NatalyNN:
27.03.12 09:25
» Глава 4 часть 1
Перевод – NatalyNN
Редактор – codeburger
Мэгги добралась до торгового центра в половине восьмого.
Чак оставил сообщение на автоответчике с просьбой встретиться с ним в шесть, но у нее уже был запланирован ужин с клиентом, который нельзя отменить. А, может, она просто не захотела отменить. Может, намеренно старалась держаться подальше от этого мужчины.
Видит Бог, сегодня она позволила себе слишком сблизиться с Чарльзом.
Мэгги спешила в кондиционированную прохладу магазинов, гадая, ждет ли еще Чак. Не было никакой возможности связаться с ним, чтобы сообщить о деловом свидании, а он не перезвонил.
Чак сидел на одной из скамеек возле входа в кинотеатр и читал книгу, именно так, как и обещал. Увидев его, Мэгги почувствовала прилив эмоций. Возможно, облегчение. А, возможно, что-то совсем другое.
При ее приближении Чак встал.
– Извини, что опоздала, – выпалила Мэг. – У меня была назначена встреча, которую невозможно перенести.
– Я так и подумал. Ты уже поела?
– Да. А ты?
«Почему я так нервничаю? Почему он так невероятно возбуждает, ведь мы просто стоим и разговариваем, причем о всяких пустяках?»
– Полчаса назад перехватил кое-что в закусочной.
Чак пожирал ее глазами с присущей ему мощной энергией, словно хотел запомнить каждую деталь… лицо, одежду, волосы, все. А она думала только о том, что он наверняка заметил каждую складку на джинсовой юбке, каждую царапину на покрытых лаком ноготках пальцев ног, каждую потертость на кожаных босоножках.
– Пошли, – скомандовал Чак, засунув книжечку в задний карман джинсов. – Хочу, чтобы ты кое-что примерила.
– Ты что, шутишь? – засмеялась Мэгги. – Мы здесь, чтобы
ходить по магазинам?
– А ты решила, что я попросил встретиться в торговом центре просто ради прогулки, что ли? – усмехнулся Чак уголком рта.
– Да я вообще не знаю что думать, – призналась Мэгги, спеша за ним, чтобы не отстать.
– Мы здесь для того, чтобы купить тебе платье на вечеринку «Новых технологий».
– Мне не нужно платье, – резко остановилась Мэгги. – Я уже выбрала…
– Черные брюки с жакетом наподобие смокинга, – кивнул Чак. – И блузку из какой-то блестящей ткани.
– Да, – удивленно протянула она. – Именно это я и собиралась надеть. Вполне официозно, не слишком женственно. По-деловому. Не слишком…
– Сексуально? – закончил Чак.
– Верно, – вздернула подбородок Мэгги. – Чтобы успешно конкурировать в мужском мире бизнеса, женщина должна быть осторожной, чтобы не…
– А вот я сразу заметил, что ты выглядела невероятно сексуально.
Мэгги снова двинулась в путь, пытаясь скрыть, как взволновали мягко произнесенные слова.
– Тогда зачем покупать мне новое платье?
– Потому что за последние семь лет, – взглянул на нее Чак, – пару раз ты затмевала всех вокруг, действительно разодевшись в пух и прах и… Не уверен, называется ли это платьем. Какой-то совершенно фантастический наряд, и прическа, и…
«И каждый раз, когда любовался тобой в таком виде, у меня едва не останавливалось сердце».
Однако Мэгги совершенно незачем об этом сообщать.
– Просто доверься мне, ладно? – попросил Чак.
Она молча шагала рядом, старательно не встречаясь с ним глазами.
Доверься мне. Но у него нет ни малейших оснований винить ее в отсутствии этого самого доверия. В конце концов, он не поведал ничего личного, абсолютно ничего, чтобы убедить ее в собственной искренности.
Ничего.
Хотя, не совсем так. Он все-таки рассказал то, что никогда и никому раньше не говорил.
– Морковный пирог, – произнес Чак.
Мэгги остановилась перед витриной обувного магазина и удивленно взглянула на спутника:
– Что?
– О своей нелюбви к этой гадости я действительно никогда никому не рассказывал.
Чак увидел изумление и растерянность в глазах Мэгги и постарался объяснить, подталкивая ее из потока пешеходов ближе к витрине.
– Когда я был маленьким, то переехал жить к дяде, брату матери, и его экономка в честь моего приезда испекла морковный пирог. Я на самом деле ненавидел эту отраву,
по-настоящему ненавидел, но все равно съел, потому что счел невежливым отказаться.
Мэгги молча таращилась на собеседника.
– Я… э-э-э… – откашлялся Чак, – видишь ли, мне не хотелось жить у родственника, у меня было предчувствие, что все сложится ужасно, но я застрял там, пока не повзрослел и не стал жить самостоятельно. Не представляю, с чего я решил вести себя прилично и проглотил, хоть и давясь, эту мерзость. В результате Джен, экономка, вбила себе в голову, что мне необычайно понравился сей кулинарный шедевр, так что постоянно готовила его специально для меня. Каждый праздник, каждый день рождения. Наверняка до сих пор пичкала бы меня этой дрянью, но мой дядя умер несколько лет назад, и она ушла на пенсию.
Мэгги не проронила ни слова.
– Знаю, сегодня утром мне не слишком многого удалось добиться своим признанием, что терпеть не могу морковный пирог, – добавил Чак.
– Этим утром… – удивление в глазах Мэгги сменилось подозрением. – Ты следил за мной? О Боже. Ты что же – подслушал мой разговор с Чарльзом?
Чак улыбнулся, потом рассмеялся. Он не мог вспомнить, когда в последний раз так хохотал.
– Mэг… Ты так ничего и не поняла, да? Подумай об этом. Подумай, что ты только что сказала.
Но Мэгги по-прежнему молча смотрела на Чака, очень внимательно, как в ресторане несколько часов назад. Сегодня утром. Когда вглядывалась в Чака, только моложе на семь лет.
В глазах Мэгги Чак видел отражение собственного влечения. И что-то еще, какую-то сердечность и нежность, которая безысходной тоской кружила голову.
– Не так уж часто ты это делаешь, – прошептала Мэгги. – Ты больше не смеешься. Даже толком не улыбаешься.
Она протянула руку, ласково провела по щеке, и Чак вспомнил, как парил в небесах от ее поцелуев. Семь лет назад она вошла в тот ресторан в центре Скотсдейла, где он намеревался пообедать с Бойдом Роджерсом, но Бойд позвонил и отменил встречу. А потом появилась Мэгги и рассказала какую-то забавную историю о преследующем ее психе. Чак был до того заинтригован ее искрящейся улыбкой и настороженностью в глазах, что не смог устоять. Он поцеловал ее. Дважды. Господи, он так отчетливо помнил мягкость полных губ и сладость рта, словно это было вчера.
Или – что точнее – сегодня около полудня.
– Я не следил за тобой. Нет необходимости. Я же был там.
Чак увидел, как осознание расцветает в ее глазах, и сказал вслух то, что Мэг и сама уже поняла:
– Я был там, потому Чарльз – это я. Вернее,
я когда-то
был Чарльзом.
* * *
Большую часть дня Чак провел в кинотеатре, поэтому едва хватило времени подыскать идеальное платье для Мэгги на вечеринку «Новых технологий», а затем просто бесцельно болтался окрест.
Какое-то время бродил по торговому центру, наслаждаясь возможностью прогуливаться где угодно без толпы неизменно маячивших за спиной телохранителей, которые сопровождали его с тех пор, как эксперименты с путешествиями во времени стали достоянием общественности. И чтобы не стать мишенью для террористов и сумасшедших, пришлось обзавестись профессиональной охраной. Чак не пожалел усилий, чтобы и самому научиться неплохо защищать себя, в результате обрел привычку постоянно поглядывать в витрины и зеркала магазинов, чтобы убедиться в отсутствии слежки.
Хотя наверняка за ним никто не следит. В этом году, в это время никто не обращал внимания на чертового доктора Чарльза Делиа Крока. Вот и славненько.
Сегодня утром Чак купил билет на сеанс в 11:30, на фильм, название которого даже не запомнил, потому что нахлынули воспоминания – новые двойные воспоминания – первого знакомства с Мэгги Уинтроп не на вечеринке компании, а в маленьком ресторанчике в Скотсдейле.
Поначалу картинка вырисовывалась довольно смутно, так что пришлось напрячься, чтобы ясно представить ту встречу, но все по-прежнему скрывалось в тумане, пока он не вспомнил поцелуй. Те сладостные ощущения преподнесли всю сцену целиком в ослепительной яркости. Потом всплыл и разговор с Мэгги, почти слово в слово.
Чак не удосужился досмотреть фильм, просидев все это время в темном зале с закрытыми глазами, воспроизводя в голове второй безумный поцелуй, снова и снова, пытаясь встряхнуть рассудок, смакуя все произошедшее семь лет назад.
Сбывшееся всего лишь несколько часов назад.
* * *
И вот теперь Мэгги стоит рядом, в нескольких дюймах, и не надо больше полагаться на воспоминания. Чак скользнул взглядом по манящему рту, она пытливо посмотрела ему в глаза. Затем улыбнулась, совсем чуть-чуть, и он понял, что Мэгги тоже думает о том невероятном поцелуе.
– Это был
ты, да? – прошептала она.
– Да. Это был я, – кивнул Чак.
Мэг затаила дыхание, вновь очарованная, так же, как сегодняшним утром, а он склонялся все ближе и ближе, пока не накрыл ее рот губами и не поцеловал.
Неспешно, нежно, почти благоговейно.
Затем притянул ближе, крепко прижал к себе и уткнулся лицом в густые волосы.
– Последние семь лет я буквально умирал от желания прикоснуться к тебе.
– Чак…
Мэгги подняла голову, взглянула на Чака и тут же позабыла, что хотела сказать. Огонь в его глазах усиливал сокровенную интимность их объятий. Он ее хочет. Плохо. Неизвестно откуда, но Мэгги точно знала, что это не к добру.
Но когда Чак опустил голову, чтобы снова поцеловать, Мэг откликнулась жадно, отчаянно и, встав на цыпочки, ринулась навстречу. Еще теснее прильнула к нему и пробежала пальцами по невероятно мягким волосам. Все ее чувства, казалось, взорвались, она целовала мужчину пылко и глубоко, словно эмоции, взбаламученные в последние несколько дней, сплелись воедино и выплеснулись наружу, требуя понимания.
Понимания и признания.
В жизни Мэгги случались полноценные сексуальные игры, но гораздо менее увлекательные и уж точно менее впечатляющие, чем этот единственный поцелуй.
Чак отпрянул, тяжело дыша, отодвинул Мэг на расстояние вытянутой руки, на лице явно читались тревога и восторг, словно он сумел проникнуть в ее горячечные мысли.
– Господь всемогущий, – выдохнул он.
Посмотрев в блестящие глаза, Мэгги поняла, что этим поцелуем зашла слишком далеко… чересчур явно выказала свои чувства. И от того, что Чак тоже оплошал, легче не стало.
– Это было ошибкой, – сказал он.
Мэгги высвободилась из сильных рук, чтобы он не увидел явного разочарования на лице.
– Да, – кивнула она. – Наверное, ты прав. Большой ошибкой.
Конечно, он прав. О чем она думает? Что вытворяет?
Последнее, что ей нужно в этой жизни – связаться с человеком, которому понадобилось семь лет, чтобы признаться в ненависти к морковному пирогу.
– Давай выберем платье и смотаемся отсюда.
* * *
...