Клуб фанаток JZB или Иерихона Бэрронса (18+)

Бедный ребенок как представлю себе эту картину. И Фиону жаль,такой конец, думала она еще поживет.

Вот что я слышала под гаражом. Вот что слышала, когда смотрела на Бэрронса поверх крыши машины.
Этот ребенок, запертый здесь в подземелье,
вечный заключенный.
И я понимаю, поскольку мои жизненные силы вытекают вместе с моей кровью, что это и есть причина, почему он выносил на руках мертвую женщину из Зеркала.
Ребенка нужно кормить.
Он держал своё дитя на руках, видел, как он умирает. Я стараюсь думать именно об этом, сконцентрировать свой мозг на этом. Этот ребенок должен быть его сыном. Если Бэрронс не кормил его, он страдал. Если бы он его не кормил, он вынужден был бы смотреть на этого монстра. Как долго? Как долго он уже заботиться об этом ребенке? Тысячи лет? Десятки тысяч? Ещё дольше?
Я пытаюсь коснуться своей шеи, пытаюсь ощутить тяжесть ран, но не могу поднять руки. Я слаба, голова затуманена, и меня это не особо тревожит. Все что я хочу – закрыть глаза и поспать несколько минут. Просто короткий сон, потом я проснусь и займусь поисками чего-нибудь подходящего в своем озере, что может помочь мне пережить все это. Интересно, есть ли руны, которые могут излечить вырванное горло. Может, где-то здесь есть какой-нибудь Невидимый.
Интересно, хлещет ли потом кровь из моей вены. Если так, то уже слишком поздно, этот способ мне уже не поможет сейчас.
Не могу поверить, что я умру вот так.
Бэрронс войдет и найдет меня здесь.
Обескровленную на полу его каменной пещеры.
Я пытаюсь собрать все свои силы на поиски своего озера, но кажется, я потеряла слишком много крови и слишком быстро. Не могу, как бы ни пыталась. Озеро необычно молчаливо. Словно наблюдает, выжидая, что же случится дальше.
Рык в клетке настолько громкий, что я не слышу рычания Бэрронса, пока он не поднял меня на руки и не вынес меня из комнаты, ударом резко захлопнув дверь за собой.
«Какого дьявола, Мак? Какого дьявола?» Он беспрестанно повторял и повторял, снова и снова. Глаза горели яростью, лицо побелело, губы зажаты в тонкую полоску.
«О чем ты думала, спускаясь сюда без меня? Я бы сам тебя сюда привел, если бы знал, что будешь такой безмозглой тупицей. Не делай этого со мной! Проклятье, ты не можешь так поступить со мной!»
Я взглянула на него. Призраки Синей Бороды, размышляла я мечтательно. Я открыла дверь шкафа со скелетами его жен внутри. Я не в состоянии оформить свои мысли ртом. Хочу знать, каким образом ребенок все ещё жив. Чувствую оцепенение.
Он твой сын, ведь так?
Но он не отвечает мне. Он смотрит на меня так, словно его память жадно впитывает черты моего лица. В его глазах, где-то очень глубоко, что-то изменилось.
Я должна была любить этого мужчину. Я всегда боялась быть нежной. Я смущена и поражена своим собственным идиотизмом.
Он вздрогнул.
«Неужели ты допускаешь даже на одну гребанную секунду, что можешь вот такое выразить своим взглядом, а потом умереть? Бред собачий все это. Я не собираюсь снова это делать».
Найти любого Невидимого? Часть меня ждала, что он со скоростью света поднимется наверх, выловит одного из Невидимых и принесет его мне. Но у меня не так много времени, и я знаю это.
«Я не добренький и хорошенький, Мак. Никогда им не был».
Что это – время исповеди? Поддразниваю его взглядом: Мне это не нужно.
“Я хочу то, что я хочу, и я беру это».
Он что, предостерегает меня? Чем он вообще может меня сейчас запугать?
«Нет ничего, без чего я не смог бы жить. Только то, без чего я жить не буду». Он уставился на мою шею, по его взгляду я поняла, что там месиво.
Изувеченная укусами и разорванная. Я не знаю, как мне все ещё удается дышать, почему я уже не мертва. Полагаю, что не могу говорить, потому как у меня больше нет голосовых связок.
Он коснулся моей шеи. Ну, по крайней мере, мне так показалось. Я вижу его руку под своим подбородком. Но не могу почувствовать её прикосновение. Пытается ли он вложить внутрь мои внутренности, так же как я пыталась однажды сделать это с ним, в лучах раннего утреннего солнца на краю утеса, словно я могла его вернуть к жизни только лишь силой своего желания?
Его глаза сузились, брови нахмурились и сошлись на переносице. Он зажмурил глаза, снова открыл, и насупился. Он переместил меня на своих руках и начал изучать мою шею с разных сторон, таращась на то место, между моим лицом и шеей.
Понимание происходящего разгладило морщины над бровями, и его губы изогнулись в смертельно жуткой улыбке, которой люди обычно одаривают, прежде чем сказать, что у них есть хорошие новости и плохие новости – но плохие новости действительно ужасны.
«Когда ты была в стране Фейри, ты когда-либо ела или пила что-нибудь, Мак?»
В'Лейн, я произнесла безмолвно. Напитки на пляже.
«Ты болела, после того как выпила их?»
Нет.
«Ты когда-либо пила что-нибудь, что вызвало в тебе чувство, словно твои кишки вырывают тебе заживо? Тебе хотелось умереть. Из того что я слышал, это должно продлиться около суток».
Я подумала минуту. В итоге я сказала - изнасилование. Он дал мне что-то. Тот, кого я не могла видеть. Я чувствовала боль длительное время. Я считала, что это из-за того, что принцы находились во мне.
Его ноздри раздулись, и когда он попытался что-то сказать, из его горла вырвалось только глубокое хрипение. Он сделал попытку дважды, прежде чем совладать своим голосом.
«Они бы оставили тебя в таком состоянии навсегда. Я жажду разорвать их на мелкие куски и скормить им самих себя. Мучительно медленно. Растягивая удовольствие на столетия». Его голос был настолько сдержанным и спокойным, как у социопата.
О чем ты говоришь?
«А я ещё удивлялся. Твой запах изменился после этого. Знал, что они что-то сделали. Но ты не пахла как Раймер. Вроде и как он, но по-другому. Я должен был ждать и выяснить в чем дело».
Уставившись на него, я по-новому мысленно оценила своё состояние. Я вновь начала чувствовать свою шею. Она горела, словно в аду. Но я могла глотать.
Не умираю?
«Они, должно быть, боялись, что убьют тебя своими----». Он отвернулся, на скулах заиграли мышцы. «Вечный ад. Ты осталась бы Прией навсегда». Его лицо исказила ярость.
Что они со мной сделали? – требовала я.
Он вновь зашагал, неся меня на руках, из одной комнаты в другую, в конце концов, остановился в комнате, очень схожей с уютной гостиной в книжном магазине Бэрронса: ковры, лампы, большой мягкий диван в стиле черстерфилд, мягкие, пушистые покрывала. Только камин другой: невероятный каменный очаг, в котором в полный рост может встать мужчина. Подведен газ, чтобы не выдать себя, распространяющимся запахом древесины.
Он подложил подушку под руку и нежно положил меня на диван. Подошел к камину и включил огонь.
«Фейри обладают эликсиром, который удлиняет жизнь».
Они дали его мне.
Он кивнул.
Это то, что и с тобой случилось?
«Я сказал, продлевает. А не обращает тебя в девятифутового рогатого невменяемого монстра».
Он осмотрел мою шею.
«Ты излечиваешься. Твои раны рубцуются. Я знаю одного человека, которому дали этот эликсир. Четыре тысячи лет назад. Его запах тоже был другим. Раймер не стареет, он будет жить до тех пор, пока его не убьют мечем или копьем. Его можно убить только так, так же как можно убить и Фейри».
Я уставилась на него. Я бессмертна?
Я могу снова двигать рукой. Я коснулась шеи и почувствовала плотные волнистые неровности, словно кожа сплавлялась воедино. Чем-то схоже с тем, когда я ела плоть Невидимых.
Кожа излечивается прямо под моими руками. Чувствую, как плоть сжимается, натягивается, новая и здоровая нарастает и закрывает разрывы.
«Думай об этом, как о долгожителе, которого сложно убить».
Долгожитель в 4 тысячи лет? Я уставилась на него в недоумении. Я не хочу жить 4 тысячи лет. Я подумала об этом Невидимом, жутко искалеченном и брошенном на аллее позади дома. Бессмертность повергает в ужас. Все что я хочу, это прожить свою короткую жизнь. Я не могу даже постичь и осознать, что такое жить 4 тысячи лет. Я не хочу жить вечно. Восемьдесят или сто лет будет более чем достаточно. Это все, что я когда-либо хотела.
«Возможно, ты захочешь серьезно пересмотреть способ хранения копья близко к своему телу. На самом деле, это я могу решить уничтожить его. И меч в том числе».
Он отстегнул пряжку кобуры с моего плеча и отбросил её на пол около камина.
Я смотрела, как кобура с копьем внутри ударялась до полной остановки около очага. Я могу умереть. Не то чтобы я хотела бы прямо сейчас. Мне просто нравится сама альтернатива. Пока копье у меня, у меня есть этот выбор.
Я никогда не избавлюсь от этой вещи. Это моё шанс заполучить свидание с надгробной плитой, и я человек. Когда-нибудь я захочу умереть.
«Но он не может».
Это первое завершенное предложение, которое я произнесла вслух, с момента нападения.
«Твой сын не может умереть, не так ли? Что бы ни было. Никогда».

По книге дальше Бэрронс говорит Мак, что они не знали кто они до определенного возраста. И никто из его клана не знал, что они умирают и вновь возрождаются в том месте, где умерли первый раз именно в том виде, в каком умерли. После этого они не меняются. И он не знал, что его сын возродится, когда держал его умирающим на своих руках. Когда его сын умер в первый раз, он вновь появился, но в той же пустыне, где умер. Но Бэрронса рядом не было. Он его похоронил. А он вновь возрождался и умирал в пустыне от солнца и жажды. И когда мальчику удалось уйти достаточно далеко, его выловили какие-то дикари и мучили до смерти. А когда поняли, что с ним происходит, что он постоянно возрождается, то разбили лагерь недалеко от того места, где он появлялся вновь, и вновь и вновь его убивали ради забавы. Мальчик ещё был мал и не умел превратиться в чудовище. Бэрронс говорил, что их к этому подготавливали, их этому учили. И до определенного возраста, они даже не знали кто они есть. А его сын был не подготовлен, поскольку был ещё совсем мал. И не мог превратиться в зверя, разорвать на части всю эту шайку-братью. Они его замучили до такой степени, что в итоге мальчик потеряв контроль над самим собой, потерял разум, превратился в чудовище и никогда не обращался обратно в ребенка. За это время, произошла битва, где все из его клана погибли. И возродились после смерти. Как это произошло, они не поняли, поскольку вообще не знали, что они не могут умереть. И только со временем поняли, что они все время возрождаются в одном и том же месте: там где погибли в первый раз. Берронс теперь начал искать сына, поскольку знал, что тот не погиб и должен был возродиться. До Бэрронса дошли слухи, что где-то свирепствует чудище, и в надежде, что это его сын, он поехал в тот регион. Они выловили его, и заточили в клетку. За все время, он видел сына в человеческом обличье не больше 5 раз. Психика ребенка была полностью разрушена, и он не смог восстановится.