Однажды в Шато де Гесдьер

Незнакомка и не подумала отступать, вместо этого она шагнула к ней и сказала:

- Мне поздно отступать, - крикнула в ответ Колет. - И вы недооцениваете злость и решительность отчаявшихся людей.
Дама не оставила выбора, Жан-Жака она бросить не может. Женщина, напрягая руку, подняла пистолет и в это время опять прогремел взрыв, по ощущениям, прямо над головой. Вокруг них стали сыпаться куски крыши, перекрытия и они мгновенно оказались в пылающем кольце.

Едкий дым забивал горло и вызывал отчаянный кашель. Колет упала на колени, пытаясь отдышаться. Рядом незнакомка пыталась сбить огонь с уже тлеющего платья.
Они оказались в ловушке: вокруг них огненная стена. Умрут они не сразу, свободное пространство вокруг них достаточно велико, чтобы дать им время понять свое положение. А костер вокруг них медленно, но верно разгорался. Колет оцепенела, осознавая ситуацию, но в это время застонал Жан-Жак и она наклонилась к нему, отводя прядь волос с мокрого лба.

Она увидела, что он ранен в плечо и кровь продолжала струиться, пачкая камзол. Колет положила пистолет в карман юбки, вытащила нож Жан-Жака и отрезала рукав, а затем, откромсав оборку от платья, постаралась перетянуть руку выше раны. Пальцы у нее дрожали и скользили по ткани из-за крови, которая текла из порезов осколками стекла, но все же кое-как ей удалось закрепить узел и кровь перестала выступать.
Рядом с ними лежал гвардеец, так и не пришедший в сознание, после нападения Колет. Она подползла к нему, дыхание было редким, но оно было. Женщина увидела у него на поясе флягу и сняла ее, надеясь обнаружить там воду, но это было дрянное кислое вино.
Вернувшись к Жан-Жаку, она куском от платья, намоченном в вине, протерла плечо. Немного жидкости попало в рану и мужчина мучительно дернулся.

Колет понимала, что все ее действия бесполезны, но не могла она сесть и смирно ждать гибели. Немного вина она попыталась влить в рот раненому, а потом пригубила сама, пытаясь увлажнить пересохшие губы. Посмотрев на находящуюся рядом женщину, она протянула ей флягу с остатками вина.
- Возьми. Ничего лучше у нас нет.

Да, Колет готова была выстрелить в эту даму несколько мгновений назад, за то, что та стояла у нее на пути, но сейчас судьба распорядилась так, что они были вместе, по одну сторону перед лицом смерти.
Внезапно горящее дерево выстрелило углем, он упал на руку Колет и она закричала. Тут же стряхнув его с себя, Колет осмотрела ожог. Он был небольшим, но кожу пекло невыносимо.


И тут она услышала за ревом пламени знакомый голос. Или она очень хотела его услышать и он ей почудился?
- Анри! Анри, мы здесь! - ей казалось она почти шепчет и де Розье ни за что ее не услышит. И она кричала, напрягая голосовые связки изо всех сил, задыхаясь и хрипя. - Мы не можем выйти, Жан-Жак ранен и с нами...
- Вы кто? - обратилась она к незнакомке.

Голова кружилась всё сильнее, и Марию качало, как на волнах. Она едва держалась на ногах и хваталась за мужа из всех сил, но когда она покачнулась в очередной раз, Венсан подхватил её на руки и понёс дальше по коридору. Сознание уплывало, и дважды Мария отключалась. Голова падала на плечо Венсана, но кашель от дыма и гари пробуждал её каждый раз.



Вместо ставшего привычным жара горящего дома в лицо пахнУло прохладой и сыростью тайного хода. Мария вцепилась в плечи мужа и отчаянно зашептала:

- Венсан, там мои родители. Отпусти!



- Венсан, я не могу! - Мария обернулась и попыталась вернуться назад, но сильные руки ухватили её поперёк талии. Венсан пытался её успокоить, и она перестала вырываться. Понимая, что в горящем доме помочь не сможет. Мария посмотрела вверх, но там была лишь старая кирпичная кладка, она закусила дрожащую губу и попыталась думать о том, что родители живы. Мария зарыдала и указала на туннель слева.

Граф стоял на лужайке перед замком. Во круг царила паника и отчаяние. За амбарами начал полыхать замок. Когда то давным - давно прадед строил этот замок. Он стал семейным гнездом Сент-Моринье. Не одно поколение выросло здесь. И все рухнуло в столь чудесный день. Свадьба дочери должна была стать шикарным праздником. Мастер оказал честь Антуану и посвящение прошло именно здесь. К тому же сам король должен был посетить праздник... Теперь все это рушилось... Мысли в голове неслись вихрем. Что делать? Как все спасти? Или не надо спасать? Но надо найти Жанну и Марию. Без них он не покинет стены замка. И тут неожиданно его осенило:
- Тут же есть потайной ход! Можно воспользоваться им. - Остается надеяться, что жена и дочь смогут о нем вспомнить и воспользоваться им.
Антуан еще раз окинул взглядом происходящее и стал пробираться в сторону винного погреба. Здание выложенное из камня пока было цело. Оставалось безболезненно добраться до него, а там и спасительное подземелье. Был еще один потайной ход, но он находился в самом замке. Туннели соединялись и выходили за пределы владений Сент-Моринье.
Гости в панике пытались покинуть Шато де Гесдьер. В толпе было много раненных. Кое - где на лужайке лежали убитые. Антуан шел целенаправлен, стараясь не привлекать внимание. Останавливаться было нельзя. То тут, то там сновали вооруженные люди. Его ни как не оставляла мысль о своей супруге. Он пытался ее найти в толпе, но все было напрасно. Ее ни где не было.

Его жена подалась панике. Венсан прекрасно её понимал, но не мог позволить Марие рисковать собой.
-Послушай!Там пожар,и ты можешь пострадать!Мы ничем не можем помочь. К тому же,бунтовщики уже напали! - он ощутил в какое она пришла отчаяние. Когда тонкая ладошка указала путь,Венсан скрепя сердце приказал:
-Если ты уверена,что выйдешь за пределы замка,то иди и не оборачивайся!Я буду за тебя молиться мой ангел!- он достал из-под подкладки кинжалы и дал один Марие.-Иди, Мария. А я вернусь в замок за твоими родными. Я приведу их к тебе или погибну с позором.
Венсан вздохнул. Господь свидетель,он не желал чтоб так все обернулось!
На прощанье,он легонько сжал в объятиях стройную фигурку жены и нащупав её лицо, впился в сладкие губы отчаянным поцелуем, словно желал заполучить за одно мгновенье то,на что положены годы...
-Обещай мне,что выживешь и будешь счастлива!-прошептал он,резко прервав поцелуй. Сердце его нещадно болело. -Теперь иди!
Он отстранился, развернулся и спешно зашагал в обратном направлении. Оглядываться он не мог себя заставить!

- Но, Венсан, - возмутилась Мария, привычно топнула ногой и сжала в кулаке кинжал, - я пойду с тобой!

Но Венсан покачал головой, и Мария осеклась, кусая губы и сдерживая слёзы. Именно сейчас вся её дерзость и наивная весёлость сошли на нет. Вверху бушевало пламя, охватывая пядь за пядью дом, в котором она родилась и выросла. Где-то там должны быть её родители и родственники. Ещё и Венсан собирался оставить её.



Сердце затрепетало и в голове зашумело ещё сильнее. Мария запустила пальцы в волосы Венсана и пропустила пряди между пальцев. Ей так отчаянно хотелось любви, ласки и поцелуев, а не пожара в родовом гнезде, не страха за родных и близких, и уж тем более не людей с оружием, неизвестно зачем посетившим их дом.



Мария, пошатываясь, догнала мужа и преградила ему путь.

-Венсан!! Ты. Никуда. Не пойдёшь!

Замок. Спасательная операция, кодовое название "Ведро воды и немного удачи"

И все-таки это был голос Колет. Теперь Анри в этом убедился.


Разобрав слова, де Розье вздрогнул.
Его друзья попали в огненную ловушку! И вот-вот могли превратиться в головни, обугленные и страшные подобия людей!

- Держитесь, Колет! Иду к вам!

Проорав эти слова, Анри остановил следующим оглушительным криком первого же пробегавшего мимо бунтовщика. Всмотревшись, узнал: это был молодой Реми Скюдель, ремесленник-краснодеревщик, давний приятель Обрэ.
Юноша выглядел точно таким же чумазым, как и все, глаза у него горели злым блеском.
- А, месье де Розье! В чем дело?
- Срочно ведро воды, а лучше несколько! Наши товарищи попали в кольцо пожара!
Благодарение фортуне, Реми все понял сразу и не стал переспрашивать.

Облившись водой, Анри схватил с валявшихся рядом трупов несколько плащей и погрузил их во второе ведро. Потом обмотал их вокруг талии. Нос и рот обвязал мокрым шарфом.
- Реми, стой тут и зови на помощь, понадобится повозка для раненых! И еще вода, много!
- Хорошо, месье!

Подойдя к краю огня, де Розье глубоко выдохнул, сощурился и...
Прыгнул туда.
"Что бы ни было, мы пришли сюда вместе и вместе уйдем. На этом свете или на том".

Внутри было пекло, подобного которому Анри не видел никогда. Две женщины и мужчина, лежавший на земле и весь в крови.
Молча де Розье размотал мокрые плащи с талии и кинул дамам.
- Быстро завернитесь с головами! Я буду толкать, а вы - прыгать к Реми! Жан-Жака беру на себя!
_________________

Да, это был Анри. Он услышал ее. Если бы Колет могла, то заплакала бы, но жар сушил слезы еще в глазах. Женщина наклонилась и прижалась лицом к здоровому плечу Жан-Жака. Она была уверенна, де Розье обязательно что-нибудь придумает.
Наверно она ожидала, что польется дождь, но Анри не тот человек, который будет дожидаться милости стихий. Вместо этого он появился в дыму и пламени лично, как бог очистительного и разрушительного огня Вулкан.

Не тратя лишних слов, он отдал им приказ. Колет кивнула, подхватила мокрый плащ и, торопясь, обмоталась им. Каждая секунда промедления уменьшала шансы выбраться, ткань сохла очень быстро. Прыгать было страшно, но еще страшнее было оставаться.
На счет три Колет постаралась как можно энергичнее оттолкнуться от земли, а руки де Розье придали дополнительную силу прыжку и женщина перелетела через горящую преграду и свалилась в руки Реми. Верхний плащ и юбка горели, Колет сбросила плащ, а на юбку плеснули воды. Реми остался ждать следующих пострадавших, а Колет, отползая от костра, жадно дышала восхитительным, прохладным воздухом. Напившись из ведра, пригоршнями бросая себе воду на шею и грудь, она легла навзничь, глядя на черное, бархатное небо, усыпанное звездами и только сейчас поняла, что жива.

Тяжело перекатившись на бок и упираясь руками в землю, Колет села и посмотрела на тот золотистый ад, из которого только что вырвалась. Но ведь еще ничего не было кончено, там оставались люди, там Анри и ее Жан-Жак. И если телу ничего в данный момент не угрожало, то душа продолжала гореть и корчиться от беспомощности и ожидания, переходя от липкого ужаса к оглушающей надежде.

Он тонул в липких волнах боли, обволакивающих все тело. И этим волнам не было конца. Они то ударяли по обнаженным нервным окончаниям острыми иглами, то медленно вытягивали последние силы из обездвиженного тела. Больно было даже думать. Воспоминания, мысли, ощущения кипели в одурманенном сознании, сливаясь в грозящий задушить клубок. И не было никакой возможности вырваться, просто вздохнуть свободно, без этого мучительного давления. 
Откуда-то издалека доносились странные звуки, которые никак не удавалось разобрать, вычленить что-то осознанное из бессмысленного тумана, сгустившегося над ним.
Форбен напрягал воспаленный мозг, пытаясь восстановить в памяти хоть какой-то сюжет, осмыслить действительность. Найти причину, ввергшую его в это дикое состояние. И не мог. Все время упускал какую-то тонкую нить, связывающую его с реальностью. 
И вдруг совсем рядом, взрываясь в голове пронзительной вспышкой, раздался знакомый голос, выхватывающий его из беспамятства.

Губ коснулась какая-то жидкость, но мучавшая его жажда не стихла. Наоборот, стала как будто сильнее и новый виток боли полоснул по нервам.
Мужчина заставил себя открыть глаза, отчаянно пытаясь сфокусировать взгляд на огненных сполохах, извивающихся вокруг в безумной пляске. Рассмотрел стройную фигуру, бледное даже в отблесках огня лицо и переполненные ужасом глаза. Колет...
Прости, милая. Прости, что втянул тебя во весь этот кошмар. Прости, что не сумел защитить...
Губы не слушались, выдавая вместо слов какое-то бессмысленное хрипение.
Отсюда, снизу, где он лежал, было видно и чёрное высокое небо, затянутое пеленой дыма и потому полностью беззвездное, и огонь, что разрастался по постройкам все сильнее и сильнее. И ставшие шаткими, хрупкими от пожара перекрытия на балконе верхнего этажа, нависающие прямо над ними.
Сейчас, когда смерть подошла вплотную и дышала в лицо, он словно обрёл новые силы. Надолго ли?

Анри был рядом, живой и, кажется, не раненый. Это хоть на мгновенье, но принесло облегчение. Де Розье позаботится о Колет - в этом можно было не сомневаться.

Форбен успел рассмотреть, как женщина прыгнула, спасаясь из огненной ловушки. Но на вздох облегчения не было ни сил, ни времени: Жан-Жак уже слышал треск горящих балок, грозящих погибелью. И сильнее боли ощутил жуткий, физически ощущаемый страх от невозможности вырваться из этого плена. Безысходность. Тупик. Но не для всех. Хотя бы не для всех.
Тогда он дернулся из последних сил, поднимаясь с земли. Боль ослепила, делаясь совершенно нестерпимой, но прежде, чем вновь вновь провалиться в темноту, Жан-Жак успел толкнуть друга в грудь, вкладывая в этот толчок все свои жалкие остатки жизни и отчаянно надеясь, что его стараний достанет, чтобы избавить де Розье от огненной могилы.
Мгновенье спустя сверху на него полетело то, что совсем недавно было роскошным произведением архитектуры, обвалилось, превращаясь в груду камней и дымящихся бревен.

Решительность,с которой были сказаны эти слова,удивила Венсана, собственно как и то,что Мария ослушалась его приказа.

-Но Мария, мой долг помочь твоим родным! Разве ты не понимаешь, что я себе никогда не прощу, если с ними случится ...-он умолк, но опустив глаза,решился продолжить,-Это всё из-за меня. Я не присматривался к тревожным знакам, был слишком уверен в безопасности и вот результат. Но самое ужасное, я до остановки сердца боюсь потерять тебя...

Темнота. Странный гул в ушах. И сила размеренных ударов молота по вискам с каждым мгновением усиливалась. Дамиен не мог понять, что происходит вокруг. И вокруг ли. Веки поднимать было тяжело, но кое-как ему удалось сфокусировать взгляд. Да еще и тряска была такая, что мертвого поднимет.
Полин со смесью раздражения и требовательной злости смотрела на него, что-то активно говоря. Но что именно герцог разобрать не мог. Последнее, что он помнил, так это его пальцы в ее жадной вагине. А после - темнота.
- Женщина, какая же ты ненасытная, - даже собственный голос показался ему тихим и далеким, словно пробивающийся сквозь толщу воды. Странно. Дамиен прикрыл глаза, отчаянно кривясь от нарастающего грохота крови в ушах, но все же пытаясь понять насколько сильно его шандарахнуло. Судя по огромной шишке на затылке, стукнуло его отменно. Но прислушаться к себе и проверить свое состояние ему не дали.


Ее слова, будто нажатие на спусковой крючок, запустили цепь воспоминаний, что до этого момента просто вылетели у него из головы.
Простолюдины. Поместье. Нападение. Разборки.
“Да-а-а, с этими выскочками нужно разобраться. Втоптать в грязь. Туда, откуда они и вылезли!”
Герцог быстро согнул колени и подал корпус вперед, заставляя тренированные мышцы подтянуть тело в вертикальное положение. Но, только голова оторвалась от земли, перед глазами герцога замелькали черные точки, и от позорного падения его спасла инстинктивная реакция ухватиться за что-то крепкое и устойчивое.
“Мраморные обломки некогда нерушимого фонтана, - мысленно хмыкнул Дамиен. - А почему бы и нет? Хорошо повеселились. Твари.”
Де Гиз разжал руку и перевернул ладонью вверх, замечая, как из раны, нанесенной “его солнышком”, снова пошла кровь. Усмехнувшись, герцог качнул головой. И только он собрался оттолкнуться и направиться к замку, как снова пошатнулся.
- Твою… - Дамиен раздраженно процедил сквозь зубы. Ему пришлось прикрыть веки, чтоб зелень с белыми бликами мраморных останков не кружилась в танце перед глазами, и земля не приближалась с такой скоростью, грозя ударить по лбу.


- Кто тебя спрашивать будет? - отмахнулся Дамиен, снова потянувшись к затылку и ощупывая его правой рукой, но так и не смог понять, кровь на ладони от ножевого ранения или же после удара.
“Чем же это меня так? - мысли Дамиена прыгали с одной темы на другую, мешая сосредоточиться на чем-то одном. - Еще и в холодный пот бросило, черт.”
Герцог осмотрелся, наконец замечая охваченный пламенем замок, непрекращающийся оружейный залп и разрывы снарядов фейерверков в стороне подсобных строений.
“Слишком быстро. Черт возьми, сколько я был в отключке?!”


- Я приехал на Босане, - де Гиз дышал носом, понимая, что время безвозвратно упущено, и пламя, ласкающее стены замка, ему не остановить. Вся его тщательно продуманная стратегия трещала в огне и подыхала с предсмертными визгами аристократов.
“Но с десяток подонков я на тот свет отправить смогу!”


- Это мой конь, - бросил герцог, выискивая глазами высокий шпиль сторожевой башни у въезда. Где-то там должны быть конюшни. И тут герцогу то ли почудилось, то ли он действительно услышал надсадное ржание и топот заточенных в огненную ловушку животных.
Он нахмурился. Именно их ему стало жаль. Но больше его. Своего коня, который, несмотря на бурный нрав, всегда оставался ему верен.


Вспышка взорвавшегося снаряда раздалась совсем рядом, разрушая изящную статую девушки, игриво прикрывающей губы веером, прямо на глазах герцога. Дамиен тут же обернулся, чтоб убедиться в том, что неугомонную графиню не задело взрывом.
Женщина нервничала, то и дело поглядывая по сторонам, и вздрагивала от взрывов, вероятно, отчаянно желая оказаться на много лье отсюда. Но маленькая деталь в виду экипажа, оставленного вне разразившегося ада, не вязалась с общей картиной бегства аристократов.
- Зачем тебе экипаж за пределами? - герцог внимательно смотрел на Полин, пытаясь по ее лицу понять, в чем же подвох.


Ее спешка была оправдана. Пламя выжгло гигантскую брешь в деревянной крыше замка, так, что зарево осветило все вокруг. Жар, казалось, уже достиг лабиринта. Но крик “Отправляйтесь на тот свет вместе с дорогими тряпками, а золото я сдеру с трупа!” раздался слишком близко.
Глядя на все это и слушая предсмертной вой несчастной жертвы мародера, рвущееся из груди желание надрать задницы вооруженной шайке простолюдинов и наказать за погубленные планы сменилось расчетливой и жестокой от рациональности мыслью оставить все, как есть, и свалить. Но вслух он сказал иное:
- Мне нужно вернуться. К своим, - категоричный тон не предполагал спора.
“А тебе, моя дорогая, и правда, нужно пошевелиться, чтоб уйти до того, как дружки доберутся сюда,” - добавил Дамиен мысленно, продолжая держать излюбленную усмешку на губах.


- Неужели тебе есть до этого дело, солнышко? - Дамиен сделал вид, что удивлен, и еще более сладкая улыбка-издевка растянулась на его губах.
“Не подведи меня, любимая,” - герцог и сам не заметил, что мысленно назвал ее так, как раньше. Все его внимание было обращено на топот ног за ближайшим поворотом дорожки лабиринта.


Наблюдая, как оскорбленная до глубины души любимая женщина разворачивается и, подобрав юбки, чуть ли не бежит вон от него, де Гиз улыбался. Как бы он ненавидел ее за то, что она продалась богатенькому графу, он предпочел наказать ее лично, не дав ободранным тварям даже взгляда кинуть на его солнышко.
- Месье, вы заставили меня ждать, - насмешливо произнес герцог, расслабленно привалившись бедром к разрушенному постаменту и не сводя глаз на двоих “гостей”.
Один из них, помоложе, видно, первый раз держал в руках ружье, но уже гордился тем, что смог с его помощью отнять жизнь. Да только вот после выстрела перезарядить забыл. Второй, повыше который - держал в руках косу и, завидев герцога, остановился непонимающе.
- Ты подохнешь, как все, выродок, - оскорбление было высказано с такой неподдельной ненавистью, что Дамиен рассмеялся им в лицо.
- Месье, смею вас заверить, сегодня просто не ваш день, - де Гиз покачал головой, слегка прикрыв глаза и настраиваясь. Для слабости нет времени. Внешне он ничем не выдавал напряжения, но все его тело готово было отразить удар. Осталось лишь немного подтолкнуть того, что повыше, и ратующий за справедливость смерд сам шагнет в руки смерти. - Я безоружен, дорогие мои. Что же вы медлите, вынуждая меня ждать. Негоже это.
Неразборчивый крик, и бравый революционер замахнулся косой, собираясь снести герцогу голову. Но де Гиз пригнулся и, мгновенно вытянув из сапога кинжал, всадил его под третье ребро нападавшего, доставая до сердца. И, крепко прижимая умирающего к себе, Дамиен похлопал ему по спине, приговаривая:
- Месье, вы, видимо, устали. Вам необходим отдых. Из лучших побуждений говорю вам это, - медленно де Гиз извлек кинжал из обмякшего тела и положил в сапог, обтерев клинок о лохмотья простолюдина. И только после того, как забрал из ослабевших пальцев косу, выпустил труп из смертельных объятий.
- Мой друг, - беспощадный взгляд на второго противника, - скука, что омрачила ваше лицо, меня тревожит.
Де Гиз с насмешкой смотрел на молодого паренька, что снова и снова жал на курок, но ожидаемый им выстрел не раздавался. И как только вовлеченный в разборки взрослых подросток испуганно посмотрел в лицо герцогу, Дамиен без зазрения совести лишил его жизни. Той косой, что должна была отправить его самого на тот свет.
Поглядев в последний раз на разваливающийся по частям замок, герцог совершенно не по благородному засунул два пальца в рот и свистнул на всю силу легких. Надежда, что Босан сумел вырваться из огненной ловушки и теперь ждал зова хозяина, не оставляла де Гиза. И действительно, спустя несколько минут раздалось отъявленное ржание, и вороной жеребец, ломая кусты побежал к герцогу.
- Ты не очень приятно пахнешь, дорогой, - Дамиен скривился от запаха дыма и горящей шерсти, - но, так уж и быть, я тебя поглажу.
Герцог провел ладонью по морде верного животного и оседлал, направляя его сжатием коленей в ту сторону, где скрылась его графиня де Винтер. Не теряя времени даром, Дамиен пришпорил Босана и поскакал, надеясь, что она не успела далеко уйти.
Карету с запряженной четверкой герцог заметил сразу, как только выехал за пределы поместья. Остановив коня прямо перед экипажем, де Гиз слез с коня и, совершенно не обращая внимание на расширенные от удивления глаза кучера, привязал к упряжи. Босан фыркал, но не сопротивлялся руке хозяина.
- Солнышко, порадуй меня. Скажи, что ты переживала и успела соскучиться? - де Гиз отворил дверцу и под напряженным взглядом сел на сиденье напротив.
_________________

Я не хочу умирать... Не хочу... Жанна смотрела на стену огня вокруг них, и чувствовала нарастающий жар. Ей было не просто страшно: хотелось кричать, вопить от раздирающего  ужаса, отринув и здравый смысл, и манеры.
Не хочу... – Перед глазами мелькали картинки из прошлого: задорное личико Мари, когда она рассматривает новую куклу, ее первый бал, подготовка к свадьбе, трогающая до слез торжественность венчания, розовый сад в Шато де Гесдьер, милые, тихие семейные вечера…

Она не стала пить, не потому, что предложенная незнакомкой фляга была снята с пояса обездвиженного человека. Не  потому, что не испытывала жажды – губы от жара запеклись так, что дышать было больно. Но не могла заставить себя сделать ни глотка. Не хотела принимать помощь от тех, кто так легко разрушил ее устоявшийся мир.

– Кто я? Та, кто в одночасье лишилась всего по вашей прихоти! Неужели это то, чего вы хотели? – она перевела взгляд на истекающего кровью мужчину и раненого гвардейца? – О такой справедливости мечтали?

Огонь нарастал, грозя неминуемой гибелью, и Жанна уже было утратила всякую надежду. Мысли вновь вернулись к дочери и мужу. Только бы им удалось спастись!
О том же, что ждет лично ее, графиня старалась не думать, но видя, как языки пламени подбираются все ближе,   уже с трудом владела собой. Просто ждать было невыносимо, но если броситься сквозь стену огня, смерть наступит скорее. Спасению прийти неоткуда. Или…

Она ошеломленно смотрела на появившегося из огня мужчину, не веря собственным глазам. Кто бы ни был: ангел небесный или посланец ада, но он принес отсрочку, и графиня собиралась ею воспользоваться. Ей по-прежнему было страшно: мокрая ткань казалась слишком эфемерной защитой от огня, но все же это дарило хоть какой-то шанс. Жанна прыгнула почти наугад, зажмуриваясь и закрывая лицо плащом. Кто-то подхватил ее, не позволяя упасть, а сверху вдруг полилась вода, сбивая пламя на одежде. Графиня запрокинула голову к небу, жадно втягивая воздух и глотая стекающие по лицу капли воды. Колени дрожали, хотелось упасть на землю, впитывая в себя ее прохладу, но теперь, когда угроза смерти отступила, надо было найти близких и убедиться, что с ними все в порядке. И Жанна побежала, пытаясь рассмотреть в окружающей толпе родные лица и отчаянно надеясь, что близким повезло так же, как и ей.

Замок. Спасение и уход

Тряпка на лице почти высохла, плащ сох стремительно. Еще несколько мгновений - и Анри останется без защиты, пусть даже такой жалкой, от бушующего огня. А огонь вел себя точно живое существо: рычал, облизывался, ходил вокруг него, ища слабое место, чтобы кинуться и проглотить одним махом.


Подтолкнув Колет в спину, он понял, даже не видя, что все обошлось. Одна жертва спасена. Осталось двое.
Огонь не дремал. Он уже пустил тонкую струйку по земле, и та лизнула обувь Анри. Де Розье с шипением топнул, сбивая пламя, повернулся к другой жертве. Судя по пышности платья и украшений, очень знатной даме.
Но знатная или нет, она точно не была дурой. И предпочла довериться незнакомцу, чем погибать, как мотылек на свече.


Две есть. Теперь Жан-Жак.
У товарища было мраморно-белое лицо умирающего. Видя это, Анри громко проклял все окружающее и попробовал поднять тяжелое тело и взвалить на спину.
"Как же мы прыгнем?"
Эта мысль пугала, но выхода не было, или так, или никак.


Движение очнувшегося Жан-Жака застало Анри врасплох.
Но следующий поступок был вообще немыслимым - друг оттолкнул его прочь, и сверху рухнули пылающие камни и куски дерева и железа.

- Нет!!!

Огонь торжествовал. Анри понял, что все кончено и он - следующий. Время вышло.
Прикрываясь плащом, он перемахнул через упавшие балки к ожидавшему Реми. И рухнул, успев услышать еще стук колес приближавшейся повозки.
Темнота ночи поглотила его сознание и унесла очень далеко. Туда, где не было слов "революция", "король" и "равенство".
Кто-то лил на него воду. Но Анри не чувствовал даже этого. Он не хотел ничего чувствовать. И возвращаться в этот мерзкий, убогий мир.
_________________

Колет ждала. Ждала Жан-Жака и Анри. Обоих. Но из пламени выпрыгнул только один. И тут же упал.
Женщина бросилась к нему и откинула тряпку, закрывающую лицо. Анри.
Рядом Реми обливал его водой, сбивая огонь. Она затрясла де Розье за плечи:
- Анри! Анри! Как же Жан-Жак?
Она вцепилась в мужчину, отказываясь признавать тщетность собственного напряжения. Но тот был без сознания и только его голова бессильно запрокинулась назад.

Подкатилась повозка и Реми вдвоем с приятелем стал грузить Анри внутрь. Колет смотрела на них с земли снизу вверх. "Что, никому нет дела до Жан-Жака?"
К ней подошел один из повстанцев:
- Надо убираться отсюда. Давайте, вставайте. Я помогу.
- Там Жан-Жак, - зачаровано глядя на груду пылающих бревен, ответила Колет, - надо его оттуда вытащить. Сейчас же.
- Там больше некому помогать, - услышала она в ответ. - Идем же.
- Нет... Нет. Нет! Не может быть. Пустите, - Колет поднялась и шагнула к костру.
Ее больно схватили за руки, встряхнули и щеку обожгла увесистая оплеуха.
- Ей, дамочка, я бы с удовольствием оставил бы тебя здесь, но Анри с меня шкуру спустит за такие дела. Так что полезай в повозку сама, а не то я тебя туда впихну, еще и свяжу, чтоб не выпрыгнула. Время у нее на истерики появилось, когда здесь все летит к чертям собачьим.
Не имея сил вырваться из крепкого захвата, Колет забралась на скамью и повозка двинулась вон из замка.

Ее увозили из Шато, прочь от творящегося там грабежа и насилия и скоро горящее строение скрылось за поворотом, но огненный костер навсегда отпечатался в ее памяти. Колет сидела, обхватив голову руками, пыталась понять и не могла, а душа рвалась на мелкие кусочки. Она перенесла смерть Филиппа Валуа, первого мужа, но как она переживет смерть любимого мужчины?

Кругом царил хаос. Едкий дым окутывался все вокруг. С каждой минутой становилось все жарче. Огонь уже охватил весь замок. Антуан пробирался сквозь бушующую толпу к своей цели. Только иногда оглядывался и старался разглядеть в толпе своих родных. Но так не смог никого разглядеть. До спасительной двери оставалось совсем чуть - чуть. Тяжелый засов долго не поддавался и с трудом открылся. Граф проскользнул в свое убежище. Было темно и холодно. Он помнил, что где - то должна быть свеча. Свеча нашлась на столе. Руки у граф не слушались, сказывалось волнение и ужас пережитый за день. С трудом удалось зажечь свечку. Не яркий огонек осветил комнату. Осмотревшись, Антуан решил задержаться на некоторое время. Возможно родные смогут сюда попасть.

Смотреть, как самые дорогие мне девочки жались друг к другу, не обращая внимание на ревущий вокруг огонь и радуясь встрече, было больно.Тугой комок подступил к горлу и не давал сделать вдох. Я благодарил Создателя за подаренный шанс. Обнять. Спрятать. И защитить любимых ото всех обрушившихся на наши головы бед.

Но пока было рано расслабляться.


Горящая деревянная балка с оглушительным грохотом обвалилась прямо в центре комнаты, поднимая ворох искр, что раздраженным роем, словно потревоженные в улье пчелы, разлетелись вокруг. От укуса одной из таких “пчел” мгновенно вспыхнул тонкий шелк балдахина над детской кроватью.

- Давайте выбираться отсюда! - прозвучал мой отрывистый приказ, и я схватил на руки дочь, в панике цепляющуюся за Мелису, и спрятал под свой аби, закрывая от бушующего огня. - Моя храбрая малышка, потерпи чуть-чуть, - прошептал я, оглядываясь и выбирая самый короткий, но наиболее безопасный путь наружу. - Папа вынесет тебя на улицу, пританцовывая в галопе, как твой резвый пони Мартин. - Я бросил взгляд на супругу, и понял, что даже полуулыбка, поднявшая уголки губ любимой, стоила того, чтоб отдать жизнь за счастье моих девочек.

Непрекращающийся треск и гул приближающегося огня не давал времени на промедление. Счет шел на минуты. Пожирающее кислород пламя быстро разогрело воздух, и каждый вдох теперь обжигал легкие. С холодным расчетом быстрее покинуть огненный плен я свернул к парадной лестнице. Но она уже не казалась такой шикарной, как тогда, когда мы спускались по ней на венчание каких-то несколько часов назад. Поручни с левой стороны были разрушены упавшими полусгоревшими бревнами перекрытий, а величественная некогда колонна с венчающим ее голубем, который в первый раз расправил свои крылья, разлетелась на массивные куски, преграждая проход.

- Любовь моя, сюда, - я придержал под локоть Мелису, пока она, подняв ворох юбок, перелазила через разрушенный постамент. После этого, крепко прижимая Хлою к груди, я перемахнул сам, не забыв шепнуть: - Апорт! - И тихий смешок дочери был мне наградой.

Но покинуть горящее здание было не единственной необходимостью.


Бросив взгляд на старика Чарльза, всю жизнь проработавшего на нашу семью и теперь пригвожденного к стене кареты с раскрытым в предсмертном крике ртом, я быстро посадил свое маленькое сокровище внутрь, не давая и взгляда бросить по сторонам.

- Мы возвращаемся домой, родная, - тепло улыбнулся дочери. - Ваше сиятельство, - не смотря ни на что, я подал супруге руку и слегка сжал теплую ладонь в ободряющем жесте, помогая подняться внутрь.

Едва слышный на фоне вакханалии, творящейся вокруг, хлопок дверцы, и я забрался на облучок.

- Спасибо, Чарльз, за верную службу, - повернувшись к мертвому кучеру, я извлек из его тела шпагу и столкнул труп на дорогу. Жестокое время не прощает слабости. - Но! - крикнул я, приотпуская поводья.

И только лошади должны были тронуться с места, как шайка вооруженных людей окружила карету, не давая гнедым сделать и шагу.

- Вот это подарочек! Глядите-ка, господам не понравился праздник, - мужик в широких штанах и рубахе, некогда белой, но уже от грязи сливающейся цветом с коричневым жакетом, пытался юморить. - И они решили обидеть нас, покинув его раньше. Не дело! - Гогот подхватили остальные, но я не стал их слушать и, спрыгнув вниз, ногой выбил ружье из лап недоноска, а после воткнул острие шпаги в толстую шею “юмориста”.

Раздался крик дочери, и, оглянувшись, я увидел, как обрюзгшее жирное тело открыло дверцу кареты и засунуло свою поганую руку внутрь. Нет времени на красивые пируэты и изящный танец смерти, спасти близких любой ценой - вот моя цель. И я остервенело набросился на ближайших противников, быстро орудуя шпагой.

Удар. Звон клинков. Ответный удар. Отступление. Обманный маневр. И кончик шпаги погрузился в мягкую плоть врага. Толчок ногой в грудь, мгновенно извлекая клинок, и я снова готов смазать блестящую сталь в крови врагов.

Видимо, осознав, что меня голыми руками не возьмешь и из всей гоп-компании остался он один. Хилое подобие мужчины отступило и бросилось к ружью, лежавшему у лошадиных копыт. Не долго думая, я перехватил шпагу за граненый клинок и, посильнее размахнувшись, метнул ее в открытую спину врага. Глухой хрип, и подонок повалился наземь, так и не дотянувшись до вожделенного оружия.

Мой обеспокоенный взгляд теперь был обращен к распахнутой карете, но пылающая справедливым гневом супруга стояла над уже поверженным противником.

- Любовь моя, - я хотел сказать многое: как сильно люблю, как горжусь ею и какая она умница, а после утешить, обнять, но произнес лишь, - пора покинуть это место.

И, как только дверца кареты захлопнулась за любимой, я влез на облучок и тронул лошадей, заставляя их перейти в быструю рысь. Направляясь домой. Была глухая ночь, и только это позволило нам затеряться на открытой местности, беспрепятственно покидая владения графа д’Атруа.

“А жив ли он?” - мелькнула горькая мысль.

Стоило признать, под обломками поместья оказались загублены десятки душ и выжили, отнюдь, не многие. И мне было жаль сгоревших заживо, убитых и растерзанных за идею пресловутого равенства. Жаль. Но самое важное в своей жизни я спас. Свою семью. И я был счастлив.

То и дело оборачиваясь, я глядел, чтоб никакая шваль не бросилась вдогонку. Зарево пожара еще долго было заметно вдали, но скоро исчез и малейший намек на ад, развернувшийся в Шато де Гесдьер.

Взмыленные бока лошадей часто вздымались, когда мы въехали в ворота нашего городского дома.

- Чарльз, пошевеливайся! - бросил фразу подошедший конюх, чем и вывел меня из некоего оцепенения, что охватило тело. Несколько часов напряжения и сковывающий сердце страх за близких заставлял меня гнать животных без остановки, потому поводья, казалось, вросли в ладони.

- Почисть лошадей хорошенько, а накормишь утром, как остынут, - я слез с места кучера, не обращая внимания на удивление в глазах слуги.
- Д-да, Ваше сиятельство.

- Любовь моя, - я отворил дверцу и подал супруге руку. - Как ты себя чувствуешь? Как Хлоя? - тихий шепот и объятия, которые необходимы нам обоим.
- Уснула. И мне совсем не хочется ее будить. Она, - голос Мелисы дрогнул, - столько натерпелась. И Мэри… - Я поцеловал любимую, не дав ей продолжить. Окружая теплом и мягкой защитой от всего мира.
- Я сам отнесу ее, - я прижался лбом ко лбу Мелисы. Короткий вдох носом, и, отступив, беру на руки свою маленькую девочку, которая, словно ощутив родительское тепло, прижалась ко мне теснее.

Мой отважный боец. Пусть и бежевое платьице местами было прожжено, а кое-где его покрывали сажевые пятна, да и само личико было в пыли, но она также озаряла мир вокруг своим внутренним светом.

Я не хотел ни на минуту выпускать из виду своих драгоценных. А потому, уложив дочь в ее кроватку, не отводил взгляда, пока Мелиса обтирала маленькие ладошки и личико влажной тканью, осторожно смывая грязь, чтоб не разбудить. Смотрел, как, выбросив вон пропахшее гарью платье, укрывала одеялом и тихо шептала слова любви. Но страх до сих пор накатывал волнами, вынуждая сжимать руки в кулаки до хруста и проклинать жадных до наживы простолюдинов.

- Мы чуть ее не потеряли, - сначала я и не понял, сказал ли я это вслух, или страшная мысль в голове звучала слишком громко, но скользнувшая мне в объятия любимая прижалась крепче и повторила:
- Мы чуть ее не потеряли.

- Нет, не потеряли. И не потеряем. - Мой голос звучал решительно. Надежды на то, что во Франции король сможет восстановить мир, не оправдались. Ждать нечего. - Завтра же мы покинем страну.
_________________