Святая жатва

Покои палача, вечер 4 дня, плавно перетекающий в ночь пятого.



Кипп рассмеялся и одним ловким движением стер плевок с лица.
- Смердишь, как вавилонская блудница, - заключил он.
Добравшись до своих покоев, он втолкнул девушку внутрь, а двери предусмотрительно запер.
Авианна показала себя дикой кошкой. Храбриться или мстит за уязвленную гордость? В любом случае, ее голос, ее движения, все говорило об одном - ломать ее придется долго!
Она стихия, пришедшая испытать его волю, огонь, пытающийся пробраться в его душу, вода - затекающая в легкие, и мешающая дышать! Надо по скорее отмыть ее, увидеть ее, замучить её!
Будто нет у него других дел. Будто он не пытал достопочтенного городского чинушу, будто не получал приказов продолжить пытки Вольфа. Вся сущность палача сосредоточилась вокруг одной хрупкой фигурки. Авианна! Что за дьявольскую игру ведет с ним ведьма?!

Ванна с водой, которая наверняка остыла, осталась после его недавнего омовения. Что же, вполне сгодится. Пока девушка осматривалась, он подскочил к ней как коршун и принялся яростно разрывать платье.
_________________

Покои палача, вечер 4 дня, плавно перетекающий в ночь пятого

То, что в ответ на плевок он улыбнулся, а не ударил, говорило о многом. У мужчины есть выдержка… Один - один.


Тоже мне новость! Хотя, она почти забыла о том маленьком инциденте. Запах просто приелся, и девушка перестала улавливать зловонные ноты.
Хам запихнул меня в какую-то комнату, но это оказалась далеко не пыточная. Вполне нормально обставленная комната. Кровать, стол, шкаф…


Проклятие! Мерзавец усыпил её бдительность, стоял так безмятежно, давая возможность осмотреться, привыкнуть, а потом…
Стоит ли говорить, что силы были не равны? Да, Ави осталась совершенно обнаженной, зато на лице палача появились длинные, глубокие царапины от её ногтей.
Вдоволь налюбовавшись плодом своих делов, Палач вновь схватил девушку за руку и осмотрел острые ноготки.

- Ничего, мы это исправим, - а в словах неприкрытая угроза.

Она хотела выдернуть свою руку из его железной хватки, но ничего не вышло. Вместо этого, он с легкостью закинул её в ванную с водой, словно несмышленого котенка. Брызги разлетелись по всей комнате, намочив и самого Палача с ног до головы.

Что же, разве не молилась она в ту ночь о достаточном количестве воды, чтобы смыть с себя грязь? Желание исполнилось, но внутреннее чутье подсказывало, что лучше бы она сидела грязная, в порванной одежде и в сырой темнице, чем с этим опасным зверем.
_________________

Покои палача, вечер 4 дня, плавно перетекающий в ночь пятого


Прохладная вода лишь раззадорила его пыл. О, Авианна сопротивлялась до последнего! Царапины на щеках до сих пор саднило. Ничего, пусть побултыхается в холодной водичке, остынет. Кипп смаковал ее обнаженный вид. Идеальна, настоящая создание ада, сгубившие своим белоснежным, изящным телом тысячи глупцов! Пышные, в меру упругие груди с торчащими от холода сосками, дрожали, скрывшись под водой. Девушка даже зубами зацокала. По делом, чертовке!
- Тепло ли вам фройлян? Не подлить ли кипяточка? - усмехнулся он. На табурете лежал кусок ароматного мыла (у святош всегда все самое лучшее, надо бы разузнать где варят сей продукт и самому прикупить) и жесткая тряпка.
Сначала Кипп намылил сопротивляющуюся девушку, не отказав себе в удовольствии пройтись ручищами по стройному телу и помять его, как тесто для пирожков. Затем он щедро натер ее, не стесняясь лезть даже в самые сокровенные места. Конечно, Авианне такая бесцеремонность не понравилась, но ему-то что?!
-Надо бы помыть твою голову, а то по мне уже вши скачут! - он собирался помочь ей и в этом, но только своим особым способом.
Кипп намотал ее волосы себе на запястье. Половина черных локонов были мокрые, но чего ему переживать, если чертовка и так забрызгала его всего водой! Зафиксировав голову бедняжки так, чтоб она более не могла ею дергать, он вгляделся в это греховно прекрасное лицо, поражаясь смелости и вызову в иссиня-черных глазах. Нет, она точно ведьма! Не существует таких идеальных женщин!
- Признайся! - властно потребовал он и в следующее мгновенье впился в ее губы поцелуем. Вода почти смыла неприятные запахи, а аромат мыла перебивал их, внося интересную нотку в восприятие происходящего.
Он целовал её не грубо, скорее нежно, ласково, преодолевая сопротивление, и доставляя боль только отягощением волос. Интересно, как она реагирует на дисгармонию, когда сзади больно, а спереди приятно?
Едва уловив расслабление, Кипп приступил к первой пытке. Он на миг оторвался от ее губ, набрал полную грудь воздуха и вновь накрыв ее поцелуем, на сей раз жестким, чтобы когда они погрузятся под воду, она не могла никак вырваться. Доступ к воздуху ей был надежно перекрыт. Теперь его рука удерживала ее за волосы, не давая возможности вынырнуть, в добавок любое сопротивление причиняло бедняжке неимоверную боль. Конечно, пришлось согнуться в три погибели, чтобы собственной головой уйти под воду вместе с ней и продолжать поцелуй. Авианна кусала его, что-то верещала, у нее заканчивался воздух. Ощущение, как она помимо воли дергается в конвульсиях, как отчаянно хочет дышать, передавалось ему все через тот же поцелуй. Сам Кипп, натренированный с детства, мог надолго задерживать дыхание, а вот на сколько хватит сил у хрупкой девушки?
_________________

Михаэль рассмеялся. Значит, узница молодая девушка, раз мечтает о подвенечном платье.
- О, фройляйн Тересия, если мы выйдем отсюда живыми, в моей лавке вы найдете все, что пожелаете. Небесно-голубой цвет?..Думаю, у вас голубые глаза...

Михаэль сжал руки в кулаки. Ему тоже было страшно, пусть не так, как ей, но его пугала неизвестность. Что, если и Гела находится где-то здесь, в подземелье?

- Молитесь, Тересия, - посоветовал Михаэль.- Это пока все, что мы с вами можем. И уповайте на милость епископа. "А на что уповать мне?"- подумал он.

- Гизела - ангел. Не смейтесь, это так, - Вольф грустно улыбнулся. - Между нами разница в три года, и мы с детства не расстаемся. Это самое дорогое, что у меня есть. Только она может звать меня детским прозвищем - Миль. И только ей я доверяю все свои тайны...
"Кроме одной, самой большой"...
- От одиночества я запел в камере, - продолжил Михаэль. - Хотите, спою для вас? Раньше я пел ее дома после трех бокалов пива...
И тихим голосом он затянул:
Не плачь, моя милая Коломбина,
Вернется к тебе твой ветреный Арлекин.
Ты так хороша, молода и невинна,
Он же развратник и пьяница, сукин сын.
_________________

Замок Гайерворт, конец 4-го дня.

По возвращению в резиденцию, накопилось много дел. За время поездки Лихтенштейна мучила одна мысль – девушка, что осталась в замке, наверняка сидела в библиотеке и с невероятным энтузиазмом переписывала какую-то книгу. Как же ему хотелось подойти и посмотреть, что за слова заставляют её улыбаться. Но он сдержался. Не время. Сейчас ему пришла в голову мысль, что это благо, что епископ не взял её в свою свиту, иначе он бы постоянно отвлекался. Церковники не представляли собой угрозы, а вот рыцари…
В замке рыцарей тоже осталось предостаточно, но тут приходилось полагаться лишь на её благоразумие.
Хотя, очень жаль, что она не поехала, интересно было бы посмотреть на её реакцию, попадись ей на глаза одна или парочка картин того бедняги художника. О, они бы непременно попали её на глаза, уж он бы об этом позаботился. Как сильно это бы её смутило? Как быстро она бы отвела взгляд? Украсил бы её щеки румянец смущения? Ульрик бы с удовольствием забрал парочку картин, но епископ пристально наблюдал, как они горят, не давая ни единой возможности.
После первого слушания, которое требовало его присутствия, он позвал епископа продолжать, а сам незаметно удалился, спеша в библиотеку, но там было пусто. Правда, на столе, за которым обычно сидела Тересия, осталось несколько испорченных листов, открытая баночка засохших чернил. Как долго она тут не появлялась? Возможно, это ничего не значит, но волнение уже бушевало внутри. Где она?
Ульрик старался сдерживать себя, но это было невероятно тяжело. Он практически добежал до приемной епископа, естественно тот был на слушании, но тут он рассчитывал увидеть того, кто остался в замке и не прогадал.
- Ганс, - не скрывая нотки ярости, Лихтенштейн обратился к помощнику Его Преосвященства, - скажи-ка мне на милость, где Тересия? – спросил он леденящим душу голосом.
- Она… - пытаясь отойти как можно дальше, лепетал Ганс, - пропала…
- Что значит, пропала? – обманчиво спокойным тоном продолжил Ульрик.
- Повариха заметила, что она не появилась ни на обед, ни на ужин, - ответил более уверенно Ганс, когда его и рыцаря разделял стол, - мы обыскали весь замок, но не нашли её. Вещей в комнате практически не было, мы предположили, что она не справилась со сложнейшим заданием Его Святейшества и ушла не попрощавшись.
- Она погорелица, идиот, какие вещи? – сорвался Ульрик.
От этого недоумка ничего не добьешься, была бы воля Лихтенштейна – Ганс бы отправился на костер одним из первых…
Пожалуй, стоит расспросить главного стражника, возможно, он знает больше.
_________________

4-й день. Бамберг. Лавка и дом семьи Вольф.

- Ну как же так! – Марта остановилась на пороге, глядя на Гизелу. Сидя за прилавком, девушка уронила голову на руки и спала, разметав по гладкому дереву каштановые пряди.
Няня осторожно прошла к окну, затворила ставни, закрыла на крючок и, повернув ключ в замке, задвинула массивный, тщательно смазанный засов. Потом Марта вернулась к прилавку и тряхнула Гизелу за плечо:
- Вставай, деточка, пойдём домой, никто больше не придёт, на улице пусто, все по домам сидят.
- А? – Гизела пошевелилась, приподняла голову и сонно посмотрела на няню. – Сейчас иду.
За последние два дня она очень изменилась: побледнела, на осунувшемся, потерявшем мягкую округлость, лице резче проступили скулы, а в глубине глаз горел мрачный огонёк. Избалованный домашний котёнок превратился в насторожённую кошку, готовую дать отпор когтями и зубами.
Вернувшись после свидания с Милем, Гизела сочинила какую-то успокоительную ложь для няни, но не была уверена, что Марта поверила. Впрочем, даже если няня и не поверила, то очень хорошо делала вид.
- Пойдем, - мягко повторила Марта. – Поешь и ложись, ты сама на себя не похожа.
- Нет, - поднявшись, Гизела решительно тряхнула головой. – Ложиться не буду. Подожду.
Марта не стала спорить, молча открыла дверь, ведущую в дом.
_________________

Бамберг. Зал заседаний. Поздний вечер четвертого дня.

Когда Лотар вошел в зал заседаний, судьи уже сидели на своих местах. Секретарь готовил чистый лист для протокола.

Лотар поздоровался со всеми и спросил соседа слева:

- О чем следующее дело?

Браун наклонился к нему и тихо ответил:

- Послушник монастыря. Пошел в лес собирать травы и исчез. Нашли его спустя месяц. Не в себе. И говорит такое!.. Явно под воздействием Сатаны.

Стража ввела мальчика в одежде послушника.

- Отмар, послушник монастыря Св. Михаила, 13 лет, - начал Лотар считывая имя с лежащего перед ним списка, - ты обвиняешься в том, что говоришь богопротивные вещи, смущаешь братьев своих лживыми речами. Скажи нам правду: 5 сентября ты пошел в лес собрать травы для брата Герхарта и не вернулся. Затем 3 октября тебя нашли на краю леса в ужасном состоянии. Где ты был все это время?

- Я не знаю, святые отцы, – голос мальчика дрожал. – Когда я в тот день вышел из леса, то оказался дома и в то же время в незнакомом мне месте. Там были дома не такие, как наши, но Собор и постройки Двора были такими же. Монастырь находился там же. Но все было по-другому.

- Ты говоришь, что Собор и Монастырь находились на своих местах. Что же было по-другому?

- Часть города была такой же, другая – нет. Там были дороги, не такие, как мы привыкли. Они были черные и гладкие. На них были белые полосы. Но были и такие дороги, как у нас. По ним ездили кареты без лошадей. Но они были быстрее, – мальчик был явно испуган и весь дрожал.

– Что ты еще можешь рассказать нам.

- Еще там были железные птицы. Они летали по небу.

- Ложь! – прервал его брат Браун. - Птицы не могут быть железными. Они такие, как их сделал наш создатель. Это Сатана смутил твой разум, поэтому ты несешь эту чушь. Скажи, он предлагал тебе что-нибудь?

- Нет, святые отцы, нет. Я не видел его, но я видел людей. Много! Некоторые отличались от нас цветом кожи. У других были узкие черные глаза. Они говорили на языке, похожем на наш.

- Ты явно встречался с демонами, - все перекрестились, - Братья, которые нашли тебя, говорили, что у тебя на правом боку появилась метка. Скажи: это Князь тьмы тебе ее оставил.

- Нет! – в отчаянии закричал мальчик. – Я заболел. У меня болел правый бок. Меня положили в больницу. Врачеватель сделал надрез и удалил аппендикс. Я даже не чувствовал боли.

- Все же я считаю, что это метка Сатаны, – решительно выступил Браун. - Тебе не нужно было заключать с ним сделку.

- Но святые отцы! – закричал в отчаянии мальчик. – я не видел его, я не знаю, где был, но это был не мир князя тьмы.

- Ты находился там месяц. Как же ты выжил? - спросил его Браун.

- Но мне давали кушать, - удивился мальчик. – Еда находилась в странных тарелках, завернутых в прозрачную обертку...

- Отмар, – Лотар прервал его. – Ты помнишь Священное писание? «После крещения Иисус возведен был Духом в пустыню для искушения от дьявола. Постившись там сорок дней и сорок ночей, Он, наконец, ощутил голод. Тогда приступил к Нему искуситель и сказал: «Если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами». Иисус ответил сатане словами из Священного Писания: «Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих». Ты должен был поступить так же. А ты принял еду из рук врага нашего.

- Нет! Нет! Святые отцы, - закричал мальчик, падая на колени, – я бы никогда не изменил вере нашей! Я не видел его! Я... Я не знаю, где был! Не по своей воле я там оказался! Клянусь, святые отцы!

- Если бы был твердым в вере нашей. Если бы даже во сне оставался твердым, - возразил ему Лотар. – Сатана никогда бы не смог поступиться к тебе. Надо послать воинов ордена в лес, - предложил он суду. - Пусть найдут это поселение, порожденное дьяволом и уничтожат. Все эти вещи, что он тут рассказал могут быть порождены только колдовством.

- А пока, - вынес приговор Браун, - ты будешь поститься на хлебе и воде. Будешь сидеть под замком в своей келье. Не произнесешь ни слова. Ты будешь читать библию, чтобы укрепить веру. Сам будешь хлыстом изгонять из себя дьявольские познания. Боль плоти должна уничтожить в тебе все мысли и знания противные Богу.

Мальчик рыдал, когда вошли два монаха, подняли его и увели.

Перед глазами Лотара стояла совсем другая келья, и другой мальчик на коленях с голой спиной, изполосанной кровавыми полосами.

День закончился. Он был длинным и тяжелым.

- Завтра с утра продолжим слушанье дела Юниуса, - предложил епископ, - а сейчас,братья мои, желаю вам доброй ночи! Бог с нами!
_________________

Покои палача, вечер 4 дня, плавно перетекающий в ночь пятого


Вода была чертовски холодной, но с этого станется довести до кипения и искупать Авианну в кипятке.

- Тепло, - огрызнулась она в ответ.

Нет, мало того, что он смотрел на её купание, так еще решил принять самое активное участие! Для неё не было в новинку принимать ванную с мужчиной, но ТАК её никогда не мыли… Авианна пыталась сопротивляться, но руки постоянно скользили, а Палач крепко держал её, не давая ни малейшего послабления, вытворяя с её телом все, что ему только заблагорассудится. Перестав хаотично вырываться, она старалась улучить момент и выцарапать эти темные глаза, в которых читала наслаждение от ей мук.


А вот это уже была издевка. Большинству было все равно на их тела и кто паразитировал на их телах, но девушка была довольно чистоплотной, просто не могла себе позволить не мыться и быть вонючей, иначе мужчины переставали так остро на неё реагировать. А ей ужасно нравилось их провоцировать.
Хотя, сейчас бы она не отказалась от толстого слоя грязи, даже от вшей, лишь бы садист выпустил её из своих лап.

Но, когда её запах станет чистым, Палач должен будет реагировать сильнее... Тогда ей стало действительно страшно. Что если он не будет себя контролировать, но захочет её в излюбленной им манере? Он же может не рассчитать силы и убить её раньше времени, что категорически её не устраивало. Хоть в этом их мнения совпадали, она тоже не собиралась умирать такой молодой.

Обычно, проходило около недели после первого контакта с мужчиной до того момента, как его воля потихоньку подчинялась Авианне, а все мысли были только о том, как сделать ей приятно, хоть чем-то, как подарить наслаждение именно ей. Только вот теперь она боялась, что может не дожить до того дня, когда Палач покорится и поможет ей бежать..


Не дав произнести ни слова, Палач впился в её губы своими, и, как оказалось, умел не плохо целоваться, чередовал эту неожиданную приятность с болью. На зло ему девушка не отвечала на поцелуй, стараясь изловчиться и укусить его. Но как только она пустила в ход зубы - все изменилось, и уже ей нужно было цепляться за Палача, предусмотрительно набравшего в легкие побольше воздуха. Её он о предстоящем погружении предупредить наверняка забыл…
Что же, выход из положения она видела только один – замереть, притвориться, что больше не выдерживает, взять от поцелуя столько воздуха, сколько сможет и отпустить, погрузиться на дно ванной и не шевелиться, расслабить руки, перестать сопротивляться и молить Бога о том, что бы Палач принял все за чистую монету…
_________________

Покои палача, вечер 4 дня, плавно перетекающий в ночь пятого


Это не походило на иссякшие силы, скорее Авианна решила перехитрить его. Кипп сделал вид, что поверил и вытащил несчастную из-под воды. Пока девушка жадно ловила ртом воздух, он и сам с удовольствием отдышался.
- Теперь ты мне нравишься гораздо больше, моя хрупкая драгоценность. - заключил он, любуясь зрелищем. Красивая девушка, в ванне, дрожит, щеки горят, но ни грамма страха в глазах, лишь обида и ярость. Кипп был готов поклясться, что еще мгновенье, и она вцепиться ему в волосы. Кровь бурлила при одной мысли об этом. Хм, бороться - это что-то новенькое и чертовски возбуждающее. У них еще будет время проверить это на практике.
- Если признаешься сейчас, сэкономишь время и силы. Я хочу знать одно - твои истинные цели. Твои мысли! Все что у тебя на душе! Самые грязные секреты, - говорил он тихо, сексуально растягивая слова.
А затем Кипп резко развернулся, взял с кровати толстенное полотенце и подошел с ним к ванне. Развернул, ожидая пока дама встанет.
- Купание окончено. Впереди нас ждет новая ступенька.
_________________

Покои палача, вечер 4 дня, плавно перетекающий в ночь пятого


- С хрупкими ценностями так не обращаются, - ответила девушка, когда, наконец, отдышалась.


Хриплый смешок раздался в комнате.

- И перестать получать «удовольствие» от того, что ты со мной делаешь? – с сарказмом ответила она. – А мне интересно, как ты узнаешь, что я сказала тебе правду? Что, если я скажу, что сама спланировала свое попадание сюда, потому что хочу соблазнить нового епископа? Что, где касается самых грязных секретов – то у всего есть своя цена. Каждый мой секрет стоит одного твоего самого темного и грязного секрета!

Она несла какой-то бред, но это было гораздо лучше пыток… Разговоры, вот, что ей поможет. Чем больше времени они проведут вместе - тем быстрее Палач будет целовать пол подземной тюрьмы, где ступала её нога.



Возможно, хорошей девочке выдадут одежду? Глядя Палачу прямо в глаза, ожидая подвоха в любой момент, она встала из ванной, толстое корявое полотенце тут же коснулось её нежной кожи. Естественно, вытереться самостоятельно ей не позволили, даже в этом, казалось бы галантном жесте, Палач не отступал от своих принципов. Грубая ткань оставляла красные отметины на теле, заставляя кожу гореть.

- Теперь пообедаем? – задала я вопрос, невинно глядя в глаза мужчины, будто и не было всех этих странных истязаний, которые были на грани боли и удовольствия.
_________________

Вальсдорф. Вечер 4-го дня.

Одного его присутствия хватило, чтобы я тут же забыла о других мужчинах. Но его взгляд пугал меня даже не смотря на дурман желания. Было в нём что-то звериное. Такое, от чего волоски на затылке становятся дыбом. И мне б тоже испугаться, но внутри сидела уверенность, что всё идет так, как нужно. Он сделал шаг ко мне, я отступила, ещё шаг и снова отступление, пока моя спине не уперлась в стол, придвинутый к стене. И в одно мгновение оказалась в его руках. Но отголоски неутоленной страсти, ещё тлевшие во мне, не допустили даже мысли оттолкнуть. Наоборот, вместо этого, мне хотелось почувствовать его всем телом, хотелось сделать свои ночные видения явью, и без дурмана сна ощутить его прикосновения.

Когда мужская рука прикоснулась в обнаженной коже спины, я вздрогнула, чувствуя, что притворятся равнодушной нет смысла. Я желала его прикосновений, желала поцелуев этих сжатых в суровую линию губ. Но мужчина держал моё тело на расстоянии, а в его глазах помимо ярости, появилось выражение, которое действительно пугало меня. Презрение. Он презирал меня за мои поступки. И как бы я себе не лгала, это ранило больше физической боли.

Он ласкал меня отстранено, словно забавлялся реакцией моего тела, словно я была вещью, которая принадлежит ему.

Нет!

Но попытка вырваться не привела ни к чему хорошему. Руки Гейлела сомкнулись на спине сильнее, не давая даже сделать вдох.

И вдруг в сознании всплыли другие картинки, страшное видение его ярости. Боль, такая что хочется быстрее умереть. Но я не умерла, ни тогда, ни сейчас, решив отдать ему инициативу.

Рыцарь наказывал, и умом я понимала, что заслуживаю гораздо более жестокого наказания, но тело жило своей жизнью. Между ног вновь появилась пульсация, от которой всё тело словно пылало. Дыхание сбилось, когда мужская рука спустила платье с плеч, лаская показавшуюся над корсетом грудь.

И он заставлял хотеть меня большего. Как сегодня возле кареты с незнакомцем, моё тело вновь ломило от желания, от непонятной потребности снять напряжение. Я подалась вперёд, нахально даже для самой себя, забираясь под его гульфик, так что через секунду ухватила напряженный член рукой, лаская его и сжимая пальцами.

Я смотрела в его глаза, желая увидеть в них отклик на мой голодный призыв, и когда темно-карие глаза стали черными, а ноздри затрепетали, я стала гладить его по всей длине.

Откуда эти знания? Как может совершенно невинная девушка знать, как мужчине можно сделать приятнее всего? Но я знала, просто интуитивно чувствовала, как ему особенно нравится. Второй рукой я потянула завязки на плече, так чтобы нагрудные щитки так же упали на пол рядом с моим платьем. Я хотела гладить литые мышцы тела, провезти пальцами по горячей гладкой коже спины, и медленно шла к своему желанию. Гейлел не долго оставался пассивным, и вскоре я уже оказалась сидящей на этом самом столе, а его рука проникла между моих бедер, лаская самое интимное место. Первое касание было подобно удару молнии, моё тело выгнулось подставляя груди под его ласки. И он ласкал, проникая пальцами внутрь, так что я бессознательно стала двигать бедрами, насаживая себя на его пальцы, подсознательно желая другого наполнения.

- Пожалуйста, - шептала я, дрожа всем телом, но так и не получая поцелуя. - Пожалуйста...

Но он был неумолим в своей ярости. Хладнокровно мужчина довел меня до сумасшествия, взрывая моё тело и заставляя его разлететься на тысячи кусочков.

И пока я пребывала за пределами реальности, мужчина быстро скинул с себя весь металл, и резким движением оказался во мне. Боль. Острая и резкая, и ругательство над ухом, проклинающее меня и всех женщин. Я попыталась отодвинуться, избавится от этого распирающего и болезненного ощущения. Но он не отодвинулся, наоборот толкнулся ещё глубже. Мне казалось что я не выдержу такого распирания, но тело знало, что ему нужно, и через несколько минут, когда Гейлел подался назад, чтобы снова толкнуться в меня, я приняла его без боли. А следующий послал волну тепла из центра моего тела ко всем конечностям. Ещё раз, и я вздохнула, а после с губ сорвался стон. Но я хотела его поцелуя, поэтому обхватив его голову руками, притянула к себе, прижимаясь к плотно сжатым губам.

- Ну же, - просила я, лизнув верхнюю губу, - поцелуй меня, Гейл.

Прихватив зубами слегка потянула нижнюю, и добилась своего. Мужчина с глухим рычанием набросился на мой рот, сминая губы, едва не раня до крови, но мне была в радость его грубость. Обхватив его талию ногами, я шире раздвинула бедра, чтобы он оказался ещё глубже, и встречала его яростные толчки, пока всё моё существо не пронзило узнавание. На одну секунду, я словно увидела себя и его в другом месте, там где было всё по другому, где была невероятных размеров кровать, и он, и одновременно с этим не он. Я почувствовала не разумом, я почувствовала душой, что мужчина находящийся сейчас во мне не просто незнакомец или знакомец, я почувствовала, что он моя половинка.
Та, которой мне так долго не хватало. И с этим осознанием я откинулась назад, громко простонав его имя. Настоящее имя.

- Сэр Гейлел? - дверь дернулась, но не открылась, а я замерла, чувствуя, как возвращаюсь на грешную землю. - Его Преосвященство снова почувствовал недомогание, и надо бы доставить к нему фройляйн Делайлу.

Это был Клемент. Мои щеки тут же покрылись стыдливым румянцем.

В кого я превратилась.

От одного мужчины перешла к другому, и затем отдалась третьему.

Мужчина не отодвинулся, но я заметила, что он был недоволен прерванным актом.

- Сейчас иду, - крикнул он, но даже не подумал выйти из меня. Наоборот, его движения стало более резкими, пока не довели меня снова до оргазма.

Мы вышли спустя какое-то время, и надо отдать должное Клементу, он не стоял под дверью, подслушивая звуки соития. Его вообще не было видно, поэтому спокойно и на некотором расстоянии друг от друга мы двинулись к моей повозке и привязанному коню Гейла.

И через полчаса были уже в резиденции епископа.

Поздний вечер и ночь 4-го дня. Бамберг. Замок Гайерворт.

После всего произошедшего мне было ещё труднее делать вид на людях, что он меня не волнует. Каким-то шестым чувством, я знала, где в какой стороне находится Гейл, словно видела его. Между ног саднило, и эта легкая боль тоже не давала мне забыть о том, что я делала в той темной комнате вместе с ним. И ещё что я хотела повторения.

Но дела были прежде всего. И спустя некоторое время я оказалась в личных покоях его Преосвященства. Проведенная туда совсем другим рыцарем, в то время как моего вызвал магистр.

- Как вы себя чувствуете, Ваше Преосвященство? - деловито спросила она, пытаясь выкинуть из воображения будоражащие картинки сплетения двух тел. - Мне сказали, что вы переутомились сегодня. Разве можно так, когда у вас может быть сотрясение от раны? Дайт- ка мне её осмотреть как следует? - и я наклонилась к нему ближе, едва прикасаясь пальцами к воспаленной ране.

Только потому что я отодвинулась резко, успела заметить голодный взгляд Лотара, такой каким на меня смотрели некоторые мужчины в Вальсдорфе. И надо признаться, теперь я знала, что следует за этим, если отвечаешь взаимностью. У него тоже был такой взгляд.

Но и говорить епископу, что я заметила интерес мне не хотелось. Кто знает, какие выводы он из этого сделает.

Поэтому деловито обработав его рану, наложила повязку с лечебной мазью, которая снимет воспаление.

- Ваше Преосвященство, уже поздно, и мне страшно возвращаться домой одной, в наших лесах неспокойно,- взгляд из под ресниц. - Можно мне остаться в вашей резиденции до утра, к тому же я хочу ещё раз осмотреть вас с утра, прежде чем быть уверенной, что рана заживает.

И ещё я не готова так скоро расстаться с одним из ваших рыцарей.

Лотар распорядился, чтобы меня проводили в гостевые покои. Огромная комната, украшенная в бело-золотых тонах. На возвышении большая кровать под балдахином, слева окно и туалетный столик, а по другую сторону весело пылающий огонь в камине.

Мне нравилось смотреть, как языки пламени лижут полено, как оно потрескивает от жара огня. Я умылась, разделась и распустила волосы, тут же увидела на нижней юбке кровавое пятно. Но это были не ежемесячные недомогания, и теперь мне было понятно откуда оно взялось.

Забралась на кровать, нырнув под мягкое одеяло и задула свечу, оставив только огонь в камине.

Лежала в тишине, но заснуть не могла, прокручивая в голове все невероятные события, что случились сегодня. И только дремота начала обнимать меня, как дверь покоев тихо скрипнула.

Мне не нужно было оглядываться, чтобы понять кто вошел. Я почувствовала его своим нутром, словно он прошептал моё имя.

Перевернувшись на спину, я наблюдала как он приближается, постепенно скидывая одежду на пол. Мне нравилось, как оранжевый свет от горящего камина играет на его бронзовой коже, как отражается огонь в его темных глазах.

Его глаза были знакомы мне. Та же страсть, то же пламя.

- Я ждала тебя, - откинув в сторону одеяло, я приглашала Гейлела к себе.
_________________

Лес возле Бамберга
Раннее утро 5 дня


Поверив в провокацию Рауха, мужчина оттолкнул Эллеонор. Упав, Элли рассекла предплечье о торчащий из земли острый корень. Придерживая рукой рану, она смотрела на смерть колдуна. Она не испытывала никаких чувств, но отголоски были. Отголоски удовлетворения..



Стараясь не напрягать руку, Эл укутала мальчика в плащ, надеясь, что он согреется и уснет. Задумавшись, оно смотрела на ручей, в котором отражалось ночное небо.

- Так спокойно.

Давненько она не видела столь мерзкого зрелища. Одно дело слышать слухи, и искать доказательство или опровержение, а другое дело - спасать дитя из-под ритуального ножа. Укачивая малыша, девушка спросила:

- Им светит костер, правда? Неизвестно сколько детей они убили на своих сборищах, но действительно ли они колдуны?

Слушая ответ наставника, блондинка тревожно вглядывалась в темноту. Действительно это огни в дали? Или ей кажется?
_________________

Поздний вечер 4-го дня, переходящий в ночь
Ульрих решил не мешкая разыскать начальника стражи, он обошел все помещения, где тот мог бы быть, но везде было одно и то же- только что был тут и недавно ушел. Наконец через полчаса поисков, уже подходя к кабинету епископа, наконец то увидел разыскиваемого, он как раз входил в кабинет его преосвященства, и быстро преодолев оставшееся расстояние до кабинета, рыцарь вошел следом. Лотар жестом показал ему пока присесть, а сам стал слушать доклад стражника о том что происходит в темнице. Лихтенштейн расслабился и довольно равнодушно выслушал все новости о заключенных, кто чем занимался, кого и как допрашивали и кто сознался,о том что доставили женщину, обвиняемую в колдовстве и сейчас ею занимается палач, ведьмы не интересовали его. Только когда он услышал, что в одной из камер появилась девушка, непонятно откуда провалившаяся в подземелье и называющая себя Тересией, все безразличие сразу же слетело с него и он потребовал у стражника провести его к ней. К немалому удивлению Ульриха, епископ, каким бы уставшим он не выглядел, поднялся, чтобы идти с ними.
Всю дорогу до камеры он гадал про себя- тали это девушка или некая самозванка, выдававшая себя за нее. Когда пришли к камере и стражник открыл дверь, рыцарь с сожалением убедился, что это Тересия, но в каком виде она была: платье помято и местами разорвано, волосы спутаны,на грязных щеках виднелись дорожки слез, девушка сидела на куче гнилой соломы и сил подняться у нее не было.
Лихтенштейн сказал его преосвященству, что позаботится о ней и подхватив девушку на руки,вышел из камеры и стал подниматься из подземелья.
_________________

Замок Гайерворт, конец четвертого дня

Лотар возвратился к себе не в очень хорошем настроении. Голова раскалывалась. Перед глазами был мальчик, которого сатана сумел так опутать своими сетями.

«Он не гнушается даже детьми, даже теми, которые находятся в святых местах!» - думал он.

- Ганс, - позвал епископ, – принеси мне воды для омовения. И передай фройляйн Терессии, что я хочу зайти к ней посмотреть, как продвигается работа над рукописью. Что случилось? – спросил он, увидев, как округлились глаза паренька.

- Ваше Преосвященство, - испуганно ответил Ганс, - мы думали... Фройляйн Терессия... Она исчезла больше суток назад. Мы думали, она ушла. Но сегодня вечером, после вашего приезда, сэр Ульрих спрашивал о ней и сказал, что она не могла уйти просто так.

- Конечно не могла! – закричал Лотар. – У нас с ней договоренность, она не могла так просто взять и исчезнуть. – Немедленно найдите ее. Очень надеюсь, что с ней ничего не случилось. Постой! - остановил он мальчишку, который уже взялся за ручку двери: - Пусть пришлют ко мне начальника стражи и Ульриха. Думаю от них будет больше пользы в поисках.
Начальник стражи не заставил себя ждать, а вслед за ним появился и Магистр.

Услышав от начальника стражи, что в подземелье непонятно откуда появилась новая пленница, Ульрих тут же решил посмотреть на нее. Лотар решил тоже пойти с ними, уж очень он переживал за девушку. В камере действительно была Терессия.



- Ульрик, позаботьтесь о ней! – сказал он вслед Магистру. - Пусть ее осмотрит мой личный врач.

Прежде чем уйти, епископ повернулся к страже:

- Я жду вашего объяснения, как она попала сюда и кто посмел ее здесь запереть? – зловещим голосом произнес епископ. – Кто посмел взять на себя право решать судьбу находящихся под моей защитой людей.

Ярость клокотала в нем. Вид девушки очень тронул его.

Вернувшись к себе, Лотар никак не мог избавиться от потрясения. Что здесь творится? Стоит отлучиться, как подчиненные начинают выходить из-под контроля. Пришел он в себя от нежного голоска. Лайла все же приехала во дворец.



Лотар почувствовал, как его опять начинает лихорадить. Каждый раз, как она до него дотрагивается, у него появляются странные ощущения. Неужели он действительно так похотлив., как в свое время постоянно твердил дядя?



Как только Лайла отодвинулась от него, епископ потупил взгляд: только бы она не заметила, как влияет на него!

«Нет, надо держаться от нее подальше. Лучше уж пусть мой лечащий врач ставит своих противных пиявок, которые скоро и так выпьют всю мою кровь».

Погруженный в свои мысли, Лотар не сразу услышал ее вопрос:

- Ваше Преосвященство, уже поздно, и мне страшно возвращаться домой одной, в наших лесах неспокойно,- взгляд из под ресниц. - Можно мне остаться в вашей резиденции до утра, к тому же я хочу ещё раз осмотреть вас с утра, прежде чем быть уверенной, что рана заживает.

- А?.. Да, конечно! – смущенно ответил он. – Ганс! - позвал он служка, - проводи фройляйн Лайлу в одну из комнат для гостей и позаботься, чтоб у нее было все необходимое. И смотри, не жди снисхождения, если и с ней случится что-то подобное.

Ночь. Наконец-то, закончился этот день! Что его ждет завтра?..
_________________

Ночь и утро 5 дня, лес - город

Ждать пришлось долго. Спустилась ночь, потом Раух незаметно задремал, то и дело вздрагивая при неловком движении от боли. Над бровью набухала здоровенная шишка, бок ныл. Запас вина во фляге уже давно подошел к концу.
Малыш, насосавшийся тряпицы, смоченной вином, спал, преступники тоже затихли.
Ни у кого не осталось сил.

Он проснулся, когда небо стало светлеть, а звезды все еще смутно мерцали наверху. И долго недоумевающе смотрел на это небо, такое безмятежное, такое чистое... Как оно отличалось от грязной, полной ненависти и подозрений, лжи и клеветы, смерти и предательства земли.
Тело все затекло, он медленно встал и охнул. В бок словно впилась дикая кошка.
Нужно в город, обработать раны как следует и завалиться в кровать на сутки, не меньше.

Мальчик опять захныкал, Эллеонор снова стала его утешать.


- Да, - согласился он. - Здесь спокойно.


- Скорее всего, его преосвященство обойдется с ними по всей строгости, - промолвил Раух. Стиснув зубы, он осмотрел повязку - кровь запеклась на ней бурой коркой. Но вроде бы больше не течет, хорошо. - Колдуны ли они - не мне решать и не тебе, Элль. Одно могу сказать - они явно верят в то, чем занимаются. И их вера направлена на зло.

Вдали послышались голоса, шум колес.
- Наконец-то, - заметил Раух, увидев вспотевшего и явно измученного Якоба. - Ты ходил за тридевять земель?
- Ох, даже не представляете, герр Раух, - стражник утирал тряпицей лоб, глаза у него были ошеломленные. - В городе беспорядки. Всю стражу бросили на то, чтобы разгонять толпу. Чернь возмущена арестами, кто-то их подстрекает против власти. Я еле нашел свободных людей и телегу. Эй, парни, грузите это отребье вглубь, а герр Раух и дама с ребенком поедут на самых удобных местах!

Ансельм только покачал головой и пошел следом за стражниками к дряхлой на вид, но большой и прочной телеге, запряженной двумя меринами.
Одно тянет за собой другое, один поступок рождает сотню последствий. Волнения. Бунт? Вряд ли. При необходимости епископ призовет светскую власть на помощь, и тогда...

Добравшись до таверны, он почувствовал себя почти как в давно покинутом доме.
Тяжело поднялся в комнату, по пути поймал мальчика-слугу и велел сбегать к местному аптекарю за травами и мазями, пригодными для лечения ножевых ран, ушибов и лихорадки.
Когда все принесли, попросил горячей воды и долго занимался ранами. Потом Раух закрыл глаза и почти провалился в черную пустоту. Без снов на этот раз.
Он надеялся, что хотя бы в ближайшее время никто его не побеспокоит.

А над Бамбергом уже ярко светило солнце, и день обещал быть ясным.
_________________