Нора Робертс

12 глава
28 июля, 9:45. До открытия магазина оставалось пятнадцать минут. Марго сидела на кровати на втором этаже. На той самой кровати, где она когда-то спала, занималась любовью, мечтала. Теперь она сидела на ее краю, прижав руку к животу, и молилась, чтобы прошла тошнота.
А что если никто не придет? Что делать, если ни один человек не откроет эти заново отмытые стеклянные двери? Она проведет следующие восемь часов дрожа и смотря на витрину, старательно украшенную черным шелковым платьем от Ив Сен-Лорана – которое было надето лишь однажды в прошлом году на Канском кинофестивале – перекинутым через спинку кресла эпохи Людовика XIV. Его широкая юбка была окружена разными ценными вещами. Флакончик для духов из баккарского хрусталя, расшитые бисером тапочки, серьги с сапфирами, черная атласная сумочка с драгоценной застежкой в виде пантеры. Подсвечники из мейсенского фарфора, уотерфордские фужеры, выставка ее любимых шкатулочек, набор серебристо-матовых туалетных принадлежностей – подарок одного из любовников.
Марго лично расставила все элементы – это было что-то вроде ритуала, и теперь она боялась, что вещи, которыми она когда-то владела и любила, удостоятся лишь презрительного взгляда прохожих.
Что она наделала?
Опозорила себя. Публично опозорила. Она думала, что справится, переживет все это. Но она потянула за собой в это болото людей, о которых заботится больше всего.
Ведь Лора сейчас внизу, готовится встретить первых покупателей. А Кейт примчится в обеденный перерыв, желая увидеть выручку в старинном кассовом аппарате, который она привезла из антикварного магазина в Кармеле.
Под вечер наверняка появится Джош с широкой улыбкой на лице, чтобы поздравить их с первым рабочим днем.
Как она посмотрит им в глаза, если провалится? Ведь во всем будет виновата только она.
Больше всего ей сейчас хотелось спуститься вниз и выйти за дверь. И просто убежать.
- У тебя боязнь сцены.
Марго обернулась, все еще прижимая руку к нежелающему успокаиваться животу. В дверях стоял Джош.
- Ты втянул меня во все это. Если бы я могла сейчас встать, я бы тебя убила.
- Какая удача для меня, что твои прекрасные ножки ослабели. – Он окинул ее быстрым оценивающим взглядом. Она выбрала простой, идеально сшитый костюм красного цвета, с короткой узкой юбкой, которая открывала эти великолепные ослабевшие ноги, позволяя им делать свою работу. Волосы были собраны, лицо обрамляло лишь несколько свободных прядей. Лицо бледное, как мрамор, глаза стали стеклянными от страха. – Ты разочаровываешь меня, герцогиня. Я надеялся найти тебя внизу, в полной боевой готовности. Вместо этого ты сидишь здесь и дрожишь как девственница в первую брачную ночь.
- Я хочу вернуться обратно в Милан.
- Ты не можешь этого сделать,– твердо сказал он, пересек комнату и взял ее за руку. – Встань, возьми себя в руки. - Ее большие синие глаза стали влажными, и Джош подумал, что если прольется хоть одна слезинка, он сорвется и тут же увезет ее, куда только она пожелает. – Ради Бога, это же чертов магазин, а не судебное заседание. Ты просто временно потеряла равновесие.
- Это не просто магазин. – Ее голос дрогнул, и она разозлилась на себя за слабость. – Это все, что у меня есть.
- Тогда спускайся вниз и сделай с этим что-нибудь.
- Я не хочу спускаться вниз. А что если никто не придет? Или придет, чтобы поглазеть и посмеяться?
- Что, если нет? Что, если да? Есть много людей, которые захотят прийти только ради того, чтобы посмотреть, как ты ударишь в грязь лицом. Продолжай в том же духе, и они увидят как раз то, что хотели.
- Я не должна была этого начинать.
- Если так оценивать каждую сторону твоей жизни, то я не понимаю, почему ты жалуешься только сейчас. – Он изучал ее лицо, злясь на нее, потому что она позволила ему видеть ее страх, и злясь на себя, за желание ее защитить. – Послушай, у тебя есть пять минут, чтобы принять решение. У меня есть собственные проблемы, с которыми нужно разобраться. – Он протянул ей единственную красную розу, которую все это время держал за спиной, и сжал ее пальцы вокруг стебля. – Дай мне знать, когда разделаешься со своими.
Он быстро поцеловал ее и ушел, не дожидаясь реакции.
«Мог бы проявить хоть немного сочувствия, - думала Марго. Она закурила и отправилась в ванную, чтобы освежить макияж. – Немного понимания и поддержки. Но нет, этого от Джоша не дождешься». Она убрала пудреницу обратно в ящик. Все, что она от него получила – это оскорбления и замечания. Вот и хорошо. Вот и отлично. Это напомнило Марго, что она не может ни на кого опереться, кроме себя самой.
Пять минут спустя она заставила себя спуститься вниз. Лора сияла, стоя рядом с большим замысловатым кассовым аппаратом, который звенел как колокол.
- Перестань играться с этой штуковиной.
- Я не играюсь. – Ее лицо вспыхнуло от волнения, когда она повернулась к Марго. – Я только что пробила нашу первую продажу.
- Но мы же еще не открылись.
- Джош купил маленькую лампу в стиле деко, перед тем как ушел. Он велел ее упаковать и прислать ему. – Перегнувшись через прилавок она схватила Марго за руки и сжала их. – Упаковать и прислать, Марго! Это наша первая упаковка с отправкой. На Джоша всегда можно положиться.
Марго неуверенно засмеялась. Черт, это как раз в его духе!
- Да, конечно. - Каминные часы за прилавком пробили десять часов. Пора. – Что ж, думаю, нам лучше… Лора, я…
- Я тоже. – Лора глубоко вздохнула. – Давай открываться, партнер.
- Да. – Марго расправила плечи и подняла подбородок, подходя к двери. - И пошли они к черту, если ничего не понимают.

Два часа спустя Марго не могла сказать, что она в восторге, или сбивается с ног. Нельзя было утверждать, что магазин был забит покупателями, в частности теми, кто действительно что-то покупал. Но у них был небольшой постоянный поток людей с первых минут открытия. Она своими собственными дрожащими руками пробила вторую продажу уже после пятнадцати минут открытия магазина. Она и туристка из Талсы сошлись во мнении, что серебряный браслет – это прекрасное приобретение.
С некоторым удивлением и немалым восхищением она следила за Лорой, которая, будто опытный продавец, сопроводила в примерочные троих посетительниц, расточая им комплементы.
Когда полпервого приехала Кейт, Марго упаковывала снятые с витрины сапфировые серьги в яркую золотую коробочку с серебристой надписью, которую она выбрала для марки магазина.
- Я знаю, ваша жена полюбит эти серьги, - сказала она, опуская коробочку в маленький золотистый пакетик. Ее руки не дрожали, но им очень этого хотелось. – Я их очень любила. Счастливой годовщины.
Как только покупатель отошел от прилавка, Марго схватила Кейт за руку и утянула в заднюю комнату. – Они стоили 1575 долларов плюс налоги. – Обняв Кейт за талию она закружила ее неком подобие танца. – Мы продаем вещи, Кейт!
- В этом и есть смысл. – Кейт до смерти хотелось быть здесь, с Лорой и Марго, чтобы первый раз открыть двери магазина. Но ответственность перед «Биттл и К°» была важнее. – Ты хозяйка магазина, ты продаешь вещи.
- Нет, мы на самом деле их продаем. Лиз Карстейрс купила набор бокалов Тиффани в подарок дочери, а пара из Коннектикута купила столик. Мы его доставим. И еще многое-многое другое. В скором времени нам не придется платить за хранение вещей на складе.
- Вы регистрируете продажи?
- Да… правда я наверно сделала пару ошибок, но мы их исправим. У каждого случаются ошибки. – Она остановилась, не сводя глаз с двери. – Это похоже на секс. Есть притяжение, на которое ты откликаешься, и прелюдия, когда дух захватывает от ожидания, а потом происходит большой взрыв.
- Хочешь сигарету.
- Я готова жизнь отдать за одну.
- Тебя серьезно затянуло, да?
- Я даже представить не могла, что продавать – это так… интересно. Только попробуй!
Кейт посмотрела на часы.
- У меня есть всего сорок пять минут, но я не против быстро получить удовольствие.
Марго взяла ее запястье и посмотрела на практичные часы Timex.
- Знаешь, за них можно получить неплохую цену.
- Держи себя в руках, Марго.

Она старалась изо всех сил. Но время от времени ей необходимо было найти укромный уголок и просто порадоваться. Возможно, эта нарастающая радость была преждевременной, но ей было все равно. Бывало появлялась боль, когда очередная ее любимая безделушка скрывалась в серебристо-золотистой коробочке, но было также и ощущение триумфа.
Приходили разные люди. И на каждого, кто смеялся, приходился тот, кто восхищался, и еще тот, кто покупал.
Около трех часов, когда в магазине настало временное затишье, Марго налила две чашки чая, который они предлагали клиентам в первой половине дня.
- Мне ведь все это не померещилось, правда?
- Нет, если только нам обеим все это не померещилось, – Лора вздрогнула, сгибая и разгибая пальцы. – Боль в ногах слишком реальная, чтобы быть сном. Марго, я думаю, мы действительно это сделали.
- Давай пока не будем опережать события. Чтоб не сглазить. – Поставив чашку, Марго подошла поправить вазу с розами. – Я хочу сказать, быть может судьба просто насмехается над нами. Подкинула нам только пару часов успеха. Мы ведь только открылись, и… а, к черту! – Она резко повернулась. – Мы популярны! Мы невероятно успешны!
- Я желаю тебе больше сил, и я бы очень хотела остаться с тобой на следующую волну. – Лора посмотрела на часы и поморщилась. – Но у девочек урок танцев. Я помою чашки перед уходом.
- Не беспокойся, я сама этим займусь.
Дверь открылась, впустив в магазин группу девочек-подростков, которые сразу направились к стойке с ювелирными украшениями.
- У нас посетители, – пробормотала Лора, собирая чашки. – У нас посетители, - повторила она, уже улыбаясь. – Я постараюсь приехать сюда завтра к часу. – Было так много обязанностей, которыми приходилось жонглировать, и она размышляла, сколько еще времени пройдет, прежде чем она начнет ронять шарики. – Ты уверена, что справишься здесь одна?
- Мы же с самого начала договорились, что ты работаешь неполный рабочий день. Мне надо научиться со всем справляться самой. Поезжай.
- Как только вымою чашки. – Она остановилась на полпути и повернулась. – Марго, я уже не помню, когда в последний раз так веселилась.
“И я тоже”, - подумала Марго. Пока она смотрела на юных посетительниц, ее улыбка становилась все шире. Девушки, носившие дизайнерскую обувь, получали значительные суммы на карманные расходы, и имели родителей с золотыми кредитками. Она обогнула прилавок и заняла свое место.
- Здравствуйте, леди. Вам что-нибудь подсказать?

Джош был не против поработать сверхурочно. Он вполне мог просидеть за столом, окруженный кучей бумаг. Хоть это было не так интересно, как путешествовать по миру, регулируя деятельность огромной сети отелей и их филиалов, он отлично справлялся.
Но он терпеть не мог, когда его держали за дурака.
Чем дольше он сидел в своем пентхаусе и изучал отчет по калифорнийскому отделению «Темплтонов», тем больше убеждался в том, что Питер Риджуэй делал именно это.
Он выполнял свою работу. Со стороны закона не было никаких замечаний в том, как он управлял активами или персоналом, решал возникающие проблемы. Питер документировал каждый свой шаг, но делал он только то, что по его мнению было целесообразным, отвечало его взглядам, и увеличивало прибыль.
Но деятельность Темплтонов никогда не была основана только на прибыли. Это было семейное предприятие с двухсотлетними традициями, которое гордилось своей заботой о людях и уважало тех, кто здесь работал.
Да, Риджуэй увеличил прибыль, но сделал это, заменив персонал, и переведя сотрудников с полной ставкой на неполный рабочий день, тем самым поставив людей в невыгодное положение и сократив их зарплату.
Он заключил новые контракты с оптовиками, поставщиками продукции, и в результате снизил квалификацию кухонного персонала. Были отменены скидки, которые давались персоналу в магазинах на территории отелей, что снизило стимулы, ставшие традиционными для всех работников Темплонов.
В то же время, его собственные расходы только росли. Его счета за продукты, прачечную, развлечения, цветы, путешествия стабильно увеличивались. Он даже набрался наглости записать свою поездку в «Темплтон» на Арубе как деловые расходы.
Джошу доставило огромное удовольствие закрыть корпоративные счета Питера. Путь это и было слишком поздно.
Надо было врезать ему по яйцам, подумал он, откинувшись на спинку кресла и потерев глаза.
Потребуются месяцы, чтобы восстановить доверие персонала. Нужна будет большая премия и горы лести, чтобы вернуть шеф-повара, который уволился, разозлившись из-за вмешательства Риджуэя. К нему еще нужно добавить консьержа с огромным стажем работы в «Темплтоне» в Сан-Франциско, и еще многих других. Кого-то еще можно заманить обратно, а другие уже потеряны, став прекрасной находкой для конкурентов.
Никто из них не пришел ни к нему, ни к его родителям, размышлял Джош. И все потому что они поверили, и не без причины, что Риджуэй является доверенным высокопоставленным членом компании Темплтонов.
Он ослабил галстук, стараясь не думать о том огромном объеме работы, которая ему еще предстояла. Кому-то придется взять на себя его обязанности в Европе, по крайней мере временно, так как уезжать он никуда не собирался.
Сейчас уже обстановка пентхауса больше подходила ему, чем Риджуэю. Вычурная мебель была заменена на более традиционную, в соответствии со вкусами Джоша. Американский и испанский антиквариат, глубокие мягкие кресла лучше сочетались со схемой монтереевского «Темплтона». В конце концов, отель и его обстановка придерживались истории окружающей местности. Курорт имел преимущественно дизайн испанской Калифорнии, сам отель повторял тот же стиль своим богато украшенным фасадом, музыкальными фонтанами и пышными садами. В вестибюле доминировали красный и золотой цвета, стояли тяжелые кресла и длинные высокие столы, сиял мозаичный пол.
В кадках стояли большие пальмы, похожие на ту, что он выбрал для своего кабинета, в большом глиняном горшке ручной работы.
Парижский «Темплтон» Джош всегда считал более женственным, сочетающим в себе простор и витиеватую отделку, а лондонский «Темплтон» был более характерным, абсолютно британским, с двухэтажным вестибюлем и уютной чайной комнатой.
Но Монтерей все же был для него роднее всех. Не то чтобы он представлял себя сидящим здесь за столом - даже если это был стол Дункана Фифа - с видом на его любимое побережье.
Его не беспокоило, что другие думают о нем как о наследнике, тратившем свои деньги на путешествия. Потому что ему было лучше знать. Имя Темплтон было не просто наследием, это была ответственность. Он долго и упорно работал, чтобы принять на себя эту ответственность, чтобы научиться искусству не просто владеть, а управлять и развивать сложную организацию. От него ожидали, что он начнет изучать отели с самого низа, что он и делал. В процессе он научился уважать и восхищаться людьми, которые работали на кухне, поднимали мокрые полотенца с пола в ванной, успокаивали уставших и измученных гостей.
Он ценил время, потраченное на работу в отделе по связям с общественностью и отделе продаж, а так же на раздражающие съезды и беспокойных делегатов.
Но был результат, и этим результатом был «Темплтон». Что бы ни случилось, что бы ни пришлось исправлять, улаживать или совершенствовать, все ложилось на него. И сейчас в Калифорнии было довольно много того, что нужно исправить, уладить и усовершенствовать.
Он подумал о том, что надо встать и сварить себе кофе, или просто позвонить вниз в обслуживание. Но у него не было сил ни для того, ни для другого. Он отослал временную секретаршу домой, так как она действовала ему на нервы, шныряя вокруг как нетерпеливый щенок и стараясь угодить.
Если он застрянет здесь на какое-то время, то ему понадобится помощник, который будет соответствовать занимаемой должности и не станет смотреть на него дикими от ужаса глазами каждый раз, когда он будет давать распоряжения.
Но сейчас приходилось все делать самому.
Он повернулся к клавиатуре и начал составлять распоряжения для всех руководителей отделов, сделав копии для родителей и остальных членов совета директоров. Ему потребовалось тридцать минут, чтобы довести все до совершенства. Родителям он послал документы по факсу, добавив личное сообщение, для остальных распечатал копии и организовал доставку.
Не желая терять времени, он назначил полное собрание персонала в отеле на одиннадцать утра, и еще одно на курорте в два часа дня. Хотя был уже седьмой час, он позвонил юристу и оставил сообщение на голосовой почте, назначив встречу в пентхаусе ровно в девять и объяснив ее причину.
Вполне вероятно, что Риджуэй подаст в суд из-за такого внезапного увольнения. Джош хотел, чтобы у них была основательная база.
Снова вернувшись к клавиатуре, он начал писать распоряжение по восстановлению прежних скидок сотрудникам. Это они смогут увидеть сразу, думал Джош, и еще он надеялся, что это поднимет их моральный дух.

Марго стояла в дверном проеме и смотрела на него. Она была приятно удивлена, когда поняла, что занятый работой Джош действует на нее возбуждающе. Ослабленный галстук, волосы, взлохмаченные беспокойными пальцами, и темные сосредоточенные глаза практически заставляли ее дрожать.
Странно, но она никогда не думала, что он относится к работе так серьезно. И даже не представляла себе, что серьезный мужчина, погруженный в работу, может быть таким сексуальным.
Может дело было в месяцах добровольного воздержания, или в головокружительном успех прошедшего дня. Может дело было просто в Джоше – как и с самого начала. В данный момент ей было на это наплевать. Она пришла сюда только ради одного – хорошего, горячего, страстного секса. И без этого она никуда не уйдет.
Марго тихонько закрыла дверь за спиной и повернула замок.
- Ну и ну, - пробормотала она. Ее пульс сделал резкий скачек, когда он быстро повернул голову в ее сторону, будто волк, учуявший свою самку. – Наследник за работой. Какая милая картина.
Прекрасно зная, какое впечатление производит – она специально для этого старалась – Марго медленно подошла к нему, поставила охлажденную бутылку шампанского на пачку бумаг и уселась на стол.
– Я не помешаю?
Как только она подошла к нему, из головы разом вылетели все мысли, и Джош прилагал все силы, чтобы всё вернулось на свои места.
- Помешаешь. Но разве тебя это остановит?! – Он посмотрел на бутылку, затем снова на ее сияющее лицо. – Итак, как прошел твой день?
- О, ничего особенного. – Она наклонилась над столом так низко, что он смог увидеть дразнящие жемчужные кружева в декольте. – Только пятнадцать тысяч выручки. – Она взвизгнула и дернула его за волосы. – Пятнадцать тысяч шестьсот семьдесят четыре доллара и восемнадцать центов.
Марго спрыгнула со стола и начала кружиться.
- Знаешь, как я себя чувствовала, когда впервые увидела свое лицо на обложке Vogue?
- Нет.
- Так же как сейчас. Абсолютно безумной. Я закрыла дверь в шесть часов, и там оставалась еще на половину полная бутылка шампанского. Я выпила все прямо из горла, но потом решила, что не хочу пить одна. Открой бутылку, Джош. Давай напьемся до безумия.
Джош поднялся из-за стола и начал открывать бутылку. Он должен был понять, что частичной причиной блеска ее глаз являются пузырьки.
- Исходя из всего сказанного тобой, ты уже и так это сделала.
- Нет, я лишь на половину пьяна.
Пробка выскочила с победным звуком.
- Это должно все исправить. – Он вошел в кухню, поставил бутылку на стойку гранитного цвета, и полез в застекленный шкаф за бокалами.
- Вот что ты делаешь, не так ли? Все исправляешь. Ты изменил меня, Джош. Я обязана тебе.
- Нет. – Это было единственное, чего он не хотел. – Ты сделала это сама.
- Я только начала, и до финиша еще далеко. – Она тихонько стукнула бокалом о его бокал. – Но это чертовски хорошее начало.
- Тогда выпьем за «Претензию».
- Могу поспорить на твою великолепную задницу. Я знаю, что так будет не каждый день. Просто не может быть. – Марго вернулась в кабинет, распираемая от внутренней энергии. - Кейт говорит, что возможно нас ожидает падение продаж, а потом все должно выровняться. Но мне все равно. Я наблюдала, как ужасно противная женщина чуть ли не плясала от радости, держа в руках мой Армани, и мне было все равно.
- Это хорошо.
- И я… - Ее голос сорвался, и Джош в панике поставил свой бокал.
- Не делай этого. Только не плачь, умоляю тебя.
- Это не то, что ты думаешь.
- Только не надо говорить мне всякую чушь о слезах счастья. Для меня они все одинаковые. Они мокрые, и заставляют меня чувствовать себя слизняком.
- Но я ничего не могу с собой поделать. – В оправдание она сделала глоток шампанского и всхлипнула. – Так весь день. Сейчас я могу танцевать на потолке, а через минуту уже рыдать в ванной. Я продаю по частям свою жизнь – это так грустно. Но люди покупают эти вещи, что делает меня такой счастливой.
- О, Боже. – Он протер руками лицо. – Давай-ка перейдем от шампанского к кофе?
- Нет, нет. – Она дернулась, увернувшись от него. – Я праздную.
- Хорошо. – Когда она дойдет до кондиции, он погрузит ее пьяное сексуальное тело в свою машину и отвезет в Темплтон Хаус. А пока у нее есть полное право праздновать, злорадствовать и смеяться. Он сел на стол и снова взял свой стакан. – Тогда за противную женщину в поддержанном Армани.
Она проглотила свое шампанское, почувствовав шипение пузырьков в горле.
- За девочек-подростков с богатыми родителями.
- Благослови их Бог.
- И туристку из Талсы.
- Достойнейший человек!
- И за бдительных стариков, которые любят длинные ноги и короткие юбки. – Когда он лишь нахмурился в ответ, она улыбнулась и налила им еще шампанского. – И которые готовы платить наличными за майсенский чайный сервиз и безобидный флирт.
Прежде чем она смогла сделать очередной глоток, Джош схватил ее за руку.
- Насколько безобидный?
- Я позволила ему ущипнуть себя за подбородок. А если бы он еще купил вазу, я подставила бы ему любую щеку, и даже обе. Это так потрясающе.
- Щипки.
- Нет. – Она весело хихикнула. - Продажи. Я даже не думала, что это может быть так здорово. Так… возбуждающе. – Она увернулась и налила им еще шампанского, прежде чем он успел забрать у нее бокал и отставить его от греха подальше. – Поэтому я и искала тебя.
- Ты искала меня, - повторил он, слишком осторожный, чтобы двинуться вперед, и слишком возбужденный, чтобы отодвинуться.
Тихо засмеявшись, она провела руками поверх его рубашки, затем по плечам и по волосам.
- Я подумала, что ты можешь закончить работу.
Она пьяна уже больше, чем наполовину, понял он, и приказал себе вспомнить правила. Но в данной ситуации он просто не мог о них думать.
– И что ты хочешь, чтобы я продал?
Она снова засмеялась, прижавшись губами к его рту в страстном поцелуе.
- Что бы это ни было, я покупаю.
Он сделал глубокий вдох, пытаясь мыслить разумно.
- У тебя мозг полон шампанского, герцогиня. Не самое подходящее время заниматься делами.
Она быстро сняла с него галстук и кинула назад через плечо, пока ее губы воевали с его губами.
- Время самое подходящее. Я готова съесть тебя живьем, за один… большой… укус.
- О, Боже. – Очень трудно сохранять благоразумие, когда вся кровь резко отхлынула от головы. – Еще десять секунд… - Их губы снова соединились, пока она вытаскивала его рубашку из-за пояса. – И мне будет абсолютно наплевать пьяная ты, или трезвая.
- Я же сказала, что лишь наполовину пьяна. – Она отодвинулась назад, чтобы он мог видеть ее глаза. Они были полны смеха и желания. – Я прекрасно понимаю что делаю, и с кем это делаю. Что ты скажешь, если я предложу считать то маленькое пари как сыгранное в ничью?
Он был занят расстегиванием ее пуговиц, прежде чем понял что делает.
- Как на счет «Благодарю тебя, Господи»?
- Вполне возможно, это ошибка. – Она провела зубами по его горлу. – Страшная, ужасная ошибка. Боже, прикоснись же ко мне.
- Я стараюсь. – Ему удалось стащить с нее пиджак, пока они, спотыкаясь, направились в сторону спальни.
- Старайся лучше. – Стряхивая туфли, она споткнулась и швырнула их в стену. Как только его руки скользнули ей под юбку и обхватили ее ягодицы, Марго выгнулась. – Не останавливайся, - шептала она, задыхаясь, - что бы ты ни делал, не останавливайся.
- А кто собирается останавливаться? – Теряя рассудок, он поднял ее так, что его рот накрыл прикрытую кружевами грудь.
Она застонала и вцепилась в его волосы, чтобы сохранить равновесие.
- Это может разрушить нашу дружбу.
- Я не хочу больше быть другом. – Пробормотал он, не отрывая губ от мягкой горячей плоти.
- Я тоже, - выдохнула она, когда они упали на кровать. Она всегда думала о сексе, как об одном из приятных развлечений, которые предлагает жизнь, но сам акт редко соответствовал ожиданиям. Что же может быть возвышенного в двух людях, которые отчаянно хватаются друг за друга и задыхаются, как собаки. Но если отбросить все незначительные мелочи, это был забавный опыт, приносящий временное удовлетворение.
Но она никогда не занималась любовью с Джошем Темплтоном. Здесь были тяжкие вздохи, множество прикосновений и даже смех. Теперь она начинала понимать, что реальность может порой превосходить ожидания.
В ту минуту, когда она оказалась под ним, ее чувства были на пределе. Она была одержима им, хотела почувствовать на себе сильные мужские руки, ощутить жар и безрассудство страсти его голодно рта, услышать звук сливающихся тел.
Свет от офисных зданий падал на кровать таким образом, что они катались из света в тень и обратно. Но в этой борьбе не было ничего невинного. Это было созревшее намерение, отчаяние и яростная алчность. Его беспокойные серые глаза сосредоточились на ней, и она увидела, как сильно они потемнели. Марго почувствовала напряженные мышцы его плеч под своими ладонями, прежде чем разорвала его рубашку и прижалась к нему губами.
Когда он нетерпеливо снял с нее юбку, она подумала – сейчас. Слава богу, сейчас, и выгнулась ему навстречу. Но он поставил ее на колени и с чувством атаковал ее рот своим.
Они сражались друг с другом горячими, ненасытными поцелуями с языком и зубами, их влажные тела бешено извивались, разделяемые лишь тонким слоем шелка.
Она дрожала рядом с ним, горела, пока его умелые руки неторопливо ласкали ее кожу, заставляя мучиться. Ей казалось, что она может сгореть изнутри и она отчаянно потянулась к его ремню.
Тогда он схватил ее и его пальцы проникли под шелк, погрузившись в бархатный жар, чтобы сурово и беспощадно довести ее до грани. Освобождение изверглось из нее, словно ударная волна, и ее ногти яростно впились ему в спину.
Прежде чем Марго смогла перевести дыхание, Джош перевернул ее на спину, чтобы поглотить.
Он хотел ее именно так – безумно и неистово, чтобы она сгорала от желания к нему. Он мечтал о том, как она будет двигаться под ним, какие звуки будут вылетать из ее рта, даже как будет пахнуть ее кожа, когда желание станет невыносимым.
Теперь у него было все, но даже этого было недостаточно.
Он хотел изучить ее тело дюйм за дюймом, смотреть как она тает в его руках. Слышать ее крики. Его желания были жестокими, безрассудными, они пульсировали в крови как маленькие огненные демоны на пути в ад.
Она вцепилась в него, обвила своими безупречными длинными руками и ногами, разрушая стену его здравомыслия.
Он сдернул с нее сорочку, обнажил грудь для хищного рта и жадных рук, и растворился в ней.
Теперь это была война, битва со стонами и вздохами и желаниями, которые скрещивались, словно мечи. Она извивалась, выскальзывала, срывая с него брюки, пока, с криком торжества не обвила вокруг него свои длинные гладкие пальцы.
Его зрение затуманилось. В какой-то момент он испугался, что может не сдержаться, как новичок, переживающий первую вспышку удовольствия. Когда он сосредоточился на ее лице, то увидел медленную хитрую улыбку: будь он проклят, если позволит ей выиграть!
- Я хочу, чтобы ты был внутри меня. – Почти промурлыкала она, хотя кровь бешено пульсировала в ее венах. – Я хочу, чтобы ты был внутри меня. Возьми меня. – Боже правый, он был огромным и твердым и она хотела, хотела, хотела. Ее улыбка стала шире, когда он встретился с ней губами.
- Еще нет. – Даже когда она набрала воздуха, собираясь проклясть его, он снова довел ее до предела. Кульминация накатывала за кульминацией, точно волны, заставляя ее барахтаться, цепляясь за воздух. И когда она отчаянно стремилась к очередному пику, он вошел в нее.
Свежая, грубая энергия ворвалась через него, наполняя новыми невероятными ощущениями. Дикое рычание вырвалось из его горла, когда он резко поднял ее бедра, чтобы глубже войти в нее. Она же обвила ноги вокруг него, изогнувшись, как тетива. Каждый толчок был словно молот, бьющий им обоим в сердце.
Он больше не мог смотреть на нее. Он отчаянно хотел видеть ее лицо, смотреть на нее когда они соединяются. Но животные инстинкты взяли верх и он был слеп, глух и ненасытен.
Он ничего не видел, кроме красной пелены ярости и страсти. Потом даже это исчезло, когда наслаждение, достигнув своего пика, вырвалось и опустошило его.