К.С. Харрис "Что приносит тьма"

Благодарю за продолжение, девочки.

Алюль, представляешь, у меня была та же проблема. К счастью, моего масика удалось реанимировать, чему я несказанно рада. Привязалась я к нему, да и книгу перевела на нем до половины, а, как говорится, лошадей на переправе не меняют.
Наташа, как полномочный представитель Деда Мороза в этой теме обещаю, что желание сбудется (правда, частично )
Ириш, Меня тоже именно это зацепило.


Триша, это ж еще и повода особо никто не давал. С таким твоим решительным настроем, боюсь, желание Наташи об отсутствии у Себа телесных повреждений невыполнимо
Маринка, спасибо за продолжение, я ждала с нетерпением!
Ах, какой мужчина!
Продолжение появилось скорее "благодаря", чем "несмотря на" . Под праздничное настроение очень хочется делать подарки. А какой может быть у переводчика подарок? Разве что новая глава

 » Глава 12

Глава 12

Через четверть часа Девлин спустился с крыльца к ожидавшему экипажу и обнаружил возле серых Тома.
 
– Ты что здесь делаешь? Я же велел тебе взять выходной и отдохнуть. Где Джайлз?
 
– Джайлзу поплохело. А я за эти часы уже наотдыхался.
 
Виконт вскочил в коляску и взял вожжи.
– Не припоминаю, чтобы мне говорили, будто Джайлзу «поплохело».
 
– Так только что, – вскарабкался на запятки мальчишка.
 
Девлин с подозрением глянул на юного грума.
 
Но тот лишь ухмыльнулся.

 

Лежавшее к северо-западу от Ковент-Гардена скопление зловонных улочек и темных дворов, известное как Севен-Дайалз, когда-то было процветающим районом, облюбованным поэтами, иностранными посланниками и фаворитами доброй королевы Бесс (1). Но те времена давным-давно минули. Теперь стоявшие вдоль главных улиц некогда величественные особняки из кирпича и камня превращались в руины, а их увеселительные сады и парки исчезли под муравейником убогих деревянных лачуг, населенных побирушками, ворами и торговцами самого низкого пошиба.
 
«Пилигрим», расположенный в узком переулке неподалеку от Касл-стрит, формально имел разрешение на продажу как крепких напитков, так и пива, но, похоже, обслуживал главным образом тех, кто предпочитал дешевый джин.
 
– Рюмку джина, – заказал виконт, подойдя к прилавку.
 
Немолодая полная женщина с огромной грудью, выпиравшей из лифа рваного, грязного платья, с подозрением прищурилась на посетителя и плеснула выпивку в замызганную рюмку.
– Чего это вы тут ошиваетесь? Нам здесь такие без надобности. От таких, как вы, одни беды.
 
– Я ищу Жака Колло. Не знаете, где можно его найти?
 
– Колло? – фыркнула буфетчица и мотнула головой. – Никогда не слыхивала о таком.
 
Девлин положил на покрытый пятнами прилавок полкроны.
– Если случится увидеть, передайте, что у меня есть для него работа.
 
– Говорю же, не знаю такого. – Однако монета исчезла.
 
Себастьян устроился за одним из шатких столиков в глубине зала, покручивая кончиками пальцев рюмку с остро пахнущим пойлом. Он даже несколько раз поднял ее, притворяясь, будто пьет, хотя был достаточно осторожен, чтобы не касаться стекла губами.
 
В неглубоком очаге вяло потрескивал огонь, наполняя комнату едким дымом, не поощрявшим завсегдатаев рассиживаться. Посетители нескончаемым потоком забредали в зал с низким потолком, опрокидывали рюмку джина за пенни и уходили. Насколько виконт мог судить, посуда тут никогда не мылась.
 
Через каких-то пять-десять минут на пороге появился коренастый мужчина средних лет с седоватыми бакенбардами и странно блуждающим взглядом. Миновав прилавок, новоприбывший направился прямиком к Девлину, подтянул стул и уселся напротив.
 
 «Говорят, у Колло глаз косит, да так, что не понять, куда смотрит, – сообщил Калхоун перед тем, как виконт покинул Брук-стрит. – Французу лет сорок-сорок пять, примерно моего роста, только поплотнее».
 
– Слыхал, вам нужен Колло, – произнес незнакомец с заметным французским акцентом. – Я не он, mais je puis(2)… э-э-э… но мог бы разыскать его для вас, если пожелаете. Да?
 
Себастьян кивнул неряшливой буфетчице, которая со стуком поставила выпивку перед французом, исподтишка обменялась с ним взглядами и отошла.
 
Мужчина осушил рюмку одним длинным глотком и облизнул губы.
– У вас есть работенка, верно?
 
– Для Колло.
 
– Колло вот уже долгие годы мой добрый друг. Говорите мне, я передам ему.
 
– Вы знавали его в Париже?
 
– Mais oui.(3) Мы вместе выросли. На Монмартре. Вы знаете Париж?
 
– Я слышал, в Париже Колло промышлял воровством драгоценностей.
 
Француз откинулся на спинку стула, открыв рот в пародии на изумление:
– Воровством?! Non. Кто вам такое сказал?
 
– Те же люди, которые утверждают, что знатный господин в Ньюгейте не убивал Даниэля Эйслера. Говорят, это дело рук Колло.
 
– Monsieur! – Дико вращая косящим глазом, собеседник сорвался с места, готовый броситься наутек.
 
– Предлагаю вам сесть. За дверью дожидается парочка полицейских с Боу-стрит, еще двое стоят у черного хода, – спокойно заметил Себастьян, подкрепляя ложь ухмылкой. – Можете побеседовать с ними, если желаете, но, думаю, разговор со мной покажется вам куда приятнее.
 
Колло опустился обратно на стул и осипшим голосом спросил:
– Чего вам от меня нужно?
 
– Откуда вы знали Эйслера?
 
– Но я не говорил, что…
 
– Вы знали его. Ответьте, откуда.

Француз снова облизнул губы, и Себастьян подал буфетчице знак принести еще джина.
 
– Откуда? – повторил Девлин, когда женщина отошла.
 
– Мы познакомились много лет назад.
 
– В Париже?
 
Колло прикончил вторую порцию и покачал головой:
– В Амстердаме.
 
– Когда это было?
 
– В девяносто втором.
 
– Вы продавали ему драгоценности?
 
Губы француза скривились, нос наморщился, словно он только что унюхал какой-то смрад.
– Этот тип был мерзавцем. Худшим из мерзавцев. Он мог обмануть человека быстрее, чем посмотреть на него, а потом рассмеяться ему же в лицо и обозвать глупцом.
 
– Он и вас обманул?
 
Словно почувствовав разверзшуюся перед ним западню, Колло подобрался.
– Меня? Mais non. Меня нет.
 
Себастьян покрутил в пальцах свою рюмку, подмечая, что француз не спускает с нее глаз.
– Драгоценности, которые вы продали Эйслеру в Амстердаме в девяносто втором – откуда вы их взяли?
 
– Семейные. Колло из поколения в поколение были гранильщиками алмазов. Спросите любого, кто жил в Париже в прежние времена, вам скажут. Но осенью девяносто второго дела пошли плохо – очень плохо. Мы не могли оставаться. Сбежали в Амстердам.
 
– И продали свои камни Эйслеру?
 
– Да.
 
– И не вели никаких дел с ним здесь, в Лондоне?
 
– Нет.
 
– Я слышал обратное.
 
– Наверное, меня с кем-то спутали. С каким-нибудь другим эмигрантом.
 
– Возможно. – Себастьян передвинулся на стуле так, чтобы можно было вытянуть ноги и скрестить их в щиколотках. – Кто, по-вашему, убил Эйслера?
 
Потерши тыльной стороной кисти нос, Колло хмыкнул:
– Что вы пытаетесь сотворить со мной, а? Люди увидят, как я болтаю с ищейкой с Боу-стрит, и чего подумают? Хотите, чтоб меня прикончили?
 
– Я не полицейский, и все здесь считают, будто я предлагаю вам работу. Кстати, а какую работу вы выполняете?
 
– То да се, – снова хмыкнул француз.
 
Девлин подтолкнул по столу к собеседнику свой нетронутый джин. После минутного колебания тот схватил выпивку и поднес ее к губам настолько дрожащей рукой, что чуть не расплескал.
 
– Вы чего-то боитесь, – заметил Себастьян, наблюдая за французом. – Чего же?
 
Осушив рюмку, Колло подался вперед. Губы его были влажными, на лбу под покрытой испариной кожей выдулись вены. Себастьян ощущал шедший от собеседника запах страха, смешанный с вонью застарелого пота и дешевого алкоголя. Француз быстро осмотрелся по сторонам и понизил голос до шепота:
– Эйслер продавал большой бриллиант. Большой голубой бриллиант.
 
– О насколько крупном камне идет речь?
 
– Сорок пять-пятьдесят карат. Может, и больше.
 
– Откуда он взялся?
 
– Мне известен лишь один такой, и он принадлежит тому банкиру, Хоупу.
 
– Генри Филиппу Хоупу?
 
– Нет, другому. Его брату, Томасу.
 
– Я не слышал, чтобы смерть Эйслера связывали с большим голубым бриллиантом.
 
– Вот и я о том же. Никто не слышал. Тогда где же камень, я вас спрашиваю? А? – Француз провел дрожащей рукой по губам и повторил: – Где?

ПРИМЕЧАНИЯ:

(1) Добрая королева Бесс - одно из прозвищ английской королевы Елизаветы I (1533-1603), последней из династии Тюдоров, дочери Генриха VIII и его второй жены Анны Болейн.

(2) Mais je puis... (фр.) - Но я могу...

(3) Mais oui. (фр.) - Ну да.

Ура!!! Новая глава , с утра пораньше . Себ идет по следу . Но Колло скорее всего ни причем, хотя что-то знает, главное, он знает о бриллианте. Бриллиант _ это причина убийства . А вот убийца скорее всего еще не вышел на сцену.
Что-то нет вестей о девушке, может, она там в тайничке лежит без сознания .
Иллюстрации, как всегда, бесподобны , особенно трущобы меня впечатлили , хотя стакан, на мой взгляд, слишком чистый.
_________________

Сколько я за праздники пропустила. Леся, Таня, спасибо за продолжение!!!
Ну вот и узнал про бриллиант Себ. Теперь, когда ночью полезет в дом, будет знать, что искать.

Леся, Таня,
я, как всегда, немного опаздываю

Триш, действительно ПОЧЕМУ? Может я и не слишком дальновидна, но пока я никакого двойного дна не усматриваю в её поведении. Откуда такая нелюбовь к Кэт? Я очень хорошо отношусь к Геро и ни в коей мере не умоляю её достоинств, но это не значит, что это повод плохо относится к Кэт и не видеть того, что и она не негодяйка какая-то, и точно не змея. Разве можно осуждать человека только за то, что он любит и неравнодушен к кому-то, кто по нашему мнению достоин другого? Разве она виновата в том, что её жизнь сложилась так, а не иначе?
Триш, а в чём в данном случае выражалась эта самая власть Кэт над Сэбом и манипулирование его сознанием? В том что он помогает именно ей и её мужу, а не скажем кому-то другому?

Не понимаю почему она должна об этом беспокоиться? Всё что она могла сделать, чтобы освободить Сэба от своего близкого присутствия, она сделала в своё время (причём изрядно наступив на собственное я и собственные чувства, потоптавшись по ним очень хорошо).

Триш, возможность того, что Гендон мог просто воспользоваться своим влиянием, не обращаясь к Сэбу совсем, не допускала? Как никак Гендон тоже не последнее лицо при дворе.

Надо же разнообразить повествование...

Это, на мой взгляд, вполне естественно

О Господи! Мариш, Вы все решили напрочь лишить Кэт каких-либо умственных способностей? Не хотелось бы произносить банальностей, но вынуждена напомнить, ум не является привилегией титулованных особ и высшего общества.

Самый лучший подарок!!! Спасибо


_________________

Большое спасибо за продолжение.Сэб идет по следу и мне очень интересно наблюдать за этим.

Вот, наконец-то, всплыл в разговоре голубой бриллиант.
Кто-то же его украл. Ювелира убили, а про бриллиант , который у него был в момент убийства, никто не упоминал. ]

Леся, Таня, спасибо за главу!

Спасибо вам, что так оперативно выкладываете главу за главой. Очень всегда жду новую.

Леся, Таня, спасибо за прекрасный перевод и чудесное оформление.
Ничего себе бриллиантик в пятьдесят карат. Такие камушки всегда несут с собой смерть.
Их сияние сводит людей с ума и заставляет идти на преступления. Таково уж их предназначение.

Брильянт наверное девушка стащила...

 » Глава 13

Глава 13

Себастьян прикинул, что девять десятых из сказанного Колло можно не принимать в расчет. Но по крайней мере страх француза выглядел неподдельным. А упоминание о Хоупах было столь неожиданным, столь невероятным, что Девлин счел его заслуживающим рассмотрения.
 
 Хоупы, уважаемый старинный род шотландских торговых банкиров, в прошлом веке осели в Амстердаме и процветали там на протяжении нескольких поколений. Их семейное предприятие «Хоуп энд Компани» принадлежало к тем финансовым учреждениям, которые ссужают деньгами королей. Всего десять лет назад оно предоставило финансирование, позволившее молодым Соединенным Штатам приобрести у Франции территорию Луизиана (1) – и тем самым невольно поспособствовало продолжению наполеоновских военных кампаний.
 
Однако Хоупы, как и следовало ожидать, не особо стремились испытать республиканские убеждения на собственной шкуре. Когда французские войска двинулись на Амстердам и Гаагу, банкиры упаковали свою обширную коллекцию картин, скульптур и драгоценных камней и поспешили через Ла-Манш обратно в Англию.
 
Знакомство Девлина с этой семьей ограничивалось отрывочными встречами в переполненных бальных залах, на правительственных обедах и других подобных светских мероприятиях, которых виконт, как правило, старался избегать. Если Себастьян и бывал в огромном, похожем на музей, особняке Томаса Хоупа на Дюшесс-стрит, то не помнил этого. Но когда он послал Хоупу свою карточку, истинно английский дворецкий быстренько препроводил визитера в дом. Кто же откажется принять наследника Алистера Сен-Сира, графа Гендона и канцлера казначейства?
 
Томас Хоуп поприветствовал гостя широкой улыбкой и твердым рукопожатием. Однако его маленькие глазки смотрели настороженно, и Себастьян задался вопросом, по какой причине.
 
 – Девлин! Рад вас видеть. Вот это сюрприз. Прошу, присаживайтесь. – Хозяин дома, мужчина сорока с лишним лет, низенький, нескладный, с угловатым, почти грубым лицом (2), протянул руку в сторону обтянутой желтым атласом кушетки. На подобной могла возлежать сама Клеопатра в ожидании Марка Антония. – Как поживает ваш отец?
 
Стороннему наблюдателю вопрос показался бы совершенно невинным, однако это было не так. В Лондоне каждый, кто что-то собой представлял, знал о глубоком и продолжительном отчуждении между графом и его сыном.
 
– Он благополучен, благодарю вас, – вернул Себастьян банкиру заученную улыбку. – А вы?
 
После обмена общепринятыми вежливыми фразами визитер обвел взглядом комнату, подмечая изображения с саркофагов вдоль потолка, алебастровые вазы, статуэтки царственных кошек в египетском стиле, портрет в натуральную величину темноволосой и черноглазой красавицы, нарисованный на потертых досках, которые весьма походили на часть древнего гроба.
 
 – Из захоронения птолемеевского периода (3)? – полюбопытствовал Себастьян, рассматривая портрет.
 
Хоуп довольно просиял:
– Вы узнали! Да, оттуда. Эту комнату я называю Египетской. Кушетка, на которой вы сидите, изготовлена по моему собственному эскизу, в основе которого зарисовки подобного предмета обстановки, найденного при мне в одной гробнице возле Нила.
 
Виконт опустил взгляд на кушетку с изображениями шакалоголового бога Анубиса на черной деревянной раме и скарабеев на ножках. Теперь ему припомнилось, что Томас Хоуп не питал особого интереса к делу, на котором зиждилось благосостояние семьи. Предоставив заниматься банком и торговой империей родственникам, Томас провел значительную часть своей юности в затянувшемся «Большом путешествии», посетив не только Европу, но и Африку с Азией. Теперь, вынужденный из-за войны оставаться в пределах Британии, он посвятил себя главным образом упрочению собственной репутации покровителя искусств. В последнее время Хоуп также увлекся писательством, опубликовав ин-фолио (4) богато иллюстрированный труд «Мебель для дома и убранство интерьера», а вскоре и еще один – «Одежда древних народов». Новым проектом банкира стала весьма амбициозная философская работа о происхождении и будущности человечества, хотя, по слухам, Хоуп даже не чаял когда-либо завершить ее.
 
– Вы бывали в Египте? – с интересом спросил хозяин дома, украдкой кивнув дворецкому, который тут же направился откупорить бутылку вина.
 
– Один раз, несколько лет назад.
 
– Великолепно! А в Стамбуле? Дамаске? Багдаде?
 
– Боюсь, нет.
 
– О, какая жалость, – вытянулось лицо собеседника. – Я как-то провел целый год в Стамбуле, зарисовывая руины и дворцы. Если вам выпадет возможность посетить этот город, обязательно ею воспользуйтесь. С ним ничто не сравнится.
 
– Моя супруга всегда мечтала о путешествиях, так что, вполне вероятно, когда-нибудь мы туда отправимся. – Себастьян умолк, принимая из рук дворецкого вино, затем будто вскользь поинтересовался: – А вы знали Даниэля Эйслера?
 
Томас Хоуп не был глупцом. Он неспешно взял у слуги свой бокал, пользуясь этой проволочкой для размышлений. Банкир имел привычку своеобразно искривлять свой большой, подвижный и влажный рот, прежде чем начать говорить. Хоуп и сейчас изогнул губы, словно скользкая, хитрая рыбина, которая, подумав, отвергает крючок с аппетитной наживкой.
 
– Эйслера? Разумеется. Мы ведь в одно и то же время жили в Амстердаме. – Хозяин дома отпил вино, опустив взгляд поверх края бокала. – Ужасная смерть, не правда ли? Я убежден, что англичане в ближайшее время просто обязаны прийти к единому мнению о создании надлежащих полицейских сил, пока нас всех не перебили в собственных постелях.
 
– Вы когда-нибудь приобретали у него драгоценные камни? – вел дальше Девлин, отказываясь отвлекаться на извечно и бесконечно обсуждаемую тему.
 
 – У Эйслера? Вы, должно быть, имеете в виду моего брата. Это он в нашей семье собиратель драгоценностей, не я. Попросите как-нибудь Генри Филиппа показать вам его коллекцию – не пожалеете. Он хранит свое собрание в кабинете красного дерева с шестнадцатью ящичками, по одному для каждой категории экспонатов. У Генри имеется морская жемчужина, которая считается крупнейшей в мире – четыреста пятьдесят карат весом и два дюйма длиной. Восхитительное зрелище.
 
– А как насчет голубых бриллиантов? Ваш брат интересовался такими?
 
– Голубыми? – Томас Хоуп отпил еще глоток и поджал губы, теперь сделавшись весьма похожим на лягушку. – Даже не скажу. Я знаю, наиболее редкие бриллианты – красные. Ну, а дамам, конечно же, особенно нравятся розовые.
 
– Так Даниэль Эйслер не брался продавать крупный голубой бриллиант для вашей семьи?
 
– Боже упаси, нет, – громко рассмеялся банкир. – Сейчас время покупать камни, а не продавать. Цены слишком упали. А все, знаете ли, из-за эмигрантов. Генри Филипп рассказывал мне о белом двадцатипятикаратном бриллианте плоской огранки, недавно приобретенном у одной старушки-француженки, которая была в таком отчаянии, что охотно рассталась с ценностью за бесценок.
 
В холле послышались легкие шаги. Хоуп повернул голову к появившейся на пороге женщине. Она была значительно, лет на пятнадцать-двадцать, моложе хозяина дома. Коротко подстриженные темные волосы модно вились вокруг лица, подчеркивая длинную шею и покатые белые плечи. Темные глаза сияли, нос был идеально ровным, пухлый рот напоминал розовый бутон.
 
– А, Луиза, дорогая, – растянул губы в улыбке Хоуп. – Как любезно с вашей стороны присоединиться к нам. Полагаю, вы знакомы с лордом Девлином? Девлин, это моя супруга.
 
Поднявшись с кушетки, Себастьян изобразил поклон.
– Миссис Хоуп.
 
«La Belle et la Bete», – называли эту пару в высшем свете. «Красавица и Чудовище». Нетрудно было догадаться, почему. Красавица протянула гостю руку для поцелуя, озаряясь одной из тех улыбок, которые вдохновляют поэтов и живописцев.
– Лорд Девлин. Какой приятный сюрприз.
 
На даме было скромное платье из белого муслина, подхваченное под полными грудями розовой атласной лентой, шею обвивала простенькая золотая цепочка с медальоном. Луиза Хоуп принадлежала к женщинам, которые своим видом излучают мягкое спокойствие и безмятежность, вызывая мысли о церковной вечерне, аромате ладана и льющемся сквозь витражи солнечном свете. Но виконт знал, что впечатление нежной умиротворенности обманчиво. Эта зануда в духе Ханны Мор и клапхэмских святош (5) умело отравляла удовольствие окружающим и была деятельным членом Общества по искоренению порока, которое посвятило себя истреблению танцев, пения, карточных игр и любых других развлечений, радовавших сердца и облегчавших горести городской бедноты.
 
Хозяйка дома не предложила виконту снова присесть, и тот позабавлено задался вопросом, не подстерегала ли она в засаде под дверью, наготове вмешаться и положить конец любому разговору, грозившему потечь по нежелательному руслу.
 
– Вы должны навестить нас еще раз, вместе с леди Девлин, – обронила жена банкира, очаровательно опираясь подбородком на сплетенные пальцы и ни на миг не переставая улыбаться.
 
При мысли о встрече двух женщин – Геро с ее откровенными радикальными убеждениями и Луизы Хоуп с ее самодовольным ханжеским морализаторством – Себастьян едва не утратил всякую серьезность.
– Да, непременно. А тем временем не смею вам больше мешать. – Визитер потянулся за шляпой и еще раз поклонился: – Ваш слуга, миссис Хоуп. Не трудитесь звонить, я выйду сам.
 
– Я провожу вас до двери, – вызвался хозяин, словно слегка сконфузившись от маневра супруги. – Вы действительно должны побывать у нас вместе с леди Девлин и посмотреть дом. Каждая комната обставлена в стиле отдельной страны, одной из тех, которые я посещал.
 
Мужчины спустились по величественной широкой лестнице. Эхо от их шагов звучало гулко, будто в подземелье.
 
– Если Эйслер пытался продать большой голубой бриллиант, – заговорил Девлин, – откуда, по-вашему, он мог взяться?
 
Хоуп остановился у основания ступеней, снова морща рот, словно это служило обязательной прелюдией к мысли.
– Хм. На самом деле, трудно сказать. Происхождение многих крупных драгоценностей в лучшем случае, как бы выразиться… зыбкое?
 
– Вам не известен подобный камень?
 
– Нет, не известен. С другой стороны, как я уже говорил, любителем-ювелиром в нашей семье является мой брат. Возможно, он и слышал о таком. К сожалению, Генри сейчас в провинции. – Хоуп кивнул дворецкому, который пошел открывать дверь.
 
– А когда вы в последний раз видели Эйслера?
 
– Боже правый, даже не уверен, что смогу ответить на ваш вопрос. Единственное, что знаю точно – давненько.
 
– Вам не приходит на ум, кто мог желать расправиться с торговцем?
 
Каучуковые губы банкира дернулись:
– Как явствует из газет, Рассел Йейтс. Чрезвычайно дурного тона тип. Я всегда считал, что он плохо кончит.
 
Дворецкий неподвижно замер у распахнутой двери. Поднявшийся ветер погнал по улице сорванное объявление, принес резкое, пронизывающее обещание дождя.
 
– Йейтса ведь еще не повесили, – заметил Себастьян.
 
– Нет, но довольно скоро повесят.
 
Снаружи донеслись зычный мужской смех и культурная, с легким ирландским акцентом, речь:
– Да поди ты к черту, Тайсон! Говорю тебе, эта лошадь здорова – надежна, как Банк Англии.
 
– Это должно меня утешить? – отозвался второй голос, с интонациями не Ирландии, а скорее Херефорда и Итона, и до того знакомый, что Девлин оцепенел.
 
В дверном проеме показался высокий, широкоплечий мужчина. Он стоял вполоборота, все еще оглядываясь на шедшего за ним невидимого ирландца. Джентльмен лет двадцати пяти был одет типичным городским франтом: ладно скроенный темно-синий сюртук от Шульца, сапоги от Хоббса, шляпа от Локка. Однако мощное сложение и военная выправка говорили сами за себя. Новоприбывший повернулся и, по-прежнему улыбаясь, шагнул на верхнюю ступеньку крыльца. Но тут его взгляд упал на Себастьяна, и смех замер на губах.
 
– О, как удачно, – обрадовался Хоуп. – Девлин, позвольте представить вам лейтенанта Мэтта Тайсона и юного кузена моей супруги, Блэра Бересфорда.
 
 Ясные серые глаза Тайсона встретились с глазами Сен-Сира. У лейтенанта были каштановые волосы, четко очерченные скулы и квадратная челюсть, отмеченная ухарским шрамом на подбородке, который скорее усиливал, нежели умалял его грубую привлекательность.
 
– Мы с лейтенантом знакомы, – ровным тоном отозвался Себастьян.
 
– Отлично, отлично, – просиял банкир, напрочь не замечая потрескивавшей между мужчинами затаенной враждебности.
 
Спутник Тайсона – значительно моложе и учтивее него – снял шляпу и с мальчишеским пылом пожал виконту руку. У ирландского родственника Луизы, выглядевшего не старше двадцати лет, были мягкие золотые кудри, веселые голубые глаза и лицо ангела.
– Девлин? – переспросил Блэр Бересфорд. – Боже правый. Это честь, милорд, действительно честь для меня. Так вы знали Мэтта еще на Пиренеях? – Юноша со смешком глянул на приятеля: – Надо же, ты никогда мне не рассказывал.
 
– Наше знакомство было… непродолжительным, – ответил Тайсон, дернув мускулом на мощной челюсти.
 
Себастьян заметил ожидавшего внизу у коляски Тома. Худенькая фигурка грума с ничего не выражавшим лицом неподвижно стояла у голов лошадей, только взгляд перебегал с одного мужчины на другого.
 
– Джентльмены, – попрощался Девлин, коснувшись полей своей шляпы.
 
Не оглядываясь, он спустился с крыльца, вспрыгнул на высокое сиденье коляски и взял вожжи, бросив Тому:
– Дадим лошадям пробежаться.
 
Мальчишка поторопился занять свое место на запятках, и серые рванули вперед.
– Вы его откуда-то знаете? – поинтересовался Том, когда Себастьян с бешеной скоростью пустил лошадей вверх по улице. – Того, здорового?
 
– По Испании. Он служил в Сто четырнадцатом пехотном полку, хотя, судя по всему, уже бросил военную службу.
 
– Чевой-то мне показалось, не шибко он был рад свидеться с вами, – высказал свое наблюдение грум. – Я б сказал, нисколечко не рад.
 
– Вероятно потому, что в нашу последнюю встречу я председательствовал на судившем его трибунале.
 
– А чего он сделал?
 
– Согласно вердикту моих сослуживцев-офицеров, ничего. Его оправдали. А обвиняли в ограблении и убийстве молодой испанки и двоих ее детей.

ПРИМЕЧАНИЯ:

(1) Покупка Луизианы — сделка по приобретению Соединенными Штатами французских владений в Северной Америке в 1803 году. Размер приобретенной территории, по приблизительным оценкам, равнялся 210 млн. га. Окончательная цена сделки, включая проценты по кредиту, составила чуть больше 23 миллионов американских долларов. Исходя из этого, цена составила меньше 10 центов за гектар. 
Эта покупка вот уже более двухсот лет остается крупнейшей сделкой с недвижимостью в истории. Финансировали ее банки Барингов (старейший торговый банк Англии) и Хоупов. И это в то время, когда Британия воевала с Францией, да и со Штатами не ладила... Как говорится, патриотизм патриотизмом, а денежки врозь
На отошедших в пользу США по договору 1803 года территориях в настоящее время располагаются современные штаты:
1. Арканзас,
2. Миссури,
3. Айова,
4. Оклахома,
5. Канзас,
6. Небраска,
7. южная часть штата Миннесота,
8. большая часть штата Северная Дакота,
9. практически весь штат Южная Дакота,
10 северо-восточная часть штата Нью-Мексико,
11. большая часть штата Монтана,
12. часть штата Вайоминг,
13. северная часть Техаса,
14. восточная половина Колорадо,
15. часть штата Луизиана (по обе стороны реки Миссисипи), включая город Новый Орлеан.

(2) А по портрету и не скажешь Жаль, больше не с чем сравнить. Правда, картина была написана в 1798 году, когда Томасу Хоупу не исполнилось еще и тридцати. Но потомки банкира утверждали, что художник польстил Хоупу, не только изобразив его в богатом костюме знатного турка, но и весьма приукрасив его внешность. 
 
(3) Птолемеевский период — согласно периодизации истории Древнего Египта длился с 323 по 30 г. до н.э.

(4) Ин-фолио (лат. in folio, букв. — в лист) — самый крупный формат книги, когда размер страницы равен половине типографского листа. Отсюда название «фолиант» для изданий большого формата.

(5) Ханна Мор (1745—1833) — английская писательница, поэтесса и драматург, автор большого количества трудов и художественных произведений — от трактатов о нравственности до пасторальных поэм и детских сказок, филантроп.

Клапхэмские святоши —так пренебрежительно называли группу евангельских христиан (от деревушки Клапхэм в пригороде Лондона, где проходили собрания этого общества). На самом деле это были вполне ортодоксальные англичане, которые жили в соответствии с принципом, что религия — это прежде всего добрые дела. Во многом благодаря деятельности этой группы был достигнут запрет на торговлю людьми в 1807 году и полная отмена рабства по всей империи в 1833-м. Поскольку "клапхэмские святые" решительно старались изменить моральный климат своего времени и «вылечить больную грехом Великобританию», современники их, судя по всему, недолюбливали

Спасибо за новую главу!!! Оформление изумительное!!! ))))
___________________________________

Девушки, спасибо!

Леся, Таня, спасибо Вам Так неожиданно и так приятно получать каждый день по новой главе, непередаваемо приятно , просто настоящее чтение книги
А на сцене у нас всё новые неординарные, неоднозначные личности
_________________

Спасибо за главу и оформление - оно превосходно! Ну, а семья Хоуп мне под подозрением... Жена Хоупа как нельзя кстати пришла на помощь... И думаю у Тайсона будет стычка с Девлином.