Рагнарёк. Последний день на Земле

Чувствую, как кто-то снимает меня со стола и недовольно хмурюсь: только же ритм поймала! Ладно, продолжаем.
Ощущая прикосновения, подхватываю странный, смутно знакомый мотив и двигаюсь в его ритме. Его сильные руки скользили по её извивающемуся в танце, телу, и она горела под этими прикосновениями... Тьфу ты! Тряхнув головой, выбрасываю дурацкие мысли в духе любовных романов и танцую, прижимаясь спиной к Ральфу. Кручу попой, провоцируя и откровенно веселясь, ловя ритм безумия и полностью в нем растворяясь. Когда руки мужчины замирают на груди, прыскаю. Ищет, что ли? Ну да-да, не наделена выдающимися формами, зато... Еще пара плавных движений попой касаясь паха и в танце отстранившись, продолжаю танцевать уже отдельно. Наблюдаю, как летит прочь футболка и картинно обмахиваюсь рукой, делая вид, что колени слабнут и я вот-вот упаду. Но Ральф замирает, внезапно задумавшись о вечном, я начинаю свистеть и остальные дамы (а быть может даже и мужчины!) подхватывают и раздаются радостные хлопки, когда Ральф все же продолжает.
Рывок, прогибаюсь и тут же выпрямляюсь, перехватывая ладони Ральфа и кладя их на свою талию, поднимаю вверх. Он прекрасно понимает правила игры и вот моя футболка летит куда-то в сторону, повисая на ком-то. Отстранившись, в танце подхожу к Пипи и скользнув по рукам, перехватываю ладони и тяну девушку за собой. Она поддается и в глазах горит то же безумие, что, наверняка, и в моих.
Настроение, дурь, эффект от того, что скурила и выпила, все это накладываясь на природную тягу к изучению всего нового, дает нереальный заряд адреналина, а подстегивает все возможность завтрашнего конца света. Или уже сегодняшнего? Может мы уже в аду, танцуя на раскаленных углях? О, было бы славно!
Остановиться невозможно, остаюсь в одном нижнем белье и носочках, зажигая в компании тех, кому слово "оргия" не противно. На пару с Пипи окидываем раздевшегося Ральфа восторженными взглядами и в четыре руки тянемся пощупать и стянуть...
- Трусы!
- Носки!
- Дамы, спокойно! - он явно против.
Должна же в мужчине оставаться загадка... Или эта фраза как-то по-другому звучит? Не важно!
Пение, нестройное и на разные лады, становится громче и все нецензурнее тексты. Танцы развратнее, слишком близко и жарко, спиртное льется рекой (в самом прямом смысле, когда ногой, в очередном па, задеваю бутылку виски и роняю на пол). Оргия в самом разгаре и концу света пора бы уже наступить или...
_________________

Чем дольше я стояла не вырываясь, тем все же яснее доходило до меня что мы устроили сцену на людях, что уже стемнело и что я запуталась и не понимала что он делает и зачем.

Он хотел поговорить, но о чем? Что еще он хотел мне сказать? О дележке имущества? Хотела бросить ему в лицо вопрос, но бросила другие слова, о отце для своих детей.

- Что? - вырвалось у меня, потому что я не сразу поняла суть его слов. А оказавшись в воздухе опять таки прежде чем вникнуть в суть пыталась вырваться, и только уже дома поняла что он имел ввиду себя. Но разве это возможно?
Я запрещала себе думать, даже на секундочку, что возможно, хотя такие мысли упорно лезли, подбадриваемые его последними действиями и словами. Я вообще знала этого мужчину хоть немного? Что за игру он ведет? Он ставил меня в тупик, но лучше не верить чем быть обманутой вновь, поэтому когда он донес меня домой я опять стала вырываться и оказавшись на земле спросила.

- Зачем ты со мной няньчишься? Иди к той... к которой собирался после развода, - получилось увы скорее обижено, чем невозмутимо.

Конец света подкрался незаметно.... В лице зомби... Нет. В лице зеленых человечков с лазерными пушками. Ээээ - опять не то.
В любом случае он наступил. Как? А тут товарищи читатели автор сего Апокалипсиса спросит у вас. Да-да.
Вы можете разгуляться по полной. Потоп? Извержения Вулкана? Вечная мерзлота и смена полюсов? ... А может быть все же химическое оружие? То самое что носит в кармане в розовой бутылочке Профессор Йоргмунд Урборос? Предположим, что бутылочка выпала из кармана и все стали видеть розовых слоников и почили от хохота.
Или .... Конца света не было? Все проснулись утром, под лучи яркого солнца и решили забыть эти последний дни как настоящий апокалипсис
Уважаемые игроки. В ваших Эпилогах мы ждем ВАШЕ виденье конца света или его новое начало. Что принесет вам ваша реальность решать только вам. Удачи вам. И спасибо за игру!)

_________________

Я крепко прижал ее ноги, блокируя возможности вырваться. Она продолжала пытаться, но вскоре попытки ослабли. Наверное поняла, что ничего не получится. Умная женщина, да. Я краем губ улыбнулся.
Поднявшись по лестнице, кое-как вытащил из кармана ключи и, не выпуская вновь начавшую брыкаться Кристину, открыл дверь. Внес ее внутрь и поставил на пол.


К кому это я собирался? Я непонимающе нахмурился.
- Кристина, брось эти глупости.

Закрыв дверь на дополнительный нижний замок, я сунул от него ключ, который был у нас только один, в карман. Вот так вот. Будем говорить, пока до чего-нибудь не договоримся, и раньше я тебя отсюда не выпущу.
Обняв жену за талию, я повел (а скорее даже потащил, да, дорогая?)) ее к дивану. Усадил и сам опустился рядом на корточки.
- Давай поговорим, - повторил то, что сказал ей еще там, на улице.
Мой взгляд сам собой опустился на ее живот. Пока он был еще плоский, но скоро станет округлым. Я видел это как наяву. Правда это если гадалка действительно не ошиблась..
Я посмотрел на Кристину.
- Как ты себя чувствуешь?
Вообще-то я хотел спросить не это и поговорить совсем не об этом. Но мой взбунтовавшийся против объемов информации, влитых в него за последнее время, разум сделал свой выбор. И, поскольку мы в общем-то неплохо жили с ним все мои годы, я решил разуму в этом вопросе довериться.
Вытащив смятый конверт из кармана, я разгладил его на коленке и протянул ей.
- Это правда?

Мы непонимающе смотрели друг на друга, и в какой-то момент я стала сомневаться верно ли я его расслышала. Его поведение сбивало меня с толку. Но никаких похожих по звучанию, но приятных по смыслу, слов похожих на "разведемся" не приходило в голову. Значит я все расслышала верно!
Эти непонимания надо признать имели и пользу. Злость немного убавляла боль, и становилось немного легче. И думать в том числе.

Почему он закрывает нас так, словно хочет забарикадироваться изнутри?

Не дав мне опомниться Кэмерон усадил меня на диван и сам опустился рядом. И вид у него был почему-то такой. словно развестись предложила я, а нее он.
Я пожала плечами соглашаясь поговорить, пока не зная о чем именно пойдет речь.

Его изучающий взгляд прошелся по мне, останавливаясь на животе, и я поняла о чем он спрашивает, но сделала вид что не понимаю.
- Как женщина которую бросили только что, - напомнила я, заодно проверяя не ослышалась ли я в самом деле и даже не чувствуя себя униженной. А что если ослышалась? Надежды молчать!

- Это результат который я получила сегодня, - пробормотала я под его взглядом, заставившим вдруг, ни с того ни с сего, немного с сомнением отнестись к методам диагностики. Почему я не догадалась проверить? Некогда было.
- Мне... нужно в ванную, - вдруг сорвалась я и прошмыгнув мимо него закрылась в ванной смежной с туалетом. - Я сейчас, мне правда нужно.

Здесь у меня было припрятано несколько тестов на беременность, некоторые действовали по убеждениям разработчиков едва ли не с первых часов. Я взяла пару самых надежных.
Результат оказался отрицательным. Конечно они тоже могли ошибаться, но почему-то я почувствовала что так и есть. Иначе мой организм как-то бы демонстрировал изменения что в нем произошли, а я этого не чувствовала. И красный день календаря, был совсем недавно, - вспомнила я то что совсем забыла на сеансе.

- Неужели она меня обманула! - растерянно пробормотала я, выходя из туалета через пару минут и беспомощно глядя на Кэмерона. До сих пор мне никто не говорил о положительном результате и у меня не было сомнений к подобного рода людям, а сейчас я вдруг подумала, а что если Кэмерон был прав не веря им? То есть немного засомневалась.
Я смотрела на него растерянными глазами, пока вдруг поняла что больше не вижу его. Свет пропал.

Из улицы послышались пьяные вопли "...аааа, конец светааа" и сопоставив пропажу света в городе, вместе с так и не появляющейся сотовой связью я почувствовала пробежавший по спине холодок и испугано охнула. Сама не понимая почему мне уже не хотелось умирать с такой силой как какое-то время назад.

Кристина независимо вздернула нос в ответ на мой вопрос.

В ее ответе отчаяние мешалось с гордостью.
Я понял, что все-таки обидел ее тем вопросом и виновато опустил глаза. Взял в руки ее ладони, погладил.
- Это не так, - покачал головой. - Я всего лишь хочу, чтобы ты была счастлива.

Сможешь ли ты быть счастлива со мной? Я смотрел на нее и молчал.
Все эти ее ворчания, молчание и ругань. Я не любил, когда на меня кричат. Это заставляет чувствовать себя виноватым и оправдываться, или замыкаться. Если бы она могла просто говорить о том, что ее не устраивает, разве нам было бы сложно договориться? Я до сих пор был готов сделать многое, лишь бы она улыбалась.
И я не хотел ее потерять, это я осознал сегодня со всей очевидностью. Тем более, если известие о ее беременности было правдой.


Я это понял. Меня интересовало другое - чувствует ли она что-нибудь? И насколько этому результату можно доверять.

Кристина вдруг встала с дивана и я тоже поднялся. Вопросительно взглянул на нее.


Она как-то неожиданно засуетилась и побежала в ванную. Я немного удивленно посмотрел ей вслед. Нужно так нужно. Ванная у нас была совмещена с туалетом, так что я предполагал, зачем она ей понадобилась. Странно только, что так срочно.
Уж не закрыться ли она там решила от меня? - мелькнула в голове недовольная мыслишка. Решительно подойдя к двери ванной, прислушался. За дверью была тишина, лишь изредка слышалась какая-то возня. Подожду пару минут, а потом постучу. И если она не ответит... Брови сошлись к переносице. Я выломаю на хрен эту дверь!


Я не успел разозлиться, как дверь отворилась, и из ванной показалась Кристина. Растерянная и расстроенная, она сжимала в руке очередную полосочку теста. Я видел их у нее много раз и мне хватило полувзгляда, чтоб понять, что результат не подтвердился. Я почувствовал досаду и грусть.
Так странно. Мне казалось, я не мог бы успеть привыкнуть к мысли о детях за столь малое время, но видимо все же привык. Следующая мысль заставила с беспокойством взглянуть на нее. Если даже меня расстроило это известие, то каково было ей, так ждавшей его и уже так поверившей?

- Не расстраивайся, - я шагнул к жене, готовый утешить, но в комнате вдруг погас свет. На улице заорали и Кристина испуганно вздрогнула. Я инстинктивно прижал ее к себе, настороженно вслушиваясь в окружающий мир. Нет, кажется пронесло. Просто вырубилось электричество. Я выдохнул, понимая, что все-таки успел напрячься. Черт! С этими их сказочками о конце света и правда поверишь в подобное!
- Конец света, все логично! - усмехнувшись, я поцеловал жену в макушку. - Свет кончился.

Чуть отстранившись я взглянул в ее лицо и заправил за ушко выбившуюся прядь золотистых волос. Она была такая красивая сейчас, чуть напуганная, отчего ее губы были слегка приоткрыты. Не знаю, мог бы кто-нибудь устоять на моем месте, но я - нет. Наклонившись, я согрел их дыханием и стал медленно целовать, чувствуя, как это занятие постепенно захватывает меня все больше и больше.

Сегодня чтобы понять что он говорит мне приходилось жутко напрягать мозг, порой казалось что мы разговариваем на разных языках. Как это не так, если оно так.
Он что, пытается представить все как заботу обо мне?
В журналах нередко писалось про это, кажется это называли "переложить ответственность" или снять с себя вину.
Я мысленно фыркнула, с досадой чувствуя что все же не уследила и пара ростков надежды успело пробиться. А я же просила, не надо!
Но о чем тогда он хотел говорить? Он что, притащил меня сюда чтобы спокойно пояснить почему так решил?
Думает мне это надо?


Он смотрел на меня, то ли спрашивая то ли прося о чем-то. Хочет чтобы я поняла и простила?
Я боролась с горечью которая готова была меня затопить. А может оно и лучше будет, если я в нем разочаруюсь...

Дальнейшее повернуло мои мысли в другую сторону. Это очередная неудача, вдруг осознала я, неизвестно какая по порядку. Может давно стоило бросить и перестать надеяться?
Не злить его своими врачами, требованиями перепровериться, непонятными отказами, чтобы все было "точно по назначенному календарю".
Я вдруг увидела себя со стороны, и поняла что была отнюдь не примерной женой. Выходит я сама во всем виновата.


Почему-то он не был рад, хотя по логике моих размышлений ему это было бы только на руку. Так легче уйти. И почему даже сейчас мне неловко что я не сумела подарить ему ребенка... Прекрати! А то расклеишься совершенно! Система стабилизации внутреннего состояния била тревогу.


Испугавшись я была даже рада что он меня обнял, на миг страх просто вытеснил все остальные мысли. Но надо же тратить последние секунды, чтобы бояться не только за себя, но и за него...
Нервно усмехнувшись его остроумной шутке я вспомнила что он всегда был остроумным, и этим отчасти меня покорил. А еще нахальным! У меня просто не было шансов, тогда давно в баре, и он естественно считал так же. И зачем я про это думаю?


Прислушиваясь к панике на улице и тому будет ли происходить что-то ужасное дальше я чувствовала что он успокаивающе гладит меня. И мне это сейчас было нужно. Ведь больше некому было меня успокоить. Но поцелуи? Зачем? Он решил взять напоследок все что можно?
Миллион вопросов насчет его мотивов и поступков, а ответа ни одного. Я запуталась в догадках, выход был один, спросить прямо.

- Зачем ты меня целуешь, если бросаешь? - потребовала пояснения я резко отстранившись от его губ, пока чувствовала силы это сделать.
- Я тебе надоела да? С этими требованиями... - спросила чуть погодя морально сдувшись, чтобы знать, а не гадать дальше. - А еще дети... Наверное все же я не могу их иметь...
Я отвернулась пытаясь высвободиться из его рук, но вяло, насколько хватало сил. А хватало мало. раз я даже была не в состоянии оправдывать себя, а винить его.

Ее губы дрогнули, отзываясь, и я усилил напор. Или мне показалось, что она была тоже не против? Я чувствовал ее напряжение, но не хотел останавливаться. Хотел заставить ее расслабиться и довериться мне, как бывало когда-то. Почему-то мне вспомнились наши первые поцелуи, может быть из-за какой-то неуверенности, которая у меня была и сейчас, и которую я, как и тогда, старался от нее скрыть.
Все кончилось неожиданно. Она вдруг отстранилась, подтверждая мои подозрения. Ей больше не нравилось со мной целоваться. Эта мысль не усваивалась моим рассудком, при этом умудряясь убивать что-то внутри меня. Что-то, бывшее для меня очень важным.
Я не хотел в это верить, но как не поверить в то, что видишь собственными глазами?


Зачем? Я вскинул на ее недоуменный взгляд. Зачем вообще люди целуются? Потому что им нравится. Потому что любят. Я захотел ей сказать об этом, но остановился, вспомнив ее следующие слова. Бросаю? Ей все еще хочется в это верить, даже после того, как я уже все пояснил? Может она потому и ухватилась за эту идею, что хочет развода сама, а после моих слов сделать это так просто?
Но если все так, почему я в ее словах слышу грусть?
Я провел рукой по ее спине, поглаживая, радуясь, что хотя бы из моих объятий она не вырывалась. И решил пойти ва-банк. Открыть ей все, или хотя бы почти все, из того, что меня волновало.
- Я не хочу тебя бросать, я люблю тебя, - пусть слова прозвучали немного сухо, но хотя бы я их сказал. - Но последнее время у нас в жизни большие проблемы. Думаю, ты видишь это и сама...
Ну не может же она не видеть! Она часто была недовольна, много вздыхала. И глаза ее так не сияли, как раньше, когда я возвращался с работы домой.
Я сделал паузу, формулируя в голове следующую фразу, но она, поняв мои слова по-своему, обиженно произнесла:


- Наоборот, - протестующе перебил ее я. Она выглядела расстроенной и это меня огорчало. Я погладил ее по щеке и признался:
- Это мне кажется, что я оказался не настолько хорошим мужем, какого ты заслуживаешь.

Она всхлипнула и отвернулась, словно не слыша.

- Да черт с ними с этими детьми, - с досадой воскликнул я. Нет, я конечно не против был их иметь, и случай с гадалкой очень убедительно это доказывал. Но это не было самоцелью!
- Я говорил тебе и раньше и готов повторить теперь, что переживу их отсутствие, - мой голос звучал убежденно и искренне, потому что я говорил правду.
Но Кристина, я видел, расстраивалась с каждой минутой все больше, кажется снова надумав себе кучу всего. Но хотя бы она не отстранялась, это внушало надежду. Те вялые попытки, что она предпринимала, я с легкостью остановил. И понял, что ситуацию надо брать в свои руки.
- Кристина, - я заставил ее посмотреть на меня, - ты меня любишь? Любишь? - я вглядывался в ее глаза, ища ответ. - Хоть немножко?

Я ждал ответа, зная, что она скажет правду. Просто не в ее привычках было мне врать, тем более в таких серьезных вещах.
И еще я знал, что если она признается в этом, скажет это вслух, то уже не сможет от своих слов отказаться. И пусть это был немножко запрещенный прием, я все-таки им воспользовался. Просто не знал, как по-другому заставить наш разговор свернуть в нужное русло.

Мне нравился поцелуй. Очень. Я даже закрыла глаза на какое-то мгновение, наслаждаясь им пока доводы рассудка не остановили и не заставили отстраниться. Свою временную слабость я оправдала страхом, а отстранившись, и лишившись нежных прикосновений его губ, краем сознания пожалела что страх выветрился так быстро.

Стал ли бы он врать о таком уходя к другой? Даже чтобы оправдать себя?
Нет! Конечно же нет. Он не такой. - Едва начав думать об этом, запротестовала я самой себе. У нас были разные сложности, но он не был ни злым, ни жестоким, ни подлым. Подобное издевательство он не мог сделать. В конце концов мы были вместе уже семь лет, и я может могла не понимать его до конца, но не так чтобы уж не знать совсем.
Значит он говорил правду.
На сердце стало тепло тепло, и росточки надежды словно почувствовав потепление в почве начали украдкой от меня расти вновь. Но окончание его ответа вновь сильно напомнило оправдания. Словно он уходит хоть и любит. Значит не к другой, а просто так. Видимо считает меня совсем безнадежной.



И это тоже правда? Опять было похоже на оправдание, попытку переложить вину на меня... Прикосновения его пальцев были такими нежными, казалось даже любящими. Я застыла не поворачиваясь обратно, позволяя ему касаться себя. А может это чертова забота, решил уйти для моего блага?!

Допустив что это правда я почувствовала что сержусь. Конечно у него были недостатки, и я немало его упрекала, но я никогда не говорила о разводе всерьез. А если и промелькнуло где, то скорее в сердцах или от обиды на что-то. Но я никогда не хотела кого-то другого, и если бы задумалась то сразу бы ответила что без него мне будет никак не лучше. А вот ему без меня возможно.
Но кто ему дал право решать что мне без него будет лучше?
Я вдруг почувствовала что мы зашли в какой-то тупик. Ведь и я уже успела смириться с тем что моя вина что он уходил, и что может без меня ему будет лучше.
Я посмотрела на Кэмерона, словно ища выход. В свете луны и факелов гуляющей на улице толпы его черты казалось обострились, в глазах затаилось страдание, которое захотелось стереть насовсем. Я подняла руку чтобы погладить его по небритой щеке, разгладить морщины, но была остановлена решимостью в его глазах.


Его резкие слова о детях вначале меня напугали, но потом я поняла что он имел ввиду. С тысячного раза, наверное, ведь он говорил не впервые. Но вдруг мне показалось что я стала понимать яснее все. Может от испуга, что если не пойму теперь, то потом будет поздно, ибо он уйдет устав пояснять... Но кажется он готов еще немножко меня потерпеть, раз говорил что готов потерпеть, а не был готов потерпеть, уцепилась я за построение фразы.

Я горько усмехнулась. Все мои бзики случались в основном из-за проблемы с возможностью забеременеть, а для него это кажется и правда было не так принципиально, как я считала. Выходит я своими благими целями все испортила.
Я вдруг поняла что больше хотела ребенка для него чем для себя. Точнее вначале хотела и для себя, но упорные неудачные попытки поселили у меня в душе неправильное отношение к этому малышу. И этот ребенок будучи целью для достижения моего желания, наверное просто не мог появиться, не хотел быть какой-то там целью. Видимо он очень упрямый, этот наш малыш, как нас двое взятых вместе, усмехнулась я про себя. Но как же его не хотеть такого?
Втайне я даже радовалась что пророчество гадалки было неверным, я просто была не готова иметь ребенка.

Отвлеченная от свои мыслей я послушно подняла голову, и даже удивилась вопросу. Зачем бы я иначе так страдала оттого что он решил уйти?
- Ты же знаешь что да, - пробормотала я, почувствовав какой-то ком в горле. Наверное от переживания, и грусти в его глазах. Он опасается что не люблю? Но я же говорила. Когда? Прикусив губу я вспомнила что была так часто недовольна последнее время, что не говорила этих слов слишком давно.
- Кэм...я очень тебя люблю, - поспешила добавить я, и отвела глаза вдруг почувствовав смущение. Не поспешила ли я признаться? Любит ли он меня тоже сильно? Он признался только между словом, и пусть некоторые его поступки говорили о большем, мне все равно хотелось услышать еще раз. Но спросить я не решалась, и ожидая его реакции спасалась в других мыслях.

Момент от моего вопроса до ответа показался мне бесконечным. Зачем я спросил? Что за дурацкая такая привычка, говорить что думаешь, а потом сожалеть? Вся надежда была на то, что она все-таки любит. Но вдруг представив, что она запнется, отвечая, или в голосе послышится неуверенность, я кажется понял, как чувствуют себя люди, теряющие в жизни все. Наверное я настолько привык к ее любви, что стал воспринимать это как должное. Даже когда мы ссорились, я не допускал мысли, что она ко мне ничего не испытывает. А представив это сейчас, почувствовал, как мир для меня опустел.

Не знаю! Я не знал, а даже если и знал - сомневался. Я почувствовал, что в наших отношениях что-то меняется и теперь нужно начинать заново все, и слова, и признания, и клятвы.
Может быть это мы изменились? Стали взрослее, вдумчивее. Но я ощущал, что мне мало сейчас того знания, которое было раньше. Мне хотелось чувствовать, что ее любовь - наша любовь! - достаточно глубока друг к другу, чтобы мы могли пережить все большие и маленькие бури семейной жизни. Что касается моей любви, то я уверен был в ней, как никогда.
И наши ссоры и споры вдруг показались мне мелкими и незначащими, словно рябь на поверхности океана. Ветер подует - она появится, стихнет - уйдет. Океану от нее не жарко, не холодно.

Она опустила глаза словно стесняясь. На какой-то миг мне показалось, что она хотела уйти. Ну уж нет! Я ей не позволю этого сделать. Не сейчас, не теперь.
Положив ей руки на плечи, я крепко сжал их, удерживая ее на месте, и голосом, неожиданно для меня хриплым, севшим видимо от волнения, произнес:
- Я боялся, что ты этого не скажешь.

Это было действительно так. Может быть мужчине и не пристало говорить вслух о своих страхах, но сейчас, в ответ на ее признание, мне хотелось быть с ней честным до боли. Ее слова были подарком мне, и мне хотелось подарить ей что-то такое же искреннее в ответ.
Кэм, я очень тебя люблю, - эхом звучали в моих ушах ее слова. Какое признание мне было дороже, то, которое она произнесла много лет назад, в первый раз, или то, что сказала сейчас? Мне они были дороги оба, но то, что сейчас, казалось взвешенней, глубже. Легко любить, когда еще все хорошо, когда в глазах стоит розовая пелена и еще не успел разглядеть недостатки. И гораздо сложнее - после нескольких лет жизни, когда в отношениях уже накапливаются какие-то противоречия и претензии.

Она призналась мне сейчас я поверил ей сразу же, безоговорочно. Она призналась мне... А как же я? Быстро проглотив комок в горле, что встал там от ее слов, я признался в ответ:
- Я тоже тебя люблю, Кристина, - в полутьме нашей комнаты я видел блеск ее глаз. - Очень сильно. Очень.

Для самых сильных чувств обычно не хватает слов. Да я вообще никогда не был особо красноречивым. Больше отмалчивался и обходился односложными фразами. Но сейчас меня словно прорвало. Мне хотелось сказать ей все, что я чувствую, все, что думаю. Все, что я испытываю к ней.
Сжав ее плечи сильнее, я с плохо скрываемой страстью начал свою речь:
- Мне плохо, когда ты на меня ругаешься, хотя я и делаю вид, что мне все равно, - какая-то неведомая сила словно подгоняла меня изнутри, заставляя обнажать перед ней свою душу. Все, что было скрыто до времени, но все, что я чувствовал, все, что я думал.
- И когда я бурчу в ответ это всего лишь защита. И когда я пытаюсь потом куда-нибудь смыться, я уползаю зализывать раны. Поверь мне! - мне было не остановиться, хотя это уже пахло безумием.
- Да, это так, ты имеешь надо мной слишком большую власть, хотя может быть об этом и не догадываешься. И мне не очень-то хочется, чтобы ты об этом знала, потому что я считаю, что это признак слабости.

Я замолчал, переводя дух и всматриваясь в ее лицо в полумраке. Таким ничтожным я не чувствовал себя еще никогда.
Я вручал ей оружие против себя, буквально на блюдечке. Я вручал ей свою судьбу.
Но это странное чувство, что я опускаюсь на самое дно, остаюсь перед ней полностью беззащитным, удивительным образом меня возвышало. Я продолжал.
- Если тебе что-то не нравится, что я делаю - скажи мне. Может быть какие-то мои слова тебя обижают, а я даже не знаю.

И у нас так точно бывало. Я помнил эти моменты, когда выбирал вариант не разбираться в ситуации, мечтая и требуя, чтобы она понимала меня без слов. Это был эгоизм, чистой воды эгоизм. Но понял я это только сейчас. Если для меня были трудны слова, ей наверное было еще труднее понять за моим молчанием то, что я думал. А, не понимая этого, как она могла сделать правильный вывод?
Я с силой прижал ее к себе, утыкая лицом в изгиб шеи.
- Если я буду знать, я исправлюсь. Поверь мне, - и это было самое мелкое, что я мог для нее сделать.
Я снова отстранился, но ее так и не отпустил. Еще не все было сказано, было еще кое-что, что я хотел бы, чтобы она знала.
- У меня нет никого дороже тебя. Если тебе будет хорошо, то и я буду счастлив.
С улицы слышались какие-то крики и визги. Пьяные и не очень. Народ готовился к концу света вовсю, даже не зная, настанет ли он или снова окажется фикцией. Мне было по фиг.
Пусть кончается мир, мне было все равно. Свой мир я крепко держал в своих руках. Моим миром была Кристина. И я знал, что пока еще способен дышать, я ее не отпущу.

Боялся?
Его слова заставили меня вскинуть голову и посмотреть ему в глаза, с каким-то даже удивлением. Но в его глазах я прочитала те же слова, облегчение, смешанное с остатками страха или волнения и еще много много всего, захлестнувшего меня своей силой.
Это было настолько неожиданным, что я застыла не зная что сказать.
Неужели он правда не знал? Сомневаться не приходилось. Выходит я и правда не говорила этого слишком долго, а для него оказывается это не менее важно чем для меня, сделала я приятное открытие.
Как хорошо что я успела поправиться. - Вдруг очень обрадовалась я тому что сказала о своей любви. Я сказала бы сразу, если бы только знала что он со страхом ждет моего ответа!
Мне хотелось сказать об этом еще и еще, чтобы прогнать остатки боли совсем из его глаз, но горло так сдавило от нахлынувших чувств что я не смогла ничего произнести, поэтому только подняла руку к его лицу, и стала разглаживать морщины на любимом лице.
За всем этим я забыла что с волнением надеялась услышать ответное признание, но разве эти слова не сказали даже больше?

Очередное открытие сказало что хорошего много не бывает. От этих слов, произнесенных с жаром, горячностью, чувством, на моих глазах выступили слезы и я часто заморгала, не давая им пролиться.
Ну погоди, я еще отомщу тебе, даже надоем своими признаниями!

Но если мы любим друг друга, то почему все это лучилось с нами?


Кэмерон продолжил, говоря с той же горячностью. И говорил так быстро, чуть сбивчиво, как говорят о чем-то очень очень важном и срочном. А может боялся что передумает?
Я не успевала не то что отвечать, даже осознать сказанное сразу толком не получалось.
Неужели все так? Думала я когда он сделал паузу.

А я ведь действительно иногда считала что ему все равно, на мои претензии, на мои желания. И что он уходит показывая что ему не важно мое мнение.
Неужели мы так плохо знали друг друга? Но хорошо что есть возможность все изменить. Как же я сейчас хотела чтобы никакой конец мира не помешал нам на деле все исправить.
И он считает это слабостью? Да чтобы признаться в таком нужно столько силы, что была мне сейчас казалось только у него одного. Наверное есть не мало сильных людей, но сейчас он был для меня всем миром, как когда-то, пока тучи не понимания не затмили что-то очень важное.
- Это не слабость, ты очень очень сильный, - поняв что в темноте ему не виден мой взгляд сказала я кивая головой на любые возражения. - Для того чтобы быть слабым надо очень много силы.


Я почему-то растерялась, хотя недавно очень легко выражала ему и претензии и прочее. Кое-что, как я поняла с его слов, зависело от меня, и в том взволнованно состоянии что пребывала сейчас я не могла сосредоточиться, чтобы разобраться и ответить.
- Я ведь могу сказать об этом позже, правда? Когда подумаю, - ответила я как есть, чуть смущенно, и с просьбой посмотрела на него, надеясь что поймет верно.
Ведь это не только сегодня день откровений и изменений в лучшую сторону, да ведь? Мне вдруг стало страшно что мы можем опять сделать как-то не так и вернуться к тому что было, но что-то подсказывало что теперь мы оба будем стремиться чтобы подобное не повторилось. Я вдруг вспомнила все то что пережила при его словах о разводе. И зная как это, его потерять. была настроена не допустить подобного.

Кэмерон казалось не возражал, наверное понял что мне нужно время, и с готовностью заверил что постарается измениться.


Еще одно признание. Выдержит ли мое сердце столько на раз? Да, много подобных слов не бывает. Он тоже был мне дороже всех, но почему-то в этот момент в голове всплыло одно из моих опасений и не успев обдумать все как следует я нерешительно пробормотала.
- Это значит что не было никакой другой, да? Женщины. - Пояснила я уловив непонимание в его взгляде, и вдруг поняла какая я дура. Дура! Конечно же не было, я верила каждому его слову, в них было столько любви, искренности. А теперь, когда мы казалось все выяснили, я наверное его обидела такими подозрениями. Я сразу поспешила поправиться, говоря наверное так же поспешно, как и он чуть ранее.
- Прости, прости любимый, я верю тебе! Правда! Каждому твоему слову, и для меня тоже нет на свете человека дороже! Просто... Просто я видимо так долго этого боялась, что... оно как-то само вырвалось. А может странно устроенный мозг хотел услышать опровержение, прямое, кто бы понимал эти игры подсознания. Я замолчала не зная чего ждать от него, и прося понять сложила на груди ладошки, вглядываясь в его глаза. Не испортила ли я всего? Не обидела ли его? Больше всего я боялась обидеть его сейчас.

Кристина слушала меня с каким-то волнением, периодически пытаясь что-то вставлять, но я не хотел, чтобы она меня перебивала. Мне нужно было сказать ей все, что я думал и я говорил. Иногда она поднимала руку и гладила мое лицо, и эти легкие касания ее маленьких пальчиков действовали на меня словно бальзам, вмиг очищающий душу от всех беспокойных мыслей, наполнявших последнее время мою голову.


- Разумеется, - я быстро кивнул, чувствуя, что выразился немного неправильно, заставив ее подумать, что я хочу ответа прямо сейчас. Это было не так. Я в принципе хотел, чтобы она мне это говорила, рассказывала о том, что ее беспокоит сразу же, а не тогда, когда недовольство уже перерастет всякие пределы.

Когда я закончил она помолчала и, непривычно смущаясь, тихо спросила:

Я стиснул зубы от нее слов, ненавидя себя сейчас за то, что заставил ее страдать.
- Ну какая другая женщина, Кристина? - словно маленькой стал пояснять. - Зачем мне она, если у меня есть ты?
Глупышка моя. Коснувшись пальцем ее подбородка я приподнял ее лицо, заставляя смотреть на меня, прочитать в моих глазах подтверждение моих слов.
Это я был виноват, что она так подумала и я как никогда чувствовал сейчас свою вину. Кажется я заигрался. Да, мне приятна была ее ревность, и те слова, что сказала она мне недавно в баре, но я не предполагал, что она говорит их всерьез. Что ее настолько мучает этот вопрос, что она реально готова поверить, что я мог бы ей изменить. Нет. Неет. Зачем мне это? Цена за измену обычно оказывается слишком высока, и я не готов был платить расставанием за какое-то мимолетное удовольствие. Которое еще не факт, что действительно будет приятным. Слава богу я не был глупцом и мог просчитать последствия заранее.

Я привлек ее к себе и крепко обнял, касаясь губами волос. Моя маленькая пугливая девочка. До чего я тебя довел... Я слегка покачал головой.
- Это последнее, чего тебе стоит боятся, - с уверенностью произнес, баюкая ее в объятьях.

Мы стояли в темноте, слушая выкрики с улицы. Кристина обнимала меня за талию, я чувствовал прикосновения ее рук через рубашку и думал о том, что несмотря на прошедшие годы она по-прежнему меня волнует. Мне хотелось, чтобы она любила меня, прикасалась, чтобы мы вместе ложились в постель и я мог бы ее ласкать. Слушать стоны ее удовольствия и свое имя, которое она произносила как никто другой. Оно было довольно обычным, точнее я считал его таким много лет, но у нее во рту почему-то приобретало оттенок тайны. Чего-то приятного и недостижимого, чего-то, что я готов был слушать всю жизнь.

Не знаю, сколько времени мы так простояли, но неожиданно я обратил внимание, что выкрики с улицы стихли. А после включился вдруг погасший ранее свет. Включилось и радио и, выплюнув несколько хрипло-царапающих звуков, бодрым голосом диктора объявило: Внимание! Важная информация!

Я поднял голову, прислушиваясь, и Кристина тоже зашевелилась.
Информация действительно была важная. Усилиями правоохранительных органов нашей страны и города (ух ты! неужто начальник полиции в этом тоже участвовал?) была разоблачена религиозная группировка фанатиков, распространяющих слухи о грядущем конце света. Это именно они, внедрив своих людей в соответствующие организации, совершили диверсии, результатом которых стало отключение света и сотовой связи. Искренне радуясь, диктор сообщил, что электричество в большинстве районов уже восстановлено, а вскоре обещают наладить и связь. Диверсантам же грозит судебное разбирательство, в результате которого многие получат тюремные сроки.

Я улыбнулся. Нет, ну все правильно. Условно концы света делились на две большие группы - физические и мистические, и если физические еще можно было как-то предугадать, ибо предшествующие им изменения зафиксировались бы учеными, то про большинство мистических было сказано в священных книгах, что "не знаете вы ни дня, ни часа..." Ну и так далее. Из чего логично вытекало, что если день и час был известен, то это никак не могло являться мистическим концом.
Физическим же недавний прогнозный конец тоже не мог быть, ибо не было соответствующих заявлений ученых.

- Живем! - усмехнувшись, я поцеловал Кристину в носик и, вспомнив вдруг свои недавние размышления, сказал:
- Я тут подумал.. - запнувшись, смущенно почесал затылок. Может не стоило этого говорить? Что лишний раз бередить ее рану? Но с другой стороны - почему я решил, что это причинит ей боль? Может быть совсем наоборот?
Сегодняшний день научил меня многому, и прежде всего тому, что не стоит решать за другого, что ему лучше. Поэтому я все-таки, откашлявшись, спросил:
- Как ты смотришь на то, чтобы взять ребенка из приюта?

Я внимательно наблюдал за Кристиной, следя за реакцией. И надеялся, она не надумает себе ничего плохого. Я не врал ей, когда говорил, что мне все равно будут ли у нас дети. Нет. Мне действительно это было не важно. Однако тот небольшой промежуток, когда я считал Кристину беременной, что-то во мне изменил. Мысленно я уже представлял себе, как у нас появятся малыши. Как мы будем заботится о них, учить их, радоваться вместе с ними. Я бы уверен, что из Кристины получится замечательная мать, ну а я... я тоже постараюсь быть хорошим отцом, очень постараюсь. Увы, оказалось информация о беременности была ложной, но та картинка, что я придумал, никак не шла у меня из головы. В конце-то концов такая ли уж большая разница, родной это ребенок или приемный? Брошенным детям тоже нужна семья, и если мы можем ею стать, то почему бы не попробовать? К тому же Кристина очень хотела детей, а я очень хотел, чтобы она была счастлива. Попробовать стоило однозначно.

На какой-то миг я безумно испугалась. Что он поймет неправильно, воспримет мой вопрос как недоверие, к его словам, откровениям, закроется или еще хуже уйдет. И за этот миг я кажется успела испугаться так сильно, что увидев в его глазах не боль, а скорее раздражение или злость испытала невероятное облегчение. Даже если его раздражение было направлено на меня, не страшно, я сама уже миллион раз сочла себя глупой дурой и пожалела о сорвавшихся словах.
Мягко заставив посмотреть в его глаза Кэмерон взглядом подтверждал то о чем увещивали его слова, успокаивая меня словно маленькую девочку. Но как ни крути все равно услышать еще раз опровержение моим опасениям было приятно, я бы соврала сказав что это не так.
Мой взгляд отвечал ему признательностью, и любовью, которая сейчас наполняла меня всю. От переизбытка чувств казалось становилось трудно дышать, и я опустила голову, пряча лицо у него на груди.
- Я люблю тебя, - прошептала я ему в рубашку, обнимая руками за талию и прислоняясь лицом к его груди. Он тут же, словно в ответ на мои слова прижал меня покрепче к себе и я позволила себе мечтать.
О том что теперь у нас все будет иначе. Нет, не совсем иначе, не как в сказке, но теперь мы будем больше прислушиваться друг к другу. Я тут же начала прислушиваться, правда именно сейчас скорее телом. Его объятия были такими крепкими, грудь широкой, надежной, мои руки так знакомо обхватывали его за талию, родной запах приятно щекотал нос, а его губы легкими поцелуями касались моих волос.заставляя замирать в его объятиях. Я пожалела что из-за размолвки прервала тот недавний поцелуй. Но с другой стороны тогда мы выяснили бы не все!

Конец света закончился внезапно. Вырывая меня из моих мечтаний вспышкой яркого света, и хриплым голосом ведущего на радио. Я даже не сразу сообразила в ем дело, отстраняясь и часто моргая чтобы привыкнуть к свету. Какое-то время мы слушали что вещало радио. Оказывается все это проделки каких-то фанатиков. Вот придурки! Но как бы там ни было радость от того что это непонятное напряжение насчет грядущего конца больше не будет доставать пересилила злость, хорошо что все так вышло.



А напряжение было. Почувствовала я это потому как оно стало отпускать, оставляя непонятную веселость. Хотя, что удивляться, для радости у меня было поводов не мало. И этот даже не самый важный.
- А я вовсе и не испугалась, - повела я плечом отвечая в тон Кэмерону, хотя было понятно что это не совсем правда. А еще я чуть пожалела что дали свет, нарушив наше такое интимное уединение.


Испытав при свете вдруг непонятную неловкость я немного отстранилась не зная что делать дальше, почему-то захотев чем-то занять руки, но взглянув на не отпускавшего меня Кэмерона поняла что он хочет сказать что-то еще и остановилась.



Ему вновь удалось меня удивить или озадачить. Ребенок из приюта? Но и мысли тут же забегали складывая и делая выводы. То есть, то есть...
- То есть ты все-таки считаешь что у нас ничего не получится, да? - немного упавшим голосом спросила я, и видя что он хочет что-то возражать закрыла его рот ладошкой.

- Нет, нет, не говори ничего... Может ты и прав... Просто я никогда не задумывалась о приемных детях, - растерянно закончила я глядя на него совсем растерянным взглядом..
Нельзя сказать что эти мысли совсем не приходили мне в голову, но я не давала себе их думать. Так словно принять их означало признать поражение, смириться с тем что ничего у нас не выйдет.

Эпилог

За окном стало заметно светлее и оргия начала потихоньку затихать. То тут, то там, слышались пьяные крики, но их становилось все меньше и они были значительно тише. Отлично. Оглядел гостиную, потом себя.
Победой можно считать то, что носки остались на мне. Трусы, правда, тоже, но как раз с ними был готов проститься. Пипи, пару раз ощупав меня, так набралась…впечатлений, что привычно рухнула в обморок. Посмотрев на стол, на столешнице которого возлежала достойная дочь этого города, продолжая изображать бездыханную нимфу, пожал плечами. Надо же было ее с пола поднять и куда-то пристроить, чтобы не затоптали веселящиеся сограждане. Запахи ароматических палочек, смешавшись с дымом курительных смесей, окутали комнату облаком тумана.
Есть все шансы задохнуться и не увидеть как наступит конец света. Прихватив с дивана плед уже дошел до двери, но возле нее оглянулся и, вернувшись, отработанным движением, поднял со стола начинающую писательницу.
На улице царили полумрак и тишина. Вдохнув свежий, утренний воздух, опустил Пипи на скамейку и сев рядом накинул плед нам на плечи. Забавно. Сейчас все должно закончиться, но страха нет, как и нет ощущения досады от того, что что-то не успел. Камни японского садика загадочно темнеют в углу сада. Интересно, а в Японии уже наступил конец света? Новый год-то у них наступает раньше, значит и все остальное тоже. Жалко, что пропало вещание и невозможно отследить, как Апокалипсис шагает по планете. Так все же, почему мне не страшно? Неужели потому, что не верю в окончание всего, как не могу представить, что символизирует знак горизонтальной восьмерки.
В космосе бесконечное множество солнечных систем, а значит и планет. Но как это? Ведь где-то обязательно должен быть край. А если его нет, то… Додумать не успел. Краем глаза заметил движение и, повернувшись, увидел почти одетую Дарси.
- Так вот вы где, - усевшись по другую сторону от меня, вытягивает кусок пледа и закутывается в него, - и что делаете?
- Конец света ждем, - пожав плечами, снова перевожу взгляд на камни, - думаем, когда же он придет.
- А у меня косяк есть, - перестав изображать обморок Пипи, лезет в карман, доставая самокрутку, - закурим?
- Конечно, - проведя по себе руками вспомнил, что из одежды на мне только футболка трусы и носки, - м-да, в носках зажигалка не завалялась.
Пипи посмотрев, как я ищу карманы на трусах, собралась рухнуть в обморок, но потом, видимо, передумав, решила, что томного вздоха и осторожного облапывания моего торса ей хватит. Кстати, правильно. Вот так отключишься, а проснешься - все уже закончилось. И косяк, и жизнь на земле. Кори себя потом, что последние минуты в обмороке провалялась.
- Чтобы вы без меня делали, - Дарси протянула зажигалку, - раскуривай давай.
Желание женщины - закон (если оно не включает в себя просьбу снять носки). Раскурил и, сделав пару затяжек, отдал самокрутку Пипи. Сладковатый дымок наполнил свежий утренний воздух и легкие придавая легкость мыслям.
А на улице становилось все светлее. Тени скользили по земле, подтягиваясь к предметам их отбрасывающим. Небо меняя свет из предрассветно-серого постепенно становилось розовым. Косяк почти закончился, когда в садике появился Мафусаил с какой-то рыжей кошкой.
Задрав пушистый хвост, твердым, хозяйским шагом он прошествовал по альпийской горке и, усевшись напротив меня, посмотрел наглыми желтыми глазами.
- Знаешь, - забрав косяк у Дарси, делаю затяг и прищуриваюсь, - если конца света не будет, то мне придется делать ремонт, - Фуся, почувствовав подвох, застыл как сторожевая овчарка, кажется, у него даже уши сделались больше, а я, сделав ещё затяг, продолжил, - пока он будет идти поживу-ка у вас. Ты же не против?
Мафусаил театрально закатив глаза, рухнул, сломав стройный порядок камней, в обморок и я почувствовал себя отомщенным. Настроение стремительно улучшалось и даже уничижительный взгляд, брошенный на меня его спутницей, не испортил ощущений.
Лучи восходящего солнца разошлись по небосводу, пробежавшись по черепичным крышам домов, вспыхнули в каплях росы и, переливаясь радужным разноцветьем, окрасили наступающий новый день. Зашумев включились поливалки и, закрутившись, обрызгали траву и валяющегося на ней Фусю, прозрачными струями воды. Из открытых окон зазвучала музыка и ведущий бодрым голосом начал вещать свежие новости.
Конец света снова отменили, но меня это совершенно не расстроило. Обняв Пипи и Дарси я встречал утро нового дня, глядя как мокнет, постепенно приходящий в себя, Мафусаил и чувствовал себя абсолютно счастливым.
Жизнь продолжается.
_________________

Эпилог.

Все-таки, есть что-то хорошее в этом конце света. Взять меня - как же давно не отрывалась и не веселилась вот так, бездумно и откровенно, не оглядываясь ни на что и не стараясь высмотреть все самое интересное: кто чем и с кем занимается. На этот раз полным непотребством занималась я сама и, что самое интересное, мне жутко понравилось.
Вот если будет еще один конец света – непременно стоит его провести точно так же. А если не будет? Вдруг с рассветом и правда все закончится?
Попытавшись представить конец всего, замираю, глядя на мирно сопящую в обнимку с вазой, соседку и задумчиво чешу нос. Что случиться может? Почему-то представляются клубы дыма, огонь, полыхающий вокруг, слышатся истошные крики… Земля горит, все вокруг взрывается, красота одним словом. Уж не знаю, почему все именно так, но словосочетание «конец света» всегда четко ассоциировалось именно с огнём. Есть что-то романтичное в том, чтобы все сгорело к чертям собачьим, упс, то есть, пало жертвой сильнейшей стихии. Что ж, как бы там ни было, скоро узнаем что уготовила нам судьба.
Ральф и Пипи куда-то пропали, Ойви я тоже не могла найти в том бедламе, что творился в доме, поэтому, усевшись за столом и раздобыв: листок, ручку и ножницы, нарезала бумажных квадратиков, на которых писала самые потаенные секреты местных жителей, о которых еще не успела рассказать.
Мистер Грей – любит ходить голышом по дому и, кутаясь в занавески, высматривать кого-то в окно. Жуткое зрелище, если учесть, что ему за семьдесят.
Миссис Тёрнер – любительница заказывать игрушки в секс-шопе…
Дарен – закрылся сейчас в туалете с Рейчел – ест козявки. Фу!
Рейчел – баба евоная – с собакой взасос целуется.
Франческа Маринаро – настоящее имя Парашка Клозетная.
Исписав два листа формата А4, с кипой вырезанных квадратиков, гуляюсь по дому, наклеивая на лбы особо любимых граждан, листочки с их тайнами. Пусть все перед концом света узнают!
Внезапный звонок телефона заставляет вздрогнуть, а играющая мелодия и вовсе – поежиться. Как нашла-то? Сети же нету! А телефон все звонит и звонит, и зарядки нет почти, а не выключается гадость такая! Придется ответить… Вздохнув и мысленно перекрестившись, нажимаю на «приём».
- Дарси! Дарси, доча, ты живая? Нам с папой таки сообщили, что конец света отменили! Шо, у вас еще нет? Ну так я сообщаю, усе хорошо. Дарси, как ты там? – не успеваю ответить, как дражайшая маман продолжает, - Мы с папой усю ночь играли в казино, сорвали куш, теперь жить остаемся у моря! Накупили подарков, завтра вылетаем в гости, встречай. Усе, отключаюсь! Целуем тебя, встречать с женихом приезжай!
- Пока… мам.
Черт! Совсем забыла, что в прошлый раз врала им, что все у меня с личной жизнью в порядке, чтобы отстали и прекратили капать на мозг тем, что «тебе двадцать шесть, ты еще не замужем. Детей заводить пора, она с котом носится». Ну блин! Я уже и забыла, как жениха моего придуманного звали… Опять придется сочинять о несовместимости характеров и постоянно открытом тюбике зубной пасты… Что за жизнь-то? Может все-таки, конец света наступит? – мелькает предательская мысль. Надо прогуляться.
Стянув у Ральфа рубашку, он ведь не будет против, кутаюсь в нее и, сунув ноги в сапоги, выхожу в садик. На скамейке уже сидят сам хозяин дома, в обнимку с Пипи. О, круть какая, романтик испорчу!
- Так вот вы где, - усаживаюсь рядом и пытаюсь закутаться в плед, - и что делаете?
Конец света ждут... Сказать им, что не будет? Посмотрев на философски одухотворенные лица, решила, что не стоит раньше времени расстраивать таких хороших людей. Раскуриваем косяк и вот уже грядущий день не кажется таким безумным. Ну приедут они, ну понаседают... все равно ведь ненадолго, выдержу, и не такое бывало.
Фуся, как истинный мачо и герой, приходит перед самым рассветом, в компании Брунгильды и как-то с вызовом на Ральфа смотрит. Я сразу поняла, между этими двумя шикарная мужская дружба возникнуть может.

Хто, я? Совсем нет! В голове тут же начинает рождаться план, способный помочь мне пережить приезд обожаемых родителей без особых потерь. Нет, все-таки, мне определенно везет.
- Конечно же не против, - поерзав, посильнее кутаюсь в плед и прижимаюсь к Ральфу. - поможем друг другу.
- Друг другу? - мужчина, будто что-то почувствовав, переспрашивает с нотками подозрения.
- Да помощь твоя понадобится, - широко улыбаюсь, - ничего сложного, потом расскажу.
Город оживает, наполняясь звуками. То тут, то там, появляются люди, улыбаются друг другу, приветствуют. Все как всегда.
Фуся, придя в себя после импровизированного обморока, хмуро смотрит на Ральфа, Брунгильда облизывает его намоченную шерсть, а мы... сидим втроем, докуривает косяк и наслаждаемся рассветом.
_________________