Клуб историков-любителей

Геродот Галикарнасский (около 484 г до н. э. - около 425 г до н. э.) — древнегреческий историк.

Вторая книга - Евтерпа - содержит, по большей части, неточную и далеко не полную хронику Саисской династии, записанную со слов жрецов Мемфиса, а так же включает проверенные факты и легенды о царях других эпох, начиная с Древнего Царства, без соблюдения последовательности, обычаи египтян 6-5 века до н.э. и личные наблюдения и замечания Геродота.

Мемфис. Реконструкция Жан-Клод Голвин

Мемфис. Инеб-Хедж («Белая стена»), Мен-нефер («хорошее место»). Первая столица Древнего Египта. Город построен на границе Верхнего и Нижнего Египта, на западном берегу Нила.

В 121 главе книги «Евтерпа» нашли отражение события, имевшие место в конце эпохи Рамсесидов, но упомянутые в начале главы гигантские статуи принадлежат Рамсесу II.

Изваяния Рамсеса II во времена Геродота еще стояли в храме Пта в Мемфисе.

По свидетельству «отца истории», в годы правления царя Рамсенита произошло дерзкое ограбление царской сокровищницы - по сути, государственного банка - попавшее в анналы.

Древнеегипетский криминальный талант

Геродот «История», Книга 2 «Евтерпа», гл. 121:

121. После Протея, рассказывали жрецы, царская власть перешла к Рампсиниту. Он оставил памятник — преддверие, стоящее к западу от храма Гефеста. Перед этим преддверием он велел поставить две статуи высотой в 25 локтей. Одну из них, стоящую на северной стороне, египтяне называют «лето», а другую — на южной — «зима». Первой статуе они поклоняются, а с той, которую называют «зимой», поступают как раз наоборот.

Этот царь, по рассказам жрецов, был очень богат, и никто из позднейших царей не мог превзойти его богатством или хоть как-то сравняться с ним. Желая сохранить свои сокровища в безопасном месте, царь повелел построить каменное здание так, чтобы одна стена его примыкала к внешней стене царского дворца. Строитель же коварно обманул царя и придумал вот что: он сложил камни так, что один из них можно было с легкостью вынуть двум и даже одному человеку. И вот, когда здание было готово, царь велел сложить туда свои сокровища.

Спустя некоторое время строитель в предчувствии кончины призвал сыновей (а у него их было двое) и поведал им, какую хитрость применил при строительстве царской сокровищницы ради того, чтобы обогатить их. При этом он все точно объяснил сыновьям, как вынуть камень, и указал, на каком расстоянии в ширину и высоту [от края стены] лежит он. Если они не забудут этого, добавил строитель, то станут «казначеями» царских сокровищ. После этого строитель скончался, а сыновья тотчас же принялись за дело. Ночью они подкрались ко дворцу, нашли этот камень в здании [сокровищницы], легко вынули его и унесли с собой много денег. Когда же царю случилось как-то войти в сокровищницу, он удивился, что в сосудах не хватает золота, но не мог, тем не менее, никого обвинить, так как печати были целы и сокровищница заперта. Царь дважды и трижды открывал сокровищницу, и раз от разу там оказывалось все меньше золота (ведь воры продолжали похищать его). Тогда он сделал вот что: приказал наделать капканов и поставить их около сосудов, полных золота. А когда воры пришли в обычное время, как и раньше, то один из них проник в сокровищницу и только лишь приблизился к сосуду, как тотчас же попался в капкан. Поняв, в какой он беде, вор тотчас же кликнул брата, рассказал, что случилось, и приказал как можно скорее спуститься и отрубить ему голову, чтобы и другой брат не погиб, когда его самого увидят и опознают, кто он. А тот решил, что брат прав, и поступил по его совету. Он вставил затем камень [на прежнее место] и ушел домой с головой брата.

На другое утро царь вошел в сокровищницу и был поражен, увидев тело вора в западне без головы, а сокровищницу нетронутой, без всякой лазейки для входа и выхода. В недоумении царь сделал вот что: он повелел повесить тело вора на городской стене (прим.: В Египте обычно трупы казненных выставляли на столбах на стене), затем поставил около тела стражу с приказанием, если увидят, схватить и немедленно привести к нему всякого, кто вздумает оплакивать или сетовать о покойнике.

Когда тело вора было повешено, то мать его пришла в негодование. Она обратилась к оставшемуся сыну и велела ему каким бы то ни было способом отвязать и привезти домой тело брата. Если же сын не послушается, то мать грозила прийти к царю и донести, у кого находятся царские сокровища. Мать принялась жестоко бранить уцелевшего сына, а тот не мог ее успокоить и тогда придумал вот какую хитрость. Он запряг своих ослов, навьючил на них полные мехи вина и затем погнал. Поравнявшись со стражами, которые стерегли тело, он потянул к себе два или три завязанных в узел кончика меха. Вино потекло, и он стал с громкими криками бить себя по голове, как будто не зная, к какому ослу сначала броситься. А стражи, увидев, что вино льется [рекой], сбежались на улицу с сосудами черпать льющуюся [из меха] жидкость, считая, что им повезло. Вор же, притворно рассерженный, принялся осыпать их всех по очереди бранью. Стражи старались утешить его, и через некоторое время он сделал вид, будто понемногу смягчается и гнев его проходит. Наконец он согнал ослов с улицы и снова стал навьючивать [мехи].

Затем у них начались разговоры, и, когда один из стражей рассмешил его какой-то шуткой, он дал им еще мех. А стражи тут же на месте расположились пить, причем приглашали и его остаться, чтобы вместе выпить. Он позволил себя уговорить и остался с ними. Во время попойки стражи чрезвычайно любезно пили за его здоровье, и он тогда подарил им еще мех с вином. От славной выпивки все стражи скоро захмелели. Сон одолел их, и они завалились спать тут же на месте.

Была уже глубокая ночь. Тогда вор снял тело брата со стены и затем остриг в насмешку всем стражам правую щеку наголо (Прим: Сторожа были чужеземцы-наемники; египтяне брили себе головы и бороды). Потом навьючил тело брата на ослов и погнал домой. Так он выполнил приказание своей матери.

Когда же царю сообщили, что вор похитил тело, он распалился гневом и захотел во что бы то ни стало узнать, кто этот хитрец, придумавший такие ловкие плутни. А сделал царь для этого вот что. (Я-то, впрочем, этому не верю). Он поместил будто бы свою дочь в публичный дом, приказав ей принимать всех без разбора. Но прежде чем отдаться, она должна была заставить каждого [мужчину] рассказать ей свой самый хитрый и самый нечестный поступок в жизни. А кто расскажет историю с вором, того она должна схватить и не отпускать. Дочь так и сделала, как приказал отец. Вор же понял, чего ради царь отдал такое приказание. Он решил превзойти царя хитростью и сделал вот что. Отрубив руку по плечо у свежего мертвеца и, скрыв ее под плащом, вор пошел к царской дочери. Когда он явился к ней, царевна задала ему тот же вопрос, как и другим, и он рассказал, что совершил самый нечестивый поступок, отрубив голову брата, попавшего в западню в царской сокровищнице, а самый ловкий поступок, когда напоил допьяна стражей и унес висевшее на стене тело брата. Царевна же, услышав эту историю, хотела схватить его. А вор в темноте протянул ей руку мертвеца. Та схватила ее, думая, что держит его собственную руку. Вор же оставил отрубленную руку в руке царевны и выбежал через дверь. Когда царю сообщили об этой [новой] проделке, царь поразился ловкости и дерзкой отваге этого человека. Тогда, наконец, царь послал вестников по всем городам и велел объявить, что обещает вору полную безнаказанность и даже великую награду, если тот явится перед его очи. А вор поверил и явился к царю. Рампсинит же пришел в восхищение [от него] и отдал за него замуж свою дочь, как за умнейшего человека на свете. Ведь, как он полагал, египтяне умнее прочих народов, а этот вор оказался даже умнее египтян.

Сказка ложь, да в ней намек... на судебный процесс. Дело было громкое. Преступление совершили не сыновья архитектора, а простые рабочие, обслуживавшие фиванский некрополь в Долине Царей.

Нет сомнений, что царские склепы подвергались разграблению на протяжении всего существования древнеегипетской цивилизации, но расследование, проведенное в 16-й год правления фараона Рамсеса IX, (приблизительно в 1127—1109 гг. до н. э.), было тщательно задокументировано. Папирус Эббота и, продолжающий его, папирус Амхерста-Капара, хранящиеся в Британском музее - об ограблении усыпальницы фараона XIV династии Себекемсафа и жены его царицы Нубхаас в Долине Царей - являются уникальными свидетельствами давнего уголовного дела.

По доносу некоего Песиура, было арестовано более двух десятков рабочих некрополя. Некоторые из них под пытками признались в преступлении.

Признание каменотеса Аменпнуфера, сын Анхернахта:

«Мы взяли наши медные инструменты и пробили ход в пирамиде этого царя. Через ее внутреннюю часть мы нашли ее подземные камеры, и мы взяли факелы в руки и опустились вниз. Мы пробились сквозь щебень, которым было забито отверстие тайника и нашли этого бога (фараона) лежащим в глубине своей усыпальницы, и мы нашли место погребения царицы Нубхаас, его супруги, лежащей рядом с ним. Они были защищены плитами и покрыты щебнем. Мы пробили их и нашли их останки [там]. Мы открыли их саркофаги и их гробы, в которых они были, и мы нашли почтенную мумию этого царя, который был вооружен мечом. Множество амулетов и золотых украшений было у него на шее и на голове — золотая диадема. Почтенная мумия царя была сплошь покрыта золотом, и гробы его были внутри и снаружи украшены золотом и серебром и покрыты всевозможными драгоценными камнями. Мы забрали золото, найденное на почтенной мумии этого бога, и амулеты, и украшения, бывшие у него на шее, а также [золото] с гроба, в котором он покоился Мы нашли царицу в точно таком же состоянии. Мы забрали также все, что нашли на ней, и сожгли их гробы. Мы забрали все их убранство, которое мы нашли, из золотых, серебряных и бронзовых предметов и поделили это между собой. Так как нас было девять человек... то на каждого пришлось двадцать дебенов золота, что составляет всего сто восемьдесят дебенов (1 дебен=91 г). Таким образом, на долю каждого пришлось 820 г золота, а всего было похищено 16 кг 380 г, не считая обломков украшений [гробов]. Затем мы переправились в Фивы».

Осквернители могил были казнены, ибо, по представлению древних египтян, совершили самое страшное, какое может быть на свете, кощунство.

Такова проза жизни. Древний мир был совсем не романтичным, а прозаичным и жестоким.

Геродот усомнился, что фараон отправил дочь на панель, между тем, этот сюжет повторяется у него в рассказе о Хеопсе (Хуфу), которого представляет тираном и деспотом, якобы правившим после Рампсенита.

126. А Хеопс, в конце концов, дошел до какого нечестия, по рассказам жрецов, что, нуждаясь в деньгах, отправил собственную дочь в публичный дом и приказал ей добыть некоторое количество денег – сколько именно, жрецы, впрочем, не говорили. Дочь же выполнила отцовское повеление, но задумала и себе самой оставить памятник: у каждого своего посетителя она просила подарить ей, по крайней мере, один камень для сооружения гробницы. Из этих-то камней, по словам жрецов, и построена средняя из трех пирамид, что стоит перед великой пирамидой (каждая сторона этой пирамиды в полтора плефра).

Что же до брака царской дочери с простолюдином, то это маловероятно. Наследование власти в Древнем Египте было матрилинейным, поэтому традиционно фараоны женились на родных сестрах. Но правление было патриархальным, и если в царской семье оставался хотя бы один наследник мужского пола, то он являлся первым претендентом на трон. Таково было правило. Все остальное - исключения, и эти исключения знаменовали приход к власти новой династии, которые были пронумерованы позже историками.

Следует заметить, что древнеегипетский детектив Геродота – соответствующий канонам жанра, сказочный и со специфическим восточным юмором – является первым в мире криминальным романом. Его главный герой – безымянный египетский паренек - молод и умен, вызывает симпатию, и в финале, вместо наказания, получает в жены царскую дочь. Вероятно, он послужил прототипом известного персонажа «1001 ночи», багдадского вора Алладина. Ставший популярным во всем мире сборник арабских сказок окончательно сформировался сравнительно поздно, примерно в XV веке, а Каир в XII—XIII веках был главным культурным центром Востока.

Матиаш предпочел сделать вид, что поверил наветам, и свалить неудачу в борьбе с Османской империей, в которую по его собственной вине превратилась победа Дракулы, на самого победителя.

После Пештской крепости, где обращение с ним было, согласно его княжескому рангу, почтительным, но, возможно, суровым, Дракула был переведен в Вышеград - королевский замок в четырех милях от Буды вверх по Дунаю. Большую часть своего плена он провел именно там.

Заточение Дракулы в легендах о нем описывается наиболее красочно. Там фигурируют мрачные подземелья, роман Цепеша с дочерью Матиаша, для доступа которой к любовнику-арестанту был прорыт подземный ход, женитьба на этой дочке и переход Влада в католическую веру...

Все это - самые настоящие сказки. Женою Дракулы в то время была не дочь Матиаша (у которого, кажется, детей вообще не было), а кузина. Бракосочетание состоялось еще до ареста Цепеша. В плену он нормально жил вместе с женой, не используя для этого никаких подземных ходов, и она родила ему двоих сыновей. В католическую веру Влада никто не обращал: отказ от православия сразу бы лишил его фигуру политической ценности как одного из претендентов на валашский трон. А иметь в своем распоряжении лишнего претендента Матиашу было выгодно для оказания давления на других господарей.

Одну из таких сказочек, попавшую не только в устные легенды, но и в письменные источники и до сих пор повторяемую практически всеми пишущими о Дракуле, я просто обязан разоблачить.

История одиннадцатая. Кровожадность Дракулы

Попав в заточение и лишившись своего излюбленного занятия, Дракула утешался тем, что, за неимением человеческих жертв, сажал на кол крыс, мышей и птиц.

Приводя этот эпизод, авторы книг ссылаются на русские источники, а в немецких он не упоминается, так что я долго считал правдивой эту психологически впечатляющую деталь. Пока не прочел описания реальных условий содержания Цепеша под стражей и полного текста Кирилло-Белозерской рукописи, опубликованного в одной из хрестоматий.

Я обнаружил, что русские источники, несмотря на большую мягкость по отношению к Дракуле, чем в немецких памфлетах, вовсе не так уж милосердны к нему. Приводя много оправдывающих Цепеша деталей, они все же сохраняют поучительный тон и хотя бы формально осуждают его жестокости. Влад назван там исчадием дьявола и злодеем. Но рукописи присущ некоторый оттенок восхищения Цепешем, и ее полемичность по отношению к немецким сочинениям состоит не в отрицании фактов злодеяний, а во мнении, что это вещь необходимая, иногда полезная.

Эпизод с птицами и крысами описан кратко, однако содержит бытовые подробности, выдающие полное незнание автором того, как в реальности была обставлена неволя Цепеша. Там сообщается, что крыс и мышей он ловил сам, а птиц покупал на базаре, и что деньги на жизнь в тюрьме (и на покупку бедных птичек) он зарабатывал портняжным ремеслом!

На самом же деле ни мрачных застенков, полных крыс, ни необходимости портняжить для пропитания, ни игрушечных казней не было.

Реальность оказывается не менее красочной, но совсем другой. Вышеградский замок, где обитал Влад, заслужил в то время название "второй Альгамбры", "рая земного". Там было все - от сотен роскошных залов до висячих садов, от фонтанов и прудов до библиотеки и площадок для проведения рыцарских турниров. Влад вполне цивилизованно жил с женой и детьми в пятиэтажной "башне Соломона", отводимой для содержания самых знатных пленников. В ней полвека назад жил в заключении сам будущий германский император Сигизмунд Люксембургский. Получив свободу и одержав верх в политической схватке, он поселился в той же самой башне, лишь приказал ее еще больше благоустроить. Теперь эти роскошные императорские покои достались Владу.

Средств, отпускаемых на жизнь драгоценного узника, было более чем достаточно на самые изысканные яства и одежды. Можно было бы еще предположить, что Цепеш развлекался кройкой и шитьем в качестве хобби, однако это противоречит всем другим сведениям о нем. Куда вероятнее, что Влад, искуснейший наездник и заядлый турнирный боец, посвящал свое время излюбленному занятию - тренировкам на турнирном поле.

А сама выдумка насчет казни мышей и птичек оказывается бродячим сюжетом, приписывавшимся многим из деятелей той эпохи, кому-то с большим основанием, кому-то, как и Цепешу, безо всяких оснований.

У Дракулы, заключенного в Вышеградском дворце и надежно охраняемого "черным войском" - еще одним из чешских отрядов на службе у короля Матиаша - было все. Все, кроме свободы.