Кей Хупер - Hunting the Wolfe

_________________

Kalle, твои переводы как всегда на высоте

Девочки, спасибо за похвалы... буду дальше стараться

Девочки, да вы вообще мастера переводов! Просто великолепно все читается и благодаря переводу ( очень хорошему) все еще больше интересно.

Сашенька спасибо тебе за такой отличный перевод. Твои фанаты держат за тебя кулачки.

Нет, всетаки мне пора лечить свою рассеянность! Сколько интересноооого пропустила!
Девочки ВЫ как всегда на ВЫСОТЕ, огромнейшее спасибо!!!!!!!

Kalle, СПАСИБО за продолжение!!!

 » Глава 4

Большое спасибо за помощь бете-ридеру Nathalte

Глава 4

К тому времени, когда Морган заскочила в компьютерную комнату, чтобы забрать Шторм на ланч, та успела взять себя в руки. Годы практики научили ее, не зависимо от переживаний, демонстрировать окружающим соответствующее выражение лица и поведение, и эта способность оказалась в данный момент очень полезной. С личными сомнениями и болью лучше иметь дело без посторонних.
Наслаждаясь ланчем и всячески поддерживая разговорчивое настроение Морган, она узнала много интересного о музее и его обитателях, почти ничего не рассказывая о себе. По своей природе Шторм не была скрытным человеком, но с тех пор как стала больше слушать, чем говорить, держать мысли при себе не составляло никаких трудностей.
Когда они вернулись в музей, Морган ненадолго заскочила в свой офис, а затем присоединилась к Шторм в компьютерной.
– Сейчас самое подходящее время пойти проверить оборудование и сигнализацию, установленные для выставки, – предложила она, – поэтому давай этим и займемся. До тех пор, пока не обнаружится другая проблема, считаем оборудование и витрины окончательно установленными на своем месте и практически готовыми к показу. И с этого момента никаких суетящихся в нашем крыле рабочих. Согласна?
– Звучит разумно, – ответила Шторм и наклонилась, чтобы переставить клавиатуру с одного из чертежных столов. Он был завален рулонами чертежей, которые имели отношение к выставке «Тайны прошлого» или к музею в целом. Здесь находились поэтажные планы музея, укрупненные планы зон, представляющие особую сложность для службы безопасности. А также подробные схемы самых ценных, особенно недавно установленных, витрин, которые скоро станут домом для бесценной коллекции изделий из золота, драгоценных камней и других произведений искусства Баннистера.
– Он тоже идет? – с улыбкой спросила Морган, указывая на Мишку, который удобно устроился на плече Шторм.
– Боюсь, что да, – ответила Шторм. – Малыш не очень обрадовался, что я оставила его одного на время ланча, так что держится поблизости. Не волнуйся, он не спрыгнет с плеча, пока я его не сниму.
Морган дружелюбно согласилась, и обе женщины направились через весь музей ко все еще закрытому для публики крылу второго этажа. В музее было по-настоящему многолюдно, поэтому, почувствовав, что за ней наблюдают, у Шторм не было никакой причины подозревать Вульфа. За исключением уверенности, что это точно он. Подсказывал ли это инстинкт, интуиция, или беспокоящий ее ответ собственного тела на его близость, но она доверяла своему чувству. Мысль о том, что он за ней наблюдает, заставляла сердце чаще биться, но Шторм не стала искать Вульфа среди посетителей.
Они с Морган проигнорировали толстую бархатную веревку в основании мраморной лестницы, запрещающую публике входить. Как только они поднялись наверх, Морган стала показывать путь, оживленно и подробно рассказывая о расположении экспонатов предстоящей выставки.
Обе женщины полностью отдавались делу, и им хорошо работалось вместе. Шторм подробно расспрашивала о размещении оборудования для обеспечения безопасности: контактных датчиков, лазерных и инфракрасных датчиков движения, датчиков температуры и тому подобное, а так же об особых устройствах, предназначенных для охраны отдельных предметов коллекции в выставочных витринах.
Морган отвечала без задержек и кратко, только изредка обращаясь к своим записям в блокноте-планшете, а затем, не без любопытства, спросила:
– Собираешь информацию? Я знаю, что все оборудование уже подключено и может быть введено в работу нажатием нескольких кнопок. И что все устройства соединены с компьютерным залом и выведены на мониторы охраны. Правильно ли я понимаю, что твоя работа – запустить программу, которая будет управлять всей системой?
Шторм кивнула.
– Совершенно верно. Например, сигнал с датчика движения – очень важная информация, но так как их десятки, то без системы контроля служба безопасности потратит впустую ценное время в поисках места, откуда пришел сигнал тревоги. И если бы мы не умели определять имя владельца карточки-пропуска, которой отключает сигнализацию на входе, тогда недоброжелатель мог бы подделать карточку и впустить постороннего без оповещения системы безопасности. Моя задача – так настроить систему, чтобы все устройства работали как единое целое и предоставляли службе безопасности точную информацию, где и что происходит. Я также должна добиться, чтобы каждый сигнал тревоги имел привязку к месту, поэтому каждому устройству дается цифровой код, который определяет его точное положение. Система настроена таким образом, что защита имеет много уровней. В этом случае при повреждении вором одного устройства срабатывают второе, пятое, десятое и выдают сигнал тревоги. Очень важно, чтобы нельзя было вывести из строя систему в целом. Чем ближе преступник подходит к ценностям, тем более жесткой должна быть система безопасности.
Морган мягко присвистнула.
– Это означает, что необходимо учесть множество факторов.
– Это ты мне рассказываешь! Года три назад я серьезно напортачила с одной системой. Веришь или нет, забыла про мойщиков стекол. У них были собственные карточки-пропуска, точно такие же как у охранников. Люди занимались чисткой и полировкой витрин, оборудованных высоко чувствительными датчиками. Дело было в огромном ювелирном магазине. Система начала работу просто великолепно, но через какой-то час после закрытия встала на уши. Сигналы тревоги сыпались с такой скоростью, что ты не поверишь. Мне потребовалось два дня, чтобы всех успокоить, и еще два дня на доводку системы.
Морган усмехнулась.
– Наша команда мойщиков работает на одном этаже несколько часов, по одной секции за раз, два раза в неделю после закрытия музея для посетителей. Надеюсь, ты об этом знаешь?
– Еще бы! И это – большая головная боль. Для ограничения риска, мне придется настроить систему так, чтобы охранник, постоянно присутствующий в помещении, отправлял закодированный запрос на центральный пульт управления.
Она кивнула в сторону выхода из зала, в котором они находились, где можно было заметить что-то похожее на простенькую клавиатуру, специально разработанную так, чтобы ее скрывало небольшое лепное украшение. Сейчас она была видна, как и все остальные пульты крыла.
Морган с восхищением спросила:
– И что дальше?
– Затем компьютерная программа внесет несколько изменений. Контактные датчики, а так же датчики контроля давления стекла в витринах, временно дезактивируются. Лазерные и инфракрасные датчики движения перестраиваются с выдачи сигналов тревоги на мониторинг любой активности. Контроль будет настолько высокоточным, что мы будем иметь компьютерную распечатку каждого движения в зале, а системы внутренней сигнализации в витринах будет усилена, чтобы малейшее прикосновение к экспонатам вызвало сигнал тревоги. И, конечно, не следует забывать про визуальное наблюдение персоналом службы безопасности с помощью мониторов в специальном помещении.
– Для выставки «Тайны прошлого» в этом крыле установлены самые новые, самые совершенные системы сигнализации, но остальная часть музея не настолько надежно защищена. Так как твоя система безопасности охватывает здание целиком, сможешь ли ты заставить работать как единое целое различные части этой мозаики?
– Угу.
– Меньше чем через две недели?
Шторм важно ответила:
– Именно поэтому моя работа стоит такую кучу баксов.
– И похоже, ты отрабатываешь каждый цент из этой кучи, – покачала головой Морган.
– Отрабатываю. Только не трать силы на переживания, что я взялась за невыполнимую работу. Поверь мне, существует подробно разработанное задание.
– Как скажешь. – Поглядев на часы, брюнетка добавила: – Черт, мне срочно нужно добраться до телефона и разыскать приличного геммолога (специалист по идентификации драгоценных камней и их оценке (прим. пер.)).
– Разве коллекция не останется в хранилище до самого последнего момента перед открытием выставки? – уточнила Шторм ровным голосом.
Морган кивнула.
– По плану – именно так, но мне срочно нужен геммолог. Так как коллекция находилась в хранилище почти тридцать лет, ее как можно скорее необходимо осмотреть, очистить и подготовить к показу. К тому же Вульф сказал, что ЛЛойд требует провести новую оценку до открытия выставки. Что для меня означает необходимость найти необыкновенно одаренного геммолога, который способен и оценить коллекцию и подготовить ее к демонстрации, или же найти двух экспертов с различной специализацией.
– Это имеет смысл. Удачи тебе!
– Спасибо. Если тебе понадобиться дополнительная информация о выставке или чем-то другом, я буду в офисе. – Морган немного поколебалась и добавила невинным тоном: – Самым подходящим человеком, который поможет тебе познакомиться в остальной системой безопасности музея, является Вульф. И хотя это не совсем его обязанность, но он знает все о существующей системе. Думаю, больше любого другого специалиста.
Шторм и сама это знала. Выказывая полную невозмутимость, она ответила:
– Да, наслышана. Если увидишь Вульфа по дороге в офис, скажи ему, пожалуйста, что мне может понадобиться помощь. Я буду на этом этаже в северном крыле, там где картины.
– С удовольствием. Будь добра, зайди в меньшую галерею и проверь картину около двери. Не забудешь? Она самая большая.
– Проверить? Зачем?
– Поймешь, когда увидишь.
Шторм оставалась озадаченной до тех пор, пока не дошла до северного крыла второго этажа; выставка "Тайны прошлого" размещалась в западном крыле. Ей не потребовалось много времени, чтобы найти указанную картину. Шторм сразу стало очевидно, что имела в виду шутница-Морган.
Картина, написанная сотни лет назад, удивительно подходила случаю. Под яростными штормовыми небесами и мрачными тучами, расколотыми стрелой молнии, на краю леса охотился поджарый серый волк. Зверь бежал в противоположную от молнии сторону и не догадывался, что скоро будет поражен.
Шторм стало интересно, видел ли картину Вульф.
Решив не привлекать его внимание к картине, она прошла в самую просторную из трех галерей этого крыла и начала изучать устройства безопасности. Как предупреждала Морган, все здание, за исключением западного крыла второго этажа, охраняла устаревшая система, которая в основном состояла из старых видео камер, дополненных несколькими более современными лазерными решетками. Картины, естественно, стояли на сигнализации, также как все выставочные витрины музея, но единой системы, координирующей работу всего оборудования, пока не было.
Шторм стояла в одной из галерей и отмечала расположение видео камер на плане этажа, который был прикреплен к блокноту-планшету. Она скорее почувствовала, чем услышала, что кто-то подошел сзади. Хотя за последние несколько минут рядом с ней проходил не один посетителей музея, Шторм точно знала, что за спиной остановился Вульф и заговорила с ним, не поворачивая голову.
– С запуском нового программного обеспечения во всей красе проявятся недостатки устаревшего оборудования. Им понадобится гораздо больше, чем видео камеры и несколько лазерных решеток.
– Знаю, – ровно ответил он. – Но модернизация оборудования старой системы безопасности будет стоить для музея целое состояние. Что они не могут себе позволить, по крайней мере, пока. Если "Тайны прошлого" принесут достаточный доход, тогда в следующие год или два они смогут провернуть это дело.
Несмотря на его спокойный голос, Шторм чувствовала, что он напряжен, и напряжен основательно. Это подстегивало безрассудную сторону ее натуры, но предостерегало здравомыслящую и осмотрительную.
Шторм внимательно изучила стену напротив, не обращая внимания на картины, так как искала другое. Она спросила у Вульфа:
– Решетки активируются после закрытия музея?
– Да.
– Значит, каждый раз, когда охранникам требуется пройти по коридору, они отключают решетку при помощи своей карточки.
– Верно.
Она сделала несколько пометок на плане зала, затем повернулась и направилась в сторону двери, где остановилась и глубокомысленно оглядела галерею. Шторм по-прежнему не смотрела на Вульфа, хотя чувствовала его пристальный взгляд. Ровным голосом она произнесла:
– Все лазерные порты словно на ладони. С таким же успехом они могли повесить предупреждающие таблички.
– Знаю.
Чуткий слух Шторм уловил небольшое изменение тембра его глубокого голоса. Отлично, она начала его заводить своей деловитостью. Шторм продолжила, не отрывая вежливого взгляда:
– Так как я собираюсь разработать и запустить в действие новую систему как можно скорее, желательно осмотреть оборудование безопасности по всему зданию. Морган провела меня по западному крылу и посоветовала вас как эксперта по остальным помещениям. Если у тебя есть время, я хотела бы сделать это сегодня.
Он не мог отказаться, и они оба знали об этом. Поэтому Вульф просто кивнул: – Скажи, что тебя интересует, – и последовал за ней из галереи.
В течение следующих трех часов Шторм выдерживала темп, достаточный для испытания на выносливость марафонца. Здание было огромным, но если она не изучила каждый угол, то уж точно обошла их один за другим. Она не тратила слов впустую: задавала краткие вопросы и принимала только краткие ответы, не поддерживая остальные разговоры.
Не в первый раз Шторм выводила его из равновесия, но сейчас Вульф действительно начал беспокоиться. Куда исчезла та чувственная женщина, которая несколько часов назад смотрела на него одурманенными от страсти изумрудными глазами? Он сойдет с ума, если не сможет ее вернуть. Или он сам навсегда прогнал ту женщину нежеланием показать, что ему нужно не только теплое тело в постели?
Держит перед собой проклятый планшет словно щит, не смотрит в его сторону и почти не разговаривает. Вульф хотел бы … Что хотел? Он сам не был уверен, чего хотел, кроме нее, конечно. Хотел, но не мог получить, и разочарование от этого неизбежного обстоятельства давило изнутри.
Черт, он даже не мог наорать на нее, чтобы немного снять напряжение. Она его не провоцировала, и, кроме того, как мужчина может кричать на миниатюрную блондинку с маленьким белым котом на плече?
Вульф не мог обвинить ее в том, что она холодным, деловитым отношением сознательно его изводила. Шторм, без сомнения, способна применить такую тактику, но он недостаточно хорошо знал эту женщину, чтобы разгадать ее намерения. И это вторая причина, которая выводит его из себя. Казалось, Шторм точно знала, на какую кнопку следует надавить, чтобы получить от него нужный ответ, без усилий сохраняя собственные тайны.
Вульф никак не мог ее разгадать, вот в чем проблема. Выглядит этакой маленькой безобидной штучкой – миниатюрной южной леди с протяжной речью, необузданными белокурыми волосами, ярко-зелеными глазами и привычкой говорить такое, что, в конечном счете, нарушает его спокойствие. Шторм заставила задавать самому себе вопросы, вынуждала изучать собственные чувства и убеждения, чего он совершенно не желал делать.
Он не сводил глаз с Шторм - двигается быстрее, чем говорит, изящная и настороженная, делает свою работу без единого лишнего движения, с молчаливым котом на плече и планшетом в руке – и чувствовал себя одновременно очарованным и раздраженным, увлеченным и обеспокоенным, озадаченным и возбужденным.
Когда Вульф подсчитал, что они знакомы меньше суток, он испытал настоящий шок.
Было около пяти, большая часть посетителей покинула музей. Казалось, они остались одни. Вульф и Шторм добрались до последней цели - южного крыла первого этажа, где размещалось собрание драгоценных камней. Не видно было ни одного посетителя. Это крыло, которое недавно стало целью ограбления, было защищено чуть лучше остальных. Глядя на витрины с драгоценностями, Шторм буркнула:
– Чуть моложе Бога.
Уничижительный комментарий был не первым за этот день, но первым за последние час-полтора, и Вульф позволил себе выпустить часть раздражения и снизить нарастающие внутри давление.
– Хватит издеваться, – рявкнул он, радуясь, что нашел причину рассердиться.
Шторм крутанулась к нему, как будто сама ждала к чему прицепиться. Между ними оставалось всего пара футов, так что ей пришлось немного откинуть голову, чтобы встретиться с его сердитым взглядом. Было очевидно, что ее ни в малейшей степени не тревожили ни его размеры, ни его гнев.
– Кто, я? – Протяжная речь звучала особенно издевательски, хотя Вульф не мог определить чем.
– Да, ты. Ты не пропустила ни одного случая высмеять безопасность этого здания.
– Потому, наверное, что ее нет! Может подскажешь, как можно разработать систему безопасности музея, в котором лазерные решетки десятилетней давности должны работать в связке с контактными датчиками, которые старше меня? На самом деле, даже старше тебя!
Последнее издевательское замечание почти заставило его рассмеяться, но он сумел удержаться от улыбки. Позволив себе немного сарказма, Вульф выдал:
– Кажется, единственная, кто считал здешнюю работу сладким пирогом, – это ты, гений. Не слышал, что кто-то называл ее легкой, так что сомневаюсь, что тебя завлекли ложными обещаниями.
– А меня и не завлекали, – ответила она, уперев руки – одну с планшетом – в бока. – Меня послали сделать работу, которую я обязательно сделаю. Никто не обещал ничего сверх моей обычной оплаты, кроме премии, если я смогу с тобой справиться.
Целую минуту Вульф думал, что она говорит серьезно. Принимая во внимание его прошлые взаимоотношения с «Эйс Секьюрити», которые лучше всего характеризовало слово «резкие», удивляться не приходилось. Но потом он заметил в зеленых глазах вспышку смеха, и он понял, что Шторм морочит ему голову. И через секунду Вульф понял еще кое-что.
– Ты весь день старалась меня раздразнить, да? Высмеивала безопасность, зная, что это выведет меня из себя.
– Типа того, – пробормотала она.
– Зачем?
Шторм слегка улыбнулась.
– Ты был очень напряжен. Я подумала, что станет легче, если ты выпустишь пар.
– Понятно.
Вульф глубоко вздохнул. Черт возьми, она продолжает давить на кнопки, на правильные кнопки. Еще хуже, что она читает его как открытую книгу, напечатанную крупным шрифтом. И самое плохое, что она настолько уверена в его самообладании, что нарочно заставляет выйти из себя.
Странно, но это никак не повлияло на то обстоятельство, что с каждой минутой он хотел ее все больше. Так недолго свести мужчину с ума!
– Объясни мне кое-что. Где твоя мать нашла имя Вульф?
Резкая смена темы заставила его моргнуть.
– С чего ты взяла, что имя придумала моя мать? – удивился он, против желания забывая про раздражение.
– Природное чутье. Или интуиция. Сомневаюсь, что такое имя мог выбрать мужчина, если только не придерживался семейной традиции. Особенно с фамилией Найкерсон (Nicker – хохотать, гоготать, ржать). Нет, вряд ли.
Он все еще не понимал, куда ведет разговор, но улыбнулся.
– Ты права. Имя Вульф выбрала для меня мама. Она сказала, что из-за глаз. Когда я достаточно вырос, то узнал, что у большинства младенцев синие глаза. У волков таких не бывает. Но она сказала, что цвет здесь не причем. – Он пожал плечами. – Убей меня, не понимаю!
Зато поняла Шторм. Жаль, что она не сможет встретиться с матерью Вульфа. С женщиной, которая разглядела в глазках своего сына-младенца грозного мужчину, которым он однажды станет, стоило познакомиться поближе.
А старшего сына она назвала Максимом – сокращенное имя от Максимилиана, – которое означало что-то вроде "величайший в превосходстве". Макс Баннистер был рожден, как говорят, «с серебряной ложкой во рту». Неужели его мать с самого начала поняла, что однажды сын станет известен не столько благодаря богатству, сколько благодаря доброму сердцу и благородству?
Прерывая ее размышления, Вульф удивленно произнес:
– Как мы умудрились перейти от вопросов безопасности к обсуждению моего имени?
Шторм бросила на него быстрый взгляд и улыбнулась.
– Ты опять напрягаешься?
– А ты ведьма?
– Только с одной стороны. Остальные две – ирландская и каджунская (каджуны – потомки колонистов из поселения Акадия во французской Канаде, которые в XVIII в. были сосланы англичанами в разные колонии Юга).
Вульф почти вздрогнул.
– Если это не взрывоопасная смесь, то я не знаю…
– Да, а ты боишься обжечь пальцы.
Не стоило удивляться, что она безжалостно вернет их к той точке разговора, после которой он выскочил из компьютерного зала. Если он что и узнал о Шторм Тримейн, так это о ее совершенном бесстрашии, независимо от препятствий на пути. Даже если этим препятствием является он сам.
– Мы закончили обсуждать это несколько часов назад, – осторожно напомнил он.
– Нет, не закончили. Скорее прервали, и, насколько я поминаю, слишком резко.
Вульф запихнул руки в карманы пиджака, его плечи напряглись. Наверное, лучше подготовиться к бою здесь, где их в любой момент могут прервать, и потому ему легче справиться со своими инстинктами. Несмотря на неприятные предчувствия, Вульф мог едва думать о чем-то, кроме того, как нестерпимо ее хочет.
– Хорошо, – мрачно согласился он, – давай закончим. Я не собираюсь лгать, что не хочу тебя. Мы оба знаем, что это не так. Но я достаточно взрослый мальчик и понимаю, что останусь жив, даже если не получу желаемого. Ты сама мне об этом говорила.
Шторм глубокомысленно уставилась на Вульфа. Она впуталась в большие неприятности и отлично знала об этом, но оказалась не в силах себя остановить. Так что совершенно не удивилась, когда услышала свой голос:
– Давай проясним ситуацию. Ты меня хочешь и не стесняясь предложил переспать. Но этого не случилось, потому что я попросила об одной вещи, которую ты мне дать не можешь или не хочешь.
Вульф молча кивнул.
Шторм очень мягко продолжила:
– Некоторые женщины нуждаются в обещаниях, Вульф. Даже если эти слова – чистая ложь.
– Я не собираюсь тебе лгать. – Его голос остался ровным.
«По крайней мере, не об этом», – подумала Шторм. И спросила сама себя, следует ли и ей придерживаться такой же линии поведения и быть честной в этом вопросе, даже если остальная часть ее жизни заполнена ложью. Сможет ли она? И не возненавидит ли ее Вульф, когда обнаружит правду?
На мгновение Шторм заколебалась. Но глядя на него и поражаясь невероятной силе собственного желания, она безмолвно прекратила сопротивляться. Еще наступит время узнать цену, а пока она чувствовала огромное облегчение от принятого решения.
Со слабой улыбкой Шторм заметила:
– Мы все платим цену за желаемое, согласен? Я, например, хочу отбросить все те странные, устаревшие идеи, которые вдалбливали в меня с детства, и броситься в недолгое приключение, зная, что оно не закончится у алтаря. И согласна заплатить за это определенную цену. Я не прошу у тебя ничего, кроме простого обещания, что для тебя наша связь будет означать немного больше, чем очередная зарубка на столбике кровати.
– Я их не делаю, – с нажимом ответил он.
– Уверена, Вульф, что делаешь. Может не буквально, но подсчет ты ведешь. Если бы количество не имело значения, женщин бы не было так много.
Последнее замечание подействовало на него отрезвляюще. Возможно, она права. Прежде, чем Вульф успел ответить, она продолжила тихим, сухим тоном, растягивая слова.
– Так или иначе, моя точка зрения такова - я пройду с тобой только полпути, независимо от того, в какую сторону ты смотришь. Мне придется отказаться от значительно большего, чем тебе. И будь я проклята, если забуду про свою гордость.
– Ты как будто на битву собираешься, – удивился он.
Ее улыбка стала немного грустной.
– Может так и есть, если вспомнить искры от наших столкновений. Но я предпочитаю смотреть на это как на удивительное приключение, – она заколебалась, но добавила, – какого у меня никогда в жизни не было.
Вульф заставил себя немного подождать, чтобы не выпалить вопрос, затем медленно произнес:
– Ты хочешь сказать то, что я думаю?
Как обычно Шторм ответила прямо, без капли неловкости.
– Что ты будешь первым мужчиной в моей постели? Да, именно об этом я и говорю.
– Сколько тебе лет? – требовательно спросил он.
– Под тридцать, – быстро ответила Шторм и засмеялась. – Ладно, двадцать восемь. Естественно, как гордая женщина, я должна тебя уверить, что в прошлом предложения были и не одно.
– Не сомневаюсь.
Шторм посмотрела на Вульфа еще раз и решила, что он еще не отошел от ее признания, поэтому продолжила рассказывать, давая ему время прийти в себя.
– У меня были друзья и в средней школе и в колледже, время от времени они проявляли настойчивость, но меня никогда не тянуло поэкспериментировать. Думаю, я просто не была готова. Никто из поклонников не рисковал давить по-настоящему, помня про шестерых старших братьев, слишком заботящихся о младшей сестренке. – Она пожала плечами. – После школы все время стала занимать карьера. Пока вчера ты не ворвался в мою жизнь, соблазна не возникало.
Вульф прочистил горло и насмешливо закончил.
– Ты бросила на меня один взгляд и решала упасть на спину? Ха!
Шторм улыбнулась.
– Похоже на то.
Он изумленно смотрел на Шторм, и его уверенность во всем кроме нее постепенно растворялась, отходя на задний план. За время разговора она не изменила позу: ладони на бедрах, подбородок поднят, чтобы смотреть ему в глаза, удобная простая одежда, планшет под одной рукой, кот на плече, полускрытый непокорными белокурыми волосами. Шторм выглядела невероятно сексуальной.
Трудно поверить в ее невинность, но чего не бывает на свете. Он мог допустить, что такая прямая и уверенная в себе женщина имела о сексе особое мнение, основанное на собственных убеждениях и не зависящее от настойчивости партнера. Вульф удивлялся другому. Как получилось, что за годы после окончания школы, не нашлось ни одного мужчины, заставившего ее передумать?
Пока вчера он "не ворвался" в ее жизнь.
Проиграв безмолвное сражение с собой, Вульф спросил:
– Если ты так долго ждала, почему соглашаешься на короткий роман?
Шторм казалась немного удивленной.
– Я не ждала. Вернее, не так, как ты думаешь. Несмотря на воспитание, в моей голове не было установки – брак или ничего. По своей природе я слишком независима, чтобы так думать. На самом деле, моя жизнь меня полностью устраивает без трудностей в виде мужа или любовника. – Шторм пожала плечами. – Наверное, поэтому я выбрала это время. Мне нужен мужчина без претензий на серьезные отношения. Нас обоих это устраивает. Через несколько недель я снова двинусь в путь, свободная как до приезда сюда.
– А я?
– И ты тоже. Никаких требований, никаких осложнений, никакой боли, никаких проблем. Очень надеюсь, что у нас обоих останутся приятные воспоминания.
Вульф понимал, что будет последним дураком, если от нее откажется. В прошлом ему делали подобные предложения, которые он принимал без колебаний, а после расставания не чувствовал сожалений. Но Шторм... Интуиция настойчиво подсказывала, что с ней не получиться ни просто, ни легко, тем более не стоит надеяться на короткую интрижку. Шторм оказалась сложной загадкой, и действовала на его чувства неожиданно сильно, чтобы надеяться на простоту.
А еще она была неопытной. Он думал об этом, представлял, каково быть ее первым мужчиной, наблюдать, как она впервые познает секреты страсти. Волна чистого желания поднялась крутым валом и чуть не взяла над ним верх.
– Нет, – отрезал Вульф.
Она не вздрогнула от его тона, не показала ни капельки недовольства отказом. Более того, улыбнулась и продолжила говорить спокойным ровным голосом, все так же растягивая слова.
– Наверное, мне бы следовало предупредить тебя о Тримейнах. Мы так легко не сдаемся.
Вульф не произнес ни слова, когда она развернулась и торопливо зашагала в компьютерный зал. Он не сдвинулся с места. Так и остался стоять в окружении освещенных витрин с драгоценными камнями в совершенно безлюдном музее. Вульф мог поклясться, что увидел перчатку, брошенную перед ним на мраморный пол.
Только перед дверью компьютерного зала Шторм замедлила шаг и сделала глубокий вдох.
– Муррр, – промурчал ей прямо в ухо Мишка.
Она медленно выдохнула.
– Помолчи. Я сожгла мосты.
Стараясь ни о чем не думать, Шторм вызвала такси, как только добралась до своего стола, затем собрала то, что собиралась прихватить в гостиницу, и заперла дверь. Еще не было шести часов, но так как она планировала поработать в своем номере, то не чувствовала вины за ранний отъезд.
Никто бы не сказал, что Шторм сбежала из музея, но она не потратила на сборы ни одной лишней минуты. Мысленно напомнив себе взять в аренду джип, про который говорила Вульфу, она заплатила таксисту и направилась к своему номеру. Свалила все что принесла, включая Мишку, на диван и тотчас села, чтобы скинуть ботинки.
Полчаса спустя, одетая в удобные старый, потертый свитер и леггинсы, Шторм свернулась калачиком на диване. Позже вечером у нее будет очередная встреча – не здесь, как в прошлый раз, а то могут заметить, – пока же она ожидала ужин, который с минуты на минуту должна доставить служба обслуживания номеров. Шторм включила телевизор, скорее для фона, чем для просмотра, и начала сортировать свои записи и рисунки.
Она старалась не думать о Вульфе, но его лицо продолжало вторгаться в мысли. Казалось, в памяти выжжены и невероятно синие глаза, и угловатые скулы и четкий рисунок чувственных губ.
Выжжены, а мосты сожжены. Шторм точно знала, что возврата назад нет. Невозможно вернуться к прежним отношениям, даже если очень захочется. Она позволила сердцу вести ее вперед, хотя голова подсказывала, что, скорее всего, ничего хорошего не получится. Но Шторм могла делать только то, что могла. Со всей ложью в жизни, у нее оставался единственный выход – найти разделительную линию и строго ее придерживаться. Решение рискованное, но другого выбора не было.
Из-за данного обещания она не могла рассказать Вульфу всю правду. По причине, которая привела ее сюда, Вульф должен был стать последним человеком, с которым у нее могли возникнуть личные отношения, тем более интимные.
Гораздо позже, ближе к ночи, когда Шторм ехала на встречу, до нее дошла суть проблемы. Правда была в том, что она оказалась меж двух огней – между двумя решительными мужчинами, одному из которых была обязана повиноваться, а в другого, по-видимому, – обречена влюбиться.
_________________

ПАУТИНКА, Nathalte, , девочки!!!!!

Паутиночка, спасибо за еще одну главу! Нате наша благодарность!

Девочки, большущее Вам всем С П А С И Б О !!!
Читать роман в вашем переводе одно удовольствие.

_________________

 » Глава 5

Глава 5 (большое спасибо моей бете Илоне за поддержку и правку!)

Близилась полночь, когда Вульф поймал себя на том, что с тех пор, как он вернулся домой около одиннадцати часов, уже в третий раз измеряет шагами свои шикарные апартаменты. Он покинул музей спустя несколько минут после Шторм – один из охранников любезно предоставил ему эту информацию – и вернулся к себе, имея в запасе достаточно времени, чтобы переодеться, а затем отправился на вечеринку, куда был приглашен две недели назад.
Он провел вечер в компании бывшей модели по имени Синди, светловолосой дивы ростом пять футов, девять дюймов, и был вынужден признать, что его спутница в точности соответствовала насмешливому описанию, данному Шторм в адрес типичных кукол Барби. Лощеная блондинка с невыразительным голосом, лишенным какого бы то ни было акцента, хорошо разбиралась в драгоценных камнях, поскольку буквально купалась в них, к тому же ее отцу принадлежала самая крупная доля розничного ювелирного бизнеса в городе. Кроме интереса к драгоценностям между ним и Синди не было ничего общего.
Вульф прервал встречу, заявив, что ему нужно сделать международный звонок (и это не было ложью), проводил даму до двери и откланялся, несмотря на предложение воспользоваться телефоном в ее спальне. Он не испытал искушения принять приглашение Синди, хотя уже был знаком с ее спальней. И это стало для него еще одним отрезвляющим открытием.
В конечном итоге он вернулся домой один, избавился от смокинга и заметался по квартире. Он давно не чувствовал себя таким встревоженным, мысли его путались. Впервые за долгое время он не мог полностью сконцентрироваться на работе, хотя вот уже пятнадцать лет именно работа была его эмоциональным якорем, смыслом его жизни. Но теперь стало бесполезно отрицать очевидное: Шторм завладела всеми его помыслами, и даже работа была не в силах изгнать ее из его мыслей.
Он был в смятении и знал это. Он слишком сильно хотел ее, чтобы игнорировать сделанное ею предложение. И не важно, насколько его тревожила перспектива взять на себя какие бы то ни было обязательства. В этом и заключалась проблема, – он буквально разрывался между желанием и осторожностью.
По правде сказать, она значила для него гораздо больше, чем просто очередная победа, и он понимал, что пары коротких ночей в ее постели ему будет явно недостаточно. Тем не менее, он не спешил признаваться в этом Шторм. Именно поэтому он отступил. Не потому, что не мог дать ей заверения, которые она хотела услышать, а потому, что был не готов это сделать. Возможно, во всем была виновата его гордость, из-за которой он не желал признавать, как много эта девушка стала для него значить. И все же, дело было не только в его эго.
Была еще сама Шторм. С одной стороны, она заслуживала большего, чем просила. Намного больше. Он интуитивно это чувствовал. Черт возьми, она имела право ожидать, что с ней будут обращаться по всем правилам старомодного кодекса любви и брака.
Была какая-то ирония судьбы в том, что из всех мужчин в мире именно его, Вульфа, так сильно заботил этот вопрос. Никакая другая женщина не вызывала в нем подобных мыслей. Но Шторм и не была похожа на других знакомых ему женщин. Она была женщиной, созданной, – самой природой или жизненным опытом, – чтобы быть полноправной спутницей жизни мужчины, его другом и партнером во всем, а не только в постели. Просить ее стать чем-то меньшим, значило сломать ее дух.
С другой стороны, Вульф осознавал, что нельзя также не принимать всерьез то воздействие, которое она на него оказывала. Сила этого воздействия была такова, что могла навсегда изменить жизнь мужчины, даже если он полностью держал ситуацию под контролем. Все его инстинкты кричали, что она – именно та женщина, которая всегда будет царствовать в его сердце, и он не сможет забыть ее, как невозможно забыть собственное имя.
И к этому, как он уже неоднократно признавался себе, он был как раз таки не готов.
Было уже около полуночи, когда он все-таки заставил себя сконцентрироваться на деловых вопросах, и присел позвонить. Он набрал по частной линии приватный номер парижского офиса, и стал с нетерпением ждать ответа – в этот раз против обыкновения трубку долго не снимали. Наконец ему ответил очень раздраженный голос с явным французским акцентом:
– Шевалье.
– Если у тебя такое ужасное настроение, – сказал Вульф, – я позвоню в другой раз.
– С моим настроением все в порядке, – ответил Джаред Шевалье, в чьем голосе теперь слышалось не больше французского прононса, чем у самого Вульфа. – А вот некоторые страны вечно создают проблемы.
Вульф хмыкнул. – Понимаю, что ты хочешь сказать. Послушай, не мог бы ты оказать мне одну услугу?
– Полагаю, тебе, как обычно, нужна какая-то информация из базы данных Интерпола?
– Да. Выставка Макса должна открыться всего через какую-то пару недель, и я пытаюсь предвосхитить возникновение проблем.
– О'кей, – произнес Джаред, – что тебе от меня нужно?
– Две вещи. У меня есть несколько вопросов относительно одного нашего местного коллекционера, и я буду признателен за любую информацию, которую ты сможешь достать. Ее имя Нисса Армстронг. – он быстро продиктовал по буквам ее имя и назвал адрес.
– Понял. А вторая вещь?
Вульф заколебался, но затем сказал. – Меня немного тревожит служба безопасности, с которой мы заключили договор. Макс им доверяет, но как только первый специалист, которого они прислали, прокололся, я начал удивляться. И после того, как я увидел Ниссу, выходившую из их местного офиса, – а мне случайно стало известно, что она пользуется услугами другой охранной компании, – как я могу не приглядеться к ним поближе? По крайней мере, складывается впечатление, что для этой фирмы чертовски характерна утечка информации. Их репутация превосходна, но мне хотелось бы знать больше того, что я прочитал в официальном отчете. – Он продиктовал название фирмы – Эйс Секьюрити, дал все координаты и прочую необходимую информацию, и попросил, – Посмотри, что сможешь раскопать о них, хорошо?
– Нет проблем. Правда, возможно на это уйдет несколько дней. Придется использовать компьютер в режиме разделения времени, учитывая то, что задача носит неофициальный характер.
– Да, понимаю. Но коллекции ничто не угрожает до тех пор, пока мы не вынесли ее за пределы хранилища, так что у меня есть еще немного времени в запасе для проверки информации.
– Хорошо.
Спустя несколько минут разговор был окончен и Вульф, положив трубку, поднялся на ноги и подошел к окну. Из гостиной открывался потрясающе красивый вид на залив Сан-Франциско, и в дневное время, в зависимости от погодных условий, можно было увидеть либо туманный берег, либо мост «Золотые ворота». Но сейчас Вульф смотрел на яркие разноцветные огни города, часть которых была окутана туманной дымкой.
Ему хотелось бы продолжать размышлять над деловыми вопросами, но туманные огни вернули его к мыслям о Шторм. Ее отель находился не так уж и далеко. На самом деле, если смотреть из окна ванной, он вполне мог увидеть его.
Он уже почти поддался искушению поднять трубку и позвонить ей, просто чтобы услышать ее плавную, медлительную речь, но сдержался. Она умела выбить его из колеи, заставить играть по ее правилам, и это пугало его больше, чем что-либо другое. Неважно, как дальше будут развиваться их отношения, он чертовски хотел быть уверен в том, что хотя бы отчасти властен над собственным выбором.

После разговора с Вульфом Джаред Шевалье еще долго разглядывал свои пометки, сделанные по ходу беседы. Затем он вздохнул, оторвал верхнюю страничку блокнота, смял ее и с раздражением бросил в мусорное ведро. Он промахнулся, что тоже не улучшило его настроение.
Джаред встал и подошел к окну. Глаза его беспокойно перемещались с одного объекта на другой, ни на чем не останавливаясь, а мозг напряженно работал.
– Проклятье, – пробормотал он наконец. Он бросил еще один взгляд на открывающийся из окна вид и заметил, что туман усилился и почти полностью поглотил огни на мосту. Это нагоняло тоску, и он на мгновение пожалел, что не вернулся в Париж. Джаред снова чертыхнулся и повернулся к длинному тонкому столу, расположенному в его номере. Он не воспользовался приватным телефоном, по которому принимал звонки, идущие через парижский офис. Вместо этого он снял трубку стационарного телефона в отеле.
Когда на звонок ответили, он не представился, а просто произнес: – У нас проблема.

В последующие два дня Шторм видела Вульфа лишь изредка. Она не прилагала усилий, чтобы с ним встретиться, и терпеливо ждала, позволяя работе полностью занять ее время. Говоря по правде, из-за жесткого графика проект отнимал у нее больше времени, чем обычно, и ей приходилось каждый вечер работать с планами, диаграммами и инструкциями по работе с программным обеспечением для охранных систем еще по несколько часов в гостинице. Инструкция требовала также подробных описаний и примечаний, поскольку Шторм запланировала достаточно сложное ПО для системы.
К полудню пятницы она начала писать программу, заполняя первый лист совершенно нового блокнота точными математическими формулами. Она рассчитывала посвятить составлению программы и ее последующему тестированию еще три-четыре дня. Хотя, вполне возможно, какие-то неполадки обнаружатся только после установки и запуска ПО. Обычно так всегда и бывало.
Работа поглощала ее мысли и внимание (за что Шторм была весьма признательна), но, к сожалению, не могла помочь справиться с бессонницей. Сейчас она уже полностью акклиматизировалась, привыкла к местному времени, но ставшие привычными мечты о Вульфе не давали ей спокойно уснуть. Даже Мишка стал дремать днем – привычка, больше свойственная кошкам, чем коту, – потому что из-за нее бодрствовал половину ночи.
Возможно, такое положение вещей длилось бы бесконечно, – Вульф был упрям, а Шторм слишком деликатна, чтобы завоевывать его доверие, прибегая к уловкам, – но статус-кво был нарушен в пятницу, под конец рабочего дня, когда в музей вошла посетительница.
– Привет!
Шторм испуганно подняла глаза и увидела Ниссу Армстронг, стоящую в дверном проеме компьютерной комнаты. Зрелая женщина, изысканная и утонченная в своем шелковом платье, с элегантно уложенными в шиньон светло-золотистыми волосами, превосходным макияжем и вежливой светской улыбкой на четко очерченных губах, моментально повергла Шторм в угнетенное состояние – и эта реакция не имела ничего общего с бизнесом.
В их частном мини – конкурсе элегантности Нисса выиграла без малейших усилий. Шторм была одета в своей обычной небрежной манере – линялые джинсы, ботинки, толстый зеленый свитер на два размера больше. Ко всему прочему, ее волосы сегодня были наэлектризованы, на носу красовалось чернильное пятно, за ухом торчал карандаш, а на одной руке она почти под корень обгрызла ноготь большого пальца.
На одно ужасное мгновение в душе Шторм мелькнула мысль – как, ради всего святого, она могла даже предположить, что Вульф предпочтет ее кому-то столь блестящему. И если память уверяла, что желал он именно ее, то прошедшие два дня, когда он ее избегал, заставляли верить в обратное.
Остро ощущая, какой взъерошенной она выглядит, Шторм, тем не менее, сконцентрировала свое внимание на вопросах безопасности. Она поднялась на ноги, плавным движением перевернула блокнот с записями, обошла вокруг стола и встала перед гостьей.
– Миссис Армстронг, Вам нельзя здесь находиться, – произнесла она мягко. – Неужели никто из охранников не остановил Вас? – Вульф предупредил охрану на входе на следующий же день, после того, как Шторм рассказала ему о телефонной диверсии.
Нисса невинно распахнула свои синие глаза. – О, мне позволили пройти. Я уже была здесь несколько раз, – навещала Макса, и Вульфа, конечно. Охранники меня знают.
Шторм мрачно подумала про себя, что с этим нужно будет что-то делать. – Вижу. Хорошо, поскольку Вы здесь, – чем могу помочь? – Она стояла таким образом, чтобы не дать Ниссе возможность проникнуть дальше в комнату.
– На самом деле я пришла повидать Вульфа. Вы же не возражаете, дорогая?
Почти на минуту Шторм потеряла дар речи. Прежде всего, она не любила, когда к ней обращались «дорогая», особенно, если этот эпитет звучал из уст другой женщины, тем более из уст женщины, с которой до этого она встречалась лишь однажды – в женской уборной ресторана. К тому же она ничуть не сомневалась, – от Ниссы следовало ожидать одних неприятностей.
Шторм вежливо поинтересовалась: – Почему Вы спрашиваете меня об этом? Ваши отношения с Вульфом – это ваше личное дело. Но, знаете ли, его офис расположен этажом ниже.
Голосом, в котором каждый звук был таким же притворно вежливым, как и у Шторм, Нисса ответила: – Нет. Я этого не знала. Видите ли, фактически я никогда раньше не была в его офисе.
– В таком случае, буду счастлива проводить Вас, – с этими словами Шторм двинулась вперед, вынуждая Ниссу отступить и тем самым окончательно отрезая ей путь к компьютерной комнате. – Сюда, пожалуйста.
– У Вас такой приятный акцент, – сказала Нисса, следуя за Шторм. – Джорджия? Алабама?
– Луизиана. – Шторм знала, что Вульф в настоящий момент был у себя в офисе – часом раньше она случайно увидела, как он прошел мимо ее кабинета. Поэтому она решительно постучала в его дверь, открыла ее и произнесла: – К Вам посетитель, – и быстрым жестом пригласила Ниссу войти, так что Вульф не успел даже привстать.
Она не стала задерживаться, чтобы увидеть его реакцию на Ниссу, быстро закрыла дверь и вернулась на свою территорию. И даже не удивилась, когда увидела Морган в двери собственного кабинета, хотя, когда Шторм чуть раньше провожала гостью к Вульфу, эта дверь была закрыта.
Прислонившись к дверному косяку, Морган мрачно заявила: – Вижу, она снова вышла на охоту.
Шторм выдержала паузу, обдумала ситуацию и признала: – Похоже на то.
– И тебя это не тревожит?
– С чего бы? Исключая тот факт, что у нее глаза наемного убийцы, она ему идеально подходит.
Морган оставила серьезный тон и усмехнулась. – Мяу.
– Шторм ощутила, что ее губы тоже растягиваются в улыбке. – Ладно, эта женщина действует мне на нервы.
– Рада слышать, что у тебя есть нервы. Я уже начала в этом сомневаться. Надеюсь, ты собираешься что-то предпринять в связи с этим, и не позволишь Ниссе запустить в Вульфа свои коготки.
– Он уже большой мальчик и сам может о себе позаботиться.
– Да, но ведь дело не в этом, не так ли? – Янтарные глаза Морган сверкнули.
Шторм покачала головой. – В первую очередь ее интересует выставка, и мы обе это знаем. Отвлечь внимание Вульфа от меня, – если это именно то, что она задумала, – для нее всего лишь забава.
Морган кивнула и снова усмехнулась. – Верно, совершенно верно. То есть тебя это нисколько не волнует, так?
– Нисколечко.
– Угу. Тогда почему ты сжимаешь кулаки?
Шторм опустила глаза и попыталась расслабить руки. Это оказалось на удивление трудно сделать. Она сжала пальцы и прочистила горло. – Я немного напряжена. Подумаешь, большое дело. – Она решительно распрямила плечи. – Это был длинный день. Думаю, я сейчас приберу свои «игрушки» и пойду домой.
– А если Вульф тебя спросит?
– С чего ты решила, что он это сделает?
– Возможно потому, что он становится немного раздражительным, когда не знает, где ты, – отозвалась Морган. – Обычно он интересуется у меня или у одного из охранников. Когда вчера ты исчезла на ленч, я думала, он сведет нас всех с ума. Он метался по офису до тех пор, пока ты не вернулась.
Шторм сказала слегка беспомощно: – Я не видела его, когда вернулась.
– Нет, полагаю, он позаботился, чтобы ты его не увидела.
Это была весьма интересная мысль, но Шторм решила про себя, что Морган, скорее всего, преувеличивает. Вряд ли коллега делала это намеренно, скорее, просто приняла желаемое за действительное – ведь она всячески поощряла отношения Вульфа и Шторм.
– Он не будет спрашивать, – заявила Шторм.
– О, думаю, будет.
Шторм почувствовала, как ее охватывает безрассудство, и хотя она не верила, что он действительно будет спрашивать о ней, произнесла: – Если спросит, передай, что я советую ему лучше следить за постельными беседами. Мне не хотелось бы менять компьютерные коды доступа.
Глаза у Морган расширились. – Ты уверена, что хочешь, чтобы я ему это сказала?
– Почему нет?
– Ну, понятия не имею. Полагаю, ты знаешь, что делаешь.
На самом деле, Шторм сомневалась в этом, но она не собиралась брать свои слова обратно. – Конечно. Увидимся в понедельник.
– Надеюсь на это.
Сильнейшее раздражение помогло Шторм успешно продержаться в течение следующего часа. Она захватила с собой материалы, с которыми решила поработать на выходных, забрала Мишку и вышла на парковку, где стоял арендованный ею джип. Когда она добралась до своего номера в гостинице, первым делом она скинула все вещи и отправилась принимать душ, доверив мощному потоку горячей воды снять сковавшее ее напряжение.
Это сработало лишь наполовину, но когда несколько минут спустя Шторм принялась сушить волосы, она уже могла посмеяться над собой, хоть и немного грустно. Поскольку последние пару дней Вульф всячески избегал ее, она решила, что он не станет интересоваться у Морган ее местонахождением, – пусть даже брюнетка считала иначе, – так что ее весьма отвратительное заявление, призванное разозлить его, скорее всего, было сделано впустую. Злиться на Ниссу тоже было делом бесполезным, она достаточно часто встречалась с подобными женщинами, чтобы знать, что их блестящая внешность была сродни непробиваемой броне.
Эти мысли привели Шторм в угнетенное и подавленное состояние. Она переоделась в один из своих рабочих ансамблей – фланелевый топ (с виду почти как шелковый), леггинсы, похожие на пижамные штаны, и тонкие черные носки (поскольку ее ступни успели замерзнуть).
Она включила телевизор на программу новостей и уже собиралась заказать еду в номер, когда внезапный стук в дверь заставил ее подскочить. Не требовалось особого воображения, чтобы догадаться, кто был ее посетителем, хотя Шторм вряд ли могла точно определить свои чувства к этому неожиданному вторжению. Тем не менее, она открыла дверь.
Это был Вульф, и она никогда еще не видела его таким взбешенным.
– Могу я войти? – изысканно – вежливо спросил он.
Она отступила назад, пропуская гостя, закрыла дверь и проследовала за ним в гостиную. Тоном, в котором явно слышалось «к-черту-последствия», она сказала: – Ты, должно быть, получил мое сообщение.
Вульф стряхнул с плеч свою черную куртку жестом человека, желающего продемонстрировать, что он готов ко всему, и бросил ее на спинку дивана, едва не попав в затаившегося Мишку.
– Да, получил! И что, черт возьми, ты имела в виду? – рявкнул Вульф, впиваясь в нее взглядом.
Сейчас, стоя без обуви в одних носках, она была ниже его на целый фут и даже чуть больше. И все же Шторм, не колеблясь, готовилась встретить его ярость, такую сильную, что казалось, она физически ощутима. Шторм не собиралась отступать – это было не в ее правилах. Опыт, приобретенный еще в детстве, когда она, маленькая девочка, росла в окружении шести братьев, каждый из которых был сильнее и тяжелее ее, научил ее не сдавать без боя ни дюйма свой территории.
Она стояла, подбоченясь, задрав подбородок, смело встречая его полный опасности взгляд. – Я думаю, что выразилась совершенно ясно. Но если ты хочешь, чтобы я продиктовала по слогам, я могу, – дерзко ответила она.
– Что я чертовски хочу, так это извинений. У тебя не было оснований говорить такое – да еще Морган, ради всего святого! К понедельнику об этом будет болтать весь город.
– Как, разве уже не...? Послушай, если тебе пришло в голову, хотя бы на одну минуту, что планы Ниссы относительно тебя – это большой секрет, то подумай еще раз. Вы уже любимый предмет городских сплетен, герой. Ты у нее на крючке. А из того, что я слышала, Нисса еще ни разу не проигрывала.
– Я у нее не на крючке! – взревел он. – Проклятье, я говорил тебе, что она ничего от меня не добьется. Я не позволю ей даже взглянуть на коллекцию, не важно, что там она еще придумает, и если ты веришь всяким…
– Ну, что?
Вульф с заметным усилием постарался взять себя в руки, и когда снова смог говорить, он уже лучше контролировал собственный голос. – Ты действительно думаешь, что я поддамся ей? Даже хуже – ты думаешь, я выдам ей все секреты, включая бесполезную информацию, в качестве платы за ночь? Так ты обо мне думаешь?
– Что я думаю? Я думаю, ты можешь смело давать уроки ослиного упрямства, – огрызнулась она.
Он уставился на нее. – Эта та же битва, что мы вели минуту назад?
– Нет, новая.
Она снова пытается сбить меня с толку, решил он и впал в еще большее неистовство. – Я не собираюсь начинать новый бой, не закончив старый. Ты извинишься за свои слова или нет?
– Нет. – Она приподняла подбородок еще на дюйм. – И это конец первой битвы.
Какой-то частью сознания Вульф понимал всю абсурдность ситуации, но он был все еще достаточно зол, чтобы признать, что их противостояние приняло комические формы. Он был так взбешен, что его трясло, ему хотелось кричать и крушить все вокруг. К сожалению, его гнев был направлен на миниатюрную блондинку, которая без своих ботинок казалась еще меньше, чем обычно. Она сама могла бы давать уроки ослиного упрямства, но она была той самой, на кого он никогда не смог бы поднять руку, даже в состоянии слепого бешенства.
Она стояла и свирепо смотрела на него, ее маленькое выразительное лицо пылало от гнева, зеленые глаза сверкали яростью, и он готов был поклясться, что как бы он ни напирал, она не уступит ни на дюйм. И это было невыносимо.
– О, черт, – пробормотал он. – Что там насчет второй битвы? – Сейчас этот вопрос не казался ему верхом абсурда, хотя позже наверняка именно так и будет.
– Твое упрямство.
– Кто бы говорил.
– Я упряма? Я не упрямая! Я просто права.
Вульф почувствовал, что они снова ходят по кругу, но не знал, как вырваться из него. – Права насчет чего?
– Твоего упрямства.
– Этот разговор нелеп, – внезапно четко осознал он.
– Я серьезно, – отрывисто бросила она.
Он уставился на нее. – Если ты хочешь, чтобы тебя воспринимали всерьез, не одевай больше пижаму-ползунки.
Шторм секунду удерживала его взгляд, затем ошеломленно посмотрела вниз на свои ноги. Затем опять подняла глаза на Вульфа и залилась смехом. Он поймал себя на том, что тоже улыбается, все раздражение куда-то улетучилось, словно его никогда и не было.
Отсмеявшись, Шторм произнесла: – Я не ношу пижаму-ползунки, это леггинсы и отдельно подобранные к ним по цвету носки. – Она прислонилась бедром к спинке дивана и расслабилась, – противостояние было закончено.
– О, хорошо, но они выглядят как пижама-ползунки.
Взглянув на него, она проглотила смешок. Он улыбался ей, и такой очаровательной улыбки она у него еще ни разу не видела. Она надеялась, что пройдет достаточно времени, – если не целая вечность – пока он поймет, что может выиграть у нее любой спор одной только своей нежностью. Даже сейчас ей казалось невозможным думать о чем-либо, кроме того, как сильно ей хочется снова оказаться в его объятьях.
Она сухо промолвила, – О'кей, мое высказывание о тебе и Ниссе было ужасным.
– Спасибо, – мгновенно отреагировал он, принимая извинения без лишних слов. – И чтобы ты не думала, что твое мнение для меня не важно, я обязательно проверю ее.
– Я думала, ты уже сделал это, – проворчала Шторм, не в силах удержаться от легкого сарказма.
– Не начинай сначала, – строго предупредил ее Вульф. – Я хотел сказать, что уже начал проверять подноготную Ниссы Армстронг. – О! – Шторм задумчиво окинула его взглядом. – Через кого? – Он пожал плечами. – У меня есть связи в полиции. При моей работе это полезно.
– Полагаю, так и есть. Итак, ты думаешь, она все еще может представлять угрозу для коллекции?
Вульф заколебался, но затем снова пожал плечами. – Не исключено. Конечно, она не скрывает свой интерес. Между прочим, она потому и пришла сегодня в музей.
Шторм слегка улыбнулась. – Считаешь, это был деловой визит, а не личный? Подумай еще раз. Вспомни, она сначала пришла в компьютерную комнату, так что я знаю, что было у нее на уме. Конечно, коллекция, но и ты тоже. Ей нравится быть женщиной-вамп.
– Сто лет не слышал это слово, – отозвался Вульф, качая головой.
Шторм помедлила. – Мне следовало бы брать у нее уроки. Хоть меня это ужасно раздражает, но в соблазнении я полная неудачница.
Вульф осознавал, что разумнее было бы прямо сейчас забрать свою куртку и уйти. Но последние дни не принесли ему ничего, кроме все нарастающего чувства неудовлетворенности. Он желал ее больше, чем когда бы то ни было, и все его здравые и правильные аргументы отступали перед этим всепоглощающим желанием. Его чувства были сильнее разума, особенно в том, что касалось этой женщины.
За эти минуты она умудрилась выжать его, как лимон, проведя сквозь лабиринт эмоций – сначала гнева, затем смеха, а теперь желания. И он понимал, что его контроль над ситуацией был всего лишь иллюзией. Единственное, в чем он был абсолютно уверен, так это в том, что если он сбежит и на этот раз, то потом будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
– Нет, – наконец выдавил он хрипло. – Ты не неудачница.
– Несколько бессонных ночей? – Она улыбнулась краешками губ, ее зеленые глаза смягчились.
– Это становится уже традицией. Что ты со мной сделала, Шторм?
Какое-то мгновение она молчала, только смотрела на него, а затем оторвалась от дивана и сделала пару маленьких шажков, вдвое сократив расстояние между ними.
Встречая его на полпути.
Позже Вульф так и не смог определить, принял ли он решение сознательно или просто смирился с мыслью, что иного выбора у него не было. В любом случае, в нем словно что-то взорвалось, он одним шагом преодолел разделявшее их расстояние и схватил ее в свои объятия. Шторм тихо вскрикнула и, поднявшись на цыпочки, обвила руками его шею, ее лицо приподнялось в немом приглашении. Вульф сжал ее еще крепче и опустил голову, накрыв ее мягкие губы своим ртом. Огонь, который мгновенно зажегся в их крови, казалось, не должен был его удивить, и, тем не менее, сила этого пламени была такова, что сбивала с ног.
Казалось, некая мощь долгое время была спрятана под спудом и вот теперь стремительно вырвалась наружу. До встречи со Шторм Вульф ничего подобного не испытывал. Его потребность в ней была безмерной, эту жажду необходимо было удовлетворить как можно скорее. Он чувствовал, как колотится его сердце, ощущал мягкость ее груди, прижатой к его сильному торсу. Ее хрупкая фигурка дрожала под натиском эмоций, а его собственное тело было во власти неукротимых первобытных чувств.
Его руки скользнули по ее спине вниз, длинные сильные пальцы сжали ягодицы, теснее прижимая девушку к разгоряченному пульсирующему естеству. Слабый, едва различимый вздох удовольствия вырвался из горла Шторм, руки обвились вокруг его шеи.
Наконец Вульф поднял голову в тщетной попытке выровнять дыхание. Его грудь вздымалась, сердце билось в бешеном, неистовом ритме. Он хрипло выдавил: – Под этой дурацкой пижамой на тебе ничего нет, не так ли?
– Это не пижама, – машинально поправила его Шторм. Ее глаза затуманились от желания, губы слегка дрожали, на щеках горел румянец. – И, да, под ней ничего нет. Ты ведь чувствуешь это?
Еще бы он не чувствовал! Казалось, в пылающий костер подбросили сухих щепок, и пламя взвилось до небес. Мягкая ткань между его руками и ее станом была слишком тонка, чтобы служить серьезной преградой, и все же одежды было слишком много, она мешала мужчине насладиться теплой нежностью девичьей кожи. Он мечтал о Шторм день за днем, представляя себе ее стройное обнаженное тело, рисуя в воображении любимые глаза, подернутые дымкой чувственного удовольствия. И сейчас реальность происходящего буквально сбивала его с ног.
Вульф старался сдерживать себя, не потерять окончательно голову от охватившего его неистового желания. Он опасался, что его бешеная страсть может испугать девушку, причинить ей боль. Он не хотел, чтобы первое вторжение было болезненным для нее, и уговаривал себя не спешить, подавляя настойчивую потребность своего естества. Но когда она снова зашевелилась в его руках, невинно и в тоже время соблазнительно, мужчина громко застонал. Шторм посмотрела на него своими пронзительными зелеными глазами. – Я хочу тебя, – голос ее звучал хрипло, – ты же не откажешь мне в этот раз? Не говори «нет», Вульф.
Он неожиданно отчетливо понял, что никогда больше не сможет отказать ей – в чем бы то ни было, – но ни за что не признался бы в этом, даже если ему и удалось бы сейчас внятно произнести хотя бы одну фразу. Вместо этого, он пробормотал что-то неразборчивое и подхватил ее на руки, его губы почти вслепую нашли ее рот.
Вульф отнес Шторм в спальню и поставил на ноги рядом с широкой кроватью. Окна были зашторены, на тумбочке горела лампа, создавая иллюзию безвременья, когда невозможно точно определить, день за окном или ночь. Поскольку это был гостиничный номер, обстановка была удобно-безличной, но мужчина не обращал никакого внимания на интерьер, взор его был целиком устремлен на девушку. Он видел только ее.
Он не хотел торопиться, но понимал, что это нереально; что его плоть и все его эмоции требовали немедленной близости, слияния двух пылающих тел в единое целое. Он уже не мог погасить бушующий в крови яростный огонь желания. Все, что было в его силах – не позволить пламени поглотить его целиком.
Вульф снова с жадностью приник к ее рту, его губы стремились углубить поцелуй. Ее страстный отклик заставил его затрепетать. Он почувствовал, как пальчики Шторм одну за другой расстегнули пуговицы на его рубашке, и повел плечами, помогая стянуть с себя ставшую помехой ткань. Она начала гладить его грудь, каждым прикосновением изучая сильное мужское тело.
Нежные руки в молчаливом исследовании пробежались по густым волосам вниз, к твердой плоти, затем вновь вернулись к мощному торсу. Шторм коснулась его сосков, медленно потирая маленькие напряженные вершинки подушечками пальцев, и горячая волна удовольствия накрыла его с головой.
Когда Вульф поднял голову, безуспешно пытаясь справиться с дыханием, его взгляд встретился с ее затуманенным взором. – Тебе хорошо, – прошептала она, в то время как тонкие пальцы все еще продолжали ласкающими движениями исследовать его.
Он был почти загипнотизирован восторженно-сосредоточенным выражением ее лица и соблазняющими движениями рук. Он хотел ответить ей, что ее прикосновение божественно, что стоит ему лишь коснуться ее кожи, как кровь в его венах начинает кипеть, что близость с ней – это наслаждение, которое почти невозможно вынести. Но он не мог произнести ни слова.
Он не мог ответить ей так же, как отвечал всем остальным женщинам, которых желал раньше, – словами, полными обольщения, показной нежностью, случайными комплиментами, которые характеризовали скорее красоту дамы, чем степень его близости с ней. Слова и фразы беспечного любовника, которые всегда так легко давались ему, сейчас не шли у него с языка.
Он никогда не был молчалив в любовных играх, но его чувства к Шторм были слишком глубоки, слишком сокровенны, чтобы их можно было описать словами.
Вульф издал глухой звук, почти рычание, и в мгновение ока стащил с нее топ. У Шторм перехватило дыхание от резкого движения, но она покорно подняла руки, чтобы окончательно освободиться от мешающей одежды. Они стояли так близко друг другу, что ее обнаженные груди почти касались его торса, а их дыхание смешивалось.
Шторм наблюдала за ним, в то время как Вульф медленно притягивал к себе ее мягкое податливое тело, пока девичьи соски не утонули в густой поросли на мужской груди. Очевидно, ему было также хорошо, как и ей, поскольку его глаза под тяжелыми веками светились удовольствием, а изгиб губ стал невероятно чувственным. При мысли, что она способна так сильно возбудить его, ее охватило чувство глубокого удовлетворения.
Ее руки скользили по его твердым ребрам, талии, спине, исследуя гладкость кожи и силу тугих мускулов. Она с трудом могла дышать, и что-то неведомое, какое-то жгучее всевозрастающее напряжение охватило ее тело, как лихорадка. Казалось, вся сила покинула ее, и с тихим всхлипом она прильнула к его груди.
Вульф держал ее в своих объятьях, одной рукой запутавшись в густых волосах девушки, другой с силой прижимая к себе ее хрупкий стан. Она ощутила его дрожь, – так дрожит сильно натянутая струна, – и в его низком, хриплом голосе, когда он сказал ей: – Легче, – тоже звенело напряжение.
Сколь неискушенной ни была Шторм, какой-то частью сознания она поняла, что он имел в виду. То, что происходило с ними, было настолько сильным и мощным, что не поддавалось контролю, как бы он ни пытался контролировать это.
– Нет, – шепнула она, привстав на цыпочки и обвивая руками его шею. – Это не может быть легким.… Разве ты не понимаешь? Разве ты не чувствуешь?
На какое-то мгновение он замер, словно отрицая правоту ее слов. А потом со звериным рыком наклонил голову и жадно приник к ее губам, требуя отдать все, что она могла. Шторм смутно уловила его движение, услышала, как зашелестело одеяло, которое он откинул в сторону, и вот она уже лежит посреди разобранной постели.
На Шторм накатило легкое головокружение, и она не сразу открыла глаза, боясь, что комната начнет вращаться, но когда ладони Вульфа легли на ее бедра, она подняла ресницы. Его красивое лицо было жестким, полным решимости, – застывшая маска древней мужской чувственности, – а глаза горели неистовым огнем. Никогда раньше она не могла даже представить себе, насколько прекрасной и примитивной может быть мужская страсть.
У нее перехватило дыхание, силы покинули ее, осталось только жгучее желание, которое Вульф пробудил в ней, и инстинкты, которые проснулись после многолетнего сна.
Одним плавным движением он стянул с нее леггинсы, одновременно избавляя и от носков, и Шторм с удивлением обнаружила, что осталась полностью обнаженной. Но то, как он смотрел на нее, заставляло забыть обо всем, кроме огромной, всепоглощающей, неодолимой потребности принадлежать этому мужчине. Казалось, ничто иное не имеет значения.
До нее донесся глухой звук падающих ботинок, и через мгновение Вульф оказался в постели рядом с ней. На нем все еще были брюки, и она смутно подумала, что он, видимо, пытается не потерять остатки самоконтроля, но прежде чем она смогла как-то среагировать, его губы, прижавшиеся к ее груди, повергли ее в эротический шок.
Тихий удивленно-радостный стон вырвался из горла девушки, тело выгнулось дугой, руки конвульсивно сжали плечи мужчины. Шторм не могла поверить, что он смог пробудил в ней такие чувства, не могла понять, как вообще можно было пережить нечто подобное. Его сильная рука, нежно массируя, накрыла одну грудь, большой палец легко касался отвердевшего соска, в то время как его рот с сокрушительной нежностью удерживал в плену вторую чувствительную вершинку.
Шторм запустила дрожащие пальцы в густые волосы Вульфа, притягивая его голову к себе. Словно сквозь вату до нее доносились тихие стоны, которые поднимались откуда-то из самой глубины ее существа. Удовольствие хлынуло на нее горячим потоком, и каждая последующая волна была сильнее предыдущей. Тело Шторм теперь жило собственной жизнью, не подчиняясь разуму и не ведая контроля. Она была не в силах унять бешеный стук сердца, остановить рвущиеся из груди звуки, полные желания и страсти.
Вдруг она почувствовала, как рука Вульфа скользнула ниже, и ее потряс новый взрыв эмоций, настолько острых, что, казалось, они граничили с болью. Острой болью. Он осторожно гладил влажное средоточие ее женственности, и эти легкие, как перышко, прикосновения стремительно и неудержимо уносили ее тело навстречу долгожданному освобождению.
Напряжение почти достигло пика, заставляя Шторм корчиться и извиваться. Она прижала тыльную сторону ладони к губам в попытке заглушить рвущиеся из груди звуки, но Вульф перехватил ее руку, и накрыл ее рот поцелуем, продолжая неустанно ласкать девушку.
Одно бесконечное мгновение она пыталась бороться с ним, испуганная беспредельной властью охвативших ее чувств, но инстинкт взял свое, и она сдалась, ощущая, как напряжение взрывается внутри нее. Ее тело забилось в конвульсиях, невероятный экстаз накатывал на нее мощными волнами, и она закричала в исступлении. Казалось, это будет продолжаться вечно, но вот, наконец, жар начал спадать, желание постепенно отступало, и Шторм обессилено затихла.
_________________

Spateи и Июльчику!Форева!!!!!!!Июлькин-доставай из закромов Оппика( что-то я за ним соскучилась)!!!!!!!!!

Полностью поддерживаю!!!
_________________

О! Сразу две главы! Паутинка, Ната, Света, Илона, спасибочки вам! Какие вы умнички! Все на высшем уровне!