Дорога менестреля (фэнтези, любовный роман)

Fleur Nocturne:

Привет, Натали.
Я считаю, что Дара сильная девушка и необычная. Она чистая и светлая, несмотря на то, что может обращаться ( ой, я правильно сказала : обращаться или нет? ). Именно поэтому Дара отчаивается, терзает свою душу вплоть до греховных мыслей уйти из жизни.
Но сила и разум взяли верх, и Дара обрела возможность справиться с сильнейшим волнением. И здесь её от последнего шага в пропасть удержала мысль о Карисе. Она подумала, что ему не справиться с болью утраты.
Беспокоит меня болезнь Кариса. Считаю, что она прогрессирует. Чтобы он делал без спасительной силы Дары?
Пришла в восторг, читая сцены неравной борьбы парня с хабалами. Защищая Дару, он готов пожертвовать жизнью.
О такой самоотреченной и бескорыстной любви можно мечтать. А Даре несказанно повезло.
Натали, огромное спасибо.

...

Ингеборг:

Таня, большое спасибо за комментарий.



Собственно говоря, она в тот момент просто не видела никакого выхода из ситуации, кроме самого радикального.



Два варианта: либо сошел с ума - такое кого угодно доконает, либо умер.



Дара, раз уж поняла, что Карис - ее Волк, на все пойдет: убьёт или умрёт ради него. Как, впрочем, и Ари.

...

Fleur Nocturne:

Натали, не смейся.
Я думаю, что приступы Кариса - это следствие каких - то его способностей. Он не может по каким - то причинам найти им верное применение.

...

Ингеборг:

Ничего смешного - мысль логичная и, отчасти, верная. Способности у Кариса и вправду есть - очень глубоко скрытые, только приступы возникли по очень простой и банальной причине.

...

Heartless:

???)))
господи, мы же тут изнываем от сомнений.. и догадок никаких..

...

Ингеборг:

Не изнывайте - до раскрытия этой тайны осталось недолго. Просто я сейчас частично перерабатываю уже написанное, так что с продолжением придется немного повременить.

...

Ингеборг:

 » Глава 15 (часть вторая)

Глава XV (часть вторая)


Впрочем, Карис сопротивляться и не думал – выпил всё без единого слова, и через пару минут уже спал. Я тихонько стянула с брата сапоги и рубашку, укрыла одеялом и присела было на лавку, но чуть подумав, вернулась и осторожно легла рядом, прижав ладони к браслетам на его плечах. Кто эти магические штучки знает, вдруг не справятся, так пусть уж лучше мою Силу берут, если этот трижды клятый маг ещё что-нибудь мне оставил. Я его вытащу – если понадобится, выжму до капли и себя, и Тень.

…Богиня! И с какой это радости, я так напилась?! - голова просто раскалывалась. Не то, что встать, даже шевелиться почти не было сил и я попыталась поглубже зарыться в подушку. Вот только подушка почему-то оказалась подозрительно тёплой и очень знакомо пахла. Я с трудом разлепила веки – спала я, ни больше ни меньше, как на груди у Кариса, а он меня ещё и обнимал.
Высвободиться я даже не пыталась – хватка у него железная, бесполезно трепыхаться, пока сам не отпустит.
М-да, и что же вчера было? Ох… драка… приступ… Мать Милосердная!
Я подняла руку, скользнув ладонью по россыпи каштановых прядей и коснулась кончиками пальцев его виска - ровное спокойное биение пролилось бальзамом на мою измученную душу. От нахлынувшего облегчения в глазах защипало, и по щекам тут же пролегли влажные дорожки.
- Что стряслось?
Я вскинула на него глаза и попыталась отодвинуться:
- Ничего.
- Извини. Сейчас. – Карис расцепил сомкнутые на моей талии руки, отстранился и соскользнул с кровати.
Я приподнялась, сдавленно застонала и снова упала на кровать:
«Да что ж такое-то?!»
«Чуть не убила и меня, и себя и ещё удивляешься!» – ехидно заметила Тень.
«Так было надо!» – отчеканила я. – «И не смей ничего говорить!»
«Ты знаешь, сколько ты ему отдала?!!» – завопила Волчица. - «Два месяца оборачиваться не сможешь!»
«Хоть год! Замолчи, наконец!»
Тень возмущённо фыркнула и исчезла.
Кажется, я не просто остановила приступ, а перетянула его на себя.
Мама! Как же мне плохо!
Я сползла с кровати, но тут же мягко и очень решительно была уложена обратно.
- Даже не пытайся, а то привяжу, - когда в голосе Ари появлялись такие нотки, спорить было так же разумно, как биться головой о стену.
Возражать я, конечно, не стала и улеглась поудобнее, незаметно наблюдая за Карисом. В отличие от меня, он выглядел и, к счастью, чувствовал себя как обычно - словно это не из него вчера пытались сделать отбивную.
- Я в зал, закажу ужин. Что тебе принести?
- Всё, что есть на кухне, - сейчас я была готова съесть даже слона, целиком и в сыром виде. Но, предпочла бы мерзавца, угостившего меня сегодня или уже вчера? «Пламенем Дракона».
Карис, видимо, встревожился не на шутку, потому что притащил еды на целую роту королевских гвардейцев.
Только немного подкрепившись, я смогла слезть с кровати.
- Ари…
- Да?
- А сколько мы проспали?
- Ну, похоже, целый день.
Я чуть не села на пол:
- Хозяин нас съест.
- Не бойся, - усмехнулся Карис, - не съест. Я его только что видел. Справились без нас. Ну что, теперь легче?
- Да. Я, пожалуй, пойду, мне надо прогуляться.
- Я с тобой, - подхватился брат.
- Хорошо.

Выйдя на крыльцо, я тихонько вздохнула. На небе расстилала нежно-сиреневую, затканную серебряными звёздами, вуаль Дева Сумерек.
День - время Дары, ночь – время Тени, а сумерки – для обеих. Выйдя за ворота, мы направились вниз по улице, и, не сговариваясь, решили убраться подальше. Несмотря на довольно поздний час, в округе главной площади было ещё много народу, а сегодня нам совсем не хотелось привлекать внимание.
Вдоволь покружив по улицам, я вытащила Кариса на небольшую безлюдную улочку. Судя по скромным опрятным домам, здесь жили, большей частью, мастеровые средней руки.
В окнах домов, за отбелёнными занавесками, уютно мерцали огоньки свечей или масляных светильников. Я неожиданно задумалась, какой могла бы стать моя жизнь, выбери я простую и понятную судьбу – дом, мужа и детей.
Особенно напрягать воображение не пришлось: наша семья странствовала не так уж и долго, только первые несколько лет моей жизни прошли в дороге. Потом, когда пришёл успех, мы прочно осели в Вельте. Наверное, если очень постараться, я могла бы даже отыскать наш дом, но зачем? Что может быть больнее, чем видеть в когда-то родных стенах чужих людей?
С домом и детьми всё понятно, а вот муж… Воображение, злорадно усмехаясь, выдало картинку, едва не заставившую меня застонать от боли, от того, что это никогда не станет явью.
Пройдя ещё немного, Ари остановился около огромного куста белых роз, отломил одну и бережно вдел мне в волосы.
- Тебе очень идёт.
- Спасибо, - я улыбнулась и поняла, что кем бы Карис ни был – братом или любимым – дороже человека для меня нет и не будет.
Он, словно угадав мои мысли, улыбнулся в ответ, обняв меня за плечи. Я прильнула щекой к его руке, и содрогнулась от озноба, а мгновением позже завопило чутьё, предупреждая об опасности. О близкой опасности.
Я инстинктивно бросилась вперёд, резко оттолкнув Кариса… миг пронзительной боли, и мир исчез во мраке беспамятства.

Темно и тихо. Ничего не хочется и ничего не нужно. Сквозь плотный кокон вдруг пробивается что-то знакомое - слабые, еле слышные голоса:

- Лен, что делать?!! Она же почти не дышит?!!
- Отойди, я попробую.
Лен резко дернув вверх рукав рубашки, вытащил из ножен на боку кинжал, и глубоко, от души, рассёк себе запястье. Вниз по руке тут же проложила извилистую дорожку кровавая струйка.
Эллент склонился над Дарой, и прежде, чем Карис смог что-то сказать, её запястье тоже перечеркнула алая полоса. Бросив кинжал, Лен прижал свою руку к руке Дары, чтобы порезы соприкасались.

Через чёрную завесу робко, почти незаметно просачивается крошечная капелька пламени, ещё одна… ещё… ещё…
Тьма, огрызаясь, уходит прочь, неохотно уступая место огненно-алому полотну. Где-то в глубине меня начинает пробуждаться Серебряная Тень. Пламя Крови, Зов Вожака. Волчица рвётся наружу, и я не могу сопротивляться.

Казалось, время остановилось…
Лен, до рези в глазах, всматривался в застывшее, почти прозрачное лицо Дары, неестественную бледность которого резко оттеняли разметавшиеся по подушке смоляные кудри, но ничего не происходило, хотя их руки были по-прежнему соединены.
Карис, стоявший рядом, за несколько дней изменился до неузнаваемости и выглядел не более живым, чем бережно укутанная одеялом девушка.
У Лена уже кружилась голова, а перед глазами плыли тёмные круги, когда Дара неожиданно выгнулась дугой, застонала, открыв блеснувшие янтарём глаза, но почти сразу же упала обратно на подушки.
Лен, облегчённо вздохнул, отнял руку и, перетягивая запястье платком, обронил:
- Я разбудил Волчицу, а Дару должен вернуть ты.
Карис, накладывавший на запястье Дары повязку из льняной ленты, не оборачиваясь, глухо произнёс:
- Спасибо, - и опустился на колени рядом с изголовьем кровати. Лен молча вышел, закрыв за собой дверь. - Дара, родная, любимая… счастье моё… не уходи… только не уходи… ради меня…

Я пытаюсь пойти навстречу голосу, но темнота берёт своё, окутывая непроницаемым чёрным покрывалом…

В горле плотным комом стояли слёзы, мешая говорить, поэтому Карис мог лишь надломленно шептать, держа Дару за руку:
- Любимая, вернись, пожалуйста, вернись! Не оставляй меня, Дара!
Никакого отклика. Казалось, вместо девушки перед Карисом лежала мраморная надгробная статуя. Почти отчаявшись, Карис склонил голову на край кровати, не выпуская ладонь Дары, и вдруг ощутил острый укол.
Серебряные браслеты Дары – теперь она носила их, не снимая – замерцали мягким серебристым светом и словно вплавились в полыхающие золотисто-лиловым сиянием браслеты Кариса, переместившиеся с предплечий на запястья.
Яркая трехцветная вспышка заставила Кариса закрыть глаза…

Он не понял, что произошло, но в следующее мгновение словно шагнул сквозь плотную чёрную завесу, и оказался… в той же самой комнате, только окутанной серым туманом, лишь посередине остался свободный островок – кровать Дары.
Но, облик девушки был каким-то расплывчатым: время от времени на её месте возникала крупная серебристо-белая волчица.
Справа от стены тумана бесшумно отделилась фигура в сером плаще с капюшоном и направилась к замершей на кровати Даре.
Она остановилась в нескольких шагах от девушки, плавно откинув капюшон. Иссиня-чёрные волосы, стянутые в тугой узел, тёплые карие глаза, такое знакомое лицо…
- Мама! – Дара, не думая ни о чём, вскочила и бросилась навстречу.
- Идём, - произнёс чужой, вкрадчивый голос. – Твой Путь завершён.
Словно зачарованная, Дара протянула ладонь, но тут же упала обратно на кровать, сбитая с ног резким ударом.
- Нет, Уводящая! Забери меня вместо неё!
- Тебя? – Уводящая бросила на Кариса холодный, пронизывающий взгляд. – Твоё время ещё не настало. Отойди, я пришла за ней.
- Не отдам!! – сейчас Карис был готов сразиться с кем угодно.
- Пойми, человек, она давно моя. Её жизнь уже выкупили однажды, не пытайся сделать это снова.
- Почему нет? Я готов.
- Не надо, - лёгкая ладонь легла Карису на плечо. Он обернулся: в глазах Дары светилась печальная нежность. – Я ухожу. Я люблю тебя.
Не дав Карису времени для ответа, девушка решительно шагнула вперёд.
Руки Дары и Уводящей почти соприкоснулись, как вдруг серый туман испуганно разлетелся неровными клочьями, и в образовавшийся просвет ударил узкий и острый, как клинок, ослепительно-яркий луч жемчужного света.
Карис невольно зажмурился, а когда открыл глаза, напротив Уводящей стояла юная белокурая девушка в нежно-зелёном платье, с васильковым венком на голове.
- Второй Выкуп за одну жизнь? Как интересно! – Богиня Судьбы насмешливо-оценивающе взглянула на Дару. - Что же в ней такого особенного?
Карис молча опустился на колени, с мольбой глядя на девушку:
«Дева Пресветлая, позволь ей вернуться!!!»
Дева отвернулась от Дары и встретилась взглядом с Карисом. Синие, внезапно ставшие бездонными, глаза читали в его душе, как в открытой книге.
«Прошу тебя, Пресветлая!!!»
«Ты понимаешь, о чём ты просишь?»
«Да, Пресветлая! Если её нельзя вернуть, то позволь нам уйти вместе!»
«Что ты готов отдать в обмен на её жизнь?»
«Свою жизнь, Пресветлая!»
«Этого мало».
Карис не колебался ни секунды.
«И посмертие, (1) Пресветлая».
Напряжённая тишина, то убивающая отчаянием, то воскрешающая надеждой. Пристальный взгляд, пронзающий душу насквозь. И… вечность спустя, слегка удивлённый ответ:
«Ты выдержал испытание. Она вернётся, но даже я не могу отменить закон: Второй Выкуп равен Первому. Третьего не будет».
«Благодарю тебя, Пресветлая!»
Карис опустил глаза, и в тот же миг на него обрушилась тьма.

Сознание возвращалось с трудом. Виски огненным обручем стянула боль, но, сдавленно застонав, он всё же сумел открыть глаза.
Карис плашмя лежал на полу, уставившись в потолок, явно решивший поменяться местами с полом. Пришлось снова закрыть глаза и немного подождать. Наконец, комната обрела привычный вид, но несколько шагов до кровати Дары пришлось преодолевать ползком. Карис обессиленно прислонился к изголовью, чувствуя себя только что выстиранной, на совесть выжатой и выкрученной рубашкой.
Кое-как повернув голову, он впился взглядом в лицо Дары. Мертвенная прозрачность, так пугавшая его, ушла, сменившись обычной бледностью, а дыхание девушки было хоть и слабым, но уверенным и ровным.

Кажется, пора просыпаться. Я попыталась открыть глаза, но мгновенно навалилась такая тяжесть, что я смогла только слабо трепыхнуть ресницами.
Всё тот же настойчивый голос, влажная прохлада на лице и… мне на щёку падает что-то горячее.
Я, еле собравшись с силами, разлепляю словно склеенные веки.
Совсем рядом знакомое и в то же время незнакомое лицо. Глаза, как «два озера боли на бледном лице» (2) – всплыла из глубин памяти строка баллады. Жёсткие складки у губ, широкая седая прядь у левого виска.
- Ка… рис…
- Тише, малышка. Тебе пока лучше помолчать.
- Ты жив… - я закрыла глаза; говорить в самом деле было трудно.
- Да что со мной случится… - горечь, прозвучавшая в его голосе, заставила меня вскинуть ресницы.
- Не говори так… - я осеклась, прикусив губу, и отвела взгляд. Ещё не хватало ляпнуть что-нибудь не то.
- Ты же обещала… - почти беззвучно выдохнул Карис. – Зачем?
- Так было надо, - значит, Ари не понял, что покушались на него. Пусть, так даже лучше. С тем метателем я разберусь сама – найду и накромсаю на мелкие ломтики, очень-очень медленно. – Все обошлось, - я осторожно протянула руку, коснувшись его плеча.
На щеке Кариса вдруг забился мускул, совсем по-детски дрогнули губы и брат упал лицом мне в колени.
Я рванулась к нему, ладони сами опустились на трясущиеся плечи - но почти сразу, едва удержавшись от крика, откинулась назад: рана, скрытая под повязкой поперек груди, напомнила о себе резкой болью.
И тут в дверь постучали.
Ари неловко поднялся, подхватил с тюфяка рубашку, и на ходу просовывая голову в ворот, направился к двери.
Я опустила веки, никого видеть не хотелось, но почти одновременно с шорохом двери, по спине прополз очень знакомый холодок.
Лен скинул кожаный плащ, привычно повесил его на гвоздь у двери и одним плавным движением отряхнул капли дождя с волос.
- Как она?
- Очнулась.
- Держи, - Лен передал Карису небольшую, но увесистую корзинку и шагнул к моей кровати. – Выставь на стол, только осторожно.
Карис спокойно отошёл к столу, занявшись корзиной.
- С возвращением, каэнне, - Лен опустился на скамеечку рядом с моей кроватью.
Я молча глянула на него, потом осторожно скосила глаза на стол. Там стройными рядами вырастали пузырьки, баночки и скляночки, которых с избытком хватило бы на целую магическую комнату.
Лен, увидев, куда я смотрю, сообщил с обворожительной и, одновременно, злорадной улыбкой:
- Это всё для тебя. И начнём прямо сейчас. Ари, там такой большой зелёный пузырёк с красной печатью на горлышке. Давай его сюда и ложку не забудь.
Я посмотрела на Кариса, уже стоявшего у кровати с пыточными орудиями наготове, и послушно проглотила вязкую бледно-зелёную гадость.
- Ещё что-нибудь? – прошелестела я. – Давайте сразу.
- Нет, - оторопело произнёс Лен, - только запить надо.
Сделав несколько глотков, я закрыла глаза и незаметно провалилась в сон.

Карис осторожно задёрнул занавеску над кроватью Дары и присел за стол. Лен, потягивавший подогретое вино с травами, отставил кружку, и почти шёпотом принялся объяснять:
- Вот это - по ложке перед едой, три раза в день; это - вечером перед сном, по две капли на кусочке хлеба.
- А остальное? - Карис кивнул на армаду склянок.
- Потом, - отмахнулся Лен. – Сейчас – только самое необходимое.
- Ты уверен, что подействует, как надо? – спросил Карис.
- Не волнуйся, - хмыкнул Лен. – Я пообещал, что если не подействует, я лекарю все эти склянки засуну… кое-куда.
До сих пор поверить не могу, что мы её вытащили. Как бы чего не случилось…
- Не случится. Я знаю.
Лен, уже собравшийся спросить, откуда взялась такая уверенность, внезапно осёкся под пристально-отрешённым взглядом Кариса, и заговорил только через минуту:
- Ари, я ещё хотел сказать…
- … что собираешься стать моим зятем? – продолжил за него друг детства.
- А ты против?
- Решать будет Дара, - глаза Кариса на мгновение вспыхнули зелёным огнём, а на щеке задёргался мускул: «Она моя, только моя!» – Но учти, во второй раз я тебя убью.
- Если она согласится, я женюсь хоть завтра, - мечтательно улыбнулся Лен. - Не волнуйся.
- Твои благородные предки в гробах, часом, не перевернутся? - ехидно поинтересовался Карис. – Ты же, как-никак, сет, а мы кто – простолюдины. Дара тебе не ровня.
- А это ещё как посмотреть, - усмехнулся Лен. – Она – каэнне, и поверь мне, это очень много значит. Мне пора. Завтра зайду.

- Дара, солнышко, проснись. Всё в порядке, я здесь, с тобой.
Я приподнялась на постели, приходя в себя. Карис, стоявший на коленях у кровати, облегчённо вздохнул и, склонившись, осторожно притронулся губами к моему лбу.
- Жара вроде нет.
- А что случилось? – я ещё полусонно взглянула на него.
- Ты спала очень беспокойно, металась, а потом застонала.
Я помотала головой:
- Ничего не помню. Пить хочется.
- Сейчас. Может, ещё что-нибудь надо?
- Нет, спасибо, - я отдала ему кружку. – Ложись, тебе надо поспать.
Всё это время Карис не отходил от меня ни на шаг и, вернувшись в комнату, спал не на кровати, а на полу, чтобы быть поближе, на всякий случай.
Тёмные тени у него под глазами были заметны даже при слабом свете свечи. Я вздохнула и, не удержавшись, провела ладонью по его щеке.
- Совсем ты со мной измучился.
- Зато понял, как несладко тебе со мной приходилось, - усмехнулся Ари, - теперь, случись что, буду послушным, как ягнёнок.
Меня мгновенно прошиб озноб – ну, кто его за язык тянул! Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!
- Пожалуйста, никогда так не шути, - выдохнула я.
- Прости, солнышко, больше не буду.
Я, успокоившись, откинулась на подушки и закрыла глаза. Карис вернулся к столу, задул свечу, а чуть погодя зашелестел простыней – спать под одеялом было слишком жарко – устраиваясь поудобнее.
Немного выждав, по волоску, чтобы не потревожить рану, я переместилась ближе к краю кровати и неуверенно протянула руку, сразу же ощутив ответное прикосновение.
Сомкнутые ладони, пальцы, переплетённые в тесный замок – так мало, когда хочется большего и так много, когда нельзя почти ничего.

1. Посмертие – возможность для души человека через некоторое время после смерти возвратиться в мир людей, воплотившись в ком-либо из кровных потомков.
2. Хелависа «Дайолен – Даэрону».

...

птичка:

Жалко мне их обоих.... Не хочу что бы Дара выходила замуж за Лена...
Буду ждать проду. Автор очень хорошо сохранил интригу и интерес в данном романе! Спасибо. Очень интересно читать!

...

Ингеборг:

птичка, большое спасибо, за то, что читаете и комментируете.
Этот клубок еще не скоро распутается.

...

птичка:

А я и не хочу что бы он распутывался быстро) Хочу еще понаслаждаться обществом героев!

...

Fleur Nocturne:

Натали, спасибо за продолжение.
Определённо, Карис мне нравится.
Он смог отстоять Дару, предлагая себя взамен любимой.
Карис - самотверженный, бескорыстный . Эти качества он проявляет по отношению к Даре : сестре и любимой женщине одновременно.
Он ласково называет её... Солнышко. Красиво, нежно, трогательно.
Лен мне тоже импонирует.
И Карис готов ему уступить любимую.
А вот этот факт меня коробит. Не люблю жертвенников.
Даже не знаю, что будет далее.

...

Ингеборг:

Пожалуйста. Над остальным работаю, так что, скорей всего, в выкладке будет перерыв.



Я бы выразилась иначе: Карис готов принять выбор Дары, каким бы он ни был. Он едва её не потерял, и теперь для Кариса главное, чтобы Дара была жива и здорова, а с кем – она решит сама.

...

Аpple:

Натали, спасибо за новую главу, только добралась до неё.

что же за приступы такие? ну ничего в голову не приходит.


Боже мой, не представляю, что она может быть с кем то другим.
Думаю, что они не родные, к сестре все-таки такие чувства обычно не испытывают.
Но в любом случае, чуть не всплакнула так их жалко, и что с ней произошло тоже непонятно.
Наташ, очень интересно и таинственно!

...

Ингеборг:

Apple, спасибо за комментарий.



Ну, эта тайна раскроется совсем скоро - через пару глав. Я как раз сейчас над ними работаю.



Ну, это еще вопрос нерешенный, у Лена (раз уж они с Карисом помирились) снова появился шанс.
А насчет родства - скромно промолчу.



Произошла весьма неприятная вещь: метили в Кариса, а попали в Дару - ножом и она почти умерла.

...

Ингеборг:

 » Глава 16 (часть первая)

Глава XVI (часть первая)


- Ещё немного и ты поджаришься, - произнёс надо мной низкий голос.
Я лениво отмахнулась, не открывая глаз, и передвинулась из тени на солнце.
Короткий смешок, и тень переместилась вслед за мной.
- Лен, ты хочешь неприятностей? – вкрадчиво промурлыкала я.
Вместо ответа на меня обрушился водопад солёных брызг.
«Ррр-р!! Что будем делать?» – Тени эта шутка тоже не понравилась.
«Догоню и убью! Медленно и мучительно!» – я спрыгнула с валуна, злорадно улыбаясь.
Лен всё прекрасно понял и молниеносно перетёк в сторону.
Я вздохнула с лёгкой завистью: увидеть - увидела, но вот повторить… непросто даже для оборотня, а уж для обычного человека это выглядело так, словно Лен растворился в воздухе, и метнулась вдогонку.
Карис, нежившийся на золотистом песке в нескольких шагах от моего валуна, бросил на нас короткий взгляд, и снова закрыл глаза.
После моего ранения, Ари и Лен вели себя так, словно никакого поединка никогда и не было. Лен появлялся каждый день, и все наши уже считали его своим. Я бы не удивилась, если бы хозяин однажды предложил ему роль в истории.
Я обогнула скальный выступ и чуть не врезалась в Лена. Все мысли о «страшной мести» улетучились, как утренний туман, стоило мне увидеть его лицо.
- Что случилось? – вопрос слетел с губ едва ли не прежде, чем я поняла, о чём спрашиваю.
- Её нашли.
- Её?! Но зачем женщине понадобилось убивать Кариса?! – такое просто не укладывалось у меня в голове.
Лен отвёл взгляд в сторону:
- Дара, ты же сама на него метку (1) поставила… и как это у тебя получилось?
Я опёрлась о скалу – вдруг резко ослабли колени.
- Она из наших?
- Да, - отрывисто кивнул Лен. – Алейна – каэнне, как и ты. Но обращённая – приёмыш, а не кровная.
- Почему? – мне было глубоко наплевать, кто она, гораздо важнее была причина.
Лен передёрнул плечами и опустил глаза:
- Её отец некоторое время назад намекнул на возможность союза. Я её знал, или думал, что знал, и собирался дать согласие, пока… - он умолк на полуслове.
В глазах потемнело от злости, из горла вырвалось рычание.
- И что теперь? – с трудом выговорила я.
- Решать будут Вожаки. Война ни той, ни другой Стае не нужна. Нас и так слишком мало.
При этих словах я почему-то вспомнила случай с наёмником и неожиданно для себя спросила:
- Лен, ты можешь научить меня рукопашному бою?
- Дара, что-то случилось? – глаза Лена полыхнули дикими зеленоватыми огоньками. - Я порву глотку любому, кто попробует тебя обидеть!
- Всё в порядке. Карис меня учил, но очень немного. Мне этого недостаточно.
- Хорошо. Начнем завтра, но учти – поблажек не будет, - Лен криво усмехнулся. - Ты ещё не раз проклянешь и меня, и себя.
- Посмотрим, - улыбнулась я.

- Ненавижу! Изверг! Мучитель! Загрызу!!
- Я тоже тебя люблю, - Лен с хищной улыбкой потянул меня за руку, вытаскивая из угла, куда сам и зашвырнул, минуту назад.
Я мысленно обозвала его парочкой совершенно неприличных, но очень подходящих слов, и поднялась, еле сдержав стон.
- Ай-яй-яй, как нехорошо, а ещё девушка! – заметил Лен тоном строгого наставника.
«Он ещё и в мысли залез! Ну что ж, сам напросился!» – злорадно ухмыльнувшись, я чуть подумала и сообщила (конечно же, не вслух) кто он такой и что я о нём думаю. Самой красочной и непристойной фразой, какую только смогла изобрести.
Совершенно неописуемое выражение, появившееся на лице Лена, так и просилось на холст. Право, жаль, что я не художник!
Радость от удачной пакости была недолгой: Лен резанул меня взглядом, как ножом, и ледяным голосом обронил:
- В круг.
К концу тренировки я чувствовала себя чем-то средним между хорошо выбитым ковром и тряпкой для мытья пола: Лен хладнокровно и жёстко вытряхивал из меня душу. Однако, несмотря на вопли и ругательства, я была ему искренне благодарна. Одни только уроки по использованию «волчьего дара» в человеческом облике были бесценны: ведь всё, что я умела до этого, я узнала сама. Отец ушёл слишком рано, а братья и сестра были чистокровными волками, и человеческий облик принимали только изредка.
Из Перехода – самый удобный способ возвращаться домой – я даже не вышла, а почти вывалилась. Кое-как добралась до кровати… и только через пару часов смогла встать, чтобы впервые за много дней пристально посмотреть на себя в зеркало.
Полюбоваться и впрямь было на что – не на лице, на теле: потрясающей «красоты» узоры из синяков сделали бы честь любому леопарду.
Надо было что-то придумать, и притом немедленно – в закрытом платье, по здешней жаре, я просто сварюсь.
Самое простое – намазаться примочкой от плеч до пяток. А как же спина? Ей больше всего досталось. Кариса попросить? Нет, ни за что!
Но выход я всё-таки нашла: вылила примочку в глубокую миску, хорошенько намочила там полотенце и завернулась в него.
Какое счастье, что сегодня и завтра у нас неожиданный выходной – хозяйское семейство отправилось на свадьбу к каким-то дальним родственникам госпожи Вереты, иначе, после работы меня можно было бы смело назвать ходячим мертвецом.
Упорный труд и терпение сделали своё дело – ближе к вечеру, синяки начали понемногу выцветать, а к утру обещали и вовсе исчезнуть, но идти в общий зал я не рискнула, поужинала в комнате.
Обычно, после занятий с Леном, я ложилась рано и спала, как убитая, но сегодня сон никак не хотел приходить. Без толку проворочавшись в кровати чуть не два часа, я встала, оделась, и собралась было поиграть, но вспомнила, что у лютни порвалась струна.
«Какая досада! Ничего, попрошу у Кариса, он вроде бы ещё не спит».
Я вышла в коридор, под его дверью неярко мерцала полоска света – значит, не спит. Я осторожно постучала, Ари открыл сразу:
- Малышка, что-то случилось?
- Нет, просто не могу уснуть. Дашь лютню?
Карис улыбнулся.
- Ты играть собралась? Поздно уже, смотри, остальных постояльцев не переполоши, а то выставят нас за дверь.
- Я тихонечко, даже ты не услышишь.
- А с твоей что случилось?
- Струна порвалась, а запасные в фургоне. Завтра заменю.
Карис отошёл и почти сразу вернулся, протягивая мне инструмент.
- Держи, - наши пальцы встретились на грифе.
Я прикусила губу и, не выдержав, вскинула на него глаза.
На лице Кариса не отразилось ничего.
- Спокойной ночи, сестричка.
- Спокойной ночи.
Я пошла к себе, давя желание обернуться. За спиной осторожно закрылась дверь.

Карис прислонился к двери, борясь с собственным безумием. С каждым днём, обращаться с Дарой, как с сестрой, становилось всё труднее. То, что было обычным для брата – улыбаться ей, разговаривать, вдыхать её запах, касаться, для мужчины, желающего обнимать, ласкать, любить, стало изощрённой пыткой.
А в соседней комнате, вторя переливам голоса, рассыпала серебро струн лютня (слышно было прекрасно, благодаря раскрытым, из-за жары, окнам):

- Я хочу быть любимой тобой (2)
Не для знойного сладкого сна,
Но - чтоб связаны с вечной судьбой
Были наши навек имена.

Этот мир так отравлен людьми,
Эта жизнь так скучна и темна...
О, пойми, - о, пойми, - о, пойми,
В целом свете всегда я одна.

- Что же ты со мной делаешь!!
Лютня звала и манила. Всего несколько шагов и вот оно – счастье. Обнять – и забыть обо всём. Нет, нельзя!
А песня продолжала звучать.

Я не знаю, где правда, где ложь,
Я затеряна в мертвой глуши.
Что мне жизнь, если ты оттолкнешь
Этот крик наболевшей души?

Пусть другие бросают цветы
И мешают их с прахом земным,
Но не ты, - но не ты, - но не ты,
О властитель над сердцем моим.

И навеки я буду твоей…

Карис пересёк комнату и упал на кровать, в отчаянии кусая угол подушки.
Но душу продолжали жечь воспоминания…
Лютня умолкла.
- Лен! Вечером, да ещё и через окно? – голос Дары изменился, потемнел. – У тебя что-то случилось?
- Нет, всё хорошо, - Лен приглушённо рассмеялся. - Просто решил предложить юной деве ночную прогулку.
- На четырёх лапах?
- Как захочешь, так и пойдём. Могу даже на руках понести.
В последнее время Кариса постоянно терзало острое желание пересчитать все рёбра другу детства, а для полного удовлетворения добавить под оба глаза по роскошному синяку. Но он осадил себя: самое главное, чтобы Дара была счастлива, а с Эллентом или с кем-то другим – дело десятое.
И, если смотреть правде в глаза, то лучшего мужа для Дары просто невозможно представить. Когда Дара станет сеттой ан-Вьерре, он будет спокоен за неё и сможет уйти, не тревожась и не оглядываясь.
За стеной стало тихо. Видимо, Дара всё-таки приняла предложение Лена.
Карис медленно поднялся с кровати, чувствуя себя опустошённым изнутри. Если Богиня будет милостива, то очень скоро всё встанет на свои места. А пока… клин клином вышибают, не так ли? Да и ходить далеко не надо…
Через пару минут он, взлетев по лестнице, уже стучал в третью дверь справа.
Айрена даже не спросила «кто», словно ждала. И похоже, ничуть не удивилась позднему гостю.
- Карис, как ты вовремя. Я как раз о тебе думала, - она улыбнулась, бросив на него быстрый взгляд из-под завесы длинных чёрных ресниц. – Входи.
На мгновение он замешкался, но затем боль и отчаяние нахлынули вновь, и Карис шагнул через порог.
- Я, наверное, поздно… - пробормотал он, оглядываясь по сторонам. Раньше он никогда не был в комнате у Айрены. Довольно уютно, стоит признать – кружевные занавески на окне, такая же накидка на сундуке с одеждой, скатерть на столе и покрывала на лавках – глубокого винно-красного цвета с цветочным узором.
- Нет, нет, всё в порядке, - Айрена отошла к небольшому поставцу у правой стены, и почти сразу же поспешила назад с двумя наполненными чашами, одну из которых протянула ему. – Возьми, дай мне повод почувствовать себя хорошей хозяйкой.
Карис неуверенно улыбнулся в ответ. Весьма недвусмысленно, надо признать. Ещё проще было бы указать на кровать.
Что он творит?..
Чаша упала на пол, за ней – вторая, когда он приник к губам Айрены, страстно, жадно… Она ответила на поцелуй неожиданно быстро, словно ожидала этого с самого начала.
… Светящиеся любовью карие глаза…
… Не карие… чёрные…
… Тёмные, пахнущие розой кудри…
Жасмин… при чём здесь жасмин?..
Нежные губы – как лесная, нагретая солнцем, земляника…
Нет! Айрена не Дара, и никогда ею не станет!
Карис решительно отстранился от Айри:
- Прости. Я не должен был приходить.
Айрена несколько мгновений непонимающе смотрела на него, потом в чёрных глазах сверкнули молнии… уклониться от пощёчины Карис не пытался, лишь склонил голову в поклоне, и вышел.
Закрыв за собой дверь, Карис сбежал по лестнице, пересёк общий зал, и выйдя с постоялого двора, отправился, куда глаза глядят.
Бесцельные, казалось бы, блуждания по улицам привели его прямо к дверям «Приюта охотника».
Хотя народу было не так уж и много, прихода Кариса почти не заметили. Среди посетителей Дары и Лена не было, значит, и в самом деле где-то гуляют.
Хозяин, видимо, предупреждённый, лично проводил его за любимый столик Лена, почтительно осведомившись, что подать, но Карис отказался – есть не хотелось совершенно. Честно сказать, Карис и сам не знал, зачем пришёл сюда, но оставаться на постоялом дворе было выше его сил.
В глубине души тут же шевельнулась предательская мысль – попросить чего-нибудь покрепче, но Карис, хоть и не без труда подавив соблазн, вместо выпивки и закуски попросил… чернильницу и перо. Кусок пергамента нашелся в поясном кармане и вскоре на тонкий коричневый лист легли первые строки…

1. Метка – особый знак, невидимый людям, но распознаваемый оборотнями. Означает, что данный человек очень тесно связан с кем-либо из оборотней и фактически является членом Стаи. В большинстве случаев ставится на детей, если ребёнок не унаследовал способность к оборотничеству, а отец или мать не хотят его обращать.
Иногда, очень редко, ставится мужчиной-оборотнем на возлюбленную-человека, являясь в этом случае, подтверждением серьёзности чувств. Обратных случаев, когда женщина-оборотень ставит метку на мужчину-человека почти не было.
Метка, с одной стороны даёт защиту, а с другой делает потенциальной мишенью (к детям это не относится – они неприкосновенны).
2. М. Лохвицкая «Я хочу быть любимой тобой».

http://video.yandex.ru/users/leonteva-11/view/46/

...