Aut Caesar, aut nihil

- Больно? Нет, не смертельно, - Микеле гладил плачущую девушку по волосам, и не мог сказать ей ничего утешительного, кроме того, что да, она самая лучшая, она его чистый ангел, что он готов решать все проблемы и заботиться о ней отныне и навеки. Только вот хочет ли она это услышать от него? Да и отнюдь не место кардинала желал он занять в её сердце. Нет, он не жалел, что кардинал покинул этот мир от его руки. Он сделал бы то же самое снова. Но донна Фелиса, этот нежданный подарок, посланный Судьбой... как успокоить и утешить её? Он сжал девичью руку и поднёс к своим губам.

- Всё будет хорошо, донна, поверьте. Я обещаю. 



Совет монны Лукреции казался разумным и обнадёживающим. Во всяком случае Микеле так показалось, если он правильно оценил многозначительный взгляд старой женщины и содержащийся в нём намёк. Но даже если и нет, если он обманулся... У него ещё будет время подумать. И принять меры. В любом случае, ожидать прибытия родных донны Фелисы, которые увезут её неизвестно куда, Микеле не собирался. А пока, что ж... Он выполнит просьбу девушки, если это успокоит её душу.

Но сначала всё же придётся идти к лекарю, он мысленно передёрнулся от одной мысли, что тот выскажет по поводу раскрывшейся раны. Чёрт с ним, пусть пичкает своими микстурами и зельями. Микеле прислонился к стене, провожая взглядом уходящих женщин...
_________________

Несколько дней спустя. Фаэнца.

Тишина царила во всем замке. При желании можно было услышать, как жужжит под высоким сводчатым потолком назойливая муха.
Морияди стоял у камина в зале, в руках держал кубок, наполненный рубиновым вином. Он не пил, а лишь изредка подносил кубок к лицу и вдыхал терпкий аромат напитка. Алессандро был облачен в дорожный костюм и в любую минуту готов был покинуть замок. Остался всего лишь один разговор.
Тишину нарушили легкие шаги и шуршание траурного платья. На тонком аристократичном лице отражалась вся мировая скорбь.
-Монна Лаура, - Морияди склонился к маленькой ручке, прижимаясь губами к приоткрытому участку нежной кожи, - мне пора ехать. Я знаю, что сейчас не время для таких разговоров, а может для них у вас никогда время не найдется, но я обязан сказать все сейчас.
Он держал в своих больших ладонях ее ручку, не отпуская и пальцами слегка поглаживая ее тонкую кисть.
- Я знаю, что я слишком стар для вас и что по окончании траура перед вами откроются все двери, и толпы поклонников будут у ваших ног. И возможно уже через несколько дней вы и не вспомните о моей существовании, но если есть хоть малейший шанс на что-то более, чем просто нежданный попутчик, я весь ваш. Я не стал обращаться к вашему брату, монна Лаура, чтобы он случайно не принудил вас к нежеланному союзу, но сейчас предлагаю вам свою руку и сердце. Я не требую от вас немедленного ответа, но если вдруг решитесь на столь отважный поступок, то знайте, что я буду вас ждать. А если не примете мое предложение, но когда-нибудь вам, монна Лаура, понадобится помощь или какая-нибудь услуга, то знайте, что всегда можете на меня положиться.
Морияди сделал шаг вперед, прижимая при этом девушку к себе, и легко коснулся сухими губами ее лба.
- Прощайте, монна Лаура!
И не оглядываясь Алессандро покинул зал, по-солдатски чеканя шаг.

А через месяц монне Лауре доставили посылку, небольшую клетку с парой почтовых голубей. К лапке одного из них была привязана небольшая записка.
Каким бы не было ваше решение, монна Лаура, эти птицы в мгновение ока доставят Ваше письмо ко мне.
Искренне Ваш,
Алессандро М.
_________________

Герцог ди Форца, сын Папы, великий хитрец, удачливый стратег и сильный во всех планах человек, умер. Невероятно, но так.
Порядок в Кастель-ди-Сан-Пьетро навели быстро, благо, гарнизон почти целиком и полностью состоял из солдат ди Форца. В покоях покойного кардинала произвели обыск, что вскрыло ещё несколько неприятных новостей: Бальони захватил Урбино, в Риме совершено покушение на Папу, а Франция в шаге от войны с Римом.
И у Папской армии больше не было главнокомандующего.

Капитан Танкреди простился с погибшими друзьями, оставил раненого Микеле в крепости, погрузил тело герцога на повозку, и повёл армию в Рим. Урбино подождёт. Он передаст армию новому главнокомандующему, которого назначит Папа, и уже под его руководством пойдут снова воевать туда, куда скажут.

Печальная весть о гибели сына не улучшила состояние Папы, отравленного ядом, но выжившего, несмотря ни на что. Кардиналы, прямо над телом едва живого обсуждавшие свои шансы на папский престол, остались ни с чем и лишись власти и владений в наказание.
Папа Александр не упустил власть из рук, и его армия продолжила своё победное шествие по разрозненной Италии. Армия, в которой по-прежнему служил капитаном Массимо Танкреди.
_________________

крытая за тяжёлой портьерой, она стояла возле окна и наблюдала, как он легко спустился по широким каменным ступеням к своему вооружённому отряду, ожидающему его во внутреннем дворе. Вскочил на коня и кавалькада, под цоканье копыт, медленно двинулась к воротам замка, набирая скорость, и вот уже мчалась по мосту, дороге, скрываясь в пелене дождя, уезжая всё дальше. Уезжая навсегда.
Сжав ткань в кулаке, Лаура печально смотрела вслед единственному человеку, которого просила бы остаться, если была бы вправе. Алессандро Морияди. Немногословный, сдержанный, с мудрым, всё понимающим взглядом. Он был рядом тогда, когда Ниджи отнесли в комнату, где Доната оплакивала маркиза и помог, когда она пыталась поднять донну, с трудом оторвав её от тела Джованни. Он отдал распоряжения перевезти останки Джиониджи и Бентини в Фарелино и сопроводил женщин в дом мессера Адриано Фарнези. Он был рядом и тогда, когда Лаура послала Бити вместе с Джузеппе за вещами замкнувшейся, ушедшей в себя Донаты и предложила той стать её компаньонкой, пока Доната не решит, что намерена делать дальше. Не словами, делом мессер Алессандро Морияди доказал свою преданность. Вместо одной, две молодые, убитые горем женщины оказались на его попечении в Фарелино. Медлить было нельзя и, отдав последнюю дань Бентини, он со своим отрядом и людьми монны Лауры в спешном порядке двинулся к Фаэнце, пока новость о гибели герцога Валентино не привела к обострению обстановки в Риме и в других городах и государствах. Делом доказал, что ему можно доверять. Он не уехал и тогда, когда её брат, Лусио ди Вальда, выслал им навстречу вооружённый отряд, но довёз до дома и был на мессе и на семейном кладбище, поддерживая одним своим присутствием. Надёжный, спокойный, мудрый старший друг.
аура закрыла глаза полные слёз и, глубоко вздохнув, присела на резной ларь у стены. "Я не стал обращаться к вашему брату, монна Лаура, чтобы он случайно не принудил вас к нежеланному союзу, но сейчас предлагаю вам свою руку и сердце." Свою руку и сердце... Его предложение стало для неё неожиданностью, хорошо, что он не ждал немедленного ответа. Она не сможет... Не сможет пойти на такой шаг, обременить его своими проблемами. Глядя на свои сомкнутые на коленях руки, Лаура вновь переживала то чувство покоя и защищённости, когда он обнял её. Будто так и должно быть. Я не требую от вас немедленного ответа, но если вдруг решитесь на столь отважный поступок, то знайте, что я буду вас ждать. Так непереносимо жаль... Капитан Алессандро Морияди. Мессер Алессандро... Она больше никогда не увидит его.
зал, немного замешкавшись на пороге, вошла донна Доната. Темноволосая, синеглазая, она была полной противоположностью темноглазой Лауре с её светлыми волосами. Девушка выглядела хрупкой, задумчивой, измученной воспоминаниями. Она подошла к Лауре и присела рядом, когда подруга потянула её за рукав, приглашая присоединиться. В Фарелино Лаура попросила Донату сопровождать её с телом брата, в родовое имение ди Вальда, не желая оставлять её в замке Бентини одну. За время, проведённое в дороге, молодые женщины ещё больше сблизились, объединенные горем своих потерь и утешением, которое нашли друг в друге.
- Вот вы и дома, монна Лаура. - Тихий голос глухо звучал в большом просторном зале с высокими потолками. - Наверное мне пора уезжать?
- Разве и ты хочешь оставить меня? - Лаура пожала руку Донаты. - Прошу, останься. Останься моей компаньонкой, подругой, сестрой... Мне очень нужна твоя дружба, дорогая, и ты... Ты обещала научить меня играть в шахматы.- Они улыбнулись друг другу и вздохнули с облегчением, обе.
- Спасибо вам, монна Лаура.- Доната хотела поцеловать руку, женщины предложившей ей достойную жизнь. Но Лаура удержала её.
- Отныне зови меня просто Лаура, как близкую подругу, как сестру.
от так молодые женщины, обретя друг друга, подружились. Доната, в один из дождливых вечеров, поведала Лауре историю своей жизни, а та, в ответ, поделилась своею. Они с опаской ждали новостей от Джулии Фарнези. Ни о какой поездке в Рим сейчас не могло быть и речи. Но тоска по сыну и опасения, что его могут найти, если предатель всё-таки отправил в Оззано донесение, не давали Лауре покоя и она уговорила брата послать за Рануччо в монастырь, где спрятала его. Через три недели мальчик снова был с матерью. Лусио опасался, предпринимать какие-либо шаги в её пользу. Время неспокойное, дробить свой небольшой гарнизон для её защиты в Оззано, он не мог себе позволить. "Оставайся сколько хочешь, здесь ты с сыном в безопасности..." Но через два месяца её ребёнка чуть не похитили. Была подкуплена старая служанка. Доната вовремя заметила, что мальчика нет в спальне и они с Джузеппе спасли Рануччо, вернув его перепуганной матери. Именно тогда Лаура, с тайным облегчением, и решила отправить голубя с короткой запиской.

аура молча сидела возле столика, за которым её сын играл в шахматы с Донатой и с улыбкой вышивала для него пару голубей, очень похожих на тех, которые ещё две недели назад ворковали в своей клетке на окне. Теперь клетка пустовала...
- Сегодня, Ваше сиятельство, у вас замечательно получилось применить сицилианскую защиту и вы выиграли эту партию. Выиграли чёрными, поздравляю. А теперь вам пора спать. - Мальчик с улыбкой кинулся в объятия свой любимой учительницы. Просто удивительно, как поладил её сын с Донатой. Улыбнувшись и поцеловав малыша, которому позавчера исполнилось пять лет, Лаура передала Рануччо Бити с Джузеппе, На самом деле пора было ложиться спать, но женщины ещё не окончили разговор.
- Чувствую, что что-то беспокоит тебя, вон какие круги под глазами. Что написала Джулия? Папа снова в силе? - Они ждали. Ждали известий от капитана...
- Да, и уже наказал всех, кто по его мнению виновен. Так же в Оззано направлен капитан Фарнези, который будет следить за порядком и представлять интересы своего племянника до его совершеннолетия. Мой деверь. - Лаура опустила голову. Неизвестно, как всё теперь повернётся. Её Рануччо к совершеннолетию вернётся в родной город, чтобы стать его правителем. Оставалось малое - сохранить жизнь сыну. Положив вышивку прямо на шахматы, Лаура обхватила себя руками в извечном жесте защиты.
- Поверить не могу, что Рануччо чуть не похитили. Я в неоплатном долгу перед тобой, дорогая.
оната кивнула, прошлась по покоям, словно в задумчивости погладила вычурный, украшенный богатой резьбой столбик в изножье кровати. Кто у кого в долгу она знала лучше... Провела кончиками пальцев по кружеву тонкого покрывала, склонилась, поправляя валик в изголовье, и ненароком смахнула на пол небольшой лист бумаги. Лаура, наблюдавшая за Донатой, наклонилась первой поднять столь дорогое для неё послание. Единственное за прошедшие пять месяцев.
- Не жалеешь, что выпустила голубей?
- Нет, если он не передумал. Ты поедешь со мной?
- Да, если ты того желаешь. Мы говорили об этом. Малышу нужен отец, а такого как капитан трудно найти. - Доната взяла пяльцы с вышивкой, погладила голубку. Они отправили сразу двух, в надежде, что один точно долетит до своего хозяина. - Там мы будем под защитой мессера и моей родной Сицилии.
- И я, наконец, увижу твою Таормину, о которой столько слышала от тебя.- Лаура сложила записку и незаметно убрала её за лиф платья. Она наконец снова увидит своего капитана... Много дум было передумано, много задушевных бесед говорено. Как драгоценное ожерелье по камушку перебирала она воспоминания, читала старые, уже затёртые письма Ниджи и эту записку, где Алессандро написал, что будет ждать её.... И всё же окончательно решиться заставили последние события.
- Он надёжный и достойный человек.- Доната отвернулась, не показывая, что заметила куда Лаура спрятала записку от Алессандро Морияди. - Ты будешь за ним, как за каменной стеной.
Когда подругу одолевали сомнения, она, как шахматную партию, разбирала по ходам ситуацию, разбивая сомнения и неуверенность Лауры на корню. И, конечно, ей нестерпимо хотелось побывать в родной Таормине... Вернуться туда. У неё было одно незавершенное дело в жизни. И хоть молилась молодая женщина каждый божий день, эта незавершённость давила, не давая спать ночами.
- Брат в возмущении, замуж за бунтовщика, но Джулия заверила, что Родриго не будет чинить препятствий и благословил наш брак. Даже пришлёт освящённую кровать. - Вот уже две недели Лаура мечтала, как это - быть замужем за капитаном. В своём первом браке она была одинока и только малыш спасал её от тоски по близкому человеку.
Доната хмыкнула. Чтобы брак считался совершённым, Лаура должна возлечь на кровать, как приедет в дом жениха со своим приданым. К ней, в присутствии свидетелей, присоединится мессер Морияди и поцелует жену. То, что Лаура вдова, избавляет новобрачных от дальнейшего присутствия посторонних в спальных покоях. Прикусив губу, Доната принялась складывать в ящичек стола шахматы: Король, королева, пешки... Ей однажды тоже предложили рай, а взамен она чуть не оказалась в аду... Ах, Джованни, любовь моя...

***

онна Доната...
Сверкающее солнце Таормины, казалось, выжигало из сердца Донаты остатки горечи и боли.
Яркая зелень листьев, аромат цветов и смех малышей в бедной, но чистой крестьянской одежде исцеляли душу.
Она перекрестилась и смиренно поцеловала руку священника.
- Спасибо вам, отец Сальви. За все - исповедь, причастие, беседу. И конечно, за то, что вы взяли мои драгоценности и решили отдать их на нужды подкидышей в приюте св. Магдалины.
- Мир тебе, дочь моя, - седовласый высокий священник еще раз ее благословил. - Это я должен благодарить тебя за щедрое пожертвование в пользу нуждающихся детей.
- И еще, отец, не забывайте вашими молитвами благородного Джованни. Я молюсь о его душе каждый день, но недаром говорят - чем больше искренних слов, тем лучше.
- Конечно же, донна Доната. Все будет исполнено.
Выйдя на улицу и снова окунувшись в потрясающую атмосферу родного края, она смахнула слезы с глаз и поправила светлую накидку на голове.
Ветерок задул с запада, наверное, вечером будет на море шторм. Рыбаки вернутся с лова, как всегда. Женщины встретят их с радостью.
А она будет играть с полюбившимся ей малышом подруги и думать о том, что не сбылось...
Долой грусть. Лучше верить и надеяться на то, что у Лауры и доброго, мужественного Морияди все сложится, как надо.
А она будет тихим свидетелем счастья этих людей и согреется у их очага.
До самой старости донна Доната Сицилиани проживет в любимой семье, и до последней минуты жизни не забудет того, кто подарил ей так много радости и так много боли.

***

н снова держал в своих больших ладонях ее руку, не отпуская и пальцами слегка поглаживая ее тонкую кисть.
- Я знаю, что я слишком стар для вас и что...
Она приложила пальцы к его губам, проведя по ним в короткой ласке.
- Просто кто-то немного опоздал родиться, мой господин...- Она откинулась на подушки, не сводя с него нежного любящего взгляда. То, что происходило между ними в темноте спальни, она не могла рассказать даже Донате. Муж почти каждую ночь творил волшебство. Лаура через голову сняла ночное одеяние и протянула руки к своему загадочному, мудрому и опытному мужу. - Я счастлива быть вашей женой, Алессандро...
лессандро...

Ночь после неудачного бала, обернувшегося резнёй, Альфьери провёл без сна, глядя в окно в темноту, и ожидая с нетерпением наступления утра. И вовсе не раскрывшаяся вновь рана была причиной его бессонницы. После того, как за раздражённым герцогским лекарем закрылась дверь, он сразу забыл о ней. Уснуть ему не давали два вопроса, от ответа на которые зависело сейчас многое, если не всё. Что ему делать теперь, когда Чезаре Форца мёртв? Валентино погиб. Какая нелепость. Альфьери до сих пор не мог в это поверить, осознать. Как и в то, что столь опытный политик и интриган смог допустить такой просчёт, обмануться. Впрочем, тут раздумывать было особо и не о чем. Жив Чезаре или нет, но гарнизон Чезены в любом случае пойдёт на Рим, чтобы оказать поддержку Папе. Тут и не могло быть иного решения. Ответ же на другой вопрос зависел не от него. Глядя в чернильную темноту за окном, Микеле не мучился сомнениями, не гадал. Решение было принято и принято бесповоротно. К чему бессмысленные колебания, когда каждый день может стать последним. Он просто ждал. Ждал утра, ждал, чтобы пройти в противоположный конец коридора, постучать в дверь… И задать вопрос, от ответа на который будет зависеть всё.

Иногда он забывался в грёзах наяву, загадывая, что может быть всё будет намного проще, и утром откроется дверь, как она открывалась каждый день всю прошедшую неделю. И за ней окажется пленительная девушка, которая только по ошибке не родилась ангелом... Понимал, что обстоятельства изменились кардинально, причём самым неблагоприятным для него образом. Но всё равно ждал, а потом встряхивал головой, прочищая мысли и сквозь зубы проклинал зелье, в которое эскулап, конечно же, намешал всякого, разумеется, это именно из-за него в голову и лезут всякие нездоровые фантазии.

Когда край неба на востоке порозовел, а колокол на часовне уже давно отзвонил к заутрене, ожидание стало уже нестерпимым. Кастель-ди-Сан-Пьетро просыпался, и во внутреннем дворе крепости уже вовсю суетилась прислуга. Поднявшись на ноги, Микеле вышел из комнаты. В несколько быстрых шагов пересёк коридор до женской половины и решительно постучал. Ответа не было так долго, что он даже засомневался, не вышли ли они, не пропустил ли он ненароком выходящих. Но дверь комнаты вдруг скрипнула. Микеле в нетерпении подался вперёд, но высокая, сухопарая, затянутая в чёрное фигура никак не могла принадлежать той, кого он надеялся увидеть.

— Монна Лукреция, — Суровое лицо старой женщины не располагало к любезностям, но Микеле всё же заставил себя поклониться. — Как себя чувствует донна Фелиса? Я могу её увидеть? Мне необходимо с ней поговорить.
— Донна Фелиса сейчас молится за упокой души своего... его преосвященства. — При этих словах Альфьери дёрнулся и стиснул зубы. — Вряд ли она захочет видеть кого-либо. Особенно вас. Отныне донне Фелисе следует очень много молиться, дабы замолить свои грехи. — Она решительно преградила Микеле вход в женские покои. На лице старой монны застыло непоколебимое суровое выражение надменного неодобрения. — Я намерена лично проследить за этим. Когда же сюда прибудут её родители, я уверена, что муж её матери, — тон, которым она произнесла эти слова, так и сочился презрением, — согласится со мной, что сейчас, когда его преосвященство более не может оказывать ей покровительство, для донны Фелисы самым лучшим выходом будет проживание в Святой обители. — И не дожидаясь ответа, монна Лукреция захлопнула двери перед его носом.

Монастырь? Они хотят запереть юную девушку, полную жизни, в монастырь? И неужели она сама этого хочет? Микеле вспомнил робкий отклик девушки на его поцелуй и стиснув зубы в гневе саданул кулаком по двери. Старуха узнала, что смерть кардинала дело его рук? Откуда? И сказала ли она это донне Фелисе? Злой как дьявол, он спустился вниз, где обнаружил, что Танкреди уже подготовил всё к походу на Рим. Пообещав нагнать армию через день-другой, Микеле так же отдал распоряжения Чезенскому гарнизону, готовиться к выходу. От немедленного выступления его удержала только упрямая надежда и желание всё-таки поговорить с донной, услышать из её уст, что похоронить себя заживо — это именно то, чего она хочет. Или не хочет?

Все попытки Альфьери добиться встречи с донной Фелисой разбивались о непреодолимое препятствие в лице монны Лукреции, которая охраняла подступы к женской половине подобно дракону. Когда же она спускалась вниз, то запирала двери на ключ. Потеряв в бесплодных попытках больше суток, Микеле плюнул на дипломатию, которая, как выяснилось, не оправдывала ожиданий, и решился действовать силой. Договориться с кузнецом оказалось не трудно, за несколько золотых монет тот согласился выбить к чертям замок, или двери целиком, смотря что окажется менее прочным.

— Прошу прощения, синьоры, но это была вынужденная мера. — Микеле не мог отвести глаз с бледного, испуганного, лица девушки, когда в грохоте и женском визге двери наконец распахнулись. — Донна Фелиса, я забираю вас в Рим, немедленно. — Кажется, это прозвучало как приказ, а он ведь собирался узнать, чего хочет девушка, или нет? — У вас будет время подумать во время пути, хотите ли вы стать моей женой или же провести вашу жизнь в монастыре. — Проклятье! Более неуклюжего предложения он сделать не мог. Микеле подошёл к девушке и взяв её руку поднёс к губам дрожащие пальцы. — Собирайтесь. Вы можете взять с собой компаньонку из местной прислуги. Но ваша тётушка останется здесь.

Микеле был уверен, что Его Святейшество не откажет в просьбе другу погибшего сына. Зато брак, заключённый лично Папой, никто уже не сможет опротестовать.

_________________

Еще один день, еще один ни чем не примечательный день. Ранний подъем, тренировка, завтрак снова тренировка, затем обед и пара часов с управляющим, обсуждение насущных проблем, решение важных вопросов, затем ужин и тоскливый вечер наедине с бокалом вина. Не всегда день проходил именно так, иногда происходило, что-то выбивающееся из привычного течения, но, даже выбиваясь, это что-то не было чем-то сильно влияющим на мерное течение жизни.

Морияди уже привык и даже перестал ждать. Он понял, что перед ним сейчас путь, который разветвляется на две дороги, одна в мирное и мерное течение, когда даже муха не пролетит, не испросив твоего разрешения и вторая, которая закончится сразу, как только отряд Морияди покинет пределы поместья.

Война его никогда не пугала. Он жил войной всю свою жизнь. Но сейчас его явно что-то останавливало от решающего шага. Голуби, однажды отправленные Морияди в подарок монне Лауре, вернувшиеся к своему хозяину, наконец-то прояснили ситуацию. Он понял, что его удерживало в стенах замка.

Он давно так не волновался. Как юнец безусый. Осторожно отвязанные записки, зажатые в крепком кулаке. Желание немедленно их прочесть и в то же время сомнения в том, что понравится содержимое. Жизнь не легка. Он развернул сначала одно письмо, затем второе. Прочел. Спустя несколько часов небольшой отряд покинул стены замка и отправился в сторону поместья Фарнези.

Не было пышной свадьбы. Лишь скромная церемония в домашнем кругу и снова дорога. Небольшой обоз в сопровождении небольшого отряда. Мысли о правильности совершенного поступка иногда посещали голову Морияди. Она была слишком юной для него. Сколько он проживет? Что она потом будет делать? Алессандро в один из вечеров, провожая монну Лауру в отведенную ей и донне Донате комнату на постоялом дворе, озвучил свои сомнения. На что монна Лаура, прикрыв мужские губы своими тонкими прохладными пальчиками ответила, что ее первый муж был молод, но это не уберегло его от смерти. Легкими поцелуями он покрыл ее пальчики, признавая ее правоту…

Через пару дней пути, маленький Рануччо, ехавший в карете вместе с матерью и донной Донатой, попросил у Алессандро разрешения ехать с ним. Морияди не отказал ребенку, о чем в дальнейшем не пожалел ни капли. Море вопросов, ответы на которые он был рад дать любознательному мальчику. И как результат обещание научить мальчишку драться и самостоятельно управлять конем. Так знакомясь и притираясь к новому члену семьи Морияди не заметил, как был преодолен путь до дома.

Представление слугам новой, вернее единственной, хозяйки, ее сына и компаньенки, последовавший затем праздничный ужин и наконец-то возможность остаться с женой наедине.

Она стояла у окна, глядя в темноту. Что она хотела увидеть в темноте, мужчина не знал. Подойдя к Лауре и обняв ее, первый раз с момента венчания, прижал к своей твердой груди и зарылся лицом в ее шелковистые локоны.
- Ты вся дрожишь. – Тихо произнес он. – Замерзла?
Она мотнула головой.
- Почему ты тут?
- Жду тебя.
- Не пожалеешь? – такой простой вопрос, ответ на который таил в себе слишком многое.
- Нет. – Тихо ответила она.
- Я сделаю все возможное, чтобы ты не пожалела.

И он, правда, сделал все возможное. Начав с малого.
Сладкие поцелуи, сначала изучающие, а затем все более жадные. Нежные касания рук, сначала изучающие, а затем все более требовательные. Тихий шорох одежды, незаметно скользящей по коже и расстилающейся по полу яркими лужицами. Тихие стоны. Ее бархатная кожа и неповторимый аромат…
Она уснула, а мужчина еще долго смотрел на прекрасное лицо, любуясь своей женщиной, перебирая ее тонкие пальчики и целуя их, еще раз тихо поклялся, что она не пожалеет о своем выборе.

Некоторое время спустя.

Яркое солнце не по-весеннему припекало в это день. У конюшни была небольшая суета, так как молодой хозяин знакомился с новым вороным жеребцом, доставленным в замок несколько часов назад. Коня оседлали и помогли юноше взобраться в седло. Он гордо выпрямился и довольным взглядом окинул двор.
Увидев, что к нему приближается высокий седой мужчина с маленьким мальчиком на плечах, Рануччо радостно улыбнулся и помахал рукой.
- Отец, смотрите какого жеребца сегодня нам доставили! Именно такого, о котором я давно мечтал! – Конь под мальчиком нетерпеливо перебирал ногами, явно желая пуститься вскачь, а не стоять на одном месте.
- Он твой! Только будь осторожен, а то мама будет волноваться! – Предупредил мужчина, отвлекаясь на ерзавшего на плечах ребенка.
- Мама, - малыш улыбался и тянул пухлые ручки в сторону замка.
Алессандро повернулся, снял сына с плеч и, поставив его на землю с улыбкой наблюдал, как малыш радостно смеясь, неуклюже бежит к своей маме и сестре.
Мужчина в пару шагов преодолел расстояние, отделявшее его от жены.
- Мадонна! – прижимаясь губами к хрупким пальцам. – Ты прекрасна!
_________________

Некоторое время после смерти кардинала, Фелиса толком не понимала, что происходит. Она находилась в каком-то тумане и до сих пор не верила в смерть отца, не представляла, что больше не увидит его, не сможет спросить совета и подставить свою щеку под ласковую руку. Пусть во внешнем мире она никогда не могла открыто с ним общаться, но наедине он оставался ее настоящим отцом, он любил ее и всегда поддерживал. Она выполняла приказания монны Лукреции как заводная кукла, мало задумываясь о том, в чем та ее обвиняет и о чем говорит, молилась за упокой души кардинала и за свои так называемые грехи.
Но когда тетушка заикнулась об отправленном в монастырь гонце, который должен был предупредить настоятельницу о скором приезде новой послушницы, как будто очнулась ото сна. Его преосвященство совсем не хотел, чтобы она приняла постриг. Он хотел, чтобы она вышла замуж, он готовил ее к новому браку, она не виновата в его смерти и совсем не должна замаливать свои грехи. Попытавшись поговорить с монной Лукрецией, поняла бесполезность этого разговора, ее тетушка стала совсем невменяемой, возможно смерть его преосвященства так на нее повлияла,но это совсем не утешало саму девушку.
Единственное на чем ей удалось настоять, это на возможности увидеть отца, до того как его тело увезут в Рим. Тетушка хотела лишить ее права сопровождать его преосвященство в последний путь, этого Фелиса простить ей не могла, она делала вид, что полностью поглощена молитвами и пыталась найти выход из создавшегося положения.
Только зайдя в комнату его преосвященства, Фелиса, по-настоящему осознала, что он действительно мертв. В этом помещении больше не было ощущения присутствия отца, ни одной мелочи говорившей о его жизни. Девушка замерла у закрытого гроба, слезы градом полились из глаз, она всхлипывала и не могла остановиться, лишь цеплялась пальцами за резное дерево. Когда рыдания сошли на нет, Фелиса почувствовал некое облегчение на сердце, ее разум как будто стал чище и перед глазами появилось улыбающееся лицо отца:
"- Помни милая, этот гарнитур твой, ты получишь его, как только выйдешь замуж, или когда меня не станет, если это произойдет раньше, чем ты обретешь мужа.
- Не говорите, так!
- Все в руках божьих, я постараюсь устроить твою судьбу как можно скорей, да и прожить планирую достаточно долго. - Он нажал на определенные части узора и тайник в шкатулке открылся, - повтори и запомни, - велел он.- Эта шкатулка твое наследство, но то, что находится здесь, гораздо ценней, - он похлопал по стенке тайника. - Повтори еще раз.
Фелиса сначала неуверенно, нажимала на выступающие части, но затем делала это даже не глядя на сам узор...."
Она идет танцевать с его сиятельством, и его преосвященство велит после танца идти в комнату, сообщая, что шкатулку она найдет в своем секретере, она только сейчас поняла зачем, отец тогда обронил эту фразу, а тогда она была слишком увлечена самим балом... И своим новым партнером, невольный румянец покрыл щеки при дальнейших воспоминаниях, но она тут же постаралась об этом не думать, сейчас были более важные вещи, чем мечтать не пойми о чем. На кону стояла ее дальнейшая благополучная жизнь. Его преосвященство знал об опасности, но все равно остался в зале, это открытие огорчило Фелису, но уже ничего нельзя было изменить...
Быстро поднявшись с колен, она поспешила обратно в комнату. Стараясь не смотреть на секретер, девушка вновь опустилась на колени в молитве, ей было необходимо, чтобы тетушка вышла из комнаты хоть на минуту. Как только монна Лукреция вышла. Фелиса тут же бросилась к тумбе. Вот она шкатулка! Ее пальцы быстро нащупали знакомый узор и потайной замок ели слышно щелкнул, схватив конверт, девушка быстро достала, два листка бумаги. Она прислушивалась к голосам и шорохам за дверью,одновременно пробегая глазами по строчкам письма.
" Милая моя, Фелиса, я оставляю этот документ, потому что сам не успел устроить твою судьбу. Ты всегда была благоразумной и смышленой девушкой, вот и сейчас я надеюсь, на твое благоразумие и что ты воспользуешься им лишь по необходимости, а не во вред себе и семье. Я с горечью признаю, что сам не смог обезопасить самое дорогое, что у меня было, тебя. Его преосвященство Риарио делла Верре."
Она взяла в руки документ, заверенный гербовой печатью и подписью, и ахнула, прочитав написанное.
"Предъявитель сего получил мое благословение на брак с донной Фелисой Верре-и-Герра. Его преосвященство Риарио делла Верре."
Шум за дверью, заставил девушку, быстро свернуть бумагу и спрятать обратно в тайник. Когда тетушка зашла в комнату, Фелиса как раз закрывала тумбочку.
- Почему ты прекратила читать молитву?- сурово спросила монна Лукреция.
- Я закончила,- девушка решила сдерживаться и не возражать.
- Значит надо было начать заново, по-твоей прихоти его преосвященство приехал сюда и отдал богу душу в этом месте, а ты предпочитаешь заниматься мирскими делами, вместо того, чтобы замаливать свои грехи.
В общем-то предложение читать молитву очень подходило Фелисе, ей было необходимо подумать. Судя по репликам, которые роняла монна Лукреция в монастыре она окажется гораздо раньше, чем ее родители прибудут сюда. В письме для них, тетушка заверила, что не может противостоять желанию их дочери уйти в монастырь. Делая вид что усердно молится, Фелиса обдумывала различные варианты, и у нее еще оставалось приданное, можно было попробовать подкупить слуг и сбежать, но как бы монна Лукреция не обернула этот побег протви нее. Ее мысли метались от идеи к идеи, при этом каждая последующая становилась еще фантастичней и нереальней предыдущей.
Непонятное громыхание, а затем громкий стук входной двери заставил вскочить ее с колен, в связи с произошедшими последними событиями ей стало немного страшно, но увидев того, кто стоял за дверью она немного расслабилась и несмело улыбнулась. Мессер Микеле не мог причинить ей боли, он же сам утешал ее после смерти его преосвященства.

Мысли в голове завертелись с бешеной скоростью, Фелиса быстро оценила ситуацию, не спеша выдергивать ладонь. Похоже это действительно ее шанс, благополучно выйти из ситуации. Мессер Микеле симпатичен, молод, достаточно богат и.... неплохо целуется, при этой мысли ее щеки чуть-чуть зарумянились, но она сделала глубокий вдох и постаралась справится со своим смущением. Он был добр к ней и внимателен. А слова о том, чтобы оставить тетушку здесь пролились бальзамом на израненную душу. Поклонившись и высвободив руку, она подошла к секретеру, забирая оттуда свое богатство.
- Я согласна,- твердо сказала она, прижимая шкатулку к груди, - но только после того, как нас обвенчают. У меня есть бумаги позволяющие сделать это прямо сейчас. И вы отвезете меня в Рим, чтобы я смогла присутствовать на похоронах его преосвященства. - Фелиса повернулась к тетушке, которая от возмущение похоже не могла вымолвить и слова и лишь тяжело дышала.
- Монна Лукреция, с родителями я свяжусь сама, его преосвященство готовил мой брак и оставил для этого все бумаги. Мне не хочется вас расстраивать, но мне кажется, я пока не готова стать монахиней.
Еще раз поклонившись мужчине произнесла:
- Мессер Микеле, мои вещи уже готовы, - кивком указала на сундуки, которые монна Лукреция приказала подготовить заранее, и протянула свою руку Корсо- Альфьере.
***
В Рим Фелиса Верре-и-Герра Корсо-Альфьере отправилась уже замужней дамой. А мессер Микеле стал обладателем довольно необычного благословения одного из священнослужителей католической церкви. При этом девушка совсем не была расстроенной фактом замужества, а после поцелуя у алтаря даже с неким любопытством и юношеской непосредственностью ждала последующих событий.

Эпилог

Покушение на Папу Александра VI закончилось неудачей, понтифик не торопился расстаться с апостольским перстнем Рыбака, как и с Римом, с жизнью и властью. Так, правление Папы пошатнулось, но еще не было сломлено, не в тот год. Потрепанные походом войска Чезаре Форца вернулись в Рим под предводительством Танкреди и Корсо-Альфери - без прежнего своего командира. Не было более стража у подножия Святого Престола, льва с красно-желтыми знаменами. Как не было и многих из тех, кто отдал свои жизни во имя силы новой Италии. Оставались лишь немногие, чьи сердца некогда были верны честолюбивому сыну Папы.

Кардинал Риарио делла Верре со всеми почестями был захоронен в церкви Сан-Чикано в Риме, в капелле, с именем которой сан некогда и перешел к нему.
Джованни Бентини нашел покой в пределах родной земли, той, что так отчаянно защищал. От врага или от духа несвободы?
Чезаре Форца был захоронен в Риме, в одной из церквей, сияющих мрамором под сенью Ватикана.

История, случившаяся в Кастель-ди-Сан-Пьетро обрастала все более жуткими подробностями, отличными от правды, как вода от вина. Поговаривали даже, что сами демоны ада протянули свои когтистые лапы за двумя нечестивцами, чтобы с хохотом и рычанием утянуть их за собой в Геенну.
Говорили о многом, и только те, кто знал правду, по прямому приказу Папы хранили молчание. И оно, впрочем, все же не было крепким настолько, чтобы эта история не дошла когда-нибудь до наших дней.

Италия, казалось, на время замерла, словно раскачиваясь и решая, в чью сторону упадут черные или белые камни, и вздохнула с облегчением с приходом новой весны. Вновь обманувшись верой в гибель старых тиранов, покуда история расставляла новые фигуры на карте плодородной, впитавшей кровь падших земли.

***
Тридцать лет спустя при новом правлении было решено, что Чезаре Форца не место в городе Петра, останки его были извлечены из капеллы и вывезены из Рима. Последний покой рыцарь Святого Престола, Чезаре Форца, герцог Валентино, обрел у крохотной церкви, рядом с заброшенной часовней Каподимонте.
Где под невысокими серыми сводами голос женщины, чистый и тихий, вел его сквозь темноту.



Италия, мой друг, прекрасная жестокая страна...
_________________

Алессандро Морияди - mariya-krasa
Джиониджи ди Вальда - froellf
Джованни Бентини - Фройляйн
Доната Сицилиани - Peony Rose
Лаура Фарнези - froellf
Мария Тереза Пацци - med-ve-dik
Массимо Танкреди - Solnyshko
Микеле Корсо-Альфьери - Танюшка
Риарио делла Верре - Croshka
Фелиса Верре-и-Герра - nikulinka
Чезаре Форца - Croshka
Эзио Бьянки - anel

_________________