Туманы острова Кэррис

Школа.
О, какая ночь!
Самайн.






- Это ещё те твари. Вы бы видели того, что был в "Тюлене", он вывалился прямо из камина и слепился в меня. Мисс Форд... - я взглянул на девушку, она стояла чуть в стороне уткнувшись глазами в пол.

"Неужели она им не рассказала? Хотя что рассказывать. Я наливал виски, достал из кармана нож. Чёрт его знает зачем я его достал. Ведь так? Она не знает моей проблемы, хотя он иногда так орёт, что мне кажется, будто все окружающие его слышат. Но всё не так явно. Я смогу его запереть покрепче. Смогу."

- Я должен просить прощения у мисс Форд. В гостинице мне пришлось вести себя совершенно не подобающим образом и наговорить ей лишнего. Возможно было найти другие слова, Гвен, но тогда некогда было думать о приличиях. Я хотел лишь того чтоб вы ушли и не находились в такой опасной близости... близости... - я замялся опять погружаясь в свои мысли. В опасной близости от кого? Кажется, мои извинения были уже не к месту. Но всё было сказано и я закончил:
- Мне нужно было его уничтожить.

И снова провал. Слыша мои слова Энджи бледнела так, что это было заметно даже в тусклом свете моей керосинки.
- О, нет, нет , мисс Грант. Они вполне уязвимы, - я попробовал изобразить улыбку. В классной комнате, за спиной Кеннета и Энджи находился Макфарлан. Старик шутливо болтал со своей собакой, которая забилась под стол учителя и оскалившись издавала глухое рычание, а Дилан в это время мелом на доске рисовал смешные рожицы. Я указал на Молли и максимально спокойно добавил:
- Даже пёс с ними справится.

Тут я поймал себя на мысли, что сделал уже приличное количество глотков из фляги Кеннета, а придумывая как бы ещё доказать мисс Грант превосходство человеческого естества над призрачным, собираюсь её прикончить совсем. Поэтому тут же вернул флягу владельцу и не нашёл ничего более умного, кроме как заткнуться, чтоб не наговорить ещё чего-нибудь. Энджела вздохнула:
- Мы решили подняться в кабинет директора и там как-то обезопасить себя. Джо велел сыпать соль, и мелом мы нанесём знаки на дверь и стены. Вот, - она виновато кивнула на коробку с мелом в своих руках и пожала плечами.



В этот миг поток морозного воздуха проскользнул мимо нас и закружил воронкой пыль.
- Все в кабинет, - тихо но настойчиво произнёс полицейский, вынимая из-за пояса пистолет. Девушки шмыгнули в класс, Молли залаяла, но осталась под столом, только ещё больше попятилась и забилась вглубь. Я видел, как облако пыли в коридоре сначала сгущается, образуя комки и продолжая вращаться приобретает человеческие формы.

- Оно, - шепнул я. Кеннет по кошачьи стал обходить существо, держа пистолет в вытянутой руке, но вдруг выражение его лица, доселе сосредоточенное , стало меняться. Он подался вперёд, к этому существу, которое с ним заговорило. Это не было чудовище со страшными лапами и клыками, каким мы часто ожидаем видеть зло. Это была миловидная женщина с высоко убранной причёской и лентой вокруг головы.




Доли секунды потребовались, чтоб полицейский пришёл в себя и принял решение. Выпущенная из пистолета пуля не попала в мягкое тело, она отскочила , но сбила броллахана с ног, и оно булыжником покатилось в конец коридора.



Макфарлан схватил за ошейник Молли, следом девушки и я, мы бегом поднялись на второй этаж. Кеннет был бледен и зло прикусывал нижнюю губу. Не лучшее время было задавать ему вопросы, но мне нужен был ответ:
- Эта женщина...
Кеннет окинул меня взглядом красноречиво гласящим - "Какое вам дело", - но всё таки сказал:
- Как моя бывшая жена.

Они знали о нас всё, они могли влезть в мысли и прочитать нас как книгу. Может они и были наши мысли, материализованные и почти живые. Так вот он выход. Это шанс узнать о себе всё, встретиться лицом к лицу со страхами. Я решился моментально - вернусь и посмотрю ей в глаза. Я не стану бежать, я дам ей сказать всё до конца.
Дверь в кабинет директора была открыта. Мы прошли внутрь, включили свет.




"Вот как. Беседы с призраками придётся пока отложить."

Левая часть рубахи Кеннета была полностью пропитана кровью. Энджи ахнула, всплеснула руками и кинулась обрабатывать рану. Я поднял брошенную на пол коробку с мелом:

- Что делать, мистер полицейский?

Джин на каждую реплику хотелось ответить истерическим смехом. Виски, теперь индейки.
- Боюсь, монстры от нас никогда не отстанут. Отовсюду их гонят, а мы им и выпивку, и закуску предоставили. Теперь ваша таверна, миссис Доусон, станет их излюбленным местом посещения на каждый Самайн. Не приведи, Господь, конечно же! - Джин хватилась своего крестика, но видимо выронила его, когда потеряла сознание и теперь он валялся где-то на деревянном полу.
- Простите, кажется я от пережитого страха повредилась рассудком и не могу адекватно мыслить.

Когда мистер Маккейн вызвался воплощать в жизнь план с птицами, Джин стало не до смеха.
- Не надо, это же опасно. - но ее даже слушать не стали.
Ботинки успели высохнуть, находясь у камина. Джин поспешила обуться. Мистер Маккейн просил покрутиться перед окнами и она без промедления намеревалась помочь ему. Еще Джин испытывала достаточно сильное переживание за этого мужчину. И в глубине души притаилось восхищение его мужеством. Она надеялась, что Бог сегодня будет милостив, и никто не погибнет в лапах дьявольских тварей.
Джин встала у окна и всмотрелась в туман. Белая пустота, как и десять лет назад. Весь страх потустороннего мерк в сравнении со страхом за человеческую жизнь. И даже возникшие силуэты вдали не беспокоили Джин.
"-Я вас не боюсь!" - мысленно обратилась она к ним. Это было враньем. Конечно же она продолжала бояться, и тряслась от страха, как листок на ветру. И мистера Маккейна понесло на геройство так некстати! Мало ей своих переживаний, так еще и о нем душа беспокоится, как о ком-то близком и родном. Джеймс пришел бы в ужас, знай что младшая сестра даже не потрудилась включить в свой калейдоскоп мыслей переживания о нем и его благополучии.
Джин поняла, что поступает достаточно аморально. Как хорошая сестра, она должна в первую очередь подумать о брате. Но как обиженная женщина, она считала что Джеймс не достоин ее страданий. Он сбежал и бросил ее, и наверняка, переводит дух в каком-нибудь пабе на большой земле, пока они тут борются со смертельной опасностью.

До Джин донесся душераздирающий крик бедной индейки. Она даже ощутила вину, за то, что косвенно отправила бедняжку на погибель. Время близилось к рассвету и напряжение как-то само собой покидало стены таверны. Но где же мистер Маккейн? Почему он не возвращается? Сердце Джин словно обдало льдом. Она как завороженная уставилась на дверь, застыв в ожидании.

Ночь. Школа.

И мы пошли. Радость от того, что появилися мистер Монтгомери, мисс Форд и ворчливый пастух быстро уступила место ужасу при виде твари, которая притворялась женой или сестрой, ну, точно близким человеком, мистеру Роббу. Теперь суперинтендант был ранен. Как защищаться от тварей, когда они проникали хоть куда и становились похожими на людей? Как не ошибиться? Кажется, они читали мысли.
Хорошо, что кабинет директора был не очень большим. Так меньше рисовать знаков и быстрее рассыпать соль. Время три часа. Точнее три-пятнадцать показывали часы в кабинете директора. Еще немного и рассвет. Ба говорит, что все плохое рассыпется под первыми лучами солнца, осталась всего то малость - дожить до рассвета. Но Судьба, или Рок, опять внесла свои коррективы.

еще утром от такого зрелища я упала бы в обморок, но за последние сутки произошло столько событий, что сил на эмоции уже не осталось. Я только пожалела, что как дамы в прошлом веке, не носила нижнюю рубашку, можно было пустить ее на бинты.
Забрав у полицейского флягу, намочила рукав рубахи и обтерла руку.
- Мистер Робб, я не медик, и даже курсы медсестер не заканчивала, рана ужасна, но, скорее всего, не смертельна. Она не глубокая, - пока мужчина со свистом дышал сквозь стиснутые зубы, я обтерла кровь. - Сейчас поищу в кабинете что-нибудь для перевязки. Если повезет, найдем аптечку.
Не повезло, аптечки не было, зато пришел конец запасам чудесных носовых платков господина директора. Перетопчется.

Сев на директорский стол, оглянула помещение:
- Знаете, мы тут до утра будем рисовать эти знаки, - мисс Форд, тщательно рассыпавшая соль, остановилась и посмотрела на меня, - а я так и вообще ровно его не нарисую.
Предлагаю натереть узел мелом и ставить как печать. Мистер Монтгомери, давайте сюда мел.

Так дело пошло быстрее. За окном, за стенами и за дверью слышался зловещий шепот, призывая живых выйти к этим чудищам. Пока товарищи по несчастью с тревогой оглядывали кабинет, я нашла в одном из шкафчиков графин с Олегером. Не придумав ничего лучше, налила и выпила с пол стакана. Тут же зашлась в приступе кашля. Я никогда не пробовала виски.
Все нелоуменно уставились на меня, кто-то спросил:
- Энджи, ты ... пьешь?!
- Да. То есть нет. Это первый раз.

Через пять минут меня развезло. Одновременно хотелось спать и плясать, тело стало легкое, в голове туман, а вся ситуация вызвала смех. Раз-другой хихикнув, я зашлась в приступе смеха, обессиленно упав на директорское кресло.
- Что? Ну у вас и видок! - сквозь смех еле выговорила я.
Но тут за спиной что-то щелкнуло и в комнату стал просачиваться броллах. Туман стал обретать форму. Мисс Форд застыла от ужаса, Монтгомери и Робб кинулись ко мне, а я... я сделала еще одну нелепую вещь! Со словами "как же вы все меня достали!", вырвала с мясом от платья брошку и влепила ей призрачной фигуре. Раздался хлопок и броллах исчез!
- Ай, жжется! - я потрясла рукой с брошкой. - Ой, а я что, его убила?
Забрав у подскочившего полицейского флягу, в два глотка допила остатки.
- Только родителям не рассказывайте! - в ужасе от содеянного прошептала я.

Таверна. Ночь

Барри осторожно открыл окно мансарды и встал на подоконник. Затем оттолкнувшись, постарался мягко перепрыгнуть на крышу сарая. Счастье, что кровля была травяной, а не металлической, инче он грохотал бы на всю округу. Он заскользил к краю, цепляясь пальцами за дерн. Прежде, чем спрыгнуть вниз, Маккейн огляделся. Ему не почудилось, действительно туман потихоньку рассеивался, и он разглядел фуа, которые толпились у дверей таверны, заглядывая в окна. Только бы они не повернулись к нему. Существа скользили по поверхности воды как по паркету, а ему придется брести в ней по пояс.
Может быть стоило отсидеться в здании и понадеяться на то, что колдовская ночь пройдет сама собой? Слишком много было допущений, а он привык надеяться только на себя. И если есть шанс, что фуа отвлекутся от людей на птиц, то надо это использовать, не дожидаясь критической ситуации.

Барри разжал руки и со всплеском оказался на земле. Сарай закрыл его от тварей, но не было гарантий, что не появятся новые. Ледяная вода обожгла кожу, одежда намокла и липла к телу, заставляя вздрагивать. Мужчина кинулся к двери в сарай, стараясь поизводить как можно меньше шума. Замка не было, но на ручку была накинута петля. Мокрые пальцы скользили по веревке, пришлось воспользоваться ножом. Барри открыл дверь и проскользнул внутрь, включая фонарик. На насестах сидели птицы, подслеповато помаргивая от света. Мужчина остановился, не зная, что предпринять дальше. Выкидывать индеек на улицу или просто оставить дверь открытой, а на воду кинуть пучок перьев, пускай фуа сами разбираются? Долго размышлять ему не дали. В проеме двери возникло существо, которое уставилось на него своими рыбьими глазами и открыло рот, явно облизываясь.

Барри схватил индейку и кинул ее в грудь фуа, от неожиданности тот отступил, а птица закудахтала и, замахав крыльями, приземлилась на ветку дерева. Маккейн бросился вон из сарая, размахивая ножом. Фуа отшатнулся еще раз. Барри было недосуг проверять, ранил ли он тварь и течет ли из него кровь или морская вода. Тем временем остальные фуа, забыв о таверне, устремились к нему. Мужчина метнулся обратно к лестнице, внутри сарая, взобрался под потолок, лихорадочно раздвигая кровлю. Ему удалось сделать отверстие и он напряг руки, готовясь выбраться на крышу, как в ногу вцепились когтистые пальцы, намереваясь сдернуть его вниз. Барри цеплялся за дерн, остервенело дергая ногой и колотя второй, пытаясь сбросить захват. Фуа не сдавался. Маккейн ощутил, как постепенно сползает вниз.
У него остался единственный шанс. Держась одной рукой, он наклонился вниз, одновременно подтягивая ноги к груди и полоснул зажатым ножом по бледной руке. Захват ослаб и Маккейн полез на крышу, оттолкнув лестницу так, что она свалилась в воду.

Перебраться в окно было делом нескольких минут. Он захлопнул раму и опустился на пол, ощущая как озноб охватывает все тело. Ему нужно подождать, проверить, не смогут ли фуа забраться в таверну таким же способом, как и он.

Таверна. Ночь-Утро


Морис не представлял своей жизни без веры, он терял ее совсем недавно и больше не хотел бы повторения подобного. Никогда.

- Да, они чудесные. Уверен, что любая собака будет рада иметь такую хозяйку, как вы. (А как же я? Ведь я же лучше собаки (с) Малыш и Карлсон)

Мориса согрела уже сама мысль о том, что он будет носить куртку, сшитую этими руками, ведь в ней будет часть души Илэйн.
- Уверен, что она была бы замечательной.
Он отогнал от себя мысли о том, что для того, чтобы что-то сшить, сначала нужно снять мерки. Илэйн с длинным сантиметром в руках, обхватывающая его грудь или талию... Нет, лучше об этом не думать.

- Если хотите... если вы мне позволите, я бы мог помочь вам в поисках правды. Не знаю чем именно, но хотя бы своим присутствием. Честно говоря, не хочу, чтобы вы ходили одна по улицам...
Особенно, когда по ним совсем недавно бродили монстры, подумал, но не стал произносить Морис.

- Мне нравится то, что вы не боитесь взяться за дело, начать его с нуля по сути и пожертвовать своим временем, силами и близостью с родными ради успеха. Это подкупает. С таким отношением, я уверен, у вас все получится. Может быть не сразу, но обязательно. - Морис улыбнулся, - Мы опять вернулись к вопросу веры.


- Вы правы. Я не подумал об этом.



Идея нарядить птицу и выпустить ее, чтобы то ли отвлечь, то ли принести в жертву показалась Морису странной, но сегодня было столько необычного, что одной странностью больше, одной меньше роли не играло.


- Отчего же? Вы правы в том, что выходить на улицу опасно, однако мистер Маккейн вправе решать за себя сам. Мы благодарны ему за его смелость. И все готовы помогать в силу возможностей.
Морис последовал примеру мисс Макферсон и встал у окна, размахивая руками и выкрикивая "эй". Больная нога не позволила ему выбраться из окна, но он постарался внести свой вклад в победу над фуа. Морис не стал рисковать собой так, как мистер Маккейн, он не хотел оставлять женщин одних, особенно Илэйн.

- Мистер Маккейн, как вы? - крикнул Стюарт. - Все получилось? Мы ждем вас с хорошими новостями.

Что же, индейки погибли смертью храбрых. Сейчас или на Рождество это все равно бы случилось, поэтому Морис не стал их жалеть. Вместо этого он подошел к Илэйн и позволил себе приобнять ее.
- Илэйн, я не знаю, чем закончится мое путешествие, но я очень рад, что встретил тебя.

Школа.
Светало. 1 Ноября.



Команда к действию была принята, все начали поиск аптечки, а мисс Грант уже использовала для перевязки попавшие под руку платки и рукав от рубашки Кеннета. Поняв, что никаких медикаментов мы тут не отыщем, мы стали засыпать солью оконные проёмы, а мисс Грант закончив с раной Кеннета, начала ставить какие то печати на стенах используя старинную вещицу.
Дойдя до шкафа, она увидела и достала графин директорского виски, и ухнула разом пол стакана. На миг все замерли от этой легкомысленной выходки. Но, кажется, ей это пошло на пользу. Прокашлявшись, она рассмеялась, щёки её порозовели и она удобно расположилась в кресле директора.
Когда мы учились в этой школе, то пожалуй каждый мечтал усесться в это кресло, и ещё, ноги закинув на стол, что нибудь эдакое выпалить приказным тоном. Мисс Грант же только осмотрела нас всех и шутливо заявила:



Казалось бы можно было расслабиться.

Но потом, как в замедленном фильме произошло нечто небывалое. Дверь в кабинет, незащищённая пока ничем, распахнулась и туда вполз очередной упырь. Энджи его не сразу увидела, она продолжала довольно улыбаться и раскачиваться в мягком кресле, а он уже приближался к ней, находящейся ближе остальных к двери. Мистер Робб, вроде бы задремавший, подскочил на месте снова хватаясь за пистолет. Я попытался перерезать путь этой мрази. А Энджи, поняв что происходит за её спиной, с отчаянной злостью сорвала свою брошь, обернулась и впечатала её в начавшую формироваться морду броллаха. И тот лопнул. Не заорал, не скорчился в судорогах, он лопнул как огромный грязный мыльный пузырь, осев мелкой пылью на стенах. Никто не поверил сначала и долю секунды мы по инерции продолжали свои движения, а его уже не было. Сама победительница не ожидала такого финала и рассеянно произнесла:

- Энджела, да вы его просто испарили, вы умница! Это невероятно. Как по волшебству. Что это за силы колдовские?

И после этого она допила виски, удивлённого Кеннета. Тот и рот раскрыть не успел. Пришлось её усадить обратно в кресло, предварительно отодвинув его подальше от двери и пока Кеннет с ней беседовал, мы с Гвен и Макфарланом закончили с защитными знаками.

Хотелось тишины. Уистенская школа была тёплой и уютной. Сидя в углу на стуле я прикрыл глаза и ударился в воспоминания, но они почему то кружили как клочья того тумана за окнами и ускользали. Вставал перед глазами облезлый коридор у парадного входа, и фигура ползущая мне навстречу, и шорохами наполненные стены. Эти звуки были ни с чем не сравнимы. Оно орало, стонало, визжало на разные голоса, скреблось в щелях и что-то нашёптывало. Но вот теперь тихо.


- Мисс Грант прикончила последнее чудовище, - сделал я вывод не меняя позы. - А я так хотел с ним поболтать о жизни. Теперь всё, конец откровениям, все тайны погребены ночи и превратились в пыль. Ха-ха! Скажите, а как нам удалось выжить? Чудо или судьба?

Я встал, взглянул в окно:
- Светает. Посмотрите, занимается новый день.

10.31.1962

Окрестности Уистена. Ферма Макмарсенов.

Падение и удар просто выбили весь воздух из легких. Но я продолжила ощущать обжигающие прикосновения тварей. Однако мы словно оказались в молоке. Можно чувствовать, но то, что осталось в окне, уже не видно. Скатившись с мужчины, я толкнула его в бок.
- Ты ума лишился?! - несмотря на желание кричать, у меня не вышло. - Ты мог убить нас! - в ответ мне не раздалось ничего, и это только сильнее напугало меня. - Дерек? - приподнявшись на руках, я заглянула мужчине в лицо. - Чертов герой, не вздумай умирать сейчас и бросать меня одну разбираться с этими тварями.
- Ваша забота, мисс, просто греет душу, - хрипло отозвался Смит.
- Чем ты думал вообще, выбрасывая нас в окно?
- А ты решила снова попугать их своей игрушкой? - на это мне нечего было возразить. Ни ножи, ни пули не взяли этих тварей.
- Что это вообще было?
- Откуда мне знать, - мужчина со стоном сел, и я протянула руку к нему.
- Дай посмотреть, что с головой, - на что он хрипло усмехнулся.
- Неужели и правда волнуешься?
- Только за себя. Ведь если ты помрешь, мне одной с ними не справиться, - проговорив всё это, внезапно осознала, что обманываю сама себя. Я переживала не только за себя, но и за этого невыносимого мужчину. Поэтому осторожно стала проверять место двойного удара, ведь сначала я приложила его, а теперь и он сам ударился при падении.
Шишка была знатная, и даже кое-где кровь окрасила светлые волосы. Жаль, что даже вода осталась в доме. И ведь сегодня же канун Дня Всех Святых, отсюда и эти существа.
- У меня есть идея, - на мои слова мужчина хмыкнул. - В чем дело?
- С этих слов всегда начинаются самые большие неприятности.
- Не будь занудой, мистер Смит. Бабушка когда-то рассказывала мне, что в канун Дня Всех Святых люди отмечали себя частью смерти, чтобы избежать её на самом деле. Использовали всё: кровь, кости, даже шкуры. Это сейчас народ стал краситься ради веселья, не задумываясь о значении этих нарядов.
- И куда ты клонишь?
- Мой друг. Майкл. Он умер и остался в доме. И мы сможем использовать его кровь.
- Что за ужасы ты рассказываешь? Ай! - вскрикнул он, когда я дала подзатыльник.
- Включи голову, Дерек, они не видят умерших или принимают их за таких же, как они сами, а значит, это шанс нам попасть в дом и хотя бы забрать воду. Давай идем.
- Как же я пойду, если ты мне сотрясение устроила, - заворчал мужчина, но начал подниматься на ноги.
Дом в тумане выглядел черным силуэтом, без четких очертаний, но на ощупь и по памяти мы нашли вход и труп Майкла на пороге. Воспользовавшись ножом, я разрезала ему шею - кровь загустела и свернулась за это время, но даже так она подойдет нам. Выпачкав руки в вязкой жидкости, и уже с довольно неприятным запахом, я развернулась и прижала ладони к щекам Дерека. Выражение его лица в этот момент навсегда осталось в моих воспоминаниях. Размазав темную субстанцию по мужским щекам, лбу, носу, после выпачкала и себя так же. Напоследок покрыла кровью руки нам обоим.
- Не вздумай вытирать кровь, - проговорила я едва слышно, приближаясь к мужчине. - Кстати, тебе идет. Ты похож на древнего жреца тайного культа.
- Когда всё закончится, ты за это поплатишься, Изабель, - на его угрозу я только хмыкнула, а затем мы стали осматривать все вокруг.
Дом снова был пуст, или это создавалась такая видимость, чтобы этим тварям было легче нас поймать. Вода стояла там, где её и оставили, правда, уже намного меньше. Камин так и горел, несмотря на заполненное дымом помещение. Поэтому даже не заморачиваясь, я налила в железный чайник часть воды и поставила её на огонь. Но как только капли воды попали на разгоряченные огнем камни, в каждом углу гостиной заклубился дым, и появились эти твари с острыми, как бритва, зубами и такими же когтями на костлявых пальцах.
- Доигралась, мисс… - обернулась на Смита и, не придумав ничего иного, чтобы заткнуть ему рот, обхватила его за шею и прижала губы к его губам.
Надо сказать способ подействовал, вот только оказался с побочным эффектом. Мне не должно быть приятно от этого поцелуя, но так есть. Черные твари покружили вокруг нас, словно мы часть мебели, и вновь растворились в углах. Однако попытка отстраниться не принесла эффекта - руки Дерека только сильнее сжали меня, прижимая к его мускулистому телу. Но ещё одна попытка, пока я сама не потеряла голову, увенчалась успехом.
Чайник закипел, и пришлось потрудиться, снимая его так, чтобы не пролить ни капли на угли. Зато теперь у нас был горячий чай, а пока я искала, что ещё можно заварить, нашла в захламленном ящике бутылку “Олегер”. С довольной улыбкой я повернулась к мужчине и показала ему виски.
- Это удача, мистер Смит, - он кивнул, но так ничего и не ответил.
Я старалась не думать о поцелуе, о своей реакции на него и о том, что мне захотелось большего. Не время и не место для этого. И тем более - не с Дереком. Ведь он ясно дал понять, что сдаст меня, даже не выслушав до конца.
Мои часы показали 8 утра, но светлее на улице не стало. Как не стало светлее и в 12 дня. Словно ночь наступила и никак не заканчивалась. Запасшись виски и горячим чаем, мы прихватили ещё и оборванные толстые гардины и отправились вон из дома. Костер жечь нельзя, свечи тоже, иначе эти зубасто-когтистые существа снова повылезают из своих укрытий. Поэтому расстелив на земле в конюшне одну из гардин, мы уселись на неё, укутались второй и потягивали в молчании сначала горячий чай, а потом перешли на виски.
В какой-то момент я оказалась на плече мужчины и начала рассказывать о том, как меня завербовали, как послали в Мадрид, как заставляли передавать секреты, пока я не нашла один особенный секрет. Секрет, где говорилось о том, что чиновники из разведывательного управления занимались нелегальным устранением значимых фигур и за это получали на свои персональные счета деньги. Можно сказать, что спецов они использовали в своих личных целях.
- И меня тоже так использовали, а может, и тебя. Я не хочу больше мириться с подобным, как не хочу, чтобы эти ублюдки зарабатывали на нас. В доме у меня осталась папка с доказательствами. Там всё: оффшорные счета, схемы вывода денег и даже имена убитых целей, за которые они деньги и получили. Скажи мне, Дерек Смит… кхм, это хоть твоё имя… ты поможешь мне обнародовать эти документы, и посадить чванливых чинуш в тюрьму? - я подняла голову с его плеча и чуть подслеповато посмотрела на мужчину, мигая, как сова, после выпитого виски. Это не означало, что я перестала понимать, где я, что говорю и кому. Но теплилась надежда, что мужчину просто использовали втемную, когда послали за мной.
Мой взгляд совершенно бесконтрольно скользнул на его рот, словно бы в ожидании ответа, но на самом деле мне захотелось вновь почувствовать его поцелуй.

Утро Самайна
Паб Доунана О’Рейда

Мистер Флеминг тоже разозлился, хотя я по-прежнему не понимала, что происходит. Казалось бы: мы все пережили эту ужасную ночь, надо радоваться, а мужчины, кажется, вот-вот набросятся друг на друга. Но лезть кому-либо под горячую руку я точно не собиралась, поэтому продолжала тихо стоять в уголке, пытаясь хоть что-то понять из разговора. Может, удастся сообразить, на что можно переключить их внимание, чтобы отвлеклись, и не дошло до драки. Как назло, говорили исключительно о вещах, с которыми я никогда в жизни не сталкивалась.

Так вот оно, значит, как бывает… Наверное, я бы должна была смутиться от этих слов, но у меня они вызвали лишь любопытство. Меня точно никто никогда ни о чем подобном не просил. Интересно, а кого из девушек просили? Я бы, может, набралась смелости спросить, как это все происходит, и что при этом чувствуешь… Отец уже лет десять не уставал твердить мне, мол, у меня и поглядеть-то не на что, а потому ни один нормальный мужик на меня не позарится… Но это почему-то не мешало ему каждый раз, когда я возвращалась с репетиции, орать, что если я ему принесу в подоле ублюдка, он выкинет нас на улицу… Впрочем, пока правильным оказывалось первое предположение: на меня никто не позарился. Хотя я и не особо хотела замуж. Пожалуй, единственный мужчина в округе, за которого я бы без страха согласилась выйти, - это мистер Макфарлан. Он производил впечатление добродушного человека, но самое главное: он бы вряд ли сумел меня сильно избить, даже если бы захотел. И уж тем более не сумел бы меня догнать, если бы я убежала. А так лучше уж терпеть отцовские выходки: он, все же, почти на тридцать лет старше меня, во вполне обозримом будущем он уже не сможет избивать меня, а муж… Если все мужья бьют жен и детей, то это все то же самое, что и в родительском доме, только дольше.
Между тем мистер Флеминг, кажется, начал успокаиваться. Он плеснул себе виски, а затем предложил и всем остальным:

Я как можно вежливее отказалась:
- Нет, мистер Флеминг, спасибо большое, но я совсем не пью.
Это было правдой. Я на примере своего отца знала, что делает с людьми виски, поэтому не пила даже фраох. Точнее, фраох – очень редко, зимой, горячий, если приходилось всю ночь провести за стенами дома. Как средство избежать простуды, а не как способ повеселиться.

Таверна. Утро


- Ни минуты покоя, - ворчал Барри. – Новости хорошие им подавай. Сейчас махну левой рукой, половина фуа в обморок упадет, махну правой – вторая половина убежит.
В окно никто не лез. Маккейн задвинул ставни, зажег светильник и разложил безделушки, которые нашел в комнате, на случай несанкционированного проникновения.

Мужчина вошел в общий зал и быстро огляделся. Все было в порядке, Джин белее молока стояла у окна, стиснув руки.
- Фуа отвлеклись, то есть я так думаю, что отвлеклись на птиц, - сказал Барри собравшимся. – Во всяком случае, погони за мной не было. А у вас как дела?
Он прислушался. Было тихо. За стенами не слышно было плеска воды, в дверь никто не бился и не скребся.
- Давайте попробуем приоткрыть дверь, - почему-то шепотом предложил мужчина.

Дверь открыли, и перед Барри предстала знакомая улочка Уистена. Вода на глазах стремительно уходила прочь вместе с клочьями тумана, а на востоке светлое небо окрасилось пурпурными оттенками.
Маккен отступил от двери и тяжело привалился к стенке. Ночь закончилась, а Барри ощущал только неимоверную усталость.

Уистен. 31 октября 1962 года. Утро. Дом тетушки О’Фаррел.
Уэйлин вошел в дом первым. Сама бы я отчаянно трусила, а рядом с ним было не так страшно.

Нам никто не отвечал, и от этого становилось жутковато. Я начинала корить себя за то, что оставила тетушку одну с этим жутким монстром. И чем дольше мы ходили по дому, тем сильнее меня мучила совесть. И только поддержка мистера Райделла и его крепкая рука не давали мне пасть духом. Он даже пытался шутить, за что лично я была ему очень благодарна.

-Может посмотрим наверху? - предложила я, не особо надеясь на то, что мы там найдем кого-то в живых.

Лестница наверх сейчас уже не выглядела такой страшно, как когда я сбегала по ней от чудовища. Дверь в тетушкину спальню была открыта, и за ней раздавались какие-то тихие шорохи. Я испугалась и готова была идти назад, но Уэйлин бесстрашно шагнул в спальню и застыл на пороге.

Преодолев свои страхи, я тоже заглянула в комнату и увидела мою замечательную тетушку, которая была жива и здорова, в своей неизменной домашней шляпке, и вовсю занималась уборкой.

- Тетя! – У меня просто не было больше слов.

От накатившего облегчения у меня выступили слезы, и я бросилась к тетушке и крепко обняла ее. И она крепко обняла меня в ответ.

Мы обе совершенно забыли о том, что не одни.
Мистер Райделл кашлянул, привлекая наше внимание.

-О, мистер Райдел, конечно, вам стоит как можно быстрее проведать ваших родных. Передавайте привет вашей матушке. А мы с Лили будем очень рады вас видеть. Сытный пирог от тетушки О’Фаррел - это самое малое чем я могу отблагодарить вас за то, что уберегли мою девочку от этого тумана.

При упоминании тумана настроение сразу как-то упало. Это нам повело и мы остались живы, а что с остальными? И как эту ночь пережила семья Уэйлина?
Я выпустила из объятий свою тетушку, и, шагнув к мистеру Райделу, протянула ему руку поддержки.
-Уэйлин, спасибо большое за то, что спасли меня сегодня. Я даже боюсь представить что могло бы случиться, не найди я укрытие в вашей почте. И я очень надеюсь, что с вашей семьей все хорошо, - я пожала ему руку. – Спасибо.

Ночь и утро Самайна, таверна
*ночь, улица, фонарь, аптека*

Хотеть ясности, а попасть в туман.
Броситься вдогонку прошлому, а понять, каким видишь будущее.
Приехать на остров, а оказаться словно в ином измерении.
Погибать от страха, а почувствовать вдруг…
Илэйн не понимала, что чувствовала. Случилось слишком много всего и слишком быстро. Еще ничего и не закончилось, но даже сейчас Илэйн не могла не думать о том, чего хотела бы от завтрашнего дня.
Не чуда. Чудо уже произошло, и это не нашествие злых тварей, а встреча с Морисом.
Он любил свою семью и дом, ему нравились собаки, и он не прочь был носить сшитую руками Илэйн куртку.
Думая об этом, девушка вдруг ощутила то самое чувство, когда где-то в груди словно распускались бархатные и шелковые цветы самых прекрасных оттенков. Цветы волшебным образом разворачивали свои пышные головки, и их нежные лепестки касались самых сокровенных уголков души. Маленький, никому не видный, ни для кого не доступный внутренний садик. Этой ночью Илэйн поняла, что в подобном саду может вырасти и всего один цветок, но он будет самым ценным из всех возможных.

- Когда-нибудь мне все же придется ходить по улицам одной, но я буду рада, если хоть иногда рядом окажетесь… вы.
Произнеся это, Илэйн смутилась, но быстро справилась с волнением и встретилась взглядом с Морисом.
- Сама не знаю, где искать правду. И уже не уверена, хочу ли ее знать, но спасибо вам, Морис.

- Не боюсь? Еще как боюсь! Но сегодня, попав в эту переделку, как никогда прежде ясно поняла, что страх – это топливо, а не кандалы. Помните, как мы бежали по дороге к городу? Разве вы думали о том, что боитесь? Нет, вы просто действовали, двигались к цели. – Илэйн осеклась, бросила быстрый взгляд на дверь, за которой продолжался кошмар, на испуганных людей в таверне. – При всем том, что творится вокруг, я бы не хотела забыть эту ночь. Ни одного испытанного сегодня чувства, - понизив голос, добавила девушка, давая понять, что эти слова предназначались только мистеру Стюарту.

Они встали со своих места и подошли к окнам. Ночь подходила к концу, и в этот предрассветный час казалось, что туман на улице стал даже гуще.
Стоять перед окнами было не очень приятно, но зная, что мистер Барри где-то там делает все возможное для их спасения, Илэйн устыдилась своей слабости.

Как бы ни было страшно, а слова мисс Джин были остроумными и смешными и прозвучали очень вовремя, заставив улыбнуться.
Илэйн понравилась эта милая девушка и очень понравилась хозяйка таверны, спокойная и приятная молодая женщина. Пожалуй, Илэйн хотела бы иметь таких подруг.


- Ты веришь в судьбу, Морис? – Илэйн прильнула к молодому человеку. – Я теперь точно знаю, что должна была приехать на этот остров. Чтобы встретить тебя.

— Может я, а может и нет. – Доунан пожал плечами.

— Она со мной. – Доунан выделил слово «она».
Из всех троих самой большой угрозой для Розмари был именно он. Но… но почему-то он считал важным дать понять и Кэтрин, и Джозефу, что девушка под его зашитой.

— Могу только восхититься твоими способностями. – Доунан пожал плечами. – Я, увы, такими талантами не обладаю.
Доунан поднял с пола обугленное птичье перо.
— Как бы я ни старался, но еще ни одна девушка не захотела мне ничего показать по собственной воле. – Он притворно тяжело вздохнул и бросил перо на барную стойку.

— Хорошо, когда какие-то вещи не меняются, ведь правда?

Розмари забилась в угол, словно стараясь быть подальше от них. В какой-то степени Доунан ее понимал. Но с удивлением осознавал, что настолько очевидный страх в глазах и на лице его злит.

Доунан хмыкнул.
— Не ври ни себе, ни ей, Джо. Здесь она в бoльшей опасности, чем где-либо еще.

— Тогда ты знаешь, что мы должны сделать. – Он пристально взглянул на Джо. – И где.
Доунан повернулся к Розмари:
— Идем, я отвезу тебя домой.
Розмари кивнула. Они по-прежнему были раздеты. Верхней одежды не осталось, а та, что была – испачкана сажей и бог знает чем еще.
— Подожди меня минутку.
Он быстро скрылся за одной из дверей, которая вела на чердак, где Доунану пришлось жить, пока шла работа над пабом. Он нашел одну из своих курток и теплое пальто. Где-то еще должен быть шарф. О, вот он! Покоаырявшись в неприметной коробке с кучей старого хлама, Доунан вытащил небольшой сверток, обмотанный мягкой кожей и бечевкой. Сунув сверток в потайной карман куртки, Доунан накинул ее себе на плечи, подхватил пальто с шарфом и вернулся в паб. Он отдал Розмари плащ и коротко приказал:
— Надевай.
Пока Розмари застегивала пуговицы и затягивала пояс, Доунан нырнул в корзину, которую они принесли из таверны. Выудив оттуда завернутые в шелестящую бумаги сэндвичи, снова вернулся к Розмари. Обмотав вокруг ее шеи шарф, Доунан бросил Джозефу и Кэтрин:
— Не ждите меня.
Право выбора он оставлял за ними. Все, что зависит от него, в любом случае будет сделано. Взяв Розмари за локоть, он повел ее прочь из паба. Почему-то именно сейчас, с головы до ног закутанная в пальто и шарф, она выглядела до странного беззащитно. У Доунана даже мурашки прошли по телу от осознания того, что эта девушка никак не может за себя постоять. Но скоро он это изменит.
За пабом стояла его машина. Как и все вокруг она была покрыта каменной пылью и сажей. Доунан вытащил из кармана ключи, открыл дверцу и кивнул Розмари:
— Садись.
После того, как она устроилась внутри, Доунан обошел машину, смахивая с крыши и капота камни, сел на водительское место и завел мотор. «Дворники» принялись резво очищать грязное окно. Доунан протянул Розмари сверток с сэндвичами:
— Ешь.
Почему-то на большее количество слов его не хватало. Когда стекло стало более-менее чистым, Доунан нажал на газ.
До дома Розмари было около пяти минут езды. Время, которое он потратил на мысли о том, что собирается сделать. Дед всегда говорил, что они вынуждены нести свой крест во имя сохранения острова. Эта доля могла выпасть кому угодно. Так получилось, что выпала им. Остров требовал жертв, и этих жертв ему давали. Но убийства и слезы не могли оправдать никакие жертвоприношения. И тогда был найден выход: платить кровавую дань теми, кто не заслуживает жизни. Скольких они вот так осудили? Многих. Неверные мужья, жестокие отцы, матери-алкоголички, садисты и воры…
Сначала дед избавлял остров от этой грязи. Теперь Доунан. И Джо с Кэтрин. Но они никогда не обрывали чью-либо жизнь. А вот Доунан… Одной из жертв острову стал его собственный отец. Мразь, при собственном сыне, насиловавшая свою жену. Когда Доунан убивал его, то чувствовал только облегчение и радость. Какие бы благородные цели не выкладывал в это дед, для Доунан имело смысл только убийство. Он наслаждался. И будет точно так же наслаждаться, когда разделается с отцом Розмари.
Дед составил едва ли не досье на большую часть жителей Уистена. Точнее на тех, кто должен стать жертвой, усмиряющей жажду крови Кэрриса. Доналд Макларен был первым в этом списке. Жестокий садист, избивающий жену и дочь. Доунан бросил взгляд на Розмари. Вряд ли она подозревает, что сидит рядом с убийцей отца. Как бы повела себя, знай, кем Доунан является на самом деле. Попыталась бы его остановить? Или сама вложила бы нож в руки. Доунан понял, что не желает знать ответа. Если бы защищала отца, то Доунан бы ее не понял. Но не смог бы не восхищаться такой преданностью и благородством. Если бы поняла и приняла его поступок, то… Доунана бросило в жар. Лучше ему об этом не думать.
Из тумана вынырнул надежный массивный дом. Крепость, за стенами которой творилось насилие. Доунан остановился у черного входа.
— Сначала войду я, а потом ты.
Он вышел, открыл дверцу, помогая Розмари выбраться наружу. Дверь дома тихонько скрипнула. Внутри пахло все той же каменной пылью и немного золой, как будто жгли бумагу. Никаких разрушений Доунан рассмотреть не смог. Вроде бы все было в порядке. Неожиданно послышался жуткий треск, внутри дома зажегся свет, и спустя секунду на кухню влетел разъяренный Доналд Макларен. Он орал какие-то ругательства, оскорбления и проклятия, но Доунан его не слушал. Когда здоровенный урод попытался наброситься на них с Розмари, Доунан схватил его за мясистую шею, оттащил назад и приложил головой к стене. На светлых обоях остался мазок крови.
Доунан осторожно уложил отца Розмари на пол и взглянул на ошарашенную девушку:
— Иди найди мать и проверь, чтобы с ней все было нормально. О нем, - кивок на тяжело дышащего пьяницу, - я позабочусь сам. Давай! Иди! – Он повысил голос, надеясь, что страх за свою жизнь заставит Розмари убежать отсюда.
Когда она, наконец, скрылась где-то в темном нутре дома, забрав с собой последние яркие цвета, Доунан поднялся на ноги и поднял обмякшую тушу ублюдка.
Взвалив его на плечо, Доунан вышел из дома. Со всей скоростью, какой мог, он дошел до машины и швырнул обрюзгшее тело в багажник, прикрыв сверху брезентом. Бросив последний взгляд на дом, Доунан быстро отвернулся. Он знал, что внутри никого нет, что ни Розмари, ни ее матери ничего не грозит. Этого было достаточно. Зачерпнув пальцами горсть земли, смешавшейся с камнями и пеплом, Доунан раскрыл ладонь и тихо прошептал:
— Dangoswch lwybr y llwybr tanwydd, arwain ar hyd, oh, tir bendigedig.
Он подул на ладонь, и с руки слетели красные искры. Они упали на землю длинной путеводной нитью, выстраиваясь в одну линию и указывая путь к жертвеннику.
Доунан быстро сел за руль и, подавив жгучее желание обернуться, надавил на педаль газа. Интересно, Розмари слышит шум мотора? Если слышит, то выглянет наружу, узнать, что происходит? Его это не должно волновать, но почему-то волнует.
Огненная линия из ярких искр убегала прямо в туман, но Доунан уверенно ехал вперед. Он знал, огонь, его родная стихия, всегда подскажет верный путь и убережет от невидимой в тумане ловушки.
Наконец, в тумане показались серо-зеленые горы. Мох, плесень и лишайники. Тропинка их тлеющего пепла убегала вверх. Доунан бросил машину у подножия, вытащил из багажника все еще не пришедшего в себя Макларена и взвалил себе на плечо. Восхождение вверх с таким грузом длилось, кажется, вечность. С Доунана ручьями стекал пот. Рубашка пропиталась влагой. Но наконец он достиг неприметного алтаря. Места, где все закончится. Три камня, как и три жреца. Два, почти вросшие в породу. На них лежит третий – широкий и плоский, словно ложе для очередной жертвы. Доунан свалил на него отца Розмари, а сам устало опустился на круглый валун. Он немного отдохнет и подождет. Если с Джо с Кэтрин не явятся, то он исполнит ритуал сам, а затем свалит с острова в чертям! Впрочем, визит к ним, ему и так обеспечен.
Доунан всмотрелся в неприятное лицо будущей жертвы. Он напряженно ожидал, когда Макларен придется в себя. Как только эта дрянь очнется, Доунан пойдет на поводу у своих желаний и причинит этой шкуре столько боли, сколько успеет. После того, как познакомился с Розмари и узнал ее ближе это желание стало особенно сильным.
Доунан вытащил из потайного кармана сверток и аккуратно уложил на влажную землю рядом с собой. Он ждал…

-О, мистер Райдел, конечно, вам стоит как можно быстрее проведать ваших родных. Передавайте привет вашей матушке. А мы с Лили будем очень рады вас видеть. Сытный пирог от тетушки О’Фаррел - это самое малое чем я могу отблагодарить вас за то, что уберегли мою девочку от этого тумана.
- Непременно, - пообещал Уйэлин.

- Я тоже на это надеюсь, и думаю, что вашему спасению вы в большей мере обязаны О`Рейду.
Наскоро попрощавшись с Лили, Уэйлин зашагал к дому родителей.
Мать Уэйн там не застал. Он кинул камешек в окно ее спальни, как часто делал в детстве, но запертая дверь навела его на мысль, что миссис Райделл провела ночь в другом месте. Он заглянул в почтовый ящик – там мать могла оставить ключ, но обнаружил записку. На улице еще не полностью рассвело, и он с трудом прочел:
« Уэйлин, если объявишься, дай мне знать, что с тобой все в порядке. Мы с Катриной волнуемся».
У него отлегло от сердца: значит, они живы. Но Катрина жила далеко, а у него уже не осталось никаких сил идти на другой конец города. Нужно было подать им какой-то знак, что с ним все в порядке. Уэйн подобрал кусочек угля, оброненный у порога дома, и написал прямо на стене дома крупными буквами: «Я жив».
Поеживаясь от утреннего холода, Уэйлин направился в свою квартиру. У него не осталось сил, чтобы разглядывать все вокруг, он хотел как можно быстрее попасть домой и забыться сном. Навстречу ему изредка попадались люди, такие же измученные, с потухшими взглядами. Они брели вдоль стен домов мимо мрачных темных окон.
Дверь в квартиру Уэйлина была открыта настежь, в ней гулял ветер, занавески на окнах плясали дьявольский танец. Он вошел внутрь и бегло осмотрелся. На стене и на полу остались грязные следы, оставленные чьими-то босыми ногами, кресло опрокинуто, разбитый цветочный горшок довершал картину разгрома. Об этом я подумаю завтра, решил он, скидывая туфли. На большее его не хватило, и уже через минуту он забылся тяжелым сном.

Школа. Кабинет директора.
Всё ещё светает) 1 Ноября.

Стоя у окна и глядя в молочную пелену я продолжал говорить.

- Солнце встанет и может туман рассеется не сразу. За мою жизнь я не помню такой вакханалии нечисти. Легенды. Ожившие, жуткие и откровенные. Эта ночь дала мне много. Я кое-кого вспомнил, она мне открыла путь, и я должен буду теперь следовать туда, ведь она ждёт. В самом деле ждёт. Это не был броллахан, это было эхо моей жизни на этом острове. Это моя родина страшная и прекрасная. Родина.

Нет милее тебя Кэррис, Кэррис.
Для меня ты и мать и сестра.
Чистых речек прозрачная свежесть
Умывает меня по утрам.

Я люблю тебя Кэррис, Кэррис.
Слаще воздуха не сыскать.
Медоносный манящий вереск
Мне заменит любую кровать.

Я укутаюсь в мягкие травы
И согреюсь теплом камней.
Сомневаетесь? Вы неправы.
Нет на свете земли теплей.

Угощая подруг своих элем
С ароматом твоих ветров,
Убеждаюсь, что нет смелее
Дочерей твоих пышных холмов.


В каждой девушке чертовщинка
От туманных опасных ночей.
Кэррис, Кэррис, моя горчинка,
Где ты прячешь своих палачей?

Я ещё раз взглянул на своих товарищей и вышел вон. Предстояло многое обдумать и сделать.

31.10.1962

Сказать, что Изабель Гарсализ меня удивляет, это ничего не сказать. Эта забота обо мне, на которую рассчитывать я никак не мог ввиду сложившихся обстоятельств нашего знакомства. Эта идея на грани безумия обмазаться кровью трупа, чтоб скрыться от адских тварей, и решительность в исполнении задуманного. Затем поцелуй, слабо похожий на простую необходимость в попытке отвлечь мое внимание от тварей. И теперь честность, приправленная виски, в рассказе о себе и своих планах.

Молчу и, опустив руку на плечо девушки, слегка поглаживаю в раздумьях. Я был бы давно трупом, если бы верил на слово и всем раскрывал свое настоящее имя. И хоть к словам Изабель не придраться, и значительная доля правды в них есть, бросаться в пропасть без должных доказательств не буду. Перед внутренним взором возникает приказ, который выдали мне перед началом операции.
“Поступила информация, что 1 ноября 1962 года где-то на границе с Шотландией Изабель Гарсализ передаст русским нашу агентурную сеть за пределами Великобритании. Ваше задание - помешать ей и доставить в нашу штаб-квартиру.”
- Если бы все было, как ты говоришь, то мне приказали бы тебя убить. Рисковать своими должностями не захотел бы никто из руководства, - хватаю бутылку за горлышко и делаю большой глоток обжигающего напитка. От него по всему телу разливается тепло, но сознание остается предельно чистым. - А тебя, дорогая, мне нужно всего лишь доставить в штаб.
- Ты что, не понимаешь? - девушка отстраняется и заглядывает мне в глаза. - Стоит только мне попасть к ним, и меня убьют. Удостоверятся, что больше никто не узнает об их грязных делишках, и прикончат!
Звонкий голос девушки эхом разлетается по округе, и в ответ слышится характерное рычание вдали. Сразу начинает казаться, что в полуметре от нас что-то движется. Какие-то тени мелькают в “белой стене” тумана, но различить ничего не удается.
- Молчи, безумная! - двумя руками привлекаю девушку к себе. В душе раздрай: сердце отчего-то хочет верить словам, а разум твердит, что это может быть обман. - Я должен увидеть бумаги, удостовериться, что ты говоришь правду. Тогда мы и решим, что делать с ними, - озвучиваю свое решение и чувствую, как Изабель тут же замыкается в себе, но хотя бы меня не отталкивает и не бежит прочь, криком привлекая внимание сверхъестественных существ.
Я оказался в ситуации, когда эмоции берут верх, и все идет по чьему-то идиотскому сценарию, а не по намеченному плану. Не покидает ощущение, что я до сих пор сплю на ферме или даже раньше - на конюшне, а все остальное - мне просто снится. “Нужно просто открыть глаза”, - крутится в сознании мысль в такт пульсирующей боли в затылке.
От виски вскоре не остается ни капли, время словно замирает в одной точке.
- Ты - плохой… - едва слышно шепчет захмелевшая мисс в моих объятиях и тычет пальцем мне в грудь. - Пло-о-охой…
- Что? - усмехаюсь, приподнимая голову Изабель за подбородок. Ее лицо в красных разводах на щеках и лбу выглядит странно, но и забавно одновременно. Особенно, когда она так дует губы и хмурит брови.
- Ты - плохой, - повторяет девушка, - ты не веришь мне.
- А ты не умеешь пить, - поглаживаю большим пальцем пухлые губы, радуясь, что их не коснулась кровь трупа. За задворках сознания возникает вопрос о том, кто же убил Майкла, если это не я и не Изабель, но отбрасываю любые мысли, просто “плывя по течению”. Бессонная ночь и мощный впрыск адреналина при встрече с зубастыми тварями вытянули все силы.
Какое-то время мы смотрим друг другу в глаза, и расстояние между нашими губами уменьшается. Наверняка, в другое время, в другом месте и в других обстоятельствах этого бы не произошло, но сейчас нет ограничений. Теплота и безграничная мягкость поцелуя, осторожность и взявшееся словно из ниоткуда влечение. Будто знакомы давно, будто пережили бок о бок многое, будто не по разные стороны баррикад мы.
Стоит нашим губам разомкнуться, девушка засовывает ладони под ворот моего пальто, пытаясь согреться, и я расстегиваю его, укутывая им Изабель. Она доверчиво жмется ко мне в полусне, а я растерян. Все мои предположения о том, что из себя представляет агент Гарсализ, рушатся. И даже сам не понимая того, начинаю верить, что в рассказе этой иногда решительной, сильной и дерзкой, иногда мягкой, заботливой и забавной девушки нет лжи.
- В прошлой жизни меня звали Дэн Эванс, - понимаю, что Изабель вряд ли слышит меня, но продолжаю: - Это было так давно, что людей, знающих меня под этим именем, совсем не осталось.
- Дэн от Даниэль? - все же девушка не так хочет спать, как мне казалось.
- Да, - киваю, слыша почти забытое имя из чужих уст. - Но сокращенный вариант мне нравится больше.
- Я на чуть-чуть прикрою глаза, Дэн, - зевок прерывает просьбу Гарсализ. - Разбуди меня, если усну.
- Конечно, - говорю вслух. “Нет”, - добавляю про себя. - Отдыхай.