слово «нет».

Я не верила ей. Девушку душили. Я отчетливо видела след от удавки на ее шее, где волосы сбились в сторону. Ее душили так сильно, что в глазах полопались кровеносные сосуды.
– Я звоню в неотложку, – сообщила я.
Лизбет вцепилась в мою руку.
– Нет. Пожалуйста, – прокаркала она, заходясь в очередном приступе кашля.
– Тогда я отвезу тебя сама. Тебе нужно в больницу.
Девушка сжала мою руку так сильно, что позже там выступят синяки.

Сдернув покрывало с кровати, я закутала в него Лизбет. Не знаю, что с ней случилось, но мне знакомы ее теперешние чувства: страх, стыд, неверие. Ей хотелось проснуться и убедиться, что все происходящее вокруг лишь ужасный кошмарный сон.
Я нагнулась и погладила ее по волосам. Лизбет рывком попыталась сесть.
– … так… страшно… – прошептала она.
Она повалилась на меня, дрожа и рыдая, и я обняла ее. Просто держала, не знаю, как долго. Думала о том, сколько раз в молодости мне хотелось, чтобы кто-нибудь точно также меня поддержал. Как здорово было бы тогда иметь кого-то, предлагающего поддержку и безопасное место для падения.
– Ты в безопасности, – тихо проговорила я. – Теперь в безопасности, Лизбет. Больше никто тебя не обидит.

Пока мы вот так сидели во владениях Броуди, я надеялась на Бога, что мои слова окажутся правдой.
– Кто это сделал? – спросила я. Девушка покачала головой.
– Ты должна сказать мне, Лизбет. Сейчас он не может тебе навредить.
–… не знаю… – ответила она и снова закашлялась.
– Ты его не видела?
Она не ответила, но отпрянула и, упав на четвереньки, кашляла до тех пор, пока не задохнулась и не зажала рукой рот. Я положила руку ей на спину и ждала, когда пройдет приступ.
Когда девушка затихла, я сказала:
– Я скоро вернусь, и мы поедем в госпиталь.

Схватив с комода ее сумочку, я вошла в ванную комнату, выгребла мокрую одежду Лизбет из мусорного ведра и сунула в мешок для грязного белья, висевший на двери. Захватив вещи, я спустилась к машине, подогнала ее к конюшне и припарковала у лестницы.
Пара работников следила за мной. Один бросил свои дела и пошел в другой конец конюшни.
Я взяла ключи, вытащила из тайника пистолет и бегом поднялась по лестнице.

Кто-то напал на эту девушку, зверски, жестоко. И шансы на то, что произошла случайность, учитывая все обстоятельства, практически нулевые. Лизбет входила в клуб Броуди, дружила с Ириной, люди видели, как она со мной разговаривала, и я была той, кому не следовало доверять.

Броуди пытался выпроводить меня, убедить, что Лизбет уехала, даже когда мы стояли рядом с ее машиной. Мне нужно вытащить ее отсюда. Определенно Броуди сам на девушку не нападал, он не был настолько неосмотрительным, но нет причин полагать, что за эту услугу он не заплатил какому-нибудь работнику.
Насколько мне было известно, кто бы ни напал на нее, вероятно, думал, что оставляет ее умирать. Бог-свидетель, Лизбет выглядела так, словно не должна была выжить.

Когда я вернулась в ее комнату, Лизбет сидела у изножья кровати, свернувшись калачиком и упершись подбородком в колени.
– Давай, Лизбет.
Она не ответила, просто смотрела в пол.
– Пошли!
Девушка медленно покачала головой.
– Нет, – прошептала она. – Оставь меня в покое.
– Этому не бывать, Лизбет. Ты можешь подняться и пойти со мной, или я вытащу тебя за волосы. Вставай.
Она тихо что-то проговорила, но я не расслышала. Она повторяла это снова и снова.
Я должна умереть? Я должна была умереть? Я могла умереть? Не уверена, что правильно ее поняла.

– Не знаю, что ты там бормочешь, – обратилась я к Лизбет. – Но в мою смену ничего подобного не случится.
Я схватила Лизбет за плечо и направилась к двери, потянув ее следом.
– Черт тебя дери, Лизбет. Поднимайся! – закричала я. Как раздувающийся все больше и больше шар меня начало наполнять сильное ощущение, что нам следует торопиться.
Она снова заплакала и стала наваливаться на меня.
– Прекрати! – рыкнула я.

Я слышала голоса снаружи. Двое мужчин разговаривали по-испански. Выглянув в окно, я заметила их возле своей машины.
Как и обещала, я накрутила на ладонь густые мокрые волосы Лизбет, вцепилась ногтями ей в череп и дернула в сторону двери.
Девушка завопила, но заковыляла рядом со мной. Слезы заструились по ее распухшему лицу, когда я повела ее вниз по лестнице.
Мужчины посмотрели в мою сторону.
– Эй! Что ты с ней делаешь? – заорал один на меня. Он был коренастым, аккуратно одетым в джинсы и ковбойскую рубашку. Носил стэтсон и усы «фу манчу». «Управляющий конюшни», – заключила я.
– Везу ее в госпиталь.
– Она с тобой ехать не хочет.
– Очень скверно, – ответила я. – Я не собираюсь оставлять ее умирать. А ты?
– Думаю, тебе лучше ее отпустить, – заявил управляющий и сделал движение, пытаясь заблокировать пассажирскую дверь моей машины.
– Думаю, тебе лучше убраться ко всем чертям с моей дороги.
– Я звоню мистеру Броуди, – сообщил он, вынимая мобильник.
– Правда? Звонишь мистеру Броуди? Так звони. А как насчет того, что я позвоню в офис шерифа? А они могут сделать звонок в иммиграционную службу. Как тебе?

Услышав мой ответ, другой парень занервничал.
– Что если я скажу детективам, будто это ты ее обработал? – спросила я.
– Я ничего ей не делал, – заорал он.
– Да? Кому копы поверят, как думаешь? Тебе или мне?
Нервный сделал пару шагов в сторону от меня и Лизбет. Отступил еще на парочку, выгадывая момент и подкрадываясь к девушке. Его босс шагнул в другом направлении.
Я завела руку за спину и обхватила рукоятку пистолета.
– Назад! – выкрикнула я тому, кто подобрался ближе к Лизбет, вытаскивая оружие и направляя дуло ему в лицо. Глаза мужчины расширились.

Боковым зрением я видела, как босс двинулся ко мне. Не выпуская Лизбет, я взмахнула рукой в противоположном направлении и наотмашь ударила управляющего пистолетом. Тот упал на колени и схватился за скулу, где прицел оставил порез. Нервный дал деру, как только я снова к нему повернулась. Помчался за подкреплением.
Я дернула дверцу машины и затолкала Лизбет на пассажирское сиденье, затем подбежала к двери со стороны водителя, усевшись за руль, бросила пистолет и завела двигатель.

Пыль клубилась, гравий летел из-под колес, пока БМВ объезжал конюшню. Лошадь, которую вели под уздцы в нашу сторону, встала на дыбы и шарахнулась вбок, сбивая с ног конюха. Тот крыл меня матом, пока я с грохотом проносилась мимо.
Покрышки завизжали и задымились, когда я выехала с подъездной дорожки и утопила педаль в пол. Я промчалась мимо белого «эскалэйда», движущегося с другой стороны, так быстро, что признала в водителе Джима Броуди только спустя несколько сотен метров.

По "блошкам" и "косякам" стучаться в личку.
_________________

Я так и думала! Вот и какой-то мотив нарисовался
Так он оказывается не помнит?! Убил или не убивал?!
Я аж облегчение почувствовала от того, что девушка жива
Лена, Маша, спасибо за продолжение!!!

 Лена, Маша, СПАСИБО за новые главы.Вы просто стахановки, но детектив того стоит, мы бы сами полегли трупами, если пришлось бы долго ждать, а так читаешь по три главы, как  будто книгу в руках держишь., да перевод великолепен, как и сам роман. Нужно посмотреть если еще что-нибудь этого автора.

Ну и поведение беременной женщины - алкоголь, наркота, разврат...

Молодец Елена, вывезла девочку.
_________________

Барбаро вроде бы выглядит белым и пушистым по сравнению с другими членами клуба. Но вот не доверяю я ему. Всё равно он из этой компании.
Здорово, что Лизбет осталась жива. Молодец Елена, вытащила ее из конюшни Броуди. Значит это он приказал ее не убить, а припугнуть.

Елена, Маша, спасибо!

Уф! Выдохнула !Лизбет-жива!

Все-таки Беннет - замазан!


Тоже в его пушистость не верю!


Да уж!

Тоже пою дифирамбы нашей команде!!!!!!!!!!!

 » Главы 41, 42, 43

Глава 41

Ненавижу больницы. Особенно кабинеты неотложной помощи.
Никто из работающего там персонала никогда не верил, что твой случай экстренный. Никогда не верил истории о том, как ты здесь оказался. Никогда не верил, что ты на самом деле мог умереть, если, конечно, у тебя нет явного огнестрельного ранения, артериального кровотечения или открытой черепно-мозговой травмы.

Когда я попала в отделение после встречи с грузовиком Билли Голема, протащившего меня по асфальту, в наличии имелись два из трех перечисленных признаков. Единственный случай в моей жизни, когда я появилась в этом месте и меня не отправили в комнату, где оставили томиться в течение нескольких часов или дольше, считая надоедливым ипохондриком.

У Лизбет не было ничего из великой тройки. Они засунули ее в помещение, которое оказалось гардеробной для уборщиков, куда наряду с лишним имуществом втиснули больничную койку. Девушка сидела сжавшись в комок, все еще закутанная в банный халат. Я мерила шагами пространство и грызла заусенец на ногте.
– Почему бы тебе не прилечь, Лизбет? – предложила я. – Постарайся немного отдохнуть. Когда придут детективы, у них будет к тебе много вопросов. И ты должна на них ответить.

Пока мы ждали, мне удалось выудить у нее по крайней мере часть истории. Некий незнакомец набросил ей на голову мешок, душил ее, повез в глушь и топил в болотной воде, пока она практически не захлебнулась.
Готова спорить: в Глубокой заднице штата Мичиган такого с людьми не случалось.
Этот ребенок был травмирован так, как я еще не видела.

В комнату вошла девушка в медицинской робе. Она посмотрела на меня как на испорченный кусок сыра, приблизилась к Лизбет и померила ей пульс, даже не удосужившись поздороваться.
– Прошу прощения. Ты кто? – спросила я.
Она бросила на меня неприязненный взгляд.
– Медсестра? Врач? – допытывалась я. – Двенадцатилетка, решившая поиграть в переодевания?
– Я доктор Вэстрел, – огрызнулась та.
– Ну, конечно. Я должна была узнать это с помощью телепатии. Сдаюсь. Ты настоящий доктор, – наседала я, – или по-прежнему бережешь свои заклинания на счастье в укромном местечке, пока не подрастешь достаточно, чтобы самостоятельно перейти улицу до почтового ящика?
– Я ординатор первого года, – заявила девушка, будто это возносило ее выше таких плебеев как я.
– Тогда ответ Б: ты ненастоящий доктор.

Она отвела голову Лизбет назад и посветила фонариком в ее кровавые глаза.
– Это Лизбет Перкинс, – сообщила я. – Она человек.
Прищуренный недобрый взгляд.
– Тише, пожалуйста.
Девушка прикладывала стетоскоп к груди Лизбет, а та кашляла и хрипела.
– Кто-то пытался ее утопить, – поделилась я.
Снова взгляд в мою сторону.
– Она может говорить?
– Почему бы тебе у нее не спросить? У Лизбет есть мозги, язык и все прочее.
– Вы кто? – потребовала ответа детский врач. – Ее мать?
– Друг, – ответила я. – Это тот, кто внимателен и неравнодушен к чужому благополучию. Объясняю, потому что уверена: у тебя, заносчивая сучка, друзей нет.

Лэндри вошел в комнату и посмотрел на меня.
– Заводишь друзей?
– Детектив Лэндри, – ответила я. – Эта дамочка утверждает, что она доктор. Подозреваю, ее имя Бриттани, или Тиффани, или что-то оканчивающееся на «-ни».
Вэстрел оставила Лизбет, развернулась и представилась предъявившему значок детективу. Потрясла его руку и вежливо улыбнулась как блестящий профессионал. Я закатила глаза.
Затем она повернулась ко мне.
– Мэм, вы должны сейчас же выйти.
– Правда? – спросила я. – Думаю, ты должна поцеловать меня в задницу.

Лэндри вмешался:
– Доктор Вэстрел, должен попросить вас на данный момент удалиться. Вы можете продолжить осмотр мисс Перкинс после того, как мы со специальным агентом Эстес закончим опрашивать потерпевшую.
Сузив глаза, я проследила, как врач прошла мимо меня к двери.
Я повернулась в Лэндри.
– Специальный агент? Да я по карьерной лестнице продвигаюсь.
– Не бери в голову.
– Ты не собираешься просить меня выйти?
– Нет.
– Тем лучше для тебя.

Он подошел ко мне, поворачиваясь спиной к Лизбет.
– Мы откопали машину Ирины, – тихо сообщил Лэндри.
– Где?
– На стоянке перед «Веллигтон грин молл». Над ней работают. У нас есть довольно неплохой отпечаток ноги на коврике. Руки чешутся сравнить его с отпечатком, обнаруженным у канала.
– Пальчики?
– Когда я уходил, не было. – Он дернул головой в направлении Лизбет. – Она что-то тебе рассказала?
Я посвятила его во все, что знала.

– Так что, кто бы ни убил Ирину, он сотворил это с Лизбет, чтобы ее заткнуть, – заключил Лэндри.
– И эффект действует до сих пор.
– Вайс трудится над получением доступа к сделанным с субботы на воскресенье видеозаписям из будок охранников в поло-клубе. Если доберемся до пленок той ночи, может, увидим, как тем вечером Беннет Уокер возвращался домой и на какой машине. Если это он.
Лизбет снова закашлялась. Я подошла к ней, села на кушетку и положила ладонь на спину девушки.
– Лизбет, детективу Лэндри нужно, чтобы ты рассказала все, что можешь о прошедшей ночи. А я пока постараюсь найти тебе настоящего доктора. Если только меня не вышвырнут отсюда, скоро вернусь.

Девушку колотило, словно она до смерти замерзла.
– Не ос-с-ставляй меня од-д-дну. Прошу.
– Ты не останешься одна, – пообещала я. – Детектив Лэндри будет здесь или прямо за дверью, пока я не вернусь, хорошо?
– Он хороший парень, – добавила я, мельком взглянув на Лэндри. – Может быть настоящим остолопом, но человек хороший.
Лэндри последовал за мной в коридор. Я остановилась у двери. Он стоял ко мне так близко, что мы могли говорить шепотом.
– Взяла под крыло еще одну беспризорницу? – спросил Лэндри, мягче, чем мне хотелось от него слышать. Упаси Боже того, кто обвинит меня в добродушии.
– Мне жаль малышку. Пристрели меня.
– Думаешь, они будут ее здесь держать?

Я пожала плечами.
– Это век регулируемого медицинского обслуживания. Подобные заведения обычно не тратят на пациента ни одной лишней секунды.
– И что если они ее не оставят?
– Заберу к себе домой, – без колебаний ответила я. – Она не может вернуться к Броуди.
Лэндри нахмурился.
– Мне не нравится, что ты ее забираешь с собой, Елена. Кто-то пытался ее убить.
– Нет. Кто-то пытался ее напугать, – поправила я. – Если бы ее хотели убить, она была бы мертва.
– Семантика, – парировал Лэндри. – Кто-то едва не убил ее. Она в опасности – ты в опасности.
– Да, ну так знаешь что? Это не твоя проблема.
Он уперся руками в бока и выдохнул.
– Елена…
– Не надо. Это дохлый номер. Оставь.

Лэндри раскрыл рот, попытавшись что-то сказать, осекся и отвернулся, затем попытался снова и не смог.
– Если у тебя нет ничего относящегося к делу, – заметила я, – мне надо найти этой девушке настоящего врача, вышедшего из пубертатного периода.
– Они все запаслись адвокатами, – сообщил Лэндри. – Шайка Броуди.
– Знаю. Нарвалась на Броуди этим утром.
– Тогда тебе известно имя его адвоката.
– Да.
– И как ты к этому относишься?
– Дерьмово, – ответила я, раздражаясь из-за того, что Лэндри поднял эту тему. – Я получила возможность заново пережить один из наихудших моментов своей жизни, который пресса перекопала как компостную кучу. И мой уважаемый папаша – на практике еще бóльший ублюдок, чем я сама по определению – будет критиковать меня направо и налево и твердить на весь мир, что я психически ненормальная, жалкая и озлобленная женщина, способная на все, лишь бы посеять хаос в жизни человека, предавшего ее двадцать лет назад. Как бы ты себя чувствовал?

Ему нечего было на это ответить. Лэндри вырос в обычной среднестатистической семье синих воротничков. Он не знал, каково чувствовать себя незнакомцем, не в своей тарелке в единственном доме, который когда-либо знал, быть преданным единственными людьми, на которых по идее следовало безоговорочно рассчитывать.
Как бы ты себя чувствовал? Как я себя чувствовала? Обидно, что эти воспоминания все еще имели надо мной такую власть.

Сработал пейджер Лэндри. Он проверил номер и нахмурился.
– Тебе лучше выйти, чтобы ответить, – посоветовала я, обрадовавшись возможности избавиться от его присутствия. – Пока ты не расстроил работу всех кардиостимуляторов в этом здании.
Лэндри прицепил пейджер обратно к поясу.
– Я перезвоню тебе, когда что-то узнаю, – заверил он.
«Оливковая ветвь», – подумала я. Или наживка. Или тонкая ниточка, чтобы оставаться на связи.
– Ладно, – мягко ответила я. – Спасибо.

Лэндри направился было прочь, но вернулся, обхватил ладонями мою голову и со сдерживаемым отчаянием поцеловал.
– Пожалуйста, не дай себя убить, – попросил он.
Удивленная и захваченная врасплох я стояла и смотрела, как он покидает отделение скорой помощи, и думала о том, что возможно оттолкнула одного из немногих людей, которые поддерживали меня, что бы ни произошло.

Глава 42

Эдвард Эстэс был видным мужчиной: стройным, поджарым, элегантно одетым.
Казалось, выражение его лица естественным образом хранило гримасу неодобрения.
Алексей Кулак сидел в своем офисе в задней части бара «У Магды» и смотрел на Эдварда Эстеса по телевизору с проницательностью, которая могла напугать адвоката, знай он о ней.
Эстес.

Кровь Алексея вскипала сильнее всякий раз, когда он читал это имя внизу экрана.
«Необычное имя», – думал он. Из многочисленных рассказов Ирины Кулак знал, что у Елены Эстэс было знатное происхождение. Она знакома со всеми мужчинами, с которыми путалась Ирина. И теперь их представительством занимался дорогостоящий адвокат с той же фамилией.

Насколько близка к этой группе женщина, избранная им для поиска убийцы его Ирины?
С каждой минутой он все больше убеждал себя, что она никогда не выдаст ему имя ублюдка. Будет врать ему. Врать, чтобы защитить собственный подвид.

Раздался короткий стук в дверь, и Светлана Петрова просунула голову внутрь.
– Я принесла тебе обед, – объявила она, скользнув в кабинет.

«Каждое ее движение напоминает ползущую рептилию», – думал Алексей. В глазах Светланы всегда присутствовало это выражение: холодное, хитрое. Его мозг, уставший от горя, недосыпа и таблеток, принятых, чтобы не заснуть, накладывал поверх женщины образ Ирины. Высокой, элегантной, гордой. Ирины, стройной и грациозной, с большими внимательными глазами и губами, полными как спелые ягоды.

Затем изображение растаяло, и он снова мог видеть только Светлану. Низкую, коренастую, расчетливую. Светлану с поросячьими глазками, кричащим макияжем, слишком тесной одеждой и начесом, чересчур высоким и хрустящим от лака. Женщина обошла письменный стол и уселась сверху.

– Ты слишком грустный, Алексей, – заговорила Светлана. – Мучаешь себя. Это не твоя вина. Ирина поступила по-своему, и вот что вышло.
Кулак сверлил ее взглядом, с каждой секундой ненавидя все больше. Светлана не достойна целовать ноги Ирины. Женщина так нагнулась вперед, что он мог видеть ее груди, прикрытые прозрачной блузкой. Светлана вытянула вперед маленькую короткопалую ладонь и прикоснулась к его щеке.
– Позволь мне помочь тебе почувствовать себя лучше, Алексей, – прошептала она. – Позволь унести горе прочь, хотя бы на короткий срок.
– Ты сказала, что принесла мне обед, – резко ответил он.
Светлана улыбнулась своей лукавой змеиной улыбкой.
– Конечно, так и сделала.

Она закинула ноги на ручки его стула, откинулась назад и задрала юбку.
Алексей изумленно смотрел, как Светлана потрогала себя и раскрыла. Ее киска была влажной и красной. Он мог почувствовать ее запах. Жар наполнил Алексей.
Но не горячее желание секса.
Жар ярости.

– Ты гребаная потаскуха, – заорал Кулак, поднимаясь со стула.
Он ударил женщину по губам тыльной стороной ладони с силой, сбросившей ее со стола.
– Как ты смеешь, – кричал он, огибая стол. – Как смеешь опошлять мое горе! Ты, конченная шлюха!
Ошеломленная, Светлана лежала на полу. Она смотрела, как Кулак приблизился и навис над ней, и попыталась встать на четвереньки, чтобы уползти прочь.

Кулак схватил за перед прозрачной блузки, которая начала рваться, как только он потянул Светлану вверх, чтобы поставить на ноги. Женщина жестко приземлилась на заднее место и попыталась отодвинуться назад, но как только начала разворачиваться, врезалась в старую картотеку.
В этот момент Кулак схватил ее за волосы и поставил на ноги. Светлана пыталась выговорить «нет», но ее нижняя челюсть безвольно отвисла, и выходили лишь звуки животного страха.
– Посмела думать, что можешь занять ее место, ты, тупая грязная корова?

Все еще держа Светлану за волосы, он сжал свободную руку в кулак и впечатал ее в грудь женщины со всей силой, на которую был способен – ударил раз, еще раз.
Теперь она плакала, истерически, и пыталась вырваться. Нос женщины был сломан и кровоточил, и кровь текла ей прямо в рот.
Алексей грубо швырнул ее на пол. Светлана сжалась в комок, полураздетая, тушь бежала вниз по ее лицу как две черные речки, делая женщину похожей на омерзительного клоуна. Она глянула в сторону двери, высматривая кого-то, кто придет и спасет ее, зная, что никто этого не сделает.
Кулак снова ударил ее, и Светлана съежилась как побитая собака.

– Мне следовало прикончить тебя! – кричал Алексей. – Следовало прикончить!
И, возможно, он сделал бы это, не привлеки нечто на экране телевизора его внимание. Фотография мужчины, красивого, надменного. Под фотографией стояло имя: Беннет Уокер. А под ней изображение женщины. Намного моложе, чем сейчас, с буйной гривой темных волос. Под снимком значилось: Елена Эстес.
Он перевел взгляд на Светлану и плюнул на нее.
– Ты не стоишь моих усилий.
У него есть более важные дела.

Еще мгновение он вглядывался в экран. Изображение Ирины заполнило рамку под названием: УБИЙСТВО МАРКОВОЙ.
Кулак вернулся к письменному столу, достал пистолет из ящика и ушел.

Глава 43

– Получил ордер. Я в Палм-Бич Поло, – сообщил Вайс. – У нас есть видео, как машина девушки проезжает через западные ворота в 2:13 ночи. В воскресенье.
– Ее саму в машине видно?
– Запись не настолько хорошая.
– А Уокер? – спросил Лэндри, чувствуя старое знакомое напряжение в животе. Он практически мог почуять запах крови Беннета Уокера.
–Уокер и Барбаро в «порше» Уокера. «Эскалэйд» Броуди с пассажиром. Наверное, Овадой. Также пара других машин. Я послал помощника шерифа проверять регистрационные номера, но готов спорить, одна принадлежит Полу Кеннеру, другая – Себастьяну Фостеру.
– Иисусе, – выдохнул Лэндри.

Он стоял у самого края тротуара перед входом в отделение скорой помощи. Вернись он внутрь и попроси медсестру измерить ему пульс, пожалуй, уже лежал бы на каталке. У Лэндри были адреса всех мужчин из шайки Броуди. Двое из них жили в районе поло-клуба: Пол Кеннер и Беннет Уокер.
– Отбывающих видели?
– Броуди уехал через западные ворота в 3:30; машина Фостера, по моим предположениям, выехала вслед за ним. Ни Кеннера, ни Уокера.
– А машина девушки?
– Выехала через западные ворота в воскресенье ночью, поздно.
– Водителя можешь разглядеть?
– Нет.
– Дерьмо, – выругался Лэндри. – Отправляйся к Уокеру домой и опроси соседей. Выясни, был ли кто из них в курсе вечеринки, происходившей там ближе к утру воскресенья. Кеннер тоже живет в поло-клубе. Если ничего не выгорит в одном месте, попробуй в другом.

– Если нам удастся связать машины с одним из домов, я выбью ордер на обыск, – предложил Вайс. – А мне, тем временем, привезти Уокера и Кеннера на допрос?
– Нет, – ответил Лэндри. – Подождем, пока не накопаем достаточно материала для ордера на арест. Тронем их сейчас, только адвокатов разозлим, что даст Дугану лишний повод сильнее надрать нам задницы.
– Поговорю с Дуганом о том, чтобы посадить кого-то приглядывать за ними на расстоянии.
– Верно. Нашли в машине какие-нибудь отпечатки пальцев?
– Несколько частичных.
– Лучше чем ничего.
– Я ставлю на след ноги, – поделился Вайс. – Что там с девчонкой Перкинс?
– Пока еще не беседовал с ней. Выглядит как персонаж из фильма ужасов. Напугана до чертиков, но уверяет, что не видела нападавшего.
– Я думал, ты еще не брал у нее показаний.
– Мне пора, – обронил Лэндри и закончил звонок.

Не медля, он перезвонил Дугану и рассказал об изъятых у охранников видеозаписях.
– У нас есть способ «заблокировать» паспорта этих ребят? – спросил Лэндри. – У них имеется доступ к частным самолетам.
– Позвоню окружному прокурору, – ответил Дуган. – Полагаю, нет. Если у тебя недостаточно улик для ордера на арест, они вольны делать, что пожелают.
– Может, упадем им на хвост?
– И заставим Шапиро и Эстеса вопить о преследовании?
– На расстоянии.
Дуган колебался
– Господи Иисусе, – рявкнул Лэндри. – Нам надо сказать «пожалуйста» и «спасибо», когда бросим им в лицо перчатку? Стоит попросить позволения у их адвокатов, прежде чем арестовывать их за убийство и скармливание девушки гребаным аллигаторам? Кто бы это ни был, он, мать вашу, преступник. И мне глубоко плевать на величину его банковского счета.
– Ага, это очень социально-сознательно с твоей стороны, Джеймс. Но реальность, знакомая тебе не меньше, чем мне, такова, что высокое положение имеет свои привилегии. Жизнь несправедлива. Если кто-то старше шести лет еще не понял этого, то ему следует достать голову из задницы и оглядеться.
– Значит, ответ «да», – заключил Лэндри. – Мне надо съездить домой, вытащить белые перчатки и светские манеры, прежде чем я арестую одного из этих козлов.
– И когда придет время, Лэндри, все точки встанут над «i» и черточки пересекут «t» в обвинительном заключении, или же Эдвард Эстес прожует и выплюнет ваши ордера и ходатайства об отводе. Усек?
– Четко и ясно.
– И какое место во всем этом занимает другая Эстэс? – спросил Дуган.
– Мне откуда знать?
– У тебя есть выход на нее. Мне стоит об этом беспокоиться?

Лэндри ответил не сразу, рассматривая последствия обоих вариантов ответа. Сообщи он Дугану, что Елена в госпитале с девчонкой Перкинс, Дуган попытается убрать ее с дороги, сдержать. «От греха подальше», – подумал Лэндри. Однако мешать Елене поступать по ее чертовому разумению – нелегкая задача.
Если она решит, что за действиями Дугана стоит Лэндри – а Елена могла так подумать – последняя крупица доверия к нему, которая, возможно, все еще у нее оставалась, улетучится – вероятно, навсегда. И поскольку значок Елену больше не волновал, это было для нее делом чести. Ее вендетта, если Уокер действительно убил Ирину. Мог ли Лэндри отнять это у нее?
Должен ли?

– Лэндри?
– Да. Я здесь. Телефон барахлит. Что ты сказал?
– Журналисты роются в событиях двадцатилетней давности, – разъяснял Дуган. – Она имела отношение к Беннету Уокеру. Свидетельствовала против него в деле о нападении и изнасиловании. И теперь она опять в центре истории. Дочка Эдварда Эстэса. Это чертов кубик Рубика конфликта интересов. Ты знаешь, где она сейчас?
– Нет, – ответил Лэндри. – Не знаю.
– Послушай, мне нужно идти опрашивать девчонку Перкинс, – продолжил Лэндри. – Она в больнице. Кто-то выбил из нее все дерьмо прошлой ночью.
– Ей известно кто? – спросил Дуган.
– Ты будешь первым, кто узнает.
Лэндри захлопнул телефон и вошел обратно в здание, чтобы взять показания у Лизбет Перкинс.

По "блошкам" и "косякам" стучаться в личку.
_________________

В этом месте я прослезилась.
_________________

Я тоже. Может Елена помягчеет к Лэндри.

Спасибо за главы. Скорость фееричная !

Кулак еще натворит похоже дел!

Лузик, какая к черту скорость?! Дай Ленуське волю, она бы в первом же посте 70 с лишним глав выложила . Она ж у меня торопыга .

Ага, противный типок. А с другой стороны - каким должен быть русский бандит в американском романе?
Я уже говорила- хорошо, что Ира, Леша, Света и прочие русские персонажи, не жрут постоянно пельмени, квашенную капусту, борщи и холодец.
_________________