Наследство дона Терессио

От разговоров про похудеть Марио критически оглядел всю троицу. Нет, худеть никому из них точно не требовалось. Девушки были прекрасны во всех отношениях.


- Конечно, есть! - Марио даже возмутился. И они что, намерены от него избавиться? И поехать куда-то одни, без сопровождения? В такое-то опасное время? Не дождутся.

- Синьорита Альерри, давайте договоримся, - вкрадчиво предложил парень, - Я сейчас отвезу всех вас домой, подожду, а потом свожу в одну замечательную пиццерию. Хозяин - настоящий итальянец, готовит - пальчики оближешь! А вечером, насколько мне известно, всех ждут в опере.

Перед тем как сесть в машину Лучия внимательно посмотрела по сторонам. Недалеко сновали медики, машины всех пяти семейств то и дело отъезжали, найти в этой неразберихе кого бы это не было казалось сейчас невозможным. Но Лучия все равно пристально вглядывалась в лица. Но ни отца, на Альмы или Дино, ни Рене и Кристины Лучия так и не увидела.
- Синьора Терессио, нам пора, - голос телохранителя был на этот раз полон уважения. Лучия кивнула, с её разрешения телохранитель помог девушке устроится в машине, он захлопнул дверцу за ней и устроился рядом с водителем.

К дому Терессио машина приехала довольно быстро. Если солдаты везли своего дона, то тщательно отрывались от хвоста, меняли маршрут по ходу движения и экстренно маневрировали. Когда везли её одну дорога была привычно унылой, но сейчас в этом была своя прелесть.

Во дворе дома снова было многолюдно. Кажется, здесь были не только люди семейства Молинаре и Терессио, но Лучию это не особо волновало. Она легко кивнула в ответ на приветствия и прошла в дом. Служанка передала, что отец хочет её видеть, и Лучия решила не оттягивать неизбежное. Она легко постучала в дверь и, дождавшись приглашения, вошла.
Отец был раздражен, синьор Витторио тоже недоволен. И оба молчали.
_________________

Рене постаралась спрятать улыбку, но блеск глаз с головой выдавал её.

- О! Я согласна! - Рене лукаво посмотрела на Марио и потом на сестру.
- А кое-кто, боюсь прямо сейчас бросится к вам на шею. Вы сказали волшебное слово, Марио.
Девушки пошли за своим кавалером и уже вскоре все разбежались по своим комнатам, когда Марио привёз их домой. Пока Рене отмокала в ванной, Кристина рассказывала ей последние новости. Потом с помощью служанок они привели волосы в порядок и одевшись спустились вниз.

Марио отвёз на всё согласных девушек домой, предупредил экономку, что Кьяра тоже пострадала и ей нужен перерыв, и что он берёт её в сопровождение племянниц дона Терессио, чтобы ту не сочли уклоняющейся от своих обязанностей. Поскольку всем известно, что хорошенькие девушки всегда долго собираются, он успел сгонять в гараж к механикам, поговорить с ними и самому убедиться, что такое повреждение тормозного шланга не могло возникнуть само. Заодно парень услышал не просто слухи, а квалифицированное мнение о том, что врезавшийся в трибуну гонщик: 1) не известен им; 2) сделал это явно намеренно, ибо уклониться у него возможность была.
Всё это Марио крайне не нравилось, и он надеялся сегодня вечером переговорить с капо Моррисоном.

Вернувшись в дом Терессио, Марио подобрал компанию девушек и повёз их в лучшую из найденных им пиццерий города - "Неаполитанку". С хозяином он был хорошо знаком, пиццерия была небольшой, но уютной, и неприятностей здесь, как правило, не происходило, так как представители мафиозных кланов предпочитали места посолиднее.
Скиллачи заказал девушкам пиццу и итальянский кофе, и с удовольствием развлекал их байками о гоночных машинах, Нью-Йорке, сыпал комплиментами и расспрашивал недавно прибывших Кристину и Рене об Италии. Сам-то он там не бывал. А в рассказах отца Италия представала в глазах Марио то благословенным раем, наполненным солнцем, виноградным вином, прекрасными девушками и весёлыми песнями, то мрачным краем, в котором правило беззаконие, где каждый жил в бедности и постоянном страхе перед местной мафией, правящей железной рукой и не останавливающейся ни перед чем. Как той стране удавалось совмещать в себе и то, и другое, Марио не понимал, и не стремился узнать это на собственном опыте. Да и отец никогда, даже в разгар самых счастливых воспоминаний о родине, не говорил о возвращении туда хоть на день.

Молинари снова смотрел во двор через окно. Машины всё подъезжали, подъехал водитель Терессио, который учавствовал в сегоднешних гонка, он привёз с собой стайку племянниц Джино. Лучии среди них к неудовольствию Пауло не оказалось. Он снова раздраженно посмотрел на консильери:
- Ты уверен?
- Да, Корелли забрал синьору ДиЧиара с собой. Синьора Альма ранена, мальчик невредим. Гуэрре принесли что-то для перевязки, служанку к нему не пустили.

Пауло снова кивнул и обернулся к окну. Наконец-то подъехала машина, из которой вышла его дочь. Она была невредима на первый взгляд, и Пауло снова заговорил с консильери:
- Ирландцы?
- Всё, кто работал, уже мертвы. Крыс твои люди отлавливают, дон. и отправляют к тем, кто работал...

Пауло молча смотрел на дочь. Он был немного раздражен, тем что Лучия заставила его поволноваться. Она, конечно, была виновата в том, что не ушла, когда это было велено. Но Пауло не хотел смерти дочери, в конце концов, Лучия его плоть и кровь. Наконец Молинаре кивнул и заговорил:
- Хорошо, что ты невредима, Лучия. Сегодня мы поедем в оперу, я изменил своё решение, и ты отправишься с нами, - Пауло внимательно смотрел на дочь, её взгляд был удивленным, но вопросов Лучия не задавала. - Я хочу, чтобы ты была вежлива с Ламберти и постаралась ему понравится. Ну или хотя бы не вызвать раздражение. Иди.
Молинаре снова перевёл взгляд на Витторио:
- Проследи, чтобы за синьориной Дамиани отправили машину. И ещё... приведи ко мне Моррисона.
_________________

Корелли был доном, и был человеком. Смертным, как не пытались некоторые считать обратное. Смертным, с присущими ему слабостями и недостатками Он уже трижды раскаялся, что ввязался во все это. Что позволил себе переступить за грань, и не то что посмотреть, приблизиться к ней. Он все годы держал дистанцию, не позволяя даже мысленно приблизиться к черте, потому что знал, отступать будет очень тяжело и почти невозможно. Но сегодня, когда он думал, что с ней что то могло случиться, когда не видел среди живых, мозг отказывался подчиняться разуму и здравому смыслу.
Зачем он послал ее сына к матери? Зачем везет в свой дом? Он не знал. Не знал, что будет делать когда приедет. Что скажет и как пояснит матери ее присутствие, которой хватит одного взгляда на нитку жемчуга, что бы сделать соответствующие выводы. Корелли, чем ты думал? Каким местом? Подсказка, голову в этот список не включать.

Альма верно поняла предупреждение и затихла. У него не было сил спорить с ней сейчас. Ему нужно было хотя бы пару часов, что бы прийти в себя.

Френк повернул голову и приоткрыв глаза посмотрел на Альму. Не то что бы ему не хотелось ей что то пояснять. Он хотел что бы она поняла сама. Что? Угрозу? Намек? Ему было плевать. Она сделает выводы, а он посмотрит, что с ними делать.
Машина въехала в ворота, шурша гравием и останавливаясь возле крыльца.

Коротко кивнув, Френк принял помощь выходя из машины опираясь на Грано.
- В гостевую ее и врача,- отдавая приказ подбегающему к машине Лучио.
- Я уже вызвал его, он ждет тебя.
- Сначала к ней. Я к себе.
Лучио посмотрел на выходящую из машины Альму, переводя взгляд на Френка. Проигнорировав этот момент, дон кивком головы поблагодарил и отпустил Грано.
- На сегодня свободен.
Поднявшись к себе, Френк сбросил пиджак опуская взгляд на плечо и тихо присвистнул. Патрик будет "рад" увиденному.
Сбросив его и рубашку, Корелли опустился в кресло, откидывая голову и прикрывая глаза. Не позволительное ощущение, но он чувствовал себя слабым и уставшим.
День только начинался, а его окончание было не предсказуемым.
_________________

Отец наконец заговорил. Он скупо высказал удовлетворение фактом, что его дочь невредима. Взгляд его глаз не изменился, тон не стал теплее, но Лучия понимала: отец рад, просто не умеет это показать. Она робко улыбнулась, такому проявлению заботы. Потом отец велел выехать с ним в оперу. Не далее как позавчера они оба посчитали этот выезд неуместным и слишком преждевременным. Лучия не высказала удивления. Если отец посчитает нужным, то скажет. А если нет, то просто скажет, чтобы она не лезла в дела семьи.

Улыбка медленно сошла с лица Лучии, отец был рад не тому, что она, его дочь, жива, а только тому что его планы не сорвались. Лучия со всей силы сжала ладони в кулаки, ногти впивались в тонкую кожу, причиняя боль. Она не станет плакать, слезами не помочь. Лучию просто в очередной раз продали, не спросив о её мнении на этот счёт. Это было немного оскорбительным, но не столь важным, как открытие, что отцу она совсем безразлична. Лучия кивнула вышла из кабинета.
Она не хотела подниматься к себе, словно пытаясь оттянуть сборы, Лучия вышла в сад. Кругом цвели розы: белые, алые, темно бордовые и нежно розовые, их сладкий аромат кружил голову. Хватит с неё этих роз. Лучия рванула ближайший цветок, уколов руку о шипы, и бросила его на землю. капельки крови почти сразу выступили на ладони, заставив её успокоится. Слишком глупо будет разодрать руки перед столь важным выходом в свет.
Лучия вернулась в дом, она остановила первую же служанку и приказала:
- Срежьте все розы в саду. Я не хочу больше видеть ни одной розы. Вы отправите их синьорине Флейм после концерта.
С невероятным чувством облегчения Лучия поднялась в свою комнату. С помощью горничной девушка переоделась. Платье было очень дорогим и крайне неудобным. Оно сковывало движения, впивалось в кожу, в добавок было крайне тяжелым.
- Сегодня со мной поедет кто-нибудь из горничных, мне понадобится помощь с этим платьем.
_________________

Куда уж мне до вас , дон Молинаре, подумала Мерседес, но ограничилась лишь легким наклоном головы. Он явно не доверял Дамиани, раз приказал следить за ней (если только вчерашние молодцы были людьми Молинаре), но и у Мерседес не было оснований доверять ему. Жизнь научила ее быть подозрительной и осмотрительной, трижды проверять полученную информацию и никому не верить на слово. Последнее замечание дона вызвало у Мерседес улыбку. Властный и суровый дон Молинаре даже помыслить не мог, что особа. которая носит юбку способна хоть в чем-то с ним сравниться. В обязанности женщины входит вести дом, растить детей, заглядывать в рот своему повелителю, с благоговейным трепетом улавливая каждое слово и быть для него красивой куклой, остальное - "бабская блажь". В сущности, Мерседес не было никакого дела до его пещерных принципов и она не собиралась читать Молинаре лекцию о равенстве полов, поскольку не видела в этом никакого смысла. У нее свои взгляды на жизнь, у него свои. Если все пройдет успешно, в будущем их судьбы вряд ли когда-нибудь пересекутся. А пока следует старательно выполнять его указания, быть хорошей девочкой и держать язык за зубами. Если только дон опять не начнет распускать руки. Вокруг было предостаточно красивых, молчаливых и покорных женщин, как раз таких, какие полностью удовлетворили бы его запросы. Серая мышь вроде Мерседес просто не могла всерьез его заинтересовать, а тот поцелуй вероятно был следствием пережитого стресса и не более. Нужно выбросить из головы всякие глупости и . наконец, заняться делом.

Ну вот, именно сегодня ей предстоит сыграть роль той самой красивой безропотной куклы, вежливо улыбаться, произносить заученные фразы и не привлекать лишнего внимания. И хорошо, что эта роль была временной. Сегодня вечером она приложит максимум усилий , чтобы добыть доказательства причастности одного из донов к смерти Терессио. У нее уже были кое-какие соображения на этот счет, но она считала их недостаточными и тем более не собиралась предъявлять Молинаре непроверенную информацию.
Когда губы дона легко коснулись ее пальцев на прощание, она с удивлением отметила, что прикосновение не было ей неприятным. Даже больше, заставило некстати вспомнить о том, как мужчина совсем недавно настойчиво подчинял ее своей воле. Отмахнувшись от нахлынувших воспоминаний, Мерседес ответила слегка охрипшим голосом:
- Я постараюсь вас не подвести.

Выйдя из машины, она в последний раз посмотрела на Молинаре и удивленно приподняла бровь, когда услышала, как он отдает приказ человеку из охраны проводить ее до двери. Значит ли это, что наружка, не его рук дело? Скорее всего да. Чьих же тогда? Гуэрра, которого аж перекосило, когда Дамиани поздоровалась с ним на ипподроме?

(пишется)
_________________

Поддерживая дона, Рокко помог дойти ему до дверей особняка и передал на руки личной охране.

Значит сегодня дон больше никуда не поедет. К своему удивлению Рокко почувствовал досаду - значит у него не будет возможности увидеть молодую вдову дона Терессио.

- Спасибо, дон Корелли.

Дверь за доном закрылась и Рокко покинул двор, направляясь домой.
_________________

После третьей порции водки, в комнату вошла служанка с подносом на котором возлежали какие-то баночки с мазями, лекарства и бинты. Видя её неуверенность и испуг Дрэго убрал свой револьвер на рядом стоящий столик.
- Давай без лишнего и по быстрому - грубо предостерег служанку у которой дрожал поднос на руках. - Я не кусаюсь, кончай трястись и приступай к делу.
Служанка молча кивнула и по быстренькому обработала Дону Гуэрра рану. Взяла бинт и неуверенно замялась
- Дон Гуэрра, поднимите руки. Я.. я .. вас перебинтую
- К черту твою марлю - отрезал Дрэго - Сворачивай своё барахло и вали.
- Дон Гуэрра, только не говорите Дону Молинаре, что я была у вас, иначе меня уволят или... - со слезами на глазах обратилась к нему служанка - Дон Малинаре отдал приказ никого из прислуги к вам не подпускать, но один ваш человек пригрозил мне, если я не исполню ваш приказ. Мне надо бежать - девушка нервно сминала пальцами свой передник и пятилась к двери.
- Поднос свой забери - в раздражении бросил Дрэго ей.
В этот момент в комнату вошел Багз. Служанка схватив поднос ринулась к двери и Мартино отвесил ей шлепок по заднице для ускорения. Мартино достал чистую рубашку и протянул своему боссу.
- Это было ирландское отродье - донес он вести плеснув и себе глоток водки в горло - От него уже бессмысленно что-то узнать. Я подозреваю, что его кто-то нанял. Ирландские банды не сунулись бы на такой размах. И ещё - он сделал паузу - Твои солдаты уже жаждут крови.
- Я в этом не сомневаюсь - сунув в кобуру револьвер ответил Дрэго и надел пиджак - Но мы дождемся Комиссии.
Багз согласно кивнул. Если по жизни Дон Гуэрра практически и поступал со всеми не честно, то в этом случае он придерживался другой позиции. Багз знал что у босса может в любой момент исчерпаться терпение, но у него были свои планы, что позволяли ему сдерживать свой темперамент не смотря покушения, случившиеся за эти два дня.
- Сегодня все едут в оперу. - проинформировал Багз
- Значит мы будем там.
Дон Гуэрра в сопровождении Мартино Пагано вышли из особняка Терессио
- Люди сейчас подгонят машину - предупредил Багз - Я не был уверен, что ты поедешь.
- Тогда перекурим

Уехать далеко не удалось. Не успел Моррисон, чертыхаясь и ругаясь на отборном итальянском (матушка учила сына как говорить не нужно, но сейчас эти ругательства пригодились в полном объёме), отъехать от дома и послать на голову идиоту-водиле, врезавшемуся в трибуну Терессио, все кары мира, как возле него притормозила машина. Как оказалось, он немедленно понадобился Дону Молинаре, отправившему за ним своего консильери собственной персоной. Сообщив последнему, что он сам доберётся до особняка Терессио, Моррисон сорвал машину с места и поехал к дому Лучии, усмехнувшись при виде машины Витторио, которая тут же намертво приклеилась сзади. Что могло понадобиться от него Молинаре, Джей не знал, ему оставалось только догадываться об этом. Скорее всего, дело было не в охране, ведь от людей Молинаре в особняке яблоку было негде упасть. Значит, вопрос в другом.
Добравшись до особняка, Моррисон вышел из машины и, прихрамывая, направился ко входу в дом. Рядом маячил Витторио, "доставивший" Джейсона к Дону Молинаре.
Дон находился в одном из кабинетов особняка, и Джей, предварительно постучав, вошёл в помещение, становясь так, чтобы удобнее было опираться на больную ногу.
- Дон Молинаре, добрый вечер. Вы хотели меня видеть, - тон был скорее не вопросительный, а утверждающий. Джейсон замолчал, ожидая ответа Молинаре.

Рене весело переглядывалась с сестрой и Кьярой, когда Марио вводил и усаживал их за столик в уютной и такой по настоящему итальянской пиццерии.
Узнав, что Марио никогда не был в Италии, сёстры сначала дружно пожалели и как истинные дочери Сицилии принялись наперебой воспевать красоту и величие родного острова. Сегодня, после этого ужасного происшествия на ипподроме никому не хотелось говорить о неприглядных сторонах жизни. Они были молоды и счастливы, что живы и здоровы.
Рене, взяв бокал со свежевыжатым соком, отпила маленький глоток, не решаясь спросить, знает ли Марио хоть что-то о Джейсоне...

После дня похорон я провела весь день дома, хотя Альма и звала меня на гонки, но мне пришлось отказаться. Дело в том, что мой братец строго настрого приказал мне не выходить из дома ни при каком раскладе ибо в городе сейчас не спокойно и что идет дележка за власть. Вобщем, надавал мне массу заданий, приставил за мной слежку, а сам укатил в неизвестном направлении. Я пыталась созвониться с Альмой, но на звонки никто не отвечал.
Только ближе к вечеру мне стало известно о терракте на гонках, и было желание оказаться на месте происшествия, или оказаться рядом с Альмой, но обмануть мать мне так не удалось. Она вечно была рядом и вела себя очень назойливо. Марсело пришел домой довольно возбужденным и сказал, чтобы я собиралась в оперу. Сегодня там давали "Тоску" Пуччини. На все мои расспросы о произошедшем, он отделывался обычными фразами и я так ничего конкретного не узнала. А подслушать разговор Марсело с отцом мне так и не предоставилась возможность. Одевшись в синее вечернее платье, я спустилась в зал, где меня встретили восхищенные взгляды моих мужчин. Отец сидя в коляске, чуть крякнул и поехал мне навстречу, а Марсело произнес:
- Великолепно выглядишь, сестренка. Вот смотри, что я тебе принес. По-моему, к этому платью очень даже подойдет.
Я чуть склонилась и поцеловала в щеку отца и повернулась к брату, который открыл длинную бархатную коробоку, в которой я увидела великолепные жемчужные бусы. Я издала восхищенный вздох, любуясь этой красотой.
- Повернись спиной, я одену их на тебя.
В комнату вошла мама и увидев все это, строго произнесла:
- Марсело, слишком уж ты балуешь Роберту. За все её выходки давно стоит её наказать. И когда вы уже найдете ей жениха. Совсем из рук выбилась.
- Вот сейчас поедем в оперу, мама и я обещаю, что постараюсь присмотреться к кому-нибудь на предмет женитьбы.
Я тут же сняла бусы и всунула их брату в руки.
- Так вот для чего ты меня тут украшаешь, как новогоднюю ёлку? - я была обижена до глубины души, - никуда я с тобой не поеду.
- Белла, доченька, - голос отца был тих и по старчески надломлен, - уважь отца.
Он взял мою кисть руки и стал едва заметно поглаживать. Отказать отцу я никогда не могла. Он всегда был для меня чем-то похожим на бога. Хотя я знала какие дела он творил, но иначе бы мы не выжили.
- Съезди, развейся, может ты там встретишь свою Альму, - он хитро прищурился, отец знал на что можно надавить, чтобы я в итоге согласилась.
- Хорошо, но это я не одену. - я кивком показала на жемчуг в руках брата.
- Жаль, тебе он был очень к лицу, - произнесла мать, - но раз ты отказываешься, Марсело, одень его на меня, сынок.
Я с тоской проследила, как красивые бусы оказались на шее матери, но ничего не сказала. Марсело посадил меня в машину и мы отправились в оперу.

- Моррисон, - Молинаре кивнул и посмотрел на своего консильери, Витторио налил в бокалы коньяк, протянув один из них своему дону, а второй - Джейсону. Консильери не покинул кабинет,но отошёл к двери. - Я буду говорить при Витторио, я доверяю ему свою жизнь, свои вложения и даже тайны. Все мои секреты принадлежат и ему, поверь, что и твой секрет не выйдет за пределы этой комнаты.
Джейсон, - тон Молинаре был ровным, с чётко отмеренной долей откровенности, - я не буду оскорблять твой ум и перейду к делу. Мы оба знаем, что доном тебе не стать. Ты не сицилиец, а для итальянцев это имеет значение. - Пауло пожал плечами, словно не понимая предрассудков. - Но ты хороший капо, твои люди преданы тебе, они пойдут на смерть по одному твоему слову.
На Комиссии мы будем решать судьбу территорий, думаю, что и семейство Молинаре получит небольшую долю... Я предлагаю, чтобы ты и твои люди продолжали контролировать эту территорию уже в семье Молинаре. Это достойно, твой дон думал о слиянии семей и одобрил бы такое решение.

Молинаре чуть склонил голову, давай Моррисону высказаться.



Метрополитен-опера или «Мет», как называли его сами жители Нью-Йорка, располагался на Бродвее, между 39 и 40 улицами. Добротное старое задание, оно уже пережило пожар, войну и больше десятка донов. Молинаре порой казалось, что оно переживёт даже человечество.
"Мет" считалась наряду с Венским оперным театром и театром «Ла Скала» в Милане ведущей оперной сценой мира. Самые именитые режиссеры, певцы почитали за честь оказаться на этой сцене. Театр был открыт семь месяцев в году, ежедневно, давая более 200 представлений. Летом проводились бесплатные представления, или же, как например сейчас, специально спонсируемые щедрыми ценителями искусства выступления.
Будучи итальянцем Пауло не мог быть равнодушным к опере. Он не был большим фанатом, но всегда отдавал должное постановке и мастерству исполнителей. Особенно, когда исполнялась итальянская классика.

На оперу никто не приезжает к назначенному часу, это считалось дурным тоном. Лучия села в машину и сразу отвернулась к окну. Она не смотрела на Пауло, явно обижаясь. Молинаре было всё равно, рано или поздно девчонка поймёт, что отец просто позаботился о её будущем. Пауло кивнул, и шофер вырулил со двора. петляя по улочкам, они наконец-то подъехали к дому Мерседес. Ещё через час машина прибыла к зданию на Бродвее.
_________________

Общество трёх красавиц практически примирило Марио с сегодняшним происшествием на гонках. Конечно, если бы он ещё и выиграл, то... Но чего нет, того нет. Зато какое общество! В незамысловатой обстановке девушки расслабились и беззаботно разговаривали и шутили. Рене и Кристина, выросшие в Италии, наперебой рассказывали о своей стране, хотя и их рассказы казались Марио немного однобокими. Италия ведь пережила войну, потеряла многое и многих, и эти юные девушки, с горящими глазами вспоминающие о родине, тоже там немало пережили.
Рене удивляла своими познаниями о гоночных машинах и тем, что ей явно слишком многое позволялось родителями. Кристина, с её кукольным личиком и жгучими чёрными волосами, как выяснилось, была учителем пения и пела как ангел. Нечасто ему доводилось разговаривать с подобными ангелами, к тому же не простыми, а родственницами самого дона Терессио. Если бы не сегодняшний случай, он бы так и продолжал церемонно с ними раскланиваться при встречах.
Кьяра держалась особняком и много молчала, и парень старался её хоть немного растормошить, пользуясь свободной обстановкой. Он частенько видел её в доме, но служанкам не полагалось находиться в гараже, а водителям - много вертеться в доме, поэтому до сих пор ему как-то не приходилось с ней толком общаться. И она всегда казалась ему слишком приличной, чтобы можно было запросто пригласить вечерком повеселиться. По его твёрдому убеждению, на таких девушках надо жениться, а не водить по местам с сомнительной репутацией, где он обычно и бывал.

Время бежало быстро, слишком быстро, и вот уже кто-то спохватился, что они опоздают в оперу. По мнению Марио, они немного бы потеряли, но надо так надо, долг обязывает вернуть всех домой. Марио расплатился с хозяином, подхватил своих прелестниц и повёз всех домой, переодеваться к вечеру в высшем свете.