Фантазм

30 ноября 1896 года
Поместье маркиза Вильерса
Едва Джордж покинул комнату, Мэри закрыла глаза и попыталась снова уснуть. Но сладкое томление от поцелуев маркиза и воспоминания о проведённой с ним ночи мешали ей провалиться в сон. Стоило ей подумать о Джордже, как губы её растягивались в улыбке, а грудь наливалась тяжестью. Мэри справедливо сочла, что совершила (наконец-то!) грехопадение, но не испытывала ни капли раскаяния. Она боялась умереть девственно чистой, не познавшей плотской радости старой девой. Если бог сотворил и мужчину, и женщину, они нуждаются друг в друге, они дополняют друг друга и так обретают полноту бытия. Так говорил святой отец на воскресной проповеди, и Мэри верила ему. Девство и монашество — это особые призвания. Баронесса вздохнула. Она всего лишь слабая женщина, и не устояла перед блестящим лордом Вильерсом. Да и кто бы устоял перед ним?! «Какие у него сильные и одновременно нежные руки…Никогда не думала, что можно испытывать столь яркие ощущения просто от прикосновений…» Мэри мало что знала о физической стороне любви, но то, что она испытала ночью, она хотела бы повторить снова.
Сон так и не пришел, и Мэри, натянув простыню на нагое тело, села на краешек кровати. Как ей теперь вести себя с маркизом?.. Она его любовница, а не жена. И, возможно, никогда ею не станет. Она вдруг поняла, что ничего не знает о мужчине, которого полюбила, и это вернуло её с небес на землю. «Возможно, у него много женщин, и я стала всего лишь очередным трофеем?» - подумала Мэри и эта мысль ей не понравилась.
- Ах, о чём я думаю? – спросила она сама себя и встала с кровати. – Я просто ревную. Вот и всё.
Она подошла к зеркалу и долго вглядывалась в свое отражение. Выглядела она похорошевшей и довольной. На первый взгляд, тело её не изменилось, но Мэри знала, что это не так. Но от всех других нужно скрыть то, что случилось ночью.

На поцелуй мисс Стентон не ответила, да Джон и не ждал. Глядя в ее распахнутые глаза, лорд подумал, что, вполне возможно, это был ее первый поцелуй. Наверное, он должен был предназначаться одному из тех, кто претендовал бы на ее руку и сердце. Но Джон не жалел. Это стоило того. Хотя бы чтоб полюбоваться лихорадочным румянцем на ее щеках и растерянным взглядом. На мгновение кольнула совесть, что он воспользовался ее зависимым положением, но Эгертон умел заглушать это чувство.

- Успокоить? – усмехнулся он и догнал ее в два шага. – Вовсе нет. Я хотел вывести вас из равновесия. Хотя бы ненадолго. Надо отдать вам должное, мисс Стентон. Вы… прекрасно владеете собой.
Даже слишком, - добавил он про себя.

Званый ужин в поместье маркиза Вильерса лишь немногим уступал по размаху недавнему балу у графа Ромни. Богато украшенная бальная зала. Роскошная столовая и вышколенные слуги. Струнный квартет с тщательно подобранным репертуаром.
Сам хозяин с видимым удовольствием представлял свою спутницу, приветствуя прибывающих гостей. Из приглашенных было очень много знакомых лорду Блакмеру лиц, с тем лишь отличием от приема у графа, что здесь блистала баронесса дю Роз. Маркиз оказывал ей настолько пристальные знаки внимания, что с самого начала вечера пошли шепотки о грядущей помолвке. Саму леди дю Роз лорд Блакмер нашел совершенно очаровательной, хоть и заметно смущенной. Джон хотел было пригласить ее на танец, но получил отказ – правда, со столь милой улыбкой, что ничуть не расстроился.

Твердо решив помнить о своих обязанностях опекуна, он представил Диану нескольким наиболее подходящим, с его точки зрения, молодым джентльменам и, кажется, баронет Грейсток всерьез заинтересовался, немедленно пригласив мисс Стентон на вальс. Молодой, едва ли старше Дианы, он был в чине капитана. Все мужчины в их роду строили военную карьеру, и весьма успешно.
Джон потягивал колючее шампанское из узкого бокала и следил за тем, как пара беседует после танца у стола с напитками.
- Вы в ней дыру взглядом протрете, милорд, - мурлыкнул женский голос рядом и на его плечо легла рука в белой атласной перчатке.
Джон с улыбкой повернулся к давней знакомой.
- Миледи, - он склонился к руке для поцелуя. – Вы тоже тут.
- Как же иначе? – пожала она обнаженными плечами. - Весь свет здесь, разве можно пропустить такое событие?
- Графиня де Варенн ищет нового мужа?
- Помилуйте, я ведь дважды вдова, - ее глаза лукаво блестели над раскрытым веером. – Мужчины боятся брать меня замуж. Разве только вы рискнете?
- Нет, увольте, Элизабет, - Джон искренне рассмеялся. – Мы с вами уже обсуждали это пару лет назад.
- Ах, с тех пор могло многое измениться! – Графиня покачала головой, бриллиантовые серьги в ее ушах рассыпались искрами. – Тогда я была вдовой единожды.
- С тех пор вы еще больше похорошели, - Эгертон от души любовался ею. Эта женщина умела себя подать.
- О, льстец, - она шутливо хлопнула его по руке сложенным веером. – Так кто эта девочка?
- Леди Стентон. Я ее покровитель.
Графиня вопросительно подняла аккуратную бровь.
- В самом деле? Покровитель в смысле… - она многозначительно покрутила тонким пальчиком в воздухе.
- Нет, - ответил он на невысказанное. – Опекун.
- О… - отозвалась она и тоже с интересом посмотрела в сторону стола.
Баронет что-то рассказывал улыбающейся Диане, поглядывая на лорда Блакмера. Джон допивал шампанское и думал о том, что ему мисс Стентон не улыбалась никогда.
- Если вы и в самом деле собрались выдавать ее замуж, пойдемте танцевать, милорд, - сказала графиня. – А то под вашим взглядом бедный мальчик не знает, куда деваться.
- Бедный мальчик, - фыркнул Эгертон, но позволил себя увести.

- Ваше сиятельство, мы с леди Стентон благодарны за приглашение. - Вечер был еще в разгаре, но те из гостей, кто планировал наутро отправиться на охоту, начали покидать веселье. Джон подошел поблагодарить хозяина особняка. - Жаль, что леди Блакмер не смогла присоединиться, но она обещала непременно приехать позже. У вас потрясающей красоты поместье, и я очень жду завтрашней охоты. Надеюсь получить от нее истинное удовольствие. А сейчас позвольте откланяться: следует отдохнуть перед предстоящим днем. Увидимся утром.

*
В особняке было тепло, и даже жарко, а вот снаружи поднялся сильный ветер, и это не понравилось Джону: ненастье могло испортить предстоящую охоту. Хоть и было недалеко до отеля, но пешком было решено не идти, поэтому их с Дианой отвез небольшой экипаж.
Отель встретил их сиянием окон и тишиной – по сравнению с шумно веселящимся поместьем маркиза здесь было очень тихо. Далеко не все постояльцы успели вернуться в свои номера, и портье за стойкой откровенно скучал, оживившись при появлении лорда со спутницей.
- Ваши ключи, милорд, леди.
Их шаги на покрытой ковром лестнице были бесшумны.
- Надеюсь, вечер не слишком утомил вас, мисс Стентон. - Джон остановился возле двери в номер Дианы. – Позвольте помочь. - Он зазвенел ключами, отпирая замок, толкнул дверь в темную комнату. – Завтра будет долгий день. Постарайтесь выспаться.
Девушка помедлила, будто хотела сказать что-то, но передумала и просто кивнула головой.
Пауза начала затягиваться.
- Я пришлю вам горничную, - наконец сказал Эгертон. – Доброй ночи.

Он закрыл за собой дверь своей комнаты и прислонился к ней затылком. Его номер заливал лунный свет, и в нем отчетливо видны были качающиеся тени деревьев. За окном гудел ветер – видно, и впрямь непогода грядет.
В кармане Джон нащупал ровный прямоугольник гладкого картона. Грейсток все же вручил ему свою визитку. Эгертон отлепился от двери, зажег лампу и посмотрел на изящно выписанные буквы. Капитан гвардии Его Императорского Величества. Баронет Грейсток.
Визитка полетела в мусорную корзину.

Ему снилась охота. Кавалькада всадников, ржание разгоряченных коней, оглушительный лай собак и скрипучий звук охотничьего рожка. Взрытый копытами снег, запах дамских духов в морозном воздухе мешается с запахом дубленой кожи и мокрой шерсти. Кровь на снегу… Яркая, алая, как летние цветы. И далекий женский крик.
Джон просыпается, резко открыв глаза.
Одного взгляда в окно хватает понять, что его предчувствия оправдались: охоты не будет.

*
Ненастный день он коротал в баре. Мисс Стентон спускаться не стала, передала через горничную, что будет писать письма. Джону было интересно, только ли отцу. Или кому-то еще?
Снег и ветер утихли к вечеру, даже потеплело, и лорд Блакмер получил записку от маркиза, в которой тот сообщал, что парк с аттракционами открыт и можно его посетить, если у гостей будет такое желание. Желание имелось, Джон порядком устал сидеть без дела, развлекаясь лишь беседой с другими постояльцами, в которой те сетовали на метель.
Он поднялся на свой этаж и постучал в дверь номера мисс Стентон.
- Милорд, - она открыла, отступила на шаг.
И снова опустила глаза.
Эгертон сунул руки в карманы брюк, привалился плечом к дверному косяку, не входя в комнату. Рассматривал девушку, отмечая простое домашнее платье и волосы, заплетенные в слабую косу – без всяких изысков, только чтобы не мешались. Немедленно захотелось увидеть, как они выглядят распущенными, но Джон не сделал ни одного движения. Зацепился взглядом за крошечное пятно чернил на щеке: и впрямь писала письма.
- Погода улучшилась, и его сиятельство маркиз Вильерс приглашает нас посетить парк. Из моего окна можно разглядеть колесо обозрения, с которого должны быть видны все окрестности. Пойдете со мной? – Он немного помолчал и добавил: - Обещаю не целовать вас больше.

29 и 30 ноября. Поместье Нордварт.

Проблем с поиском чемодана не возникло. Опасался я только того, смогу ли дотащить неподъемную тяжесть до машины. Очень хотелось пнуть этот кофр вниз по ступеням, останавливала перспектива собирать пожитки герцога по всей лестнице. Отдуваясь, я все же доволок сундук до машины и утрамбовал в салон. Его сиятельство не иначе как образцы грунта с собой взять изволил.

Начинался снегопад. И если вначале медленно порхающие и кружащиеся снежинки напомнили, что скоро рождественские праздники, но когда разгулявшийся ветер швырнул за шиворот снежную горсть, я спохватился, что надо торопиться. Пока я мечтательно разглядывал окрестности, погода стала портиться.

Дворники не справлялись, я ехал почти на ощупь, бросив попытки разглядеть что-то в мятущейся перед огнями фар снежной пелене. Не заблудился я только потому, что к отелю была проложена единственная проезжая дорога без ответвлений.

Управляющий отелем сообщил, что зимой снежные бури здесь не редкость, но завтра стихия должна успокоиться. Сейчас же нечего были и думать, чтобы идти искать Майлза и новое место ночлега. Приняв решение, отправился на боковую, озаботившись, тем не менее, сигналкой на двери, которая даст мне несколько лишних секунд, если кто-то захочет войти ко мне.

Наутро я убрал не пригодившееся мне ночью оружие и проверил, чтобы не топорщилась одежда в местах крепления кобуры.

Весь день шел снег и только к вечеру буран закончился. Надо было уезжать, но вокзал оказался закрыт. Первый поезд обещали пустить завтра, после расчистки железнодорожных путей. В отеле бармен между протиркой стаканов меланхолично рассказал, что его расспрашивали про постояльцев, описывая мои приметы. Я поблагодарил его за информацию, медленно вышел на улицу и поспешил к экипажам.

Наняв пролетку, я направился в поместье. Там мне, конечно, не укрыться, но нужно было заметать следы. Торопя лошадей, я обратил внимание, что на специальной площадке покачивается прогулочный дирижабль. Оставив экипаж в конюшне маркиза, я торопливо направился на посадку, куда приглашали всех желающих прокатиться. Может быть, мне повезет и за время прогулки, убедившись, что меня нет в поместье, преследователи уедут. Впрочем, нужно было рассмотреть и иной вариант, что приземлюсь я прямиком в их объятия.

Он обещал ее не целовать больше. Диана не знала плакать или смеяться на это заявление. Кажется, он хочет забыть этот эпизод. А вот она не могла о нем не думать все последующее время. Пыталась анализировать свои чувства и поняла, что ей понравилось целоваться. Она не умела это делать, но могла бы научиться.
- Вы вольны действовать на свое усмотрение. Не мне указывать что вам делать, а что - нет. К тому же, не имею подобного желания. Я с удовольствием прогуляюсь с вами по парку, каким бы ни был прекрасным номер гостиницы, это все равно четыре стены. - Диана не стала добавлять, что ненавидит несвободу, А вместо этого прошла вглубь комнаты, чтобы надеть перед зеркалом головной убор. - Надеюсь, погода улучшится со временем. Полагаю, на колесе обозрения будет довольно ветрено.
Одевшись потеплее, Диана вышла из номера и закрыла дверь на ключ. По пути из отеля им с лордом встретилась Сьюзан, которую они предупредили о своем отсутствии на ближайшее время.
На улице действительно было холодно, но свежо. Морозный воздух щекотал щеки и окрашивал их румянцем. Лорд придерживал Диану за локоть и молчал, поэтому девушка сама стала рассказывать о своих впечатлениях от званного ужина, танцев и парка, по которому они проходили.
- Лорду Вильерсу, полагаю, понадобилось немало усилий и средств, чтобы создать подобное место. Здесь волшебная атмосфера. Очень жаль, что охота сегодня не состоялась, мне было бы приятно окунуться в азарт погони и ощутить скорость. Колесо обозрения, конечно, проигрывает по этой части, но зато там должен открываться чудесный вид на поместье.
Светская болтовня не была сильной стороной Дианы, но она старалась сделать прогулку непринужденной и спокойной. Настолько, насколько это вообще было возможно рядом с лордом.
Они подошли к колесу и сели в одну из кабинок, поприветствовав тех, кто находился рядом. Лорд помог Диане пристегнуться, склонившись к ней несколько дольше положенного. Кабинка качнулась и стала подниматься в небо.
- Это чем-то похоже на дирижабль, - поделилась своими мыслями девушка, во все глаза рассматривая пейзаж внизу. - Красиво здесь, но как-то... Не знаю даже как назвать. Как будто эта идиллия обманчива. - Она подняла взгляд на собеседника. - Вы чувствуете что-то такое?

29 ноября 1896 года
Отель «Нордварт»
До начала званого ужина

Венди, Венди, где же ты, малышка? Где? Сегодня первое воскресенье Адвента. Началась твоя любимая пора – ожидание Рождества. Дома утром мы зажгли первую свечу на венке – Свечу Надежды. Милая, я от всей души надеюсь, что ты вернешься к нам!
Погруженная в свои мысли, я не сразу обратила внимание на идущего мне навстречу мужчину, когда же подняла глаза на его лицо, непроизвольно вздрогнула, словно мне отвесили пощечину. Если бы мне было, куда свернуть, я бы непременно это сделала, но коридор, как назло, оказался прямым, как стрела, так что избежать встречи не представлялось возможным. Второй мыслью, после мысли о бегстве, в голову почему-то пришло, что после нескольких бессонных ночей я наверняка выгляжу ужасно. Он и так считает меня едва ли не старухой. Впрочем, какое мне вообще дело до того, что обо мне думает этот несносный человек?
Правила этикета позволяли мне вовсе не показать, что мы знакомы с герцогом, и прошествовать мимо с гордо поднятой головой, но… Его Светлость на самом деле помог мне той ночью и даже постарался позаботиться о моем удобстве, а потому заслуживал хотя бы простой благодарности.
Неглубокий реверанс позволил мне хотя бы временно опустить глаза и вдохнуть побольше воздуха:
- Ваша Светлость!
- Рад видеть вас в добром здравии, леди Флоренция! Не знал, что вы тоже решили посетить Нордварт. Значит ли это, что появились какие-то новости о вашей сестре?
- К сожалению, никаких, Ваша Светлость! По крайней мере, их не было сегодня утром, когда я покидала Нортроп-хаус. Отец решил, что мне безопаснее находиться в людном месте, и прислал меня сюда, так что теперь и я буду узнавать все новости из газет, - я старательно отводила глаза, пытаясь не подавать вида, насколько мне неприятен разговор.
- Мне очень жаль, что ваша сестра до сих пор не найдена. Могу я вам чем-либо быть полезен?
- Благодарю вас, Ваша Светлость! Агата, будь добра, - обратилась я к горничной, которая вежливо застыла неподалеку, не смея вмешиваться в беседу, - пройди в купальни и приготовь все к моему приходу. Я скоро подойду.
- Как скажете, миледи, - прошелестела девушка и, немного неловко сделав глубокий реверанс, поспешила прочь по коридору.
- У меня еще не было возможности поблагодарить вас за помощь, - чуть понизив голос, вернулась я к прерванной беседе, стоило Агате отойти. – Я вам крайне признательна за все, что вы для меня сделали. Если когда-либо вам также потребуется помощь, я постараюсь сделать все, от меня зависящее… - поток вежливых слов был неожиданно прерван.
- Благодарю вас, леди Флоренция, непременно учту! Всегда приятно знать, что есть люди, готовые прийти на помощь. Однако я не могу понять, почему вы себя так странно ведете? Ощущение, будто вы меня боитесь.
Кровь бросилась мне в лицо, когда я поняла, что он снова решил меня отчитать, словно нашкодившего ребенка. Возможно, не дави на меня напряжение последней недели, я и смогла удержаться, но сейчас слова хлынули у меня изо рта практически помимо моей воли. Весь кошмар той безумной ночи, все бесконечные изматывающие мысли о судьбе сестры, вся боль рухнувших надежд, все прорвалось разом, сметая довлеющие рамки этикета и воспитания:
- Боюсь? – произнесла я свистящим шепотом. – Да я вас ненавижу, как ненавижу всех грубых мужчин, мнящих, будто им все дозволено: унижать, оскорблять, топтать тех, кто попал от них хоть в самую малую зависимость! Я прекрасно знаю, до чего доводит мужская грубость! Ту же Агату вытащили пять лет назад из придорожной канавы, умирающую от кровотечения после выкидыша. Ее избил родной отец, который и сделал ей ребенка. И знаете, сколько таких девочек и женщин, пострадавших от мужской грубости, я видела – сотни! Ой, какой позор: порядочной девушке же не пристало знать, что такое выкидыш, и откуда дети берутся! Гореть мне в Аду, немыслимый разврат! Подтвердили свое обо мне мнение? Только вся разница между наипорядочнейшими девицами, которые ежедневно сами или при помощи маменек с папеньками предлагают вам себя в качестве супруги, и ужасно непорядочной мной, лишь в том, что они это делают ради ваших денег и титула, потому их поведение вы одобряете, а я сделала – ради сестры, потому меня следует подвергнуть самому суровому порицанию. Ах, да, еще я не пыталась стыдливо прикрыть свою распущенность благословением церкви. И самое ужасное, что если бы я сейчас знала, кому предложить в качестве выкупа за жизнь моей сестры хоть драгоценности, хоть бумаги из отцовского сейфа, хоть себя самое – я бы сделала тот же выбор!
Поток гневных слов начал иссякать, я ощутила опустошение и почувствовала, как меня начинает бить озноб, потому продолжила уже почти спокойно:
- Теперь, когда вы узнали все о глубинах моего грехопадения, думаю, следует закончить эту неприятную для нас обоих беседу. Я вас не боюсь, наверное, потому, что мне не слепит глаза сияние вашей герцогской короны. Удачной вам охоты, Ваша Светлость!
Я была практически обессилена этой вспышкой гнева, но упорно продолжила путь в купальни, где меня ждала Агата.

30 ноября 1896г
Поместье Нордварт
Утро. Снегопад

Сильный снегопад спутал все планы. Организовать охоту было решительно невозможно, да сама охота вполне могла стать весьма рискованным мероприятием, не сулящим ничего доброго. Да и зверь,наверняка, затаился, пережидая непогоду.

Посему, после завтрака лорд Вильерс попытался организовать импровизированный клуб, где бы, под аккомпанемент фортепиано, дамы могли бы предаться беседам, а джентльмены выкурить сигару в приятной компании. Но увы, волей или не волей все разговоры сводились к погоде, которая неистовствовала за окном.

И даже роскошный обед не изменил ситуацию. Но маркиз Вильерс непривык так легко сдаваться.
- Дамы и господа! Поскольку погода несколько смилостивились над нами, позвольте пригласить вас прогуляться в парк аттракционов! Его откроют специально для вас. И смею вас заверить, что он ничуть не уступает Имперскому парку, - громко возвестил лорд Вильерс после обеда.

-А для истинных смельчаков, не опасающихся морозов и головокружения предлагаю испытать себя на работе на дирижабле.

Пригласив всех присоединиться к развлечениям на воздухе, маркиз припомнил что лорд Блакмер, как и сам маркиз, страстно желал поучаствовать в охоте, а теперь, судя по всему, вынужденно заперт разгулявшейся непогодой в номере отеля.

Посему лорд Вильерс направил лорду Блакмеру записку, в которой информировал его об открытии парка аттракционов.

Пользуясь временной передышкой и тем, что гости более не нуждались в столь пристальном его внимании, маркиз решил отыскать баронессу, которую ему удалось лишь увидеть за завтраком и обедом, где им, к величайшему сожалению, не было возможности поговорить.
Сейчас же им ничто не мешало провести этот вечер в компании друг друга.
- Леди Дю Роз, позвольте вас пригласить прогуляться в моей компании по парку аттракционов, - маркиз галантно предложил баронессе взять его под руку. - Смею надеяться, что стихия позволит нам насладиться прогулкой. Ежели вам интересно сие предложение, то я вас буду ожидать в экипаже внизу. И если позволите, я бы посоветовал вам, не взирая на нынешнюю моду, одеться тепло.

Парк аттракционов выглядел несколько непривычно и даже сказочно. Во всяком случае снег добавил некоторой необычности во внешний облик аттракционов, прибавляя им мистики.

У колеса обозрения лорд Вильерс с леди Дю Роз повстречали лорда Блакмера с леди Стентон. Маркизу было отрадно видеть, что его гости не заскучают и не пеняют на непогоду.

Лорд Вильерс деликатно придержал леди Дю Роз, помогая ей удобно устроиться в кабинке колеса обозрения. Убедившись, что ремни держат надёжно, маркиз занял место рядом с Мэри.
В кабинке было несколько затруднительно разговаривать, но зато правила приличия позволяли Джорджу открыто держать Мэри за руку и самому быть весьма к ней близко, ведь дама могла испытывать страх. Так почему бы не использовать эту возможность, чтобы лишний раз прикоснуться к Мэри?
Маркиз такие возможности не упускал и потому, освободив свои руки отпечаток, он снял перчатку с руки Мэри и поднес ее к губам, согревая собственным дыханием и растирая.
- Мэри, нам сегодня решительно не удавалось побыть в обществе друг друга. Смею надеяться, что небезызвестные нам с вами события, коими участниками мы стали, не повлияли на ваше ко мне отношение? - лорд Вильерс приложил тонкие пальчики Мэри к своей щеке и потерся о них. - Я осознаю, что случившееся выходит за рамки допустимого в обществе, и безусловно им порицается, однако я не смог совладать со своими страстями. Но ежели вы меня отвергнете и вернётесь к той жизни, которая более вам подобает я смирюсь и приму ваш выбор, - лорд Вильерс вздохнул и посмотрел вниз, туда где была земля. - Увы, я не святой. И исправлять меня уж поздно. Миледи, я таков какой я есть. Но смею вас заверить, что я ни словом, ни намеком, ни действием вас не опорочу. Уверен, вы составите блестящую партию и будете достойной женой и матерью. Выбор за вами, леди Дю Роз. Ещё все можно прекратить без потерь и неблагожелателтельных последствий. Одно лишь ваше слово и я смирюсь. Я все пойму и отойду, уступая место достойному вас. Уверен такой сыщется и довольно скоро, - колесо завершало свой круг, но маркиз не смотрел по сторонам. - Вы весьма привлекательная женщина, а ваше обаяние и женственность не оставляют равнодушным.

Кабинка как-то громко скрипнула и сильно покачнулась, заставив лорда Вильерса одной рукой прижать Мэри к себе. Мысленно он уже выговаривал рабочим за столь неаккуратное обращение с дорогими механизмами.

Отстегнувшись, маркиз быстро справился с ремнями баронессы, а потом спрыгнул на землю и помог леди Дю Роз спуститься.

Кабинка медленно проплыла мимо и пошла далее по своему маршруту, а маркиз недоуменно заметил что рабочего нет на месте. Не понимая, как могла произойти подобная халатность, лорд Вильерс оглянулся и понял, что место ему совершенно незнакомо. Во всяком случае в его парке не было ни какой освещенной аллеи. Нет, безусловно идея с подобным освещением была хороша, но вот только это определенно было незнакомое ему место.

Неприятный холодок пробежал по затылку лорда Вильерса, и он непроизвольно сильнее сжал рукоятку трости.
- Леди Дю Роз, прошу вас сохранять спокойствие, но признаться, как бы глупо сие ни звучало, я не имею понятия где мы. Во всяком случае это определенно не мой парк.

Невдалеке маркиз заметил лорда Блакмера с леди Стентон. Похоже они также предприняли поездку на этом колесе.

Присутствие знакомых лиц, несколько придало уверенности лорду Вильерсу.
- Мэри, держитесь меня. Уверен, что вскоре все прояснится. Во всяком случае я приложу к этому все усилия и не допущу, чтобы вы пострадали. Полагаю нам стоит обсудить сложившуюся ситуацию с лордом Блакмером.

Поместье "Нодварт", 29 ноября


- О, я тоже весьма проголодалась. Так что не станем нагуливать аппетит слишком долго.
Баронесса вновь поймала себя на том, что общение с маркизом ей настолько приятно, что игнорировать это чувство невозможно. И чем больше времени они проводили вместе, тем быстрее уходила та скованность внутри Виолетты, которую она обычно ощущала в общении с мужчинами.

Баронесса поджала губы, когда лорд Кройчестер коснулся той темы, которую бы она не хотела развивать. Но ведь она сама дала ему в руки это оружие.
- Что вы говорите? - натянуто воскликнула Виолетта. - Хотя... признаться честно, я слукавила. Разумеется, я знаю, что так происходит. Но никак не могу понять, почему такое явление имеет место быть. Возможно, женщины просто опасаются быть принятыми именно как женщины. А может, это своеобразная броня.
Она пожала плечами. Сад был осмотрен, и маркиз с баронессой направлялись неспешным шагом в сторону поместья. Голод давал о себе знать, и Виолетта уже начала мысленно отвлекаться на те блюда, которые бы ей непременно хотелось попробовать.

Баронесса улыбнулась. В некотором роде она уже была знаменитостью. Но никто не знал, что под именем Феликса пишет именно она. Нравилось ли ей чувство... славы? Да. Была ли она при этом тщеславной? Нет. Просто словно бы делала то, к чему у неё всегда лежала душа, но что ввиду той самой закостенелости, общество от женщины могло и не принять.
- Нет, милорд, не хочу, - покачала она головой, ни разу при этом не лукавя.
Маркиз и баронесса достигли поместья и прежде, чем войти в его двери и направиться в столовую, Виолетта повернулась к лорду Кройчестеру и поинтересовалась:
- Вы же проводите меня к столу, милорд?

— Леди де Пон тоже получила приглашение.
Я кивнул Эдгару, рассматривая белый шелк с черными росчерками линий. Они складывались в деревья, ветви и цветы. Горы и реки. Черный рисунок на подоле белой ночной сорочки смотрелся… непривычно. Но и Одри была не такой, как все.
— Еще указания будут?
Я покачал головой и отпустил секретаря.
На столе передо мной стояло девять лакированных шкатулок. По одной на каждый день, если графиня де Пон не захочет больше меня видеть.
Прошедшая ночь никак не желала оставлять меня в покое. Вместо того, чтобы хоть немного померкнуть, воспоминания становились только ярче. У нас была лишь пара часов – слишком мало для того, чтобы сделать все, что хотелось. Сейчас я уже не знал, что из видений перед глазами – правда, а что – мои бредовые фантазии об Одри.
Мне пришлось уйти.
Как бы сильно я ее ни хотел, понимал: возможно, утром она не захочет меня видеть. А еще ее репутация, которую я не мог губить.
Вряд ли она обрадуется, если нас увидят вместе. Даже то, что она вдова, не дает ей такой свободы.
Может, прими я этот чертов титул, стало бы легче?
Я потер глаза. В памяти тут же вспыхнула ослепляюще яркая картинка. Моя прекрасная графиня, раскинувшаяся на простынях и издающая настолько сладкие звуки, что кожа покрывается испариной, а возбуждение бьет в виски.
Ее опадающая от частого прерывистого дыхания грудь, возбужденно вытянувшиеся соски, которые я готов был целовать часами. Ее черные, как бездна, в которой я тону, волосы, прилипшие к влажной коже.
Я хотел смотреть на нее.
Просто смотреть.
Как она ласкает себя, думая, что никто не видит.
Хотя нет. На этот раз она должна ласкать себя у меня на глазах. Передо мной. Послушно выполняя мои приказы. Опуская свои руки туда, где я хотел их видеть. Раздвигая ноги так широко, как я скажу.
От этих мыслей становилось только хуже.
Я ушел, пока она продолжала спать, а мне хотелось наблюдать за ее пробуждением. Вдыхать ее сладкий сонный запах, целовать мягкость кожи, воровать тепло.
Тихий треск и легкая боль привели в чувство.
Я раздраженно отбросил в сторону ручку, которая сломалась от того, насколько крепко я ее сжал. Металлическое перо впилось в ладонь, а чернила, смешавшись с кровью, измарали кожу.
Кажется, я начинаю сходить с ума.
Кое-как обвязав руку платком, чтобы не испортить ткани, я открыл первую шкатулку и аккуратно сложил туда белую ночную сорочку.
Графиня должна ее оценить. И надеть. Для меня.
Я сглотнул, представив, как она будет выглядеть в этом одеянии. Нахлынувшее возбуждение оказалось такой силы, что стало больно.
Я тяжело задышал, пытаясь прогнать из воображения образ Одри. Но наверное уже поздно бороться с ней. Она в голове. Под кожей. И на коже.
Я захлопнул первую шкатулку и открыл вторую. Вложил в нее прямоугольный брусок чернил.
В третью шкатулку положил кисть для каллиграфии. И снова перед глазами вспыхнула четкая, до одури подробная, картина, как я веду по мягкой белоснежной коже Одри черной кистью. Как на ее теле остаются слова, понятные лишь мне.
Чернила не смоются несколько дней. И под одеждой, улыбаясь своим знакомым и друзьям, она будет скрывать то, что я напишу на ней.
Я понимал, что доведу себя этими фантазиями. Невозможно избавиться от них и думать о чем-то другом.
Невозможно было вообще думать.
Я хотел Одри. Хотел к ней. Хотел ее. В нее.
Когда в дверь постучали, я как раз захлопнул последнюю шкатулку.
— Войдите.
На пороге возник дворецкий:
— К вам гостья.
Я подхватил первую шкатулку, с сорочкой. Я бы хотел быть рядом, когда Одри ее откроет. Увидеть ее реакцию. Понять, понравилось ли.
— Позови Николь и Анетту. – Я вышел из-за стола.
Придется гадать и мучиться. Я уже точно знал, что этого не избежать.
— Нет, она именно к вам.
Я остановился.
— Да. Утверждает, что принесла вам письмо.
— Кто?
— Я не спросил.
Злость вспыхнула моментально:
— А надо бы!
Слухи о нападениях больше не были слухами. Жертв становилось все больше, а этот идиот выпускает в дом…
— Я провел ее в гостиную.
— Проверь Николь и Анетту.
Я направился в гостиную, а в душе уже все кипело.
Кто бы ни пришел, в дом оказалось так легко проникнуть. А Одри?.. Она точно так же беззащитна. И не только от того, кто похищает девушек.
И если дочери графа хотя бы были рядом, то с Одри мы намного дальше друг от друга, чем это кажется.
Эта дикая потребность защитить ее оказалась чем-то таким, что окончательно перевернуло все в моей голове.


Еще до того, как она обернулась и заговора, я понял… Ее запах. Духи и тело. Смесь, от которой начинает шуметь в ушах.
Может, я все-таки сошел с ума? Потому что вижу то, чего нет. Чего не должно быть. Вуаль, скрывающая лицо, словно издевка. Тихий голос…
Но у меня есть запах. Аромат ее кожи. И этого достаточно.
Я просто должен убедиться, что она видение. Если я прикоснусь, то она растает, исчезнет. Как призрак.
А если нет…
Я осознал, что делаю, только когда шкатулка стукнула о каминную полку, а мои ладони накрыли ее талию.
Под руками ощущалась плоть. Человеческая плоть. Не дух, не призрак. Не видение.
Я поднял вуаль с ее губ и впился в рот голодным поцелуем. Жадно, дико. Первобытно. Словно хотел сожрать свою законную добычу. Если ей хочется скрывать от меня свое лицо, пожалуйста…
Но остальной одежды слишком много.
Я перестал существовать. Превратился в одни сплошные инстинкты. И главный из них, самый сильный кричал, что я должен сделать ее своей. Овладеть. Взять. Заполучить и не отпускать.
Чертово платье скрывало ее от меня, и я просто разодрал ткань юбки на две половинки. Задрал нижние юбки, обнажая обтянутые чулками ноги.
При свете дня она была еще красивее. Еще слаще. Язык ворвался в горячий влажный рот, собирая знакомый вкус.
Какая же она… Я сам не понял, что застонал, пока из горла не вырвался тяжелый хриплый звук.
Мне нужна Одри. Нужна прямо сейчас. Я схватил ее за руку. Длинные пальцы и в самом деле сжимали какое-то письмо, которое я выхватил из ее рук и швырнул на пол.
Ее ладонь была прохладной и слегка дрожала. А я сгорал…
Кое-как расстегнув пуговицу на брюках, я направил ладонь Одри вниз. Когда она сжала мой член, я не сдержался, толкнулся в ее руку, жадно прикусил ее распухшие мягкие губы.
Выдирая оставшиеся пуговицы, я мог думать только о том, каким дураком был, когда уходил.
Нужно найти способ быть рядом с ней. Любой.
Я должен постоянно находиться возле нее. Все время.
Подхватив Одри под ягодицы, я опустил ее на свой член. Насадил с такой силой, что мы оба застонали.
Она обхватила ногами мои бедра, а я, прижав ее к стене, начал дико вбиваться в узкую влажную глубину.
В ней было слишком тесно. До боли. До умопомрачения. До помешательства. Я слышал только звуки наших стонов и шлепки тел.
Влажный звук, с которым член врывался в ее влагалище, был единственным, что я хотел слушать. Вечно. Всегда. Только этот звук. Как мы соединяемся.
В меня словно демон вселился. Я забыл о нежности. О ласке. Одержимо вдалбливался в горячее желанное тело Одри, стараясь выбить из нее все крики.
Каждый из них должен принадлежать только мне.
Они мои! Крики, стоны, всхлипы.
Она моя…

Неделю спустя. На пути в Нордварт
Дверь экипажа наконец распахнулась, и Одри, ежась от холода, нырнула внутрь.
Когда она увидела меня, ее черные брови удивленно взлетели вверх, а рот приоткрылся. Я сразу же представил, чем мы могли бы заняться в дороге.
Чувство было таким, будто меня заживо сжигают.
Я помог ей сесть напротив и тихо, чтобы слуги снаружи не расслышали, проговорил:
— Я подумал, что в дороге вам может понадобиться помощь. Горничная не со всем способна справиться. Некоторые ваши приказания способен исполнить только я, ведь так?
Наши колени соприкасались сквозь слои одежды. И когда карета тронулась, я раздвинул ноги и подтянул Одри на самый край сидения, сжимая бедрами ее пышные юбки.
— Это последняя.
Я взял шкатулку, лежавшую рядом, и открыл крышку. На вишневом бархате лежала одна-единственная вещь – кисть, которую я положил сюда еще неделю назад.
Приблизившись к лицу Одри я тихо прошептал ей на ухо:
— У вас есть время до приезда в отель… Выбирайте место на своем теле, где я напишу, кому вы теперь принадлежите.

Тусклое солнце быстро садилось все ниже, от деревьев протянулись тени, и сгустились сумерки. Вечерело. Но парк был ярко освещен фонарями, в свете которых снег переливался искрами, и дорожки каким-то чудом успели расчистить.
Эгертон предложил своей спутнице руку, и они не спеша зашагали по заснеженному парку. После целого дня вынужденного безделья было приятно прогуляться, и не только им – гости поместья то и дело попадались им на пути, лорд раскланивался со знакомыми и слушал, как Диана делится впечатлениями от вчерашнего вечера. Баронета Грейстока, впрочем, она не упомянула ни разу, и это было Джону странным образом приятно. Девушка сегодня была необычайно разговорчива, и это сбивало лорда с толку, ведь порой из нее слова не вытянешь. Соскучилась по общению? С ним или вообще? А может, это от волнения? Джон незаметно покосился на свою подопечную. Она чуть раскраснелась от мороза и выглядела оживленной. Интересно, что было, если б он поцеловал ее сейчас еще раз, нарушая обещанное? Испуганно смолкла? Или… ответила бы вдруг?
Мысль обожгла, и Эгертон поспешил отогнать ее. Опасно думать в таком ключе о той, кому ищешь брачную партию.

Колесо обозрения работало, как и обещал маркиз Вильерс. По размерам оно было немного меньше, чем в Брайбурге, но зато в столице не было таких видов, которые должны открыться им сейчас. Самого маркиза Джон заметил тут же, помогающего расположиться в одной из кабинок баронессе дю Роз. Их кабинка уже оторвалась от земли, поэтому лорд Блакмер просто кивнул им, решив поприветствовать после катания.
- Не боитесь высоты? – тихо спросил он, помогая Диане пристегнуться. На щеке он чувствовал ее теплое дыхание.
- Нет, - она покачала головой. - Это чем-то похоже на дирижабль. – Кабинка медленно поползла вверх, где-то внизу качались фонари, а наверху – звезды. Стемнело, и над парком поднималась луна. - Красиво здесь, но как-то... Не знаю даже как назвать. Как будто эта идиллия обманчива. - Она подняла взгляд на собеседника. - Вы чувствуете что-то такое?
- Идиллия никогда не бывает настоящей. Всегда есть какой-то изъян. А если его нет… значит, плохо искали, - Джон пожал плечами и улыбнулся краем рта. – Но вы правы, вид отсюда – как с рождественской открытки, которые вы выбирали на вокзале. Будто нарисованное всё. – Он потянул за стальное колесо посреди кабинки, которое заставляло ее вращаться, но не рассчитал, и кабинка закрутилась слишком быстро, Диана охнула, схватившись за поручни. – Простите. – Джон перехватил колесо крепче, замедляя вращение.
- Даже голова закружилась, - она прижала руку ко лбу, прикрыла на мгновение глаза.
- Не думал, что оно так легко крутится. Всё в порядке?
- Да, просто… не ожидала. Хорошо, что мы уже снижаемся. Хочется почувствовать под ногами твердую землю.
- Еще пару минут – и круг завершится.

Кабинка поравнялась с посадочной платформой, и Эгертон выбрался из нее сам и подал руку Диане. Убедившись, что она уверенно стоит на ногах, он спустился со ступеней и оглянулся вокруг. Кажется, недавнее вращение сыграло с ним злую шутку – он никак не мог вспомнить, с какой стороны они пришли. Впереди была освещенная аллея, но та, по которой они с мисс Стентон шли от отеля, была с иными фонарями. А другой аллеи здесь не было. Да и каменной чаши заснеженного фонтана тоже не наблюдалось, хотя Джон хорошо помнил центральную композицию из тройки лошадей со снежными шапками на гривах.
Он снова увидел маркиза Вильерса.
- Милорд, рад вас видеть, - поприветствовал он, подходя ближе. – Леди дю Роз, мое почтение. Как славно, что погода позволила выйти на прогулку, верно? Хоть я и мечтал об охоте, но стихия спутала нам все планы. Чудесный парк, ваше сиятельство. Должно быть, такая территория требует много усилий по уходу. К слову, я немного потерял ориентиры… Не подскажете, в какой стороне отель? Та аллея выглядит совсем не знакомой мне.
Однако выяснилось, что маркиз Вильерс ничем не мог помочь – он и сам будто впервые видел это место. Куда-то исчезли гуляющие гости, стихла музыка, деревья стали будто бы выше, потемнели боковые дорожки – теперь они были занесены непролазными сугробами. И только аллея светло и празднично сияла, уводя вглубь парка.
- Что ж, стоять на месте толку мало, - сказал Эгертон. - Предлагаю пойти вперед и выяснить, куда ведет эта дорога. В любом случае, дальше поместья мы не уйдем, - усмехнулся он. – А вы, милорд, быть может, пока расскажете о дичи, которая водится в окрестных лесах? Я слышал, в этом году как никогда много лисиц…

Лорд Блакмер увлек своих спутников по аллее. Идти было приятно. Снег похрустывал под ногами, нескончаемая гирлянда фонарей ярко сияла. Пожалуй, даже слишком ярко: по бокам аллеи всё было черным-черно, ничего не разглядеть кроме стволов деревьев. Маркиз с удовольствием рассказывал об охотничьих угодьях, но чем дольше они шли, тем сильнее он хмурился и тем длиннее становились паузы в беседе.
Аллея всё не кончалась.
- Послушайте, мне кажется, мы довольно долго ходим кругами, - не выдержав, он остановился. – Вот эта скамья выглядит очень знакомой.
Откровенно говоря, у лорда Блакмера было схожее чувство.
- Эта? – он подошел к ближайшей скамейке, абсолютно обыкновенной на вид – они одинаковые тянулись по обе стороны дороги. Смахнул с одного края снег. Перевел взгляд на скамейку вдалеке. – Идемте дальше, - предложил он. – Что там было про черно-бурых лис?
На следующей скамейке не хватало части снежной шапки. Как раз с той стороны, с какой смахнул ее Эгертон. И на третьей тоже. И на четвертой.
- Черт, - прорычал он, сгребая одним движением весь снег.
На всех следующих скамейках теперь не было снега. Разговоры стихли, и повисло тревожное молчание.
Маркиз попытался было свернуть в сторону, но провалился в сугроб чуть не по пояс, так что эту идею оставили. Пришлось идти дальше. Дамы храбрились, уверяли, что ничуть не замерзли, однако Джон чувствовал, что у него самого стали замерзать в перчатках пальцы. Становилось холоднее. Если поначалу мороз приятно пощипывал щеки, то теперь от него немело лицо, а дыхание вырывалось изо рта густым облаком.
Сколько они будут тут еще ходить, прежде чем кто-то себе отморозит что-нибудь?
- Может, присядем ненадолго? – устало спросила мисс Стентон.
- Если не будем шевелиться, замерзнем, - отозвался Эгертон. – А впрочем, давайте отдохнем немного. – Леди расположились на скамье, а Джон, понизив голос, спросил у маркиза: - Что происходит? У вас есть какое-нибудь предположение?
Тот покачал головой.
- Это что-то необъяснимое.
- Где-то играет музыка, - Диана подняла голову. – Слышите?
В самом деле, откуда-то издалека доносилась мелодия, похожая на те механические, которые играют в каруселях или шарманках.
Музыку сочли добрым знаком, и решено было идти вперед. Вскоре, к всеобщей радости, в конце аллеи показался дом, при ближайшем рассмотрении оказавшийся трактиром «Заводной орех» - об этом оповещала вывеска над входом и именно оттуда доносилась негромкая музыка. Надо ли говорить, что заведение оказалось незнакомым маркизу Вильерсу, хотя должно было быть расположено в пределах его владений. Но все так устали и продрогли, что без колебаний направились к двери.

Маркиз Вильерс, леди - дайте знать, если нужно что-то поправить.

Нахождение в кабинке с лордом напомнило Диане вагон-купе в поезде. Никуда отсюда было не деться, не сбежать, при этом оставаясь целым. Они будто огородились от остального мира, подвиснув в воздухе на довольно шаткой конструкции. Диана почувствовала как во рту становится сухо, язык будто приклеился к небу, а слюны было недостаточно, чтобы проглотить комок в горле. Холодно, уже немного сумрачно и тревожно. Единственный находящийся рядом человек вдруг стал остро необходимым. Начинающийся меняться мир вокруг не оставлял разумных объяснений происходящему, а лишь открывал душевные метания. Тележка качалась у них под ногами, будто ее касался невидимый великан, дыша при этом морозными порывами ветра и посмеиваясь над тем, как жалко выглядят маленькие людишки. Диана понимала, что все это бред, но трансформация окружающего их пейзажа, изменение действительности казались не просто сказочными, игрой разбушевавшегося воображения, а по-настоящему страшными и мистическими. Похожие ощущения Диана уже испытывала и опять же это происходило в замкнутом пространстве, только тогда механической комнаты. Интуиция подсказывала девушке, что эти два события в ее жизни как-то связаны между собой, то, что происходит - неспроста, это чей-то злой замысел, игры больного разума. И то, что лорд в такие моменты был рядом, помогал, поддерживал, не могло ничего не значить, о многом говорило. И было странно, что тот ничего подобного не замечает. Смотрит только на нее, не отрывая взгляда, словно ждет каких-то ее действий или слов. А она теряется опять в реальности и не знает как себя вести.

Она не хотела его пугать. Она и сама пугаться не хотела. Но страх, подобно раскинувшемся над ними небу, поглощал ее все сильнее и сильнее. И хотелось, чтобы всему этому поскорее пришел конец.

Но выяснилось, что это было только начало. И было странно понимать, что они не там, где были раньше. Сказочное путешествие продолжилось даже без колеса обозрения, грозило вылиться в блуждание в темноте.


Идти вперед, не имея конкретной цели, это было созвучно жизни Дианы. Она переставляла ноги, придерживаемая под локоть опекуном. Снова. Опять. Он был рядом и помогал ей. Чем она заслужила подобное обращение? Что она может дать взамен его доброте и поддержке? Она искала вокруг ответы, но нашла только внимательный взгляд леди дю Роз.
- Кажется, мы не были представлены, меня зовут Диана Стентон, - обратилась Диана к спутнице. - Лорд любезно согласился стать моим опекуном и сопровождать на различных мероприятиях. Я видела, как вы танцевали на званном ужине, у вас прекрасно получается. Мне бы тоже хотелось научиться двигаться так хорошо, как вы.
Вести вежливые беседы, ее этому учили. А думать о том, как внутри меняется ее отношение к лорду Блакмеру - сейчас не самый лучший момент.

Она устала и мечтала о чашке горячего шоколада. Леди дю Роз, сидевшая рядом, оказалась очень приятной в общении и Диана чувствовала искреннюю симпатию к ней. Пожалуй, та действительно очень подходила лорду Вильерсу. То, что между ними была связь, ощущала даже она, мало что понимающая в этой области. Какой у нее самой был опыт? Один поцелуй? Возможно, он и останется единственным в ее жизни. Почему-то от этой мысли Диане стало грустно.

Настроение менялось, Диана обрадовалась, что скоро у них появится возможность согреться и выпить горячего. Правда, у нее самой не было денег, но она вновь положилась на лорда Блакмера в этом вопросе. Снова он ее спасал. Кажется, это уже стало традицией.

Снег нарушил все планы лорда Вильерса и его гостей: такого снегопада в это время года никто не ожидал. Впрочем, баронесса встретила известие о том, что назначенная на сегодня охота в поместье отменяется, с полным равнодушием. Возможно, благодаря непогоде она сможет находиться больше времени с маркизом.
Но когда непогода утихла, и галантный Джордж предложил ей прогуляться по парку аттракционов, Мэри с радостью приняла его предложение. Они неторопливо пошли по направлению к колесу обозрения, и баронесса в который раз удивилась всем техническим новинкам в поместье. Должно быть, чтобы иметь подобные развлечения, маркизу потребовались внушительные средства. «Так кто же ты на самом деле, таинственный и неотразимый лорд Вильерс?», - размышляла она, пока не повстречала лорда Блакмера и леди Стентон. Пары раскланялись, приветствуя друг друга. А затем джентльмены усадили своих дам в свободные кабинки колеса обозрения, и забрались сами.
Маркиз сидел в опасной близости от неё, но Мэри были приятны его прикосновения. Еще более приятны оказались для неё слова Джорджа, и баронесса в сильнейшем волнении заверила мужчину, что не жалеет о том, что случилось ночью. Слова «я полюбила вас, лорд Вильерс» вертелись у неё на языке, но она таки и не осмелилась их произнести, лишь нежно коснулась пальцами щеки Джорджа. Потом отвернулась, смутившись, и принялась разглядывать открывшийся ей с высоты вид на поместье. От этой картины у неё захватило дух. «Ах!» - вскрикнула она тихонько.
Сделав полный круг, маркиз и баронесса сошли с колеса обозрения. Неожиданно окружающая картина полностью изменилась, заставив маркиза и баронессу занервничать.
- Леди Дю Роз, прошу вас сохранять спокойствие, но признаться, как бы глупо сие ни звучало, я не имею понятия, где мы. Во всяком случае, это определенно не мой парк.
«Вот как?» - хотела сказать Мэри, но не успела. К ним приблизились лорд Блакмер и леди Стентон. Она почувствовала расположение к этим двоим и улыбнулась. Девушка была очаровательной особой, а мужчина выглядел настоящим джентльменом.
- Не подскажете, в какой стороне отель? Та аллея выглядит совсем не знакомой мне.
Увы, но Джордж признался, что и ему это место вовсе не кажется знакомым.
- Снова какая-то чертовщина происходит, - прошептала Мэри, стараясь не отходить ни на шаг от маркиза.
Мужчины решили, что лучше им направиться по аллее, в надежде выйти куда-нибудь. Однако аллея все не кончалась, и Мэри начало казаться, что они ходят по кругу. Становилось всё холоднее. Когда Джордж провалился в сугроб, баронесса испуганно взвизгнула. К счастью, ему помогли выбраться, и они продолжили поиски пути, пока леди Стентон не пожаловалась на усталость. Мэри и сама чувствовала, что силы её на исходе, но умереть в лесу не входило в её намерения. Она мечтала умереть в постели с Джорджем Дарлоу!
К счастью, леди Стентон расслышала музыку, и путники двинулись на её звуки, пока не обнаружили под вывеской «Заводной орех» небольшой трактир. Мэри выдохнула. Слава богу! Здесь они смогут, наконец, согреться и отдохнуть.
- О, Джордж, - шепнула она с улыбкой маркизу, - кажется, я готова съесть индейку целиком и выпить пинту пива!

30 ноября 1896 г
И колесо не то. И аллея не та.
Все не то.

Лорд Блакмер также оказался в некоторой растерянности, что, вероятнее всего, не было привычно его натуре.

- Увы, лорд Блакмер, мне не чем вас порадовать. Я так же не имею представления о нашем истинном местоположении, - не стал кривить душой маркиз. - В моих владениях подобных аллей не было. И посему, я и сам желал бы знать где и по чьей воле мы находимся.
Лорду Вильерсу категорически не нравилось происходящее. Его интуиция била в набат.
Но увы, у них имелся весьма скудный выбор вариантов. И лорд Блакмер предложил наиболее логичный, с учётом того, что неумолимо наступала ночь, да и холод не располагал к продолжительному времяпрепровождению на воздухе.

Увы, маркиз не был настроен на подобные разговоры, поскольку его внутреннее состояние требовало сосредоточенности на поиске выхода из сложившейся ситуации. Но маркиз соизволил поддержать интересующую лорда Блакмера тему. Хоть и мысли его были весьма далеко.

В какой-то момент маркиз осознал, что его во всей этой обстановке смущает и вызывает недоверие. Скамейки - они излишне неестественно походили она на другую. Но природа не терпит подобного. И маркиз решился высказать это своим спутникам:

Наудивление лорд Блакмер его поддержал:

Это все проходило на какое-то хорошо срежиссированное действо. Дешёвый маскарад с иллюзиями посредством зеркал. Вот только маркиз не терпел, когда ему навязывали роли в чужих пьесах. Плясать под чужую дудку он не желал.

Посему лорд Вильерс решил разоблачить шарлатанов, но его попытка с треском провалилась. Снег вне освещенной аллеии был как болотная топь. Если бы не трость, то маркизу пришлось бы позорно звать на помощь.


А тем временем дамы устали. И сие было весма логично, учитывая сложившиеся обстоятельства.

Увы, маркиз не имел ответа на сей вопрос. Но предчувствовал нечто недоброе. О чем пугать своих спутников не стал.

Леди Стентон уловила какие-то звуки и сие открытие придало им сил.

А вот увиденное вызвало у лорда Вильерса ещё больше вопросов, чем сама аллея.

Если ещё все эти шарады со скамьями и прочим можно было объяснить оптическими иллюзиями, то как объяснить, что на территории маркиза некто самовольно без его на то дозволения возвел трактир? И если исходить из его обжитого вида и музыке, то трактир возвели давно и более того с него имели доход, и все это в обход кармана маркиза! Сказать, что лорд Вильерс был возмущен, это совершенно ничего не сказать. Лорд был в ярости.

Посему желания всех согреться маркиз не разделял. Он был движим иными целями.

- А я готов съесть управляющего этой таверны, - зло пошутил маркиз. И заметив напряжённую реакцию спутников, он быстро поправился: - Но сперва все же с ним побеседовать и узнать где мы есть. А уж потом обсудить вопрос строительства на моей земле без моего на то дозволения, а так же ведения доходного дела без уплаты налога.

Маркиз был настроен весьма решительно.
С этим настроем он первым распахнул дверь таверны и прошел во внутрь.

Поместье "Нодварт", 29 ноября

Разговор выходил довольно интересным. Кто бы сказал Августу, что он будет идти рядом с хорошенькой девушкой и обсуждать серьезные вещи, он бы не поверил. Не то чтобы он отказывал женщинам в уме и рассудительности, отнюдь. Просто такие разговоры были не приняты и их никто не вел с дамами. Погода, природа, поэзия, иногда охота, но это редко, все-таки это больше темя для мужского разговора. А уж про славу и честь – точно не для бесед с женщинами. Впрочем, с баронессой было легко говорить, и рассуждала она здраво. Август даже сказал бы, что у нее мужской ум, не вслух, разумеется, впрочем, что за нелепость делить ум по половому признаку.
А еще леди Кромер была очень непосредственна, впрочем, возможно это оттого, что он знал ее еще девочкой, и она видела в нем друга покойного брата и таким старшим братом воспринимала ег самого.

– Дойдем до поворота дорожки и повернем назад, договорились? – улыбнулся Август.
Тема женского писательства под мужскими псевдонимами ее явно интересовала. Может, она и сама пишет? – подумал маркиз, но почему-то отверг эту мысль. Для него писательство было чем-то пустым и не требующим особого ума, как игра в бильбоке. Баронесса же казалась умной девушкой. И уж явно ей было чем заняться, кроме пустого бумагомарания.

– Будучи мужчиной, не могу поставить себя на ваше место, – начал маркиз, но побоявшись быть неправильно понятым, поправился, – в смысле на место женщины. Поэтому понять, что скрывается за тем или иным поступком женщины, не могу. Мне кажется, мыслим мы иначе, чем вы. Но, думаю, все ваши доводы имеют место быть – и страх быть непринятой, и броня, и желание, чтобы никто не узнал. Если б одна из моих кузин стала писать книги или там статьи в журнала, не знаю, как отнесся бы к этому дядюшка.
Они дошли до конца садовой аллеи и повернули обратно к дому.
Баронесса чему-то улыбалась, и он мельком отметил, что у нее красивая улыбка.
На его вопрос, желает ли она прославиться, девушка ответила отрицательно.

Они подошли к дому, маркиз открыл леди дверь и пропустил ее вперед. Слуга принял верхнюю одежду, и маркиз уже хотел откланяться и пойти к себе переодеться к ужину, когда услышал:

– Безусловно, леди Кромер. Я зайду за вами, хорошо?
Девушка согласно кивнула и отправилась к себе.
В своей комнате маркиз принял ванну, переоделся – с низу слышались звуки музыки, но он не взял с собой бальные туфли и короткие панталоны, да и танцевать не собирался, поэтому решил манкировать этикетом.
Выкурив сигару и выпив аперитив, Август подождал еще какое-то время, предполагая, что баронессе надо больше времени, чтобы собраться. Когда он посчитал, что прошло уже достаточно времени, поднялся и вышел из своих покоев, направляясь в сторону комнат, отведенных для баронессы Кроме и ее престарелого родственника.
– Леди Кромер, вы готовы идти ужинать? – маркиз осторожно постучал в дверь, которая вскоре открылась.
Баронесса сообщила, что дядюшка решил ужинать в комнатах, поэтому они могут спокойно идти вниз в залу.
Когда маркиз и леди Кромер спустились, танцы уже закончились, за что Август возблагодарил провидение и собственную медлительность, и всех пригласили на трапезу. Отодвинув для баронессы стул, маркиз сел и сам и осмотрелся. Гости были практически те же, что и у графа Ромни, впрочем, ничего удивительного, светский круг не так велик, потому и собираются на подобные развлечения знакомые лица. Яства и вина, поданные к столу, были выше всяких похвал. Маркиз понял, что изрядно проголодался. Потому некоторое время ел молча, потом потихоньку началась обычная светская беседа. Говорили о завтрашней охоте, о разновидностях загона того или иного зверя, и Август спросил у леди Кромер:
– А вы собираетесь завтра именно охотиться или просто прогуляться по лесу? Как вы вообще относитесь к охоте – как к спорту, развлечению или убийство зверей – это убийство, и вы не станете этого делать? Скажу сразу, с недавних пор я предпочитаю не убивать никого просто так. Даже зверя на охоте. Вы сказали – на бале, помните – что я от личный стрелок, и я согласился. Так и есть, по мишени выбиваю в яблоко, да и ружье собой взял, но не намерен применять его без надобности, – он улыбнулся баронессе и предложил ей отведать фрикасе из кролика, которому сам отдал должно – оно было невероятно вкусно.

30 ноября 1896 года
Отель «Нордварт»

На званый ужин я не пошла: вспышка гнева словно выпила у меня все душевные силы, а посещение купален с последующим расслабляющим массажем лишили и физических. Хотелось просто лежать и не шевелиться. Единственное, на что меня хватило, это бегло просмотреть вечерние газеты. Никаких новостей о Венди там не было. Окончательно убитая отсутствием сведений о сестре, маркизу Вильерсу я послала записку с извинением за то, что не смогу посетить его особняк, сославшись на недомогание, а сама отправилась в постель. И впервые за последние дни наконец-то заснула.
Почему-то я была уверена, что, стоит мне уснуть, как увижу во сне Венди. Может быть, даже сумею понять, где она, или хотя бы вспомнить какие-то детали того ужасного вечера. Не тут-то было. Во сне ко мне снова явился этот несносный человек, в которого я бы уже с удовольствием запустила подушкой. Или чем-нибудь потяжелее. Что я ему, в конце концов, сделала, чтобы он меня даже во сне преследовал? Вообще-то, в моем сне он ничего ужасного не делал: просто стоял и внимательно смотрел, но было в его взгляде нечто настолько странное, что мне хотелось, как в детстве, забиться под кровать, чтобы он меня не нашел.
Проснулась я от волчьего воя. Удивленно распахнув глаза, попыталась понять, откуда в Брайбурге взялись волки? Потом сообразила, что нахожусь совсем не в Брайбурге, а в Богом забытой дыре, где волки, возможно, ходят прямо по дорогам. Подойдя к окну, я обнаружила, что воют вовсе даже и не волки – завывает вьюга, заметая все вокруг белыми колкими снежинками, с тихим шелестом царапающими оконное стекло. Охоту явно отменят, но меня это совершенно не беспокоило, досадно было, что свежие газеты теперь привезут непонятно когда.
Вернувшись в постель, я мрачно уставилась в белесую мглу за окном. Почти так же выглядели окошки возка, за которыми клубился туман. В той непроглядной тьме я столкнулась с герцогом, и в сегодняшней тьме он снова появился из ниоткуда, хотя и в моем сне, а не наяву. Внезапно я поняла, где видела в ту ночь такой же тяжелый и словно бы голодный взгляд: так смотрел на Венди человек в ее спальне! Я подробно описала его приметы полиции и даже рассказала, где видела его раньше, но мне, кажется, никто не поверил, списав все на нервное потрясение. Еще бы! Мне и самой уже не верилось, наяву ли я видела это лицо. Слишком странно! Невозможно даже!
Поняв, что уже не усну, я вызвала горничную.

День прошел в метании по номеру и разглядывании пейзажа за окном. Погода выдалась капризной: вьюга сменилась красивым тихим снегопадом с пушистыми хлопьями, а потом и вовсе развиднелось. Газеты, все же, доставили, и я с нетерпением просмотрела все: о Венди вновь не было новостей. Это одновременно пугало, но и внушало надежду. Раз не нашли, значит, еще жива.
К вечеру мне уже опротивели четыре стены, превратившиеся в клетку, и я с радостью кинулась на улицу, едва сообщили, что можно погулять и посмотреть всякие чудеса науки и техники. Даже квохтанье тетушек на воздухе не так раздражало.
Когда мы добрались до небольшой пристани, где осуществлялась посадка в прогулочный дирижабль, тетушки неожиданно добавили к обычному кудахтанью еще и хлопанье крыльями:
- Флоренция, дорогая, ты же не серьезно? Это опасное и неподобающее для леди развлечение: кататься в воздушной гондоле! Нет, нет, твой отец ни за что бы не согласился! Нет, мы туда не пойдем!
- Тетя, неужели вы думаете, что такой уважаемый человек, как маркиз Вильерс предложил бы своим гостям что-то неподобающее в качестве развлечения? Скажите лучше честно, что вы не хотите кататься, потому что боитесь. В таком случае – возвращайтесь спокойно в отель, когда прогулка закончится, я вернусь туда вместе с остальными пассажирами.
- Дорогая, это исключено! – достопочтенная леди сурово поджала тонкие губы. – Без сопровождающего тебе нельзя в этот… этот… аэростат! Нет, нет и нет!
- Если позволите, я готов сопровождать леди Флоренцию во время прогулки на дирижабле, - раздался где-то у меня за спиной голос. В этот момент я поняла, что должна чувствовать лошадь, которую вытянули кнутом вдоль спины. Я ощутимо вздрогнула, но к говорившему обернулась:
- Ваша Светлость, вы тоже решили совершить воздушную прогулку? Знакомы ли вы с моими тетушками?

30 ноября 1896
Трактир "Заводной орех"

Стоило открыть дверь как маркиза окутал аромат горячего спиртного и букета пряных специй. Весьма приятный аромат, учитывая продолжительность и нервозность прогулки.

- Доброго вечера. Мы рады приветствовать вас в трактире "Заводной орех", - молодой официант возник перед ними бесшумно и буквально из неоткуда. Маркиз Вильерс инстинктивно отшатнулся. - Смею предложить грог, а вашим дамам согревающий глинтвейн...
- Я желаю немедленно видеть вашего управляющего, - жёстко отрезал лорд Вильерс, вспоминая первоначальную цель визита в сие заведение.
- К сожалению управляющего в настоящий момент нет. Он будет позже. Позвольте вас пригласить в зал. Вы можете подождать его там, - невозмутимо отреагировал официант. - У нас имеется прекрасный выбор согревающих напитков. А так же можете отведать колено вепря, наш фирменный гуляш, и же смею предложить горячий сыр на шпажках. Располагайтесь, - с приглашающим жестом официант посторонился, пропуская их в основной зал.

Уверенная невозмутимость персонала несколько смутила маркиза. Он не ожидал подобной реакции. Быть может это все же уже не его земли? Но как такое возможно?

Маркиз принял решение все хорошенько выяснить и не делать поспешных выводов. Что-то во всей этой ситуации его смущало, вот только он ещё не понял что.

В таверне не было чисто и хорошо натоплено, но других посетителей ещё не было. Что было несколько удивительно.

Выбрав место в углу, с которого хорошо просматривался вход в таверну и весь зал, маркиз, как истинный джентльмен, помог баронессе снять верхнюю одежду и разместиться за столом с комфортом. А так же уточнил, что леди Дю Роз желает: пинту местного пива или же глинтвейн? И не передумала ли она относительно индейки? Поскольку колено вепря звучало весьма аппетитно. Но выбор исключительно за дамой.