Чужие лица (СЛР, 18+)

Ирэн Рэйн:

Всем привет, хочу вам представить третью чудесную обложку работы Виктории Кармен, а также баннер, который я прикреплю к первому посту, когда начну выкладку. Мне кажется, что в их простоте и есть та уникальность, которую я всегда ищу. Глава будет скоро.

...

helga-n:

примите в читатели

...

Dusya peligrim:

Привет Ириш !
Чудесная работа
Несмотря на дождь - тёплая такая...
И этот восход солнца так притягивает взгляд.
Виктория, спасибо за красивое притяжение
Ириш

...

Викинг:

Очень красивая обложка! Просто, но взгляд притягивает и веет осенью, дождём и ещё уютным теплом))
Вика, спасибо!

Ира, ждём начало новой истории))

...

Лена Кулёминатор:

Обложка прекрасна в своей простоте

...

Ирэн Рэйн:

Мне эта работа очень напоминает арты для интервью, если помните. А глава уже написана. Если говорить про структуру, то историю вижу из восьми глав, половина которых будет касаться прошлого, совсем давнего и периода ЧЛ. Первым придет Никита. Простите те, кто ждал Пашку

...

принцессочка:

Спасибо Кармен за чудесную обложку!
Все-таки есть особенная притягательность в обложках без моделей, знаменитостей и прочих медийных и не очень персон))

...

Загорянка:

Обложка очень подойдет к бумажному варианту книги.
Здорово, Я бы сказала, натуральность и лёгкость... Карта, дорога, машина, внутренний разговор под капли дождя и не громкую музыку))
Спасибо Кармен за красоту
Ира, ждем главу.

...

aniol:

Очень красивая обложка, так здорово перекликается с первыми двумя Изумительное оформление всей серии))

...

летний цветочек:

Какая интересная и красивая обложка!!Хочется потрогать и ощутить этот дождь!!
Вика,спасибо за прекрасную работу!
Ирина,желаю вдохновения,позитива и удачи в новом начинании.

...

Мальвина:

Классная обложка!
Питерский дождь и такие разные дороги. Автомобильные, пешеходные. Планируемые маршруты...

...

Ирэн Рэйн:

 » МИЛ1

1
Маршрут: Никита Черных
Время: прошлое
«Добро пожаловать в наш дом!»
Плакат с крупными разноцветными буквами висит посреди холла, будто насмешка. О каком добре может идти речь? Кому можно жаловаться? И разве это дом? Пф...
Никита читает надпись еще раз и сглатывает слюну, вместо того чтобы метко запустить ее в нервирующую фразу. За такое точно по головке не погладят. Ему было плевать на наказание, даже личная беседа с директором не напугала бы, но он не хочет, чтобы Вика хотя бы на пару часов снова оставалась без присмотра. Неважно, что они живут в разных комнатах. Для других ребят одного знания того, что Ник за сестру надает по шее любому, вне зависимости от возраста, комплекции и степени популярности, достаточно, чтобы к ней не приставали. Парню только это важно.
Дети злые. Не все, но большинство. А если не агрессивные, то забитые настолько, что боятся поднять глаза от пола и посмотреть вокруг, чтобы увидеть, наконец, что происходит. После улицы, дома с родителями-наркоманами или алкоголиками приют для сирот становится неплохой альтернативой, по крайней мере, некоторым он дает возможность обрести новую семью. Однако не для Никиты и Вики, которые уже несколько лет живут здесь, потеряв всякую надежду.
Впрочем, нет. Это только он не верит в такой вариант развития событий. Его сестре до сих пор кажется, что все будет, а точнее - на день открытых дверей придут люди, которые захотят их забрать. Если бы. Такое бывает только в сказках. А если и случается в реальной жизни, то с другими, беспроблемными. Теми, кто младше, кого можно воспитывать без оглядки на подростковый кризис, кому можно читать книжки перед сном или кормить с ложки, стараясь не запачкать красивую кофточку, радоваться первым шагам и умениям. С кем можно почувствовать себя настоящим родителем. Не с ними.
Никита поворачивает голову и смотрит на сидящую рядом сестру, единственного родного человека. Оценивает, будто видит впервые. Ей не дашь четырнадцати лет - не больше двенадцати. Неровно обрезанные волосы падают на ресницы, закрывая гладкий лоб с небольшим прыщиком сбоку. Ровный нос, глаза, так похожие на его собственные, и бледные губы - Вика не из тех людей, на кого обращают внимание. Но ее внешность - оболочка, которая скрывает истинную красоту, заполняющую изнутри до краев. Чуть качнешь - выльется. Уже сейчас можно предположить, что она не вырастет моделью, но кто сказал, что в этом и есть счастье для девочки? Если бы Никита не опускал Вику с небес на землю, напоминая о том, кто они и что собой представляют на придуманной кем-то социальной лестнице, то она бы до сих пор верила в радужных пони, волшебников в голубом вертолете и принцев на белом коне. В их королевской паре двойняшек она мечтательница, а он прагматик и реалист, который трезво оценивает жизнь и отчаянно пытается предугадать ее
дальнейший ход. Именно поэтому он сейчас сидит рядом с сестрой, которая неотрывно смотрит на входную дверь, ожидая наплыва чужих людей - волонтеров и тех, кто откликнулся на призыв стать для кого-то приемными мамой и папой. Чтобы она тоже не забывала. Чтобы не огорчалась в очередной раз, когда поймет: их родителей среди гостей нет.
Это их место. Укромный уголок под лестницей, где можно побыть наедине, семьей из двух человек, оставаясь незамеченными для остальных какое-то время. Конечно, не только они сидят здесь: периодически приходится выгонять целующиеся парочки или детей, обменивающихся конфетами и шоколадными батончиками. Никите приходится делать злое лицо и напоминать, чье это укрытие, но не всегда получается действенно, и тогда в ход идут кулаки. Выбивать свое место под солнцем - их удел. Ограждая Вику от насилия, Ник берет на себя эту миссию. Иногда он задается вопросом, можно ли по-другому. Но попытки поговорить обычно ни к чему не приводят - вызывают агрессию и хамство в ответ на такие же злость и желание унизить. И всегда это заканчивается слезами сестры, которая переживает о здоровье Никиты, его же синяками и еще более дурной славой. Ничего особенного. Просто их жизнь.
Сидеть на корточках приходится так долго, что Ник старается думать о постороннем, уходит мыслями в прошлое. От бедра до кончиков пальцев проходят миллионы маленьких иголочек, невидимых глазу, но ощутимых настолько, что хочется встать и быстро потопать на месте, разгоняя кровь. Но потолок здесь такой низкий, что это невозможно, а выходить пока рано. Утренняя тренировка отзывается болью в затекших мышцах.
Черных никуда не спешит, караулит сестру, разглядывающую входящих людей. Никита видит, как она напряжена, и почти слышит, как громко и быстро стучит ее сердце. Он знает, что Викина нервозность скоро передастся и ему, – не бывает по-другому. Даже на расстоянии всегда так. Проходили.
Он помнит то ощущение давления в грудной клетке, когда отлучался из дома, не в силах больше находиться в тех стенах и не имея возможности взять сестру с собой, потому что таким, как она, не место на улицах. Он возвращался, когда чувствовал, что Вика снова боится. Это означало только одно: ей опять делают больно. Единственное, что сам Никита не мог переносить, - это когда пьяный отец поднимал руку на девочку. Когда опухшая от дешевой водки и «настойки боярышника» мать то размахивала шваброй, то била уже колотую посуду, которой было не так много. И некого было просить о помощи и некуда бежать. Все, что оставалось Никите, – брать огонь на себя. Собственная боль казалась незначительной и в чем-то даже полезной, учила действовать вопреки. Раны и ссадины на коже Вики, ее рваные на коленках и пальцах ног колготки грязного, неразличимого уже цвета; огромные глаза, выражающие ужас, страх на грани паники и бестолковые просьбы прекратить – вот что было для маленького мальчика главными воспоминаниями о жизни с настоящими родителями. Вот с чем он всегда пытался воевать – воровал деньги у прохожих и одежду на рынке, еду, пытался нелегально подрабатывать то грузчиком, то курьером, прекрасно понимая, что если его поймают, то Вика уже никого не дождется. Боялся об этом думать, не хотел, верил в свою способность быстро бегать, в свое знание местности и немного – в удачу. Он знал тогда, что в какой-то момент все закончится, и таким моментом стало заселение в детский дом.
Поначалу было очень тяжело. Никите казалось, что их не понимают и никогда не поймут. Он был словно дикий зверек, попавший к людям и не знавший, что те будут делать. Единственный якорь, за который он цеплялся, – сестра. Та без промедления поверила в доброту незнакомых людей и пыталась убедить Ника в том же. Ей и сотрудницам приюта со временем удалось переломить его мнение.
И все же... Все же было сложно перестроиться. Начать делать то, что говорят, спать в комнате с еще семью мальчишками, отдельно от сестры. По звонку вставать, ходить в столовую и учиться. Не с его невозможностью усидеть на месте. Не с его психологическими травмами и диагнозом СДВГ.
Спасением для Никиты стал футбол.
На поле можно было не скрывать своего «я». Нужно было бороться за мяч, заставляя остальных догонять и возвращать, можно было дышать мнимым воздухом свободы. Антон Владимирович, их тренер, с каждым днем все больше и больше становился не просто наставником, но и другом, с которым хотелось обсуждать то, о чем не говорилось в кабинете психолога. С ним было весело. Это были минуты счастья, а потому Никита на каждую тренировку шел как на праздник, ощущая себя пригодным для чего-то, нужным своей команде. Тренер часто говорил, что у Никиты есть талант, природный дар, который нельзя растрачивать впустую. Что он может стать великим спортсменом, если захочет, что все получится. И Ник верил. Он увидел в спорте единственную возможность выйти за пределы замкнутого круга нищеты и ненужности. Каждый свой гол и каждую победу посвящал сестре. Наверное, стоило бы отучиться и получить более приземленную профессию, ведь он рисковал, ставя все на футбольную карьеру. Всегда есть риск травмы, или его могут просто не заметить среди одаренных и талантливых футболистов. Он мог не оправдать надежд. Тогда надо было бы стать для начала продавцом-консультантом или еще кем-то, но Никита не хотел. Он определил для себя путь и собирался по нему идти. Его маршрут не выглядел как прямая дорога к успеху, но это не пугало. Внутри накопилось достаточно злости, чтобы преодолеть все преграды и не уйти в сторону. Единственное, что огорчало, – с приходом холодов и дождей невозможно часто играть на улице.
– Кто здесь? Черных? А ну-ка брысь, все в актовом зале увидите, – уборщица тетя Маша, погрозив кулаком, заставляет брата и сестру выбраться из своего укрытия и направиться к остальным детям.
Никита идет чуть впереди, то и дело встряхивая ногами. Оборачивается и ловит в глазах Вики разочарование и расстройство, трогает ее за руку, надеясь передать таким образом частичку своего спокойствия. В этом – проявление его огромной любви к девочке на десять минут старше: он не верит, что за ними приедут, но дает ей возможность надеяться за двоих, не вспоминая прошлое и не думая о будущем. Лишившись родителей, он стал главой их маленькой семьи и был намерен исполнить свою роль на отлично. Это дневник пестрел тройками по всем предметам, не считая физической культуры, а в жизни то, что может повлиять на судьбу, нельзя делать плохо.
Никита напоминал Вике о прошлой жизни лишь для того, чтобы та не бросалась в ожидания с головой, тоже думала рационально – хотя бы чуть-чуть. Пусть его эмоциональная сестра живет в мире грез, зато ей так легче. Если быть до конца честным с собой, он вполне может называть себя эгоистом, потому что не хочет терять крошку Ви, как порой ее называет. Не представляет своей жизни без нее, не может отдать чужим людям. Однажды это чуть было не случилось: бездетная пара захотела взять к себе Вику, но абсолютно не желала видеть в своей семье мальчика с трудным характером. Это стало настоящим испытанием для подростков. Вика тянулась к новой жизни, как распускающийся цветок – к солнцу, но ее держал брат, который должен был остаться один. Никита разрывался на части от желания счастья для сестры, но безумно боялся, что ей будет плохо с незнакомыми людьми, а он не сможет прийти и забрать ее... Вике пришлось сделать выбор, и она предпочла детский дом и родного брата. Больше попыток их усыновить никто не делал, а они четко для себя решили, что не выйдут из этих стен поодиночке.
Их шаги звучат в пока пустом коридоре приюта слишком громко, чтобы попытаться пройти в зал незамеченными. Учительница хмурит брови, указывая на места, оставленные специально для них. Никите все равно. Он ждет, когда сядет Вика, а затем садится сам. Он смотрит на пока еще пустую сцену и ощущает внутри такую же пустоту и вакуум. Он не надеется на чудо. И совсем не замечает, как оно происходит в тот момент, когда в зал входят гости, среди которых – Светлана и Вячеслав Тепловы, их будущие родители.
***
Ночные кошмары, ставшие для Никиты привычными, не удивляют, но всегда побуждают проснуться, посмотреть вокруг и убедиться, что он не дома, а в приюте. Рядом похрапывают еще несколько таких же мальчишек, а за дверью проходит, шаркая, кто-то из нянечек.
Черных трет глаза и снова прислушивается к окружающей обстановке, а затем – к самому себе. Все спокойно. Только на краю сознания колышется чье-то волнение и страх. Чувства Вики, которые доходят до брата, еле уловимы, но их нельзя игнорировать, убеждать себя, что ему это только кажется.
Вике сейчас страшно и плохо, а значит, нужно встать и пойти к ней, что Никита и делает, наплевав на все запреты и правила.
Босые ноги мерзнут на стылом полу, но ступают мягко и тихо. Ник останавливается у комнаты девочек. Свет из коридора пробирается тонким лучиком в спальню и выхватывает из темноты спящих девчонок. Кровать сестры оказывается пустой.
Никита сдерживает ругательство и аккуратно закрывает дверь, хотя хочется хлопнуть ей со всей дури. Спешит на первый этаж, под лестницу, где находит Вику, сидящую прямо на полу, согнувшуюся в три погибели и плачущую горькими слезами.
– Вик… – Он терпеть не может такие моменты, но смотрит на опухшее лицо, протискивается в закуток и садится рядом, обнимая единственного родного человека. – Ты чего? Сон плохой? – шепотом, чтобы не спугнуть.
Знает, как она умеет закрываться и молчать днями напролет. Его самого порой очень сложно заставить не говорить: речь течет сама по себе, словно безостановочное движение автомобилей на скоростной магистрали. Ник тогда не замечает, что болтает без умолку и даже об одном и том же, пока его не остановят. Специфика болезни.
У Вики же другая крайность – молчание, которое совсем не золото и которое иногда очень сильно раздражает, но Ник пытается не реагировать, понимая, что сделает только хуже.
– Нет, не сон... Я просто... Ники, а если они не вернутся? Если та встреча была единственной? – Девочка всхлипывает и снова начинает рыдать, оставляя на футболке брата мокрое пятно.
Парень молчит. Ему нечего ответить. Он бы мог пообещать сестре, что та семейная пара снова придет, что они определились с выбором и вообще что, как бы банально это ни звучало, все будет хорошо. Он бы мог, но никогда не врет крошке Ви. Не дает ложных обещаний, способных причинить еще больше боли и страданий, только компенсирует их своим присутствием. Единственное, что может делать честно по отношению к сестре, – лишь быть рядом с ней и молча подставлять свое плечо.
Никита ждет окончания истерики и провожает Вику в комнату, укладывает в постель и накрывает одеялом. Он не гладит ее по голове, но лишь потому, что знает: она не терпит таких прикосновений. Слишком часто мать таскала ее за косу, которая в итоге была отрезана обычным кухонным ножом. Никита тогда мог только заходиться в нервном смехе, ведь он чуть было не лишился самой сестры. Хорошо, что она всегда слишком любила его, чтобы оставить одного.
Он возвращается на свое место, все же наткнувшись в коридоре на нянечку, но сделав вид, что ходил в уборную. Постель, потерявшая тепло, кажется неуютной и слишком жесткой. Хочется одного – быстрее уснуть, ни о чем не думать.
***
Он даже не предполагал, что квартира Тепловых будет такой: обжитой и очень светлой. Пастельный цвет стен, лампочки по периметру потолков, современная кухня. Даже на первый взгляд удобная мягкая мебель, большой телевизор и расставленные на подоконниках горшки с фиалками – Никита рассматривает обстановку возможного будущего дома, отмечая, что в нем чувствуются покой и уют.
Парень смотрит на Вику и понимает, что ей нравится здесь. В ее глазах – плохо скрываемый восторг и желание все потрогать, чтобы убедиться, что это настоящее. Ник
переводит взгляд на Тепловых и видит их волнение и желание угодить гостям. Они застыли посреди коридора, забыв предложить помыть руки, и словно ожидая, что брат и сестра развернутся и попросят отвезти их обратно. Этому не бывать, ведь Вике действительно хорошо здесь, а ему хорошо там, где комфортно сестре.
– Ну, давайте, что ли, пройдем в гостиную, – отмирает дядя Слава, проводя широкой ладонью по уже несуществующим волосам.
Никита думает, что этот жест показывает мужчину с неожиданной стороны, а именно – обнажая уязвимость перед чужим выбором. Наверно, они сейчас тоже выглядят не лучше, ведь выбирать нужно всем.
– Давайте, – отвечает парень и проходит вперед, держа сестру за руку. Пусть она остается за его спиной, в безопасности. – Где у вас можно помыть руки?
Светлана тихо ойкает и кивает в сторону одной из дверей, включает свет и подает полотенце, пока подростки, поместившись у раковины вдвоем, одновременно намыливают руки, а затем подставляют их под кран с водой, смывая душистую пену.
Пройдя по квартире и осмотрев спальню хозяев и будущую детскую, хотя странно ее так называть, они располагаются в гостиной, чтобы перекусить и поговорить. Вика помогает Свете принести чашки и сладкое к чаю.
Тепловы рассказывают какие-то истории из жизни и интересуются делами подростков. Они уже видели их оценки, но хотят услышать об успехах и неудачах из уст самих ребят. Для себя супруги уже уяснили, что тройки Никиты – это заслуга Вики, которая делает и его часть заданий. Такое положение дел кажется не совсем справедливым, ведь парень тоже должен стараться. Но его внимание на уроках рассеяно, а молчание вместо устных ответов более чем показательно. Тепловы советовались с несколькими психологами и пришли к выводу, что его нежелание учиться продиктовано отсутствием мотивации. Им хочется узнать, что еще сможет повлиять на подростка, помимо сестры, желание оберегать которую порой переходит границы разумного.
Они не устраивают допрос с пристрастием, лишь мягко пытаются разговорить Никиту, но тот остается глух к их просьбам рассказать о себе, предпочитая говорить много и долго, но о других ребятах или совсем на посторонние темы. О чем угодно, лишь бы не о личном. Тепловы готовы к такому и не наседают. Это только начало их долгого совместного пути, и времени, чтобы узнать друг друга и начать доверять, будет достаточно. Тепловым хочется в это верить.
В какой-то момент Никита отпрашивается в туалет, а сам направляется в кухню, где заглядывает в шкафы и холодильник в поисках спиртного. В голове звучат строки уже старого хита группы «Звери»: «Мир огромный, открывайте двери, чистый, добрый, я ему не верю».
Он, правда, не верит. Никому и ничему. Даже в сильную любовь к незнакомому человеку – только к тому, с кем провел всю жизнь.
– Ты перепутал помещения, – голос Славы раздается для парня неожиданно, заставляет закрыть очередную дверцу и обернуться, вернув своему лицу обычное выражение.
– Искал бумагу, в туалете закончилась. – Никита врет спокойно. Он умеет это делать, если ситуация не позволяет говорить правду.
– Надо было спросить.
Хозяин дома делает вид, что все в порядке, открывает кладовку и достает рулон, протягивает Никите. Тому ничего не остается, как взять ненужную бумагу и пройти в туалет, где половину неиспользованного рулона он рвет на маленькие кусочки и спускает в унитаз. Скрывая звуки, включает воду. Хоть какое-то, но алиби.
Черных проводят в гостях у Тепловых еще около часа, а затем возвращаются в детский дом. Слава, который управляет автомобилем, несколько раз смотрит настороженно на сидящих позади подростков. Никита предполагает, что, возможно, тот решил, будто он искал деньги или еще что-то, что можно украсть. Будь оно так, логичнее было бы обыскать комнату, а не кухню... Пусть думает, что хочет.
Не доходя до спален, Вика спрашивает про его долгое отсутствие, а Никита только пожимает плечами. Если он ничего не нашел, это не значит, что алкоголя нет. Возможно, просто не успел посмотреть там, где нужно, или у них есть какой-нибудь скрытый бар. Он дает себе обещание поискать снова в следующий раз, если тот состоится. Слишком не хочет повторения истории родителей, которые начали вполне безобидно, с еженедельных посиделок с друзьями и вином, а закончили очень плохо.
Ник провожает сестру до комнаты, убеждаясь, что с ней все будет в порядке, и идет в свою. Он понимает, что, возможно, сегодня настроил одного из взрослых против них, и не удивится, если те передумают брать над ними опеку, но считает, что лучше выяснить все сейчас, раз и навсегда, а не потом, когда Вика привяжется и ей будет больно.
***
Желания снова ехать к Тепловым у Никиты нет. Он чувствует, что заболевает: горло болит, да и температура есть небольшая. Для него это означает пропуск тренировки и то, что Вика тоже, возможно, заболеет. Не нужно было есть столько мороженого в кафе, куда их возили вчера.
Сестра же, не замечая состояния брата, радостно наряжается для выезда, выбирая из своей немногочисленной одежды наиболее симпатичный вариант. Что с нее взять? Девочка. Ей хочется нравиться. Хочется внимания и заботы. Получать их не только от брата, но и от других людей. Никита уверен: Вика заслуживает того, чтобы ею восхищался не только он. Ее нужно купать в любви, ведь лишь тогда в Вике проявляется ее внутренний свет, способный прогнать ночь.
Ник не смеет не ехать. Не хочет оставлять сестру одну, даже с Тепловыми. Планирует снова поискать алкоголь, только на этот раз он будет осторожнее. Поздоровавшись кивком головы, потому что голос стал совсем хриплый, а говорить слишком больно, он садится в машину и слушает чужие разговоры, вставляя лишь свое мычание в нужных местах.
Дома у Тепловых все так же, только вместо чая их ждет полноценный обед. Это означает, что их приглашают на кухню, а ему не удастся осмотреть содержимое шкафчиков. Он не показывает своего расстройства и садится рядом с сестрой.
От тарелок с домашним борщом идет тепло и вкусный запах, но, пока остальные едят, Ник лишь несколько раз подносит ко рту ложку с бульоном: глотать тоже больно.
Света озадаченно смотрит на парня, расстраиваясь из-за того, что ему не нравится еда. Она молча убирает почти полную тарелку Никиты и остальные пустые и накладывает голубцы. К ним парень даже не прикасается, как и к пирогу, который подан к чаю. Слава, видя состояние жены, уходит с ней на несколько минут в комнату, чтобы утешить, а Вика в это время дергает брата за рукав.
– Ты почему не ешь? Вкусно ведь! Тетя Света старалась, а ты...
– Вика, ты не понимаешь...
Речь Никиты срывается на сухой лающий кашель, и спустя несколько секунд в кухню возвращаются Тепловы.
– Вот и объяснение отсутствию аппетита. – Слава подходит к парню и трогает его лоб ладонью. – Да у тебя жар! И долго ты намеревался скрывать это?
Черных не отвечает, смотрит, как растворяется порошок в стакане, а затем пьет лекарство, стараясь не морщиться. Его провожают в комнату, укладывают и заставляют показать горло – в общем, возятся, как с маленьким. Впрочем, в детстве с ним так никто не возился.
– Что делать? Мне не хочется везти его обратно в таком состоянии. – Света встревоженно смотрит на мужа, а тот уже звонит директору приюта, чтобы попросить о возможности оставить подростков до утра.
Получив добро, он успокаивающе смотрит на жену, а затем вызывает врача. Доктор приезжает в течение получаса, осматривает Никиту и выписывает лекарства. Слава, проводив его, идет в аптеку, оставляя уснувшего подростка, жену и будущую дочку одних, не забывает взять витамины для Вики. Вечер испорчен, но болезнь никогда не спрашивает разрешения.
Утром Никите лучше. Он смотрит на сидящего рядом Славу, пока женская половина их семьи занята приготовлением завтрака, и чувствует, что должен объяснить свои действия. Слова не идут, и дело не в том, что у него до сих пор болит горло. Просто он не привык оправдываться перед кем бы то ни было.
– Дядь Слав, я тогда не туалетную бумагу искал… – получается шепотом, но его слышат.
– Я уже понял, – хмыкает Теплов. – Ждал, что сам признаешься. Так что тебе было нужно в кухонных ящиках?
Никита закрывает глаза, а затем скороговоркой выпаливает:
– Я искал алкоголь. Хоть вы и говорили, что не пьете, но мне нужно было проверить, что в вашем доме этого нет. Вы, наверно, пока не в курсе, но наши родители…
– Мы в курсе. – Слава тяжело вздыхает и трет затылок. – Если бы мы не знали вашей истории, то вряд ли бы решились когда-нибудь на оформление опеки. По поводу спиртного будь спокоен: мы можем выпить немного в гостях или ресторане, но это происходит нечасто и никогда не случится при вас. Мы понимаем, что эта тема очень болезненна для вас, поэтому больше не поднимаем ее. Договорились?
Никита кивает. Он не верит в чистый и добрый мир, но этому мужчине сейчас почему-то доверяет.
***
В коридорах приюта пустынно, у младших детей тихий час. Брат и сестра в это время в комнате девочек игнорируют завистливые взгляды, которые всегда были, есть и будут в отношении детей, выбранных для жизни в семье.
– Они хотят, чтобы мы общались со сверстниками. – Вика заметно волнуется, собираясь на очередной выезд за пределы детского дома. – Как будто мы будет жить не с ними, а с их друзьями.
Никита хмурится, не понимает настроения сестры. Этот факт его раздражает.
– Что ты имеешь против Мирона Андреевича? По-моему, он классный.
Девочка тушуется и молчит, делая вид, что занята выбором ботинок. Будто он велик, между осенними и зимними. Ник никогда не поймет ее чувств, списывая на скромность и стеснение истинное желание не ударить в грязь лицом перед малознакомыми людьми.
Они приезжают в кафе, где их ждут Полунин с Олесей и ее сыном Пашкой, а также его друг Саша Якунин, которого Никита знает по игре в футбол, а Вике только предстоит узнать.
Никита пожимает руки мужской половине и садится справа от сестры, заказывает то же, что и она. Ему все равно, что есть, – он здесь не для этого. Скорее для того, чтобы понять, какие отношения между людьми за столом, как они реагируют на действия других, насколько предвзято относятся к ним с сестрой. Он следит за разговором взрослых и обсуждает с парнями учебу и спорт, постоянно ловит на себе и сестре нечитаемые взгляды и пытается в них разобраться. Черных – новенькие в этой компании, а новенькими, как известно, всегда непросто быть.
Вика практически не ест и почти все время молчит, что тревожит Никиту. Он старается говорить за двоих, постоянно используя «мы» и обращаясь к сестре. Он даже произносит тост, наблюдая, как в бокалах плещутся сок и вода. Этот вечер не становится исключением, и спиртного за столом не пьют. Даже курить за все время никто не выходит.
Никите все нравится, а молчание Вики он списывает на нервы и старается игнорировать. Для нее все впервые, как и для него, но пока она закрыта в своем мире мечтаний и надежд, он будет действовать, прокладывая дорогу к их общему счастью.
Его маршрут – выверенные шаги к футбольной карьере, которую проще будет сделать за пределами приюта. Конечная цель – стать успешным, самодостаточным и богатым ради сестры – единственного родного человека, олицетворяющего дом и семью. Его личной локации.

...

Мальвина:

Ира, спасибо за главу!
Страшно было читать про детство Никиты и Вики.
А Вика не зря верила, надеялась. Тепловы смогли и закрытость Никиты преодолеть.

...

Ани:

Как так получилось,что я не увидела окончание истории про Олю и Гора?Сама не понимаю.
Ирина,спасибо за удивительную их историю.
Им обоим повезло встретить любимых.Так вовремя оказана помощь отцом Мирона.И они смогли соскочить из этого бандитского мира.
Теперь новая история.Спасибо!
Никита очень интересный герой и его забота о сестре многое говорит о нем.Надеюсь он поверит Тепловым и примет их заботу о нем и Вике.

...

aniol:

Вике с Никитой пришлось многое вынести, прежде чем оказаться у Тепловых. И несмотря на настороженность Никиты, эти люди все же сумели показать подросткам, что искренне желают принять их в свою семью. Очень тёплые у них встречи, это я ещё по ЧЛ помню) Хорошо, что Никита не только признался Славе, но сделал это сам, без давления. Маленькие недомолвки со временем перерастают в большие проблемы.
Ира, поздравляю с началом третьей истории

...