Не по своей воле

Её смех был не только громким, но и заразительным и я невольно улыбнулся, и ещё шире, когда заметил, что на нас стали оборачиваться.

- Ужас, да. - Подтвердил и снял руку женщины со своего плеча. - Не знаю чего такого полезного, без чего не может прожить мир, вы умеете, но одно я вам скажу наверняка, миссис Максвелл, вы не умеете быть женщиной. Хотя, может, и это вы считаете бессмысленным.

Любезно кивнув, покинул гостью, поцеловал подошедшую пожелать доброй ночи дочь, и зашагал к баракам рабов, как делал это каждый вечер перед тем как отправиться спать.

Услышав, что несчастная женщина нездорова, я устыдилась своих небогоугодных мыслей. Каро Хэмптон даже в свои, не много не мало, двадцать три полных года, остается капризным ребенком и когда ей не удается получить желаемое - сердито топает ногами и дует губы, обиженная на весь мир. Когда я уже повзрослею и смирюсь с очевидным - он никогда, никогда не будет моим, и жестоко с моей стороны обвинять его в этом и тем более желать плохого его бедняжке жене.
- Мистер Палмер, я искренне надеюсь, что ваша супруга скоро поправится и сможет наносить визиты. И еще, я ... - отодвинув стакан, я вскочила со стула и прижала ледяные ладони к горячим щекам. - я желаю вам с вашей женой счастья.
Уйти сейчас же не представлялось возможным. Бенджи вальсировал с Каролиной, было бы невежливо их отвлекать, а Рик...Рик исчез неизвестно куда.

- Извините, иногда я сама не понимаю, что говорю, - что-то много извинений для одного вечера. и много высказанных вслух глупостей.

Я испуганно смотрела на Палмера округлившимися от удивления глазами. Едва не раздавив стакан, он залпом опровинул содержимое, а взгляд метал молнии.
Почему он так раздражается, стоит завести разговор о моем замужестве? Ревнует? Но это же несусветица, с чего Грею Палмеру меня ревновать?

- Я хочу. Домой. Поздно уже. - пролепетала я , бесспокойно оглядываясь на Бенджи и Вик, - Вы не подумайте, мне приятно ваше общество, - даже слишком приятно, -Дело не в этом, просто не люблю ночевать вне дома. С детства. - я умолкла, удивленно глядя на Палмера. Неужели он полагает, будто Бенджи настолько нецивилизован, что наброситься на соседа только из-за того, что тот заговорил с его сестрой? - Мне, правда, лучше вернуться к брату. Спасибо за компанию, мистер Палмер и до встречи завтра в "Ветвистом дубе".

Появление Бенджи избавило меня от необходимости продолжать разговор. Я пожелала Виктории спокойной ночи и, справившись у брата о самочувствии старшего, отправилась в отведенную м не комнату. Впереди ждала еще одна бесконечная бессонная ночь. В мои планы не входило ночевать у соседей, но братья так решили и я вынуждена была подчиниться.
_________________

Собрав полный поднос грязных тарелок, Мария увидела, что молодая хозяйка прощается с гостями. Всунув свой поднос в руки молодому рабу, она поспешила вслед за ней.


В спальне Мария разшнуровала тесный корсет мисс Виттории, который утягивал девушку до полной невозможности вздохнуть и вынесла в гардеробную платье и обширный кринолин. Лицо хозяйки, пока Мария раздевала её, было мечтательно-задумчивым и одновременно сонным. Казалось, что девушка грезит наяву. Вынув из причёски все шпильки, Мария расчесала жёсткой щёткой её распущенные волосы и заплела их в косу. После чего откинула с кровати лёгкое покрывало.

Кажется, мисс Виттория уснула ещё до того, как её голова коснулась подушки. Мария приоткрыла окна, чтобы в спальню поступал свежий ночной воздух, и опустила над кроватью противомоскитные сетки. Забрав с собой свечу, она тихонько закрыла за собой двери.

Выйдя на лужайку, где уничтожались следы сегодняшнего пиршества, Мария помогла собрать остатки приборов и отнести всё на кухню. Столы и кресла унесли в дом, осталось только разобрать тент, чем и занялся плотник. Ранним утром лужайка должна предстать перед гостями в своей девственной чистоте.

Уставшая, не чувствующая под собой ног, Мария вернулась на кухню. Спина болела с новой силой. Мария огляделась в поисках Габи.

- Габи? Дотти, ты не видела Габи?

Согнувшаяся над корытом с водой с руками по локоть в мыльной пене, посудомойка пожала плечами и отрицательно помотала головой. Выйдя из кухни, Мария вошла в свою каморку. Сняв платье, она аккуратно развесила его, и, натянув старую широкую рубашку, опустилась на свой топчан. Обессиленно вытянувшись лицом вниз, она провалилась в сон.

Каро вдруг повела себя странно: вскочила со своего места, приложила ладони к щекам и пожелала ему с Мэг счастья.
- Спасибо, - просто кивнул Грей, чуть откинувшись на спинку стула и глядя на девушку снизу-вверх. Он не стал говорить ей простой истины, которую только сегодня осознал сам. Она не касалась мисс Хэмптон. Вернее, не касалась настолько, чтобы уведомлять её об этом. Как раз в счастье с Мэгги он был не уверен настолько, что не верил в него ни на йоту. Быть может, если бы они предприняли попытку наладить их семейную жизнь чуть раньше... Опять это треклятое "быть может"!

- Вам не за что извиняться, Каролина, - признался Грей. - Я и сам сегодня просто чемпион по фразам, за которые следовало бы принести извинения. Поэтому простите меня, я тоже не понимаю, что я говорю.
А вот что чувствую, понимаю вполне. Но этого, разумеется, Палмер тоже не стал произносить вслух. Так что к званию предыдущего чемпиона можно было легко присовокупить звание чемпиона по невысказанным словам.

- До встречи, мисс Хэмптон. Надеюсь увидеть вас завтра не столь рано, как сегодня. Иными словами, постарайтесь выспаться, сегодня был тяжёлый день.
Поднявшись и пожелав спокойной ночи мисс да Коста и Бенджамину, Грей нашёл сестру, справился у неё о том, всё ли в порядке, и не нужна ли ей его помощь. Убедившись, что Алекс в норме, он отправился в дом, где слуги уже приготовили гостевые спальни. У него из головы не шёл вопрос Каролины, как часто он вспоминает? Он так и не нашёл удобного случая претворить свою шуточную угрозу в жизнь и потребовать у неё ответа. Что ж, завтра они увидятся снова, возможно даже до пятичасового чая у Хэмптонов. С этими мыслями он улёгся в постель, не раздеваясь, прямо поверх одеяла, которое в такие ночи было явно лишним и приготовился к тому, что заснуть сегодня ему будет не суждено. Возможно, едва на небе затеплится полоска рассвета, он оседлает Ворона и отправится на прогулку верхом. Это будет верным решением для его несчастной головы, в которой поселились слишком уж разбушевавшиеся фантазии.
_________________

Его слова будто ужалили Алекс, от чего в душе стала разгораться ярость направленная на этого высокомерного типа. Она буравила своим взглядом его спину пока он удалялся. Пальцы сжались в кулаки, хмель и злость застилали глаза. Да кем он себя возомнил? Что по его мнению вообще представляет из себя женщина? Тепличный цветок? Алекс оттолкнула стул, от чего он с грохотом упал на землю и размашистым шагом направилась вслед за Сантьяго, пока он не скрылся из виду, постепенно нагоняя его. Сад освещенный огнями оставался позади, шум голосов и веселье тоже, а впереди виднелись бараки рабов, погруженные в полутьму.

- Значит по вашему я не женщина, да Коста? - сверля взглядом его затылок выкрикнула Алекс - Да что вы вообще знаете о женщинах? Да вас просто бесит, что я не такая как все! Вас бесит, что я не боюсь бросить вам вызов и бросаю! Да вам просто претит сама мысль, что женщина может быть сильной и независимой. Вы, привыкший смотреть на женщин сверху вниз. Вы, думающий, что женщина на столько слаба, что не может обойтись без мужчины, его правящей руки. Вы, привыкший, что женщина должна беспрекословно подчиняться мужчинам, и не сметь им перечить, не имеющая своего мнения и слова. Да, я не такая! И горжусь этим! А все эти танцульки, вышивки, музицирования и платья с оборками это всего лишь мишура, которая не имеет для меня никакого значения. Я предпочитаю оставаться самой собой и не стыжусь этого! И коль, для вас я не женщина, то знайте, да Коста, вы для меня тоже не мужчина! Я имею ввиду настоящего мужчину, а вы - она презрительно окинула его взглядом - всего лишь жалкое подобие.

Пробравшись к конюшне, Асия подошла к лошадиной поилке и в темноте, как могла, принялась смывать с себя все следы насилия. Длинная вспухшая полоса от хлыста на боку и груди болела больше, чем там, внутри. Там была просто кровь и семя ненавистного Мигеля. Он ударил её только один раз, а потом схватил за щиколотку и подтащив, к себе, навалился всем телом на обессилившую от борьбы рабыню...
Скинув разорванную рубашку она оторвала от неё небольшой кусок истёртого полотна и осторожно протёрла саднящие места. Вода была прохладная, видимо рабы заранее наполнили большие лошадиные поилки к утру. Поблизости никого не было и рабыня продолжала осторожно мыться, стараясь не расплескать воду и чтобы её никто не услышал . Роза сказала, что все дворовые убирают лужайку и столы и она, Асия, должна там заменить её, Розу.

Почувствовав удар ногой, Асия скатилась с кровати. А надсмотрщик, плюнув ей вслед, позвал уже снявшую с себя платье помощницу Габи. Презрительно посмотрев на скрюченную фигурку возле кровати, Роза передала ей приказание Габи и больше не обращая на неё внимания. Она взяла с подноса угощение и прыгнула в ещё неостывшую постель надсмотрщика. Подобрав рубаху, Асия натянула её на себя и вышла из бунгало, незаметно расплюшив на подносе одну плюшку. Теперь, смыв себя грязь в сгущаюшихся сумерках, она забралась в поилку целиком и ополостнувшись, осторожно выбралась. Натягивая на мокрое чистое тело остатки рубахи, она собиралась пробраться к бараку и переодеться. Не в таком же виде идти к Габи за поручениями. Стянув на груди разорванные края, она вдруг замерла, услышав громкий и властный женский голос

Асия замерла, слушая столь пламенную речь незнакомой женщины. Эти слова проникали в неё как бальзам, заживляя раны, настоящие и придуманные. Она была права, эта невидимая Асии женщина была права во всём. Вспомнив, что ей надо торопиться, девушка бочком по стене постройки пробралась в свой тёмный угол в бараке и переодевшись, уже в открытую, поспешила к столам, убирать остатки хозяйской еды и мусор, который оставили за собой их гости. Работа девушка споро и молча и лишь кивнула на вопрос какой-то любопытной рабыни о том, отработала ли она свою смену в бунгало.
Асия всё думала над тем, услышала в темноте, как увидела Габи.
- Роза сказала, чтобы я помогла вам, Габи. Я не помешаю?
Девушка весь этот месяц старательно молчала, осознанно не сближаясь ни с кем и рабынь. У неё была слишком правильная речь и чтобы не выдать себя, она молчала... Сейчас, всё рассказав о себе Габи, девушка свободно могла разговаривать с этой доброй старой рабыней. Она виновато посмотрела на женщину и опустила глаза.

Быстро съев свой ужин, Лютер не глядя на остальных вышел на улицу. Осмотревшись и поняв, что белых тут нет, он быстро направился к месту назначения. Он пришел туда первым и стал ждать. В голове он уже разработал план действий. Надо было действовать быстро и осторожно. Ночь была безлунная, что было на руку для рабов. В ночи они были мало видны. Сначала подошел Аарон, а следом все остальные. Не мешкая не секунды, Лютер начал говорить:
— Братья! Все вы хорошо знаете, для чего мы здесь. Не случайно я собрал сегодня самых смелых и умных рабов со всей плантации. Хватит быть безвольными. Наступает решительный час, которого мы так долго ждали. Обстоятельства складываются сейчас как нельзя более благоприятно. Всё зависит от нашего мужества и решимости... Самое важное начать! - Лютер посмотрел в глаза каждому. - Нам сейчас дорог каждый человек. Но если кто-то не видит в себе силы это сделать, может отправляться в барак.
Все зашушукались, но никто не сдвинулся с места и Лютер продолжил. Он говорил горячо и убедительно.
- Здесь неподалеку я закапал топоры, колья и дубины. Орудия нам хватит. Главное проявлять смелость и смекалку. Бить наверняка и не идти в открытый бой. За нас природа. Темная ночь поможет нам. Вы готовы? Если так, то предлагаю начать ближе к двенадцати ночи, когда все уснут.
_________________

Заглянув за невысокую перегородку, отделяющую чистую кухню от рабочей, Габи убедилась, что Дотти моет посуду и работы у неё на полночи. Но Габи не переживала, она знала,что эта крепкая рабыня справится.
Получившая травму на плантации и оставшаяся без одного пальца на левой руке, она так держалась за работу посудомойки, что выполняла все поручения старой поварихи без отговорок.
Решив подсмотреть, получится что-то хорошее из её глупой затеи, она тихо вышла из кухни и осторожно направилась в сторону бараков.
Сжимая и разжимая руки в кулаки, Габи волновалась.
-Не сделала ли своей дуростью только хуже!
Подойдя к баракам, она стала около старого большого дуба. С её места было хорошо видно, как Роза постучалась в бунгало Мигеля.

Освещённая фонариками и свечами поляна осталась позади. Хорошо утоптанная тропа между бараками не освещалась ничем, кроме скупого, холодного света луны, но мои глаза быстро привыкли ко тьме да и дорогу я знал наизусть. Но едва я миновал хозяйственные постройки, как сзади раздался гневный окрик миссис Максвелл.

Она едва переводила дух между бросаемыми обвинениями и вставить хоть слово казалось невозможным. А когда закончила, то и не нужным. Она была права, мне не нравились её наряд, развязная походка, манера пить виски с утра и курить. Не нравился громкий вызывающий смех, пропотевшие волосы и рубаха, и то, что она лезла в мужские разговоры. То, что вела себя как мужчина. Я не знал таких женщин и, глядя на неё, понимал что и не хочу знать. Женщины, которых я знал нуждались в защите и поддержке, интересовались модой, живописью и хозяйством. Но главное, они были красивы, ухожены и женственны. Они вызывали желание предложить руку, помогая спуститься со ступеней, решить проблемы, кажущиеся им концом света, обеспечить для них жизнь полную роскоши. Видеть рядом с собой и любоваться их красотой, защищать. Эти женщины дарили радость и вызывали желание.
Женщина стоявшая напротив меня не обладала ни одним из этих качеств. Она была откровенно пьяна, плохо владела собой и из её рта текли оскорбления, каких женщина себе позволять не должна.

- Надеюсь, я не расстрою вас, миссис Максвелл, если скажу, что мне всё равно, что вы обо мне думаете. - Говоря это я понял, что мне действительно всё равно. И знать кто в её представлении соответствует слову "мужчина" мне тоже было не интересно. - Отправляйтесь спать, вы несёте чушь.

Я отвернулся и продолжил свой путь.
Мне было немного жаль её. Она не была мужчиной, но и перестала быть женщиной. Как же, наверное, её бесят и те, и другие. Должно быть, жить с этим тяжело.

Окна бараков были тёмными, как и должно быть в столь поздний час. Но что-то было не так. Этой ночью бараки не дышали ровно, их дыхание было затаено. Окна не были пустыми, они смотрели на меня десятками настороженных глаз, сверлили спину и затылок ненавистью. Передёрнув плечами, я резко остановился и уставился в одно из зияющих чернотой окон. Я ждал. Чувствовал как по спине пробежал холодок, а может чей-то ненавидящий взгляд. За окном, в бараке, ничего не пошевелилось, но стоило мне от него отвернуться, как я краем глаза уловил движение в доме напротив.
Напряжённую тишину нарушал только стук моего сердца. Показалось? Рука опустилась на кольт. Холод его рукояти подействовал на меня успокаивающе. Я прошёл до конца тропы и вернулся к дому другой, бежавшей между соседними рядами бараков.

Но даже на подходе к дому, я всё ещё чувствовал тяжёлое дыхание и злой взгляд рабских бараков. Растолкав одного из помощников Корреи, я дал парню указание отправиться в близлежащий форт и вернуться утром в сопровождении отряда солдат. Предосторожность никогда не бывает лишней.

Вернувшись в дом, я прошёл в свой кабинет и плеснул в бокал виски. Вообще, мне на сегодня было достаточно, но столкновение с миссис Максвелл, зудящее беспокойство и воспоминание о дерзко смотрящей мне в лицо рабыни лишали меня сна.

Хэмптон проснулся от головной боли где-то через час, после того, как рабы перенесли его в дом. Он откинулся на спину, вытащив из-под себя винтовку и радуясь, что не снял её с предохранителя.
Интересно, который час? Он прислушался к звукам, доносящимся с лужайки и понял, что гости уже почти все разошлись. Надо чем-нибудь промочить горло. Он встал, напился из кувшина пахнущей чем-то воды и подошёл к окну, глядя как лужайка перед домом принимает свой привычный вид.
- Надеюсь, что Бенджи позаботился о нашей малышке. - Мужчина снова потёр гудящий лоб и зажёг спичку, посмотреть сколько времени. Скоро полночь, он оглянулся на кровать.
- Ну ладно. Может ещё удастся поспать.
Он собирался уже завалиться постель. Убрал винтовку с покрывала, приставив её к изголовью кровати и пошёл к бару за чем нибудь спиртным. Плеснул в бокал и прилёг поверх одеяла вспоминая о Леоне. Интересно, что заставило её уехать? Он ведь просил дождаться его.
Незаметно стала накатывать волнами дрёма..
___________

-Я опоздала! Толстая, неповоротливая дура! Что же ты рассуждала, надо было быстрее всё делать. И как теперь я девочке в глаза буду смотреть.
Так кляла себя Габи, когда увидела, как из бунгало, в открытую после Розы дверь, выскользнула ссутулившаяся Асия в разорванной рубахе. Низко нагнув голову, она припустила в сторону конюшен.
Габи хотела пойти за ней, но решила дать пару минут девочке успокоиться.
-Пусть возьму ещё один грех на душу, но уберегу девочку от моей Судьбы.
Постояв немного, дождалась Асию, которая привела немного себя в порядок подошла к баракам.
Асия писала:

Заметив ,как молодая рабыня прячет глаза и наклоняет голову, Габи, молча схватила её за руку и практически потянула на кухню, крикнув, убирающей посуду рабыне, притащить всё Дотти в моечную.
Зайдя на кухню, усадила Асию на стул у стола, сказала:
-Жди, я сейчас.
Габи кинулась в коморку для специй. Её руки тряслись, нужное никак не находилось.
-Вот, что за напасть, когда надо и не найдёшь, а так глаза и душу резало всегда, как тут что-то брала.
Найдя маленький мешочек, она остановилась. Затуманенные слезами глаза, застыли смотря в прошлое. Сердце дрогнуло. Хорошо-плохо, ещё раз просмотрев в своей голове последствия своего поступка, Габи решилась. Выйдя из каморки,глянув на измученную рабыню, она заварила большую горсть травы из мешочка, поставила настой перед Асией.
-Выпить до дна. На вкус похоже на навоз, но успокоит тебя и меня.
На вопрос о том, что я заварила, Габи ответила.
-Есть такая волшебная травка для таких глупых женщин, как мы с тобой, которые встречают таких не подходящих мужчин, как Мигель.
Называется- рута, очень красиво цветёт и радует глаза на неё смотрящие.
Улыбаясь, Габи посмотрела по сторонам и застыла. С боку на столе для готовых блюд стоял поднос с домашними маршмеллоу.
Схватив поднос и попросив Асию подождать, Габи бросилась в каморку к Марии.
-Успеть бы! Что же это я, ослица, о девочке своей не позаботилась.
Мария писала:
Заглянув за дверь,Габи заметила свою девочку, беспокойно задремавшую на своём топчане. Кинувшись к ней, растолкала ото сна свою пташечку, Габи зашептала ей:
- Мария, девочка, вставай! Беги, услужи Хозяину, улучши настроение нашему Орлану. Может простит, передумает продавать?
- Давай, девочка, быстрее. Я как шла в дом, в окне кабинета свет видела.
-Давай, красавица, наша с тобой Судьба решается.
Поднявшись Мария, побледнев и не говоря ни слова Габи, взяв поднос, вышла из своей каморки.
Габи знала, что Хозяин не такой, как Мигель. Он рабынями не интересовался, брезговал. И за Марию тут можно было не переживать. Еле развернувшись в каморке, она пошла к Асие на кухню.

Алекс ещё больше взбесилась от его ровно произнесенных слов, что готова была его пристрелить тут же на месте. В темноте палец уже лег на курок, считанные секунды и он даже бы ничего не понял. Алекс прикрыла глаза, пытаясь взять себя в руки и успокоить свою уязвленную гордость и резко развернувшись зашагала в сторону хозяйского дома на ходу бормоча ругательства и мысленно подыскивая слова, которые бы охарактеризовали мистера да Косту. "Напыщенный индюк!" Алекс кивнула головой сама себе и улыбнулась.
На лужайке уже всё прибрали, а все гости разошлись по гостевым комнатам и наверное улеглись спать. На улице было ни души. Побродив немного по окрестностям Алекс пошла всё же к дому.
Не собиралась она спать на чужих простынях, к тому же принадлежащие этому Сантьяго. Поэтому заприметив на веранде кресло-качалку, она решила, что тут ей будет вполне удобно. А уж ночевать на улице это дело привычное. Устроившись в мягком кресле, она сняла шляпу с головы и прикрыла ею лицо. Через какое-то время она уже засопела.

Опять этот холод, пробирающий до костей и страх, липкой паутиной каждый нерв оплетающий. Рука нашаривает корень между острых камней и хватается за него как за последнюю надежду, пока ноги скользят по размокшей почве. Острые дождевые струи хлещут по лицу, заливают глаза, жалят синеющие губы, затекают за ворот, остужая и без того деревянные мышцы.
Силы быстро покидают, но я упрямо стискиваю грубую кору израненными пальцами. Не думать о боли, не смотреть вниз, туда, где подо мной разверзлась пропасть. Не ощущать ее холодное дыхание и молчаливый призыв сдаться и замертво рухнуть на камни.
Я с надеждой запрокидываю голову вверх, вглядываюсь в непроглядную стену ливня. Хочу позвать на помощь, но голос отказывается мне повиноваться. Лишь хватаю открытым ртом ледяные капли и захлебываюсь собственным стоном.
Я знаю, еще немного и он спасет меня. Над самым краем мелькнет не по-детски серьезное сосредоточенное лицо и жилистая сильная рука в последнюю секунду сожмет мои пальцы, чтобы уже никогда не отпустить.
Не в этот раз. Он медлит. Смотрит на меня огромными печальными глазами и укоризненно качает головой. Не в этот раз. Машет рукой и отворачивается, чтобы раствориться в дожде, оставив меня висеть над пропастью.
Больше незачем.
Я разжимаю пальцы и безвольно откидываюсь назад, срываясь на крик…
_________________

Сегодня на небе было луны. Господь им благоволил. Всё будет происходить в кромешной темноте. Сегодня несправедливость будет наказана. Они были готовы. Не чувствуя вкус пищи, Аарон дожевал последний кусок, отряхнулся от крошек и встал. Его братья пошли за ним. Сегодня не было лишних слов, сегодня не было песен. Даже Болтун Джоунс молчал – никто бы не рассмеялся его обычным шуткам. Сначала один раб, потом другой, третий, зашли за барак. Тихой поступью они пробрались туда, пока белые думали, что они спят после тяжёлого дня. Лютер уже был там, когда Аарон завернул за угол. У раба тревожно забилось сердце. Речь главаря была проникновенной, она находила отклик в каждой клеточке его измученного рабством тела.

Да! Не будем больше безвольными! Да! Хватит! Мы долго ждали! Очень долго! Мы страдали, мучились и терпели! Но хватит! Сегодня мы победим или умрём! Но терпеть мы больше не будем! Смерть всем белым! Смерть угнетателям! Смерть! За брата! За свободу!!!

- Да! – отозвалась толпа. Рабы побежали в сторону места, указанного Лютером. Рыли землю руками, чтобы откопать оружие. В руках у Аарона оказался увесистый топор. Он отряхнул его от земли и, сжимая зубы, пошёл в сторону дома. Ему нужны были убийцы его брата – те надсмотрщики, которые не дали им попрощаться. Размозжить их головы топором и оставить гнить как падаль! Тёмный двор пересекла тень, и следом раздался хлопок от выстрела. Пуля вошла в плечо Аарона с глухим ударом, и изо рта мужчины вырвалось приглушённое рычание. Плавным движением прыгнув на того, кто стрелял и перекрыв этим прыжком огромное расстояние, раб сбил стрелявшего с ног. Изо рта его вырвалось хриплое дыхание. Отбросив прочь ставшую ненужной железяку, выбитую из рук белого он приподнялся и нанёс удар топором одному из помощников Мигеля. За брата! За всё, что они пережили! Всё это не заняло и нескольких секунд: тошнотворный хруст, кровавые брызги. Аарон бил и бил топором, белый был мёртв, а он всё рубил, вкладывая в удары всю свою дикую злость, копившуюся годами по отношению к своим угнетателям. Он мстил.
Лицо белого превратилось в кровавое месиво. Ничего. Пусть посмотрят на то, что будет с каждым из них. Они не пощадят никого: ни женщин, с которыми будут особенно жестоки, ни стариков, ни детей. Тело под ним дёргалось, топор превращал его в куски порубленной плоти. Точно также, как хлыст превращал спины рабов в изуродованные клочья. Добраться бы до Мигеля! Отомстить ему первому, а там уже и самому хозяину! Смерть им всем! Вскочив на ноги с того, что осталось от белого, Аарон побежал к дому. Отёр лицо, убирая с него кровь и ошмётки, двигаясь почти бесшумно и следуя за остальными.
Они дошли до господского дома. Тихий и безмолвный, он белел в темноте. Сигнализируя друг другу жестами, рабы обогнули дом и зашли со стороны кухни и подсобных помещений. В кухне было тепло и пахло мясом. Она была до отказа набита съестными припасами. Рабы всегда были полуголодными, а хозяйский стол изобиловал едой. Даже в этом их угнетали. Смерть! Смерть за это белым! Сейчас рабам нужна была сила, энергия. Похватав остатки с господского стола, они прошли вдоль печей и столов и двинулись в сторону спален. Вырывая куски холодного мяса с жирной ножки индейки, Аарон с силой сжимал челюсти, чувствуя, как остро желудок реагирует на непривычную пищу.
Они ворвались в гостиную и стали крушить всё, что попадалось под руку: тяжёлую мебель, дорогие вазы, врубались тесаками и топорами в полотна картин – пусть ничего не останется целого в доме угнетателей! Всё это было заработано кровью и слезами рабов и рабынь!

Аарон перебежал в другую гостиную и сквозь большое окно за воздушной занавеской увидел веранду. Кто-то спал в кресле-качалке. Никого не щадить! Черномазые на спят в доме! Это враг! Аарон быстрым шагом пошёл по направлению к спящему и замахнулся топором…

Пост исправлю при необходимости

Ранее
- Распряги коляску и займись лошадью, Оскар, - бросила на ходу Леона, стремительно направляясь к дверям дома. Можно было и не говорить этого, конюх прекрасно знал свои обязанности и справлялся с ними.
Войдя в погруженный в тишину дом, девушка отказалась от помощи ожидавшей ее Терезы. Сейчас хотелось остаться одной, заставить себя начать снова дышать ровно и спокойно.
Мысли метались в голове с невероятной скоростью, нарушая весь привычный ритм существования. Все понятное, размеренное, знакомое вдруг изменилось.
Шесть дней, всего шесть дней. Спрятаться здесь в этом доме, который уже не был ее домом до самого отъезда. А лучше - собраться прямо сейчас и рано утром отправиться в Новый Орлеан, снять номер в гостинице и остаться там до отплытия в Новую Зеландию.
Поддавшись этой мысли, Леона побежала в гардеробную и стала лихорадочно перебирать оставшиеся неупакованными вещи.
Сама не заметила, как сбросила платье в нежный цветочек и нарядные туфельки. Надела полотняные штаны, рубашку и сюртук, в которых ездила верхом в мужском седле, натянула высокие сапоги. Убирая на ходу волосы в тугой узел, бросилась в конюшню.
- Оскар, запряги Сатурна, быстро! - крикнула она, испугав конюха своим внезапным появлением.

...Темная дорога не испугала, мысль о том, что она одна мчится ночью неизвестно куда и зачем была отброшена. Леона совершала безрассудство, на которое не решилась бы никогда в жизни.
Усадьба да Коста и Парра возникла впереди, все еще освещенная огнями. Праздник, похоже, закончился и все разошлись. Разъехались по домам?! О чем она только думала, возвращаясь!
Полоска шелковой ткани в руке жгла ладонь. Глупо и поспешно, но она надеялась немедленно вернуть то, что ей не принадлежит. Поставить точку. Прервать то, что еще не свершилось, но уже подавало неясные знаки. Он должен нанести завтра ей визит? Она вернет галстук и извинится, сказав, что не сможет его принять. И на этом все. Все. Она просто уедет, как- нибудь прожив оставшиеся до отплытия дни...
Леона спрыгнула с лошади и быстро поднялась по ступенькам. Удивленный ее появлением слуга открыл, было рот, но она опередила его:
- Гости разъехались? Мистер Фредерик Хэмптон еще здесь? Где его найти?
Мгновения спустя она бежала по коридору дома Да Коста в указанную ей комнату, сжимая в руке совершенно измятый галстук Фредерика Хэмптона.