Жаклин Рединг "Белая магия"

basilevs: 23.10.10 23:05

Ничего себе, любит девушка поспать! Я понимала бы, если бы она вела активную светскую жизнь: балы там всякие, званые ужины, танцы до упаду. Но ее на бал, похоже, коврижками заманивать надо. Что это за "хобби" у нее такое?

...

Бася: 24.10.10 05:26

Большое спасибо за перевод очередной главы!!!

...

Amica: 24.10.10 14:28

Таля, Мока, Фро, спасибо вам за продолжение.

Какой интересный у Августы дворецкий! Поддерживает её.

...

Ka-Chi: 24.10.10 17:20

Возможно, барышня шляется но ночному Лондону в поисках приключений на свои вторые девяносто.
Или беспризорников и проституток спасает. Что тоже чревато.

...

кариша: 24.10.10 20:23

А я думаю она считает звезды по ночам на крыше

...

Arven: 24.10.10 22:47

Спасибо большое за перевод новой главы!!!

...

natti: 25.10.10 11:15

Fairytale, Москвичка, Фройляйн, спасибо за чудесный перевод новой главы!!!

...

Афина: 25.10.10 12:34

Fairytale, Мока, Фройляйн, спасибо за новую главу!
Пока складываю в файлик!
[/i]

...

katyrine: 25.10.10 17:53

Ответ на этот вопрос можно найти в аннотации, девушка увлекается астрологией . Отсюда и бессонные ночи напролет

...

Jasmin: 25.10.10 21:39

+1

...

Фройляйн: 27.10.10 12:00

 » Глава 6

Глава 6 (перевод - Amica, бета-ридинг - Москвичка, вычитка - Фройляйн)

Ноа проводили в оформленную в ярких тонах гостиную в задней части дома, как всегда, без излишних церемоний: дворецкий, Финч, поприветствовал его у парадной двери и просто кивнул головой в нужном направлении, прежде чем удалиться в кладовую в задней части дома.
Гостиная была декорирована явно в женском стиле: оттенки бледно-жёлтого и зелёного пестрели на стенах, на окнах и предметах мебели из изысканного атласного дерева[1], ещё более яркие под лучами солнца, которые, казалось, постоянно проникали в комнату сквозь высокие створчатые окна, чьи подоконники были уставлены причудливыми крошечными фарфоровыми статуэтками. Та же элегантная женственность присутствовала в каждой комнате в скромном доме в георгианском стиле из красного кирпича, и таким он и был с тех пор, как Ноа себя помнил, поскольку ни один мужчина, кроме Финча, никогда здесь не жил.
Это был дом, в залах которого Ноа играл ребёнком, скользил со своими братьями вниз по отполированным перилам цвета грецкого ореха или прятался в кухонном лифте и пугал бедного Финча до полусмерти, когда тому случалось проходить мимо. Это было одно из тех мест, в которых тотчас же начинаешь чувствовать себя как дома. Тех мест, где Ноа ребёнком испытал чувства тепла и защищённости – те самые тепло и защищённость, которые так нужны ему сейчас и которые он найдёт в доме номер семнадцать по Савил-Роу[2], доме его незамужней тётушки, Эмилии Иденхолл. Ноа остановился на пороге гостиной, глядя на двух женщин, сидящих друг напротив друга за раскладным столом, в другом конце комнаты. Перед ними были разложены карты, а рядом стоял выглядевший нетронутым чайный поднос, на котором всё ещё в аккуратном порядке стояли чашки и маленькая тарелка со сладостями, так и лежавшими непотревоженной горкой.
Женщины настолько увлеклись игрой, что даже не заметили Ноа, стоящего в дверях.
– Видишь, Бетси, – говорила дребезжащим голосом старшая из пожилых леди, склонив над картами почти полностью скрытую чепцом голову, – ты должна внимательно следить за игрой. Пикет[3] не так сложен, если знаешь правила. Теперь, дорогая, ты старше, а я младше, но только следуя правилам игры, конечно, так как мы обе отлично знаем, что на самом деле из нас двоих старше я. Но, так как ты старше в игре, у тебя есть право сбросить несколько карт и заменить их на карты из прикупа. Мммм? Что, дорогая? О, прикуп. Это вон та маленькая кучка карт. Да, дорогая, я знаю, что это странное название, но так она и называется, уверяю тебя.
Ноа не смог удержаться от улыбки.
– Тётушка, разве ты ещё не усвоила урок? Ничего удивительного, что никто из слуг не задерживается у тебя в услужении надолго. Ты всех их учишь своим карточным уловкам, и вскоре они понимают, что могут больше заработать, играя в карты, а не работая у тебя.
Эмилия Иденхолл обернулась, не вставая с кресла, чтобы поприветствовать своего самого младшего племянника.
– А, Ноа, дорогой, – отозвалась она, полностью пропустив мимо ушей его замечание, – ты пришёл как раз вовремя. Проходи, можешь присоединиться к нам в игре и, думаю, у тебя получится лучше объяснить Бетси, как нужно играть. Она в доме новенькая, приступила к работе с этой недели, но почти ничего не знает о картах. – Затем тётушка вновь повернулась к своей горничной. – Бетси, милая, это мой младший племянник, лорд Ноа Иденхолл. Он чертовски привлекателен, ты не находишь? Но не позволяй его внешности одурачить себя, дорогая, ибо он довольно безжалостен, когда играет в карты.
Ноа негромко засмеялся.
– Если и так, то только благодаря тому, что вы меня так мастерски обучили, тётушка.
Эмилия вся засветилась от удовольствия, услышав такой комплимент.
В лондонском высшем обществе судачили о том, что леди Эмилия Иденхолл являла собой настоящий пример эксцентричной особы, которая тратила своё наследство на то, чтобы нанимать в услужение “падших” женщин (включая проституток и карманных воровок), которая оценивала важность человека не по величине состояния, не по наличию фамильных связей, а по способности к игре в карты. Леди Эмилия была невысокой женщиной, не более четырёх футов десяти дюймов[4] ростом, с карими глазами, которые как две капли воды походили на глаза Ноа, и непринуждённой, гостеприимной улыбкой. Казалось, что с годами она не стареет, а её истинный возраст для всех оставался загадкой, поскольку, когда тётушке задавали вопрос о том, сколько ей лет, та просто отвечала, что прожитые ею годы находятся в промежутке от девятнадцати до девяноста. Сегодня, как обычно, на леди Эмилии был её повседневный наряд – платье с кружевами по подолу и фишю[5], прикрывающая шею и плечи и хорошо сочетающаяся с чепцом, из-под которого проглядывали пепельно-седые волосы.
Тётушка жестом пригласила Ноа присоединиться к ним, но прежде чем он успел сесть, в дверях, полностью закрыв собою дверной проём, появился Финч. Дворецкий выделялся своим ростом, достигая в высоту более шести футов[6].
В детстве Ноа с братьями выдумывали для Финча восхитительное и опасное прошлое, куда среди прежних его занятий входило всё – от пиратства до разбоя на больших дорогах. На самом деле, до того как поступить в услужение к леди Эмилии, дворецкий зарабатывал на жизнь, дерясь за деньги на одном из обладающих сомнительной репутацией лондонских боксёрских рингов, и Ноа по сей день задавался вопросом, каким же образом пути этих двоих пересеклись. Тем не менее, было ясно одно: Финч производил довольно сильное впечатление, когда впервые представал в дверях перед кем-либо из гостей. К его внушительным размерам следовало прибавить многочисленные шрамы на лице и – что было заметнее всего – неестественно перекошенный, видно, перебитый нос. В результате, он больше отпугивал посетителей, чем пропускал их в дом, что, весьма вероятно, и было одной из причин появления Финча в доме леди Эмилии Иденхолл — она просто ненавидела, когда визитёры отрывали её от карточной игры ради незначительных дел.
Каким-то образом Эмилия не заметила стоящего в дверях дворецкого, поэтому, спустя минуту, Финч вежливо кашлянул.
– Да, Финч, в чём дело? – спросила леди Иденхолл, не отрывая взгляда от карт, которые держала в руке.
– Прошу прощения, мадам, но, кажется, Бетси срочно нужна кухарке на кухне. Что-то, связанное с пудингом и пастернаком, который никак не могут найти.
– Пастернаком?
Финч и глазом не моргнул.
– Да, миледи, кухарка совершенно сбита с толку. Она сказала, что только Бетси может помочь ей справиться с этим затруднением.
Эмилия нахмурилась, положив свои карты на столик “рубашкой” кверху.
– Ну, тогда тебе лучше сходить к ней и посмотреть, чем ты можешь помочь, Бетси. Нам придётся продолжить разбор правил игры в карты чуть позже.
Горничная встала из-за стола, молча послала дворецкому взгляд, преисполненный благодарности за его своевременное вмешательство, и поспешно присела в реверансе, прежде чем выбежать из комнаты. Ноа задался вопросом, как долго его тётушка удерживала горничную подле себя, обучая её премудростям карточной игры, до того момента, как он приехал в гости. Эмилия никогда не могла понять, как кто-то умудрялся не разделять её упоения карточной игрой.
Тётушка задумчиво уставилась в опустевший дверной проём.
– Я начинаю задумываться о том, не следует ли мне нанять ещё одну помощницу для нашей кухарки. Кажется, ей постоянно требуется помощь Бетси, и именно тогда, когда мы только начинаем играть в карты. Такими темпами я никогда не смогу её научить.
Бровь Эмилии изогнулась под кружевным чепцом, и она продолжила:
– Пастернак... хммм… – А затем леди Иденхолл быстро подняла голову, заметив, что Ноа всё ещё стоит в дверях. – Но ты теперь тут, так что можешь занять место Бетси.
– Вообще-то, тётушка, мне нужно было…
Три партии спустя Ноа удалось, наконец, привлечь её внимание.
– Ноа, дорогой, это уже третий роббер[7], который ты мне проигрываешь, я даже пыталась поддаться тебе в последний раз. Ты всегда так внимателен, когда играешь в карты. Что тебя беспокоит, дорогой мой?
Ноа серьёзно посмотрел на леди Эмилию:
– По правде говоря, тётушка, я удивлён, что вы ничего не знаете, так как, уверен, полгорода уже судачит об этом.
Леди Иденхолл покачала головой, выжидательно глядя на племянника.
– Это касается Тони. – Ноа помедлил в нерешительности. – Он умер в прошлый четверг.
Рот Эмилии непроизвольно широко распахнулся, и она тотчас же накрыла своей ладонью ладонь Ноа.
– О боже, нет! Я не знала. Последние несколько дней я провела дома, лечила больное горло и не выходила на улицу. О Ноа, неужели Тони? Нет, этого не может быть. Как это могло случиться?
Он посмотрел прямо тётушке в глаза и произнёс:
– Тётя Эмилия, есть ещё кое-что, то, о чём я никому не рассказывал, даже Саре. Это не был несчастный случай. Тони покончил с собой.
Эмилия смотрела на Ноа, не в силах что-то сказать. На глазах у неё выступили горькие слёзы, и леди Иденхолл взяла носовой платок, чтобы вытереть их.
Ноа решил рассказать тётушке всю правду о самоубийстве Тони не только потому, что знал, что может доверять ей – это несомненно, – но ещё и потому, что ему нужно было поведать, наконец, хоть кому-нибудь о том, что на самом деле произошло тем вечером. Наутро, сообщив Саре ужасную новость, Ноа остался на постоялом дворе рядом с Килли-кросс, чтобы помочь ей и утешить, пока все приготовления к скоропалительным похоронам Тони, о которых немногим было известно, не закончились, а все необходимые уведомления не были написаны. К тому моменту, как он уехал, Сара заметно обессилела, причём настолько, что казалась почти тенью прежней себя самой, делая что-то лишь потому, что это делать нужно, но не более того. Ноа не видел, чтобы она съедала больше кусочка или двух пищи за весь день, а однажды он даже нашёл её в портретной галерее, где Сара стояла и просто смотрела на портрет Тони, словно думала, что этим она сможет каким-то образом вернуть его к жизни. Увидев, что Сара так сильно страдает из-за гибели Тони, Ноа понял, что принял правильное решение, утаив от неё истинные обстоятельства его смерти. Если бы Сара узнала об этом, то страдала бы ещё больше.
– Тётушка, правда известна только мне, дворецкому Тони Уэстмену, а теперь и тебе.
– Но как же об этом никто не прознал? Непременно возникнут вопросы...
– Все остальные узнают только то, что произошёл несчастный случай, когда Тони чистил свой пистолет. – Ноа замолчал в нерешительности, но затем продолжил:
– Я скрыл доказательства того, что произошло на самом деле.
– Но ты же мог…
– Я знаю, тётушка, но готов принять на себя все последствия этого поступка. Это был шанс, которым я должен был воспользоваться; больше я ничего не мог поделать. Сара теперь одна. Если бы правда стала известна, то по закону имущество Тони могли бы изъять. И Сара осталась бы ни с чем. Даже сейчас её финансовое положение достаточно шаткое. Я разговаривал в Килли со стряпчим. Каким-то образом Тони умудрился залезть в долги незадолго до своей смерти, он остался должен значительную сумму. И неизвестно, сколько ещё может оказаться невыплаченным.
Эмилия недоверчиво покачала головой:
– И ты полагаешь, что он поэтому наложил на себя руки?
– Именно так я и думаю, но не могу быть уверенным, что это единственная причина его самоубийства. Есть кое-что ещё.
Ноа достал из кармана сюртука письмо, которое Тони получил в тот вечер. И протянул его тётушке. Эмилия взяла письмо и быстро пробежала глазами по его строкам. А затем спросила:
– И что это значит?
– Когда я тем вечером встретился с Тони, он сообщил мне, что собирается сбежать со своей возлюбленной, чтобы тайно обвенчаться, но не назвал мне имени этой девушки, только упомянул, что она наследница большого состояния. Очевидно, они тайно встречались весь последний месяц, стараясь скрыть это от неодобрившей бы такого брака семьи возлюбленной Тони. Сразу же после того, как Энтони получил это письмо, он покончил с жизнью. Теперь, когда стали очевидны его денежные затруднения, я окончательно уверился, что он потратил всё на то, чтобы жениться на этой девушке и получить её приданое.
– И поскольку в письме не указано имени автора, ты никогда не узнаешь, кто была та леди, – грустно произнесла леди Иденхолл, покачав головой, и положила письмо на столик. – Какое печальное, безнадёжное положение.
– Вы можете так думать, – сказал Ноа, – но ведь печать осталась неповреждённой.
Эмилия снова взяла в руки письмо и принялась изучать восковую печать. Пока она этим занималась, Ноа добавил:
– Кажется, там можно разглядеть фамильный герб. На печати даже видны буквы из имени автора, «Б» и «Р», а чуть пониже – «Л» и «И», и узор. Видите, там на заднем плане изображён замок, увенчанный короной.
Леди Иденхолл прищурила глаза:
– И, похоже, какое-то растение на переднем плане.
Ноа кивнул.
– Я думаю нанести визит нескольким ювелирам, может быть, они смогут помочь определить, кому принадлежит этот герб.
– Что ты будешь делать, если найдёшь ту леди?
Ноа пожал плечами.
– Я пока не уверен. Вполне возможно, ничего. Но, может быть, мне придётся добиваться справедливости.
– Но ведь Тони больше нет. Зачем тебе разоблачать эту девушку?
Ноа нахмурился.
– Сара рассказала мне, что получила расписку от ювелира, в которой было сказано, что Тони подарил этой леди фамильную брошь семьи Килли. Я собираюсь, по меньшей мере, потребовать, чтобы девушка вернула её, поскольку у неё нет никаких прав на владение этой драгоценностью, особенно теперь. Брошь, без всякого сомнения, должна перейти к Саре.
Эмилия согласно кивнула и вновь взяла письмо в руки, на этот раз более пристально разглядывая печать.
– Будем надеяться, что ювелир сможет помочь... – она замолчала, не договорив, и быстро встала с кресла, направившись через всю комнату к стоящему в углу гардеробу. Тётушка порылась в нём и спустя мгновение вернулась обратно к Ноа, на этот раз разглядывая восковую печать при помощи небольшого монокля.
– Думаю, что я сама смогу быть полезной, так что тебе не придётся ехать к ювелиру, мой дорогой.
– Ты знаешь, чей это герб?
– Нет, не знаю, и я не думаю, что это герб. Полагаю, это, скорее, какая-то загадка, и, если это так, тогда всё, что нам нужно сделать, – самим додуматься, что она означает. – Леди Иденхолл быстро принесла с письменного стола лист бумаги, перо и чернильницу. – Ну, а теперь посмотрим, сможем ли мы решить эту задачку. Корона над замком обычно указывает на корону маркиза. – Тётушка написала на листке всего одно слово – «маркиз». – У нас есть буквы «Б» и «Р». – Она записала и их. – Теперь растение. Оно выглядит похожим на пшеницу. Полагаю, с оставшимися буквами «Л» и «И» это может означать Уитли[8], но я не знаю ни одного маркиза Уитли. Был один Уит, и он был баронетом, что могут обозначать буквы «Б» и «Р», но он умер несколько лет назад. Ещё его звали Уильям, а его жену – Элоиза, и у них был один-единственный сын, что, конечно же, не сможет объяснить букву «А» в нижней части письма или наличие наследницы.
Так они с тётушкой продолжали искать ответ ещё с полчаса, быстро записывая на листе другие возможные варианты фамилии, но всё безуспешно. Наконец Ноа сдался.
– Что ж, кажется, мне всё-таки придётся нанести визит ювелиру.
Озадаченная Эмилия продолжала внимательно изучать печать.
– Минутку... – она замолчала, что-то записывая на листе бумаги. – А что если это растение не пшеница, а что-то, что выглядит очень похоже?
– Например?
– Возможно, рожь. Так у нас получится Б-рай-Р-Л-И[9].
Ноа мысленно соединил головоломку в одно целое.
– Брайрли?
Эмилия усмехнулась, откинувшись в кресле и направив на Ноа монокль:
– Именно!
– Брайрли, – повторил Ноа. – Я не знаю эту семью.
– А ты и не можешь её знать. Хотя тебе может быть знаком их титул.
Ноа посмотрел на тётушку, выжидающе приподняв бровь:
– Маркиз?
– На самом деле, мой дорогой, маркиз Трекасл, если быть точным. – Она вновь указала на печать. – Видишь эти стебли ржи? Их три, и они изображены перед замком.
– Трекасл, – Ноа подумал об имени, которое услышал, но не смог припомнить никого из этой семьи. – Какой-нибудь посол, наверное?
– Да, дорогой. Он покинул Англию много лет назад, после смерти своей первой жены. Менее года назад Трекасл вернулся, чтобы вновь жениться, хотя я не понимаю, почему с тех пор он больше отсутствует, чем находится в своём имении. Полагаю, сейчас он где-то в Европе. Я пока не знакома с его второй женой. Вроде бы, её зовут Шарлотта. Я слышала, что она была вдовой, прежде чем маркиз женился на ней, и у неё есть юная дочь. Полагаю, что Трекасл однажды вернулся домой и обнаружил, что кто-то занял его место родителя, хотя нельзя сказать, что он слишком серьёзно относился к этой роли.
– А у него были свои дети? От первого брака?
Тётя Эмилия кивнула.
– Один ребёнок. Дочь. – Она нерешительно замолчала. – Августа.
Ноа уставился на неё. Буква “А” в нижней части письма. Августа.
– Она замужем?
– О, Августа ни разу не была замужем. Но я очень сомневаюсь, что это она написала письмо, Ноа. Августа не из тех девушек, которые участвуют в таких интрижках, какую, по твоим рассказам, завёл Тони.
– Но я и не говорил, что подумал, будто это она написала то письмо, тётушка. Мне просто хотелось бы поговорить с ней, выяснить, у неё эта брошь или нет. Уверен, в этом не будет никакого вреда.
Но леди Иденхолл было не так-то просто провести.
– Ну, даже если ты будешь просто пытаться познакомиться с Августой, это может оказаться немного затруднительным.
– Затруднительным? Не сомневаюсь, что смогу устроить так, чтобы меня ей всего лишь представили. И идеальная возможность для этого представится на балу у Ламли, хотя я надеялся, что не придётся ждать вплоть до следующей недели, чтобы во всём разобраться.
Эмилия взяла чайник и принялась наливать им обоим в чашки чай.
– На самом деле, дорогой, всё не так просто. Я очень сомневаюсь, что Августа будет на этом балу.
Ноа посмотрел на тётушку, и в глазах его промелькнуло сомнение.
– Тётушка, но ведь все в городе приезжают на бал к Ламли. Это стало такой же обязанностью, как и представление при дворе.
Губы леди Иденхолл дрогнули в лёгкой улыбке, словно её племянник сказал что-то смешное.
– Да, дорогой, но ты не знаешь леди Августу Брайрли. Насколько я поняла, Августа – леди, которая живёт только своим умом. Ты бы сказал, что она своего рода загадка, леди, которая следует своим собственным путём, так сказать. В действительности, её видели очень немногие, поскольку Августа очень редко появляется на публике, и её мало тревожат веления света.
– И ты пытаешься мне сказать?..
– Я говорю о том, что, обязательно это или нет, приедет леди Августа на бал к Ламли или не приедет, будет зависеть только от неё самой.
Живёт своим умом. Следует своим собственным путём. Мысленный образ этой леди в сознании Ноа быстро дополнялся новыми чертами.
– В Лондоне нет такого человека, которого нельзя было бы где-нибудь застать, тётушка. И, в особенности, женщину. Всё, что мне нужно сделать, – это появиться в магазине у торговца тканями и подождать. В конце концов, леди Августа туда заедет.
– Если хочешь моего совета, то вместо этого тебе лучше попытаться увидеться с ней в «Хатчардсе»[10]. Августа довольно начитанна, и, насколько я знаю, она посещает этот магазин, по меньшей мере, раз в неделю.
На секунду Ноа задумался, каким образом его тётушка получает все эти сведения, поскольку она, казалось, знает абсолютно всё и обо всех, но это было всего лишь одним из многих её удивительных качеств. При всём при том леди Иденхолл отнюдь не назовёшь сплетницей, потому как, хоть ей и было известно многое, но она редко делилась тем, что знала, с кем-либо ещё, разве только из лучших побуждений.
Ноа поднялся с кресла и склонился, чтобы запечатлеть на щеке тётушки Эмилии поцелуй, прежде чем покинуть её.
– Благодарю, тётушка. Как обычно, ты мне очень помогла. Я непременно зайду в “Хатчардс”.
– Да, дорогой. Дай мне знать, когда появятся какие-нибудь новости.
Взяв в руку чашку с чаем, который, к сожалению, остыл, но всё ещё оставался довольно вкусным, леди Иденхолл смотрела, как Ноа развернулся и вышел.
Отпив глоток чая, Эмилия задумалась, печально размышляя о своём племяннике. Как же она скучала по тому беспечному, легкомысленному молодому человеку, которым Ноа был раньше, по мужчине, который ко всему в жизни относился со страстью, мужчине, который продолжал верить в людскую доброту. Ноа изменился, и обстоятельства смерти Тони только ещё больше повлияют на перемены в характере и поведении её племянника.
Последние несколько лет были для Ноа особенно трудными. Его отец и старший брат погибли при пожаре по причине людской жадности и зависти, он стал свидетелем того, как второго его брата обвинили в поджоге. Каким-то образом Ноа смог после этого ещё и влюбиться, как говорит пословица, по уши, в молодую леди, чей нрав почти все восхваляли. То есть все, кроме Эмилии. Когда она впервые услышала новость о помолвке Ноа с мисс Грей, леди Иденхолл высказала свои личные опасения, и, к несчастью для её племянника, они оказались верными. Предательство той юной леди ранило Ноа намного глубже, чем думали многие, превратив его в циничного, вечно сомневающегося и жестокосердного ко всем, кроме тех, кто доказал ему свою верность. А теперь он остался без Тони...
Эмилия могла только надеяться, что такая трагедия не изменит Ноа навсегда.

___________________

[1] Атласное дерево (лат. Faraga flava, англ. satinwood) – древесина различных тропических пород деревьев, например, Chloroxylon, Swietenia, Maba guianensis, Ferolia guianensis etc. Тонкая текстура древесины меняет цвет от сливочного до золотисто-жёлтого. Древесина некоторых пород может также иметь не только жёлтый, но и красный, и бурый оттенок. Несколько веков в Англии атласное дерево использовали для изготовления изысканных фанерных элементов.
Древесина имеет прекрасную однородную структуру, но волокна изменяются от прямого до волнистого состояния с образованием пятнистого эффекта. От очень мелких и многочисленных сердцевинных лучей, дающих на радиальном разрезе рисунок, сходный с рисунком клёна, в отшлифованном состоянии получается дивный яркий шелковистый блеск (откуда и название).
Причём, независимо от цвета древесины в ней всегда присутствуют мельчайшие блёстки, которые при покрытии лаком придают готовому изделию дополнительное атласное сияние и лоск мягкой струящейся ткани.
Древесина эта хороша при токарной обработке, применяется в традиционных изделиях с инкрустацией. Западноиндийское и флоридское атласное дерево лучше, чем цейлонское и восточно-индийское.
В эксплуатации изделия долговечны. Атласное дерево высоко ценится для изготовления коллекционной мебели и отделки интерьеров. Шпон идет на декоративную фанеру.
[2] Savile Row - Савил-Роу – улица в Лондоне, где расположены ателье дорогих мужских портных.
[3] Пикет – карточная игра для двух игроков, в которой используют колоду из 32 карт от семёрки до туза.
[4] 4 фута 10 дюймов – 1,47 м.
[5] fichu – фишю, кружевная косынка — тонкий треугольный или сложенный по диагонали квадратный платок из лёгкой ткани (муслина, батиста) или кружев, прикрывавший шею и декольте. Появился в одежде французских женщин нижних и средних слоёв общества в XVII веке. Фишю прикрывал популярный в то время глубокий вырез на дамском платье, согревая и обеспечивая пристойность облика. Однако часто дамы пользовались фишю так, что платок скорее открывал или выгодно преувеличивал женские прелести, нежели скрывал их.


[6] шесть футов – 1,83 м.
[7] rubber – роббер – (карточн.) – в карточных играх (в вист, винт, бридж) – круг игры, состоящий из трёх отдельных партий.
[8] Уитли: Тётушка Эмилия разгадывает загадку печати: по-английски “пшеница” – это “wheat”; добавив буквы “Л” и “И”, она получила фамилию “Уитли”.
[9] Брайрли: Дальнейшая разгадка головоломки: по-английски “рожь” – “rye”; получается Б + рай + Р + Л + И = “Брайрли”.
[10]«Хатчардс» – старейший из книжных магазинов Лондона. Открылся в 1797 году.

...

Принцесса Пиратов: 27.10.10 12:12

Спасибо!!!!

...

Suoni: 27.10.10 12:26

Драгоценная тетушка Эмили Иденхолл! Прелесть! Помогла разгадать шараду с надписью печати. Теперь Ноа осталось встретиться с Августой и познакомиться.

Amica, Москвичка, Фройляйн, читаю, наслаждаюсь, перевод отличный! Спасибо за главу и за примечания!

...

орли: 27.10.10 12:59

Amica, Москвичка, Фройляйн!!!!Огромное вам спасибо!
Получаю массу удовольствия от книги и перевода! Ещё раз -огромное спасибо!

...

Афина: 27.10.10 13:27

Amica, Москвичка, Фройляйн, большое спасибо за новую главу!
Положила в файлик!!

...