Сьюзен Кэрролл "Ночной скиталец"

taniyska, Sig ra Elena ,большое спасибо за продолжение!
_________________

taniyska, Sig ra Elena, спасибо за новую главу.
Прикольно получается. Мама, я призрака люблю. А вроде взрослая женщина и даже на ненаглядного Артура баллоны катит:

Он зазря мир спасал, а она достойно потратит жизнь, вожделея эфирную субстанцию.
Кстати, не понимаю пассаж про Ланцелота, который Ну, честью может быть (хотя сомнительно, ведь вассалом Артура не был), а душой-то почему? И чудо он совершил уже после грехопадения.
Интересно, а азалия это рододендрон? Цветочки и листочки похожи.

Розалин, по-моему мнению, вообще пока предстает не очень ммм, прямо кажем, умной барышней. Но ее подвиги в последних главах романа компенсируют ее поведение в начале. Так что не судите девушку строго, она обязательно исправится!

taniyska, Sig ra Elena, спасибо за продолжение!

Спасибо!!!

Спасибо за главу!!!
___________________________________

Спасибо большое за перевод новой главы!!!
Уволокла к себе на склад...
_________________

Интересно будет прочитать, Пока что Розалин, честно говоря, не от мира сего, я даже не представляю что она способна на какие-то подвиги. Да еще этот "Ланселот" ей голову заморочил! Жду продолжения, интересно , что будет...

Мне тоже. Оч. интересно.
_________________

 » Глава 11

ГЛАВА 11

Перевод: taniyska
Вычитка: Sig ra Elena

В честь Татьяниного дня принимайте, девочки, 11 главу!

Ланс спустился в холл и недовольно поморщился при виде той бурной деятельности, которой он сам положил начало этим утром. Двери в самую элегантную гостиную Замка Леджер были распахнуты настежь. Главная зала с высокими решетчатыми окнами и стенами, задрапированными спиталфилдским шелком цвета мяты, являлась местом проведения многих торжественных событий в семье Сент-Леджеров с тех пор, как Ланс себя помнил: дней рождения, крестин, помолвок и свадеб.
Комната была заперта во время отсутствия его родителей, но теперь ее заполнили слуги, вытирающие пыль, натирающие полы и убирающие чехлы с изящных, обитых лиловой и розовой тканью, предметов мебели.
«Но можно приказать горничным закрыть все обратно», - мрачно подумал Ланс. В ближайшем будущем свадьбы не ожидается, разве что она будет проводиться на местном кладбище. Куда еще может пойти женщина, которая предпочитает связать себя клятвами верности с призраком.
Должно быть, в этой ситуации был какой-то мрачный юмор, но будь Ланс проклят, если он его видел. Бросив последний недовольный взгляд на работающих слуг, он направился в относительно спокойную библиотеку.
Его первым побуждением было влить в себя добрый глоток виски из полупустого графина, который они с Вэлом не смогли закончить ночью. Но вместо этого он взял меч, брошенный на библиотечном столе.
Подняв клинок, который казался источником всех случившихся несчастий, он посмотрел на трещину в кристалле и увидел собственное отражение, немного искаженное, но все еще поразительно четкое. Ланс изучал свое лицо с задумчивой настойчивостью.
Он никогда прежде не считал себя тщеславным мужчиной, но сейчас с грустью осознал, что являлся таковым, с готовностью принимая как само собой разумеющееся эти гармоничные черты, эту ослепительную улыбку, которая не оставила равнодушной ни одну женщину.
Так какого черта Розалин считала Ланселота дю Лака более привлекательным? Потому ли, что у того, другого, менялось выражение лица или появлялась мягкость в голосе? Или было в мужчине, одетом в кольчугу, что-то, чего не доставало Лансу?
Он раздраженно вздохнул, борясь с сильной потребностью ворваться в спальню, схватить Розалин и попытаться встряхнуть чувства этой женщины, вернуть ее голову из грез о Камелоте обратно в действительность девятнадцатого века.
Мог ли героический призрак спасти ее репутацию? Могло ли какое-то благородное привидение обеспечить ее подходящим домом и привлекательным брачным контрактом? Согреть ее постель и дать ей детей?
Нет, пропади все пропадом. И даже если Розалин не влюбилась по уши в Ланса, она не была полностью равнодушна к нему. Если бы они позволили еще большей страсти вспыхнуть между ними, то оба позабыли бы о ее ранении и обо всех приличиях и оказались в постели, если бы… если бы не этот проклятый сэр Ланселот.
«Черт бы побрал этого благородного идиота», - раздраженно думал Ланс, затем оборвал себя, осознав, что кипит от злости как ревнивый любовник.
Но ревновать к кому? К сопернику, которого он сам создал?
«Ей-богу, - он с тихим стоном запустил руку в волосы. –Может, все-таки следует напиться?»
Однако прежде чем он успел протянуть руку к графину, дверь распахнулась, и Вэл, прихрамывая, вошел в комнату. Брат все еще выглядел измученным после того испытания, которому подвергся ночью, и сильнее, чем обычно, опирался на свою трость, но его глаза горели от любопытства.
Не было способа утаить от Вэла причину визита к Розалин, но Ланс очень бы хотел, чтобы таковой все же нашелся. Он вздрогнул, когда брат устремился к нему.
- Как все прошло? – спросил он, затем улыбнулся, заметив оружие в руке Ланса. – Ты готовишься предложить ей меч? Что сказала Розалин? Когда будет свадьба?
- Скорее всего, когда ад замерзнет, - Ланс резко опустил меч обратно на стол. – Леди меня отвергла. Бесповоротно.
Было почти смешно наблюдать за тем, как вытянулось лицо Вэла. Он не мог бы казаться более ошеломленным или опечаленным, если бы его собственные ухаживания были отклонены.
- Чему ты так удивляешься? - нетерпеливо продолжил Ланс. – О чем ты думал? Что легенда, наконец-то, возьмет верх? Любовь и счастье навеки?
- Ну, нет, не совсем, - но по тому, как покраснело лицо Вэла, Лансу стало понятно, на что надеялся его романтичный брат.
- Ты знаешь, что эта женщина совершенно точно не сходит с ума по мне, - сказал Ланс.
- Да, но я был уверен, что ты можешь изменить это. Ты умеешь обходиться с женщинами, Ланс.
- Твоя вера в мой шарм трогательна, Валентин. Но, очевидно, единственные предложения, которые я умею хорошо делать, - неприличные.
- Но Розалин поняла, что твое предложение – это благородный поступок? Что ты пытаешься спасти ее репутацию?
- Поняла, но это не имеет значения. Она скорее отправится прямиком к дьяволу, чем выйдет за меня замуж, - Ланс был удивлен ноткой уныния, проскользнувшей в его голосе. Желание жениться никогда не стояло у него на первом месте. И это не должно было даже волновать его. Но почему-то, черт побери, он был обеспокоен.
Ланс отошел к окну и мрачно посмотрел на сад, где трудился не более часа назад, пытаясь собрать этот бестолковый букет. То, что он сказал Розалин, было абсолютной правдой. Он никогда не затруднял себя тем, что собирал цветы для женщины. Ну… Ланс криво усмехнулся… за исключением его матери, когда он был совсем маленьким.
Ни одна из его любовниц никогда бы не приняла такое простое подношение, все еще пахнущее землей из сада, с лепестками все еще мокрыми от росы. Особенно Адела Монтерой. Вокруг этой женщины крутилось слишком много молодых глупцов, подобных Лансу, соперничающих друг с другом за право подарить ей самые лучшие розы, слишком совершенные, чтобы казаться настоящими.
Но Розалин… его Владычица Озера вела такое грустное и одинокое существование. Ни роз, ни обожателей, ни лихих офицеров, готовых драться за простой знак ее благосклонности. Несмотря на присущую девушке жизнерадостность, в ее глазах часто мелькала тоска.
Но когда она вдохнула аромат тех цветов, ее лицо засияло. В течение одного мимолетного мгновения Розалин казалась искренне счастливой, и Ланс был потрясен странным чувством - пониманием, что он мог бы поскакать на край земли, сделать все что угодно, только бы она и оставалась такой.
Но был ли он готов продолжать носить кольчугу всю оставшуюся жизнь?
Звук приближающихся шагов Вэла отвлек Ланса от мрачных мыслей. Он едва не забыл, что брат все еще в комнате.
Вэл неуклюже положил руку на плечо Ланса и сжал его.
- Ланс, мне жаль, что все пошло так плохо.
Ланс пожал плечами, пытаясь выдавить из себя улыбку, насмешку, какое-то умное замечание, чтобы отмахнуться от сочувствия брата, но впервые, казалось, не мог найти сил для этого. Он раздумывал, предложил бы Вэл утешение с такой готовностью, если бы знал причину, по которой ухаживания Ланса ни к чему не привели.
Брат предупреждал Ланса о том, что будет, если продолжать этот нелепый маскарад. Вэл был слишком благородным, чтобы сказать: «Я же тебе говорил», - но он бы непременно высказал замечание, которое Ланс посчитал бы столь же неприятным.
Вэл, конечно, настаивал бы на том, чтобы сказать Розалин правду, и Ланс сам задумался о такой возможности. Но только на мгновение. Он внутренне содрогнулся от одной этой мысли. Розалин не только была бы раздавлена и унижена, она бы возненавидела Ланса за это и, вероятно, никогда бы не согласилась выйти за него замуж.
А для человека, который собирался до конца жизни оставаться холостяком, он вдруг слишком решительно захотел жениться.
Ланс стряхнул руку Вэла и распрямил плечи, приняв новое решение.
- Совершенно ясно, что можно сделать только одно. Я должен найти способ заставить Розалин выйти за меня замуж.
Он отвернулся от окна и обнаружил, что Вэл с ужасом разглядывает его.
- Заставить? Ланс, ты не можешь сделать это!
- Почему нет? Ты один из тех, кто с самого начала настаивал, что я должен спасти ее честь, что она моя избранная невеста.
- Да, но… но…
- Что ты думаешь, я собираюсь делать? Просто сдаться и позволить ей вернуться к этим двум гарпиям, чтобы они похоронили ее в желе из телячьих ног и черном крепе на всю оставшуюся жизнь? Или выбросили на улицу, где Бог знает, что может с ней случиться?
Глаза Вэла сузились, в течение нескончаемого мгновения он изучал Ланса, который чувствовал себя все неуютнее.
- Боже мой, Ланс! Ты влюбился в нее, - выдохнул наконец Вэл.
- Нет, просто… просто мне не нравится видеть ее несчастной, вот и все. Я никогда не думал, что услышу от себя такое, но даже брак со мной был бы лучше, чем жизнь, которую она вела со дня смерти своего мужа.
- Я согласен, но, Ланс, ты вряд ли можешь привести Розалин в церковь, угрожая ей мечом.
- Разве не могу? – возразил Ланс, задержавшись у стола, чтобы погладить рукоять меча Сент-Леджеров. - Во всяком случае, у этой проклятой вещи будет хоть какое-то практическое применение.
- Ланс!
Ланс с унылой усмешкой оттолкнул меч в сторону.
- Не беспокойся, Валентин. У меня нет намерения жестоко обращаться со своей леди. Но, боюсь, есть только одно иное решение.
Ланс чувствовал отвращение от одной лишь мысли о том, что предстояло сделать, но не видел способа избежать этого. Он тяжело вздохнул.
- Он должен снова навестить ее и убедить. Она послушается только его.
Вэл недоуменно нахмурился.
- О ком ты говоришь?
- Сэр Ланселот дю Лак, - с горечью произнес Ланс. – Розалин готова сделать для него все, что угодно, хотя будь я проклят, если понимаю, почему.
Он сердито нахмурился и пробормотал:
- Чертов идиот в кольчуге. Что он такого сделал, кроме как читал ей поэмы? Это ведь мой поцелуй заставил ее потерять голову.
- Но, Ланс, ты… я имею в виду, он… - Вэл смешался, бросив на брата взволнованный взгляд. – Ты действительно начинаешь беспокоить меня.
«Ничего удивительного», - подумал Ланс. Он и себя начинал беспокоить. Но прежде чем он смог убедить брата, что не собирается сходить с ума, их прервали.
Коротко постучав в дверь, робкая горничная просунула в комнату голову, чтобы сообщить о том, что прибыл капитан Мортмейн и просит мастера Ланселота уделить ему несколько минут.
Ланс с Вэлом обменялись удивленными взглядами. Как бы часто Ланс не приглашал Рейфа в свой дом, тот всегда решительно отказывался. Нога Рейфа не ступала рядом с Замком Леджер с того давно прошедшего лета, когда закончилось его короткое пребывание у Сент-Леджеров, и он ушел в море.
Ланс не мог представить себе, что же наконец заставило Рейфа преодолеть эту нелюбовь к визитам, но ему не пришлось слишком долго удивляться. Дрожащая горничная проводила Рейфа в библиотеку. Выглядела она такой испуганной, как будто позволила самому дьяволу вырваться на волю.
Рейф помедлил в дверном проеме, ожидая, пока горничная исчезнет. Грозная фигура в форме, военный покрой морского кителя подчеркивал аккуратную стрижку его темных волос и искусно подбритые усы.
Но что-то в позе друга заставило Ланса вспомнить тот день много лет назад, когда его мать впервые привела Рейфа в эту же комнату.
Тогда библиотека использовалась для уроков, и Ланс с братом и сестрами подняли головы от книг, чтобы широко раскрытыми глазами посмотреть на создание, которое Мэделин Сент-Леджер привела к ним.
Тощий паренек, чьи руки и ноги торчали из поношенной одежды, копна темных волос свешивалась на брови, наполовину закрывая самые жесткие и сердитые глаза, которые Ланс когда-либо видел. Для Ланса, его брата и сестер это был первый взгляд на одного из тех ужасных людей, о которых они слышали так много мрачных слухов.
- Мортмейн! – Ланс вспомнил зловещий шепот, которым они обменивались, пока не были утихомирены мягкими замечаниями матери.
- Дети, - Мэделин Сент-Леджер сказала с решительной, но теплой улыбкой. – Это Рейф – друг, который останется с нами на некоторое время, и я надеюсь, что вы поможете ему почувствовать себя как дома.
Друг? Ланс вспоминал, что тогда он в первый раз за восемь лет его жизни усомнился в мудрости матери. Паренек испуганно маячил на пороге, его тонкие черты источали вызов. И все же в поведении Рейфа было достоинство, которое даже тогда восхитило Ланса, а под защитной броней полудиких манер, в глазах Рейфа, он обнаружил что-то еще: неуверенность, голод жадного зверя, пытающегося найти в себе достаточно веры в людей, чтобы подойти ближе к манящему костру.
Этот угрюмый мальчишка давным-давно исчез, превратившись в невозмутимого собранного мужчину, которого Ланс видел перед собой, но на какой-то миг былая неуверенность сверкнула в глазах Рейфа.
Его рот изогнулся в приветственной улыбке, Ланс вышел вперед и похлопал своего друга по плечу.
- Черт, Рейф, но как же я рад видеть тебя здесь. Это приятный сюрприз.
- Сюрприз, конечно, но что касается приятного… - взгляд Рейфа переместился на Вэла.
Ланс с разочарованием заметил, что брат насторожился с приходом Мортмейна. Руки Вэла крепко вцепились в рукоять трости. Вэл знал Рейфа так же долго, как и Ланс, но старший Сент-Леджер почувствовал, что вынужден каким-то образом представить мужчин друг другу.
- Рейф, ты помнишь моего брата?
- Благородный Валентин, - промурлыкал Рейф. Он протянул руку, и в течение одного ужасного мгновения Ланс думал, что Вэл намеревается отказаться принять ее.
Но его брат двинулся вперед.
- Капитан Мортмейн, - мрачно сказал он, и мужчины пожали друг другу руки едва касаясь ладоней друг друга в жесте, который напомнил Лансу о первоначальном смысле рукопожатия между мужчинами – удостовериться, что враг пришел с миром и не принес оружия.
В этом случае, ни Вэл, ни Рейф не выглядели полностью удовлетворенными. Воздух в комнате, казалось, сгустился от напряжения и недоверия.
Повисла тяжелая пауза, и Ланс попытался положить ей конец. Самым сердечным тоном он обратился к Рейфу, предлагая тому присесть и отдохнуть, но Рейф отказался.
- Я не хочу сильно злоупотреблять вашим гостеприимством, - сказал Мортмейн. – Я пришел лишь для того, чтобы осведомиться о леди Карлион. Она пришла в себя после нападения?
Ланс услышал, как Вэл со свистом втянул воздух.
- Как ты узнал об этом? – спросил Вэл.
- Новости распространились по всей деревне. Как еще я должен был узнать? – Рей изогнул бровь с выражением, которое было частично насмешливым, частично вызывающим.
- В самом деле, как еще, - согласился Ланс и предупредительно нахмурился в сторону брата. – Розалин поправляется на удивление хорошо и вскоре должна полностью восстановиться.
- И не благодаря тому дьяволу, который выстрелил в нее, - Вэл пронзил Рейфа жестким взглядом.
Но тот или не услышал это замечание, или решил проигнорировать его.
- Я рад, что леди не причинили большого вреда. Она была очень неосмотрительна, отправляясь гулять по деревне в одиночестве, – Рейф потрогал кончик усов, прежде чем задал вопрос. - Слухи, распространившиеся по Торрекомбу, как обычно, очень сумбурны. Что на самом деле случилось с леди?
Ланс рассказал о том, что случилось на озере и о событиях, предшествовавших этому, так коротко, как только было возможно, опустив несколько ярких деталей. Например, то, как Розалин вообще оказалось вовлечена в эту историю, то есть маскарад Ланса, изображающего призрака легендарного рыцаря.
Он никогда не открывал секрет своих ночных скитаний кому-то, кто не являлся его родственником, даже Рейфу. Хотя раз или два Ланс был очень близок к тому, чтобы довериться другу, но что-то всегда удерживало его от этого: может, – его обещание отцу, которое было сильнее дружбы.
Когда Ланс закончил свой рассказ, Рейф изумленно покачал головой.
- Итак, леди Карлион спасла твой меч от отчаянного бандита. Какая замечательная женщина.
- Да, она такая, - добавил Ланс с мягкой улыбкой.
- И… ей не удалось опознать нападавшего?
- Нет, вор снова был в маске.
- Как неудачно.
- Да, не правда ли? – вставил Вэл. – Но, возможно, ты сможешь посодействовать с опознанием негодяя.
- Я? – Рейф разглядывал Вэла с надменно-вопросительным выражением на лице, а Ланс испугался того, что Вэл может сказать дальше. Он никогда не видел брата в таком настроении. Лицо Вэла явно излучало враждебность, его теплые карие глаза стали холодными, как агаты.
- Ты представляешь власть его величества, разве не так? – требовательно спросил Вэл. – Это твоя священная обязанность - поддерживать закон и хватать таких негодяев.
- Я всего лишь простой таможенный офицер, посланный поймать контрабандистов, - пожал плечам Рейф. – Разве что ты подозреваешь их в нападении на леди?
- Нет, я уверен, что это был не контрабандист. На самом деле, я подумал, а где вы были прошлой ночью, капитан Мортмейн?
- Вэл, - прикрикнул Ланс на брата.
Хотя Рейф улыбался, его глаза сузились.
- Почему это интересует тебя, Валентин?
- Вэл просто подумал… мм... - торопливо вмешался Ланс, - то есть, если ты делал обход прошлой ночью, возможно, ты видел или слышал что-нибудь…
- Увы, боюсь, я забросил мои обязанности. Я провел этот вечер, напиваясь в пивной. Весь вечер, - добавил Рейф, как будто Вэл пытался противоречить ему.
Ланс боялся, что брат собирался сделать именно это, но тот сжал губы в тонкую линию.
- Прискорбно, что Ланс не мог схватить вора, - продолжил Рейф, его взгляд остановился на лице Вэла. – Теперь я сомневаюсь, что его когда-нибудь поймают.
- Почему это? - резко спросил Вэл.
- Этот мужчина должен быть дураком, чтобы остаться здесь поблизости после совершения такого преступления, не так ли?
- Или чертовски самонадеянным.
- Или очень уверенным в себе и своей способности лгать.
- Не имеет значения, каким умным себя вообразил этот мерзавец, - возразил Вэл. – Я собираюсь разоблачить его.
Ланс следил за этим обменом колкостями с возрастающим беспокойством, наблюдая за выражением лица Рейфа: легкая улыбка, опасный блеск в глазах. Прежде он не видел Рейфа в таком угрожающем настроении, казалось, тот искренне наслаждался, изображая дьявола, подтверждая худшие предположения другого мужчины, а всегда такой чувствительный брат Ланса выглядел так, словно был готов проглотить приманку.
- Итак, ты намереваешься поиграть в ловца воров, благородный Валентин? – спросил Рейф.
- Уверяю тебя, я не буду играть, - жестко ответил Вэл. – И когда я поймаю ублюдка…
- Да? Что ты тогда сделаешь?
Сжав трость, Вэл сделал шаг по направлению к Рейфу. Тот продолжал улыбаться, но Ланс слишком хорошо знал это волчье выражение в глазах друга.
В следующую секунду Вэл бы бросил вызов чести Рейфа, и, в итоге, на рассвете эти двое стояли бы с пистолетами друг напротив друга.
«Неужели это и есть та самая вражда Сент-Леджеров-Мортмейнов, продолжающаяся веками?» – подумал Ланс с раздражением. Порожденная непониманием, подозрением, попранной гордостью и непреклонными характерами.
Лансу было непривычно, оказаться единственным из всех, кто сохранил хладнокровие. Он быстро встал между мужчинами и строго сказал:
- Когда будет найден негодяй, мы передадим его властям.
Пока же, Вэл, я хотел бы переговорить с тобой. Наедине, - добавил он сквозь сжатые зубы.
- Если ты позволишь, Рейф, - Ланс коротко кивнул другу и, прежде чем Вэл смог запротестовать, схватил его за руку и потащил в коридор. Вытолкнув брата из библиотеки, Ланс закрыл двери, а потом взорвался резким шепотом.
- Какого дьявола ты делаешь, Вэл? Оскорбляя гостя в нашем доме?
- Прости, если у меня возникли трудности с поддержанием приличной беседы с человеком, который, возможно, напал на моего брата и чуть не убил эту прекрасную леди, которая сейчас находится наверху.
- Итак, теперь ты уверен, что Рейф виновен. Где твои доказательства, Вэл? – фыркнул Ланс. – Или к твоим сент-леджеровским талантам добавилась способность чтения мыслей?
- Не нужно уметь читать мысли. Господи, Ланс, я придерживал свой язык в высказываниях по отношению к Рейфу Мортмейну до сегодняшнего дня. Но, конечно, ты должен понимать. Ты слышал его здесь, - Вэл раздраженно махнул рукой в сторону библиотеки. – Все эти… эти намеки, ухмылки, насмешки. Он практически бросает нам вызов, вынуждая доказывать, что именно он является вором.
- Бросают вызов тебе. И понизь свой чертов голос, - Ланс оттащил Вэла подальше, чтобы их не было слышно из библиотеки. – Рейф вынес слишком много несправедливых подозрений в своей жизни. Насмешки и сарказм – это просто способ защититься от них.
- И это также причина, чтобы посетить Замок Леджер? Или это простое совпадение, что он оказался здесь этим утром, спрашивая о женщине, которую едва знает?
Неожиданный визит Рейфа также удивил Ланса, но он упрямо ответил:
- Я полагаю, что он очень долго хотел вернуться в этот дом. Беспокойство о Розалин просто дало ему предлог для этого.
- Ага, предлог, чтобы выяснить, не смогла ли она опознать его.
- Ты, кажется, забыл, Вэл, что Рейф был тем, кто выезжал со мной ночь за ночью в поисках того самого меча, который он, по твоему мнению, украл.
- Притворяясь, что помогает тебе искать, также как притворяется, что он твой друг. Откуда ты знаешь, что он не водил тебя кругами, отводя от себя подозрения?
- Хватит, Вэл! – резко сказал Ланс. – Я больше не буду слушать эти необоснованные обвинения в адрес человека, который как… как брат мне.
- Как брат тебе? – повторил Вэл почему-то охрипшим голосом. – Я… я полагал, что я являюсь таковым.
Ланс отшатнулся от боли, которую увидел в глазах Вэла.
- По крайней мере, - пробормотал он, – Рейф Мортмейн не портит мне жизнь постоянными нравоучениями и не висит за моим плечом, как чертов ангел-хранитель.
- Ты мой брат, Ланс. Прости меня за то, что я забочусь о тебе.
- Я достаточно часто говорил тебе прежде. Я не хочу…
- Я знаю. Тебе не нужно никакой помощи от меня, -
взгляд Вэла опустился на его трость. Он обвел пальцем вокруг наконечника из слоновой кости и, снова подняв на Ланса глаза, в мягкой карей глубине которых читалась мольба, спросил: - Разве то, что я сделал тогда, было так ужасно?
Они с Вэлом почти никогда не обсуждали то, что случилось на поле битвы в Испании, и Ланс редко размышлял об этом даже в самое благоприятное время. Он попытался отвернуться, уйти обратно в библиотеку, но Вэл настаивал на ответе, встав так, чтобы загородить ему дорогу.
- Я использовал тот маленький сент-леджеровский талант, которым владею, чтобы попытаться спасти жизнь своего брата. Разве это неправильно, Ланс? Что, если бы ты мог закрыть меня собой от пули? Ты можешь сказать, что не сделал бы этого?
- Это было бы совсем другое, - процедил сквозь зубы Ланс.
- Почему? Потому что ты великий Ланселот, названный в честь легендарного героя, тогда как я лишь Валентин, крещеный в честь нелепого святого?
- Ты... проклятый святой! Ты дошел до того, что из-за меня стал хромым, и тебя это даже не беспокоит.
- Конечно, беспокоит! Каждый день я должен бороться просто чтобы взобраться на самого смирного старого пони из конюшни; каждое утро, когда моя нога еще такая чертовски жесткая, я думаю, смогу ли справиться с тем, чтобы самостоятельно выбраться из постели? И каждый раз, когда я смотрю на свои рапиры, я понимаю, что никогда снова не смогу фехтовать… - Вэл оборвал свою страстную тираду, его голос смягчился. - Но несмотря на все это, я не сожалею о том, что сделал для тебя.
- Моих сожалений хватит на нас обоих, - ответил Ланс. – Я не просил тебя о такой благородной жертве, и я обнаружил, что мне чертовски сложно простить тебе это.
- Я никогда не надеялся на твое прощение, Ланс. Все, чего я хотел, это чтобы ты простил себя, - только вздохнул Вэл, освобождая брату проход и уныло ковыляя дальше по холлу.
Ланс смотрел, как он уходит, со знакомым смешанным чувством сожаления и негодования, удивляясь, почему Вэл не мог просто поступить так, как они поступали, когда спорили в детстве: разобраться с Лансом легким ударом по голове вместо этих скорбных взглядов.
Он боролся с сильным желанием броситься вслед за братом. И сделать что? Выяснить все между ними раз и навсегда? В их детстве было время, когда он и Вэл так хорошо понимали друг друга, им требовался лишь один взгляд, дружеское похлопывание по плечу, чтобы помириться после ссоры.
Но Ланс сомневался, что сейчас в целом мире нашлось бы достаточно слов, чтобы разрешить проблемы между ними. И кроме того… ему еще надо было разобраться с Рейфом Мортмейном.
Ланс устало вздохнул. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы успокоиться и затем открыть дверь библиотеки. Он с раздражением обнаружил виновника своей ссоры с Вэлом, спокойно читающим книгу.
Выражение угрозы исчезло со спокойного лица Рейфа. Он просто выглядел позабавленным, когда откладывал том в сторону.
- Тебе удалось утихомирить брата? – спросил он. – Никогда не думал, что он может быть таким пожирателем огня.
- Он не таков, - Ланс захлопнул дверь за собой, – если ты намеренно его не провоцируешь.
- А-а-а, но есть что-то слишком святое в благородном Валентине. Никто не может отказаться от того, чтобы подействовать ему на нервы. Я уверен, ты и сам часто так поступаешь.
- Да. Рейф, но он мой брат, черт возьми. Это мое право изводить его. И ничье больше.
- Тогда, возможно, тебе лучше предупредить своего брата, что я не собираюсь долго терпеть его тонкие, завуалированные обвинения и подозрения.
- Подозрения, которые ты изо всех сил поощряешь.
- Мне была бы от этого хоть какая-то польза, поступи я иначе? - ответил Рейф. И Ланс понял, что с ним невозможно спорить.
Это была правда. Какое бы преступление ни совершалось во владениях замка Леджер, Сент-Леджеры сразу были готовы повесить за это ближайшего Мортмейна. Ланса смущало то, что его собственный брат-близнец оказался одним из самых страстно желающих затянуть петлю.
Сент-Леджер попытался извиниться за поведение Вэла. «Странное дело», - с кривой усмешкой отметил он. Обычно все бывало совсем наоборот.
- Вэл не имел в виду какие-то намеки, - сказал Ланс. – Это все потому, что он измучен, находится на грани срыва после того, что случилось прошлой ночью. Мы оба.
- И мой приход сюда очевидно оказался нежеланным вторжением.
- Не будь таким чертовым глупцом. Тебе всегда рады в моем доме, и я бы очень хотел, чтобы ты знал это.
Слабая улыбка тронула губы Рейфа.
- Как странно. Твоя мать однажды сказала очень похожие слова мне. М-м-м…без ругательств, конечно.
Взгляд Рейфа скользил по библиотеке. Он признал:
- Я сам себе кажусь немного напряженным этим утром. Много времени прошло с тех пор, как я был в этом доме, - он признал.
- Слишком много, - согласился Ланс.
Рейф шел вдоль ряда книжных шкафов, стараясь пальцами дотянуться до потрепанных корешков книг, как человек, который стремится прикоснуться к воспоминаниям, но не уверен, стоит ли их воскрешать.
Редкая мягкость проскользнула по его обычно жестким чертам лица, когда он вынул одну книжку, потом другую, чуть улыбнулся какому-то названию, как старому забытому другу.
- Я плохо помню оставшуюся часть дома, - сказал он. – Но эту комнату я запомнил очень хорошо. Возможно, потому что твоя мать проводила так много летних дней здесь, пытаясь превратить меня в ученого.
- Моя мама с каждым пыталась проделать это.
- Она могла бы даже преуспеть со мной. Она была… очень ласковой и терпеливой женщиной. После того, как моя мать умерла и оставила меня брошенным в Париже, Мэделин настояла, чтобы меня разыскали и привезли в Англию. Ты знал это?
- Нет, не знал, но это очень похоже на мою мать.
- Агентам твоей семьи пришлось потратить почти восемь лет, чтобы найти меня, но твоя мать никогда бы не сдалась.
- Она очень упорная женщина.
- Иногда я хочу, чтобы она не была такой, - задумчивое выражение проскользнуло в глазах Рейфа. – Я думаю, было бы лучше, если бы меня никогда не нашли.
Ланс нахмурился, удивляясь, почему Рейф говорит такие вещи.
- Лучше для кого?- спросил он.
- Для всего честного народа в Торрекомбе, конечно. Они столько лет спокойно спали в своих постелях, веря, что все Мортмейны мертвы. А теперь ведут себя так, как будто среди них появился дракон.
- Возможно, помогло бы, если бы ты не вел себя как дракон, - посоветовал Ланс.
Рейф равнодушно пожал плечами. Скользнув по книжным шкафам, его взгляд переместился к столу. Меч Сент-Леджеров, сверкая, лежал на поверхности из красного дерева.
- Ах, Сент-Леджер, - протянул Мортмейн. – Все также беззаботен со своим великолепным клинком. Можно было подумать, что ты научишься более уважительно обращаться с ним после его чудесного возвращения!
Рейф поднял тяжелое оружие, обхватив рукоять ладонью так, что кристалл поймал солнечный свет, заставляя радужные лучи танцевать по книжным полкам, отражая даже странный свет в глазах самого Рейфа.
Необъяснимое чувство волнения пронзило Ланса. Кто-нибудь еще, глядя на выражение лица Рейфа в этот момент, мог бы предположить, что тот на самом деле желал меч Сент-Леджеров. А мир был слишком склонен подозревать худшее в Рейфе Мортмейне. Ради самого Рейфа Ланс был бы рад, если бы тот смог предоставить внушающий доверие отчет о своем местопребывании прошлой ночью.
«Я провел вечер, напиваясь в пивной».
Но Ланс сам был в пивной, когда разыскивал Розалин. И сейчас он отчетливо помнил то, что Рейфа там не было.
От этой мысли Ланс вздрогнул, его желудок сжался. Пока Рейф продолжал восхищаться мечом, почти лаская рукоять, Ланс, озабоченно нахмурившись, рассматривал его.
- Рейф, где… где, ты сказал, ты был прошлой ночью?
- Я говорил тебе. В «Огне дракона»
- Весь вечер?
- Да.
- Но я сам был там и не заметил тебя.
Рейф пожал плечами.
- Полагаю, я выходил ненадолго в конюшню, чтобы перемолвиться словечком с конюхом. Он чертовски плохо следит за моим конем.
- О, - Ланс с облегчением выдохнул. Он был уверен, что у Рейфа будет хорошее объяснение, но все равно обрадовался. Не стоило удивляться, что Рейф умудрился разозлить бедного Вэла. Мортмейн был наделен дьявольской способностью казаться виновным.
Что-то в тоне, которым Ланс задавал вопросы, должно быть, наконец, привлекло внимание Рейфа. Он бросил резкий взгляд на Ланса.
- А что? Почему ты спрашиваешь? – требовательно спросил он. – Куда, ты думаешь, я мог пойти?
- О... м-м-м... никуда, особенно. Я просто полюбопытствовал, вот и все.
- Как будто я мог на секунду заскочить на озеро Мэйден, чтобы украсть твой меч и выстрелить в твою леди?
- Конечно, нет, - воскликнул Ланс, но обнаружил, что не в состоянии встретиться со взглядом Рейфа. Потому что в течение одной ужасной секунды он подозревал Рейфа и боялся, что его сомнения были слишком очевидны для друга.
Черты лица Рейфа стали очень спокойными. Он аккуратно положил меч Сент-Леджеров обратно на стол.
- Очевидно, благородный Валентин - не единственный Сент-Леджер, готовый увидеть, как меня повесят за воровство.
- Не будь смешным. Я всего лишь….
- ...наконец-то пересмотрел разумность дружбы с Мортмейном?
- Нет!
- Все в полном порядке, - Рейф выглядел больше усталым, чем злым, что почему-то казалось еще хуже. – Я ожидал, что, в конечном итоге, все так и случится.
- Значит, ты был неправ, - пылко возразил Ланс. – Ты мой друг и всегда будешь им. Проклятье, Рейф! – он запустил пальцы в волосы в неподдельном разочаровании, чувствуя стыд за себя и злость на своего брата. Будь проклят Вэл и все его подозрения! Они были как наркотик, которым Ланс не хотел быть отравлен.
Он пересек комнату, подойдя к Рейфу.
- Я просто глупец. Единственное оправдание - это то напряжение, в котором я нахожусь с недавней поры. Прости меня.
Ланс уверенно протянул руку, заставляя Рейфа взять ее. После недолгого колебания Рейф уступил, возвращая Лансу сердечное пожатие, его напряженные черты разгладились в неохотной улыбке.
- Возможно, теперь, когда уладились все дела с мечом, ты составишь мне компанию в «Огне дракона», и мы сможем пропустить стаканчик, отпраздновав это.
Ланс начал с энтузиазмом соглашаться, но тут же остановил себя.
- Я не могу, - сказал он. – Я должен встретиться с викарием после полудня.
- Планируешь мои похороны? - пошутил Рейф.
- Нет. Надеюсь, мою… мою свадьбу.
Выразительные брови Рейфа высоко поднялись, и на секунду он казался ошеломленным. Но потом сухо сказал:
- Ты планируешь жениться на леди Карлион, я полагаю. Твоей избранной невесте.
- Да, - почему-то робко ответил Ланс, приготовившись к язвительным насмешкам Рейфа.
- Ну и ну. Я полагаю, здесь уместны поздравления, - всего лишь пробормотал Рейф к удивлению Ланса. - Кажется, ты наконец-то поддался своей семейной традиции. Никогда не думал, что доживу до этого дня. Похоже, ты наконец-то превращаешься в истинного Сент-Леджера.
Ланс посчитал это странное замечанием таким же приводящим в замешательство, как непроницаемое выражение в глазах Рейфа. У него осталось тревожное чувство, что что-то произошло между ним и Рейфом за эти последние секунды. Краткая вспышка недоверия у Ланса и его приближающаяся женитьба все изменили. Их дружба больше никогда не станет прежней.
После того как Рейф ушел, Ланс попытался стряхнуть унылое настроение. Он чувствовал себя таким адски разочарованным и выдохшимся, что не был уверен, чего хочет больше: опуститься в ближайшее кресло или удариться головой о книжный шкаф.
Какой дьявольский день это был! Сначала отказ Розалин, потом ссора с братом, а теперь трения с Рейфом. Ланс горько вздохнул и подумал, а знал ли его отец подобные дни? Вероятно, нет. Только не Анатоль Сент-Леджер, грозный лорд Замка Леджер.
Ланс сомневался, что его благородный отец когда-нибудь позволял событиям выходить так далеко из-под его железного контроля.
Спотыкаясь, он подошел к окну, чтобы выглянуть наружу, но в этот раз глядел не на сад. Его взгляд сфокусировался на дорожке, которая, как он знал, в конечном счете приводила к конюшням, и Ланс почувствовал, как загнанная глубо внутрь беспокойность поднимается в нем, захватывая его так сильно, что превращается в почти физическую боль.
Он желал броситься в конюшню, вскочить на лошадь и просто умчаться отсюда, как делал много лет назад. Подальше от Замка Леджер с его сокрушающим гнетом ожиданий, включая ожидания отца, которые он никогда не надеялся оправдать.
Ланс даже не был уверен, куда бы он направился. Возможно, обратно в свой полк. Он давно потерял все иллюзии по поводу волшебства армейской жизни, но, по крайней мере, там все было намного проще.
Всегда точно знаешь, кто твой враг. Нет брата с печальными глазами, тревожащего твою совесть. А лучше всего то, что нет мечтательной леди, ищущей рыцаря в сверкающих доспехах. Только женщины, заинтересованные в размере мужского кошелька.
Вэл, без сомнения, смог бы справиться с поместьем, пока не вернется Анатоль Сент-Леджер. Ланс беспокойно пошевелился, удивляясь, что держит его здесь.
Но когда эта мысль пришла к нему, миловидное лицо Розалин возникло в его сознании. Он представлял ее так ясно, свою голубоглазую девушку, с нетерпением ожидающую, что сегодня ночью ее герой вернется к ней. И он представлял, как она расстроится, если сэр Ланселот дю Лак обманет ее ожидания.
Ланс тяжело вздохнул и отвернулся от окна, осознав, что никуда не поедет. Его ожидали: свадьба, которую надо было организовать, и невеста, за которой надо было ухаживать.
После того, как он убедит Розалин выйти за него замуж, удостоверится, что ее будущее обеспечено, выполнит семейную традицию, подарив ей наследника, что ж, после этого вряд ли кого-то будет интересовать, уедет он или останется.
«Сначала нужно облачиться в эту проклятую кольчугу», - уныло подумал Ланс. Но если он сможет найти правильные слова для Розалин, если ему хоть немного будет сопутствовать удача… Возможно, тогда сегодня ночью сэр Ланселот дю Лак появится в последний раз.

 » Глава 12

ГЛАВА 12

Перевод: taniyska
Вычитка:Sig ra Elena

И вы же не думали, что мы забудем про второй праздник, связанный с этим днем? В честь дня студента 12 глава (хотя Розалин там так себя ведет, что даже жалко эту главу к празднику приурочивать, но тем не менее). Все мы были студентами, а некоторые и сейчас учатся, так что с праздником, девочки! Ждем от вас заявок на следующие праздничные дни.

Розалин беспокойно вышагивала перед окном в спальне. Пламя свечи танцующими бликами отражалось в темных стеклах, как будто тысячи крошечных фонариков качались снаружи. «Волшебные огоньки», так Розалин называла их, когда была ребенком. Но сейчас они предвещали появление магии иного сорта: наступление ночи, времени, когда огромное поместье Замка Леджер погрузится в тишину и придет Он. Сэр Ланселот дю Лак. Ее любимый друг. Ее благородный рыцарь. Никогда раньше она не чувствовала большей потребности в рыцаре в сияющих доспехах, который бы пришел и спас ее из шелковых силков, смыкающихся вокруг нее, от соблазнительной легенды и искушения мужского поцелуя, от слишком смелых ласк.
Она уже давным-давно приняла ванну, надев новую батистовую ночную рубашку, и все же ощущение прикосновения Ланса, казалось, все еще было на еще теле: бесстыдное, интимное, мучающее ее чувством неудовлетворенного желания. Крепко обхватив себя руками, она вздохнула, все еще мучаясь вопросом: что если бы у нее не нашлось силы воли остановить Ланса? Ее взгляд задержался на кровати, разум наполнился образами. Она лежит обнаженной на прохладных простынях, согретая темным огнем глаз Ланса. Тает от его поцелуев, которые делают ее такой слабой. Жадно смотрит, как он снимает свою рубашку, обнажая широкую грудь, бронзовую, мускулистую.
«О, прекрати это, прекрати это!» – в испуге простонала Розалин про себя. Какого черта случилось с ней? Она всегда грезила наяву о замках и рыцарях, далеких королевствах, населенных добрым волшебным народом. А не о диких, страстных объятиях в постели с соблазнительными негодяями, которые носят слишком тесные бриджи.
Она почти слышала хриплый голос Ланса, шепчущего ей на ухо: «Ты страстная женщина, а я неотразимый мужчина. Если ты моя избранная невеста, ты не в состоянии избежать этого».
«Что, если это правда?» – с ужасом подумала Розалин. Сказка Сент-Леджеров об избранной невесте была почти такой же старой как легенды Камелота. Что, если - хотя она и отвергала такую возможность - ей в самом деле было предопределено судьбой уступить Лансу Сент-Леджеру?
Эффи Фитцледжер предсказала это, а Эффи никогда не ошибалась. Даже старый мудрый преподобный Фитцледжер, казалось, выбрал Розалин в качестве невесты Сент-Леджера.
Нет! Розалин не знала, почему Ланс смог возбудить такое желание в ней. Скорее всего потому, что он был законченным повесой, слишком искусным в соблазнении женщин, а у Розалин было слишком мало опыта в том, как справиться с таким мужчиной.
Ее тело могло предать ее, но она очень хорошо знала, кому принадлежало ее сердце, потерявшееся где-то в дымке времени с благородным духом из возвышенной эпохи, в которой герои не боялись быть нежными, а не только мужественными и смелыми.
- Сэр Ланселот, - прошептала Розалин, прикрывая глаза. – Пожалуйста, не обмани моих ожиданий сегодня. Я чувствую себя такой испуганной и одинокой. Я нуждаюсь в тебе больше, чем когда-либо.
Хотя эта молитва была лишь жарким шепотом, она укрепила дух девушки, позволила стереть из разума тревожащий образ Ланса. Розалин прошла по ковру, стараясь не сильно шуметь.
Все, от ее горничной до серьезного доктора Вэла, полагали, что она уже в постели. И она не хотела никого потревожить, чтобы они пришли узнать, в чем дело. Подойдя к туалетному столику, она села перед зеркалом. Вероятно, пройдут часы, прежде чем появится сэр Ланселот. Он не приходил раньше полуночи, но Розалин решила подготовиться к его визиту.
Хотя она уже трижды расчесала волосы, но снова взялась за расческу, проводя ей по шелковым прядям, пока те не заблестели подобно лучам лунного света на ее спине. Розалин скорчила гримаску своему отражению. Она выглядела такой же наивной как всегда, нелепо юной, а на лице застыло выражение, которое ее Артур всегда называл милым.
Она не желала казаться милой этой ночью. Она хотела быть ослепительной, светящейся, чародейкой, которая может соблазнить усталого воина остаться с ней навсегда. Взгляд Розалин безутешно скользил по недостаткам фигуры, скрытой ночной рубашкой. Невзрачная, возможно, стройная, но едва ли соблазнительная. И повязка, делающая одно из плеч толще, чем другое, не увеличивала ее привлекательность.
Достаточно ли зажила рана, чтобы рискнуть снять бинт? Испытывая тошноту от того, что могла увидеть, Розалин закрывала глаза, когда Вэл менял повязку. Но сейчас она распустила завязки ночной рубашки и приспустила ее с плеч.
Батист стек на стул, обнажая ее до талии. Слегка дрожащими пальцами Розалин начала снимать слои ткани. Ей давало надежду то, что она больше не чувствовала боли.
Какое бы лечение Вэл не применял, оно было на самом деле удивительным. Но когда последний кусок ткани оказался снят, Розалин издала горестное восклицание. Рана удивительным образом затянулась, но все еще была свежей, красной и ужасной. Девушка не могла обманывать себя. Даже по прошествии времени здесь останется шрам, портящий белизну ее плеча.
Розалин почувствовала, как ее горло сжалось, и быстро сглотнула, умоляя себя не быть смешной. Она должна быть благодарна хотя бы за то, что осталась живой. Какое значение имеет шрам? Она в любом случае никогда бы не смогла разоблачиться перед сэром Ланселотом, почувствовать его нежные ласки, его ласковые прикосновения, будучи уверенной, что не обладала достаточной красотой, чтобы соблазнить мужчину, даже если бы он все еще был жив и мог любить ее. А это было не так.
Вся это было… было слишком нелепым и безнадежным. Несмотря на все ее усилия, несколько слезинок покатились по щекам Розалин. Положив руки на столик, она спрятала в них лицо, тихо покоряясь своему отчаянию.
Потерявшись в своем несчастье, она не чувствовала легкого движения в воздухе, не осознавала, что больше не одна, пока глубокий голос не позвал мягко:
- Миледи?
Розалин выпрямилась как от толчка, сморгнув слезы. Казалось, голос звучал так близко, прямо позади нее, и все же она не видела в зеркале другого отражения, кроме собственного.
Он повернулась на стуле вполоборота, прежде чем увидела высокую фигуру мужчины, стоящего на расстоянии вытянутой руки. Одетый в кольчугу воин с черными волосами и усталым лицом, печальной улыбкой и измученными глазами. Такой же эфемерный как пламя свечи и все же более надежный и внушающий доверие, чем даже стены замка.
Крик радости сорвался с губ Розалин. Темные глаза сэра Ланселота тепло мерцали, но его приветственная улыбка ошеломленно застыла. Только тогда Розалин вспомнила о том, что почти раздета. Задохнувшись, она поспешно скрестила руки, прикрывая свою нагую грудь, вцепившись пальцами в плечи. Это движение, казалось, вывело сэра Ланселота из транса.
- Я… я сожалею, миледи. Очевидно, я пришел к вам слишком рано. Я сейчас… сейчас... - запинаясь, сэр Ланселот сделал движение, собираясь отступить от нее.
- О, нет! – воскликнула Розалин, боясь, что он собирается исчезнуть также внезапно как появился. Она начала подниматься, из-за чего ее ночная рубашка стала спадать еще ниже. Розалин быстро опустилась обратно на стул.
- Пожалуйста, не уходите, - прошептала она, хотя ее лицо пылало как в огне.
- Но, миледи, - начал сэр Ланселот, но тут же, нахмурившись, замолчал. Его смущение исчезло, когда он обратил внимание на ее лицо, и Розалин поняла, что следы от слез должно быть хорошо видны ему при свете свечей.
Ее больше испугало то, что он застал ее рыдающей, чем полураздетой. Она бы вытерла слезы, но убрать руки с их теперешнего места было нельзя. Девушка могла лишь наклонить голову.
К ее испугу, сэр Ланселот опустился на колени перед ней. Он пристально смотрел на нее, взглядом, полным заботы, и этого оказалось почти достаточно, чтобы Розалин снова начала плакать.
- Миледи, - сказал он. Его голос был, как мягкий бальзам. – Сегодня я надеялся найти вас в лучшем настроении.
- Так… так и есть. Теперь, когда вы здесь.
- И все же вы плакали. Почему?
- Не по какой-то особой причине. Так, слишком несерьезно, чтобы упоминать об этом.
- Расскажите мне, - настаивал он.
Розалин поежилась, чувствуя еще большее смущение, чем раньше.
- Если… если вы хотите знать, это потому, что я внезапно поняла, что… что у меня на плече остался этот ужасный шрам, - она с усилием выдавила кривую улыбку. – Теперь видите? Я же говорила вам, что это была просто глупость.
Сэр Ланселот, казалось, был несогласен с ней.
- Позвольте мне посмотреть на вашу рану, - требовательно произнес он.
Розалин покачала головой в ужасе от такого предложения.
- Пожалуйста.
Рыцарь не мог заставить ее подчиниться своей просьбе, но и она также не могла отказать мольбе в его глазах. Медленно, неохотно, Розалин скользила пальцами по плечу, пока не обнажила рану. Ее поразило то, что шрам как будто стал еще больше и отвратительней, чем она помнила.
Розалин с трудом отважилась взглянуть на сэра Ланселота, но не обнаружила отвращения в его глазах, только глубокую печаль. Он поднял руки, желая дотронуться до раненого плеча девушки.
Она не могла почувствовать его прикосновение, но все равно задрожала от затопившего все ее существо тепла. Как будто все его сожаление, его утешение, его забота струились прямо из его души к ней, заставляя ее дрожать.
- Это самая серьезная рана, которую я только видел, - сказал сэр Ланселот. – Как бы мне хотелось, чтобы она досталась моей грубой коже, а не вашему нежному телу. Но если вы думаете, что такой шрам уменьшит вашу привлекательность, вы сильно ошибаетесь. Ваша красота такова, что сияет изнутри.
Розалин улыбнулась ему дрожащими губами.
- Спасибо, сэр, но как все женщины, боюсь, я достаточно глупа, желая, чтобы эта внутренняя красота отражалась и на лице.
- Вы прекрасны, - его густые темные ресницы подрагивали, пока взгляд скользил по ее лицу, стройной шее, мягким выпуклостям груди.
Розалин осознала, что позволила свои рукам расслабиться, и ее груди вновь оказались почти обнаженными. Она должна была сразу же снова прикрыться, но, казалось, не могла пошевельнуться, удерживаемая выражением на лице сэра Ланселота.
«Возможно ли это?» - подумала она. Обнаружить такое благоговение и голод, такое почитание и желание, кипящее в этих великолепных мужских глазах?
Ее руки мягко опустились по сторонам, и Розалин заметила, как дрожь пронзила ее благородного рыцаря. Она с трудом понимала, как долго они оставались в таком положении: сэр Ланселот на коленях у ее ног, она сама, на краешке стула, едва дыша. Подобно двум любовникам, вытканным на старом гобелене, запечатленных в момент сладкого желания, которое никогда не угаснет, никогда не будет полностью удовлетворено.
Сэр Ланселот первым пришел в себя и поднялся на ноги. Прекрасный призрак, казалось, дрожал, отворачиваясь от Розалин.
- Вам… вам лучше одеться, прежде чем вы простудитесь, миледи.
Розалин не сделала ни движения, чтобы последовать его совету. Она вытянула руку желая коснуться его широкой спины, ее сердце болело от невероятного женского стремления к мужчине, которого так обожала, чье прикосновение не надеялась когда-либо почувствовать, чья любовь никогда не могла бы принадлежать ей. Только когда ее рука прошла сквозь него, Розалин вернулась к действительности. Она подняла ночную рубашку и трясущимися пальцами натянула ее на плечи.
Когда сэр Ланселот повернулся лицом к ней, девушка подумала, что только вообразила страсть, бушевавшую в его глазах.
- Я прошу прощения, миледи, - сказал он. – Я не должен был смотреть на вас таким образом. Это случилось лишь потому, что прошло уже очень много времени с тех пор, как я видел красоту подобную вашей.
- Все в порядке, - заверила его Розалин, пытаясь восстановить свое самообладание. - Меня не смутило то, что вы смотрите, - созналась она, заливаясь краской.
- Потому что я всего лишь призрак? – спросил он с печальной улыбкой.
- Нет, потому…
«Потому что я люблю вас».
Розалин проглотила неосторожные слова как раз вовремя. Она беспокойно начала приводить в порядок завязки на ночной рубашке, чтобы избежать его взгляда.
- Потому что вы человек великой чести, и я знаю, что вы никогда не позволите себе каких-то безнравственных мыслей обо мне.
Сэр Ланселот вздрогнул.
- Вы слишком доверяете мне, миледи, - пробормотал он.
Розалин с удивлением посмотрела на него, думая, что такого она могла сказать, что сделало его таким мрачным. Но на лицо рыцаря быстро вернулась одна из его ослепительных улыбок.
- Я так сильно желал увидеть вас, что, боюсь, расстроил нас обоих своим преждевременным приходом. Позвольте мне поприветствовать вас должным образом.
Он вежливо склонился перед ней.
- Желаю вам доброго вечера, моя прекрасная леди Розалин.
- Добрый вечер, сэр, - она поднялась на ноги и присела в скромном реверансе. Эта чопорность не смогла скрыть дрожь восхищения, пронзившую ее. Он желал видеть ее снова?
Отступив назад, сэр Ланселот подверг ее в этот раз более внимательному осмотру.
- Несмотря на ваше горе из-за шрама, я рад видеть, что вы так быстро поправляетесь. Я полагаю, за вами хорошо ухаживали во время моего отсутствия?

- О, да. Все были очень добры, кроме…
- Кроме? – подсказал сэр Ланселот, когда она заколебалась.
Розалин прикусила нижнюю губу. Она не собиралась набрасываться на благородного героя со своими горестями с первых минут встречи, но, казалось, была не в состоянии удержаться. Она бы бросилась в утешающие объятия Ланселота, если бы это было возможно.
Девушку удерживало лишь сознание того, что она бы прошла сквозь отважного рыцаря и, вероятно, врезалась бы головой прямо в стену.
- Это все ваш потомок, - вместо этого выпалила она, -
Ланс Сент-Леджер. Он сделал ужаснейшую вещь.
Закованные в кольчугу плечи Ланселота поднялись в жесте почти мученического смирения.
- Что теперь?
- Он просил меня выйти за него замуж!
В течение секунды сэр Ланселот выглядел смущенным. Затем он воскликнул
- Ах, Святой Георг. Есть ли предел злодеяниям этого мужчины?
Розалин неохотно улыбнулась, осознав, как нелепо, должно быть, звучали ее жалобы. Но она серьезно продолжила:
- Действительно, сэр. Его предложение было очень огорчительным и нежеланным.
Взволновавшись при этом воспоминании, она беспокойно повернулась на стуле.
- Я полагаю, Ланс не имел в виду ничего плохого. Он, возможно, пытался спасти мою репутацию и казался искренне разочарованным моим отказом. Я бы могла даже немного пожалеть его, если не то, как он повел себя позднее.
- Но я даже не был рядом… я… я имею в виду, что еще этот негодяй сделал с вами?
- Ничего конкретного, но моя горничная рассказала мне о том, что происходило внизу. Дженни сказала, что видела, как были доставлены рулоны ткани для моего свадебного наряда, а Ланс встречался с адвокатом и викарием, как будто он намеревается заставить меня выйти за него замуж.
- Он вряд ли может сделать это, моя милая, - утешил ее сэр Ланселот.
- Д-да, - неохотно согласилась Розалин. «Но он может сделать кое-что другое», - подумала она. То, что делало ее такой слабой и задыхающейся в его руках, угрожая лишить ее всего благоразумия. Почему-то она очень боялась, что если когда-нибудь поддастся соблазнению Ланса, то будет потеряна… потеряна навсегда для ее любимого сэра Ланселота.
Не то, чтобы она сейчас принадлежала ему, была вынуждена напомнить себе Розалин. Нет, только в ее сердце. Девушка повернулась к своему благородному рыцарю в полнейшем отчаянии.
- Вы не можете что-нибудь сделать, чтобы остановить Ланса? – взмолилась она. – Вы не могли бы найти способ похитить меня отсюда, спрятать меня в каком-нибудь спокойном маленьком коттедже?
- Нет, моя дорогая, - сказал он. – Я не могу помочь вам сбежать, и я не уверен, что сделал бы это, если бы мог.
Его слова ошеломили Розалин.
- Почему нет?
- Все дело в легенде. Если вам действительно предназначено судьбой быть невестой Ланса…
- Вы сказали мне, что не знаете, верите ли в это сами.
- Я быстро учусь проявлять уважение к традициям семьи Сент-Леджеров, - ответил сэр Ланселот. – Но оставим легенду, миледи, у меня есть более практические соображения. Вопрос вашей репутации и вашего ужасного материального положения. Возможно, Ланс Сент-Леджер -ничего не стоящий повеса, но он мог бы обеспечить вас домом, надежным достатком, и я верю, он бы сделал все, что в его силах, чтобы вы были счастливы.
- Я вижу, что все решительно настроены толкнуть меня на этот брак без любви, - сказала Розалин с легкой дрожью в голосе. – Но я думала, вы торжественно поклялись спасать девиц от несчастий. Я думала, вы мой друг.
- Ах, моя дорогая Розалин, так и есть, - рыцарь улыбнулся с такой нежностью, что ей стало больно, и направился к ней с протянутыми руками, но тут же остановился, осознав, насколько бесполезен этот жест.
- Миледи, - мягко сказал он. – Я просто хочу видеть вас в безопасности.
Она с отшатнулась от него.
- В безопасности! Я не хочу быть в безопасности. Всю жизнь меня засовывали в какой-нибудь коттедж, чтобы я читала книги о романтике и легендах, пока мир ускользал от меня. Я устала от этого.
Розалин понимала, что ведет себя, как капризный ребенок, но не могла справиться с собой: какое-то долго сдерживаемое возмущение поднималось внутри нее как болезненный поток.
- Хотя бы раз я хотела бы сама найти легенду. Хоть немного страсти, и волнения, и… и приключения.
- Вы не думаете, что Ланс мог бы обеспечить вам это? У него репутация…
- Я знаю все о репутации Ланса, - горько произнесла Розалин. – О, я признаю, что этот мужчина обладает опасной привлекательностью и даже может быть добрым при случае. Но он не верит в благородство, волшебство и мечты. Он просто не… не…
- «Не» что, миледи? –вопросительно произнес сэр Ланселот.
Девушка подняла голову и посмотрела на Ланселота, не в состоянии сдержать желание в своем голосе.
- Он - не вы, - прошептала она.
- Нет, Ланс определенно не я, - сказал рыцарь с необъяснимой горечью. – Простите меня, миледи, я больше не могу притворяться, что не понимаю природу ваших чувств ко мне. Но уверяю вас, я намного хуже его.
Розалин залилась жарким румянцем от стыда, понимая, что выдала себя. Она всегда была слишком импульсивной, слишком искренней в своих эмоциях. Совершенно очевидно, что она опечалила сэра Ланселота своей безответной любовью. Этот мужчина был слишком благородным, слишком великодушным, чтобы причинить боль леди.
- Я сожалею, - заикаясь, произнесла Розалин. – Я не хотела обременять вас своей… своей привязанностью, на которую, знаю, вы не в состоянии ответить.
- Ах, миледи! Все эти нежные чувства умерли во мне давным-давно, когда я обесчестил себя, желая не ту женщину, - сэр Ланселот заколебался, прежде чем продолжить. – Но если каким-то чудесным образом моя жизнь и сердце могла бы быть возвращены мне, тогда они бы всецело принадлежали вам.
Розалин застыла, едва осмеливаясь дышать, ее сердце разрывалось между надеждой и сомнением. Она была уверена, что ослышалась.
- Вы… вы говорите, что тоже могли бы полюбить меня?
- Да, миледи, до самой… - он поправил себя с кривой усмешкой, - я буду любить вас вечно.
Девушка, спотыкаясь, двинулась к нему, раскрыв объятия, пульс грохотал в ее ушах. Руки сэра Ланселота поднялись, чтобы соприкоснуться с ее, их пальцы, казалось, встретились в мерцании света, не в состоянии коснуться и все же касаясь друг друга таким образом, который имел намного большее значение. Нежное соединение сердца и души.
Сэр Ланселот не мог поцеловать ее, но ласкал темной мягкостью своих глаз. И Розалин чувствовала поток нежности, исходящей от него, в которую с трудом могла поверить.
- Вы… вы любите меня, - прошептала она.
Его губы дрогнули в улыбке, полной удивления, такого же как и ее собственное.
- Да, леди. С того момента, как я впервые увидел вас.
- О, святые небеса! – Розалин издала нервный полусмешок-полувздох, ее глаза затуманились радостью слишком сильной, чтобы держать ее в себе. – Тогда ничто больше не имеет значения.
Грусть сменила улыбку Ланселота, и он опустил руки.
- Нет, леди. Моя любовь к вам не может ничего вам дать. Вы должны связать себя клятвами верности с Лансом Сент-Леджером.
Руки Розалин упали вдоль тела, ее ошеломляющее счастье сменилось болезненным недоумением.
- Вы говорите, что любите меня, и все-таки хотите увидеть меня замужем за другим мужчиной?
- У вас нет другого выбора, леди, - сэр Ланселот беспомощно развел руками. – Посмотрите на меня. Я всего лишь призрак, просто тень того, кем был когда-то, и кем уже никогда не буду вновь. Я никоим образом не могу заботиться о вас так, как следует.
- Но если я выйду замуж за Ланса, не будет ли это повторением истории Артура и Гвиневеры? – робко предположила Розалин.
- Кажется, такова моя судьба, леди. Навечно проклят любить жену чужого мужчины.
- Нет, я не могу сделать такое с вами. Как, впрочем, и с Лансом.
- Если вы беспокоитесь, что раните Сент-Леджера, миледи, не стоит, - проговорил сэр Ланселот с необычной для него резкостью. – Могу вас заверить, он не обладает той нежной чувствительностью, о которой вам следует беспокоиться.
Розалин беспокойно заерзала, она боялась, что сэр Ланселот может быть прав. Ведь она сказала Лансу, что любит другого, и это совершенно очевидно не имело для него значения. Он все еще казался решительно настроенным жениться на ней.
Голос Ланселота смягчился, его рука двинулась вдоль водопада ее волос, жест, наполненный чувством отчаяния и безнадежного желания.
- В Лансе мало хорошего. Но это предложение, которое он сделал вам… это лучший и самый благородный поступок, который он когда-либо совершил в своей никчемной жизни. Я должен, хотя бы раз, посмотреть в его лицо с какой-то гордостью. Молю вас, миледи. Позвольте этому случиться.
Розалин сцепила руки, чувствуя, будто ее сердце разрывается на куски. Она обнаружила, что трудно в чем-то отказать сэру Ланселоту, особенно, когда он так смотрит на нее, его глаза излучают муку любви, отчаяния и нежности. И все же он просил от нее невозможного.
- Если я выйду замуж за Ланса, - возразила она, - как я могу видеться с вами? Как вы сможете приходить ко мне каждую ночь?
- Я не смогу. Мы должны будем попрощаться.
- Нет! –сердце Розалин сжалось от тревоги. Она сделала попытку обнять сэра Ланселота, испугавшись, что он может исчезнуть у нее на глазах, но ее руки прошли сквозь него, только увеличив чувство отчаяния.
- Но, миледи, намного лучше для вас будет, если я…
- Нет! – снова воскликнула она, еще более яростно. – Я умру, если потеряю вас теперь!
Ланселот беспомощно посмотрел на нее. Вряд ли призрак мог вздохнуть, но он издал звук полный усталой покорности.
- Очень хорошо, - сказал он. – Я продолжу навещать вас. Но вы должны обещать, что сразу же выйдете замуж за Ланса.
- Как я могу сделать это, когда я так люблю вас?
- Миледи, у меня так много мучающих меня сожалений. Не позволяйте той ночи, когда я вошел в ваше сердце, стать еще одним. Если бы мне пришлось увидеть вас в бедности, брошенной и одинокой, это было бы больше, чем я смог бы вынести.
Розалин чувствовала искренность его слов, которая отражалась в каждой линии его страдающего благородного лица.
- Ваша свадьба с Лансом, - продолжал настаивать сэр Ланселот, - не уменьшит то, что мы чувствуем друг к другу. Это станет подобием куртуазной любви, которую воспевали трубадуры.
- К-куртуазной любви? – повторила Розалин.
- Да, это было очень популярно в мое время, хотя я никогда до конца не понимал почему. Леди должным образом и с уважением выходила замуж за лорда, дарила ему наследников, заботилась о его замке и всех практических делах, тогда как ее сердце было отдано какому-нибудь рыцарю, который совершал мужественные подвиги в ее честь, получая в награду лишь ее улыбку.
Розалин мечтательно кивнула.
- Любовь, которой навсегда было предназначено оставаться чистой и непорочной, невкушенной. Но этого было бы более, чем достаточно.
- Было бы? – сэр Ланселот бросил на нее странный загадочный взгляд.
- О да, существует ли иная высшая форма любви?
- Возможно, нет, - Ланселот печально улыбнулся. – Тогда я поклянусь никогда не покидать вас. А в ответ вы пообещаете сделать то, о чем я прошу.
Розалин мгновение боролась со своими сомнениями, но не могла отказать мольбе в выразительных глазах Ланселота, с болью осознавая, что она может мало что еще сделать для ее любимого усталого духа, осужденного вечно скитаться по земле. Только одно - то, что должно принести его благородному сердцу хоть немного покоя. Возможно, это единственный способ, который позволит им остаться вместе.
- Х-хорошо, – тихим голосом произнесла Розалин. – Я выйду за Ланса Сент-Леджера.

Танюшик мой! Поздравляю тебя с днем ангела! Пусть он охраняет тебя всегда.
И, хотя ты у нас уже давно не студент, а вовсе даже и аспирант, и , к тому же, очень умный физик ( да, мы такие, а переводами мы балуемся в свободное от новых открытий в области физики), поздравляю тебя и с днем студента.
ДИССЕРТАЦИЯ ЖДЕТ ТЕБЯ!
А себя поздравляю с Днем рождения моего любимого МГУ, которая альма-матер.
Дважды.
_________________

Леночка, спасибо тебе огромное за поздравления! Ты меня прямо засмущала Я тебя тоже поздравляю с Днем рождения МГУ, это ведь благодаря университету Татьянин день всегда так широко отмечается в массах И еще раз поздравляю с можно сказать професиональным праздником, хоть ты и по другую сторону кафедры, но, как говорит моя мама: если работаешь со студентами, то в какой-то мере и сама остаешься студенткой! Так что с праздниками тебя! Целую и обнимаю!

Таня, будущий кандидат физических наук? реально круто!!! как говорится - респект и уважуха.

Аня, скажу честно это кандидатская степень у меня в ооооооочень далеком будущем пока маячит