хомячок:
Кьяра:
LuSt:
Кьяра:
LuSt:
Irish:
Leleta:
lanes:
marusa:
хомячок:
LuSt:
LuSt:
В бывшем бальном зале бывшего дворца было полумрачно. Играла музыка. По голому паркету кружили разноцветные огоньки. Нам повезло поиметь местом проведения первого соушла не абы где, а литературный музей. По всем приметам предстояло что-то вроде школьного выпускного, но для мужчин от тридцати и до шестидесяти пяти лет.
Валентина Борисовна разместила на сайте агентства рекламу наших смотрин: «Тысяча женщин за пять вечеров». Разумеется, она там не стала разжевывать, что эта тысяча равнялась двумстам клиенткам, помноженным на пять сходок. У меня ж имелось опасение, что ее расчет раскусят и сочтут за обман.
На премьеру Валентина Борисовна надела все свое самое чудное: розовый костюм под «Шанель», ожерелье из розового жемчуга и розовые же лодочки. А я нарядилась в маленькое черное платье.
Прибыли соискательницы, и сорганизовалось словно бы закулисье конкурса «Мисс Вселенная». Животы втянуты. Плечи расправлены. Плывут по жизни, что рыбы в воде. Бедра виляют – ну чисто хвостовой плавник. На лицах столько косметики, сколько не каждая фабрика за день выпускает. Двести разных духов хором разили наповал, и пришлось открыть несколько окон. Гостьи сначала поразминались, надувая губки и строя глазки. А рассевшись за столиками, принялись весело общаться, раздавая друг другу оценки и не без колкостей.
– Машунь, ну ты и прикоцалась, сразу кого-нибудь закадришь.
– С такими жидкими волосиками и тощими куричьими ножками бедняжка Лиза никого не подманит. – Ха-ха-ха.
– Не знаете, у американцев размер-то хоть приличный, как у наших? – поинтересовалась одна из девиц.
– Лично я прям сегодня и выясню, что там у них: крошечный хренок или моржовый бивень! – подхватила другая, затягиваясь сигаретой.
– Не курить! Не курить! – гаркнула Валентина Борисовна. – Американцы сами не курят и, разумеется, им не понравится дым за вами нюхать!
Все соискательницы тотчас бросили сигареты на пол и затоптали шпильками, кроме одной, которая заявила:
– Ха! Американцы! Да что они понимают в колбасных обрезках?!
Но хозяйка приема грозно сверкнула глазами, и огонек протеста тут же был затушен. Пол стал похож на пепельницу.
Приструнив боевой состав, Валентина Борисовна распахнула двери, и в зал вошли пятьдесят американцев. Чем дальше, тем тише. Я принялась их разглядывать. По большей части они держались довольно уверенно и в полутьме смотрелись неплохо. Таки да, редкие птицы для наших широт. Мы смотрели на них и видели талоны на трехразовое питание при телефонах и неисчерпаемых кредитных картах. Видели светлый путь к американской мечте: к деньгам, шикарным домам и стабильности.
Кавалеры сгрудились у двери, дамы застыли за столиками. Зал затопило тревожное ожидание. Всем хотелось любви. Через чего же ж еще эти американцы преодолели тысячи километров? Хотя теперь вот боялись шагнуть вперед. Шагнуть навстречу одесситкам, которые изготовились сделать на них ставку, изготовились рискнуть всем ради лучшей жизни в дальних краях.
Дамы первыми нарушили тишину.
– Да они же робеют не меньше моего, – прошептала одна.
– И кто их только учил одеваться? – изумилась другая, рассматривая преобладающие фланелевые рубашки и линялые джинсы.
– А почему шепотом? – осведомилась третья. – Они же по-русски ни бум-бум.
Многие засмеялись, сбрасывая нервозность.
– Старые они какие-то.
– Девушки, слушайте сюда, зрелый полюбовник всего лучше – каждый раз для него как лебединая песня, вот он и не спешит, пашет не абы как, а потом благодарности через край! Старый конь борозды не испортит.
Последовал новый взрыв смеха.
Одна из самых молоденьких девушек в микро-мини-юбке сказала соседке в маечке с вырезом до пупа:
– Чтобы в этих старпёрах увидеть что-то симпатичное, нужно сперва глаза залить.
Подруги устремились к бару.
Умудренная годами пышечка Лариса заметила:
– Ничего, через пару лет распробуют, каково это – жить с нашим мужиком!
Таки да. Большинство одесситок пришли сюда на американцев, потому что с нашими уже напробовались.
Девятнадцатилетняя Галя с широко распахнутыми глазами и тревогой на лице спросила:
– То есть что, романтики не существует?
– Конечно же, существует, солнышко. В американских сиропных романах, – съязвила Лариса.
Галя посмотрела уже на меня:
– А вот вас разве никогда не бросало в дрожь от мужского прикосновения?
– Еще как бросало… у стоматолога.
Старая шутка имела успех. Я вспомнила, как мне удаляли зубы, и рука непроизвольно потянулась ко рту. «Тебе больше не надо так делать». Я опустила руку на колени.
Большинство мужчин все еще отирались возле входа. Наверное, шибко воспитанные, а правила приличия предписывают сдержанность прежде всего. Американцы издалека разглядывали потенциальных невест, а те или картинно прихорашивались, или просто сидели с беспечным видом, или танцевали друг с другом.
Валентина Борисовна хотела добавить на наш сайт и каталог с анкетами девушек, где про каждую были бы фотографии и наиболее важные сведения: знак зодиака, рост, вес, симпатии, антипатии (наподобие «Плейбоя»), но я пока не успела забить все данные в компьютер. Она собиралась запрашивать с клиентов по сто долларов за индивидуальный анализ на совместимость – при помощи специальной программы, – который вылавливал бы из общего списка до десяти наиболее многообещающих претенденток для личного знакомства.
Некоторые американцы как будто пугались, слыша женский смех. И правильно делали. Их отряд попал в чужой город и уступал по численности окружившей их команде женщин, которые не стеснялись использовать свои тела и портреты в качестве приманки. И мужчины, в своем далеко-далеко, наверное, прозорливые и хваткие, среди здесь только беззвучно разевали рты и клевали на удочку.
Так ловила рыбку в темной воде и моя бывшая одноклассница Саша, одетая в облегающий бирюзовый (под цвет глаз) топ с низким вырезом. Каждый раз, когда она наклонялась – а это случалось часто, – ее грудь топырилась наружу, притягивая взгляды. Саша то и дело словно нечаянно трогала себя, а мужчины послушно следили, как ее пальцы движутся по шее, по плечам, по бедрам. Ловкость рук и никакого мошенства. Она завораживала не хуже гипнотизера. И в достаточной мере владела английским, чтобы самой задавать главные вопросы. Где вы живете? (Котировалось одно из двух: Нью-Йорк или Лос-Анджелес.) Чем вы занимаетесь? (Ей годились только зубной врач, адвокат или нефтяной магнат.) Наверное, ее английского хватило бы, чтобы еще много о чем спросить, но ничто другое Сашу не колыхало. Ведя допрос, она призывно улыбалась и поглаживала руку собеседника, неотрывно глядя ему в глаза. Настоящая Сирена с большой буквы.
Цирк и атас, как она загоняла добычу. Если в голове жертвы и раздавались предупредительные звоночки, то Саша умело вырубала «сигнализацию». Джейн и ее американские друзья называли такой типаж «робоцыпа» и расписывали, что, режь ее, жги ее, она не боится ни ножа, ни огня, ни даже пистолета и, снося преграды, твердо рвется к цели.
Хотя о чем тут распинаться? Тоже мне невидаль. Девушек, рассчитывающих через свою красоту рассекать по жизни, как пена по морю, повсюду тринадцать на дюжину.
Я специально записала на кассету романтическую западную музыку: от «Море любви» до «Разве она не прекрасна?» Стиви Уандера, но желающих танцевать нашлось мало.
К начальнице подбежала барменша в короткой черной юбке и просвечивающей белой блузке и взволнованно затерендела:
– Валентина Борисовна, американцы заказывают розовое вино, а у нас только белое и красное! Что же делать?
– Не тупи! Что тебе мешает из белого и красного сделать розовое? Возьми и смешай. Только осторожно, чтобы клиенты не заметили. Почему никто не танцует? – Она поставила диск с музыкой в стиле «техно» и прибавила громкости. Кавалеры двинулись к дамам, выбирая партнерш по единственному доступному им критерию – внешности.
Мне в тот вечер достались пятеро подопечных. Первой стала дважды разведенная Маша, которая заботилась о пожилых родителях и воспитывала дочку. Они жили хором в двухкомнатной квартире. Маша трудилась официанткой за сорок долларов в месяц, хотя имела диплом преподавателя физкультуры. Учителя английского и математики подрабатывали репетиторством. А вот уроки владения мячом, ойц, спросом не пользовались. С одного взгляда на свою протеже я поняла, что она твердо взяла в голову закадрить жениха. Сегодня же.
Пожилой мужчина с усеянным капиллярными звездочками портретом подошел и спросил, как меня зовут. Я пояснила, что не вхожу в число девушек на выданье, и тотчас представила его Маше. Изучив ее карие глаза и подтянутую фигуру, он прокаркал:
– Сколько ей лет?
Ну и жлоб! Даже не поздоровался. Ни один одессит не позволил бы себе такого хамства. Маскируя его бестактность, я перевела:
– Он сказал: «Рад встрече. Вы очень молодо выглядите. Но все же, сколько вам лет?»
– Он все это сказал? – удивилась Маша, перекрикивая музыку.
– Вспомни со школы: в английском много сокращенных конструкций.
Маша глубокомысленно кивнула:
– Мне двадцать шесть. – Сорвала с себя девять лет так же ловко, как бабуля ростки с картофли.
Поделив разницу, я сказала:
– Ей тридцать.
– А сколько у него денег? – задала встречный прямой вопрос Маша.
Таки да, одесситы тоже бывают бестактными. Пожалуй, лучше не обобщать.
– Мария говорит, добро пожаловать в Одессу. Ей интересно, чем вы занимаетесь.
– Я инженер, – ответил старпёр. – У нее есть дети?
Я кивнула. Он развернулся и ушел.
– На миллионера я не претендую, – выдохнула Маша с явным облегчением, – а хочу просто приятного мужика примерно моего возраста, который будет меня уважать и станет хорошим отцом.
Я сжала ее руку.
– Не переживай. Обязательно такого найдем.
В течение следующего часа мы побеседовали с Джеймсом, Патом, Майклом, Кевином и Джорджем. Слишком старый, слишком ребячливый, слишком уклончивый, слишком напористый, слишком сдвинутый на сексе. Мой вольный косметический перевод вселял в Машу надежду, которую я сама постепенно теряла.
Оглядевшись, я вдруг заметила скромного симпатичного мужчину. В его глазах читалось томление. Я решительно потянула Машу навстречу ее судьбе. Но нас опередила Сирена Саша. Можно было избавиться от нее по-тихому – хватило бы шепнуть, что в другом конце зала прохлаждается стоматолог с «порше». Но я решила разыграть зрелищную сцену – мы, одесситы, любим драму. Не зря наша опера на третьем месте среди красивейших театров мира, а ведь и кроме нее у нас есть еще дюжина театров. Я вытолкнула Машу вперед, поближе к Сирене.
– Вот та, кто вам нужен! – провозгласила я, указывая на свою подопечную. – Самая добрая и душевная женщина в этом зале. Она составит вам прекрасную пару. Я чувствую, что вы обязательно поладите и влюбитесь друг в друга.
Американец пометался взглядом по представшим перед ним женщинам и остановился на Маше.
– Да. Именно такую я и искал.
Сирена уплыла. А Маша заметно воспряла духом, обрадовавшись, что кавалер предпочел ее, несмотря на Сашины красоту и молодость. Мы поговорили. Вернее, говорили они, а я только переводила, и на этот раз без отсебятины.
Начальница тоже смотрела наш спектакль и позже вскользь похвалила меня, тоскливо заметив:
– Вот если бы все так радели за настоящие чувства. – Мы недолго помолчали, наблюдая за круговоротом людей в зале. Валентина Борисовна указала на американцев, которые постепенно подбирались к одесситкам. – Ты гляди! Водочный пунш все же подействовал! Можешь теперь помочь Ане?
И дальше я переводила для Ани. А потом еще для Марины, для Веры и для Нади. Американцы при более близком знакомстве оказались вполне ничего себе, пусть и малость неотесанными, но в целом достойным материалом для обработки. Конечно, большинству из них не помешало бы получше одеваться, стричься и подбирать оправу для очков, но какой мужчина не нуждается в женской руке?
Не передать, какое это странное чувство, когда через мой английский завязывались отношения. Всем советую – обязательно учите язык! Когда пришло время закрывать зал, у меня в ушах все еще гудели вопросы, которые повторялись снова и снова.
– Ей нравятся ужины при свечах?
– Спроси, любит ли он детей. У меня двое, но пока ему не говори.
– Ей нравится ходить в театр?
– Сколько он зарабатывает?
– Переведите, что она красивая.
– Спроси, он живет с родителями или отдельно?
– Ей нравится ходить в спортзал?
– Сколько ему лет?
– Ей нравится путешествовать? (Этот вопрос обычно встречался хриплым смехом, поскольку большинство одесситок годами не выезжали из города.)
– Спроси, только помягче, как у него с выпивкой? Алконавт мне даром не нужен.
Каждый из пятидесяти американцев ушел с соушла со спутницей, даже тот пожилой грубиян-инженер, но полторы сотни одесситок отправились домой несолоно хлебавши. Как обычно, женское счастье оставляло желать лучшего.
На-та-ли:
хомячок:
Nafisa: