Анна Грейси "Ловушка для невесты"

Nadegdan, Москвичка, Фро, спасибо за новую главу!

Nadegdan,Москвичка,Фройляйн, спасибо за интересное продолжение в чудесном переводе!!!!
_________________

Впереди еще целая книга, чтобы перевоспитать.
Я лично не вижу жестокости. Фро права - просто наглый товарисч. Но ведь все это словесная перепалка.

Фро, где твоя аватарка в конкурсе ? Не нашла.

Мне очень нравится, хочу проголосовать
_________________

Оторвавшись от перевода, в котором погрязла с головой
Ты про Люка уже прочитала?! Крутяшно.

Вам лучше знать, я-то сужу лишь по одной главе и прологу. Впрочем и Габриель поначалу жесткий малый, быстро показал себя лапочкой и солнышком. Надеюсь увидеть лучшие стороны Рейфа достаточно скоро, и, интересно, почему он никогда не влюблялся? Какие отношения у него с родственниками? Что за условие?


Это да: "Каждому парню своё..."
_________________

Спаисбо за чудесный подарок ко дню рождения!!!
_________________

Ох, насмешила! Обижаешь, дорогая, как это не нашла? Я же её перед Рождеством носила.


Анют, солнце, следующая книга будет про Нэша, брата Гэйба и Гарри, и только потоооом про Люка. Я, разумеется, ещё не читала. Просто Гарри мне сразу в душу запал, ещё в "Принцессе", а уж после того как он "расскрылся" в своём романе - я его ни на кого не променяю!


Так я тоже сужу потому, что выложено. Вопросов у вас много, милейшая, а ответов у меня мало.

Почему он раньше не влюблялся? - Полагаю так сложилось. Я до 26 лет тоже ни разу не влюблялась по-настоящему. Были увлечения, а вот настоящее чувство пришло поздно. Может это и его случай?
Какие отношения у него с родственниками? - Это нам предстоит выяснить вместе.
Что за условие? - А вот тут я в курсе, ага. Честно скажу, пока не получила объяснения - была в шоке. Да и потом не скажу что сильно попустило.
_________________

аналогично... Гарри запал в душу сразу и все остальные несколько померкли
Что-то аж даже его роман перечитать захотелось в ожидании новой главы
___________________________________

Жаль, а я с нетерпением жду про Люка - падший ангел.....
_________________

Три дня без интернета, как три дня на диете. Вроде и живёшь хорошо, но чего-то не хватает.
Фройляйн спасибо, что попробывали ответь на вопросы, хоть они и были риторическими. Надеюсь, дальнейшие главы ответят на них. А про влюблённость я спросила, ведь у него и увлечений то не было страстных, быть может там какая-то проблема с его семьей. В общем почитаем - узнаем.
И, Фройляйн, неужели я такая милая?
_________________

Мне милы все читательницы наших переводов.
К тому же, ты с Южного Урала, а я родилась в Челябинске.

Карми, уж я не знаю, твой голос сделал своё дело или авка у меня действительно очаровательная, но я выиграла аж в двух номинациях!


Дорогие читательницы, хочу принести извинения за задержку. Последние три дня муж пролежал в больнице, и мне было совсем не до хорошего. Но в понедельник будет следующая глава, обещаю.
_________________

lee-ali ( замечание не в тему, но не сдержалась), а вы знаете, что ваш ник на итальянском звучит как "крылья" ( с артиклем мн.ч.). Оч. красиво.
_________________

Спасибо.... Действительно красиво.. теперь только так буду его расценивать...
в жизни так мужа зовут...
_________________

 » Глава 3

Перевод - тучка
Бета-ридинг - Москвичка
Вычитка - Фройляйн

Глава 3

Она долго лежала в неподвижной тишине. Рейфу хотелось как следует разглядеть её лицо, но луна снова скользнула за облака, и хотя общие очертания можно было различить, не хватало света разобрать детали.
Рейф просто лежал на ней и ждал. Молчание затягивалось. Его тело зажглось желанием и потянулось к его источнику. Это было ненормально. Тело не знало, что для него хорошо и что плохо.
Дайте ей хоть полшанса, и она сделает его импотентом.
Возможно, Рейф ничего не знал о любви, но он знал женщин. Особенно физически. Они – обычно – все состоят из мягких и гладких изгибов.
Эта, казалось, полностью сделана из локтей. Острых, твёрдых, неудобных локтей. И когтей. И зубов.
И тем не менее его тело было таким напряжённым и жаждущим, как никогда ранее. Должно быть, это всё солнце, под палящими лучами которого он провёл уже несколько недель. Лившийся на него жар. Этот жар требовал выхода. И он нашёл, куда его излить.
Тело горело – горело от желания, испытываемого к грязной маленькой дикарке, которая только что пыталась выпотрошить его.
Это было совершенно на него не похоже. Рейф был известен своей утончённостью и разборчивостью. Особенно в том, что касается женщин.
Может, определённая часть его анатомии страдает от солнечного удара?
– Слезь с меня, – огрызнулась Аиша наконец. – Ты просто слон, совсем раздавил меня.
– А ты почище целого мешка бешеных кошек.
Её губы дрогнули. Возможно, у неё всё же есть чувство юмора?
– Я не могу дышать, – настаивала она. – Ты душишь меня.
– Полагаю, что это из-за потока оскорблений, который ты извергаешь. Весьма примечательно, оскорбления на трёх языках. Много практиковалась?
На этот раз он был уверен, что она старалась сдержать улыбку. У девушки есть чувство юмора. Он почувствовал, что напряжение тела под ним спáло. Рейф расслабился. Стычка закончилась. Мисс Клив решила быть благоразумной.
– Теперь, когда мы обменялись комплиментами, полагаю, я должен представиться. Рейф Рэмси, к вашим услугам. – Он отпустил её и начал приподниматься.
Ошибка. В тот миг, когда Аиша почувствовала, что он передвинулся и освободил её, она начала действовать. Ему снова пришлось бороться, чтобы удержать её под собой. В три секунды Рейф опять прижал её своим телом, только на этот раз не так аккуратно. Господи, эта девушка – одни кости. А ещё желчь и уксус.
– Знаешь, ты меня утомляешь. Я не хочу причинить тебе вред.
– Вы сломаете мне руку, – зарычала она.
– Возможно, – согласился он. – Если ты продолжишь со мной бороться. Хотя и непреднамеренно с моей стороны...
В этот момент луч лунного света осветил её лицо. Рейф уставился на свою пленницу. Она была... прекрасна. Редкостной красоты глаза: голубые, или зелёные, или смешение этих цветов, обрамлённые тёмными ресницами, расставленные под интригующим углом. Нос небольшой и прямой, губы пухлые и манящие. Под поистине удивительным количеством грязи Рейф ощущал нежную, гладкую кожу.
– Боже мой, – прошептал он. – Да ты редкая красотка.
Она дёрнула головой и ударила его по носу. Сильно.
– Оййй!
Это было чертовски больно. Надо отдать должное маленькому демону: она легко не сдаётся. Не выпуская из руки её запястья, он исхитрился другой рукой прижать её голову к полу. Нос у него болел. Глаза слезились.
Девчонка самодовольно уставилась на него.
– Тот, кто принёс Клеопатру в Рим, завёрнутую в ковёр, знал своё дело, – сказал он с чувством.
Прекрасные зелёные глаза в ярости сузились, как у кошки.
Её тюрбан лежал рядом с его правой рукой. Рейф переложил её запястья в левую руку, встряхнул тюрбан и связал развернувшейся тканью её руки. Затем сел, поймал её брыкающиеся ноги, и связал их вместе другим концом.
– А, – сказал Рейф, обнаружив привязанный к ноге девушки нож. – Вы заблудшая юная леди, мисс Клив. Но какое полезное оружие. – Он снял нож.
– Не называйте меня так!
– Как не называть? Молодой леди? Согласен, это некоторое преувеличение.
– Мисс Клив, – сердито огрызнулась она. – Это не моё имя.
– Нет? Самый грязный вор в Каире совершенно случайно говорит на прекрасном английском языке?
Он отрезал её ножом оставшуюся ткань тюрбана и помог пленнице сесть.
Она сердито посмотрела на него.
– Я говорю на многих языках.
– О да, я слышал. Предполагаю, что большинство из них тебе удалось выучить на дне общества, но английский...
– Я научилась ему от английских моряков в Александрии.
Он засмеялся.
– В Александрии, оказывается, ужасно благородные моряки. Твой выговор совершенен.
– И что с того? Мой французский выговор совершенен, так же как и русский, и...
– Несомненно, но вся твоя английская речь, каждый звук, просто вопит о благородном происхождении. Такое произношение невозможно получить в доках Александрии, так что довольно нести вздор. Я не вчера родился и не люблю лжецов.
– Хорошо, вы тоже мне не нравитесь, поэтому позвольте мне уйти, и я не буду больше вас беспокоить.
– Ты никуда не пойдёшь. – Рейф рывком поставил её на ноги. – Ты Алисия Клив, единственная дочь сэра Генри и леди Клив, и я здесь, чтобы доставить тебя домой к бабушке.
Она посмотрела на него и начала снова:
– В последний раз, англичанин...
– Рэмси, Рейф Рэмси.
– Англичанин, – упрямо повторила она. – Я не Алисия Клив, у меня нет бабушки, и я
дома – или отправлюсь домой, когда вы меня отпустите.
Он пожал плечами.
– Знаешь, это бесполезно. У меня есть портрет Алисии Клив в тринадцать лет. Никакого сомнения, это ты. Сейчас ты старше, тоньше и грязнее, и, вероятно, больше не отличаешься утончённостью манер, но в остальном ты почти совсем не изменилась.
В молчании она сердито посмотрела на него, а потом окинула взглядом комнату.
– Что вы сделали с Али?
– Он в соседней комнате, – кивком указал Рейф. – Спит.
– Спит? – Она фыркнула и попыталась сбросить путы. – Несмотря на весь этот шум? Вы его ранили, не так ли? Или опоили. Если вы причинили ему боль, я...
– Я не бью детей, – отрезал он. – И не опаиваю их. Теперь остановись или ушибёшся.
В пылу борьбы она чуть не ударилась головой о ножку стола, отклонившись всего на четверть дюйма. Он наклонился и взял её на руки. Господи, эта шипящая кошечка ничего не весила.
– Отпустите меня. Мне нужно увидеть Али, – потребовала она. Аиша делала вид, что не знает о своём беспомощном положении, но тело её напряглось от страха. Острый маленький подбородок воинственно поднялся.
– Ты останешься связанной, пока я считаю это необходимым. – Глубоко внутри него зарождалась искра гнева. Какого дьявола люди позволили юной английской дворянке – во имя всего святого, дочери баронета! – голодать на чужбине? Пережитое превратило её в дикую кошку.
– Я не скажу ни слова, пока вы не докажете, что с Али всё в порядке. – Мягкие, полные губы сжались в тонкую линию. Зелёные глаза подозрительно прищурились.
– Ладно. – Рейф отнёс её в комнату Али. Он достаточно часто прежде носил женщин. Прижимая их к груди, как правило, чувствуешь мягкую, приятную тяжесть. Ни одна из них не была похожа на тощего уличного котёнка, пойманного в ловушку и готового взорваться от страха и ярости.
Но вопреки всему, даже несмотря на всё случившееся, его тело откликалось на этого котёнка вполне определённым образом: он всё ещё ощущал возбуждение.
Рейф бережно опустил Аишу на кровать и отступил на несколько шагов, выйдя из света лампы, которую оставил гореть для мальчика, желая, чтобы его тело вело себя, как полагается.
Али сел на кровати и послал Айише безмолвный выразительный взгляд.
– У него во рту кляп! – возмутилась она.– Он не может дышать.
– Он может дышать, – спокойно ответил Рейф и развязал полоску ткани. – Он просто не может предупредить своих сообщников. Впрочем, это больше не важно.
Рейф услышал поток сердитых арабских слов: Аиша стала забрасывать мальчика вопросами. Тот бормотал, повесив голову, с виноватой гримасой на лице.
– Ванна? – бросила она хмурый взгляд на Рейфа, – вы заставили его принять ванну?
Рейф пожал плечами:
– Он был грязный.
Неужели она думала, он бы засунул грязного, отвратительного уличного мальчишку в постель с чистыми простынями? Рейф чувствовал соблазн предложить ванну и ей.
Он поручил своему камердинеру, Хиггинсу, наполнить ванну для мальчика, заставить его отмыться дочиста, и убедиться, что в волосах нет вшей. Но Хиггинс сообщил интересный факт: грязь у мальчика была лишь на лице, руках и ногах. Внизу он оказался удивительно чистым. Хотя его всё равно заставили искупаться.
Кто-то хорошо смотрел за мальчиком. Глядя на то, как мисс Клив, продолжая допрос, пригладила короткие колючие волосы Али, Рейф, был почти уверен, кто это был. Нет никакого сомнения, что и её грязь тоже в основном поверхностная. Она совершенно не пахла немытым телом, когда он катался с ней по полу.
Конечно, понял он. Грязь была маскировкой.
Она пахла... он попытался вспомнить... как пыльная кошечка. За грязным фасадом она была чистой. Он подумал, что, возможно, под яростными плевками и рычанием скрывается... мягкость. Сладость.
Было бы интересно научить эту маленькую кошечку мурлыкать, подумал он. Его тело болело от желания попробовать.
Но она его подопечная, строго напомнил он себе. Внучка леди Клив, а не потенциальная любовница. Дикая кошечка старой леди Клив. А вовсе не его.
Её голова осуждающе повернулась к нему:
– Али сказал, что вы чем-то кормили его.
– Я не давал ему никаких снадобий, но я не морю детей голодом, – холодно заметил он ей. – Он ел то же, что и я.
С такой внешностью и силой духа она возьмёт Лондон штурмом.
Аиша повернулась к Али, и мальчик, очевидно, подтвердил это, так как после небольшого хмыканья – он полагал, в раздражении, что ей не удалось поймать его на подлости – разговор продолжился.
Рейф наблюдал. Чужая речь обтекала его, как вода обтекает камни в сухом русле. Он немного изучил арабский по книге на пути в Египет, но речь этих двоих была слишком быстрой, чтобы распознать больше, чем случайные отдельные слова. Зато можно много узнать о людях, просто наблюдая.
Она ругала мальчика, как матери во всём мире ругают провинившихся детей, но она была слишком молода, чтобы быть его матерью. В любом случае он, совершенно очевидно, араб, а она, столь же очевидно, арабкой не была. Таким образом...
– Не может быть!
Рейф моргнул, когда её голос прервал его мысли. Она смотрела на него со странным выражением на лице.
– Я не верю в это.
– Не веришь во что? – переспросил он.
– Он утверждает, что вы рассказали ему сказку на ночь!
Рейф отсутствующе посмотрел на неё.
– Что? – Он не собирался признаваться.
– Али Баба и сорок разбойников.
– Я не говорю по-арабски, как же я мог сказать ему что-нибудь, не говоря уж о сказке?
– Сезам, откройсяяя, – подхватил Али с усмешкой.
Маленький негодник.
Рейф встал и легко поднял девушку на руки.
– Теперь, когда ты убедилась, что мальчик цел и невредим, у меня есть к тебе вопросы. Ты, мальчик, – сказал он серьёзно, –спи.
– Сезааам, откройсяяя, – радостно ответил Али.
Рейф пинком захлопнул дверь. Он нёс её через всю комнату. Снова глубоко внутри вспыхнул гнев. В ней не было ничего, совсем ничего. Ничего, только кожа да кости и дерзкое мужество. И глаза, полные знания...
Будь оно всё неладно, он снова возбудился. Рейф бросил её на диван.
Аиша подняла связанные руки.
– Вы не собираетесь развязать меня?
– Нет.
– Разве вы не доверяете мне? – Её лицо, казалось, состояло из одних теней и углов.
– Ни на йоту. – Нос всё ещё болел. Так же, как и другие части тела. Рейф отвернулся, якобы зажечь лампу, а заодно обуздать недисциплинированное тело.
Он зажёг лампу и, повернувшись, обнаружил, что девушка отползла в дальний угол дивана и сидела, притянув колени к груди, и обхватив их связанными запястьями. Свернулась в узелок, словно пытаясь спрятаться.
Рейф поставил лампу так, чтобы свет падал на её лицо, между тем как сам он оставался бы в тени. Она сердито повернула к нему лицо, покрытое полосами грязи. Выглядела она лет на пятнадцать.
По словам её бабушки, девушке было девятнадцать, почти двадцать лет. Рейф пытался представить себе её чистой и в платье. Да, в платье ей можно будет дать девятнадцать. Но глаза её были глазами женщины намного старше.
– Сколько тебе лет?
Она положила маленький решительный подбородок на колени и ничего не ответила. Молчание затягивалось. Рейф тоже ничего не говорил. В армии он усвоил, что тишина может быть как средством воздействия, так и средством защиты.
Свет лампы ярко освещал хмуро поджатые мягкие губы, самую женственную составляющую этой кошечки. Нет, не самую женственную. Ладонь помнила мягкость, которую он почувствовал между её ног. Он скрестил руки на груди, делая всё возможное, чтобы прогнать воспоминания.
Это совершенно не нужно и абсолютно неуместно. Его послали найти эту девушку, а не вожделеть её.
– Не ваше дело. – Она смотрела на него подозрительно, враждебно, готовясь к неприятностям, старалась не допустить, чтобы он понял, как она боится.
Рейф нахмурился. Почему она всё ещё боится? Он несколько раз объяснял, что находится здесь в качестве доверенного лица её бабушки. Прибыл, чтобы спасти её. Он заверил её несколько раз, что не собирается причинять ей боль. И Аиша чертовски хорошо знала, что он не сделал больно Али, хотя и поймал мальчика на воровстве.
Но она, казалось, нервничала ещё сильнее, чем раньше. Подумав, Рейф понял: она, наверное, заметила, в каком он состоянии. Проклятье!
– Несмотря на то, как это выглядит, со мной ты в полной безопасности, – твёрдо заверил он. – Я не причиняю боли женщинам.
Он пересел на другой стул – подальше от неё.
– Скажите это моим синякам.
– Мне очень жаль, но я понятия не имел, что имею дело с женщиной. Если кто-то пробирается в дом, одетый, как убийца ... – Он пожал плечами.
– Так вы сожалеете?
Он посмотрел на неё.
– Я человек слова. Твоя бабушка не послала бы меня, если бы существовала опасность, что я могу причинить тебе вред.
Аиша фыркнула.
– У меня нет бабушки. Развяжите меня.
– Я сказал, что мне жаль, но я не глупец.
Она пробормотала что-то резкое на арабском.
– Просто на всякий случай. – Рейф откинулся в кресле. – Теперь, если ты закончила чернить заодно с моим и характер моих предков, я расскажу тебе о твоей бабушке.
– Говорю же, у меня нет бабушки.
– Тогда я расскажу тебе о леди Клив, вдовствующей леди Клив, бабушке мисс Алисии Клив, на чей портрет ты удивительно похожа.
Аиша посмотрела на него поверх коленей.
Рейф улыбнулся.
– Верно, мой маленький колючий слушатель, у тебя нет выбора.
Она вздохнула с многострадальным видом и закрыла глаза.
– Я встретил твою ба... леди Клив на свадьбе друга.
Он рассказал о леди Клив, о том, как встретил её в первый раз в декабре на свадьбе Гарри.
– Сначала я думал о ней просто как о старой леди, чьё место за столом по случайности оказалось рядом с моим. Каково же было моё удивление, когда она представилась как Алли Тодд, давней подругой моей бабушки.
Зелёные глаза оставались закрыты, но лёгкая морщинка хмурила гладкий лоб. Девушка следила за рассказом.
– Бабушка всегда называла её девичьей фамилией, Алисия Тодд, – объяснил Рейф, и морщинка исчезла. – Полагаю, тебя назвали Алисией в её честь.
Она по-прежнему не открывала глаз, но молчание её стало иным.
Он продолжал:
– Бабушка читала мне отрывки из её писем. Они не походили на обычные письма. Это были волнующие, захватывающе истории о змеях под кроватями, о поедающих коз и людей, тиграх, и о людях, которые сидя верхом на слонах, охотятся на тигров-людоедов.
Он заметил, что против воли она заинтересовалась.
– Эти письма заставили маленького мальчика мечтать о путешествии в Индию в поисках приключений. – Он поднял голову и бросил на неё взгляд – Аиша сразу закрыла глаза.
Рейф продолжал:
– Когда сэр Джон, её муж, умер, леди Клив вернулась домой в Англию. Это было восемь лет назад. Она обнаружила, что всё изменилось, большинство её старых друзей умерли.
Он хладнокровно добавил:
– Среди них и моя бабушка.
Его голос не дрогнул.
Рейф никогда не говорил о своём горе и не собирался начинать сейчас. Он был в школе в то время, и никто не подумал сказать ничего не значащему маленькому мальчику, что его бабушка умерла. Он узнал об этом недели спустя, когда на школьные каникулы его отправили в Эксбридж, а не к бабушке, как обычно. И когда Рейф спросил, почему, его отец сказал ему:
– Разумеется, потому, что твоя бабушка умерла.
Словно бабушка не была единственным человеком в мире, который заботился о нём...
Но это было в прошлом. Рейф предпочитал не жить прошлым.
Он сделал глоток коньяка и продолжил.
– Леди Клив собиралась приехать в Египет, она не видела твоего отца несколько лет, но её задержала война, а затем, как только это стало возможным и, наконец, всё было устроено, она получила известие о его смерти.
Он помолчал, подбирая слова, чтобы объяснить необъяснимое:
– Она не знала о тебе, не знала, что ты жива. Хотя я не понимаю, почему.
Аиша прижала колени к груди и опять не издала ни звука, её лицо застыло и выглядело недружелюбно, словно всё это её совершенно не заботило. Рейф не мог себе представить, на что была похожа её жизнь последние шесть лет, но не мог винить её за злость и недоверие.
– Видишь ли, за несколько лет до того леди Клив получила письмо от твоего отца, в котором он сообщил, что его жена и дочь мертвы. В письме не было никаких объяснений. Предполагаю, что от горя он писал бессвязно. – Рейф покачал головой. – Леди Клив думала, что он имел в виду, что ты умерла. Она просила меня передать, что ужасно оплакивала маленькую внучку-тёзку. До этого бабушка всегда посылала тебе письма и подарки, помнишь? Куклу с золотыми волосами?
Аиша не пошевелилась, полная решимости не произносить ни слова. Упрямое маленькое существо. Он восхищался её силой воли, хоть и не понимал, почему бы ей просто не сказать: "Спасибо вам большое, да, отвезите меня, пожалуйста, к бабушке."
В конце концов, он подчинит её своей воле. Аиша вернётся с ним в Англию, у неё нет выбора.
Она больше не была просто предлогом, чтобы покинуть Англию, или одолжением для старой бабушкиной подруги. Рейф не мог оставить эту мужественную малютку, эту женщину, одетую как мальчишка – прячущуюся в грязи, лохмотьях и гневе – на произвол судьбы.
Каким-то непонятным образом, когда они яростно боролись на полу, эта дикая маленькая красавица поразила его, как ни одна другая женщина.
Теперь это уже стало личным вызовом.
– Видимо, твой отец всегда был плохим корреспондентом, и после смерти твоей матери письма стали ещё более редкими и безличными. А потом он умер.
Рейф ждал, но всё же она продолжала молчать, и он продолжил:
– Последние шесть лет твоя бабушка считала, что осталась одна на свете: без семьи, только несколько дальних родственников и немногие оставшиеся друзья.
Это не сравнить с тем, как одинока была её внучка. И свидетельство того – то, как она сидела в углу дивана, сжавшись в оборонительной позиции.
– Несколько месяцев назад леди Клив посетил Аларик Стрэттон – возможно, ты помнишь этого известного путешественника и художника? Он несколько раз навещал твоего отца.
У неё даже ресницы не дрогнули.
– Леди Клив впервые встретились с ним в Индии много лет назад. Он посетил твоего отца за месяц или два до смерти, и привёз леди Клив пару памятных вещей. Вот.
Рейф встал, открыл коричневую кожаную папку и показал ей.
Aиша смотрела на рисунки, которые стали причиной всех этих неприятностей. Там был папа, выглядевший именно так, как она помнила, суровый, немного надменный, серьёзный. А с другой стороны папки на неё смотрело её собственное тринадцатилетнее лицо, немного тревожное, немного мечтательное.
Она хорошо помнила мистера Стрэттона. Высокий, долговязый и белокурый, с добрыми голубыми глазами. Он рассказывал девочке о своих путешествиях, чтобы она сидела спокойно, пока он рисует. Истории очаровали её.
Но она больше не была той девочкой. Истории могут стать ловушкой... Англичанин продолжал говорить глубоким тихим голосом. Ей хотелось бы, чтобы он не был таким убедительным. Аиша не хотела слушать, но этот голос...
– Леди Клив поняла, что это не ты умерла, а другая дочь, возможно, младенец. И поэтому она попросила меня приехать сюда и найти тебя. И вот, пожалуйста, ты нашлась, как давно потерянная героиня сентиментального романа.
Аиша смотрела на изображение отца и себя самой, очень юной. Её трясло, а челюсть в том месте, куда пришёлся удар, болела. Она вздрогнула, неожиданно почувствовав холод.
Рейф заметил и взяв одеяло, тщательно обернул его вокруг её плеч и подоткнул, чтобы она согрелась.
Аиша ожесточилась.
Англичанин был не тот человек, что сознательно причинит боль женщине, но она не сделает ошибку, доверившись ему.
Этот мужчина опасен в других отношениях.
– Вашей бабушке одиноко, Алисия. Её самое заветное желание – найти вас и вернуть домой в Кливден.
Она не смотрела на него.
Рейф наклонился вперёд, и голос его был похож на крепкий чёрный кофе, когда он произнёс:
– Поедемте со мной, и вы никогда больше не будете голодать. Бабушка обеспечит вас, так что вы больше никогда не будете знать нужды – никогда больше. И когда она умрёт, вы унаследуете её дом и состояние.
Аиша не выдала себя ни единым движением. Он не должен знать, что это волнует её.
Рейф продолжал:
– Она старая женщина, которая нуждается в вас. Всё, что она хочет - вернуть вас домой и любить.
Аиша долго молчала. Вернуть вас домой и любить... Вы больше никогда не будете знать нужды.
О, он действительно колдун. Этот глубокий, убедительный голос! Неужели англичанин прочёл её мысли – ведь он предложил ей её самую заветную мечту: иметь собственный дом, быть любимой. Иметь семью.
– Это ужасно – когда нет семьи, – прошептала она наконец. – Ужасно никому не принадлежать. – Она вспомнила те первые болезненно несчастные месяцы одиночества, пока кошка не подружилась с ней.
– Знаю. – Англичанин опустился на колени и начал развязывать ей ноги. – Я рад, что вы решили проявить благоразумие. Если мы отплывём через два дня, то будем в Англии к Пасхе. В этом году она наступит рано – в марте.
Аиша закусила губу и уставилась на большие руки, ловко развязывающие узлы её пут. Это были не руки джентльмена, и не руки учёного, как у папы.
О, она хотела, хотела принять его предложение, отправиться к этой бабушке, которая предложила ей любовь и дом, дом в Англии, этой прекрасной зелёной стране, куда папа всегда обещал её увезти... Как раз на английскую Пасху. Английская весна.
Он предложил ей волшебную сказку, но она не сказочная принцесса.
Аиша посмотрела на его руки: руки воина или всадника, все в порезах и шрамах, загорелые и сильные. Этими же руками он ударил её в челюсть и связал по рукам и ногам, напомнила она себе. Они могли бы, вероятно, не напрягаясь, задушить её. Если бы они знали, что она держала в тайне все эти годы, что бы они сделали с ней?
Она крепко зажмурилась, противясь соблазну этих голубых-преголубых глаз. Они устрашали, эти глаза: не отрываясь от неё ни на миг, они, казалось, смотрели прямо ей в душу, приглашая верить его словам, верить ему, вверить себя его заботе...
Это было так, словно глядеть в омут, зная, что он затянет тебя в глубину и утопит, но желая прыгнуть в любом случае.
А хуже всего то, что она действительно хотела этого. Хотела верить ему, верить, что где-то там есть любящая бабушка, которая хочет её видеть, любит её, предлагает дом, место в мире, безопасность...
Но однажды у неё уже был дом, любовь и безопасность, но всё испарилось, как лужа на солнце. Они с мамой считали папу богом, оберегающим, всемогущим – и всё же он оставил их ни с чем. Меньше, чем ни с чем. Стало хуже, чем раньше, потому что они знали, как хороша может быть жизнь...
– Вы никогда не будете снова голодать, – добавил англичанин, и его голос звучал глубоко и убедительно, словно тёмный мёд с опиумом. – Никто никогда вас больше не обидит. Вы всегда будете в безопасности.
Эти слова коварно вились вокруг её сердца, тревожа, стремясь найти к нему путь.
Опасные, ненадёжные слова. Слова, которые, даже если им верить, предназначены не для Аиши. Они для другой девушки.
Она покачала головой, словно желая освободиться от его чар.
– Скажите старой леди, что Алисия Клив мертва. – Она сделала беспомощный жест связанными руками. – Здесь только Aишa.
_________________

Огромное спасибо за перевод!!!