Клуб фанаток JZB или Иерихона Бэрронса (18+)

Мне еще момент понравился, когда Бэрронс у Мак спросил как долго она прийей была. А она так засмущалась, глазки опустила...

Когда Мак проникла в подвал Бэрронса через его зеркало. и Прежде чем войти, она почувствовала его запах, что в ней всколыхнуло эти воспоминания.

Ай-яй-яй, как же я не согласна! Это у него выгода на первом месте? Он же Мак не хотел отпускать на разборки с Книгой, потому что боялся ее (Мак) потерять. Мак перевесила все - его сына, долгие тысячелетия поисков и т.д. Он ей предложил уйти в другую реальность, взять с собой всех, кого она только захочет, лишь бы она не преближалась к Книге. И это мужчина, для которого собственная выгода важнее всего? Да и почестнее Мак он будет. Он все давным-давно в плане себя понял, просто вел себя с Мак так, потому что элементарно чувствовал себя использованным. Ему нужно было, чтобы она сделала первый шаг, поэтому так явно провоцировал Мак на это всю 5 книгу. ИМХО...

По словам Рио, Фиона была половым ковриком. Видимо, это объясняет все))

Точно кстати...он ее даже этим попрекал. Мол, за все говорят поступки, а ты спала со мной по необходимости, когда не соображала ничего. А как он отреагировал, когда узнал, что она не всегда в той комнате была прийей. И потом, когда она оправдывалась за книгу.
И еще один такой момент, когда Мак ему сказала, что хотела изменить мир ради него...вот это было сильно....аж мурашки по коже.

Я вышла из душа и посмотрела на себя в зеркало. С тех пор как я доволокла свое ноющее тело по лестнице, в свою спальню в «BB&B», двадцать минут назад, сорок процентов моих синяков и ушибов исчезло. Я прикоснулась к самому сильному на ключице. Мне показалось, что я слышала треск, и я переживала, что что-нибудь могло быть сломано, но там был только свежий опухший ушиб и он заживал удивительно быстро.
Что со мной? Я подозревала, что возможно это происходило из-за того что я… ну, не Наложница(любовница ТК), но у меня ничего не заживало так быстро, когда я была ребенком. Я все время бегала с ободранными коленками.
Был ли МакГейб одной из моих частей? Он поэтому не застыл, как все остальные? Мог ли парень с мечтательными глазами быть моей частью? Сколько частей может быть у Не Любовницы ТК.
«Я не Король» - сказала я громко – «Есть какое-то другое объяснение». Должно быть. Я просто не соглашусь с этим.
Сегодня ночью мы стремительно атаковали. Мы столкнули с Джайни, его людьми и Дэни возле четырнадцатой (ул.) и прорубили огромный ряд через весь город(?) Дейгис, Кейон и В’Лейн били, Дэни и я резали и рубили. Бэрронс делал то, что он делал, но он делал это слишком быстро, чтобы я смогла увидеть. Спустя какое-то время я перестала пытаться , и затерялась в собственной кровожадности.
Когда я наконец сбилась со счета, убитых были сотни.
Когда я могла чувствовать себя так хорошо, убивая Невидимых, если была их создателем?
«Видишь? Еще одно доказательство, что я не Темный Король» - сказала я своему отражению и кивнула. Мое отражение кивнуло в ответ. Я установила среднюю температуру на своем фене и начала сушить волосы.
Невидимые отступили. Новость о нас распространилась на улицах, и они ретировались с поля боя, суетясь, рассеиваясь и ускользая. Я предполагаю, что будучи запертыми на протяжении всего своего существования, они не торопились умирать теперь, когда были свободны. Я оставила Бэрронса, двух Келтаров и В’Лейна, и они выглядели в высшей степени недовольными и готовы были вцепиться друг другу в глотки. Я была уставшей, раздраженной и мне было наплевать. Если они были настолько глупыми, чтобы поубивать друг друга, то определенно заслужили проблемы, которые это создаст.
Как только я переоделась в пижаму, о мое окно ударился камушек.
Я была не в настроении общаться с В’Лейном. Да, у меня были вопросы, но сегодня была не та ночь, когда я задам их. Мне нужен был отдых и ясная голова. Я оттолкнула свой рюкзак, залезла в кровать и натянула одеяло на голову, чтобы свет от пяти ярких ламп не бил в глаза. Предположительно, тени исчезли.
Еще один камушек.
Я зажмурила глаза и ждала пока это прекратиться.
После пяти минут непрерывно ударяющихся о мое окно камушков, камень разбил мое окно, разбрасывая стекло и напугав меня до чертиков. Я села в кровати уставилась на беспорядок на полу. Я не могла даже подойти и треснуть ему по башке. Сначала нужно было откопать свою обувь.
Я натянула ботинки и подошла к окну: « Я не буду разговаривать с тобой, пока ты не починишь окно, В’Лейн» - я огрызнулась . –«О!»
На аллее стояла скрытая плащом фигура, и на секунду, она напомнила мне Мэллиса. Темный плащ взметнулся как легкое облако, когда фигура рывками двинулась вперед, как будто каждый шаг был агонией. Внешние прожекторы осветили плащ, и увидела, что он был из тонкого пенистого шифона.
Моя первая мысль была о Синсар – Дабх, спрятанной где – то в бесконечных складках этого плаща.
«Сними плащ! Я хочу видеть руки, видеть всё!»
Я услышала резкий вздох, болезненный хрип. Руки двигались с предельной осторожностью, ослабляя ком в горле. Капюшон упал, и плащ зашелестел по земле.
Меня чуть не стошнило. Я подавила крик. Я бы не пожелала такого и самому злейшему врагу. Это была Фиона, в своей ужасно изуродованной плоти.
«Милосееееердияя» - освежеванные губы раздвинулись с шипением.
Я отвернулась от окна и прислонилась спиной к подоконнику, зажав рукой рот. Мои глаза были закрыты, но от этого не было никакого спасения. Она все равно стояла у меня перед глазами.
Она пыталась убить меня, но казалось, это было в другой жизни. Он связалась сначала с О’Банионом, потом с Дэрроком.
И все потому, что она любила Иерихона Бэрронса.
В ту ночь, когда Книга привела ее к могу балкону, освежеванную заживо, я задумалась, сможет ли плоть Невидимых, которую она ела, спасти ее от смерти. У плоти Невидимых есть целительные свойства. Но вырастить новую человеческую кожу – или исцелить магические травмы, нанесенные Синсар – Дабх – было за пределами ее возможностей.
«Я думала, что книга убивает всех, кем она овладевает» - сказала я, наконец. Мои слова были звонкими в ночной тишине.
«Ее аппетиты другие для нас…тех, кто ел Невидимых» - ее голос был наполнен болью.
«Она убила Дэррока. Он ел Невидимых»
«Она … заставила его замолчать. Из-за того, что он знал».
«И это было?»
«Если бы я только знала. Я бы…» - она издала искаженный звук, и, судя по ее хрипам и стонам, наклонилась, чтобы поднять свой плащ. Я попыталась представить себе, что больше причиняет боль плоти, с которой содрали кожу – прохладный ночной ветер или одежда. Оба варианта были настоящим адом. Я не могла представить себе, как она выносила эту боль.
Я ничего не сказала. Здесь нечего было сказать.
«Я пробовала…сама» - наконец продолжила она – «умоляла ее… убить меня …тоже»
«Зачем ты пришла?» - я повернулась и посмотрела на неё. Хотя она надела свой плащ, капюшон был опущен.
«Не могу исцелиться» - серые глаза мерцали непрекращающейся болью в кровавых впадинах. У нее даже век не было. «Не могу умереть… перепробовала всё».
[i]«До сих пор ешь Невидимых?»
«Притупляет …. боль».
«Вероятно, из-за этого ты до сих пор жива»
«Слишком…поздно».
«Ты имеешь в виду, что ела её так долго, что если даже ты перестанешь, то все равно не сможешь умереть?»
«Даааа»[/i]
Я обдумала это. Учитывая то, сколько она съела, это было вполне возможно. Мэллис был напичкан эльфами, как жирный стейк. Может быть, даже если бы она полностью перестала, она бы все равно не смогла стать обычным человеком. Я ела их всего дважды в жизни, и надеялась, что это уже покинуло мое тело навсегда.
«Не смогла найти..» - ее взгляд блуждал по заброшенной темной зоне, и я поняла, что она искала Тень, чтобы та убила её. Но они давно ушли на более зеленые пастбища, буквально, а она не выглядела способной перемещаться на большие расстояния. Я не могла представить ее за рулем машине, сидящей на собственной живой плоти. Я вздрогнула. – «Только копье..или меч..сможет..»
«Уничтожить части фейри, благодаря которым ты жива» - закончила я. Я отвернулась и посмотрела на темную крышу гаража Бэрронса, и сотни других крыш позади него. « Ты хочешь, чтобы я убила тебя». В этом была какая-то чудовищная ирония.
«Дааааа»
«Почему не попросить Дэни? Ты не думала, что там тебе повезет больше?»
«Она отказалась»
Я моргнула. Она знала о Дэни, нашла ее, и та ей отказала?
«Сказала… что ты должна…»
«И ты думаешь, что я проявлю милосердие?»
«Невозможно…смотреть…на меня»
Я перевела взгляд на её освежеванное лицо. «Я могу игнорировать тебя до конца своих дней». Но это была не правда. И она знала это.
Я ударила кулаком по подоконнику.
Для меня больше не существовало легких путей. Я не хотела спускаться вниз и смотреть на неё. Я не хотела убивать её. Но я не могла обречь ее на страдания, когда у меня была возможность что-то сделать, а она была.
Я долго смотрела на свою кровать. Мне не хотелось ничего, кроме как снова забраться в нее.
Мое окно было разбито, в комнате быстро станет холодно.
Я потянулась за своей кобурой, одела ее поверх пижамы, положила туда копье, взяла пальто со стула и направилась к лестнице.
У меня было небольшое озарение по пути вниз.
Мое копье убьет части Фейри в Фионе, даруя ей окончательное успокоение, но очень медленно. Мэллис умирал месяцами. Когда я ранила Эльфа, если он был полностью Эльфом, он умирал мгновенно. Но когда человек ест Невидимого, он пропитывает человека нитями и волокнами невидимой плоти, и нет никакой возможности поразить каждую зону и нить, поэтому оно действует как медленный яд. Я задумалась, кто бы ни создал убивающее бессмертных оружие, он сконструировал его таким образом, чтобы осуществлять чудовищные наказания за чудовищные преступление.
Однако, существовал еще один потенциальный способ быстро убить её – или ответ на вопрос, который мне был очень сильно нужен.
Все время пока я сражалась сегодня ночью, я думала об этом.
Я хотела испытать Зеркало в Белом Дворце.
Может быть, многие люди и Эльфы смогут через него пройти.
Я уже подумывала схватить Невидимого и заставить его пройти через Зеркало.
Но мне не пришлось. У меня был доброволец.
И, что даже лучше, она была почти человеком.
Если Фиона сможет пройти через Зеркало Короля и не умереть, это будет означать, что легенда была обманом.
Оно убило Бэрронса.
Я пожала плечами. Это могло быть аномалией. Бэрронс бросал вызов законам физики. Может быть, люди смогут спокойно через него проходить. Может быть, Темный Король, защитил его не так хорошо, как он думал. Может быть, люди с нашей планеты, отличались от его смертной любовницы, а как вы можете защититься от чего-то, о чьем существовании вы даже не знаете. Все что я знала, это то, что я не Король, и у меня есть шанс доказать это. Я ненавидела терять время, но мое спокойствие того стоило. Я вышла на улицу и пошла к ней. – «Одень капюшон»
Она издала звук, который был почти смехом, но не сделала ни одного движения, чтобы поднять его.
«Ты хочешь умереть? Если да – одень капюшон»
Ее глаза горели ненавистью, когда она двигаясь медленно и осторожно, накинула ткань и прикрыла свое лицо.
Когда она опустила руки, порыв ветра донес до меня ее запах. Я подавилась. Она пахла кровью и разлагающейся плотью с сильным лекарственным привкусом, как – будто она еле болеутоляющие горстями.
«Следуй за мной»

41

When I pushed open the doors, the crying stopped abruptly. I stepped into the room and looked around. Whatever I’d expected, it wasn’t this. There was no opulence here, no treasure or col ectibles. This was little better than Mal ucé’s grotto beneath the Burren. The room was hewn from stone, a cave cleared out in the bedrock of the earth. A smal stream ran through, appearing in the east wal , disappearing beyond the west. There were cameras mounted everywhere. He would know I’d been here, even if I walked back out right now.
In the center of the room was a cage that was twenty by twenty, made of massive iron bars, closely spaced. Like the doors, it was heavily runed. It was also empty.
I moved toward it.
And stopped, stunned.
It wasn’t empty as I’d thought. A child lay in the cage, curled on its side, naked. He looked about ten or eleven.
I hurried to him. “Honey, are you al right? What’s wrong? Why are you in there?”
The child looked up. I staggered and went to my knees on the stone floor, stupefied.
I was looking at the child from the vision I’d shared with Barrons. Every detail of it was crystal clear in my head, as if I’d lived it yesterday
—a rare glimpse into Barrons’ heart. I could close my eyes and be back there again with him, that easily. We were in a desert.
It’s dusk. We hold a child in our arms.
I stare into the night.
I won’t look down.
Can’t face what’s in his eyes.
Can’t not look.
My gaze goes unwillingly, hungrily down .
The child stares up at me with utter trust.
“But you died!” I protested, staring at him.
The boy moved toward me, came to stand at the edge of the cage and wrapped his smal hands around the bars. Beautiful boy. Dark hair, gold skin, dark eyes. His father’s son. His eyes are soft, warm. And I’m Barrons, staring down at him …
His eyes say, I know you won’t let me die .
His eyes say, I know you will make the pain stop .
His
eyes
said,
Trust/love/adore/youareperfect/
you
willalwayskeepmesafe/youaremyworld.
But I didn’t keep him safe.
And I can’t make his pain stop.
We’d been in the desert holding this child, this very boy in our arms, losing him, loving him, grieving him, feeling his life slip away …
I see him there. His yesterdays. His today. The tomorrows that will never be.
I see his pain and it shreds me.
I see his absolute love and it shames me.
He smiles at me. He gives me all his love in his eyes.
It begins to fade.
No! I roar. You will not die! You will not leave me!
I stare into his eyes for what seems a thousand days.
I see him. I hold him. He is there.
He is gone.
But he’s not gone. He’s right here with me. The boy presses his face to the bars. He smiles at me. He gives me al his love in his eyes. I melt. If I could be someone’s mother, I would take this child and keep him safe forever.
I push to my feet, moving as if I’m in a trance. I’ve held this child, inside Barrons’ head. As Barrons, I loved him and I lost him. In sharing that vision, it became my wound, too.
“I don’t understand. How are you alive? Why are you here?” Why had Barrons experienced his death? There was no question that he had. I’d been there. I’d tasted it, too. It was reminiscent of the regrets I’d felt about Alina …
Come back, come back, you want to scream … just one more minute. Just one more smile … one more chance to do things right. But he’s gone. He’s gone. Where did he go? What happens to life when it leaves?
Does it go somewhere or is it just fucking gone?
“How are you here?” I say wonderingly.
He speaks to me, and I don’t understand a word of it. It’s a language dead and forgotten. But I hear the plaintive tones. I hear a word that sounds like Ma-ma.
Choking back a sob, I reach for him.
As I slip my arms through the bars and gather his smal , naked body into my arms, as his dark head floats into the hol ow where my shoulder meets my neck, fangs puncture my skin, and the beautiful little boy rips out my throat.

42
I die for a long time.
Much longer than I think it should take.
Figures I’d die slow and in pain. I pass out several times and am surprised that I regain consciousness. I feel fevered. The skin of my neck is numb, but the wound burns like I’ve been injected with venom. I think I left half of my neck in the child’s impossibly expandable jaws. He began to change the moment I took him in my arms.
I managed to tear myself from his preternatural y strong grasp and stumble from the cage before he completed the transformation. But it was too late. I’d been a fool. My heart had wed Barrons to a sobbing child and embraced sentimentality. I’d seen the chains, padlocks, and wards as Barrons’ way of keeping a child safe.
What they’d real y been was his way of keeping the world safe from the child.
I lie on the floor of the stone chamber, dying. I lose awareness again for a time, then am back.
I watch the child become the night version of Barrons’ beast. Black skin, black horns and fangs, red eyes. Talk about homicidal y insane. He makes the beast Barrons was in the Silvers seem downright genial and calm. He bays continuously while he changes, head whipping from side to side, spraying me with his spittle and my blood, staring at me with feral crimson eyes. He wants to sink his teeth into me, shake me, and crush every last drop of blood from my body. The mark Barrons placed on my skul doesn’t do a thing to defuse his bloodlust.
I am food and he can’t reach me.
He rattles the bars of the cage and he howls.
He morphs from four to ten feet tal .
This is what I heard beneath the garage. This is what I listened to while looking at Barrons across the roof of a car.
This child, caged down here, forever imprisoned.

Глава 41

Когда я толкнула дверь, чтобы открыть, плачь внезапно прекратился. Я вошла в комнату и огляделась. Чтобы я не ожидала увидеть, все было по другому. Здесь не было богатств, сокровищ или бесценных коллекций. Это было немногим лучше, чем пещера Мэллиса под Бурреном. Комната была высечена из камня, пещера, выточенная в каменных недрах земли. Небольшой ручеёк бежал через всю комнату, он брал своё начало у восточной стены и исчезал за западной. Повсюду были монтированы камеры видеонаблюдения. Он узнает, что я была здесь, даже если бы я прямо сейчас развернулась и ушла.
В центре комнаты находилась клетка, где-то 20 на 20 футов, из массивных часто расположенных железных решеток. Так же как и дверь, клетка была серьезно защищена рунами. Внутри клетки никого не было.
Я подошла к ней немного ближе.
И остановилась ошеломленной.
Она не была пустой, как я думала.
В клетке лежал ребенок, свернувшись в клубок на боку, он был полностью раздет. На вид ему было десять или одиннадцать.
Я подбежала к нему. «Милый, ты в порядке? Что случилось? Почему ты здесь?»
Ребенок взглянул на меня. Я была сбита с толку и в состоянии потрясения опустилась на колени на каменный пол.
Я смотрела на дитя сквозь картинку воспоминаний Бэрронса, которые разделила с ним. Я помнила каждую деталь кристально ясно и четко, словно я пережила эти воспоминания только вчера – одна из редких возможностей мельком заглянуть в сердце Бэрронса. Я могла закрыть глаза и вновь вернуться с ним туда, вот так легко.
Мы были в пустыне.
Сумерки. Мы держим дитя в наших руках.
Я пристально вглядываюсь в ночь.
Я не буду смотреть вниз.
Не смогу лицом к лицу столкнуться с тем, что выражают его глаза.
Не могу смотреть.
Я опускаю вниз свой пристальный взгляд против желания, с жадностью.
Ребенок смотрит на меня полными доверия глазами.
« Но ты ведь умер!» - сказала я, уставившись на него.
Мальчик двинулся ко мне, подошел к границе клетки и зажал в своих маленьких руках решетку. Красивый мальчик. Темные волосы, смуглая кожа цвета золота, темные глаза. Сын отца. Его глаза выражали такую мягкость и теплоту. И я смотрю на него вниз, словно я Бэрронс…
Его глаза говорят: « я знаю, ты не позволишь мне умереть».
Его глаза говорят: «Я знаю, ты можешь остановить эту боль».
Его глаза говорят: «Доверие/ любовь/ обожание/ты-совершенство/ты-всегда-будешь-оберегать-меня/ты-мой-мир».
Но я не уберег его.
И не могу прекратить его боль.
Мы были в пустыне и держали на руках этого ребенка, этого самого ребенка в наших руках, ощущая, как его жизнь ускользает…
Я видела его там. Его вчера. Его сегодня. Его завтра никогда не наступит.
Я вижу его боль, и она разрывает меня в клочья.
Я вижу его абсолютную любовь, и она повергает меня в стыд.
Он улыбнулся мне. Он отдал мне всю любовь одним лишь взглядом.
Она постепенно блекнет.
Нет! Я взревела. Ты не умрешь! Ты меня не покинешь!
Казалось, что я смотрю в его глаза уже тысячи лет.
Я вижу его. Я держу его. Он там.
Он исчез.
Но он не исчез. Он прямо здесь, со мной. Мальчик вдавил лицо в решетки. Улыбнулся мне. Его глаза переполнены любовью. Это растопило мое сердце. Если бы я только была чьей-нибудь мамой, я бы взяла этого ребенка и заботилась бы о нем вечность.
Я встала на ноги, двигаясь так, словно я в трансе. Я держала на руках это дитя в воспоминаниях Бэрронса. Как и Бэрронс, я любила его и потеряла. Разделив эти видения, я так же приняла на себя боль этой раны.
«Я не понимаю. Как же ты остался жив? Почему ты здесь?» Почему Бэрронс познал смерть сына? Нет никаких сомнений, что он пережил именно смерть. Я была там. Я это тоже прочувствовала. Это были воспоминания скорби, то же что я чувствовала после смерти Алины…
Ты хотел кричать: «Вернись! Вернись!» … хотя бы ещё на одну минуту. Только ещё одна улыбка… Ещё один шанс все исправить. Но он ушел. Он умер. Куда же он ушел? Что происходит с жизнью, когда она исчезает?
Уходит ли она куда-то или она просто уходит в грёбанное НИКУДА?
Он говорит со мной, и я не могу разобрать ни одного слова. Это мертвый язык, давно забытый. Но я слышу жалобные интонации в его голосе. Я слышу слово очень похожее на «ма-ма».
Пытаясь справиться с рыданиями, я протягиваю к нему руки.
Как только я просунула руки сквозь решетки и обняла его маленькое, голое тело, как только его темная головка уткнулась во впадинку, где сходятся шея и плечо, клыки впились в мою кожу, и маленький прекрасный мальчик вырвал куском моё горло.

42.
Я умираю уже долгое время.
Гораздо дольше, чем это должно быть. Представляется, что я должна умереть медленно в страшных муках. Я впадала в обморок несколько раз, удивительно, но все же, я остаюсь в сознании. Я чувствую жар. Кожа на шее онемела, но раны жгут так, будто в меня впрыснули яд. Как мне кажется, половина моего горла осталась в невероятно увеличившейся челюсти ребенка. Он начал меняться в тот самый момент, когда я заключила его в объятья.
Мне удалось вырвать себя из его невероятно крепкой сватки и отступить подальше от клетки, прежде чем он завершил свою трансформацию. Но было слишком поздно. Я была дурой. Моё сердце отдалось Бэрронсу, разделив его страдания, и окутало себя сентиментальщиной.
Я ведь видела цепи, замки, защиты, способы Бэрронса держать ребенка в безопасности.
На самом деле, это был его способ держать в безопасности окружающий мир, отрезая от него это дитя.
Я лежу на полу каменной комнаты, умирая. Я теряю способность чувствовать время, временами возвращаюсь в сознание.
Наблюдаю, как ребенок превращается в ночную версию чудовища Бэрронса. Черная кожа, черные рога и клыки, красные глаза. Речь идет о безумном, который одержим мыслью об убийстве. В сравнении с ним, чудовище Бэрронса, с которым я имела дело в Зеркалах, кажется честным, откровенным, сердечным и спокойным. Он беспрестанно кидался с рычанием на решетки все то время, что он трансформировался, голова моталась из стороны в сторону, забрызгивая меня своей слюной и моей кровью, таращась на меня дикими, налитыми багровым цветом глазами. Он жаждал вцепиться в меня своими клыками, разорвать меня и выжать до последней капли каждый кусок моего тела. Метка Бэрронса на моем затылке нисколько не приглушала его жажды крови.
Я его еда, и он не может до меня добраться.
Он врезается в решетки клетки со звенящим грохотом и завывает.
Он превратился из 4 футового мальчика в 10 футовое чудовище.
Вот что я слышала под гаражом. Вот что слышала, когда смотрела на Бэрронса поверх крыши машины.
Этот ребенок, запертый здесь в подземелье, вечный заключенный.

«Следуй за мной»
«Куда?»
«Копье убьет тебя, но сделает это медленно. Я знаю способ, как сделать это мгновенно»
Капюшон повернулся в мою сторону, как –будто она разглядывала мое лицо, пытаясь определить мои мотивы.
Папа однажды сказал мне, что мы думаем, будто другие люди будут поступать с нами так же плохо, как мы поступаем с ними. Фиона гадала, буду ли я так же жестока к ней, как она была бы ко мне, если бы я оказалась на её месте.
«Пусть туда будет адом для тебя. Но я думаю, что ты лучше потратишь двадцать минут, чтобы дойти туда и умереть, чем недели или даже месяцы, после ранения копьем. Из-за того, что ты ела невидимых, ты будешь умирать медленно».
«Копьё…не мгновенно?» - в её голосе был шок.
«Нет»
Я знала, в какой момент она приняла это. Когда я повернулась и пошла к Зеркалу в кирпичной стене, она последовала за мной. Я слышала мягкий шорох её плаща.
« Однако, у всего есть своя цена. Если ты действительно хочешь умереть, ты расскажешь мне всё, что знаешь о …»
«Мне нельзя оставить вас одну и на минуту, не так ли?» - сказал Бэрронс – « Куда это, мать вашу, вы собрались на этот раз, мисс Лейн? И кто это с вами?»
И мы трое вошли внутрь вместе.
Это была самая неловкая, неудобная прогулка из всех, что у меня когда-либо были.

У меня был один из моих «взгяни-на-себя-со-стороны» моментов. Восемь месяцев назад, когда я впервые попала в Книги и сувениры Бэрронса, в поиске убежища после моей первой встречи с Темной Зоной.Я и представить себе не могла, что настанет этот момент: я захожу в кирпичную стену за магазином – я имею в виду, настоящую кирпичную стену! – с сильно освежеванной и накаченной болеутоляющими женщиной, которая управляла BB&B, вместе с Бэрронсом, которая ждала его и поднимала ему настроение сексом, и который по случаю превращался в девятифутового Зверя, чтобы я могла выяснить : была ли я Темным Королем, создателем монстров, которые заселили мой мир. Если бы я знала, что моя жизнь станет такой, я бы тот же день поехала прямо в аэропорт и улетела бы домой.

Фиона не проронила ни звука, с тех пор как появился Бэрронс. Она еще сильнее натянула капюшон на свое лицо. Я не могла представить, что она чувствовала, идя на смерть между мужчиной, которого она любила до саморазрушения, и женщиной, которая, как она думала, украла его у нее.
Сначала, Бэрронс категорически не согласился с моим планом.
Он хотел использовать копье, чтобы убить ее, без возвращения в Зеркала и потери недель, а возможно и месяцев.
Но когда я отвела его в сторону и объяснила, что это была прекрасная возможность проверить зеркало , он неохотно согласился, и я поняла, что он тоже надеялся, что легенда была всего лишь мифом. Почему? Он думал, что я была любовницей Темного Короля. Учитывая то, кем я боялась, я и была, быть наложницей ТК не так уж и плохо.
Возможно, он думал, что если бы я была Любовницей ТК, король когда-нибудь сам придет за мной, а это был единственный враг, с которым он мог не справится, даже в своей звероподобной форме. Наверное, он волновался, что король заберет его ОС детектор, и что он тогда будет делать?
«Но если вы спросите ее хоть что – нибудь обо мне» - он промурлыкал мне в ухо – «Я убью ее прямо на месте, и вы не сможете провести свой маленький тест».
Я искоса взглянула на него. Он это мог? Тем же способом, как он убивал Эльфов, как бы это не происходило? Но он предложил это не из милосердия. Горевал ли он о ней, о женщине, которая управляла его магазином годами, которой он доверил больше своих секретов, чем когда-либо мне? Он не предложил ей быструю смерть, чтобы закончить её страдания. Он использовал это только как угрозу, чтобы я не лезла в его дела.
Его лицо состояло из жестких, холодных линий. Он посмотрел вниз, на макушку Фионы и его лицо изменилось, потом он увидел, что я смотрю на него, и оно снова превратилось в каменную маску.
Он жалел ее – не о ее страданиях или смерти, а том пути, который она для себя выбрала, и который привел её сюда. Я подозревала, что он никогда бы не перестал беспокоиться и заботиться о ней, если бы она не напала на меня. Но этот поступок определил ее судьбу.
Бэрронс был одним из самых сложных людей, которых я когда-либо встречала, в тоже время самым простым: Ты или с ним, или против него. Точка. Тебе выпадает только один шанс с ним. И если ты предаешь его, то прекращаешь свое существование в его мире, пока он не придет, чтобы убить тебя.
Фиона перестала существовать, когда впустила в магазин Тени, чтобы они сожрали меня – таким образом, пытаясь лишить его единственного шанса в чем-то, чего он хотел очень сильно .Что бы это ни было – единственное что он чувствовал сейчас, это приступ боли, желание, чтобы все было не так, тень сожаления. Не так давно, он пырнул ее ножом в сердце, и если бы она не ела Невидимых, это убило бы ее. Он готов был убить ее на улице, и не из сострадания.
Я украдкой бросила на него еще один взгляд, понимая в полной мере, до чего я только что додумалась.
Он решил, что я предала его, объединившись с Дэрроком, когда я думала, что он мертв. Но он не исключил меня из своей жизни. Чего бы он ни хотел от Синсар – Дабх, он хотел этого очень сильно.
И согласно моим собственным суждениям о нем, как только он это получит, он убьет меня.
Он, должно быть, почувствовал мой пристальный взгляд, потому что посмотрел на меня.
«Что – нибудь не так, мисс Лейн?»
Мой взгляд был насмешливым . «А разве хоть что-то так в данной ситуации?»
Он улыбнулся без тени юмора. «Помимо очевидного.»
Я покачала головой.
«Вы смотрите на меня так, как – будто ждете, что я убью вас».
Я дернулась. Неужели меня так легко прочесть?
«Вы задаетесь вопросом, что я за человек и что я чувствую по поводу всего этого».
Я продолжала смотреть.
«Ты думаешь, что предала меня, и однажды я убью тебя за это»
Я даже не знаю, зачем утруждала себя разговорами. Мои глаза раздраженно вспыхнули. Я ненавидела то, что я настолько прозрачная.
«То что ты объединилась с Дэрроком для достижения своих целей не было предательством. Я бы поступил так же»
Тогда почему ты так взбесился?
«То что ты спала с ним будет прощено, как только ты переспишь со мной. Другая женщина уже стремглав бы неслась к прощению»
Я положила конец нашей дискуссии, отвернувшись.
Мы двигались очень медленно. Фиона не могла идти быстро. Мы продолжали идти черепашьим шагом через розовые залы, к солнечному свету, к бронзовым.
«Библиотеки» -сказал Бэрронс, когда мы прошли их –«Мы остановимся на обратном пути, раз уж мы всё равно здесь. Я хочу осмотреться»
Я почувствовала, как неожиданно напряглась фигура в плаще рядом со мной, капюшон повернулся в мою сторону.
Мне не нужно было видеть её лицо, чтобы почувствовать горечь её взгляда или предугадать болезненный поворот ее мыслей.

Его комментарий о том, что мы вернемся домой, что он и я выйдем отсюда вместе, а она будет мертва. И я знала, что она подумала о том, как мы прекрасно будем проводить время, танцуя и сражаясь, занимаясь сексом и продолжая жить, в то время как ее существование будет окончено, погашено, как будто она никогда не рождалась, неоплаканная, никому не нужная.
Я почувствовала ненависть, исходящую из-под плаща, злорадную и темную, и была рада увидеть черные полы впереди.
Я ощущала себя так, как будто мы тюремные охранники, идущие длинной, долгой, адской дорогой к электрическому стулу. Заключенный между нами, должен был делать все, чтобы избежать своей участи, но судьба не оставила ему никакого выбора, кроме как жаждать забвения.
«Как?» - прошептала она, когда мы вошли в черный коридор.
Я смотрела на Бэрронса, а он смотрел на меня. Как только мы ступили на черные полы, я начала чувствовать сексуальное напряжение, которое неизбежно возбуждала эта часть дворца.
Я в была в ужасе, когда осознала, что Фиона наверное тоже чувствует это.
Бэрронс натянуто ответил: « Здесь есть зеркало, которое разделяет покои Темного Короля и его любовницы. Только они могут пройти через него. Все остальные мгновенно умирают».
«Даже…ты?»
Значит, она знала, что он может умереть. И вернуться обратно.
«Да»
Она издала ужасный и мерзкий звук, толи смех толи нет: « Она теперь…знает».
Бэрронс послал мне взгляд, который ясно сказал «Заткни ее или я сделаю это сам».
«Да. Я знаю все о нем, Фиона» - солгала я.
Она пошла вперед, не проронив не единого слова.