Фантазм

Как бы это фантастически ни звучало, но официанты и впрямь оказались механическими людьми, как удалось выяснить маркизу Вильерсу. Более того, было похоже, что в таверне и вовсе нет других настоящих людей. Что ж, это означало лишь то, что придется ждать управляющего, который, по словам официанта, должен вскоре появиться, и рассчитывать на то, что он-то будет вполне живым и реальным человеком.

- Я выходил на улицу, - сказал лорд Блакмер, - в надежде на то, окружающая действительность каким-то образом снова изменилась и где-нибудь неподалеку виднеется ваш парк с аттракционами. К сожалению, всё осталось по-прежнему: таверна стоит посреди глухого леса, дорога к ней пустынна, а вокруг непролазные сугробы. – Он развел руками. - Поэтому остается только ждать. Правда, неизвестно сколько.
Доступных развлечений вокруг не было, поэтому баронесса дю Роз решила скоротать время за беседой.

Эгертон внезапно развеселился. А баронесса, оказывается, весьма разносторонняя леди.
- Я читал, миледи, но довольно давно, в юности, - сказал он, сдерживая улыбку. – Нашел этого автора весьма занятным, но, признаться, предпочитаю родную литературу, - он убедился, что мисс Стентон занята разглядыванием игрушечного поезда на другом конце зала, и закончил: - во главе с Джеффри Чосером. Хотя, признаться, последние годы читаю довольно скучные издания – газеты, разнообразные билли, прошения, протесты, статьи о развитии промышленности. Никаких новелл, увы.

30 ноября 1896 года
Где-то над Северной горной грядой

На свете был один человек, которому я всегда верил безоговорочно – мой дед. Даже когда он скрывал что-то от меня, я продолжал ему доверять, научившись понимать, что старик все делает не без веской причины. Что рано или поздно и подтверждалось на деле.
Но сейчас, сидя в глухо урчащем нутре дирижабля, я уверился, что кое в чем все же дед меня постоянно обманывал. На неоднократно задаваемый вопрос (тоже не без оснований), не было ли в нашем роду сумасшедших, старый герцог гордо вздергивал кустистую смоляную бровь и заявлял, что в наших жилах течет кровь не беспомощных, а самых отчаянных безумцев. В пример он приводил мою двоюродную прабабку, которая, презрев условности своей эпохи, скакала верхом в мужских панталонах, встречалась с призраками и замуж вышла за любовь всей своей жизни.
Не стал ли я первым в роду Клевских, кто потерял рассудок самым тривиальным образом? Иначе, как объяснить то, что я добровольно залез в аэростат?
За минувшие с гибели родителей пятнадцать лет я смотреть на дирижабли не мог, а тут добровольно ступил на борт летающего убийцы. Да еще в компании юной леди, вызывавшей странные, раздражающие, противоречивые эмоции и пробуждавшей во мне не самые лучшие черты моей натуры.
Не помню, как поднялся по трапу, прошел внутрь и занял место в салоне. Меня словно парализовало на зеленом бархатном диване: я застыл, глядя в одну точку и стиснув зубы, а в грудной клетке скакало и билось о ребра взбесившееся сердце.
Паника стремительно прогрызала дыру в моем самоконтроле, и я готов был уже сорваться с места и выпрыгнуть из дирижабля, когда под мой локоть пробралась рука сидящей рядом леди Флоренции, а ее головка прилегла на мое плечо.
Эта юная особа обладала массой удивительных и парадоксальных талантов – видеть то, чего нет и замечать намеренно скрытое, говорить много и не о чем, а парой простых фраз вдруг расставить все по своим местам, наведя порядок там, где только что царил полный хаос.
Признаю, что именно благодаря деликатной и в то же время довольно прямолинейной помощи моей спутницы я смог совладать с панической атакой.
Я все еще что-то рассказывал о своих путешествиях, когда дирижабль тряхнуло. В тот момент я подумал, что это мой непреодолимый страх перед полетами все же прорвался сквозь с трудом выстроенную стену самообладания. Но затем аэростат снова вздрогнул всем своим неуклюжим гигантским телом и стал крениться на бок.
Леди Флоренция говорила что-то об аттракционах, а я с каким-то равнодушием осознал, что мы падаем и, скорее всего, наши останки даже никогда и не найдут среди горных вершин.
Немногочисленные пассажиры, рискнувшие совершить эту фатальную прогулку, не успели устроить суматоху, когда содрогавшийся и издававший ужасающий скрежет и грохот дирижабль, вдруг замер.
Сглотнув комок застрявшего в горле ужаса, я выглянул в иллюминатор и, крепко сжав руку леди Флоренции, проговорил:
- Думаю, что нам лучше немедленно отсюда выбираться.
Девушка притихла и послушно следовала за мной, но увиденное в кабине пилотов заставило нас обоих на мгновение замереть в полнейшем изумлении.
- Механические пилоты. Поразительно!
- Вы хотите сказать, что дирижаблем управляли куклы?
- Автоматоны.
Снова механические куклы. Не припомню, чтобы про маркиза Вильерса говорили, что он помешан на этих вызывавших у меня некоторое недоумение и даже брезгливость искусственных созданиях. Люди будто одержимо пытались достичь при помощи автоматонов всех своих несбыточные мечтаний.
Помню, как несколько лет назад ходили упорные слухи, что в Брайбурге существует тайное заведение, где к услугам самых состоятельных господ предлагались куклы, неотличимые от живых женщин. С их помощью можно было утолить тайные страсти, воплотить в реальность грязные мечты и потешить самые разные пороки.
Как бы там ни было, но у меня появилось несколько вопросов к маркизу Вильерсу.
- Давайте немедленно выбираться отсюда, - сказала я. – Держитесь возле меня, леди Флоренция.
- Дамы и господа! - обратился я к немногочисленным пассажирам дирижабля. – Постараемся соблюдать спокойствие. Мы, судя по всему, каким-то образом избежали жесткой посадки и остались живы. Наша первейшая задача – как можно скорее покинуть дирижабль. Оставаться здесь опасно.
Лица присутствующих были практически неразличимы в погрузившемся в темноту салоне дирижабля. Я также не мог определить, сколько точно народу здесь собралось и не пострадал ли кто-то.
Выбраться из потерпевшего крушение аэростата оказалось задачей не из простых. Наш злополучный летательный аппарат застрял в расщелине между скал. Надо было каким-то образом спуститься в заваленное снегом ущелье и пробираться в сторону поместья Вильерса. Судя по времени, которое занял наш неудавшийся полет, мы не могли преодолеть слишком большое расстояние. С нами были дамы. Я узнал баронессу Кромер, сестру павшего в бою известного героя Империи. Рисковать жизнями женщин мы не имели права, но могли попытаться спастись, а для этого все равно придется рискнуть.
Я заметил еще одно знакомое лицо среди товарищей по несчастью.
- Ник! И вы здесь? – обратился я к молодому человеку. Вчера я послал его найти мой недостающий багаж. Чемодан нашелся, а загадочного парня я с тех пор не видел. – Вот что мы сейчас с вами сделаем…
Далее мы действовали слаженно и быстро: открыли заклинившую дверь и выяснили, что можем спуститься по склону более или менее безопасным путем, благо, дирижабль застрял не очень высоко.
Ник первым ловко преодолел расстояние до земли, пробравшись по заметенным снегом скальным выступам, и проложив тем самым путь остальным. Затем наружу выпрыгнул и я, и мы с мистером Жаме и остававшимся в салоне маркизом Кройчестером помогли дамам выбраться из аэростата и спуститься в ущелье.
Какое-то время мы просто двигались, проваливаясь в сугробах чуть ли не по пояс, стараясь быстрее отойти от дирижабля как можно дальше, ведь существовала реальная опасность взрыва.
Леди Флоренция шла за мной по пути, который я прокладывал в снегу, шагая первым. Девушка не жаловалась, ничего не говорила, я вообще не помню, чтобы она произнесла хоть слово, после того, как увидела изувеченных механических пилотов.
- Леди Флоренция, как вы себя чувствуете? – спросил я, не останавливаясь. – Вы молчите, а я уже успел привыкнуть к звучанию вашего голоса. Он, знаете ли, оживляет обстановку и внушает определенный оптимизм в самых невероятных ситуациях. Скажите же что-нибудь. И дайте мне вашу руку.
Я протянул свою руку и крепко сжал узкую, затянутую в перчатку девичью кисть.
Наш путь казался бесконечным. Дамам было много сложнее, чем мужчинам – тяжелые, длинные юбки вязли в глубоком снегу, путаясь в ногах. К тому же в горах было холоднее, и вскоре мы все стали замерзать, несмотря на то, что энергично двигались.
- Кажется, впереди по курсу есть грот или вход в пещеру, - обратился я к спутникам. – Давайте подойдем ближе и посмотрим. Может быть, там удастся сделать привал.

30 ноября 1896
Таверна "Заводной орех"

Увы, но похоже никто за время отсутствия Джорджа ничего нового не обнаружил. Это несколько подрывало первоначальную теорию о подсказках. К тому же, благодаря лорду Блакмеру, было ясно, что искать спасения вне таверны не имеет смысла хотя бы пока не начнет светать.

- Полагаю, что нас какое-то время продержат в неведение, а после все же объяснят цель столь дорогой и изощрённой постановки, - высказал свои соображения маркиз. - Во всяком случае это было бы логично.

Лорд Вильерс взял Мэри за руку и, в качестве поддержки и успокоения, погладил тыльную сторону ее ладони, осознавая что женщинам в подобных ситуациях приходится сложнее всего.

Но Мэри, по-видимому, не собиралась сдаваться, а решила скоротать отпущенное им время за беседой о литературе. Что ж, это было весьма мудро.

Тема, затронутая Мэри, заметно оживила и лорда Блакмера.

По-видимому им всем стоит немного отвлечься и забыть на время о той ситуации, заложниками которой они стали.

Мы всё еще в таверне...

Мэри поблагодарила его за ответ и повернулась к маркизу, ожидая его ответа, но, похоже, он не был настроен рассказывать истории. Но баронессе было приятно сознавать, что он рядом с ней и пытается успокоить её, поглаживая ей руки.
- Помнится, в городской библиотеке мне отказывались выдать Бокаччо под предлогом, что это попирает нравственность леди, - Мэри вздохнула, -но мне удалось добиться своего, а после вытребовать у библиотекаря "Гептамерон" Маргариты Наваррской! Неужели женщинам позволительно читать только молитвы и книгу для домохозяек! Но, признаюсь, я не случайно вспомнила про Бокаччо. Здесь нет ни карт, ни шахмат, ни бильярда. чтобы сыграть. Впрочем, от таверны я не жду подобных развлечений. Мы могли бы развлечь себя рассказами, чтобы скоротать время. Пусть это будут небольшие поучительные истории, которые вы слышали от кого-то или которые происходили с вами. Маркиз, что скажете?
Мэри одарила Джорджа улыбкой и чуть сжала его пальцы своими.

Ночь-утро-дирижабль-пещера
30 ноября
 
Расставшись с баронессой, маркиз еще какое-то время курил у себя в комнате, раздумывая над их разговором. Ему понравилось, что девушка говорила открыто, не жеманилась и не пыталась казаться не такой, какая она есть.
Понравилось ему, и что в плане охоты мысли их были созвучны
Убийства он тоже не любил, а вот с общностью и причастностью к какому-то общему азарту что ли, он был абсолютно согласен
Он тогда ответил ей, что понимает и тоже любит эту общность, потому и ездит на охоту – желая непременно быть частью не только этой компании, общества, но  и самого действа. От этого получаешь не меньше адреналина, как и от скачки. Вообще, охота это какое-то особое времяпрепровождение, когда обострены чувства, ощущения, даже желания, когда ты на подъеме, и общение на подъеме совсем иное, чем просто на балу или за обедом.
С этими мыслями он загасил сигару, выпил немного бренди, чтобы лучше спалось, и отправился в постель.
Утро встретило едва улегшейся снежной бурей и печальным известием, что охота не состоится. Сначала маркиз решил даже завтракать в комнате, до того ему не хотелось никуда двигаться, но потом передумал, тем более что было предложено новое развлечение – катание на дирижабле.
Он, естественно, решил, что не пропустит этого, в глубине души надеясь, что и баронесса решит прокатиться, и очень обрадовался, увидев ее на борту.
– Мое почтение присутствующим, – поздоровался маркиз, – касаясь губами воздуха около перчатки баронессы. Он раскланялся с остальными мужчинами и должным образом поздоровался с дамами, потом принялся вместе с баронессой любоваться окрестностями с высоты.
– Как удивительно красиво, – едва только маркиз произнес эти слова, как корзину изрядно тряхнуло, и он едва успел поддержать стоящую рядом девушку, чтобы она не упала. Дирижабль стремительно стал снижаться.
– Не бойтесь, леди, мы не разобьемся, – попытался Адам успокоить дам, и тут дирижабль снова дернулся и остановился.
Первым опомнился Герцог Клевский.
– Кто бы сомневался, – скорое про себя, чем вслух сказал Август, тихо поглаживая успокаивающим жестом руку баронессы. – Знать бы еще – как. При этом он продолжал уговаривать девушку не бояться и обещать, что ничего страшного не случится.
Тем временем герцог и его спутница исследовали кабину пилотов.

Вести были явно неутешительные. Но хладнокровие не оставило герцога, и он принял единственно правильное решение – призвать всех к спокойствию и по возможности, покинуть воздушное судно.
Помогая дамам, мужчины удачно выбрались из дирижабля вместе с ними и стали спускаться по снежному склону.
– Осторожнее, баронесса, обопритесь на меня, – Август подал девушке руку и старался все время ее поддерживать, не давая упасть и сильно увязнуть в снегу. – Главное, не останавливаться, тогда есть шанс, что мы не замерзнем. – Он сильно пожалел, что не взял с собой флягу с бренди, решив, что на дирижабле она не понадобится.
Так прошло какое-то время, когда идущий впереди герцог воскликнул:
– Это было бы замечательно, – поддержал маркиз, - наши дамы явно устали, да и нам не помешает небольшая передышка. Неизвестно, сколько нам еще идти, и не испортится ли погода.

Дирижабль. Пещера.

-Как куклы? - поразился я. - Не может быть! Я разговаривал с ними и они мне отвечали, как люди.

Я выбрался из кресла, куда упал и вслед за мисс Говард тоже посмотрел в кабину. Приходилось верить собственным глазам: в сломанных механизмах ничего человеческого не было.
- Я что, настолько не наблюдателен или у меня что-то с головой? Выдаю желаемое за действительное? - бормотал я для себя. - Даю взятку автоматону. Этак я скоро с вампирами и феями чай буду пить за одним столом. И нисколько этому не удивлюсь.

Я приложил руку ко лбу, жара не наблюдалось. Голова гудела после удара, но травм не было.

Герцог, между тем, развил бурную деятельность.

Замок был несложен, я справился с ним моментально. Дело осложнилось тем, что дверь перекосило, но фон Марк поднажал плечом и она распахнулась. Переглянувшись, я кивнул герцогу, и принялся выбираться из гондолы. Понятное дело, первыми идут наименее ценные члены группы.
Склон, куда упал дирижабль, был пологим и мне довольно легко удалось спуститься, не переломав ног и не вызвав обвала. Впрочем, весь снег, который мог свалиться со скалы уже упал, когда на нее приземлился дирижабль. Фон Марк с маркизом помогали дамам наверху, я - внизу, куда они почти скатывались в ворохе многочисленных юбок.

Собравшись в ущелье, мы быстро старались уйти от дирижабля. Герцог шел первым, выбирая направление. Мне показалось, что он хорошо ориентрировался на местности и будто знал, куда ведет. Сам же я шел в группе и размышлял, как порой причудливо исполняются наши желания.


Герцог обнаружил пещеру и было принято решение укрыться в ней.
Наступала ночь, в горах темнело быстро и продолжать путь в темноте было немыслимо.

К пещере мы подходили с опаской, мало ли какой зверь мог облюбовать это укрытие. Но внутри было пусто, даже летучие мыши не вспорхнули при нашем появлении.
Мне показалось, что в пещере было тепло, или отсутвтие ветра создало кратковременную иллюзию. Первое время мы стояли на пороге и постепенно я начал понимать, что в гроте есть слабый свет.
- Кажется здесь использована система зеркал для улавливания света. Сейчас полнолуние и лунный свет может освещать это место, - высказал я свою догадку. - Это так называемые световые туннели, они используются в некоторых приборах, но я не подозревал, что так можно освещать пространство.
Я сообразил, что вряд ли господам интересны мои наблюдения и умолк.

Все же естественного света было недостаточно, здесь явно не помешал бы фонарь - углы пещеры были скрыты во мраке и определить ее истинные размеры было невозможно.
Кто-то из дам вскрикнул.
- Кажется, здесь проход.
Мне тоже показалось, что я вижу какой-то проем, но явно не там, откуда слышался голос.
Герцог попытался было призвать всех к порядку:
- Не расходимся, иначе можем потеряться.
Но предупреждение запоздало.
Господа, охваченные исследовательским азартом, и ободренные отсутствием явной угрозы принялись изучать пещерные закоулки.

Таверна

Диана ничего необычного не усмотрела в механизме поезда, поэтому отошла от него и снова приземлилась на стул рядом с опекуном. Ей очень хотелось, чтобы их пребывание (заточение?) в таверне поскорее подошло к концу, но она не знала, что должно произойти, чтобы это случилось. Ей было жаль, что она не не может как-то повлиять на ситуацию. Удивительно, но в момент ожидания у человека могут возникнуть мысли или к нему приходят воспоминания, на которые он не рассчитывал. Вот и сейчас Диана поймала себя на размышлениях по поводу Лили и решила негромко поделиться ими с ее отцом.
- Однажды ночью, когда уже все спали, я проснулась от кошмара и услышала, что по коридору кто-то ходит. Сначала я подумала, что это вы вернулись от... Ваша матушка называет ее Вивьен, говорит, что она неплохая актриса... В общем, неважно, это не мое дело... - Диана запнулась на этом моменте рассказа и покраснела. - Я прислушалась, а звуки исчезли. Однако потом снова возобновились. Я поняла, что шаги, которые я слышу, тихие, легкие и открыла дверь. За ней стояла Лили. В ночнушке и с растрепанными волосами. Я спросила ее, почему она не спит, а она ответила, что я буду смеяться, если узнаю. Только взяв у меня обещание, что я не буду этого делать, она рассказала мне, что иногда слышит, как по дому ходит призрак ее матери. Это звучит очень странно и даже по-детски, поэтому я не придала значения ее словам. Мне удалось успокоить ее, уверив, что наши мамы живут на небе теперь, и уложить обратно в постель. А теперь я думаю, может, я зря не придала значения этому разговору? Может, действительно все, что с нами происходит, как-то связано с призраками?
Диана подняла глаза на лорда Эгертона и снова опустила их. Теперь он знает, что она знает. Теперь он будет думать, что она немного сумасшедшая.

Вечер 30 ноября
Причал дирижабля

Я почувствовала ее даже раньше, чем увидела. Втянула ноздрями стылый воздух и сразу поняла, где она.
Мерзкая девчонка стояла на площадке и едва ли ногой не топала от негодования. Избалованная маленькая дрянь.
До сих пор противно вспоминать, как отчитывали меня из-за этой гадины. Как она сумела прийти в себя, ума не приложу. Не иначе высокородная маменька изменяла папаше-герцогу с дворней. Чистокровным аристократкам не положено иметь такую лошадиную выносливость пополам с ослиным упрямством. Сестрица до сих пор лежит без чувств и еще столько же будет лежать, а эта? Стоит тут, как ни в чем не бывало!
До сих пор только один человек вызывал у меня такую же острую ненависть, но его ненавидели мы все. Ненавидели и боялись. И он понимал это. Очень хорошо понимал. С каким наслаждением я выпила бы его кровь – всю, до последней капли. Я смаковала бы ее, как гурманы смакуют тонкие вина – наслаждаясь одновременно ароматом, цветом и вкусом. Когда-нибудь я найду способ…
А сейчас я поквитаюсь с этой маленькой задавакой. И заодно оборву нить, ведущую ко мне. Она ведь узнала меня, я уверена. И даже могла запомнить. Если уж у нее хватило сил выскочить из экипажа и пробежать едва ли не целый район города насквозь – могла и память сохранить. Я слышала хлопок дверцы и удаляющийся топот ног, но была слишком занята извозчиками и пассажирами столкнувшихся повозок. Даже подумать не могла, что девчонка сможет так далеко убежать, иначе сразу свернула бы ей шею.
Но ничего, сейчас мы исправим это упущение.
Один из пилотов о чем-то разговаривал с техниками, и я поняла, что мне даже не придется подниматься в кабину лично – он сделает всю грязную работу за меня. Все же наделить машины сознанием – опасный ход. Раз есть сознание – можно воздействовать. И я этим воспользуюсь. Это были хорошие игрушки – почти неотличимые от людей, им даже дали имена. Этого звали Майком. Лучше них были, пожалуй, только куколки, которых продавали особым ценителям: прелестные, утонченные, идеально воспитанные, обладающие всеми навыками девушек из высшего общества. Остальному хозяин сам научит.
Неслышно пройдя среди собравшихся на причале, я подошла к пилоту. Всмотрелась в его глаза. Всего несколько секунд. Ни единого слова. Ресницы пилота дрогнули, и я отошла, даже не пряча горделивой улыбки. Он даже лучше меня сумеет испортить оборудование во время полета. И никаких подозрений. Ах, катастрофа, почти падение «Брайбурга»! Скорблю больше всех.
Надеюсь, на этот раз мною будут довольны.

30 ноября 1896
Трактир "Заводной орех"


- Полагаете, что нам как героям новелл "Декамерон" стоит выбрать тему для рассказов? - улыбнувшись краешком губ, маркиз усмехнулся.
- Признаться я не обладаю даром рассказчика, но отчего же не попробовать.

Однако его опередила леди Стентон. Ее рассказ- исповедь был в одно и тоже время столь откровенен и невинен, что маркиз Вильерс с трудом представлял себе нынешнее состояние лорда Блакмера.

Чтобы как-то сгладить сложившуюся неловкость, маркиз решил взять слово.
- "Детство" - какая чудесная тема. Благодарю вас, леди Стентон. Не знаю как вы господа, но по заверениям моей маменьки я с самого нежного возраста имел слабость к лошадям. Первый конь у меня появился весьма и весьма рано. И как водится он был деревянный с чудесной гривой и хвостом из пеньковой веревки, а так же разрисованный в серые яблоки. Невероятный конь. Сколько игр он со мной прошел, - мечтательно вздохнул маркиз. - И что мы с вами можем наблюдать? Ваш покорный слуга уже не в столь юном возрасте, а привязанности к лошадям сохранил. Признаться, я по сей день восхищаюсь лошадьми и не знаю более великолепных и совершенных созданий.

За рассказом лорда Вильерса последовала притча от леди Дю Роз.

Баронесса только успела завершить свою историю, как самым непостижимым образом вновь ожили напольные часы, чем привлекли всеобщее внимание. Но в этот раз из их недр не показался игрушечный поезд, а над круглым циферблатом отворилась крохотная дверца и появилась деревянная кукушка. Но вместо ожидаемых звуков, она произнесла совершенно иное:
- Ищите! Ищите ее! - затараторила птица из часов. - Темно. Темно и страшно. Ищите! Домой! Хочет домой! Ищите ее! Темно! Ищите! Куклы не лгут. Ищите ее!

Дверца в часах захлопнулась и все смолкло, как будто и не было ничего.

- Полагаю это и есть то чего мы ожидали? - аккуратно уточнил лорд Вильерс у присутствующих, но при этом смотрел он исключительно на леди Стентон. - Но боюсь я не силен в разгадывании шарад. И не имею представления что именно от нас требуется, - признался маркиз.

Мэри ободряюще кивнула. Рассказ маркиза подтверждал то, что она уже заметила - его страстную любовь к лошадям. Но баронессу это не удивляло: многие мужчины лошадей ценят больше, чем женщин. Это же отличное вложение денег или способ заработать состояние, кроме того, конь - хороший способ передвижения, чего не скажешь о женщинах - сплошное разорение!
- Благодарю, Джордж! - она коснулась его руки. - Я расскажу вам, господа, историю, случившуюся много столетий назад. История о гордячке. Одна молодая дама, красивая и богатая, была влюблена в прекрасного юношу, стройного и высокого. Она не могла прожить ни дня, чтобы не видеть его и слышать его смех. Но богатство и высокое положение семьи превратили её в гордячку. Дама во всеуслышание объявила, что отдаст своё сердце тому храбрецу, кто сложит к её ногам десять вражеских знамён. Юноша вместе с другими претендентами на руку и сердце дамы ушел на войну, чтобы добыть для любимой знамёна. С собой у него было кольцо, которое ему вручила любимая. Время шло, храбрецы всё не возвращались. Чтобы не видеть, как она стареет, дама приказала завесить все зеркала на стенах замка. Но вот однажды, спустя много лет, у стен замка показался всадник, покрытый пылью. Его броня блестела, а вражеские знамена, словно попона лежали поперек седла. Он был один. На руке по-прежнему сверкало подаренное кольцо. Юноша давно стал взрослым мужчиной, в волосах его серебрилась седина, на лице выделялся шрам от меча. Он спешился, и поднялся по ступенькам замка, оказавшись в большой зале, и принялся разглядывать всех женщин, в надежде узнать любимую. Но он забыл, что с той поры, как они расстались, прошло двадцать лет, и его любимая тоже постарела. Когда же она оказалась прямо перед ним, едва стоя на ногах от волнения, он не узнал возлюбленную и лишь извинился за то, что задел шлейф её платья…

Мэри замолчала, ожидая реакции слушателей, но в этот момент совершенно неожиданно ожили напольные часы, в которых открылась крохотная дверца и появилась деревянная кукушка, но вместо ку-ку птичка произнесла:
- Ищите! Ищите ее! - затараторила птица из часов. - Темно. Темно и страшно. Ищите! Домой! Хочет домой! Ищите ее! Темно! Ищите! Куклы не лгут. Ищите ее!

- Как по-вашему, нам стоит ей верить? - спросила Мэри. - Кого мы должны искать? Женщину?

Веселое расположение духа слетело так же быстро, как появилось.
Для Эгертона было привычкой держать лицо, что бы ни случилось. Привычкой, выработанной годами. Высокая политика, крупный бизнес, титул, положение в обществе – все это накладывается друг на друга и образует некую броню, которую почти невозможно пробить. Почти, но мисс Стентон это удалось.

Он просто ушам своим не мог поверить, что Диана говорит вслух о его любовнице, и не наедине, а, черт подери, в обществе! Это та тема, которую не всегда обсуждают даже среди джентльменов в мужских клубах, а затронуть ее в присутствии дам – просто неслыханно.
Нет, он, конечно, знал, что у его матери довольно длинный нос, который она полюбила в последнее время совать куда не следует, но то, что леди Блакмер позволила себе обсуждать его любовницу со своей компаньонкой – невинной девицей, на минуточку, которой о таких вещах вообще знать не положено, - это уже было из ряда вон. Даже то, что она знала ее имя - уже было слишком! Всё, это последняя капля. В ближайшее время леди Блакмер переезжает в отдельный дом в пригороде Брайбурга.
Джон был в бешенстве.
Однако на лице не дрогнул ни один мускул.
- Какая интересная история, мисс Стентон, - его голосом можно было заморозить всю столицу. – Лили никогда не знала своей матери, поэтому для меня большая новость, что она вообразила себе ее призрак. Непременно узнаю у нее подробности, когда вернемся в Брайбург. У меня есть предположение, что это просто дурное влияние ее бабушки. Что касается ситуации, в которой мы сейчас оказались, то хочу сказать, что я не верю в призраков. Абсолютно. Считаю, что это плод воображения слишком нервных натур.
Эгертон был так взвинчен словами Дианы, что едва ли внимательно слушал рассказы маркиза Вильерса и леди дю Роз, и очнулся только тогда, когда механическая кукушка явила странную загадку.

- Домой, - буркнул он сердито, - мы тут все хотим домой, не только некая «она». – Мыслями он уже был дома и высказывал леди Блакмер о ее недопустимом поведении. Он встряхнул головой и попытался сосредоточиться. – Темно. Темно и страшно. – Он поднял голову. – Как думаете, здесь есть подвал?

Затянувшееся 30 ноября 1896
Таверна "Заводной орех"

По-видимому этот балаган с говорящими кукушками, автоматонами и прочими странностями у баронессы также не вызывал доверия.

- Полагаю у нас не слишком уж и богатый выбор, - размышлял вслух маркиз, деликатно наблюдая за каменным лицом лорда Блакмера, который продолжал сохранять внешне невозмутимое спокойствие. - И пока правила нам неведомы, разумным было бы соблюсти навязанные. А что касаемо предмета поисков, то нам доподлинно известно что это некая "она". Ей ведом страх, и, в сложившихся ситуации, это как минимум означает что загадочная "она" не автоматон. Меня, признаться, это радует, - признался лорд Вильерс. - А поскольку она желает попасть домой, то значит она не местная. К тому же имеется информация о темноте...

И маркиз был с ним целиком и полностью солидарен. Он и сам желал как можно быстрее очутиться на своей земле, в своих стенах, где он хозяин, а не пешка в чужой игре.

- Определенно винный должен быть, - поддержал идею лорд Вильерс.

Затем взглянув на лорда Блакмера и его подопечную добавил:
- К сожалению я в данный момент не в той форме, чтобы легко преодолевать крутые ступени в подвал. К тому же, и в хозяйственных помещениях трактира может быть достаточно темно. Во всяком случае кухня освещалась слабо, по-видимому автоматонам и прочим механизмам свет для работы не требуется. А поскольку, как совершенно справедливо заметил лорд Блакмер, мы все изрядно устали и желаем как можно быстрее покинуть сей гостеприимный трактир, предлагаю разделиться на пары и попытаться отыскать некую "она".

Не встретив сопротивления со стороны присутствующих, лорд Вильерс продолжил:
- Полагаю, что вы, милорд, как наиболее решительный из нас могли бы обследовать подвалы. Если таковые тут имеются. А поскольку наших дам не желательно оставлять одних, то полагаю леди Дю Роз могла бы вам составить компанию. Я же в свою очередь мог бы тщательно проверить имеющиеся помещения в самой таверне. И надеюсь, что леди Стентон не откажет в сопровождении хромому джентльмену? - маркиз искренне желал чтобы лорд Блакмер понял его намек верно. Поскольку как мужчина и джентльмен, он прекрасно понимал чего стоит его невозмутимое спокойствие. И что в сложившейся ситуации не самая блестящая идея оставлять наедине лорда с его воспитанницей. Они могли наговорить в сердцах друг другу лишнего. А ссоры - это меньшее, что им всем было нужно в данный момент. А быть может на подобное развитие событий и рассчитывал неведомый дирижер?
Маркиз не знал, но желал недопустить некрасивых сцен. Посему пытался дать им время, как говориться , "перекипеть", да ему и самому, признаться, было над чем поразмыслить. Рассказанная притча не выходила у него из головы.

- Лорд Блакмер, со своей стороны со всей ответственностью заявляю, что ваша подопечная будет под моей надёжной защитой. Слово джентльмена. Я не допущу, чтобы с ней что-либо случилось и, если потребуют того обстоятельства, клянусь защищать ее ценою своей жизни, - совершенно серьезно поклялся маркиз Вильерс. - Посему решение за вами.

Лорд Эгертон был не просто озадачен её словам. Он, кажется, вышел из себя от злости и негодования. Ничем это не показал, но Диана почувствовала волны, что пошли от него, по глазам поняла, что сделала непоправимое.
Сказав о том, что знает о его связи с актрисой, она переступила за черту личного, того, что ей не нужно было знать.
Но и этого было мало. Диана очень расстроилась, что у как ей казалось приватного разговора, все же нашлись свидетели. Расслышали её слова. Она сквозь землю готова была провалиться, когда заговооил лорд Вильерс. Не должно это было произойти. Не хотела она делать достоянием общественности личную жизнь опекуна.
Просто кошмар. Хотелось прикрыть руками глаза и оказаться дома, у постели отца, держать его морщинистые ладони в своих и плакать. Как в детстве не скрывать свои чувства и боль. Но слезам не было места и времени.
Лорд Эгертон - прагматичный мужчина и, конечно, не верил в привидения. Да и она особо не верила, ведь иначе и её мать приходила бы к ней. Ведь Диана очень скучала и не до конца отпустила ее.
В любом случае, Диана просчиталась. Лорд, хоть и не афиширует свою связь, прекращать её не намерен. Говорить на эту тему с подопечной - тем более. А поцелуй... Наверное, ему было интересно попробовать. Только и всего. А поняв, что она не отвечает, не умеет, не... Как сказать? Не идет на близкий контакт, он отступил. И даже пообещал ей больше так не делать. И как настоящий мужчина, конечно, сдержит своё слово. А она... Додумать ей не дали.
Снова загадка. Им нужно кого-то найти. Женского пола, судя по всему. Диане, честно, очень не хотелось играть во все эти непонятные игры. Не хотелось становится одним из винтиков неопознанного механизма. И она решила уйти. Так, чтобы её никто не искал. В темноту и холод ночи. На съедение диких зверей. Уйти из таверны казалось правильно. Не досаждать лорду Эгертону, не менять его уклад жизни. Принести себя в жертву механизу, природы которого она не знала. Но как это сделать незаметно, было неясно. Пока вновь не заговорил лорд Вильерс.



- Я пойду с вами. Конечно. - Диана встала и расправила юбку, резко заправила прядь волос за ухо. Она нервничала. Сбегать от человека, который даёт слово джентельмена и обещает защищать её до последнего, было с её стороны очень некрасиво, но для Дианы это был шанс выполнить задуманное. - Лорд Эгертон, прошу вас, обследуйте подвал. Со мной все будет в порядке, - пообещала она и сама себе не поверила.

30 ноября 1896
Таверна "Заводной орех"


В вопрос касающийся двух джентльменов самым вопиющим образом вмещалась юная леди. По-видимому вся сложившаяся ситуация возимела на нее столь сильное воздействие, что бедняжка растеряла все манеры. Определенно лишь сильнейший стресс и истощенние хрупкого организма мог сподвигнуть воспитанную молодую леди вмешаться в мужской разговор.

Лорд прекрасно осознавал, что все может закончится безобразной истерикой. Ему лишь оставалось надеяться на блогоразумие и мудрость лорда Блакмера. Хотя, признаться, маркиз уже начинал жалеть о своем предложении. В таком состоянии юные особы способны на непредсказуемые поступки, подчас совершенно иррациональные, лишенные привычной логичности, а возможно и опасные для них самих. Маркиз понимал все, но он был джентльменом и не отступал перед непосильными задачами и всегда держал данное им слово.

- Увы, леди Стентон, но данное решение, в сложившейся ситуации, может принять лишь ваш опекун. Поскольку лишь он отвечает за вас, и лишь он вправе доверить вашу жизнь кому бы то ни было. И это разумно, - деликатно остановил ее порыв маркиз Вильерс.

Он буквально ощущал ее напряжение, и видел, что леди Стентон готова в любой миг сорваться с места и бежать не разбирая дороги. Но это был не выход. Хотя стоит признать, что подобное решение куда легче даётся, чем смелость найти в себе силы на откровенный разговор, пусть и на весьма деликатную тему. Но юности свойственно быть безрассудно импульсивной.

Бесконечный день 30 ноября
"Заводной орех"
Когда же кончится заводной механизм у ореха?
Мэри безумно устала от неопределенности, от нахождения в этой таверне со странным названием «Заводной орех», от невозможности что-то изменить сию минуту. Она словно увяла, как вянут вечером розы, срезанные поутру. Баронесса не вмешивалась в разговоры между маркизом, леди Дианой и лордом Блакмером. Это было неэтично и непрактично. Вместо этого Мэри решила, что никто не заметит, как она тихо дремлет на стуле. Она вспомнила, как умело это делала её бабушка со стороны отца – леди Стэнли, и решила попробовать. Баронесса чуть прикрыла веки и расслабилась, держась руками за скатерть. «Только бы не упасть со стула, иначе я рискую увлечь за собой всё, что стоит на столе», – меланхолично думала она.
Сквозь дрёму Мэри слышала, как Джордж просит лорда Бламера обследовать подвалы. Диана вызвалась пойти с ним, что несколько удивило баронессу. Она не ожидала, что столь юная и нежная леди обладает такой решительностью и смелостью.