Отголоски прошлого

Констанс Лоренс: 17.01.17 10:10

Лондон. Февраль. Год назад.
Я с силой зажмурила глаза, чтобы не видеть, как на бесформенную фигуру на полу по стеклу и стене стекают красные ручейки. Во рту чувствуется солоноватый привкус, кажется, я прокусила губу до крови, пока этот убийца выбирал из нас Пита. Мгновенное облегчение, что убили не меня сменяется апатией, я знаю, что потом, если конечно будет это потом, на что надежды остаётся всё меньше и меньше, мне будет ужасно стыдно за эти мысли, что навязчиво бьются сейчас у меня в голове. Но я ничего не могу с собой поделать. Видимо я оказалась хуже, чем думала о себе раньше, но даже мысль об осиротевших детях сейчас не может пробиться ко мне, есть только облегчение, что это была не я. Что я ещё жива. Хотя... 


Вот и всё. Передышка оказалась слишком короткой. Пошли последние полчаса нашей жизни.
Два раза, целых два раза мне уже повезло сегодня, сначала, когда тот тип, которого они называли Главным, тыкал мне в шею пистолетом, а потом отпустил, и сейчас, когда этот отморозок выбрал Пита. Глупо рассчитывать, что повезёт ещё раз, обрушивается безжалостная уверенность. Но почему полиция до сих пор ничего не делает? Неужели подогнать к банку автобус, который они затребовали, занимает такое долгое время? А потом взять их по дороге к аэропорту... Я нервно обхватываю руками себя за плечи. Если даже я понимаю это, то неужели этого не понимают полиция да и они сами? Или они тут все просто смертники? И мы вместе с ними? Я не хочу, не хочу! 

Бандит с пистолетом не спеша прохаживается по залу, присматриваясь к заложникам, ловко однако избегая в своём маршруте окон. Каждый раз, когда он приближается ко мне, я перестаю дышать и вжимаюсь в стену, желая раствориться в ней, стать невидимой.
Только не меня, только не меня, - твержу про себя как заклинание, - ну пожалуйста, выбери кого угодно, только не меня. По стенам пробегают цветные отблески от полицейских мигалок, дразня своей недостижимой бесполезностью. Зачем я плачу такие налоги, внезапно приходит мысль, если полиция даже не в состоянии провести элементарную операцию по спасению заложников? Неужели это так сложно, в конце-то концов? Я чувствую, что ещё немного, и у меня начнётся истерика, а вряд ли от этих можно ожидать, что они подадут воды. Скорее уж пристрелят. Я закусываю ладонь со всей силы, чтобы только не закричать.
Сколько времени уже прошло? Я не знаю. Часов на руке нет, достать телефон из сумки мне никто не позволит, а большие старинные часы висят на стене прямо надо мной, и мне с моего места не видно, сколько же минут прошло из обещанного полиции получаса. Бандит возится у двери, что-то там делая, мне плохо видно, да и не интересно. Пусть делает что угодно, лишь бы подальше от меня. Раздавшийся звонок заставляет меня нервно дёрнуться. Наверное, до конца жизни я теперь буду вздрагивать на телефонные звонки.
- Капитан, ты звонишь, чтобы сказать, что ты выполнил наши требования? - голос бандита звучит весело, словно он искренне развлекается всем происходящим. - Нет? А зачем тогда? У тебя есть ещё двадцать минут, до того, как я убью следующего заложника. Думаю, на этот раз это будет женщина. Тут такой выбор, капитан, ты не представляешь. 
Двадцать минут? Неужели с момента смерти Пита прошло только десять? Никогда ещё время не тянулось так медленно. Слава богу. Слава богу, что оно идёт так медленно, я так боялась, что наше время уже на исходе. Ещё целых двадцать минут. Но слова о том, что следующей будет женщина ввергают меня в панику. Господи, помоги мне!
- Капитан, ты что считаешь меня совсем идиотом? Или тебе эту хрень подсказывают ваши полицейские психологи? Нет, я не выпущу заложников-женщин. Я никого не выпущу, и ты только зря теряешь время, которого у тебя и так не много осталось. Так что чем тратить его на ваши бесполезные психологические уловки, лучше бы просто выполнил наши требования и все остались бы целы. И да, капитан, хочу дать тебе добрый совет, просто так, бесплатно, из расположения к тебе. Не стоит штурмовать этот банк. Мы заминировали двери и окна, и если вдруг что, то ты получишь очень большой бадабум. Ты хочешь почувствовать себя Корбином Далласом, капитан?
Он издевается над ними, понимаю я, он знает, что мяч на его стороне и позволяет себе издеваться. А ещё он блефует. Господи, он же блефует! Я не знаю, что они там сделали у двери, что-то вроде делали, но окна же точно не трогали, они же даже не подходили к ним, если не считать убийства этого бедняги. Закричать, что это блеф, так чтобы капитан в трубке услышал это? Я в отчаянии понимаю, что не посмею. Встречаюсь глазами с рядом сидящим мужчиной, тем самым, что собирал со мной бумаги, и вижу, что он тоже это понимает. Они блефуют, но мы ничего не можем сделать, чтобы сообщить об этом. Никто из нас не захочет составить преждевременную компанию Питу на небесах. Пусть даже у нас осталось всего двадцать минут. Нет, уже наверное только пятнадцать.
Откуда-то из раскрытых дверей, куда ушли остальные бандиты раздаётся далёкий приглушённый взрыв, словно из-под подушки, а потом выстрел. Из-за стен и расстояния он кажется далеко не таким громким, как тот, что разнёс голову Питу, но я с беспощадной ясностью понимаю, что он означает. Они убили того менеджера с седыми висками, который спас меня тогда, когда их Главный держал меня на прицеле, согласившись сделать что-то, что они от него хотели. Наш тюремщик подходит к ведущим в хранилище дверям, о чём-то переговариваясь со своими подельниками, а я снова кусаю губы, еле удерживаясь, чтобы всё-таки не сорваться. Они убили его. Значит он уже им больше не нужен. Им никто уже больше не нужен. Они сейчас начнут убивать всех. 

***
Несколько оглушённая мёртвой тишиной в зале, я открыла глаза. Тихо, очень тихо. Не слышно даже шагов этого отморозка по мраморному полу. Оглядываюсь по сторонам, но с того места где я сижу, мне ничего толком не видно, где он? Полчаса истекли? Резкий звонок снова вспарывает тишину. Я в отчаянии сжимаюсь у стены. Вот зачем этот капитан опять звонит? Чтобы напомнить, что время вышло? Чтобы они убили ещё кого-нибудь?
Телефон звонит и звонит, но никто не поднимает трубку. Аппарат лежит на мраморной стойке, в этом банке всё мраморное, столы, полы, даже стены... точнее он чуть едет по ней, под действием виброзвонка. Я удивлённо открываю глаза и вижу такое же удивление на лицах рядом сидящих людей. Нашего тюремщика в зале нет и ответить на звонок некому. Он что, отошёл на время туда, в хранилище к своим? Или просто не хочет отвечать? Впрочем никакого желания проверять это у меня нет, чем дольше бандитов нет рядом, тем лучше. Смолкший было телефон начинает звонить снова, но на звонок так никто и не подходит. Какой-то мужчина из заложников всё же рискует приподняться на колени и выглянуть наружу.
- Его тут нет.
Он поднимается на ноги и тянется к лежащему на стойке телефону, я снова закрываю глаза, не желая видеть, как его сейчас тоже убьют. Ну и что, что этого типа сейчас в зале нет. Сейчас нет, а через минуту вернётся, и тогда... нет, я не хочу этого видеть.
Но спрятаться в темноте не получилось. Со стороны сразу двух окон, раздался грохот и закрывающие их старинные решётки слетели прочь, словно выдранные с корнем, и вместе со стёклами в зал влетели вооружённые до зубов люди в касках, бронежилетах. Я только и успела, что сжаться у стены, закрывая голову руками от разлетающегося во все стороны стекла, чувствуя, как осколки бьют по спине и плечам. 
Они всё-таки решились на штурм? Через окна? Может этот капитан не такой и дурак и тоже понял, что этот бандит блефовал насчёт окон? Но как они так точно подгадали момент, когда все бандиты спустились в хранилище? Неужели только из-за неотвеченного звонка? Или они ничего не подгадывали и решили просто рискнуть, раз уж всё равно нас тут убивали? Мысли в моей бедной голове метались как всполошённые, пока я скрючившись сидела у стены, не смея пошевелиться.
Нападающие метнулись вниз, в хранилище и я зажала уши руками, ожидая стрельбы, но было тихо. Если конечно это можно было назвать тишиной. Но стрельбы не было. Люди в форме спасателей освободили оконные проёмы от остатков стекла и вытаскивали заложников, пока кто-то из военных уже крутился около двери, кажется, насчёт неё они не наврали, там в самом деле что-то было. Кто-то тронул меня за плечо, заставляя встать и повёл к окну. На улице стояли несколько машин скорой помощи, полиция, ограждения, спецвойска... всё как в кино, только вот кровь, кровь на стенах и полу была самая что ни на есть настоящая. Не смотря на то, что тело Пита уже вынесли, я не смогла заставить себя выбраться через это окно, и подскальзываясь на осколках, проковыляла ко второму окну, чувствуя, что меня начинает колотить, видимо от запоздалого шока.
А стрельбы так и нет. Уже на улице, когда кто-то накинул мне на плечи плед и сунул в руки пластиковый стаканчик, противно пахнущий валерьянкой, я оглянулась на банк и выходящих из него людей. Неужели они взяли всю банду без единого выстрела? Но почему тогда не выводят?
Подобное же недоумённое ожидание и на лицах остальных. Полиция с трудом сдерживает оцепление, за которым толпятся зеваки и журналисты всех мастей. Я вижу камеры с эмблемами нескольких крупных телеканалов и не только. Кто-то суёт мне в лицо микрофон, но его тут же сносит взрывной волной по имени Мойра. Подруга кидается мне на шею со слезами и криком.
- Констанс, господи, ты жива! Я там в кафе с ума чуть не сошла, когда услышала новости. Как ты? Цела? - Мойра смеётся и плачет, размазывая по лицу слёзы вместе с тушью и не выпуская меня. - Констанс, ну как ты могла? Кой чёрт тебя понёс в этот банк? Ты же чуть не оставила меня без свидетельницы на свадьбе! Ещё раз такое выкинешь, я тебя сама убью!

***

CNN news
... Пока один из бандитов вёл переговоры с полицией и тянул время, остальные вскрыли подвальное хранилище и опустошили несколько сейфовых ячеек, которые очевидно и были их истинной целью. Что в них хранилось и кому они принадлежали пока не известно, следствие держит это в тайне. Но видимо игра стоила свеч. После чего они взорвали стену, отделяющую банковские подземелья от соседних, и скрылись по подвальным переходам соседних зданий, выйдя далеко за пределами полицейского оцепления ещё до начала штурма. Заложники спасены...

»» 26.01.17 08:51 Лондон

...

Эдвин Хоторн: 17.01.17 15:44

Осень 2016

Сидя на пассажирском сидении автомобиля, я нервно поглаживал пальцами картонный короб из бархатной бумаги винного оттенка. Старательно обводил указательным каждую букву из тесненного золотом Valentino - это был подарок, обычный подарок для необычной девушки. За поиском, которого я провел три дня, то и дело, ловя удивленные взгляды сестры, периодически заглядывающей в ноут, через плечо.
- Ты выглядишь, - друг задумался, стукнув ладонью по рулю, еще раз с ног до головы осмотрел меня, велюровое синее пальто, с торчащими из нагрудного кармана очками, жилет - из потойного кармашка которого, золотой змейкой свисала цепочка. Образ подбирался не менее тщательно, чем подарок.
- Как дебил? – уточняю, подхватывая с заднего сидения цилиндр.
- Нет, я хотел сказать – романтично.
- Будем надеяться ты прав. – достав карманные часы луковку, вздыхаю. До закрытия оставалось около пяти минут и последние посетители покидали помещение кто-то прячась в ворот пальто, кто-то в широкий шарф. Начиналась промозглая, затяжная Лондонская осень, очарование которой понимали далеко не все, хотя многие старательно дели вид. Лично у меня она всегда вызывала глубочайшую тоску, заставляя мечтать хоть о небольшом снеге, но, увы, это удовольствие для жителей Лондона было сродни чему-то роскошному. – И ей понравится.
Нога в винтажном затертом ботинке опускается на мокрую брусчатку, глубоко вздохнув, улыбаюсь на последок, водителю. Давненько мне не доводилось настолько нервничать, а уж тем более организовывать, что-то подобное, ведь все вечера и встречи традиционно были организованны матерью, мои же плавно перетекали в беспросветную пьянку в клубе.
- Подарок, уж точно, – подбадривает друг, - давай мартовский заяц, твоя Алиса сейчас закроет магазин.
Он был прав, как никогда. Остановившись у дверей, я увидел среди полок светлую голову девушки. Софи, так звали мою Алису, Софи де Реан - когда-то давно, кажется в совсем другой реальности, мы учились на параллельных курсах в Кембридже, когда-то так давно, что уже и не кажется правдой, мы посещали лекции по литературе у одного профессора. Тогда я любовался ей, как произведением искусства, но боялся подойти ближе, чем на три шага, утопая в собственных комплексах. Единственный раз, когда я подошел ближе - это на вечере русской культуры. Читали пьесы Чехова, разбившись на небольшие группы. Нам выпало «Три сестры», она - Ирина и я- штабс-капитан Соленый. Вспоминая, как густо краснея, Соленый объяснялся в чувствах Ирине, широко улыбаюсь, прошло много времени, так многое изменилось, заставит ли хоть что-то краснеть Эдвина Хоторна? Очень сомневаюсь. Скрип двери соседствует с мелодичным звоном колокольчика, мы встретились случайно пару дней назад, когда я зашел в магазин в поисках каталога Пикассо, перекинувшись парой слов расстались. С тех пор, толи погрузившись в воспоминания о прошлом, либо стараясь отвлечься от забот в настоящем, моей целью столо – удивить Софи.
Тихо ступая по вытертому паркету пола, оказываюсь за спиной девушки листавшей книгу, кажется, она так увлечена, что даже не слышала как я вошел. Страшно, волнуюсь, похоже, именно она и может заставить начать меня краснеть вновь.
- Хэмиш - богатый, но глупый сын лорда и леди Эскот, делает предложение Алисе. на викторианской вечеринке, устроенной в её честь.. Не дав ответа, девушка убегает и идёт за кроликом, замеченным ею на лужайке. – цитирую Льюиса Кэрролла, голос предательски дрогнул на первых строках. Она оборачивается, понимаю, что уже смотрю в пол, а не на девушку, возвращаясь в прошлое. - Кролик как кролик, вот только он одет в камзол и всё время смотрит на карманные часы.
Смущенная улыбка, протянутая коробка от известного дизайнера, с аккуратно уложенным в нее воздушным платьем небесно голубого цвета.
- Любое приключение должно с чего-либо начаться... банально, но это правда...


»» 31.01.17 08:57 Обсуждения развития сюжета игры МПиБ [АРХИВ]

...

Софи де Реан: 18.01.17 20:26

Если в мире всё бессмысленно, — сказала Алиса, — что мешает выдумать какой-нибудь смысл?

В тот день когда Эдвин Хоторн вновь появился в моей жизни я была очень раздражена. Стоя на втором этаже магазина, в букинистическом отделе среди стопок доставленных книг, я вот уже полчаса пыталась доказать поставщику, что они прислали не тот заказ.
- И не думайте, что сможете оставить деньги! Я знаю, что вы собрали здесь все ненужное и отправили ко мне, понятно? Поэтому требую свой заказ! Немедленно! – для пущего эффекта делаю энергичный жест рукой в сторону. Зачем, спрашивается, махать руками если все равно разговариваешь по телефону и тебя не видно? Вопрос риторический. Как бы там ни было, незадачливый взмах рукой и стопка книг, стоявшая наверху, с шумом падает вниз, а потом слышится недовольное «Ой!».
- Эй, вы там живы? – перегибаюсь через перила, но ответа не последовало, поэтому приходится быстро спуститься по лестнице – Если пострадали, то можете утешиться тем, что вас ударило столетним изданием «Сна в летнюю ночь». Получить синяк от томика Шекспира, ну кто сможет таким похвастаться, а?
Заворачиваю в лабиринт книжных полок и вижу высокого рыжего юношу, потирающего ушибленную макушку, который держит в руках альбом по искусству.
- Ну и ну, Эдвин Хоторн, собственной персоной – улыбаюсь и скрещиваю руки на груди – Вот это сюрприз.
Чего греха таить, в Кембридже я была популярна. Ведь встречалась с самим Маунтбаттеном, который ходил на обеды в Букингемский дворец и был активным членом «Бригады жизни и смерти». В это студенческое сообщество, славившееся безумными выходками, верите или нет, входила и я. Надо же было кому-то приходить на выручку, когда вставал вопрос вроде «Что делать, если утонул в озере частный самолет?» или «Куда деть снежного барса после того как тот слопал всех рябчиков?». С Эдди мы вращались в одних и тех же привилегированных аристократических кругах. Мы тогда пили шампанское, рассуждали об искусстве, политике, литературе и театре…и тратили родительские деньги. Много денег. Увы, я и Эдди никогда не были особенно близки, несмотря на то что на лекциях по литературе сидели рядом. После Кембриджа наши пути, как и с остальными друзьями по университету, разошлись. Забавно было увидеть его сейчас. Мы мимо поболтали и Эдди быстро ретировался. Заметка на будущее – не стоит бить людей по голове книгами.

Каково же было мое удивление, когда пару дней спустя Эдди вновь появляется на пороге «Книг и кексов», да еще и цитирует мне «Алису в Стране чудес».
- Так-так, Эдвин Хоторн, кажется, вы замышляете какую-то шалость – беру коробку из его рук, чинно удаляюсь в подсобку, чтобы вернуться спустя пару минут, облаченной в голубое викторианское платье, которое несмотря на всю красоту, выглядит довольно удобным.
- Готова к приключению? – спрашивает Эдди.
Качаю головой.
- При одном условии – мне тоже нужен цилиндр.
Улыбаюсь и вкладываю свою ладонь в ладонь Эдди.
- Эй, хозяйка, ты куда? – с интересом спрашивает Ванесса.
- Абсолютно не имею ни малейшего понятия. Закроешь кафе и присмотри за Паддингтоном, хорошо?
Помощница изумленно кивает.
- Но куда ты все-таки идешь?
- Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее! – успеваю ответить цитатой из «Алисы в Стране чудес», пока мы с Эдди бегом направляемся к входной двери, чтобы оказаться вдвоем посреди вечернего Лондона.


»» 24.01.17 17:08 Окрестности Лондона

...

Кендалл Мейтленд: 26.01.17 16:34

Страх липкими паучьими лапками обвивает меня, парализуя движения и сковывая мертвым холодом внутренности. Пульс учащается настолько, что уже трудно вести счет. Раненый мужчина наконец очнулся. Он открыл глаза и пытался встать, но я нажимом на его грудь, заставляю остаться на месте. Я вижу, что его взгляд проясняется и он вспоминает, что здесь происходит и замирает. Я продолжаю держать свою ладонь у его сердца, слушая его бешеное сердцебиение.
Налётчики договариваются с полицией. Я слышу вой сирен за окном, голоса людей, а может просто кажется. Может я так хочу, чтобы за стенами этого ада, в котором мы находимся, были неравнодушные люди, желающие спасти нас, что у меня начинают звуковые галлюцинации.
Заложники продолжают умолять отпустить их, дети жмутся к своим родителям. Эти звуки и стенания раздражают грабителей, и один из них зло посматривает в сторону испуганных людей. Я стараюсь прислушаться, о чем говорит грабитель по телефону, но рядом женщина громко плачет, раскачивается взад-вперед приговаривая о смерти. Я не хочу слушать ее, не хочу думать, что выхода нет, но она всё плачет и всё причитает.
- Почему полиция ничего не делает? - раздается испуганный шепот со стороны.
Я смотрю в сторону хранилища, куда грабители повели управляющего. С той стороны не доносится ни звука.
- Всем заткнуться!
Он был раздражен. Говорит по телефону и смотрит на заложников. Его глаза в черной прорези маски яростно сверкают. Он разминает с мерзким хрустом шею, наклоняя голову то влево, то вправо. Его пистолет в руке постоянно меняет цель, напоминаю игру «русская рулетка». Когда прицел оказывается на одном из заложников, остальные затихают. Кажется, сделаешь вдох и привлечешь ненужное внимание. Поэтому надо тихо.
Он поднимает одного из мужчин, тот сопротивляется. Грабитель играет с ним, разговаривает, давит на больное и на святое, такое как семья. Он заставляет того вспомнить о детях, о жене, что ждут его. Мужчина, имя которого оказывается Пит, дрожит. Его лицо обливается потом, руки сотрясает тремор. Он умоляет оставить его дрожащим голосом, но грабитель непреклонен.
Грабитель надсмехается над страхом Пита. Он продолжает вести переговоры с полицией и дает задание испуганному мужчине. Тот подходит к окну, оно так близко. А за ним…. За ним долгожданная свобода, и там нет того ужаса, что сковывает сейчас. Мгновение и жалюзи с шорохом поднимаются вверх. Я даже успеваю поморщится он дневного света, что падает в окно и на мое лицо, прежде чем комната сотрясается от выстрела.
Трудно скрыть крик ужаса. Я сильно прижимаю ладонь к губам удерживая ее второй рукой. По щекам текут слезы ужаса и отчаяния. Я чувствую, как надежда начинает покидать эту комнату, начинает покидать меня. Я много видела крови в своей профессии, и после огнестрела, но никогда не испытывала такого ужаса, как сейчас. Я не могу отвести глаз от трупа, который лежит у окна. Солнечные зайчики как насмешка скользят по телу мужчины, который никогда больше не увидит своих детей. Я опускаю глаза и вижу перед собой лицо, того чье сердце слушаю. Из его глаз катятся слезы. Мы встречаемся взглядом, в них так много читается, но нет главного – надежды на спасение.
- Я буду убивать по заложнику каждые десять минут, если автобус не будет у двери через полчаса, капитан…
Я чувствую, что мой страх перерастает в панику. Дыхание рваным клочьями вырывается из горла. Отсрочка в десять минут. Десять минут – это всё что остается. Вся жизнь – как обрывки воспоминаний мелькают в памяти. Мое детство, родители. Я так и не наладила отношения с отцом. Я так и не смогла поговорить с Эшли и сказать ей, что я простила ее. Что я простила Доминика. Перед собой я вижу лицо Стивена, и зажмуриваюсь, обнимаю образ, сохраняя его в памяти. Я больше не смогу перечитать его письма, которые хранятся в деревянной шкатулке на дне шкафа. Я больше не приду на работу, которую безумно люблю. Я больше не смогу спасти ни одной жизни. Я больше ничего не смогу, потому что я останусь здесь, на холодном полу, в луже собственной крови. Все мы останемся здесь. Заложники.
Рыдание громко вырывается из легких, нет сил сдерживаться. Десять минут. Из которых прошли уже сколько-то. Я опускаю голову и слежу за черными ботинками грабителя, который ходит от одного заложника к другому. Ботинки издают скрип, такое бывает, когда в подошву или каблук попадает воздух. Этот скрип такой оглушающий, что хочется зажать уши, лишь бы не слышать.
Он намечает жертву. Останавливается у каждого по очереди, и задумчиво трет подбородок дулом пистолета.
Сколько прошло времени? Есть ли еще минуты? Я мысленно прощаюсь со всеми, кого люблю, когда черные ботинки, останавливаются напротив меня. Я немного двигаюсь назад, но некуда, сзади спина. Моя рука дрожит, но продолжает лежать на груди мужчины. Я низко опускаю голову и зажмуриваюсь. Воспроизвожу в памяти хорошие моменты, хочу запомнить их, но не видеть дуло нацеленное в мою сторону. Не видеть ужасных глаз в прорези черной маски.
- Тик-так. Тик-так. – раздается голос над моей головой.
Мне кажется я никогда не смогу забыть этот голос. Я никогда не смогу забыть ужас сегодняшнего дня.
Радиотелефон оживает в руке грабителя легкой трелью.
- Десять минут прошли капитан, но я все еще не вижу, чтобы мои требования были выполнены…. Ах, времени мало… - интонация грабителя меняется и из снисходительной становится злой. По ботинкам я вижу, что налётчик разворачивается ко мне спиной. - Мне кажется вы меня не поняли, капитан. Я сказал, что буду убивать каждые десять минут. Вы думаете, я шучу?! Вам нужны доказательства? Да, пожалуйста!
Черные ботинки, снова поворачиваются круглыми носами в мою сторону. Я сжимаюсь в стену за своей спиной, втягиваю голову в плечи и придвигаю ближе колени. Мои губы беззвучно шепчут молитву и слова прощения перед родными. Я так их давно не видела.
- Смилостивимся? – насмешливый голос раздается так близко надо мной, что я еще сильнее сжимаюсь в стену. Слезы беззвучно бегут по щекам, а тело сотрясается в тихом рыдании. До крови прикусываю губу, чтобы сдержать рвущийся наружу крик страха и ужаса.
Раздавшийся выстрел оглушает. Всё вокруг звенит. Звон повсюду. А еще что-то горячее и липкое под пальцами, стекает на пальто.
Я чувствую, что дышу. Что не испытываю физической боли, кроме звона и боли в ушах. Но она терпима. Я открываю глаза и первое что я вижу – кровь. Темно-вишневого цвета, тонкой струйкой стекает вниз. Мужчина, чьего имени я так и не узнала, но которого так хотела спасти, продолжал лежать рядом. Его голова покоится на моих согнутых коленях. Его глаза были открыты. А в его груди зияла дыра из-под пули. Я вскрикиваю и хочу отодвинуться дальше, но некуда. Я больше не в силах сдержать свой страх. Звон в ушах не прекращается, но я радуюсь этому, потому что перестаю слышать голос налетчика.
Я благодарю Бога, что и в этот раз была не я. Что мне отсрочили жизнь. Перенесли на следующие десять минут. Десять минут полные мольбы и отчаяния.
Девушка рядом со мной шевелится, привлекая внимание. Грабитель поговорившей по телефону, идет в ее сторону. Снова все замирают. Но ведь не прошло десять минут? Он хватает ее, и я вижу ужас на ее лице. Ее губы что-то шепчут, наверное, ту же молитву и слова мольбы. Здесь каждый это шепчет.
Ее отталкивает один, чтобы поймал другой. Для них, для грабителей это очередная забава. Игрушка. Кажется, они упиваются нашим страхом.
Я больше не хочу смотреть на всё это. Страх был настолько велик, что я чувствую, что меня сейчас разорвет.
Я хочу незаметно отодвинуть тяжелое мертвое тело, спихнуть со своих колен, но силы исчерпали себя. Металлический запах крови, бьет в нос, и я чувствую подкатывающую тошноту. Грабители не отпускают девушку, хватают ее за руки, о чем-то шепчутся, приближаясь к ней ближе, и осознание того, что возможно насилие – заставляет издать утробный стон.

Дальнейшие события я помню смутно. Точнее я просто их блокирую. Темнота, взрыв, стрельба. Крики людей. Стоны боли.
Я помню, как меня кто-то подхватил и вывел. Пытались осмотреть, видя на моем пальто и белой блузке огромные следы крови, но я шептала, что это не моя кровь. Мне дали кислород, потому что от пережитого ужаса, я не могла дышать сама, а лишь захлебывалась. Журналисты, как саранча, кружившие повсюду, пытались о чем-то спрашивать, но я продолжала сидеть на подножке машины скорой помощи и не отрываясь смотреть на стены банка, где навсегда изменилась моя жизнь.

В течении длительного времени, я не ходила в банк. Может это глупо, но теперь у меня появилась фобия.
Ночные кошмары до сих пор не отпускают меня. Спустя несколько дней, после тех событий я сходила в церковь. Я позвонила и встретилась с родными. Они видели новости, но я не стала говорить, что среди заложников была я. Отец бы не пережил.

До сих пор их не поймали. Показания заложников были размыты. Мы не видели лиц, а по скрипящим ботинкам - поймать невозможно. Хотя, мне кажется уже и не ищут. Я каждый день просматриваю новости в надежде увидеть сводку о них, но ее нет. Те убийцы продолжают ходить на свободе. Дышать и радоваться и от осознания этого я чувствую жгучую ненависть. Я никогда никого ненавидела – это было мне чуждо, но сейчас эта ненависть заполняет меня.

Я стала больше оперировать, уделяя особое внимание тем, кто получил огнестрельное ранение. Я не смогла спасти того, чья голова покоилась на моих коленях, поэтому я пытаюсь спасти других…

»» 30.01.17 15:52 Развлекательный центр O2 Arena

...

Эстель Скеффингтон: 28.01.17 20:05

Бен был в моей жизни всегда. Никогда не было времени "до", и никогда уже не будет "после". Да я и не хотела этого "после", надеясь глупо на "всегда". Иногда мне казалось, что мы близки настолько, что ближе уже невозможно. Иногда, что он незнакомец, случайно зашедший в мою дверь ночью. На самом деле я просто не знаю, что придумала сама, а что было реальностью. Но сейчас, когда Бен отталкивает меня, понимаю, что в его реальности я просто имя, случайная женщина. Если у меня будет хоть немного времени, то я придумаю оправдание и этому поступку. Я так сильно люблю того, кем Бен был когда-то, что прощаю всё даже тому, кем он стал сейчас. Бен просто хотел увести меня, когда начнут выбирать следующего... Это привычно легко.

Тот, кого они боссом называют, с силой сжимает мой подбородок, в глаза смотрит пристально, ищет словно что-то. Он переводит взгляд куда-то за спину мне, затем возвращает на лицо, глаза щурит, потом хмыкает и головой качает. Пистолетом проводит по щеке, прядь за ухо заправляет, затем по шее ведёт, почти лаская. Говорит, словно добрый друг, даже теплота в голосе слышится:
- Знаешь, я стараюсь не убивать женщин, но сделаю я ради тебя исключение, - он щелкает на пистолете чем-то и в висок мне давит с силой, руку с подбородка не убрав. - Если будешь и дальше доставлять мне неудобства. Ты поняла?!
Я киваю в ответ, ладонь его насколько позволяет, думаю, что глаза закрыть стоит, но не могу. Всё кажется, закрою их, и курок спустят сразу. Грабитель кивает удовлетворенно, и наконец-то мой подбородок отпускает. Можно выдохнуть, но я всё шаг назад делать боюсь, чтобы внимание опять не привлечь. Так и стою со стойкой рядом, взгляд в пол опустив.

Бен толкает сильно, потом тянет за собой, знаю точно, что он это, мне и смотреть не надо. Я о чужие ноги спотыкаюсь, беззвучно извинения шепчу, встречаясь взглядом. Бен рявкает, все ноги проворно убирают с прохода, чтоб не задели случайно. Он подталкивает к дальней стене, за тумбочку какую-то и уходит молча. Мне страшно, вот так просто без эпитетов, без ложной надежды, без возможности что-то исправить. Я думаю о том, как давно не звонила матери, как не успела попросить прощения, сбивчиво читаю "Отче наш", раз за разом, но даже молиться боюсь, ведь что не попроси, ударит по нему.

Звонок телефона, резкие слова и снова угрозы. Я сбиваюсь на молитвы строчке и начинаю заново. Их главный голос повышает, и внутри всё сжимается, он по залу ходит, размахивает пистолетом, с усмешкой в голосе считает. Задерживается то возле одного, то у другого, и всё время на часы смотрит, словно ждёт. Да он и ждёт, наверно, и времени у нас так мало. Бен тоже по часам сверяется, невдалеке идёт, а остальных давно не видно.
Босс возле останавливается, пихает тумбу ногой, не знаю то ли сказал ему переговорщик что-то, то ли я разозлила. И пистолет опять в мою сторону. Я не хочу смотреть или просить. Я не хочу, чтобы последнее, что я видела, - был он. Поэтому я поворачиваюсь к Бену, пусть он не смотрит, пусть так. Я уже простила, я уже ведь почему так вышло знаю. Скажи он хоть слово тогда, то их главный догадался бы. Что я узнала, что Бен всё понял и не тронул. Я мысленно прощаюсь и закрываю глаза.Это конец.
Я слышу выстрел и боли жду, в ушах гудит, и кажется, что тело не моё. Сквозь звон я слышу только грубое:
- Кого чёрта, ещё полминуты!
И новый гул, а может, старый усилился лишь. Я открываю глаза по чуть-чуть. На полу капли крови и в воздухе железом пахнет. Я взглядом с женщиной встречаюсь, у неё одежда вся в крови и руки. Я закричать хочу или помочь ей чем-то. Она же живая, её же спасти можно! Только потом осознаю, что рядом мужчина лежит. Он мог ей мужем быть или отцом, так не понять сразу. Я не кричу, не двигаюсь, он умер, уже не помочь. Да и решилась бы? Я очень хочу верить, что да.

Я взглядом Бена не ищу, нельзя, разговоров совсем не слышно, гул никак не угаснет. От телефонного звонка очередного вздрагиваю. Он словно приговор звучит, что время истекло. И трубку долго не берут, так долго... Мне бы радоваться надо, эта отсрочка кому-то две минуты жизни подарит, может, мне даже. Но почему-то злюсь, со злостью не так страшно... Телефон замолкает, но тишина лишь мгновение длится. Зал наполняет грохот со стеклом вперемешку, я закрываю руками лицо и прижимаюсь к кому-то, сидящему рядом. Не к месту шепчу:
- Извините.
Слова молитвы слетают про себя. Пусть будет живым и невредимым, пусть будет живым. Хотя бы живым. Только живым. Пожалуйста, Господи...

На улице свет в глаза бьёт. Кругом машины, люди, камеры, а я всё твержу, что мне назад надо. Там сумка моя, забрать. Полиции диктую адрес и телефон. Отвечаю на пару вопросов, но вряд ли мои ответы важны.
Не знаю, как я домой попала, мужчину не знаю, который чай пьёт на кухне. Я закрываю дверь за ним и падаю в кровать не раздеваясь. Пусть это будет страшный сон. Пусть Бен живой будет, пожалуйста, пусть...


В здании полиции шумно и накурено. Детектив, ведущий дело, уставший и озлобленный, на столе гора окурков в пепельнице и разбросанных листов куча. В углу сидит второй, но он молчит всё больше, я не уверена, что слушает он даже. Пока новостей о нападавших нет, без комментариев - это всё, чего удалось добиться журналистам. Оба смотрят на меня недоверчиво. Я сижу на краешке стула с идеально прямой спиной, положив перчатки и сумку на колени. Мы ведем разговор этот не в первый раз уже. Я понимаю, что детектив просто зол и хватается за соломинку. Может, чувствует, что я лгу, или просто мучает всех нас, как мучают его. Он проходит мне за спину намеренно, я не оборачиваюсь.
- Мисс Скеффингтон, у вас, как и у грабителей, ирландский акцент. Чем вы можете это объяснить?
- Детектив, - в моём голосе точно выверенное количество недоумения. Я от разговоров этих устала уже, - лишь тем, что я, как и бандиты, как и 4,5 миллиона граждан Соединенного Королевства, проживала в Ирландии какое-то время.
- Согласно показаниям свидетелей и оставшимся записям, вы трижды были в контакте с преступниками и... - Он монотонно говорит, плечами пожимает, хочет, чтобы сама я выводы сделала.
- И вы никак не можете решить, что же страшнее - что я говорю с акцентом или что до сих пор жива? - Знаю, леди не пристало отвечать хамством на хамство, но саркастические замечания - дозволенная роскошь.
Второй детектив хмыкает и качает головой, допрашивающий обходит стул и наконец ко мне лицом встаёт. Он краснеет стремительно, на лбу испарина выступила.
- Мисс Скеффингтон, что именно говорили вам бандиты?
- Мы обсуждали, хочу ли я получить пулю в лоб сразу или прежде провести время по их мнению "весело". Детектив, - я со стула поднимаюсь, не дожидаясь позволения. - Я была довольно снисходительна к вам и приходила по первой вашей просьбе. Я рассказывала всё, что могла вспомнить, но больше не намерена терпеть завуалированных оскорблений. Если вам ещё раз понадобиться увидеть меня или что-то уточнить, то дайте знать об этом адвокату лорда Харрингтона, лишь после этого вы можете звонить мне. - Я киваю обоим детективам. - Господа.
Я не блефую. Мой дед, пусть и сто раз не одобряющий поспешный первый брак матери и моё появление на свет, не позволит никогда, чтобы гордое имя Харрингтон было упомянуто в связи с каким-либо скандалом и уж тем более преступлением. Надеюсь, что имени его будет достаточно, чтоб остудить их пыл. И оказываюсь права. Полиция меня больше не беспокоит.

»» 14.02.17 23:59 Обсуждения развития сюжета игры МПиБ [АРХИВ]

...

Эдвард Джейсон Филдинг: 28.01.17 23:05

Лондон. Февраль. Год назад.
После выстрела, мне казалось, что время остановилось. Даже кровь от тела Пита неестественно медленно растекалась по полу, издавая удушливый металлический запах и наполняя им каждый уголок большого банковского холла. «Только не смотреть туда…» - подсказывало мое подсознание. Страх переполнял. Ненавижу это чувство, когда ты никак не можешь повлиять на ситуацию, не можешь сделать так чтобы это всё наконец-то закончилось. Кто такой человек перед лицом смерти? Никто. Простая пешка, в шахматной партии. Такой безысходности не чувствовал со дня похорон Эммы. Мне казалось, что после того дня, я вернул себе уверенность, что я властелин своей судьбы, но сейчас… Сейчас, я чувствовал облегчение, что возле окна лежит не мое тело. «Каждые десять минут…» - напомнило подсознание фразу грабителя. Эти десять минут для кого-то из нас останутся последними. Не так я представлял себе свой «The End», не на грязном полу, от рук каких-то подонков.
Я чувствовал, как сердце внутри отбивало бешенный ритм. Грабители словно вершители наших судеб, вальяжно размахивали пистолетами, запугивая девушек. Мне казалось, что каждый из них получал удовольствие от страха, который исходил от нас. Один из бандитов, схватив девушку-заложницу, грубо потащил в сторону. Нужно было что-то делать, но что? У никого из нас не припрятан пистолет в карманах пальто. Это только в фильмах, какой-то герой-камикадзе, сломав стул, может отлупить с десяток поганцев его ножкой. У меня, увы, таких навыков не было. Махать кулаками против противника с пистолетом верх глупости.
Один из мордоворотов подошел к девушке, с которой мы столкнулись в начале этой всей катавасии. Из прорезей маски он испытывающее смотрел на нее. Интересно, какие мысли роились у него в голове. Явно не те, что были у нас – заложников. Он не думал о том, сколько ему осталось жить, не желал избавиться от чувства страха.
- Чего уставился? – грубо оскалился он, заметив мое наблюдение.
Я пожал плечами.
- Думаю, пристрелят ли тебя полицейские или бросят гнить в тюрьму.
- Смельчак.
Приклад пистолета врезался в щеку. Затем была боль и сладковатый привкус крови во рту.
Десять минут, отведенных бандитами полиции – истекали. Почему никто там, за окнами, не пошевелится чтобы остановить этих распоясавшихся поганцев? Или наши жизни не столь важны? Лежать следующим рядом с Питом не хотелось никому, а полиция всё медлила. Из стороны хранилища послышался лёгкий хлопок. Нас заставили лечь на пол, уткнувшись лицом в пол. Спустя минуту раздался звонок телефона, который словно взрыв отразился от стен. Телефон звонил и звонил, но уже никого не было. Наших мучителей не было в холле банка, они все скрылись в хранилище.
Отряд специального реагирования, который ворвался через окна, несказанно обрадовал. В тот момент, когда стёкла окон с оглушительным треском падали на пол, а мраморные стены осветил уличный свет, мне показалось, что я заново начал легко дышать.
Нас выводили через окна, саперы работали у дверей вскрывая сумку, оставленную грабителями. И вот, когда я вышел на улицу, переполненной зеваками, полицейскими и репортерами, страх который сковывал всё это время, начал потихоньку отступать. Мне хотелось поскорей вернуться в Уэйкфилд: обнять леди Клариссу и мать, поцеловать Александру, пожать руку отцу и братьям, прочитать сказку девочкам на ночь. В суете жизни, мы мало времени уделяем тому, что на самом деле важно: сказать тем, кому не безразличны, что мы их любим. Сказать пока есть время, потому что судьба порой бывает весьма непредсказуемой и может лишить нас этого шанса. Катастрофа с Эммой была этому доказательством. Но я верил, что она знала, что я её люблю.
Подбежавшие медики, набросили мне на плечи плед, сопровождая к одной из машин скорой помощи, припаркованных около тротуара. Быстрый осмотр моей щеки и вердикт – швы накладывать не нужно, будет синяк, жить буду.

Уэйкфилд Парк. Два дня спустя.
В библиотеке царила тишина, только мерцание от экрана телевизора развевало мрак. Сегодня я был в полицейском участке на допросе. Два детектива в слегка потрепанных костюмах, детально записали все мои сведенья. На мой вопрос – что нужно было грабителям. Они ответили – Тайна следствия. В участке я увидел ещё нескольких заложников, которых, как и меня вызвали чтобы хоть как-то дополнить имеющиеся у них данные. Журналисты тоже не могли сказать причину налёта на банк.
По национальному телевиденью как раз шли новости, добавив звук, я откинулся на спинку кресла.

«...Очередной скандал сотряс стены парламента. Лорд Честирстер, который занимает должность первого советника верхней палаты, обвиняется в неуплате налогов, покушении на жизнь и посредничество в торговле людьми. Как нам сообщил инсайдер в Скотленд Ярде, информация об этом были прислана сыщикам от неизвестного источника…»
Как всегда: по телевизору смотреть нечего. От нажатия кнопки на пульте, экран телевизора погас, погружая комнату во мрак.

»» 05.02.17 21:53 Другие страны мира

...

Эдвин Хоторн: 31.01.17 16:08

Никогда не считай себя не таким, каким тебя не считают другие, и тогда другие не сочтут тебя не таким, каким ты хотел бы им казаться.

Я стоял на мощеной брусчатке старой части Лондона, смущение отступало, ведь она согласилась, приняла условия игры, а это уже как минимум половина дела. Широко улыбнувшись, снимаю цилиндр. Не удивлен, ведь ей нравилось быть такой: свободной, простой, в деталях непосредственной и даже в чем-то экстравагантной. Нравилось в той прошлой студенческой жизни, и похоже, привычки остались прежними, что не могло не радовать.
- И почему же это не сюрприз для меня, -хитро улыбнувшись очаровательно- рыжей улыбкой, надеваю на девушки синий цилиндр. – Тебе очень к лицу.
Разговаривать с ней по другому, я не мог, мне просто хотелось делать ей комплименты. Пусть скомканные, и в чем-то по-детски наивные.
- Честно, - лисье нутро рвалось наружу, но сегодня мне была отведена роль кролика. Засунув руку во внутренний карман сюртука, я достал из него план «Б» - белые кроличьи уши, из карнавального костюма, и с совершенно серьезным видом водрузил их на макушку.
- Не хочешь ли торта? — любезно предложил Заяц.
Алиса оглядела весь стол, но там ничего не было, кроме чайников и чайной посуды.
— Какого торта? Что-то я его не вижу, — сказала она.
— Его тут и нет, — подтвердил Заяц. –цитата из Алисы была просто необходима. Немного попетляв среди улиц мы остановились у двери- маленькой двери. Она создавала впечатление, маленькой из-за достаточно серьезного несоответствия мостовой и фундамента дома, но если приглядятся, то три каменных ступени уходящие под мостовую в корне меняют дело.
- Закрой, пожалуйста, глаза.
- Зачем ? – в голосе Софи интерес.
- Иначе не выйдет сказки. – вполне серьезным тоном пытаюсь убедить, хотя последнее было лишним. Осторожно ступая по ступеням вверх, крайне бережно будто самую дорогую и редкую статуэтку, направляю девушку. Плоская крыша старого трехэтажного дома на холме хороша, особенно в закатных лучах осеннего солнца, и пожалуй по истине сказочна. Отсюда видно многое главное правильно сесть, а уж это я учел. Отодвинув стул чуть склонившись предлагаю даме присесть.
- Надеюсь ты не на диете? – глаза пробегают по столу с кучей кексов, шоколада и всевозможных сладостей.



»» 01.02.17 10:28 Обсуждения развития сюжета игры МПиБ [АРХИВ]

...

Софи де Реан: 01.02.17 19:42

— Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?
— А куда ты хочешь попасть? — ответил Кот.
— Мне все равно… — сказала Алиса.
— Тогда все равно, куда и идти, — заметил Кот.

Нечто с тобой может произойти исключительно в Лондоне. Только в этом городе на меня в цилиндре и струящемся винтажном платье, и на Эдди в смешных белых ушках никто не обращал внимания. Хотя, возможно кто-то все-таки покрутил пальцем у виска, глядя на нашу колоритную парочку, было несколько человек, что блаженно улыбнулись, но в основном прохожие спешили по своим делам, погруженные в собственные мысли и проблемы, пока я бежала следом за своим Белым Кроликом.
Лабиринт улиц привел нас в старую часть Лондона и Эдди остановился у неприметного здания, освещавшегося лишь одним, богом забытым фонарем. Но ведь все может оказаться совсем не таким, как кажется на первый взгляд – это я знаю точно. Поэтому выполняю просьбу Эдди и закрываю глаза, гадая – что же меня ждет внутри этого здания: Нарния, бал Золушки или нечто другое? Ясно одно – Хоторну в очередной раз удастся меня удивить.
Мы идем наверх, и я понимаю, что он подготовил настоящее Безумное чаепитие!
- Надеюсь, ты не на диете? – задает вопрос Эдди и я улыбаюсь в ответ.
- Ты спрашиваешь об этом хозяйку кондитерской? – качаю головой и добавляю цитату из «Алисы в Страны чудес» - От горчицы — огорчаются, от лука — лукавят, от вина — винятся, а от сдобы — добреют. Как жалко, что об этом никто не знает… Все было бы так просто. Ели бы сдобу — и добрели! Поэтому я намерена попробовать абсолютно все, что находится на этом столе Эдди Хоторн и ничто меня не остановит!
Чинно присаживаюсь на стул, который как истинный джентльмен, отодвигает для меня Эдди, чтобы потом занять место в другом конце стола. Хочу налить из чайника, напоминающего по форме огромную тыкву, но оттуда почему-то совершенно ничего не выливается. Открываю крышку и выуживаю из чайника старинные часы на длинной цепочке, что заставляет в очередной раз прыснуть от смеха.
Наконец, после недолгих поисков, нужный чайник был найден, и я налила ароматной жидкости в фарфоровую чашечку с цветочками.
- Пора нам с тобой как следует отЧАЯться! - мы чокаемся чашками так, что едва не выплескиваем находящийся там чай прямо на скатерть. Чай отлично согревает и дарит ощущение безопасности и уюта.
Что у нас тут есть? Разнообразие сладостей поначалу заставляет даже немного растеряться, но останавливаю выбор на разноцветных макарунах. Жую зеленое печенье с фисташковым кремом, а потом пододвигаю поближе блюдо с капкейками, наверху которых крем и вишенки. Беру вишенку и наслаждаюсь ее вкусом.

На Лондон опускается ночь. Наконец-то я в полной мере могу оценить открывающийся вид. Снимаю с головы цилиндр и поднимаюсь из-за стола, чтобы подойти к краю крыши. Весь город как на ладони – вон блестит в лунном свете Темза, я вижу темную громаду Тауэрского моста, одинокую башенку Биг Бена и внушительный круг – колесо обозрения «Лондонский глаз».
- Как красиво – сажусь прямо на край, свесив ноги вниз. Эдди тоже присаживается рядом.
- Скучаешь по Кембриджу? – спрашивает он.
Пожимаю плечами.
- Не особо. Но вот в такие моменты – да. Как же давно я так не веселилась, наверное, с того случая на яхте…
- Ах да, яхта – Эдди смеется – С племянницами тогдашнего премьер-министра…как же их звали?
- Вильгельмина и Виллоу – сестры-близняшки. Они пригласили всю компанию на морскую прогулку. Чудом мы отчалили, и только потом выяснилось, что никто из присутствующих не умеет управлять яхтой. Так нас и болтало без малого часов пять, пока катер береговой охраны не приехал и не снял нас…было так глупо…но так весело.
Поворачиваюсь к Эдди и дотрагиваюсь до белых кроличьих ушей на его голове.
- Знаешь, чего не хватает? Музыки! – достаю из крошечного клатча, который чудом прихватила с собой, телефон и нажимаю пару клавиш на сенсорном экране. – Вот, думаю, эта композиция подойдет.
Спустя мгновение пространство вокруг наполняется звуками мелодии, которую ни с чем не перепутаешь.


»» 10.02.17 23:51 Обсуждения развития сюжета игры МПиБ [АРХИВ]

...

Себастьян Ленгстон: 04.02.17 23:11

Май 2006 года.

Новое утро майского дня началось тёплым дождем, таким привычным для поздней весны. Увы, радости он мне не принес, как, впрочем, и яркое, полное тепла солнечное утро. Если в Кембридже я расслаблялся и наслаждался любой погодой, то дома не мог: тут мне приходилось быть настороже. И не потому что отец продолжал пускать в ход кулаки, а скорее по привычке. Слишком много боли и слез сохранили в себе эти стены. Джейсон Ленгстон же своим наклонностям не изменял, просто несколько их видоизменил с того года, когда я перехватил его удар. В тот раз, сжимая, его готовую ударить меня, руку, я почти ответил ему тем же, но смех герцога и его слова отрезвили. «Вот теперь ты похож на меня». В своей жизни я ничего не желал так сильно, как быть непохожим на него. Он это знал лучше всех и теперь же пользовался этим, каждый раз, когда мои кулаки сжимались в желание заткнуть ему глотку. Я видел этот триумф в его глазах. И эту гордость. Отец гордился тем, что его сын становится чудовищем под стать ему.
Но я – не он.
Повторяя эти слова раз за разом, велел себе не реагировать на провокации старого ублюдка. А герцог старел. Чудовище отравляющие мне жизнь, наконец теряло былую физическую силу, но не эмоциональную, увы. В который раз напомнил себе, что осталось менее пары недель до получения диплома. Чуть более десяти дней и я, наконец-то, смогу оставить позади этот дом и жизнь отпрыска аристократа.
Вот уже неделю как мы с друзьями вернулись домой, сдав выпускные экзамены, и теперь с нетерпением ждали их результатов. Хотя возможно я с бОльшим, чем парни. И Девид Торнтон, и Уильям Райдер жили в полноценных семьях, в которых самым страшным была – бабайка под кроватью или в стенном шкафу. Парни не знали какого это просыпаться от оплеухи, подозревать родного отца в убийстве твоей матери; им невдомек было, что за все годы в университете я брался за курсовые работы для студентов не по своей прихоти, а для того, чтобы заработать лишний фунт. В моём тайнике уже собралась неплохая сумма, конечно не ахти что, но достаточная чтобы свалить отсюда. Я предложил обоим друзьям уехать вместе со мной и, если, Уилл согласился сразу же, считая, что в течение пяти дней мы переплюнем самого Стива Джобса, то Дейв в начале хотел рассчитать все «за» и «против», за что я его не винил. Для меня всё было рассчитано давно. Бросив взгляд на наручные часы, отметил, что нет еще и полдня. Поправив съехавшие к кончику носа очки для чтения, перевернул страницу «Истории финансового законодательства США» и продолжил изучение книги.
Сегодня был мой день рождения, который я терпеть не мог и каждый год мечтал, чтобы он быстрее подошел к концу. Парни на протяжение нескольких недель уламывали меня отметить его в клубе, где вечерами, по настоянию своего отца, подрабатывал Уилл. Где мог бы подрабатывать и я, к слову, не растрезвонь этот придурок всем и каждому, что его лучшие друзья будущие герцоги. Сам Уильям выходец из состоятельной семьи, не имеющий никаких родственных связей с аристократами. Счастливый поганец. В итоге, уступил друзьям и пообещал встретиться с ними сегодня вечером

Вечер.

Сидя за рулем старого «MINI» Патрика, уже в который раз пожалел, что не попросил последнего вызвать такси. Мне пришлось бы значительно потратиться, конечно же, но по крайней мере в Лондоне я был бы на час, если не два, раньше. Опаздывать я не любил никогда, особенно на встречу с друзьями. Нетерпеливо постукивая по рулю, я вдавливал педаль до упора, пытаясь хоть как-то увеличить скорость этой колымаги и всё в пустую. Сидящий рядом Патрик выражал своё недовольство лишь гримасой на лице.
- Почему вы не купите себе новую машину? - решил нарушить я затянувшееся молчание. – Восьмидесятые давно канули в Лету.
- Мне нравится мой «мини», милорд, - помолчав дворецкий, не удержавшись, добавил: - Может быть прекратите попытки лишить машину педали?
- Не называйте меня так, - ответил ему, однако, просьбу проигнорировал. Впереди уже виднелись вечерние огни Лондона. Решив, что с меня достаточно, я направил машину к ближайшей стоянке кэбов. – Спасибо, Патрик, что одолжили машину. Кстати, раз уж вы в Лондоне отпустите ввожу и оттянитесь, как следует.
- Возможно я так и сделаю, милорд, - ответил он, садясь за водительское сиденье. Поймав мой взгляд, ирландец добавил: - С днем рождения, Себастьян.
- Да, спасибо, - махнул ему в ответ. Шагая к свободному кэбу, я отказывался признать, что, уехав из дому, буду скучать за дворецким. Ведь на самом деле, вся моя семья сводилась к одному человеку – Патрику О’Рейли.
Нанятый автомобиль доставил меня к нужному клубу через двадцать минут. Расплатившись с водителем, я пулей вылетел из такси и пустился ко входу в здание. Пробираясь сквозь толпу молодежи, ожидающих очередь войти, мельком отметил несколько мотоциклов на парковке. Остановившись на минуту, я с восторгом оглядел этих мощных «стальных коней». Мотоциклы притягивали нас с Уиллом и Дейвом с первого года обучения в Кембридже, когда мы стали свидетелями мотопарада выпускников. В тот же год каждый прошел обучение и получил права. И если друзьям родители сделали «скромные» подарки, то я о таком и помыслить не мог. Сейчас же тратить сбережение на хромированного друга было бы приятной, но всё равно глупостью. «Потом», - пообещал себе в который раз. Посмотрев на мотоциклы в последний раз, я отметил, что двое из них принадлежали друзьям и поспешил в клуб.
Благодаря подработке Уилла все вышибалы клуба знали нас с Дейвом в лицо, поэтому поздоровавшись с дежурившими у входа сегодня, я без задержки прошел вперед.

»» 14.02.17 17:50 Обсуждения развития сюжета игры МПиБ [АРХИВ]

...

Арлин Фостер: 05.02.17 00:24

New York. USA.
Шесть месяцев назад.


«Сегодня состоится второе слушание дела в отношении звезды поп-музыки Арлин Меррик. Сторона Сандерсов требует ареста певицы, но благодаря отцовским деньгам не факт, что ей вообще что-то предъявят. Как всегда происходит в нашем мире - деньги помогают избежать любых наказаний…»

Диктор продолжал говорить дальше и дальше, но я уже не слушала, выключив звук. Отец действительно помог мне с адвокатом, наняв самого лучшего из компании «Пирсон и Ко». Но это не означало, что я подкупаю всё и всех. Всё-таки и сам Сандерс не бедствует, если решил тягаться в суде.

- Арлин, если это не закончится в ближайшие дни, мы попадем на крупную сумму, которую нам выставит «Сони» за невыполнение условий контракта.

- Но разве это не форс-мажор? – я сделала глоток кофе и поморщилась, понимая, что он остыл.

- Ты не понимаешь. Дело может стать серьёзным не потому, что ты подправила улыбку красавчику. Ты участвовала в незаконном мероприятии. И судья может зацепиться за это, если у него случится приступ геморроя на слушании.

- Моника, я тебя умоляю, ничего не случится. День, максимум два, и мы пошлем этих Сандерсов куда подальше, - помолчала, а после всё же добавила: - По крайней мере, в этом уверен мой адвокат.

- Я бы не была так уверена на твоем месте, - мой продюсер скептически поджала губы.

В глубине души я соглашалась с ней, но верить, что какой-то сосунок сможет сломать мне жизнь, как я сломала ему зубы, не хотелось.

- Если мы не сможем на этой неделе вылететь на Барбадос, нам выставят неустойку в пятьдесят тысяч долларов. И ты потеряешь не только это. Отмена съемок поломает график, и дальше мы потеряем ещё больше. Все места в рейтингах, которые уже купили, слетят, потому что не будет материала.

- Моника…

- Чем ты думала, Арлин?! – вспылила моя подруга.

- Извини, я не думала вообще в тот момент, чем всё это может закончиться. Во мне говорил дикий адреналин и страх, что я едва не отправилась на корм рыбам. И всё это потому, что богатенький ублюдок решил победить в заезде.

- Да, прости, я забыла об этом сейчас.

- Лучше расскажи, можем ли мы как-то изменить место съемок? Например, уехать вместо Барбадоса в Майами?

- Нет, по контракту оговорен именно Барбадос.

- Будь оно всё проклято!!!! - я ударила по столу кулаком так, что чашка с кофе подпрыгнула и перевернулась, заливая все документы, которые лежали на нем, а после тонкой коричневой струйкой кофе украсил мои бежевые брюки. - Сегодня точно не мой день, - глядя на расползающееся пятно, пробормотала я. – Моника, как думаешь, если я заявлюсь в суд в таком виде, пожалеют меня?

- Я бы на это не рассчитывала.

- Ладно, пойду переоденусь и пора выезжать.

Я до последнего надеялась, что всё обойдется и что Джиму удастся меня спрятать у себя. Но полиция нашла, не прошло и суток. Потом начался Ад.

На улицу не выйти. Чертовы писаки караулили возле дома и офиса и закидывали своими скабрезными вопросами.


Три часа спустя.

По приезде в суд, пришлось пробиваться через толпу папарацци, которые не преминули облить грязью, заставляя поморщиться от неприятных комментариев.

- Слушается дело номер двадцать сорок семь. Джереми Дэвид Сандерс против Арлин Франчески Меррик…

Началось….

»» 05.02.17 02:02 Чудо Света USA

...

Каролина Таунсенд: 09.02.17 12:02

Россия. Санкт-Петербург.

Нет, подруга у меня, конечно, всегда была эксцентричной особой, но выбрать Россию, местом для родов?! Что только не взбредет этим беременным в голову. Леди Кларисса долго пыталась наставить внучку на путь истинный, что для экстрима она выбрала не очень подходящее время. Но Ал была непреклонна. Чем-то прельщала мою подругу северная столица России. И было все равно, что многие граждане этой страны рожали за пределами Федерации – ей хотелось там и все. А сопровождать ее должны были я и Рози. О других членах семьи она и слышать не хотела (синдром гнездования на лицо), хотя расставание с Эванжелиной далось ей весьма тяжело.
Нам оставалась разводить руками и потакать ее взбунтовавшим гормонам.
Небольшая изысканная квартира в центре города стала нашим временным пристанищем. Любовь Валентиновна – так просила себя называть грузная женщина бальзаковского возраста – каждый день готовила традиционные блюда русской национальной кухни. Ал была на седьмом небе от счастья, уплетая ежедневно щи и борщи, запивая их разновидными компотами и закусывая оладушками с пирожками. Я же к этой пище относилась весьма настороженно – слишком тяжелая для моего желудка. Но вареники и блины этой женщины готова была кушать (исключительно маленькими порциями!) на завтрак, обед и ужин. Она не говорила на английском, мы не понимали русского, но язык пищи творил чудеса.
Первым делом нужно было выбрать роддом. После долгих и нудных поисков мы отдали предпочтение Семейной клинике на Фурштатской. Был подписан контракт с больницей, выбран врач и комната, где должна была пребывать Ал с малышкой. И не смотря на то, что поводов для волнения не было, мне почему то было СТРАШНО за подругу. Но виду не подавала…
А еще мы взяли на прокат Рендж Ровер и грузного шофера в придачу. Гоша был угрюм, но весьма ответственно подходил к своей работе. Бедный ни разу не пожаловался, когда мы в десятый(!) раз за неделю(!) выехали в роддом на… очередную ложную схватку Александры. В итоге Розмари перестала верить причитаниям сестры, а я даже и не знала, как быть, но путь от дома до больницы успела выучить наизусть. Все-таки я была старше всех и чувствовала бОльшую ответственность за Ал и ее ребенка. А она, как назло, отказывалась заранее ложиться в больницу, списывая на какую-то фобию и неприязнь к запахам этих учреждений. При этом ее лицо искажал такой страх, что мы и не пытались настаивать.
В один из вечеров, заметив, что Ал была более спокойна, чем обычно, решила дать Гоше выходной до утра и отпустила домой выспаться.
Но если б я знала… А паразитка Ал не молчала…
В час ночи – да, мы так и не привыкли к местному времени – разыгрывалась на спор очередная партия пикета. Предмет спора – кто будет сопровождать Ал в родовую.
– Ничья, – вздохнула Розмари и начала собирать карты со стола, когда в комнату вошла Ал и каааактооо оооочень странноо начала смотреть на нас.
Вопросительный взгляд устремлен на подругу. Она молчит. На мой многозначительный взгляд никак не реагирует. Поэтому задаю наводящие вопросы:
– Ты голодна?
Она мотает головой.
– Не спится?
Она мотает головой.
– Хочешь прогуляемся?
Она опять мотнула головой.
– Сыграешь с нами в партию?
– Нееееееттт, – она с таким протяжным криком выдавила это слово, что мы с Рози подпрыгнули с мест, как ужаленные. – Кажется началось!
Я и Рози одновременно проговорили:
– Ты шутишь! – нервный смешок.
– Чтоооо? – Розмари в шоке. И когда Ал затаила дыхание, прикусила губы и почти выпучила глаза, я практически не сомневалась – а-б-а-л-д-е-т-ь(!)… это уже вполне серьезно.
Розик от испуга начала тормошить раскрасневшуюся Ал:
– Дыши! Дыши! – и начала показывать на примере, как это надо делать. – Оо_фууу, Оо_фууу…
Когда Ал отдышалась, начала со слезами оправдываться:
– Я думала опять шалит, поэтому молчала, но периодичность уже 7 минут!
Рой мыслей, которые начали зарождаться в голове, я запрятала за натянутой улыбкой.
– Так, без паники! – стараюсь сохранять спокойствие, когда набирала номер Гоши, сообщить бедолаге, что его отдых накрылся. Но когда он сказал, что мосты через пол часа буду разводить, и он по любому не успеет, я поняла... дело попа!!
– И что нам делать?! – Завопила я в трубку, ощущая, как паника, соблазнительно улыбаясь мне, пыталась вобрать в свои объятия.
– Выезжайте немедленно!
Нет… Он издевается! Как это легко сказать – немедленно и выезжайте. Но выхода не было, пришлось подчиниться приказу(!) шофера. С горестным вздохом сообщаю подругам сложившуюся ситуацию, и мы организованно покидаем квартиру, предварительно позвонив в больницу. Мне пообещали, что будут ждать нас наготове. За руль сажусь я, а Розмари с Александрой устраиваются на заднем сиденье. Дождавшись, когда стихнет очередная накатившая схватка у подруги, весьма осторожно выруливаю со стоянки и держу путь в сторону больницы, выжимая предельно-допустимую скорость из авто. Все напряженно молчали. Благо, в ночное время дороги были практически пусты и удавалось мчаться довольно быстро. Вдруг кромешную тишину разрывает дикий крик. Я непроизвольно бью по тормозам и боюсь пошевелиться, а руки дрожат, поскольку вопль до сих пор режет слух, и он явно не принадлежит Ал. Игнорируя сигналы и вопли проезжающих мимо водителей, медленно поворачиваюсь и вижу искаженное от боли лицо Рози.
– Что случилось? – почти шепотом спрашиваю я, поскольку страшно говорить.
Рози демонстрирует мне руку:
– Мать вашу! Она ее сломала… – девушка почти плачет.
– Прости, прости, – причитает Ал, обнимая свой живот, - дай мне что-нибудь другое в руки.
Времени думать не было. Я опять нажала на газ и пришлось превысить скорость выше допустимой нормы – мы рисковали остаться лицом к лицу с разведенными мостами.
Где-то позади послышался пронзительный гул сирены. Почему-то я не сомневалась, что полицейская машина, мигающая красно-синими огнями в зеркале заднего вида, уделила внимание именно нам. Она была далеко, а мост уже маячил вблизи. Не позволяя сомнениям взять верх, я еще сильнее нажимаю на газ и, с уверенность, попутно сбив знаки запрещающий проезд, въехала на мост именно в тот момент, когда он уже разъединялся.
– Нееет, – вопит Ал, – Кээээр, неееет, может найдем другой путь?!
Истеричный смех Рози перекрывает слова подруги:
– Ты шууутишь!
Я с волнением смотрю то вперед, то в зеркало, но настроена решительно:
– Другого выбора нет! Повернемся, нас задержат! – и еще сильнее жму педаль газа, набирая скорость, – держитесь, девочкииииии.
И мы хором вопим, когда пролетаем над небольшим разводом моста. Как в замедленном действии авто взмывает вверх и повисает в воздухе, пролетая над гнездом кукушки образовавшимся разъемом.
– Божееее, – а молились мы хором и даже не за благополучные исходы родов Александры.
Посадка была жестокой. Машина вторично подпрыгнула, скользнула сначала вправо, потом влево, и только после спокойно продолжила свой путь, на прощание поморгав фарами джентльменам в штатском, которые остались по ту сторону моста.

Через десять минут мы как ни в чем не бывало, не считая двух схваток Ал, доехали до больницы. Персонал уже суетился у входа и выжидал нас.
Я помогла Алекс выйти из машины. Один из врачей придерживал каталку, пока она устраивалась на ней, и… Очередная схватка настигла очень не кстати, да так, что подруга непроизвольно лягнула мужчину прямо в нос.
Кхм… Судя по потоку и скорости слов, врач был очень-очень счастлив видеть нас…
В больницу я так и не прошла, поскольку к ней подъехал дорожный патруль, и меня задержали.
Россия удивительная страна(с). Многие осуждают ее за коррумпированность, но сейчас я готова была петь ей оду. Да, тут не действовал мой титул, зато евро обладало весьма и весьма волшебными свойствами…

Кэтрин Виктория Элизабет Филдинг появилась на свет без плача и воплей, как истинная леди возмущенным писком дав понять свое недовольство окружающим, что посмели потревожить ее покой.

So, Rockabye baby, Rockabye
I'm gonna rock you
Rockabye baby, don't you cry
Somebody's got you
Rockabye baby, Rockabye
I'm gonna rock you
Rockabye baby, don't you cry
Rockabye, no
Rockabye-rocka-rocka-rocka-bye
Rockabye, oh oh yeah
Rockabye-rocka-rocka-rocka-bye

»» 09.02.17 12:10 Обсуждения развития сюжета игры МПиБ [АРХИВ]

...

Маркус Уэстморленд: 14.02.17 18:37

А помнишь, как мы с тобой разбили стекло в окне миссис Джекобс и свалили вину на того толстяка забияку?! Как там его… - пытался вспомнить я.

- Хигинсс! Бред Хигинсс! – смеясь, ответила Адель. – Помню, он ещё потом после своего наказания специально пробил нам мяч. Но оно того стоило – его месяц не выпускали гулять.

Тогда это было таким важным и увлекательным, а теперь стало лучшими воспоминания беззаботного детства. С возрастом ностальгия нападает чаще, а уж когда воспоминаниям с тобой придаётся человек, который разделял твою историю, то улыбка не сходит с лица.

Беззаботное детство. Я, папа, друзья и мама …

Погрустнев, кивнул официанту, который услужливо наполнил наши бокалы. То что я захотел сказать, окрасит встречу в другой цвет, но промолчать я не мог:

- Спасибо, что не смотря на всё, ты приехала на похороны мамы. Я тогда не смог с тобой поговорить, но твоё участие и поддержка были важны для меня.

Посмотрев на меня, Адель тихо взяла меня за руку и, крепко пожав её, ответила:

- Я любила миссис Аманду.

Выпив, мы приступили к десерту, а я понял, что так и не узнал у подруги важное:

- У тебя кто-то есть или ты вообще уже замужем.

- О, Маркус, да ты стал смелее, - ответила Адель шуткой, позволив мне догадаться , что сейчас девушка не состоит в отношениях.

Вот не знаю, как приходят идеи другим, но ко мне они всегда прилетают со звуком тыдыщь.

Тыдыщь! И вот она – идея!

**Только потом понимаешь что это скорее был выстрел мозга логика на пропускном пункте отсеивающем нелегалов- бредовые мысли.

И вот сейчас как раз прозвучал тыдыщь у меня в голове. Времени рассуждать не было и я просто сказал:

- Знаешь, мне тут пришла идея, - начал я, но заметив как после этих слов Адель прыснула, остановился. – Ты чего?

- Я только сейчас поняла, что все наши детские проказы начинались после этих твоих слов.

Немного прокрутив в голове события на много лет назад, я уверился, что подруга права. Широко улыбнувшись, продолжил:

- Но согласись – было весело!? – подмигивая. Я точно знал, что чтобы Адель над моими словами подумала, её надо заинтриговать. – Ну что, готова выслушать идею Фантаста?

- Давай уже, не томи, - потребовала Ховард, шутя, - А то мне придётся ещё один десерт заказать, а это с твоей стороны будет вредительством.

- Будешь моей невестой, - предложил я.

Глядя на лицо девушки, я точно мог собою гордиться. Ричард всегда говорил, что я предсказуемый тип и совсем не могу удивлять. А вот сейчас я явно удивил Адель. Может удивил не то слово, потому как её ответом сразу стало:

- Маркус!

- Ну вот, это случилось, я обескуражил Ховард, - улыбнулся я подруге, – А что – ты привлекательная, я чертовски привлекателен, - зачем-то подмигнул, - И у меня есть семья, которая уже всю душу мне истрепала попытками оженить меня «уже не молодого».



Потянувшись к бокалу, Адель пригубила вино, пряча удивление или пытаясь решить, как давно её друг детства сошёл с ума и по какой причине.

»» 14.02.17 22:52 Обсуждения развития сюжета игры МПиБ [АРХИВ]

...

Адель Ховард: 19.02.17 21:57

Отложив столовые приборы после окончания ужина, Адель еще раз улыбнулась Маркусу. Уэстморленд стал смелее - вопрос про личную жизнь и вот так прямо? Раньше о таком он вряд ли говорил бы так вольно. Желая добиться независимости от родных и показать, что она и одна может достичь многого, Ховард поставила карьеру на первое место. У нее не было цели скоро обзавестись семьей, девушка предпочитала плыть по течению - ходить на свидания, общаться. Из-за загруженного графика в телекомпании она и не вспомнит - были ли у нее свидания последние полгода.
Предложение Маркуса звучит странно. Ошарашенно Адель смотрит на друга детства, а бокал с красным вином так и замирает в руке на полпути к лицу девушки. Конечно, ей не нужны были карета и лепестки роз по всюду, она бы и без этого поняла - настоящее это предложение руки и сердца или нет. С детства их родные и близкие видели Адель и Маркуса - парой, которая слишком не дальновидна, чтоб понять очевидное - они созданы друг для друга. А что же до самих ребят? Они считали это откровенным взором. И даже поклялись однажды в домике на дереве - они не будут друг другу никем, кроме друзей. Уэстморленд не собирался на ней жениться - это было очевидно, но зачем ему тогда весь задуманный спектакль?
- Значит ты решил нарушить обещание? - шутливо протянула Ховард, делая глоток багровой терпкой жидкости. - Расскажи мне - зачем это тебе нужно.
Монолог мужчины не заставил долго ждать, она не собиралась перебивать его - внимательно и молча слушая рассказ друга. То, что мистер Уэстморленд женился - Адель знала, но вот о маниакальном желании женить Маркуса как можно скорее - ей было неведомо. Притворство могло выиграть для Маркуса время, ловя хмурый взгляд друга Адель поняла, что для мужчины все происходящее имеет весомое значение. Адель всегда нравилась Уэстморлендам, потому выбор сына они одобрят, - рассуждала молча девушка. Ну а что до нее? Личная жизнь Ховард находилась в затишье, потому она вполне может притвориться для друга детства. Ее родители, конечно же, сразу узнают о том, что у Адель появился жених, но это не заботило девушку.
- Знаешь, а это не такая уж плохая идея, - улыбнулась Адель. - Я - ангельски привлекательна, ты - привлекателен, - перефразировала слова друга она. - Так к чему терять время?
То как засветились надеждой глаза Маркуса в тот момент, стоило всего затевающегося спектакля. Было огромным плюсом то, что они знали друг друга с малых лет - им не нужно было придумать душещипательные истории о первых и последующих встречах, все было логично и естественно.
- Итак, что же ты задумал? - интересуется девушка, когда официант приносит им счет.
- Как скоро ты...
- Можно завтра, - пожимает плечами Ховард.
- Хорошо, - произносит Маркус, расплачиваясь за ужин. - Тогда...
- Ужин в родительском доме? - берет инициативу в своим руки девушка. - Можешь заехать раньше - расскажешь подробнее о Лорейн.
Все же знать больше об возможных угрозах стоило. Маркус без пары и так внезапно у него появляется невеста? Это вызывает подозрения, потому им стоит быть осторожными. Адель написала на белоснежной салфетке адрес и номер телефона, а после - протянула мягкий лист Уэстморленду. Собрав ноутбук и остальные вещи в широкую дамскую сумку, Ховард попрощалась с другом, отрицательно качая головой на предложение подвести, и вышла в широкие двери ресторана.

»» 20.02.17 14:13 Игровая площадка

...

Эстель Скеффингтон: 27.02.17 14:02

Я забывать учусь. Распахиваю окно, впуская свежий воздух, и выгоняю старые мысли из дома. Всё проходит, и это пройдёт. Когда-нибудь я буду улыбаться вспоминая. Когда-нибудь Бен только именем станет из далёкого прошлого. Когда-нибудь я забывать научусь... Когда-нибудь.
Звонок телефона громким таким кажется. Я отвыкнуть успела уже, звонить мне некому сейчас. Мысль первая глупая такая, что это Бен меня нашёл. Знаю уже, что пустое это, но ещё секунду лишнюю даю себе мечтать и лишь потом трубку беру. Голос в телефоне сухой и незнакомый, акцент яркий и говор. Тот, молчаливый детектив, дал номер и теперь есть разговор ко мне и просьба. Я на встречу соглашаюсь, пусть и не хочу её. Когда ты беден, выбор недостаточно богат. А голос работу обещал мне. Юбка чуть ниже колен, блузка закрытая, старая сумка. Я похудела, кажется, и блеска нет в глазах. Мне надо забывать научиться.

Серый дым табачный стелется по залу. Мне место это не нравится вовсе, но я не выбирала. Кальянная, где слишком шумно и накурено. Я помню запах сигар, когда отец жил с нами, другой совсем он, не такой противный. И я неуместна здесь в своих туфлях дешевых, так же как и кальянная Лондоне в самом. Мужчину, что звонил, я замечаю сразу. Он в джинсах рваных, рукой мне бесцеремонно машет и официанту громко что-то слишком говорит. И снова думаю о том, как хочется уйти, особенно когда на стул напротив опускаюсь. Мужчина меня разглядывает, словно на витрине товар, придирчиво и не стесняясь, я сумки ручки перехватываю. Он хмыкает и говорит:
- Эстель Скеффингтон, как я понял? - Его голос прокуренный и глухой слишком, - это я вам звонил, можете звать меня Кевин. Это имя для друзей.
Я голову лишь чуть склоняю. Мы не друзья с ним вовсе и станем вряд ли, я даже учтивую ложь говорить не хочу, мне знакомство это неприятно вовсе. Я к насущному перехожу, чтобы уйти скорее:
- Вы сказали, что у вас дело ко мне?
- Да, хотите есть? - Он с одного на другое перескакивает, но всё же продолжает. - Мне нужна помощь.
Он просто смотрит и молчит, кальян дымит так близко, что я морщусь против воли. Кевин ждёт, что я прерву монолог его сбивчивый. Но я лишь в ответ смотрю. Мне незачем мешать, не стоит понять давать, что деньги интересны слишком. Молчанье долго не затягивается, из него слова выплескиваются снова сбивчиво:
- У меня бизнес в Штатах, прибыльный, к слову, сейчас вот понадобилось решить дело здесь, в Лондоне, но я никак не могу встретиться с нужными людьми. - Он руками машет и плечами жмёт, дым под потолок выпускает, требует к кальяну угли, но продолжает всё же. - Все эти ваши лорды слишком задирают нос, хотя я могу купить и продать большинство из них с потрохами. Это им нужна моя помощь, но бегаю всё равно я...
- Чего вы от меня хотите? - впервые я прерываю его. Пусть невежливо это, но я хочу уйти.
- Детектив сказал, что ко мне они серьезно не отнесутся, но ты... У тебя может получиться. Как же он сказал... Есть чувство собственной неземной охренелости. Получить приглашение на любой вечер я могу и сам, но разговор...
- Вы слишком американец, - я плечами жму и истину простую сообщаю, - на таких вечерах объявляют о решениях, а принимают их во время полуденного чая.
Он брови хмурит недовольно:
- Это не те решения, которые стоят объявлений. Вы слышали о траблшутинге?
- А вы о секретарях и семейных адвокатах?
Он впервые смеётся за встречу и смотрит в глаза мне:
- Хорошо, Эстель, я хочу, чтобы ты помогла мне встретить нужных людей за чаем. Что мне нужно для этого сделать?
- Появитесь на ужине и передайте визитку, после ждите приглашения на чай. Но... - Я говорить его заставить не пытаюсь, тем более просить и продолжаю сразу. - Считайте англичан снобами, если хотите, но мы имеем дело с теми, кому доверять можно. А вы - никто и не настолько интересны, чтобы выяснять.
- А ты, Эстель? - Теперь, мне кажется, мы к делу переходим.
- Мужчины редко имеют дела с женщинами, за исключением... - Я умолкаю, не озвучив, и продолжаю после, - но, да, вы правы. Я внучка лорда Харрингтона, а его расположение довольно ценный капитал.
- Капитал? - Он смотрит многозначительно на сумку в моих руках, на старомодный костюм и хмыкает. - Так почему на ваше предложение не ответят отказом?
- Вы знали, кто я и до того, как позвонили. К чему эти вопросы? С дедом я не общаюсь, это ни для кого не тайна. Моя мать повторно замужем, к удовольствию семьи, на этот раз за герцогом, пусть даже люксембургским. И наша встреча стала возможной, лишь благодаря тому, что я не хочу просить деньги у них.- Я плечами пожимаю, объясняя. - Всё предельно просто, я могу в любой момент помириться с дедом. Кроме того, никто не захочет проверять насколько он зол.
- Сходи со мной на ужин и получи мне приглашение на этот ваш чай. Я сделаю остальное.
- Вы так и не поняли, Кевин, даже если вас примут, но это не означает, что с вами станут говорить о делах.
- А с тобой? Если я заплачу тебе за этот разговор?
Я сумку из рук выпускаю и просто киваю, сейчас ему решение принимать - рассказывать мне или нет. Он хмыкает, голос сочится сарказмом, слова мои он мне же возвращает:
- А я могу тебе доверять?
- А у вас выбор есть?

Он действовать напором хочет, я вижу другие пути. Мы разговариваем долго, спорим даже. Кевин руками размахивает и даже курить забывает. Сейчас в нём Америки даже больше, чем в рваных джинсах и отсутствии манер. Лишь через час мы оба замолкаем. Я своим мыслям киваю и твёрдо говорю:
- Я отправлю сэру Фаулеру свою визитку и встречусь с ним завтра за чаем. Если ваша проблема будет решена, вы мне заплатите.
Кевин кладет на стол карту кредитную, подталкивая мне:
- Купи себе костюм, такой баснословно дорогой, с короткой юбкой, раз уж ты теперь на меня работаешь, хочу, чтобы воспринимали серьезно.
Мне хочется бросить эту карту в лицо ему, но я забираю со столика. Он прав, чтобы Фаулер решил, что за моей спиной отец или сам дед, мне нужно выглядеть дороже.
- Туфли и сумку, англичане всегда смотрят именно на них. - И раз уж мои посреднические услуги оплачивают, я сразу же совет даю. - А вы, Кевин, купите себе часы и выбросите рваные джинсы, чтобы вас воспринимали, как делового человека. И ещё... - Я замолкаю на мгновение, подыскивая нужные слова, потом просто говорю, как есть. - Никогда и не при каких обстоятельствах вы не будете пытаться со мной переспать.
- Ещё одно английское правило? Не смешивать дело с удовольствием.
- Да, мы не гадим, где едим.

Сэр Фаулер неожиданно рад мне. Мы говорим чуть дольше часа. Картина, что в наследство досталась, и правда ему не особо нужна, в отличии от денег, которых она стоит. Но продать её сейчас - это расписаться практически в том, что проблемы в финансах. Не слишком верное решение перед помолвкой дочери. Мы договариваемся о выставке в Нью-Йорке и о "подарке" этой картины всё той же галерее после. Благотворительность и любовь к искусству не могу быть осуждаемы. Решение совсем простое, но нужен тот, кому он доверять бы мог... Тому, кто о его проблемах свету не поведает, потому что сам хорошо получит за молчанье.

Я всё ещё забывать учусь. Теперь мне это нужно даже больше, чем раньше. Дела то и дело приводят Кевина в Англию, и моё имя распахивает закрытые для него двери. Теперь уже ко мне приходят с просьбой, пожалуй, думают что дед мой за спиной. Я не разубеждаю - ни подтвердив, ни опровергнув. Теперь моё дело - решение чужих проблем, кому это это странным кажется. И мне бы показалось раньше. И мысли о Бене всё дальше, призрачнее. Я всё ещё верю, что однажды он станет просто миражом и воспоминанием, когда-нибудь я видеть его во сне перестану. Когда-нибудь...

»» 01.03.17 14:53 Обсуждения развития сюжета игры МПиБ [АРХИВ]

...

Девид Торнтон: 28.02.17 14:20

В свое время моя дружба с Себастьяном Ленгстоном не обошлась без вмешательства отца. Будучи десятилетним мальчишкой, я и не догадывался, что наш дом граничит именно с поместьем герцога Клермонта. Казалось, величавые владения исторического Стенхоуп Парка не знали пределов. Но как-то, катаясь на велике по бескрайним округам, неожиданно наткнулся на мальчика, который вздумал строить шалаш на нашем дереве. Привыкший, что на каждый чих здесь у отца спрашивалось предварительное разрешение, я был весьма возмущен – такое посягательство на мою территорию мне пришлось не по душе. Велосипед тут же отброшен в сторону и забыт. Проблему решил устранить самостоятельно. Изучая противника, засучил рукава и подошел к дереву:
- Эй, ты! А ну вали отсюда!
Мальчишка, который меня не сразу заметил, не хотя оставил свое занятие и переключил внимание на меня. Он своими серыми глазищами с минуту пялился на меня, и только потом соизволил удостоить ответа:
- С какой это стати? Сам вали, это мое дерево!
- Тебе кто позволил самовольничать! – И не церемонясь бью ладонями его в грудь.
Он, придя в замешательство, попятился и начал отступать. Я в первую секунда аж довольно заулыбался и поэтому не узрел злого умысла в казавшейся капитуляции, но этот гад разогнался и со всего маху влетел в меня. Я потерял равновесие и грохнулся на землю. Наверное впервые в жизни понял, что такое ярость. Задыхаясь от злости, живо встал с места и начал колошматить его, не скупясь на удары. Ответные валились на меня градом. Мы кубарем катались по земле, поднимая ворох пыли вокруг, вставали и опять, не жалея сил, продолжали свой бой за территорию – каждый из нас считал ее своей. Все это безобразие продолжалось до тех пор, пока кто-то из охраны не подоспел и не начал разнимать нас. Но мы продолжали кричать и даже рычать, не желая сдавать позиции вот таким вот образом. В какой-то миг, я повис в воздухе, а пинки и удары, предназначенные противнику, сыпались и, встречаясь пустотой, обрушались в никуда. Было невыносимо досадно, поскольку почувствовал такое унижение, что не позволили решить вопрос самостоятельно.
Спустя пятнадцать минут, мы оба потрепанные стояли пред герцогом Стенхоупом, который долго изучал нас и требовал пояснений. Гордо выступив вперед, я изложил всю суть, уверенный, что отец рассыпется в похвале за проявленное мужество. Но строгий голос отца, адресованный мне, ввел в ступор. И что я сделал не так? С честью отстаивал наследие дедов!?
- И так, маркиз Кенсингтонский, – обратился он ко мне, а далее переключился на моего противника, – и маркиз Чантер, вы оба вели себя крайне неподобающим образом. И если не знаете, какое применение найти своим силам и возможностям, то вы можете помочь Питеру. Он будет весьма рад.
- Ну пааап, протянул я, – и в отличии от хлюпика рядом, я прекрасно зал, что речь идет о нашем конюхе и сейчас заставят возиться с навозом.
- Никаких пап! Ступайте. У вас, молодые люди, будет предостаточно времени, осмыслить ваш сегодняшний поступок.
Перечить отцу – бесполезное занятие, урок, который усвоил с раннего детства. Оглашенное наказание – вычистить конюшню до блеска – принялся исполнять со всей прытью, изливая всю злость в труде. Маркиз Чантер, как назвал его отец, был в замешательстве, но старался поспеть за мной. Я уже привык к подобной мере наказания, и со своей частью обязанностей управился где-то за десять минут – конюшня была и так чистой.
Подойдя к своем соучастнику, протянул руку:
- Девид. Девид Эдвард Торнтон.
Он смотрит на протянутую руку с сомнением, но все же пожимает.
- Себастьян Гордон Ленгстон.
- Одуреть. И чего наши предки так любят эти вычурные имена? Давай ты будешь просто Себом?
- Хорошо, Дейв.
- Подержи шланг и направь струю воды сюда, так будет быстрее, – знакомый со всеми тонкостями этого труда, взял инициативу в свои руки, что бы побыстрее управиться с работой. Себ четко выполнял мои указания, а я гордо, со знанием дела, указывал, что нужно делать.
Через десять минут конюшня была вычищена полностью и разве что не сияла, как в рекламах. Устало отхожу и изучаю результат наших трудов. Оглядывая конюшню, я почувствовал, как Ленгстон направил на мою спину струю воды. Резко обернулся:
- Эй! Ты что творишь?!
- Прости, это получилось случайно. – Захихикал Себ и уже в следующую секунду направил струю мне в лицо.
Кидаясь на него, заорал:
- Я тебе сейчас покажу, как это бывает случайно!
В попытках вырвать шланг, мы промокли на сквозь. Визг, крик и наш хохот стояли на всю округу. Перепуганный Питер забежал на конюшню, и заметив нас, прокричал:
- Что тут творится?!
Обернувшись на его голос, прокричал.
- Мы все! Свободны!!!!
Не дожидаясь разрешения, выбежал из конюшни, крича:
- Ленгстон! Догоняй!
Попутно снимая мокрое тряпье на себе, изо всей силы бежал в сторону небольшого пруда. Сбросив всю верхнюю одежду, пробежал по небольшому мостику над водой и со всего размаху бросился в пруд, когда вынырнул, заметил, как Себ бомбочкой бухнулся в воду рядом. Мы долго плескались, плавали на перегонки, ныряли забыв обо всем на свете. И это было чертовски здорово.
Но в какой-то миг Себ суетливо собрал свои вещи и, прощаясь на ходу, убежал.
- Приходи завтра, покатаемся на лошадях! – Крикнул ему в след.
Хоть наше знакомство нельзя было назвать удачны, мне почему-то было очень жаль, расставаться ним.

На следующий день я сутра пораньше отправился к месту, где строился шалаш, в надежде, увидеть вновь Себастьяна. Но он там не появился, хотя в течении дня я наверно сто раз проезжал мимо, выжидая именно его. Так было и на следующий, и на третий день. На четвертый я не выдержал, и проехался аж до его дома. Картина, представшая передо мной, разочаровала меня и вогнала в тоску. Я не ожидал увидеть такого разительного отличия между Клермонт-Хаусом и Стенхоуп парком. Дом Себа был окутан таинственной мрачной дымкой. Тому способствовал засохший и неухоженный сад вокруг. Не решившись нарушить покой обитателей этого дома, я вернулся домой, но все равно каждый день возвращался на место нашей первой встречи.
Через неделю решился сам взяться за шалаш. Возясь с досками, не сразу заметил, когда Себ примкнул ко мне.
- Ты делаешь неправильно, – услышал за спиной его спокойный голос.
Так здорово было увидеть его вновь. Но я ни чем не выявил своей радости.
- А как надо? - решил довериться знатоку.
День ото дня, пока строился шалаш, наша дружба крепчала…
И становилась еще крепче после каждого прожитого года…

...