Все тайны Виктории

- Отличная идея, amicо! А я буду счастлив угостить всех вас своим шедевром "Взрыв вишни", за который я получил столь замечательный приз, - с гордостью произнес я, демонстрируя окружающим свои новые запонки. - Не правда ли, они чудесны?



- Оргия, amicо? О, я просто обожаю оргии!


Обратилась ко мне рыжая незнакомка.

- Мое любопытство неутолимо всегда, мадам. С кем имею честь, кажется, мы не представлены?



- Дражайшая, меня не носило. Я все время был здесь, в трепетном ожидании нашего...
Тут я прервался, видя что Лола изо всех сил подмигивает мне и косит глазом на Джину. Пока я пытался вникнуть, что случилось с мадемуазель, нервное это, и лечится ли, мадемуазель странно задергала носом в мою сторону.



Мне показалось, что она обнюхивает территорию, подобно дикому зверю. А дама становится все интереснее. Или от меня банально воняет?

Я задумался, вспоминая, когда последний раз принимал душ. Кажется, вчера по приезду...
_________________

Разместившись за барной стойкой, Криста обвела зал. Разврат и оргия. Оргия и разврат. Ничего нового, смертельная скука. Жалко затраченного времени по дороге сюда. Его можно было бы провести с пользой

- Кристина Спарк. А вы кто? Раньше бывали здесь?- представилась она. - Любопытству надо уметь говорить game over. Иногда оно может перерастать рамки дозволенного. Это уже трактуется, как вмешательство в частную жизнь.
_________________

- Согласна, до Нептуна этот итальянский бог пока не дотягивает.

С трудом сдержав смех от интонаций в голосе Лолы, Джина наблюдает за тем, как демонстративно легко поднимается на ноги Пауло. Лола берет курс на бар, все следуют за ней.
- После я бы не отказалась побывать в казино. Интересно, какие там ставки.
И это можно будет описать в статье, если оно того стоит.
В их компании появляется Якоб, Пауло Джина предоставляет заботам и вопросам Кристины.
_________________

На балконе дома Ноя Роксбурга


- Лили, любовь моя, от тебя я готов принять любое наказание, кроме твоего отказа быть со мной...Знаешь, я тогда еле выжил. Помнишь, когда ты вернула мне мое кольцо, а потом там, в доме Дэвида, когда я узнал, что ты выходишь за него замуж и носишь его ребенка? И врагу не пожелаю того, что я тогда чувствовал. Я не знал, как доказать свою невиновность. Я чувствовал, что не изменял тебе. Просто не мог. Но будь я на твоем месте - тоже не поверил никаким заверениям. Против того, что сам увидел, трудно что-либо противопоставить. И я понимаю тебя. Тогда я клял себя, клял за то, чего не делал. Будь проклята эта дрянь, пусть и на том свете ей не будет покоя, - пылко воскликнул я, упоминая виновницу всего, что с нами тогда произошло...

***

И память снова и снова оправляет меня туда, назад, в прошлое.

Девять лет назад

Я был раздавлен случившимся, зол на себя, и никак не мог понять, зачем я улегся в постель с этой белобрысой сукой? Ради всего святого! Меня ж с души воротило от одного её вида, а тут...И еще эта свадьба Лили с Дэвидом, моим дядей.

***

- Так, так, кого я вижу! - не надо даже поворачивать голову, чтобы увидеть говорившую. Филиппа! Черт её принес сюда что ли? Что она забыла в этом баре? - продолжаю пить виски, чтобы хоть на мгновение затуманить мозг, в котором последнее время вертится назойливо и неотступно "Что делать? Лили вышла замуж за Дэвида. Она ждет ребенка. От Дэвида. Когда же она успела? Неужели...? Нет! Не может быть!"
- Не хочешь со мной разговаривать, Блейк? Странно. Куда подевался горячий любовник, каким ты был тогда, в тот вечер? - похоже, что "подруга" Лили и не думает оставить меня в покое. Поворачиваю голову и гляжу в упор, прямо в это ненавистное лицо.
- Сделай так, чтобы я тебя не видел, - предлагаю я ровным тоном, хотя внутри бушует самое настоящее пламя ненависти. И я с этой вот дрянью изменил своей любимой? Не может быть! Она - последняя особь на земле, с кем я захотел бы переспать.
- Фи, как грубо! А тогда ты был такой нежный, такой страстный, - не унимается Филиппа, явно нарываясь. И я срываюсь. С места. С тормозов.
- Пошла отсюда вон! - кричу я, привлекая внимание посетителей, бармена, официантов. Два молодца со свирепыми выражениями на лицах молча начинают продвижение прямо к нам. Я делаю предупредительный жест, мол, все в порядке. Они оба застывают на месте, понимая, что между мной и дамочкой происходит выяснение отношений. Рик и Скотти (так зовут охрану, следящую за порядком, и всегда готовую растащить любую заварушку, вышвырнув зачинщиков на улицу) знают меня не один год. Я частенько заглядываю в это заведение попить кофе, побеседовать с партнерами в простой обстановке, а не в зале загородного клуба или популярного среди сливок общества фешенебельного ресторана, где привык решать свои вопросы деловой мир Мельбурна.

Я отворачиваюсь к барной стойке и заказываю еще один виски. Фрэнк расторопен и заказанный напиток у меня в стакане.
- Зря, Блейк, зря, - говорит Филиппа. Вместо новой порции словесной дребедени она кладет передо мной газету, на первой странице которой размещена огромная фотография со свадьбы Дэвида Северна и Лилиан Тайлер, а под ней статья со всеми подробностями этого торжества.
- Блейк, ты ведь не присутствовал на этом событии года, не так ли? – не унимается блондинка.
- А тебе какое дело до всего этого?
- Мне-то как раз никакого. Но все это напрямую касается тебя. И ты не угрожай мне. Лучше послушай меня. Да, я признаю, что между нами ничего не было. А знаешь ли ты, что твоя невинная сам придумала этот план, а я осуществила. Потому что она меня шантажировала. Мне пришлось.
- Что за хрень? – у меня перехватывает дыхание. В словах Филиппы есть резон. – Говори! Рассказывай все, что знаешь! – приказываю я...

***

Твоя Лили решила, что ты – не такая уж и завидная партия. Несколько раз она сетовала, что ты далек от того идеала мужчины, который она видит рядом с собой. Конечно, у тебя не отнять обаяния, молодости, пыла, но чем, кроме этого ты можешь похвастаться, Блейк? Туманными перспективами? Да, вы обручились, но до свадьбы дело все равно бы не дошло. Ты же сам знаешь, что родня Лили не ободряла твою кандидатуру на звание мужа их драгоценной девочки.

А Дэвид хоть и старше, но у него есть империя. Да и сам он еще хоть куда. Так что, ты был аутсайдером с самого начала. Спать с тобой было очень приятно, как выразилась Лили, а вот становится твоей женой она не спешила. Как ты думаешь, зачем Лили задержалась якобы в пробке в тот вечер? Чтобы я успела напоить тебя снотворным и уложить в свою постель, чтобы она застала нас и спокойно вернуть тебе кольцо как пострадавшая сторона. Понятно тебе? Ты сам мне подыграл. Ты не стал пить виски, а я не решилась бы подсыпать тебе снотворное в спиртное. Я не убийца, Блейк. Она мне позвонила, пока ты ждал, сидя на диване и спросила меня о тебе. Ты попросил сок, и я вынуждена была подсыпать тебе тот порошок. Ты вырубился через несколько минут. Дальше – дело техники. Тебя перенесли в спальню, раздели. Мне пришлось тоже раздеться, чтобы все выглядело правдоподобно. А дальше…ты знаешь, что было дальше.

- Но как ты могла? – я растерян и убит. Убит признанием Филиппы, оно выглядит более чем убедительно. Теперь недостающие пазлы на месте и картинка сложилась.

- Я же говорю, она меня шантажировала! У меня не было выхода, Блейк!

Я крепко сжимаю стакан, стекло не выдерживает моей хватки и трескается. Кровь из глубокой раны на ладони смешивается с остатками виски. Но я не замечаю боли. Встаю и иду к выходу. За мной увязывается Филиппа. - Блейк! У тебя вся рука в крови! – кричит она в ужасе, но я только ускоряю шаг. Она пытается не отставать. - Стой, надо перевязать рану!

- Перевязать рану? – я останавливаюсь и смотрю на Филиппу. Она объясняет мне как маленькому: У тебя порезана ладонь. Надо перевязать.
Я смотрю на кровь, которая щедро окропляет пол. Поднимаю глаза и смотрю на подругу своей бывшей невесты. - А как перевязать сердце? – спрашиваю я и Филиппа застывает на месте. Она не знает, что ответить мне. Я медленно поворачиваюсь и выхожу из бара.

В самом деле, как перевязать сердце, которое кровоточит сейчас у меня в груди?

***

На балконе дома Ноя Роксбурга

Я смотрю на стоявшую рядом Лилиан, бросаю быстрый взгляд на шрамы, оставшиеся после порезов осколками стакана.
Лили берет меня за руку и подносит мою ладонь к своим губам. Любовь этой удивительной женщины способна исцелить любые раны. И те, что на ладони. И те, что на сердце.
- Люблю тебя, - выдыхаю я, чувствуя, как ускоряется мой пульс...

Крики Миранды, плеск волн, - или этот влажный, сводящий с ума звук доносится не от залива? - движения Ноя сплетаются в одно. Безумие. Жаркое, жадное и сладостное до боли. Он никогда и никого не хотел так сильно, как сейчас хочет Миру. До сих пор, несмотря на то, что обладает ею. Берёт. Да, берёт, и Роксбургу до одури нравится это слово. Как печать, клеймо, тавро на ней и на всём его существе.
"Моя!" - это слово пульсом бьётся в висках в ответ на каждый его выпад и на каждое движение Миранды. Она не пытается отстраниться, хотя он слишком глубоко. Скорее всего, она испытывает боль, но Ной надеется, что он сможет доставить Миранде такое удовольствие, которой вытеснит эти ощущения. Для боли - сладкой и необходимой им обоим - ещё будет время. Как и для многого другого, чему он научит Миранду. Постепенно, растягивая эти моменты до бесконечности. Не торопясь познать все грани наслаждения, просто зная, что им предстоит так много.
Пока же он почти не слышит ничего в череде тех звуков, что окружают его. Лишь только несколько слов, слетевших с губ Миранды.
Ещё, умоляю, быстрее...
Это тоже оттенок контраста, который затмевает собой те слова, что ему услужливо подбрасывала память. Те, которые он думал, что не сможет забыть. Стоит притвориться, что он их помнит, чтобы снова выбивать из Миранды крики ударами бёдер...
Умоляю.
Это так сладко, что Ною кажется, будто от одного только этого слова он испытывает острую боль, приносящую наслаждение. Он чувствует, как она кончает, сжимая его собой. Такая влажная, истекающая, только его... Сорвавшееся с губ Миранды, его имя срывает все тормоза, которых и без того не было. Она почти что падает, а он вжимает её собой в песок, продолжая яростно трахать. Вдалбливаться в лоно, которое совсем недавно было до боли узким, и которое он растянул собой. А после наполнил, изливаясь в Миру, с силой сжимая её бёдра пальцами, не сдерживая стона-рыка, срывающегося с губ.
Воздуха вокруг не было, но существовать в этом вакууме Ной Роксбург готов был вечность. Устроившись на песке рядом с Мирандой, он по-хозяйски притянул её к себе, стараясь совладать с тяжёлым дыханием, с хрипом вырывающимся из его груди. Бесконечно бережно отведя прилипшие прядки волос с лица девушки, словно желая этой нежностью загладить свою вину за то, как грубо он её взял, Роксбург тихо рассмеялся, чувствуя себя полностью свободным в этот момент:
- Я говорил тебе, что не приемлю никаких очередей и всегда оказываюсь первым? Даже если не говорил, думаю, что ты это уже поняла.

- Якоб Струпчик, к вашим услугам (галантный поклон, легкое касание губами тыльной стороны хрупкого запястья). Увы, раньше мне здесь бывать не доводилось. И кажется, это огромное упущение с моей стороны. Не находите?
Кристина покраснела, как у всех рыжих, краска на ее лице выступила столь явственно, что никого не могла ввести в заблуждение.

- О, Кристина, прошу, не нужно смущаться собственных вопросов. Любопытство порок, безусловно. Но без пороков жизнь скучна, не так ли?

- Кажется, господа, у меня созрел тост! За порок! И да низвергнет он добродетель!
_________________

Всё темное и порочное во Фрейе возликовало в ответ на эту чувственную фразу. Сердце ухнуло куда-то вниз, а по телу прокатилась жаркая, трепещущая волна, и от этого жара уже не было никакого спасения. Казалось, что они идут к близости так долго, что скоро Фрейя сойдёт с ума от непреходящего голода по этому мужчине. Скорее, скорее… В ней билась необходимость найти какое-то место, где она бы могла предъявить права на Саймона. А рядом царила сущая неразбериха. Смешки, крики, хлопки, даже беготня. Да, помилуй Боже, какая разница? Им было всё равно, хоть атомный взрыв. Они сплелись в ещё более тесных объятиях, целуясь, как сумасшедшие, будто впервые открыли для себя прелесть близости мужчины и женщины и не могли оторваться от этого занятия. Но пришлось остановиться, чтобы выбрать направление. Фрейя не могла думать. Она видела перед собой только Саймона. Больше ничего и никого. И подчинилась бы любому его действию. Он неизменно притягивал её взор. Своей мужской красотой он полностью соответствовал её представлению об её идеале мужчины. Хотелось обрисовать кончиками пальцев каждый изгиб тела, каждую чёрточку лица. Фрейе до безумия хотелось касаться его всего, без одежды, без преград и границ. Всего лишь на секунду мелькнула тень страха, но тут же смылась новой волной возбуждения, лёгким касанием горячих губ Саймона к шее. Так нежно и горячо. Бережно и страстно. Невозможно было удержаться от стонов. Стон и выдох, и искорки тепла по всему тела от поцелуя, сменяющегося нежным укусом. И снова этого стало мало.
Темнота, к счастью, не рассеивалась. Она создавала иллюзию того, что они одни в целом мире, и весь мир Фрейи сейчас сконцентрировался на Саймоне. За спиной оказалась стена, какие-то выпуклые обои, выпирающие рельефы. Фрейя тут же забыла о них, когда Саймон надвинулся на неё. Его голос был полон страсти, едва сдерживаемой, как и у неё. Перед глазами всё затанцевало, а потом их губы встретились в новом поцелуе, ещё более жадном и жарком. Сердце заколотилось как сумасшедшее, а внизу живота будто скрутился болезненный узел. Ещё секунда, и она взорвётся оргазмом в умелых мужских руках. Этот мужчина стал необходим как воздух, который отобрал от неё, испивая поцелуи. Так никто ещё не целовал Фрейю. Она отдала бы все прошлые испытанные поцелуи за один-единственный творения Саймона Бента.
Но поцелуи были только началом. Нежно он освободил её грудь с болезненно напряжёнными сосками, рвущуюся наружу, к его пальцам, к его рукам. Каждая ласка – как откровение, как нечто новое, неизведанное. Такое горячее и необходимое. И снова трепет, дрожь, тихие стоны и возрастающий голод. Саймон настойчиво вклинился между её ног, и его рука скользнула по коже бедра. Выше, выше… Скорее же… Кружевная ткань была предательски влажной, выдавая с головой, но Фрейя не думала об этом, бесстыдно изгибаясь, подставляя себя пальцам Саймона, которые входили в лоно медленно, долго, дразнили, искушали… горячили кровь. Саймон сводил её с ума, двигаясь в плавном, неспешном ритме, а ей хотелось быстрее, сильнее, более грубо. Хотелось, чтобы он её попросту трахнул в этом тёмном коридоре. Сначала пальцами, а потом по-настоящему. И пусть все слышат её стоны. Ей уже наплевать на всё и всех. Она не успела попросить Саймона поторопиться. Он будто угадывал все её желания, находя нужные точки, подводя её к грани, как будто зная, чувствуя, что она уже близка к освобождению.

Возбуждающие слова довели её до оргазма. Сокрушительного, сильного, заставившего ноги задрожать и обессиленно повиснуть в изнеможении на Саймоне. Стенки лона сокращались вокруг пальцев, сжимали их снова и снова…

Сквозь туман Фрейя слышала Саймона, ощущала его губы. Она плыла в какой-то неге, расслабленная и разгорячённая, тогда как он, доставив ей незабываемое удовольствие, оставался напряжённым. Фрейя поняла, что хочет отплатить ему за то наслаждение, что он ей подарил. Эту дикую жажду по Саймону Бенту было никак не унять. Фрейя отодвинулась и властно переместила Саймона к стене, плавно опустившись на колени перед ним. Глаза привыкли в темноте, и она различала его очертания, но ей не нужно было видеть. Она хотела чувствовать, осязать. Ей нужно было слышать, как Саймон наслаждается тем, что она будет делать. Её руки действовали быстро. Лихорадочно и нетерпеливо расстегивали ремень, "пуговицы", стаскивали брюки вниз по ногам, проводили ладонью с нажимом по внушительному бугру. Её пальцы рисовали узоры на животе, на каменных мышцах пресса, чуть подрагивающих от ласк; освобождали член, горячий, гладкий, с капелькой жидкости на головке, которую Фрейя незамедлительно лизнула, чтобы после втянуть в себя, погружая член глубже и глубже. Ещё и ещё, кружа языком, всасывая губами, помогая рукой, стискивая пальцами мужское бедро с жёсткими волосками. Вкус Саймона кружил ей голову, и она растворилась в этих откровенных, распутных ласках. Убыстряя ритм, она почувствовала, как Саймон положил ладонь ей на затылок, вплёл пальцы в волосы, притягивая голову ближе, руководя, насаживая раз за разом на свой член её влажный рот. Ритм стал каким-то сумасшедшим, диким, но ей ни на секунду не хотелось прекращать. Она вбирала его член снова и снова, подчиняясь движениям руки, наслаждаясь хриплыми стонами и своими ощущениями, пока Саймон не замер и не излился прямо ей в рот, и она с упоением принимала эту пульсацию и каждое движение, и горячую жидкость, пока они не прекратились. Потом с трудом поднялась на ноги, прислонившись к стене. Губы онемели, в лоне горел жидкий пожар, а сердце грохотало так сильно, что, казалось, Саймон тоже его слышит. Свет зажёгся так же внезапно, как до этого пропал. Фрейя заморгала, ослеплённая ярким светом, и из-под ресниц посмотрела на Саймона. Смотреть на него она могла бесконечно. Платье было всё перекручено, соски выпирали наружу, но прятаться Фрейя не собиралась. Не после того, что было. Она облизала вконец пересохшие губы. Безбожно хотелось пить.

- Вот теперь я бы не прочь освежиться, - сказала она первую пришедшую на ум глупость. До этого ей не приходилось оказываться на коленях перед первым встречным, и оттого она не знала, что говорят в таких случаях. - Выпьем по "Брызжущему оргазму" или какому-нибудь ещё коктейлю с порочным названием?
_________________

Он завладел её телом. Трахал её, как принадлежащую безвольную вещь. А она умоляла "Ещё!" 
Миранда чувствовала каждое движение Ноя, слышала его тяжёлое дыхание, стоны, сродни рычанию. И она наслаждалась этими резкими выпадами, растягивающими её болезненно пульсирующее лоно. Она ощутила последний рывок, когда Ной вошёл так глубоко, что Миранда вздрогнула. Горячая влага смешалась с её смазкой, когда Ной делал это последнее, ввергающее в бездну движение. 
Миранда застонала, заглушая порочные звуки соединения их тел. 

Обессиленная Миранда легла на Ноя, закидывая ногу на его твёрдое влажное бедро. Грудь мужчины поднималась и опадала частым горячим дыханием. Почти совсем рассвело, и Миранда могла, наконец, рассмотреть Ноя. Он был расслабленным и довольным, умиротворённым. Как будто ему принадлежит весь мир, и сам Роксбург прекрасно об этом знает. 

-Тебе со мной повезло... - Миранда удивилась тому, как хрипло звучит её голос. Неужели, она кричала так громко, что сорвала его? - Я не люблю толпу и стараюсь не создавать очереди. 
Она приподнялась и с трудом села. Всё тело болело, но было так сладко расслаблено. 
--Peccato che non hai detto nulla di ciò che si vuole essere l'unico... Жаль, что ты ничего не сказал про то, что хочешь быть единственным... 
Миранда вновь повернулась к Ною и, наклонившись, нежно поцеловала его в губы, лизнув место своего недавнего укуса. 
--Ты такой вкусный... Тебе уже, наверное, пора вернуться к гостям. 
_________________

- Это я уже понял. Что мне с тобой повезло, - уточнил Роксбург на всякий случай, не желая распространяться на тему очередей и толп. Если ей не понятно, что никаких очередей и толп возле неё больше нет и быть не может, значит, придётся дать ей это понять. Всеми возможными способами. Пока он не вытрахает из неё подобную дурость. Им ещё много предстояло обсудить, возможно, в результате этих "обсуждений" в Ноя прилетит ещё несколько стаканов, но скорее всего, кончится тем, что он попробует Миранду везде.
От этих мыслей член снова стал каменным, и Роксбург попытался начать размышлять о чём-нибудь не столь возбуждающем. Хотя, мысли его так или иначе крутились вокруг секса. Да, он хотел свою женщину, но имел на это полное право.

Приподнявшись на локтях, Ной, прищурившись, посмотрел на Миранду, стараясь не улыбаться. Она была до безумия соблазнительной, и в голове Роксбурга мелькнула мысль о том, что как бы ни сложились дальше их жизни, он навсегда запомнит Миру именно такой: с растрепавшимися волосами, женщину, которую он только что оттрахал и которая сама просила его об этом. Говорящую ему по-итальянски о том, что он сам хотел услышать от неё. Его колдовскую Миранду, которая казалась ему пришедшей в его жизнь из другого мира. Девушку-судьбу, раскрасившую бесцветное существование Ноя Роксбурга яркими красками.
- Скажи мне это. Я хочу услышать от тебя, что я буду твоим единственным.
И в этих словах не только желание, чтобы она сказала ему то, что ему необходимо, как воздух. В них ещё и потребность услышать, как она своим шёпотом или криком - чем угодно - сотрёт для него то прошлое, в котором он не был для Миранды единственным. Какая-то болезненная, обжигающая, иссушающая потребность. И в этой потребности он не боится показаться ей слабым.

Роксбург морщится при упоминании гостей. К чёрту особняк, который они, должно быть, превратили в невесть что. Пусть разрушат до основания, лишь бы дали им с Мирандой возможность не возвращаться.
- Нельзя одной фразой поднимать до небес и низвергать в преисподнюю, amore mio. Знаешь, что мне хочется сейчас с тобой сделать? Отступить от своих желаний и правил делать всё постепенно и взять тебя всеми способами, которые возможны между мужчиной и женщиной.
Роксбург притягивает Миранду к себе, укладывая сверху и зная, что она почувствует, как сильно он снова её хочет. Прогоняет настойчивые картинки, которые возникают в голове, и шепчет в приоткрытые губы Миры:
- Но ты права. Нам пора возвращаться.

- И какой вам понравился больше всего? – Любезно спросил Пауло, выбирая место дислокации. - Нет, не часто. На этом приёме я впервые.

- На яхте будет предложено меню из морских деликатесов. Они не такие калорийные, как всё остальное. А вообще вам совсем не нужно худеть, мисс Спарк. Так что не отказывайте себе в удовольствии.

Пауло в изумлении посмотрел на Якоба. Он уже вслух говорит, не осознавая этого? В принципе, как есть так есть. Оргия расцветала буйным цветом, и шила было уже не утаить в мешке.
Они нашли свободное местечко и сели. Кожаные диваны телесного цвета приняли их в свои объятия. Пауло едва сдержал стон от боли, прострелившей копчик.

Джина выразила лёгкую заинтересованность в казино, но потом снова задумалась о своём.

- Отличный тост, Якоб! В самую точку! Джина, ты будешь что-то пить? Пить за порок? Можем просто отметить спасение от статуи с нехорошими намерениями. Подожди пару минут. – Он решил приготовить коктейли "Голубая лагуна" и отошёл к стойке. Насыпал льда в высокие харрикейны, наполнил их водкой, спрайтом и ликёром, после чего украсил дольками ананаса и вставил трубочки. Пять коктейлей за пять минут. Поставив поднос на столик перед диванами, он предложил всем выпить.
_________________

--Это, - Миранда провела ногтем по загорелой коже Ноя, оставляя едва заметный след, - синьор Роксбург, нужно заслужить. 
На её губах появилась улыбка, которую было так трудно сдержать. Неужели, ему и вправду это нужно? Счастье. Надежда. Попытка верить.
--Ты... Мой единственный мужчина. 
Как же опрометчиво давать такие обещания, страшась каждой женщины, которая окажется рядом с ним. И как велик соблазн потребовать того же от него, но она не может...
--Но если ты, il mio uomo, хотя бы посмотришь в сторону другой женщины, я... Пойму. И отойду в сторону, чтобы не мешать вашему счастью. Но сначала изуродую физиономию ей, а потом тебе. И только после этого всё пойму и отойду. 
Вот, она сказала это. Фактически, призналась в том, что ради него готова драться со всей прекрасной половиной человечества. 

Он уложил Миранду на себя и прижался горячей плотью к её животу. И она что-то там говорила про очереди?.. Одним движением он способен заставить её забыть о боли между ног и умолять трахать её снова. Как быстро она морально пала! И даже не сопротивлялась. Захотелось смеяться от этой мысли. 
--Если у тебя... 
Миранда прикусила кожу на его плече.
--На это...
Укус на животе.
--Хватит...
Её ладонь жадно сомкнулась на горячем стволе.
--Сил...
Миранда обхватила губами головку члена и обвела её языком. Он не просто вкусный... Она может подсесть на него с первой дозы. 
Сколько сил, оказывается, нужно приложить, чтобы не смотреть на его твёрдую плоть. Она хочет рассмотреть всё в подробностях. Попробовать. Руками и языком. Миранда глубже заглотила член, застонав от нового сумасшедшего ощущения, и взглянула Ною в глаза. 

С едва слышным звуком она выпустила член изо рта и вновь лизнула набухшую головку, собирая языком вкус его смазки.
--Да. Пошли.
Она резко подскочила, но ослабевшее тело, всё-таки, сдалось, и Миранда покачнулась, обретая равновесие. Собирая одежду, она старалась не смотреть на Ноя. Но забыла про это на третьей же секунды. Она рассматривала его, запоминая каждый шрам, каждое его движение.
--Откуда ты так хорошо знаешь итальянский?
_________________

Я смеюсь как шестнадцатилетняя девочка, в жизни которой ещё не случилось то, что разделило её на до и после.
Укрытая простынёй от пчёл, рядом с таким же, как и я, счастливым мужем, я понимаю, что всё ещё может быть иначе.
И слова Джея, звучащие в моей голове, лишнее тому доказательство.

Да. Я хочу много детей. От любимого мужчины, который стал таким близким за столь короткое время.
Целую его и прижимаю к себе. Не хочу больше никогда отпускать.
Скорее бы уже оказаться вне стен особняка и начать новую жизнь. Даже воспоминания о Тейлоре кажутся сейчас глупостью.
Я вздрагиваю, когда в дверь раздаётся стук.
Высовываюсь из-под одеяла, не наблюдаю пчёл поблизости. Зато вижу белый прямоугольный конверт под дверью.
- Джейсон. Снова какое-то письмо.
И в моём голосе снова звучит страх. На этот раз я боюсь потерять так внезапно обретённое счастье.

Я обнимаю ее за плечи.
- Мы со всем разберемся, не надо бояться листка бумаги.
Иду к двери и вскрываю конверт. Так-так. Радушный хозяин доволен. Знал бы он, как сейчас доволен я. Поворачиваюсь к Тал:
- Похоже, нас приглашают на вечеринку у бассейна. Ты как, не против? А то мы что-то давно не купались.
Целых полчаса, если точнее. Хотя какая разница, если рядом будет Тал в купальнике.
- Предупреждаю, глазки другим мужикам не строить, я буду ревновать, - шутливо грожу ей. - Хотя если хочешь пару мордобоев в честь себя - только скажи.

Выйдя на улицу из конюшни, понял, что в темный дом идти не хочу. Нужно побыть в одиночестве. Когда в руках кисть или карандаш, думается хорошо. В автомобиле находится все, что нужно. Я часто выезжал на природу, где рисовал девочек в естественных условиях. И в автомобиле есть свет!
С помощью человека с фонарем, нашел свою машину.
Да будет свет!
Разложил сиденья, как будет удобно, устроился и начал рисовать.
Линду. Какой я ее видел. Роскошной, чувственной, желанной. Женщину - мечту, до которой не дотянуться. Я держал ее в своих руках, но упустил. Будет ли второй шанс? И как ей объяснить, почему у нас не может быть общего будущего? Поймет ли? Захочет ли?

Черт, как хочется выпить. Долой все страхи.
Порылся в бардачке, нашел фляжку с виски. Глотнул, теплая жидкость обожгла горло. Закашлялся. Чистый виски, безо льда, та еще гадость!
Вспомнилось, по какой причине торчу на этом острове. Сара. Девочка-вундеркинд. Лгунья.
Карандаш быстро делал свою работу.
Почему я был уверен, что ребенок не мой? Никому об этом не говорил, но всегда могу поймать на лжи. Может, поэтому не бросился за ней вслед той ночью? Сара лгала. Нагло, глядя мне в глаза. Поэтому я до сих пор не верю в ее смерть. Сара из тех, кто сам руководит процессом, сама все придумывает и осуществляет. Со мной поначалу все шло хорошо, но с беременностью она ошиблась. Осечка, Сара!

Разбудил яркий свет и стук в стекло машины.
Мне протянули записку от хозяина виллы.

Ну, что же? Это я могу. Будет вам, господин Ной, эротическая картина.
- Мне нужны натурщицы и натурщики. Человек десять. И свободное помещение.
Кисти и краски у меня с собой.
Итак, шоу начинается!

Анна плавала рядом и на все алексовы бульки упорно не реагировала. А внятно говорить под водой получалось плохо. В очередной раз на секунду вынырнув за воздухом, Алекс ушел на дно и залюбовался открывшимся видом - Анна как раз решила всплыть. Все-таки ничего нет красивее женских ножек. Даже если одна из них нечаянно - или не совсем нечаянно - прилетела тебе по башке.
Встряхнувшись, Алекс вынырнул вслед за дамой. Пчелы уже улетели, гости опасливо вылезали из укрытий.

Парочка выбралась на борт и эффектно пошлепала прочь, оставляя за собой мокрый след, как две улитки. Заметив, что Анна дрожит от холода, Алекс обнял ее за плечи и повел туда, где, по идее, должны были располагаться их комнаты.
- Ничего, сейчас переоденемся, обсохнем...

Но то ли дом был с сильно запутанной планировкой, то ли у Алекса случился приступ географического кретинизма на фоне контузии пяткой в лоб - но вырулили они к хозяйственным помещениям.
- Идиот... - обреченно выдохнула Анна.
- Ну... да, - признал правоту напарницы Алекс. - Зато вон полотенца лежат, хоть есть, чем вытереться.

Чем они, собственно, и занялись. В процессе Анна с мстительным удовольствием во взгляде пару раз успела хлестнуть незадачливого гида по шее. В попытке отвлечь девушку от кровожадных планов, Алекс спешно забубнил:
- Слушай, а мы так мало друг о друге знаем. Может, пора познакомиться поближе? Я Алекс Шоу, коллекционер. Собираю по всему миру разные диковинки. Состояние получил совершенно случайно, благодаря капризу дядюшки. Сначала тупо разбрасывался деньгами, потом вроде как поумнел. - Заметив скептический взгляд Анны, решил брякнуть первую пришедшую в голову глупость. Ну раз уж все равно за умного не считают. - А хочешь расскажу, как первый раз поцеловался? В двенадцать лет, с куклой двоюродной сестры. Ну, больше попробовать не с кем было, за мной строго следили. Потом все-таки умудрился с дочкой соседей. Кукла лучше, она не визжит и не дерется.

Кажется, Анна уже всерьез сомневалась в его психическом здоровье.