Не по своей воле

 » Не по своей воле

Месяц назад

— Продай мне её.
— Тысячу за Асию, — кивает, самодовольно ухмыляясь.
Высокий, сухопарый, рыжие кудри напомажены и уложены на бок идеальной «волной». Задумчивые глаза с поволокой придают ему мечтательный вид поэта. Внешняя мягкость так удобна в его промысле. Он работорговец. Один из самых цепких и хитрых среди своей братии.
Этот тип начинает меня раздражать:
— Бартоломью, ты обещал мне рабов по сходной цене. Тысяча за рабыню на поле? Да они дохнут как мухи. Шесть сотен. Это моя последняя цена.
— Ты хочешь отправить её в поле? Тьяго, ты только посмотри на неё.
Рука работорговца очерчивает правильный овал лица девушки, скользит по голому плечу, подхватывает грудь.
— Хочешь отправить её гнуть спину на плантации и сгубить такую красоту? А ну, открой рот! — Велел он рабыне, демонстрируя два ряда здоровых зубов.
Девушка ещё сильнее сомкнула веки и открыла рот. Бросив на меня торжествующий взгляд, он крепко сжал пальцами её подбородок и поднял лицо выше.
— Открой глаза, черномазая, и посмотри на своего нового хозяина.
Из под веера ресниц выкатилась слеза, но рабыня открыла глаза, выдающие наличие в ней крови белого человека.
— Дочь своего прежнего хозяина, — подтвердил мою догадку Бартоломью. – Знает всю работу по дому и умеет её вести...
— Мне не нужна домашняя прислуга, — отрезал я. — На прошлой неделе я потерял двоих. Одна сдохла родами, другой не пережил сотни ударов плетью – кто-то должен занять их место в поле. И эти двое мне подойдут.
— Девятьсот, — продолжал гнуть своё работорговец.
— Семь сотен за девку и тысячу за него, — указываю подбородком на крепкого парня по имени Лютер.
— Ну, хорошо, хорошо! — Работорговец вытолкнул обоих из ряда ниггеров на продажу и велел одеваться. — Но только потому, что я обещал тебе хорошую цену.
По его лицу было понятно, что он получил сумму, на которую рассчитывал.

ОСТОРОЖНО РАСИЗМ!

Место действия: Луизиана, США
Время: 1855 год
Экшн: 10/10
Продолжительность игры: 6 дней = 3 игровых суток
Растяжка времени: Да
Когда: с 25-го по 30-ое марта (включительно)


Заявки на участие в игре присылать мне.


  Добавить тему в подборки

Несмотря на ещё относительно ранний час, солнце уже поднялось высоко и пекло просто нещадно. Скинув сюртук, Мигель остался в одной рубашке из тонкого белёного полотна. Закинув на плечо ремень от фляги с водой, он двинулся по меже, вдоль хлопкового поля. Не было бы грозы, такая духота стоит с утра. Он окинул быстрым взглядом небосвод. Чисто. Но всё может перемениться в одночасье. Проклятье, если будет гроза, то сбор хлопка сильно замедлится. Придётся ждать бог весть сколько, пока всё просохнет. А это время, то есть деньги. В том числе его собственные, и не малые. Мигеля не зря переманивали к себе владельцы самых богатых плантаций. Он работал за процент, но хозяева не возражали, зная, что он сумеет заставить их рабов крутиться в два раза быстрее, чем другие. Ещё раз оглядев небо, Мигель раздражённо пнул крутящегося рядом пацанёнка, которого использовал на побегушках. Надо заставить этих черномазых пошевеливаться, чтобы успеть сделать как можно больше.

Он присмотрелся к работающим невдалеке рабам, обирающим с кустов нежные хлопковые коробочки. Большие корзины были наполнены наполовину. Такими темпами, прикинул Мигель, каждый сдаст к вечеру фунтов двести. Не плохо, для кого-нибудь другого. Но не для него. Он снял с плеча свёрнутый в кольцо кнут и взмахнул им, распрямляя. Кнут развернулся в воздухе с сухим щелчком и руки рабов сразу задвигались намного проворнее. Довольно усмехнувшись, Мигель сошёл с межи и двинулся вдоль хлопковых рядов, следя за работой и перетягивая кнутом тех, кто, по его мнению, работал недостаточно быстро. Дойдя до края поля, где работали новые приобретения хозяина, он засёк подозрительную возню. Подойдя ближе увидел заполненную наполовину корзину и нахмурился. Эта новая девица явно не успевала за остальными, он же видел, но... он присмотрелся к хлопку в её корзине — свален большими комками. Он понимающе огляделся.

- Аарон! Иди сюда. Покажи, что у тебя. И ты, - он ткнул пальцем в сторону нового раба.

Корзины у негров были заполнена меньше, чем на треть. Всё понятно, перекинули ей часть своего сбора. Ну что же, за благородство следует вознаградить.

- Ты сегодня очень плохо работаешь, Аарон. С утра ты не собрал и половины нормы. А ты, как там тебя, Лютер, если ты и дальше будешь так работать, то ты не стоишь уплоченных за тебя денег. На колени. - Мигель размахнулся. Кнут свистнул в воздухе, оставляя на чёрной коже кровоточащие следы. Он никогда не бил со всей силы, как другие, не понимающие в чём настоящее искусство работы с кнутом. Он предпочитал ударить медленно, с оттяжкой, так, чтобы тело жертвы обвил только самый конец кнута. Эта обманчивая лёгкость... Конец его кнута, сплетённый из тончайшей сыромятной кожи вымачивался в соляном растворе и высыхая, становился острым, как лезвие. Оно впивалось в кожу и при оттяжке вспарывало её, подобно бритве. Раз, другой. - Пока достаточно. Идите работайте. И получше, чем до этого момента. А ты запомни, - он поднял за подбородок лицо новой рабыни, с ужасом глядящей вслед отходящим парням, - я не терплю лодырей, Асия. Они у меня быстро становятся работящими. Ещё раз увижу, что берёшь хлопок у других... - Мигель сделал несколько шагов в сторону и обернувшись резко вскинул кнут. Женский вскрик показал, что удар достиг цели. Девчонка быстро начала обирать хлопок с куста.

Понаблюдав за ней пару минут, Мигель двинулся дальше.

Да. Он прекрасно выполнял свои обязанности.

День близился к знойному полудню, когда я повернул своего коня на широкую, извилистую тропу, ведущую к главному дому. Изрытая колеями дорога около мили петляла по перелескам и зеленеющим хлопковым полям, прежде чем закончиться на кольцевой аллее перед роскошным домом, окружённым широкими тенистыми верандами.
Мой дом – моя гордость. Самый большой, красивый и благоустроенный в округе. Вода в него подавалась по трубам, а в хозяйской ванной даже подогревалась. Несколько хлопковых полей раскинувшихся вокруг приносили стабильный доход. Я мог похвастаться и тремя сотнями рабов, но мои богатства обесценивало то, что мне некому было их оставить.
Если бы Арабелла родила сына. Если бы она не умерла, вынашивая вторую дочь. Если бы я женился повторно. Если бы... Их было слишком много, этих «если бы».
Не могу сказать, что не люблю Витторию. Она всегда была лучом света, светлым пятном в серости будней. Я любил и баловал её, надеясь что Арабелла подарит мне и сына. Баловал и потом, когда жена умерла. По привычке, а может потому, что мне нужен был рядом кто-то, кто мог бы улыбаться пустякам.
Но она не могла заменить мне сына. И иногда, глядя на Витторию, я хотел, чтобы на её месте был парень, которого я мог бы назвать своим приемником.

Резко осадил коня, и наперерез, рискуя попасть под копыта, кинулись двое круглолицых бесенят, торопясь увести его на конюшню.
Задумчиво похлопывая хлыстом по голенищу сапога, я поднялся на веранду и посмотрел в сторону сада, где рабы расставляли столы и готовились к празднованию дня рождения Виттории.

- Виттория! – Громко окликнул, ступив в прохладный уют вестибюля. – Виттория! Меня два дня не было дома, а ты даже не встречаешь? Не хочешь получить свой подарок, дочь?

Я вошёл в свой кабинет и ослабил узел галстука. Благословенные тень и прохлада, а также бокал хереса – то, что нужно после дороги, чтобы немного отдохнуть и расслабиться.
Это была элегантная комната: обшитые дубом стены, дорогой коричнево-золотой ковёр на полу. В глубине стоял большой письменный стол, обычно заваленный бумагами, а сейчас пустой; рядом удобное кожаное кресло, а позади столик, заставленный графинами и бокалами. Полуоткрытые стеклянные двери на веранду, по обеим сторонам которых висели тяжёлые шторы из золотой камчатной ткани, пропускали в комнату душный полуденный воздух.

– Мария! – Рявкнул, вызывая служанку. – Да чёрт возьми, куда все запропастились? Мария!

Калифорния. Ранчо «Обитель Дьявола».

- Боб!.. Б-о-о-б! – выйдя на крыльцо, проорала во всё горло Алекс – Б-о-о-о-б! Где тебя, мать твою, носит!? – заорала снова, не услышав отклика своего помощника, являющего её правой рукой на ранчо. Женщина сбежала со ступеней и, поднимая пыль сапогами, тяжело ступая по утоптанной и выжженной солнцем земле, прошагала к конюшне. Рванув дверь, она заглянула вовнутрь, а затем громко хлопнула ею, убедившись, что там никого нет. Утерев пот со лба, Алекс оглянулась по сторонам, пригляделась в сторону виднеющегося загона для лошадей и, заметив мужской силуэт, вытащила кольт из-за пояса и пальнула в воздух, привлекая внимание.

В ожидании Боба, который уже был в седле, Алекс закурила. Солнце безжалостно палило и как назло ни одного облака. Жара стояла неимоверная и все только, и мечтали о проливном дожде, который остудит землю, наполнит ручьи и вернет зелень траве. Алекс сняла шляпу, выставив на обозрение спутанную копну мокрых от пота волос, и стала ею обмахиваться. Глухой топот копыт нарастал по мере приближения всадника. Лихой ковбой спрыгнул с лошади и подошел к хозяйке, ведя лошадь в поводу.

- Что случилось? – на грязном пропыленном лице сверкала белозубая улыбка, но видя сердито сдвинутые брови Алекс, Боб тут же принял серьезное выражение лица. Хозяйка была не в духе, скорей всего виной тому жутко похмелье, и это может оказаться не к добру. Алекс на ранчо все уважали и беспрекословно подчинялись, несмотря на то, что она всего лишь женщина. Но с такой женщиной лучше быть в хороших отношениях, чем быть врагом. Все ковбои, что работали на неё, это уже давно усвоили. После смерти мужа, она работала наравне со всеми, занимаясь скотоводством и разводя лошадей. Ругалась, курила, пила, и запросто могла кого-нибудь пристрелить или подраться, как настоящий мужик. Мужская одежда, ковбойская шляпа, кнут за поясом и кобура с оружием. Александра Максвелл, женщина, которую никто ни разу не видел в юбке.

- Я на рассвете выезжаю – бросив окурок на землю и затоптав его, заявила Алекс.

- В Пайониртаун к Мадам решили наведаться?

- Нет, Боб – Алекс с минуту помолчала, прищурившись из-за яркого солнца, бьющего в глаза, глядя куда-то вдаль – Хочу развеяться... Не знаю, когда вернусь. Ты останешься за главного, тебе я могу доверить ранчо, как самой себе.

- В какие края вас потянуло? – непонимающе спросил мужчина и почесал затылок.

- В Луизиану, Боб. Давно я там не была. Хочу встряхнуться, а то чую задницей, скоро заржавею на одном месте – Алекс захохотала и хлопнула мужчину по плечу – Я знаю, путь не близкий, но мне это на пользу. Приготовь провизию, собери всё необходимое мне в дорогу и приготовь самую выносливую лошадь. И патронов побольше.

- Одна? – ещё один вопрос, короткий.

- В одиночестве есть своя прелесть. Иногда оно необходимо. А теперь, за работу!

Боб никогда не задавал лишних вопросов, зная скрытную натуру Александры Максвелл и её взрывной характер если сунешь нос не в своё дело. Он ничего не знал о её прошлом, ему достаточно было настоящего. И что вдруг потянуло эту женщину в Луизиану, его не касалось. Хотя он знал и без достоверных фактов, что её жизненный путь был далеко не праведный…

Луизиана. Плантация «Тернистый путь»

Прошло 15 лет, когда она видела эти места в последний раз. Так давно это было казалось, но Алекс всё ещё помнила дорогу к дому, хотя думала, что нет. За это время многое изменилось. Деревья вдоль аллеи выросли, поместье расширилось. Видно было, что дела тут шли хорошо. Всё изменилось. Живы ли её родители ещё? А Грей, сможет ли она узнать во взрослом мужчине того юношу, что она помнила. А они, узнает ли её семья? Столько лет прошло. Она ни разу о себе не дала знать. И если честно, ей даже в голову это не приходило. Нетерпящая условностей, размеренный образ жизни, бунтарка по духу, она с головой окунулась в новую жизнь, что предложил ей Френк Максвелл, насыщенную опасностями, разгулом, трудностями и свободой. И пусть они зачастую ходили по лезвию ножа, а за их головы назначали награды, Алекс никогда не жалела об этом.
Почему же сейчас её потянуло домой? Наверное, просто пришло время для встречи?

Алекс ожидала увидеть пожилого отца, когда потребовала позвать хозяина поместья, но вместо него навстречу ей вышел молодой красивый мужчина, примерно такого же возраста, как и она. Они стояли друг от друга на расстоянии вытянутой руки и пристально всматривались в лица друг друга. Искали знакомые черты? Пытались узнать друг друга. В глазах мужчины было неверие тому, что он видел. Пропыленная мужская одежда, оружие, торчащее из-за пояса и лицо его давно повзрослевшей сестры, которую возможно он уже и не думал увидеть. А потом последовали крепкие объятия. Вопросов было множество у обоих, но брат и сестра молчали, не зная с чего начать и как начать.

- А ты возмужал, братец – Алекс хлопнула Грея по плечу и расхохоталась, услышав в ответ, что она тоже возмужала. Шутка рассеяла скованность, создавшуюся из-за долгой разлуки.

Родители уже умерли, а Грей унаследовал плантацию и поместье. Брат оказался уже женатым человеком. Его жена, напоминала серую мышку, тихая и на вкус Алекс, ничем не примечательная. Хотя как жена, которая ведет домашнее хозяйство и растит детей, она вполне может и годиться. Но детей у них не было. Грей рассказывал, как они жили, пока Алекс не было. Много говорил о делах на плантации. Алекс же рассказывала только о том времени, когда у неё появилось ранчо, намеренно опуская предшествующие этому события. Не изменяя себе, Алекс всё так же разгуливала в мужской одежде, что вызывало шок у жены Грея. Грей же забавлялся причудой сестры, называя её мужланкой.

Объезжая хлопковую плантацию, которая словно белоснежное поле, Алекс наблюдала, как чернокожие рабы гнут спину с рассвета до заката, напевая монотонные песни. Надсмотрщик и его помощники, зачастую глумились над жалкими рабами, что вызывало у Алекс презрение к таким людям. Сам же надсмотрщик сразу невзлюбил объявившуюся сестру Хозяина поместья, когда та чуть не отрезала ему яйца, когда тот пытался уложить под себя совсем ещё молоденькую негритянскую девчушку.

Так прошла неделя. Неделя в разговорах, прогулках по плантации, вечерние посиделки с сигарами и стаканом виски. Но для Алекс, это было всё слишком спокойным. Привыкшая к вечным разборкам своих ковбоев, пусть даже в шутку, пальбе из оружия, лошадиному ржанию и мычанию коров, непристойным песням у ночного костра, она ловила себя на том, что скучает. И когда Грей объявил, что он едет в соседнее поместье и приглашает её присоединиться, Алекс, которой всё равно нечего было делать, согласилась.

Плантация "Тернистый путь"

Грей отставил пустую тарелку и откинулся на спинку массивного стула, допивая молоко. В его жизни всё было размеренным, но, что странно: понимание, что жизнь Грея Палмера скучна, пришло к нему только с возвращением в поместье его урагана-сестры Алекс. Однообразие и рутина жизни в поместье были для обычно немногословного Грея чем-то самим собой разумеющимся. День за днём он занимался тем, чем привык, что было для него простым и понятным. Но стоило только ему заметить на лице Александры, с которой они много времени вечерами проводили за разговорами, всё чаще мелькающую скуку, как ему стало не по себе.
Ему было не так уж и много лет – всего тридцать пять. Но Грею казалось, что его жизнь уже прожита. Бесконечные дела поместья, нелюбимая жена, отсутствие детей. Оставалось только встретить старость и понять, что в своих преждевременных суждениях о собственной жизни он оказался прав. Ну, уж нет. Именно сейчас, сегодня, сию же минуту ему хотелось, чтобы всё переменилось. И Грей, наверное, отдал бы многое, чтобы его жизнь приобрела какие-то иные цвета, кроме серых.
Резко поднявшись из-за стола, Палмер отправился во двор, чтобы оседлать лошадь и немного прогуляться верхом. Он часто вставал ни свет, ни заря, самолично седлал вороного и отправлялся к полям, расположенным восточнее от «Тернистого пути». Там была какая-то особенная атмосфера, ни с чем не сравнимая. Вроде всё то же, что и везде: небольшой ручей вдоль кромки леса, туман в низине, который совсем скоро исчезнет под лучами взошедшего солнца и ясное небо над головой. И всё же именно здесь Палмер чувствовал себя по-другому, словно разом сбрасывал серую усталость однообразных дней и становился совсем юным Греем. Таким, каким он был лет пятнадцать назад.
Вороной перешёл на медленный шаг, следуя давно заведённой привычке. Будто знал, что хозяин собирается просто насладиться короткими минутами наедине с собой и тем местом, которое он так любил. Грей кривовато улыбнулся, похлопывая лошадь по лоснящейся шее, и, словно повинуясь какому-то внезапному порыву, повернул голову влево и увидел её. Хрупкая фигурка сидящей верхом на лошади девушки мгновенно привлекла его внимание, и Грей замер на месте. Каролина Хэмптон. Даже отсюда он мог безошибочно узнать её. И только сейчас, кажется, с огромным удивлением понял, что Каро выросла. Из маленькой нескладной девчушки вдруг превратилась в изящную женщину, которая восседала в седле с поистине королевской грацией. А может, всему виной было это чёртово место, какое-то колдовское и чудное. И лучи солнца, словно обнимающие Каролину и ласкающие её своим теплом. Она вдруг тоже повернула голову и замерла в седле, натягивая поводья. Лошадь под ней нетерпеливо загарцевала на месте, но Грей мало что замечал кругом. Он неотрывно смотрел на Каро, прежде чем медленно приподнять шляпу в молчаливом приветствии. Это был бесконечно короткий миг, который растворился во времени слишком быстро. Каролина кивнула, отвечая на жест Грея, развернула и пришпорила лошадь, тут же перешедшую на галоп, и… исчезла. А Палмер продолжал стоять на месте и смотреть вслед удаляющейся Каро. Возникло почти непреодолимое желание помчаться следом, чтобы… Грей сделал глубокий вдох, развернул вороного в противоположную сторону и отправился домой. В свою скучную и однообразную жизнь.

Собираясь к Сантьяго, он старался думать о деле, о том, какие распоряжения ещё нужно будет отдать, что-то невпопад отвечал на вопросы жены и Александры и постоянно ловил себя на том, что раз за разом мысленно возвращается к встрече с Каролиной. Наконец, настала пора отправляться. Поцеловав жену в щёку и заверив её, что они надолго не задержатся, Грей вышел из дома, чтобы подождать сестру и ехать в «Белый Рай».
_________________

Солнце уже стояло высоко, когда Мария закончила наконец перестилать кровати, взбивать подушки и перины и расправлять свежие, пахнущие лавандой простыни и покрывала так, чтобы на них не было ни единой морщинки. Бельё меняли ежедневно, но сегодня кроме хозяйских спален, пришлось приготовить и гостевые. По случаю дня рождения молодой хозяйки собирается большой приём, прислуга буквально сбивалась с ног. Будут ли гости в силах отправиться после праздника домой или кто-то останется ночевать в «Белом раю» не известно. Поэтому приготовить следовало все комнаты до единой.

Оглядев последнюю, Мария удовлетворённо кивнула сама себе, опустила противомоскитные сетки и заперев комнату, стала собирать снятое по всему дому бельё в один большой узел. С некоторой натугой она отволокла его в хозяйственные пристройки, где две рабыни постарше целыми днями били и тёрли его валиками в мыльной пене. Забрав у них выстиранную и высушенную партию, она вернулась в дом. Сгрузив бельё в большой комод, она, улучив минутку сбегала на кухню. Старая Габи священнодействовала в клубах пара и дыма, готовя праздничный обед.

- Тебе надо помочь, Габи? Давай, я хоть луку начищу, чтобы тебе не плакать. - Мария потянулась за ножом и тут же получила по руке длинной ложкой. Ругаясь, что если хозяин подумает, что у Марии мало своей работы, то легче ей точно не станет, Габи вытолкала её из кухни, сунув ей украдкой в руку яблоко.

Мало работы, ну, конечно... Мария слабо улыбнулась Габи с благодарностью и сунула яблоко в карман. Времени на то, чтобы съесть его не было, может быть позднее, когда всё будет сделано. Взяв кусок старого, мягкого от частых стирок полотна, она стала вытирать перемытые вазы, собранные со всего дома. Ещё хорошо, что серебро она вычистила всё вчера вечером. Иначе бы точно не успела. Только что срезанные в оранжерее цветы, предназначенные для украшения гостиных ещё ждали своей очереди. Приготовив вазы, Мария принялась за букеты, составляя их и разнося по комнатам.



Голос хозяина прогремел по комнатам и Мария от неожиданности чуть не выронила из рук дорогую вазу итальянского стекла. Осторожно поставив её на стол, она поспешила в кабинет.

- Да, сэр. - Почтительно присела.

"Мечты рабов неисполнимы!"-так всегда думала толстушка Габи, добрая, болтливая и заботливая повариха, передвигающаяся с нереальной скоростью по любимой кухне-царству в котором она была маленькой госпожой.
Сегодня был один из дней, когда на неё, по мимо кухонных хлопот, навалились грустные мысли о её житье-бытье.
Осознавать, что твоя жизнь, почти прошла, а ты как-будто смотрела её со стороны, никак на неё не влияя и ничего не выбирая.
Ну, окромя зелени да специй для блюд, которые она наготавливает для своей семьи-семьи своего Хозяина Сантьяго де Коста.
Конечно, она раба и хорошо знает своё место! Но де Коста, ею любимые, и занимают в сердце очень большое место.
Вся её жизнь с 4летнего возраста прошла в их доме.
Она хорошо помнит, как их купили с матерью. В тот день она первый раз видела праздник. Так ей показался торговый день на старом рынке. Столько людей и разных предметов она не видела ни до ни после этого дня.
Судьба уже раздала карты. И маленькой Габи достался самый маленький козырь-всегда быть домашней рабыней.
Для неё приготовили одно маленькое чудо- никогда не работать на плантации.
Её жизни потекла спокойно и просто. Мать Габи, матушка Рози, как все её называли, стала нянькой молодого Хозяина Сантьяго. Она приучила Габи к работе и заботе о жителях поместья. Все мелкие поручения по дому выполнялись ею с трепетом и пониманием, но самой любимой стала работа на кухне. Чистка овощей и посуды, самая неэстетическая работа на кухне воспринималась как героическое дело на благо всей Семьи.
Габи, росшая здоровой крепкой, выглядела старше своих лет. В возрасте 10 лет она стала главной и любимой из трёх помощниц старой кухарки Зепы. Почти 20 лет Габи была под её крылом. После смерти своей мамы, в 13лет, она переселилась в комнату к Зепе. Каждый вечер, перед сном она слушала истории о любимых блюдах семьи де Коста, узнавала секреты их приготовления и запоминала тайны хранения. Для них это стало маленьким ритуалом, который в мечтах делал их счастливыми и особенными. Только однажды был у Габи день, который она хотела бы забыть, но у неё это никак не получалось.
Габи было 15лет. Со стороны она смотрелась, как полностью сформировавшаяся молодая девушка. Широкая в кости, статная, большегрудая красавица с весёлым нравом. В тот день в доме де Коста были гости. На кухне не было розмарина, а Зепе он был необходим. Одно из любимых блюд семьи- говядина с розмарином, приказанное приготовить, без него просто бы не получилось. Шустрая Габи припустила на кухонный огородик для зелени. Такое пустячное дело так изменившее её судьбу. Ведь пойди за травкой кто-то другой и Габи осталась бы счастливой и беззаботной девушкой. Но судьба раздала Габи только одну козырную карту.
С гостями в большой дом приехал какой-то торговец со своим помощником. Не рабом!
Потом Габи поймёт, что изменить она уже ничего не могла, он присмотрел молодую рабыню сразу и только ждал удобного случая.
Всё произошло так внезапно. Чья-то рука сзади крепко сжала её шею, а вторая крепко схватила туловище. Вздохнуть не получалось. Воздуха стало не хватать. Закричать не получалось. Чёрные точки закружились перед глазами, сознание стало уплывать. Темнота.
Она пришла в себя от невыносимой боли, хотела закричать. Но слова «Убью!» полностью парализовали. Только слёзы, льющиеся из широко распахнутых глаз и кровь, медленно текущая из уголка губы. Ей казалось, что время остановилось. Такой боли и обиды она себе не представляла. Но злость и ярость стали прорываться через страх. Боковым зрением она увидела рядом куст Бразильского перца, недавно подаренные Хозяину в подарок кем-то из знакомых и посаженной самой Габи в уголке огорода. Рука сама потянулась к ярко-алому маленькому стручку. Незаметно для насильника сорвав его с куста, она раздавила перчину в руке. Подождав несколько секунд, Габи резко прижала руку с жгучим перцом к левому глазу мужчины. Его боль стала радостью для Габи, но насладится ею, она не успела. Сильный удар головой о землю выбил из неё сознание.
Её начли через час. Избитая, изнасилованная, потерянная.
Физически поправиться ей помогали почти все в доме. Зепа так переживала и хлопотала над своей подопечной, что закормила ту запеканкой из кукурузы-любимым блюдом Габи. Дажее старый хозяин сказал, что если бы Тобиас был рабом , то его обязательно бы высекли. Эта забота помогла, упавшей духом Габи прийти в себя. Но вернуть прежнюю беззаботность и радость могло лишь время.
А так как история имела последствия, времени не хватило.
Через пару месяцев старушка Зепа заметила изменения и рассказала о своих подозрениях Старой Госпоже. Подозрения подтвердил доктор. А Габи пришла в ужас. Она испытывала такое чувство ненависти к насильнику, что принять своё состояние просто не смогла.
Она перестала есть и нормально спать. Она хваталась за всякую тяжёлую работу. Габи, медленно губила себя и своего не рождённого ребёнка. В одном она преуспела. Такая ненавистная беременность окончилась выкидышем. Это чуть не стоило жизни самой Габи, но крепкое здоровье помогло не перейти грань.
Эта трагедия изменила молодую Габи. Со временем, пришло понимание своего поступка по отношению к ни в чём неповинному плоду. Осознание, что своими руками убила свою кровинку, стала причиной лёгкого помешательства. Ненависть и недоверие к мужчинам стало практически, патологическим.
Только Хозяева не попали под неприятие и остались любимыми и обласканными заботой. Помешательство не влияло на работу Габи. Хозяева были довольны.
Вернуться к нормальному состоянию, помочь простить себя ей помог не понятно откуда появившийся старый раб-садовник Том. Списанный с соседней плантации и подаренный старому Хозяину, Том был в таком возрасте, что совсем не вызывал злобу у Габи. Ей больше хотелось его усадить, накормить, напоить и сделать за него всю работу. Не смотря на старость, Том был хорошим работником. Они разговаривали в саду и на огороде, когда у Габи появлялась возможность. Их общение приносило обоим чувство удовлетворения и счастья. Они разговаривали о мелочах. Ни каких умных разговоров два необразованных раба не могли вести. Но теплота и единодушие помогло Габи чуть справиться со своими страхами и печалями. А Тому- продлили жизнь на 8 светлых лет.
К тридцатилетию своей жизни, похоронив свою наставницу Зепу, Габи стала главной кухаркой.
Её стряпнёй восторгались не только Хозяева, но даже гости из города, приезжающие в поместье де Коста. У неё почти всегда получалось запомнить любимые блюда людей, которых ей довелось кормить хоть раз.
Вот так, не торопясь проходила её жизнь. Прошлое вспоминалось ярко, но печально.
Единственную свою радость она получила под её закат. Это делало её ещё счастливей и радостней.
Мысли, что не смотря на грехи, Судьба подарила ей возможность называть дочкой чудо, которому она подарила самый большой кусок своей души.Своей любимой девочке, неродной, названной дочери-молодой девушке квартеронке Марии.
Вот о исполнении её желаний, Габи молилась каждый день. Как же ей хотелось, чтобы её девочка стала свободной и счастливой.
Для этого она готова была сделать всё что угодно.

Заложив руки за спину, я нетерпеливо мерил комнату шагами и уже собирался снова выкрикнуть имя служанки, когда она тихо появилась на пороге.

- Хозяин! - Острый, холодный взгляд полоснул по миловидному лицу квартеронки. - Я твой хозяин, рабыня. - Хлёстко, как удары плетью, слова оставляли метки на лице девушки, пока краска полностью не залила его и шею. - Или ты думаешь, что раз твоя кожа светлая, я тебе ровня?

Один предупреждающий шаг навстречу и пальцы сильнее сжали хлыст. Но я ещё сдерживался:

- Почему двери открыты? Тут нечем дышать! Ты это сделала специально, да, рабыня?

Воткнув за пояс оружие и нахлобучив шляпу на голову, Алекс довольно оглядела себя в зеркало. Наряжаться она не умела, да и никогда особо не церемонилась с одеждой. Покинув свою комнату, она сбежала по лестнице и натолкнулась на жену Грея. Та в ужасе округлила глаза от вида свояченицы, но смолчала, лишь осуждающе покачала головой. Алекс лишь только усмехнулась и вышла из дому. Почему Грей не стал брать жену с собой на празднование дня рождения дочки соседа-плантатора, Алекс не задавалась вопросом. С первого дня приезда она сразу определила, что Грей к своей жене равнодушен.
Грей уже ожидал Алекс на улице. Алекс перепрыгивая через ступеньки подлетела к брату и улыбнулась, видя как он оглядывает её с ног до головы.

- Грей, ну ты же не думал, что я нацеплю на себя платье? - Алекс тоже оглядела себя - Или ты думаешь мой вид может оскорбить твоего соседа? - и не давая вставить брату и слова, продолжила - Одежда чистая. Да я даже сапоги начистила! Глянь как блестят! И всё утро отмокала в ванне - Алекс подняла руку и нюхнув у себя под мышкой воскликнула - Да я благоухаю, как роза!

Столько дел, столько хлопот.

А то мне помочь больше некому. Вон помощница Роза. Что зря хлеб хозяйский ест?
Кто бы тебе помог, девочка моя! Загоняли, уж считай недели две всё моет, скребёт.
Вот хорошие деньки, когда никаких гостей, только семья. Всё по тихому, без спешки и проблем.
Столько гостей! Такой праздник!
Как бы всё успеть, да не опозорить Хозяина.
Надо же было Виттории родиться в такую жаркую пору.
" Несвежая похлёбка! Девочки, да не копайтесь-быстрей, быстрей!"
Слышала, говорят Палмер с сестрой будет. Я помню этот ураган, всё юбки в саду рвала, когда с отцом к старому Хозяину в гости приезжала. Что-же она любила? Вот, уже и память начала изменять. Если брат всегда любил Свинину с розовым перцем. Думаю сестра тоже вкусы не поменяла, хотя с такой девочки станется. Да и не девочка она уже давно, женщина. Что же её любимое? "Ветчина с зелёной фасолью" или "суккоташ с ветчиной". А успеем, сделаем оба.

«Закон гласит: если чернокожий посмотрит прямо в глаза белокожему, он получит 10 ударов плетью. Если белокожий поклянется, что чернокожий соврал, чернокожему имеют право отрезать ухо. Если же белокожий скажет, что чернокожий соврал дважды, чернокожему имеют право отрезать оба уха. Закон гласит: если белокожий убьет белокожего, его повесят, а, если он убьет чернокожего, отделается только ударами плетью... Но никто не посмеет бить белого. Чтение и письмо для чернокожих незаконно. Предоставление чернокожим книг также противозаконно».

Асия не могла никак осознать, что жизнь её так ужасно, в одночасье изменилась. Ещё вчера, перед сном, она осторожно спрятала в тайнике свою свободу, и всю ночь, лёжа на кушетке под окном, прислушивалась к дыханию молодой хозяйки, истово молясь за неё. А утром попала в ад, как тогда ей показалось.. Не успела мисс Роуз испустить свой последний вздох, как миссис Стетмор пинками выгнала её из комнаты, процедив сквозь зубы, что вовремя мисс преставилась. И буквально через несколько минут Асия уже шла по пыльной дороге вместе с рабами, предназначенными на продажу. В первый момент она попыталась вырваться, но кто-то схватил её за руки и закинул в повозку к детям, приказав молчать. Она не верила в происходящее и пыталась сказать, что хозяин, мистер Стетмор, как только узнает о поступке хозяйки, тотчас пошлёт за ней, за Асией. Что она нужна мисс Роуз, но её не слушали, пряча глаза, отворачивались и продолжали молча идти по дороге. Только старый надсмотрщик покачал головой и приказал замолчать, иначе ему придётся её выпороть... Боль от потери хозяйки жгла ей грудь и лишь невероятным усилием воли ей удавалось не плакать в тот день, когда её всё дальше увозили от единственного родного ей дома...
Как только поместье исчезло с её глаз, она словно замерла в оцепенении. Весь тот день старалась держаться очень спокойно, молча наблюдая за другими рабами и коротко отвечала лишь тогда, когда к ней обращались.Её скоро вернут домой, хозяин найдёт и вернёт. Но уже утром следующего дня к ней пришла ненависть. Ненависть и жуткий страх от бесцеремонных мужских рук, ощупывающих её тело, от мерзкого дыхания, когда они наклонялись к ней с силой сжимая щёки, чтобы она открыла рот. Ужас от похоти в злых глазах и такие страшные слова...


Рука работорговца снова потянулась к её лицу и Асия с трудом сдержала дрожь во всём теле.Покорно опустив глаза она ждала, когда ему надоест трогать её и надеялась, всё ещё надеялась...

Её купили через день, после того, как умерла семнадцатилетняя мисс Роуз Стетмор. На следующее утро, после того, как она спрятала вольную и собрала узелок, чтобы отправиться на свободу, жизнь её кончилась. "Лучше бы я умерла вместо Вас, мисс Роуз..." Она повторяла это всю долгую дорогу до рынка рабов. Повторяла, когда всем рабам приказали раздеться догола и вымыться перед торгами...
Асия снова укололась, срывая коробочку, полную созревших волокон хлопка и быстро слизала кровь. В первые дни это был ужас, но сейчас у неё получалось немного лучше. Не достаточно лучше, чтобы избежать наказания, если она не соберёт хотя бы норму.
Она не успела прикрыть свежей порцией волокно, которое Лютер и Аарон снова кинули ей в корзину, когда услышала самый ненавистный голос в мире и не замерла, зная что изощрённая жестокость не заставит ждать себя. Он посёк их! С ужасом она проводила рабов взглядом, прикусив губу, когда её подбородка коснулась белая рука в перчатке.

Сдерживая дрожь, она покорно кивнула, и с опущенными глазами принялась по мере сил проворно собирать хлопок. На секунду стиснув пораненные о коробочки руки, она ощутила сильную боль, которую внезапно перекрыла другая, от хлыста. Это было неожиданно, ведь он уже уходил. Асия вскрикнула и ещё ниже склонилась к кустам с коричневыми жёсткими коробочками, полными белого золота хозяев.

Святые угодники! Александра Максвелл выглядела более чем колоритно, и Грей не сдержался и расхохотался. Отсмеявшись, он представил сестру среди нарядно одетых дам, что соберутся на празднование дня рождения дочери Сантьяго, и с преувеличенным интересом воззрился на продемонстрированные Алекс сапоги.
- Да, начищенные сапоги - это половина успеха, - похвалил он, вскакивая в седло. Это был странный поступок для Грея Палмера, но он с самого приезда Алекс понял, что будет творить нечто, идущее вразрез с обычными представлениями Грея о спокойной жизни. Поэтому, не дожидаясь, пока сестра следом за ним взлетит в седло, он поддразнил её: - Ну, что, малышка, давай, кто быстрее, как двадцать лет назад?
Пришпорив лошадь, он поскакал по дороге, но почти сразу же мимо него промчалась Алекс, оставившая его далеко позади глотать пыль.
- Эй, я просто тебе подыграл, бесёнок! - крикнул он вдогонку, запрокидывая лицо к небу и рассмеявшись. Он снова стал тем же пятнадцатилетним парнем, которого давным-давно позабыл. И был благодарен сестре за эти короткие мгновения счастья.

Немного позже они уже подъезжали к поместью "Белый Рай".
_________________

- Да, хозяин. Нет, хозяин. - Мария чувствовала, как загорелось её лицо под взглядом хозяина, и тут же побелело, при виде хлыста, сжимаемого в руке. Она невольно сделала шаг назад.


- Нет, хозяин, не специально, ночью было холодно. Я сейчас, - Мария метнулась мимо него к французскому окну, закрывая стеклянные створки, невольно хлопнув рамой чуть сильнее, чем было необходимо, и задёрнула тяжёлые шторы, погружая кабинет в тень.

Накануне.

Дорогой Луис,

по воле жестокой судьбы нам не удалось попрощаться, поэтому я взяла на себя смелость написать Вам это письмо. Надеюсь, что Вы не сочтёте его неподобающим, а примете как акт бескорыстной дружбы, как знак уважения к Вам. Я бесконечно благодарна Вам за те часы, что мы провели вместе. Вы навсегда останетесь в моей памяти как добрый друг и приятный собеседник. Смею надеяться, что и Вы будете вспоминать то хорошее, что нас связывало, и что ваша достойная во всех смыслах избранница сделает Вас по-настоящему счастливым.

Искренне Ваша, Виттория.

Для верности перечитав пятое по счёту письмо, Виттория да Коста и Парра посыпала его песком, чтобы чернила поскорее высохли, после отряхнула, сложила в несколько раз и аккуратно спрятала в тайное место – отверстие между двумя неплотно сидящими стенками секретера. Размышляя о том, когда и как лучше отправить письмо, девушка убирала письменные принадлежности. Действия свои она проделывала спокойно, размеренно, однако сердечные метания представляли совершеннейшую противоположность внешнему смирению.
Виттория отнюдь не владела собой и была совсем не так бескорыстна, как утверждала в письме. Написание далось ей не просто, и масса вариантов была отвергнута. Стараясь избегать лишних слов, Виттория измучилась до головной боли. Потирая виски, девушка отошла от секретера, крышку которого захлопнула, и прошла по светлой комнате с высоким потолком к своей красивой резной кровати с белоснежным покрывалом, на которой устроилась в позе страдалицы – положив ладонь под голову, напротив портрета Луиса на тумбочке.
Ах, Луис! Лучше бы им никогда было не знать друг друга. Ну, почему её глупое сердце не может забыть его так долго? Ведь прошло уже три месяца, как отец оправил восвояси её учителя музыки и танцев, а она всё ещё лелеяла надежду на то, что Луис бросит свою невесту и вернётся к ней.
Виттория совсем не хотела называть Луиса своим другом и желать счастья с другой она была не намерена! Она считала его своим возлюбленным. Их единственный поцелуй вознёс её до небес, а его руки на её талии во время танцев, его пальцы, направляющие её во время обучения игры на цистре, его мягкая улыбка, его лучистые глаза – она видела всё это во снах. Она мечтала испытать всё это снова.
Но поскольку Виттория считала себя настоящей леди, то её письмо стало образцом витиеватых вежливых фраз. Если Луис действительно питает к ней то чувство, о котором так много говорил, то он разглядит среди них завуалированные намёки: она верит, что Луис не забудет её и вернётся в поместье, чтобы просить руки и сердца. Ах, как жестоко, что она ничего не знает о судьбе своего возлюбленного! Почему, ну почему отец не хочет, чтобы она была счастливой?
Виттория почувствовала, как жгучие слёзы проделывают дорожки на безупречной коже её щек и со злостью поднялась. Она больше не будет плакать. Завтра у неё день рождения. Завтра приедут гости. И Виттория да Коста и Парра должна выглядеть достойно. Она не могла позволить себе опухшее лицо и мешки под глазами. Большинство представителей мужского пола, от десяти до девяносто лет, влюблялись в Витторию, сражённые наповал её прелестным обликом. Такое внимание не могло не льстить, но до встречи с Луисом она сама не знала, что такое трепетать от пылкого чувства. Любить и страдать самой оказалось не так радостно, как принимать многочисленные знаки внимания поклонников и с милой улыбкой отвергать их признания.
А предложений было немало. Недостатка в мужском внимании Виттория не испытывала. Холостые джентльмены понимали, что вместе с красавицей-женой они могут получить богатство плантации "Белый рай". Но выбирать самой Виттории было не дано. Всё решал за неё отец. Виттория вздохнула и с грустью спрятала под подушку портрет Луиса, напоследок проследив пальцами гордую линию его аристократического носа.
Виттория понимала, что отец тщательно выбирает ей мужа, понимала ту ответственность, что накладывается на неё, как единственного ребёнка, и на её избранника, как будущего владельца плантации. "Белому раю" был нужен наследник.
Безмерно любя отца, Виттория всё же не могла не злиться на него. Ей так хотелось выбрать мужа самой! Но это, увы, невозможно. На празднование её дня рождения будет приглашена масса гостей, среди которых обязательно будут присутствовать её потенциальные женихи. Помимо воли Виттория почувствовала гулкое биение своего сердца – она с волнением ждала приезда гостей. За кого же выдаст её отец? За молодого Хэмптона? Или предпочтёт его брата? Или выдаст её за одного из своих друзей? Сердце снова заколотилось с невиданной силой. Ведь отец Луиса, сеньор Альмейда, тоже друг её отца. А вдруг Луис приедет тоже? Ах, нет! Эту возможность нужно сразу же выкинуть из головы, чтобы не надеяться зря. В списке гостей Альмейда не было. Ведь отец порвал все связи со старым другом, когда его сын, помолвленный мужчина, увлёкся своей ученицей и чуть не соблазнил её. Ах, если бы в этих обвинениях была хоть чуточка правды! Один-единственный поцелуй, такой сладостный и нежный, прервался появлением отца… Об этом лучше не вспоминать, а то в конец испортится настроение.
Зашли рабы, чтобы отнести её кровать на балкон, куда сносили остальные кровати на время душной и влажной ночи. Горничная помогла Виттории раздеться, подготовиться ко сну, и через несколько минут девушка уже видела десятый сон.

Утро. День приезда гостей.

Проснулась Виттория в приподнятом настроении. Она хорошо выспалась, была взбудоражена приездом гостей, тем, что у неё день рождения, и где-то глубоко, в тайнике сердца, хранила надежду на приезд Луиса. Пока она умывалась, незаметные рабы отнесли кровати на место. Горничная помогла Виттории надеть лёгкое утреннее платье, и она позавтракала на террасе, наблюдая, как рабы и слуги суетятся над последними приготовлениями к приёму. Солце палило вовсю, даря свой жар обширным плантациям, и земля молила о дожде. Скорее бы наступил вечер, чтобы лёгкая прохлада дала передышку от жаркого дня.

Где-то в доме послышался голос отца, и Виттория удивилась, что пропустила его приезд. Судя по тону, отец был не в настроении. Глубоко вздохнув, Виттория пошла к кабинету. Она любила это место с прочной массивной мебелью, всегда прохладное и немного мрачное. Здесь пахло чем-то неуловимым, смесью запахов табака, книг, любимого одеколона отца. Если отца долго не было в поместье, Виттория приходила сюда, чтобы ощутить незримое присутствие любимого родителя. Войдя в кабинет, она приветливо улыбнулась:

- Доброе утро, отец. Как прошла Ваша поездка?

Поместье "Ветвистый дуб"

В это утро Бенджамин стал позже обычного, и ему даже было немного непривычно от столь позднего подъема. Рик вернулся из путешествия и практически сразу принял из его рук бразды правления поместьем. А сам Бенджи начал маяться от вынужденного безделья. Он не привык ничего не делать и мечтал побыстрей свалить обратно в город, там ему было чем заняться. Но пообещав отцу съездить к соседям на прием,он был вынужден задержаться. Похоже их отец таким образом пока еще мягко намекал, что и Бенджамину пора уже присмотреть себе жену, но он явно не собирался жениться в ближайшее время, пусть сначала братик остепенится, в конце концов это его прямая обязанность. В доме уже не было тихо, как бывает рано утром, чувствовалось, что кипит работа, хоть и не заметная глазу. Получив свой утренний кофе, мужчина вышел на веранду, никого из родственников не было видно поблизости. Каро, наверное как всегда каталась верхом, а Рик во всю занимался плантацией и проверял не разорил ли их Бенджи в его отсутствие. С усмешкой от посетивших его мыслей, опустился в плетенное кресло, вдохнул ароматный напиток и сделал первый глоток. За спиной послышался шум и Бенджи медленно повернулся.
- О, Рик, ты нашел время для чашки кофе? Где наша мелочь? Опять покоряет просторы на своем гнедом? Зачем ты ей его подарил, теперь она с ним проводит больше времени чем со своими братьями, иногда я даже ревную. - с улыбкой встретил он брата. - Во сколько поедем к да Коста?